Белка, голос!

ОСВОБОДИТЬ

199… год, Сибирь. Спящий край.

Снегопад прекратился. Температура не поднималась выше двадцати градусов мороза. По обеим сторонам дороги тянулись берёзовые рощи. Тепло одетый молодой мужчина шёл по дороге, под его ногами поскрипывал снег. Он шагал уже добрый час. Наконец показалась грубо сколоченная деревянная сторожка. Там наверняка кто-то жил: из трубы тянулся дымок.

Парень просиял от радости.

Сторожка из брёвен и досок, обычное жильё охотников. Парень посмотрел на четыре приставленные к стене лыжи. Два человека, что ли, или пара лыж про запас? Охотники часто держат собак, но здесь их не было видно. Зато, услышав шаги незваного гостя, на пороге появился сам хозяин. Он толкнул дверь из сеней.

На пороге стоял старик. Парень поздоровался, а старик стал вежливо его расспрашивать. Что приключилось? Как он заблудился в их глуши, в такое время года, в местах, где нет ни одной дачи?

— По этой дороге в деревню попаду? — спросил парень.

— Да, — ответил старик, а потом добавил: — Но пешком топать часов пять.

— У нас машина забуксовала в снегу у реки, — объяснил парень. — Мой товарищ остался около машины, а я в одиночку в деревню за подмогой…

— Заходи, — пригласил его старик. — Обогреешься чуток.

Парень поблагодарил и вошёл в сторожку. Внутри было тепло, градусов двадцать. На сорок градусов теплее, чем на улице. Парень снял норковую шапку, толстые варежки и пальто. Затем с интересом стал разглядывать обстановку. Топорик и тесак рядом с входной дверью. Чуть поодаль охотничье ружьё. Несколько полок, на них бутылки с выпивкой, глобус, а ещё карта мира на стене. Старая карта. Вся Евразия покрыта Советским Союзом. Вокруг карты несколько семейных фотографий, а ещё изображения «отцов нации» прошлых лет. Парень подумал, что ему уже давно на глаза не попадался профиль Ленина.

— Не видал, как охотники живут? Прошу к столу.

— Благодарю вас.

Старик сказал, что как раз обед подоспел.

— У меня здесь тушёная оленина, будешь?

— Конечно-конечно, с удовольствием!

Старик разлил водку. Они чокнулись.

— Здесь так одиноко, — сказал старик. — Любой, кто заглядывает ко мне, желанный гость.

— Вы живёте один? — спросил парень.

— Да, охотники всегда работают в одиночку.

— И собак не держите?

— Не держу, — сказал старик. — Нет у меня собаки.

За обедом парень рассматривал лицо сидящего напротив старика.

Сколько же ему может быть лет? Шестьдесят или семьдесят? Волосы и борода абсолютно седые, видимо, никогда и не были чёрными. Такая седина бывает только у блондинов. Типично славянские черты лица.

А парень, судя по внешнему виду, был выходцем из Средней Азии.

— Ну, ещё по одной, — сказал старик.

Где-то за окном раздавался стук сероголового дятла.

Парень продолжал наблюдение.

— Наверное, и этого оленя сами уложили? — спросил он, указывая на чучело.

На полке рядом со столом заготовки. Солёные грибочки, огурчики. Старик рассказывал про свою жизнь на пенсии. Говорил о крахе государственной системы. Его речь звучала бесстрастно, лицо не выражало эмоций. Он много лет работал в Министерстве путей сообщения.

— Кто бы подумал, что нам столько предстоит хлебнуть! — сетовал он. — Они просто продолжают издеваться над нами.

У стены стоял радиоприёмник. Парень спросил:

— Так вы узнаёте последние новости?

Старик ответил:

— Иногда, батарейки-то экономлю. — И рассмеялся: — Но зато понимаешь, что творится в мире. Даже спрятавшись здесь, глубоко в лесу.

— Думаете, что понимаете?

— Кстати, хочешь рыбы? У меня же ещё есть копчёная чавыча, я совершенно забыл выставить её на стол. Вот ведь, старость, теперь совсем не могу пить без закуски.

С этими словами старик плеснул водки в стакан и встал из-за стола. А затем пошёл на кухню. Вслед за ним встал и парень.

— Не стоит беспокоиться, — сказал он. — Пожалуйста, вернитесь за стол. Ведь там слишком много опасного оружия — и охотничье ружьё, и топоры. Эй, Архиепископ, — окликнул парень старика, сжимая в руке короткий австрийский пистолет с пластиковой рукояткой. Дуло направлено прямо на старика.

Старик остановился как вкопанный.

— Руки вверх! — приказал парень. — Лицом ко мне!

Старик последовал его приказу. Он не застыл, не задрожал и не побледнел. Хотя улыбка исчезла с лица.

Парень сделал шаг вперёд. А затем засмеялся.

Но потом что-то не задалось. Парень не был новичком в своём деле. Осмотрительно не подходил к старику слишком близко. Соблюдая дистанцию, он держал ствол в правой руке. Он находился в безопасной зоне и не терял бдительности. Считал, что он в безопасности. Но вдруг что-то застлало ему глаза. «Что произошло?» — только и успел подумать он, как почувствовал резкий запах водки. В глаза ему плеснули водку. Водку, которую старик набрал в рот.

Пронеслась пуля.

В этот же миг у парня подкосились ноги. Он получил такой сильный удар в левое колено, что сустав выгнулся в обратную сторону. Тело потеряло равновесие. Вес тела перенёсся на правую ногу, но в следующий момент его сбили с ног. Он сполз вниз, ударился о пол. Очень плавно. Он не чувствовал тяжести собственного тела. А затем ощущение вернулось. Удар в спину, ещё один в висок. Затем ему наступили на ладонь, ствол отлетел в сторону.

Спиной он чувствовал тяжесть.

Что-то твёрдое опустилось на него.

Это был удар локтем. Он не мог больше шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Затем руки обвились вокруг шеи и с хрустом повернули голову. Но этого звука парень уже не услышал. Он был мёртв.

— Так-так, — буркнул старик, вставая с трупа, — значит, вы пронюхали, где моё убежище. Значит, всё-таки нюх у вас есть. И он работает, — пробормотал он почти что радостно.

«Словно псы, — подумал старик. — Но разве вы, идиоты, можете понять настоящих псов?»

Старик прошёлся по комнате. Направился к полке с бутылками. На стене с картой мира, фотографиями родственников, портретами вождей висела полка, с которой он взял глобус.

— Недоумки, разве вам понять настоящих псов?

Он раскрыл глобус. Снял верхнее металлическое полушарие. Внутри лежал череп животного. Собаки среднего размера. Обгорелый череп с ошмётками кожи. Внутри глобуса были подставка и прокладки, делавшие его похожим на футляр. Старик с нежностью посмотрел на череп.

Старик вспомнил слова парня о том, что в машине у него остался товарищ. Это что, тоже враньё? Значит, всё-таки придётся закончить это дело.

— Решено, — сказал старик, обращаясь к собачьему черепу. — Пусть я и безумец, но я хочу освободить все силы прошлого. Перед смертью. Перед тем как мой век… наш век закончится.

Ведь так? А, собака!

Великая собака, ты была героем страны Советов. Земной глобус — самое подходящее место для твоей могилы.

С этими словами старик двинулся к выходу.

1943 ГОД

Всё забыто. Люди забыли о том, что в двадцатом веке часть территории США однажды была захвачена другим государством.

Два острова в гряде Алеутских островов в северной части Тихого океана были заняты японскими войсками. Остров Атту в западной части архипелага и к востоку от него остров Киска. В июне 1942 года там подняли японский флаг, остров Атту получил японское название Ацута, а остров Киска стал островом Наруками.

На самом деле захват этих двух островов был маневром, отвлекающим внимание американской армии от атаки на атолл Мидуэй в центральной части Тихого океана. Четвёртого июня, как раз за день до морского сражения при Мидуэе, была совершена воздушная атака на Датч-Харбор, расположенный на острове Уналашка в центральной части Алеутских островов. А в ночь с седьмого июня на восьмое была произведена внезапная высадка на острова Атту и Киска.

Захват был осуществлён легко, таким образом, американская территория была захвачена вражескими войсками.

Японская сторона не планировала навечно сохранять эти два острова за собой. Изначально атака Алеутских островов была спланирована как отвлекающий маневр, да и стратегическая ценность этих территорий была относительна. Армия планировала удерживать их только до зимы. Однако после захвата островов выяснилось, что на них можно перезимовать, вследствие чего в последней декаде июня было принято решение остаться здесь на длительный срок.

Погода в этих местах оказалась крайне неустойчивой. Про Алеутские острова говорят, что там самая плохая погода в мире. Туман никогда не рассеивается. Холодное Берингово море и тёплый Тихий океан сходятся именно в районе этого архипелага. Солнца практически не бывает видно. Да к тому же ещё и сильные ветра. И проливные дожди. И снег.

Наступила суровая зима.

Но 1942 год на этих островах ещё не стал годом трагедии. Японская армия потеряла преимущество в воздухе, продолжались жесточайшие атаки американских военно-воздушных сил, наземные оборонные сооружения ещё не успели построить, однако настоящая трагедия была ещё впереди. Она случилась в следующем году.

В мае 1943 года гарнизон острова Ацута, или Атту, был полностью уничтожен.

После артиллерийского обстрела с моря на остров высадились одиннадцать тысяч американских солдат, и все двести пятьдесят солдат японского гарнизона погибли героической смертью. Чтобы не попасть в плен, весь гарнизон предпочёл почётную смерть в бою, предприняв банзай-атаку.

У японцев остался только остров Киска-Наруками.

К тому моменту гарнизон острова вдвое превышал гарнизон Атту. Разумеется, ничто не могло предотвратить второй трагедии. Морское превосходство было уже потеряно, поэтому для отвода всех войск спланировали операцию Кэ. Первая часть операции Кэ завершилась в июне. С помощью подводных лодок с острова удалось вывезти часть гарнизона, в первую очередь раненых. Вторую часть операции Кэ назначили на июль, в день Z, оставшихся военных должна была забрать эскадра. Сначала операцию планировали провести одиннадцатого июля, однако из-за ухудшения погоды дату перенесли. И только 29 июля спасательная эскадра, состоявшая из двух крейсеров и девяти эсминцев, появилась у берегов Киска-Наруками и забрала весь гарнизон численностью пять тысяч двести человек. Из-за сильного тумана эта операция оказалась скрыта от глаз американской стороны.

Однако вывезли только людей.

Японская сторона всё же оставила на этом острове тех, кто принадлежал японской армии.

Оставили четырёх боевых собак разных пород. Хоккайдская собака (старое название породы айну[1]), обладавшая развитой мускулатурой и выносливостью, кобель по кличке Кита. Кита принадлежал военно-морскому флоту. На острове этот пёс отвечал за пробу дикорастущих растений для обнаружения в них ядов. Две собаки сухопутных войск, немецкие овчарки Macao и Кацу. И ещё одна овчарка, не принадлежавшая ни пехоте, ни флоту. Собака американского военнопленного по кличке Эксплоужен.

Перед захватом острова японскими войсками в прошлом году на острове располагались американская военная радиостанция и метеостанция. Их обслуживали десять человек. Во время неожиданной высадки японской армии на остров восемь из них сбежали, а двое попали в плен вместе с Эксплоужен.

В то время Америка отправляла тщательно обученных боевых собак в разные точки земного шара, чтобы использовать их на передовой. Первый тренинг-центр был открыт в 1935 году на военной базе Кэмп-Лежун в Северной Каролине, главной базе морской пехоты США. В последующие десять лет было основано ещё пять центров, а к концу Второй мировой войны подготовлено уже сорок тысяч боевых собак. Одной из них была Эксплоужен, доставшаяся японской армии в июне 1942 года.

Япония начала использовать собак на поле боя более чем на тридцать лет раньше Америки. Впервые боевые собаки были задействованы в операциях 1904 года ещё во время русско-японской войны. Это были собаки японских пород,[2] выдрессированные в Германии. После чего, одновременно с импортом овчарок из Германии, в исследовательском центре при пехотной школе в префектуре Тиба вплотную взялись за изучение военных собак. После захвата Манчжурии в 1931 году при поддержке военного министерства была основана гражданская организация «Имперское общество боевых собак». В Манчжурии группы с собаками в отрядах ополчения[3] проводили различные операции.

Не стоит, вероятно, и говорить, что первой страной по подготовке боевых собак была Германия. С момента создания «Общества овчарок» ещё в 1899 году началось и их систематическое обучение. Во время Первой мировой войны на фронтах оказалось огромное количество дрессированных собак. К концу войны их число достигло двадцати тысяч. И они на самом деле поразительным образом проявили себя.

Это подстегнуло армии других стран, став наглядным примером использования на войне собак.

Двадцатый век стал веком двух крупномасштабных войн. Военный век. Вместе с тем двадцатый век стал веком боевых собак.

Сотни тысяч псов были брошены на передовую, а в июле 1943 года на одном острове оставили четырёх из них.

Теперь у острова не было названия. Японская армия отступила, забрала с собой японский флаг, остров больше не носил название Наруками. Однако американская армия по-прежнему считала его территорией, незаконно занятой японцами. Таким образом, эта земля не могла называться островом Киска, входящим в состав США.

Безымянный остров для четырёх забытых собак.

Остров размером не более половины Токио. Море окутывал густой туман, земля была покрыта тундрой. Остров белых туманов. Снег оставался лишь на возвышенностях, долину заливала чистая и прозрачная вода, земля прорастала травой. Обычно она была мокрая от росы. Собаки подумали: «ЛЮДИ ИСЧЕЗЛИ. БОЛЬШЕ ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ». Четыре пса осознали реальность: японцы уехали с острова и бросили их здесь. Остались лишь Кита, Macao, Кацу и Эксплоужен.

Всё кончено.

Каждый из псов по-своему принял эту реальность.

Безымянный остров дрейфовал в безвременье. Край света, где старый мир подходил к концу, но опять должен был возродиться. Часто шли проливные дожди. Безумные ветра не переставали бушевать, туман не рассеивался ни на миг. В густой траве цвели жёлтые цветы. Японская армия оставила собакам провианта на несколько недель. Псы жили на туманном острове, прячась в траншеях во время проливных дождей.

Чертополох распустился красно-фиолетовыми цветами.

Продолжались масштабные артиллерийские обстрелы, словно символизируя конец света. Американцы атаковали изо дня в день, не зная, что японская армия уже давно отступила. Авиационные отряды сбрасывали вниз листовки с призывом к капитуляции. Остров покрыла сотня тысяч листовок. А собаки лишь наблюдали за тем, что падает с неба.

Сквозь туман пробивался дождь, падали листовки, сыпались бомбы.

Падали орудийные снаряды, взрывалась земля.

Однако в то же время мир начинал зарождаться вновь. Из яйца безвременья вот-вот должен был проклюнуться новый мир. Собаки это чувствовали. Без людей собаки были свободны. Здоровые, с прекрасно развитыми пятью чувствами, к тому же обученные противостоять холоду, на этом безымянном острове собаки были свободны.

Эксплоужен была сукой, Кита, Macao и Кацу — кобелями. Эксплоужен спарилась с Macao. Обычно случки боевых собак проводились под строгим контролем, но сейчас за ними присматривать было некому. Эксплоужен приняла ухаживания Macao и разрешила забраться на себя. Случка Двух чистокровных овчарок стала результатом свободной любви, а не селекции. Хоккайдский пёс Кита, много раз видевший игры этой пары, ни разу не попробовал сойтись с Эксплоужен.

Ещё один пёс, Кацу, вообще держался особняком. Кацу не нравилась свобода. Его бросили на этом острове. Он понимал, что его хозяева не вернутся, однако по полдня не сходил с места, где располагались позиции зенитной артиллерии, в которой он прежде служил.

Он понимал, что всё кончено, но отказывался принимать реальность.

Эксплоужен, Macao и Кита беззаботно носились по заросшим травой равнинам.

Играли и лаяли.

Американская армия приняла решение о крупномасштабной атаке на остров. С безвременьем было покончено. 15 августа 1943 года высадились отряды, которые вновь хотели вернуть этому острову название Киска. Объединённые силы союзников численностью тридцать пять тысяч человек, включая пять тысяч триста канадских солдат. 17 августа они прибыли на место дислокации японской армии. Однако здесь не было людей. С 18 по 22 августа тридцать пять тысяч военных продолжали поиски врага на территории острова.

Но обнаружили лишь трёх собак.

После года и нескольких месяцев Эксплоужен признала в американцах своих настоящих хозяев. Она радостно откликнулась на призыв: «Ко мне!» Macao и Кита последовали её примеру. Они стали вилять хвостами и откликаться на призывы американских солдат. Раньше их учили: «ОСТОРОЖНО», «АТАКА», ведь эти люди были врагами. Однако они разом освободились от этой зависимости. Какая разница! Не всё ли равно, если люди заберут их к себе?

Собаки понимали, что их время на безымянном острове подошло к концу. Теперь это был остров Киска. И, возможно, теперь их заберут.

Когда их бросили, воцарилось безвременье, а теперь время возобновляло свой ход.

Поэтому все трое приветствовали появившиеся отряды: «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ».

А четвёртый пёс радовался, но по другому поводу. Кацу встретил десант на своей позиции. Его хозяева не вернулись, зато появились враги — он был рад этому. Он встретил американцев на позиции зенитной артиллерии, в которой служил, и там же напал на них. «МНЕ НЕ СТОИЛО ОТЧАИВАТЬСЯ! У МЕНЯ ЕЩЁ ЕСТЬ МИССИЯ!» Кацу укусил одного из солдат, неосторожно приблизившегося к нему, а затем побежал на минное поле. Несколько человек с криками последовали за ним и подорвались на минах. Кацу тоже погиб в результате своей «банзай-атаки».

Но Эксплоужен, Macao и Кита остались живы.

Им дали корм, их взяли к себе. Они перешли на американскую сторону. Увеличили число солдат американской армии. После девяти недель беременности Эксплоужен ощенилась. На острове Киска был октябрь. Обычно роды собак проходят просто, но из-за сурового климата начались осложнения, и военный врач сделал операцию, чтобы спасти собаку и щенков. Из девяти щенков выжило пятеро.

Таким образом, в 1943 году собак стало восемь, включая рождённых Эксплоужен щенков. Все они пока находились на острове Киска.

«СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ВОР»

Со всех сторон особняк был окружён забором высотой приблизительно два с половиной метра, сверху по нему проходило проволочное ограждение, но без колючек. Вместо них к проволоке был подведён ток. Через каждые восемь метров установлены камеры наблюдения. Они были направлены на местность вокруг особняка.

Одна из камер была разбита.

На территории особняка воцарилась тишина. Тишина была неестественной, будто чего-то здесь не хватало.

В саду то тут, то там лежал снег, возле забора намело сугробы. На снегу отпечатались небольшие следы. Следы какого-то зверя с четырьмя или пятью подушечками на лапах, словно животное ходило взад-вперёд.

Солнце уже зашло. Однако здесь было светло. Фонари светили так, чтобы не оставалось слепых зон. А за забором было темно. С левой стороны от особняка, на северо-востоке, светились окна высотных домов. Ряды зданий жилого квартала были построены в 1970-х. Однако от здания справа был виден лишь силуэт. Ничего, кроме силуэта крыши. Это был завод. Раньше, ещё во времена Советского Союза, этот завод работал сутками. Официально это не афишировалось, но на деле он выполнял заказы Министерства обороны, заводской комплекс в больших количествах производил танки и автоматы. Для реализации оборонного заказа предприятие работало на полную мощь. Теперь такой необходимости не было. Новый российский капитализм уже не извлекал прибыли из этого региона.

Теперь прибыль приносил чёрный рынок.

Например, тот, что находился за этой стеной. В этом особняке.

Солнце зашло, и в особняк вернулся его хозяин. Две машины остановились перед шлагбаумом. «Вольво» и БМВ с затемнёнными задними стёклами. Охранник на посту проверил машины и с пульта поднял шлагбаум.

Шлагбаум плавно поднялся, «вольво» и БМВ въехали внутрь, шлагбаум опустился.

Обе машины проехали по мостовой к парковке перед входом в дом. Сорок секунд спустя передние колёса на что-то наехали. На какой-то выступ. На замаскированную под булыжник бомбу. Бомба взорвалась. Водитель «вольво» почувствовал, будто оказался на изрезанной ухабами дороге. «Мы на что-то наскочили», — только и успел подумать он, взлетая на воздух. Вместе с водительским креслом. И капотом.

Следовавшая сзади БМВ мгновенно остановилась.

С пассажирского и задних мест выскочили трое. Пинком открыли двери, вылетели из машины и бросились в разные стороны. Один в ушанке с поднятыми ушами, два других — с короткими стрижками, в дублёнках и дорогих тёмных костюмах с расстёгнутыми пиджаками. Один достал автомат, двое других выхватили из кобуры пистолеты и приготовились стрелять. Они запаниковали. С задних сидений «вольво» вывалились двое выживших, все в крови.

Вопя, поползли вперёд.

Водитель БМВ, словно что-то вдруг сообразив, велел хозяину сесть между задними креслами и что было мочи рванул задним ходом. Чтобы сбежать из этого ада.

Внезапно свет на территории особняка погас.

Особняк погрузился во тьму, словно кто-то щёлкнул тумблером.

Вряд ли снаружи был слышен звук глухого взрыва.

Один из охранников, выскочивших из БМВ, не зная, кого ему атаковать, инстинктивно побежал вперёд. Вдруг он почувствовал, что зацепил что-то левой ногой. Он был бывшим борцом-рестлером, обладал внушительной мускулатурой, а завершив спортивную карьеру, пошёл в охранники. «Отвлекающий маневр», — вспомнил он свои самые непростительные ошибки на ринге, и по его коже побежали мурашки. Левая нога задела за проволоку. Проволока, натянутая в десяти сантиметрах над землёй, приводила в движение ловушку. Что-то просвистело в воздухе и воткнулось в него.

Воткнулось и пронзило.

Чувствуя смертельную боль и холод во всём теле, он открыл бессмысленную пальбу из автомата.

По своим же людям, которые ползли по земле.

БМВ неслась задним ходом по направлению к воротам. Водитель опустил стекло и заорал охраннику: «Открывай! Быстрее открывай!» Однако охранник не отвечал. Он лежал внутри сторожевой будки. С перерезанной глоткой.

Один ровный разрез.

Водитель видел лишь то, что возле будки нет охранника. Он хотел было выйти из машины и сам открыть ворота, но, услышав пальбу, интуитивно выжал газ. Разом разбив шлагбаум бампером, он переключил передачу и поехал вперёд.

Фонари, освещавшие сад, погасли один за другим. Они глухо взрывались. Вслед за особняком и окружавшая его территория погрузилась во тьму.

А затем донеслись звуки выстрелов. Один.

Второй.

Третий. Четвёртый… Седьмой.

Кто-то перезарядил обойму. Бросив старую с оставшимися в ней патронами, вставил новую. Увидев, что БМВ несётся к выходу, некто помчался вслед за машиной. Не просто быстро, а так, как будто мог предсказать развитие ситуации.

Донеслась автоматная очередь. Выстрел, пронзивший лоб водителя БМВ через лобовое стекло, выстрел, попавший в спину человеку, выскочившему из БМВ, а затем остановившемуся так внезапно, будто врезался в дерево, а затем выстрел в голову.

Тишина.

Нападающий бежал. Обеими руками сжимал оружие. Свет от передних фар БМВ освещал его лицо. Его профиль. Красивые белые волосы. Седые волосы старика, утратившие с годами пигмент. Ещё две недели назад он жил в глухом лесу, в охотничьей избушке, удалившись от мира. Однако старик сжимал в руках не охотничье ружьё. Руки в перчатках сжимали военный девятимиллиметровый автомат.

Старик приблизился к трупу.

К последнему из убитых, владельцу особняка. Старик сдёрнул с него рубашку, чтобы удостовериться. На левом плече была татуировка с большим крестом, на правом — татуировка с черепом.

Этот человек был одним из влиятельных авторитетов русской мафии, одним из воров в законе. Той самой старой мафии, которая зародилась ещё в советскую эпоху.

Увидев татуировки, старик слегка ухмыльнулся. Совершенно невыразительная, почти незаметная ухмылка. А затем он прошептал: «Спокойной ночи, вор».

Старик не тратил времени понапрасну. Через две минуты он уже находился внутри тёмного особняка. В гостиной лежали два мёртвых амбала, убитых в разгар карточной игры, а позади них на диване труп молодой, ярко накрашенной девицы в броском платье. Уже холодные. Их убили около часу назад.

В коридоре лежал ещё один труп.

Старик вошёл в комнату охранников, потайную комнату с задней стороны гостиной.

Там оставался один парень. Живой. Он был напуган, покрыт холодным потом.

Пот стекал по лицу и шее каплями, одна за другой. Он сидел на стуле, неестественным образом выпрямив спину.

— Если тебе так жарко, — сказал старик, — почему бы тебе не снять свитер?

— Я не могу пошевелиться, — сказал парень.

— Может, всё-таки снимешь? — ещё раз спросил старик.

Парень через силу кивнул и боязливо стал стягивать свитер. Под ним оказалась тельняшка, какие носят воздушные десантники.

На стене за парнем висело десять мониторов. На них передавалось изображение с камер видеонаблюдения. Или не передавалось… Некоторые экраны были выключены.

Парень мог управлять записью видео с камер, а также имел рацию, по которой с ним могли связаться извне.

Старик воздал должное за его труд:

— Ты так и передал, что всё чисто?

— Именно так, — сказал парень. — Да-да, так всё и сказал…

— Молодец, — ответил ему старик.

— Спасите меня! — взмолился парень.

Он сидел на стуле, но на самом деле между его ягодицами и спинкой стула было что-то зажато. Это была ручная граната, да к тому же с выдернутой чекой. Поэтому его спина играла роль рукоятки безопасности. Стоило ему чуть шевельнуться, как мгновенно прогремел бы взрыв.

Старик повернулся к стене с мониторами. Несколько секунд он смотрел на мониторы… вернее, удостоверился в том, что они все выключены. Парень истекал потом. Старик стоял прямо за ним, но он не мог даже повернуться. Рядом с записывающей видеосистемой раздался странный звук, словно бы отдирали липкую ленту.

— Иметь такое оборудование, а на деле… — сказал старик словно бы про себя.

Услышав эти слова, парень в страхе подумал: «Что же значит это самое „на деле“?»

— Любители вы все, обычные любители, — чётко сказал старик, отвечая на мысленный вопрос парня.

Он и прежде слышал этот звук. Звук вытащенной чеки один, два, три… четыре раза донёсся до его ушей.

«Что это?» — подумал он.

Старик вышел из комнаты охраны. Выходя, он обернулся и простым движением всадил в парня девятимиллиметровую пулю из автомата. Парень откинулся назад, упал, а ручная граната взорвалась. Затем спустя одну секунду ещё три ручные гранаты, установленные на системе видеозаписи, взорвались одна за другой и уничтожили оборудование.

Через две минуты старик был уже на заднем дворе особняка.

Там стояло низкое серое здание из железобетона. Череда клеток с железными решётками для животных. Несколько дверей было открыто, несколько закрыто. Старик убедился, что четыре добермана мертвы. Они были отравлены, яд ловко подмешал им в пищу сам старик. Однако здесь ещё оставались живые собаки. Все взрослые псы были уничтожены, но эти были щенками.

Они затявкали. Совсем тихо. Старик смотрел на них через железную решётку.

Посмотрев на них секунд тридцать, он кивнул, открыл дверь и вошёл внутрь клетки. А затем забрал щенков.

На следующий день об атаке на особняк сообщили в СМИ. Власти не давали никаких внятных разъяснений. В конце недели на развороте одной из оппозиционных газет произошедшее подавалось как сенсация. Заголовок «Дело рук противостоящей группировки» подстёгивал интерес. Вывод газетчиков был таков: на особняк главаря крупной бандитской группировки, контролировавшей два банка, три сети отелей и большое количество ресторанов, напала организация, «специализирующаяся на убийствах с помощью взрывов». Газетчики говорили о группировках, ворующих и распродающих оружие с военных складов, а также рисовали портрет преступников, покусившихся на авторитета, который держал в своих руках практически всю власть в больших городах Дальнего Востока. В конце статьи делался вот такой вывод: в уголовном мире Сибири началась война между новой и старой силами — «русская мафия против чеченской мафии».

1944–1949 ГОДЫ

Псы, псы, где же вы теперь?

Вот уже в течение сорока дней с начала 1944 года они находились на острове Киска. Их осталось всего семеро. Второго января этого года их стало на одного меньше. Умерла Эксплоужен. Овчарка после операции и родов не выдержала суровой зимы Алеутских островов. Она стойко вскармливала своих пятерых щенков в течение шести-семи недель, однако, как только началось их отлучение от груди, сразу же ослабела и испустила дух второго января на рассвете.

О происхождении Эксплоужен стало известно ещё при её жизни. Когда в прошлом году японская армия проводила операцию Кэ по отводу всего гарнизона с острова Киска-Наруками, была заложена взрывчатка и уничтожены мастерские, гаражи и боеприпасы, остававшиеся на острове. Однако всего уничтожить не удалось.

Не хватило времени. Пять тысяч двести с лишним человек, составлявших гарнизон острова Киска-Наруками, должны были погрузиться на спасательные боты всего за пятьдесят пять минут. Они успели забрать с собой лишь некоторые личные вещи, оставив на базе дневники, записи и другие бумаги. Разумеется, важные секретные документы были сожжены. Однако всего уничтожить не смогли.

После высадки на остров американцы поручили перевод этих документов информационному отделу при десантных частях. По многочисленным записям стало ясно, что Эксплоужен изначально была боевой собакой американской армии, взятой в плен японскими войсками на острове Киска. «Служила на радиостанции, была конфискована у военнопленного офицера высшего состава американской армии, кличка Эксплоужен». Эта информация была подтверждена силами обороны Аляски, подведомственными 13-му военно-морскому флоту.

Так Эксплоужен вновь стала собакой с американским гражданством.

А что же остальные псы? Они все стали собственностью американской армии. Их кормили, за ними ухаживали. Но они не получили статуса боевых псов вместе с американским гражданством. Пятеро щенков были питомцами гарнизонных войск, но не боевыми собаками, овчарка Macao и хоккайдский пёс Кита хоть и были боевыми собаками, но имели японское происхождение, таким образом, были «военнопленными».

Однако ничего плохого в этом не было.

Они не восприняли призыва из «Кодекса поведения в бою», выпущенного военным министром Хидэки Тодзё: «Солдат не должен пережить позора, сдавшись в плен живым». Macao и Кита не довелось испытать позора. Оба пса, Macao и Кита, наблюдая, как на английские команды реагирует Эксплоужен, всего за неделю-другую запомнили те же действия и почти точно стали реагировать на команды солдат гарнизона острова Киска. Они пришлись всем по душе. Их не подвергали оскорблениям, а приняли к себе.

И вот десятого февраля 1944 года на острове осталось семь собак. Вместе с отрядом, который прослужил полгода в качестве гарнизонных войск острова Киска и теперь менял место дислокации, они погрузились на транспортное судно, вошедшее в залив острова Киска.

Век войн — век боевых псов — двадцатый век. Псы убивали на войне, псов убивали на войне. Псы похищали, псов похищали. Часто их захватывали прямо на передовой. Пройдя военную дрессировку, псы, в развитие и улучшение породы которых было вложено много сил, оказались важным секретным оружием. В 1910-х годах Германия собирала по всей территории оккупированной Бельгии собак породы мастифф, которые могли тянуть тяжёлые грузы. Ведь таких собак в Германии не было. На восточном и западном фронтах армии великих европейских держав выкрадывали собак тех пород, которых не было в собственных армиях. В 1940-х годах, во время Второй мировой войны, ситуация осталась прежней. Например, передовая в вопросе разведения собак Германия к моменту капитуляции Франции похитила почти всех французских боевых псов.

Семь псов с острова Киска были перевезены на Большую землю. Два пса — захваченные на передовой «пленные» и остальные пятеро — «кандидаты» на прохождение дрессировки. К щенкам большой интерес проявили инструкторы из морской пехоты. Ведь это было второе поколение псов, рождённых от чистокровной овчарки американского происхождения Эксплоужен и чистокровной овчарки Macao, выдрессированной японской стороной, успехи в дрессировке которой уже никто не отрицал. Чтобы убедиться в том, насколько качественными получились щенки, требовалось перевезти их на Большую землю.

При благоприятном раскладе псы могли пройти дрессировку на базе морской пехоты и получить американское гражданство.

И они больше не будут ни «заключёнными», ни «кандидатами».

Для семи псов, помещённых на транспортное судно, не приготовили ни специальной каюты, ни подстилки для сна.

Их пристегнули цепями к корабельному мостику. К тому моменту щенкам было без малого четыре месяца, они были очень напуганы. Разумеется, никто не обращал внимания на чувства собак, и транспортное судно двинулось в путь. Сначала всех псов посадили на одно судно, направлявшееся в порт Датч-Харбор на острове Уналашка. Расстояние более семисот километров.

Судно отправилось в путь, через четыре километра оно вышло из гавани Киска, и все семь псов навеки попрощались с этим местом.

Псов начала одолевать морская болезнь.

Судно следовало вдоль дуги Алеутских островов, продвигаясь всё дальше на восток. Корабли раскачивает и на западе, и на востоке, и на юге, и на севере. Алеутские острова продолжали мучить собак. Всего в десяти метрах над поверхностью моря висели облака, жестокий ветер со снегом хлестал по бортам. Погода резко менялась, вновь и вновь. Сначала щенки были подавлены. Их рвало, они дрожали, в зрачках была пустота. Кита, единственный хоккайдский пёс среди семерых, чувствовал себя всё хуже и хуже. Лишь Macao невозмутимо переносил дорогу. Он помнил, как приехал на Алеутские острова. Его посадили на такое же транспортное судно или эсминец, а потом в качестве солдата гарнизона Хоккай Северной армии он приехал сюда из далёкой бухты Муцу. Воспоминания помогали ему. Разумеется, и у Кита должны были быть такие же воспоминания, но от них не было никакого толку.

Кита страдал.

Люди на мостике наблюдали за тем, как подавлен Кита суровым морским путешествием к острову Уналашка.

Депрессия. Поддавшись ей, собака теряет желание жить.

Люди считали, что всему виной морская болезнь. Ведь солдаты, которых перебрасывали в другие места на том же корабле, блевали, стонали, измазавшись в своей и чужой блевотине и дерьме. Однако такое предположение было ошибочным. Кита, конечно же, страдал от морской болезни. Но до такого плохого состояния Кита довела не только морская болезнь. Всё это из-за вакцины против бешенства, которую вкололи ему на острове Киска накануне отъезда. Как только в силу вступил план по перемещению собак на Большую землю, было приказано ввести им всем вакцину. Её доставила группа снабжения из состава Военно-Воздушных сил. Проблема была не в самой вакцине. Это была уже третья прививка. Предыдущую ему сделали совсем недавно, накануне приезда на остров Киска-Наруками в качестве пса Военно-Морского флота. Проявились побочные эффекты.

Передозировка. У Кита поднялась температура, его охватило чувство апатии. Кита не мог контролировать свой аппетит, Кита страдал. Кита был подавлен, но его состояние приняли за болезнь. Прибыв в порт Датч-Харбор на Уналашке, Кита сошёл на берег вместе с остальными шестью псами, но его не передали Алеутскому гарнизонному отряду морской пехоты. «Он никуда не годится. Его не следует перевозить на Большую землю» — такой был вынесен вердикт, и Кита отделили от других шести псов.

Кита остался на острове Уналашка, так и не увидев, как остальных передали прикомандированному отряду Датч-Харбора, а затем переправили на военную базу Кэмп-Лежун в Северной Каролине.

Его оставили на Алеутских островах.

Он не шёл на поправку — болел, а его состояние приняли за депрессию. Он не проявлял активности. Но никто не собирался умерщвлять пса. Его привязали рядом с портовым складом, как обычного сторожевого пса.

Кита! Кита! Что же ты чувствуешь?

Он был боевым псом с прекрасной родословной. Обладал крепким телосложением. Один из избранных. Во время дрессировки он выполнял разнообразные задания, обнаруживал опасность и атаковал, искал и спасал раненых. Но чем же он занимался на фронте? На острове Киска-Наруками он отвечал за пробу пищи на предмет обнаружения ядов. Он пробовал дикорастущие растения и своей жизнью подтверждал их пригодность. Однако… Это всё. Конечно, и его работа была важна. Именно благодаря ей на оккупированной территории Алеутских островов, несмотря на трудности с доставкой продовольствия, удалось предотвратить цингу среди гарнизона острова Киска-Наруками. Однако его хозяева, которым он поклялся в верности, в ходе операции Кэ уехали с острова, бросив Кита и других трёх псов. Затем последовали дни в компании товарищей. Это было свободное время на безлюдном, безымянном острове. Безвременье. Затем приехали новые хозяева. Они дали собакам еду, они полюбили Кита, и тот запомнил английские команды. Кита верил этим людям.

А теперь Кита болен, и он здесь. Его хозяев больше нет. Нет ни одного человека, который был бы ему знаком. Его опять бросили. Опять оставили. А его товарищи… Они даже разлучили его с товарищами! «ПОЧЕМУ?» Кита рычит. Дрожа от зимнего холода, он рычит как бешеный. «ПОЧЕМУ ОНИ ТАК ОБОШЛИСЬ СО МНОЙ?» Хозяева появляются и исчезают. Он предан им, а они безжалостно бросают его. Даже боевая дрессировка, ради которой его выбрали, не имела никакой ценности. Всё бессмысленно. Его не оставляли боль и подавленность.

«РАДИ ЧЕГО Я ЖИВУ?»

Абсолютное бессилие. Находясь в этой бухте, Кита практически не замечал окружающего его мира. Он по-прежнему был как в дурном сне. Действительность стала для него дурным сном.

Но его кормили. Ему не давали просто умереть от голода.

О нём заботился один молодой человек двадцати двух лет из числа наземных служащих авиационного отряда. Его мобилизовали в 1942 году. Он любил собак, поэтому и взял на себя заботу о Кита. Молодого человека привлёк внешний вид пса. Такой породы в своих родных местах ему ещё не приходилось видеть, к тому же Кита довольно сильно отличался от северных пород — самоеда и маламута. Молодой человек впервые увидел собаку японской породы. Торчащие уши, завёрнутый, как у шпица, хвост. Хоккайдские псы сильны и бесстрашны, раньше их использовали даже на медвежьей охоте. Всё это было видно по его внешности. Что же это за пёс?

Чтобы посмотреть на диковинного пса, парень два раза в день навешал Кита.

Кита не умирал.

Его организм восстанавливался, но он по-прежнему жил в каком-то дурном сне.

В апреле 1944 года Кита увидел перед собой двоих людей. Один из них — тот самый молодой человек, другой — пилот почтового самолёта. Мужчине было тридцать лет. Пилот сказал: «Вот это да, такого пса я впервые вижу». Пилот осмотрел его со всех сторон. Молодой парень сказал, что ему жалко пса. Его почему-то оставили здесь. А в придачу два одеяла, чтобы он спал на них. А ведь здесь Алеутские острова.

— А вы и правда сможете взять его к себе?

Пилот поднял на него глаза:

— Да, конечно же.

— Он вам понравился?

— Конечно. Я помещу его в псарню нашей почты. Я собираю по одному псу разных пород. Это редкий пёс, таким можно будет гордиться.

— Как здорово! — сказал парень, обращаясь к Кита. — Теперь у тебя будут друзья среди почтовых собак.

Через три дня пилот появился вновь. На сей раз в военном управлении он прошёл нехитрую процедуру. Ему пришлось подписать всего один документ, после чего Кита посадили на самолёт. Теперь вместо почты на борту самолёта оказался Кита, весивший, вероятно, столько же, сколько несколько сотен писем.

Однако пёс ещё не опомнился от дурного сна. После тяжёлого путешествия на борту корабля прошло всего два месяца, он не понимал, что «летит» вдоль восточной дуги Алеутских островов. Но, тем не менее, он чувствовал изменение силы тяжести и вибрацию самолёта.

Нос самолёта был обращён в сторону Аляски. Они летели в Анкоридж.

В 1944 году Аляска ещё не получила статуса штата. Это был пограничный район, на который не распространялись права и привилегии штата. Однако это была территория США Аляска, занимавшая почти пятую часть всей площади страны. Летом солнце вставало на северо-северо-востоке и заходило на северо-северо-западе, а зимой солнце поднималось на юго-юго-востоке и опускалось на юго-юго-западе.

Сначала Кита поместили на псарню при почте. В той же псарне содержались сеттер, борзая, маламут, сибирская хаски, лайка, гренландская собака, голубой мастифф. Все они почуяли угрозу, увидев новичка. Понемногу Кита стал осознавать реальность. Но в последующие три месяца никаких изменений не произошло.

Двенадцатого июля в Фэрбанксе пилота застрелил грабитель.

Накануне смерти пилот зазывал в баре старого приятеля посмотреть на его собак. «Приезжай ко мне в Анкоридж, ты ведь понимаешь толк в собаках», — говорил он. Отец приятеля был настоящей «легендой почтовой службы» Аляски, пионером в деле доставки почты на собачьих упряжках.

Сорок лет назад, когда в этом регионе разгорелась золотая лихорадка, в отдалённые районы, куда доставка почты железной дорогой или любым другим транспортом была затруднена, в глухие, расположенные во внутренних районах Аляски поселения почту доставляли только на собачьих упряжках. Пилот несколько раз встречался с «человеком-легендой» и познакомился с его сыном. С раннего детства тот был отличным знатоком собак, он видел отца за работой, играл, забираясь в запряжённые собаками нарты, порой даже засыпал в псарне среди собак.

Повзрослев, он тоже стал погонщиком собачьей упряжки и много раз одерживал победы на местных гонках. На жизнь он зарабатывал денежными призами за победы в гонках и охоте.

Через неделю после смерти пилота его друг-погонщик, как и обещал, приехал в Анкоридж и направился в псарню при почте. Свора собак, которыми так гордился пилот, осталась на попечении его коллег. Для почтовых служащих двух или трёх псов было вполне достаточно, чтобы использовать их для служебных нужд. Появился близкий друг покойного и сказал им:

— Я заберу тех собак, которых можно будет использовать для работы в упряжке.

В августе Кита как часть наследства покойного пилота оказался в глуши, в нескольких десятках километров от Фэрбанкса.

Прошло полгода после того, как он покинул остров Киска. Теперь он находился на широте выше прежней. Северный полярный круг был близок. Кита, Кита, что же ты чувствуешь? Теперь ты оказался на настоящем севере, словно само твоё имя выбрало такую судьбу.[4] Ты проходишь дрессировку. Как правильно бежать, как тянуть пулку — учебные нарты. «ВОТ ОНО, НАКОНЕЦ-ТО ВНОВЬ ТРЕНИРОВКА, — думаешь ты. — МЕНЯ ОБУЧАЮТ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАДАНИЯ». Где-то внутри тебя щёлкнул тумблер. Нескольких собак из числа «почтовых псов», которых забрали вместе с тобой, уже отстранили от тренировок, но ты остался. Ты совершенно не чувствуешь трудностей. Как будто соскучился по тяжёлым тренировкам.

А что потом? Наступает зима. Ты бежишь в упряжке. Вместе с остальными собаками, везущими твоего хозяина… Бежишь, приноравливаясь к шагу остальных. Теперь ты уже не ученик, ты настоящая ездовая собака. Ты бежишь, зная субординацию в своей стае и следуя за вожаком. И ты понимаешь, что это и есть твоя работа.

Погонщик — хозяин Кита — был нацелен на победу на следующих гонках. Несмотря на то что ещё шла война, правительство было не так глупо, чтобы приостанавливать традиционные на Аляске гонки и вызывать недовольство местных жителей. Тренироваться нужно было серьёзно. Погонщик не отдыхал ни одного дня и не давал отдыха ездовым собакам. Стоял февраль 1945 года, люди были охвачены волнением. Хозяин и его собаки всё время проводили в разъездах. Они уже объехали, наверное, половину Аляски. Кита всё время в пути. Он привык к окружающей его бесцветной картине. Пихты, белый пар от собак, лёд, сковывающий реки. Вот и всё, что оказывается на пути собачьей упряжки.

Вот что произошло семнадцатого февраля. Снег в этих местах глубокий. Неожиданно перевернулись нарты. Псы залаяли. Перед ними появилось что-то страшное. Оголодавшая из-за сильных снегопадов лосиха, не дав никому опомниться, напала на собак, связанных упряжью. Лосиха весом более семисот килограммов. Она изголодалась до крайности и впала в бешенство. Вожак и ещё две собаки были убиты. В этот момент в Кита вновь переключился тумблер. Щёлк. В то время как остальные собаки пытались бежать, Кита осознал: надо нападать.

Говорил голос его крови. Кита вспомнил дрессировки, в ходе которых армия вколачивала в псов навыки нападения. «ВОТ ОНО, — понял Кита, дрожа всем телом. — ИМЕННО ЭТУ РАБОТУ Я ДОЛЖЕН БЫЛ ДЕЛАТЬ НА ТОМ ОСТРОВЕ. — Не переставая дрожать, Кита лаял: — Я СДЕЛАЮ ЕЁ ЗДЕСЬ. Я БУДУ ЗДЕСЬ ЖИТЬ. Я ЖИВ».

Кита окончательно пришёл в себя и взялся за дело. Упряжь ослабла и почти сползла с него. Он прыгнул. Он не отступит перед врагом, который значительно превосходит его по весу. Завязалась смертельная схватка. Он увернулся от удара копыта и вгрызся в глотку. Лосиха истекала кровью. Лосиха кричала. Смертельная схватка между ними продолжалась тридцать минут, но Кита одержал победу почти без ран.

Возле нарт лежали три погибших пса. Ещё шестеро ранены. Один убежал. Нарты поломаны.

Налетел сильный буран. Кита своим телом согревал хозяина, чтобы не дать ему замёрзнуть. Оставшиеся в живых псы собрались вокруг них.

Псы, остальные псы, а где же вы теперь?

Как раз накануне завершения Второй мировой войны Кита получил статус ездовой собаки на заснеженной равнине Аляски. Что же случилось с остальными псами, с которыми Кита расстался в Датч-Харборе? Они по-прежнему оставались в войсках. Во время войны и, разумеется, после. Хотя после войны в живых остался всего один пёс. Их разнесло по разным уголкам Тихого океана. Одни погибли в боях на Марианских островах, другие — на Филиппинах, на острове Иодзима и на Окинаве.

Шесть псов, которых в феврале 1944 года перевезли через Датч-Харбор на Большую землю («военнопленный» Macao и пятеро «кандидатов» на обучение — четырёхмесячные щенки чистокровных овчарок), остались жить в большом тренировочном центре на базе морской пехоты. Как и планировалось, шесть псов стали военными с американским гражданством. Случка между Эксплоужен и японским псом Macao дала прекрасные результаты. Щенки, разумеется, соответствовали всем стандартам породы, не имея ни малейшего изъяна. Казалось, что в них сконцентрировались все замечательные качества крови. Они стали результатом передовых методик Америки и Японии по разведению боевых собак. В ходе тестов все псы показывали результаты класса «А». К тому же Macao проявил больше способностей, чем от него ожидали. Отец щенков быстро привык к американской дрессировке. Словно бы догадавшись, что он проходит иммиграционную процедуру по получению американского гражданства, он в полной мере продемонстрировал свои замечательные качества. Около двух месяцев отец и щенки жили вместе.

Для того чтобы стать боевым псом, существует возрастной ценз. Пёс не может быть слишком молодым. Поэтому пять молодых собак были отправлены на передовую только осенью 1944 года, в возрасте двенадцати месяцев. До этого времени их тщательно натаскивали, обучая охране, разведке, нападению, снабжению. На учениях их приучали к грохоту взрывов, дыму и пламени. Они тренировались преодолевать колючую проволоку. После получения высших баллов пятерых отправили на острова Тихого океана. Через несколько месяцев на фронт был отправлен и Macao. Теперь он был готов без колебаний нападать на японского врага.

Во второй половине 1943 года Америка перешла в активное наступление в Тихоокеанском регионе. 1 ноября того же года американские войска высадились на острове Бугенвиль в северной части Соломоновых островов, разгромили город Рабаул на острове Новая Британия, на котором была расположена военно-морская и авиационная базы японской армии, и сражения сместились к северу от экватора. В феврале 1944 года ожесточённой атаке были подвергнуты Марианские острова и острова Трук, 15 июня американские войска высадились на острове Сайпан и за два месяца смогли сломить сопротивление на Марианских островах. Затем американские войска продвинулись на Филиппины. На острове Лейте развернулись пехотные сражения, японская армия потерпела серьёзное поражение. На острове Лузон велась война на истощение. Наступил 1945 год. Прошла величайшая битва за Иодзиму, и наконец боевые действия перекинулись на Окинаву.

Сколько же человек к этому времени было убито?

И сколько собак?

Десятки тысяч. В Тихоокеанском регионе сражались десятки тысяч собак. Среди них оказались и те шестеро псов.

Один за другим они погибали на передовой. К моменту, когда в Японии, на Хонсю и Кюсю, в августе 1945 года взорвались урановая бомба под названием «Малыш», а затем плутониевая бомба «Толстяк», в живых остался лишь один пёс.

Это был не Macao. Это был щенок Macao. Он родился от Macao и Эксплоужен, у него было прежде четверо единоутробных братьев и сестёр, которые выжили в родах. Но теперь все они погибли. Лишь этот пёс вернулся невредимым в Америку. С западного побережья Тихого океана на восточное. Кобель по кличке Бэд Ньюс.[5]

Одержав победу в войне, Америка продолжила заниматься дрессировкой собак. Государство поддерживало питомники. Ведь собаки оказались полезными. Для следующей войны нужно было подготовить более сильных собак, обладающих превосходными качествами. Для этого из действующих бойцов были отобраны «племенные кобели». Бэд Ньюс, как один из лучших кобелей, получил право на воспроизведение потомства. Право крыть красивых сук.

А Кита оставался на Аляске.

В 1945 году Кита стал вожаком. В своей упряжке он обладал неприкосновенностью. Его хозяин-погонщик относился к нему по-дружески и доверял всем сердцем. Ведь этот пёс спас ему жизнь. Эти двое, пёс и человек, были связаны крепкими узами. Хозяин был способным погонщиком, а заполучив такого вожака, как Кита, он стал чаще выигрывать гонки. Хоть Кита и не принадлежал к стандартной породе ездовых собак, он был силён. Четыре раза в день, до и после тренировок, хозяин делал ему спиртовой массаж. Кита, не зная усталости, выполнял свою миссию. Той зимой, а затем и следующей зимой они занимали первые места в различных гонках с рекордами по времени. Хозяин стал известен как чемпион, Кита стали называть «тем самым псом Аляски и Северного полярного круга». Он стал самым известным псом в этом регионе.

Хозяин стремился к тому, чтобы Кита стал «племенным кобелём», ведь от него можно было получить велико лепное потомство, которое унаследовало бы его качества. Суки подбирались из числа лучших представителей других пород. Среди них были и сибирские хаски, и маламуты. С давних пор в этих местах проводили вязки для выведения ездовых собак и, чтобы улучшить результат, скрещивали разные породы. Когда-то именно здесь специально для гонок на собачьих упряжках была выведена аляскинская хаски.

Щенки знаменитого пса уходили за большие деньги. Благодаря этим вязкам Кита зарабатывал деньги для своего хозяина и для остальных собак упряжки.

После окончания Второй мировой войны гонки на собачьих упряжках получили ещё большее распространение. В 1948 году была основана Ассоциация собачьих погонщиков Аляски, а в 1949 году — Ассоциация ездовых собак и гонок Аляски, которые устраивали соревнования совершенно иных масштабов, чем прежде. Возросло число участников, увеличилась необходимость в породистых ездовых собаках.

К 1949 году у Кита уже родилось 124 щенка.

А где же были остальные псы?

В том же году у Бэд Ньюса от разных сук родилось уже 277 щенков. Он уже не был боевым псом.

РУССКИМ ЛУЧШЕ УМЕРЕТЬ

— Товарищ редактор, статья оказалась весьма занимательной.

— Вы о «Чеченском эшелоне смерти», опубликованной на прошлой неделе? Ха-ха-ха! Такой огромный резонанс!

— Она и правда… правда замечательно написана.

— Ну, потому что это правда.

— То есть реальное положение дел.

— Ещё с советских времён Чечня держит нас в страхе. Чёртовы сепаратисты! С их антирусскими настроениями! Вот-вот, реальное положение дел. На Северном Кавказе творится какой-то ужас. Наш президент отказал им в финансовой поддержке и даже отозвал специалистов по добыче и очистке нефти. Сейчас у Чечни, кажется, не осталось иного пути, как поддерживать своё «независимое государство», опираясь на нелегальный бизнес. Так что это самый настоящий кровавый «эшелон смерти», с которым воюют бандиты! Ха-ха-ха!

— Кажется, товарищ редактор, тебя это радует.

— Я обычный русский человек.

— Эти эмоции находят отклик у толпы. Всё ясно… Неотъемлемая черта газетчиков.

— Вы абсолютно правы.

— Прекрасное время.

— Прекрасное время для меня. Вот, предположим, эта чуждая нам мораль чеченцев вызывает во мне страх. А если боюсь я, то это так же воспринимают и мои читатели.

— Кажется, и правда воспринимают так.

— Ну, всё это… благодаря вам, благодаря вам. Цифры это подтверждают. Вот он, капитализм. Вот она, демократическая рыночная экономика. Цифры!

— Антикоммунистическая.

— Хоть так. «Антикрасный тоталитаризм». Кстати… кстати… к разговору про еретиков. Недавно был убит один мусульманский авторитет, верно? Судя по татуировке, большая шишка.

— Разве?

— Именно.

— Тогда, наверное, так и есть.

— Один из воротил чеченской мафии на Дальнем Востоке. Из самых верхов. Хотелось бы опубликовать фотографию трупов… с места убийства.

— В твоей газете?

— В моей газете.

— В твоём таблоиде «Свободная газета»?

— Хоть на целую полосу.

— Отодвинув в сторону карикатуры и сенсационные оккультные истории или фотографии трупов инопланетян?

— Среди наших новых читателей такая информация не пользуется популярностью.

— Замечательно.

— И я о том же.

— Такая фотография повысила бы тираж, — сказал старик.

— К слову сказать… это довольно шумный ресторан.

— Шумный, но это как раз нам на руку, товарищ редактор.

— Селёдочка в масле! Копчёные угри! Маринованный говяжий язык! Какие отборные закуски. То есть… чтобы нас никто не мог услышать, так?

— Ну, пока ведь мы просто разговариваем. Послушай, думаю, со стороны мы выглядим как старый дядя и племянник, которые встретились после долгой разлуки. Племянник достиг успеха в крупном капиталистическом городе. И он угощает своего дорогого дядю из дремучего леса.

— Из леса?

— Да. Предположим, что старый дядя занимается в лесу охотой.

— Какая интересная версия. Охотник! Ну что ж, выпьем ещё раз за нас!

— Ваше здоровье!

— Ах, сальце здесь отменное!

— Какой чудный у меня племянничек! Пригласить дядю в такой шикарный ресторан.

— Ха-ха-ха! Снимаю шляпу! Итак, продолжая наш разговор… В прошлом месяце убили одного с татуировкой в виде орла, а в позапрошлом — одного с татуировкой в виде кошки. Плохая киса.

— С русской стороны.

— Со стороны русской мафии. Это русские авторитеты. За последние семь месяцев налицо обострение конфликта.

— Но вначале масла в огонь подлила сенсация одной газеты.

— Совершенно справедливо! Разоблачение, опубликованное одним таблоидом. Но там ведь не было ни слова выдумки. Лишь предположение, к тому же без окончательного вывода, а все перечисленные свидетельства были фактами! Поэтому и оказались настолько убедительными. Разве не так?

— Наверное, так.

— Именно. Поэтому журналистское расследование о Чечне тоже имело такой серьёзный резонанс. С самого начала. С самого первого выпуска.

— С первого выпуска?

— Почему чеченская мафия превратилась в «героев отечества»? Эти типы сами подчёркивают, что они «герои отечества», но чего Чечня хочет тем самым добиться? Стоит мне только подумать об этом, как мороз дерёт по коже. Ну, давайте! Ещё по одной!

— Пей!

— Большое спасибо, дядюшка. Ха-ха-ха! У этих типов было отечество! В движении Чечни за независимость… Лаже если кто-то и давал деньги, для того чтобы они отделились от России, теперь до этих источников не докопаться. Убить чужаков, отобрать деньги — вот их мораль, нот их героизм! Поэтому чеченская мафия в Москве, или в Санкт-Петербурге, или в Екатеринбурге — благородные разбойники, стремящиеся к освобождению своего народа. На Северном Кавказе они становятся безупречными «героями отечества»! Вот какая мораль! Вот какая экспрессия!

— Мороз по коже?

— Точно, мороз по коже. Продирает до костей… Эти… Эти типы… невероятно… невероятно далеко за пределами нашего воображения. Поэтому они и подняли сейчас голову. В нашей России. Поэтому и выдвинулись в преступном мире как могущественная сила. И всего за десять лет! Чеченская мафия в Москве… как же называлось это место? А, вот, вспомнил — Южный порт около Москвы-реки. Там они начинали торговать ворованными машинами. И с тех пор всего за десять лет!.. Нет, даже ещё быстрее!

— Да. Меня это тоже удивляет.

— Правда?

— Удивляет, — сказал старик.

— Потому что система рухнула. Советская теневая система. Да-да… даже вы… даже вы, дядя, удивляетесь, верно? На самом деле в тридцатые годы это была очень крепкая система. Тогда мафиозные главари были паханами в тюрьмах. То есть сидели они в тюрьмах и лагерях. А туда в больших количествах сгоняли политических. Чтобы надзирать за «антисоветскими элементами», государство использовало этих главарей. То есть опиралось на силу мафиозных организаций!

— Традиционные российские криминальные круги.

— Вы весьма проницательны! С тех пор Коммунистическая партия и российская мафия так тесно общались, что стали неразлучны. Таким образом, советская общественная система поддерживалась официальными и теневыми силами. Это породило погрязшую во взяточничестве бюрократическую мафию. Ха-ха-ха! Настоящий союз нерушимый. Я думал, что теневая экономика будет навеки в руках русской мафии… тогда, когда работал журналистом в профсоюзной газете «Труд».

— Я тоже.

— Вы тоже думали? Ну, тогда давайте по третьей.

— Твоё здоровье.

— Хм, забористая штука, вкус старой доброй водки. Итак… о чём мы говорили… а, вот о чём. Однако на арену вышла чеченская мафия. Поразительно, это произошло за какие-то десять лет, а то и меньше. Эта новая сила с самого начала была экипирована, как армия. Они появились в Москве, вооружённые всем, чем только можно — от ручных гранат до базук. К тому же они были вооружены агрессивным антироссийским настроением! С ними не знали, что делать. Организации, возглавляемые криминальными авторитетами, не знали, что с ними делать. Мир старой мафии пошатнулся. Чеченцы совершенно не хотели следовать порядку, установленному прежде в российском теневом обществе. Вооружённые экстремисты! И вот, второй акт. Авторитеты начали охоту за главарями чеченской мафии в Санкт-Петербурге, только что переименованном из Ленинграда. Они зачистили всю территорию. Но, но, но! В Чечне существует закон. Та самая «кровная месть». Это очень страшно! Шишки из числа русской мафии стали погибать один за другим… Их решетили пулями из автоматов, взрывали бомбами… А потом произошёл тот самый инцидент.

— Какой?

— Убийство двенадцати.

— А что это за двенадцать?

— В современной Российской Федерации было двенадцать крупнейших криминальных авторитетов, которые собрались на сходку. Когда развалилась советская система, Российская Федерация была поделена на двенадцать округов. Преступные круги самолично поделили сферы влияния. Во главе их встали двенадцать авторитетов. И вот они собрались на сходку, чтобы обсудить стратегию против чеченцев. Однако там на них и напали. И все двенадцать были убиты! Ха-ха-ха! Весьма эффектная резня! Нападавший — профессионал из профессионалов. Его, Должно быть, наняла чеченская сторона. Каким бы я ни был журналистом, но выяснить его прозвище мне всё-таки Удалось. Архиепископ…

— Архиепископ.

— Вот именно, вот именно. Даже от хмеля трезвеешь. Почему-то… почему-то. Ха-ха-ха! И вот что занятно, нападавший после убийства этих двенадцати предал чеченскую мафию. В результате остались две обезглавленные силы и разгорелось противостояние «российская мафия против чеченской мафии», но гораздо в более сложной форме. Внезапно поднявшиеся мелкие царьки или кто-то вроде них, а ещё украинцы, казахи, националисты и много другого сброда втянулось в борьбу. В гонке за прибылью, растущей с каждым днём, с каждой неделей, с каждым месяцем, западная часть России последние несколько лет тонет в крови. А в этом году противостояние двух могущественных сил докатилось и до Дальнего Востока.

— Об этом ты и написал в своей «Свободной газете». Семь месяцев назад.

— Да, написал. Это была настоящая сенсация. С тех пор стало повеселее. Хотя, к несчастью, вовлечёнными оказались сотни ни в чём не повинных граждан. Но факт в том, что чеченская мафия продвинулась на Дальний Восток, чтобы прибрать к рукам продажу подержанных автомобилей, бензина и оружия. Назовём это скорее не фактом, а «правдой». И то, что они оттяпали часть пирога у русской мафии, — это тоже «правда». Я не написал ни слова лжи! И никому из своих журналистов этого не позволял и в своей газете этого не печатал!

— Ты написал о предположениях, — сказал старик.

— Да, о предположениях.

— И возникла нынешняя ситуация. Мафиозные лидеры по пути на сходку, несмотря на телохранителей и бронированные автомобили, взлетели на воздух.

— Я и дальше намерен писать о своих предположениях. Ха-ха-ха!

— «Свободная газета», кажется, написала, что они нацелились на нефтеперерабатывающие заводы?

— Чеченская мафия? Взять под контроль нефтеперегонные заводы? Именно так, именно так. Это всё равно что погладить российскую сторону против шёрстки. Однако это всё же не выдумка. Несмотря на то, что эту информацию я и получил не от вас, дядя. И вот ещё что…

— Что такое, мой племянничек?

