ГЛАВА ВТОРАЯ

– А как вы узнали про «Ленивое ранчо?» – спросил Льюк, не отрывая взгляда от вымощенной щебенкой дороги, ведущей от конюшни к гостинице.

– Мой туристический агент снабдил меня брошюркой, – ответила Джози, – в ней все выглядело так соблазнительно! – Она держалась за сиденье, поскольку пикап подпрыгивал на ухабах.

Вечная проблема с этим чертовым проспектом, подумал Льюк; по воле отца там все расписано таким возвышенным слогом, что ранчо выглядит как рай земной. А особенно коттеджи для молодоженов.

Он резко затормозил перед одним из них. Могу держать пари, подумал Льюк, что барышня разочаруется, увидев небольшой бревенчатый домик с длинной открытой террасой.

– Приехали, – сказал он, взглянув на гостью и внутренне приготовившись к стонам и жалобам.

– Какая прелесть! – воскликнула Джози, вглядываясь в домик сквозь омытое дождем стекло. Посмотрев на Льюка, она улыбнулась – опять эта ямочка на щеке! – и снова прильнула к окну. – Спокойное, уединенное место, как раз такое, что описано в проспекте.

Льюк посмотрел в том же направлении, что и она, ничем не выдав своего удивления. Он и сам ценил спокойствие, но его мнение не всегда совпадало с мнением отдыхающих. Приютившийся среди дубов и сосен домик, напоминал постройку прошлого века.

– Отец построил его давным-давно, для наших собственных гостей, – сказал Льюк, – а проект скопировал с шале в Скалистых горах, где они с матерью провели медовый месяц. Здание гостиницы – позади коттеджа вон за теми деревьями.

– Такое впечатление, что вокруг на целые мили нет никакого жилья.

– Раньше так и было.

Джози уловила какое-то недовольство в его голосе.

– Вы это сказали таким тоном, словно не очень-то любите гостиницу.

Льюк внутренне сжался. Как это меня угораздило коснуться этой темы? И, пожав плечами, деланно небрежно ответил:

– Я по натуре скорее ковбой, чем владелец гостиницы. Это отцу захотелось превратить ранчо в место отдыха, вот и назвал его «Ленивым».

Стремясь прекратить всякие расспросы, он потянулся к ручке дверцы.

– Оставайтесь на месте. Я помогу вам дойти до коттеджа, иначе вы снова запутаетесь в платье.

Джози вышла из машины, опираясь на его руку, и невольно на миг прильнула к нему. Почувствовав, как прижались к нему ее упругие груди, он вдохнул побольше воздуха, но тут же почувствовал легкий аромат духов, отдававший детской присыпкой и свежими цветами одновременно. К аромату духов добавлялся и еще один запах, показавшийся ему уютным и как будто знакомым.

Грязь, вот что это такое! – догадался Льюк. Возможно, она и меня измазала. Боже, до чего докатился, возбуждаюсь от запаха обыкновенной грязи! Он отстранился от девушки, притворно нахмурившись.

Видимо, оглянувшись на него, Джози сделала неловкое движение и снова чуть не поскользнулась.

– Извините меня, это чертово платье…

И тут, недолго думая, Льюк подхватил ее на руки – одна рука под спиной, другая под коленями – и понес.

Джози невольно обняла его за шею. Лицо девушки оказалось рядом с его лицом, в глазах – тревога:

– Что вы делаете?

Хороший вопрос: он так же неожиданно для себя схватил ее в охапку, как она оказалась у него на руках.

И снова этот запах. Черт возьми, просто потрясающий! Кстати, даже в этом промокшем насквозь наряде она весит не больше новорожденного жеребенка.

Чтобы взять девушку поудобнее, он слегка подбросил ее вверх.

– Мешает ваш немыслимый туалет, – объяснил он. – Страховая компания расторгнет со мной договор, если узнает, в каких нарядах разгуливают мои постояльцы.

Льюк донес свою ношу с той же легкостью, как если бы это была копна сена. Ни в коем случае нельзя переносить ее через порог, напомнил он себе, чай не жених. И держать в узде свои желания!

Ощущение теплого и влажного женского тела еще долго не покидало Льюка после того, как он опустил Джози на пол у двери террасы. Вот дьявол, думал он, каждый раз, когда прикасаюсь к ней, я чувствую себя мальчишкой.

