Бедный Пьеро

Действие второе

Та же сцена. Демаджисти и Лола в позах, в которых застал их конец первого действия. Демаджисти повторяет свои последние слова: «Они, кажется, что-то потеряли».

Голос Анджелики (из прихожей). А я говорю вам, что синьор спит, а синьора никого не принимает.

Голос рабочего. Ну кто-нибудь из хозяев-то есть? У меня очень важное дело.

Анджелика (вводя рабочего). Посидите здесь, я сейчас узнаю.

Рабочий (очень взволнованно). Вы родственники?

Демаджисти. Нет, мы друзья. А что? Что-нибудь случилось?

Рабочий. Страшное дело. Никто, конечно, не виноват, все получилось случайно...

Демаджисти. Да что такое?

Рабочий. Ужасное несчастье. Не знаю, как я им скажу. Понимаете, я тут из окна поддерживал провод высоковольтной линии. И вдруг провод вырвался у меня из рук и одним концом угодил прямо в кровать. Ток был выключен, но, наверное, именно в ту самую минуту на станции его по ошибке снова включили. На одно какое-то мгновение. И этого было достаточно. Синьора, который там спал...

Демаджисти (в ужасе). Нет!

Рабочий. Прямо на месте...

Демаджисти. О, бедный Пьеро!

Рабочий. Он умер во сне. Без единого стона. Как праведник. Поверьте, он совсем не мучился!

Демаджисти. О, бедный Пьеро!

Рабочий. Я так испугался, что засунул покойника в шкаф, а сам сбежал через окно.

Лола. И они ничего на знают!

Демаджисти. Теперь понятно, кого они искали. И до сих пор, наверное, не нашли, не то, знаешь, сколько крику было бы.

Лола. Давай уйдем, пока они не вернулись.

Рабочий. Я подожду на лестнице. (Уходит.)

Демаджисти (Лоле). Надо что-то делать. Эти женщины так беспомощны. Первым делом нужно известить друзей. (Садится за стол и пишет.) Пусть все придут. Так, этот текст готов. Теперь составим извещение для родственников.

Лола. Еще и этим занимайся! Как все сложно. Нужно хорошо обдумать текст телеграммы.

Демаджисти. Разумеется, тут нельзя рубить сплеча.

Лола. В подобных случаях принято писать так: «Пьеро очень плох, немедленно выезжайте».

Демаджисти. Лола, ты милая девушка, но никогда не думаешь, что говоришь. Ведь это все равно что телеграфировать: «Пьеро умер».

Лола. Но нельзя же их пугать.

Демаджисти. Здесь слишком все прозрачно. Ты же сама сказала: «Так принято писать в подобных случаях». Они сразу догадаются, о чем речь.

Лола. Тогда давай напишем: «Пьеро не совсем хорошо, приезжайте немедленно».

Демаджисти. Ты думаешь, это годится? Если человеку настолько нехорошо, что потребовался немедленный приезд родственников, значит, он уже совсем плох. И родственники либо испугаются до смерти, либо примут нас за идиотов.

Лола. Ты прав. А может, так: «Связи легким недомоганием Пьеро требуется ваше присутствие». Или...

Демаджисти. Нет, не пойдет. Понимаешь, вся соль в этом самом «выезжайте немедленно»: оно все сразу объясняет. С другой стороны, не можем же мы написать: «Пьеро неважно, оставайтесь дома».

Лола. А если вместо «Пьеро очень плох» написать: «Филиппо очень плох, приезжайте скорее»?

Демаджисти. При чем здесь Филиппо, если умер Пьеро? И вообще кто такой этот Филиппо? Лола!.. Лола!..

Лола. Да я назвала просто первое попавшееся имя. Зато можно было бы спокойно написать что угодно: «Филиппо умер» или даже «Филиппо окочурился».

Демаджисти. Но что это даст? Прочтут и скажут: «Окочурился, тем хуже для него!»

Лола. Какой ты, Паоло, несговорчивый. Как подумаю, что мы скоро поженимся, так прямо уже сейчас хочется подать на развод.