— Вы ведь не принадлежите ни к одной из сил.

— Давай по четвёртой.

— Ваше здоровье!

— Отменно.

— Согласен.

— Главное, не нарой слишком много. Ты меня понял? Я с тобой сотрудничаю, потому что вижу в тебе ценность. Потому что твои статьи имеют вес. Опасно называть меня таким прозвищем, ведь это может вызвать ошибочное представление. И спрашивать меня, что это за прозвище, тоже не стоит. Понял? Не теряй бдительности. Я тебя предупреждаю. Ты ведь получаешь от меня деньги. Не забывай об этом.

— Естественно.

— Почему естественно?

— Почему-почему — потому что мне жизнь дорога.

— А ещё…

— А ещё?

— У тебя растёт тираж.

— Растёт, как и положено при капитализме! Ха-ха-ха!

— У тебя превосходная улыбка.

— Здесь просто замечательный ресторан.

— Шумный?

— Очень удобно, что он такой шумный.

— Но иногда здесь бывает и спокойно.

— О чём это?

— Расскажу тебе одну сплетню.

— Так-так.

— Здесь будет якудза.

— Японская мафия?

— Да. Международное сотрудничество. Сам знаешь, последнее время русская мафия немного окрепла. Она, вероятно, уже в этом месяце нанесёт удар по чеченцам. И как же это называется? Не что иное, как баланс сил. А вот теперь сплетня. Здесь будет якудза. И тогда… это моё предсказание: Дальний Восток превратится в огромную пороховую бочку.

— Если ваше предсказание сбудется, тогда придётся переименовать нашу газету.

— «Свободную газету»?

— Да… назовём её «Газетой страха». Ваше здоровье!

Три дня спустя. Тот же ресторан. К гвалту русской речи примешивается что-то чужое. Японская речь. Недовольные окрики, щёлканье языком, громкий смех, грубоватые возгласы.

— Вот дебилы, чё, у них нет шампанского поприличнее? Эй, что это за сладкая водичка?

— Председатель, говорят, молдавского производства.

— Молда… какого ещё чёрта? Пусть чего-нибудь другого принесут, это же японские капли от простуды.

Все смеются.

За столом председательствует босс со своими людьми.

У Председателя длинные чёрные волосы, зачёсанные назад, усы, костюм-двойка, из которого выпирает живот. Ему не больше сорока. Глазки всё время бегают, как у крысы.

— Председатель, вот, принесли.

— О, это что, коньяк?

— Говорят, армянского производства.

— Ладно, сойдёт. А ещё икры. Настоящей, из Каспийского моря. Вы тоже ешьте. А здесь неплохо. Наверное, и казино есть, одобренное властями.

Председатель заговорил о том, что Россия в этом смысле обогнала Японию. Затем его взгляд изменился, он обернулся на соседний столик.

— Что ты сегодня делала? — спросил он.

Сидевшее там существо совершенно не вязалось с этой компанией. Это была японская девочка, на первый взгляд не больше пятнадцати лет. Может, лет одиннадцати или двенадцати, только-только вступившая в переходный возраст.

Она грубовато ответила:

— Каталась на трамвае.

Рядом с девочкой сидела молодая женщина славянской наружности с правильными чертами лица. Она добавила по-японски:

— Мы были вместе.

— И что, было интересно?

— Не особенно, — ещё равнодушнее ответила дочка отцу.

В глаза бросалась её странная неравномерная полнота. Её сложно было назвать толстухой, но на щеках и подбородке висели складки. А ещё у неё были очень толстые руки. Она производила впечатление раздутого младенца.

На столе перед девочкой и молодой женщиной стояли тарелки с блюдами, не сочетающимися друг с другом: пирожное с ананасом, пюре с яблоками, стейк из оленины, пирожки. И десерт, и мясо чуть тронуты.

— Хм, — ответил отец, — тогда попроси и завтра Соню поводить тебя по городу.

Затем у толстого отца якудза взгляд постепенно стал таким же, как и прежде, и он оглянулся на двери ресторана. Там стояли два грузинских охранника атлетического телосложения. Эту охрану приставила русская мафия для японских «торговых представителей». Грузины с начала существования Советского Союза прижились в мире русской мафии, которым правили воры в законе — абсолютные лидеры этого мира.

— У них отличная одежда, — сказал Председатель, отец девочки. — Готов поспорить, на всех, кого мы видели сегодня, были итальянские костюмы. К тому же золотые цепочки, золотые перстни, золотые браслеты.

— Только колец в носах нет, — сказал один из свиты, и Председатель тут же разразился хохотом.

Подали икру трёх сортов. Цену определяла величина икринок.

— Вот это да, какая крупная! — Он вернулся взглядом к столу. — Дары моря — это сокровище. Каспий ведь тоже море, так? Теперь мы будем заниматься продажей этих сокровищ.

Председатель напомнил свите об импорте из России незаконно выловленных креветок, крабов и морских ежей, а также экспорте из Японии машин, объявленных в розыск. Он толкнул речь. С помощью так называемого японско-российского предприятия можно закамуфлировать этот бизнес под легальный. Как нам повезло! Япония и Россия соединены морем, и если мы укрепим свои позиции здесь, то потом не ограничимся даже самым краем Сибири.

Есть ещё Сахалин.

Есть полуостров Камчатка. Этот огромный полуостров в Охотском море, произнося название которого язык можно прикусить.

Там тоже есть русская мафия?

Там есть организации. Есть главари, которых называют ворами в законе.

Если мы сможем работать на разных рынках, это только укрепит японско-русскую дружбу.

Председатель захохотал. А потом продолжил:

— Наше будущее видится мне в радужном цвете, и вы тоже должны увидеть этот сон. — Затем он заговорил о том, как просто в новой России отмывать грязные деньги. — Японско-русская дружба, — повторил он ещё раз своей свите. — Русская мафия и японская якудза, соединяйтесь!

Он захохотал. В третий раз.

А затем Председатель уже без ухмылки сообщил, что первый этап переговоров состоялся.

— Большая семья тоже будет рада, — сказал один из свиты.

— Но, — продолжал Председатель, — отношения с Россией целиком будут под нашим контролем. — Председатель стал говорить на тон ниже: — Теперь у нас с Россией почти что родственные отношения. Поэтому мы можем вести с ними полностью нелегальный бизнес. Здесь же мировой склад оружия. Можно запросто купить за копейки хоть винтовку Токарева — девятимиллиметровую винтовку старого образца, хоть складной автомат Калашникова новой модели. Здесь это стоит в десять раз дешевле мировых цен. Лёгкая нажива.

— Лёгкая нажива, — вторило ему окружение.

— И когда-нибудь регион Хокурику[6] окажется в руках нашего клана.

— Именно так, — ответили его люди почти шёпотом.

— Вся проблема в Чечне, — продолжил Председатель. — В чеченской мафии. Русские видят чёрные волосы и чёрные глаза. Для них они чёрные. Эти чёрные движутся в нашу сторону. В Москве и дальше к западу они сбывают краденые машины, а теперь они продвинулись и к Японскому морю. Например, если китайская организация, какая-нибудь «Триада»,[7] и эти чёрные вступят в союз, это будет не российско-китайская… а чечено-китайская дружба. Тогда что станется с нашим бизнесом? Конец всему. Поэтому вы должны зарубить себе на носу: надо избавиться от чеченцев в этом регионе.

И тут японские «торговые представители» заметили что-то странное. Странной оказалась тишина. Незаметно исчезли люди на кухне. Все посетители, кроме них, ушли, администраторов не было видно. Несколько японских якудза одновременно обернулись на входную дверь. Они посмотрели на охранников, стоявших там. Один из них лежал на полу в луже крови. У него было перерезано горло. Беззвучно. Напарника не было видно. Вероятно, тоже убит. В панике двое или трое молодых парней выскочили из-за стола и выхватили пистолеты Макарова, которые только что купили по бросовой цене. В этот момент на кухне зазвенел таймер и отвлёк их внимание. Прямо за их столом вырос человек в балаклаве. В левой руке он сжимал пистолет-пулемёт с глушителем, в правой — нож с искривлённым лезвием. Окровавленный нож. Не прошло и секунды, как японцев одного за другим пристрелили в затылок. Хлоп-хлоп-хлоп — были слышны лишь глухие выстрелы. Убийство было совершено просто и спокойно, за одним столом остался лишь Председатель, за соседним — девочка и приставленная к ней переводчица. Человек в маске обошёл стол Председателя. Ко лбу Председателя он приставил длинный глушитель, навинченный на пистолет-пулемёт. Наставленный пистолет отделял его почти на метр от противника.

Председатель не шевелился. Молодая женщина лишь немного привстала со стула.

Нападающий метнул зажатый в правой руке нож по странной траектории. Его конец вонзился женщине в грудь. Но не попал в сердце. Она не умерла на месте. Её пригвоздило к спинке стула. Она лишь стонала, но даже не могла крикнуть.

Дуло пистолета-пулемёта не дрогнуло. Нападающий обернулся в сторону женщины, чтобы посмотреть на японскую девочку. Он внимательно рассматривал девочку с её странной полнотой. Брендовая одежда, модная причёска. Дорогая одежда неприятно контрастировала с её возрастом.

Затем он оторвал взгляд, обернулся на Председателя и положил на стол перед ним карту.

Эта была игральная карта, на которой по-русски было написано: «Русским лучше умереть».

Но Председатель не мог этого прочитать.

Естественно, не мог.

— Не можешь прочитать? — спросил нападающий в балаклаве по-русски у якудза. — Значит, ты и мои слова не услышишь. Но мне плевать. Я тоже не могу читать и говорить по-японски. Так что мы с тобой равны. Вели этой девице, на стуле, перевести тебе. От потери крови она умрёт позже. Это уж я могу просчитать.

Но Председатель не мог ответить.

Женщина продолжала стонать.

— И всё-таки ты глупец, — сказал нападающий. — Ты ведь один из главарей якудза, верно? Какого хрена ты берёшь с собой семью на сделку? И вообще, зачем тебе семья? Неужели якудза не думает об опасности? Неужели японцы такие наивные? В России с давних времён на криминальных авторитетов и боевиков распространяется железное правило: «Не иметь жены и детей». Ведь если их схватят, то семья — слабое место. Ты понимаешь? Не понимаешь. Ты ведь партнёр авторитетов, ты же главарь. Ну, если не понимаешь, скоро поймёшь. Когда заберут заложника, ты поймёшь. Слушай, я не собираюсь лишать тебя жизни здесь и сейчас. А может быть, и вообще не буду убивать. Однако твоё слабое место… твоя семья уйдёт отсюда вместе со мной.

Затем нападающий в балаклаве перевёл взгляд на соседний столик. Там была его цель — девчонка. Она бросила на него ответный взгляд.

— Тебе отрежут палец, — сказала девочка человеку, который бесшумно убил столько людей.

Девочка одиннадцати или двенадцати лет.

С 1950 ПО 1956 ГОД

Псы, псы, где же вы?

Семнадцать псов находились на территории Корейского полуострова. Они высадились здесь в сентябре 1950 года по требованию ООН для «поддержания порядка». В качестве вспомогательного боевого отряда американской армии. Элитные боевые псы, готовые на подвиги. Все они были потомками Бэд Ньюса, разноутробные братья и сёстры. Клички некоторых напоминали об отце, а некоторые совершенно не были с ним связаны. Биг Ньюс и Хард Ньюс. Хот Ньюс и Госпел. А ещё Спекьюлэйшен, Лиснер, Джубели, Аргонавт, Гиена. Был пёс по кличке Ивенчур (буква «И» была обведена кружком), однако зарегистрирован он был как Ньюс-Ньюс. Клички остальных собак были такими: Нэйчурал Киллер, Фиа, Атмосфера, Орк, Бонапарт, Рейзен, а ещё пёс Ньюс-Ньюс-Ньюс (на ошейнике у него значилось «Mentallo»).

На полуострове требовалось «поддержание порядка», как это трактовала американская сторона. Там была развязана настоящая война. 25 июня 1950 года войска Корейской Народно-Демократической Республики, то есть армия Северной Кореи, вооружённые советскими танками, вторглись на южную часть полуострова, территорию Республики Корея, или Южной Кореи. Северная Корея пыталась с помощью военной силы объединить страну, превратив всю территорию полуострова в коммунистическое государство.

В 1945 году Корейский полуостров был освобождён от японского колониального владычества, продолжавшегося с 1910 года. Однако государство было разделено на две части, и временная разделительная линия прошла по 38-й параллели. Южная часть была занята американскими войсками. Северная — Советским Союзом, который способствовал созданию в этой половине страны коммунистического государства. Таким образом, полуостров был оккупирован американскими и советскими войсками. Это было сделано с геометрической простотой. В 1948 году на юге была основана Республика Корея с демократическим правительством во главе, после чего как «государство» она была признана капиталистическими странами во главе с США. Не прошло и месяца, как на севере появилась Корейская Народно-Демократическая Республика с коммунистическим правительством, и точно так же она была признана как «государство» коммунистическими странами во главе с Советским Союзом. Менее чем через два года вспыхнула Корейская война за объединение страны.

Псы вступили в войну в рядах миротворческих сил ООН накануне битвы за Сеул. Большая часть сил ООН была укомплектована американскими военными, а главнокомандующим стал генерал армии Дуглас Макартур, который также исполнял обязанности верховного командующего штаб-квартиры Союзных оккупационных войск (органа по управлению оккупированными территориями Японии). Псы были задействованы в Ичхонской десантной операции (также известной как операция «Chromite»).

Молниеносная атака оказалась успешной. Сеул был отбит, став столицей Республики Корея. Однако на этом конфликт не завершился. Американскую сторону обуяла жадность, курс был изменён, а новой целью стало объединение государства на Корейском полуострове с помощью военной силы. Таким образом хотели создать объединённое демократическое государство Корея. Силы ООН перешли 38-ю параллель и вторглись на территорию Северной Кореи. Они быстро взяли Пхеньян, и более того, потеснили войска Северной Кореи дальше на север до самой границы с Китаем.

А затем случился просчёт в планах. В октябре 1950 года выступили китайские части, так называемые китайские народные добровольцы, обшей численностью сто восемьдесят тысяч человек. Под девизом «Война против Америки для поддержки корейского народа» они присоединились к северокорейским войскам.

Китайская Народная Республика, или Китай, возникла всего год назад. В 1945 году после поражения в войне Японии государство ещё не было сформировано. Партия Гоминьдан под руководством Чан Кайши и Коммунистическая партия под руководством Мао Цзэдуна во время японско-китайской войны под знамёнами «общей борьбы с японцами» выступили единым фронтом, однако по достижении цели произошёл раскол. В течение года продолжались разрозненные стычки, обе стороны пытались заручиться поддержкой американской или советской стороны, а в июле 1946 года вспыхнула гражданская война. За три года погибло три миллиона человек. На начальном этапе Америка оказывала всестороннюю поддержку армии Гоминьдана. Однако, несмотря на это, она уступала коммунистам в численности. В 1949 году партия Гоминьдан была обращена в бегство, а лидеры перебрались на Тайвань.

Тайвань являлся колонией Японии с 1895 года, однако в результате Каирского соглашения между США, Англией и Китаем в 1943 году было принято решение о возвращении его Китаю. На этом соглашении присутствовал Чан Кайши.

В октябре 1949 года Мао Цзэдун провозгласил образование Китайской Народной Республики.

Коммунистические страны признали его «государством».

Однако США не установили с ним дипломатических отношений. Америка продолжала признавать правительство Гоминьдана под руководством Чан Кайши, восстановленного на Тайване.

В феврале 1950 года между Мао Цзэдуном и Иосифом Сталиным был подписан Договор о китайско-советской дружбе и сотрудничестве.

Четыре месяца спустя вспыхнула Корейская война. А ещё через четыре месяца в неё вступил Китай. В течение пяти лет после окончания Второй мировой войны в западной части Тихого океана продолжалось своеобразное перетягивание каната. Динамическое проявление противостояния между Америкой и Советским Союзом. В это время американский президент Гарри Трумэн сообщил, что «коммунистической угрозе нужно противостоять силой» — Трумэн ненавидел Сталина. Сталин ненавидел Трумэна. Возможно, из-за личных отношений двух этих людей игрушкой стали…

Тихий океан.

История.

И псы.

Семнадцать псов не знали, что они игрушка в чужих руках. На Корейском полуострове, ставшем ареной холодной войны между Востоком и Западом, произошло удивительное переплетение судеб, которого никто не заметил. Ведь была военная пора. Двадцатый век, век боевых псов. Они были игрушкой в чужих руках. Опосредованная война обострилась и завязла на одном месте, войска ООН получали собак, в том числе и из соседних стран. В январе 1952 года американские военно-воздушные силы приобрели боевых собак в Японии. Шестьдесят псов породы немецкая овчарка. В парке Уэно Хигаси собрали двести с лишним псов из района Канто. Пройдя четыре этапа проверок, начиная от высоты в холке и состояния здоровья, теста на «распознавание звука выстрелов», при котором боевыми снарядами стреляли с близкого расстояния, проверку «хватки и атаки», в которой собаки должны были нападать на человека в спецодежде, измерение температуры и проверку на филяриоз,[8] более трети всех собак были признаны годными к службе. Высокий проходной процент удивил и офицеров дальневосточных ВВС, и ветеринаров. Однако это было естественно, учитывая происхождение псов. Они были детьми и внуками боевых собак, выживших в войнах последних пятнадцати лет (начиная с японско-китайской и заканчивая войной на Тихом океане). Овчарки японского происхождения.

Ко времени поражения в войне в Токио не осталось собак. И в Осаке их не было. Не было их ни в Хакате, ни в Нагое, ни в Канадзаве. В японских городах собаки исчезли ещё за два года до поражения. Не было еды, чтобы прокормить их. Ситуация с продовольствием была катастрофической и для людей, а до собак тем более никому не было дела. Исключением были лишь военные псы, только для них выделялся особый паёк. Их ждал фронт. В конце войны вышел приказ о государственном призыве всех собак, а не только военных. Но их призывали не как «кандидатов» в боевые части. Их использовали как материал для военного снаряжения. Уличных собак убивали ради шкур. В живых осталось не больше десяти-двадцати процентов псов. Это были счастливчики, которые жили в деревнях, где у владельцев оставались средства для прокорма собак.

Что касается боевых, то в живых остались лишь самые сильные, которые смогли пережить годы войн.

Почти все овчарки, собранные в парке Уэно Хигаси в январе 1952 года, были потомками тех самых боевых псов.

Произошла удивительная вещь. На Корейском полуострове американские псы скрещивались с японскими, которых войска ООН привезли чуть позже на фронт и в лагеря. Среди них оказался и кобель породы немецкая овчарка, отец пса Кацу. Того самого Кацу, который был определён на службу в зенитную артиллерию в гарнизоне острова Киска-Наруками. Той самой овчарки, которая погибла в результате банзай-атаки, заманив высадившихся на остров американцев на минное поле. Кроме того, там было несколько псов, связанных родственными узами по материнской линии с Macao. Не стоит лишний раз повторять, кем был Macao. Отец Бэд Ньюса, дед семнадцати псов. Что же с ними происходило? Они спаривались в результате случайных встреч в далёких краях.

У владельцев собак есть списки личного состава, но у собак их нет. Собаки не знают своих родословных.

На самом деле от них ничего не зависело, ведь они были просто игрушкой в чужих руках.

В противостоянии между Америкой и Советским Союзом, начавшимся после 1945 года… Или личных взаимоотношениях между Трумэном и Сталиным…

Однако судьба привела многочисленное потомство Бэд Ньюса не только на Корейский полуостров.

Начиная с осени 1951 года в окрестностях Чикаго, штат Иллинойс, одна из сук стала рожать щенков, которые могли претендовать на чемпионский титул. Кличка этой суки была Шумер, она являлась единоутробной сестрой Госпел и Джубели, находившихся на Корейском полуострове. Шумер не взяли на войну. Она не была элитной боевой собакой и вообще была штатской. Она не прошла тест в возрасте шести месяцев. Разумеется, щенки одного помёта обладали разными характерами и способностями. К концу 1949 года Бэд Ньюс произвёл на свет уже 277 щенков, однако среди них было всего 150 соответствующих требованиям, предъявляемым к военным. При этом каждый второй пёс замечательно проявил себя на войне. Отсеяны были щенки со слишком мягким или беспокойным характером, и почти все безвозмездно были переданы в обычные семьи или проданы за символическую сумму. Они быстро нашли своих покупателей. Ведь это были чистопородные овчарки. Пусть они и не были пригодны к войне, зато их происхождение говорило само за себя. К тому же маленькие щенки на вид были очень симпатичными.

Так щенков, которые должны были стать «обычными домашними любимцами», выпустили в мир из питомника учебного центра.

А Шумер находилась в одном из таких питомников. В клетке огромного питомника.

Хозяйкой Шумер была молодая женщина, на личные средства которой и существовал питомник. Она была заводчиком, но часто называла себя дрессировщиком. На выставках она ходила по рингу рядом с собакой. Дёргала за поводок и дрессировала выставочных собак. На выставках показывают собак, ведь это шоу. Молодая дрессировщица, завсегдатай собачьих шоу по всей Америке, подавала надежды, регулярно завоёвывая призы.

Два года назад она присмотрела щенков, не прошедших испытания военных, второе поколение, от которых отказалась армия. С тех пор она приобрела уже двадцать четыре собаки. Они оказались настоящим сокровищем. Пусть им и не хватало достоинств, чтобы стать боевыми псами, зато все как один они обладали великолепной родословной. Они выпадали из целевых параметров по разведению псов для военных целей, но при этом вполне соответствовали требованиям специализированных выставок собак. Печать, поставленная военными специалистами: «обладает лишь внешними стандартными качествами», как раз требовалась на конкурсах собак. Чтобы стать победителем, важен был лишь внешний вид.

Чистокровность, идеальные пропорции, породистое красивое телосложение.

Среди двадцати четырёх щенков, попавших к ней в руки, половина была наследниками Бэд Ньюса. Красота Шумер бросалась в глаза. Она не обладала военными способностями. Однако как домашний питомец была идеальна. Дрессировщица прошептала: «Какая шерсть! Какой великолепный прикус!» Но и её изъяны она тоже увидела. Ведь она работала в этой области с окончания школы и к своим двадцати пяти годам была подающим надежды профессионалом. Шумер выставили на паре-тройке региональных конкурсов, но максимум, что собака могла завоевать, это третье место, да и то при групповой оценке жюри. «Так я и знала, — подумала женщина. — Шумер не хватает блеска, который привлёк бы членов жюри. Если добавить его, то можно создать идеального чемпиона, то есть бренд».

Оставался ещё один шаг.

Чтобы улучшить породу, нужно было начать разводить собак. Она была уверена: следует сделать ещё один шаг, и следующее поколение от этой суки сможет претендовать на титул чемпионов на выставках. Шумер стала рожать щенков от разных кобелей по два раза в год. О ней заботились, а она старательно занималась своими щенками.

За пять лет с Шумер спаривались только чистокровные овчарки. Её случили с семью разными псами, щенков она рожала только одной породы, оберегая чистоту крови.

Итак, родословная овчарок продолжала оставаться без примесей. А что же происходило с другими псами?

Псы, псы — наследники Кита, где же вы?

Двести двадцать четыре пса, рождённых к концу 1949 года, по большей части остались на Аляске, за Северным полярным кругом. Они стали ездовыми собаками. В вас течёт половина крови хоккайдского пса и половина других «северных пород». Все вы без исключения полукровки. Однако весьма ценные полукровки. Вы второе поколение самого Кита — героя, оставившего замечательный след в гонках второй половины 40-х годов, и все жители Аляски, Северного полярного круга, имеющие отношение к гонкам, следят за вами. Вы ценны и стоите дорого. Порой двести, порой пятьсот, а порой и тысячу долларов. Каждый из вас потенциальный вожак упряжки.

В развивающемся мире гонок на ездовых собаках вас покупают десятки погонщиков, преисполненных честолюбивых замыслов.

Вас раскидало по разным уголкам Аляски и Северного полярного круга.

В вашем генеалогическом древе примешивается всё больше новой крови.

Одна из собак, в отличие от остальных, оказалась далеко на юге. Её кличка Айс. Сука, рождённая сибирской хаски, у неё острая, как у лисицы, морда и синие глаза. Однако в её бабке текла кровь самоедов, и ей досталась белая как снег шерсть. Мягкая шерсть, особенно от холки по спине, словно у дикого зверя с заснеженной равнины.

Айс оказалась далеко от остальных псов второго поколения Кита, однако она пока не заблудилась. Это ждало её в будущем. Когда-то она окажется перед выбором в похожей ситуации, но завязка истории будет другой. Погонщик, купивший Айс, был сумасбродом и, несмотря на небольшой собственный опыт (как и ездовые собаки упряжки, включая Айс), вдруг решил принять участие в гонках на выживание на короткие и средние дистанции. Первые две зимы всё прошло хорошо. Результаты были впечатляющими. Айс ловко организовывала остальных собак в упряжке. И тогда хозяин сделал следующий шаг. Айс переехала, вернее сказать, была перевезена на юг, чтобы принять участие в соревновании, проходившем в январе 1953 года в штате Миннесота. Хозяин Айс искал гонки, в которых он должен был обязательно выиграть. Но и на американской Аляске, и на канадской Аляске оказалось достаточно конкурентов.

У Айс было слишком много достойных противников. Вероятность стать чемпионом была близка к нулю. Но хозяин Айс страстно мечтал завоевать «титул победителя» хотя бы в гонках на короткие и средние дистанции, после чего под звуки фанфар дебютировать в мире гонок на длинные дистанции. Честолюбец искал и нашёл. На зимнем плато Миннесоты гонки на собачьих упряжках только начали развиваться как спорт. Канадская граница находилась к северу от этого места.

Кто ещё привезёт туда настоящую команду собак?

Никто.

Кроме меня.

Он взял грузовик напрокат и повёз туда двенадцать псов.

В январе этого года Айс и её упряжка приняли участие в «Марафоне на собачьих упряжках Миннесоты» на триста миль. Все псы были в отличной физической форме, и никаких проблем не возникло, но всё закончилось только вторым местом с отрывом в пятнадцать минут от лидера.

Для Айс и её упряжки второе место в такой гонке было достижением, они ожидали похвалы со стороны хозяина, однако хозяин был совершенно подавлен. Он не забрал ни медали, ни полагающегося за второе место денежного приза, которым мог бы окупить перевозку собак. Всё пошло совсем не так, как он задумал. Его охватила глубокая тоска. Однако через пару дней он пришёл в себя. Он встретил женщину своей мечты. Эта девица двадцати восьми лет жила в восемнадцати милях к югу от Миннеаполиса. У неё не было собак. Зато в поместье, унаследованном от покойной тётки, она держала двадцать четыре кота. С того самого момента, как взгляды молодых людей встретились, они поняли, что назначены друг другу судьбой. Для начала они поженились. Затем он переехал к ней в усадьбу с двенадцатью ездовыми собаками и осел в штате Миннесота. Его больше не волновали гонки на упряжках. Победа или поражение? Что в этом такого? Самое главное — это любовь. Медали и призовые деньги? Что в этом такого? Самое главное — это любовь. С гонками собачьих упряжек было покончено.

Не прошло и первых сорока дней нового 1953 года, как в Миннесоте Айс и остальные собаки превратились в обычных домашних питомцев. Америку потряхивало от охоты за красными и войны в Корее. Все смотрели по телевизору сериал «Я люблю Люси». В обществе царила апатия. Здесь был юг Америки, слишком далёкий от Аляски и Северного полярного круга.

Недовольство росло.

Здесь нет ледяных равнин. Здесь нет заснеженных равнин. Невозможно бегать. И более того, им не разрешают бегать. «ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ? — думала Айс. — ГДЕ Я НАХОЖУСЬ?» От таких страданий один из псов слёг и сдох. Психологическая подавленность оказалась заразной. Ездовые собаки должны быть верны своему погонщику, но он уже больше не был погонщиком. Хозяин, бросивший ездовых собак, больше не погонщик. Он просто хозяин. Его подтачивало чувство вины, он понимал, что псы подавлены, потому что не тянут сани. Однако любовь побеждала всё. Дороже собак ему была молодая жена. Когда сдохли ещё четыре пса, их хозяин даже подумал, что псы доставляют ему слишком много хлопот.

Ездовых псов больше не любили. Но оставшиеся в живых Айс и ещё семеро псов по-прежнему любили своего хозяина.

Больше всего неприятностей им доставляли коты. Двадцать четыре кота, разгуливавшие по усадьбе, постоянно нападали на сидящих на цепи Айс и её семерых товарищей. Маламуту они прокусили ухо, хаски лишили глаза. Ответные атаки были невозможны. Ведь «дарлинг» их хозяина в котиках души не чаяла. В этой «дарлинг» была вся проблема. Разумеется, для собак главным являлся хозяин. Второе место должен занимать их вожак — Айс, однако теперь хозяин велел слушаться приказов его «дарлинг». Выходит, что Айс теперь на третьем месте? А между тем Двадцать четыре кота, к которым «дарлинг» питала невероятную любовь, посмеивались: только попробуйте нас тронуть, псины, и вам от хозяйки влетит.

Псы… псы в этом мире занимают самое низкое положение?

Не в силах смириться с этим, ещё два пса подохли от болезни.

Прошёл год. Увидев зиму и белый снег, оставшиеся в живых немного приободрились. А хозяин ободрился ещё больше. Влюбившись по уши, он закрутил роман с девятнадцатилетней официанточкой из города. Затем, сказав: «Любовь важнее всего», бросил свою молодую жену и сбежал. Разумеется, оставив Айс и остальных пятерых.

Теперь у псов больше не было хозяина.

Они не могли больше находиться под властью котов.

В феврале 1954 года Айс возглавила побег. Она стала лаять, чтобы заставить бывшую «дарлинг», двадцатидевятилетнюю разведённую даму, спустить их с цепи для прогулки, а когда они все вместе вышли за пределы усадьбы, Айс напала на женщину. «БЕЖИМ! — приказала она остальным псам. — БЫСТРЕЕ БЕЖИМ!» Голос Айс был исполнен достоинства. Шесть псов, выстроившись в ряд, словно ветер, понеслись по асфальту жилого квартала.

Надежда.

Наконец псы двинулись в путь.

Так для стаи «диких псов» началась гонка за жизнь. Они пытались вернуться в природу. В городе им было слишком жарко. Ведь эти «дикие псы» были созданы из морозоустойчивых пород. Они стремились забраться куда-нибудь севернее, однако здесь не было таких холодных земель, как на Аляске. Но они приспособились. Айс была умна. Она возглавляла свою стаю, находила пропитание. Они использовали жизнь в городе. Иногда, как делают чёрные американские медведи в период голода, они пробирались в жилые кварталы. Обычно они жили в горах, не уходя слишком далеко от населённых мест. Следуя голосу крови, Айс и остальные пятеро псов спаривались и между собой, и с городскими домашними псами. Когда Айс чуяла запах кобеля, который приходился ей по нраву, она перепрыгивала через забор. Вставала возле будки, приглашая забраться на неё.

Разумеется, она беременела.

Прошла одна весна, потом другая. Айс дважды родила щенков. Айс — из второго поколения Кита — родила третье поколение щенков, в которых ещё больше примешалось чуждой крови. Псы, псы, игнорирующие чистоту крови, вы внесли хаос в собственную родословную!

Со временем «дикие псы» стали вызывать ненависть у горожан. Люди насторожились. Айс, твой восхитительный внешний вид — лисья морда и белая шерсть — стали пугать людей. «Дикий зверь», — со страхом говорили очевидцы. Почти все считали её волком.

«Дикие собаки нападают на город», — говорили люди.

А затем было решено вас истребить. Вы казались слишком опасными и, согласно городским легендам, были волками.

За вами стали охотиться. Ваша война продолжалась.

Волки. Стая Айс не могла об этом знать, но в 1952 году в потомстве Кита и правда появилась кровь настоящих волков. Один из потомков Кита оказался на самом севере Аляски. Он принял судьбу, которая была начертана в самом имени его деда Кита — «север». Вот что произошло. Многочисленные погонщики, воспылав мечтами при имени героя Кита, раскупали щенков (братьев и сестёр Айс), однако не все погонщики были богаты. В результате удачных переговоров один из них купил щенка всего за двадцать долларов. Его остальные ездовые собаки вообще были дворнягами. Погонщик придумал план, благодаря которому он бесплатно должен был обогатить благородную кровь. Программа разведения, которая принесла бы быстрые плоды. Ему повезло, ведь приобретённый щенок Кита оказался сукой, для начала он дождался, пока ей исполнится девять-десять месяцев. Затем поехал в лес, разбил там лагерь, а собаку намеренно привязал за пределами палатки. Он планировал, что его собака понесёт от волка. Таков был старый обычай на Аляске и в Гренландии, когда для улучшения беговых свойств и выносливости псов скрещивали с волками. Так и поступил небогатый новичок-погонщик. Купив за смешные деньги одного пса из потомства Кита, он мечтал стать в будущем знаменитым.

Псы, псы, несущие в себе кровь Кита, приняв семя волка, привнесли в свой род невероятную помесь кровей. Теперь частью генеалогического древа стали семь полупсов-полуволков.

«Эти семь псов станут для меня „живой водой“», — думал романтик. Он был так взволнован, ведь его собачья упряжка состояла из вожака — дочери легендарного Кита — и семерых его внуков смешанной породы. Какой же силой обладают эти семь щенков? Свершилось ли в них генетическое чудо? Их хозяин горел желанием в этом убедиться. Он надел упряжь на щенков, которым ещё только исполнилось три с половиной месяца, и начал тренировки. Щенки стерпели, не зная, что может быть иначе. Когда же им исполнилось десять месяцев, романтика обуяла новая мечта. Итак, они примут вызов.

Он решил не участвовать в гонках.

Для того чтобы оценить реальные силы «своей команды» полуволков, романтик решил попытать удачи на легендарном маршруте. Почти полвека назад один известный погонщик доехал на собачьей упряжке до Северного Ледовитого океана, который уже является канадской территорией, и живым вернулся обратно. «Я сделаю то же самое» — вот каков оказался человек, стремившийся испытать старые традиции и повторить легенду. Он не мог терпеть дольше. Мечта заняла первое место, и он уже не мог судить, насколько это опасно.

«Если они вернутся живыми и невредимыми из этого похода, то все оценят мою команду!»

Так начались мытарства псов. Семь девятимесячных щенков с матерью-вожаком и четыре дворняги отправились к ледяной равнине Северного Ледовитого океана. Почти полвека назад один великий погонщик, рискуя собственной жизнью, совершил это опасное путешествие. Разумеется, романтик не хотел ставить под угрозу свою жизнь. Вместе с двенадцатью псами они перевалили через хребет Брукса на Скалистых горах и выехали к побережью Северного Ледовитого океана. А затем начались сорок дней настоящего ада. Один пёс погиб, провалившись под тонкий лёд. Другого отнесло на огромной льдине, отколовшейся во время ночного привала. Третий упал в трещину между льдинами и утащил за собой ещё нескольких.

Четвёртый задохнулся, запутавшись в упряжи. Так из семи полу вол ков до одиннадцати месяцев дожили всего лишь двое. К этому моменту их усталость уже достигла предела. Ведь тренировки щенков с трёх месяцев оказались поспешными и чересчур жёсткими. Над их организмами слишком сильно издевались.

Даже мать этих двоих погибла.

Упряжка уже почти не могла ехать. Порой собаки так замерзали, что вся шерсть превращалась в ледяные иглы. Затем их атаковал сильнейший буран, и погонщик заболел бронхитом. «Всё, я умру», — понял он. Перед глазами всё побелело. Он не понимал больше, где находится.

Он умер на сороковой день на Северном Ледовитом океане. К этому моменту из двух полуволков в живых остался всего один. Годовалый кобель по кличке Анубис. Как ни странно, в живых остались трое дворняг. Четверо псов окружили тело своего хозяина. Они не могли бежать. Ведь они были связаны упряжью. В течение четырёх дней эти четверо питались телом хозяина и так смогли выжить.

А затем пришла помощь.

Это были охотники, принадлежавшие исконной народности Крайнего Севера, которых позже стали называть инуитами. Эти жители полярных районов не имели правительства. Они не были гражданами Канады, Америки или Советского Союза. До 1960-х годов они вели вольную жизнь. Зимой они кочевали по территории замёрзшего океана, охотились на нерпу, на белого медведя, в дальних походах охотились и на овцебыков. Их средством передвижения были собачьи упряжки. В будущем их заменят снегоходы, но в то время собачья упряжка была их «ногами». Они сразу же догадались, что здесь произошло. Глупый белый человек умер. Наверное, авантюрист, который из-за недостатка опыта был сам виноват в своей смерти. А четыре собаки выжили.

Великолепно.

Люди дали им немного корма и забрали к себе. К тому моменту псы были на пороге смерти от голода и истощения.

Прошло два года. Анубис остался в живых. Из остальных товарищей по упряжке один погиб в результате несчастного случая, двое других были живы. Охотники, ставшие их новыми хозяевами, для управления упряжкой пользовались хлыстами. Удар хлыстом причинял боль, но псы привыкли. Анубис научился предсказывать погоду. Он не только тащил упряжку до места охоты, но и проявил способность обнаруживать добычу, преследовать и нападать на неё. Он скоро понял: когда он помогает в охоте, его хозяева лучше с ним обходятся, и стал очень стараться. Он продемонстрировал, что может предвидеть различные опасности. Охотники поняли, что это не простой пёс. Остальные дворняги, которые охотились вместе с ним, отличались от него. В этой собаке что-то такое было, талант, который заставлял его выполнять свой долг. Он был предан людям и обладал инстинктом охотника.

Такую оценку получил Анубис два года спустя.

В ноябре 1955 года посёлок хозяев Анубиса (такой же, как многие кочевые посёлки) посетил один странный человек. У хозяев Анубиса не было гражданства, а у этого человека было советское гражданство. Это был сотрудник Арктического и Антарктического научно-исследовательского института из Ленинграда, так называемого НИИАА. В то время Советский Союз в стратегических целях собирал секретную информацию о Северном Ледовитом океане. Этим занимался не только Советский Союз. Такую же информацию с помощью служб разведки и военных собирала противостоящая ему американская сторона. Обе стороны действовали тайно. Советский Союз построил уже сотню полярных, так называемых дрейфующих станций прямо на льду. Сотрудник НИИАА приехал в посёлок хозяев Анубиса, потому что его беспокоили белые медведи, частенько бродившие рядом со станцией. Он приехал на снегоходе. Точка наблюдения станции и этот посёлок оказались практически по соседству (по меркам Северного Ледовитого океана на расстоянии не более тридцати километров) совершенно случайно, учитывая дрейфующий характер станции и постоянные перемещения инуитов.

Сотрудник НИИАА сказал, что хочет купить пса, который отгонял бы медведей.

Они быстро сошлись в цене. В обмен на товары, присланные неделю назад почтовым самолётом, научный сотрудник заполучил пса, больше всего пригодного для его задания.

К этому времени Анубису было три года и один месяц.

Следующий год он провёл, дрейфуя по Северному Ледовитому океану. С 38-го до 84-го градуса северной широты, со 120-го градуса восточной долготы по 160-й градус западной долготы. В начале февраля 1956 года он оказался на востоке острова Врангеля. Перед ним было Чукотское море. Чуть южнее находился Берингов пролив, а дальше Берингово море. В конце этого моря пролегала линия Алеутских островов.

Но Анубис не чувствовал тоски по родине.

«Я ПЁС СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА», — думал он.

Однако вскоре это изменилось. Исследовательская работа благополучно завершилась, и база стала сворачивать свою работу. Анубиса посадили на ледокол. А затем научный сотрудник НИИАА продал Анубиса в маленьком сибирском городке Дальнего Востока с морским портом. Все люди там ходили в одежде из шкур северного оленя. Чтобы стряхнуть с меха снег, пользовались костями оленя. Так Анубис встретил своего четвёртого хозяина.

Анубис оказался на материке Евразия, являющемся территорией Советского Союза. Псы, остальные псы, а где же вы?

Ещё три пса тоже оказались на территории коммунистического государства. На Корейском полуострове Национально-освободительной армией в плен были взяты Джубели, Ньюс-Ньюс (официальная кличка Ивенчур) и Орк. Чистокровные овчарки приобрели китайское гражданство. В 1953 году ситуация изменилась. В том году президентом США был уже не Трумэн. А лидер Советского Союза Сталин скончался от кровоизлияния в мозг 5 марта. Личное противостояние двух политиков закончилось. В неразберихе отступления сил ООН с 38-й параллели три пса остались по ту сторону и больше не вернулись. В июле того же года был заключён договор о перемирии, но три пленных пса так и не были возвращены.

В 1956 году в рядах отряда военных собак Народно-освободительной армии числились кастрированные кобели Ньюс-Ньюс (Ивенчур) и Орк, а также сука Джубели, которую не стерилизовали. Джубели пока ещё ни разу не рожала.

А что же происходило на территории капиталистических стран?

На Большой земле США существовало две ветви.

Во главе одной из них стояла Шумер, а другой — Айс.

И ЧТО, ЭТО КЛИЧКИ СОБАК?

«Зима», — говорит девочка. «Зима, зима, зима», — повторяет она с раздражением в голосе. По-японски, монотонно. Конечно же, она раздражена. Она выкрикивает это, сидя на кровати шириной от силы пятьдесят сантиметров. Бросает взгляд на пальто, лежащее на полу. «Что за бедняцкое пальто, такое носят только тупые деревенщины, — бормочет она. — Если уж берёте заложницу, относитесь к ней как следует. Дайте мне одежду от Луи Виттона».

Но никто не отвечает на её крики.

«Зима, зима, зима, зима, зима», — повторяет девочка.

«Чёрт, как холодно».

Её причёска растрёпана. С самого начала её бесило отсутствие фена. В России ещё первобытная эпоха. Но самое ужасное, здесь нет ванной. Ей несколько раз велели войти в какую-то душную, наполненную паром хижину. Но она и представить себе не могла, что там может находиться сауна. Она думала, что там ей приготовлены «пытки».

Они издеваются.

Девочка не похудела. Она по-прежнему была неравномерно полной. Она опять разражается бранью по-японски. Но её никто не понимает. Девочка и сама знает, что её не понимают.

Она смотрит в окно. К утру снежная метель прекратилась, и теперь медленно кружились пушистые снежинки. В голове девочки промелькнул образ какого-то очень вкусного десерта — мягкого, сладкого, готового растаять на языке, но сразу же исчез. Что же она пытается вспомнить? Как её всё это бесит! Хочется устроить разгром.

Девочка находится на втором этаже здания. Из окна справа и слева открывается вид на белую площадку. Кроме пустой площадки, она ничего не видит. Но кое-кто на ней занимается, вернее, их заставляют на ней заниматься. И в снежные дни, и даже в самый сильный снегопад. Хотя сегодня их голосов ещё не было слышно.

Территория вокруг достаточно большая. Похоже на небольшой городок. Эта территория закрыта. Огорожена бетонной стеной, отделена ею от внешнего мира. По другую сторону стены дремучие леса. В углах по эту сторону забора стоят высохшие деревья.

Из окна направо виден город. Несколько белых зданий, высокая наблюдательная вышка, просевшая местами асфальтированная дорога. В выбоинах скопился снег. Где-то далеко, в конце дороги, за стеной пространства, расчищенные от деревьев. Однако город только с одной стороны.

Девочке кажется, будто это умерший под снегом город.

Тайга его не поглотила только с одной стороны, справа.

И в то же время отрезанная от внешнего мира бетонной стеной территория ассоциируется с чем-то знакомым. В памяти всплывает слово «воля». А нахождение здесь — «отбывание наказания». Девочка нутром чует, что этот непонятный мёртвый город больше всего напоминает ей тюрьму.

Больше она ничего не понимает. Возможно, ей всё объяснили, но это было на русском языке. Она не поняла ни слова. Раз по двадцать на дню девочка говорит: «Вы что, издеваетесь надо мной?! Вечная, вечная, вечная зима в России. Пройди хоть миллион лет, хоть сто миллионов лет, здесь вечная зима. Чёрт, как холодно!»

Она громко, монотонно бранится по-японски и идёт в комнату с печкой.

Девочка может свободно перемещаться по зданию. Дверь в её спальне не заперта. Она не сидит на цепи. На ногах нет стальных кандалов. Её бесит эта свобода. Она понимает, что её ни во что не ставят, и что с того? Бежать?

Но ей не хочется создавать себе лишние проблемы.

Она спускается на первый этаж. Она уже хорошо ориентируется в здании. Вероятно, и остальные дома здесь построены по тому же типу. Такое чувство, будто строили общежитие для проживания нескольких десятков человек. Общежитие или лагерь для бездарностей, которые только и могут, что тренироваться. Интуиция её не подвела. Этот мёртвый город появился на свет в пятидесятых годах, а до 1991 года просто обозначался номером. Один из тех городков, которых не найдёшь на карте. Зона вокруг военной базы или военного городка, а их было немало в бывшем Советском Союзе. Посещение этих территорий строго ограничивалось представителями власти и военными, а обычные советские граждане и не подозревали об их существовании. Даже в соседних городах о них не знали. Военная тайна сохранялась без малого сорок лет, пока городки не утратили стратегического значения и не были заброшены.

Девочка жила в бывшей казарме.

Город, которого не было на карте… мёртвый город. Однако старик, похитивший девочку, и прежде знал о нём.

Старик жил в этом мёртвом городе вместе с девочкой. Она не знала, живёт ли он в том же доме, что и она, но он часто сидел с ней за одним столом. К тому же раз в неделю он приносил камеру в её комнату, чтобы снять видео. Вероятно, он шантажировал её отца, а с помощью видео показывал, что заложница по-прежнему жива. Каждый раз, когда на неё нацеливался объектив камеры, девочка начинала кричать: «Отец, вытащи меня отсюда», «Что ты там медлишь, идиот!», «Дай ему сто миллионов. Ради этого ограбь хоть Японский государственный банк. Ты же якудза! Вы надо мной издеваетесь, что ли? Спаси свою дочь!»

Старик, закончив съёмку, что-то говорил девочке по-русски: «Последнее время только и болтают о том, что япошки убили русских», «Ведь он любит тебя», «Ну, если он перейдёт на мою сторону, это принесёт ему деньги».

Съёмка проходила где-то раз в неделю. Девочка не считала дни. Она даже и представить не могла, что её продержат здесь так долго. Уже на четвёртый или пятый день она поняла, что ей уже наплевать, пятый день, четвёртый или третий. Лишь одно её раздражало: она не могла проверить, когда у неё день рождения. Может, ей исполнилось уже двенадцать лет, но она этого не знала. А может быть, и на это тоже ей было плевать.

Переходный… неопределённый возраст.

Однако по некоторым событиям можно было вести счёт. Приблизительно два-три раза в неделю старик обедал вместе с ней. Кроме старика здесь жили и другие люди. В этом мёртвом городе были жители, и все они, как правило, ели за одним столом. За кухню отвечала старуха. Крепкая, толстозадая, в очках с толстыми линзами. Она три раза в день готовила еду и присматривала за девочкой. Две женщины среднего возраста, очень похожие на старуху, видимо её дочери. Лысый мужчина среднего возраста, видимо сын. Однако вряд ли они были родственниками старика, старик со старухой не были похожи на мужа и жену.

Но в мёртвом городе они все сидели за одним столом. За этим же столом оказалась и девочка. По возрасту она годилась старику во внучки.

Словно бы семья сидела за одним столом.

Уха, копчёная кета, борщ, пельмени, кислый чёрный хлеб.

Часто на стол выставляли маринованные грибы.

За столом девочка сверлила взглядом остальных.

В ответных взглядах не было агрессии. Все сохраняли спокойствие.

А старик вообще улыбался, поглядывая на неё.

«От вас несёт чем-то жутким, — говорила девочка. — Вы что, призраки?» — спрашивала она по-японски.

«Ты хочешь добавки?» — переспрашивала её по-русски старуха.

Старуха готовила еду не только для девочки и остальных. Она готовила на кухне много еды, которая предназначалась не людям, а собакам. После того как этот город был забыт Советским Союзом и на долгое время оставался безлюдным, в нём вновь появились жители — и несколько десятков собак.

Собак держали на улице в специальных вольерах.

В регионе с холодными зимами в собаках воспитывали стойкость характера, чтобы они не потеряли боевого инстинкта. Старуха на кухне постоянно варила собачий корм из баранины. С другой стороны здания в подполе хранились большие запасы мороженой баранины. Их доставали раз в два дня, чтобы приготовить корм. Ноги, головы, плёнки, жир. Мясо варили с приправами, как делают в Средней Азии. Собак кормили таким мясом, чтобы сохранять в них дикий нрав, чтобы собаки не забыли вкуса мяса.

Так они без сомнений будут атаковать цель.

Старуха готовила «русскую собачью еду».

А ещё собакам давали молоко.

Из гостиной на первом этаже, где стояла печка, девочка наблюдала за тем, как кормят собак. С расстояния в десять с лишним метров. Окно в комнате немного запотело от тепла; проведя тремя пальцами правой руки по стеклу, она смотрела сквозь прозрачные полоски, пристально, не шевелясь. Как только собаки начинали лаять, она знала: время пришло. В гостиной никого не было, значит, все пошли кормить собак. Собаки лаяли: «Гав, гав!» Она смотрела туда, откуда доносился лай. Женщины средних лет вдвоём тащили кастрюлю с молоком. В таких больших серебристых кастрюлях обычно готовят в школе. Видимо, в собачьем меню было написано: «молоко».

Собаки громко лаяли: «ДАЙ. ДАЙ НАМ МОЛОКА!»

Выпущенные из клетки, собаки мчались стремглав. От псов поднимался белый пар, по мордам текли белые капли молока. Девочка думала: «Вы тоже русские. Будете жрать что угодно, чтобы утолить голод, — собаки русских люмпенов».

Всё было слишком белым. Их дыхание. Их слюна.

«Идиоты!»

И цвет вокруг будто замёрз.

Но девочка не переставала наблюдать за ними через стекло. Про себя она продолжала ругаться, но понимала, что заложнице вроде неё всё равно больше нечем заняться. Поэтому она смотрела на собак. Сначала их покормят, а потом они будут заниматься на площадке. Занятие. Собачьи спортивные соревнования. Может, это тренировка перед спортивными соревнованиями, предположила девочка. По утрам у них всегда двухчасовое занятие — тренировка.

Собак дрессировали.

Там всё было разное. И виды дрессировки, и породы собак. Были доберманы, овчарки. Девочке были знакомы только эти две породы. К какой породе принадлежали остальные, она не знала. Какая-то незнакомая европейская порода. В их внешнем виде было что-то необычное. Среднего размера, с торчащими ушами, длинной шерстью и сильными задними лапами. Окрас был самый разный. Однако что-то общее в них было. Собак десять, а то и двадцать, возможно, имели кровные связи.

Кровь?

Эти десять-двадцать псов обладали «благородством». «Вы небось дорого стоите, — думала с раздражением девочка. — Видимо, у вас были хорошие родители».

Псы лают, начинается дрессировка. Псы носятся взад-вперёд, девочка не шевелясь наблюдает за ними. Пока двигаются собаки и не двигается девочка, на двадцатиградусном морозе появляются люди. Один или двое. Они на той же площадке, что и собаки, и заставляют собак двигаться.

Старик постоянно окликает их.

Он здесь главный.

Старик руководит стаей. Старик проводит с собаками тренировку по атаке цели. Собаки быстры. По приказу они все как одна несутся с бешеной скоростью шестьдесят-семьдесят километров в час. Что есть мочи бегут к цели, нападают на неё и валят. Целью является ещё один человек. Он стоит чуть поодаль в специальном защитном костюме для тренировок. Тот самый плешивый дядька, предположительно сын старухи. Однако в этот момент его лица не видно. Голову закрывает защитная маска. Шея закрыта двумя или тремя слоями защиты. Потому что собака будет целиться именно туда. Она вцепится зубами, повиснет и будет пытаться повалить человека. Обычно защитный костюм закрывает руки и корпус. Военных и полицейских псов тренируют так, чтобы они хватали противника за руки, схватить его за запястье — значит обезоружить. Однако тренировки у старика были другими, другой была цель. Собаки должны не хватать за руки, а убивать. Напасть на противника и перегрызть ему горло.

И это простое задание они повторяли раз за разом.

Уничтожить просто, чётко и как можно быстрее.

Одна собака стремглав подлетела к цели, закрутилась вокруг неё и, навалившись всем весом, свалила человека с ног. Казалось, она неизбежно перекусит ему глотку. Оторвёт голову.

Собаки выстроились в группы атаки по двое. Одна атаковала ноги и останавливала цель. Другая наносила смертельный удар. В зависимости от характера выбиралась ведущая. Старик знал характеры собак и гибко формировал команды. А и В. С и D. Е и F. С и В. А и F. После чего он проводил тренировку по сбору оружия, требующую большего мастерства, в ходе которой собаки работали по одной или в группах по двое. Дав собаке запомнить запах пороха и проведя практическую тренировку по обезоруживанию противника, когда собаки целились в запястья, он заставлял подбирать оружие, выпущенное врагом из рук, хватать его в зубы и нести хозяину.

Действуя инстинктивно, собаки двигались к цели кратчайшим маршрутом по прямой линии. Это был классический способ нападения. Ведь вряд ли можно найти человека, который хладнокровно сможет прицелиться и выстрелить в собаку средних размеров, которая мчится на тебя со скоростью шестьдесят-семьдесят километров в час. Однако старик менял инстинкт собак. По сигналу собаки должны были бежать не по прямой линии, а зигзагом. Они приближались к цели, прыгая в сторону и наискосок. Даже если бы противник отстреливался из автомата, при такой нестандартной модели нападения это давало возможность увернуться от пуль.

Однако задание по нападению на одну цель, одного человека, было базовым. Пока что это был не более чем интенсивный разогрев.

Через полчаса после начала тренировки старик приступал к практическим заданиям.

Теперь собакам предстояла реальная битва.

В распоряжении десяти псов четырёхэтажный дом. Им приказывают штурмовать одно из нежилых зданий мёртвого города. Собаки разбегаются в разные стороны, упражняются в погоне. Они несутся по лестницам, врываются через двери и окна, обмениваются лаем. Они действуют сообща, так же, как пастушьи собаки, пасущие стадо из нескольких десятков овец. В пределах установленного времени они должны выполнить зачистку здания.

Их натаскивают на прыжки. Собаки ожидают на дороге мёртвого города. Проезжает машина, они перепрыгивают через неё. Или обегают машину кругом, затем прыгают на капот, чтобы заставить снизить скорость. Это и есть финальная цель. Заслонить обзор через ветровое стекло и помешать водителю.

Тактика городских боёв и подавления волнений на улице.

Вот что они должны запомнить в этом мёртвом городе. Шаг за шагом.

Старик ловко управлял собаками, собаки как будто самостоятельно повышали свой интеллектуальный уровень. В результате они должны понять, в каком деле стали профессионалами. Если к зданию приставлена лестница для штурма, они на неё забирались. Также они учились забираться на дерево. Они ждали среди листвы, затаив дыхание, а затем спрыгивали и набрасывались на человека, проходившего под ним.

Тем утром они опять изучали, как обращаться с горящей палкой. Это упражнение продолжалось уже седьмой день. Упражнение по поджогу.

Псы изучали технику разрушения.

Двадцать собак остановились на месте. Посмотрели в одну сторону и завыли. Это предупреждающий сигнал. На тренировочной площадке появился посторонний. Старик какой-то короткой фразой велел им остановиться и не прыгать. Собаки по-прежнему лаяли, и тогда старик отдал приказы:

— Ася, лежать! Пташка, лежать! Понка, лежать!

Собаки мгновенно улеглись одна за другой.

— Альдебаран! — В ответ на команду старика остановилась и последняя собака.

Взгляды лежащих на земле собак были устремлены на девочку, которая вышла на улицу, надев пальто. Она стояла на расстоянии в семь-восемь метров от того места, где старик тренировал собак.

— И что, это собачьи клички? Вот Поти — это подходящая кличка, не то что у вас, — бросила она по-японски.

— Отдохните пока, — сказал старик своре по-русски.

— Что такое? Я просто хотела посмотреть, как играют с собаками. Не останавливайтесь, — сказала девочка по-японски.

— Странно, — сказал ей старик, приближаясь. — Ты заинтересовалась моими собаками?

— Ты ко мне не подходи, дед, — сказала девочка.

— Если тебе нравятся собаки, я могу тебе потом показать псарню, — продолжал старик.

— Да ещё и ваша чёртова зима, идиот!

— Там есть щенки.

— Разве я тебе не сказала не подходить, ты что, издеваешься?

Однако девочка не отступала назад. Старик подошёл к ней совсем близко и остановился, чтобы поговорить. На русском и японском языках, непонятных обеим сторонам. Девочка подняла глаза вверх, на старика. Разница в их росте составляла примерно рост в холке взрослой собаки.

— Ты — занятная девчушка, — сказал старик.

— Наверное, говоришь по-русски, что я чёртова засранка, идиот, — ответила ему девочка. — Когда-нибудь я убью тебя.

Старик улыбнулся. Уголком губ.

— Что это там? — вдруг сказал старик.

Эти слова были адресованы не девочке. Старик что-то почувствовал и отвернулся от неё. Точно так же, как девочка смотрела на него снизу вверх, он обратил взгляд куда-то наверх, на четырёхэтажный дом. Нежилое здание, в котором десяток собак тренировались в зачистке. На крыше здания виднелся силуэт. Тень пса.

Пёс спокойно стоял на крыше, как будто бы пристально всматривался в старика и девочку.

Это был довольно крупный пёс, старый и, видимо, подслеповатый. Но в его повадках даже на таком расстоянии чувствовалось достоинство. Старик крикнул:

— Белка!

Собака ему не ответила.

— Он уже очень стар, — объяснил старик девочке. — Такой же старый, как и я. Однако он пока ещё не оглох.

Затем старик окрикнул его погромче ещё раз. Повернувшись к крыше:

— Белка, голос!

И тогда пёс ему ответил. Обернулся к девочке и старику и гавкнул. Всего один раз. Теперь и девочка бросила взгляд на крышу. Её это раздражало. Она больше не могла сдерживаться, пёс ведь залаял по приказу старика.

— Дед, — сказала она, не обращая внимания на пса.

Привлечённый её сильным голосом, старик посмотрел на девочку. Она впилась в него взглядом и продолжила:

— Я тебя просто ненавижу. Таких, как ты, по-японски называют «чёртовы русские». Сдохни.

Старик, словно бы обдумав слова девочки, повторил ей по-японски:

— СДОХНИ.

— Идиот. Ты что, мне это говоришь?

1957 ГОД

Псы, псы, где же вы теперь?

В 1957 году в Америке пересекаются судьбы двух ветвей. Одна из них — ветвь чистокровной Шумер. Другая — беспородная ветвь Айс. Обе они суки, обе много раз производили на свет потомство.

Шумер красива. Для чистокровной овчарки она обладает безупречным, «классическим» внешним видом, соотношение длины черепа и морды 1:1. Несмотря на приближающуюся старость, её красота не блекнет. Её держат в пригороде Чикаго, штат Иллинойс, в собачьем питомнике.

Внешний вид Айс пугает. Её отец — хоккайдский пёс, мать — сибирская хаски, одна из бабок — самоед. У неё синие глаза и острая лисья морда, крепкое телосложение, по холке, словно грива, струится шерсть. Она не подпадает ни под один стандарт породы, у неё необычный внешний вид. Её никто не содержит, она бродяжничает по штату Миннесота. Её ничто не связывает, однако за ней охотятся с ружьями.

Шумер производит на свет щенков, претендующих на титул чемпиона. Множество щенков от разных отцов, благодаря прекрасной родословной от них ожидают побед на собачьих выставках. Шумер начала стареть, однако продолжает беременеть и рожать в соответствии с планом вязок; пока щенкам не исполнится четыре-пять месяцев, она опекает их. Она настоящая мать.

Айс, подчиняясь голосу инстинкта, с наступлением течки сходится с домашними псами из города. Она по собственному вкусу подмешивает в родословную своего потомства силу псов с подходящими ей характером, внешним видом и способностями. Рождённые щенки ещё дальше уходят от чистой породы. Внешний вид, за которым невозможно распознать породу, жестокая дикая сила. Айс опекает своих щенков, опекает щенков своих товарищей, тех самых пятерых псов, которые были вместе с ней в одной упряжке на Аляске и за Северным полярным кругом, и их щенков. Она управляет всей стаей «диких собак», которой остерегаются люди. Она их вожак.

С одной стороны, красивая овчарка — мать.

С другой — смешавшее в себе разнообразные породы существо, мать и королева стаи.

Айс, за тобой охотятся с ружьями. Горожане боятся тебя. Они ненавидят тебя и твою стаю. Тебе не место в человеческом обществе. Ты помеха. Городское чудовище. Собака без привязи просто зверь, а убийство этого зверя — поступок естественный. Но тебя не могут убить. Потому что ты умна. Иногда ты уходишь в горы, иногда возвращаешься в город. Ты не остаёшься надолго на одном месте. Потому что это опасно. Ты прекрасно осознаёшь эту опасность.

Ты не знаешь о том, что в твоём отце текла кровь победителей. Ты потомок хоккайдских псов, которые выжили. Прежние жители Хоккайдо, айну, на протяжении тысяч лет кормились охотой, использовали твоих предков для охоты на крупную добычу. Твои предки были на стороне охотников. Твои предки не погибли, сражаясь с медведями. Твои предки, хоккайдские псы, заваливали оленей. Твои предки, все до одного, выжили, пройдя естественный отбор охоты. И ты понимаешь. Понимаешь психологию «охотников» и принимаешь во внимание разные обстоятельства. Ты предчувствуешь поведение людей. Поэтому они не могут от тебя избавиться.

Стрелять в тебя из ружья — пустая трата пуль.

«Какие глупцы, — думаешь ты. Как вожак ты сообщаешь своей стае: — ОНИ НАС НЕ ПОЙМАЮТ. МЫ УБЕЖИМ».

Да, вы бежите. Дикие псы бегут изо всех сил, как делали это на снежных ледяных равнинах Аляски и Северного полярного круга. Миннеаполис уже далеко. Вы скитаетесь по штату Миннесота, однако дальше на север не двигаетесь. Риск уничтожения и преследования гонит вас в другом направлении. Юг. Вы двигаетесь на юг. Понимаете ли вы это? Вас занесло южнее места вашего рождения, а теперь приходится двигаться всё дальше и дальше.

