Базар житейской суеты. Часть 1

ГЛАВА XV Мимолетный выступъ таинственного супруга на сцену

Читатели, снабженные отъ природы неистощимымъ запасомъ патетическихъ порывовъ сильного чувства (съ другими читателями мы не желаемѣ имѣть дѣла), были, безъ малѣйшаго сомнѣнія, приведены въ трогательное умиленіе поэтической картиной, которою мы имѣли счастіе закончить послѣдній актъ нашей маленькой драмы. Въ самомъ дѣлѣ, что можетъ быть восхитительнѣе изображенія Любви на колѣняхъ передъ Красотой.

Но лишь-только роковое признаніе, относительно замужества, вырвалосъ изъ устъ обожаемой Психеи, Купидонъ дикимъ вепремъ припрыгнулъ на коврѣ и быстро выпрямился во весь ростъ, произнося громогласныя восклицанія, которыя поразили ужасомъ и страхомъ бѣдную Психею.

— Замужемъ! Вы шутите! заголосилъ баронетъ послѣ первыхъ взрывовъ бѣшенства и отчаянного изумленія. Вы издѣваетесь надо мною, Бекки, какой дуракъ захочетъ жениться на дѣвушкѣ, у которой нѣтъ ни пенни за душой?

— О, да, замужемъ я, сэръ Питтъ, замужемъ! голосила несчастная Ребекка; заливаясь потокомъ слезъ.

Ея голосъ взволновался, руки задрожали, грудь заколыхалась, колѣни подкосились, глаза подернулись туманомъ, и, готовая упасть въ обморокъ, она граціозно прислонилась къ камину, представляя изъ себя прелестнѣйшую фигуру душевной грусти, способную разжалобить и растопить самое чугунное сердце.

— О, сэръ Питтъ, добрый, великодушнѣйшій, милый сэръ Питтъ! Думаете ли вы, что я неблагодарна за всѣ ваши благодѣянія и ласки? О, я чувствую, глубоко чувствую все, что вы сдѣлали для бѣдной сироты, и только одно ваше великодушіе могло вырвать изъ моей груди эту ужасную тайну.

— А развѣ мнѣ легче отъ этого-то великодушія, чортъ бы его побралъ? заревѣлъ сэръ Питтъ. За кого же вы изволили выйдти, миссъ Бекки? Кто вашъ мужъ? Гдѣ онъ?

— Позвольте мнѣ воротиться съ вами, сэръ, на «Королевину усадьбу»! Позвольте мнѣ служить вамъ вѣрой и правдой, какъ прежде, какъ всегда! О, не разлучайте меня съ вашими прелестными осиротѣлыми малютками!

— Эхма! Такъ онъ бросилъ васъ, этотъ шалопай, миссъ Бекки? сказалъ баронетъ, начиная, какъ ему казалось, понимать сущность дѣла. Ну, Бекки, маршъ на «Королевину усадьбу», если вамъ угодно. Вы не будете ѣсть даромъ чужую требуху. Мое дѣло сторона; я вамъ сдѣлалъ предложеніе и получилъ отставку. Пеняйте на себя. Воротитесь гувернанткой, если хотите, это пожалуй, не сдѣлаетъ большой разницы.

Она протянула ему свою миньятюрную ручку, и расплакалась навзрыдъ, причемъ ея густые локоны въ поэтическомъ безпорядкѣ разсыпались до ея лицу и по мраморной полкѣ камина, куда она преклонила свою горемычную голову. Сэръ Питтъ умилился сердцемъ и душою.

— Такъ этотъ негодяй улизнулъ отъ васъ… на другой день послѣ свадьбы — э? говорилъ онъ; обнаруживая отвратительную попьггку на утѣшеніе беззащитной сироты. Ничего, Бекки, ничего, моя милая, будетъ дождь, будутъ и грибки. Я беру васъ на свое попеченіе, Бекки.