Значит, не прикасайся к ней, О'Делл, приказал он себе.

Нащупав в кармане ключ, он открыл дверь коттеджа, вошел в него первым и зажег свет.

– Ну вот вы и на месте. Сейчас внесу багаж.

Когда Льюк вернулся с вещами, Джози все еще стояла на террасе. Поставив сумки у двери, он заботливо оглядел девушку:

– Вам следует быстренько снять с себя все мокрое и влезть под горячий душ. Иначе подхватите воспаление легких.

Только этого действительно не хватало, подумал он, целыми днями возиться с лежачей больной.

– Но я не хочу вносить грязь в комнаты. Видимо, нужно снять платье здесь.

Снова его пульс застучал как бешеный. Прочистив горло, он ответил, собираясь уйти:

– Будьте как дома.

– Постойте!

Ну что еще? Он резко обернулся.

– Я… я не смогу расстегнуть пуговицы. – Она показала на длинный ряд крошечных пуговиц, расположенных вдоль спины; каждая величиной с изюминку, они опускались ниже ее талии. Их было несколько десятков.

– Господи ты, Боже мой…

– Понимаю, я вам уже надоела… Простите меня. – Голос ее подозрительно дрогнул. Силы небесные, неужели она снова заплачет? – Конечно, это не входит в ваши обязанности, но меня бьет озноб, и…

– Я вызову экономку, она вам поможет.

Войдя внутрь домика, Льюк поднял трубку телефона, но номер, по которому должна бы ответить Консуэла, молчал. Не ответил и номер в гостиничной кухне.

Да, все складывается великолепно, лучше и не придумаешь. Придется возиться с дурацкими пуговицами.

Он вышел на террасу, невольно хлопнув дверью.

– Стойте спокойно, не шевелитесь. – Слова прозвучали более жестко, чем ему хотелось бы.

Девушка повернулась к нему спиной. Он подошел вплотную, перебросил фату вперед и приступил к самой верхней пуговице, укрывшейся под влажными завитками темных волос, доходящих до плеч. Льюк отодвинул локоны в сторону, чувствуя себя удивительно неуклюжим и пытаясь не замечать возникшего в нем возбуждения.

Эта женщина рождала в нем чувственность, может, оттого, что подвенечный наряд вызывал мысль о брачной ночи, ради которой и являются сюда молодожены…

Будь мужчиной, О'Делл, держи себя в руках.

Неловкие руки оторвали пуговицу, вместо того чтобы ее расстегнуть.

– Извините, – пробормотал он, переходя к следующей.

Он явно слишком давно не прикасался к женщине. С момента развода не так уж много было у него любовных свиданий, а развелся он пять лет назад. Судя по тому, как я себя веду, подумал Льюк, пора мне уже вернуться в общество.

Пуговица поддалась, и пальцы его приготовились атаковать следующую. Джози вздохнула, переступив с ноги на ногу, а Льюк постарался направить мысли в нужное русло.

У меня была не та жизнь, напомнил он себе, чтобы бегать по свиданьям. С тех пор как я вернулся домой, я был занят, что называется, от зари до зари, пытаясь привести в порядок ранчо, запущенное отцом, тот все свое время отдавал гостинице. После ухода менеджера она тоже свалилась мне на шею. Забот полон рот, не до развлечений.

Кроме всего прочего, Люк всю жизнь ненавидел процесс ухаживания: необходимость наряжаться, болтать всякую ерунду, пытаться отгадать, где правда, а где притворство, и вообще всячески стараться не попасть в супружеские сети. Хлопот с женщинами не оберешься.

А эта особенно опасна – взбудораженная, нацеленная на замужество, готовая вцепиться в очередную жертву. Но с этой по крайней мере он знал, как поступить.

Еще одна пуговица отлетела прочь.

– Боюсь, что я оторву больше пуговиц, чем расстегну, – признался Льюк.

– Да оторвите хоть все, главное – снять поскорее это проклятое платье.

Идея снять поскорее это проклятое платье ему понравилась, но он решил не толковать ее буквально и продолжал старательно расстегивать пуговки одну за другой, наморщив лоб от усердия.

– Готово, – пробормотал Льюк, справившись с последней.

Платье распахнулось на спине, открыв его взору нечто кружевное и прозрачное. Воображение Льюка так разыгралось, что он с трудом перевел дух и строго напомнил себе, что девушка дрожит от холода.

