Бегство от заката

Майкл Муркок

Бегство от заката

На Луне все было белым-бело. Бесконечные нагромождения глыб и конусов, как на древних картинах кубистов, только черно-белых, сверкали в лучах Солнца, хотя оно уже почти умерло - краснеющий неясный диск на темном небосводе.

В своей искусственной пещере, заваленной кучей ненужных синтетических вещей, не связанных с мифами, не прибавлявших настроения, Пепин Горбатый склонился над книгой, и слезы из глаз его падали на пластмассовые страницы, оставаясь на них блестящими точками.

Насосы, трубы, подрагивающие колеса, что находились в его стеклянной пещере, согревали его одного. Этот согбенный человек был полон жизни и чувств. Он обладал живым и чутким воображением, и каждое слово в книге будило в нем мечты и тоску. Его узкое лицо, крайнюю бледность которого оживляли блестящие черные глаза, было напряжено. Руки двигались неуклюже, переворачивая страницы. Он был, как и все его собратья на Луне, в металлическом одеянии, которое вместе со шлемом, представлявшим собой продолжение кольчуги, защищало его жизнь от невероятного - угрозы крушения Системы.

Система была лунной имитацией жизни. Она была подражанием той, что существовала на старой Земле, которая теперь находилась далеко, едва видимая в пространстве. Она подражала ей растениями и животными и набором химических элементов, поскольку Система была искусственной экологией Луны. Луна представляла собой вполне приличную по размерам планету, причем уже много столетий - с тех пор как перестала быть спутником Земли, переместилась в зону астероидов и многие из них под действием ее притяжения слились с нею.

Пепин не любил Систему за все. Он являл собой здесь атавизм, не соответствуя ни настоящему Времени, ни Пространству. Он не жил жизнью Системы, иначе уже давно бы умер. А жил он своим воображением, печалями и ожиданиями, черпая все это из нескольких старых книг.

Он перечитывал знакомые страницы и вновь осознавал, что разум одержал триумф над духом, а оба вместе - над чувствами. Люди Луны так же скучны, как и их планета.

Пепин много знал о Земле из рассказов местного торгового люда. Он знал, что она меняется и теперь вовсе не такая, как в его книгах, написанных в давние времена. Но он мечтал посетить Землю и своими глазами найти следы того, что ему было нужно - хотя он только тогда понял бы, что ему нужно на самом деле.

Уже известно было, когда он планирует посещение Земли, и луняне не возражали против этого - при условии, что он не вернется оттуда - настолько он не подходил им. Его имя настоящее, П-Карр - стояло в списке кандидатур одним из первых. Скоро и до него дойдет очередь лететь.

Подумав о полете, он решил пойти заглянуть в список. Он делал это нечасто, потому что в силу своего атавизма был суеверен и свято верил, что, чем чаще он будет заглядывать в список, тем меньше у него будет шансов продвинуться к его началу.

Пепин резко встал и громко захлопнул книгу. Он вообще был крайне шумным для тихого мира этой планеты.

Сильно прихрамывая, он направился к выходу. Снял со стены шлем и закрепил его на плечах. Система дверей выпустила его наружу, и он направился по заваленному блестящими острыми камнями грунту к городу. Он сам - и к радости жителей - выбрал себе жилье в стороне от города.

На поверхность выходила лишь ее малая часть. Так, этаж или два, кое-где три. И все, что выходило на поверхность, было прямоугольным и прозрачным, чтобы улавливать как можно больше энергии затухающего Солнца.

Перед Пепином открылась дверная система одного из зданий, и он прошел внутрь, даже не заметив, что покинул поверхность. Миновал сужающуюся трубу, ступил на круглую платформу, и она стала падать вниз, замедлив скорость перед самой остановкой.

Здесь было искусственное освещение, металлические стены без всяких украшений, обычные трубы диаметром в два роста высокого лунянина. Пепин не был типичным представителем лунного племени.

Он поковылял по трубе дальше и вскоре ступил на движущийся пол, который понес его по подземному лабиринту города, пока не доставил в нужный ему зал.

Там в этот момент никого не было. Зал имел сводчатый потолок, он был увешан экранами, объявлениями, картами, таблицами, все это сообщало жителям любую информацию, которая им была необходима в повседневной жизни. Пепин подошел к списку и стал крутить головой, отыскивая свое имя. Начал с самого низа.

Его имя оказалось самым верхним. Значит, надо немедленно пойти к диспетчеру и подтвердить заявку на полет. Если этого не сделать, имя опустится в конец списка - таковы правила.

Повернувшись, чтобы выйти из зала, он встретился с другим лунянином. Шлем у того был сдвинут с головы и держался на наплечных пластинах. У него были длинные золотистые волосы, на худощавом лице появилась улыбка.

Это был Г-Нак, самый известный коммерческий пилот, ему не надо было заглядывать в список, за ним был закреплен свой постоянный корабль. Население Луны было небольшим, и Г-Нак знал Пепина, как и остальных жителей.

Он остановился и подбоченясь посмотрел на список.

- А, летишь на Землю, П-Карр? Увидишь, она хиреет, там неприятно. Возьми побольше еды: тебе не понравится их соленая пища.

- Спасибо тебе, - сказал Пепин и вышел из зала.

На Луне лишь космические корабли отличались своеобразием - как будто только на них сказывался постоянный контакт с планетой-матерью. Отполированные до блеска, украшенные вычурными изображениями. Древние животные крались вдоль их корпусов, фантастические фигуры людей и животных занимали пространство между тяжелыми литыми изображениями реальных знаменитостей, руки их изгибались, повторяя изгибы и закругления корпуса, и были похожи на руки терпящих кораблекрушение моряков, цепляющихся на рангоут. Корабли были так густо покрыты украшениями, что в лучах света становились похожими на застывшую лаву, наросты и впадины которой состояли сплошь из стеклообразной массы и меди.

Пепин с багажом за спиной несколько замялся, прежде чем ступить на короткий движущийся трап, который должен был доставить его к входному люку уготованного ему случаем корабля. Он некоторое время рассматривал украшения, потом стал на трап, который быстро взметнул его к люку. Люк распахнулся, чтобы принять пассажира.

Внутри корабля было очень тесно, основное пространство занимал груз, который должен был лететь вместе с Пепином и предназначался для города Земли, называемого Барбарт. Пепин опустился в отведенное ему кресло. Как только вместе с грузом он будет доставлен на место, корабль автоматически возвратится обратно. Полет на Землю также производился в автоматическом режиме.

Шум, приглушенный, как и все лунные звуки, предупредил его, что корабль вот-вот взлетит. Пепин прикрепил себя к креслу и не испытал особых эмоций, когда через некоторое время корабль взмыл вверх и лег на курс к Земле.

Светящийся корабль мчался сквозь тьму унылого космического пространства, словно яркая искра, прорезающая черноту. Наконец на экране перед Пепином появилось все увеличивающееся изображение Земли - буро-желто-белый шар, медленно вращающийся в угасающем свете засыпающего Солнца.

Земля выглядела нереальной, возможно, из-за нечеткого изображения; казалось, космическое вещество как бы проходит сквозь нее, будто она состоит из вконец износившейся тонкой ткани. Пепину подумалось, что прочная металлическая ракета не остановится, достигнув Земли, и легко прорвет ее насквозь, продолжив полет в космосе, где много более живучих планет; когда-то, как было известно Пепину, во Вселенной было больше ярких звезд, и даже Солнце имело больше трех планет, что сейчас обращались вокруг него

Корабль спокойно перешел на орбиту Земли, все более и более погружаясь в ее атмосферу, вначале чистую и багряную, потом ниже - в слои бурых облаков, висевших над поверхностью, сквозь облака, потом, все притормаживая, корабль прошел над неподвижными морями и темно-желтыми, бурыми и черными пустынями, кое- где в белых пятнах соли. Дальше от берега показались серые болота, потом светло-зеленые леса тонких пальм - то, что жители Земли называли Страной Пальм. В этой стране было два главных города, два поменьше и одна деревня. Барбарт, порт на торговом пути от Луны к Земле, находился в уютной долине. Холмы вокруг нее покрывали пальмы, сверху казавшиеся морем с гуляющими по нему волнами. Они были больше похожими на море, чем само море с его перенасыщенными солью водами.