Демаджисти. Нужно, чтобы было понятно и в то же время непонятно.

Лола. Тогда почему бы не написать так: «Случаю выигрыша лотерею приезжайте немедленно»? Примчатся сразу же. И в дороге не будут зря переживать.

Демаджисти. А что будет, когда они приедут, ты подумала? На них обрушатся два удара сразу...

Лола. Я настаиваю именно на этом варианте.

Демаджисти. А я его отвергаю.

Лола. Ах вот ты какой, оказывается. Я просто с ужасом думаю, что скоро...

Демаджисти. Ладно, пойдем, по пути что-нибудь придумаем. (Вернувшемуся рабочему.) Передайте, что мы ушли.

Демаджисти и Лола уходят, появляются Тереза, Ионе, Клелия.

Рабочий. Ваши гости ушли, синьора.

Тереза. А вам что угодно?

Рабочий. Что угодно мне? Очень это трудно сказать. Мне лично ничего не угодно...

Тереза. Не понимаю.

Рабочий. Прежде всего я должен сказать, что моей вины тут нет никакой.

Тереза. В чем дело, объясните.

Рабочий. Вы еще ничего не знаете?

Тереза. О чем?

Рабочий. Случилось большое несчастье. Я понимаю, конечно, будет следствие... Провод у меня из рук вырвался... Но он не страдал, уверяю вас, совершенно не страдал. Он даже вскрикнуть не успел. Хоть на станции и говорят, что тока не включали... Но я же сам видел...

Ионе (испуганно Клелии). Он, кажется, сумасшедший!

Клелия. Точно такой случай описан в «Побеге из сумасшедшего дома».

Анджелика (входя). Я нашла его. В шкафу.

Тереза (потрясенная). В шкафу? Как он мог туда попасть?

Анджелика. Не знаю, тем более что шкаф был заперт снаружи.

Клелия. Я читала одну книгу — «Труп в сундуке», там точно такая же ситуация.

Рабочий. Простите, я, кажется, догадываюсь, о чем вы говорите. Это я его там запер. Сейчас я все объясню.

Ионе (возмущенно). Как вы посмели!

Тереза. О бедный Пьеро!

Рабочий. Я понимаю, вы, конечно, правы. Но я не виноват. Я ведь не нарочно.

Клелия. Ах, вот как, значит, по-вашему, это несчастный случай!

Рабочий. Совершенно верно. Несчастный случай. Я сейчас объясню. Синьор умер...

Ионе. Говорите потише, никто не должен об этом узнать, пока он не будет похоронен.

Рабочий. Почему?

Ионе. Потому что он так велел.

Рабочий. Кто?

Ионе. Покойник.

Рабочий (поражен). А он что, говорит?

Ионе. Кто?

Рабочий. Покойник.

Ионе. Вы с ума сошли.

Рабочий. Откуда же вы знаете, что он велел?

Ионе. Он все изложил на бумаге.

Рабочий. В шкафу?!

Ионе. Да нет же. В шкафу он уже был мертвый.

Рабочий. Это я знаю. Но как же он тогда успел распорядиться, чтобы о его смерти сообщили только после похорон?

Ионе. Прошу вас, не кричите. Я же вам сказала: в соответствии с его желанием о его смерти мы должны сообщить только через два дня.

Рабочий. А может, вы его попросите, чтобы он позволил вообще об этом случае ничего не сообщать?

Ионе. Кого попросить?

Рабочий. Ну, вашего покойника. Если бы можно было так сделать, чтобы никто не узнал...

Клелия. Во всяком случае, в течение ближайших двух дней вы должны молчать Такова воля покойного.

Рабочий. Я и молчу.

Ионе. Не сказала бы. В общем, мы полагаемся на вас.

Рабочий. А я — на вас. Ведь его уже все равно не воскресишь. Такое несчастье.

Тереза. Да, большое несчастье.

Рабочий. Кому вы рассказываете. Если бы вы знали, какой это был для меня удар!