– Вам следует войти внутрь, – сказал он, – хотите, я внесу ваши вещи?

Она растирала руки, стуча зубами.

– Чего я в самом деле хочу, так это согреться. Будьте добры, отвернитесь, пожалуйста.

Льюк подчинился; за его спиной зашуршала ткань, потом скрипнула дверь и наконец послышались легкие шаги внутри коттеджа.

– Можете смотреть, – раздалось из комнаты.

Платье уродливым комом валялось на полу террасы, рядом с измазанными глиной чулками. Грязные следы вели к двери ванной, откуда донесся звук льющейся воды.

Выдохнув воздух, парень снова воззрился на чулки, недоумевая: на чем, интересно, они у нее держатся? Однако все фантазии, рисующие нижнее белье Джози, разом улетучились, стоило только его взгляду снова упасть на подвенечное платье.

Картина грязного кома из кружев и шелка на полу террасы пробудила в его душе жалость. То, что еще утром являлось прекрасным творением модельеров и портных, теперь безвозвратно погибло, надо полагать, вместе с ее мечтами. День, обещавший быть самым счастливым в жизни девушки, оказался самым печальным.

Интересно, из-за чего же расстроилась свадьба, задумался Льюк. И по чьей вине, Джози или жениха? Видимо, это случилось в последнюю минуту, независимо от того, кто был инициатором. Она даже переодеться не успела.

Главное очевидно: у бедной невесты, должно быть, прескверное настроение. И вместо того чтобы изображать из себя ковбойский вариант Казановы, следует подумать о том, как ее утешить.

В душе его возникло чувство вины. Неважно, любит он заниматься гостиницей или нет, но, поскольку его ранчо объявлено местом отдыха, не годится наносить урон репутации заведения, владелец которого – О'Делл.

Нужно внести в дом ее вещи. И немедленно.

Пятнадцать минут спустя Джози открыла дверь ванной, закутанная в банную простыню, с полотенцем, закрученным на голове тюрбаном. Она увидела, что Льюк возится с камином, укладывая поленья так, чтобы получился целый костер.

При виде ковбоя сразу почти прошла боль, теснившая ее грудь: она была рада, что он не ушел, потому что мысль об одиночестве уже не казалась такой привлекательной. Собственно говоря, еще стоя под душем и всячески критикуя себя за эту авантюру с Робертом, она уже побаивалась вечера наедине со своими мрачными мыслями.

Как могла она позволить окружающим так распоряжаться собой? Чуть не выскочила замуж за распутника! Гнев, подтолкнувший ее к решительным действиям, теперь сменился до боли знакомым самоедством.

Оторвавшись от костра, Льюк взглянул вверх, на Джози.

– Решил, что вам захочется посидеть у камина, – сказал он.

– Спасибо. – Сильно покраснев, экс-невеста завернула банную простыню потуже вокруг себя и укрылась за дверью, выставив только голову. Видимо, скользнувший по ней мужской взгляд напомнил Джози, что под простыней ничего нет.

Глядя на сумки около входной двери, она не решалась пройти за ними через всю комнату. Пальцы судорожно сжали простыню.

– Будьте любезны, передайте мне, пожалуйста, голубую сумку. Я что-нибудь на себя накину и через минуту появлюсь.

Льюк выполнил просьбу, и девушка, исчезнув в ванной, быстро натянула на себя джинсы, легкий свитер и толстые носки, после чего вышла в гостиную.

Пламя разгоралось с веселым треском, наполняя комнату приятным теплом. Подойдя к камину, Джози вздохнула от удовольствия:

– Боже, как приятно! Спасибо вам.

– Нет проблем. Я принес в дом еще немного дров. Только не забудьте перед сном проверить, на месте ли экран.

– Обязательно.

– Тропинка справа от вашего домика ведет прямо к гостинице, там подают завтрак от семи до десяти. А здесь, около телефона, план расположения служебных помещений базы и прочая информация.

– Прекрасно.

Льюк смотрел, как она бросила полотенце на спинку стула и протянула руки к огню. Господи, какая хорошенькая! Волосы падают до самых плеч крупными завитками. Теперь, без вуали, он рассмотрел их цвет: похожи на коричневый бархат или шоколадный торт.

Пора бежать – от соблазна подальше.