Барбарт сверху представлял собой мозаику из треугольных, прямоугольных и многоугольных площадей. Крыши низких домов имели темно-зеленый или коричневый цвет, но на окружающем фоне казались ярко окрашенными Корабль прошел над огромной красно-золотой машиной, которая царила над другими зданиями. Она, как было известно Пепину, называлась Великим Регулятором и давала городу жизнь. За Великим Регулятором, на центральной площади города, была приготовлена посадочная площадка. Корабль завис над ней и опустился.

Пепин почувствовал внезапный озноб. Он не сразу встал, а некоторое время смотрел на экран - как народ стекается на площадь, торопясь к кораблю.

Барбарт очень напоминал ему те города, о которых он читал в своих книгах. Он был значительно меньше мегаполисов времен "Золотого века" и скорее напоминал средневековый итальянский город. С земли даже пальмовый лес мог показаться дубовыми или вязовыми рощами. Еще Пепин знал, что народ Барбарта очень походил на древних обитателей планеты. Он еще не убедил себя, хотя и пытался, что прибыл не на ту Землю, что знал из книг. Например, свет сейчас слабее, воздух темнее, бурые облака не похожи на те, что были на Земле в прошлом. Но Пепин был не настолько разочарован, как опасался. Чего бы здесь ни недоставало, планета была по крайней мере натуральной, а это в глазах Пепина стоило многого.

Люк открылся, и барбартцы теснились возле него в ожидании пилота.

Пепин взял багаж, встал и хромая вышел наружу.

От тяжелого, пропитанного запахом соли воздуха у него перехватило дыхание, он почувствовал, что теряет сознание. Резко накинув шлем на голову, он включил аварийную кислородную дыхательную систему, решив, что ему понадобится время привыкнуть.

Барбартский торговый люд толпился у трапа, на Пепина смотрели с нетерпением.

- Можно осмотреть груз, пилот? - спросил человек с мощными плечами, широкими скулами и шелушащейся кожей, почти невидимой за густой черной бородой. На нем была черная в ржавых пятнах стеганая куртка, перетянутая ремнем, белый широкий галстук и мешковатые желтые брюки, заправленные в меховые ботинки.

Пепин посмотрел на него, желая поприветствовать и выразить свое удовольствие по поводу того, что лицезреет крепко сбитое, мускулистое человеческое существо.

- Пилот? - спросил торговец.

Пепин начал прихрамывая спускаться по трапу. Он посторонился, пропуская этого крепкого человека, который поднимался ему навстречу, чтобы заглянуть в корабль. Еще трое последовали за ним, насмешливо поглядывая на молчаливого лунянина.

Человек пониже Пепина, с узким лицом, похожим на рептилию, в одежде унылого черно-бурого цвета нерешительно приблизился к лунянину, держа в руках рукописный текст. Пепин из любопытства заглянул в него, но слов не понял. Он готов был уже снять перчатки и потрогать рукопись, но все же решил немного подождать.

- Пилот? Когда вы возвращаетесь?

Пепин улыбнулся:

- Я не вернусь. Я прибыл, чтобы жить здесь.

Человек вздрогнул. Он опустил бумагу и повернул голову в сторону, ища кого-то глазами, но, не увидев, стал пристально вглядываться в открытый люк.

- Тогда - добро пожаловать, - сказал он равнодушно, не глядя на Пепина. Потом извинился и быстро засеменил мелкими шагами обратно к складу на площади.

Пепин подождал, пока появится торговец со своими друзьями. На их лицах читалось удовлетворение, они что-то говорили, кивая друг другу. Чернобородый торопливо спустился по трапу и пожал Пепину руку.

- Скажу вам, - он довольно улыбался, - великолепный груз. Я думаю, это сделка месяца: золото и алкоголь - за удобрения. Можно разгружать?

- Как будет угодно, - галантно ответил Пепин, удивляясь этому человеку, который радуется, получив взамен за драгоценные удобрения такую ерунду.

- Вы здесь впервые. - Торговец взял Пепина под руку и направился с ним к складу, куда ушел предыдущий собеседник лунянина. - Как вам нравится наш город?

- Чудесный! Я обожаю его. Я хотел бы жить здесь, - на одном дыхании проговорил Пепин.

- Ха-ха! И это при всех ваших чудесах и удобствах на Луне? Через некоторое время вам будет не хватать всего этого, пилот. Каждый год мы слышим об умирающих городах, уменьшении населения, снижении рождаемости. Нет, я завидую вам, лунянам, вашей безопасности и стабильности. Вам не нужно беспокоиться о будущем, потому что у вас эффективное планирование. Мы лишены этой возможности, мы просто надеемся, что на протяжении нашей жизни ситуация не изменится слишком сильно.

- По крайней мере вы - составная часть натурального мира, сэр, - сказал Пепин несколько неуверенно. - И вы способны адаптироваться к изменениям на Земле. Торговец снова засмеялся:

- Не-ет, мы на Земле все умрем. Мы с этим смирились. Человечество слишком долго жило здесь. Никто не думал, что мы продержимся до настоящего времени, но скоро мы дойдем до точки, дальше которой уже никакая адаптация не поможет. В менее удачливых регионах процесс уже происходит. Человек на Земле вымирает. А на Луне с вами, пока вы имеете свою Систему, этого не случится.

- Но наша Система искусственна, а ваша планета естественна.

Они подошли к складу. Мужчины уже открывали тяжелые ворота. Бочки с удобрениями хранились в холодном темном месте. Человек с лицом рептилии, считавший их, взглянул на Пепина.

- Пилоту положен подарок, - сказал торговец, традиционный благодарственный подарок человеку, который в целости и сохранности доставил груз. Чего бы вы пожелали из того, что у нас есть?

По традиции пилот просил маленький недорогой символический сувенир, и Пепин знал, чего от него ждут.

- Полагаю, вы ведете раскопки древностей в Барбарте? вкрадчиво спросил он.

- Да, там работают наши правонарушители. На месте Барбарта стояло сорок городов.

Пепин довольно заулыбался. Какая история!

- Я читаю книги, - сказал он.

- Книги? - Торговец нахмурился. - Как же, у нас их навалом, лежат где-то. А что, народ на Луне любит читать? Ха-ха!

- А вы не читаете книг?

- Забытое искусство, пилот. Эти древние языки непостижимы. У нас нет ученых, исключая наших старейшин. Но их мудрость - вот отсюда, - он постучал по лбу, - а не из книг. Мы мало пользуемся старыми знаниями, они годились для более молодой Земли.

Хотя Пепин знал это, он все же почувствовал приступ печали и разочарования. Разумом он понимал, что народ Земли не похож на его собственные идеализированные представления о нем, однако сердцем он не мог принять этого.

- Тогда я хотел бы получить несколько книг, - сказал он.

- Столько, сколько влезет в корабль после погрузки нашего груза, - пообещал торговец. - А на каком языке вы читаете? Можете сами выбрать книги.

- Я читаю на всех древних языках, - гордо произнес Пепин. Его соотечественники считали его умение бесполезным. Может, так оно и на самом деле, но ему было ровным счетом все равно. - И нет никакой необходимости грузить их, продолжал Пепин. - Я не вернусь с кораблем. Он полетит на Луну в автоматическом режиме.