— О сэръ! если вамъ пріятно пользоваться услугами вашей маленькой Ребекки, я съ гордостью готова воротиться на «Королевину усадьбу», и принять подъ свое покровительство прелестныхъ малютокъ. Повѣрьте, сердце мое переполняется невыразимымъ чувствомъ благодарности, когда я думаю о томъ, что вы благоволили предложить мнѣ сію минуту. Я немогу быть вашею женою, сэру, позвольте же мнѣ быть… о, позвольте быть мнѣ вашей дочерью!

Сказавъ это, Ребекка стала на колѣни въ самой трагической позѣ, и взявъ костистую чорную лапу сэра Питта въ свой собственныя ручки, бѣлыя какъ снѣгъ и мягкія какъ атласъ, устремила на его лицо свой глаза съ выраженіемъ чудно-изящнаго паѳоса дочерней любви, какъ вдругъ… вдругъ дверь отворилась, и на сцену выступила миссъ Кроли.

Мистриссъ Фиркинъ и миссъ Бриггсъ, которымъ пришлось случайно стоятъ у дверей, когда баронетъ и Ребекка вошли въ залу, увидѣли, тоже совершенно случайнымъ образомъ, черезъ замочную скважину, какъ старикъ припалъ къ ногамъ гувернантки, и услышали собственными ушами, какъ онъ великодушно предложилъ ей на вѣчныя времена свою руку и сердце. И лишь-только произнесъ онъ свою вступительную рѣчь, какъ мистриссъ Фиркинъ и миссъ Бриггсъ бросились со всѣхъ ногъ на лѣстничныя ступени, взбѣжали наверхъ, перегоняя одна другую, ворвались въ гостиную, гдѣ миссъ Кроли читала французскій романъ, и мигомъ сообщили этой старушкѣ оглушительную вѣсть, что сэръ Питтъ изволилъ стоять на колѣняхъ, дѣлая формальное предложеніе гувернанткѣ. Теперь, если вы примете на себя трудъ сдѣлать математическую выкладку относительно времени для произнесенія цѣликомъ упомянутой рѣчи, и сообразите, сколько требовалось времени для того, чтобы взбѣжать на лѣстницу двумъ тяжеловѣснымъ дамамъ, и если притомъ возьмете въ расчетъ, что озадаченная миссъ Кроли не вдругъ бросила свой интересный романчикъ, и не слишкомъ скоро спустилась съ лѣстницы въ нижній этажъ, то вы увидите сами, какъ точень этотъ расказъ, и поймете, что миссъ Кроли должна была появиться въ залѣ въ ту самую минуту, какъ Ребекка приняла свою патетически-скромную и, можетъ-быть, нѣсколько-унизительную позу.

— Это что? На колѣняхъ не джентльменъ, а женщина! сказала миссъ Кроли тономъ величайшаго презрѣнія. Мнѣ сказали, что это вы, сэръ Питтъ, стояли на колѣняхъ: стань еще разокъ, и дай мнѣ полюбоваться на тебя. Какая милая чета!

— Я считала своей обязанностью отблагодарить великодушнаго сэра Питта, вымолвила Ребекка, вставая на ноги, и отирая свои слезы, я сказала ему, что… что мнѣ нельзя принять титулъ леди Кроли.

— Отказъ! воскликнула миссъ Кроли, отуманенная теперь гораздо болѣе, чѣмъ прежде. Ему отказала!

— Да, миссъ, отказала, продолжала Ребекка грустнымъ и слезливымъ голосомъ.

— Вѣрить ли мнѣ своимъ ушамъ, сэръ Питтъ? спросила оконтуженная старушка. И вы рѣшительно ей дѣлали déclaration en forme?

— Рѣшительно, отвѣчалъ лаконически баронетъ.

— И она отказала вамъ?

— Отказала, проговорилъ сэръ Питтъ, ухмылясь при взглядѣ на свою сестру.

— Это, однакожь, сколько я вижу; не сокрушило вашего сердца, замѣтила миссъ Кроли.

— Ни-ни, ни на йоту, отвѣчалъ баронетъ съ такою холодностію и вмѣстѣ добродушіемъ, что миссъ Кроли почти обезумѣла отъ неописаннаго изумленія.