– Что ж, если вам что-нибудь понадобится, я…

Слова его прервал стук в дверь; подойдя к ней, Льюк приоткрыл ее.

– Консуэла! – Он распахнул дверь пошире, пропуская в дом полную улыбающуюся женщину с огромным подносом в руках.

– Мануэль увидел свет в окнах и сказал, что прибыла последняя молодая пара. – Она произнесла это с сильным испанским акцентом. – Поэтому я и принесла «ужин при свечах». – Взглянув на Джози с лукавой улыбкой, она поставила еду на стол из гладких сосновых досок, после чего протянула руку для приветствия.

– Здравствуйте. Меня зовут Консуэла Перез.

– А меня – Джози Рэндол. – Девушка пожала ей руку.

– Так где же счастливый муж? – Консуэла оглядела комнату.

– Он не… – начала Джози и запнулась.

Неловкое молчание зависло в комнате.

– Свадьбу отменили, мисс Рэндол приехала одна, – вмешался Льюк.

– Вот как? – Консуэла всплеснула руками, лицо сочувственно сморщилось. – Какая жалость! Бедная девочка, могу я вам чем-нибудь помочь?

– Спасибо, ничего не нужно. – Джози застенчиво улыбнулась.

– Может, хотите поговорить? На моем плече выплакалось столько женщин…

– Я в полном порядке.

– В таких делах это помогает – как следует выговориться. Я могу посидеть у вас, а то пойдемте ко мне.

– Это очень мило с вашей стороны, но мне ничего не надо.

– Вы уверены? – Консуэла вглядывалась в лицо девушки с выражением глубокого сочувствия.

– Абсолютно.

– В такие моменты вредно оставаться одной, – продолжала волноваться Консуэла.

Льюк нисколько не сомневался, что Консуэла будет настаивать до тех пор, пока Джози не уступит. Эта женщина обладает состраданием, которого хватило бы на все человечество, но она совершенно не учитывает, что не всегда ее сострадание уместно.

Можно сказать, что у нее не больше такта, чем у ветра, распахивающего все двери подряд. Льюк попробовал сменить тему разговора:

– Джози, Консуэла – наша экономка и шеф-повар; можно сказать, что на ней вообще держится все заведение. Без нее здесь все бы остановилось.

– Не сомневаюсь, что это именно так, – улыбнулась Джози. – Я тоже работала в гостинице и знаю, насколько важны эти две должности. Очень рада с вами познакомиться, Консуэла.

– Взаимно, – сказала экономка, поправляя полными короткими пальцами аккуратный пучок темных с проседью волос. Потом кивнула на стол: – Обратите внимание на ужин, там много вкусного.

– Боюсь, особого аппетита у меня нет, – призналась Джози.

– Но вам нужно есть! – Консуэла закудахтала, как встревоженная курица. – Когда болит сердце, желудок не должен оставаться пустым!

– Хорошо, я попытаюсь что-нибудь съесть. – Джози вымученно улыбнулась. – Спасибо.

– А ты что скажешь? – Консуэла повернулась к Льюку. – Тоже ведь ничего не ел.

– Перехвачу чего-нибудь дома.

Глаза Консуэлы округлились:

– Проглотишь тарелку холодных спагетти? Это не еда! – Обращаясь к Джози, она добавила: – Он живет один и совершенно о себе не думает. Скотина у него на ферме питается лучше хозяина.

– Почему бы вам не присоединиться ко мне? – спросила Джози. – В конце концов, это ужин на двоих. Не пропадать же такому добру.

– Прекрасная мысль. – Консуэла одобрительно кивнула. – В компании дело пойдет повеселее.

Когда Консуэла принялась раскрывать кастрюльки с аппетитной едой и ставить на стол лучший фарфор, какой только был на ранчо, Льюк с трудом подавил стон. Экономка втравила его в «брачный» ужин, и он не мог придумать, как от него отвертеться.

Чуть ли не положив на стол свои необъятные груди, Консуэла стала зажигать свечи.

– Ну вот, – заключила она, покончив с этим. – Все готово.

Экономка подвинула стул для Джози, потом протянула Льюку бутылку шампанского:

– На, открой.

Ковбой нерешительно взглянул на девушку:

– Я думаю, что в данных обстоятельствах…

– А я бы с удовольствием выпила шампанского, – откликнулась Джози.