- Вы не..? Вы будете как бы постоянным представителем Луны на Земле?

- Нет. Я хочу жить на Земле как землянин.

Торговец почесал нос.

- Ну да, понятно, ну да...

- Есть что-нибудь, что этому мешает?

- О нет, нет. Я просто был поражен тем, что вы решили остаться с нами. Я считал, что вы, луняне, считаете нас примитивами, обреченными на смерть вместе с планетой. Голос его зазвучал слегка обиженно. - Ваши законы на протяжении веков строго запрещали землянину доступ на Луну. Ни один землянин не был на Луне. Конечно, вы должны заботиться о собственной стабильности. Но почему же все-таки вы решились переносить с нами неудобства нашей не годной для жизни планеты?

- Вы заметили, - сказал Пепин с некоторой осторожностью, - что я не такой, как другие луняне. Я нечто вроде романтического пережитка. А может быть, мои изначальные расхождения с ними повлекли за собой интеллектуальный разрыв, не знаю. Как бы, там ни было, я один среди своих соотечественников обожаю Землю и ее народ. Я тоскую по прошлому, а они все смотрят в будущее - будущее, которое они поклялись сохранять стабильным, как и, по возможности, настоящее.

- Понятно... - торговец сложил руки на груди. - Что же, пожалуйста, живите здесь как гость, пока вам не захочется вернуться на Луну.

- Никогда не захочется.

- Мой друг, - улыбнулся ему торговец, - вы захотите вернуться очень скоро. Живите с нами месяц, год, но, я ручаюсь, больше вы не выдержите. - Он сделал паузу. - Вы найдете здесь массу следов прошлого, ибо прошлое - это все, что у нас есть. Чего у нас нет - так это будущего.

Часы, главная часть Великого Регулятора, отмерили шесть недель, прежде чем Пепина Горбатого всерьез начало беспокоить прохладное равнодушие барбартцев к его персоне. Они были достаточно приятны в общении и хорошо относились к нему, особенно если учесть их скрытую антипатию к лунянам. Но он не завел ни друзей, ни приятелей.

Он наслаждался теми книгами, которые были не связаны с техникой. Он получал удовольствие от чтения поэзии, легенд, исторических и приключенческих книг. Но их было меньше, чем он ожидал, и их хватило ненадолго.

Он занимал комнату в маленькой гостинице. Он привык к тяжелому просоленному воздуху и мрачной окраске всего окружающего, ему начал нравиться сумрак, окутывающий Землю, потому что отражал его собственное настроение. Он бродил по окрестным холмам и смотрел на тяжелые бурые облака, катившиеся к нему из-за горизонта, вдыхал сладковатый запах пальмовых лесов, взбирался на скалы, которые осыпались под действием ветра и соли, но манили к себе, возвышаясь на фоне багряного неба.

В отличие от Луны эта планета еще жила, еще таила для него неожиданности - будь то внезапный налет ветра или странное пресмыкающееся.

Пепин боялся только животных, потому что они стали явно враждебными человеку. Главной формой жизни здесь, помимо человека, был грязевик - гигантская пиявка, которая обычно промышляла у берега, но ее видели все дальше и дальше от моря. Раз заканчивалось время Человека, значит, начиналось время грязевика. Человек вымирал, грязевик размножался. Грязевики передвигались стаями от дюжины до сотни, это в зависимости от размеров особей - они колебались от двух до десяти футов. Одни были черными, другие - коричневыми, третьи - желтыми, но самыми противными были белые, которые выделялись и размером и кровожадностью, а их огромные личинки развивали такую скорость, что могли догнать бегущего человека и повалить его. Когда так случалось, грязевик, как и его предок пиявка, сосал кровь и высасывал ее до конца, бросая совершенно обезвоженный труп.

Раз Пепин, сидя на скале и разглядывая сверху пальмовый лес, видел, как по поляне двигалось стадо грязевиков.

- Приезжают новые жильцы, - сказал он вслух, после того как преодолел спазм тошноты от вида этих тварей. - Земля равнодушна к Человеку. Она не враждебна к нему, но и не дружественна. Она больше не помогает ему. Она про него забыла, у нее новые дети.

Пепин любил побеседовать сам с собой. Когда он был наедине с собственным я, слова лились легко, это было единственное время поговорить.

Пепин пытался поговорить с Копом, торговцем, и другими людьми, проживавшими в гостинице, но, хотя они были достаточно обходительны, после его вопросов, его утверждений, его доводов начинали хмуриться, задумываться, а потом быстро прощались.

Один из них, с мягкими манерами и весьма дружелюбный, средних лет, сутуловатый человек по имени Мокоф, делал все, чтобы понять Пепина, но так и не смог.

- Вы так говорите о прошлом и о философии, что будете более счастливы в странном городе Ланжис-Лиго, что у моря, с чувством сказал он однажды, когда они сидели возле гостиницы за кружками с вином, глядя на играющие струи фонтана в центре площади.

Пепину приходилось слышать о Ланжис-Лиго, но у него в голове было столько других новых впечатлений, что он пропускал название города мимо ушей. Сейчас у него приподнялась бровь, тонкая, почти невидимая.

- Однажды я познакомился с человеком из Ланжис-Лиго, продолжал Мокоф в ответ, - у него было странное имя, я забыл его. И шрам на лице. Он попал тут в неприятность - поел в неположенное время и спасся только тем, что отремонтировал наш Великий Регулятор. Мы теперь ничего не знаем об этих машинах. Он верил, что может перемещаться во времени, хотя я что-то не убедился в этом, пока он был здесь. И, я слышал, все люди в Ланжис-Лиго вроде него - чудаковатые, что ли. Ничего не знают о часах, например, никакого представления об измерении времени. Их руководителя зовут Хронархом, и живет он в Доме Времени, хотя, грязевик их знает, что они так подчеркивают это слово - "Время", вовсе не различая его.

Мокоф мало что рассказал Пепину о Ланжис-Лиго сверх просто-напросто того, как он себе это представляет, но этот город у моря показался Пепину любопытным местом. И еще Пепина привлекли слова насчет перемещения во времени, так как его заветным желанием было вернуться в прошлое Земли.

На седьмой неделе пребывания в Барбарте он решил отправиться на восток, в Ланжис-Лиго, что у моря.

Пепин Горбатый решил идти в Ланжис-Лиго пешком. Мокоф, особенно он, пытался отговорить его: путь неблизкий, опасный, полно грязевиков. Без хорошего верхового животного легко сбиться с дороги.

На тюленевидном животном, которым пользовалось большинство землян, он пробовал кататься. Эти создания с их сильными передними ластами и острым, как лезвие, хвостом были вполне надежны и достаточно быстры. На них прилаживали седло из кремня, так что всадник сидел прямо. Экипировка включала также длинное ружье, называвшееся пробойником, оно "стреляло" лучами своего рубинового сердечника - и фонарь, питавшийся от батарей, который освещал путнику дорогу в безлунные и почти беззвездные ночи.

Пепин Горбатый взял фонарь и укрепил на плече пробойник. Это были полезные в дороге вещи. Но доверять себя тюленю он не стал.

Вышел из Барбарта он затемно утром, еду и флягу с Водой неся на спине, одетый по-прежнему в свой сотканный из металла костюм.

Жители Барбарта, как и луняне, не переживали по поводу его ухода. Он невольно пытался расшевелить их и доставлял им этим беспокойство, в то время как они считали, что преодолели в себе всякую обеспокоенность. За семь недель он посеял сомнение в правильности того выбора, который они сделали для себя и своих детей.

Выбор этот состоял в том, чтобы спокойно и с достоинством умереть на Земле, которой их присутствие было больше не желательно.