Старый джентльменъ, богачъ и представитель извѣстнѣйшей фамиліи, становится на колѣни передъ нищей гувернанткой, и потомъ смѣется какъ оселъ, когда ему дали чистую втставку! Нищая гувернантка отказывается выйдти за баронета, у которого четыре тысячи фунтовъ стерлинговъ годового дохода! Нѣтъ, всѣ эти вещи рѣшительно превышали разумѣніе миссъ Кроли, и такой запутанной интриги она не находжла даже въ своемъ любимомъ Пиго ле-Брёнѣ, которого читала.

— Очень рада, братецъ, что тебѣ вздумалось, на старости лѣтъ, сыграть эту дѣтскую шутку, сказала она, продолжая смотрѣть довольно дико на веселого баронета. Вѣдь это была шутка?

— Предиковинная! сказалъ сэръ Питтъ. Кто бы могъ подумать! И какой лисой она прикидывалась все это время! бормоталъ онъ про себя, осклабляясь отъ душевнаго удовольствія.

— Кто бы могъ подумать… что? закричала разгнѣванная миссъ Кроли, притопнувъ своей джентльменской ножкой. Ради Бога, миссъ Шарпъ; не ужь то вы ожидаете, чтобъ изъ-за васъ развелся какой-нибудь принцъ; если вы находите, что титулъ миледи Кроли слишкомъ малъ для васъ! Неужели наша фамилія не въ состояніи удовлетворить вашимъ честолюбивымъ планамъ?

— Милостивая государыня, положеніе, въ которомъ вы застали меня при входѣ въ эту комнату, говоритъ краснорѣчивѣе всего, уважаю ли я высокую честъ, предложенную мнѣ этимъ великодушнымъ джентльменомъ, отвѣчала Ребекка съ большимъ достоинствомъ. Неужели вы думаете; что я женщина безъ сердца? Вы полюбили меня всѣ, вы были добры и ласковы къ бѣдной, безпріютной сиротѣ, и развѣ я могу не чувствовать всѣхъ этихъ благодѣяній? О, друзья мои, благодѣтели мои! Могу ли я не посвятить вамъ всѣхъ чувствованій своего сердца, всѣхъ порывовъ и восторговъ любви, чтобы сколько-нибудь заслужить ту лестную довѣренность, которой вы удостоили меня? Или вы запретите мнѣ; миссъ Кроли, питать даже чувства благодарности въ отношеніи къ фамиліи вашей? Но это было бы слишкомь… мое сердце такъ полно… полно…

И она упала въ кресла съ такимъ торжественнымъ паѳосомъ, что всѣ присутствующія особы умилились душевно и сердечно при взглядѣ на эту неподдѣльную грусть, выражавшуюся во всѣхъ ея чертахъ.

— Будете ли вы моей женой или нѣтъ; сказалъ разнѣженный сэръ Питтъ, я всегда говорилъ и буду говорить, что вы добрая дѣвушка, а я — вамъ вѣчный другъ и пекровитель.

Съ этими словами онъ взялъ свою траурную шляпу, и быстро вышолъ изъ дверей, къ величайшему утѣшенію и облегченію Ребекки, такъ-какъ теперь становилось совершенно очевиднымъ, что миссъ Кроли еще не открыла ея тайны, и впереди она выигрывала потребное количество времени для необходимыхъ соображеній и расчетовъ.

Приставя батистовый платочекъ къ своимъ заплаканнымъ глазамъ, кивнувъ отрицательно на честную миссъ Бриггсъ, которая хотѣла-было сопровождать ее наверхъ, Ребекка молча пошла въ свою комнату, мѣжду тѣмъ какъ Бриггсъ и миссъ Кроли, доведенная до крайней степени оглушительнаго изумленія, остались потолковать между собою объ этомъ удивительномъ событіи, а мистриссъ Фиркинъ, не менѣе взволнованная, унырнула тотчасъ же въ кухонный комитетъ, намѣреваясь расказать о совершившемся чудѣ компаніи мужской и женской. Этого мало: дѣйствуя подъ вліяніемъ живѣйшихъ впечатлѣній, мистриссъ Фиркинъ въ тотъ же вечеръ отписала и отправила писмьмецо въ пасторатъ на «Королевину усадьбу», извѣщая что «вотъ, дескать, такъ и такъ, былъ у насъ на Парк-Ленѣ сэръ Питтъ, и предлагалъ свою руку миссъ Шарпъ; но — непостижимыя чудеса творятся на бѣломъ свѣтѣ«, и прочая.