Тереза (растроганно). Спасибо, спасибо... (Пожимает ему руку.)

Рабочий. Ну благодарить меня, может, и не стоит...

Тереза. Нет-нет. Все-таки это приятно...

Рабочий. Вы вдова?

Тереза. Да.

Рабочий. Рад за вас...

Клелия. В общем, договорились: вы держите язык за зубами.

Рабочий. И вы тоже. Вроде бы ничего не случилось. Но как же его будут отсюда выносить?

Клелия. Мы постараемся все это проделать осторожно.

Рабочий. Вот правильно Вы у меня сняли камень с души. До свидания. (Направляется к двери.) Да, простите. Забыл вам сказать, что у меня пятеро детей.

Ионе. Очень приятно.

Рабочий. Мал мала меньше.

Ионе. Все дети такие миленькие... когда маленькие...

Рабочий уходит. Появляется привратница.

Привратница (Терезе). Синьора, я никому ничего не говорила, но на парадном повесили черные ленты — синьор с синьориной, которые тут у вас были. Они и объявление в газету дали. Да вот уж к вам и знакомые повалили. (Уходит.)

Тереза. Ах, как нехорошо. Но что теперь поделаешь!

Ионе. Пойду хоть черные шали принесу. (Быстро уходит и возвращается с черными шалями для себя, Терезы и Клелии.)

Анджелика (входя). Синьора и синьор Пелаэс.

Пока чета Пелаэс заходит в гостиную, а Анджелика выходит из нее, Тереза достает носовой платок и, прижав его и глазам, начинает беззвучно плакать. То же самое она проделывает каждый раз, когда на сцене появляется новое лицо. Обняв синьору Пелаэс, пожав руку ее мужу, Тереза указывает им на кресла, и все рассаживаются, сохраняя на лицах выражение немой скорби.

Синьора Пелаэс (вздыхая). Мы рождены для того, чтобы страдать. Я не могу поверить, что его уже нет с нами. Это невероятно.

Клелия. Я только что говорила то же самое, слово в слово.

Синьора Пелаэс. Мой муж был едва знаком с бедным Пьеро, но как его потрясла эта весть, если бы вы знали...

Тереза. Благодарю вас, благодарю.

Синьор Пелаэс, не меняя позы, слегка кивает головой.

Бедный Пьеро! Если бы мне сказали: «Нет, он не умер, он ослеп»...

Клелия. О, конечно, если бы мне предложили выбрать между мертвым и слепым, я бы выбрала слепого. (Обращаясь к синьоре Пелаэс). А ты?

Синьора Пелаэс. Я? Мертвого.

С визитом соболезнования приходит адвокат синьор Освальдо. Он от самой двери протягивает руки к Терезе и патетически восклицает: «Синьора Тереза!» Потом садится, раскланивается с присутствующими. Вздыхает.

Освальдо. Не могу поверить. Никак не могу поверить, что его уже нет.

Клелия выражает свое полное с ним согласие. Между тем Тереза бережно достает из альбома несколько старых фотография и протягивает синьоре Пелаэс.

Синьора Пелаэс. Вот такой он и был, смотри, Марко.

(Синьор Пелаэс берет фотографии и, не глядя, сует их Освальдо.)

Освальдо. Как живой. (Протягивает фотографии Клелии.)

Клелия. Я их уже видела, спасибо. А вот и синьора Челесте пришла. Покажите их ей.

Челесте. Спасибо, не надо. Мне будет слишком тяжело. (Здоровается со всеми.)

Возвратившиеся домой Луиджи и Маркантонио заглядывают в комнату и, к своему удивлению обнаруживают там группу гостей. Они делают знаки Терезе, подзывая ее.

Тереза (гостям). Простите, я сейчас. (Выходит из комнаты вместе с матерью.)

Освальдо (обращаясь к синьору Пелаэсу.) Какое роковое стечение обстоятельств, Вы знаете, за один месяц я потерял троих друзей, и вес они были примерно нашего с вами возраста.