Пепин был разочарован, отправляясь из Барбарта, что в Стране Пальм. Он ожидал увидеть на Земле жизнестойкость, людей, готовых к переменам, а не к смерти. Но где-нибудь на Земле, возможно в Ланжис-Лиго, что у моря, он отыщет героев. После разговора с Мокофом он стал надеяться на то, что найдет способ совершить путешествие в прошлое. Ничего другого он не хотел так сильно, но на такую возможность всерьез никогда не рассчитывал.

Мох в пальмовом лесу пружинил под ногами и помогал идти, но к вечеру пошла жесткая бурая земля, покрытая пылью. Впереди была унылая, потрескавшаяся и почти безжизненная равнина, зловещая в свете угасающего дня. Там и здесь возвышались силуэты скал. Он выбрал одну из них, считая, что не подвергнет себя никакому риску, если проведет там эту холодную и черную, как смоль, ночь. Грязевики, говорили ему, спали только сытыми, а здесь им нечем было поживиться, кроме как человеком.

Пепин зажег фонарь, и его лучи на несколько ярдов осветили все вокруг. Он продолжал идти, ему было довольно тепло в своей одежде. На ходу он почти ни о чем не думал. Он так устал, что не мог понять, как долго шел. Когда свет фонаря упал на скалу, он остановился, снял со спины груз, прислонился к скале и, скользя по ней спиной, опустился на землю. Ему было уже не до грязевиков и явно повезло, что ни один из них не почуял запах крови и не проявил своего внимания к нему.

Занялась темно-бурая заря, грязные облака тянулись по небу, закрывая собой большую часть слабых солнечных лучей. Пепин открыл мешок и извлек из него флягу дистиллированной воды. Он не мог пить соленую воду, которую употребляли земляне. Они адаптировались к ней в такой степени, что не могли пить пресную. Он достал пару таблеток из маленькой коробочки и проглотил их. Позавтракав так, он оторвал от земли свое ноющее тело, закинул за спину мешок, засунул фонарь в чехол, висевший сбоку, приладил на плечо пробойник и осмотрелся по сторонам.

Пальмовый лес на западе был уже не виден, и равнина там казалась такой же бесконечной, как и на востоке. Только на востоке однообразие нарушали низкие холмы и скалы, которых в той стороне было еще больше, чем здесь.

Он двинулся на восток. На востоке, считали наши предки, находится Рай, размышлял он. Возможно, я найду свой Рай на востоке.

Если Рай существовал и Пепину было суждено попасть в него, то он весьма близко подошел к его входу, когда двумя днями позже, спускаясь по покрытому солью холму, упал, прокатился кубарем несколько футов вниз по склону и, ударившись, потерял сознание.

От попадания в Рай его спас Крючконосый Странник. Он был искателем тайн и искал их под землей и в легендах. Среди землян это был, возможно, единственный кочевник, переходивший с места на место без определенной цели. Никто не знал о его происхождении, да и спросить его об этом и в голову никому не приходило. Он был так же известен в Барбарте, как и в Ланжис-Лиго. Его познания о Земле, ее прошлом и настоящем, были исключительно широкими, но мало кому это понадобилось. Это был невысокий человек с большим носом и обветренным лицом, а плотно подогнанный капюшон и куртка делали его похожим на черепаху с клювом.

Он увидел падающий ком, что был Пепином Горбатым, почти в тот же миг, как и стая грязевиков почуяла запах его крови.

Странник ехал на здоровенном, толстом тюлене и вел еще одного, груженного неимоверной кучей имущества: рулоном ткани, землеройными инструментами, маленькой печью, связкой железок - всем тем, что в действительности составляло домашний скарб Крючконосого Странника, наспех привязанный к спине тюленя. Тюленю, видно, не доставляло особого удовольствия тащить такой груз.

В правой руке Странника на специальном держателе покоился, на манер копья, его пробойник. Он одновременно увидел Пепина и грязевиков.

Странник подъехал вплотную к ним, поднял пробойник, нажал на кнопку заряжающего устройства, а потом на рычаг "огонь". Концентрированный луч был почти не виден, но бил в стаю грязевиков безостановочно. Это были особи черного цвета. Крючконосый Странник водил пробойником из стороны в сторону, пока не сжег всех грязевиков. Довольный успехом, он подъехал к лежащему Пепину. Пепин не слишком сильно ушибся и уже начал шевелиться. Странник увидел по одежде, что это лунянин, и удивился, где он взял пробойник и фонарь, что лежали рядом с ним.

Соскочив с седла, он помог лунянину встать на ноги. Пепин потер голову и посмотрел на Крючконосого Странника не без опаски.

- Я упал, - произнес он.

- Да-да, - сказал Крючконосый Странник. - А где ваш корабль? Разбился где-то поблизости?

- Никакого корабля нет, - стал объяснять Пепин. - Я путешествовал из Барбарта, где приземлился несколько недель назад, в Ланжис-Лиго, который, как мне сказали, лежит на самом берегу моря.

- Неразумно было с вашей стороны идти пешком, - сказал Странник. - Еще далеко. Но вы должны погостить у меня, - с настойчивостью в голосе продолжал он, - и мы поговорим о Луне. Я был бы счастлив расширить свои знания.

Голова Пепина ныла. Он был рад, что этот странный незнакомец наткнулся на него, с готовностью принял предложение Странника и даже помог ему поставить палатку.

Когда палатку поставили и добро Странника было разложено, они вошли внутрь. Странник предложил ему рыбу-ногу и соленую воду, но Пепин вежливо отказался и проглотил свой собственный рацион в таблетках.

Потом он рассказал Страннику о своем прибытии с Луны на Землю, о жизни в Барбарте, о своих разочарованиях и надеждах. Странник слушал, задавал вопросы, которые свидетельствовали, что жизнь лунян ему интереснее, чем Пепину.

Пепин инертно отвечал на вопросы, а потом задал и свой:

- Что вы знаете о Ланжис-Лиго, сэр?

- Все, кроме самых свежих новостей, - улыбнулся Странник. - Ланжис-Лиго - это очень древний город и берет начало от экспериментального поселения, где один философ старался научить людей относиться ко Времени, как они относятся к Матери - как к чему-то такому, через что можно двигаться, управлять им и так далее. Отсюда пошла Хронархия, и в Ланжис-Лиго стали традицией исследования Времени, а также некоторых других проблем. Может быть, в результате мутации, а может быть, в результате пробуждения какой-то силы, которой мы всегда владели, в Ланжис-Лиго существует такая разновидность человеческого рода, которая может перемещаться во времени! И мне повезло встретиться с молодым человеком, который первым обнаружил в себе этот талант и учил этому других. Его зовут Мыслитель-со-шрамом. Теперь он Хронарх.

- Он что, может совершить путешествие в прошлое?

- И в будущее, как я слышал. Если талант хронопатии развился в человеке, он по своему желанию может передвигаться во времени.

- Но не в прошлом! - взволнованно произнес Пепин. Этак мы можем вернуться в "Золотой век" и не беспокоиться насчет естественной смерти или искусственной жизни. Мы же такое сможем делать!

- М-м-м, я разделяю вашу любовь к прошлому, Пепин. В моей палатке довольно древних предметов, которые я сам откопал. Но возможно ли вернуться в прошлое? Не изменит ли это будущее? Ведь в нашей истории нет случая, чтобы человек из будущего переходил в прошлое.

Пепин согласно кивнул.

- Загадка. Но ведь один человек, который не стал бы сознаваться, что он из будущего, мог бы поселиться в прошлом?

Крючконосый Странник улыбнулся.

- Я понимаю, что вы имеете в виду.

- Я теперь вижу, - продолжал Пепин серьезно, - что у меня мало общего и с людьми Луны и с людьми Земли. Моя единственная надежда - вернуться в прошлое, где я найду те вещи, которые необходимы для моего полнокровного существования. Я - человек не своего времени.