Въ столовой еще разъ миссъ Кроли и титулярная ея наперсница, миссъ Бриггсъ, выражали другъ передъ другомъ свой мнѣнія и догадки относительно непостижимого поведенія Ребекки, отказавшейся отъ блистательного счастья, какое когда либо выпадало на женскую долю. Бриггсъ весьма благоразумно держалась собственно того предположенія, что было, вѣроятно, въ предшествующей судьбѣ Ребекки какое-нибудь непреодолимое препятствіе, связавшее ея волю, иначе, разумѣется, ни одна благоразумная женщина не была бы въ состояній отказаться отъ эксцентрическаго предложенія сэра Питта.

— Вы бы, я думаю, не дали и договорить сэру Питту; не правда-ли; Бриггсъ? сказала миссъ Кроли ласково-шутливымъ тономъ.

— Еще бы! Упустить случай сдѣлаться сестрицой миссъ Кроли! Развѣ я съ ума сошла?

— Ну, и то сказать, Бекки могла бы съ достоинствомъ и честью принять и поддержать титулъ миледи Кроли, замѣтила миссъ Кроли, умиротворенная отказомъ молодой дѣвицы. Должно замѣтить, что она отличалась рѣдкимъ великодушіемъ, какъ-скоро не требовали отъ нея какой-нибудь жертвы. Ребекка — преумная дѣвушка, и въ одномъ ея пальчикѣ гораздо больше мозга, нѣмъ во всей вашей головѣ, бѣдняжечка миссъ Бриггсъ. Ея манеры облагородились и сдѣлались изящными съ той поры, какъ я взяла ее подъ свой непосредственный надзоръ. Она изъ породы Монморанси, Бриггсъ, а кровь что-нибудь да значитъ, хотя я собственно ненавижу фамильное тщеславіе въ этомъ родѣ. Я убѣждена, что между всѣми этими манерными и глупыми кокетками Гемпширскаго Графства, Ребекка была бы болѣе на своемъ мѣстѣ, чѣмъ эта несчастная дочь торговца.

— Ваша правда, сударыня; только и думаю съ своей стороны, что у миссъ Ребекки… знаете… можетъ-быть давнишняя пассія…..

— Я такъ и думала: у васъ вѣчно на умѣ какой-нибудь tendre ami, голубокъ съ розовыми щочками, сказала миссъ Кроли: эти горемычныя созданія не передѣлываются ни временемъ, ни мѣстомъ, ни окончательною перемѣною обстоятельствъ. Вы сами нѣкогда, моя милая, пылали нѣжнѣйшей страстью къ какому-то учителю чистомаранія; не плачьте, Бриггсъ: кчему тутъ слезы, когда его больше нѣтъ на свѣтѣ? весьма немудрено, что и эта бѣдняжка Бекки привязала свое сантиментальное сердечко къ какому-нибудь конторищку за прилавкомъ въ модномъ магазвнѣ. Все можетъ случиться отъ вашей глупой сестры!

— Бѣдняжечка! воскликнула миссъ Бриггсъ.

Воображеніе перенесло эту дѣву за двадцать четыре года назадъ, и живо нарисовало передъ ея умственнымъ взоромъ молодого чахоточного учителя каллиграфіи, отъ которого до сихъ поръ хранилось въ ея шкатулкѣ густой локонъ золотыхъ волосъ въ серебряномъ медальйонѣ и связка писемъ, весьма замѣчатeльныxъ по превосходнѣйшему почерку кудреватого фасона.

— Бѣдная сиротинка! повторила еще миссъ Бриггсъ съ глубочайшимъ вздохомъ.

