Глава 4

Демон выскользнул из заведения Джози в раскаленный зной и почувствовал себя как дома. Пожалуй, именно его безумие помогало ему ощущать себя так комфортно под нещадными лучами солнца, в изнуряющей духоте. А может быть, глубокое удовлетворение от осознания, что все идет по плану.

Он проследовал за Дерри Хоувом и Джуниором Элуэем до джипа «чероки» последнего, забрался с ними в кабину и удобно расположился на заднем сиденье, уверенный, что никто не замечает его присутствия. Этим искусством он владел в совершенстве — настолько сливаться с окружающей средой, чтобы становиться как бы частью ее. Он был слишком похож на сидевших рядом, поэтому его присутствие не вызывало вопросов. Видимо, в нем еще достаточно от человека, чтобы это ему удавалось. Прежде он и сам был человеком, но это было уже давно, и он почти забыл те ощущения. Его частичная трансформация в демона вытеснила остальное. И он обнаружил, что вовсе не скучает по былому.

Джуниор включил мотор и кондиционер, вдувая густую струю жара внутрь машины. Джуниор и Дерри опустили стекла, чтобы жар выходил. Джип подпрыгнул на камнях, но демон удовлетворенно вздохнул и улыбнулся. Он пробыл в Хоупуэлле чуть больше недели, не желая проявляться до ближайшего времени, потому что Джон Росс все еще безжалостно выслеживал его, ухитряясь делать это даже в невозможных ситуациях. Но неделя прошла, приближалось Четвертое июля, и похоже было, что на этот раз Росс медлит с решительным шагом. Важно, чтобы он не вмешивался, ибо демон посеял свои разрушительные семена глубоко и долго ждал всходов. Теперь уже урожай не за горами, только бы все получилось. Все на месте, все, над чем он трудился так старательно — хитрая уловка, апокалиптическое разрушение, необратимая трансформация, которая позволит приблизить приход Пустоты и изгнание Слова.

Он все думал об этом, пока джип выворачивал со Второй авеню на Четвертую улицу, направляясь на запад, прочь из города. Слева показались длинные темные, изъеденные ржавчиной металлические крыши Среднезападной Континентальной, мелькавшие в промежутках между рядами некогда элегантных старых домов, растянувшихся вдоль Западной Третьей, что начиналась с нескольких строений над Авеню «Ж». Кондиционеры снова выключились, и с поднятыми стеклами демон почувствовал себя куда лучше. Он окунулся в прежнюю страсть — кокон, в который он всегда возвращался, который вскармливал своей нетерпимостью, ненавистью и жаждой власти.

— Эти стариканы ничего не соображают, — говорил Дерри Хоув, скорчившись на сиденье; его гладкая голова блестела на солнце. — Я не собираюсь их больше слушать. Все, на что они способны — сидеть и трепаться. Старые пердуны.

— Да уж, больше они ни на что не годятся, — поддержал его Джуниор.

«Точно, ты не станешь, — мысленно подтвердил и демон, — с таким ярким, четким знанием, какое я подарил тебе».

— Нам нужно что-то предпринять, если мы хотим сохранить свою работу, — проговорил Дерри. — Остановить компанию от развала союза, и сделать это немедленно.

— Ага, но как? — спросил Джуниор, озадаченно взглянув на него, а потом погнал джип, когда свет на светофоре сменился с желтого на красный.

— О, есть разные способы. Разные способы, дружище.

«Да, способов очень много».

Дерри Хоув с улыбкой поглядел на товарища:

— Знаешь, что говорят? Если есть намерение, должны быть и способы. Так вот, у меня такое намерение есть. Мне только нужен способ. И я собираюсь его найти, а ты им воспользуешься! Старина Боб и другие тоже потеряют свое хваленое терпение, когда солнце перестанет светить.