- Вы не первый. Древняя история Земли полна таких примеров.

- Но я буду первым, кто, быть может, найдет себе подходящую эпоху.

- Все может быть, - неуверенно произнес Крючконосый Странник. - Но ваши желания вряд ли конструктивны.

- Почему это? Ну, что эта Земля может предложить человечеству? А мы, на Луне, - живем искусственной жизнью, все больше превращаясь с каждым годом в машины, причем менее совершенные, чем те, что нас обслуживают. А вы здесь - как пассивно относитесь вы к смерти! Ваша задача - исчезнуть красиво! Мой род через век перестанет быть людским, а ваш существовать. Неужели нам предначертано исчезнуть? Неужели должны исчезнуть ценности, созданные человечеством? Что же, усилия последнего миллиона лет были бесцельными? Неужели от заката Земли нет спасения? Я этого не могу принять!

- Вы нелогичны, мой друг, - улыбнулся Странник. - Ваша позиция наименее позитивна - своим возвращением в прошлое вы отказываетесь от встречи с будущим. Какая же тут выгода остальным?

При этих словах Пепин схватился за голову.

- Ну-у... э-э... - тихо пробормотал он, а Странник продолжал:

- Я не хотел бы выжить при закате. Вы уже повидали кое-какие ужасы, которых станет многократно больше, когда закат Земли перейдет в ночь.

Пепин не отвечал. От волнения он потерял дар речи. Крючконосый Странник вывел его наружу и показал на восток.

- Вот дорога на Ланжис-Лиго и к его хронопатам, - сказал он. - Мне жаль вас, Пепин, питому что, как мне думается, вы не отыщете решения своих проблем - а это именно ваши проблемы, но не человечества.

Пепин хромал теперь еще и от усталости. Он шел вдоль берега. Было утро, и унылое красное Солнце медленно поднималось из-за моря. Пепин двигался темным берегом навстречу Ланжис-Лиго. Было холодно.

Серо-бурый туман висел над морем и медленно двигался к сумрачной земле, где по правую руку от Пепина в пейзаже преобладали гигантские черные контуры скал. Бурый берег блестел местами солью, пересоленное море было неподвижным, ибо рядом с Землей не было Луны, которая могла бы расшевелить его.

Пепин все еще размышлял о разговоре с этим странным человеком. Что это - конец Земли или просто фаза циклического развития? Придет ночь - но последует ли за ней новый день? Если так, то в будущем есть что-то привлекательное. Пока что Земля мало-помалу истребила большую часть человеческого рода. Но остальные - вымрут ли и они, не дожив до утра?

Вдруг Пепин поскользнулся и упал во впадину с густой от соли водой. Он барахтался в клейкой жиже и попытался вытащить себя, схватившись за вырост затвердевшей соли, но тот не выдержал его веса, сломался, и Пепин свалился обратно в воду. Но в конце концов ему все же удалось выбраться на сухое место.

Дальше он стал повнимательнее. Стайки рыб-ног удирали от берега при его приближении. Они искали затененные места ближе к берегу, под скалами, которые выросли тут из земли, как выщербленные зубы, разрушенные соленым ветром. Рыба затаивалась, и все кругом затихало. Пепин Горбатый в этом тихом месте не нашел успокоения мысли, но одиночество несколько отвлекло его от сбивчивых размышлений.

Диск Солнца с трудом приподнялся над горизонтом, но света добавил мало, а тепла - еще меньше. Пепин остановился и оглядел морскую гладь, которая из черной сделалась коричневатой под его лучами. Он вздохнул и посмотрел на Солнце, которое пролило на его лицо свое скупое сияние и окрасило его густым розовым цветом, оживив врожденную бледность.

Он услышал какой-то пронзительный звук и сначала подумал, что его издают дерущиеся рыбы-ноги. Потом он узнал в нем голос человека. Не поворачивая головы, он прислушался.

Потом обернулся.

Вверху, на скале, он увидел человеческую фигурку верхом на тюлене. Выделялся ствол длинного, как копье, пробойника. Фигуру человека наполовину скрывала тень старой разрушенной дозорной башни. Пока он наблюдал, человек нетерпеливо дергал поводья, а затем исчез.

Пепин нахмурился, подумав, что это может быть и враг. Он приготовил свой пробойник.

Теперь всадник, спустившись со скалы, приближался к нему. Пепин уже слышал отдаленное шлепанье ласт по мокрому берегу. Он поднял свое ружье на уровень глаз.

Всадник оказался женщиной, женщиной из его книг.

Она была высокой, длинноногой, поднятый воротник тюленьего жакета оттенял ее резко очерченный подбородок. Светло-каштановые волосы развевались по ветру, спадая на спину. Одной рукой, скрытой в свободной перчатке, она держалась за переднюю луку своего высокого кремневого седла, другой - натянула поводья. Полные губы широкого рта были плотно сжаты.

Ее верховой тюлень вошел в глубокую впадину с густой от соли водой и с усилием поплыл. Крепкий запах застоявшейся соленой жидкости дошел и до Пепина, и в этот момент он увидел ее, женщину из мифов - наяду верхом на тюлене. Однако она все же напугала его своим неожиданным появлением.

Уж не из Ланжис-Лиго ли она? Похоже. Неужели там все такие же?

Теперь, когда она выбралась на твердый грунт, на лице ее заиграла улыбка - щедрая, обворожительная. Но когда она стала приближаться к нему на своем тюлене, с которого медленно скатывались тяжелые капли воды, внутри у него похолодело, он отступил на несколько шагов.

В этот миг она, казалось, олицетворяла собой хмурую, нездоровую, умирающую планету.

Она остановила тюленя рядом с ним, склонила голову и шире открыла свои серо- зеленые глаза, по-прежнему улыбаясь.

- Чужестранец, судя по одежде, вы с Луны. Вы заблудились?

Он вернул свой пробойник на место, на плечо.

- Нет, я ищу Ланжис-Лиго.

Она показала рукой в обратную сторону.

- Вы рядом с нашим городом. Меня зовут Высокая Хохотунья, я сестра Мыслителя, Хронарха Города Времени. Я довезу вас до Ланжис-Лиго.

- А я - Пепин Горбатый, без родственников и званий.

- Залезайте на спину моему тюленю, держитесь за седло, и скоро мы будем на месте.

Он подчинился, залез и вцепился в скользкий камень. Она развернула тюленя и погнала его в обратный путь дорогой, по которой пришла.

Раза два за время поездки по соленому берегу она что-то сказала, однако он не разобрал что.

Закапал дождь, но они уже были возле Ланжис-Лиго.

Город был построен на огромной скале, по площади он уступал Барбарту, но дома в нем были наподобие башен стройные, старинного вида, с коническими крышами и маленькими окнами. Над городом возвышалась Башня Времени. Она словно вырастала из здания, которое называлось, как сказала Хохотунья, Домом Времени, это был дворец Хронарха.

Дом и башня производили впечатление, хотя и казались несколько загадочными. Здесь было невероятное смешение изгибов и углов, неописуемо ярких красок. Все это вызывало у Пепина чувства, сходные с теми, что вызывали в нем картинки с изображением готических зданий - с той разницей, что готика влекла мысль к небу, а эта архитектура - во всех направлениях.

Бледное солнце освещало улицы города. Выпавший соленый дождь вылизал до блеска залежи соли вне городских стен и увеличил их, смочил крыши домов, купол и кровлю Дома и Башни Времени.

Народу на улицах было мало, но во всем городе чувствовалось возбуждение - будто жители готовились к отъезду.

При всем своем разнообразии внешне они походили на барбартцев, но казались более живыми и энергичными.