Еще разъ она превратилась въ розо-ланитую дѣвицу восемнадцати дѣтъ, и фантазія завела ее въ скромную хижину, гдѣ нѣкогда, перелистывая ученическія тетради, они вмѣстѣ прислушивались въ унылымъ звукамъ фортепьяно.

— Послѣ такого поведенія со стороны Ребекки, сказала миссъ Кроли съ большимъ одушевленіемъ: фамилія наша обязана для нея сдѣлать что-нибудъ. Постарайтесь розыскать, миссъ Бриггсъ, кто этотъ счастливый голубокъ. Я могу доставить ему практику, заказать свой портретъ на первый случай; или, смотря по обстоятельствамъ, могу рекомендовать его ректору оксфордского университета. Ребеккѣ мы дадамъ приданое, и устроимъ чудесную свадьбу на Паркъ-Ленѣ. Вы, Бриггсъ, будете невѣстиной подругой, и займетесь приготовленіемъ праздничного обѣда.

Такіе планы несказанно обрадовали миссъ Бриггсъ, и она даже побожилась, что не было въ цѣломъ мірѣ созданія великодушнѣе и добрѣе миссъ Кроли. Затѣмъ, она побѣжала въ комнату Ребекки, и старалась утѣшить ее своей болтовней, распрашивая въ тоже время обо всѣхъ подробностяхъ предложенія и отказа, пробудившаго великодушныя намѣренія въ сердцѣ миссъ Кроли.

— Все къ-лучшему, мой другъ, сказала она подъ конецъ своей умилительной рѣчи. Свѣтъ божій ужъ рѣшительно такъ устроенъ, что мы никогда не можемъ знать, гдѣ что найдемъ, и гдѣ что потеряемъ.

— О, да, миссъ Бриггсъ, никогда, никогда! воскликнула патетически миссъ Ребекка.

— Теперь скажите, мой ангелъ, кто этотъ счастливый молодой человѣкъ, овладѣвшій вашимъ сердцемъ?

Но Ребекка, отвѣчавшая на всѣ вопросы съ почтительною нѣжностью, сказала теперь, что этл глубочайшая тайна ея души. Впрочемъ, мы почти увѣрены, что ключъ къ этой тайнѣ былъ бы отысканъ, еслибъ миссъ Бриггсъ осталась минутой подольше въ комнатѣ Ребекки; но на бѣду, среди этой одушевленной бесѣды явилась сюда сама миссъ Кроли, дѣлая такимъ образомъ неслыханную честь покровительствуемой дѣвицѣ. Дѣло въ томъ, что нетерпѣніе обуяло теперь взволнованныя чувства доброй старушит; и она не могла выждать спокойно медленныхъ операцій своей посланницы: вотъ почему она явилась персонально въ комнату Ребекки, и немедленно приказала выйдти своей титуляргой компаньйонкѣ.

Собственныя ея операціи начались тѣмъ, что она вполнѣ одобрила поведеніе Ребекки, и попросила расказать ей всѣ подробности оригинальнаго свиданія, не упуская изъ вида загадочныхъ обстоятельствъ, которыя, безъ сомнѣнія, должны были предшествовать этому изумительному предложенію сэра Питта.

Ребекка отвѣчала, что съ нѣкоторого времени ей дѣйетвительно нельзя было не замѣтить рѣшительнаго предпочтенія со стороны сэра Питта, потому-что великодушный джентльменъ имѣлъ похвальное обыкновеніе выражаться напрямикъ, ничѣмъ не затемняя своихъ чувствъ и мыслей.

— Но, продолжала Ребекка: — не говоря объ особенныхъ причинахъ, которыми въ настоящее время я не смѣю безпокоить васъ, миссъ Кроли, возрастъ сэра Питта, его положеніе въ свѣтѣ и привычки дѣлаютъ, въ моихъ глазахъ, подобный бракъ совершенно невозможнымъ. Да и можетъ ли женщина, съ нѣкоторымъ уваженіемъ къ себѣ самой и къ приличіямъ свѣта, выслушивать хладнокровно déclaration en forme въ такую минуту, когда еще не успѣли похоронить покойную супругу женіха.