Они пересекли Авеню «Ж», проехав шинную мастерскую, бензозаправку, западную бакалею, и направились дальше к кукурузным полям. Здание завода было все еще заметно на пересечении улиц и между старыми домами: завод три, за ним — завод четыре, завод пять впереди, потом вся Среднезападная Континентальная открылась на северном берегу Рок-ривер. Демон изучал строения и людей, мимо которых проезжали, забираясь в них и тут же освобождая — так быстро, что они ничего не понимали. Здесь отличная площадка для размножения, ничего более. Четвертого июля все они перейдут под власть пожирателей, а он двинется в другое место. Это ведь и его мир тоже, но он не чувствовал никакой к нему привязанности. Работа заставляла его двигаться, давала ему цель — служение темному, хаотичному видению Пустоты, не оставляя ничего больше. Это было единственной необходимостью жизни демона, служило громоотводом для его безумства, и никто из живых существ не имел для него никакого значения.

Джип проскочил мимо кладбища старых автомобилей, где были свалены горы ржавых каркасов. Забор отделял его от трейлерного парка, похожего на лагерь беженцев на пути к могиле или просто в никуда, а из-за забора виднелись безумные, дикие глаза черномордых доберманов. Эти псы натасканы убивать любого, кто вторгнется в их владения. Натасканы уничтожать. Демону это нравилось.

Его сознание блуждало в полдневной жаре, голоса Дерри и Джуниора создавали успокаивающее жужжание, которое он не трудился разбирать. Он пришел в Хоупуэлл пешком, выйдя из объятых зноем полей с той неумолимостью, с какой на землю опускается ночь. Он захотел появиться именно так, желая обонять город, попробовать его на вкус, дать ему что-нибудь от себя. То, чего он не смог бы дать, приехав на машине или автобусе, в закрытом пространстве. Он материализовался как мираж, обрел форму, создав ее из галлюцинации и отчаяния, высосав жизнь из фальшивой надежды. Он просочился на окраину города, где ютились полуразрушенные домишки, залатанные просмоленной и промасленной бумагой, их крашеные деревянные стены были облезлыми, прохудившиеся крыши протекали, дворы изрыты и засыпаны хламом — сломанными игрушками, неисправными приборами и ржавыми механизмами. Дома, образующие тесное безвоздушное пространство горького беспросветного отчаяния. Дети играли в тени деревьев, покрытые грязью, бесцельно и безрадостно. Они-то знали, что ждет их впереди. Их детство уже кончилось. Демон с улыбкой проследовал мимо.

На углу Авеню «Джей» и Двенадцатой улицы, посреди скопления полуразрушенных сараев, пастбищ и нескольких покосившихся домиков на краю поля стоял мальчик с огромной собакой. В ней было больше ста фунтов, шерсть дыбом, на морде виднелись зловещие темные отметины. Пес явно не относился к породистым, но мог сойти за такового. Он стоял рядом с мальчиком, тот держал его на короткой цепи. Глаза глубоко посаженные, злобные, вся поза демонстрирует сдерживаемую ярость. Он инстинктивно невзлюбил демона, как и все животные, но и боялся его. Мальчик-подросток в синих джинсах, футболке и теннисках на толстой подошве — все грязное и заношенное. Поза также угрожающая, как и у собаки, одновременно наглая и напряженная. Парнишка высокий, плотного сложения, сразу видно, задира. Все, что он получал в жизни, доставалось ему путем запугивания или краж. Он улыбался, но в улыбке не было и капли тепла.

— Эй, ты, — произнес парень.

Бесцветное лицо демона оставалось бесстрастным. Еще одно тупое, ничего не стоящее существо, подумал он, приближаясь. Он может оставить здесь отметину, провозглашая свой приход. И сделает это кровью.

— Если хочешь здесь пройти — плати мне доллар, — заявил мальчишка демону.

Демон остановился в центре дороги, солнце нещадно палило сверху.

— Доллар?

— Да, это дань. Или топай другим путем.

Демон посмотрел на улицу, с которой пришел, потом снова на мальчика.