Пепин хотел спросить, уж не в праздничное ли время он прибыл сюда, как Хохотунья остановила своего тюленя на углу узкой улочки. Он спустился на землю, все кости болели. Она также покинула седло и указала на ближайший дом.

- Здесь я живу. Поскольку, как вы говорите, у вас нет никакого ранга, то, думаю, вы прибыли сюда как частное лицо, а не как официальный посланник Луны. А что вам нужно в Ланжис-Лиго?

- Транспорт в прошлое, - не задумываясь ответил он.

- И зачем вам это? - после некоторой паузы спросила она.

- У меня нет ничего общего с настоящим.

Она посмотрела на него своими холодными умными глазами. Потом улыбнулась:

- В прошлом нет ничего, что может привлекать.

- Не мог бы я сам решить это?

- Очень хорошо. - Она пожала плечами. - Но как вы предлагаете отыскать прошлое?

- Я... - его самоуверенности как не бывало, - я рассчитывал как раз на вашу помощь.

- Тогда вам надо поговорить с Хронархом.

- А когда?

Она взглянула на него, слегка нахмурившись. Он не сказал бы, что она несимпатична.

- Хорошо, - сказала она, - пойдем в Дом Времени сейчас же.

Едва поспевая за широким шагом девушки, Пепин размышлял о том, не склонны ли люди в Ланжис-Лиго хранить секреты Времени для себя.

Хотя горожане посматривали на него с любопытством, никто не останавливался. По мере приближения к Дому Времени повышенное возбуждение горожан ощущалось все больше. Подойдя к дому, они стали подниматься по винтовой лестнице, что вела к большим воротам.

Охранники не останавливали их, когда они шли по гулкому коридору, высокие стены которого украшали причудливые криптограммы, выполненные инкрустацией из серебра, бронзы и платины.

Они оказались перед двустворчатыми золотыми дверями. Хохотунья толкнула створки, и они вошли в большой продолговатый зал с высоким потолком. В дальнем конце его на возвышении сидел человек. Он беседовал с двумя другими людьми, что стояли внизу. Все повернулись к ним, когда Высокая Хохотунья и Пепин Горбатый вошли в зал.

Увидев Хохотунью, сидевший сдержанно улыбнулся. Он что-то шепнул тем двоим, и они скрылись за дверью рядом с возвышением. Бледное лицо человека пересекал шрам - от левого угла рта до скулы. Черные волосы спадали на широкие плечи. Одежда, что была на нем, не шла ему - очевидно, она была обязательной для его положения. Желтая рубашка, завязанный высоко под подбородком черный галстук. Стеганый голубого бархата камзол с длинными рукавами и бриджи цвета красного вина. Ноги обуты в черные низкие туфли.

Сам по себе зал тоже выглядел странно. Через правильные промежутки мозаичные символы на стенах перемежались с компьютерами. Позади сидящего, у самой стены, на металлическом столе виднелись старинные инструменты алхимиков. Они составляли причудливый контраст с остальным залом.

- Итак, Высокая Хохотунья, - заговорил мужчина, - кто же этот посетитель?

- Он с Луны, Мыслитель, и хочет отправиться в прошлое!

Мыслитель-со-шрамом, Хронарх Ланжис-Лиго, засмеялся, а потом, резко переведя взгляд на Пепина, замолк. Пепин нетерпеливо произнес:

- Я слышал, вы можете по своей воле путешествовать во времени. Правда ли это?

- Да, - проговорил Мыслитель, - но...

- А в ваши планы входит отправиться вперед или назад?

Мыслитель, казалось, несколько растерялся.

- Вперед, я думаю. Но почему вы считаете, что у вас есть способность путешествовать во времени?

- Способность?

- Это же особое мастерство, им владеют только люди Ланжис-Лиго.

- А разве у вас нет машин? - настаивал Пепин.

Настроение его падало.

- Мы не нуждаемся в машинах. Наше мастерство естественно.

- Но я должен, должен вернуться в прошлое! - Пепин заковылял к возвышению, не обращая внимания на Хохотунью, которая пыталась ему помешать. - Вы не найдете другого, кто был бы более готов вместе с вами использовать возможность бегства отсюда. Вам, наверно, многое известно о Времени, и вы должны знать, как помочь мне вернуться в прошлое!

- Но возврат в прошлое не принесет вам добра.

- Как вы это можете знать?

- Знаем, - холодно произнес Хронарх. - Друг мой, оставьте вашу навязчивую идею. Мы здесь, в Ланжис-Лиго, ничем не сможем вам помочь.

- Но это неправда! - Пепин сменил тон на предельно доверительный: - Я прошу вас помочь мне. Я... мне нужно прошлое, как другим воздух для выживания!

- Вы говорите так от непонимания.

- Что вы имеете в виду?

- То, что тайны Времени гораздо сложнее, чем вы полагаете. - Хронарх встал. - А сейчас я должен покинуть вас. У меня есть дело в будущем.

Он нахмурился, как бы стараясь сосредоточиться, - и исчез.

Пепин обомлел.

- Куда он ушел?

- В будущее, чтобы присоединиться к другим нашим собратьям. Он скоро вернется, я надеюсь. Пойдемте, Пепин, в мой дом, я накормлю вас, и вы отдохнете. А потом, если вы примете мой совет, вам лучше всего вернуться на Луну.

- Вы наверняка способны построить машину! - не успокаивался он. - Это возможно! Я должен вернуться в прошлое!

- Вернуться? - спросила она, подняв бровь. - Вернуться? Как вы можете вернуться туда, где никогда не были? Пойдемте.

И она повела его к выходу.

К тому времени, когда в доме Хохотуньи Пепин поел немного их соленой пищи, он уже успокоился. Они сидели в маленькой комнатке с окном на улицу. Он - по одну сторону стола, она - по другую. Он молчал. Им овладела апатия. Она вызывала в нем симпатию и привлекала к себе теми достоинствами, которые он отметил на берегу, и еще какой-то теплой женственностью. Но разочарование его от крушения надежд было неизмеримым. Он уставился в стол, низко склонившись над ним и положив перед собой руки.

- Вы тоскуете, Пепин, не о прошлом как таковом, - мягко начала она, - а о мире, которого никогда не существовало "Рай", "Золотой век". Люди всегда говорили о подобном времени в истории. Но такой идиллический мир - это тоска по детству, а не по прошлому, по утерянной чистоте. В детство - вот куда мы хотим вернуться.

Он поднял глаза и горько усмехнулся.

- Мое детство не было идиллическим, - произнес он. - Я был ошибкой, мое рождение - несчастный случай. У меня не было ни друзей, ни покоя в мыслях.

- Но у вас была ваша мечта, ваша иллюзия, ваша надежда. Даже если вы вернетесь в прошлое Земли, вы не будете счастливы.

- Настоящее Земли движется к упадку. Упадок - это часть процесса эволюции. На Луне этот процесс - искусственный, вот и все. А прошлое Земли никогда не было в процессе упадка.

- Прошлого не вернуть.

- Старая поговорка. А ваши способности опровергают ее.

- Вы же не знаете, Пепин, - она уже говорила почти с досадой, -даже если бы вы использовали корабль, вы не смогли бы...

- Корабль?

- Корабль Времени - это более ранний, грубый эксперимент. Мы его забросили. Теперь у нас нет нужды в таких аппаратах.

- А он еще существует?

- Да, стоит за Домом Времени, - вяло сказала она, думая о чем-то ином.

Испугавшись, что она догадается, что у него на уме, Пепин поторопился сменить тему.

- Может, вы и правы, Хохотунья. Старую Землю не за что больше любить. Ее облик не располагает к любви. Если я последний человек, который еще любит Землю, то я должен остаться вместе с ней.