— Глупости, моя милая, вы бы никогда не отказали сэру Питту, еслибъ не было другихъ, болѣе существенныхъ препятствій, сказала миссъ Кроли, разомъ приступая къ дѣлу. Раскажите мнѣ эти особенныя причины. Я хочу знать, что это за особенныя причины. Кто-нибудь перешолъ дорогу моему брату; кто этотъ счастливый соперникъ, властитель вашего сердца?

Ребекка потупила глазки и призналась, что сердце ея навѣки отдано другому.

— Вы угадали, mademoiselle, пролепетала она робкимъ и чрезвычайно нѣжнымъ тономъ. Но вамъ ли, миссъ Кроли, удивляться, что бѣдная дѣвушка осмѣлилась питать въ своей душѣ привязанность къ молодому человѣку? Я никогда не слыхала, что бѣдность можетъ насъ защищать отъ вліянія нѣжныхъ чувствъ. О, еслибъ это было возможно!..

— Бѣдное дитя мое! воскликнула миссъ Кроли, всегда готовая разнѣжиться, при первомъ удобномъ случаѣ, стало быть онъ не раздѣляетъ вашей страсти — а? Мы тоскуемъ въ тихомолку, и тайна крушитъ наше сердце, такъ-ли? Скажите мнѣ все, все, и дайте мнѣ утѣшить мою бѣдную малютку!

— О, еслибъ вы могли разсѣять тоску этого истомленного сердца! сказала Ребекка, заливаясь горькими слезами. Да, миссъ, утѣшеніе для меня слиишкомъ, слишкомъ необходимо!

И она пріютила свою голову на-плечѣ миссъ Кроли, и зарыдала такъ жалобно, такъ наивно и съ такимъ умилительно-раздирательнымъ эффектомъ, что старушка, проникнутая невольнымъ чувствомъ симпатіи, обняла ее почти съ материнскою нѣжностью. Затѣмъ, выражая свою ласку и движеніями, и словами, она принялась разглаживать ея локоны, и произнесла торжественную клятву, что любитъ ее какъ собственную дочь, для которой готова сдѣлать все на свѣтѣ.

— Теперь, мой ангелъ, кто же этотъ другъ твоего сердца? не братецъ-ли миссъ Седли? Кажется, вы что-то говорили о немъ. Я приглашу его, моя милая. Мы устроимъ это дѣло: будь спокойна.

— Не распрашивайте меня объ этомъ предметѣ, отвѣчала Ребекка. Скоро вы узнаете все, непремѣнно узнаете. Добрая миссъ Кроли, милый другъ мой, смѣю ли я называть васъ этимъ именемъ.

— Всегда называй, дитя мое, сказала старушка, цалуя ее въ лобъ.

— Я слишкомъ несчастна, но теперь ничего не могу сказать вамъ, милая миссъ Кроли, потому-что тайна, которую храню я въ своемъ сердцѣ, зависитъ не отъ меня одной, продолжала рыдающая Ребекка. Но, о! люибите меня всегда… обѣщайте, что вы будете любить меня всегда.

И среди взаимныхъ слезъ, вымаливаемое обѣщаніе еще разъ скрѣплено было торжественною клятвой, такъ-какъ чувства молодой женщины отразились въ груди старухи электрическими ударами симпатіи. Еще нѣсколько минутъ усладительной бесѣды, и миссъ Кроли оставила свою малютку-protegée, напутствуя ее материнескими благословеніями, и удивляясь ей, какъ милому, безхитростному, нѣжному, непостижимому созданію, рожденному для украшенія человѣческихъ обществъ.

Оставленная наединѣ въ своей комнатѣ, юная героиня могла теперь привольно разсуждать о чудныхъ и внезапныхъ событіяхъ этого дня, о томъ, что было и о томъ, что могло бы быть. На какой же пунктъ, думаете вы, устремлены были мысли и чувства миссъ — нѣтъ, просимъ извинить — мистриссъ Ребекки? Если, за нѣсколько страницъ повыше, авторъ этой незатѣйливой исторіи присвоилъ себѣ привиллегію заглянуть тайкомъ въ спальню миссъ Амеліи Седли, и пересмотрѣть, съ дерзостью романиста, завѣтныя скрижали ея невинного сердца, то почему, на основаніи такого же права, онъ не можетъ объявить себя повѣреннымъ Ребекки, властителемъ ея тайнъ, и хранителемъ печати отъ ея сердечныхъ помышленій?