— Это общая улица.

— Но только не перед моим домом, ясно? Здесь платная дорога, стоит доллар.

— Получается, только для пешеходов. Не для тех, кто едет в машине. Не думаю, что даже такая собака в состоянии остановить машину. — Парень тупо смотрел на него, не понимая. Демон пожал плечами. — Значит, эта собака зарабатывает для тебя доллары?

— Собака заработает кусок твоей задницы, если не заплатишь! — раздраженно буркнул парень. — Хочешь узнать, как это будет?

Демон молча смотрел на него с минуту.

— Как зовут этого пса?

— Да какая тебе разница?! Плати доллар и проходи! — Лицо мальчишки покраснело от злости.

— Ну как же, если я не знаю его имени, то как я окликну его, если он на кого-нибудь нападет?

Пес почувствовал гнев мальчишки, у него поднялась шерсть на загривке, и он обнажил клыки с рычаньем.

— Лучше дай мне доллар, приятель, — сказал парень с едкой улыбочкой, искривившей его рот. Он посмотрел на собаку и многозначительно поиграл цепью.

— О, я не думаю, что смогу это сделать, — пояснил демон. — У меня нет с собой денег. Мне они не нужны. Люди и так дают мне все, что мне хочется. Мне даже собаки не надо, чтобы этого добиться. — Он улыбнулся, и его бесцветное лицо озарилось, а странные глаза глядели на парня, не отрываясь. — Не очень-то хорошие новости для тебя, верно?

Мальчишка уставился на него.

— Заплати мне лучше, ты, тупица, не то я как отпущу эту цепь!

Демон укоризненно покачал головой.

— Я бы не стал этого делать на твоем месте. Держал бы ее покрепче, пока я не пройду по дороге. — Он сунул руки в карманы и склонил голову вбок. — Вот что я скажу тебе. Я человек прямой. Ты только что сделал большую ошибку, но могу закрыть на это глаза. Я забуду о ней, если ты извинишься. Просто скажи, что извиняешься, и делу конец.

У мальчишки даже челюсть отвисла.

— Что? Что ты сказал?

Демон еще шире улыбнулся.

— Ты меня слышал.

Парень на секунду замер, на лице его было написано недоверие. Затем он разразился непристойностями, встал на колено и снял цепь с собачьего ошейника.

— Хоп! — закричал он, бросая цепь; глаза его сверкали от ярости.

Но демон уже применил свое искусство, сделав маленькое, едва заметное движение рукой — словно благословляющий жест священника в конце службы. На первый взгляд ничего и не изменилось. Демон все еще стоял под палящими лучами солнца, слегка склонив голову, будто прислушиваясь, лицо его оставалось пустым и невыразительным. Мальчик же пошатнулся, освобождая пса, заставляя его гневным окриком напасть на прохожего. Но что-то глубоко изменилось в нем самом. Его взгляд, запах, движение стали, как у испуганного кролика, покрасневшего от страха и пытавшегося юркнуть в норку. Собака инстинктивно среагировала на его страх. Она повернулась и бросилась на хозяина, метя ему в горло Парень издал жуткий крик. Собака сбила его с ног. Мальчишка беспомощно шарил по земле, пытаясь защитить лицо. Но собака рвала его зубами, и крики перешли в громкие стоны. Капли крови оросили землю.

Демон еще несколько мгновений наблюдал за сценой, прежде чем продолжить свой путь. Позже он прочтет, что если бы все это не случилось напротив дома, то парня смогли бы опознать лишь по зубам. Лица у него просто не осталось. Собака, которую все считали лучшим другом мальчишки, была забрана в карантин на положенные десять дней с подозрением на бешенство, а потом ее выпустили.

Джуниор Элуэй остановил джип-«чероки» у обочины перед полуразрушенным жилищем на углу Авеню «Л» и Третьей Западной, где Дерри Хоув арендовал маленький домишко из одной комнаты.