Он отдавал себе отчет в том, что это лишь отчасти были его мысли. Но слова лились сами собой, раньше они никогда не приходили ему в голову.

Но Хохотунья вполуха слушала его речи. В какой-то момент он поймал ее несколько испуганный взгляд. Наконец она встала из-за стола.

- Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вам надо поспать.

Он сделал вид, что согласился, и пошел за ней. Какой там сон! Надо воспользоваться случаем. Там, под последними лучами угасающего вечера, стоял Корабль Времени. Скоро, быть может, ему удастся вернуться в прошлое - к жизни без опасностей, к зеленой, золотой Земле, оставив навсегда этот усталый соленый мир!

По извивающимся улочкам он шел к Дому Времени. Света из окон вполне хватало, чтобы различать дорогу. Его никто не видел, когда он кружил вокруг огромного здания в поисках корабля, о котором говорила Хохотунья.

Наконец, в темноте маленькой площадки позади Башни он заметил какой-то силуэт. Покоясь на опорах, там стоял корабль из холодного голубого металла. Это мог быть только Корабль Времени. Судя по размерам, он мог вместить трех-четырех человек. Рядом стояло еще несколько машин, явно запущенных с виду. Пепин осторожно подошел к машине.

Потрогал ее. Она слегка качнулась, скрипнули опоры. Пепин постарался остановить покачивание, нервно оглядываясь, но никто его не заметил.

Корабль имел форму, близкую к яйцевидной. Сбоку находился люк. Поводив по нему рукой, Пепин нашел кнопку, нажал на нее. Внешний затвор открылся.

Не без труда Пепину удалось подняться в опасно раскачивающийся корабль. Неприятно скрипели опоры. Он закрыл люк и весь сжался в абсолютной темноте раскачивающегося корабля.

Скорее всего выключатель света где-то возле люка. Пошарив рукой, он наткнулся на выступ и замер: а вдруг это что-то другое, а не свет? Рискнул нажать.

Зажегся свет, мягкий, голубоватый, вполне достаточный для освещения. Сидений не было, и большая часть аппаратуры оказалась скрытой под обшивкой. В центре располагалась колонка управления с четырьмя агрегатами. Корабль еще покачивался, когда Пепин приступил к их изучению. Жизнь на Луне приучила его быть "на ты" со всякого рода аппаратурой, и он заметил, что система мер здесь была такой же, как и на Луне. В центре располагалось большое штурвальное колесо. Деления вправо были помечены минусом, а влево - плюсом. Очевидно, они показывали прошлое и будущее. Но Пепин ожидал, что здесь должны быть и даты. Однако их не было. Были только цифры от единицы до десяти. Правда, достанет одной поездки во времени, чтобы привязать эти цифры к действительным периодам времени.

Другое колесо, похоже, показывало скорость и управляло ею. На одной ручке было написано "Срочное возвращение", на другой - таинственное "Настройка Мегатока".

Теперь Пепину следовало установить, не обесточен ли корабль.

Он подошел к другому блоку аппаратуры. Тут был рычаг, и на его ручке индикатор показывал "выкл.". Сердце учащенно забилось, Пепин перевел рычаг вниз. На индикаторе загорелось "вкл.". Раздалось еле уловимое гудение, стрелки покачнулись, засветились экраны. Пепин вернулся к колонке и положил руку на центральный штурвал. Повернул его вправо, оставив на отметке "-З".

Корабль перестал раскачиваться на опорах. Ощущения скорости не было, но послышался шум и пощелкивание приборов. Внезапно Пепин почувствовал, что его немного укачивает.

Корабль двигался против хода Времени.

Скоро, наконец-то скоро он будет в прошлом!

Может, надо было как-то управлять движением корабля? Но игра красок на экранах, которые то расцветали, то увядали, таинственные звуки приборов привели Пепина прямо-таки в исступление. Он начал хохотать от радости. Добился! Его надежды близки к осуществлению!

Наконец шумы затихли, легкое ощущение качки прекратилось, корабль вроде бы перестал двигаться.

Пепин с дрожью в руках надвинул шлем на голову. Он знал, что воздух более молодой Земли поначалу, возможно, будет для него слишком богат кислородом. Это спасло ему жизнь.

Подойдя к люку, он нажал на кнопку. Внутренний затвор медленно отворился, и Пепин вошел в шлюзовую камеру. Внутренний затвор закрылся. Пепин открыл внешний.

Он выглянул в абсолютную пустоту.

Черная пустота окружала корабль. Ни звезд, ни планет ничего.

Где он? Быть может, аппаратура корабля неисправна? Или его унесло в такую часть Пространства, где не было ничего материального?

Ему становилось дурно. Он попятился обратно, опасаясь, что вакуум вытянет его наружу. Он закрыл внешний затвор и вернулся в корабль.

В панике он подошел к колонке управления и снова повернул штурвал, на сей раз на "-8". Снова экраны наполнились красками, замелькал свет и запрыгали стрелки и он ощутил признаки укачивания. Снова через какое-то время корабль остановился.

Еще более осторожно, чем прежде, открыл он внутренний затвор, закрыл, открыл наружный.

Ничего.

Крича что-то нечленораздельное, он бросился обратно в корабль и поставил штурвал на "-10". Те же ощущения. Новая остановка.

И снова та же самая безжизненная дыра пустого пространства.

Оставался единственный способ проверить корабль. Поставить штурвал на будущее и посмотреть, что делается там. Если то же самое, то он переключит на "Срочное возвращение".

Он крутанул штурвал вправо на "+2".

Шум сделался пронзительным, на экранах заиграли молнии, стрелки закрутились, и Пепин упал в испуге от страшной головной боли. Казалось, корабль швыряло из стороны в сторону, но Пепин все оставался лежать.

Наконец корабль остановился. Пепин медленно встал, миновал шлюз...

И увидел все.

Он видел голубые ленты в золотых точках, спиралью уходившие в бесконечность, столбы вишневого и фиолетового света, вздымающиеся черно-зеленые горы, оранжевые и пурпурные облака, формы четко очерченные и размытые. В один момент он почувствовал себя великаном, в следующий карликом. Его ум не был подготовлен к подобному восприятию.

Скоро он закрыл люк.

Что это было? Видение хаоса? Зрелище показалось ему скорее метафизическим, чем физическим. Но что же это значило? Это было нечто, противоположное вакууму. Это было пространство, заполненное всем мыслимым и немыслимым или составляющими всего. Значит, корабль - не машина времени, а средство путешествия - куда же? В другое измерение? В антивселенную? А зачем же знаки "плюс" и "минус" на штурвале? Почему Хохотунья называла устройство Кораблем Времени? Его разыграли?

Он откинул шлем и вытер пот с лица. Глаза его воспалились, головная боль усилилась. В таком состоянии он не способен был логически мыслить.

Его подмывало повернуть колесо с надписью "Срочное возвращение", но не давала покоя таинственная "Настройка Мегатока". Находясь на грани нервного безрассудства, он включил "Мегаток" и упал, так как корабль резко дернуло. На экранах замелькало что-то из того, что он видел снаружи.

Возникали и исчезали всевозможные образы. Однажды мелькнул человеческий силуэт - наподобие золотой тени. Глаза Пепина Горбатого устало глядели на экраны, он мог только смотреть.

Много времени спустя он упал, потеряв сознание.

Он открыл глаза на голос Высокой Хохотуньи. Его первый вопрос вряд ли был оригинальным, но спросил он именно то, что больше всего хотел знать.

- Где я? - поинтересовался он, глядя на нее снизу вверх.

- На Мегатоке, - ответила она. - Вы глупец, Пепин. Мы с Мыслителем с весьма большим трудом обнаружили ваше местонахождение. Это чудо, что вы еще целы и невредимы.

- Кажется, все в порядке. А как вы сюда попали?