Итакъ — просимъ прислушать. Во первыхъ, мистриссъ Ребекка дала полный просторъ искреннимъ и трогательнымъ сожалѣніямъ относительно того, что судьба, такъ-сказать, сама навязывалась къ ней съ своимъ счастьемъ, и однакожь, по волѣ той же судьбы, она должна была уклониться отъ предложенного счастья. Всякая живая и благоустроенная душа, я увѣренъ, найдетъ очень естественнымъ такое движеніе мысли въ моей героинѣ. Неужели добрая мать не рѣшится пособолѣзновать о безприданной дѣвственницѣ, принужденной выпустить изъ рукъ цѣлыя четыре тысячи фунтовъ годового дохода? Какая благовоспитанная леди на всемъ базарѣ житейской суеты не будетъ проникнута сокрушніемъ сердечнымъ при взглядѣ на умную, достойнѣйшую дѣвушку, которой, какъ нарочно, дѣлаютъ почетное, выгодное, блистательное предложеніе въ ту самую минуту, когда нѣтъ болѣе никакихъ средствъ воспользоваться имъ? Вѣдь это то же самое, что стоять въ водѣ по горло и умирать отъ томительной жажды. Право, милостивыя государыни, я увѣренъ, что несчастье пріятельницы моей, Бекки, заслуживаетъ вашего соболѣзнованія и нѣжнѣйшей симпатіи.

Разъ, помнится, мнѣ случилось быть на базарѣ вечерней порой. Это, что называется, было подторжье, или, если угодно, une soirée intime. Въ числѣ гостей я замѣтилъ и давнишнюю свою знакомку, старушку миссъ Тоди, любившую до страсти всѣ возможныя подторжья. Это бы еще ничего; но вотъ гдѣ запятая: старушка миссъ Тоди, къ великому моему изумленію, принялась въ этотъ вечеръ ухаживать изо всей мочи за маленькой мистриссъ Брифлессъ, женой адвоката, которая, спора нѣтъ, происходила отъ честныхъ и благородныхъ родителей, но зато была до крайности бѣдна, какъ всѣ мы это знали.

«Что за притча? подумалъ я во глубинѣ своей собственной души, чемъ объяснить эту нѣжную предупредительность со стороны миссъ Тоди? Неужъто господинъ Брифлессъ получилъ должность прокурора, или супруга его разбогатѣла отъ неожиданного наслѣдства?» Къ счастію, миссъ Тоди сама потрудилась объяснить все дѣло съ такимъ простосердечіемъ, которое составляетъ прекраснѣйшую черту въ ея нравственной натурѣ.

— Вы, можетъ-быть, не знаете, сказала она, что мистриссъ Брифлессъ приходится внучкой сэру Джону Редганду!

— Нѣтъ, сударыня, очень знаю, перебилъ я, совершенно не понимая, къ чему поведетъ этотъ вступительный вопросъ.

— Ну, такъ вотъ изволите видѣть, продолжала добродушная старушка, — сэръ Джонъ опасно боленъ въ Чельтнемѣ, и доктора предсказываютъ ему смерть черезъ полгода. Папенька мистриссъ Брифлессъ заступитъ его мѣсто, и стало-быть… вы понимаете?… она будетъ дочерью баронета.

И миссъ Тоди пригласила къ себѣ на обѣдъ будущую дочку баронета съ ея супругомъ и дѣтьми.

Чтожь? Если одна только перепектива, сомнительная, отдаленная и тусклая перспектива сдѣлаться баронскою дочерью можетъ доставить извѣстной особѣ весьма лестныя и завидныя почести въ этомъ мірѣ; то ужъ, конечно, мы можемъ и должны уважать тоскливое состояніе духа въ молодой женщинѣ, которая выпустила изъ рукъ блистательный титулъ супруги баронета.