Они поговорили немного на прощание. Демон услышал, как они договорились встретиться у Скрабби за пиццей и пивом нынче же вечером. Оба были разведены, им было хорошо за сорок, и оба — убеждены, что являются бесценным подарком для любой женщины. Дерри Хоув выбрался из джипа, демон вышел вслед за ним. Они вместе подошли проводить Джуниора, который уехал.

В квартирке надсадно гудел вентилятор, пытаясь противостоять жаре. Но явно уступал: воздух был жаркий и спертый. Дерри Хоув прогулялся к холодильнику, достал банку «будвайзера», вернулся в гостиную и плюхнулся на диван. Сегодня была его очередь стоять в пикете на заводе номер три, но он выклянчил выходной, сославшись на то, что якобы спина отказала. Его начальник по профсоюзу понимал: Дерри врет, но решил пустить дело на самотек. Дерри был чрезвычайно рад. Он уже прикидывал, как бы изловчиться и «закосить» воскресную смену.

Демон уселся в кресло-качалку, принадлежавшую перед смертью бабушке Дерри. Потом кресло унаследовала мать, а после нее и он сам, когда женился, и мать питала надежды на его будущее. Теперь никто не питал надежд на будущее Дерри Хоува. Два срока во Вьетнаме, разрушенный брак с девушкой, считавшей, что сможет изменить его, дюжина арестов по разным поводам, заключение, проведенное большей частью в карцере, двадцать лет работы на Среднезападную Континентальную всего с одним продвижением по службе и кучей выговоров сделали свое дело. Дорога, по которой катилась его жизнь, стала совсем узкой. Осталось лишь гадать, куда она заведет и сколько еще страданий ему суждено на этом пути.

Для демона не составило труда отыскать Дерри Хоува. На самом деле, подобных дерри так много вокруг, что найти одного из них — сущий пустяк. Демон обнаружил его на второй день своего прибытия в Хоупуэлл, навестив кофейни и бары, слушая, что говорят здешние люди. Он ушел прямо вместе с Хоувом, заставляя его проникать в чужие жизни и мысли, искажая его сознание так, что он начал говорить и думать именно так, как нужно было демону. Наконец-то планам демона суждено сбыться. Теперь он стал тенью Дерри Хоува, его мозгом, его адвокатом дьявола. Персональным демоном. А Дерри Хоув, в свою очередь, стал его творением.

Демон наблюдал, как Хоув приканчивает пиво, жадно хватая ртом воздух, идет в кухню, роется в загроможденном холодильнике, выуживая следующую банку. Демон терпеливо ждал. Жизнь демона была полностью подчинена его задаче, а задача требовала терпения. Он слишком многим пожертвовал, чтобы стать таким, как теперь, но он понимал, пройдя трансформацию Пустотой, что жертвы необходимы. С тех пор как он отдался Пустоте, он сделал все возможное, чтобы его сознание сгнило и исчезло, оставив вместо себя пустое место. Теперь его имя забыто. История стерта. Человечность обратилась в пыль. Все, чем он был, исчезло в результате изменения, и теперь он словно родился заново — только в высшей форме. Вначале было тяжело, пришлось пережить моменты великой слабости и отчаяния, но он никогда не желал отказаться. А когда обнаружилась задача, он окончательно оставил все.

Теперь именно задача привела его сюда, она кормила его, придавала смысл жизни. Задача была всем, и Пустота определяла все, что необходимо для ее выполнения. В настоящий момент задачей являлось полное разрушение города и уничтожение его жителей. Освобождение пожирателей, ютившихся в пещерах возле парка Синиссипи. Низвержение Дерри Хоува. А потом хаос и безумие падут на разрушенный мир Хоупуэлла.

И еще одна вещь, наиболее важная.

Дерри Хоув вернулся на диван и уселся с тяжелым сопеньем, потягивая пиво. Он глядел на демона, впервые видя его так отчетливо, потому что тот был готов к разговору.