Понимаете ли вы, что это судьба?

Стая разрослась до нескольких десятков псов. Ведомая мудростью и инстинктами своей королевы Айс, зверя, перемешавшего в себе кровь разных пород, стая бежит через четыре штата, от Миннесоты на юге через Висконсин, Айову и Иллинойс.

Вы мчитесь.

Мчитесь, чтобы выжить.

Но в Америке 1957 года стволы ружей преследуют вас.

Айс бежит. А Шумер нет. В чистой просторной клетке Шумер всецело посвятила себя воспитанию щенков. Она двигается неторопливо, щенки прижимаются к ней. Она помогает новорождённым щенкам испражняться. Она живёт с достоинством и спокойствием. Она обладает качеством богини-матери, подтверждаемым многочисленными родами и плодовитостью. Кроме того, это место для воспитания щенков идеально чистое и все щенки как один — чистокровные овчарки.

В мире Шумер нет места грязным беспородным псам.

По меркам этого мира нет смысла рожать беспородных.

Шумер, ты не бежишь. Ты служишь. За тобой бережно ухаживает владелица питомника и твоя хозяйка, потому что ты мать будущих чемпионов. Смысл твоего существования оценён высшим баллом. Ты заботишься о своих щенках, а о тебе заботится заводчик — твоя хозяйка.

Ведь ты рожаешь «красивую элиту», лучших псов, прекрасное второе поколение, соответствующее всем отборочным параметрам и эстетическим взглядам строгого жюри.

Сейчас эти щенки прижались к тебе.

Наевшись до отвала, они, чувствуя твою защиту, будут баловаться и драться друг с другом.

Однако в 1957 году судьба сыграет и с тобой.

Что же произошло? Твоя хозяйка попала в историю. Шумер, твоя хозяйка и владелица питомника, заботившаяся о тебе и твоих товарищах, совершила преступление. Терпению её наступил предел. Она никак не могла получить кубок победителя. Она выращивала собак, чтобы получить высший титул, но её мечта никак не исполнялась. Казалось, она навеки обречена на второе место. В отдельных группах её питомцы, бесспорно, лидировали. Однако никто не становился абсолютным чемпионом. Титул «Собака США номер один» никак не доставался её питомцам. Её восхваляли за тонкий отбор, понимание души собак, называли «цветком в мире послевоенных собачьих выставок». Однако она так и оставалась без титула чемпиона. Каждый раз, когда на неё обращали внимание, как на «молодую красивую заводчицу», в ней бурлило самолюбие, но, когда первый приз уходил от неё, она была ещё больше посрамлена. К тому же молодость постепенно проходила. Она решилась на подкуп члена жюри. Но её план провалился. Тогда она решила предложить себя одному влиятельному лицу со стороны организаторов, но оказалась уже не так молода, чтобы заинтересовать его. «Ничего не получается», — подумала она и запаниковала. Внезапно тот факт, что ты, Шумер, приближаешься к старости и не сможешь больше рожать, вспыхнул в её мозгу как намёк, как откровение. Сейчас или никогда! Твоя хозяйка насыпала яду в лоток с едой других кандидатов на победу (среди которых были доберман-пинчер, кокер-спаниель, шотландский терьер, боксёр, афганская борзая, карликовый пудель), а затем насыпала яду и в ланч владельцев кандидатов на победу. В результате четыре пса погибли, а два человека были отправлены в больницу. Преступление было быстро раскрыто, вина твоей хозяйки доказана, и она отправилась в тюрьму.

Шумер, питомник, в котором ты жила, больше некому было содержать.

Человек, который заботился о тебе, был уничтожен обществом.

Это произошло в конце лета 1957 года.

Что делала Айс тем летом? Королева, вожак стаи беспородных собак, которые неслись сквозь четыре штата?

Она произвела потомство. В очередной раз родив щенков, она теперь выкармливала их молоком. Какие это роды по счёту, Айс не знала. Она не умела считать. Потому что счёт — удел глупцов с десятью пальцами на обеих руках. Это удел людей, живущих в цивилизованном обществе с десятичной системой исчисления, ставшей ограничением для них. Вместо двух рук у тебя передние лапы, на каждой из них подушечки и когти, чтобы ты могла бежать. Они для того, чтобы быстро бежать. Поэтому, Айс, ты не умеешь считать. Ты не считаешь, а следуешь инстинкту. Ты следуешь интуиции, заложенной в твоей крови, крови «сильной собаки».

Это, вероятно, твои четвёртые роды.

В конце лета ты и твоя стая временно прекращают свои скитания.

Ты обустраиваешь «гнездо». Ты ненавидишь лето. Кровь, текущая в тебе, до последней капли является кровью северной собаки, лето — твой враг. И юг всегда был твоим врагом. Но двигаться на юг оказалось твоей судьбой, которой ты не могла противиться. Твоя густая шерсть, предназначенная для того, чтобы терпеть лютый мороз, сейчас нужна для того, чтобы нежно касаться щенков. Она нужна, чтобы проявлять материнскую любовь. Ты и твоя стая останавливаются в «гнезде». На рубеже августа и сентября, в зависимости от того, какой часовой пояс США брать в расчёт, на свет появляются щенки. Ночь тридцать первого августа. За семь часов родов рождаются семеро щенков, а затем в течение недели ты не отходишь от них ни на секунду. Проходит две недели, ты по-прежнему рядом с ними, затем постепенно начинаешь учить щенков ходить. Ты говоришь им: «В ЭТОМ МИРЕ ЖАРКО. ПОЭТОМУ ВЫ ДОЛЖНЫ БУДЕТЕ ИЗМЕНИТЬСЯ». Это приказ — смешиваться с другими породами. Священное правило смешения пород. Смешивайтесь, становитесь беспородными, отрицайте «стандарты».

Ведь на чистоте породы собак настаивают люди.

Однако прекращать бег для тебя и твоей стаи оказалось слишком опасным. Ты останавливалась и рожала прежде, но в Америке 1957 года вы уже стали «врагами общества».

Айс, ты теперь «враг общества номер один». Поэтому ты просчиталась, оставшись в одном месте на две-три недели. Хотя ты ничего не просчитывала. Ты же не умеешь считать.

Люди, наверное, и были глупцами с десятью пальцами на обеих руках. Однако благодаря пальцам, с помощью которых они считали, они могли сжимать ружьё и нажимать на курок.

Что же произошло дальше?

Область поиска. Ты и твоя стая больше не несутся с дикой скоростью. Кормёжка и обитание теперь сосредоточены в одном месте. В одном месте на карте Америки. Оно определено на территории Большой земли. Известны широта и долгота. Наконец-то определено местонахождение зверей, которые должны быть уничтожены. Постепенно область поиска сужается. Вас уже поймали за хвост. Эти десятипалые глупцы-люди оценили твои интеллектуальные способности, Айс, по высшему уровню. Поэтому среди охотников нет ни одного любителя. За тобой охотятся профессионалы.

Выступает отряд Национальной гвардии штата.

Сложившаяся ситуация и ошибки предыдущих лет привели к тому, что было решено использовать военных.

Америка 1957 года. Люди, которым губернатор штата приказал выступить, всеми десятью пальцами сжимали винтовки. Разумеется, Национальная гвардия штата не более чем резервисты. Однако по экипировке и полномочиям они настоящие профи.

Если бы Айс и её стая могли бежать, то остались бы в живых. Вы не погибли бы. Однако вы не убежали. Не смогли бежать. Вот что произошло. Отряд гвардии, находящийся в западной части штата Висконсин, перекрыв границу штата, начал на вас охоту. Айс пока не могла легко передвигаться.

Она находилась в «гнезде» вместе со своими щенками трёх недель от роду, поэтому не могла руководить стаей, полагаясь на свои предчувствия. Она не могла встать во главе стаи. Она не могла сказать: «НАС НЕ СХВАТЯТ». Она не могла сказать: «МЫ ДОЛЖНЫ БЕЖАТЬ».

И вот что произошло.

В панике стая разбежалась.

Айс действует лишь как мать. Она не королева стаи, она просто мать семерых щенков. Что же произошло? Айс двигается медленно, а остальные псы убегают быстро и поэтому бросаются в глаза. Разбежавшись в разные стороны, они небольшими группами забрели в город «стаей без вожака». Их сразу же обнаружили и застрелили. Гвардия удовлетворилась результатом, а Айс и её семеро щенков остались в живых.

Они покинули «гнездо». Мать приказала щенкам: «ИДИТЕ. МЫ ДВИНЕМСЯ ШАГ ЗА ШАГОМ. МЫ ОСТАНЕМСЯ ЖИТЬ». Мать и её щенки медленно продвигаются вперёд.

Подвывая, Айс ищет дорогу, на которой их не уничтожат.

Перед ними главная дорога штата. Шоссе. Если они смогут её пересечь, то исчезнет их запах. Они заметут следы. Айс говорит детям: «ЖДИТЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ. Я ИДУ НА РАЗВЕДКУ, А ВЫ ЖДИТЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ». Айс выбегает на шоссе. Что сложного в том, чтобы пересечь дорогу. Сколько раз они уже переходили реки, которые люди называют дорогами. Быстро выбегали и оказывались на другой стороне. На шоссе плотное движение, но не настолько, чтобы не перейти его. Однако в середине дороги Айс обернулась. Она остановилась и оглянулась назад. Щенки звали её. Они искали мать, словно были готовы броситься за нею. Поэтому Айс приказала им: «НЕЛЬЗЯ СЮДА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ БЕГИТЕ ЗА МНОЙ». Она смотрела на щенков, пока они не отошли назад.

А потом её сбили.

На скорости в сто двадцать километров в час грузовой пикап подбросил её вверх метра на три.

Она упала на дорогу и умерла мгновенно, а потом в течение ещё десяти минут её труп давили шины бесчисленного количества автомобилей. Бесчисленного количества. Хотя и при жизни Айс не умела считать.

Айс теперь была мертва, но Шумер по-прежнему жива.

Это была ещё одна мать. Она жила ради выставок, продолжая производить на свет красивую элиту, мать-богиня, живущая в чистой клетке. Однако больше никто не заботился об этой клетке. Тот, кто заботился о ней прежде, тоже оказался в клетке, только большей по размеру. Питомник больше никто не содержал. Конечно же, его не просто оставили без надзора. Лишь в первые два дня псы были брошены, не получая корма, однако власти сразу же поняли, что это плохо.

На третий день почти все проблемы были улажены.

От питомника и собак было решено избавиться. Почти для всех собак легко нашли хозяев. Ведь владелица питомника была «цветком собачьих выставок», хоть в результате и оказалась пустоцветом, но породистость её собак была всем известна. Десятки человек захотели забрать себе щенков Шумер, немецких овчарок нескольких недель от роду. Они строили разные планы. После того как владелица Шумер попыталась нечестными методами вывести из соревнований своих конкурентов, постоянные клиенты других собачьих шоу обратили пристальное внимание на эту знаменитость.

Этому питомнику приписали ценность, которую не мог понять никто, кроме маниакальных ценителей и знатоков собак.

Поэтому, после того как власти решили закрыть питомник, не прошло и двадцати четырёх часов, как почти все проблемы были решены. Появились агенты. Внешне справедливо, а на самом деле в результате негласных торгов псов сбыли с рук. Разумеется, агенты нажились на процентах от сделок.

Основываясь на соглашении с властями, весь инвентарь был уничтожен. А питомник разобран.

Шумер, где же оказалась ты?

Ты не можешь ответить. Ты ошеломлена. Родительские узы, узы крови разорваны. Отобрали всех щенков, которые ещё кормились у твоей груди. Несмотря на твою защиту, их украли. И что же стало с тобой? Тебя никто не хотел забирать. Никто не захотел заботиться о тебе вместе со щенками. Все хотели щенков, которые «в будущем могли стать чемпионами», но никто не захотел «стареющую суку, которая уже не может рожать». Шумер, ты по-прежнему красива, однако уже не в том возрасте, чтобы выступать на собачьих выставках. Ты больше не обладала ценностью. Никто не хочет тратить на тебя время и деньги. Твоя предыдущая хозяйка, наверное, не сделала бы такого поспешного заключения. Но она сидит за решёткой, а твоя судьба решена не ею и даже не властями.

Где ты?

Конец лета 1957 года. Агенты принимают решение избавиться от тебя и нескольких твоих товарищей по несчастью, которых не смогли продать. При этом агенты сообщают властям, что собаки проданы, чтобы избежать множества хлопот. Тебя и твоих товарищей должны убить.

Вас загнали в трейлер, чтобы тайно пристрелить на территории другого штата.

Предчувствуя, что им предстоит, собаки дрожат. Но ты по-прежнему ошеломлена. Твоё сердце словно окаменело. Ты находишься рядом с окошком трейлера. Чтобы не запачкать весь пол, вас связали в одном углу. Под вами резиновые маты. Трейлер отправляется в путь. Трогается вслед за автомобилем, тянущим его, везёт вас навстречу смерти.

И вот что происходит.

Трейлер едет по главной магистрали штата. Из штата Иллинойс он попадает в Висконсин. За окном позднее лето или, скорее, ранняя осень. Ты, Шумер, по-прежнему ни на что не реагируешь и пустым взглядом смотришь в окно. Ты не замечаешь того, как колёса трейлера переезжают тело животного. Переезжают труп собаки, которую расплющило на дороге. И вот тогда твой пустой взгляд за что-то цепляется. Яркая картина привлекает взгляд. На краю дороги ты видишь брошенных щенков. Семеро щенков жмутся друг к другу и, дрожа, говорят всем своим видом: «МЫ ЖДЁМ ТЕБЯ ЗДЕСЬ, МЫ ЖДЁМ ТЕБЯ ЗДЕСЬ, МЫ ПОСЛУШАЕМСЯ ТЕБЯ И БУДЕМ ЖДАТЬ ТЕБЯ ЗДЕСЬ». В это мгновение ты пробуждаешься. Семеро голодных щенков ждут там свою мать-призрак.

Тебе говорят: «ИДИ». Тебе приказывают: «ОЧНИСЬ».

Ты всё поняла в одно мгновение. Потому что ты увидела щенков, потерявших свою мать.

Шумер, наконец-то тебя разбудил голос крови. Ты не просто красивая собака. Твоим отцом был Бэд Ньюс. Великолепный боевой пёс Второй мировой войны, вернувшийся с Тихоокеанского фронта без единой царапины. Твоей бабкой была Эксплоужен, а дедом — Macao. Военные псы Америки и Японии, пережившие безвременье в западной части Алеутских островов. Внутри тебя дремлет агрессивная сила. Наконец ты проснулась.

Твои клыки существуют для того, чтобы перегрызть верёвки, связывающие тебя. Твои сильные лапы существуют для того, чтобы стучать в двери трейлера, выбить их и вылететь наружу. Твоё возбуждение передалось остальным приговорённым к смерти собакам, связанным, как и ты, которые из чувства солидарности подняли мятеж. Собаки стали биться о стену трейлера. От сильных ударов трейлер стало раскачивать из стороны в сторону. Псы лаяли. Почувствовав неладное, водитель нажал на тормоза, агент вышел из машины, открыл дверь, чтобы заглянуть внутрь. И в это мгновение Шумер выскочила наружу. «В СТОРОНУ! ПРОЧЬ С ДОРОГИ, НЕ МЕШАЙ МНЕ, А ИНАЧЕ УБЬЮ!» — кричала ты.

Да, Шумер, ты очнулась. Ты нанесла тяжёлую рану агенту и побежала. Ты быстро скрылась с места.

Да, Шумер, ты бежишь.

Бежишь.

А затем семеро щенков, стоящих на окраине магистрали штата, наконец увидели свою мать.

Хоть и не похожая на Айс, но к ним бежала сука, чтобы защитить их.

Их мать пришла.

У неё налитые груди, соски, которые могут прокормить семерых щенков, и она преисполнена любви.

Шумер — богиня-мать, она собака-разрушительница, осознавшая голос крови её отцов.

И вот что ты говоришь, Шумер. Вот что ты говоришь щенкам, которые нуждаются в тебе, поднимают морды и вглядываются в тебя: «ПЕЙТЕ. ПЕЙТЕ МОЁ МОЛОКО. СОБЕРИТЕСЬ У МЕНЯ ПОД БРЮХОМ».

Шумер, ты поишь своим молоком этих щенков.

С этой ночи начинается ваше путешествие. Вы стали семьёй. Ночью, когда машин на трассе почти не осталось, вы пересекаете это шоссе. Переходите на другой берег этой реки. Именно так исполняется предсмертное желание Айс. Желание первой матери исполняет вторая. Разумеется, вы выглядите странно. Чистокровная немецкая овчарка, которую ценили лишь за её красоту, и семь щенков-дворняжек, мать которых считала смешение пород правильным делом. У одного из щенков выражение ухмылки на морде, как у самоедов, у другого чёрная грива, у третьего морда как у лабрадора-ретривера, грудь как у сибирской хаски и толстый хвост бубликом, как у хоккайдских псов.

Ваша случайная встреча — это встреча двух разных миров собак с разными ценностями.

Вы свели на нет самые разные теории и соединились благодаря любви.

Судьба двух ветвей пересеклась, и все вы стали одной семьёй.

В течение месяца новая семья жила в своём «логове». На сортировочной железнодорожной станции в самом конце запасного пути стояли заброшенные вагоны. Запасной путь находился по другую сторону от вокзала, и люди здесь практически не появлялись. Шумер выбрала в качестве логова крытый товарный вагон. Она пропустила щенков в чуть отодвинутую дверь и велела им: «СПРЯЧЬТЕСЬ В ТЕМНОТЕ, ПРИВЫКНИТЕ К ТЕМНОТЕ. ПОТОМУ ЧТО ЭТО НАШЕ ЛОГОВО». Она интуитивно почувствовала надёжность этого места и обучила этому Детей. И правда, это место было защищённым, как крепость. У вагона было четыре стальные стены, он стоял на платформе, возвышаясь над землёй. Внутри не было чисто, однако Шумер всё напоминало клетку в питомнике. Это было подходящее место для выращивания щенков. Её прежняя клетка была светлой, а здесь была кромешная тьма. Но всё равно ей нравилось здесь. Ведь Шумер заботилась о своих беспородных детях. Сейчас уже больше никто не заботился о ней. Шумер сама искала пропитание для своей семьи. Она уже постепенно начала отлучать щенков от груди. Под покровом ночи рылась в мусоре возле станции. Во второй половине пятидесятых годов широко рекламировалось благополучие американской жизни, и как доказательство победы капитализма стали появляться продовольственные отходы. Выброшенные продукты в эти годы стали считаться нормой. Благодаря им Шумер могла содержать свою семью. Шумер не выглядела как бездомный пёс, к тому же действовала в одиночку, поэтому люди не преследовали её. Она жила тайно. Тайно кормила свою семью. Щенки росли в своём логове в недрах товарного вагона, окружённые заботой Шумер, баловались и играли друг с другом.

По велению судьбы Шумер стала матерью этим семерым щенкам.

Однако игры судьбы на этом не завершились.

Был 1957 год. Тот самый 1957 год, который навсегда останется в собачьей истории.

Однажды, вернувшись в логово с едой, ты остолбенела. Дверь вагона была отодвинута в сторону. В открытом проёме сидел мужчина. Он покачивал остроносыми ковбойскими сапогами, затягивался сигаретой и читал книгу. На голове была шляпа странной формы, он носил бороду и усы. На вид перекати-поле, лет тридцати с лишним. Разумеется, Шумер не могла сказать, какого он возраста.

Но ты оторопела оттого, что твои дети столпились вокруг этого мужчины. Все они играли возле него. Мужчина поднял голову. Он пристально посмотрел на тебя, наклонил голову набок.

— Ты кто? — спросил мужчина. — Ты ведь овчарка, так? Тебя что-то связывает с этими щенками?

— СВЯЗЫВАЕТ, — пролаяла ты в ответ. Но стоило ли ему угрожать?

Щенки рядом с ним, но не похоже, что они в опасности. К тому же человек пахнет табаком. Этот же запах пропитал и стены логова. Твой острый нюх позволил понять ситуацию.

Щенки увидели тебя и наперебой стали звать: «МАМА, МАМА, МАМА».

Мужчина удивился: неужто это правда?

— Ты что, отец или мать этих щенков? — спросил он. Спросил с каким-то удовлетворением в голосе.

— ЭТО МОИ ДЕТИ, — ответила ты ему лаем.

— Похоже на то, — кивнул мужчина, сам ответив себе. — Ну, так оно и лучше. Иди сюда. Я дам вам поесть.

— ЭТО МОИ ДЕТИ, — пролаяла ты.

— Слушай меня, — чётко сказал мужчина, закрыв книгу и посмотрев тебе в глаза. — Это мой вагон.

22 октября 1957 года товарный вагон, который был логовом твоей семьи, сцепили с электровозом. Он стал частью длинного-длинного состава. И вы оказались в этом составе. Твои дети пока не могли жить самостоятельно, и отпускать их в возрасте неполных двух месяцев было слишком опасно, поэтому вы оказались в поезде все вместе. Мужчине понравились беспородные щенки, он оценил и тебя. Он оценил исполненные благородства черты, красивое телосложение чистокровной немецкой овчарки и страшную силу, дремлющую в тебе. Он кормил вас. Этот мужчина стал содержать всю твою семью.

Он сказал тебе: ты сможешь стать сторожевой собакой. Но значение этих слов не было тебе понятно.

Однако ты тоже признала этого мужчину. Ты не возражала против того, чтобы жить с людьми, и, кроме того, логово твоей семьи оказалось собственностью этого мужчины, поэтому ты рассудила, что жизнь с ним всё равно неизбежна.

Вы путешествовали по железной дороге. Пересекали территорию США с севера на юг, не выходя из своего логова.

Владелец вагона, контрабандист, управлял артелью сезонных рабочих, с помощью взяток проводникам держал в своих руках теневой мир железной дороги. Он переправлял к югу от государственной границы разные товары. Масштаб был слишком велик, чтобы справиться в одиночку его поддерживали сила и финансы одной организации. У него был спонсор, криминальный авторитет, американец мексиканского происхождения из штата Техас. Со времён американо-мексиканской войны[9] он жил в Америке, был католиком, владел фруктовыми апельсиновыми и лимонными садами с хитроумной системой ирригации. В них работали гринго, которых поставлял владелец вагона, и незаконные иммигранты из Мексики. По закону Соединённых Штатов наём незаконных иммигрантов не был запрещён, поэтому мексиканец в открытую нанимал своих прежних, до восьмидесятых годов девятнадцатого века, соотечественников. Законом регламентировалась лишь перевозка незаконных иммигрантов, которой и занимался тот самый мужчина из вагона.

Вагон был его личным имуществом. Обычно он был загружен товаром. В том числе и живым. Остальные вагоны состава тоже были загружены, но только в этом крытом вагоне в самом углу ехала собачья семья.

26 октября путешествие закончилось. И мужчина, и Шумер, и семеро щенков оказались на границе Штатов. Мужчина сказал Шумер:

— Слушай меня. Я обеспечу тебе хорошую жизнь. Ты умная. Не простая собака. Я это понимаю. Поэтому слушай меня внимательно. Я подарю тебя местному дону как сторожевого пса для охраны его садов. Разумеется, твои щенки останутся с тобой. Ты ведь сможешь старательно исполнять свою работу? Тогда и меня отблагодарят. Так ты расплатишься со мной за заботу о вас. Тебе придётся постараться.

На станции мужчину и Шумер со щенками встретили вооружённые ружьями помощники дона. Итак, ты, Шумер, и твои щенки оказались во фруктовых садах. Ты сразу же поняла, что от тебя требуется. Прошёл первый, второй, третий день, и ты постепенно привыкла к этому месту. Четвёртый, пятый, шестой день. Твои дети постепенно росли. Здесь их воспитание опять пошло привычным порядком, и скоро всем семерым исполнилось по два месяца.

Ноябрь 1957 года.

Ржут лошади. Квакают лягушки. Петухи кукарекают по утрам. В озере на территории усадьбы плавает больше десятка уток. В этот час роса покрывает все фруктовые сады, тебе кажется это красивым. Щенки, в жилах которых течёт густая северная кровь, радуются: «КОГДА ВЫПАДАЕТ РОСА, ТАК ХОРОШО, ТАК ХОРОШО, ТАК ПРОХЛАДНО».

Ноябрь в прохладных фруктовых садах.

Тот самый ноябрь 1957 года, который останется в собачьей истории, насчитывающей более сотни тысяч лет.

Ночь. В усадьбе дона есть телевизор, всё его семейство собралось перед экраном. Из гостиной доносятся восхищённые возгласы. Что-то вызывает страх и недоумение. Помощники в саду смотрят в небо. Их взгляды серьёзны, будто они пытаются где-то отыскать правду. Там? Нет, а может, там? Это же не падающая звезда?

А затем и Шумер, и её дети почувствовали какое-то движение и тоже посмотрели в звёздное небо.

Там летел искусственный спутник. Он облетел орбиту Земли за сто три минуты. В прошлом месяце Советский Союз обошёл США в развитии космоса. Благодаря огромным инвестициям они преуспели в запуске первого в человеческой истории искусственного спутника, носящего название «Спутник-1». После этого прошло всего тридцать дней. Чтобы показать всему миру подавляющее превосходство коммунизма, они предприняли попытку запуска ещё более удивительного спутника. На «Спутнике-2» была установлена герметичная кабина, в которой в космос отправили живого пассажира. Первое живое существо, которое испытало полёт в космосе, не было человеком. На борту спутника была собака — сука, сидевшая в герметичной кабине с иллюминатором.

Так собака могла увидеть Землю сверху.

Собака принадлежала к породе русская лайка, и сначала информация о её кличке была противоречивой. Сообщали то о Дамке, то о Лимончике, то о Кудрявке, однако через несколько дней наконец сообщили, что это Лайка. Лайка породы лайка. Первая собака-космонавт — Лайка, подробная информация о которой хранилась Советским Союзом под грифом «секретно».

Она облетела вокруг Земли.

Оказалась в состоянии невесомости.

Вы чувствовали её взгляд.

Шумер и её щенки, вы чувствовали это! Находясь на границе Штатов и Мексики, вы смотрели в небо. Третьего октября 1957 года одновременно в небо посмотрели разбросанные по всему земному шару, с территорий коммунистических и капиталистических стран, 3733 пса, унаследовавшие кровь хоккайдского пса Кита, и 2928 псов, родившихся от немецкой овчарки Бэд Ньюс.

«НЕ СТОИТ НЕДООЦЕНИВАТЬ ДОЧЬ ЯКУДЗА»

«И кто же я такая?»

Спрашивает девочка в возрасте X между одиннадцатью и двенадцатью годами, которую держат взаперти в этой чёртовой холодной первобытной России, а старик ни во что её не ставит.

«Сколько он ещё намерен держать её в заложницах?»

«Я что, вообще, для них — человек-невидимка?»

Изменения начались с того дня, как она пошла посмотреть на тренировку собак на площадке. Она сказала старику «сдохни», а он один в один повторил за ней по-японски слово «СДОХНИ», после чего и началось её необъяснимое перерождение. Она частенько стала выходить на прогулку из дома, где была её маленькая спальня — одиночная камера, кухня, столовая и другие комнаты. Это стало программой дня. Девочка говорила себе так: «Отбывая своё наказание, я должна как-то убивать время». Прежде она по полдня сидела на постели и бранилась из-за того, в какую историю попала. А сидя за столом с русскими, говорила с ними с открытой враждебностью и насмешками. Теперь всё было по-другому. Она стала часто выходить на улицу. По собственному желанию она обходила территорию закрытого мёртвого города в пределах бетонной стены, окружавшей его со всех четырёх сторон. Она открывала для себя всё новые асфальтовые дорожки, разделявшие огромную территорию. Оставляла следы в сугробах, скопившихся в выбоинах асфальта. И никто не препятствовал её новому дневному распорядку.

«Эй, я ведь важная для вас заложница или нет?

Вы что, издеваетесь надо мной?

Следите за мной! Я вам что, человек-невидимка что ли?»

Девочка решила, как она будет теперь реагировать на ситуации: «Я буду наблюдать за вами, как человек-невидимка». Она стала частенько ходить по пятам за жителями мёртвого города и наблюдать за ними с близкого расстояния. Каждый получил своё имя. Старик, разумеется, стал Дедом. Старая женщина в толстых очках, главная по кухне, стала Бабкой. Или Русской Бабкой. Две похожие женщины среднего возраста, которые постоянно работали вместе, из-за отсутствия каких-либо особенностей стали называться Тёткой Первой и Тёткой Второй. И последний, лысый мужчина средних лет, был назван Оперой. Время от времени он напевал себе под нос. Трудовые или революционные песни девочке казались неприятными, а он всё мурлыкал их себе под нос и довольно громко. «Что, у них и караоке нет? Просто тошнит от всего этого». Поэтому она и назвала его Оперой.

«Дед, Бабка, Тётка Первая, Тётка Вторая, Опера. И я».

Так она классифицировала немногочисленных жителей мёртвого города.

Классифицировала и наблюдала.

Для неё это был активный контакт. Однако она не собиралась налаживать с его помощью передачу эмоций или мыслей. Девочка просто оказалась на одной территории с этой пятёркой и внимательно наблюдала за их словами и действиями.

А также за собаками.

В этом мёртвом городе, никогда не существовавшем на карте с самого момента его основания, который и теперь был брошен историей на произвол судьбы, оставались ещё жители — несколько десятков собак.

Часть своего «тюремного моциона» она проводила, наблюдая за собаками.

Каждый день она ходила смотреть на дрессировки, утреннюю и вечернюю. Сейчас у них шли учения по высокоточным атакам, проходившим на всей территории мёртвого города. Собакам теперь предоставили больше места, и, чтобы посмотреть на репетицию подрывной работы, девочка последовала за ними. Это была настоящая репетиция. Девочка предположила, что они готовятся к какому-нибудь собачьему соревнованию, соревнованию чёртовых собак. Она была близка к разгадке, ведь они готовились к уличному бою.

Девочка соблюдала дистанцию и смотрела на собачью тренировку с расстояния в несколько метров. «Старик, так я всегда наблюдала за уроками физкультуры в школе. Гав-гав, гав-гав, носитесь здесь, как идиоты, неужели вы не устаёте?» Однако на самом деле они не так много лаяли. Большую часть времени они быстро бегали в тишине, преследуя врага. Ведь нападение должно быть бесшумным. Старик, их дрессировщик, Дед, как его назвала девочка, воспитал их должным образом. Но псы двигались так быстро и напряжённо, поэтому казалось, что они часто лают.

Шум был лишь от выстрелов.

Стреляли холостыми, чтобы собаки привыкли к грохоту пальбы. При появлении девочки они больше не лаяли, как на чужака. Ведь в первый раз старик отругал их за это. Собаки запомнили приказ. Поэтому стало тихо. Когда она появилась во второй раз, лишь несколько псов залаяли на неё, но за это их отругала сама девочка.

— Заткните пасти! — сказала она, злобно посмотрев на них. И одним взглядом заставила замолчать.

Увидев это, старик ухмыльнулся.

Больше сорока собак участвовали в обычных тренировках, изучали и оттачивали специальные приёмы. Обычно семь или восемь псов отдыхали. Им давали передохнуть, прежде чем они переутомятся. Старик оценивал состояние каждого из них и, как правило, по очереди выводил с дрессировки. Эти собаки целый день проводили в клетке.

В собачьем питомнике на открытом воздухе, выставленном всем ветрам.

Девочка ходила и туда. Прогулка к питомнику стала тоже частью её «тюремного моциона». Иногда собак становилось немного больше, появлялись молодые псы, наверное, их выкрали откуда-то. Чтобы привыкнуть к новой обстановке, они весь день проводили в клетке вместе с псами, оставленными здесь для отдыха. А ещё были совсем маленькие щенки. Щенки, рождённые в этом мёртвом городе. Недавно они жили в одной клетке с матерью и сосали молоко.

А теперь они остались одни, братья и сёстры, в этой огромной клетке.

В течение целого дня они были предоставлены лишь самим себе.

Щенки шести или семи недель от роду ещё не были бдительны. Девочка наблюдала за ними через прутья решётки. Обнаружив в клетке щенков, она впервые узнала, что здесь живут и старые псы, и маленькие щенки. Когда дед сказал ей: «СДОХНИ», на крыше ведь тогда залаял старый пёс. Она почувствовала, что ненавидит всё, что связано с этим дедом: и собак, и людей.

— Только не подумайте, что вы мне кажетесь симпатичными пёсиками, — сказала она по-японски.

Каждый день, стоя перед клеткой, она ругалась. Щенки, конечно же, выглядели симпатичными. Круглые мягкие шарики с торчащими ушками. Однако девочка повторяла лишь одно:

— Идиоты, идиоты, идиоты, чёртовы собаки! Вот вы кто, — говорила она, просовывая пальцы сквозь решётку. — За корм продаётесь людям, так ведь?

На щенках висели ярлычки. Она не умела читать кириллицу, но цифры прочесть могла. Ведь это были арабские цифры. 44, 45, 46, 47, 48, а затем 113, 114. Семь цифр — семеро щенков. Эти цифры для девочки были всё равно что их имена.

С помощью номеров девочка стала распознавать щенков мёртвого города.

Это помогло ей сосредоточиться на наблюдениях. Она зачарованно стояла перед клеткой. Наблюдения за непредсказуемыми движениями щенков ей совершенно не надоедали.

Она продолжала ходить к клетке и ворчать.

— А теперь свалитесь на землю! — говорила она. — Перегрызите друг друга! Чёртовы псины. Чего стесняетесь-то! Идиоты!

Часть её «тюремного моциона» проходила в ругани.

Однажды она решила испытать глупость щенков. Она пробралась к кладовке на кухню. Она знала, чем кормят щенков. Ведь она наблюдала за Бабкой. Девочка решила проверить свою гипотезу.

— Вы ведь за корм продаётесь, верно? Сорок четвёртый, сорок пятый, сорок шестой, сорок седьмой, сорок восьмой, сто тринадцатый, сто четырнадцатый, так ведь вас зовут? Может, вы и у меня возьмёте корм?

Это была её собственная гипотеза.

И она получила результат — хор голосов.

Номер 44 сказал: «ДАЙ».

Номер 114 сказал: «ДАЙ».

Номер 45, номер 46, номер 47, номер 48 и номер 113 сказали: «ДАЙ, ДАЙ, ДАЙ, ДАЙ, ДАЙ!»

Когда она просунула корм сквозь решётку, они даже не стали принюхиваться, что это за еда, а сразу же столпились возле неё, облизываясь.

У этих щенков совершенно отсутствовала осторожность. Период отлучения от материнского молока был уже позади, поэтому они не возражали против «русской собачьей еды». Девочка дала им бараньи копыта. Это были остатки еды, однако они их обглодали дочиста. Облизываясь. А ведь на костях оставалось всего лишь немного мяса и желатина.

— Ну что, вы рады? — спросила девочка.

Кажется, они и правда были рады.

— Так рады вонючему мясу?

— РАДЫ, — ответили щенки.

— Вот видите, — сказала девочка, на словах торжествуя победу, однако в её выражении одновременно проскользнули нотки упрямства и усталости. — Даже я могу вас приручить. И хвостом будете передо мной вилять. Потому что вы и есть настоящие идиоты. Потому что вы настоящее дерьмо. Вы такие же, как и эта Россия. Будете жрать вонючую баранину, чтобы только себе брюхо набить.

С того дня она стада ежедневно проверять свою гипотезу. Каждый раз, направляясь к клетке со щенками, она прихватывала с собой корм — ворованную еду и кормила их. Семеро щенков встречали её с радостью. Только завидев девочку, они начинали вилять хвостами. И лаяли: гав-гав, гав-гав.

Наблюдая за щенками, с жадностью уплетавшими пишу, девочка продолжала монотонно браниться по-японски:

— Меня тоже иногда заставляли есть баранину. Это невкусное жёсткое мясо. Вам оно нравится, верно? Кажется, нравится. Идиоты, я думаю, что баранина — это зимняя еда. Поев баранины, можно согреться. Так ведь? Я это хорошо поняла. Чёрт, я ведь много чего понимаю. Держите, — говорила она, просовывая пальцы внутрь клетки через нижнюю часть решётки.

Около её руки столпилось четверо-пятеро щенков.

Они облизывали её.

Девочка грубо потрепала одного из них:

— Эй, тебе ведь тоже жарко. Разве нет, сто четырнадцатый?

Ещё пара щенков тёрлись головами и боками, чтобы их тоже приласкали. Об её руку. Об её пальцы.

— Разве я не права?

— ПРАВА.

— Разве я не права?

— ДАЙ.

Вот таким стало ежедневное расписание девочки. Это было последнее по списку из мероприятий её «тюремного моциона». Наблюдение за щенками с номерными бирками, кормление ворованной едой и её монологи на японском, доносившиеся до слуха щенков. Своё недовольство она выражала в полной мере с монотонной интонацией. К этой монотонности щенки быстро привыкли.

Так продолжались её будни, как вдруг порядок был нарушен.

Трагически нарушен. Неизвестно, сколько дней или сколько недель уже продолжалась её скучная жизнь в мёртвом городе. Девочка сама этого не знала. Как и прежде, она не считала дней. Не знала, какой по счёту идёт день с тех пор, как она стала заложницей. «Я в возрасте X, идиоты! Пусть время идёт ко всем чертям!»

И вот что случилось.

Закончился обед. Старуха на кухне готовила джем. Девочка стояла за её спиной. Превратившись в человека-невидимку, наблюдала за наблюдающим.

«Ты понимаешь, Бабка? Ты, возможно, тоже моя заложница».

Однако девочка не сказала этого вслух.

Она пристально наблюдала за кухней, чтобы улучить момент и стащить корм для щенков. Находясь на одной территории со старухой, она ежедневно следила за ней. Ничего больше, только следила. За телом старухи, большим, как бочонок, за толстыми линзами её очков, за продуктами, расставленными на кухне. Овощи и ароматные травы. Свёкла. Укроп. Зелёный лук. Всё это лежало в корзинке. Нет, укроп стоял в стакане. Как будто букет. Греча и пшеничная мука. Масло… подсолнечное масло. Девочка точно знала, что это «подсолнечное масло», потому что на этикетке были нарисованы жёлтые цветы. Кухонная утварь. Котелки. Кастрюли с двумя ручками. Сковородки. Миски. Поварёшки. Ножи.

Для приготовления джема ничего из этого не было нужно.

Для джема она использовала крыжовник и клубнику. Закладывала в банки перемешанные в одинаковой пропорции ягоды и сахар. Очень простой рецепт.

«Клубника, — подумала девочка.

— Разве сейчас сезон для клубники?»

Девочка бродила по большой территории мёртвого города, но нигде не обнаружила ничего, похожего на теплицу. «Может, они собирают ягоды в лесу? Или где-нибудь поблизости есть рынок? Непонятно. И вообще, в какой сезон готовят этот джем? Перед началом зимы? Но ведь в России не бывает ничего, кроме зимы.

И что вообще сейчас за сезон? Чёрт. Я в возрасте X».

Клубника не давала ей покоя.

Разумеется, между девочкой и старухой не завязывалось никаких разговоров. Через несколько минут девочка вышла на улицу. Она покинула кухню, чтобы, как и обычно, побродить по мёртвому городу. Через пару зданий от Дома была бетонная стена, отделявшая город от внешнего мира. В глазах девочки она превращала мёртвый город в тюрьму. Тюремная стена. Неожиданно появились Тётка Первая и Тётка Вторая. Из гаража они выволокли мотоцикл. Это было неожиданно. Они собирались ехать на нём вдвоём. Мотоциклом будет управлять одна из них, то ли Тётка Первая, то ли Тётка Вторая. За продуктами, догадалась девочка. И потом, как и обычно, принялась за свои наблюдения. Однако на сей раз она отказалась от своего метода наблюдения, от «человека-невидимки». Девочка спряталась за зданием. Она думала о клубнике. Она привыкла следить за ними и хотела проверить, в какую сторону они поедут. Собирать клубнику или покупать клубнику? Куда? Тётка Первая и Тётка Вторая открыли внешние ворота. Двустворчатая железная дверь, выход из мёртвого города. Выход. Она никогда не думала о побеге. Хоть это и тюрьма, она никогда не думала о том, чтобы выбраться за пределы стены. Потому что это создало бы ей проблемы. Ну выбралась бы она, а что делать дальше? Есть в лесу грибы, сражаться с медведями, пытаясь изо всех сил выжить? С чего бы ей этим заниматься? Однако в этот момент ей вдруг захотелось взглянуть — а что же снаружи? Тётка Первая и Тётка Вторая сели на мотоцикл. Девочка тихонько приблизилась к ним. Она оказалась в мёртвой зоне, невидимой для женщин, и тихонько перебежала от дороги мёртвого города к краю стены. Оказавшись за самым близким к выходу зданием, она присела на корточки и выглянула. «Клубника, — думала она. — Может, я смогу пробраться вслед за мотоциклом?»

Дверь не хлопнула.

Она не закрывалась на замок.

Девочка решила сама проследить за тем, куда направились Тётка Первая и Тётка Вторая. Она решилась посмотреть, что это за место.

Там лес? Или теплицы? Или рынок?

Она притронулась рукой к дверям, чтобы оказаться по другую сторону бетонной стены. Она просунула в дверь кончик носка.

За её спиной раздался выстрел. От бетонной стены рядом с девочкой отлетел осколок. Остался глубокий след.

Девочка не оглянулась. Не смогла. Всего в нескольких десятках сантиметров от неё пронеслась пуля. Вибрация в воздухе до сих пор отзывалась эхом внутри неё.

Девочку била дрожь.

В неё целились?

Девочка замерла, покрылась мурашками.

К лицу прилила кровь. Она продолжала дрожать, а краска поднималась всё выше и выше, как уровень воды, медленно-медленно, до самых ушей. На её лице появилось новое выражение. Она начала кусать нижнюю губу. Она сильно кусала губы. Она медленно обернулась.

Старуха, которая ещё недавно была на кухне, стояла с ружьём всего лишь в трёх метрах от неё.

— Бабка, — сказала девочка.

Старуха ничего не ответила.

— Значит, ты следила за мной. Выходит, я совсем не «человек-невидимка»?

Из-за толстых стёкол очков невозможно было догадаться, какое у неё выражение глаз, каковы её истинные намерения.

Однако глаза за этими стёклами пристально следили за ней.

— Ну что, Бабка, довольна, напугала меня пушкой? Идиотка, ты что, издеваешься надо мной? Я привыкла к таким штукам. Привыкла больше, чем ваши собаки. Ты что, думаешь, выстрел меня напугает? Не стоит недооценивать дочку якудза, — бросила она ей в лицо.

Однако девочка обмочилась.

Между ног на джинсах проступало мокрое пятно. Она это заметила.

Она поняла, что и старуха могла это заметить. Поэтому так и сказала прямо в лицо старухе, которая до сих пор не меняла стойки, грозя вновь выстрелить:

— Чёрт… Когда-нибудь я пырну тебя, Бабка. Ты же человек с воли.

Через десять с небольшим минут девочка вернулась в свою комнату и переоделась. Она поменяла нижнее бельё. Бросила описанные джинсы. Вместо них натянула выданные старухой запасные штаны. Она впервые надела их. Это ведь бедняцкие штаны. Она сердилась, ненавидела их. «Вы что, издеваетесь надо мной? Вы чего, на меня детскую одежду решили напялить? Вы понимаете, что эта плебейская одежда отличается от той, что я только что бросила? Это были джинсы „Гуччи“. Модная марка. Поэтому я ни разу не снимала их, даже ни разу не постирав. Это были мои любимые потёртые джинсы, „Гуччи“».

Она сделала в них пи-пи.

Девочка переживала. Её охватило непередаваемое чувство стыда.

Она надела пальто. Шапку. Укуталась в тёплую одежду, замаскировавшись под «типичного русского ребёнка», словно бы хотела извне прикрыть бурю своих эмоций. Она стала похожа на монголоида из малых народов Сибири. Но внутри бурлила японская речь, японская брань, сочащаяся ядом. Она уже больше не могла это контролировать. Для того чтобы выпустить наружу свои чувства, ей нужны щенки.

Те самые щенки.

Номер 44, номер 45, номер 46, номер 47, номер 48, номер 113 и номер 114.

Огромная клетка. Стоять перед этой клеткой — часть её дневного расписания.

Однако во второй половине дня щенков выпустили из клетки. Девочка догадалась, что произошло.

Три или четыре дня назад ход событий изменился. В трагически изменившейся последовательности её рутинного «тюремного моциона» была проложена скрытая линия. Щенков ещё не начали дрессировать. Но их вывели из клетки и отвели на площадку на очень короткое время. Старик наблюдал за их пригодностью. Есть ли в них прирождённый бойцовский дух? Как они отреагируют на стрельбу? А на пороховой дым? Это был своего рода вступительный экзамен. В следующем туре они играли с мячом. Всё это предшествовало базовой тренировке.

Будут ли щенки подражать движениям взрослых тренированных собак? Кто из них попробует повторить?

Услышат ли они команды людей? И кто из них услышит?

Таким образом, определялась их профпригодность.

В определённой форме они тоже участвовали в тренировке.

Вывод был таков. Семеро щенков оказались способными. Иначе и быть не могло, решил старик. Ведь и порода, и родословная говорили об этом. Естественно, что все они сдали экзамен. Уже два или три дня назад они отвечали на простые команды «Вперёд», «Стоять», «Сидеть», а теперь уже даже пробовали поиграть, нападая на мишень.

Разумеется, находясь на площадке, они видели пример перед глазами. Примером для них являлись старшие взрослые собаки. Они должны были почуять запах… атмосферу. Что такое атака? Что на самом деле от них требуется? Для молодых собак это была игра. Однако именно в игре очевидной становилась пригодность собаки.

Девочка оценила ситуацию. Она поняла, что бесполезно идти к клетке. В этот час там нет её щенков. Щенки сейчас на тренировочной площадке. «Идиоты, я только что их приручила. Их что, вытащили оттуда для тренировки? Не отнимайте их. Не отнимайте моих пёсиков». Она догадывалась, что через полчаса или час их вернут обратно в клетку. Но ей совершенно не хотелось ждать. И девочка сразу же отправилась на тренировочную площадку.

Она надела пальто, надвинула на глаза тёплую шапку, про себя бранясь по-японски.

Девочка знала: когда она обращается к щенкам, они реагируют на её слова. «А я ведь говорила с ними только по-японски, на этом чёртовом японском. А Дед учит их по-русски. Он это делает для того, чтобы они не слушались меня?» Девочка прислушивалась. Она внимательно вслушивалась в команды на русском. Её это бесило, но она запоминала их, как набор звуков. Просто как звуки. Она больше не соблюдала дистанции. Она не стояла на расстоянии в несколько метров. Не стесняясь, не боясь собак, она с вызовом стояла почти за спиной старика. Она была преисполнена ненависти. В поле зрения вдалеке попал Опера. Товарищ Деда — Опера. Он изображал цель. Туловище и обе руки были закрыты защитной одеждой, но на голове не было защитной шапки. Это была цель для игр щенков. «Наверное, они тренируются, — подумала девочка. — Наверное, они тренируются убивать. Я всё поняла, идиот». Девочка ощутила невыразимое словами желание разрушения.

«Уничтожьте», — говорила она про себя.

Старик не обращал внимания на присутствие девочки. Он не игнорировал её, однако сейчас был сосредоточен, оценивая пригодность щенков. Его слова были обращены только к щенкам.

Он давал им команды на русском языке. Девочка вспомнила то, что ей тогда ответил старик. То самое «СДОХНИ», то её «сдохни». «Тогда и я с ним заговорю. И я помешаю ему. На сей раз моя очередь, ведь так?»

Семеро щенков ожидали команды. Внезапно девочка громко крикнула.

Она повторила команду на русском.

— Нападайте, — приказала она. — Атакуйте человека!

У неё получилось произнести: «Вперёд, атака!» Она приказала им напасть, и, кажется, по-русски. Пусть не совсем гладко, однако это были русские слова, тщательно обдуманные.

Там были семеро щенков. За несколько дней экзамена они привыкли к командам. Они начали понимать, что команды даются, когда люди что-то хотят от них. И щенки привыкли к голосу девочки. Потому что она разговаривала с ними каждый день. Она разговаривала с семью щенками, потому что это было частью её ежедневной программы.

Самый сообразительный щенок ответил на её приказ.

Он пустился бежать.

Это был номер 47. Он рванул что было мочи. Оттолкнувшись маленькими задними лапами, он понёсся со свистом. Он ускорялся, направляясь к цели. Знакомый голос громко отдал ему приказ. Вероятно, ему приказали напасть на этого человека. Бежать к нему, укусить, убить.

Он понял слова девочки и прыгнул на Оперу.

Он напал на него и продолжал атаки, пока его не отцепили, а когда старик отдал команду «Сидеть», щенок сначала обернулся к девочке.

Девочка ошеломлённо посмотрела на номер 47.

Щенок спрашивал девочку: «У МЕНЯ ВСЁ ПОЛУЧИЛОСЬ?»

Номер 47 был кобелём.

Девочка кивнула номеру 47.

Так начался их разговор. С тех пор как её привезли в мёртвый город, девочка впервые смогла установить общение с кем-либо. Её собеседник не был человеком. Это был пёс. Однако между псом и японской девочкой возникло понимание. Посредником их общения стали слепо повторенные русские слова, однако в них была лишь незначительная языковая погрешность.

За минуту, за десять минут, за час девочка осознала смысл этой атаки.

Вечер. За столом сидели Дед, Бабка, Тётка Первая, Тётка Вторая и Опера. Девочка очень чётко по-японски объявила: «Я забираю этого пса себе».

Разумеется, никто из присутствующих не мог понять, что сообщила девочка. Однако это её вовсе не заботило.

— Вы поняли меня? Я спросила разрешения, — пояснила она.

Старик что-то уловил.

— Ты что-то сообщила нам? — спросил он по-русски, но дальше разговор не имел продолжения.

Они поужинали как обычно. Овощной салат со свёклой, холодная фасолевая закуска, борщ, чёрный хлеб.

Её дневное расписание претерпело изменения. После ужина девочка вышла из дома. Она впервые вышла на улицу после захода солнца. Затем прямиком направилась к собачьему питомнику. У неё не было сомнений. Она что-то сжимала в руке. Когда старуха прибиралась на кухне и делала приготовления на завтра, она открыто взяла остатки бараньего мяса на рёбрышках. То, что осталось недоеденным за ужином.

Она стояла перед клеткой щенков.

Щенки с лаем выбежали к ней навстречу. Некоторые из них уже спали, но запах мяса их разбудил. В других клетках стали шуметь взрослые собаки. Но девочка дала еду только семерым щенкам.

Бараньи рёбрышки.

Она ждала, пока глаза привыкнут к темноте. Ведь у неё не было фонарика. Она ждала, пока сможет разглядеть семерых щенков, которые толпились возле бараньих рёбрышек.

— Эй, — сказала она им, как и обычно, по-японски. — Это баранина. Я же говорила вам и прежде? Если ешь баранину, тело согревается. Ну, что скажете? Я поэтому вам её и принесла.

Девочка взялась за дверь клетки из железных прутьев с натянутой проволочной сеткой. На ней был один засов, чтобы собаки не могли выскочить наружу. Девочка отодвинула засов. А затем вошла внутрь клетки и аккуратно взяла одного из щенков. Она прижала к себе номер 47.

— Ты будешь меня согревать, — сказала она.

Щенок не сопротивлялся.

— Пойдём ко мне в комнату. Ночью ты будешь моей грелкой.

Щенок не сопротивлялся.

Этой ночью девочка спала вместе с собакой. Спальня принадлежала ей и щенку номер 47. На кровати шириной меньше пятидесяти сантиметров она прижала к себе щенка номер 47, грубовато и сильно гладила его. Её чувства было сложно передать словами. Щенок не сопротивлялся. Он уткнулся в толстый живот девочки.

Они спали вместе, девочка и щенок, согревая друг друга.

Утром девочка проснулась. У неё уже был запланирован новый распорядок дня. Она осознавала, что нарушила заведённый ею прежде «тюремный моцион». Теперь всё только начинается. Начинается что-то новое. Она больше не человек-невидимка и не наблюдатель за Дедом, Бабкой. Тёткой Первой, Тёткой Второй и Оперой. Она теперь знала, что за ней наблюдают. И поэтому девочка решила, что она займёт вместе с собакой иную позицию, постепенно приспосабливаясь к новой ситуации.

Утром девочка встала и вышла на улицу вместе со щенком. Всего лишь в десяти метрах от здания находился туалет, она умывалась там каждое утро. Девочка справила нужду. Номер 47 справил нужду поблизости. Затем они направились к питомнику. Она не стала брать его на руки, он шёл рядом. Они остановились возле клетки щенков. По другую сторону решётки на них с недоумением смотрели братья и сёстры номера 47. Они спросили номер 47:

— ПОЧЕМУ ТОЛЬКО ТЕБЯ ВЫВЕЛИ НА ПРОГУЛКУ?

Девочка ответила:

— Это я его выбрала. Он прошёл отбор.

— ВОТ КАК? — ответили шестеро.

— Номер сорок семь — мой охранник, — сказала девочка.

Номер 47 тявкнул в ответ.

— ПОЭТОМУ ТЕБЯ НЕ БЫЛО ЗДЕСЬ НОЧЬЮ? ТАК, БРАТЕЦ? — спросили шестеро.

— Зато он будет с вами утром и днём вместе в клетке. Я возвращаю номер сорок семь. Он будет играть и учиться вместе с вами. Запомнили? Не смейте обижать сорок седьмого. А то растопчу вас всех. Раздавлю. Я серьёзно. Потому что он моя охрана, — сказала девочка и обернулась к номеру 47: — Ты станешь лучшим псом. Я сделаю из тебя настоящего пса. Понимаешь меня, номер сорок семь? Когда ты вместе с псами, ты и сам пёс. Обычная псина и должен жить соответственно. Так и живи, — сказала девочка.

Затем девочка вернула щенка в клетку.

К нему навстречу по очереди вышли шестеро братьев и сестёр и обнюхали его.

Этим утром номер 47, как и обычно, ел собачий корм. Девочка ела завтрак, приготовленный старухой. Номер 47 жадно съел «русский корм для собак», который принесли Тётка Первая и Тётка Вторая, а девочка съела ржаной хлеб и запила каким-то кисловатым напитком. А затем начался новый распорядок дня. Девочка за столом вела себя решительно. «Я ни за кем не наблюдаю, и никто не наблюдает за мной. Если хотите, пожалуйста. Я не обязана отвечать на вопросы остальных, сидящих за тем же столом».

Всё утро номер 47, как и обычно, резвился вместе со двоими братьями и сёстрами. Они дрались понарошку. Играли в догонялки. Катались по земле взад-вперёд.

Девочка, как обычно, наблюдала за ними по ту сторону клетки. Так оно лучше, решила она.

Обед.

Вторая половина дня. Девочка, не скрываясь, присутствовала на дрессировке. Это основная часть её нового распорядка. Время экзамена фактически подошло к концу, и четырёхмесячные щенки проходили первоначальный этап тренировок. Они старательно выполняли базовые задания. На учебной площадке находились Дед, девочка и Опера. Она не мешала тренировкам. Однако заставляла номер 47 повторять задания. Чтобы он не отлынивал, чтобы его внимание не рассеивалось, она говорила ему: «Хорошо», «Нельзя», «Налево», «Направо».

Давала ему команды по-русски.

Девочка начала осознанно запоминать команды на русском языке.

Щенки тренировались недолго.

Через час-другой они возвращались в клетку.

«Вероятно, Дед не хочет, чтобы они утомились», — думала девочка.

— Ты устал? — спросила она у номера 47.

По нему было видно, что учёба даётся ему легко. Однако девочка дала ему передохнуть. Так же, как давали отдых остальным братьям и сёстрам.

Интуитивно она понимала: так правильно.

Вечером того же дня девочка вновь забрала номер 47 из клетки. Чтобы спать с ним в одной комнате. Согревая друг друга, человек и собака должны стать ближе друг другу. «Ты устал?» — ещё раз спросила девочка. Пёс показал всем своим видом: «ДА, Я СИЛЬНО УСТАЛ» — и уткнулся в толстое, рыхлое тело девочки.

Ночью пёс не просто пёс.

Ночью девочка не просто человеческий детёныш.

Пёс и девочка в этом мёртвом городе существуют как некая третья форма жизни.

До самого утра.

А затем наступает утро. Вновь повторяется тот же распорядок с небольшими изменениями. Однако его содержание остаётся неизменным. Основные пункты не меняются. Девочка сама составила это расписание. В первый день, в самое первое утро она уже так всё себе и представила. Теперь день проходит гладко, как по маслу. А потом наступает ночь. Наступает утро. Наступает ночь. Наступает утро. Девочка возраста X проводит дни, которые не может сосчитать.

Днём номер 47 признаёт девочку за свою хозяйку. Он чётко отвечает именно на её команды. Девочка научилась контролировать состояния возбуждения и спокойствия пса. С помощью слов. С помощью русского языка для команд, в котором она всё больше совершенствуется. Она не планировала этого, но и остальные шестеро братьев и сестёр номера 47 на площадке стали отвечать на её команды. Они уже подросли, поэтому их можно было называть уже не щенками, а маленькими псами, а вскоре и молодыми псами. Как-то раз старик пристально посмотрел на девочку, которая умело управляла номером 47 и его братьями и сёстрами.

— Что ещё? — спросила девочка.

— Здорово, — сказал старик.

— Только посмей отобрать у меня номер сорок семь, — сказала девочка.

— Эй, девчонка, так ты же уже настоящий дрессировщик, — сказал старик.

— Вот только попробуй — убью! — сказала девочка.

— А может быть, ты и сама собака? — спросил старик.

— И вообще, вы сами виноваты, ты и Бабка. Вы в меня стреляли, так ведь? Чтобы припугнуть. Поэтому мне и понадобилась личная охрана. Понимаешь, идиот? Поэтому номер сорок семь будет моим телохранителем. Только ещё попробуйте что-нибудь выкинуть. Мой пёс сразу же на вас нападёт.

— А может, ты и сама собака? — второй раз по-русски спросил старик. А затем наклонил голову набок: — А может, ты… та самая?

Самооборона. Пёс нужен ей для охраны. Пёс будет служить ей. А затем наступает ночь. Наступает утро. Наступает ночь. Наступает утро. Молодой пёс — номер 47 приобретает навыки, как бесшумно атаковать человека, без лая вылететь с другой стороны здания, а потом молниеносно и беззвучно убить человека. Однако он усвоил пока лишь основы основ. Ещё нужно увеличить скорость, нужно развить все пять чувств, необходимые для нападения. Этот молодой пёс видит перед собой практический пример, наблюдает на площадке за репетицией операции зачистки, в которой участвуют взрослые псы. Постоянно. Затем наступает ночь. Затем наступает утро. В распорядке дня девочки и номера 47 появляются незначительные корректировки. После окончания совместных тренировок молодых псов во второй половине дня она больше не отпускает номер 47 обратно в клетку, к братьям и сёстрам. Человек и собака, у них «свободное время» вроде дополнения к ночным часам. Вместе с номером 47 девочка бродит по мёртвому городу, ставшему учебным полигоном для уличного боя. Они вместе вбегают в белое четырёхэтажное здание. Забираются по лестнице. Спускаются по лестнице. Забираются. Спускаются. Они поднимаются на высокую наблюдательную вышку. Там человек и собака осматривают мёртвый город с высоты птичьего полёта. Смотря вниз, девочка говорит:

— Слушай, номер сорок семь. Когда-нибудь мы с тобой будем убивать людей.

Номер 47 внимательно вслушивается в голос девочки. Он слышит не русские команды, а японское бормотание. Они спускаются на землю. Номер 47 запрыгивает на крыши остовов машин на дороге. Пока он не может прыгнуть на движущуюся машину. Он не может ни прыгнуть на приближающуюся машину, ни перепрыгнуть через неё. Однако этот пёс чему-то подражает. Он подражает тренировкам, которые видел у взрослых псов.

Так воспитывается молодой пёс.

Так растёт номер 47.

В «свободное время» девочка вошла в ту комнату. Вошла в ту самую комнату того самого здания. Она и раньше знала, что кроме дома, в котором она живёт, где расположены её спальня, кухня и столовая, есть и другие здания. Но её это не интересовало. Она считала, что это просто помещения для инвентаря, используемого в дрессировке собак. На самом деле так это и было, но комнаты в зданиях… не были одинаковыми.

Первым интерес проявил номер 47. Он унюхал что-то и приблизился к входу в здание. Внутри кто-то напевал.

Отражаясь от бетонных стен, голосу вторило эхо. Это пел Опера. Очень бодрый ритм. Но для девочки он, как и прежде, был неприятен. Ру-у, ру-у-у! Ру-у-у-у! Однако номер 47 не отреагировал на пение. Он вынюхивал следы.

— Он что там, не просто прибирается? — спросила девочка. — Эй, сорок седьмой, здесь что, были собаки?

Девочка спросила про собак по-японски.

Услышав японское слово «собака», пёс ответил: «КАКАЯ-ТО СОБАКА ЗДЕСЬ БЫЛА».

Входя в здание, девочка пробормотала:

— Здесь веет чем-то странным, словно бы на Гавайях во время отпуска кого-то укокошили. Ну, это же Россия, здесь могут убить в любое время. А ещё здесь запах раздевалки. — Девочка вспомнила своё детство. — Чёрт. — А ещё она подумала о бедности. — Чёрт. Чёрт.

В полутёмном здании девочка и собака быстро шагали вперёд. Здание было спланировано так же, как и основное, поэтому она знала, куда идти. Они вошли в гостиную.

Дальше была та самая комната. Они вошли в ту самую комнату.

На мгновение девочка подумала: «Похоже на офис группировки». Подумала, а потом пробормотала вслух. Она вспомнила, что её отец — глава группировки, арендовал под свой офис этаж в бизнес-центре.

Здесь, конечно же, не было рукописных каллиграфических свитков на стенах с надписями «Дух» или «Смерть одного — жизнь многим». На стене висела карта. Старая-старая карта мира. В офисе отца был синтоистский алтарь, а здесь его не было. И православных икон не было. Вместо этого стоял телевизор.