Консуэла кивнула:

– Шампанское лечит разбитые сердца.

– Не могу сказать, что мое разбито, – возразила Джози, на что Консуэла покровительственно похлопала ее по спине:

– Ничего-ничего, дорогая. Не надо нам объяснять. Но если захочется выговориться, просто зайдите к Консуэле. Идет?

– Ладно, спасибо.

– Ну, наслаждайтесь. Спокойной ночи! – Толстушка выплыла из комнаты, помахав на прощанье рукой.

В домике сразу стало как-то тихо и просторно. Льюк застенчиво уселся за стол напротив Джози.

– Сколько вкусных вещей! – воскликнула девушка, оглядев стол: салат, отличное мясо, вырезанный фестонами картофель и молоденькая морковь.

– Консуэла – отличный повар, – ответил Льюк, – они с мужем работают в моей семье уже больше двадцати пяти лет. – Он усмехнулся. – Она очень вольно иногда обращается с английским языком, а главное, любит совать свой нос в чужие дела.

– Мне кажется, она очень добрая.

– Да, – Льюк кивнул. – Моя мать умерла, когда мне было всего двенадцать, и она меня практически вырастила. – Он поставил шампанское на стол. – Она верно сказала: лучше ее никто не умеет слушать других. Если вас одолеет одиночество и захочется поговорить, воспользуйтесь ее приглашением.

Он стал рассматривать Джози. В неверном свете свечей ее профиль казался не просто тонким, а даже хрупким. Льюк снова почувствовал вину за то, что налетел на нее в конюшне. Пожалуй, стоит воспользоваться советом Консуэлы и проявить немного сочувствия.

– Кстати говоря, я тоже умею неплохо слушать.

– Да я вовсе не страдаю, – Джози потянулась за салфеткой. – Признаться откровенно, я даже рада, что свадьба не состоялась.

Ах вот как. Можно прыгать от радости, съязвил Льюк про себя. Он тоже знает, что это такое – быть отверженным. Сам побывал в этой шкуре. Она, по всей видимости, пребывает в первой стадии своего злосчастья и еще не начала по-настоящему убиваться.

– Нет, правда, я совсем не горюю. Мне даже не обидно, – она накрыла колени салфеткой, – я скорее злюсь, и главным образом на себя. Как я могла быть так слепа!

– Но вы же знаете поговорку: «Любовь зла, полюбишь и…»

Джози перегнулась через стол:

– Да в том-то и дело, что я его совсем не любила. – Выражение лица ее было вполне искренним, честным.

Н-да, видимо, действительно страдает, если уж идет на такое вранье. Ну что ж, не стоит ее разоблачать, пусть думает что хочет, лишь бы это помогло ей пережить «брачную» ночь.

С этой мыслью Льюк потянулся к шампанскому.

– Уверен, что все образуется. – Он открыл бутылку так, что пробка пролетела через всю комнату и чуть не попала в камин. Налив вина в бокалы, он провозгласил: – За ваше благополучие!

– За прекрасную неделю на вашем ранчо! – добавила Джози, чокнувшись с ним.

Льюк нахмурился при этих словах: одно дело нянькаться с ней один вечер, и совсем другое – целую неделю.

– Давайте для начала посмотрим, как вы почувствуете себя завтра.

– Я уже знаю, как я себя почувствую, – так же хорошо, как сейчас. Всю свою жизнь я мечтала побывать на таком ранчо для отдыха и не стану себе отказывать в удовольствии только из-за того, что Роберт оказался свиньей.

– Значит, это вы избрали «Ленивое ранчо» для медовой недели, а не он? – Льюк удивленно поднял брови.

– Именно так.

– Странно.

– Почему же? – Лоб Джози наморщился.

– Потому что обычно женихи тянут сюда невест буквально за волосы, – Льюк наколол лист салата на вилку. – То есть дамы кричат и брыкаются, а новоиспеченные мужья стоят на своем, потому как насмотрелись вестернов. Через парочку дней все они дружно спрашивают дорогу до ближайшего городка.

Джози изящно намазала масло на хлеб.

– В моем воображении ранчо всегда было самым романтическим местом на свете.

– Видимо, вы никогда не чистили конюшен.

– Если хотите знать, чистила. – Джози рассмеялась. – В юности я проводила лето в одном лагере, где учили верховой езде, там я постоянно вертелась около конюшен и даже помогала их чистить. Общество лошадей мне очень нравилось.