Пелаэс незаметно плюет через плечо.

Кто бы мог подумать, что и бедняга Паоло...

Пелаэс (равнодушно). Какой Паоло?

Освальдо. Демаджисти. Вы разве не знали?

Пелаэс (подпрыгивает но стуле). Не может быть!

Освальдо. Уверяю вас.

Пелаэс. Да он же сам мне звонил часа три тому назад, чтобы сообщить о смерти бедного Пьеро!

Освальдо. Вот так. Мгновенная смерть.

Пелаэс (со слезами). О, бедный Паоло, он же мне был как брат родной!

Синьора Пелаэс. Марко, нехорошо, Тереза придет и увидит, что ты оплакиваешь другого.

Пелаэс (всхлипывая). Но я не могу сдержаться.

Тереза (входит и видит заплаканного Пелаэса. Она удивлена и растрогана). Вы его так любили, правда?

Пелаэс растерянно и смущенно кивает.

Клелия (тихо Освальдо). Что за комедию ломает этот Пелаэс? Он почти не был знаком с нашим Пьеро, к чему такое лицемерие?

Освальдо (тихо). Он не о Пьеро плачет, а о Паоло Демаджисти, который умер час назад.

Клелия (потрясенная). Демаджисти умер? (Обращаясь к Челесте.) Ты слышала, Челесте? Демаджисти умер.

Челесте. Не может быть! О, бедняжка! (Начинает всхлипывать.)

Тереза, думая, что она оплакивает Пьеро, подходит к подруге и обнимает ее.

Пелаэс (тихо Освальдо, чтобы не услышала Тереза). Как это произошло?

Освальдо (тоже тихо). Подробностей я не знаю, но мне сказала об этом сама невеста бедного Демаджисти.

Пелаэс. Синьорина Лола?

Освальдо. Да, она так плакала, что не могла даже толком ничего сказать.

Пелаэс. Какой ужас, ведь назавтра назначена свадьба. Наверное, у него сердце не выдержало.

Луиджи (входит и слышит последние слова Пелаэса). Да что вы, у Пьеро было совершенно здоровое сердце. И женат он был давно.

Пелаэс. Мы говорим о Паоло Демаджисти, который умер час назад. Бедный мой друг. (С трудом сдерживает слезы.)

Тереза (подходя к Луиджи). Пелаэс просто трогателен. Я даже не ожидала...

Луиджи. Тереза, этот синьор оплакивает не бедного Пьеро, а Паоло Демаджисти, умершего час тому назад.

Тереза (холодно.) Ах, простите. (Синьоре Пелаэс.) Ты могла мне сказать об этом сразу. Я бы не обиделась.

Синьора Пелаэс (смущенно). Я... из уважения к твоему горю...

Тереза (поворачиваясь к ней спиной, Клелии). Не понимаю, почему они пришли сюда оплакивать кого-то другого. Могли бы избавить нас от своего визита. Никто их об этом не просил.

Синьора Пелаэс (пытаясь исправить положение). Нет, Тереза. Мы пришли сюда ради Пьеро. И уже здесь узнали, что Паоло умер тоже, и теперь оплакиваем их обоих.

Тереза (резко). Неправда! О моем муже никто не плакал. Но это, конечно, ваше дело. Плачьте, плачьте. Моего горя от этого не убудет. (Тереза разражается слезами, синьора Пелаэс обнимает ее, тоже плача, Тереза вырывается из ее объятий.) Оставь меня, оставь. Пусть каждый плачет о своем. По крайней мере, на это я имею право. Не будем смешивать наши слезы!

Луиджи (увидев входящего в этот момент в гостиную очередного знакомого — Роберто). Моя сестра права. Приходят выражать свои соболезнования нам, а оплакивают другого.

Роберто. Как же так?

Луиджи. Узнали, что внезапно скончался Демаджисти...

Роберто (прерывающимся от волнения голосом). Скончался Паоло?

Тереза (с горечью). И вы туда же!