Она впервые увидела телевизор в этом мёртвом городе. Экран мёртв, вилка не вставлена в розетку. В комнате не было людей. Но ощущалось присутствие чего-то.

— Такое чувство, что тут труп под полом спрятан, сорок седьмой, а ну-ка понюхай, — сказала девочка, но пёс ничего не ответил.

Со стороны гостиной по другую сторону от коридора по-прежнему доносилось пение Оперы. Здесь не было кожаного дивана, как в офисах, но, по крайней мере, были стол и стулья. На столе стопкой были сложены пачки денег. В несколько рядов, но довольно небрежно. Не похожи на русские рубли. Мельком бросив взгляд, девочка подумала: «Может, это американские доллары?»

Всё-таки похоже на офис.

И как только она это поняла, в поле зрения попал алтарь. В этой комнате было что-то вроде алтаря. Никакой подсветки или японского меча там не было, однако это испускало духовную энергию. Источником этого ощущения оказался глобус.

Глобус стоял на полке, явно для украшения или почитания.

Девочка почувствовала, что в этой комнате глобус — самый главный предмет.

Поняла это в одно мгновение, поэтому и протянула к нему руку.

Она обошла стол и взяла глобус в руки. Подумала, интересно, тяжёлый ли он, но он оказался не очень тяжёлым. Хотя такое чувство, что в руках что-то металлическое. Что-то старинное. Раз это глобус, то внутри он должен быть пустым, но это было не так. Она покрутила его в руках. Повернула. Он был размером больше её головы.

Она почувствовала: там что-то есть.

Почувствовала: там кто-то есть.

Что это?

Что… там… внутри?

Она покрутила его в поисках шва. Южное и Северное полушария должны были разделиться пополам. Она аккуратно открыла его по экватору. И вытащила череп. Череп животного. К тому же обугленный… На нём даже остались кусочки кожи. Похоже на высохшую кожу мумии.

Что это такое?

Неужели?

Номер 47 о чём-то дал ей знать. Он что-то сообщил девочке. Он отреагировал не на то, что было спрятано внутри глобуса. Номер 47 сообщил о том, что на пороге комнаты кто-то есть. И не один. Точно так же, как и девочка в сопровождении номера 47, там тоже стояли человек и собака.

И тот и другой были стары.

Девочка услышала предупреждение номера 47 и быстро обернулась.

— Открыла гроб? — спросил старик.

— Что… что это? — спросила девочка.

— Ты, девчонка, так хотела до него дотронуться?

Рядом со стариком был старый пёс. Разумеется, девочка помнила этого пса. Крупный, величественный пёс. Прошлый раз, когда она его видела, он пролаял ей с крыши.

— Ты хотела дотронуться до самой первой собаки? — продолжал старик по-русски. — Но это не Белка.

— Я ничего не сломала, — сказала девочка по-японски. — Я только открыла. Идиот, чего ты прячешь этот мрачный череп? Это что… Дед, это череп собаки? — неожиданно догадалась девочка.

— Это первый советский герой. Но она не смогла живой вернуться на землю. Это череп той самой собаки. Но это не Белка.

— О чём ты говоришь? — спросила девочка.

Старик показал на старого пса, стоявшего рядом с ним. А затем ещё раз перевёл взгляд на девочку.

— Вот это Белка, — сказал старик.

— Собака… всё-таки это череп собаки?

— Понимаешь, за год до исчезновения Советского Союза я не смог убить этого пса. Белку. Я дал ему сбежать. Ведь это род, созданный моими собственными руками, не мог я его сам истребить. Хотя это был приказ Советов.

— Зачем из черепа делать алтарь? Это что, вроде собачьей религии?

— Или России. Приказ российской истории. Поэтому я предал эту историю. Я оставил Белку той женщине, которая присматривает за тобой, чтобы он жил у неё до конца своих дней. Вновь продолжать этот род я не собирался. Правда не собирался. Я хотел на покой.

Старик сделал два-три шага вперёд.

На сей раз он указал на номер 47.

Девочка подошла поближе, словно бы стараясь закрыть собой номер 47, а череп подняла над своей головой, крепко сжимая двумя руками.

— Вот, — сказала девочка. — Похоже на религию?

— Смешно, — сказал старик со смехом.

Номер 47 сидел на месте, не шевелясь.

— Ты будешь его носить? — спросил старик по-русски.

— Что с сорок седьмым? — спросила девочка по-японски.

— Кстати, этот пёс — сорок седьмой — он сын Белки. Так ведь?

Старик обернулся к старому псу. Старый пёс, названный Белкой, провыл ему в ответ.

— Он уже стар, но, к счастью, ещё может иметь детей. Мы успели.

— Сорок седьмой как-то связан с этим псом?

— Мне кажется, мы с тобой понимаем друг друга. Девочка, ты надела на голову череп великой собаки, словно жрица. Ты понимаешь? Он родил семерых щенков. Родил новое поколение. Кто-то из них станет Белкой. А сука — Стрелкой. Это имена. Они уже переросли номера, теперь их ждут имена. Насколько я могу судить, у номера сорок семь есть шансы стать следующим Белкой. И большие.

— Да, они похожи. Этот старый пёс его отец?

— Белка, — сказал старик, подбородком указав в сторону старого пса.

Через мгновение девочка повторила:

— БЕЛКА.

— Именно так. И я это понял. Среди сук следующего поколения нет Стрелки. Даже если номер сорок семь и станет Белкой, то среди собак не родится больше Стрелка. Никого так не назовут Потому что именно ты… — Старик в третий раз показал пальцем на девочку. — Потому что я дам тебе имя.

Девочка в возрасте X, злобно посмотрев на старика, сказала:

— Ну-ка, не тычь в меня пальцем, обломишь.

— Потому что Стрелка — это именно ты, — сказал старик с усмешкой.

Он дал девочке собачье имя.

С 1958 ПО 1962 ГОД (пятый год по собачьему летоисчислению)

Псы, псы, где же вы теперь?

1958 год. Мир по-прежнему разделён надвое. Две противоборствующие идеологии разделили землю, поделили землю на лагеря. Теперь ты принадлежишь или к коммунистическому, или к капиталистическому лагерю. Или не принадлежишь ни к одному из них. А вы, псы, принадлежите обоим лагерям.

В самом начале на территории коммунистического лагеря оказалось четыре пса. Трое из них приобрели китайское гражданство. Чистокровные немецкие овчарки изначально имели американское гражданство, а затем были арестованы Национальной освободительной армией на Корейском полуострове. Элита военных собак, гордость американской армии: Джубели, Ньюс-Ньюс (официально Ивенчур) и Орк. Братья и сёстры от разных матерей. Их отцом был Бэд Ньюс, а дедом и бабкой по отцовской линии — Macao и Эксплоужен. Они унаследовали эту кровь. И вот все трое приобрели китайское гражданство. Ещё один пёс принадлежал к потомкам Кита. В нём текла кровь Кита — хоккайдского пса, однако он был далеко не чистокровным. Беспородный пёс, родившийся в результате безумной смеси разных пород. К тому же этот пёс был наполовину волком. И пока не имел никакого гражданства. Находился он на территории Советского Союза, и ему на роду было написано стать советской собакой. Однако в 1958 году у этого пса ещё не было гражданства.

Анубис, ты находишься на территории континента Евразия.

Ты находишься на континенте, большая часть которого принадлежит Советскому Союзу.

Ты за Северным полярным кругом. Ты ещё не покинул территории Восточной Сибири. Вернее сказать, покинешь только через несколько недель. Ты уже оставил берег Восточно-Сибирского моря, пересёк замёрзшую реку Колыму. Анубис, ты тащишь собачью упряжку. Около года назад, с декабря 1956 года по начало 1958 года, ты переходил от четвёртого хозяина к пятому, от пятого хозяина к шестому. Ты создаёшь проблемы. Дело не в твоих способностях. Ты обладаешь великолепными способностями. Все твои пять чувств превосходят способности обычного пса, ты можешь предсказать различные опасности. Ты бежишь перед хозяином и можешь верно проложить маршрут, ты с лёгкостью преодолеваешь труднопроходимые места. Ведь ты великолепный ездовой пёс. Однако, Анубис, твои товарищи боятся тебя. Почти все они — русские лайки, такие псы часто встречаются в Восточной Сибири. Ты плохо сходишься с ними. Но ты один из них. А люди доверяют тебе, и ты легко устанавливаешь с ними контакт. Потому что ты стараешься исполнить возложенное на тебя задание. Но твоя морда… весь твой вид. Ты не такой, как остальные. Как будто ты не просто пёс. Ты иной.

Словно ты наполовину дикий зверь.

И это так и есть.

Поэтому твои товарищи, другие псы, боятся тебя. «ПОЧЕМУ? — спрашивают они. — ПОЧЕМУ ВРАГ СРЕДИ НАС?» Он же пахнет так, как и дикие волки, которых хозяин приказал остерегаться. Он пахнет, как и те звери, что обычно живут неподалёку от человеческого жилья и готовы броситься в любой момент на одомашненных северных оленей. Да и выражение его морды наполовину такое же, как и у них. «ПОЧЕМУ?» И постепенно ритм движения упряжки нарушается. Нарушается ритм, переворачиваются сани. А псы, не обращая внимания на окрики хозяина, бегут дальше по собственной воле. И всё это потому, что они боятся. Потому, что они боятся тебя.

Всё это из-за тебя, Анубис.

Однако ты не обращаешь на это внимания.

Если нужно отобрать корм, ты без промедления кусаешь своих товарищей. Кусаешь, чтобы господствовать. Ты любишь сушёную рыбу. Ты любишь остуженное мясо северного оленя, сваренное с ячменём. Ты ешь мясо тюленей. Ты любишь гармонию.

Но именно в этом твоя проблема, Анубис.

Поэтому хозяева не дорожат тобой. Ты перемещаешься из одного города в другой, но на обратном пути ты уже не тащишь сани. Ты перемещаешься из города в деревню, но на обратном пути ты просто остаёшься один. Тебя не бросают, а передают следующему хозяину. Каждый из них говорит: «Это хороший пёс. Однако он не ужился с остальными собаками. Непонятно почему. Поэтому я готов его уступить».

Ты перемещаешься с места на место.

Ты перемещаешься по Восточной Сибири от деревни к деревне, от деревни к городу, от города к городу, от города к деревне.

На запад.

К другим деревням на западе.

К другим городам на западе.

Не пересекая южных горных массивов на границе Северного полярного круга, по воле судьбы ты двигаешься к западу континента Евразия. С территории чукчей ты перемещаешься на территорию коряков, эвенков.

Появляется твой пятый, шестой хозяин, а потом ты уже не можешь сосчитать их. Ты даже не обращаешь внимания, к какой народности из местных малых народов принадлежит твой новый хозяин.

Ты думаешь: «ТАМ ОПЯТЬ БУДЕТ СЕВЕРНЫЙ ЛЕДОВИТЫЙ ОКЕАН». Ведь ты прежде был псом Северного Ледовитого океана. Ты жил на льдине дрейфующей полярной метеостанции. Примерно год, с трёх до четырёх лет, ты дрейфовал по Северному Ледовитому океану.

Ты думаешь: «Я НЕ ПОКИДАЛ СЕВЕРНЫЙ ЛЕДОВИТЫЙ ОКЕАН». Именно так, сейчас ты находишься во внутренней части Северного Ледовитого океана и двигаешься вдоль его побережья. По самому краю этого морского региона.

Но ты двигаешься на запад.

Ты стартовал с побережья так называемого Восточно-Сибирского моря, являющегося частью Северного Ледовитого океана. В это время года нет видимой границы между сушей и морем. Около года ты перемещался с места на место и увидел море, также являющееся частью Северного Ледовитого океана, с другим названием. Море Лаптевых, к западу от Новосибирских островов.

В 1958 году Анубис покинул Восточную Сибирь.

Анубис, Анубис, где же ты? Ты находишься в Янском заливе, портовом городке на море Лаптевых под названием Тикси. Туда впадает река Лена, вторая по величине река Советского Союза, протяжённостью в 4270 километров, которая заканчивается в Янском заливе. Образуя широкую дельту, она несёт свои воды в море Лаптевых. Анубис, что же ты там делаешь?

Разумеется, ты тянешь нарты.

Однако теперь направление изменилось. Больше ты не двигаешься на запад. Ты теперь бежишь между севером и югом. Зима, река Лена замёрзла, стала отличной дорогой, превратилась в транспортный маршрут для собачьих упряжек. Там бежишь и ты. Тебя заставляют бежать. По поверхности замёрзшей реки ступают подушечки задних и передних лап. Река Лена имеет два истока, один течёт с Байкальского хребта, другой — со Станового хребта. И оба направляются к морю Лаптевых, Янскому заливу, портовому городу Тикси, по территории материка Евразия. Анубис, ты ясно осознаёшь это. «ИНОГДА Я ОТДАЛЯЮСЬ ОТ СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА». Ты бежишь между севером и югом. Опорный пункт располагается в Тикси, а ты раз за разом поднимаешься вверх и спускаешься вниз по течению замершей Лены.

В среднем течении Лены располагается Якутск, столица автономного округа Якутия, государственного образования в составе Советского Союза. Половина жителей этого города — якуты. Твой нынешний хозяин тоже якут. Однако, Анубис, тебе не важно, кем является твой нынешний хозяин. Сначала в Тикси у тебя был другой хозяин. Но однажды он сменился на другого, как две капли воды похожего на прежнего.

Они были сорокалетними братьями-близнецами. Младший жил неподалёку от Якутска, работал в колхозе и зарабатывал на жизнь пушным промыслом. Норму не выполнял, поэтому был очень беден. А старший брат в ту самую эпоху, когда без внутреннего паспорта обычные граждане не могли свободно перемещаться из города в город, из региона в регион, получил лицензию на перевозки и с собачьей упряжкой ездил между нижним и средним течением замёрзшей Лены. Он перевозил грузы. Работа требовала мастерства и приносила хороший доход. К тому же до распространения в Сибири снегоходов перевозка на упряжках была весьма эффективна и высоко ценилась. Старший брат добился успеха. Младший брат завидовал ему чёрной завистью. Встретившись в Якутске, он избил старшего до смерти, а тело закопал в лесу недалеко от охотничьей сторожки. И с этого момента занял его место. Отнял имя старшего брата и вернулся в портовый город Тикси в Янском заливе.

Никто об этом так и не узнал.

В Тикси располагалась военная база, поэтому въезд на территорию города был строго регламентирован, но «плохого младшего брата» не проверяли.

Псы были в смятении, но именно в этот момент пригодился ты, Анубис. Ты обладал высокими для пса способностями. Новый хозяин был любителем, однако принадлежал к народу якутов-кочевников, поэтому умел управляться и с лошадьми, и с собачьими упряжками. Ты смог предугадать и понять, как он собирается вести вас. Ты помог определиться хозяину с его намерениями. Ты взял лидерство на себя. Твои товарищи боялись тебя, но, чувствуя, что ситуация необычная, последовали за тобой. Анубис, они подчинились твоему решению.

Игнорируя бессмысленные команды хозяина, они подчинились твоей воле.

Стая была объединена, став единой командой.

Разумеется, остальные псы боялись тебя, потому что ты наполовину волк. Но псы есть псы. В тот момент, когда они признали в тебе вожака, страх уступил место покорности. Теперь собаки боялись тебя, потому что ты стал первым в стае.

Ты стал руководить ими и упорядочил бег по замёрзшей Лене.

В своей собачьей упряжке.

Ты бежишь. Тебя заставляют бежать. Никто больше никому не уступает тебя. Последний хозяин (строго говоря, поддельный хозяин, «плохой младший брат-близнец») никому не отдаёт тебя. Он говорит о тебе: «Славный пёс», «Ты всегда готов постоять за себя и ради этого даже можешь перекусать остальных». Он говорит: «Даже за несколько тысяч рублей я тебя никому не уступлю». И при этом он безжалостно эксплуатирует тебя, использует тебя и остальных псов, пока вы не валитесь от усталости. Увеличить результаты! Увеличить результаты! Вперёд, вперёд, вперёд! Ты бежишь. Тебя заставляют бежать. Ты чётко анализируешь невнятные команды хозяина и передаёшь их остальным псам, продолжая бежать по замёрзшей реке. Раз за разом, с юга на север и обратно.

— Перевозка! — бахвалится глупый хозяин. — Гордость Советов — специальная перевозка на собачьих упряжках!

Зима длится долго. Река Лена покрыта толстым слоем льда. И вдруг наступает весна.

Неожиданно начинает таять лёд.

Но твой хозяин пока не понимает этого. В разных районах таяние льдов Лены приводит к катастрофам. Возникают страшные бедствия. На Якутск часто обрушиваются сильнейшие наводнения.

Анубис, ты заметил это первым. Ты услышал, что весна 1957 года пришла на реку Лену. Что-то затрещало. Что-то лопнуло. В этот момент ты бежал. Стартовав в Янском заливе, упряжка направлялась к среднему течению Лены. На юг. Ты бежал, чувствуя: «Я ВСЁ БОЛЬШЕ И БОЛЬШЕ ОТДАЛЯЮСЬ ОТ СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА». Тащил за собой сани и заставлял тащить сани товарищей. А вот что произошло дальше. Твои уши это услышали, подошвы передних и задних лап почувствовали. Хрусть, треск, хрусть, треск.

Ты хотел было остановиться!

Ты почувствовал: «НУЖНО НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЬСЯ!»

Ты предупредил хозяина лаем.

— Заткнись! — прикрикнул хозяин.

Из-за упряжи и своего местоположения в ней ты не смог резко остановиться. Попробуй ты сделать это силой, то запутался бы в верёвках и тебя понесло бы дальше. В худшем случае ты задохнулся бы, лишился лап и нарушил слаженный бег команды. Ты уже заметил: «ТРЕСКАЕТСЯ. ТРЕСКАЕТСЯ. ТРЕСКАЕТСЯ». Лаем ты сообщил об этом другим псам.

«ЛЁД НА ЭТОЙ ДОРОГЕ ТРЕСКАЕТСЯ!» — говорил им ты.

А хозяин, размахивая хлыстом, кричал:

— Эй, не останавливаться! Бегите! Бегите, пока не подохнете!

Его слова оказались пророческими.

Через какую-то секунду или две замёрзшая река вздыбилась. Началось таяние льда. Дорога раскололась на множество льдин с грохотом, треском, шумом. С жутким воем хлынула вода. Захлестнула. Перевернула. Поверхность реки покрылась трещинами. Треснула дорога, по которой бежали собаки. Несколько псов ушли под воду. В ледяной воде они стали захлёбываться. Подгребая воду под себя, словно бы продолжали бежать. Как и велел хозяин: «Бегите, пока не подохнете». Верёвки потащили за собой сани, стремясь уйти под воду, утащить за собой остальных. Хозяин запаниковал. Анубис, твой хозяин был идиотом. Твой хозяин не мог принять решения, которое смог принять ты.

Ты лаял.

Громко лаял.

Хозяин посмотрел на тебя.

Ты широко раскрыл пасть, обнажил клыки, острые клыки полупса-полуволка.

Это был твой знак. Ты сказал ему: «РЕЖЬ! РЕЖЬ ВЕРЁВКИ, ОПУТАВШИЕ НАС!

ХОЧЕШЬ ЖИТЬ, РЕЖЬ!»

Ты лаял.

Ты отдал приказ своему хозяину.

Показал ему острые клыки. Твой хозяин мгновенно это понял, воспринял твой приказ. Он выскочил из саней, достал из-за пояса нож и, задыхаясь, подбежал к тебе. Он перерезал сковывающие тебя верёвки, попытался ухватиться за тебя. А ты опять залаял.

«ИДИ», — сказал ты.

В этот момент под ногами всё опять задрожало. Ты и твой хозяин оказались на отколовшихся друг от друга льдинах, на расстоянии в несколько десятков сантиметров, а потом и нескольких метров. Треск, грохот, погружение под воду, качка. Нет времени, чтобы перепрыгнуть и сбежать. Потому что всё вокруг бурлит. Вся река Лена бурлит и грохочет. Остальные псы громко вопят. Лай сливается воедино с шумом потока. Анубис, твоё предчувствие тебя не обмануло. Ты оказался в водовороте, ты чувствуешь, что верх стал низом, низ — верхом. На несколько секунд ты погрузился в водоворот, а потом выплыл на поверхность. Намок. Ты понимаешь. Там берег. «ЭТА ДОРОГА РАЗРУШЕНА. ЭТО НЕ ДОРОГА, А РЕКА. НАДО ВЫЛЕЗТИ ИЗ РЕКИ. НА БЕРЕГ.

ТУДА».

Ты прыгаешь с одной льдины на другую. «ТУДА. ТУДА». Однако тело отяжелело. Перед глазами рябит. Шерсть намокла. Трудно держать равновесие. И вот что случилось. Анубис, ты не осознаёшь деталей происходящего. Ты просто бежишь. Перепрыгиваешь по льдинам и добираешься до берега реки.

Это крутой утёс с углом градусов семьдесят или восемьдесят. Сибирская вечная мерзлота.

Ты забираешься наверх. Тебе тяжело, потому что кто-то цепляется за тебя. За тебя цепляется один глупый человек. Он плачет навзрыд. «ЗАТКНИСЬ», — думаешь ты. У тебя не получается совершить восхождение на вершину утёса. И это не у тебя заскользили ноги. Это не ты упал в расщелину. А твой хозяин. Он упал туда. Этот идиот. И потащил за собой тебя. Не отцепляясь от тебя, от твоей левой лапы, он потащил тебя за собой в похожую на туннель расщелину в вечной мерзлоте.

И ты покатился вниз под откос.

Ты провалился под землю, так и не взобравшись на утёс.

На огромной скорости ты заскользил вниз, ударяясь о выступы, покрываясь бесчисленными ссадинами.

Ты не потерял сознания, просто на мгновение оно словно бы отключилось.

Здесь было слишком глубоко. Здесь было слишком узко. Упавший хозяин стонал. Он провалился ещё глубже, чем ты, и стонал время от времени. Анубис, ты почуял запах смерти. Запах уже почти предопределённой смерти хозяина, как в том его дурном пророческом приказе, вновь ударил в нос. Было холодно. Вокруг промёрзшая земля. Холодный воздух в четыре-пять градусов ниже нуля не назовёшь жестоким морозом, но ведь ты весь промок.

Ты промёрз до самых костей. Ты почувствовал, как твоё тело — шея, поясница, лопатки, голова — коченеет до хруста. «Я ЗАМЕРЗАЮ, — подумал ты. — НО Я ХОЧУ ЖИТЬ. Я ХОЧУ ЖИТЬ. Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ». Это было очень сильное желание. Короткий, узкий природный коридор в этой расщелине был миром абсолютной тьмы. Здесь было слишком темно. Ты испугался. Анубис, ты подумал: «ЗДЕСЬ СТРАШНО». Наступила длинная ночь.

«НЕУЖЕЛИ Я УМРУ?»

Несколько раз ты задавал себе этот вопрос: «НЕУЖЕЛИ Я УМРУ?»

Время от времени ты перебирал задними лапами, чтобы убедиться в том, что ещё жив. Ты даже не мог понять, в какой позе застрял в этом коридоре. Может быть, ты зацепился за выступ, а может, висишь на нём? Ты понял, что нельзя спать. «Я НЕ ХОЧУ ЗАМЁРЗНУТЬ», — подумал ты и решил не спать. Однако в этом коридоре царила кромешная тьма, и, несмотря на открытые глаза, тебе казалось, что всё это время ты спишь. А может, ты и правда спал. Может быть, всё это время твоё сознание было отключено. Ты ждал солнечного света. Долгой-долгой-долгой ночью ты ждал под землёй утра, которое никогда туда не приходит.

Промёрзлый утёс с коридором, в котором ты застрял, располагался на левом берегу Лены.

На западном берегу. Почти отвесный утёс. В это время года дни короткие, но солнце всё равно выглядывает. И по утрам светит как раз на этот утёс. В какой-то момент луч солнца проник в щель в этом коридоре.

В течение десяти или двадцати минут кромешная тьма была наполнена солнечным светом слабого луча.

Возможно, ты спал.

Но потом с удивлением заметил, как солнечный луч проник внутрь.

«ЭТО УТРО», — подумал ты.

Но в следующее мгновение ты испугался. Потому что обнаружил внутри кое-что. Прямо над твоей головой был глаз какого-то зверя. Огромный глаз. Лишь один зрачок. Анубис, он был больше твоего глаза в несколько раз, а может, и в несколько десятков раз.

Этот глаз смотрел на тебя сверху изо льда.

На тебя смотрела морда древнего зверя, закованного в вечной мерзлоте. Он находился на краю этого коридора, почти касаясь Анубиса. У этого зверя были бивни. Длинные дугообразные бивни. И длинный хобот. Всё его тело было покрыто шерстью. Он был метров трёх-пяти в высоту и при жизни весил тонн шесть.

Это был слон, больше десятка тысяч лет назад приспособившийся к жизни в холодных краях. Огромное млекопитающее, названное мамонтом в XVIII веке одним французским учёным-натуралистом.

Замёрзший во льдах мамонт сохранился в мерзлоте. И теперь огромный глаз, которому было более десятка тысяч лет, смотрел на Анубиса.

— КТО ТЫ ТАКОЙ? — спросил Анубис.

— КТО ТЫ ТАКОЙ, — ответило эхо во льдах.

— Я… Я ПЁС.

Огромный глаз во льду совсем не был похож на глаз собаки. Поэтому он ничего не ответил.

— ТЫ ВСЁ ВРЕМЯ БЫЛ ЗДЕСЬ? — спросил Анубис.

— ВСЁ ВРЕМЯ БЫЛ ЗДЕСЬ.

На этот раз промёрзшая земля донесла до него эхо. Но в мозгу Анубиса это прозвучало как ответ замёрзшего мамонта: «Я ЗДЕСЬ ЗАМЁРЗ».

— ТЫ ГЛАЗ, — сообщил Анубис очевидный факт.

— ГЛАЗ, — подтвердил этот факт мамонт.

— ТЫ СМОТРИШЬ НА МЕНЯ.

— Я СМОТРЕЛ НА ТЕБЯ.

— Я… ЖИВ?

— ТЫ ЖИВ.

— ЖИВ?

— ЖИВИ.

Вопрос Анубиса отразился ото льда приказом. Анубис понял: ему дали приказ. Он понял, что этот огромный глаз и есть его истинный хозяин. Это не пёс. Этот глаз (то есть владелец глаза) не ответил ему, что он тоже пёс. Однако это и не человек. В этот момент Анубис понял, что перед ним «абсолют».

У пса Анубиса не было слов, чтобы выразить это.

Будь он человеком, велика вероятность, что он использовал бы выражение «бог собак».

В этот момент Анубис, чьё имя напоминало о боге в образе собаки, прозрел и признал своим истинным хозяином это огромное божество.

Анубис, Анубис, наконец-то ты прозрел.

Прошло десять, двадцать минут. Солнечный свет ушёл из коридора. Опять наступила кромешная тьма. Случайная встреча с твоим истинным хозяином подошла к концу.

Что ты будешь делать? Разумеется, следовать приказу. Тому самому приказу. Тому единственному слову: «ЖИВИ». Ты начал двигаться. Ты убежишь отсюда. Ты еле-еле мог шевелиться. Положение твоего тела изменилось. Ты заскользил вниз по коридору и упал. Но ты больше не боялся. Ты даже не поранился о выступы коридора. Ты спустился вниз.

Там была пещера.

Ты стал искать своего старого хозяина, того самого идиота.

Он еле-еле дышал в самой глубине пещеры. Он уже не стонал. Ты проголодался. Ты знал, что для побега тебе нужно запастись силами. Поэтому ты съел его, чтобы утолить голод. Ты сделал это без раздумий. Ведь и прежде в экстренной ситуации ты использовал прежнего хозяина в качестве провианта. Тогда тебе было одиннадцать месяцев от роду, ровно год назад. Тогда ты впервые вступил на территорию Северного Ледовитого океана и оказался на краю смерти. Словно бы исполняя какой-то священный ритуал, чтобы выжить, ты съел своего хозяина.

Съел глупого человека. Единственное отличие от прошлого раза в том, что старый хозяин был уже мёртв, а в этом ещё чуть теплилась жизнь. Однако ты не видел в этом никакой проблемы. Ты просто остановил жизнь в нём.

Ведь так?

«ИМЕННО ТАК», — мог бы ты ответить кому угодно. Тому, кто попробовал бы воззвать к твоему здравому смыслу. «И ПОЭТОМУ ИМЕННО ТАК», — сказал ты и прикончил хозяина, и ел его, пока не утолил голод.

Ты медленно пополз. Расщелина в вечной мерзлоте оказалась узкой, однако в ней были естественные лазы на север, юг, запад и восток, под наклоном вверх, под наклоном вниз. Разумеется, там были и тупики, и разветвления. Однако, Анубис, у тебя было чутьё. Нюх собаки. Ты чуял, где выход на землю. В тебе была дерзость дикого зверя, и ты не боялся проб и ошибок.

Через два дня ты выбрался наружу.

Ты продолжил жить. Потому что таков был приказ твоего истинного хозяина. Ты не вернулся к Северному Ледовитому океану. Ты осознал: «Я БОЛЬШЕ НЕ ПЁС СЕВЕРНОГО ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА». В этом не было никакого здравого смысла, а лишь инстинкт.

Для того чтобы оказаться на Северном Ледовитом океане, ты съел мёртвое тело своего бывшего хозяина-погонщика. А теперь, совершив такой же обряд вновь, съел другого хозяина, который управлял упряжкой.

Парные обряды. «РАЗ Я ВОШЁЛ ТУДА, ДОЛЖЕН БЫЛ ОТТУДА ВЫЙТИ». Именно так, Анубис, в тот момент, когда ты выбрался на землю, ты уже понял смысл этих двух обрядов. В этом не было никакого здравого смысла. Но ты отправился на юг.

В тебе ожили охотничьи инстинкты. На Северном Ледовитом океане ты жил с местными охотниками и научился у них выслеживать, преследовать и убивать добычу. Ты развил в себе врождённые навыки хищника, поскольку был наполовину волком. Твоей добычей были не овцебыки и не полярные медведи.

Однако основы были теми же. Их осталось только применить. И за пределами Северного Ледовитого океана ты понимал погоду. Мог предсказать погоду. Анубис, куда ты мчишься? Там олени. В тундре, на широте гораздо севернее центральной части России и в сибирской тайге, водятся олени. И дикие, и одомашненные. В болотистых местностях вдоль реки Лены совхозы держат многотысячные стада оленей. Ты нападаешь на них. Легко заваливаешь. Поедая внутренности оленя, ты съедаешь и мох в их желудках. Основная пища оленей — ягель, или так называемый олений мох. Он окрашивает желудки оленей в зелёный цвет. Ты окропляешь их яркой кровью, будто бы лакомишься блюдом, политым красным соусом. Мясо, кровь и трава. Идеальное сочетание белка, минералов и витаминов. Полноценное блюдо.

Ты наедаешься и начинаешь выть. Вой эхом разносится по Сибири, словно ты настоящий чистокровный волк. Хотя в тебе только половина его крови.

Чистокровный?

Тебя такие вещи совершенно не интересуют.

Тебя интересует только сила. Непреклонная воля, дающая тебе силы жить, жить и жить. Как пёс или же как ветвь генеалогического древа. Анубис, ты продолжение рода, берущего своё начало от хоккайдского пса Кита, продолженного твоим «отцом», безымянным волком Аляски. И вот теперь существуешь ты. Когда-нибудь от твоего семени возродится родовая ветвь. Ты пёс, и в то же время ты ветвь генеалогического древа.

«Я БЕСПОРОДНЫЙ ПЁС!» — говоришь ты.

«ИМЕННО ТАК МОЖНО СТАТЬ САМЫМ СИЛЬНЫМ ПСОМ, — осознаёшь ты без слов. — Я БУДУ ЖИТЬ, ЖИТЬ И ЖИТЬ!»

Тебе нет дела до пород, искусственно выращенных и сохранённых людьми. Как пёс и как ветвь генеалогического древа ты нацелен на достижение собственного идеала. Внутри вечной мерзлоты ты случайно столкнулся с «абсолютом». Это был мамонт, замёрзший десять с лишним тысяч лет назад. Огромное, давно вымершее животное. А что же ты, Анубис? Ты ведь один из породы собак, появившейся на этой земле больше десяти тысяч лет назад. Наполовину ты принадлежишь к волчьей породе, и в этом смысле ты возвращаешься к своим корням. Ты переделываешь историю заново. Для того чтобы собака могла жить как настоящая собака, тебе дан этот шанс. Наверное, ты это понимаешь, поэтому и говоришь себе: «Я НЕ УМРУ!»

Собаки должны сами эволюционировать. Анубис, ты полон этого стремления.

Ты прозрел.

Выбравшись на поверхность земли, ты оправдал своё имя — Анубис.

Кто сможет остановить твоё движение на юг?

Короткое сибирское лето подходит к концу. Проходит осень, которая хоть и была, но словно её и не было. Наступает зима. Долгие зимние ночи. В поле твоего зрения попадают сани, запряжённые северными оленями. Всё вокруг превратилось в заснеженную равнину, совхозные олени потеряли главный продукт питания. Люди и псы мочатся на снег, а олени лижут его. Так они восполняют недостаток соли. Анубис, ты нападаешь на оленей, которые лижут мочу совхозных сторожевых собак. Ты и зимой не страдаешь от голода. Река Лена замёрзла, то тут, то там люди ловят рыбу. Для этого они бурят проруби во льду. Рыба полна икры, время от времени ты крадёшь добычу из сетей, вытащенных на берег этими простофилями. Ты лакомишься икрой в нежных брюшках речной рыбы. Перед наступлением весны ты убегаешь подальше от реки Лены и шагаешь по следам тракторных гусениц, оставленных на заснеженной равнине. Отойдя на несколько сотен метров, ты слышишь звуки радио. Это не местные малые народы. Это русские, поселившиеся здесь всего лишь полтора века назад, слушали радио. А через несколько сотен метров ты видишь, как поднимается пар от дыхания якутских лошадей. Весной ты без труда находишь пропитание, у тебя наступает период половой активности. Ты родился в 1952 году и ещё способен на эрекцию. Твой член функционирует исправно. С весны до лета и с лета до осени ты продолжаешь регулярно крыть сук. Найдя подходящую среди сторожевых собак оленьих стад, ты сразу же берёшь её силой. Приглядев себе домашних сук в деревнях, ты сразу же спариваешься с ними. Однако это не удовлетворяет тебя. Потому что ни одна из них не является той ЕДИНСТВЕННОМ собакой. Все эти сучки не соответствуют тому, чтобы стать матерями для продолжения твоего рода. Однако ты продолжаешь крыть их и сеять своё семя. Ты лаешь: «ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО! ЕСТЬ СОБАКИ И ЛУЧШЕ! НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ЕСТЬ САМАЯ ЛУЧШАЯ СУКА!» Да, Анубис, ты пытаешься внести свой вклад в эволюцию, продолжаешь возбуждаться, продолжаешь осеменять. Ты всё больше нападаешь. Ты убиваешь кобелей, которые тебе мешают. И двигаешься на юг. Оказываешься в хвойных лесах. Случайно встречая охотничьих собак, ты нападаешь на их сук, потому что они сильны.

Но тебе недостаточно. Тебе нужна более совершенная кровь.

Юг. Ты скитаешься. В пургу ты смеёшься. Ха-ха-ха-ха-ха! Зима, а потом весна. Ты чуешь запах дыма, отпугивающего мошкару. Ты на окраине территории, населённой людьми, время от времени ты спокойно заходишь внутрь. Иногда тебе попадаются опустевшие области, где когда-то прежде жили люди. Ты пробегаешь и по руинам бывших сталинских лагерей. Ты с удивлением рассматриваешь развалины городов-призраков, где когда-то были золотые и серебряные рудники. Где-то в лесу бьют источники. Почуяв запах, ты лаешь. Возле безлюдной охотничьей сторожки валяется русская серебряная монета царских времён с изображением чёрных соболей. Летом, после долгого перерыва, ты опять оказываешься недалеко от реки Лены, ширина которой семь-восемь километров.

Коротким летом по ночам небо над твоей головой полно звёзд.

Август 1960 года.

Ты вдруг почувствовал какой-то толчок. Однажды так уже было прежде, ты вдруг почувствовал: что-то над тобой шумит. Ты сразу же посмотрел в небо. Ты ведь пёс, поэтому не знаешь дат, однако это произошло третьего ноября 1957 года. День, отпечатавшийся в истории собачьего рода. В нулевой год по собачьему календарю, в тот самый священный день, когда одна собака в герметичной кабине «Спутника-2» с орбиты Земли посмотрела вниз. Ты почувствовал чей-то пристальный взгляд с небес и подумал: «СМОТРЯТ НА МЕНЯ». Это был взгляд Лайки. Взгляд советского космонавта, собаки породы лайка по кличке Лайка.

И вот в третий год по собачьему календарю произошёл второй случай.

Две собаки взлетели в космос. Это были советские собаки-космонавты, сука и кобель. Их посадили на «Спутник-5» и в тот же день запустили в космос. Чтобы выполнить миссию. Гонка космических технологий вышла на следующий уровень. Восточный и западный лагеря, возглавляемые Советским Союзом и Америкой, ожесточённо сражались за то, чтобы отправить в космос первого человека. Оба лагеря пытались перехватить инициативу у соперника. Америка уже испытала шок от запуска «Спутника-1» и была пристыжена запуском «Спутника-2». Однако в космосе пока побывали только собаки. «Пока они могут запускать только животных, — кивали друг другу янки. — Это предел для красных — кому, как не нам, оплоту мировой демократии, Америке, первой запустить в космос человека!» Янки были уверены в своих силах. Америка планомерно двигалась вперёд, осуществляя подготовку к полёту. В космос собирались отправить не собак, а людей. Гонка космических технологий в тот момент превратилась в «сражение идеологий». А что же делал Советский Союз? Подготовка Советского Союза была стремительной. Расходы Советского Союза на космос в этот момент составляли пять процентов от всего государственного бюджета. Огромная сумма, в шесть раз превышающая американскую. Советы были полны твёрдой решимости и на этот раз обыграть Америку, запустив на орбиту людей, космонавтов, как называла их советская сторона. Подготовка Советского Союза была стремительной и хаотичной.

Чтобы запустить в космос людей, сначала необходимо запустить собак.

В результате первого полёта в нулевом году собачьей эры Лайка породы лайка погибла. «Спутник-1» был создан на заре эры искусственных спутников и поэтому конструировался без перспектив возвращения на землю. Предполагалось, что, падая через слои атмосферы, он должен разрушиться. Вероятность этого была высока, поэтому Лайке было предначертано умереть. Однако в августе 1960 года с двумя псами, ставшими основными героями событий третьего года собачьей эры, произошла иная история. Оба пса были одеты в противоперегрузочные костюмы. Прозрачные шлемы, гофрированные трубки, защита. Это был тест для запуска в космос людей. Предполагалось, что если собаки в этих скафандрах «отправятся в космос и смогут вернуться живыми», то это станет реальным подтверждением того, что, отправив человека в космос, можно гарантировать его возвращение живым.

19 августа был запущен «Спутник-5». Он семнадцать раз облетел Землю по заданной орбите. На следующий день оба пса вернулись на Землю живыми.

Космический полёт прошёл успешно и для суки, и для кобеля. Посмотрев из космоса на Землю, они смогли вернуться домой. На Землю, где зародилось собачье племя. Оба пса являлись гражданами Советского Союза. Кобеля звали Белка, а суку — Стрелка.

Белка и Стрелка. Люди радостно встретили их. Собак-героев Советского Союза, тех двух собак, которые стали последователями величайшей в мире собаки Лайки.

В то время главой Советского Союза был Никита Хрущёв. После смерти Сталина он уничтожил одного за другим политических врагов и совместил пост Первого секретаря ЦК КПСС и председателя Совета министров. Хрущёв первым узнал о невероятных достижениях двух собак и радостно рассмеялся. «Опять у нас родились герои, Ура!» — со смехом воскликнул он.

Таким образом, в области науки и технологий коммунизм ещё раз обошёл Запад и доказал всему миру, что человечество движется вперёд только благодаря коммунизму. К тому же доказал это с помощью собак. Запад вновь был напуган тем, что его обходят в космическом соревновании.

Ура!

У почти детской радости Хрущёва была своя причина. На самом деле в рождении первого героя Страны Советов, Лайки, была заслуга самого генсека. Или, говоря другими словами, это была его идея. Можно даже с уверенностью утверждать, что Хрущёв стал создателем собаки-космонавта. Изначально Хрущёв не питал никаких романтических иллюзий в отношении развития космоса. Он дал отмашку на развитие ракетостроения, считая, что это важно только с военной точки зрения. 21 августа 1957 года был успешно осуществлён запуск ракеты «R-7»,[10] состоявшей из нескольких модулей и обладавшей невероятной мощью. Дальность полёта 7000 километров. Она получила название «семёрка» и стала первой межконтинентальной баллистической ракетой Советского Союза. Первый в истории человечества искусственный спутник — «Спутник-1» — был установлен на этой ракете вместо ядерной боеголовки и запущен на орбиту. С самого начала Хрущёв не проявлял интереса к мечтам учёных. «Отправить в космос человека!» «Самое большое приключение этого века!» «Победа науки и технологии!» Но то, что СССР опередил Америку в запуске искусственного спутника Земли, вызвало резонанс во всём мире. Запад был шокирован. Коммунизм открыл новую эру человечества.

«Это замечательно», — рассмеялся Хрущёв.

«Покорить космос — значит выиграть холодную войну», — сочинил афоризм Хрущёв.

После этого его отношение к научным исследованиям изменилось. Октябрь 1957 года. За месяц до 7 ноября, сороковой годовщины Революции, начали планировать крупномасштабные празднества. «Отлично, — решил Хрущёв. — Поскольку запуск искусственного спутника и его позывные с орбиты Земли вызвали такой шок, не дадим им прийти в себя и заставим почувствовать ещё и стыд!

Мы торжественно отметим сорокалетие».

Хрущёв решил не медлить и созвал на совещание в Кремль разработчиков «Спутника-1», учёных, работавших в ракетостроении и желавших осуществить свою космическую мечту.

— Сможем ли мы запустить что-нибудь запоминающееся к годовщине Революции?

— Что? — с недоумением переспросили учёные.

— Чтобы оно кричало: «Позор янки!»

Однако для подготовки оставался всего один месяц.

Не обращая внимания на замешательство учёных, Хрущёв продолжал:

— Что бы это могло быть?

— Чтобы оно кричало? Однако это не совсем вяжется с нашими планами по разработке…

— Что-нибудь запоминающееся, — ответил Хрущёв, не заметив выражения замешательства на лицах собеседников.

— Хорошо, товарищ Хрущёв, но что бы вы хотели?

— Запустите что-нибудь эдакое, чтобы эти «западники» все разом ахнули. Понимаете меня? На бюджет, как и прежде, мы не поскупимся. Потому что тот, кто покорит космос, выиграет холодную войну. Ха-ха-ха!

Это был совершенно невероятный приказ. Что можно изобрести нового всего за один месяц? Но приказ есть приказ. Так родился «Спутник-2». Конструктивно он не отличался от «Спутника-1», но был больше, и на его борту появился опытный отсек для живых организмов. Итак, первым млекопитающим в истории человечества, ставшим космическим путешественником, была собака.

Собака?

Когда учёные пришли к этой мысли, они и сами были поражены.

Однако таково было их решение, такова была историческая действительность. Так родилась собака Лайка — советский герой. Именно Хрущёв стал создателем собаки-космонавта. Было положено начало собачьего летоисчисления. Лайка отправилась в космос и погибла там, глядя на Землю.

Это был успех Хрущёва.

И Хрущёв воскликнул: «Ура!» А когда в августе 1960 года две собаки живыми вернулись из космоса, Хрущёв рассмеялся. Так на свет вновь появились герои. Кобель Белка и сука Стрелка. Они вернулись на Землю, великие советские собаки-космонавты, коммунистические собаки-космонавты. У Хрущёва появилась новая мечта. Политическая и военная мечта. Глупая мечта, которой без него вряд ли заинтересовались бы учёные.

Он решил, что нужно скрестить этих двух собак. У героев должны родиться дети. Учёные согласились с этим утверждением. Учёные собирали различные данные о том, какое влияние космический полёт окажет на земных животных. Вскоре они должны будут запустить человека. Нужно было провести все мыслимые и немыслимые эксперименты. Это было важно. Выяснилось, что собаки могут выжить в состоянии невесомости, однако не нанесло ли это невидимого глазу вреда их организмам? Например, сохранят ли они, единожды слетавшие в космос, такие же репродуктивные способности, как и прежде? Не было ли нанесено вреда этим способностям тем фактом, что они пережили невесомость? И не станет ли пережитая невесомость побочным эффектом, который вызовет генетические сбои? Для того чтобы проверить это, учёные скрестили Белку и Стрелку. Позже провели аналогичный эксперимент и на людях. Первая женщина-космонавт Валентина Терешкова (в июне 1963 года была запущена в космос на корабле «Восток-6», её позывной «Я Чайка» стал известен всему миру) вышла замуж за Андрияна Николаева (летавшего на «Востоке-3» в августе 1962 года), однако этот брак был заключён под давлением верхушки Кремля. Вся информация об отношениях супругов до беременности, а также о состоянии здоровья рождённого ребёнка была секретна. Ведь всё, связанное с развитием космоса, было в то время строжайшей государственной тайной. Итак, мечта Хрущёва. Его декларация. В 1960 году вернувшиеся живыми на Землю собаки-космонавты, родившиеся в августе третьего года по собачьему летоисчислению, под непрерывным наблюдением учёных выполнили свою миссию. Сука Стрелка от семени Белки родила шестерых щенков. В течение нескольких недель учёные ни на секунду не оставляли этих шестерых. Совместно работали ветеринары и зоологи. Никаких отклонений обнаружено не было, учёные пришли к выводу, что все без исключения щенки героев абсолютно здоровы. Им исполнилось три месяца, они быстро развивались. Учёные закричали: «Ура!» Так они ещё на шаг стали ближе к запуску в космос человека! Хрущёв выбрал одного щенка из шести и подарил его влиятельному на Западе лицу. В январе 1961 года американским президентом стал Джон Ф. Кеннеди. Было известно, что в семье Кеннеди очень любят собак, поэтому вместе с карточкой «От Хрущёва» дочери Кеннеди, Каролине, был отправлен щенок. Однако это не было никоим образом связано с мечтой. В этом поступке сквозила ненависть, не связанная ни с политическими, ни с военными целями. Тем самым Хрущёв хотел сказать молодому американскому президенту, вызывавшему симпатию в капиталистическом мире: «Ну что, господин Кеннеди? Мы в Советском Союзе создали уже второе поколение собак-космонавтов. Посмотрите-ка, насколько развита наука и технологии в коммунистическом мире. Ну что, сели в калошу?»

Такова была судьба одного из щенков.

Из шести рождённых оставалось ещё пятеро. Здоровые щенки породы русская лайка. А у Хрущёва была мечта. Или, иными словами, идея. Хрущёв, создавший собак-космонавтов, решил создать собачий отряд из потомков советских собак-героев. Никто не знает, когда холодная война превратится в настоящую. В странах третьего мира идёт «война чужими руками». Вот на такие фронты можно было бы забрасывать отряды из тренированных элитных собак, сыновей и внуков легендарных космических героев. «О! — довольно воскликнул Хрущёв собственной задумке. — Если они отлично покажут себя, то что будет дальше? Это станет наилучшей пропагандой коммунизма, которая возымеет ещё больший эффект, чем шок и стыд „западников“ при запуске советских спутников. Так оно и будет! Потому что животные с редким титулом „наследники собак, открывших советские территории в космосе“ на передовой обратят в бегство капиталистических солдат. Ха-ха-ха!»

Всё это началось вроде бы с шутки. Однако любые слова Хрущёва превращались в приказ. На территории огромного государства Советов существовала жёсткая система. Посредством чиновничьего аппарата мечты Хрущёва тотчас же превращались в непререкаемые приказы. Советский Союз управлялся тремя органами власти. Партия, армия и КГБ — Комитет государственной безопасности. Осуществлением мечты Хрущёва ведал третий столп власти, КГБ, который был способен эффективно претворять идеи в жизнь, при этом сохраняя секретность. Это уже были не шутки.

В самом большом военном подразделении КГБ было Главное управление пограничных войск. Официально они не были частью Советской армии, то есть не находились в юрисдикции Министерства обороны, однако являлись довольно мощным подразделением. Численность личного состава — около двухсот тысяч человек, при необходимости она возрастала до трёхсот пятидесяти тысяч. Эти военные проходили высококлассную подготовку, были экипированы самыми современными моделями огнестрельного оружия, ракетами, танками, бронемашинами и другой техникой, включая военные вертолёты и самолёты. У военно-морских войск, разумеется, были военные суда. Личный состав КГБ (а также их семьи) был привилегированным классом советского общества. Потому что этот орган власти следил за рядовыми гражданами. Поскольку в функции пограничных войск входило подавление антисоветских движений, например подавление так называемых антиправительственных движений малых народов, при поступлении на службу предпочтение отдавалось русским кандидатам. Русским славянского происхождения. Таковы были привилегированные пограничные войска.

Пограничные войска подразделялись на небольшие группы, каждой из которых принадлежало по одному боевому псу. Имея в арсенале огнестрельное оружие и транспорт, в экстренных ситуациях задействовали и собак, которые должны были защищать государственную границу.

Отряды собак, сражавшихся на передовой, в этот период времени находились именно в этих войсках огромного Советского Союза.

А потом вышел строжайший приказ.

Были назначены ответственные лица, которые превращали мечты и фантазии Хрущёва в реальные приказы.

В пограничных войсках служил один майор. Молодой офицер двадцати семи лет. За полгода до этого приказа он был назначен главой Комиссии по закупке и дрессировке пограничных собак. Разумеется, он был чисто славянского происхождения. Светлые волосы, светлая кожа. Лицо спокойное и хладнокровное. Он не принадлежал к привилегированному классу по рождению, а сделал карьеру, будучи выходцем из простой семьи. Его отец и мать, потомственные крестьяне, работали в колхозе, в роду не было ни одного аристократа. В своей семье он был средним сыном. Окончив военное училище с блестящими результатами, он после секретной вербовки подал заявление о вступлении в КГБ. Чтобы «доказать свою преданность родине», как кандидат в младшие офицеры почти два года работал при штабе специальных пограничных войск на границе с Европой. Затем он подал заявление о поступлении в спецшколу для агентов и получил разрешение. Основу обучения составляли навыки, которые использовались в борьбе с повстанцами. Почти полтора года он изучал методики убийств, высокоточную стрельбу из огнестрельного оружия, базовые действия и различные способы применения этих методик при беспорядках, пытки и преодоление их, медицинскую помощь, шифровку, навыки выживания. Из-за сложности обучения ученики отчислялись один за другим. Последние три месяца тренировки проходили на базе в Северном Ледовитом океане. Там учащиеся жили по трое в одной комнате (до этого все жили в одной большой казарме) под предлогом того, чтобы воспитывать в них чувство локтя, но на деле и в стенах, и в полу, и в потолке их комнат были установлены микрофоны и все разговоры прослушивались. И если человек хотя бы на мгновение давал слабину, его сразу же отчисляли. Испытывались стальные нервы. Когда кто-то спрашивал его, уверен ли он, молодой офицер немедленно отвечал:

— Конечно же, уверен.

— Не лги, мы всё знаем, — говорили ему, а он отвечал:

— Либо закончить эту школу, либо бросить карьеру военного, третьего не дано.

Отвечал он жёстко, с улыбкой на лице:

— Если я не буду военным, я назову себя архиепископом.

— Почему? — спрашивали его.

— Я перестану быть военным, только если великие принципы революции будут уничтожены. И тогда я назову себя архиепископом. А вы меня убейте, — сказал он, упомянув православие, которое при коммунистическом режиме было символом консерватизма.

— Значит, священником, — сказали два его соседа по комнате и рассмеялись. Они рассмеялись, однако по коже пробежал холодок.

1958 год. После окончания спецшколы с наилучшими результатами он был распределён на границу с Китаем. В звании капитана он получил в командование небольшой пограничный отряд. 1959 год. Вместе со спецотрядом был отправлен на урегулирование беспорядков в Средней Азии (на границе Советского Союза и Китая, в восточной части Казахстана и Киргизстана).

Он проявил свои навыки, подавляя мусульманские движения. 1960 год. Одновременно с продвижением по службе он стал главой Комиссии по закупке и дрессировке пограничных собак. Майор в возрасте двадцати шести лет и семи месяцев не кичился своей должностью. 1961 год. Вышел приказ. Мечта товарища Хрущёва. В этот момент для ответственного лица приказ имел лишь политическим и военный смысл и уж точно не сверкал иллюзиями.

1962 год.

Нет. Пятый год по собачьему летоисчислению. Повествование слишком сильно опирается на человеческую точку зрения. Псы, где же вы теперь? Вот, например, Анубис, которому в первый год собачьей эры пришлось пережить больше остальных?

Ты был уже совсем близко.

Анубис по-прежнему продолжает спариваться с суками. Он уже старый пёс, которому почти десять лет, но его сексуальная сила неистощима. Он лает: «У МЕНЯ ЕСТЬ СУДЬБА». Он следует собственному нюху. В поиске суки, обладающей самой лучшей кровью.

Он чует это кончиком носа. Анубис, ты продолжаешь двигаться на юг. Ты веришь порыву своего тела и продолжаешь свой путь на юг. Вернее сказать, веришь резонансу в своём теле. Эху. Этим летом ты почувствовал устремлённый на тебя взгляд с небес. Почувствовал это в третий год по собачьему календарю. Тогда ты понял: «Я СТРЕМЛЮСЬ ЗА ЭТИМ ВЗГЛЯДОМ».

Ты понял, что тем самым можно осуществить эволюцию собачьего рода.

И гавкнул.

Ты был полон решимости. «Я СОЗДАМ САМУЮ СИЛЬНУЮ ВЕТВЬ». Ты продолжал спариваться.

«Я НЕ УМРУ. МОЁ СЕМЯ ПРОДОЛЖИТ МОЮ ЖИЗНЬ. Я БУДУ… БУДУ ЖИТЬ! НАЙДУ СВОЮ ЖЕНУ», — лаял он.

Наконец, в пятый год по собачьему календарю, охваченный желанием, ты появился там. Ведомый взглядом из космоса, ты был готов бежать до края земли, пока не оказался на границе Советского Союза. В области, граничащей с Южной Сибирью и Монголией. Это была западная часть Республики Тува, входящей в Союз Советских Социалистических Республик. Одни лишь степи и небольшие горы. Миновав берёзовые леса, ты оказался там.

В степи располагался питомник по разведению собак при пограничных войсках КГБ. Это было самое большое введение подобного рода на территории Советского Союза, которое управлялось Комиссией по закупке и дрессировке пограничных собак. Там был и тренировочный лагерь для необученных собак. Последние два года питомник работал на полную мощность благодаря тому, что сменился его руководитель. А ещё и потому, что там находились дети собак-героев. Они уже не щенки. Взрослые псы. Они уже порождают следующее поколение. Одни сеют своё семя, другие рожают.

Все пять собак были породы русская лайка. Согласно мнению специалистов, проводивших исследования, было рекомендовано скрещивать их с другими породами, чтобы в будущем сформировать отряд, преданный Советскому Союзу. Сформировать сильнейший на Земле боевой собачий отряд.

Для детей героев были найдены великолепные кобели и суки. Одни предоставляли своё чрево, другие отдавали свою сперму. Таким образом на свет появлялось третье поколение собак-героев.

Внуки собак-космонавтов.

Ты залаял.

«Я ЗДЕСЬ!» — провозгласил ты своим лаем.

И в это мгновение на территории питомника все двести тринадцать собак разом замерли.

Псы с торчащими ушами подняли морды, псы с висящими ушами подняли хвосты.

— КТО ЭТО? — отреагировали на лай собаки. — ЧТО ЗА СИЛА В ЭТОМ ЛАЕ? КТО ЭТО, КТО ЭТО, КТО ЭТО?

В этот момент все псы без исключения почувствовали, что с ними заговорили:

— Я БУДУ БРАТЬ СУК. БУДУ ОСЕМЕНЯТЬ ИХ, — залаял ты, Анубис. — ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ЖИТЬ!

И тогда псы почувствовали страх перед тобой. При каждом твоём лае по всему питомнику поднимался шум. Кто-то боялся. Кто-то вдруг начинал возбуждаться. У сук намокало между ляжек, кобели начинали дрочить на ноги сотрудников, на ближайшие столбы. Люди носились взад-вперёд. А ты всё лаял и лаял. Наконец ты подошёл совсем близко, но не вошёл на территорию питомника. Ты остался по другую сторону забора. Всего лишь в метре. К забору было подведено напряжение. Разумеется, ты это почувствовал. Ведь ты был умён. Ты умел предвидеть опасность. Ведь ты проделал путь от Северного Ледовитого океана через Аляску. Кроме того, ты умел предчувствовать судьбу.

Поэтому ты ждал.

Чего-то… КОГО-ТО.

Ждал и лаял. Пока не появился он, верхом на лошади.

— Это ты лаешь? — спросил человек по-русски.

Ты пролаял в ответ.

— Хочешь войти? — спросил человек. — Ты что, учуял запах здешних сук?

Ты пролаял в ответ.

— Значит, ты кобель, — сказал человек, оценивающе рассматривая тебя. Молодой человек на лошади, заведующий питомником, с интересом добавил: — А ты ещё можешь на них забираться?

Ты ответил:

— КОНЕЧНО.

Молодой человек опустил автомат Калашникова.

Потому что ты не боялся оружия.

— Я ПРИШЁЛ, — пролаял ты.

Голос молодого человека был преисполнен достоинства, но интонация была дружеской.

— Ведёшь себя так… словно бы мы тебя только и ждали, словно ты и есть племенной кобель.

— Я ПРИШЁЛ, — пролаял ты.

— Вот, значит, как?

— ДА, — ответил ты.

— Телосложением ты похож на волка, — сказал молодой офицер, слезая с лошади. Вы разговаривали через решётку, к которой был подведён ток. — А может, в тебе и правда есть кровь настоящего волка? Ты знаешь, говорят, что волки очень похожи на овчарок, на немецких овчарок. Эту породу вывели всего шестьдесят лет назад. Это собаки для войны. Современные овчарки обладают идеальными пропорциями.

— Гав!

— Ты… от природы идеалист?

Ты пролаял в ответ.

— Если хочешь суку, я тебе её дам. Молодую, с хорошей кровью. Однако этого недостаточно. Для них этого недостаточно. Понимаешь? Мне нужен пёс с военной статью. И я хочу, чтобы от него родились щенки. Что скажешь? Давай на пробу дадим тебе сук. Попробуем влить в них твою сперму. Я признаю тебя. Я признаю твои способности к размножению. Идёт?

В этот момент молодой офицер дал разрешение себе самому.

— Моя ревностность к делу позвала тебя сюда — я это признаю. Возьми их. Второе, третье поколение героев… Если появятся такие щенки, как я хочу, я дам им те самые имена. Если это будет кобель, то Белка. Если сука, то Стрелка. В знак того, что я создал правильную законную ветвь.

— Гав!

— Иди за мной.

Ты знал значение этой команды. Ты перепрыгнул через забор. Перелетел. Моментально. Так ты стал советским псом.

ЛАЙ

Для начала он отправил троих киллеров. Они вышли на рыболовецкой шхуне из порта Тояма глубокой ночью, в море их перегрузили на грузовое судно, а затем они сошли на берег в морском порту уже на территории России. Затем отправили ещё семерых убийц. Он использовал только молодых членов клана, им было строго приказано сделать всё возможное, пусть даже ценой собственной жизни. Двадцатилетним парням приказали замочить русских, ведь это отличный заработок. Он говорил себе, что делает это ради клана. И верно, это значительно пополняло бюджет организации. Гонорар за одного человека — сорок миллионов. В пересчёте на японские йены. Даже если вычесть расходы на транспортировку, нелегальное пересечение границы, а также гонорар киллерам или же в отдельных случаях компенсацию за потерю кормильца их семьям, всё равно организация получала невероятную прибыль. «К тому же, — думал он, — я организовал для них в последнюю ночь перед нападением развлечение с белыми женщинами. Девушками славянского происхождения. Все как на подбор голубоглазые блондинки с модельной внешностью. Отличный гарем, наверное, они неплохо повеселились. А ещё накормил их икрой и водкой. И всё же я жестокий босс», — подумал Председатель с горечью. Но киллеры есть киллеры. Вначале вероятность вернуться живыми была больше пятидесяти процентов, а теперь не больше двадцати. То есть в Японию живым вернётся лишь один из пяти. И, несмотря на это, он продолжал отправлять группы киллеров. По старым тюремным связям с братками он искал наёмников, которые возьмутся за любую работу, лишь бы она приносила деньги. Выбрав очередную четвёрку, он отправил их из порта в Ниигате на грузовом судне под российским флагом. Их переправили морем без всяких хлопот. Затем стали набирать якудза в бегах, которые, сменив деятельность, теперь скрывались от своих прежних боссов. Отправили восемь человек, одного за другим. Их экипировали должным образом. Стрелковым оружием — пистолетами Токарева, от малокалиберных до крупнокалиберных, пистолетами Макарова, итальянскими автоматами, винтовками М-16, нелегально вывезенными с американских военных баз в Японии, пистолетами-пулемётами «узи» с запасными обоймами. Кроме того, каждый из них получил по двадцать три ручные гранаты и по семнадцать динамитных шашек. Задания этих отрядов становились всё более отчаянными. В одном ночном клубе, управляемом совместно милицией и русской мафией, была устроена беспорядочная стрельба из пистолетов-пулемётов. Только чудом удалось нападавшим скрыться с места происшествия. Но на следующий день их тела всплыли в порту Находки. После угроз в адрес главы местной милиции двое чиновников были смещены с постов. Убиты сотрудники банка, находящегося в руках мафии. С тех пор как для выполнения заданий стали использовать не только якудза, процент возвращения киллеров живыми упал ниже двадцати. Наверное, вскоре он уже будет почти нулевым. Но чистая прибыль благодаря этим бандитам уже перевалила за 600 миллионов йен. Председатель задавался вопросом: «Что же это такое?» Он задавал этот вопрос самому себе, однако ответа не находил. И продолжал отправлять бригады. Ведь его дочь находилась в заложниках.