Льюк скрыл свое удивление, сосредоточившись на салате. Ну что ж, любопытство и конюшни может сделать приятными – ненадолго, подумал он. Исчезает новизна, кончается удовольствие. Именно такой была реакция на деревенскую жизнь у его бывшей жены.

– Вы упоминали свою работу в отеле, – сменил он тему. – Это было в городе Талса?

Голубые глаза Джози помрачнели.

– Нет. Последние полгода я была менеджером в юридической конторе моего отца. А до этого работала в Чикаго, в отеле «Ройял риджент».

– Слышал о таком. А что вы там делали?

– Всего понемножку. Меня взяли на полуторагодичные курсы менеджеров, а это предполагало работу по нескольку месяцев в каждом секторе. Потом полтора года занималась размещением делегаций различных конгрессов.

– А почему вы это бросили?

Джози задумчиво рассматривала бокал с шампанским.

– Мне не понравилось, как вел себя новый заведующий отделом. Его не интересовали удобства клиентов – только их деньги. Он заставлял меня обещать то, чего отель не мог предоставить, лишь бы заполучить следующую делегацию. Я отказывалась врать, и отель терпел убытки из-за моей строптивости. Я и уволилась, не ожидая, когда меня выгонят.

Эта девушка начинала ему нравиться – помимо его воли. Хоть он и не собирался ею восхищаться, нельзя было не уважать ее за верность собственным принципам. Льюк поднял бокал и провозгласил:

– Вы молодец. Немногие осмеливаются защищать свои убеждения.

Джози мрачно усмехнулась.

– Не очень-то мне помогли мои убеждения: я схлопотала плохую характеристику. Теперь мне вряд ли удастся устроиться в приличный отель. Поэтому, когда в конторе отца заболел менеджер и он попросил меня на какое-то время его заменить, я вернулась в Талсу.

– Именно здесь вы и познакомились со своим женихом?

– Да. Он один из адвокатов в отцовской фирме. Мы начали встречаться и уже через три месяца были помолвлены.

Льюк наблюдал, как неохотно она ест, и старался не замечать того, как красиво свечи освещают ее голубые глаза и темные волосы, заставляя их мерцать. Тем не менее так хотелось узнать о ней побольше – он просто сгорал от любопытства.

Не мое это дело, убеждал он себя. Чем меньше я буду о ней знать, тем лучше. Но вопрос все же сорвался с его губ:

– Так что же все-таки стряслось?

– Вы имеете в виду свадьбу? Я чуть не совершила самую крупную ошибку в жизни. – Глотнув шампанского из бокала, Джози взглянула на Льюка. – Хотите услышать всю историю целиком?

Да, он хотел, но притворялся равнодушным.

– Расскажите только то, что сами захотите поведать.

– Ну так вот, – Джози поставила бокал на стол и наклонилась так, чтобы быть поближе. – Перед самым венчаньем я так разнервничалась, что решила немного походить по церкви, чтобы успокоиться. И оказалась неподалеку от того места, где Роберт разговаривал со своим шафером.

– И что же? – подстегнул ее Льюк.

– Просто я узнала кое-что о человеке, который чуть не стал моим мужем. – Ее губы вытянулись в тонкую злую линию.

– Что же именно?

– Ну, хотя бы то, что верность жене не укладывается в его брачный кодекс.

Ну что ж, подумал Льюк, здесь могло иметь место и простое недоразумение. Вероятнее всего, голубки воссоединятся еще до конца этой недели. Подняв бутылку, он снова наполнил ее бокал.

– Когда слышишь только обрывок разговора, вполне можно сделать неправильные выводы.

– Это был не обрывок, – возразила Джози, – Роберт обрисовал во всех подробностях свои утехи с девочками легкого поведения на последней холостяцкой вечеринке. А когда шафер удивился, что Роберт решился связать себя узами супружества, требующими верности, тот захохотал и спросил: «А кто говорит о верности? Для меня брак – только способ сделать карьеру».

Положив салфетку на стол, Джози отодвинула стул; лицо ее выразило отвращение.

– Он хотел жениться на мне лишь для того, чтобы стать компаньоном отца. И даже не отрицал этого, когда я его изобличила.

– Вы его… изобличили?

Девушка кивнула.