- Мы направились за вами по Мегатоку. Но ваша скорость была так велика, что нам пришлось затратить уйму энергии, чтобы догнать. По приборам я вижу, что вы были в прошлом. И как, вы довольны?

Он медленно поднялся на ноги.

- Этот... этот вакуум и был прошлым?

- Да...

- Это было прошлое - но не Земли?

- Есть только одно прошлое.

Она находилась у пульта управления и манипулировала аппаратурой. Повернувшись, он увидел, что в хвосте корабля, опустив голову, стоит Хронарх. Мыслитель поднял голову, губы его были поджаты: он был недоволен Пепином.

- Я пытался объяснить вам, но знал, что вы мне не поверите, - заговорил Хронарх. - Жаль, что вы знаете правду, теперь у вас нет утешения, мой друг.

- Какую правду?

Мыслитель вздохнул и развел руками.

- Единственная правда - вот она: прошлое - не что иное, как лимб, первый круг ада, а будущее - то, что вы наблюдали, - хаос, за исключением Мегатока.

- Вы подразумеваете, что у Земли есть одно время существования - настоящее?

- Что касается вас, да. - Мыслитель скрестил руки на груди. - Нас, из Ланжис- Лиго, это не касается, но я знал, как это подействовало бы на вас. Мы - Обитатели Времени, а вы пока - Обитатели Пространства. Ваш ум не приспособлен к пониманию, а тем более существованию в измерениях Времени-без-Пространства.

- Не может быть Времени-без-Пространства! - воскликнул Пепин.

Мыслитель поморщился.

- Не может? Тогда что вы думаете о будущем, о Мегатоке? Можно сказать, в нем существует нечто, но это не вещество пространства, как вы могли бы подумать. Это - ну, как бы физическое проявление Времени-без-Пространства. - Он вздохнул, заметив выражение лица Пепина. - Вы никогда до конца этого не поймете, мой друг. Раздался голос Хохотуньи:

- Приближаемся к настоящему, Мыслитель.

- Я объясню вам позже, когда мы вернемся на Землю, добродушно сказал Хронарх. - Вы мне симпатичны, Пепин.

В Доме Времени Хронарх прошел к своему возвышению и опустился в кресло.

- Садитесь, Пепин, - сказал он и указал на край возвышения.

Удивленный Пепин подчинился.

- Что вы думаете о прошлом? - с легкой иронией спросил Хронарх.

Тут как раз подошла Хохотунья. Пепин посмотрел на нее, потом на ее брата и покачал головой.

Хохотунья положила руку ему на плечо.

- Бедный Пепин...

У него больше не осталось сил на эмоции. Он провел рукой по лицу и уставился в пол. Глаза его были полны слез.

- Хотите, чтобы Хронарх вам объяснил, Пепин? - спросила она.

Посмотрев ей в лицо, он увидел, что она тоже чрезвычайно расстроена. Как бы там ни было, она понимала его состояние - состояние человека, потерявшего надежду. Была бы это обыкновенная женщина, думал он, и встреться она ему при других обстоятельствах... Даже здесь рядом с ней жизнь была бы более чем терпимой. На него никогда не смотрели с таким участием и симпатией...

Она повторила вопрос. Он кивнул.

- Поначалу мы были так же, как и вы, поражены, узнав об истинной природе Времени, - начал Хронарх. - Но для нас, конечно, было легче перенести это открытие, потому что мы способны передвигаться во Времени так же, как другие - в Пространстве. Теперь для нас Время - это самый естественный элемент нашей жизни. Мы обрели любопытную способность перемещаться в прошлое или будущее простым усилием воли. Мы достигли стадии, когда для нашего существования нам не нужно пространство. Во Времени-с-Пространством наши физические потребности весьма разнообразны и удовлетворить их на нашей меняющейся планете становится все труднее и труднее. А во Времени-без-Пространства этих физических потребностей уже не существует...

- Мыслитель, - перебила Хохотунья, - я не думаю, что Пепину интересно слушать о нас. Расскажи ему, почему в прошлом он увидел только лимб.

- Да, подтвердил Пепин, - расскажите.

- Постараюсь. Представьте Время как прямую линию, вдоль которой движется физическая вселенная. В каждый момент физическая вселенная существует в определенной точке. Если же мы перейдем из настоящего назад или вперед, то что мы увидим?

Пепин пожал плечами.

- То, что видели вы. Потому что, покинув настоящее, мы покидаем и физическую вселенную. Понимаете, Пепин, когда мы покидаем наш "родной" поток Времени, мы переходим в другие, которые по отношению к нам находятся над Временем. Главный поток, вдоль которого движется наша вселенная, мы называем Мегатоком. В процессе движения она поглощает вещество Времени - хрононы, как мы их называем, но после себя ничего не оставляет. Хрононы составляют будущее, они бесконечны. Вы ничего не увидели в прошлом потому, что Пространство в некотором роде "поедает" хрононы, но не может их возместить, заменить.

- Вы имеете в виду, что Земля поглощает эту временную энергию, а сама ничего не испускает? Как животное, которое охотится во Времени, пожирает его, но ничего не выделяет. У Пепина проснулся интерес. - Да, понятно.

Хронарх откинулся в кресле.

- Так что, когда вы пришли ко мне с просьбой вернуть вас в прошлое, я сказал вам почти то же самое, но вы вряд ли поверили мне, не хотели верить. Вы не можете вернуться в прошлое Земли потому, что его попросту не существует. Нет и будущего, если говорить о нем в терминах Пространства, а не в терминах состоящего из хрононов Мегатока и его ответвлений. Мы научились передвигаться, куда нам угодно, индивидуально поглощая хрононы, которые нам нужны. Таким образом, человеческий род выживет. Возможно, не совсем нравственно с нашей стороны делить по своей воле континенты времени, исследовать их исключительно в собственных интересах...

- В то время как остальные из нас умрут или превратятся в нечто несколько худшее, чем машины, - отрезал Пепин.

- Да.

- Теперь у меня совсем нет надежды, - сказал Пепин вставая. Он подошел к Высокой Хохотунье. - Когда вы уйдете окончательно?

- Очень скоро.

- Благодарю вас за сочувствие и любезность, - сказал он и направился к двери. А они остались в молчании стоять в Зале Времени.

Пепин шагал вдоль берега, пока еще на восток, прочь от Ланжис-Лиго, что у моря. Было утро. Бурая пелена нависла над бесконечной гладью неподвижного моря и покрытой соляной глазурью землей, слегка подкрашенными лучами умирающего Солнца и обдуваемыми холодным ветром.

Да, думал он, в такое утро хорошо плакать и презирать себя. Одиночество наседает на меня, как огромный грязевик, припавший к моей шее и высасывающий из меня последний оптимизм. О, если б я мог отдать себя этому безжалостному утру, позволить ему поглотить себя, заморозить, бросить под холодный ветер и утопить в этих упругих водах, отнять видение Солнца и неба, какие бы они ни были, и возвратить себя в ненасытное чрево Матери-Земли... О, эта враждебная Земля!

И все равно он не завидовал Обитателям Времени. Как и луняне, они отказывались от принадлежности к человечеству. У него есть хоть это.

Он обернулся, услышав тонкий, как у древней морской птицы, крик. Звали его.

Высокая Хохотунья спешила верхом к нему и махала рукой. Она красиво сидела в седле под этим бурым тяжелым небом, на губах ее играла улыбка, и Пепину, по одному ему известным причинам, казалось, что она едет к нему из прошлого, как тогда, когда он впервые увидел ее, богиню из древних мифов.

Красный диск Солнца сиял за ее спиной. И он снова почувствовал запах перестоявшей соленой воды.

Он стоял и ждал на берегу неподвижного соленого моря и думал о том, что его путешествие стоило того.