У его «клиента».

«Я ни хрена не понимаю, — стонал Председатель от боли в желудке, которая мучила его уже несколько месяцев подряд. — Этот тип может использовать меня, угрожая расправой дочери. Но зачем нужно платить за работу деньги?» Председатель знал российские цены на рынке. К примеру, чтобы убрать человека из правящей верхушки милиции или мафии, можно было бы нанять отчаянных головорезов за небольшую сумму с одним-двумя нулями. Внутри страны. О чём только думает его клиент? За эти несколько месяцев Председатель сбросил десять килограммов. Он не просто похудел, от него осталась одна тень. Он не понимал сложившейся ситуации. Он не понимал, какое влияние оказывает серия его атак на сам регион. Например, как это преподносят местные газеты, а именно оппозиционная жёлтая пресса? Откуда такие гигантские суммы, которые им платят за задания? Кто стоит за спиной его клиента?

Председатель был уверен, что у клиента есть крыша.

У него опять разболелся желудок. В моче появилась кровь.

Но его дочь в заложницах.

Затем Председатель отправил ещё троих убийц. «Уничтожьте цель», — продолжал требовать клиент. «Что же он планирует?» — думал Председатель, прижимая обе ладони к животу. Предоставляемая клиентом информация о местонахождении цели, о маршрутах передвижения, об охране всегда была точной, подробной и самой свежей. «Эй, ты работаешь не хуже, чем в шпионских боевиках». Как только цель уничтожалась, гонорар моментально перечислялся в подпольный банк. Председатель задавался вопросом: «Это что, бизнес? — Но спросить ему было некого, поэтому этот вопрос он адресовал самому себе. — И это тоже бизнес? А сколько в моём желудке сейчас язв?» Он больше не мог использовать якудза в бегах и стал привлекать якудза, изгнанных из кланов. То есть стал нанимать киллеров из числа тех, кого ждало «пожизненное изгнание» после того, как их бывший клан всем разослал «красную метку об отлучении».[11] Это было абсолютное нарушение правил. «Я теперь уже не просто жестокий босс, а настоящий отступник. Но… и что с того? Кому какое дело? Это первоклассный заработок», — посуровел он. Раньше все прибыли клана шли от рэкета в кварталах развлечений, от бейсбольных ставок, подпольных казино, теневого отмывания денег, от разного рода вымогательств. Наркотиками в больших масштабах они не занимались. У председателя была такая присказка: «Важны чистенькие деньжата. Зарабатывайте головой, скоро двадцать первый век, в будущем нас ждёт бизнес. Бизнес!» Поэтому он и стремился к созданию японско-русского предприятия. И что в результате он получил, вот такой бизнес? «Однако, — ещё раз говорил себе Председатель, — чтобы прежде делать взнос в стоящий над ними главный клан, чтобы раздобыть эти деньги, сколько приходилось потеть членам группировки. Им приходилось испытывать большие трудности. В этом смысле мой бизнес стал настоящей наградой для жестокого босса».

Или не так — для босса-отступника.

Чёрт… отступник… не отступник. Да какая разница!

Надо мыслить логически. Мучительно болит желудок. Даже пробрал понос. Он понимает, что в результате клиент его просто использует. Он понимает, что он пешка в чьей-то игре, шахматная фигурка, командир таких же мелких фигур, как и он сам. Уничтожить цель. Уничтожить. Уничтожить. Благодаря нынешним трём киллерам они заработали больше ста миллионов. Это бизнес. «Во-первых, моя дочь в заложниках. Во-вторых, что ещё я могу сделать?»

Ничего, кроме как продолжать отправлять киллеров.

Он собирался отправить ещё одного.

Нанять отлучённых от группировок было непросто. Он с трудом улаживал эти дела. Но он не мог этого не делать. Ведь дочь в заложницах. Где-то в глубине души он понимал, что это просто отговорка. Всё это: и его переживания, и боли в желудке, и жертвы ради клана — всё это не ради этой девчонки.

Он придавил руками живот: «Как же я похудел!»

Кожа да кости.

У него было дурное предчувствие. И это дурное предчувствие оправдалось. Из главного клана на него поступила жалоба. В тот самый момент, когда он собирался завербовать очередного киллера, к нему прислали переговорщика. Ему намекнули, что «с точки зрения кодекса чести его поведение сложно простить». Естественно, его порицали, это было очевидно. Председатель подумал: неужели он слишком переусердствовал в вербовке наёмников? Кроме того, переговорщик сообщил ему, что ходит много других нехороших слухов.

А затем без обиняков спросил:

— Ты что, собираешься развязать войну в России?

Председатель испуганно зыркнул на него. Неужели кто-то доносит на него?

Его обвиняли в том, что он снабжает кого-то наёмниками. Главный клан не одобряет этой неразберихи. Председатель понял, что о поступлении денег с другой стороны Японского моря уже стало известно.

— Ты решил, что сможешь отмывать бабки, прикрывшись нашим авторитетом? Ты слишком много получаешь лёгких денег.

Переговорщик сказал без обиняков:

— Главный клан хочет отлучить тебя. Босс сдаёт тебе в аренду твою нынешнюю территорию для рэкета. А ты, выходит, нашёл себе новую территорию. Если хочешь разойтись по-тихому, плати пятьсот миллионов. Ты ведь зашибаешь бешеные бабки в России.

— Пятьсот миллионов?

— Это решение главного клана.

«Неплохо они навели справки, — подумал Председатель. — Сейчас у нас в сейфе, кажется, как раз пятьсот миллионов. И они хотят, чтобы я внёс эти деньги в казну? Так-так, — подумал Председатель. — Они угрожали тем, что лишат его положения. Да ради этих бабок мои ребята жизнь положили! Ведь сначала я направлял туда полноправных членов клана. Пожертвовал ими ради взятой в заложницы дочери. А теперь боссы хотят, чтобы я отдал деньги, полученные в обмен на их жизни?

Если я так поступлю, я для них перестану быть боссом.

Даже боссом-отступником».

Переговорщик окинул его взглядом. Как будто хотел спросить: «Ну, и что ты будешь делать теперь?»

«Сволочь, — подумал Председатель. — Он смеётся надо мной, потому что я дал маху. Наверняка смеётся. Что ещё за „переговорщик от главного клана“! Что ещё за „рекомендую вам это сделать“! Ты ведь тоже шантажист. Разве нет?» И Председатель сунул руку сзади под пиджак. За ремнём у него была «беретта», для самообороны. Он достал её. А затем выстрелил. Прямо в переговорщика.

Три выстрела.

Четыре выстрела.

А затем, даже не посмотрев на труп, прижал руки к животу и простонал:

— Как же больно…

Всё это произошло в секретной комнате. В его кабинете в офисе клана и на случай внезапного налёта, и на случай допроса была установлена надёжная звукоизоляция и пуленепробиваемые стены. Председатель сразу же достал из серванта три-четыре банки с лекарствами и стал глотать таблетки для желудка, одну за другой. Он покачал головой вправо-влево. Потряс, чтобы прийти в себя. Затем провёл рукой по груди. Будто удостоверяясь: вот здесь проходит пищевод, через него попадает в желудок лекарство. Затем дохнул в ладонь. Кислый запах из желудка, скверный. Но терпеть можно.

Он плюхнулся в кожаное кресло.

Взял со стола пульт. Общий для телевизора и видеомагнитофона. На уровне глаз стоял телевизор. Включил его. На мгновение экран вспыхнул, а затем потемнел. Телевизор переключился на воспроизведение видео. Видеокассета была уже вставлена в магнитофон, он отмотал её назад и нажал на кнопку воспроизведения.

На экране появилась его дочь.

«Моя дочь».

Рядом с ней была собака. Дочь находилась в какой-то холодной, промозглой комнате и смотрела в камеру. То есть она смотрела прямо на него. На своего отца. Такие кассеты регулярно присылал ему его русский клиент. Эта последняя. Ничего не менялось. По-прежнему дочь посылала ему проклятия. Бранила его грубыми словами. «Идиот!» — кричала она. Единственное, что изменилось, так это то, что с какого-то момента на записи рядом с дочерью появилась собака. Будто она была её телохранителем. Сначала она показалась ему совсем маленьким щенком, но постепенно росла, и теперь её можно было уже назвать молодым псом. И эта собака тоже смотрела в камеру.

И дочь, и собака, не шевелясь, смотрели прямо в объектив камеры.

Зловеще.

Спокойно.

«И собака, — подумал Председатель. — Даже такая тварь, как эта собака…».

«Вы что, оцениваете мой вес, что ли?»

«Это моя дочка, — ещё раз подумал Председатель. — Девчонка от первой жены. Чёртова соплюха. — Председатель, как заворожённый, не мог отвести глаз от экрана. — И ради этой девчонки… — сказал он вслух. А затем продолжил про себя: — …я послал на смерть столько людей. — А затем ещё раз сказал вслух: — Ребёнок… мой ребёнок. Я и не люблю её вовсе. Я проклят».

В тот момент, когда он произнёс это, он почувствовал, что его немного отпустило. На нём лежало бремя ответственности, это точно. Это он, подделав историю болезни его бывшей, представил дело так, будто она умерла из-за болезни. «Идиотка была силой навязана мне главой другого клана. А иначе отрезали бы палец». После тридцати он продвинулся, и ему нужна была крыша для собственного клана. А потом она перестала быть нужна. Она была крепкая, глупая баба, её пришлось грохнуть. «Я замарался». Но потом у него появилась любовница, нормальная девка. Председатель подумал о своей второй жене. Ей ещё 23 года. Но она девушка с характером. И как следует заботится о членах клана. Все молодые парни почтительно относятся к ней. У них общий ребёнок. Дочка полутора лет. Сводная сестра вот этой… Этой.

Он чётко осознавал, что ненавидит её. Дочку на видео. Он не мог тронуть собственную дочь, хоть и убил бывшую жену-идиотку (ведь она для него была чужой человек). А дочку, естественно, оставил у себя, ведь она его ребёнок. Однако что из этого вышло? Какими глазами она смотрела на него с тех пор? Какими глазами она смотрела на свою мачеху? Что она хотела? К тому же она так растолстела, будто её прокляли. Словно бы весь вес её убитой мамаши теперь перетёк в неё. Лицо заплыло жиром. Она ведь учится ещё в младшей школе. Запястья такие пухлые. Такие бывают только у младенцев. Или что… она подражает маленькой сводной сестричке? Тошнит от этого. Просто мерзость. И смотрит на него с такой ненавистью. А потом начались требования. Хочу это, хочу то, хочу сё. ХОЧУ. Он покупал ей всё, что она просила. Любую вещь. Она ни разу не попросила что-то только потому, что это было у её окружения, она всегда приказывала купить ей то, чего ни у кого не было. Да, выпрашивала.

«Чтобы со мной считались, купи мне, „Гуччи“».

«Диснейленд в Тибе — это для плебеев, отвези меня во Флориду».

Ему казалось, что она испытывает его, поэтому соглашался на всё. Ему казалось, что она молчаливо спрашивает его: «Ты ведь не убивал мою маму?»

Он был уверен, что она не догадывается ни о чём, и тем не менее…

«Это моя фантазия».

И каждый раз, как он дарил ей что-нибудь, она толстела ещё больше. Становилась ещё толще и противней.

Да и в Россию она приказала ему взять её с собой, туда, куда обычные люди не ездят. Там-то они и попали в переделку и её взяли в заложницы.

— Ну, наверное, хватит, — сказал Председатель. — Надо собственными руками положить этому конец.

Председатель остановил видео. Встал. Труп переговорщика лежал в углу комнаты, на этого жмурика он впервые толком посмотрел.

— Так-так, — сказал он. Довольно легкомысленно. — А сколько же мне лет исполнилось? Да-да, тридцать девять. Я ещё хоть куда. И не импотент. И что, вы хотите, чтобы я пошёл у вас на поводу?

Он толкнул дверь кабинета, вышел в коридор, подошёл к посыльному из числа своих людей. Он улыбался. После чего приказал:

— Соберёшь всех бойцов.

— Всех? — переспросил посыльный.

— Да. Мы уезжаем из Японии. Выступаем.

Может, в России основать группировку? Председатель рассмеялся, подумав о том, чтобы захватить Сибирь. Ха-ха-ха-ха. Он не заметил, как боль в желудке отпустила. Он вкратце сообщил молодым парням о ситуации, отдал распоряжения о том, что делать с трупом, велел найти кого-нибудь, использовать каких-нибудь бандитов, чтобы выиграть время.

Ему задали вопрос:

— Босс, а что будем делать потом?

— Что? Теперь главный клан против нас. Для начала подарим голову босса русской мафии чеченской группировке.

Председатель полетел в Приморский край России. Взяв с собой двадцать семь своих людей. В пересчёте на японские йены он потратил почти двадцать миллионов йен, чтобы открыть подпольный офис в одном из городов на Дальнем Востоке. Больше не надо было суетиться, чтобы найти отлучённых якудза. Потому что они и сами уже были готовыми кадрами для убийств. Отряд убийц, командированный из Японии. Используя информацию клиента, два дня спустя после прибытия в Сибирь они быстро убрали цель, местная милиция подтвердила, что это крупный мафиозный авторитет. Откат, необходимый для налаживания отношений с одной группировкой в милицейских структурах, в пятьсот тысяч йен. Расходы на то, чтобы замять последний инцидент, — двести тысяч йен. Также они нанесли визит вежливости чеченской мафии, преподнеся в подарок три миллиона йен (в американских долларах) и голову босса российской мафии. Ситуация оказалась более выигрышной, чем мог предположить Председатель. Потому что все киллеры, отправленные Председателем прежде, создали в этом регионе ситуацию странной войны. И российская сторона, и чеченская сторона ослабли как организации. Две большие группировки продолжали истреблять друг друга, а в образовавшуюся «пустошь» власти хлынули разнообразные преступные группировки со всей России. Теневое общество стало многонациональным.

Привезли героин, который выращивался на Корейском полуострове. В преступном мире стали говорить о том, что здесь теперь опорный пункт для сообщества русских корейцев, а разведывательная организация Северной Кореи состояла в связи с наркокругами. Из Китая ввозили кокаин и другие наркотики. А в Макао, Пекин, Шанхай отправляли русских проституток. Торговлей единолично правила Триада. В то время как среднеазиатская мафия СНГ пыталась с помощью более качественных наркотиков отхватить свою долю пирога. То и дело между группировками вспыхивали междоусобицы. Столкнувшись с подобным положением дел, Председатель хмурился: «Неужели причина в том, что я отправлял сюда киллеров?» Ведь проникновение восточно-азиатских преступных группировок сделало незаметным появление японских киллеров, которых присылал сюда Председатель. Они сыграли роль плаща-невидимки. К тому же пошли кривотолки, что убийство верхушки российской мафии, а также влиятельных чиновников японскими якудза связано с кодексом чести. Всем был известно, что в этом городе не так давно в ресторане отеля подверглись нападению и были убиты важные «торговые представители» из японской преступной группировки, приглашённой в качестве делового партнёра российской мафии.

Сразу же после этого якудза прекратила отношения с принимающей российской стороной. А потом в наступление перешли японские киллеры. Это было трактовано как жёсткий выпад, категоричный, не терпящий возражений. Ответ из чувства мести. Был сделан неверный вывод, что это и есть их кодекс чести. У десятка тысяч людей, состоящих в преступных группировках этого региона, «япошки» вызывали неприятие. Однако нельзя сказать, чтобы их совсем не понимали. Это напоминало «кровную месть» в стиле чеченцев. Поэтому чеченская мафия и вступила в альянс с японцами, когда человек по прозвищу Председатель появился у них с подарком в виде головы крупной шишки из вражеской группировки и суммы в три миллиона йен. Они быстро отреагировали на деньги и силу (зловещую силу, которой обладала японская якудза со своими киллерами). Однако Председатель не радовался собственным успехам. Он больше не смеялся. Ситуация играла им на руку именно потому, что кое-кто претворял в жизнь собственный план. Чеченская сторона нуждалась в финансах и поэтому отреагировала на деньги.

Всё это… всё это было продиктовано требованиями «клиента». Председатель принял решение: избавиться от этой зависимости. Он вложил семьсот тысяч йен, чтобы установить отношения с группировкой бывших афганцев. Благодаря этому он получил права свободного доступа на рынок краденого огнестрельного оружия из бывшего Советского Союза. Там можно было купить по выгодной цене даже противоракетный комплекс. За три дня все двадцать семь человек без исключения были профессионально экипированы. На каждого было потрачено примерно по шестьсот тысяч йен. Кроме этого, Председатель потратил миллион четыреста тысяч на собственное оружие, четыре миномёта и несколько ящиков патронов. Чеченская группировка бесплатно познакомила его с «отмывателем», чтобы он выяснил, откуда на счёт в подпольном японском банке приходит вознаграждение, переведённое клиентом за ликвидацию цели. С момента перевода последних денег не прошло ещё и дня, и осталось множество следов. «Отмывателю» объяснили, что его не ограничивают в затратах, а вознаграждение за успешную операцию составит примерно пять миллионов йен. Через два дня по требованию «отмывателя» был установлен контакт с маленькой преступной группой, специализирующейся на новых технологиях, а в качестве приветственной суммы затрачено триста тысяч йен. В России один за другим появлялись самые способные хакеры в мире.

Здесь было полно талантливых специалистов, которые в конце двадцатого века вошли в международный преступный мир. Были наняты особые компьютерщики, занимавшиеся мошенничеством в компьютерных сетях. Вознаграждение за полдня работы составило примерно Два миллиона йен. Этой ночью «отмывателю» выплатили последние семь с половиной миллионов, и наконец-то удалось выйти на след. След вёл к одному кабинету в бывшем здании горкома партии, а также к тайной сходке перед статуей Ленина, которую так и не демонтировали. Кроме того, задействовали четырёх бывших сотрудников КГБ и, с помощью вознаграждения от пятисот до шестисот тысяч йен, провернули последний этап по сбору информации.

«Всё это как в шпионских фильмах, точно, — говорил про себя Председатель. — Всё-таки надо доверять дела специалистам.

Я не отпущу хвост, который удалось схватить».

Для покупки военного грузовика с брезентовым верхом понадобилось около миллиона девятисот тысяч йен. Такой на чёрном рынке не приобретёшь. Он достался практически легальным образом, купленный одним частным предприятием. В него поместились все двадцать восемь человек из группировки якудза. Четыре человека в кабине водителя и двадцать четыре человека сзади в кузове. Все были одеты в меховые шубы, валенки, вооружены до зубов, будто отправлялись на настоящую войну. На рассвете они покинули город, направляясь на запад. За окном грузовика тянулись поля. Затем болота. Потом опять поля, свалка с брошенными машинами. Лишь пустые остовы, все запчасти уже разворованы. Затем показались дома. Какая-то деревушка. Здесь держали свиней. Дикие поля сменялись обработанными. Было неясно, что на них выращивают, одно поле следовало за другим. Дорога посыпана песком. Щедро, чтобы зимняя дорога не заледенела. В разные стороны от колёс, словно всполохи пламени, отлетал песок со снегом. Вновь появилась череда необработанных полей, через четыре часа пути впереди показалась дремучая тайга. Председатель знал: теперь уже недалеко. В его руках была карта. Карта, вставшая ему примерно в двенадцать миллионов йен, на которой от руки был помечен «город, которого нет на карте». Один из засекреченных, закрытых городов бывшего Советского Союза. Он там. Его «клиент» там. В этот момент Председатель почувствовал, что наконец-то готов усмехнуться. «Всё-таки дело надо поручать специалистам, а война — штука жёсткая», — подумал он. Над кронами деревьев показались силуэты каких-то построек. Это наблюдательные вышки. Не одна и не две. На расстоянии друг от друга стояли четыре вышки. На территории, окружённой бетонным забором. «Вот мы и на месте», — подумал Председатель. Он бросил взгляд на конечный пункт их пути. Впереди начинается мир, окружённый стеной. «Похоже на тюрягу», — подумал Председатель. Ассоциация с тюрьмой вызвала усмешку. «Сегодня день выхода из тюряги», — сказал он про себя. За сто метров от забора грузовик остановился. Из кузова вылез один из молодых якудза. В руках у него был миномёт. Уже заряженный высокомощными гранатами. Он нагнулся и установил его на земле. Не выставляя прицела для навесного огня, он выстрелил прямо по горизонтали. В дверь. В ворота, вход в этот «город, которого нет на карте». Стальные раздвижные ворота снесло разом. Мощью десяти ручных гранат.

Вслед за этим грузовик вновь тронулся с места. В атаку. Молодой парень с миномётом в руках тоже запрыгнул в грузовик. Они проехали несколько десятков метров. Асфальтированные дорожки чётко разделяли территорию этого «города, которого нет на карте». Однако асфальт местами просел. На дороге были ямы. В одну из них попало заднее колесо грузовика, и он резко остановился. Председатель и двадцать семь его людей, возбуждённые предстоящей стычкой, без какого-либо приказа выпрыгнули из грузовика один за другим. Двадцать восемь якудза держали в руках оружие, на которое потратили около трёх миллионов йен.

Затем они выстроились в цепь. Несколько человек, оставшихся возле грузовика, направили четыре миномёта во все стороны, угрожая «городу, которого нет на карте». Председатель не остался с ними. Он не остался, чтобы Управлять операцией из безопасного места под охраной молодых парней и миномётов. В руках он сжимал автомат Калашникова нового образца. Он и сам двигался в цепи со своими людьми. Что-то щёлкнуло в мозгу. «Ха, — подумал он. — Я сделал тебя!» С двух сторон его защищали два молодых парня, однако в душе ему казалось, что он действует в одиночку.

— Пятнадцать минут на выяснение ситуации! Уничтожить всех, кого найдём. Вперёд, не жалея никого! — приказал он.

Ярость в его душе достигла предела.

Не сдерживая её, он бежал между белыми зданиями. Однако пока они не могли перейти к реальным действиям. Потому что вокруг не было ни души. На первый взгляд этот «город, которого нет на карте» был заброшен. Нет, он и правда был заброшен. Здесь не было обычных жителей. Из жителей здесь были всего лишь… всего лишь…

В этот момент появились они.

Псы.

Появились псы, и всё было закончено за десять с небольшим минут. Это не входило в планы Председателя. Сначала Председатель услышал крики троих человек. Затем ещё семерых. Первые несколько минут было непонятно, что происходит. А псы не лаяли. Пятьдесят псов появились в одно мгновение, но ни один из них не лаял. Они были вооружены молчанием.

А затем они напали на людей. Без лая они сбивали их на лету. Они выстроились в команды. Два пса атаковали одного якудза, хватая за горло (у большинства жертв пальто были распахнуты на груди), выбивая из рук автоматы и пистолеты. Грузовик, охраняемый четырьмя миномётами, был атакован группой из шестерых прекрасно обученных псов. Они захватили его в одно мгновение. Он был защищён с четырёх сторон, но псы напали на скорости больше 65 километров в час, не оставив людям ни малейшего шанса. Два миномёта выстрелили, не прицеливаясь, одна мина упала на землю, другая попала в наблюдательную вышку и частично разрушила её. Верхушка вышки с треском отвалилась. Земля гудела. Это стало сигналом. Стрельба началась на разных участках «города, которого нет на карте». Кто-то из якудза стрелял наобум со страха, кто-то кричал: «Мы убьём вас! Всех убьём!» Был ли смысл угрожать псам на японском языке? Они не могли оценить этого. К тому же псы были приучены к грохоту выстрелов и даже не дрогнули. И всё же шквальным огнём убило одного пса. Затем ещё троих. Перед смертью псы лаяли. Лай вместо предсмертных слов. Оставшиеся в живых сорок шесть псов сообщили друг другу о смерти товарищей лаем, поняв, что пора переходить к следующему этапу. В этот момент Председатель впервые подумал: «Собаки?!!»

«Этот „город, которого нет на карте“, не безлюден, если здесь есть собаки», — впервые понял он. Постепенно он начал понимать происходящее. «Собаки нападают на моих ребят? На ребят моей группировки? Почему, почему, почему псы? Я ведь ищу „клиента“». К этому моменту псы приступили к зачистке. С самого начала они осознавали, что ЭТО НЕ ТРЕНИРОВКА, а когда погибли их товарищи, псов охватила ярость. Они пустились в погоню. Они догоняли одного, другого якудза в четырёхэтажном здании и убивали их на лестничных площадках. Сбрасывали их с крыши зданий. «ВЫ НИКУДА НЕ УБЕЖИТЕ! ЭТО НАШ ГОРОД! НАША ТЕРРИТОРИЯ! ЭТО „ГОРОД СМЕРТИ“!» Первый реальный бой не обошёлся без потерь. Пусть псы и были специально подготовлены для военных операций, но погибли ещё двое. А потом ещё один. И всё же якудза несли потери гораздо быстрее. Погиб двадцать второй, двадцать третий. Председатель чувствовал, что происходит. Ощущал беду глазами, ушами, спинным мозгом. Шестым чувством, от которого что-то трепетало в позвоночнике. «Чёртовы твари! Вы убиваете моих, моих, моих ребят!» Увидев приближающихся псов, он убивал их. С яростной жаждой к убийству он осмотрелся вокруг. «Идиоты!» — рявкнул он, стреляя в псов.

Два молодца, прикрывавшие Председателя с обеих сторон, были пока живы.

Их спасало предчувствие, трепетавшее в позвоночнике Председателя.

Но сейчас и они должны будут умереть.

Крупный пёс, выскочивший из слепой зоны, сначала вцепился в горло парня по правую руку Председателя и под прикрытием фонтана крови, катаясь по земле, нацелился на ноги парня слева. Он напал на него. Завалил. Катаясь, схватил за горло. Этот пёс не был кадровым военным. Он не был боевиком, просто здоровым стареющим псом. И сейчас от него исходила спокойная сила, с которой нельзя было не считаться. Пугающее спокойствие. Когда он появился перед Председателем, всё стало ясно. Он стоял прямо перед Председателем.

Он не прятался в мёртвой зоне.

Он лаял, раскрыв окровавленную пасть.

Гав! Гав!

В него выстрелили.

Председатель смотрел, как пёс падает на землю. Он опустил автомат Калашникова нового образца и не двигался с места. Он не сделал ни шага с места. И взгляда почти не отводил. Председатель впервые увидел жителя этого «города, которого нет на карте». Человека. На место смертельной битвы пришла девочка.

— Ты убил Белку, — сказала она.

По-японски.

— Привет, — сказал Председатель. — Ты не похудела даже после того, как стала заложницей.

— Ты убил Белку, — повторила его дочь.

Председатель назвал её по имени. Позвал её японским именем. Тем именем, которое он дал своей дочери. Тем, которым назвал её как отец. Ответа не последовало. Она с ненавистью ответила ему лишь взглядом. Председатель подумал, что такой же взгляд у неё был на видео.

— И что теперь? — спросил он. — Ты хочешь бежать? Но я тебе не позволю, — сказал он, не дожидаясь ответа. — Я хочу положить конец. — Председатель продолжил: — Покончить с тобой. Ты меня уже достала. Чёртова соплюха.

Он поднял ствол Калашникова.

Девочка, не отрывая от него взгляда ни на миг, что-то сказала в этот момент. Произнесла какую-то команду. Это была команда на русском языке. В то же мгновение выскочили тени. Из-за деревьев, стоявших на обочине дороги, с другой стороны здания, из окна на втором этаже появились псы. Семь псов. Пока ещё совсем молодые.

— Убейте, — сказала она по-русски. — А затем прикончите его.

Шестеро повисли на цели. Сначала отлетел автомат Калашникова. С глухим стуком ударился о землю. Будто распятая на кресте, цель раскинула руки и ноги в разные стороны (они вцепились в валенки, в голые руки, в воротник пальто). При этом он продолжал стоять. И тут один пёс — номер сорок седьмой — стремительно ринулся вперёд. На скорости шестьдесят два километра. Он прыгнул. Обнажил клыки и впился в мягкое горло. Подбил противника. Убил. Прикончил.

Конец.

Председатель упал в фонтане крови. Мужчина, председатель, отец.

Его дочь стояла рядом.

Там стояла девочка, а возле её ног собралось семеро псов, которые уже отцепились от цели.

Несколько минут она не шевелилась.

Ни псы, ни девочка даже не шелохнулись.

А затем она обернулась.

Она почувствовала, что кто-то стоит у неё за спиной.

Там стоял старик.

Она сказала ему лишь одну фразу. По-японски:

— Дед, я сейчас отвоевала себе имя Стрелка.

Её голос дрожал. А глаза были наполнены слезами.

С 1963 ПО 1989 ГОД

Псы, псы, где же вы теперь?

Повсюду. Вас разбросала судьба. Вы бесконечно плодитесь. Кто-то из вас производит потомство, кто-то нет. Род продолжается, прерывается, сложно переплетается. Вы рождаетесь… один за другим и умираете один за другим.

Вы не живёте вечно. Однако ваша ветвь жива.

Ветвь, берущая начало в западной части Алеутских островов, до сих пор продолжается.

Повсюду на этой земле.

Вы не вымираете.

Однако судьба играет вами. Потому что это двадцатый век. Потому что это век войн. Потому что это век боевых псов.

В двадцатом веке произошли две великие войны. Весь мир стал шахматной доской для этих событий. В первой половине двадцатого века. А во второй половине завязались две войны, похожие друг на друга. Две локальные войны. И обе они возникли в результате противостояния в холодной войне, и обе они произошли на территории Азии. В одной проливали кровь американские солдаты, в другой — солдаты Советского Союза. Первая стала локальной войной в Юго-Восточной Азии, вторая — в Средней Азии.

Одна на полуострове Индокитай, другая в Афганистане.

И та и другая тянулись десятилетие.

Америка отправила туда свои наземные войска 8 марта 1965 года и воевала во Вьетнаме до 1975 года.

Сухопутные войска Советского Союза пересекли государственную границу 25 февраля 1979 года. Война в Афганистане длилась до 1989 года.

Война во Вьетнаме и война в Афганистане. Две трясины, в которых погрязли США и Советский Союз. Обе они родились в результате противостояния в холодной войне, обе начались с военного вмешательства и продолжались десятилетие. Они были схожи. Псы, псы, вы стали игрушкой в этих двух войнах-трясинах. На вас, на ваш род повлияли не только Америка и Советский Союз. Вашу ветвь не подрезали, не прививали, не берегли её.

Ещё был Китай.

Третий игрок в этой игре — Красный Китай.

1963 год.

Мао Цзэдун ненавидел Хрущёва.

В 1963 году все боевые псы из отряда Народно-освободительной армии — потомки Джубели. Этот отряд не закреплён за конкретной воинской частью, он является основной силой пехотных войск, используемых в военных операциях, то есть принадлежит действующей армии, для которой важна мобильность.

В 1963 году Америка ещё продолжает пребывать в заблуждении. Она по-прежнему «красит землю собственной краской». Две идеологии с помощью военной силы усердно раскрашивают землю в собственные цвета. Это своего рода географический спор. Не стоит и говорить, что страны соцлагеря используют красный цвет. Это понятно. В этом не ошибается даже Америка. Однако… однако Америка совершено не понимает (или же игнорирует, предпочитая узко смотреть на вещи), что этот красный цвет не является однородным. Пусть даже используются совершенно иные оттенки, красный цвет остаётся красным, безапелляционно говорит Америка и на этом основании принимает политические решения.

1963 год. На самом деле красный цвет Советского Союза и Китая отличается и по яркости, и по оттенку. А восприятие их одинаковыми оказывается фатальным.

Однако Америка продолжает настаивать на своём фатальном заблуждении.

Откуда взялась эта категоричная позиция? Начало было положено в феврале 1950 года.

Был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Китайской Народной Республикой. Америка считала Красный Китай искусственным спутником Советов и впоследствии не изменила своих взглядов. Из-за антикоммунистических убеждений Америка продолжала относиться к Тайваню во главе с Чан Кайши (правительство Гоминьдана и Китайская Республика) как к единственному законному китайскому государству. Однако Договор о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР был подписан Мао Цзэдуном и Сталиным. Мао Цзэдун доверял Сталину. А не его преемнику Хрущёву. Не Хрущёву, который в 1956 году на XX съезде партии разоблачил культ личности Сталина.

В этом проявлялась динамика противостояния между СССР и Китаем. Америка не замечала того факта, что всё дело в личных взаимоотношениях Мао Цзэдуна и Хрущёва. А Мао Цзэдун ненавидел Хрущёва.

Хрущёв остерегался Мао Цзэдуна. Больше между ними ничего не было, но и из-за этого изменилась история. Изменился двадцатый век. Изменилась судьба псов.

Америка по-прежнему не видела полной картины. А ведь в 1963 году Китай уже не был младшим братом Советского Союза.

Если бы Америка бросила взгляд на собак, то поняла бы это. Собаки. Отряд боевых псов Народно-освободительной армии. Если бы Америка обратила на них внимание, то обнаружила бы одно из доказательств того, что Китай и СССР постепенно отдаляются друг от друга.

Это было очевидно.

Прежде всего, война в Корее. Китай отправил туда армию «народных добровольцев». Это произошло в октябре 1950 года, через восемь месяцев после заключения Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи между СССР и КНР. Китай принимал военную помощь Советского Союза, однако экипировка китайской армии была слабой, в первой половине предыдущего года армия ООН (по большей части состоящая из американских солдат) в Четвёртой и Пятой военных операциях подавила Китай. Сила войск ООН опиралась на современное оружие, на современные технологии. Прежде китайская армия использовала тактику «людской лавины»; будучи изначально армией для ведения партизанских войн, она столкнулась с тем, что не может функционировать как «войска национальной обороны». Это стало ясно, когда на Корейский полуостров было отправлено в общей сложности пять миллионов человек. В июле 1953 года было заключено перемирие. Естественно, что Китай решил воспользоваться этим моментом, чтобы модернизировать собственную армию.

Псы?

Три пленных пса были включены в состав Народно-освободительной армии Китая. Сука Джубели, кобель Ньюс-Ньюс (с официальной кличкой Ивенчур) и Орк. Изначально это были псы американского происхождения, но теперь они стали китайскими собаками. Все они являлись чистокровными немецкими овчарками. Когда Мао Цзэдун провозгласил создание Китайской Народной Республики, в армии ещё не было отряда боевых псов. Однако на основании опыта, полученного в Корейской войне, необходимость такого отряда стала восприниматься как часть «модернизации». Войны двадцатого века. Войны века войн. Их символом стали современные боевые псы.

Псы на передовой.

Отряд был сформирован при следующих обстоятельствах. Суперэлитные псы, вспомогательные кадры американской армии, заброшенной на передовую в войне на Корейском полуострове, оказались военнопленными, а сразу же после войны получили китайское гражданство. Они приняли участие в зарождении первого подобного отряда в истории Народно-освободительной армии Китая. Все три пса: Джубели, Ньюс-Ньюс (официально Ивенчур) и Орк. Изначально в отряде было тридцать две собаки. Однако в 1953 году Китай ещё был под протекторатом Советского Союза. Поэтому при формировании подобного отряда Китай в большой степени опирался на опыт Советской армии. За основу была выбрана порода русская лайка. Следует отметить, что собаки в Советской армии появились ещё в двадцатых годах двадцатого века. К моменту формирования Советского Союза армия уже обладала боевыми собаками. К началу военных действий в Великой Отечественной войне (Второй мировой войне) против нацистской Германии, которая началась в воскресенье, 22 июня 1941 года, было подготовлено десять тысяч боевых собак. Именно поэтому Китай взял Советскую армию за образец. Связавшись с центральным питомником в Москве, они взяли себе двадцать девять собак породы лайка. Это было проведено в рамках военной помощи.

Символизируя «медовый месяц» в отношениях Китая и Советского Союза, в отряде боевых псов сначала было двадцать девять русских лаек и три немецкие овчарки; таким образом, отряд был сформирован с явной оглядкой на Восток. Или же с учётом русской истории. Это же относилось и к планам на будущее. Выдрессированные по высоким стандартам, все три пса — Джубели, Ньюс-Ньюс (Ивенчур) и Орк — снискали к себе отношение, как к бесценному сокровищу, они были «самыми современными боевыми псами», однако из планов по воспроизведению потомства их исключили.

И что же в результате стало с псами?

Два кобеля были кастрированы зимой 1953 года. Суку тщательно охраняли от кобелей отряда.

Джубели, речь идёт о тебе.

Возможность к воспроизведению потомства оставалась только у тебя. Ты хотела спариться. Но случки были запрещены. Под конец тебя даже стали бить. Кто же допустит случку с псиной янки?

Это продолжалось до 1956 года. В Советском Союзе в феврале этого года проходил Двадцатый съезд Компартии. Хрущёв, который являлся Первым секретарём ЦК КПСС, подготовил секретный доклад «О культе личности Сталина и его последствиях». Этот доклад стал бомбой. Никаких предварительных совещаний с другими коммунистическими странами проведено не было. То есть Китай проигнорировали. Вскоре содержание доклада стало общеизвестно, Мао Цзэдун был шокирован. «Выходит, всё, что делал Сталин, — это чёрный авторитаризм?

После такого утверждения что же делать нам, Китаю, который стремился создать своё идеальное государство по примеру „Советского Союза Сталина“?

Эй, Хрущёв? Эй… Никита… Никита Сергеевич!

А вдруг и мой народ обвинит меня, своего вождя Мао, в культе личности? Ты возьмёшь на себя за это ответственность?»

В 1956 году эмоциональное противостояние между Мао Цзэдуном и Хрущёвым дало ростки. Разногласия между Китаем и Советским Союзом отразились на военной стратегии китайской стороны по разработке ядерного оружия, а также в вопросе по разведению собак. Джубели, речь о тебе. Наконец запрет был снят. Летом этого года было приказано снять запрет на случки. Приняли решение: не ориентироваться больше на Восток при формировании отряда боевых псов в Народно-освободительной армии и будущих планах разведения.

Был снят запрет на овчарок.

Затем были приобретены двадцать два молодых кобеля, и ты, единственная сука, стала принимать ухаживания от чистокровных немецких овчарок. На территории, где был дислоцирован отряд. Было принято решение: внести свежую кровь в ветвь американской элиты.

Джубели, в тебе жило страстное желание.

Кто ты? Помнишь ли? Например, своих единоутробных братьев и сестёр. Одну из них звали Шумер. Вы расстались с нею через шесть месяцев после рождения. Шумер не смогла стать бойцом и за свои безупречные внешние данные вступила в мир собачьих выставок. Она осталась в Америке.

Породив множество щенков, в конце концов она отдалась во власть удивительной судьбе. Она стала выкармливать собственной грудью семерых чужих щенков. А ты?

— Я?

— Ты оказалась на противоположной стороне Тихого океана. От плана по воспроизведению потомства тебя отлучили. Ты хотела случаться с кобелями, но тебе не разрешали. Ты хотела рожать щенков, но тебе не разрешали. Ты понимаешь? Ты мучилась от желания. Ты — Джубели.

— Я

— Да.

— Гав, гав! — лаешь ты в ответ.

1956 год ты не беременеешь. Весной 1957 года у тебя прекращаются течки. Тебя начали кормить специальной пищей для стареющих собак. Твоя шерсть вновь заблестела, как в молодости. Однако ты так и не смогла понести. Для того чтобы стимулировать течку, тебе давали снадобья из народной медицины. Даже человеческое грудное молоко. Расцветай! Расцветай! Однако к лету 1957 года у тебя так и не появилось симптомов беременности. Затем пришла осень. Ноябрь. В начале ноября что-то произошло. Ты посмотрела в небо. Не понимая, в чём дело, ты почувствовала какой-то импульс. «КТО-ТО СМОТРИТ СВЕРХУ НА МЕНЯ. ЭТО СОБАКА. ЭТО ВЗГЛЯД СОБАКИ». И ты посмотрела на небо.

Тебе показалось, что ты видишь мчащуюся по небу звезду.

А затем ты ощутила страстное желание. Твои репродуктивные способности пробудились на сто процентов. Взорвались. Джубели, в 1958 году ты дважды родила. В общей сложности пятнадцать щенков.

И в 1959 году ты родила дважды. Всего двенадцать щенков. Затем в 1960 году произошли твои последние роды (в очень преклонном возрасте). Ты родила четырёх щенков. А в то же самое время на севере материка (тоже на территории коммунистического лагеря, территории Советского Союза) полуволк-полупёс по кличке Анубис, невзирая на свой преклонный возраст, продолжал возбуждаться, крыть сук и сеять в них своё семя. Так и ты, невзирая на возраст в общей сложности дала жизнь тридцати одному щенку.

Зимой 1958 года первые щенки уже произвели на свет следующее поколение.

Весной 1959 года второе поколение произвело на свет третье поколение.

Осенью 1959 года третье поколение приступило к воспроизводству потомства. Твоя ветвь разрасталась. Было подтверждено, что именно твоя кровь соответствует «современным требованиям», и суки, и кобели из твоего потомства были востребованы для воспроизведения следующего поколения. В 1963 году все собаки отряда были овчарками, происходившими от тебя. Восемьсот одна собака.

А что же происходило с Китаем Мао Цзэдуна?

Чтобы объяснить это, придётся коснуться проблемы ядерного оружия. Было принято решение, что стратегическим шагом Китая должно стать обладание ядерным оружием. Это была естественная позиция третьего игрока. Была Америка, был Советский Союз и был Красный Китай. В 1958 году произошёл символический эпизод. Второй кризис в Тайваньском проливе. В августе того года Китай под руководством Мао Цзэдуна развернул широкомасштабную артиллерийскую операцию на тайваньских островах Мацзу и Цзиньмень. Остров Цзиньмень находился в провинции Фуцзянь, в открытом море рядом с островом Сямынь, где располагались регулярные войска Гоминьдана. Иными словами, отправная точка Чан Кайши для продвижения военных сил на континент. И, кроме того, именно правительство Гоминьдана, боевые силы Чан Кайши, тайваньская Китайская Республика были признаны Штатами как китайское государство. Америка не могла не ответить на такой выпад. К тому же со стороны Красного Китая, Мао Цзэдуна. Если Красный Китай будет расширяться, то на раскраске Азии расплывётся коммунистическое красное пятно. Бдительность! Нужно быть осторожными с Мао Цзэдуном! Грянул кризис. С лета по осень того года Америка изучала возможность применения ядерного оружия. В то же самое время, на случай использования ядерного оружия на всей территории Тихого океана, американские войска были специально экипированы. На базах Гуама, Окинавы, Тайваня были построены надёжные военные сооружения. С их помощью мы дадим отпор Китаю Мао Цзэдуна! Америка, которая упрощала ситуацию, сводя её к схеме «коммунизм против демократии», действовала из соображения «если делать, то сейчас». С другой стороны, Мао Цзэдун трактовал ситуацию схематически, а именно «наш социализм против американского империализма».

Таковы были взаимоотношения между Америкой и Китаем.

В результате реального столкновения удалось избежать. Однако из этой слишком опасной «ядерной угрозы» Мао Цзэдун извлёк урок. Против ядерного оружия есть только ядерное оружие. Для того чтобы противостоять угрозе Америки, нет другого выхода. И это не всё. В прежние времена советского протектората Китай был надёжно защищён «ядерным зонтом» Советского Союза как младший брат. А что теперь?

«От них теперь никакого толка», — думал Мао Цзэдун.

«Хрущёв, — думал Мао Цзэдун. — Эй, Никита… твоё ядерное оружие теперь угрожает нам с тыла!»

Ну а Хрущёв в это время думал: «Что же за дикую гонку ты устроил, Мао? Что ты будешь делать, если разразится ядерная война? Ну и дела… Мы же со своей стороны подчёркиваем „путь советско-американского сотрудничества“, уничтожая в зародыше саму вероятность развязывания мировой войны, а вы — настоящие идиоты».

Хрущёв не произнёс этого публично, но подумал. Лучше, если миром будем править мы и Америка.

Однако своими действиями он продемонстрировал, насколько он настороженно относится к Мао Цзэдуну. На самом деле вопрос о разработке ядерного оружия в Китае был решён в 1965 году. Для поддержки Советским Союзом союзного государства в создании атомной бомбы в 1957 году был подписан Новый договор по оборонным технологиям. Однако в результате второго кризиса в Тайваньском проливе 1958 года Хрущёв стал опасаться ядерного курса, проводимого Мао Цзэдуном. «Ведь он и правда рванёт! Плохи дела». В 1959 году Хрущёв аннулировал Новый договор по оборонным технологиям. Вслед за этим в 1960 году из Китая были отозваны все советские специалисты-атомщики.

Поддержка по развитию атомного оружия была прервана всесторонне, и Хрущёв решился пойти на раскол с Китаем.

«Извини, Мао».

После этого в 1963 году произошёл судьбоносный эпизод. В Москве между тремя ядерными державами[12] был подписан Договор о частичном запрещении испытаний ядерного оружия.[13] Этот шаг должен был сообщить всему миру о том, что каждая из трёх держав является монополистом в использовании ядерного оружия. Это вывело из себя Мао Цзэдуна. Реакция Китая на этот договор была выражена в ноте протеста СССР против его подписания от 31 июля.

1964 год.

Китай переполняла двойная радость. Во-первых, 14 октября был смещён с поста Хрущёв. Мао Цзэдун ликовал: «Вот видишь, Никита!» Во-вторых, всего два дня спустя, 16 октября, Китай преуспел в первом испытании атомной бомбы. Мао Цзэдун злорадствовал: «Мы сделали это собственными силами, а тебе так и надо!»

Теперь Китай — великая держава.

После того как прервались напряжённые отношения между Мао Цзэдуном и Хрущёвым, историей стал двигать новый альянс. Личные отношения между Мао Цзэдуном и Хо Ши Мином. Хорошие отношения. Вьетнам Хо Ши Мина, то есть Демократическая Республика Вьетнам, в Первой индокитайской войне против бывших французских колонизаторов получил поддержку только со стороны Мао Цзэдуна. Красный Китай громко кричал: «Долой колонизаторов!» — и безвозмездно передал вьетнамской армии сто шестьдесят тысяч единиц вооружения. Китай обучил пятнадцать тысяч вьетнамских профессионалов исключительно для ведения партизанских сражений. И много чего другого. Хо Ши Мин всю жизнь помнил, кому он обязан, и уважал Мао Цзэдуна.

Естественно, что хорошие личные отношения между двумя лидерами отразились на китайско-вьетнамских отношениях, что в свою очередь повлекло изменение в американо-китайских и китайско-советских отношениях.

И что же дальше?

Грянула неразбериха войны во Вьетнаме (Вторая индо-китайская война).

Да, наконец-то развернулась война во Вьетнаме. Та самая. Локальная война на Индокитайском полуострове, в которой, как в трясине, погрязли США. В 1964 году американским президентом уже был не Джон Фицджеральд Кеннеди. Отстранение Хрущёва ещё было впереди, а за год до него, 22 ноября, в Далласе, штат Техас, Кеннеди был убит. Ушёл со сцены. Кеннеди не был уверен в необходимости «развязывания войны», но позиция его преемника Линдона Джонсона была другой. Прежде тридцать седьмой вице-президент США, а ныне действующий тридцать шестой президент Линдон Бэйнс Джонсон. 2 августа того года произошёл Тонкинский инцидент. Американский эсминец был атакован армией Северного Вьетнама (вьетнамской армией Хо Ши Мина, то есть армией коммунистического государства Демократическая Республика Вьетнам), и в ответ на это Америка нанесла ответный удар. Однако Тонкинский инцидент оказался инсценировкой, спровоцированной США. 1965 год. 7 февраля этого года начался обстрел Северного Вьетнама. Вьетнам Хо Ши Мина подвергся бомбардировкам, и цели её сдвигалась всё севернее и севернее.

И что же дальше?

Китай Мао Цзэдуна, разумеется, охватили подозрения. Куда на самом деле целятся американцы?

Куда?

Ведь к северу от территории Вьетнама расположен Китай.

Мао Цзэдун сделал вывод, что объектом нападения США должен стать Китай. Он почувствовал, что Америка опять пытается накинуть на него сеть. Хо Ши Мин отправил сигнал SOS. 22 марта Национальный фронт освобождения Южного Вьетнама (известный также под названием «вьетнамские коммунисты», или Вьетконг) объявил: «Мы готовы принять помощь от наших друзей со всего мира».

Другом Хо Ши Мина был Мао Цзэдун.

Китай принял решение о программе поддержки Вьетнама в борьбе против США. Китай решил: «Мы предотвратим захватническую войну американского империализма и окажем помощь Северному Вьетнаму». 8 марта Америка высадила в южновьетнамском Дананге триста пятьдесят морских пехотинцев, которые вступили в бой. Америка пошла на прямую интервенцию. «Осторожно! — кричал Пекин. — Надо быть осторожными с США! Есть вероятность, что это война перекинется и на нашу территорию!

И поэтому силы Народно-освободительной армии должны быть переброшены туда!»

Так и произошло. 9 июня 1965 года множество китайских отрядов Мао Цзэдуна пересекли государственную границу. Они перешли через погранзаставу «Перевал Дружбы» и вошли на территорию Вьетнама Хо Ши Мина на Индокитайском полуострове. Это были отборные силы Народно-освободительной армии, выступившие после двух месяцев специальных тренировок.

Отправка китайского подкрепления во Вьетнам держалась в строжайшей тайне. Однако уже во второй половине 1965 года более десяти тысяч человек были заброшены на Индокитайский полуостров в рамках программы по поддержке Вьетнама в борьбе с США.

Туда же отправили и собак. Семьдесят пять боевых псов. Исключительно современные войска, потомки Джубели, пересекли китайско-вьетнамскую границу.

На юг, на юг!

Заметили ли американцы этот маневр?

Разумеется, общие выводы были сделаны. Ведь Америка являлась главой западного блока, обладающей лучшей в мире разведывательной сетью. Однако Америка молчала. Зная о тайном «участии в военных событиях» Мао Цзэдуна, правительство Джонсона хранило эту информацию под грифом строжайшей секретности. Американцы были в замешательстве.

Неужели Китай намерен превратить нашу локальную войну в мировую? Они знали, что у Москвы совершенно иные намерения. Тогда что же это было, ловушка? Ведь Вашингтон по-прежнему считал, что красные в Советском Союзе и красные в Китае выступают заодно, и поэтому был в недоумении. На тот момент было решено сохранять информацию в строжайшей тайне. Пока обе стороны не откроются друг другу, не будет развязана война против Китая.

Вашингтон принял решение избегать непосредственного столкновения.

Индокитайский полуостров был разделён на Северный и Южный. Эта линия проходила по 17-й параллели. По Женевскому соглашению в конце Первой индокитайской войны 1954 года здесь была создана демилитаризованная зона, сокращённо ДМЗ. В 1967 году местом ожесточённых боёв между американской армией и армией Северного Вьетнама и Вьетконга стала провинция Южного Вьетнама — Куангчи.

Столкновение между Америкой и Китаем, которого пытались избежать, произошло как раз в Куангчи летом того года.

Однако этот инцидент развернулся не между людьми.

В нём участвовали вы.

Он произошёл между вами. Между псами.

Один из них выступил с американской стороны. С Большой земли США. Его звали DED. В ноябре 1963 года погиб Джон Ф. Кеннеди, JFK. Затем в марте 1968 года, сообщив в президентском обращении к народу о своём решении не баллотироваться на следующих президентских выборах, ушёл со сцены президент Линдон Б. Джонсон, LBD. И теперь DED. Этот пёс появился на передовой Индокитайского полуострова летом 1967 года и ушёл летом 1968 года.

Был JFK, затем был LBD, а затем — DED. В духе истории собак.

Это был ты.

— Я?

— Да.

— Гав, гав!..

DED лаял. В июне 1967 года. Ты уже пересёк Тихий океан. Однако пока ты был не во Вьетнаме. Ты находился на Окинаве, тебя только что разлучили с сестрой. Поэтому ты лаял. Вы оба прошли экзамен на базе морской пехоты Кэмп-Пендлтон в штате Калифорния, после чего вас привезли сюда.

Последовала специальная шестинедельная тренировка. Вы не были единоутробными братом и сестрой. Однако у вас был общий отец. Разница в возрасте — год и четыре месяца. Вашим предком в седьмом колене по отцовской линии являлся Бэд Ньюс. А в пятом колене вашими прапрапращурами — хоть и не прямыми дедами и бабками — были Джубели, Шумер и Госпел.

Какая же тренировка ждала вас на Окинаве? Используя схожие с Индокитайским полуостровом климатические условия, вам прививали специальные навыки для сражений с Вьетконгом. Прежде всего было необходимо привыкнуть к неприятному жаркому и влажному воздуху, как в джунглях. Затем нужно было выработать навыки по поиску тоннелей. Ведь неуловимые партизаны-коммунисты прятались в разветвлённой сети подземных тоннелей. Нужно было отточить чутьё в поисках заминированных полей. Нужно было заранее предугадывать засаду и быть готовым к неожиданным атакам.

Для этого потребовалось шесть недель. Чтобы превратить элиту американских боевых собак в профессионалов Вьетнамской войны.

Им давали специализацию.

Кроме DED и его сёстры из Штатов было привезено ещё десять собак, ещё сорок шесть прибыли с американской военной базы на Филиппинах, а также двадцать девять — с американской базы в Корее. В общей сложности в тренировке приняло участие восемьдесят семь псов, но, к сожалению, семнадцать из них не удалось превратить в профессионалов, В их числе оказалась и сестра DED. Поэтому ты, DED, и лаял. Тебя отправляли на полуостров Индокитай, а твою сестру возвращали на остров Оаху на Гавайях.

Вы больше не встретитесь. Предчувствуя, что вы больше не сможете играть вместе, ты лаял.

Сестру, которая, не сдав экзамена, была определена в охрану военных сооружений на острове Оаху (и всё же для роли сторожевой собаки на таком объекте надо было обладать высокими способностями), звали Гуд Найт. Чуть позже эта собака исполнит сложную роль в вашей истории. Однако сейчас речь идёт о другом псе.

Речь о тебе, DED.

— ОБО МНЕ?

— Да.

Подумаем о твоём происхождении. Кличка DED происходила от выражения «dog-eat-dog», что означает «яростный, неконтролируемый, ожесточённо вгрызающийся в плоть и кровь». DED? Когда один пёс пожирает другого пса — это своего рода извращение, однако не так всё оказалось просто. Эта кличка определила твою судьбу.

Ты и правда вгрызёшься в плоть других собак.

Очень скоро.

Это предначертано тебе судьбой.

— МОЕЙ?

— Да.

— Гав, гав!

Ты лаял, а через семь дней началась подготовка к отправке. Июнь 1967 года. Семьдесят псов, подготовленных к сражению с Вьетконгом, прибыли в Индокитай с Окинавы. Их распределили. В самый южный, 4-й военный округ не отправили никого. В 3-й военный округ отправили сорок четыре собаки. В западную провинцию Тэнинь на границе с Камбоджей была распределена половина оставшихся псов. Во 2-й военный округ — четверо. В самый северный, 1-й военный округ отправили всех остальных. То есть двадцать два пса. Среди них в провинцию Куангнгай восемь, в провинцию Тхыатхьен-Хюэ четырёх и в самую северную провинцию Куангчи десять псов. Включая DED.

Десятерых собак посадили на транспортный вертолёт.

Они с неба смотрели на зону посадки, прорубленную в джунглях.

Северная граница провинции Куангчи проходит по семнадцатой параллели. Как раз по демаркационной зоне. Этим летом там шли ожесточённые бои. Двенадцать месяцев назад генеральный штаб американской армии дал разрешение на бомбёжку демаркационной зоны. Разумеется, не было сделано никакого официального заявления. Девиз на государственной и военной границе был всего один: «Не дать прорваться коммунистам!» Семь месяцев назад открыли ответный огонь по ту сторону от ДМЗ. Это была агрессия. Пять месяцев назад было разрешено использование артиллерийского огня. Это была… очевидная агрессия. И, несмотря на это, эффекта не было. Три месяца назад началось строительство инженерного оборонительного барьера. Чтобы отгородить военную границу с Южным Вьетнамом. Использовав невероятное количество людей, начали сооружение так называемой Линии Макнамары, включавшей в себя оцепление колючей проволокой, минные поля, наблюдательные вышки, прожектора. Все материалы подвозились на тяжёлых транспортных вертолётах «СН-54», так называемых «летающих кранах».

Препятствовал ли этот барьер инфильтрации?

Совершенно не препятствовал.

Несмотря на это строительство, враг проскальзывал через Линию Макнамары и зачастую появлялся в тылу американской армии. Там он сколько угодно мог нападать на базы морской пехоты и разрушать строящуюся Линию Макнамары.

Как им это удавалось?

Ответ скрывался под землёй. Та самая пресловутая сеть тоннелей. В марте 1965 года Вьетнам начал подготовку к активному вооружённому сопротивлению, в больших городах все важные учреждения перемещались под землю. Повсюду были вырыты подземные тоннели и бомбоубежища, их продолжали рыть и дальше. Разумеется, не обошли и ДМЗ. Под землёй по семнадцатой параллели рыли очень сложные проходы уже больше двух лет.

Кроме того, армия Северного Вьетнама под покровом ночи засылала через ДМЗ на территорию Южного Вьетнама специальных агентов, обладавших нечеловеческими способностями.

Это были собаки.

Это были китайские собаки из секретных отрядов, с ошейников которых были стёрты отличительные знаки Народно-освободительной армии.

И они уже хорошо проявили себя. Специальные отряды американской пехоты по борьбе с партизанами, «зелёными беретами», тайно проникли на территорию Лаоса и сформировали там гражданские группы обороны,[14] охранявшие ДМЗ с запада, однако вплоть до лета 1967 года этому плану противостояли собаки. «Красные псы атакуют Америку!» С лаем они дрались в горах с гражданскими группами обороны.

Этим летом число «красных псов» сократилось до двадцати (из которых одиннадцать дислоцировалось в районе семнадцатой параллели), однако это были самые сильные помощники Северного Вьетнама.

Это был знак дружбы между Хо Ши Мином и Мао Цзэдуном.

Вот что происходило в демаркационной зоне, вот что происходило в граничащей с нею провинции Куангчи. Вот что происходило в самой северной части 1-го военного округа в Южном Вьетнаме. На земле и под землёй шла наступательно-оборонительная война.

Американские войска пытались построить Линию Макнамары, а войска Северного Вьетнама разрушали её. Разумеется, и на юге, и на западе, и на востоке провинции было полно солдат Вьетконга, разворачивалась война на истощение. Для американских войск, развязавших войну на территории буддистов, это был настоящий ад. Ты дислоцировался в этом же районе. DED, тебе был отдан приказ. Конечная цель — истребление коммунистов. Первый шаг для этого — преследование коммунистов. Вот что тебе приказали. Тебе и девяти другим псам. Специально обученной элите. Как только вы находите вьетконговцев или штурмовиков из отрядов Северного Вьетнама, не нападайте на них сразу же, а преследуйте, соблюдая дистанцию. Если понять, откуда они вылезают, то можно будет подавить беспорядки. Ведь именно ради этого вы прошли специальную тренировку на Окинаве, так ведь?

— ДА.

— Тогда продемонстрируйте свои силы.

— Гав, гав!

Они уже привыкли к географическим особенностям этого места. К местности в тропическом поясе, к климату. DED, по тебе и твоим товарищам стреляли. Однако что это за взрывы, что за запах, что за пожары, это что, шоу?

Вы сорвались с места. Все десять псов. Откуда-то издалека донёсся чуть ощутимый запах слезоточивого газа.

У самых ушей оглушающий шум. Над головой выстрелы пушек и миномётов. Строчили пулемёты. Проводили зачистку местности пулемётным огнём. Шрапнель. Пролетающие вертолёты. Жуткая вонь. Обнаружены спрятавшиеся коммунисты. Вы в пятидесяти метрах от них. В ста метрах. Однако не теряете их из виду. Преследуете. Старательно преследуете. Десять собак разбегаются в разные стороны, и каждая из них обнаруживает замаскированные входы в подземные тоннели.

Настоящие ли они?

Вы засовываете внутрь головы.

С этого момента ситуация развивалась одновременно в нескольких точках. DED, позади тебя и трёх твоих товарищей вдруг появились четыре пса. На них не было ошейников и каких-либо опознавательных знаков. Но это не были бродячие псы. Это были псы, чью воинскую принадлежность скрывали, псы с богатым опытом боёв в джунглях Индокитая, «красные псы». На каждого из вас пришлось по одному врагу. Они атаковали вас.

Вас загнали в угол.

Вы были профессионалами по борьбе с Вьетконгом, но не были бойцовыми собаками. Вы знали, что делать с врагами-людьми и минными полями, однако, когда на вас напал дикий зверь, это застало вас врасплох. К тому же это были не просто дикие звери. Современное оружие, порождённое двадцатым веком. Они из того же рода, что и вы. Собаки из отряда хищных, семейства псовых.

Они загнали тебя под землю.

И других трёх тоже.

Офицер армии Северного Вьетнама держал в руках бинокль. У его ног было два «красных пса». Они ждали. Он отвёл взгляд от линз бинокля и сделал знак псам. Отдал им команду: «Завлечь на четвёртый уровень, или в „Ловушку тигра“!» Два пса сорвались с места и быстро скрылись под землёй через замаскированный лаз.

Вот что стало с остальными шестью. Половина была заколота бамбуковыми пиками сторожевыми, поджидавшими около внутреннего входа подземного туннеля, и испустила дух на месте. Мёртвые тела провалились под землю.

Они исчезли так же мгновенно, как партизаны Вьетконга. Из троих оставшихся один пёс также был заколот бамбуковой пикой, однако не умер на месте, вернее, не смог умереть сразу же и только выл. Он кашлял кровью. К каждой собаке был приставлен американский солдат. Двое из них впали в панику. Кто-то из их подопечных всего в нескольких десятках метров от них (они же наблюдали за ними в бинокли) мгновенно исчез под землёй, кто-то вдруг начал извиваться от боли и кашлять. Они подумали: «Там логово вьетконговцев!»

И запросили поддержку с воздуха.

Осталось двое псов.

«НАВЕРНЯКА ЭТО ЛОВУШКА ВЬЕТКОНГА», — решили они и остановились. Для того чтобы передать полученную информацию своим солдатам, они улеглись на землю. Затем прислушались. И услышали. За их товарищами погоня. Их товарищи под землёй. «ТАМ ПОД ЗЕМЛЁЙ? ПОЧЕМУ? ПОЧЕМУ?»