– Я сразу кинулась в ту комнату, где он был, и объявила, что слышала весь разговор. Он стал белее мела. Умолял простить его, не говорить ничего моему отцу. Представляете? Такого нахала трудно вообразить!

Льюку трудно было вообразить другое: как мог мужчина променять Джози на другую женщину? Ее высохшие волосы превратились в гриву блестящих непокорных кудрей, взлетающих, когда она поворачивала голову, а личико с нежным овалом было прелестно, несмотря на сердитое выражение. Ресницы – такие длинные и шелковистые, каких он никогда ни у кого не видел. Вид девушки увлекал его куда больше, чем ее история.

– И что же вы сделали потом?

– К счастью, у меня была свидетельница, моя сестра Сара, которая оказалась поблизости и все слышала. Иначе Роберт наверняка отказался бы от своих слов. Когда я убежала из церкви, Сара объяснила моим родителям, что произошло. Во избежание скандала попросили священника объявить публике, что свадьба отложена по взаимной договоренности.

Льюк в изумлении покачал головой.

– Ну и денек был у вас сегодня!

Джози подняла свой бокал:

– Выпьем за то, чтобы он не повторился.

Она выглядела на удивление спокойной для женщины, пережившей такое испытание. Однако Льюк заметил, что в ее рассказе опущена главная деталь: как она относится к жениху? Если уж собиралась за него замуж, стало быть, питала к нему хоть какие-то чувства.

– А чем он вас покорил, если говорить откровенно?

Джози и сама задавала себе этот вопрос и четкого ответа не находила – все сводилось к тому, что окружающие были о Роберте прекрасного мнения.

Джози встала из-за стола, пересекла комнату и подошла к камину. Облокотившись на облицовку, она ответила откровенно:

– Сама не знаю.

Льюк подошел к ней и встал радом. Теплый взгляд ковбоя грел ее лицо не хуже, чем огонь камина спину.

– Может, это было физическое влечение?

– Ну нет, только не это! – Вопрос так ее огорошил, что она ответила не думая.

– Если бы вы повенчались, в данный момент самым важным было бы как раз это. – В голосе звучал сарказм.

Джози судорожно сглотнула слюну, уставившись на огонь. Собственно говоря, она не позволяла себе даже думать об этой стороне брака. Каждый раз, задумываясь о ней, она словно бы преграждала путь этим мыслям, говоря себе, что все устроится само собой, когда придет время. И только теперь поняла, что не хотела об этом думать, потому что отсутствовали необходимые чувства.

– Но вы же наверняка целовались, – настаивал он.

– Да, конечно, но… не было… – Она смущенно замолчала. Глаза ее задержались на губах Льюка, как тогда в конюшне, и снова это ее взволновало. – Ничего не было, – ответила она хрипло, на целую октаву ниже обычного.

Он подвинулся поближе, не отрывая взгляда от ее глаз.

– Не было ничего другого или не было никаких ощущений, когда вы целовались?

– Да. То есть нет. Ничего не было. – Боже, думала она, какой у него сексуальный взгляд. Глаза – черные, так и смотрят прямо в душу. Джози понимала, что нужно отвести взгляд, но продолжала глядеть как завороженная.

Аромат кедровых дров наполнял комнату, а между молодыми людьми пробегали искры взаимного притяжения. Поднималась температура, росло напряжение.

– Ничего не начиналось. – Голос девушки упал до хриплого шепота.

А вот сейчас, добавила она про себя, что-то начинается, это точно.

Льюк подвинулся еще ближе, теперь он стоял прямо перед ней. Джози почти что перестала дышать. В камине треснула ветка, и их окатило волной жара.

Горячее, первобытное желание овладело обоими. Сначала руки Джози, потом весь позвоночник пронзила дрожь. Опять она смотрела на парня в упор, не отводя глаз. Если бы в доме, чего доброго, вспыхнул пожар, неизвестно, смогла бы она шевельнутся или нет.

Громкий, резкий звон телефона нарушил оцепенение.

Льюк пересек комнату и снял трубку.

– Алло?

Джози наблюдала все это в каком-то трансе, сердце билось как пойманная птица, колени дрожали.

Лицо Льюка исказила гримаса.

– Минуточку. – С застылым взглядом повернувшись к девушке, он протянул ей трубку: – Это вас. Роберт.

Загрузка...