— Нужно что-то делать, приятель, — серьезно протянул Дерри Хоув, кивая, дабы усилить важность своего заявления. — Нужно остановить этих кровососов, пока они нас не сделали.

Демон кивнул в ответ. Если люди союза прорвут пикетируемую линию и вернутся на работу, забастовке конец.

— Нельзя дать им так поступить, — Хоув размахивал своими ручищами с пивной банкой, медленно раскачиваясь. — Чертовы предатели, вот кто они такие! О чем, черт возьми, они думают, когда продают последних из нас?

— Что же делать? — задумчиво проронил демон.

— Подстрелить нескольких, клянусь Господом! Узнают тогда, что такое бизнес!

Демон размышлял над этой перспективой.

— Но это необязательно остановит тех, кто решил выйти на работу. А ты отправишься в тюрьму. Тебе это не принесет пользы, так ведь?

Дерри Хоув нахмурился. Он сделал большой глоток.

— Так какой же выход у нас есть, приятель? Нужно ведь действовать.

— Подумай вот о чем. Компания планирует снова открыть производство четырнадцатидюймовой, используя сотрудников офиса для квалифицированного труда и заполнения пустых мест. Если они смогут открыть завод и вернуть на места нескольких членов профсоюза, то со временем откроют и остальные заводы. Это будет как снежный ком, если им удастся запустить производство.

Хоув кивнул, лицо его покраснело от напряженной работы мысли.

— Ага, так что же?..

Демон улыбнулся.

— Значит, что случится, если компания не сумеет открыть завод номер три? Что случится, если им не удастся запустить четырнадцатидюймовку?

Дерри Хоув глядел на него, тупо соображая.

Демон подбросил ему подсказку.

— Что произойдет, если все поймут, как опасно пересекать линию пикетов и работать на заводе? А, Дерри?

— Ага, ясно. — В сонных глазах Дерри мелькнуло слабое озарение. — Никто не пересекает линию, забастовка продолжается, а компания сдается. Ага, я уяснил. А почему они не смогут запустить четырнадцатидюймовку? Им нужны только рабочие. Если только…

Демон произнес эти слова за него, его же голосом, будто сам Дерри закончил свою мысль:

— Если только не случится авария.

— Авария, — выдохнул Хоув. Его костлявое лицо стало возбужденным. — Настоящая, серьезная авария.

— Иногда они случаются.

— Ага, точно. Авария. Может, даже кто-то погибнет. Ага.

— Подумай об этом, — предложил демон. — Что-нибудь и надумаешь.

Дерри Хоув улыбался, его мысли радостно забегали. Он допил пиво, обдумывая возможности, предложенные демоном. Еще немного усилий. Легкого толчка будет достаточно. Один правильный удар в точном направлении. Хоув был во Вьетнаме взрывником. Он быстро догадается, как здесь можно применить эти способности. Даже особой смелости не надо. Нужна тупость и слепая убежденность — а у Дерри того и другого — в избытке. Вот почему демон остановил свой выбор на нем.

Демон откинулся в кресле и отвернулся, внезапно почувствовав усталость. То, что случилось с Дерри Хоувом, так маловажно… Просто спичка, которой нужно чиркнуть. Пожалуй, он и загорится. Этого никогда не знаешь наверняка. Демон давно понял, что взрыв возникает в результате накапливания искр. Этот урок сослужил ему немалую службу. Дерри Хоув был одной из множества искр, которые зажжет демон в течение последующих трех дней. Из одних загорится пламя, другие просто взорвутся. Но, в конце концов, их назначение в том и состоит, чтобы отвлекать внимание от основной задачи демона, для выполнения которой он прибыл в этот заштатный городок на Среднем Западе. Если все пойдет по плану — а у него все основания так считать — он исчезнет прежде, чем кто-либо догадается, что он интересовался девочкой.

А если и догадаются, спасать ее будет уже поздно.

Загрузка...