Кто-то преследовал их.

В этот момент началась бомбардировка. Довольно близко упали одна за другой четыре бомбы. Это не имело никакой связи с операцией преследования коммунистов, проводимой десятью псами. Однако обстрел вызвал мгновенную реакцию. Два пса, словно сговорившись, прыгнули в обнаруженный тоннель.

Появился истребитель. Он летел на очень малой высоте и сбрасывал бомбы. Из-под крыльев вылетали ракеты «воздух-земля». Истребители, выполнявшие роль прикрытия, стреляли очень точно. Они попадали в указанную координатами цель и устраивали яркое шоу. Земля оседала, земля взрывалась, земля переворачивалась. Осколки бомб разлетались в разные стороны, осыпались, комья земли поднимались в воздух. А затем падали. Погребая под собой подземные траншеи, «ямы Вьетконга».

В этот момент вы находились на четвёртом подземном уровне.

Ты, DED, почувствовал, как первый уровень обрушился над твоей головой.

Наверху.

На мгновение ты потерял сознание. DED, и ты, и «красные псы» (вместо одного их уже стало двое), которые загнали тебя со второго на третий, а потом и на четвёртый подземный уровень, от сильного толчка получили удары в голову. Твёрдыми комьями земли, кусками глины. Сейчас они подверглись не только бомбардировке с воздуха. Приблизительно в течение трёх часов на земле продолжалось оборонительно-наступательное сражение на площади в тысячу двести метров вдоль Линии Макнамары. В самый разгар строительства были разрушены две наблюдательные вышки. Семьсот мешков с песком взлетело на воздух.

Ограждение с подведённым к нему током было прорвано в нескольких местах.

В воздухе летало тридцать три тысячи триста патронных гильз. В воздухе летали человеческие руки и ноги. Правые и левые руки, правые и левые ноги, сложно сосчитать, сколько на самом деле было погибших. Покрытая камуфляжем из веток, вздымалась земля вокруг Линии Макнамары.

На фланге величественно рушился мир.

Ты пришёл в себя.

Ты потерял сознание всего на мгновение, однако это мгновение оборвало связь между прошлым и настоящим. Послушай, DED, тебя завалило землёй. Вход, а вернее, выход оказался для тебя перекрыт. Разумеется, не все входы и выходы в тоннелях были завалены. Проблема была в том, что ты находился на четвёртом подземном уровне. Ты мог бы выбраться через два вертикальных лаза. Однако других выходов, кроме этих вертикальных лазов, не было. И оба они оказались завалены.

Сначала обрушился первый уровень, затем — второй и третий.

Завалило вертикальные лазы. Они потеряны для тебя.

Таким образом на семнадцатой параллели в Индокитае, под землёй демаркационной зоны, на четвёртом подземном уровне были заживо погребены собаки.

Под землёй, под землёй!

Ты был не один. И об этом, DED, ты скоро узнал.

Ты пришёл в себя.

Ты впервые оказался в кромешной тьме. «НЕУЖЕЛИ Я ПОТЕРЯЛ ЗРЕНИЕ?» От сотрясения мозга ты потерял способность трезво оценивать ситуацию, тебя охватила паника. Но ты не ослеп. DED, вокруг тебя была земля, которая мешала тебе что-либо разглядеть. Всем телом ты чувствовал боль. Удары, царапины. «КАК БОЛЬНО, БОЛЬНО!» — стонал ты. Этот стон отражался эхом от почвы, от твёрдой глины. А-а-а… — доносилось эхо. Больно, больно. Ты не мог пока этого предвидеть, однако следующие несколько недель количество ушибов будет только расти. Ты думал: «ГДЕ Я? КТО Я ТАКОЙ?»

Больно-о-о-о… — доносилось эхо.

А затем ты замолчал.

Здесь был враг.

Сначала кромешная тьма, а теперь и враг. Ты вспомнил: «Я ПОД ЗЕМЛЁЙ. Я АМЕРИКАНСКИЙ ПЁС. К ТОМУ ЖЕ ЛУЧШИЙ ИЗ ВСЕХ. Я ГОРЖУСЬ ЭТИМ».

Враг тоже молчал.

Ты почувствовал вонь. Пусть ты ничего и не видел, но ты оставался псом. Пока у тебя есть нюх, ты всё знаешь. Ведь ты особая гордость американской армии, чистокровная овчарка, прошедшая отбор сначала в штате Калифорния, затем на Окинаве. «Я ПЕРВОКЛАССНЫЙ ВОИН. Я ГОРДОСТЬ АМЕРИКИ». Ты унюхал двух вражеских псов.

«ЭТО ОНИ».

Такой же породы, как и ты, овчарки.

Два пса.

Ты унюхал. Ты догадался. Один из них ранен. А другой… боялся? «БОЯЛСЯ?» Разумеется, он не просто боялся тебя. Панику у этого пса вызвало изменение ситуации. Однако какая разница, какова была причина. Сейчас оба пса оказались слабее тебя. В результате ты противостоял слабым.

Ты обладал силой.

Страх твоих противников стал твоей силой, DED.

От тебя веяло яростью, твои противники стонали. Они оба стонали.

Словно бы не могли больше выносить тишины. Они начали лаять. Ты спросил: «ЧТО, ЭТО ТОЖЕ СТРАХ? ВЫ БОИТЕСЬ?

ВЫ АНТИАМЕРИКАНСКИЕ ПСЫ!»

А затем ты напал на них обоих. Разумеется, ты ринулся в драку. Мигом преодолел расстояние, нацелился на раненого пса, угрожая ему своими клыками, своим опасным оружием. Ещё один сбежал, поджав хвост, даже не думая о сопротивлении. Ты не стал преследовать его.

Это твоя тактика. Ты пока не привык к этой тьме. Этот замкнутый лабиринт из тоннелей для тебя «новый мир». Нельзя суетиться.

«ИЩИ, — говорил ты сам себе. — РАЗЫСКИВАЙ».

Ты неуверенно приступил к поискам. Этот мир для тебя только родился.

Расстояние в один шаг. Расстояние в десять шагов. Три лаза. У тебя на это ушёл час. Ты вернулся. Побеждённый противник ещё не сдох. Он умирал, но дыхание его ещё не прервалось.

И что же дальше?

Ты отдыхал рядом с ним.

А дальше?

Прошло два часа, ты почувствовал усталость. Ты почувствовал голод. Еды не было. Где найти провиант?

Он был рядом.

Вот ведь он.

Ты разодрал брюхо «красного пса». Ты прикончил «красного пса». Первой была тьма, вторым был враг. А третьим стал голод. Поэтому ты так и поступил.

Это мир с новыми правилами. У тебя своя мораль, DED. Ты пожирал труп. Собственную плоть и кровь. Ты не мог и представить, что это твой дальний родственник.

Чистокровная немецкая овчарка, унаследовавшая кровь Бэд Ньюса.

Ты остался жив, а твой враг мёртв.

Ты не заметил этого. Твои товарищи, ещё пятеро псов, находились здесь же, под землёй. Они, как и ты, были замурованы. Как и ваши враги. Однако теперь врагов стало на одного меньше.

Шестеро против пяти.

Что это?

Американо-китайское столкновение. Непосредственное столкновение, которого все так пытались избежать в Индокитае, наконец произошло. И эта вьетнамская война псов разворачивалась под землёй, в самых недрах земли.

На следующий день, — хотя под землёй сложно установить течение времени и там нет ни сегодня, ни завтра, — ты обнаружил ещё одного своего товарища. Однако он был мёртв. Он попал в «ловушку тигра». Жестокую ловушку против «американских империалистов» в виде ямы с торчащими бамбуковыми кольями. На четвёртом уровне этого тоннеля подобных ловушек оказалось довольно много. Они были устроены, чтобы расправляться со специалистами по ведению боя под землёй, так называемыми тоннельными крысами.

Теперь было пятеро против пяти.

Ты исследовал «ловушку тигра». Но ты не доверял зрению. Ты ориентировался с помощью обоняния и осязания. Ты отыскал тело мёртвого товарища и сожрал его.

В течение следующего года вы упражнялись в вычитании. Четыре против пяти. Четыре против трёх. Два против двух. В среднем каждые два месяца подыхало по одному псу. DED. Неделю спустя ты воссоединился со своими товарищами, но ваши враги тоже воссоединились. Были псы, которые смогли приспособиться к этому «новому миру» без солнечного света, но были и псы, которые этого не смогли. Не смогли этого не только твои товарищи… Боевые псы американского происхождения. «Красные псы», чьё китайское гражданство тщательно скрывалось, имели уже исчерпывающую информацию о системе подземных тоннелей и о её структуре, поэтому сразу же впали в отчаяние, поняв, что выход с четвёртого уровня перекрыт. «ГЛАВНЫЙ ТОННЕЛЬ, ИДУЩИЙ ВПРАВО, РАЗРУШЕН! НЕОЖИДАННО… НЕОЖИДАННО ПОЯВИЛАСЬ РАЗВИЛКА НАЛЕВО!» Они оказались в замешательстве. Однако у вас не было причин для такого отчаяния. Вас не подтачивали муки такого рода. «СНАЧАЛА ЕСТЬ РАССТОЯНИЕ В ОДИН ШАГ, — узнал ты. — ДВИГАТЬСЯ ДАЛЬШЕ, ДАЛЬШЕ», — внушал ты себе. И в результате у тебя появилось пространство уже в десять шагов. Пространство в сто шагов.

«ВЫ ПОНИМАЕТЕ? — спрашивал ты у своих товарищей. — ДВИГАЙТЕСЬ ОСТОРОЖНО!» — приказывал им ты. Вскоре вы наткнулись на продовольственный склад. Запасы коммунистов. В этой пещере оказалось столько продовольствия, что можно было переждать осаду в течение нескольких недель. А сколько собак и как долго смогут выжить с помощью этой еды? К слову сказать, армия Северного Вьетнама и Вьетконг, начиная с этого лета, в течение года почти совсем забросили четвёртый уровень.

В пору ожесточённой оборонительно-наступательной борьбы в зоне Линии Макнамары у них не было лишнего времени, чтобы заново рыть вертикальные проходы. Было принято стратегическое решение использовать лишь тоннели первого и второго уровней.

Такое стратегическое решение повлияло на собачью войну во Вьетнаме. Естественно, что склады продовольствия были распределены по всему четвёртому уровню. Опасаясь обвалов, продукты не хранили в одном месте. Было устроено несколько продовольственных складов. DED, стая твоих врагов тоже отыскала один из них. В то же самое время, поэтому у вас появились равные шансы. Пятьдесят на пятьдесят. Противостояние сродни перетягиванию каната.

Как вы разграничили территорию? Псы ориентировались по запаху.

Передовая проходила там, где вы оставили свои фекалии. Вы создали свою карту военных действий по запаху. «Новый мир» находился на четвёртом подземном уровне, оси координат прокладывали калом и мочой. Совсем понемногу, осторожно-осторожно вы начинали представлять себе очертания мира, в котором нельзя было полагаться на зрение. Запах мог бросить вызов к войне. Или же отвлечь внимание противника. И даже более того. В каком-то смысле он играл роль засады. Так продолжалась собачья война в духе «найти и уничтожить». Продолжалась смертельная схватка. Сколько же травм вы перенесли в ходе поисков, схваток и обвалов! Однако вы продолжали приспосабливаться. Твоя передняя правая лапа кривая. Кость сломалась, но ты ведь не мог поставить лубок. «И ЧТО ЖЕ?» В тебе была сила. Страх врага придал тебе храбрости, и ты сохранял в себе силу. Ведь ты был вожаком своей стаи. «У НАС КАРАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ! — кричал ты. — МЫ РАЗДАВИМ ВСЕХ АНТИАМЕРИКАНСКИХ СОБАК!»

Ты атаковал. Ты защищал. Ты сплачивал ряды. Убивал тех, кто хотел убить тебя. Шёл на приступ.

Вьетнамская война собак.

Операция вычитания.

В тебе возникло какое-то новое чувство. Чувство этого «нового мира». Ты не смог дать ему название. Но в любом случае ты приспособился. А некоторые твои товарищи не смогли. Не смогли и некоторые твои враги. Один сильно исхудал. Другой сошёл с ума через семь недель, семь дней и семь часов. Стал бешено лаять, пришёл в ярость, напал на тебя, поранил глаза, ухо и хвост, однако на семнадцатой неделе ты всё равно пришёл в себя. Слушая стоны (где-то очень далеко грубый рёв бешеного пса), ты лизал воду. Из земли сочилась вода. Сквозь землю, сквозь стены. В глубине многочисленных пещер. Грохот подземных вод доносился до твоих ушей. К тому же ты ощущал чуть уловимый запах Южно-Китайского моря. Чувство, для которого не было названия. Морская вода. Была вода, были болезни. Кого-то из собак одолела чесотка. «ЧЕШЕТСЯ! ЧЕШЕТСЯ! ЧЕШЕТСЯ!» Понос. Простуда. Нехватка витаминов. Здесь столько разных насекомых, которые стали причиной чесотки, но некоторые земляные насекомые обладали редким вкусом. И они оказались более свежим кормом, чем тот, со склада. DED, ты, разумеется, пробовал их первым. «ЖИВИ», — говорил ты себе. «ЖИВИТЕ», — говорил ты своим товарищам. «УМРИТЕ», — говорил ты врагам.

Ты научился ждать, пока кроты и мыши сами не появятся перед тобой.

Несколько раз стихийные бедствия атаковали «новый мир». Человеческая Вьетнамская война, отголоски той войны, которая происходила на поверхности земли. Загорелся и взорвался склад боеприпасов армии Северного Вьетнама-Вьетконга на втором уровне подземных тоннелей. Это изменило рельеф «нового мира». Лабиринты стали ещё более сложными. И такие бедствия происходили не раз, не два, не три.

Однако, DED, ты продолжал жить.

Вычитание продолжалось, и год спустя счёт был один к одному.

Жители подземелья не могли уловить ход времени и не знали, что уже наступило лето. Лето 1968 года.

И вдруг на смену вычитанию пришло сложение.

В какой-то момент ты осознал, что не осталось уже ни одного из твоих товарищей, а враг у тебя всего один. И в этот момент в тебе зародилась мысль. Ты понял. Ты понял, что в «новом мире», мире четвёртого подземного уровня, в самых недрах земли, в районе семнадцатой параллели, разделяющей Северный и Южный Вьетнам, осталось всего два пса. Один из них ты сам, а другой… Запах второго? Его запах?

Это сука.

Первой была тьма. Вторым был враг. Третьим был голод. Ты убивал врагов, пожирал их, ты превратился в то самое существо, на которое намекало твоё имя «Пёс, пожирающий псов». Четвёртым… четвёртым было возбуждение.

Тебя охватило возбуждение. В этом «новом мире» была одна сука и один кобель.

Ты осознал: «Я ДОЛЖЕН ЖИТЬ». Жить. Что это значит? Разве это не связано с продолжением твоего рода? Твоей… ветви. Твои животные инстинкты приказывали тебе. DED, дай выход своему семени.

Подземная война закончилась. Возьми силой оставшуюся в живых суку.

Не убивай её.

Корм есть. Вдвоём на нём можно продержаться несколько месяцев. Ты начал делать знаки. С помощью сигналов своими испражнениями, лаем, воем, ты делал знаки: «ПРИХОДИ. ПРИХОДИ. ВОЙНА ЗАКОНЧЕНА».

Ты сообщал: «У НАС ПЕРЕМИРИЕ».

Вторая собака что-то почувствовала. Ты понимал тем самым чувством, которому нет названия, что она что-то почувствовала.

Вы встретились на твоём складе с продовольствием, на твоей американской территории. «Я ТУТ ОДИН КОБЕЛЬ, — лаял ты. — ПИЩИ ЗДЕСЬ ДОСТАТОЧНО. ПОЛНЫМ-ПОЛНО, — лаял ты. — ПОЭТОМУ СЕЙЧАС ВРЕМЯ ДЛЯ СЛУЧКИ. МЫ С ТОБОЙ ВДВОЁМ ПОЛОЖИМ НАЧАЛО ЭТОМУ МИРУ».

Дошли ли до неё твои слова?

Три дня спустя у «красной собаки» между ног стало влажно. У оставшейся в живых антиамериканской суки началась течка. Она рылась на твоём американском продовольственном складе, пока не наелась, спала, потом вновь забиралась, рылась, опять спала, опять просыпалась, ела и наконец приняла стойку. Разумеется, ты возбудился. Ты забрался на неё. Забрался, завертел задом.

И раз.

И два.

И три.

Сука не сопротивлялась.

Между её ног сочилась твоя сперма. Твоё семя.

Ты успокоился.

Это случилось ночью через пять дней после вашей встречи, глубокой ночью по верхнему вьетнамскому времени. Тебе перегрызли глотку во сне. Откусили яйца, а затем разорвали дыхательное горло.

Ты умер.

Легко.

DED, ты умер.

А дальше продолжалась история выжившей суки. Сука использовала убитого пса. Распорола его живот клыками. Внутри было тепло. Она вгрызлась в печень и селезёнку. Мясо. Она пила пока ещё не свернувшуюся кровь. Это было ей необходимо. Надо было питаться как следует. Ведь у неё в чреве жили щенки.

Чувством, у которого нет названия, сука догадалась, что понесла.

Нельзя было пренебрегать подготовкой. Она готовилась к родам.

Прошло примерно девять недель. Над заваленным четвёртым уровнем разнёсся какой-то шум. Сука не обращала на него внимания. Армия Северного Вьетнама-Вьетконга возобновила разработку тоннелей.

Однако сука затаила дыхание, чтобы её не отыскали бывшие хозяева. Она уже больше не «красная собака». Она просто мать. Мать, которая готовится к первым родам. Инстинкт приказывал ей: спрячься там, где тихо. Рядом с тобой должен быть корм, держись подальше от людей. Брось людей. Забудь их.

Мать следовала этой команде.

Поэтому пряталась в недрах земли.

Начались родовые схватки. Она должна была вот-вот родить. Она выталкивает из себя скользкие плодные пузыри — один, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой. Один за другим, не торопясь. Трое рождаются мёртвыми. Сука съедает послед, как сделала бы любая сука-мать, а затем съедает своих мертворождённых щенков.

Трое рождаются живыми.

Она начинает выхаживать их. Однако возникают проблемы с кормлением. У неё мало молока. Двое быстро слабеют. Она опять слышит команду инстинкта. Мать не медлит. Она убивает ослабших щенков.

Она съедает их трупы.

Остаётся всего один.

Он что было сил присасывается к материнской груди.

Он растёт.

Здоровым, здоровым щенком. DED, это твой сын. Щенок — кобель, у него нет клички. Он не унаследовал твоего имени, поэтому не будет пожирать плоть и кровь собак. Даже когда сдохнет его мать. Это происходит в феврале 1969 года. Период грудного вскармливания уже закончился. Безымянный щенок, который не стал пожирать труп матери, подражал её поведению при жизни. Он питался едой, оставленной в пещере, в которой был рождён.

Тело матери стало разлагаться и вонять.

«КАК ПРОТИВНО!» — думал Безымянный. Вонь, растущая изо дня в день, наконец отогнала Безымянного. Безымянный стал двигаться. Ты видишь, DED? Твой сын хорошо соображал. Он тихонько-тихонько стал бродить по четвёртому уровню. Подражая поведению матери, которая считала необходимым скрываться, он научился этому сам. DED, при жизни ты ведь тоже знал об этом, лабиринт пещер изменился. Одни проходы были прорыты заново, другие закрыты. Были заброшены те проходы, через которые «человеку было не пробраться». Однако разве это могло остановить щенка? Теперь он ползал не только по четвёртому, но и по третьему, второму и первому уровням.

Тебя, должно быть, впечатляло, как ориентируется твой сын. Безошибочно предугадывает маршруты. Он находится в заново разработанном «новом новом мире», неуловимый, незаметный для людей.

Именно так.

Поэтому ты можешь быть спокоен.

Покойся с миром.

Наступила весна, безымянный щенок быстро рос, как и прежде. Он сирота, однако ни разу ещё не страдал от голода. Он прекрасно знал, где (в каком из тоннелей) и что можно утащить (на каком складе можно покопаться, чтобы не возникло проблем). Он был всеведущ в отношении еды. Однако безымянный щенок не мог удовлетвориться простым выживанием. Его юная жизнь не придавала ценности этим знаниям. Скорее наоборот, ценно было незнание. Его привлекало то, чего он не знает. Поэтому, прячась от людей, он подглядывает за ними. Когда вырыли новый склад боеприпасов, он сразу оказался там. Когда в соседней с подземной кухней пещере стали держать живых кур и они каждый день несли яйца, он сразу же оказался возле этой пещеры. Когда в подземном госпитале устроили операционную (во второй половине апреля из Ханоя был командирован врачебно-санитарный отряд), когда установили генератор для освещения операционной, он попытался как можно ближе подойти к чуду — свету. Вот так, то одно, то другое, то третье.

Раннее лето.

Безымянный столкнулся с трудностями. Безымянный рос здоровым щенком, он взрослел. Безымянный уже больше не был щенком. Его тело развивалось как следует. Безымянный был в замешательстве. Почему его мир вдруг сжался? Многочисленные ходы четвёртого уровня, по которым он без труда пролезал прежде, теперь казались слишком тесны для него.

«ПОЧЕМУ?» — с раздражением он спрашивал сам себя.

«ПОЧЕМУ МИР СЖАЛСЯ?» — спрашивал он сам себя.

Он кричал: «ЗДЕСЬ ТЕСНО!»

Ему было недостаточно такого маленького мира. Недостаточно. Не хватало. К тому же он стал терять ориентиры, испытывал сплошные неудобства, пытаясь спрятаться. Размер не тот, не тот! Безымянный понял, что он уже не всё знает об этом месте. А значит… значит…

Выход был близок.

Сначала был лишь четвёртый уровень. Потом третий уровень. Потом он обнаружил второй уровень, а потом добрался и до первого уровня. В сети тоннелей Безымянный постоянно стремился к неизвестному. А что дальше… дальше?

Лето. Безымянный полз по первому подземному уровню. Он принюхивался. Принюхивался. И полз. Старательно полз вперёд. Все координаты, на которые он прежде ориентировался, были забыты. «НЕ ВАЖНО, — думал он. — КАКОЕ МНЕ ДО НИХ ДЕЛО!» Его вело собственное чутьё. Чувство, которому нет названия, громко лаяло внутри Безымянного. Оно разрывало тебя. Он не знал, по какому лазу прошёл, какое разветвление выбрал, на какую боковую дорожку переполз. Однако Безымянного что-то вело вперёд. Голос. Он призывал тебя, Безымянного, пса без клички. Чувство, у которого не было названия, приказывало тебе. Оно звало тебя. Слышишь ли ты?

— Живи, живи, продолжай испытывать жажду и живи. Жадно!

— Гав, гав, — отвечал ты. — Гав, гав, гав.

Лай.

Безымянный, наконец-то ты стал лаять.

Прочь из этого мира, который больше не устраивал тебя, в котором ты ориентировался только по запаху. Ты принюхивался, принюхивался, тебе требовались иные запахи. Наконец ты выбрался наверх. Ты преследовал неведомое тебе, и вот что случилось. Чуждый мир, большой чуждый мир. Ты почти не знал запаха зелени. Трава, заросли, мох, росший на камнях, свисающие лианы. Было жарко. Здесь поверхность земли.

Поверхность земли на полуострове Индокитай, к северу от семнадцатой параллели. Ты вылез на территории Северного Вьетнама, пограничной с демаркационной зоной. Выход из сети подземных тоннелей оказался замаскированным деревянным люком, он был устроен так же, как и двери между важными пунктами на подземных уровнях, поэтому ты прекрасно понимал, что это. Ты прорвался через эту дверь. Часовых поблизости не оказалось. Ты выбрал место, где не было людей, место, где даже их присутствия не чувствовалось, и вылез наружу. Ты был ошеломлён.

«ЧТО ЭТО? ДАЖЕ У ЗЕМЛИ ДРУГОЙ ЗАПАХ!

ДРУГОЙ!»

Это произвело на тебя впечатление. Это был запах земли, прогретой солнцем. Однако сейчас был не день. Ты вылез из «тесного мира» глубокой ночью.

Был июль 1969 года.

Лунная ночь. Ты посмотрел наверх. Ты знал о свете по освещению, которым пользовались под землёй вьетнамцы, твои глаза уже видели свет прежде. Ты видел свет в операционной, но теперь твои глаза были напуганы ярким круглым источником света. Луна, висящая в небе, была другой. Ты испугался, но совершенно иначе. Ведь луна завораживала. Кроме неё в небе сверкало множество звёзд, но завораживала только луна. В небе летели американские самолёты-разведчики с инфракрасными камерами, но приковывала к себе лишь луна.

Этим летом всех людей завораживало именно это небесное тело. Американское космическое агентство запустило «Аполлон-11» — первую в истории человечества экспедицию на поверхность Луны, поэтому внимание всего мира было приковано к Луне. Но это была человеческая история. А не история собак. Изначально дверь в эру космических полётов открыли собаки, но сейчас запуск искусственного «Спутника-2» стал уже событием двенадцатилетней давности, почти уже забытым.

Двадцатый век людей этим летом проигнорировал существование нулевого года в истории собак.

А ты заплакал.

Безымянный пёс продолжал смотреть на луну, глазам было немного больно. Ведь ты родился в недрах земли, где зрение не было нужно, поэтому даже неяркий свет луны оказался слишком сильным для тебя. В глазах стояли слёзы. Слёзы наполнили глаза и потекли. Однако ты был под таким сильным впечатлением, что, не отрывая взгляда, продолжал смотреть на луну.

Ты почувствовал: у тебя за спиной кто-то есть.

Ты обернулся. Из глаз по-прежнему сочились слёзы.

Там был человек. В одной руке он держал прибор ночного видения, в другой — военную карту. Он отличался от тех людей, которых ты видел, вернее, украдкой наблюдал с самого рождения. Он был другой расы (поэтому и телосложение, и запах у него был иными), но, разумеется, ты не мог об этом знать. Ты находился на окраине северной обстреливаемой позиции демаркационной зоны, здесь была передовая, но солдат Северного Вьетнама не было видно.

Ты был в замешательстве.

Ты чувствовал, что тебе не следует бежать.

Что это… что это?

Безымянному псу этого было не понять. Почему этот человек стоял напротив тебя?

Человек спросил:

— Ты что, плачешь?

Его голос прозвучал, словно собачий шёпот. Его голос звучал на той же волне, что и команды чувства, которому не было названия. Псу этого было не понять, но человек говорил не на вьетнамском, не на китайском, не на английском языке.

«КТО ЭТОТ ЧЕЛОВЕК?»

— Я смотрел на тебя вот с его помощью, — сказал человек, показывая на прицел ночного видения. — Я видел, как ты вылез из-под земли. Как ты родился из земли. И то, как ты смотрел на луну.

«А МОЖЕТ, ОН МОЙ ПРОВОДНИК В ЭТОМ СТРАННОМ МИРЕ?»

— Значит, ты, — продолжал шептать человек, — в отличие от собак, спустившихся из космоса, вылез из земли, но ты ведь не безродный. Судя по твоему телосложению, ты чистокровный. Ты ведь чистокровная овчарка, верно? Ты не стар. Наоборот, очень молод. Чуть подросший щенок.

— СЛУШАЙ, ЧЕЛОВЕК, — сказал ты. — КАКОЙ ЗДЕСЬ ОГРОМНЫЙ И СТРАННЫЙ МИР.

— Как странно… ты что, американский пёс?

— Я ПРИШЁЛ СЮДА.

— Американские шпионы забрались в тоннель и заблудились там? Нет. Судя по твоему поведению, это не так. Может, ты китайский пёс? Пёс из того самого отряда, который Народно-освободительная армия прислала в качестве подкрепления четыре года назад? Ладно, какая разница?

— ТЫ БЫЛ ЗДЕСЬ.

— Я был здесь, а ты здесь появился, — сказал человек.

Безымянный пёс, этот человек сказал тебе то же самое, что и ты ему. Не по-вьетнамски, не по-китайски, не по-английски. А по-русски.

— Иди сюда. Я заберу тебя. Интересно, а смогут ли стать твои дети Белкой или Стрелкой?

Офицер КГБ протянул к тебе руку, и ты залаял.

В марте 1969 года советско-китайское противостояние вылилось наконец в вооружённое столкновение. На границе между Китаем и Советским Союзом на острове Даманский-Чжэньбао на реке Уссури армии двух стран вступили в настоящее сражение.

Далее в июне в Синьцзяне, а в июле на реке Амур на острове Гольдинский тоже произошли стычки на государственной границе. Во всех случаях сталкивались пограничные войска. А немного раньше, в 1967 году, когда в Китае полным ходом шла «культурная революция», хунвейбины[15] атаковали советское посольство в Пекине. Они подожгли куклу в виде советского генсека. Это была настоящая провокация. Отразились ли советско-китайские отношения на Вьетнамской войне? Разумеется, да. Равно как и на общей неразберихе Вьетнамской войны. В июне 1965 года Советский Союз подписал соглашение «О поддержке экономического развития и усилении оборонной мощи Вьетнама». Уже через месяц после того, как Народно-освободительная армия пересекла перевал Дружбы и выступила в качестве секретного подкрепления армии Хо Ши Мина, начали строиться новые советско-вьетнамские отношения. В этом году Хо Ши Мин стал много болеть и фактическую власть перехватил первый секретарь партии. Воспользовавшись моментом, Советский Союз стал предпринимать шаги, нацеленные на развал китайско-вьетнамских отношений. В первой половине войны во Вьетнаме, в которой, как в болоте, завязли США, две великие коммунистические державы перетягивали на свою сторону «малую коммунистическую страну», Северный Вьетнам. В результате Вьетнам склонился на сторону Советского Союза.

3 сентября 1969 года умер Хо Ши Мин. Таким образом, прервались личные отношения между Хо Ши Мином и Мао Цзэдуном. Но Вьетнам принял решение ещё раньше. Отдаление от Китая и сближение с Советским Союзом. В 1968 году пятьдесят процентов экономической поддержки Северного Вьетнама со стороны коммунистических стран приходилось на долю Советского Союза. Речь шла о помощи не только оружием, но и человеческими ресурсами. На передовую Индокитая отправляли советских военных консультантов. В 1969 году на фоне последовавших друг за другом в марте и июне «китайско-советских столкновений» в командировки стали отправлять офицеров из пограничных гарнизонов. Ведь они были не просто военными, а специалистами по отражению диверсий со стороны Китая.

Вот так советский офицер КГБ летом этого года оказался здесь.

Или же его позвала сюда собачья история?

Так ли это?

Псы, псы, где же вы будете лаять теперь?

ГАВ, ГАВ

В 1975 году один пёс оказался на Гавайях, другой — в Мексике. А если говорить конкретнее, одна сука была на острове Оаху, расположенном на двадцать первом градусе северной широты, а другой кобель находился в Мехико, на двадцатом градусе северной широты.

Их звали Гуд Найт и Каброн. Гуд Найт — чистокровная немецкая овчарка. Отец Каброна — чистокровный пёс породы боксёр, однако сам он был помесью. О происхождении Гуд Найт речь уже шла выше. Её старший брат по отцу DED умер под землёй на семнадцатой параллели полуострова Индокитай в 1968 году. Во сне ему перегрызла горло собака из отряда Народно-освободительной армии Китая, ведущая своё происхождение от Джубели. Джубели приходилась в пятом колене тёткой прапрапрадеда Гуд Найт и DED. Итак, какая же история была у беспородного пса Каброна, находящегося в Мехико?

Сложная.

Каброн был не из рода Бэд Ньюса. Однако если проследить его материнскую линию, то он в определённом смысле являлся его прямым наследником. У предка Каброна в четвёртом колене, у прапрабабки по материнской линии, было шестеро дядей и теть. Семь собак, включая мать прапрабабки, имели двух разных матерей. Одна из них родила семерых щенков, отличавшихся внешним видом друг от друга. В течение полугода после рождения она вскармливала их. Другая их воспитала. Она тоже вскармливала их грудью в течение нескольких недель до момента отлучения от груди. Для их родной матери это были четвёртые роды. Её звали Айс, отцом её был хоккайдский пёс — тот самый Кита. Приёмная мать взяла на себя заботу о семерых щенках, после чего больше не рожала. Она была красивой чистокровной овчаркой, и её звали Шумер. Она была дочерью Бэд Ньюса.

Шумер и Джубели были сёстрами.

Семеро щенков, рождённых Айс, стали одной семьёй с Шумер в 1957 году. В том самом нулевом году эры псов. В октябре того же года мать с детьми оказались на приграничной территории между Америкой и Мексикой. Один известный американец мексиканского происхождения взял их к себе, чтобы охранять свои фруктовые сады. Дон занимался тёмными делами. Он был главой преступной организации, промышлявшей контрабандой. Его партнёры по большей части находились к югу от границы, то есть в Мексике. Не следует забывать, что речь идёт о пятидесятых годах двадцатого века. Время шло. Дон скончался, дни Шумер подходили к концу. Итак, что же стало с тайным бизнесом дона, что стало с собаками?

Прежде всего, несколько слов о теневом бизнесе. В семидесятые годы по всей территории США старая мафия начала терять свои позиции. Поднимались новые силы, «новое поколение теневого мира», которые не гнушались таким грязным бизнесом, как торговля наркотиками. Пришедший на смену дону глава группировки поднялся именно на такой волне. Новый дон принадлежал новому поколению. Источник его капитала опирался на наркотики, он пересмотрел направление своего бизнеса. В 1975 году оборот организации почти в восемь раз превысил тот, который был двадцать лет назад. Они держали в своих руках практически половину оборота наркотиков, приходящих с юга, с границы. Изначально мексиканские наркобанды и посредники были взращены именно этим доном на деньги, инвестированные им в шестидесятых годах.

Сейчас в теневом обществе их называли La Familia, то есть Семья. Семья из Техаса.

А теперь собаки. Их использовали, чтобы ещё больше сплотить Семью. Первые восемь псов, а именно Шумер и семеро щенков, поняли свою роль с того самого момента, как их подарили старому дону. Тщательно исполнять обязанности сторожевых псов и верно служить дону. Так при казал им прежний хозяин, когда привёз мать со щенками в эти фруктовые сады (тот самый владелец вагона, в котором Шумер со щенками обустроила своё логово). И этот приказ они соблюдали неукоснительно. Их работа, их верность удовлетворяли дона. «Вот это самые настоящие псы Семьи», — говорил он. О них очень заботились. Им не разрешали спариваться с какими-нибудь дворнягами. Их случали лишь с чистокровными доберманами, колли, эрдельтерьерами, которые также обладали соответствующими для сторожевых собак чертами характера и способностями. От семерых разных по облику братьев и сестёр родилась смешанная элита. О псах, внешность которых сильно отличается внутри одной породы, иногда говорят, что произошло «смещение шкалы», но в крови потомства этих псов произошёл настоящий взрыв. При этом не допускалось слишком сильное смешение кровей. Все мужья-жёны были тщательно отобранными чистокровными псами (доберманами, колли, эрдельтерьерами), про которых можно было смело сказать: «Это лучший пёс, дон». Поголовье строго контролировалось. Проводилось своего рода ограничение рождаемости.

Почему?

Как уже говорилось ранее, этих псов использовали для того, чтобы ещё больше сплотить Семью. Псы обычно находились на территории фруктовых садов. Однако когда в Семью (то есть в преступную организацию La Familia) принимали новых членов, каждому дарили по собаке. Такова была традиция. Она пошла от старого дона в пятидесятых и не прерывалась до настоящего времени. Традиция живых подарков. Подарок дона являлся доказательством того, что он признавал новичка членом Семьи.

Вернёмся к Каброну. Кличку Каброн носил кобель. Прапраправнук одного из псов, вскормленных Шумер. Его занесло далеко от фруктовых садов Семьи на границе США и Мексики, на юг, и теперь он находился в Мехико.

Пёс на двадцатом градусе северной широты.

И ещё один пёс был на двадцать первом градусе северной широты.

Гуд Найт. Что же делала ты?

Ты не поехала на полуостров Индокитай, на семнадцатый градус северной широты. Твой старший брат DED, как специалист по борьбе с Вьетконгом, после специальной шестинедельной тренировки на Окинаве был отправлен в зону конфликта, в Юго-Восточную Азию, а ты, его сестра, пройдя такую же подготовку, не прошла отбора. На тебе была поставлена печать: для передовой не годна. И в июне 1967 года ты отправилась с Окинавы на Гавайи. В то время Америка обладала административными правами на Окинаве. В 1898 году Гавайи были присоединены к США, а 1959 году получили статус штата. Гуд Найт, для тебя эти исторические детали не имели никакого значения, однако ты родилась в американском штате Калифорния, воспитывалась там, перемещалась по огромной американской территории в качестве боевого пса с американским гражданством. Ты не выезжала за пределы Америки. Пока не выезжала. Тебя определили на службу на острове Оаху, ты служила на военной базе Уиллер-Филд. Там ты стала караульным.

Почти восемь лет продолжалась твоя служба. За это время ты всего лишь раз подверглась сильному стрессу. Тебя подстрелили в стычке с неизвестным. Однако пуля прошла насквозь и за три недели ты полностью выздоровела. Тебя наградили двумя медалями — «Пурпурным сердцем» и «Серебряной звездой». Тебе гарантировали пенсию после ухода в отставку и пожизненное содержание. К тому же ты спасла человеческую жизнь. Ты закрыла собой младшего лейтенанта, патрулировавшего территорию в тот день вместе с тобой.

С тех пор на военной базе к тебе относились с большим уважением — и люди, и собаки. Ведь у тебя было две награды. Ты вела спокойную жизнь сторожевой собаки.

С июня 1967 года прошло почти восемь лет.

Наступил 1975 год. Февраль. Тебя уже отстранили от воинской службы. Ты закончила свою карьеру. После отставки тебя забрала обычная семья с окраины Гонолулу. Хозяин семьи, отставной офицер, тот самый, жизнь которого ты когда-то спасла. Тот самый младший лейтенант. А ныне бывший младший лейтенант. Полгода назад, когда ему исполнилось сорок, он уволился из армии и теперь работал в сфере туризма. Он был белым американцем с Большой земли, однако за то время, что служил на военной базе Уиллер-Филд, полюбил Гавайи и обустроился на острове Оаху. Он решил начать новую жизнь на этой земле.

Он перевёз к себе престарелых родителей из Огайо. У родителей была молоденькая собака — сука. Разумеется, её тоже привезли с собой из Огайо. И в довершение к семье присоединилась и ты.

«Итак, — сказал бывший младший лейтенант, — вот твоя семья».

«МОЯ?» — подумала ты. Человек, человек, человек и собака. Её встречали четверо.

Собака, которую держали родители, принадлежала к породе бигль. Она обладала крепким телосложением и очень мягким характером. Она поняла, что хозяин испытывает к тебе чувство благодарности, и с самого начала подчинилась тебе.

Да, ты была благодетельницей этого бывшего младшего лейтенанта. Старость, поджидавшая тебя, твоя жизнь после отставки должна была стать исключительно тихой и спокойной. Без каких-либо потрясений. У тебя больше не было звания. Ты была обычной старой овчаркой. Однако, несмотря на преклонный возраст, девять лет, ты была ещё крепка. Ты хотела как следует порезвиться.

Ты любила гулять. Из чувства долга бывший лейтенант возил тебя по всему острову Оаху. Вместе со своим хозяином в цветастой гавайской рубашке ты вышагивала по району Гонолулу — Вайкики. По побережью, по улицам. По проходным улочкам и каналам. Вы бродили по Чайнатауну, где обоняние дразнили запахи. Различные специи, используемые в азиатской кухне, снадобья народной медицины, наваленные кучами на рынках. Вы даже забрались на высоту двести тридцать два метра над уровнем моря, на вершину кратера Дайамонд Хэд, образовавшегося в результате извержения вулкана. Вы ездили в Перл-Харбор. Там ты увидела белый мемориальный музей. Он стоял в заливе, где когда-то на двенадцать метров ушёл под воду линкор. Военный корабль был потоплен японскими самолётами 7 декабря 1941 года. Это событие стало началом войны в Тихом океане. Неожиданное нападение японской армии.

На дне до сих пор покоятся тела девятисот сорока восьми человек. Это могила. Посмотрев на море рядом с этой могилой, ты, Гуд Найт, ничего не почувствовала.

Ты не могла и предположить, что, после того как затонул корабль, американские и японские боевые собаки были отправлены на северный фронт Тихого океана, на Алеутские острова.

А здесь был почти центр Тихого океана.

Находясь на острове, расположенном на двадцать первом градусе северной широты, ты думала: «КАКОЕ ТУТ КРАСИВОЕ МОРЕ».

Думала так в Перл-Харборе.

Ты любила море.

Ты любила пляжи.

Ты могла сколько угодно играть у кромки воды.

В апреле в семье произошли изменения. Обнаружилось, что молодая сука-бигль беременна. Её где-то обрюхатили. Вероятно, на священной земле свободного секса — парковой площадке для собак.

В мае бигль родила четырёх здоровых щенков. Гуд Найт, на тебя это произвело впечатление. Ты никогда не рожала, однако была готова самозабвенно возиться со щенками. Ты помогала в воспитании щенков, словно была сестрой или кузиной бигля. Разумеется, соблюдая меру, чтобы не обидеть мать.

Они были так милы. Внутри тебя бурлил материнский инстинкт: «КАКИЕ МИЛЫЕ! КАКИЕ МИЛЫЕ!»

Они копошились у сосцов матери, эти щенки бигля.

У тебя не торчали сосцы, ты не могла их кормить, но эта картина завораживала.

Когда ты не была занята щенками бигля, ты играла на пляже. В июле в привычной пляжной картине появилось нечто удивительное. Корабль. Катамаран. На нём было две мачты. Парусное судно. Длиной примерно в двадцать метров. Оно отличалась от обычных катамаранов.

Вокруг толпился народ: как белые, так и коренные гавайцы. Люди учились управлять катамараном. Пляж уже был твоей территорией, и каждый день ты наблюдала за катамараном, ты бродила среди людей. Тебя гладили по голове. В ответ ты лизала руку. «Какая хорошая собака», — говорили о тебе. Несколько раз. Тебя запомнили.

— Она была боевым псом, — сказал один белый своим приятелям. — Мне об этом рассказывал её хозяин, я так удивился. У неё есть две награды. Настоящие награды. Она вступила в схватку со шпионом, в неё стреляли, а она всё равно его задержала!

— Как здорово! — с восхищением говорили окружающие.

В знак признания твоих военных заслуг тебя подсадили на стоявшее на якоре судно. Тебя потряс вид, который оттуда открылся. Вид с носа судна.

Люди поняли: тебе понравился парусник.

Это случилось как-то раз в сентябре. Один из членов экипажа крикнул ей:

— Давай сюда!

Это была короткая тренировка под парусом минут на сорок-пятьдесят, и тебя пригласили прокатиться. Ты гавкнула в ответ и прыгнула на борт.

Ты не оробела.

Наоборот, с воодушевлением смотрела на новый, открывшийся тебе морской вид.

Тебя даже не укачивало.

Удивительный катамаран должен был воплотить мечту. Проект «Гавайский Ренессанс», нацеленный на возрождение древней гавайской культуры. Западная цивилизация обнаружила Гавайские острова в 1778 году, во время путешествия исследователя Джеймса Кука, и с этого момента встал фундаментальный вопрос: «Почему здесь живут люди?» Ведь Гавайские острова стоят особняком в центральной части Тихого океана. Они в отдалении от всех материков. К тому же во времена Кука гавайцы ещё не обладали технологиями для дальних плаваний. Однако существовала легенда. В старой песне пелось: «Наши предки пришли с Таити».

Таити — остров, расположенный к югу от экватора.

Далеко, в южной части Тихого океана.

Правда ли это?

Были люди, которые решили это проверить. Доказать, что Гавайи на заре своей истории, ещё до того, как были осквернены смотревшей на них свысока западной цивилизацией, обладали собственной высокой культурой. В 1973 год на Гавайях появилась Ассоциация мореплавания Полинезии. Она занималась своего рода экспериментальной археологией, восстанавливала каноэ для дальних морских путешествий доисторических жителей Полинезии и задалась целью совершить морской переход до Таити. Авантюра. Ориентируясь лишь по звёздам, ветру, течениям, вооружившись древними методами мореплавания, достичь южной части Тихого океана.

Проект Ассоциации мореплавания Полинезии был приурочен к двухсотлетней годовщине образования США.[16]

Но, Гуд Найт, парусник, на который тебя взяли в тренировочный заплыв, был не тем, который восстановила Ассоциация мореплавания Полинезии.

Это была его копия.

Она была тайно сделана в штате Калифорния, а в июле перевезена сюда. Между людьми произошёл конфликт. Поскольку секреты дальних морских переходов уже были потеряны на Гавайских островах, в качестве мореплавателей пригласили жителей Микронезии (выходцев с острова Сатавал в центральной части Каролинских островов), но часть исследователей считали это неправильным. Проект возглавлял профессор-антрополог, сёрфер, уроженец штата Калифорния. Против него выступил один богатый учёный, который завидовал ему. Кроме того, был ещё моряк-полинезиец (выходец с острова Раротонга из числа островов Кука), который настолько жаждал славы, что сам вызвался помогать в этом проекте.

Таким образом, подобралась группа людей, выступивших против главного направления работы Ассоциации, они откололись и решили опередить своих бывших коллег.

Богатый учёный решил внести ещё одно изменение в проект профессора. Принципиальное изменение. Когда-то давно, когда мореплаватели из южной части Тихого океана массово переселялись на Гавайи, они перевезли с собой около двадцати-тридцати видов растений. Для того чтобы заняться сельским хозяйством. По той же причине они перевезли и свиней (намеренно). Привезли мышей (ненамеренно). Посадили на парусники и кур. И собак.

На Гавайских островах были обнаружены останки древней собаки, возраст тысяча шестьсот лет.

Древние полинезийцы прибыли сюда приблизительно в то время.

Нужно было повторить это путешествие, ведь это была экспериментальная археология.

«Так и сделаем!» Богатый учёный был доволен своей сообразительностью. «Нам нужна собака».

Собака!

Тебя позвали и на сей раз, ты безмолвно склонила голову набок.

Честолюбие подтолкнуло богатого учёного. Есть собака, которая не боится морских путешествий. К тому же это чистокровная овчарка крепкого телосложения. Она привыкла ко всем членам экипажа. И далее… и далее…

Хозяин легко отдал тебя. Переговоры прошли в октябре.

— Избранна? — переспросил бывший младший лейтенант. — Эта собака станет важным игроком в великом проекте «Гавайский Ренессанс»?

В ответ на этот вопрос учёный коротко сказал:

— Она покроет себя славой.

И тогда бывший лейтенант, не задумываясь, воскликнул:

— Великолепно! Я бывший военный, она тоже была солдатом. Боевым псом. Для неё слава важнее всего! Да, верно же? — спросил он тебя. — Ей очень нравится море. Почему бы и нет? Я тебя отпущу. Тебя ждёт приключение! Ты должна одержать победу, — сказал он тебе. — Это будет твоя третья награда. Понимаешь?

Твой хозяин не говорил о том, что семья уже слишком разрослась. Теперь вас стало чересчур много. Беременность и роды бигля оказались неожиданными, к тому же четверо щенков за эти полгода превратились в крупных собак.

Никак было не найти желающих забрать их. Ты оказалась лишней, от тебя избавились. Твой хозяин не чувствовал угрызений совести, к тому же он получил пятьсот долларов отступных.

— Говорят, на Таити, — сказал напоследок твой хозяин, — собаку-героя, вернувшуюся через тысячу шестьсот лет, ждёт королевский приём.

11 октября. Старт с острова Оаху. Команда катамарана — шестнадцать человек и собака. Ты пустилась в путь по безбрежной глади моря. Ты, Гуд Найт, больше не собака с двадцать первого градуса северной широты. Теперь ты направляешься на юг. Полинезийский капитан, на которого так полагались, взялся за эту работу лишь ради славы, а на деле оказался обычным обманщиком.

«В крайнем случае на помощь придут современные приборы», — думал он.

Он не владел секретным мастерством древних мореплавателей, передававшимся полинезийцами из поколения в поколение. Он просто использовал ситуацию, точно так же, как и учёный. Пока ещё все шестнадцать человек экипажа с наступлением ночи смотрели в небо. Читали по звёздам. Днём высматривали, в каком направлении летели морские птицы. Не поднимая взгляда вверх, ты пристально всматривалась в линию горизонта. 12 октября тебя уже охватила тоска по дому. Ты скучала по биглям. По тем четырём щенкам, которые пробудили в тебе материнский инстинкт, тем, о которых ты заботилась всё последнее время. У тебя болела грудь. Хотя ты никогда не давала им свою грудь, десять сосков в два ряда.

В 1975 году ещё один пёс находился на двадцатом градусе северной широты. Это был Каброн из Мехико. У этого пса был всего один родственник, его второе «я». Он был человеком и в то же время собакой. Когда он закрывал своё лицо, он превращался в человека-собаку. Он был метисом тридцати лет, его звали Маска-Пёс! Таков был его псевдоним на ринге. Маска-Пёс в луча либре!

Он занимался луча либре, «свободным боем» — развлекательным видом реслинга, родившимся в Мексике в 1933 году. Он был рестлер в маске — Маска-Пёс!

Он носил маску в виде морды собаки, а на ринге превращался в человека-собаку. Фирменные приёмы — собачья атака и собачий укус в темя. Кроме того, торпедная атака — прыжок сенбернара.

Для Маски-Пса важным числом стало два. К примеру, его реальное лицо и его маска — это и есть два. В Мексике в семидесятых годах было примерно две тысячи лучадоров, и семьдесят процентов из них носили маски. Часть придерживалась полной секретности, скрывая свои настоящие имена и место рождения. К тому моменту, как Маска-Пёс дебютировал на ринге, производителям масок платили немалые суммы, чтобы сохранить в строжайшей тайне всё, что касалось реальной жизни человека. Два. Внешняя маска и теневая маска. Для восьмидесяти процентов профессиональных реслеров настоящим было собственное лицо, но это не относилось к Маске-Псу. Настоящей для него была маска человека-собаки.

И вот почему. Его реальное лицо было связано с криминальным бизнесом. Он возглавлял несколько наркогруппировок. Его статус подтверждал питомец — собака с двадцатого градуса северной широты. Каброн, единственный в своём роде беспородный пёс. Маска-Пёс был вторым «я» Каброна. Он держал Каброна, он владел Каброном, а Каброн владел им. И именно поэтому во всех «семьях» Америки его признавали официальным членом Семьи. Той самой La Familia из штата Техас.

Опять число два. Иметь второе «я», быть вторым «я».

И ещё. Маска-Пёс был вторым поколением в этом бизнесе. Он стал главой Семьи после отца. Опять цифра два. Отец повлиял на жизнь Маски-Пса. Он начал общение с Семьёй, заняв место отца. У отца тоже была собака. Дон Семьи подарил ему пса. Отец пса был сенбернаром (храбрым местным героем, на счету которого, по рассказам, было семь спасённых жизней), крупным псом. Маска-Пёс родился в 1945 году, а этого пса приняли в Семью в 1949 году. Пёс жил у них дома с тех пор, как он себя помнил. Маска-Пёс гладил его, ездил на нём верхом (это была не верховая лошадь, а верховая собака), спал, уткнувшись в мягкое, как подушка, пузо, играл, дёргая его за уши, и снова гладил. Почти все детские воспоминания были связаны с этим псом. Немножко повзрослев, он стал драться с ним, понарошку. Что-то среднее между реслингом и собачьими боями. В то время в Мексике процветали собачьи бои. Ни разу юный Маска-Пёс не смог на равных противостоять этому сенбернару-полукровке. Псевдореслинг, псевдособачий бой, в котором он будто бы противостоял какому-то известному борцу. Ночью, после праздника по случаю седьмого дня рождения, в патио около их дома мальчик вдруг понял: «Я никогда не буду равным тебе!» Поплакав от обиды, он стал называть сенбернара «учитель»!

С юношеских лет Маска-Пёс обладал пылкой натурой. Если он уступал псу, то пёс становился его учителем. Таким образом, его связали узы с дворнягой, полученной его отцом от Семьи, — семейные узы, узы учителя и ученика. В то время он освоил прыжок сенбернара. От рождения он обладал превосходными физическими данными, поэтому с первых классов школы, стоило ему рассердиться, как он сбивал противника в воздушной атаке,[17] будь то его одноклассник или кто-то из старшеклассников.

Однако, с тех пор как он пошёл в школу, его охватили душевные переживания. Прежде мальчик считал семейный бизнес легальным, но теперь стал замечать, что он всё же связан с преступностью. Родители остальных школьников не были членами мафии. Как же так? Наш семейный бизнес незаконный? Мы что, занимаемся наркотиками и убийствами? Но ведь это… ведь это же… плохо. Мальчик переживал из-за этого. А затем наступил 1957 год. В этом году сдохла его собака. Его пёс, который был для него семьёй, учителем и лучшим другом, отправился на тот свет. Двенадцатилетний мальчик был подавлен. В сердце поселилась пустота. Чтобы помолиться за упокой души пса, он регулярно ходил в католическую церковь. Это произошло в воскресенье, три месяца спустя после смерти сенбернара.

Во время проповеди святого отца. Местный патер накануне вечером выпил слишком много текилы, ведь после четырёхлетней разлуки он встретился со своим двоюродным братом из деревни. Поэтому патер был не в духе. Он монотонно читал проповедь с кафедры, большая часть прихожан начала засыпать. Мальчика тоже стало клонить в сон. И тут ему предстало видение. Божественное послание. Сначала он услышал голос мужчины, который звал его: «Эй… эй». — «Кто это?» — испугался мальчик и огляделся по сторонам. Христос на распятии по правую руку от патера шевелил губами. Их взгляды встретились. Вспыхнул божественный свет.

«Послушай! — прозвучал голос Иисуса Христа в его голове. — Ты молишься о том, чтобы твой пёс оказался в раю, но ты должен кое-что исполнить! Ты должен искупить грехи твоей семьи!»

В этот момент в опустевшее после смерти собаки сердце мальчика снизошло откровение.

Пронзило его.

Нельзя забывать о том, что мальчик был пылкого характера. Поэтому он легко отреагировал на слова и образ, представший ему в видении. С его характером ему легко было принять божественное откровение.

Четырнадцать лет. Мальчик впервые выступил на ринге в качестве лучадора. В течение двух лет он тренировался по четыре часа ежедневно и стал подающим надежды новичком, прекрасно выполнявшим воздушные атаки. Четырнадцать лет для дебюта — не слишком рано. Прежде в Мексике любимейшим развлечением для простого народа было именно луча либре. На ринге разворачивалась борьба добра со злом, это опьяняло людей. Ведь можно было болеть за хорошего героя (или бранить его), бранить плохого героя (или болеть за него), что позволяло избавляться от повседневного стресса. Это был мир фантазий. Вот поэтому молодой человек и поднялся на ринг. «Смотрите на мой бой, — думал он. — Отбросьте в сторону тревоги!»

Таким был его метод. Вот так он решил проблему морали.

Если семейный бизнес несёт зло, то надо развлекать публику как лучадор и тем самым служить народу!

Так он смягчил угрызения совести.

На ринге он взял сценическое имя Маска-Пёс. Разумеется, он выбрал персонажа человека-собаку в память о своём потерянном члене семьи, учителе, лучшем друге. Навыки, приобретённые в детстве в играх со своим псом, он теперь превратил в отточенные приёмы. Таким образом, в четырнадцать лет он стал Маской-Псом. По доброй воле он стал превращаться из человека в человека-пса.

Однако он не был профессиональным рестлером. До шестнадцати лет он продолжал ходить в школу, а затем начал помогать отцу. Маска-Пёс уже разрешил для себя проблему морали. Своей работой лучадора он творил добро, и поэтому не было никакой проблемы в том, чтобы заниматься преступными делами. Делая оба дела, он соблюдал баланс.

То есть опять два.

Внешняя маска и теневая маска.

Зимой, когда ему было уже двадцать два года, отца убила противоборствующая группировка. Маска-Пёс, разумеется, не ушёл с ринга и, выступая как Маска-Пёс, продолжил дело отца. Два. Он стал Вторым. В течение двух лет он сражался в двух лицах. До настоящего момента все, кто знал о его деятельности в качестве лучадора, были людьми из их группировки (менеджер, ассистент, водитель и другие). Проверка посетителей на входе в зал была очень строгой, они избегали необходимости уничтожать тех, кто мог случайно увидеть истинное лицо лучадора. Приняв дела отца, он взвалил на себя столько дел, что пришлось ограничить бои районом Мехико и окрестными провинциальными городами. При этом нормой для него было сто пятьдесят матчей в год. Находясь в своей теневой ипостаси, он старался не уменьшать размеров унаследованного от отца бизнеса. В наркокругах Северной и Центральной Америки о нём пошла слава как о подающем надежды новичке, который умело пользовался коррумпированной полицией штата и подкупал чиновников таможни.

И всё это для того, чтобы и его признала Семья.

Так же, как и его отец, он получил от дона Семьи пса в подарок.

Это была его мечта. Будущее, на которое он уповал. «Папа, раз так, я ведь теперь твоя копия?» Однако никто не ответил ему из рая, и тогда Маска-Пёс понял, что он станет не просто копией, а настоящим Вторым. Он будет ведущей фигурой в теневом обществе, займёт место отца, будет владеть псом Семьи, получит благодаря этому гарантию стабильности своего положения.

Двадцать четыре года. Ему подарили пса. Дон прислал Маске-Псу кобеля. Трёх месяцев от роду.

Отцом этого кобеля был боксёр, но своим внешним видом он скорее походил на бульдога. Несмотря на юный возраст, он сразу же вставал в стойку на задние лапы, стоило раздразнить в нём бойцовский инстинкт. В настоящую боксёрскую стойку. По его виду было сразу ясно, что он не чистокровный боксёр, а помесь. Кровь матери другой породы. Это и был ты, Каброн.

Ты — пёс с двадцатого градуса северной широты.

Наконец-то и ты вышел на сцену. Из штата Техас ты был переправлен на юг, а затем появился в Мехико. Когда ты был щенком, тебя не называли Каброном. Когда ты родился на границе Америки и Мексики, люди дали тебе другое имя. Этим же именем тебя звал Маска-Пёс, пока тебе не исполнился один год и три месяца. Но потом он поменял твою кличку на Каброна.

Он назвал тебя Каброном, что по-испански означает «козёл». Разумеется, он совершенно не собирался сделать из тебя козла. Испанское слово «каброн» на сленге имеет множество бранных значений. Когда человека хотят обозвать сволочью, говорят «каброн», или когда обзывают головорезом или ничтожеством, говорят «каброн», а ещё так пренебрежительно называют мужа-рогоносца. Именно это, третье значение и стало причиной твоего переименования. Тебя назвали «рогоносцем». Однако это не у тебя увели жену. А у твоего хозяина.

Семья высоко оценила Маску-Пса. Покойный отец, то есть отец твоего хозяина, предполагал, что рано или поздно он хорошо зарекомендует себя. Возможности, перспективность и, наконец, молодость. На это и сделали ставку. Когда тебя подарили Маске-Псу, тем самым ему дали понять, что он теперь практически кровная родня Семье. Но твоему хозяину подарили не только тебя. Твоему двадцатичетырехлетнему хозяину отправили ещё и среднюю дочку дона — девицу восемнадцати лет. Из Техаса в Мехико, расположенном на двадцатом градусе северной широты, приехали пёс и молодая жена. Разумеется, Маска-Пёс был вне себя от радости. Ведь теперь его связывали с Семьёй настоящие кровные узы. Ведь теперь дон приходился ему папой, а супруга дона — мамой! К тому же молодая жена была настоящей красоткой, пусть и не «изящной девчонкой с большой грудью», которых он так любил, но он не жаловался.

Маска-Пёс был счастлив. С ещё большим энтузиазмом он погрузился в теневую работу и в свою роль лучадора. Новой жене это не нравилось. Она предполагала, что её ждёт сладкая как сахар жизнь новобрачной, но почему же её муж в свободное от своих мафиозных дел время так серьёзно занимался каким-то идиотским реслингом? Оставляя её одну. Молодая жена не была мексиканкой до мозга костей, поэтому ей не был понятен смысл луча либре. В двуспальной постели место мужа постоянно пустовало, и, само собой, в её спальне появился любовник. Через год это раскрылось.

Молодая жена уехала из дома. Он не смог убить их, услышав от неё угрозу: «Если ты убьёшь моего любовника, я прикажу отцу, и он отстранит тебя от дел Семьи». Маска-Пёс был в отчаянии. И как раз в это самое время из мазохизма он переименовал своего пса в Каброна. Ты нравился хозяину. Ты всегда крутился где-то поблизости. Он насмехался над собой, когда звал тебя: «Эй, рогоносец! Ну что, рогоносец? Ты так не думаешь, рогоносец?» Однако Маска-Пёс не был обычным простодушным парнем, поэтому в этом переименовании был заложен глубокий расчёт. Если бы его ребята легкомысленно крикнули ему: «Эй, Каброн!» — это попало бы прямо в точку, он мог бы выйти из себя и застрелить обидчика. А это совсем не хорошо.

А что, если это кличка его собаки?

«Если это твоя кличка? — думал хозяин. — Они просто зовут так мою псину». Этим дело и закончилось.

Поэтому ты стал Каброном. К этому времени тебе был год и три месяца. А твоему хозяину — двадцать пять лет. Он до сих пор не смог избавиться от потрясения. Но, называя тебя изо дня в день «Каброн! Каброн!», он постепенно избавился от боли. Ведь это же просто кличка собаки. К тому же после бегства жены его связи с Семьёй не ослабли. Дон сказал ему: «Ты можешь по-прежнему называть меня отцом». Положение в Семье твоего хозяина, приобретённого как «прибыльное вложение» для мафиозного мира, не изменилось. Он мог свободно посещать фруктовые сады в Техасе. Ведь они по-прежнему семья. К тому же его там утешали. Тринадцатилетняя младшая дочка дона говорила ему:

— Прости, что старшая сестра оказалась такой идиоткой. Ты не расстраивайся, ты же замечательный человек.

Да? Это и правда так?

Через полгода он полностью восстановился.