Роберто. Синьора, простите ради бога. Но о Пьеро я уже знал, а весть о смерти Паоло меня потрясла своей неожиданностью. Как же это случилось? Когда?

Тереза. Бедный мой муж! Ему только этого не хватало!

Луиджи (заметив одиноко стоящего в уголке молодого человека, который утирает платком слезы, подходит к нему). Простите, а вы кого оплакиваете? Пьеро или Паоло?

Молодой человек (удивленно). Пьеро. С Паоло я не был знаком.

Луиджи. Слава богу. (Оборачивается к сестре.) Тереза! Тут вот один оплакивает бедного Пьеро!

Полковник (входит, склонив голову набок и протягивая Терезе руки). Синьора!

Пелаэс (разговаривая сам с собой). Бедный Паоло! Умереть таким молодым!

Полковник (в растерянности останавливается, обращается к Луиджи). Разве покойного звали не Пьеро?

Луиджи. Пьеро. Но синьор имеет в виду не его.

Полковник. Тогда почему же оплакивают Паоло, если умер Пьеро?

Луиджи. Паоло тоже умер.

Полковник. Странно. (Терезе.) Синьора, насколько я понимаю, на вашу семью обрушилось новое горе. Примите мои самые искренние соболезнования.

Тереза (оскорбленная в своих чувствах). Никакого нового горя у нас нет. Хватит с нас нашего. Но к сожалению, эти господа (указывает на присутствующих), движимые удивительной чуткостью и деликатностью...

Луиджи. Тереза, прошу тебя...

Тереза. Дай мне договорить... Движимые поистине удивительной чуткостью и деликатностью, пришли сюда оплакивать не моего мужа, а совершенно другого человека.

Полковник (возмущенно). О, какое бесстыдство! Никогда в жизни не видел ничего подобного! Что, они не могли поплакать где-нибудь в другом месте?

Все пытаются успокоить Терезу.

Клелия. Тереза! Я не плачу, но я же вне подозрений, поэтому послушай меня. Все эти люди, несмотря на новое горе, все-таки остались здесь, с нами. И это значит, что память о Пьеро им дороже...

Тереза. Ах, я никому больше не верю.

Полковник. Синьора. Прошу вас убедиться, что я не плачу. (Таращит глаза, желая показать Терезе, что в них нет ни слезинки.)

Тереза (с горечью). Вы единственный порядочный человек...

Полковник. Я изо всех сил сдерживаю слезы, чтобы избежать недоразумений.

Луиджи. Если все дело в этом, полковник, не мучайте себя, плачьте.

Полковник. Спасибо, спасибо, но я уже так запутался, что не знаю, о ком нужно плакать, а о ком — нет. Мужа вашей сестры звали Пьеро или Паоло?

Луиджи. Паоло... Ой, простите, Пьеро. Но если вам хочется плакать о Паоло — сделайте одолжение.

Пелаэс (вошедшему Маркантонио). Ваша дочь должна понять, что мы не проявили никакого непочтения к ее горю. Все произошло потому, что присутствующий здесь синьор адвокат Освальдо принес нам еще одну горестную весть.

Тереза. Ах, вот, оказывается, чьих рук это дело! Ну, Освальдо, спасибо, удружили.

Освальдо (пристыженный). Синьора Тереза, чем же я провинился?

Тереза. Я всегда знала, что вы болтун, сплетник, злой человек. Вы явились сюда и украли слезы, по праву принадлежавшие моему бедному мужу!

Освальдо. Когда я узнал, что умер Демаджисти...

Ионе. Плевать нам на Демаджисти. Он нам и так целое утро сегодня испортил...

Луиджи. Мама, мама, не осложняй ситуацию...

Ионе. О, мы-то хорошо знаем, что он собой представлял.

Маркантонио. Это уже из другой оперы. Ты лучше помолчи.

Пелаэс. Все произошло потому, что кончина Паоло была такой неожиданной. Ведь он чувствовал себя прекрасно. Вот пусть синьор Освальдо скажет.

Полковник. Хватит! Здесь оплакивают Паоло, а не Пьеро!