И, право, кто бы могъ подумать, что леди Кроли умретъ такъ скоро? разсуждала Ребекка, тоскуя о своемъ горѣ. Она принадлежала къ разряду тѣхъ слабонервныхъ женщинъ, которыя чахнутъ иной разъ лѣтъ двадцать сряду… И была бы я миледи Кроли! И водила бы я за носъ этого старикашку, который не осмѣлился бы при мнѣ имѣть своей воли? Охъ, какъ бы я отблагодарила эту мистриссъ Бьютъ за ея покровительственный тонъ, и этого ханжу, мистера Питта, за его нестерпимое чванство и снисхожденіе ко мнѣ! Я омеблировала бы вновь городской домъ сэра Питта, и могла бы, по произволу, украсить его изящными произведеніями живописи и ваянія. У меня была бы превосходная карета въ Лондонѣ, и абонированная ложа въ Оперномъ Театрѣ, а въ будущую зиму меня бы, разумѣется, и представили… извѣстно куда. Все это могло бы быть, но теперь все вокругъ меня — мракъ, сомнѣніе и тайна.

— Но, что прошло, того воротить нельзя. Кчему безполезно предаваться жалобамъ и тщетной грусти? Прочь, прочь несбыточныя химеры!

И Ребекка, съ удивительной энергіей и твердостью духа обратила все свое вниманіе на будущую судьбу, которая, такъ или иначе, могла въ извѣстной степени зависѣть отъ ея собственныхъ соображеній и расчетовъ. Она обозрѣла свое положеніе и принялась твердою рукою взвѣшивать свой опасенія, надежды, вѣроятные удачи и успѣхи.

Во первыхъ, она замужемъ: это великое дѣло. Сэръ Питтъ зналъ это. Ее застигли въ расплохъ, и тайна едва не вырвалась изъ ея груди. Однакожь, рано или поздно, надобно открыть ее… что мѣшаетъ открыть ее теперь? Ужь за-одно бы: семь бѣдъ одинъ отвѣтъ. Джентльменъ, изъявившій доброе желаніе жениться на ней самъ, будетъ по крайней мѣрѣ молчать, когда узнаетъ, кто настоящій ея мужъ. Но какъ миссъ Кроли приметъ эту вѣсть? вотъ задача. Ребекка погрузилась въ глубокое раздумье; но тутъ припомнила она все, что говорила миссъ Кроли, припомнила великодушныя мнѣнія старушки, романтическія наклонности, привязанность ея къ племяннику и несомнѣнную любовь къ ней самой.

— Въ самомъ дѣлѣ, миссъ Кроли обожаетъ Родона, думала Ребекка. Она прощаетъ ему все. А сколько разъ говорила она, что безъ меня она пропала бы со скуки! Это не бездѣлица. Ну, какъ-скоро дойдетъ дѣло до формального объясненія, будутъ, разумѣется, истерическіе принадки, сцена, большая сеора, и потомъ — торжественное примиреніе. Во всякомъ случаѣ, отсрочкой не выиграешь теперь ничего, Зачѣмъ медлить? Жребій брошенъ, и ныньче или завтра, слѣдствія рѣшительно одни и тѣ же.

Остановившись на этой мысли, молодая героиня обдумывала еще, какимъ образомъ приступить къ рѣшительному шагу: идти ли на встрѣчу предстоявшей бурѣ, или скрыться и обождать, пока пройдутъ ея первые порывы. Подъ вліяніемъ этой думы она взяла перо и начертала слѣдующее письмо:

Миссъ Элиза Стайльсъ, говорила Ребекка, была ея пансіонская подруга, съ которой въ послѣднее время она вела дѣятельную переписку. Мы, однако, никакъ не думаемъ, чтобы у миссъ Элизы Стайльсъ были мѣдныя шпоры и молодецкіе усы огромного размѣра. Читатель догадался, что это, собственно говоря, былъ капитанъ Родонъ Кроли.