Такова была мелодраматическая история твоего хозяина. Она тянулась до 1971 года. А затем, Каброн, началась твоя мелодраматическая история. С тех пор как в возрасте восьми месяцев ты достиг половой зрелости, ты не испытывал недостатка в суках. Кто же мог противиться тебе? Когда твой хозяин носил своё теневое лицо, хозяева собак разрешали Каброну всё из чувства страха. Когда у хозяина было его настоящее лицо, то разрешали из чувства любви и желания угодить. «Почему бы не разрешить псу этого известного лучадора обрюхатить нашу девочку?» Кроме того, были ещё бродячие собаки, которые просто подчинялись твоей силе. Здесь ты спаривался, здесь брал приглянувшуюся суку силой, по всему Мехико от тебя родилось множество щенков. Ты… Ты словно бы предал свою кличку. Какой там рогоносец, ты был настоящим развратником! Однако в конце 1974 года ситуация изменилась. Ты стал страдать от любви.

Любовь. Мелодрама.

Для твоего хозяина это была настоящая афера. Первым разговор завёл его телохранитель. Телохранитель родился в Американском Самоа,[18] был королём подпольного боксёрского ринга, ростом выше ста девяноста сантиметров. У него была невероятно толстая шея, толстые руки и крепкий торс. Среди тех, кто связан с боксом, о силе жителей Тонга и Самоа ходят легенды. Разумеется, луча либре не является настоящим боем, именно поэтому Маска-Пёс умел ценить «истинную силу». Потому что не считал себя самого мастером рукопашного боя. Какой смысл нанимать телохранителя слабее себя? Впервые этого телохранителя, на руках, ногах и торсе которого красовались традиционные татуировки Самоа, Маске-Псу представил агент, приходившийся племянником жены дона. Однако он нанял его в собственные телохранители не только поэтому. Ведь им постоянно придётся быть вместе. На первом месте должно быть доверие. Отклик в нём вызвали два момента. Этот гигант, говоривший по-испански с типичным английским акцентом, на котором говорят на Самоа, был одним из братьев-близнецов.

— Что? У тебя есть младший брат-близнец?

— Да, мы однояйцевые близнецы.

— Ого, так у тебя, оказывается, есть второе «я»!

К тому же гигант с Самоа оказался ревностным католиком.

— Что? А разве Самоа католический остров?

— С тех пор как первые проповедники приехали туда в тысяча восемьсот тридцатом году. А я, когда слышу хоралы, иногда плачу.

— Это просто замечательно!

— Но мой младший брат мусульманин.

— Как же так?

— Он сейчас в Азии. На заработках. Занимается тем же, чем и мы здесь. Кажется, Индонезия. Или Пакистан? Чтобы укрепить связь с тамошней группировкой, он вроде клятву на Коране принёс.

— Для человека теневого общества это весьма похвально!

Таким образом, Маска-Пёс нанял в свои телохранители гиганта с Самоа, старшего брата, короля подпольного боксёрского ринга. Вместе они выжили во множестве кровавых стычек, убедивших хозяина в том, что телохранитель заслуживает абсолютного доверия и может стать правой рукой босса. Этот самоанец оказался непосредственно причастен к опасной истории в конце 1974 года. Как-то раз про одного из полицейских федеральной полиции Мексики самоанец прошептал:

— Нехороший тип.

— Нехороший? — переспросил Маска-Пёс.

— Он создал тайную сеть, босс. Запустил руки в конфискованные наркотики, наладил связь с Колумбией и подкупил всех таможенников высшего эшелона.

— Это плохо. То-то я смотрю, последнее время этих типов с таможни никак не подкупить, значит, всё дело в нём?

— Да.

— А как ты смог это выяснить? Кто рот раскрыл, кто-то из федеральных шестёрок?

— Ну, не совсем раскрыл, пришлось помочь раскрыть. Один хук в челюсть, и посыпалась костяная мука. Ха-ха-ха-ха! Заставлять доносить очень нелегко.

— Здорово! Ха-ха-ха-ха!

— На мысе Сан-Лукас с самолёта сбрасывали наркотики для продажи. Там появились типы, которые хотели этому помешать. Мы схватили их и забрали с собой. А затем вытрясли всю информацию.

— И что ты предлагаешь дальше делать?

Невдалеке от порта на берегу Мексиканского залива стоял дом того самого федерала, там же был и склад. На этот дом они и напали. Федерал отвечал за отдел конфискации, к тому же частенько и сам появлялся на месте событий.

Он повсюду водил за собой собаку-напарника, суперэлитного пса по поиску наркотиков, которому доверял больше всех, с помощью которого мог конфисковать в аэропорту и на границе товар наивысшего качества. Он злоупотреблял своими служебными обязанностями. Конфискованный товар он сбывал колумбийцам по высокой цене.

— Ты нехорошо поступаешь! — крикнул Маска-Пёс и ударил федерала, стоявшего во главе тайной организации, а затем угостил его своими фирменными прыжком сенбернара, после чего зажал собачьей хваткой.

Когда тот сообщил ему всю необходимую информацию, Маска-Пёс приказал своему телохранителю прикончить его. Они забрали все наркотики, хранившиеся на складе. Для этого был подогнан четырёхтонный грузовик. Никто не препятствовал вывозу, мешался лишь пёс, который лаял. Сука, лабрадор-ретривер. Специалист по поиску наркотиков, партнёр допрошенного и убитого федерала.

— Хо-хо-хо, — сказал Маска-Пёс.

— Что будем делать? Прикончить её? — спросил самоанец.

— Нет-нет-нет. Зачем понапрасну лишать жизни собаку? К тому же эта псина номер один по поиску наркотиков. Известная. Она же настоящее сокровище. Пусть нюхнёт, хороший у нас товар или дешёвка.

— А, и то верно.

— И я о том же. Забирай её.

Таким образом, они увезли и лабрадора-ретривера.

Забрали, а куда? На двадцатый градус северной широты. В резиденцию в Мехико. Там был и ты, Каброн.

— Вот, встречай лучшую полицейскую собаку в Мексике, — сказал твой хозяин с усмешкой, представляя её тебе.

А что почувствовал ты? В тот момент ничего. К тому моменту у тебя не было полового возбуждения, к тому же ты никогда не испытывал недостатка в суках. Ты подумал только: она что, новенькая? Но эта собака, чистокровный лабрадор-ретривер, была по-настоящему красива. Совсем молодая, двух лет от роду, с блестящей чёрной шерстью, мускулистым поджарым задом. Очень скоро ты воспылаешь страстью к этому заду, будешь стонать, крутиться вокруг него, однако в тот момент ты просто почувствовал, что эта чернушка — новенькая, и всё тут. Ты смотрел и думал, что это она делает, когда твой хозяин для проверки давал ей понюхать на предмет качества и чистоты героин, кокаин, крэк, коноплю, психостимуляторы. Однако через два дня ситуация изменилась. Изменилась неожиданно. Вспыхнула война с колумбийской группировкой. Рискованная афера, которая началась с плана, нашёптанного телохранителем-самоанцем, привела к тому, что колумбийцы потеряли один из источников получения наркотиков. Возникли осложнения. Из Южной Америки прислали высококлассных наёмников. Твой хозяин быстро оценил ситуацию.

— Мы вляпались, — сказал он.

— Вляпались, — согласился охранник.

— Это война.

Резиденция в Мехико немедленно была превращена в неприступную крепость. Чтобы уничтожить наёмников из Колумбии, были брошены все силы. А ты вместе с хозяином заперся в крепости.

Осаждённый замок. Твой хозяин временно устранился от участия в матчах луча либре. Разумеется, и ты лишился удовольствия ездить от одного спортивного ринга в каком-нибудь провинциальном городишке к другому, лишился возможности пугать всех своим злобным взглядом и лаем на передовой наркопереговоров, тебя больше не выводили даже на прогулки. Потому что существовали типы, которые могли похитить тебя, а потом угрожать твоему хозяину. А раз ты был членом семьи хозяина, должен был в течение нескольких месяцев оставаться подле него. Хотя для себя хозяин и приглашал в свою крепость женщин, для тебя этого не делал. Даже когда тебя охватывало желание, ты ничего не мог поделать. И вот настал этот самый момент. Ты не выходил на прогулку, тебя не выводили на прогулку уже неделю, и вдруг у тебя наступил период возбуждения. Накопилась неудовлетворённость, и вспыхнуло желание. Здесь была сука. Рядом была всего одна сука. Та самая собака для поиска наркотиков, лабрадор-ретривер с красивыми ягодицами. Однако она отказала ему. Каброн, тебе, известному сердцееду, отказали! Никакие попытки не увенчались успехом. Полицейская собака отбрила его: «Не приближайся ко мне, кобель! Укушу!» Это был высококлассный удар, не идущий ни в какое сравнение даже с убийственной техникой твоего хозяина, например с собачим укусом в темя. Ты взвизгнул и мгновенно отступил. Однако желание тебя не покидало. «ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ? — умолял ты. — ПОЗВОЛЬ МНЕ ЭТО». Ты несколько раз просил её: «Я НЕ ИСПОЛЬЗУЮ ТЕБЯ, НЕ УБЕГУ. Я ХОЧУ ТВОИХ ДЕТЕЙ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ СТАЛА МОЕЙ ЖЕНОЙ!»

— У-У-У, гав! — с тоской лаял ты.

Это была любовь. Мелодрама. Твой хозяин лишь смеялся над тобой и не помогал тебе. «Ну что, Каброн, тебе не дают? Как же так, ты ведь знаменитый кобель». И что ты тогда сделал? Чтобы понравится своей суке, ты везде ходил следом за ней. Ты нашёл собственное решение. Ты изо всех сил стал проявлять интерес к тому, что интересовало объект твоей страсти. Не понимая смысла, ты просто старался. «Я ТОЖЕ ПОКАЖУ СВОИ НАВЫКИ!»

В запертой крепости вся твоя энергия была направлена на удовлетворение сексуального желания.

Уже три месяца спустя твой хозяин смотрел на тебя широко открытыми от удивления глазами. Он позвал охранника-самоанца:

— Эй, смотри! Смотри!

— Что такое? Это что?

— Каброн обнаружил коноплю и царапает портфель, в котором она спрятана!

— Как полицейский пёс?

— Именно.

— Каброн… отличает её от кокаина.

— Отличает.

— Конопля была спрятана в журнале для контрабанды… Ого, он без труда её нашёл!

— Значит, он…

— Стал псом по поиску наркотиков.

Всё это было сделано ради любви. Ты запомнил запахи разных наркотиков. Научился этому самостоятельно, к тому же достиг довольно точного распознавания. Ты даже мог определить чистоту. Обычно, чтобы стать полицейской собакой-нюхачом, нужно начинать обучение в возрасте от четырёх до семи месяцев. Считается, что взрослого пса слишком поздно этому учить.

Но ты опроверг эту теорию. Ты, Каброн, научился тому, чему другой не смог бы научиться. Настоящему искусству. Сила любви была велика. И наконец лабрадор-ретривер, которая всё это время давала тебе отпор, сдалась.

«МОЖНО ЗАБРАТЬСЯ?» — спросил ты её.

Вместо ответа она повернулась к тебе задом.

В июне 1975 года ещё продолжалась осада, а в подземной комнате крепости рожала лабрадор-ретривер. Ты наблюдал за родами суки, которую признал своей законной женой. Роды были долгими, ты терпеливо ждал. Понадобилось больше половины дня. Почему-то в этом помёте оказалось на удивление много щенков. Щенков оказалось одиннадцать, они отличались друг от друга внешним видом. Кровь беспородного отца расцвела в них буйным цветом. Твой хозяин удивился тому, как много родилось щенков, и сказал тебе:

— Каброн, может, у тебя оказалась слишком густая сперма?

— Всё это потому, что он слишком долго сдерживал свои чувства, босс. Поэтому у него была уже не белая, а жёлтая сперма, — подтвердил самоанец.

Самоанец стал крёстным отцом одного из щенков. Шерсть у щенка была коричневой, левый бок украшало шесть чёрных полосок, на ляжке красовалось чёрное пятно. Его окрас напоминал какой-то струнный инструмент. За его яркий внешний вид самоанец назвал его Гитарой.

«ЭТО МОИ ДЕТИ, — думал ты. — МОЯ КРОВЬ, МОИ ДЕТИ».

Однако с самого начала твоим детям выпало испытание. Рождённых щенков было одиннадцать, а сосков у матери — всего десять. К тому же верхний ряд сосков не давал молока. Ведь обычно собака вскармливает семь-восемь щенков, поэтому началась борьба за материнскую грудь.

— Каброн, иметь много детей — это счастье, но не столько же! — проворчал твой хозяин и велел своим людям приготовить бутылочки для молока.

Чтобы скоротать время, вынужденный просиживать в осаждённой крепости твой хозяин вместе с охранником поил из бутылочек оставшихся без материнского молока щенков.

— Какие симпатичные! — говорил почти двухметровый великан, прижимая к себе щенка.

Хозяин вызвал ветеринара и даже разводил в сыром молоке сухое, чтобы его насыщенность была близка к собачьему. Однако они не успевали заботиться обо всех щенках двадцать четыре часа в сутки. Поэтому к середине июля двое щенков погибли.

В последнюю неделю июля, когда наступил период отлучения от груди, ещё один щенок погиб. Сказалась нехватка материнского молока после рождения.

Было первое воскресенье августа, третье число. Нарушив священный воскресный покой католического мира, люди, вооружённые пулемётами и гранатомётами, атаковали крепость, в которой прятались ты и твой хозяин. Это были бандиты, нанятые на деньги колумбийской группировки. Разумеется, твой хозяин предвидел, что развитие событий вот-вот достигнет кульминации, поэтому увеличил охрану в доме (все они были вооружены автоматическими винтовками) в три раза. Завязался бой. Впоследствии твой хозяин рассказывал своей новой жене об этом дне как о «кровавом воскресенье». Однако кровь пролили не только люди. В этом доме в Мехико был ты, твоя жена и твои дети (после смерти троих щенков их осталось восемь). Кровь пролила твоя жена. Каброн, твоя жена была полицейской собакой. Её обучили реагировать на пальбу. Нечего и говорить, что это был акт самоубийства. Она выскочила из подвала, словно бы хотела спросить: «Где здесь преступники?», попала под перекрёстный огонь и была убита.

Двоих щенков просто растоптали.

Когда закончился бой, осталось всего семеро псов. Отец и его дети.

Гитара остался в живых. Он преодолел и первое, и второе испытания. Первым испытанием была борьба за материнское молоко, то самое опасное время, когда молока не хватало на всех. Однако самоанец, ставший крёстным отцом щенка, всё время присматривал за своим «крестником», поэтому Гитара и смог остаться среди восьмерых выживших. Вторым испытанием стало «кровавое воскресенье». Гитара не бегал по дому, ставшему полем кровавой битвы, и поэтому остался среди шестерых выживших. Он не запаниковал при неожиданном повороте событий. Наверное, он тоже боялся, но в отличие от братьев и сестёр, которые тявкали от страха, решил спрятаться на кухне, а когда перестрелка стихла, отправился на поиски своей матери. Он первым обнаружил её. Она лежала в коридоре, ведущем в гостиную, с двумя следами от пуль в затылок и шею. Труп его матери. Под ней была лужа крови. Красная кровь начала затягиваться плёнкой. Может быть, Гитара и понял что-то, почуяв запах крови, а может, и нет. Он тявкнул и уткнулся маленькой головкой в живот матери.

Он почувствовал, что живот холодный.

Он почувствовал, что живот твёрдый.

Он почувствовал, что потерял её.

Гитара уже не сосал материнскую грудь, однако вдруг начал её искать. Один, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой, седьмой, восьмой, девятый, десятый. Два последних соска никогда не давали молока. Однако он пытался сосать и их, но молока не было. Тепла совсем не осталось.

Он изо всех сил пытался высосать молоко.

Двадцать минут спустя ты, Каброн, увидел эту сцену. В углу коридора, в здании, наполненном хаосом, твоя жена, любви которой ты так страстно добивался, ходя повсюду следом за ней, была мертва, а твой пятнистый щенок Гитара изо всех сил пытался добыть молоко из мёртвой груди мёртвого тела. Ты бессильно поник. Наконец один за другим и все остальные щенки собрались здесь. Оставшиеся в живых пятеро щенков собрались с разных концов особняка. Следуя за пятнистым щенком Гитарой, все пятеро собрались возле материнской груди, уже утратившей мягкость, и стали сосать её.

С конца августа по сентябрь всех вас ждало ещё одно испытание. Твои дети умирали один за другим. Причина была простой — отсутствие матери. Они не смогли пережить удара этой неожиданной смерти. Ведь им было всего два-три месяца от роду. Они были ещё слабы. К последней неделе сентября умерло четверо. Ты, Каброн, не оставался и стороне. Ты по-своему старался спасти детей. Твоё сознание изменилось. Сразу же после «кровавого воскресенья». Ты не отходил от щенков ни на шаг. Очень внимательно заботился о них. Не выпускал из поля зрения. Ты следил за ними двадцать четыре часа в сутки. Несмотря на то что ты кобель, отец, ты начал заниматься их воспитанием.

«ЭТО МОИ ДЕТИ, — думал ты. — МОЁ ПРОДОЛЖЕНИЕ, МОИ ЗАКОННЫЕ ДЕТИ. НЕ ПОГИБАЙТЕ. НЕ ПОГИБАЙТЕ. НЕ НАДО!»

Но, разумеется, тебе было сложно их воспитывать. Как отец, ты не знал, как стать матерью. Половину времени вы просто играли. Хотя ты и относился серьёзно к этим играм. Другую половину времени ты тратил на воспитание. Это можно делать, этого делать нельзя, запомните. Ты старался. На что ты потратил больше всего своей энергии в жизни? Никогда прежде ты не тратил столько энергии на что-то другое. Это было сделано ради матери этих щенков. Ты должен был дать им лучшее воспитание. Щенкам, которым было всего два или три месяца от роду.

Ты обучал их, как различать запахи наркотиков.

Ты обучал их, как судить о чистоте наркотика.

Ты обучал их разным приёмам, которыми должна владеть собака-нюхач. Чтобы сохранить в них воспоминания о матери.

В ноябре в живых остались всего два щенка. Включая Гитару.

Однажды самоанец ахнул от удивления.

— Босс! Босс! — закричал он.

Твой хозяин Маска-Пёс ворчливо отозвался:

— Ну? Чего расшумелся?

— Смотрите: Гитара, как и Каброн, царапает сапоги, в которых спрятана конопля!

— Как полицейская собака?

— Вот именно. И его брат тоже.

— Они отличают её… от кокаина?!

— Они станут великолепными собаками-нюхачами.

Твой хозяин оглянулся на тебя. Твой хозяин был впечатлён.

— Чтобы в одиночку отец мог научить такому своих щенков?!!

Ты понял, что тебя хвалят. Поэтому гордо тявкнул.

Тяв!

В мире людей после первого воскресенья августа время текло своим чередом. Прошло три месяца. Пока два щенка приобретали навыки собак-нюхачей, в человеческой истории произошли серьёзные изменения. Во-первых, война с колумбийцами была закончена. В ходе «кровавого воскресенья» было пролито слишком много крови, поэтому один влиятельный панамец не выдержал и вступил в переговоры. Условия были неплохими. Стороны ударили по рукам. Особняк Маски-Пса в Мехико после долгого перерыва перестал быть крепостью и вновь стал обычной усадьбой главы преступной группировки. Уровень охраны, количество охранников было сокращено, хотя они по-прежнему были экипированы автоматическими винтовками. Необходимость баррикадироваться исчезла, Маска-Пёс немедленно полетел в штат Техас. Он направился к дону Семьи.

— Да, такой был переполох, папа.

На что дон стал отчитывать его:

— Идиот! Ты и правда устроил настоящий переполох! Прошу тебя, впредь думай головой. Понял меня? И заруби себе на носу: Вторая мировая война уже ушла в прошлое. На дворе тысяча девятьсот семьдесят пятый год. Хватит играть в гангстеров. Понял? Ты же член Семьи нового поколения, я сделал ставку на твоё будущее в нашем теневом бизнесе. Так и научись себя вести, как положено бизнесмену. Делай вид, что у нас всё по закону!

При встрече один на один с доном Маска-Пёс немного оробел. Пусть этой руганью дон просто пытался наставить его на правильный путь, но он даже и представить себе не мог, что его будут так ругать. «Неужели на мне поставили крест?» — думал с тревогой Маска-Пёс, прогуливаясь по саду поместья Семьи и бросая корм уткам в пруду. Вдруг сзади его окликнул бодрый голосок:

— Братец, давненько не виделись!

Это была младшая сестра его бывшей жены, младшая дочь дона. Ей исполнилось восемнадцать лет. В пятнадцать её отправили учиться в Вену, они не виделись уже около трёх лет. У Маски-Пса перехватило дыхание. Младшая дочь дона выросла и превратилась в стройную пышногрудую красотку.

— А… да… и правда очень давно.

— Что случилось? Ты по-прежнему грустишь?

— Да нет, просто утки…

— Утки?

— Вот, корм.

— Корм?

Парочка стала с жаром обсуждать, какой корм больше всего подходит уткам, а потом из внутреннего садика отправилась на прогулку во фруктовые сады и спустя два часа уже обменивалась пылкими поцелуями. Маска-Пёс влюбился с первого взгляда, а девушка питала к нему чувства ещё с детства. Они стали встречаться. К северу и к югу от границы. Маска-Пёс возобновил свою деятельность лучадора на ринге, и девушка, в отличие от предыдущей жены, следовала за ним. От радости Маска-Пёс придумал даже новый приём. Он назвал его «падение собаки от любви». Их чувства крепли день ото дня. В последнюю неделю ноября Маска-Пёс решился поговорить с доном:

— Позвольте мне взять в жёны вашу младшую дочь.

— Потому что предыдущая дочка оказалась недостойной девицей, верно?

— Нет-нет, я этого не хотел сказать. Просто у меня серьёзные намерения в отношении…

— Хорошо. Но раз я отправляю из своей семьи вторую свою дочь, в качестве приданого ты должен расширить бизнес.

Он согласился. И вот в игру вновь вступила цифра два. Маске-Псу, который судорожно искал новый крупный бизнес ради второй жены, самое серьёзное предложение сделал тот, кто был всегда рядом с ним, его телохранитель-самоанец:

— Есть отличный вариант, босс.

— Какой? Я уже по горло сыт этими типами из Южной Америки.

— Можно выйти на кое-кого через моего младшего брата.

— Что? Твоего близнеца?

— Я же говорил вам прежде, что он занимается теми же делами, что и мы.

— Да, говорил.

— В Азии. Он секретарь главы группировки, которая занимается наркотиками.

— Секретарь — это вроде телохранителя, что ли?

— Да. Можно и так сказать. Ну так вот, у этой группировки есть поля в Пакистане.

— Поля… Опийный мак?

— Да.

— Кстати, ты же говорил, что твой младший брат мусульманин.

— Да, каждый день твердит одно: «Аллах, Аллах». Ну так вот, эта организация…

— Всё ясно.

Было спланировано соглашение. Оба брата-близнеца, и старший, и младший, пустили глубокие корни в своих организациях и заслужили искреннее доверие боссов. Но можно ли было с помощью этих двоих построить отношения между двумя полюсами — Америкой и Азией, боссами-католиками и боссами-мусульманами? Можно — сделали вывод братья. Самоанская культура ценила семью, опиралась на большие семьи. Ведь родственные связи самые сильные. Братья-близнецы предложили организовать встречу глав организаций, но на нейтральной территории. Где-нибудь посередине между Америкой и Азией, то есть в регионе Тихого океана. Может, подойдёт наша родина?

На том и порешили.

В середине декабря каждая из сторон под прикрытием туристической поездки двинулась в путь, чтобы встретиться в гостинице на территории Американского Самоа. Маска-Пёс решил, что его второе «я» будет сопровождать его на встрече глав. Его номер два, пёс Каброн.

— Для начала поразим их, — сказал хозяин. — Если с нами будет этот пёс, то он разом сможет найти нужный наркотик среди остальных, сможет разнюхать его. Давай-ка покажем им.

— Да. Отлично, — ответил самоанец. — Но, босс, сможет ли Каброн оставить своих щенков?

— Хм… он так старательно оберегает их. Ну, тогда вот что. Малышам ведь уже полгода исполнилось, верно? Тогда почему бы и их не взять с собой? Щенков двое.

Двое. Маска-Пёс считал, что это самое правильное решение. К тому же если щенки, которые на первый взгляд ещё только и могут, что играть, будут наперегонки искать героин, коноплю, психостимуляторы, — вот и покажем им, каков из себя Новый Свет — Нуэво Мундо! Азиатов это впечатлит.

— Они даже свинину жареную есть начнут, босс, — сказал старший из братьев-близнецов.

Делегация младшего брата из Мельбурна через Фиджи приехала сначала в Западный Самоа, а затем направилась на место встречи. Делегация старшего брата, включая Маску-Пса и трёх собак, сначала полетела на Гавайи. Они пересели в Гонолулу, а затем направились в южную часть Тихого океана.

9 декабря 1975 года Каброн вылетел из Мехико вместе со своими детьми. Он больше не был псом с двадцатого градуса северной широты. Он проехал через остров Оаху на двадцать первом градусе северной широты. Но там больше не было Гуд Найт. Сука с двадцать первой параллели больше не жила на этом острове.

Собака, собака, которая больше не жила на двадцать первой параллели, где же ты теперь?

Она плыла на катамаране. Она участвовала в авантюрном проекте — доплыть до Таити, используя старинные приёмы мореплавания. Ведь её убедили, что, если грандиозный проект «Гавайский Ренессанс» будет претворён в жизнь, вслед за орденами «Пурпурное сердце» и «Серебряная звезда» ей дадут третью медаль. Так сказал её хозяин. Бывший младший лейтенант, принявший тебя в свою семью после отставки. Но из-за рождения детей бигля отдавший тебя в чужие руки. Поэтому точнее было бы его назвать твоим бывшим хозяином. Но третья медаль тебе пока не светила. После отплытия прошёл уже месяц, наступило 11 ноября 1975 года, а ты умирала от голода. Твой катамаран дрейфовал. Его несло по морской глади. Один раз тебя уже попытались убить ради «провианта». Пытались приготовить из тебя еду. Но, к счастью, среди этих людей не было твоего хозяина. У тебя не появилось нового хозяина. На твой взгляд, там были лишь глупцы. «НА КАКОМ ОСНОВАНИИ ВЫ ХОТИТЕ, ЧТОБЫ Я ПОЖЕРТВОВАЛА СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ?» — таков был твой ответ, поэтому ты оказала сопротивление. Укусила одного человека, вонзив клыки в бицепс, откусила кисть другому и так отразила атаку. В тебе вновь проявились способности, приобретённые за годы службы. Откушенную часть человеческого тела ты съела. Облизала до косточек. Уже со второй недели морского путешествия ты страдала от голода. Капитан-полинезиец оказался обычным жуликом. Он не умел читать по звёздам. Несмотря на то что они были по-прежнему в Полинезии, было ещё слишком далеко до Гавайев и островов Кука.

Капитан, выходец с острова Раротонга на островах Кука, слишком долго плавал в других морях. Слишком долго пробыл в северных морях. Он не понял значения зыби на воде. Для этого у него не хватило чутья. Уже на третий день пути они сбились с курса. Ты слышала, как люди ссорились между собой. «И где твоё хвалёное секретное мастерство! — кричал учёный. — Где великие знания древней Полинезии! Шарлатан!» Обвинение было справедливым, капитан и правда в течение многих лет занимался обманом. Но даже в такой ситуации он продолжал бормотать: «Нет-нет, с помощью традиционных методов мы доберёмся до Таити. Вы не могли бы разговаривать со мной чуть вежливее? Вы же учёный…».

От этого учёный совсем пришёл в ярость и бросил в море точные часы, секстан и передатчик. «Значит, всё это нам не надо? Ха-ха-ха», — засмеялся он. С этого момента путешествие перестало быть романтической авантюрой, оно наполнилось отчаянием. Проблемы начались в безветровной области экватора. До экватора они добрались, но дальше не двигались ни на восток, ни на запад, ни на север, ни на юг. Люди отчаянно пытались поймать рыбу или морских птиц. Как-то утром обнаружили, что двое погибли. От голода. На тебя напали в тот же день. В тот час, когда ярче всего светило солнце, на сходке четырнадцать членов экипажа решили: «Раз не достать рыбы, не достать птицы, можно съесть собачье мясо». Ты ведь тоже была членом команды, однако никто не пригласил тебя принять участие в этом собрании. Тебя загнали на нос катамарана. А там ты перешла в контратаку. Ведь среди них не было человека, которому ты поклялась на верность. Ведь так, Гуд Найт? Ты просто воспользовалась своим естественным правом. Право на жизнь у тебя было таким же, как и v этих людей. Ты утверждала: «РАЗ НЕ ДОСТАТЬ РЫБЫ, НЕ ДОСТАТЬ ПТИЦЫ, МОЖНО СЪЕСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ МЯСО». Доказала это, сожрав кисть руки напавшего на неё члена команды. И обглодала кости. Кроме того, ты показала им, что «сходки не имеют смысла». В ту ночь умерло ещё трое. Один из них — тот, кому ты откусила запястье, другой — тот, кому ты прокусила бицепс. Они не смогли пережить потери крови. Ведь и прежде у них практически не было сил.

Однако трупы не бросили в море. Разумеется, они стали «провиантом». Стоя на корме, ты наблюдала за этим. Увидев блеск в твоих глазах, один белый из команды напугался и бросил тебе печень своего бывшего товарища. А также пенис и яйца, которые не возбуждали аппетита. От всех троих человек. Ты их съела.

Наступило утро. Ты по-прежнему стояла на носу судна. Люди расположились на противоположной стороне. В живых осталось одиннадцать человек, однако они разделились на три группировки. Сходки были бесполезны: белые, гавайцы и выходцы с Раротонга, разумеется, не могли сойтись друг с другом. И тем более не могли напасть на тебя. Тебя защищали навыки боя, приобретённые в твою военную бытность. А дальше этот обряд повторялся. Когда ослабевшие товарищи умирали, оставшиеся в живых из группы, которой принадлежал умерший, делили между собой его тело как «провиант». Разрезали и делили между собой. Однако печень, пенис и яйца они обязательно бросали на нос судна. Бросали тебе. Или преподносили тебе. Как обряд. Они верили, что, если так поступить, этот страшный пёс не нападёт на них ночью.

Ты поняла, что опаснее всего ослабеть от голода.

Люди в тебе видели яростного дикого зверя.

Затем из трёх группировок осталось всего две. Умер капитан-полинезиец, возникла стычка за его тело. Две группировки сражались за «провиант». От группы белых ты получила пенис и яйца, от гавайцев — печень. Смерть капитана означала, что они лишились единственного человека, обладавшего опытом плавания в открытом море. Однако оставшиеся в живых этого не понимали. В этом состязании на выживание на следующий день выбыл учёный, ты тщательно пережёвывала печень, пенис и яйца этого белого. На катамаране не осталось ни одного человека, который мог бы стать главным.

Как и прежде, ты стояла на носу катамарана, а на корме были люди.

А затем из двух группировок осталась всего одна. Число оставшихся в живых — трое. И все они гавайцы.

Они прошли область безветрия. Однако где же они были теперь? Никто не стоял на руле. Куда они сбились с курса — на восток, на запад, на север или на юг?

Никто этого не знал.

11 ноября. Ты страдала от голода.

Катамаран дрейфовал.

Его несло по морской глади.

Ты стояла на носу судна и, не поднимая голову к небу, вглядывалась в горизонт.

За день гавайцы выловили несколько рыбин. Их внутренности они бросали тебе. На нос.

Ты не нападала на людей. Потому что ты никогда не была диким зверем, тебе незачем было на них нападать. Если только люди не попытаются убить тебя из-за еды, ты не будешь атаковать их. Поэтому ты стояла на носу, страдая от голода.

Ты страдала от голода.

Ты страдала от голода 12 ноября, ты страдала от голода 13 ноября, ты страдала от голода 14 ноября. Тело становилось лёгким. Ты не чувствовала собственного веса. Ты ощущала собственную прозрачность.

«Я ПРОЗРАЧНАЯ».

«Я ПРОЗРАЧНАЯ СОБАКА».

Пятнадцатое число. Ты была уже в состоянии крайнего голода. Обезвоживание. У тебя туманилось сознание. И всё равно ты не закрывала глаз. Линия горизонта, линия горизонта, линия горизонта. Наконец ты впала в состояние бреда. Вспомнила свою семью на острове Оаху. Остров на двадцать первом градусе северной широты, бигля со щенками. Там было четверо щенков. Такие миленькие! Такие симпатичные! Этих щенков родила не ты. Однако и твоём затуманенном сознании ты стала матерью этих щенков. Ты кормила их. Ты давала грудь четырём щенкам. «МОИ РОДНЫЕ ДЕТИ!» — кричала ты. Ты выла: «У-у-у», выжигая в мозгу ложные воспоминания.

Шестнадцатое.

Семнадцатое.

Море. Ты чувствовала море. Море, по которому ты дрейфовала. Катамаран напоминал люльку. Тихий океан занимает треть поверхности земли. Ты чувствовала его огромные размеры. К этому времени катамаран сильно отнесло на запад. Вы находились к югу от экватора, однако этот морской путь не вёл к Таити. Этот путь вёл к другому архипелагу. Почти тем же маршрутом систематически курсировал один корабль. Транспортное судно. Ты увидела его силуэт на горизонте и спросила себя: «НЕУЖЕЛИ Я ПРОЗРАЧНАЯ?» Ты увидела, как силуэт становится всё больше, и спросила себя опять: «НЕУЖЕЛИ Я ПРОЗРАЧНАЯ?»

«Я НЕ ТАКАЯ», — ответила ты.

«Я МАТЬ», — ошибочно предположила ты.

Однако это выжженное в мозгу ложное воспоминание встряхнуло тебя, ведь у тебя тоже были сосцы для кормления детёнышей.

Оно пробудило тебя.

Поэтому ты отправила сигнал SOS. Гав-гав-гав!

17 ноября 1975 года к востоку от линии перемены даты в три часа дня по местному времени тебя спасло транспортное судно. Ты стала лаять с носа судна, от этого лая очнулись гавайцы на корме (люди, как и собака, от крайнего истощения лежали и бредили) и ошеломлённо смотрели, как в море перед их глазами проплывает надежда. Они что было мочи свистели и махали руками. Ты не могла махать руками, поэтому махала хвостом. Команда корабля заметила их, и тридцативосьмидневное морское путешествие подошло к концу.

Закончилось, Гуд Найт. А где же ты теперь?

Транспортное судно шло по маршруту от берегов США к четырнадцатому градусу южной широты.

Это была не включённая в состав метрополии территория США. Американское Самоа. На главном острове, Тутуила, они планировали загрузить большую партию консервированного тунца. Около тридцати процентов всех рабочих сил Американского Самоа на острове Тутуила были заняты на консервном заводе, они отправляли консервированного тунца южнотихоокеанского производства. Пока ещё не сменилась дата — 17 ноября, трое потерпевших бедствие оказались в порту Паго-Паго острова Тутуила. Кроме того, среди потерпевших бедствие была зарегистрирована одна собака. Немецкая овчарка. Это ты. Ты совсем осунулась. Сильно ослабла. Ты стала собакой с четырнадцатого градуса южной широты, однако в течение нескольких недель не осознавала реальности. Тебе по-прежнему казалось, что тебя выгнали с острова Оаху на двадцать первом градусе северной широты и теперь ты на катамаране, терпишь бедствие в безбрежных водах. Однако на самом деле ты теперь была собакой острова Тутуила. Ты стала собакой четырнадцатого градуса южной широты. С главного острова в Американских Гавайях ты переместилась на главный остров Американского Самоа. Эти два острова разделяло расстояние в четыре тысячи двести километров, но ты просто перемещалась по огромной территории Америки.

После дрейфа в течение тридцати восьми дней.

Спасённые люди не говорили ничего о подробностях своих скитаний. Из уст троих гавайцев не прозвучало ни слова о том, что на самом деле происходило в течение этих тридцати восьми дней. Они нарушили все возможные табу. Что они должны были рассказать? «Это… было ужасное путешествие», — говорили они коротко, а затем замолкали. Один из них ещё добавил, что больше никогда не ступит на борт катамарана. А затем из международного аэропорта Паго-Паго они вернулись на Гавайи.

А ты не вернулась.

Тебя специально оставили. Чувствуя страх перед тобой, гавайцы настаивали на том, что собаку нет необходимости возвращать. Ты видела, как они нарушали табу, поэтому тебя бросили. Ты не последовала за ними. Три человека на корме, последние оставшиеся в живых, не были твоими хозяевами. Скорее наоборот, они служили тебе, словно бы исполняя какую-то церемонию. Поднося тебе печень, члены и яйца. Поднося тебе внутренности выловленной рыбы. У тебя не было хозяина, нового хозяина не появилось, всё, что ты приобрела, — это ложные воспоминания: «МОИ ДЕТИ! ЩЕНКИ!» Поэтому с ноября по декабрь 1975 года ты оставалась здесь.

На острове Тутуила, на четырнадцатом градусе южной широты.

Никто тебя не содержал, однако тебе регулярно давали еду, так проходил день за днём. Сначала ты жила на территории ведомства. Ты худела. Самоанцы, служившие в местном правительстве, окликали тебя: «Набирай вес, потерпевшая бедствие псина!», давали тебе остатки таро, бросали рыбу. «Опять подношения… опять ритуал», — думала ты. Ты начала набирать вес, однако по-прежнему ещё находилась в забытьи. Чистокровная овчарка бросалась в глаза среди беспородных псов острова Тутуила.

В твоём внешнем виде было величие. Поэтому местные псы тебя избегали. Ты выходила на пляж. Смотрела на море. Всматривалась в горизонт. Горизонт, горизонт, горизонт. «Я ТЕРПЛЮ БЕДСТВИЕ. ЭТОТ КАТАМАРАН ИМЕЕТ ФОРМУ ОСТРОВА», — думала ты. Вокруг кокосовые крабы.

Ты постепенно привыкла к запаху портящихся кокосов. Остров, чувствовала ты. Со второй недели декабря в тебе начало зреть осознание того, что это остров. «Я ЧТО… НА ОСТРОВЕ?» Ты не могла понять, что это остров на четырнадцатом градусе южной широты. До 1951 года здесь находилась американская военная база, и это ощущение, запах военной базы, словно бы отложенный в верхних слоях почвы, посеял в тебе семена сомнений. И для острова на двадцать первом градусе северной широты здесь было слишком много дождей.

Прячась от дождя, ты забралась под крону бенгальского фикуса.

Рядом проходила дорога.

Ты смотрела на дорогу.

Смотрела так, как когда-то смотрела на линию горизонта. Пустым взглядом. Ты не концентрировала внимания ни на одном объекте.

Твой отрешённый взгляд упал на трёх псов на другой стороне. Отца и щенков. Этих троих ты раньше не видела. Они были новенькими на этом острове.

Три собаки стали переходить дорогу. Наискосок. Дорога была узкая. Не шоссе. Они переходили дорогу, словно реку вброд. Рёв мотора послышался за несколько секунд до того, как ты увидела машину. Краем глаза ты заметила дорогой «ягуар». Это была первая спортивная машина, появившаяся в Американском Самоа. Водителем и владельцем был тридцатисемилетний мужчина, преуспевший на заработках в Объединённых Арабских Эмиратах. Он только вчера привёз эту спортивную машину, приобретённую за американские доллары, и раскатывал на ней по окрестностям, чтобы похвастаться перед людьми. В тот момент он ехал на скорости сто десять километров в час. Бешено мчался. Ты что-то почувствовала. Отца и щенков могут переехать. Всех троих.

Ты бросилась бежать.

Донёсся звук, подтвердивший твоё предчувствие. Завизжали тормоза.

Ты подлетела. «РЕБЁНОК», — подумала ты.

Машина переехала отца. И одного из щенков. Их обоих подбросило на два метра вверх. Другого щенка ты держала в зубах за загривок. Ты перебежала на ту сторону дороги. Ты… ты успела спасти его. Ты ведь тренировалась когда-то и знала, как выжить на поле битвы. Ты ведь когда-то проходила проверку на пригодность к участию в военных сражениях на передовой против Вьетконга. И это ты была бывшей военной собакой, получившей медали «Пурпурное сердце» и «Серебряная звезда». Спасённый тобою щенок был меньше своего отца, но к своим шести месяцам весил довольно много. Однако ты смогла его спасти. Он был на волосок от гибели.

Ты дрожала, Гуд Найт. Но ты выполнила свой долг.

На другой стороне дороги ты опустила щенка на землю.

Он, скорее, был уже не щенок, а молодой пёс. У него была коричневая шерсть с удивительным окрасом в виде шести чёрных полосок и чёрного пятна. Этот молодой пёс был похож на гитару. Он замер от неожиданности. Затем пошёл. Покачиваясь. На асфальтовой дороге лежали тела его отца и брата. Разумеется, машина скрылась. Водитель не вышел, чтобы помочь сбитым собакам. Он не пришёл, чтобы извиниться перед оставшимся в живых щенком. Водителя вскоре найдут хозяин собак и его телохранитель и изобьют до полусмерти. Но это случится лишь через несколько часов. Не сейчас.

Сейчас молодой пёс с окрасом в виде гитары просто смотрел на два мёртвых тела. Трагедия. Яркая кровь. Это случилось слишком внезапно. Смерть. Шок. Для молодого пса Гитары это было повторение уже пережитого когда-то. Но теперь смертей было вдвое больше. Перед ним лежал не один мёртвый пёс, а один и один. То есть два.

Он отошёл.

Он почувствовал потерю. Он испугался. Испугался. К нему вернулся страх старых воспоминаний.

Опять на краю дороги. На земле.

И там была ты. Гуд Найт. Была ты. Как в замедленной съёмке, отступавший по шагу назад Гитара уткнулся в твоё тёплое плечо. Мягкое. Молодому псу не нравилось холодное. Не нравилось твёрдое. Он этого боялся. А там была ты.

Он лёг перед тобой. Прижался к тебе. Ища покоя. Ища истинного покоя. Он искал материнскую грудь. Так же, как тогда, когда перед ним была его мёртвая мать. Больше всего ему хотелось вновь стать маленьким щенком. У тебя тоже были десять сосков в два ряда. В них никогда не было молока. Однако в каждом из твоих сосков, первом, втором, третьем, четвёртым… было тепло. Была жизнь.

Поэтому он отчаянно прижался к тебе и сосал, сосал.

Ты поняла.

«Я СТАЛА МАТЕРЬЮ».

Ты поняла.

«Я ВСКАРМЛИВАЮ ЕГО. ЭТО МОЙ РЕБЁНОК».

Такова была судьба. Ты была в замешательстве, ты подменила воспоминания. Ведь это ты родила этого ребёнка с окрасом, как у гитары. Такими были твои новые воспоминания. Поэтому ты говорила ему: «ЕШЬ». Беспородному псу, который был совершенно не похож на тебя — чистокровную немецкую овчарку, ты говорила: «ПЕЙ МОЁ МОЛОКО». В такой же ситуации те же слова были сказаны в 1957 году в Америке. На обочине шоссе штата Висконсин одна немецкая овчарка говорила беспородным щенкам. Ты не знала этой истории, не знала, что всё предопределено.

Ноты поняла. «КО МНЕ ПРИШЁЛ МОЙ РЕБЁНОК».

Вот что произошло в 1975 году. За 1975 годом последовал 1976-й, за 1976-м — 1977-й, за 1977-м последовал 1978-й. А затем наступил декабрь 1979 года. Во второй половине двадцатого века произошли две схожие войны. В апреле 1975 года пал Сайгон. Речь идёт про Юго-Восточную Азию. Пала столица Южного Вьетнама. Америка прекратила помощь Южному Вьетнаму. Локальная Вьетнамская война закончилась в этом году. Четыре года спустя началась вторая локальная война. На сей раз в Центральной Азии. В декабре 1979 года Советский Союз ввёл войска в Афганистан. Это было прямое вторжение в страну, раздираемую гражданской войной. С этого момента началась десятилетняя трясина, в которой завяз Советский Союз.

Афганская война.

Двадцать пятого декабря 1979 года был открыт огонь.

Разумеется, это была локальная война, родившаяся в результате противостояния в холодной войне.

Вторая война.

Итак, прошло четыре года. Где же вы теперь, псы, ставшие матерью и сыном, подчинившиеся судьбе?

Лай.

В приграничной северо-западной провинции Пакистана, по шоссе, идущему от старой столицы Пешавара, ехал красный, аляповато разукрашенный грузовик. Он проехал один, два, три, четыре, пять километров от Пешавара. Дальше на пути стояли ворота. КПП. Это была не государственная граница, а так называемая Территория племён федерального административного управления (FATA). Область самоуправления пуштунских племён, где проживали различные этнические группы общей численностью в два с половиной миллиона человек, живущие согласно традиционным законам, регламентирующим правила ведения войн, патриотизм и самооборону, кровную месть, приём гостей, изоляцию женщин и многое другое. Мужчины носили бороды, женщины — паранджу. В этом регионе были крутые горы, основной род занятий — производство оружия, контрабанда, производство наркотиков. Грузовик въехал в деревню. Остановился. Из кузова выпрыгнули собаки. Одна, за ней другая.

Первая была шестьдесят сантиметров в холке, изящна, собранна. Густая короткая шерсть коричневого цвета с запоминающимся окрасом в виде гитары. Такую шерсть пёс унаследовал от своей матери, чистокровного лабрадора-ретривера. Дед по отцовской линии был чистокровным боксёром. Однако этот пёс не принадлежат ни к одной из пород. В нём смешалось множество кровей, весь его вид говорил об этом. И, несмотря на это, он производил прекрасное впечатление. Ощущение гармонии, гармонии зверя. Рядом с ним была его мать. Не родная. Мать, вырастившая его.

Вторая собака была чистокровной немецкой овчаркой. Ростом пятьдесят семь сантиметров, уже тринадцати лет от роду. Однако по ней не было видно, что она слаба. У неё была уже не такая блестящая шерсть. Но она твёрдо стояла на земле. Блеск в глазах немного потух, но в ней чувствовалось достоинство. И любовь.

Первый пёс — Гитара.

Второй — Гуд Найт.

Из грузовика вылезло несколько человек. Один из них Маска-Пёс. Другой — самоанец. Но не тот, который был правой рукой и телохранителем Маски-Пса. Он тоже был гигантом под два метра ростом, однако другим гигантом. У него те же черты лица, но орнамент татуировки на руках, ногах и торсе немного отличается. Он ревностный мусульманин и не пропускает ни одной из пяти ежедневных молитв, говорит на английском с самоанским акцентом, на урду и пушту с самоанско-английским акцентом. Он никогда не выступал на боксёрском ринге, однако был одной из значимых фигур в реслинге Американского Самоа. Его даже приглашала японская федерация сумо. Это самоанец под номером два. Второе «я». Младший брат-близнец. Он служил здесь, в Центральной Азии, телохранителем, как и его старший брат. Старший брат остался в Мексике, замещая босса. Маске-Псу удалось распространить своё влияние и на Азию. Встреча глав кланов в Самоа прошла удачно, и четыре года назад Маска-Пёс заключил соглашение о сотрудничестве с местной организацией. Однако босс азиатской группировки, с которой было заключено соглашение, ушёл из жизни два года назад: усилилось противостояние с китайской группировкой из Малайзии, у него случился сердечный приступ, и он умер. Позиции в этом регионе перешли в наследство к Маске-Псу. Маска-Пёс свёл китайцев из Малайзии с организациями из Нового Света, которые в значительной мере поддерживали его теневой бизнес, тем самым урегулировав конфликт. Местным представителем, разумеется, стал самоанец, младший брат. Правая и левая руки босса к востоку и западу от Тихого океана с одинаковой внешностью. Два и два. За эти четыре года и с другой «двойкой» произошли изменения. Согласно договорённости Маска-Пёс «расширил бизнес», за что получил красотку-жену от дона. Изящную и с большой грудью.

И ещё одно.

Теперь он уже владел вторым поколением псов семьи.

Встреча должна была состояться в деревенском совете. Там были представители пуштунских народов, не имеющих пакистанского гражданства, которые ждали Маску-Пса и собаку. В руках они держали автоматы, а также образцы товара. Но товар был спрятан.

Однако, несмотря на металлические кейсы, собака определяла качество товара. Пуштуны не верили в россказни, пока не увидели собственным глазами. Те из них, кто из поколения в поколение жил в этом горном районе, видели только бездомных псов и относились к ним как к полудиким животным. На них смотрели как на грязных тварей. А теперь от собаки зависел их бизнес. Если пёс лаял, это означало на собачьем языке: «ТОВАР ПЛОХОЙ, ТАКОЕ МЫ ПОКУПАТЬ НЕ БУДЕМ». И он ни разу не ошибся. Даже если чистота товара была чуть ниже (делалось ли это намеренно, неизвестно), его указаниям следовали точно.

На собачьем языке.

Им внушили мысль: «Нос этого пса не обманешь».

Маска-Пёс поприветствовал собравшихся. Самоанец тоже поздоровался. Перевёл. В деревенском совете они присоединились к кругу сидящих, самоанец передал пуштунам слова босса. Среди собравшихся был старик с седыми волосами в бороде, он кивнул.

Гитара сделал шаг вперёд и начал обнюхивать кейс со спрятанными образцами товара.

Четыре года назад Маска-Пёс потерял своего пса на острове Тутуила. Того самого Каброна — беспородного пса, пожалованного доном Семьи как свидетельство статуса. Но он не потерял наследника своего пса. В живых остался полугодовалый щенок. В результате дорожного происшествия его отец и брат погибли, а он остался в живых и без единой царапины. Маска-Пёс не видел этого происшествия собственными глазами. Совещание с руководством другой группировки продвигалось успешно, поэтому он отпустил собак, сказав: «Идите, порезвитесь, вы хорошо поработали». Он решил, что отцу со щенками не вредно порезвиться на пляже. Однако всё закончилось трагедией. Нашёлся очевидец, который рассказал подробности. Примчавшись на место событий, Маска-Пёс рыдал в голос. Его успокаивало лишь то, что хотя бы одного удалось спасти. Ведь, по словам очевидца, бродячая овчарка, рискуя собственной жизнью, спасла щенка Каброна. Он добавил, что эта овчарка терпела бедствие на море. Она прибыла сюда с острова Оаху в северной части Тихого океана. Долго дрейфовала по морю. На месте происшествия, на краю дороги он увидел спасённого щенка и спасшую его собаку. Щенок погибшего Каброна прижался к брюху собаки, эта овчарка позволила ему сосать грудь. Маска-Пёс плакал. Сердце разрывалось от такого зрелища.

«Это чудо, настоящее чудо, — решил он. — Собака, которая дрейфовала по океану от самых Гавайев, здесь, на Самоа, спасла щенка моего пса». Маска-Пёс встал на колени и, глядя на овчарку, перекрестился и сказал:

— Я никогда в жизни не забуду твоего благодеяния! — И он сдержал своё слово.

21 декабря 1975 года овчарка прибыла в Мексику. Она оказалась в Мехико и стала собакой с двадцатого градуса северной широты. Это была Гуд Найт.

Наконец-то она оказалась за пределами гигантской территории Америки.

Прошло два месяца и десять дней с тех пор, как она перестала быть собакой двадцать первого градуса северной широты.

Щенок Каброна, который выжил и вернулся в Мехико, звался Гитарой.

Он понял, что его второй матерью стала Гуд Найт.

И Маска-Пёс понял, что самое правильное — держать этих двоих вместе.

Гитара был кобелём, он потерял родную мать, потом потерял родного отца, а затем обрёл вторую мать. После того как на обочине дороги на острове Тутуила он вновь пережил ощущения грудного щенка, почти все воспоминания последнего полугода стёрлись. Он верил, что его накормила молоком его вторая мать, а мать верила в то, что это щенок, которого она родила. За шесть месяцев после рождения Гитара пережил два шока от внезапных смертей, пострадал от душевной раны, которую сложно было бы вылечить, но она прошла сама. Два страшных события благодаря любим второй матери, простой и всеобъемлющей любви, были забыты. Два и два, путём вычитания получается ноль. В то же время он не забыл своих приобретённых способностей. В нём была внутренняя сила. Эту силу в него вложил отец, которого уже не было на этой земле, которого уже не было в воспоминаниях сына. Это была та самая сила, которую Каброн обрёл благодаря любви к одной суке — лабрадору-ретриверу, служившей в федеральной полиции Мексики и обладавшей редкими способностями по поиску наркотиков. Уже не стоит и повторять, что это была мать Гитары, которая в первое воскресенье августа 1975 года ушла из этого мира и из его воспоминаний. Но в конечном итоге сила была унаследована.

Та сила, которой обладала его настоящая мать, та самая сила, которой обладал его настоящий отец, не была потеряна Гитарой. Он продолжал её отшлифовывать. Он воспринимал это как само собой разумеющееся. В особняк в Мехико привозили новые товары наркомира — коноплю, героин, кокаин, психостимуляторы. Гитара принюхивался к ним. Принюхивался и учился различать. Он судил о чистоте наркотика, а когда подрос, стал любимцем хозяина.

Его хозяин — Маска-Пёс.

Гитара стал номером вторым. Он стал вторым поколением, принадлежавшим Маске-Псу. Он был сыном Каброна, он так же, как и Каброн, был собакой-нюхачом. Эти способности стали доказательством того, что он второй. К тому же второй превзошёл первого и в скором времени уже стал гораздо более умелым, чем его отец. Он унаследовал способности отца и превзошёл способности родной матери. 1976 год. Гитара был вторым «я» Маски-Пса, Маска-Пёс был вторым «я» Гитары. Маска-Пёс расширял свой бизнес. Сначала стали действовать его новые коллеги. Азиатская группировка, в которой секретарём босса служил тогда младший брат-близнец из Самоа, работала в Индонезии, Малайзии и Пакистане. То есть базировалась в странах «мусульманского мира». Однако не все мусульманские страны поддерживали братские отношения. Например, Пакистан. Пакистан на западе граничит с Афганистаном, однако в 1893 году Англией была проведена демаркация границы. Традиционная территория проживания пуштунов была разделена на две части.

Историю и расселение народа не приняли в расчёт. Афганистан стал настаивать на том, что это территория Афганистана, вследствие чего вспыхнули междоусобицы. Пакистан обрёл независимость от Англии, государство было провозглашено в 1947 году, а два года спустя обе страны в двустороннем порядке прервали дипломатические отношения. Тот факт, что обе страны являлись мусульманскими государствами, ничего не решал. Потепление в отношениях вызвал другой фактор. В 1973 году Афганистан упразднил монархию и провозгласил себя Исламской Республикой Афганистан. Сначала в дипломатическом отношении он был под протекцией Советского Союза. Но за какие-то два года отдалился от СССР. В тот момент международная ситуация была запутанной. В холодной войне было два полюса — СССР и Америка. Кроме того, шло противостояние между СССР и КНР. В 1969 году произошло вооружённое столкновение. У Китая и Индии были враждебные отношения. В 1962 году они столкнулись в Гималаях. Индия продолжала грызться с Пакистаном. В 1971 году вспыхнула третья война между Индией и Пакистаном, Пакистан третий раз подряд потерпел поражение. Китай сблизился с Пакистаном, усматривая в Индии общего врага. К Пакистану, противостоящему Афганистану, который находился в сфере влияния СССР, в силу военной необходимости приблизились США. Пакистан, пользовавшийся поддержкой Китая, а теперь и США, естественно занял противоборствующую позицию к СССР. В 1976 году президент Исламской Республики Афганистан, всё быстрее отходившей от СССР, стал прорабатывать варианты улучшения отношений с соседним Пакистаном. На проблемной территории (область проживания пуштунов) поставили точку. Между Афганистаном и Пакистаном начались переговоры на различных уровнях. Публичные темы обсуждались между президентом и премьером, теневые — между представителями наркомира. На территории Афганистана появились маковые поля и фабрики по переработке опиумного мака. К востоку от государственной границы в большом количестве появился высококачественный гашиш. Самым крупным регионом по выращиванию наркотиков до настоящего времени был так называемый золотой треугольник — пограничные районы Бирмы, Таиланда и Лаоса. Однако ситуация изменилась. Центр преступного мира сместился из Юго-Восточной в Центральную Азию. К тому же на этой территории строил опорную базу и деловой партнёр Маски-Пса. В 1976 году объёмы сделок возросли вдвое, а затем вчетверо. В эти годы Гитара был уже вторым «я» Маски-Пса, а Маска-Пёс был вторым «я» Гитары.

Гитара распознавал в два раза, а затем в четыре раза больше наркотиков. Обладая опытом второго, он увеличил свои способности вдвое, а затем ещё вдвое, став в результате непревзойдённым псом-нюхачом.

В 1977 году глава дружественной группировки умер и эту территорию унаследовал Маска-Пёс. Младший брат-близнец, самоанец, занял пост местного представителя. Это было повышение, в определённой степени он стал новым мусульманским боссом. Таким образом, и к востоку, и к западу от Тихого океана все дела были в руках двух самоанцев.

Два и два. Маска-Пёс присматривал за обоими регионами. Маска-Пёс по нескольку раз в году объезжал Мехико, Карачи и Исламабад.

Вместе со своим псом.

Гитара следовал за своим хозяином.

— Речь идёт о тебе, Гитара.

— ОБО МНЕ?

— Да. Тебе исполнился год, два года, в семьдесят восьмом году три года, в семьдесят девятом году четыре года. Разве нет?

— ДА.

В твоих поездках через Тихий океан — туда и обратно — тебя сопровождала мать. Твоё второе «я», Маска-Пёс был настоящим человеком-собакой. Он понимал чувства твоей матери (и чувства собаки, и чувства собаки-матери), поэтому не разлучал вас. Приняв тебя в свою семью, Маска-Пёс почти поклонялся твоей матери. Смотрел на неё как на мадонну. И поэтому твоя мать сопровождала вас через Тихий океан — туда и обратно. Разве твоя мать не говорила тебе об этом? «Я ЗНАЮ, НАСКОЛЬКО ВЕЛИКО ЭТО МОРЕ. МНЕ ПРИШЛОСЬ УЗНАТЬ, КАК НА САМОМ ДЕЛЕ ОНО ВЕЛИКО». И эти слова были правдой. Ведь в двадцатом веке среди собак лишь твоя мать испытала в ходе ужасного дрейфа громаду Тихого океана.

— Ты должен смиренно слушаться её.

— РАЗУМЕЕТСЯ.

— Сможешь ли ты сдержать обещание?

— Гав, гав! — лаял ты в ответ.

Мать и сын теперь принадлежали обеим сторонам Тихого океана. Гитара, твой нюх собаки-нюхача на переднем фронте переговоров или производства наркотиков становился всё совершеннее изо дня в день, из года в год. В 1978 году в Афганистане произошёл переворот,[19] в результате которого рухнула антисоветски настроенная Республика Афганистан и была создана коммунистическая Демократическая Республика Афганистан. Как ни странно, этот переход не оказал отрицательного влияния на бизнес твоего хозяина. Демократическая Республика Афганистан перестаралась. Например, предыдущий флаг был традиционно зелёным, цвета ислама, а теперь вдруг стал красным, в духе коммунизма. Это был перебор. Государство преследовало антиправительственно настроенных граждан, то есть представителей прежней власти, интеллигенцию, религиозных лидеров. Высказывавших антикоммунистические мысли бросали в тюрьмы и выносили смертные приговоры. Это было уже слишком. По всему Афганистану стали вспыхивать вооружённые восстания. Говорили о начале священной войны — джихада. Восставшие называли себя моджахедами, или борцами за веру. Антиправительственные организации стали создавать свои базы вокруг Афганистана, например в Пакистане. Источник капитала этих организаций часто был связан с производством и контрабандой наркотиков. В результате с 1978 по 1979 год объём сделок твоего хозяина возрос вдвое. Он наладил контакт с моджахедами и стал быстро собирать наркотики со всей территории Афганистана.

Ты опять увеличил свой опыт в два раза. В третий раз и опять в два раза.

Изо дня в день, из месяца в месяц твоя передовая перемещалась на запад по направлению к государственной границе между Пакистаном и Афганистаном.

Гитара, пошёл четвёртый год. Четвёртый год. Декабрь 1979 года. Пошёл четвёртый год, как вы стали сыном и матерью с Гуд Найт. И ты, и твоя мать, и, разумеется, твой хозяин Маска-Пёс, и самоанец — правая рука твоего хозяина в Мексике — приехали в область FATA западнее северо-западной границы Пакистана. Въехали в автономную область пуштунов.

Ты никогда не забудешь этого места. Ты никогда не забудешь горного района FATA.

Ведь оно станет местом гибели твоей матери.

Гуд Найт.

Послушай, твоей матери досталась непростая судьба. В 1967 году она не смогла последовать за своим сводным братом DED, чтобы выступить на полях сражений в Индокитае. Её не коснулась Вьетнамская война. Она не была связана с Юго-Восточной Азией. А теперь, в 1979 году, она оказалась здесь, в Центральной Азии. И ты, и твоя мать находились на традиционной территории проживания пуштунов. Такая же линия, которая разделяла Вьетнам на Север и Юг, теперь разделяла народ пуштунов. И на передовой находились ты и твоя мать. Так твоя мать прикоснулась к Афганской войне.

Прикоснулась и в результате потеряла свою жизнь.

И ещё раз вернёмся к политической истории Афганистана. Несколько месяцев, предшествующих декабрю

1979 года. По всей территории шла гражданская война. Неразбериху, вызванную моджахедами, усугубили внутренние конфликты между правящей коммунистической верхушкой. Глава государства твёрдо стоял на просоветских позициях, а второе лицо в государстве — министр иностранных дел и первый заместитель премьера — был настроен националистически. Он считал, что революция должна принимать во внимание интересы обоих флангов и признать религиозную свободу, то есть традиционный для Афганистана ислам. Он планировал обрести независимость от Советского Союза и тайно налаживал связи с американским посольством в Кабуле. В то же время глава государства был связан с советской разведкой и планировал убийство своего заместителя. 14 сентября попытка была предпринята, однако второе лицо государства, заручившись поддержкой военной разведки Афганистана, перешло в контратаку. В результате глава государства был арестован. 16 сентября было сделано сообщение о его уходе в отставку, а несколько дней спустя его казнили. Таким образом, второе лицо стало первым. Затем началась чистка от просоветских элементов в верхних кругах.