Луиджи (тянет полковника за рукав). Полковник, вы ошибаетесь, здесь оплакивают Пьеро.

Полковник (тихо). Ах да. Простите. (Обращаясь ко всем, громко.) Кому надо оплакивать Паоло Демаджисти — вон из этого дома!

Анджелика (входит, явно встревоженная). Синьор Паоло Демаджисти с невестой!

Всеобщее замешательство, все вопросительно смотрят на Освальдо, который сам удивлен необычайно.

Тереза. Пусть войдут.

Анджелика отступает, пропуская вновь прибывших. Все взгляды обращены теперь на них. Демаджисти, сохраняя на лице приличествующее случаю скорбное выражение, сдержанным поклоном приветствует оказавшегося первым на его пути Маркантонио.

Маркантонио (который еще не может отделаться от неприязненного чувства к Демаджисти, отвечает очень холодно). Здрас-сте, здрас-сте. (Отворачивается от него.)

Демаджисти удивлен, но так же учтиво кланяется Ионе.

Ионе (сухо, почти враждебно). Здравствуйте. (Отворачивается, словно ее обидели.)

Демаджисти (протягивая руки Терезе и сотрясаясь от сдерживаемых рыданий). Синьора Тереза... (Продолжает что-то тихо ей говорить. Большинство присутствующих обступает Освальдо.)

Пелаэс (разочарованно). Что же это вы тут нагородили! И как вам в голову могло прийти такое?

Освальдо (растерянно пожимает плечами). Мне сказала сама его невеста. Наверное, она пошутила...

Маркантонио. Дурацкие шуточки.

Освальдо. Но по ее виду нельзя было сказать, что она шутит. Синьорина плакала. Может, она сама ошиблась?

Пелаэс. Конечно. Синьорина Лола очень серьезная девушка.

Освальдо. А вот мы сейчас спросим у нее. Синьорина Лола, можно вас на минутку?

Все, кроме Терезы и Паоло, тихо о чем-то беседующих, собираются вокруг Лолы и Освальдо.

Ведь правда, вы мне сказали, что Демаджисти умер?

Лола (оторопело). Я?

Освальдо. Вы. Несколько часов тому назад, у дантиста. Помните? Я выходил из кабинета, а вы входили. Я спросил, почему вы одна, без Демаджисти, ведь вы всегда провожали его к врачу, а вы, подняв глаза к небу, со слезами сказали: «Он уже отмучился» .

Лола. Ну, да. Ему же зуб вырвали.

Освальдо (наступая на нее). Тогда зачем вы закатывали глаза и плакали?

Лола (невозмутимо). Потому что у меня у самой зуб разболелся.

Освальдо. Вы еще сказали: «Теперь ему лучше, чем нам».

Лола. Конечно, лучше. Нам с вами еще только будут рвать...

Пелаэс (со смехом). Вот это да! Вот это поговорили!

Синьора Пелаэс (укоризненно). Марко, как ты можешь смеяться!

Пелаэс (ворчливо). Черт побери, в этом доме не дают ни плакать, ни смеяться!

Луиджи. Это, наконец, просто неприлично. Увидели, что Демаджисти жив, — и, пожалуйста, смеются, радуются.

Полковник (указывая Луиджи на Демаджисти, тихо). Я все никак не пойму, этот господин оплакивает Пьеро или Паоло?

Луиджи. Пьеро, Пьеро. Он сам — Паоло!

Присутствующие обсуждают это недоразумение. Всех, кроме родных покойного, охватывает какое-то нервное веселье. Чем больше они стараются его сдержать, тем настойчивее оно рвется наружу. Вдруг открывается дверь в спальню и оттуда доносится голос Пьеро: «Тереза!» Все, продолжая улыбаться, удивленно оглядываются. В дверях появляется Пьеро. На нем фрак и тапочки. На груди — орден, в ухе — цветок; в одной руке у него небольшой венок, в другой — длинная горящая свеча. Наступает гробовая тишина.