Чистка.

И ещё раз, и ещё раз чистка.

А затем отделение от Советского Союза.

Война не затихала, а как раз наоборот, набирала силу. Декабрь 1979 года. Гитара, ты находился в той области Пакистана, где проживали пуштуны. Вместе с тобой сюда приехали твоя мать, твой хозяин и брат охранника твоего хозяина. Прошли первые, вторые переговоры. 25 декабря в нескольких местах советско-афганскую границу протяжённостью в две тысячи километров перешли советские сухопутные войска. Вторглись на территорию Афганистана. Началась Афганская война, но информация не распространялась по территории страны так быстро. В тот же день у вас состоялись третьи переговоры. До этого дня твоего хозяина принимали различные организации моджахедов. 27 декабря спецподразделения Советской армии атаковали в Кабуле дворец президента.[20] В результате был ликвидирован президент Афганистана.

Советский Союз сразу же сформировал там марионеточное правительство. Был поставлен новый президент. Во второй половине дня 29 декабря пал Кабул. Прямой интервенции предшествовала операция по уничтожению антиправительственных сил, поэтому начало советской оккупации одновременно стало сигналом к зачистке.

Ты наблюдал за тем, как твой хозяин ждёт переговоров с командиром влиятельной группировки моджахедов из племени гильзаев.[21] День выдался суетливый. По рации командиру постоянно поступали сообщения. В результате было решено провести переговоры в отдалённой деревне, у границы с Афганистаном, к западу от FATA. Там стояли четыре здания завода по очистке опиумного мака, закамуфлированные под частные дома. Они являлись собственностью командира. Вечером следующего дня ты оказался там. И твоя мать тоже. И твой хозяин, твоё второе «я». Из-за срочных дел отсутствовал только самоанец. В предыдущий день он вернулся на базу контрабандистов в окрестностях Пешавара и через день должен был встретиться с ними.

Твой хозяин и второе «я», Маска-Пёс, остался без телохранителя.

И вот что произошло…

— Теперь рассказывай ты.

— Я?

— Да.

— Я ВИДЕЛ.

— Видел?

— Я ВИДЕЛ, КАК УМЕРЛА МОЯ МАТЬ. ЭТА ПРИГРАНИЧНАЯ ДЕРЕВНЯ СТАЛА МЕСТОМ СМЕРТИ МОЕЙ МАТЕРИ. Я ВИДЕЛ.

— Прежде всего, что ты видел?

— МА… МАШИНУ.

— Да. Там был грузовик с крытым кузовом. Вечером того дня он прибыл в самую западную деревню FATA. Это было тридцатое декабря семьдесят девятого года. Сзади на кузове было написано «тойота». Но ты ведь пёс, поэтому не мог прочитать название компании-производителя.

— Я НЕ МОГ ПРОЧИТАТЬ. НО Я НЕНАВИЖУ ЕЁ.

— Эту «тойоту»?

— ДА.

— Естественно, Гитара. Ведь оттуда появились люди, застрелившие твою мать. Сначала эта «тойота» показалась вам транспортным грузовиком. Вы думали, что это машина ваших партнёров. И на самом деле это была машина командира группировки моджахедов, с которой вёл переговоры твой хозяин. Машина должна была быть загружена только что собранным маком и коноплёй. Командир показал на неё твоему хозяину — Маске-Псу. Вы должны были присутствовать там. Нюхать сырьё, а затем отправиться на завод и нюхать там готовый товар…

— НО Я НЕ СДЕЛАЛ СВОЕГО ДЕЛА.

— Да, не сделал.

— ПОЯВИЛИСЬ ЛЮДИ С ОРУЖИЕМ В РУКАХ.

— У них было советское оружие. Автоматы Калашникова. Больше десяти человек с автоматами Калашникова выпрыгнули из крытого кузова грузовика. Это были пуштуны, но не из этого региона. Это не были пуштуны из группировки моджахедов, базировавшейся в этой деревне. Это были пуштуны, принадлежащие к афганской правительственной армии, у которых был строго секретный приказ нового марионеточного правительства, управляемого Советским Союзом. Перед Советским Союзом стояла внеочередная задача — поддерживать мир на территории Афганистана после его подавления, иными словами, активное пресечение всех антиправительственных движений.

Нужно было избавиться от моджахедов. Положить конец джихаду. Был создан список, в который включили руководящих лиц четырёх группировок моджахедов, в общей сложности двадцать три человека. Третьим сверху оказалось имя командира (его имя и семь его прозвищ) той самой группировки моджахедов, чья база находилась в деревне, где сейчас были вы.

— И ПОЭТОМУ?

— И поэтому.

— И ПОЭТОМУ ОНИ ПРИЕХАЛИ?

— И поэтому они приехали. Им было приказано ликвидировать командира вражеской группировки, прежде чем наступит восьмидесятый год. Это был приказ нового правительства или тех, кто стоял у него за спиной. Пуштуны из рядов афганской правительственной армии сформировали отряд по зачистке и на афганско-пакистанской границе погрузились в ту самую ненавистную тебе «тойоту». А затем прибыли в деревню.

— Я ВИДЕЛ. Я ВИДЕЛ, КАК ОНИ ПРИЕХАЛИ С ОРУЖИЕМ.

— Да. А кто оказался под прицелом? Ошеломлённый командир, которого застали врасплох, командир группировки моджахедов и вместе с ним твой хозяин.

— И Я.

— И твоя мать.

— ОНА БЫЛА ТАМ, БЫЛА, БЫЛА!

— В этот момент кто прикрыл Маску-Пса, оставшегося без телохранителя? Твоя мать.

Если разделить время на сотые доли секунды, кто быстрее всех отреагировал на появление группировки с автоматами Калашникова в руках? Твоя мать, Гуд Найт. Она имела в прошлом восьмилетнюю военную карьеру, да к тому же опыт реальных боёв. Когда-то она выполнила свой военный долг, получила пулю и заслужила за это награды. Твоя мать, чистокровная немецкая овчарка, была особенно наблюдательна, была особенно быстра, когда ситуация становилась критической. Так же, как ты мог мгновенно различать разные наркотики, твоя мать мгновенно чуяла запах войны. Разнюхать, а потом действовать, подчиняясь условному рефлексу. Твоя мать не думала о собственном возрасте. Она решительно действовала против атаки чужаков. Она напала, чтобы отразить атаку людей с автоматами.

— ОНА УЛОЖИЛА ОДНОГО.

— Ты видел это.

— ОНА УЛОЖИЛА ВТОРОГО.

— Ты видел это.

— НО… НО, НО!

— Ты лаял. А затем закричал твой хозяин. Маска-Пёс кричал. Маска-Пёс видел происходящее, как в замедленной съёмке. Он понял, кто встал на его охрану. Он понял, кто решительно бросился в атаку, несмотря на множество нацеленных стволов. Он видел это собственными глазами. Кто отбивался, отбивался, отбивался от правительственного отряда по зачистке и был застрелен. Ей попали в плечо, брызнула алая кровь, она отлетела и упала на землю. Затем вновь вскочила на ноги, и в неё вновь выстрелили. Однако она не остановилась. Бойцы отряда попадали друг в друга. А затем… затем.

В это мгновение Маска-Пёс закричал.

В это мгновение ты закричал.

Вы кричали.

Твоя мать была мертва, а командир группировки моджахедов и твой хозяин нет. Атака отряда с автоматами Калашникова потерпела неудачу. Там оказалась собака, собака спутала их планы, собака обыграла их, они упустили самый удачный шанс для убийства. Люди командира наконец-то отреагировали. Семь минут спустя весь отряд с автоматами был уничтожен. Однако… Однако твою мать было уже не вернуть.

Она умерла.

Умерла.

Даже мёртвой она выглядела благородно.

Гитара, это был второй поворот в твоей судьбе. Твой номер два изменил путь твоей судьбы. Переключил, как тумблер. Маска-Пёс встал на колени перед трупом Гуд Найт. Встал на колени, поклонился до самой земли, перекрестился. Ты почувствовал, что когда-то уже такое видел. Второй раз тебя охватило это чувство, будто что-то вновь повторяется. Маска-Пёс выл. Этого благодеяния он никогда не забудет. «Второй раз я клянусь своей жизнью отплатить тебе за это!»

Маска-Пёс почувствовал, что сквозь всё его тело прошла молния.

1980 год. Маска-Пёс задумал месть. Это было объявление войны афганским правительственным войскам, убившим Гуд Найт, нынешнему афганскому правительству, стоящему за ними, и Советскому Союзу, стоящему за правительством. Маска-Пёс стал одним из моджахедов. Отвернувшись от католицизма, он перед свидетелями совершил шахаду[22] и стал правоверным мусульманином. Это был естественный выбор. К нему пришло откровение. Собака ценой своей жизни спасла его. Для того чтобы ответить на это, я, я, я должен измениться! Он бросил занятие лучадора. Он уже был не в том возрасте, чтобы соперничать с молодёжью. Он принадлежал к старшему поколению борцов на ринге. Однако если он не найдёт ещё одного занятия, с помощью которого сможет служить народу, то он не сможет и выполнить свой моральный долг. Всё совпало очень удачно, и Маска-Пёс плавно совершил переход. Переход 15 другую веру. Добром было стать одним из моджахедов и принять участие в священной войне. Он говорил: «Будем биться с Советским Союзом» (на пушту с испанским акцентом), тем самым нейтрализовав преступный характер своей деятельности. Благодаря этому он смог соблюсти баланс с мафиозным бизнесом. Внешняя маска и теневая маска.

Как босс наркогруппировки он вёл торговлю наркотиками, выращенными в Афганистане в мировом масштабе, финансово поддерживал группировку моджахедов и сам частенько принимал участие в боях.

И ты тоже, Гитара.

Изменилась судьба твоего хозяина, резко изменилась и твоя судьба. Разумеется, он брал и тебя с собой на поле битвы. Ты тоже этого хотел. Ты видел битву своей матери, когда в ней проснулось истинное призвание боевого пса. Смертельное сражение. Это запечатлелось в твоей памяти. Героический образ матери, которая, не дрогнув, отражала напор атакующих, кусала и убивала. «ОНА ПОКАЗАЛА МНЕ ПРИМЕР!» — думал ты. «ОНА ПОКАЗАЛА МНЕ ПРИМЕР ЦЕНОЙ СОБСТВЕННОЙ ЖИЗНИ!» — думал ты.

В 1980 году ты начал новую службу в качестве боевого пса моджахедов. Ты выступил на полях сражений в Афганистане. У тебя, как и у твоего хозяина, было две ипостаси. Внешняя и теневая. Ты пёс-нюхач, и ты боевой пёс.

Серьёзное превращение.

Однако ты не более чем второй.

Псы, ваш род, порождённый двадцатым веком, веком войн, разбрёлся по всему свету и продолжал разрастаться. Псы, где же в конце концов соединятся разошедшиеся в разные стороны ветви?

Какова ваша судьба?

Повторимся ещё раз, война в Афганистане оказалась настоящей трясиной для Советского Союза. Ошибки следовали одна за другой. Кабул был молниеносно взят, но власть марионеточного правительства никто не признал. Продолжались беспорядки и мятежи. Ситуация оставалась серьёзной. Группировки моджахедов подвергались постоянным атакам, но изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год они только увеличивали свою военную мощь. Советский Союз высылал одно подкрепление за другим, и к весне 1981 года общая численность советских солдат, дислоцированных на территории Афганистана, превысила сто тысяч человек. Но был допущен просчёт. Они не могли подавить силы мятежников. Допустили просчёт.

К 1981 году остановить джихад не удалось.

Не удалось и к 1982 году.

Не удавалось вернуть порядок в Афганистан. Страна лежала в руинах. Это был просчёт.

Было ясно, что война (а в терминологии советской стороны «беспорядки») затянулась.

Пока тянулась Афганская война, перемены обрушились и на Советский Союз. Самым поразительным историческим фактом была череда смертей генеральных секретарей. Десятого ноября 1982 году умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, маршал, председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев. От болезни, в возрасте 76 лет. Пост генерального секретаря унаследовал Юрий Андропов, который в течение пятнадцати лет был председателем КГБ. К этому моменту ему исполнилось 68 лет. Чтобы полностью взять власть, он использовал старые контакты.

На пост министра внутренних дел он назначил человека из ближнего круга — генерала КГБ.[23] Своим первым замом Андропов назначил председателя КГБ Азербайджанской ССР.[24] Тем самым он попытался очистить высшие эшелоны власти от людей Брежнева.

Для выхода из сложной ситуации он использовал потенциал старых связей. Когда Андропов отдавал приказ, на это мгновенно реагировали различные службы КГБ. Сложная международная ситуация, всё более усугублявшаяся с момента ввода войск в Афганистан, смягчалась информацией о сокращении вооружения и об отказе от использования ядерного оружия. Распространению этой информации (в том числе и ложной) способствовало Первое управление КГБ, ответственное за внешнюю разведку. В Первом управлении было десять отделов, третий отдел отвечал за Великобританию, Австралию, Новую Зеландию и страны Скандинавии, шестой отдел — за Китай, Вьетнам и Северную Корею. Таким образом, регионы мира были поделены между различными отделами, а все десять отделов вместе в полной мере раскрывали свой потенциал. Они обладали безграничными полномочиями, которых у КГБ не было при генсеке Брежневе. Было принято решение об использовании потенциала этих сил для улучшения ситуации в Афганистане, улучшения в интересах советской стороны. Самое секретное подразделение в Главном управлении пограничных войск КГБ летом 1983 года вступило на территорию Афганистана. Подразделение под кодовым названием «С».[25] Иногда его так и называли — управление «С». 16 июня того же года Андропов был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР и заручился поддержкой партии, КГБ и вооружённых сил страны. Он поднялся на самую вершину власти Советского Союза. Поэтому управление «С» получило разрешение на беспрецедентное право проводить независимые операции, не подчиняясь командованию вооружённых сил. Не было необходимости поддерживать связь с ГРУ — центральным органом военной разведки, несмотря на то что ГРУ объединяло все спецотряды Советской армии.

В КГБ управление «С» отвечало за все специальные военные операции. Изначально Главное управление пограничных войск КГБ обладало большим опытом боевых операций, чем любое другое военное подразделение СССР со времён Великой Отечественной войны (Второй мировой войны).

Было решено немедленно подключить управление «С» к борьбе с моджахедами.

Они умели использовать сложный горный рельеф этого региона и обладали особыми боевыми приёмами в борьбе с афганским джихадом.

Однако потенциал «С» не был раскрыт. Советский Союз продолжал меняться. Вожди сменяли друг друга. 9 февраля 1984 года после пятнадцати месяцев на посту генсек Андропов скоропостижно скончался. Его преемником стал Константин Черненко, 1911 года рождения. Он был слишком стар. И, несмотря на это, ему удалось изменить линию правления Андропова, ведь прежде он был верный подчинённый и правая рука Брежнева. Силы старой гвардии, которую пытался искоренить Андропов, вновь ожили. Однако новый генсек Черненко умер 10 марта 1985 года.

Он был уже слишком стар.

Управление «С» стало игрушкой в руках власти. Если бы и дальше продолжалась эпоха Андропова, то управление «С» внесло бы свой вклад в превращение болота Афганской войны в прозрачное озеро. Был шанс всё уладить. Однако ничего не получилось. В Советском Союзе этих лет слишком часто менялись вожди. Генсека Брежнева сменил генсек Андропов, генсека Андропова — генсек Черненко. Смерть от болезни, скоропостижная смерть, смерть от болезни. Однако управлением «С» воспользовались не только эти трое. Ещё до генсека Брежнева формирование «С» как особого секретного подразделения в рамках Главного управления пограничных войск КГБ начал ещё один человек. Генсек, предшествовавший Брежневу. Нет, не генсек. До 1966 года эта должность вообще не упоминалась при выборах Секретариата, и в течение полутора лет до 1966 года Брежнев занимал пост первого секретаря. Он был Первым секретарём ЦК КПСС. Почему не использовалось название «генеральный секретарь»? Потому что оно использовалось во времена Сталина. Какая сила наложила вето на это название? Сила, которая критиковала Сталина. Итак, если Брежнев был первым секретарём, то кто же занимал этот пост до него? Человек, который обличил авторитарный режим Сталина. Хрущёв, выступивший с критикой Сталина на Двадцатом съезде Коммунистической партии в 1965 году.

Человек, которого возненавидел Мао Цзэдун в Красном Китае.

Когда-то у Хрущёва была мечта. Где-нибудь и когда-нибудь превратить холодную войну в настоящую войну. Выплеснуть закипевшую магму, повоевав чужими руками в Третьей мировой войне. Он мечтал отправить вызывающие изумление боевые отряды, которые станут своего рода символом коммунистического строя, на передний фронт какой-нибудь региональной войны. Когда-то Хрущёв почти в шутку отдал приказ. Однако приказ был принят закостенелой системой и строго приведён в исполнение. Фантазия умерла, осталась лишь реальность. Реальность воплотилась в виде двух коммунистических космических собак. Героев Советского Союза. Кобеля Белки и суки Стрелки.

Они были.

И есть.

В 1982 году есть Белка и Стрелка, унаследовавшие те же имена.

И в 1983 году.

И в 1984 году.

И в 1985 году.

Эта ветвь не прерывается.

Действующий карательный отряд для борьбы с «капитализмом».

То есть начало управлению «С» было положено мечтой Хрущёва. А после этого скорлупку мечты сгрызли до основания, и, когда уже не осталось от неё ни единого осколка, мечта превратилась в чудовищную «структуру», которая обрела собственную жизнь. Но Хрущёв чего-то боялся. К политическим силам, которые отстранили Хрущёва, принадлежал Брежнев. В ноябре 1964 года он сместил Хрущёва с поста первого секретаря и сам сел на его место. Брежнев намеревался избавиться даже от запаха «хрущёвщины». По этой причине он повторно инициировал критику Сталина и переименовал «первого секретаря» в «генерального секретаря». Таким образом, в апреле 1966 года появился генеральный секретарь Брежнев. С этого момента прошло много времени, и всё же, когда стало понятно, что ситуацию в Афганистане невозможно взять под контроль, «С» не стали использовать как средство для разрешения сложной ситуации. Брежнев не принимал планов КГБ, потому что они отдавали «хрущёвщиной».

Когда генсеком стал Андропов, он стал использовать «С».

Однако Андропов скоропостижно умер.

Следующим генсеком стал Черненко, и этот «старик — правая рука покойного Брежнева» тоже почувствовал «хрущёвщину». Он не мог чётко различить этот запах. Его обоняние было ослаблено старостью и не было таким острым, как прежде. Однако у него была интуиция, вбитая в него его прежним боссом Брежневым. Не надо совершать подвигов ради памяти Хрущёва. Никаких, даже самых мизерных.

Черненко избегал управления «С».

Фактически «С» использовало свой потенциал всего лишь семь месяцев. В первой половине Афганской войны оно практически не сыграло никакой важной роли.

Такой короткий период, как семь месяцев.

И, несмотря на это, кое-что произошло.

Эпохальное событие в собачьей истории.

Во вторую неделю декабря 1983 года отряд «С», возглавляемый генералом, директором управления, находился на северо-востоке Афганистана, в горном ущелье. Там они планировали уничтожить группировку моджахедов, которая на ведущем в столицу маршруте частенько нападала на эшелоны из Советского Союза. За этими опытными в стратегии партизанской войны моджахедами охотилось управление «С». «С» использовало ту же стратегию партизанской войны. Однако те, кто провозглашал джихад, были настоящими партизанами, нелегальными образованиями, а против них выступала регулярная армия — управление «С». Эти два образования значительно отличались в организации передачи приказов, правилах и стратегии ведения боёв. Бойцы «С» были законными партизанами. Они являлись профессионалами, при этом делали упор на неожиданность нападения. Моджахеды ничего не знали об этой «советской армии» и поэтому легко подставлялись. Ведь «С» не использовало военные самолёты Миг, танки Т-64 и даже не полагалось на вертолёты. Оно было вооружено автоматическими пушками малого калибра, однако основной боевой силой было лёгкое оружие.

И боевые псы.

Перед этими особыми формированиями моджахеды пасовали.

Их легко было застать врасплох.

И вот что произошло.

Вот какая картина предстала взору очевидцев. На земле лежал девяносто один человек. Все жестоко убитые. Среди них было восемьдесят восемь моджахедов. При жизни бойцы священной войны. Экипированы они были не по последнему слову военной техники. Из тяжёлого оружия только ракетные установки, а кроме этого, автоматические винтовки и пистолеты, у нескольких человек были даже допотопные аркебузы. Половина моджахедов была пуштунами. На севере были сформированы вооружённые формирования, состоявшие по большей части из таджиков, однако военные действия в этом горном районе вели группировки пуштунов, которых называли исламистами. В числе жертв среди моджахедов были не только пуштуны. Из восьмидесяти восьми — всего один человек. Мексиканец. У него была борода, волосы метиса с золотистым отливом покрашены в иссиня-чёрный цвет, из прежде крепкого тела уже ушла жизнь.

По глухой долине разносился безжизненный свист ветра.

Всё вокруг затихло.

Ты рычал.

Ты, Гитара. Мексиканец, лежавший у твоих ног, с двумя патронными лентами, надетыми крест-накрест, выглядел так же, как и остальные мусульмане на этой земле. Твой хозяин был мёртв.

Твой хозяин, член твоей семьи, твой номер два — Маска-Пёс был мёртв.

А ты жив.

Единственный выживший на стороне моджахедов.

Ты был окружён.

Огромным количеством псов. Боевых псов из подразделения «С». В этот день и в этом месте в операции совместно принимали участие четыре отряда. В каждом отряде было четыре человека и двенадцать псов. Тебя окружили сорок восемь собак. Ты не мог посчитать их числа, но их было именно столько. По логике людей должно было быть шестнадцать. Но было всего тринадцать. Ещё трое погибли. Остались лишь трупы. Их убил ты.

Ты прикончил их, чтобы защитить своего хозяина.

Ты изо всех сил защищал его, подражая своей матери Гуд Найт. Ты, беспородный пёс, самостоятельно научившийся убивать.

Но твой хозяин умер.

Номер два умер.

Ты был окружён. Единственный выживший. Люди стояли на значительном расстоянии, прямо перед тобой было оцепление из псов.

Ты не мог лаять.

Ты рычал.

Псы смотрели на тебя.

И вдруг один залаял.

И другой залаял.

И третий залаял.

Гав, гав!

Гав, гав!

Гав, гав!

Ты перестал рычать, однако сам этого ещё не заметил. Что-то внезапно появилось и затянуло тебя. На мгновение тебе показалось, что ты слышишь песню. Ты был окружён, окружение пело. Негромко. Какой-то тихий мотив. Ты не мог встретиться взглядом с одним человеком или псом, потому что враги окружали тебя со всех сторон, ты опустил взгляд вниз. Тебе показалось, что так нужно сделать. Маска-Пёс был мёртв. Он сказал тебе: «Я умер» — «У… УМЕР? МОЁ ВТОРОЕ „Я“ МЕРТВО?» И ты услышал песню. Песню, которая разносилась вокруг.

Гав, гав!

Гав, гав!

Гав, гав!

Гав, гав!

Гав, гав!

Ты опять поднял взгляд.

Ты не рычал. Ты залаял.

Гав, гав!

Сорок восемь псов хранили молчание. А затем один пёс направился к тебе. Это был кобель. Довольно крупный. Он шёл размеренной поступью.

Он встал напротив тебя.

Гитара, вот здесь. В это мгновение. В этой ситуации произошло последнее превращение в твоей судьбе. Твоё второе «я» умерло, и теперь право переключить линию твоей судьбы было лишь у одного, у тебя самого. Цифра два превратилась в цифру один. Ты почувствовал, что твоё тело пронзил разряд молнии. Ты получил откровение. Ты не стал истым христианином. Ты не стал мусульманином. Ты… ты стал псом. Просто стал псом. Кобель, стоявший напротив тебя, сначала заговорил с тобой одним взглядом, а затем одним с тобой языком.

— ТЫ БЕСПОРОДНЫЙ ПЁС? — спросил он.

— Я — ЭТО Я, — ответил ты. — ТЕПЕРЬ Я НОМЕР ОДИН.

— ТЫ ЖИВ?

— ЖИВ… ЖИВ! Я НЕ СОБИРАЮСЬ УМИРАТЬ!

— ТОГДА ИДИ С НАМИ.

— В ВОЕННОПЛЕННЫЕ?

— НЕТ.

— НЕТ?

— ТЫ ПРИШЁЛ.

— Я?

— ТЫ ПРИШЁЛ К НАМ. ПОЭТОМУ МЫ ВЫШЛИ К ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ.

Услышав эти слова, ты задрожал, щёлкнул переключатель огромных перемен.

В мире собак — собачий язык, а в мире людей — русский. Военные в камуфляжной форме без отличительных знаков передали рапорт по рации. На место событий прибыл полноприводной шестиколёсный грузовик, транспортное средство отрядов «С» для экстренного реагирования, оснащённый станковыми пулемётами и миномётами. Он вписался в картину, состоявшую из сорока восьми и одного пса, девяносто одного трупа и тринадцати живых. Из кабины водителя вышел легковооружённый офицер. Ветер в афганской долине свистел, как и прежде. По рации на русском языке была передана воля пса, а появившийся офицер был не только командиром роты или батальона. Это был генерал. Генерал, к тому же глава управления.

Тринадцать солдат отдали честь.

По мере его приближения кольцо собак разомкнулось.

— Признал? — спросил генерал.

Два пса перед генералом, два пса в кольце окружения, «выживший» со стороны моджахедов и кобель, противостоящий ему. Вопрос был адресован последнему.

— Гав, — ответил кобель.

— Всё ясно, Белка, — ответил генерал. — Тебе всё же стало жалко убивать этого пса? У него особые природные свойства? Или же у него тоже какая-то удивительная история? Так? Афганский пёс, пёс, сражавшийся за моджахедов. — Теперь генерал уже адресовал свои слова Гитаре: — Я в это верю. Тебя признал Белка. Он выбрал тебя. Твоя кровь достойна того, чтобы соединиться с ней. Поэтому я тоже признаю тебя. Идём.

Этот инцидент произошёл в Афганистане во вторую неделю декабря 1983 года.

Эпохальный инцидент в истории собак.

Гав, гав, гав, гав!

Афганская война продолжалась, однако «С» отступило. Отступило разом. Потому что генеральный секретарь Черненко, не желая прибегать к их силам, отобрал у них большую часть полномочий. А затем и генеральный секретарь Черненко в марте 1985 года ушёл со сцены. Из политической истории Советского Союза и из этого мира. Следующим генеральным секретарём был избран Михаил Горбачёв, пятидесяти четырёх лет. По сравнению со своими тремя предшественниками Черненко, Андроповым и Брежневым он был исключительно молод. Другие посты в партии тоже занимало новое поколение.

Генеральный секретарь Горбачёв начал революцию.

Руководство Горбачёва объявило о новых политических мерах.

В качестве девиза для реформ была избрана перестройка.

Афганская война продолжалась. Она ещё не была закончена. Десятилетняя трясина.

В июле 1986 года в своём выступлении Горбачёв сообщил: «Перестройка — это революция». Он пояснил, что планирует глобальную реформу всего Советского Союза. Но ведь Советский Союз столько лет поддерживал идею Февральской революции 1917 года и последовавшей за ней в октябре того же года социалистической революции. У одних слова Горбачёва вызвали вопросы. Другие просто оказались в тупике. Третьи воспринимали их как шутку, говоря, что в стране Советов уже была революция семнадцатого года и она была совершена ради великих принципов.

Например, члены отрядов «С». Люди.

И вбил в них это генерал — глава «С».

Глава, вбивший собственными руками в своих подчинённых принципы рукопашного боя, бесшумного убийства и выживания, заразил их непоколебимостью идеи. «Мы не допустим антиреволюционных настроений, мы будем защищать социалистический строй внутри и за пределами страны, мы верны идеалам марксизма-ленинизма. Тот, кто не может в это поверить, становись архиепископом и не жди пощады!» При вступлении в ряды «С» требовалось подписать письменную присягу на верность, предательство «С» было равносильно подписанию себе смертного приговора, и если кто-то из солдат в ходе службы чувствовал, что не верит в идеологию, и отбрасывал веру в революцию, ему пути назад были уже отрезаны. Перебежчики должны были быть наказаны собственным же подразделением. Но среди тех, кто вступил в ряды «С», не оказалось ни одного усомнившегося — ни среди офицеров, ни среди рядовых. Они верили твёрдо. Эмблема отряда подтверждала это.

Эмблемой отряда «С» был череп.

Но не человеческий череп. Это был череп животного. Череп собаки.

Изображение Земли на фоне черепа лайки.

Это бы значок «С».

Земля повёрнута северной частью континента Евразия. Своей лицевой стороной.

Все в отряде видели этот череп хотя бы раз. Один раз, или два, или три после вступления в ряды «С» удостаивались этой аудиенции в штабе «С», трепеща от волнения.

Настоящий череп покоился в гробу в форме земного шара. Он лежал в особом глобусе. Обугленный череп с остатками сожжённой кожи. Эти следы огня появились при вхождении в атмосферу. Всё, что осталось от искусственного спутника, на котором летела эта собака. Этот череп принадлежал первому живому существу, которое посмотрело на нашу планету из космоса. Его хранили в память о Лайке — собаке-космонавте, которая открыла Советскому Союзу дорогу в космос.

В штабе звенел голос:

— Благодаря героическим силам мы бросаем вызов антиреволюционным движениям. Мы защищаем закон.

Неизвестно, каким образом череп героя страны, народного идола попал в «С». Все подробности о судьбе космического пса хранились под грифом строжайшей секретности. Но человек, стоявший у истоков образования «С», занимал наиболее близкое положение к этим секретам. Ведь он приложил руку к формированию ветви космических собак. Когда-то он отстаивал свою позицию, отказываясь из-за отставки Хрущёва уничтожать «отряд собак», который планомерно приближался к заданной цели в питомнике Южной Сибири. Нельзя уничтожать… нельзя уничтожать эту ветвь! Этих собак. Превосходный сотрудник проявил свою истинную ценность. Перспективный офицер, дослужившийся до должности майора КГБ в двадцать шесть лет и семь месяцев, пошёл дальше возложенных на него ожиданий, обманул всех. Ради псов… Ради того, чтобы сохранить этих псов.

За одной из секретных дверей прятался череп собаки-космонавта номер один.

Кто-то говорил, что проект «Спутника-2» не предусматривал возвращение его на Землю, поэтому он и развалился при вхождении в атмосферу 24 мая 1958 года. Кто-то говорил, что это неправильная дата, на самом деле событие произошло 4 апреля. К тому же «Спутник-2» сгорел. Однако остались документы, подтверждающие, что «из „Спутника-2“ был изъят череп». Эти секретные документы находились в одном из подразделений КГБ.

Такие же свидетельства остались и в секретном хранилище Музея авиации и космонавтики. Возможно, они там находились изначально, может быть, появились позже. Но они там были.

И вот эта секретная дверь открылась. Выдала тот самый череп и снова закрылась, пряча останки, изъятые из кабины военного самолёта, который в 1968 году пилотировал загадочно погибший Юрии Гагарин, в апреле 1961 года поднявшийся в космос на борту «Востока-1», первый в истории человечества космонавт, человек, оставивший знаменитое высказывание: «Земля голубая».

Череп принадлежал собаке средних размеров породы лайка.

То, что это череп той самой Лайки, было подтверждено документами.

Во второй половине шестидесятых годов было создано подразделение «С». В качестве «зашифрованного секретным обозначением подразделения» «оно действовало в составе Главного управления пограничных войск КГБ, не подчиняясь его командованию». «С» имело начало в глупой мечте Хрущёва, однако со временем приобрело резонные обоснования собственного существования. Пёс Лайка, показавший всему миру величие Советского Союза, доказал, что «С» было создано не напрасно.

«Третьего ноября 1957 года мы были созданы как воплощение идей марксизма-ленинизма.

Мы — отряд псов, мы — те, кто помогает псам, мы сами порождены сукой по имени Лайка, — вот что говорил основатель „С“ своим бойцам. — Поэтому не должно быть никаких сомнений в нашей правоте.

Поэтому принесите присягу на верность знаку „С“».

Бойцы давали клятву. Отдавали честь черепу, то есть глобусу, в котором он хранился.

В июле 1986 года генсек Горбачёв сказал, что «перестройка является революцией», но члены «С» только посмеялись над его словами. Революция уже свершилась в 1917 году, она и породила нас. Нас — «С». Соответственно, слова Горбачёва просто шутка. Они были убеждены в этом. Он пытается вершить историю во сне и в бреду. А значит, даже намёка на правомочность его слов быть не может.

Война в Афганистане продолжалась. Военная ситуация зависла в мёртвой точке, наконец-то стало понятно, что эта трясина в Центральной Азии поразительно похожа на трясину в Юго-Восточной Азии, в которой на десять лет завязли США. Это была такая же непрекращающаяся война с партизанами на истощение.

Обе трясины во многом были похожи.

Мобилизованные советские солдаты подсели на наркотики.

Так же подсели на гашиш, как не так давно во Вьетнамской войне американские солдаты подсели на ЛСД, героин и марихуану. Солдаты не могли отличить партизан от местного населения, поэтому в больших количествах гибли мирные жители. Такие же трагедии случались прежде и во времена Вьетнамской войны в маленьких деревнях, считавшихся базами Вьетконга: вырезали всех жителей, включая стариков и грудных младенцев, женщин насиловали, убивали даже скот. Теперь зачищали деревни, которые считали базами моджахедов: вырезали всех жителей, включая стариков и грудных младенцев, женщин подвергали групповому насилию, убивали даже скот. В ограниченных масштабах применялось даже химическое оружие. Тайно. Так же тайно, как в своё время применяла его американская армия во Вьетнамской войне.

Советский Союз вынужден был признать тот факт, что Афганская война стала «нашей Вьетнамской войной».

И был Горбачёв. Он провозгласил: «Перестройка! Перестройка!» Он использовал революционные политические решения во внешней политике. Это была дипломатия диалога с западными странами, делающая акцент на «политику нового мышления». Горбачёв приступил к ослаблению гонки вооружений между Советским Союзом и США. Советская экономика находилась в застое. В состояние застоя она пришла прежде, однако Горбачёв первым признал этот факт. Он признал, что страна находится на грани краха.

Слишком сильна оказалась нагрузка на государственную казну со стороны оборонной промышленности. Опираясь на «политику нового мышления», Горбачёв решил сократить военный бюджет. Продвигались вперёд переговоры по сокращению ядерного вооружения, Советский Союз стал налаживать отношения не только с США, Великобританией и Францией, но и с Китаем. С тремя основными игроками в холодной войне и Красным Китаем. Серия этих мероприятий получила название «ослабление напряжённости».

Что-то менялось.

Что-то ускорялось.

А затем Горбачёв сообщил, что «уход из Афганистана тоже является частью перестройки».

ООН приступила к мирным переговорам по Афганистану в 1982 году, но никак не могла добиться результатов. Однако после подобного высказывания Горбачёва в апреле 1988 года стороны моментально приступили к подготовке мирного договора. Всё определилось после решения о выводе из Афганистана советских войск.

В мае 1988 года начался официальный вывод войск, а в феврале 1989 года вывод войск был завершён.

Пятнадцатое февраля. Был ли виден конец Афганской войне в этот день? Нет. Афганское, просоветски настроенное коммунистическое правительство по-прежнему продолжало сражаться с моджахедами.

К тому же между группировками моджахедов были внутренние противоречия. Причин было множество: сформированы ли группировки из пуштунов или нет, были ли мусульмане суннитами или шиитами. Естественно, что дальше последовала гражданская война. Советский Союз… Советский Союз рассудил, что, во-первых, «невыгодно позволять свергнуть просоветски настроенное коммунистическое правительство в Кабуле». Во-вторых, «между нашей страной и Афганистаном граница протяжённостью в две тысячи километров, соответственно, при обострении ситуации на территории Афганистана будут поставлены под удар пограничные регионы». В-третьих, «если нынешняя власть будет свергнута и в Афганистане появится исламское правительство, беспорядки перекинутся и на нашу Центральную Азию (Таджикистан, Узбекистан и остальные союзные исламские государства)».

Поэтому Советский Союз продолжал оказывать огромную финансовую поддержку нынешнему коммунистическому правительству.

И вот что произошло дальше.

Как раз накануне полного вывода откомандированных туда ста тысяч военных.

24 января 1989 года на совещании Политбюро ЦК КПСС был принят «секретный» план. В нём было написано, что в северном регионе Афганистана пограничные войска КГБ будут осуществлять тактические операции.

Естественно, это противоречило мирному договору.

Советская трясина, Афганская война, ещё не была завершена. Сам Советский Союз не дал ей завершиться. До конца этого года военные действия продолжались. Однако в строжайшей тайне. За это отвечал КГБ, в Афганистан отправляли лишь отряды, имевшие опыт секретных операций. Вновь на сцену вышло управление «С». Ведь это были профессионалы в тайных военных операциях. Ведь это был самый сильный отряд среди пограничных войск. Горбачёв… Горбачёв нашёл решение афганской проблемы: главное было — избежать хаоса внутри страны. В отличие от Черненко и Брежнева, его мало заботила «хрущёвшина». «С» — структура, имевшая практическую ценность. Он даже не обращал внимание на то, что она была организована Хрущёвым. И вновь «С» получило полномочия и приступило к выполнению секретных и незаконных миссий. Они уничтожали тех, кого надо было уничтожить. А Горбачёв по-прежнему в открытую громогласно заявлял: «Перестройка! Перестройка!» И, наконец, в декабре 1988 года он продвинул «дипломатию нового мышления» на максимальный уровень. В море у берегов Мальты на военном судне, советском крейсере последней модели «Слава», прошли переговоры лидеров США и Советского Союза. Там Горбачёв с улыбкой встретил американского президента Джорджа Буша. Там же Горбачёв сообщил, что мы — Советский Союз и США — дружественные государства. Так был положен конец холодной войне. Советский Союз и США ударили по рукам. На пресс-конференции третьего декабря, транслировавшейся на весь мир. Люди во всём мире смотрели на экраны телевизоров. Эта дата вошла в человеческую историю двадцатого века. А в историю собак… что же вошло в историю собак?

В этот же день, третьего декабря, был отдан приказ.

Из Москвы поступил приказ: «Уничтожить все доказательства. Доказательства операции в Афганистане. Холодная война закончилась. Уничтожить всех псов».

СЕЙЧАС УЖЕ НЕ 1991 ГОД

После этого начались уличные бои.

Это была уже не тренировка. И не моделирование в реальном масштабе боёв в заброшенном городе. В первый день было восемьдесят два погибших. Среди них семеро из числа руководителей двух крупнейших группировок. Трое из русской мафии, четверо из чеченской мафии, трое против четверых. Однако никому уже не было дело до баланса пролитой крови. Множество различных группировок, хлынувших в этот город со всей России и разных стран Азии, несли потери.

Псы начали обходить дома. Мобильные отряды, имевшие список личного состава мафиозных группировок с фотографиями. Три или четыре отряда. Один из них состоял из старухи славянской внешности с бочкообразной фигурой и в толстых очках, японской девочки не старше пятнадцати лет и семерых псов. В их списке были перечислены такие детали, как адрес офиса группировки, связанные с ней организации и предприятия, их расположение, имя босса, его домашний адрес. Старуха вела собак на поводке. Девочка, надвинув меховую шапку на самые глаза, безучастно шагала следом. Девочка была тучная, силуэтом напоминая внучку старухи. Однако в её полноте был скрыт боевой дух. В глазах холодный блеск. Девочка была японкой, но на самом деле она не была японской девочкой. Она не была человеком. Она была собакой.

Потому что у неё было собачье имя.

Её имя было Стрелка, ей дали его официально.

Они обходили дома. Разбирались с каждым домом по отдельности. Старуха отвечала за оружие, девочка-собака отвечала за собак. Они начали с живущих в апартаментах высокого класса. Заставляли открывать дверь, угрожая оружием. Все приказы отдавала девочка либо на русском, либо на собачьем языке жестов. Откуда-нибудь снизу, из мёртвой зоны выпрыгивало семеро псов, один из которых стоял на изготовке. Это был кобель. Когда-то давно он был признан номером сорок семь, и девочка-собака Стрелка называла его Сорок седьмой. Теперь всё было иначе.

Теперь это был Белка. Его отец умер, поэтому он уже перерос кличку-номер и получил имя.

Белка убивал. Вместе с остальными шестью псами. Они составляли группу, которая мгновенно убивала цель.

На территории одной усадьбы они убили сторожевых псов. В полнейшей тишине перегрызли им глотки. Псы первым делом прикончили своих сородичей, а затем охрану цели и, наконец, убили цель. В другом месте цель убежала, сообразив, что это атака. Однако все окрестные дороги были перекрыты. Псами. Псы окружили дорогой автомобиль с пуленепробиваемыми стёклами, напали на него, а затем, заставив человека за рулём совершить неверный маневр, убили его.

Толкнули на самоубийство.

Псы подняли восстание. В первые дни никто не замечал, что в больших количествах погибают лишь представители мафии. За исключением самой мафии. Или за исключением инстанций и шишек, связанных с этой мафией.

Ночью город запылал, и с этого момента ситуация обратила на себя внимание — ведь она превратилась в настоящую смуту. Той же ночью старик в окружении собак изучал военную карту. А затем по беспроводной связи отдавал собакам какие-то приказы.

1991 год. Москва, лето. На рассвете был отдан приказ о введении чрезвычайного положения. Во второй половине дня в городе было уже более пяти сотен военных транспортных средств. В марте предыдущего года первый советский президент неожиданно был смещён. Группой консервативно настроенных деятелей. Зачинщиками стали министр обороны, председатель КГБ и вице-президент.

Для ареста представителей реформистского курса были подключены военные образования. На телевидение была наложена цензура, по радио раз за разом передавали лишь сообщение ГКЧП. Однако люди вышли на улицы. На улицах оказался опорный пункт реформаторов. Перед Домом Советов Российской Федерации (Белым домом) выстроились живые цепи, которые препятствовали прохождению танков и бронетранспортёров.

Строились два-три уровня баррикад. На улицах оказались тысячи людей.

И среди этой толпы был старик.

Бородатый старик.

Старик прислушивался к призывам толпы. Из здания вышел мужчина. Человек, стоявший на стороне представителей группы реформаторов, всего лишь два месяца назад ставший первый президентом Российской Федерации. Не советским, а российским президентом. Первая буква его фамилии была Е.

В англоязычных и испаноязычных странах это имя писалось с буквы «У». В немецком с «J». И в голландском с «J». Однако на французском тоже с «Е».

Человек, инициалы которого могли трактоваться по-разному.

Е. забрался на танк «Т-72», окружённый толпой людей. Увидев это, старик посмотрел на часы. Было 13:15. Между капитаном в танке и Е. состоялся короткий диалог. Старик прочитал по губам. «Ты что, пришёл сюда, чтобы убить меня?» — спрашивал Е. Капитан ответил: «Нет».

Е. рассмеялся.

Радостные возгласы достигли апогея. Небо сотрясал хор криков «Ура!». И лишь старик сказал нечто иное: «Ужас». Е. привлёк внимание толпы одним жестом. Люди последовали за ним, словно стая обученных собак. Бородатый старик прошептал: «Ужас». Е. критиковал левую реакционную группировку. Е. призывал граждан к сопротивлению. С танка, с того самого танка, которым его хотели раздавить. Старик посмотрел на часы. Советское время остановилось. И лишь российское время показывало 13:21.

Старик продолжал шептать: «Ужас, ужас, ужас всё это». Он предвидел. Предвидел, что произойдёт четыре месяца спустя. Уже больше не будет Советского Союза. Е. разрушит Советский Союз. Разрушит его не задумываясь. И в то же самое время Е. положит конец чему-то гораздо большему.

Собаки устраивали поджоги. Это спутало все карты. Силы милиции рассредоточились по разным районам города. В одном месте загорелось, потом в другом, в третьем. Милиция сосредоточилась на этих нескольких точках. Они искали поджигателей, но не могли их обнаружить. Поджигатели скрылись в темноте, почти не оставив следов. Даже если они и оставили бы следы, то не человеческие. Это были бы отпечатки передних и задних лап собак. Поэтому найти преступников не могли. Они спокойно оставались на месте происшествия или притворялись местными псами. Иногда они скрывались с места событий и болтались по окрестности, изображая бродячих собак. Изображали из себя глупых животных, но и этого было достаточно, чтобы обмануть людей. Если поблизости были деревья, то они забирались по стволу и прятались в листве. Поскольку поджоги проводились исключительно в логовах бандитских группировок, то непременно выскакивали охранники. Кто совершил поджог, кто заложил взрывчатку? Так случалось раз за разом. Позже информацию успеют передать по инстанции, поэтому псы атаковали быстро. Затаясь в ветвях, они прыгали на охранников и убивали их. Только-только удавалось локализовать пожар в одном месте, как он начинался в другом. Начиналась паника. Не хватало пожарных машин.

Несколько казино были атакованы одновременно.

Нападали на банки. Посреди ночи беспрестанно срабатывала сигнализация. Выла так, что было слышно на улице. Пока не приедет милиция. Или же пока не приедет мафия, тайно владевшая банком. Или пока не наступит утро.

С наступлением утра город оказался объят чёрным дымом. В семидесяти двух местах были совершены поджоги, температура в городе поднялась на два градуса.

По безлюдной магистрали ехал мотоцикл. Стрелка спидометра показывала шестьдесят километров. На мотоцикле сидели двое, женщина средних лет за рулём И женщина средних лет на пассажирском сиденье, очень похожие друг на друга. Две сестры славянского происхождения, названные Стрелкой Тёткой Первой и Тёткой Второй.

Множество собак следовало за мотоциклом.

8 часов утра. Как раз перед тем, как люди уходят на работу. Псы, следовавшие за мотоциклом, разделились на две колоны, левую и правую. А затем сформировали четыре колонны.

В это же время проснулась Стрелка.

Как только она проснулась, семь псов рядом с ней тоже подняли морды. Они спали в гараже особняка мафии, который захватили. Старуха была на кухне особняка. Там она готовила завтрак для Стрелки и семерых псов.

— Поспали? — спросила Стрелка псов.

— ПОСПАЛИ, — ответили семеро.

— Ты видел сны? — спросила Стрелка у Белки.

— НЕТ, — ответил Белка.

— А мне кажется, я видела. Как будто бы я в переходном возрасте X, как будто бы я человек. Но ведь на самом деле я собака.

— ТЫ УСТАЛА? — спросил Белка, облизывая лицо Стрелки мягким языком.

— Я сотру человеческое время, — ответила Стрелка. — Уничтожу время, нынешнее, нынешнее…

— И ЧТО СДЕЛАЕШЬ ДАЛЬШЕ? — спросил Белка.

— КАКОЙ БУДЕТ ГОД? — спросили остальные шестеро.

— Ради псов это будет 199Х год, — сказала Стрелка. — Надо стереть время, прежде всего.

— ТАК И СДЕЛАЕМ, — пролаял Белка.

Он лаял. В этот момент встали и Стрелка, и остальные шестеро псов. Они почувствовали чьё-то присутствие. Но хлопнул выстрел пистолета с глушителем. На улице с воплем упал один из бойцов мафии. Хлопок раздался ещё два раза. А затем на пороге гаража появилась старуха с пистолетом в руках.

— Еда готова, — сказала она по-русски.

Сначала на лице Стрелки не было никаких эмоций, а затем понемногу она расплылась в улыбке.

— Наверное, нас зовут есть, — сказала она по-японски.

1991 год, осень. Москва. Старик обезумел. Он вслушивался в перехваты переговоров военных. Через его руки проходили огромные деньги. Он убивал людей. Убивал русских. И армян. И грузин. И чеченцев. Он держал в руках пачки рублей. Он держал в руках пачки долларов. Он жил в заброшенном здании на окраине Москвы, рядом со свалкой. Почему-то здесь валялось много мяса и овощей. Оставляли тайно. Ведь количество продуктов, поступающих на рынки, строго регламентировалось. В промежутке между контролируемой экономикой и рыночной.

Старик смотрел на свалку через окно без стёкол. Иногда смотрел часами. Там копошились люди. Женщины перекапывали мусор и собирали капусту. Отбрасывали в сторону гнилое мясо, настойчиво искали ещё не подгнившее. Среди них были старики, безработные, алкоголики. Они собирали пустые бутылки, в пунктах приёма стеклотары получали за них два-три рубля. Подбирали старую одежду и продавали её на чёрном рынке. Старик смотрел, как из мусора вытащили красный флаг и снова бросили его.

Тем, кто копался в помойке этой осенью, старик в окне заброшенного здания казался призраком. Он не стриг бороды, усов, поэтому всё его лицо заросло седыми волосами. Старик был призраком, по своему положению ещё ниже, чем они сами, поэтому никто не обращал на него внимания.

Но в конце лета появился тот, кто внимание на него всё же обратил.

Он ворвался в комнату заброшенного дома и попытался отобрать единственное имущество старика. Он рыскал по комнате, цедил: «Какая вонь», но, тем не менее, взял глобус. Секунду спустя старик уложил грабителя на месте. У грабителя в руке был нож, собственным же ножом ему и пронзили сердце.

— Готов украсть даже кости? — спросил старик у трупа. — Даже череп? Ты даже на это готов?

— Да, — ответил труп.

Старик стал брать работу, за которую платили наличными.

Он убил мошенника с татуировкой на правой руке, восхваляющей Америку. Он убил проститутку с татуировкой на левой руке с лозунгом российского национализма. Он убивал по заказу. Убил чиновника. Убил милиционера.

Цена за работу могла быть и сто рублей, и сто долларов. Возвращаясь в комнату, он по ночам разговаривал с глобусом: «Я защищу тебя. Мы с тобой заодно, поэтому я защищу тебя. Ведь ты череп героя, которого отправили в космос. Они знали, что ты погибнешь и больше не вернёшься на Землю. Тебя отправили в космос, чтобы убить. И ты кружился вокруг Земли, пока тебя всё-таки не убили.

Кто, кроме меня, теперь защитит тебя?»

Однажды к нему пришёл гость. Первый гость, который оказался в его комнате. Лысоватый мужчина славянской наружности. Поглаживая глобус, он что-то напевал себе под нос.

— Военная песня? — спросил старик.

— Что? — поднял на него голову гость. — А, эта… ну да. Я и не заметил, что пою.

— Мать здорова?

— Здорова. До сих пор благодарит вас, директор. За те последние дни.

— Я больше не директор.

— Прошу простить. Мы просто слишком привыкли так вас называть дома. Так вас звал отец, так вас звал я.

— Вы оба были моими подчинёнными.

— Единственными отцом и сыном в отряде, обладавшими теми же знаками отличия.

— Как твои сёстры?

— Здоровы. Теперь мы общаемся редко, два-три раза в год.

— Семья… не вымерла.

— Что это значит?

— В советском семейном праве говорилось, что когда-нибудь институт семьи вымрет. В редакции тысяча девятьсот двадцать шестого года.

— Для нас вы теперь отец.

— Несмотря на отсутствие кровных уз?

— Да.

— Хорошая семья. Только у меня её нет.

— Нет?

Старик кивнул. И задал ещё один вопрос:

— С собаками всё в порядке?

— Да, — ответил гость.

Во второй половине дня по радио сообщили, что рост напряжённости между мафиозными группировками наконец-то привёл к вспышке. По телевидению говорили, что мафия начала войну. Власти выступили с заявлениями, призывая граждан воздержаться от выхода на улицу. Газетчики метались по городу.

Два информационных агентства — Интерфакс и Российское информационное агентство — распространяли информацию по всей территории Евразии. И в Новом Свете тоже. Появление большого количества собак не попало в новости. Все обходили молчанием странных убийц, списывая это на информационную утку с оккультным подтекстом. Изначально такая информация должна была бы попасть на страницы жёлтой прессы, однако этого не произошло ни в этот день, ни в последующие. Было чётко рассчитано, на что будет переключено внимание СМИ, что станет «невидимой слепой зоной». В этом городе была проведена тщательная подготовка, число погибших за несколько месяцев исчислялось уже трёхзначным числом.

Псы восстали, однако люди не замечали, что это было восстание псов.

Смуту разглядели, но приняли её за «проблемы теневого общества».

Собак не видели, и это давало им преимущество. Информация раздувалась. Наконец ситуация переросла в проблему масштаба целой страны.

Функции городов были частично парализованы, но общественный транспорт работал как обычно. Работал аэропорт. Работала железная дорога. На Дальний Восток было отправлено подкрепление. Естественно, на границе города возникали конфликты с милицией. Но псы не конфликтовали. Во второй половине дня псы прятались.

Псы были партизанами. Псы не принадлежали правительству. Однако у них был свой порядок. Уровень их подготовки не уступал регулярной армии.

Псы были партизанами. Они использовали лишь внезапные атаки. Районы, где они прятались, превращались в арены смертельных боёв с мафиозными организациями, до которых пока не добрались власти. Например, цех по печати фальшивых долларов. Или огромный завод по подпольному производству товаров под известными марками. Склад, заваленный настоящими наркотиками. Склад антиквариата, предназначенного для контрабанды.

А ещё хранилище обогащённого урана и разобранных ядерных боеголовок. Псы пребывали в боевой готовности. Потому что появлялись люди, которые обязательно хотели вернуть себе всё это силой. Или же те, кто хотел прибрать это к рукам. Или просто те, кто хотел разнюхать ситуацию.

Они появлялись, но почти все были истреблены.

В четыре часа дня лысоватый мужчина среднего возраста отдал собакам команду. Он руководил собаками, и они уничтожали всех, кто появлялся перед ними. Они использовали особую тактику, которая была отточена в Афганистане. А ещё по западную сторону от линии, разделяющей Европу, для убийства одного высокопоставленного чиновника НАТО. Руководя отрядами экстренного реагирования, мужчина довольно громко мурлыкал что-то себе под нос. Это был тот самый Опера, как его называла Стрелка.

В половине пятого, напевая и не видя необходимости подключать к операции собак, он скосил четверых мафиози. Одной очередью.

День подходил к концу.

Псы по-прежнему оставались для людей невидимками.

Далёкий собачий лай. Лаем они переговаривались друг с другом. Кто-то перерезал цепи у домашних псов. В лес за город убегали охотничьи собаки. Бездомные псы, как безумные, носились по городским улицам. Понемногу, понемногу начиналось освобождение страны силами собак. Одна мафиозная группировка за другой двигались на Дальний Восток России.

Все полагали, что это разборки между вступившими в борьбу отдельными мафиози. Разборки между мафиозными группировками, которые произошли из-за попыток прикарманить оставшиеся наркотики.

Вся мафия страны обратила пристальное внимание на этот город.

Повсюду открывались ворота. Подкупали целые поезда, которые останавливались за пару километров от станции, и из них выходили десятки людей. В аэропорту использовали фальшивые документы. Милиционеры с КПП на всех больших магистралях говорили «Добро пожаловать на Дальний Восток» процессиям автомобилей мафиозных шишек, с которыми были традиционно любезны.

Посреди ночи завязалось новое сражение. Псы брали заложников. Не убивая указанную им цель, они, следуя команде, брали их в плен живыми. Псы приводили заложников к старику.

Одного.

Другого.

Третьего.

Всю ночь напролёт.

В городе эхом разносился собачий лай.

— Мы приготовили место для переговоров, — сказал старик.

— Что-что? — спросил арестованный. — Что это, что за псы?

— Помнишь восемьсот двенадцатый год? — спросил старик.

— Кто ты? — ответил вопросом на вопрос арестованный. — Ты что, предводитель собак?

— Ты помнишь войну с Наполеоном? Раз ты русский, раз ты из бывшего Советского Союза, должен был изучать историю. Помнишь, как этот глупый император осадил Москву в восемьсот двенадцатом году? Он возглавлял войско из ста десяти тысяч человек, вошёл в столицу, которую ему умышленно сдали. А затем… ты помнишь, что произошло затем?

— Что, что?

— Чтобы не уничтожать Россию, уничтожили столицу. Жители покинули город.

Армия Наполеона вошла в практически безлюдный город. Той ночью по всей Москве разгорелись пожары. Русские поджигали дома. Москва полыхала в течение недели, в руины превратилось две трети города. Французы в городе голодали. Сто десять тысяч человек мучились от голода. Они ели ворон. Они ели кошек. Не продержались и месяца. А сейчас? — спросил сам себя старик, а затем сам и ответил:

— Сейчас уже не восемьсот двенадцатый год. К тому же сейчас уже и не девятьсот девяносто первый. И поэтому наши псы атакуют Россию. Это ответ.

Заложник побледнел.

1991 год. Москва, зима. Температура опустилась ниже пятнадцати градусов мороза. До захода солнца осталось немного времени. Метель. Старик шёл по улице. Он увидел очередь из трёх сотен человек перед американским посольством. Длинная очередь желающих подать документы на визу. Молчаливые люди, люди, выдыхающие белый пар. На волосы и шапки падал снег. Очередь почти не двигалась.

Было уже ясно, что огромная страна, занимающая шестую часть суши, обречена на исчезновение. Над Кремлём взовьётся российский триколор. За четыре месяца будет одержана победа над группкой людей и секретностью. Советский Союз будет разрушен. Умрёт.

Перед киоском на углу улицы высилась огромная палатка. Под ней стоял мужчина в фирменном итальянском костюме, по виду выходец с Кавказа. Молодой. За двадцать пять, но не старше тридцати одного — тридцати двух лет.

— Сегодня утром, — обратился он к старику. — Настоящая профессиональная работа.

Старик улыбнулся.

— Кто-то за мной следил? — спросил он. — Зачем ты меня вызвал? Я что, убил кого-то из твоих подельников?

— Нет, как раз наоборот, — ответил молодой человек. — Моего врага. Ты меня выручил. Только вот такого профессионала…

— Меня? — спросил старик.

— Да. Предоставлять самому себе опасно. Мне так кажется.

— Хочешь уничтожить?

— Нет, как раз наоборот, — ответил молодой человек. — То есть нужно о тебе позаботиться, как о настоящем сокровище. У нас.

— Организация хочет меня нанять?

— Да. Или ты против того, чтобы кому-то принадлежать?

— Нет, — ответил старик. «Дело не в этом», — сказал он взглядом. Его глаза смеялись.

Старик смеялся, потому что с пренебрежением относился к истории.

— Ну, тогда начнём переговоры. Срок найма, все бонусы, гонорары… И кстати. А как лучше называть тебя?

— Моё имя?

— Имя.

— Прислушайся.

— Что?

Молчание. Через две секунды зазвонили колокола. Колокола разрушенной ещё до перестройки церкви, которую начали реконструировать во второй половине восьмидесятых. Они звенели. Над Москвой кружился белый снег.

— Я Архиепископ, — представился старик.

Тем утром Стрелка почувствовала запах собак в городе. Тем утром Стрелка почувствовала, что температура в городе поднялась. Стрелка сказала собакам: «Как жарко».

Стрелка спросила у Белки: «Мы что, убили эту чёртову холодную русскую зиму?» Стрелка, словно напевая, повторила: «Зима-зима-зима-зима». Зима, затянувшаяся в России на миллионы лет, подходит к концу. Стрелка посмотрела в небо, увидела чёрный дым. Несколько минут назад она взорвала склад с оружием, который охраняла мафия. Стрелка посмотрела, как старуха закладывает бомбу с тринитротолуолом, и сказала: «А Бабка-то ловкая».

— Ты этого не знаешь, но мой муж был офицером спецотряда, и сын тоже, я раньше работала в питомнике управления и на тренировках частенько устанавливала взрывчатку. Видишь, как у меня здорово получается. — На эти слова старухи Стрелка кивнула, хотя ничего и не поняла.

А затем старуха добавила, что директор очень заботился о семье погибшего. Услышав это, Стрелка подумала, что Бабка тоже, наверное, наполовину собака. «Хоть я и целиком собака», — ответила она по-японски. Стрелка знала, что вчерашней ночью Тётка Первая и Тётка Вторая отпускали домашних псов с цепей, дразнили бродячих собак. Стрелка знала, что дыхание у Тётки Первой и Тётки Второй наполовину собачье. Стрелка думала: «Я знаю, что они псы только наполовину, потому что я-то настоящая собака.

Никто не сможет убить такую собаку, как я.

В уличных боях мы становимся невидимками».

Белка защищал Стрелку. Белка немедленно исполнял команды Стрелки. Белка среди своих братьев и сестёр царствовал, как старший брат, и, более того, унаследовав имя «Белка», он был признан первым среди остальных. Они говорили: когда-то ты будешь руководить нами. Стрелка спала, вставала, бежала. Белка спал, вставал, бежал вместе со Стрелкой. Белка прятался, ранним утром в городе он наблюдал, как мафиози стреляют друг в друга, как из базук подрывают чёрные блестящие машины. Белка знал, что люди не понимают: огонь этой войны раздувают собаки-партизаны. Белка знал: люди ищут врага-человека, поэтому не будут стрелять в собак, не будут стрелять в Стрелку, потому что Стрелка тоже собака. И в то же самое время Стрелка выглядит для них как безоружная девочка. Белка говорил, поэтому их и убивает Стрелка, поэтому они умирают и до самой смерти так ничего и не понимают. К тому же псов, псов в этом городе становится всё больше и больше. Белка что-то чувствовал. Ему казалось, что все псы с континента Евразия устремились на Дальний Восток, все бегут сюда. «Великий исход».

Поэтому людей было просто обмануть.

В этом городе было полно собак, но людям казалось, что эти псы просто бродят по своим собачьим делам.

Псы стали невидимками. Псы, в которых вбили навыки ведения уличных боёв.

Утром псы продолжали переговариваться. Лай разносился эхом. Псы прибывали. Псы прибывали. Псы прибывали. Из окрестной тайги, с гор, с той стороны реки Амур, с мест каторги аристократов девятнадцатого века. Однако в реальности «великий исход» совершили три самолёта. Самолёты разных авиакомпаний, три рейса из Москвы один за другим прибыли в этот город. Собаки обладают собачьей природой. На лай вдалеке они отвечают лаем. То же можно сказать и про людей. Мафия обладает особой природой, от которой она не может избавиться. Как только появляется возможность, они пытаются сожрать другие группировки, подмять под себя другие территории. Три самолёта привезли самую мощную в России силу, двести двадцать человек из большой международной группировки, которая протянула свои руки даже до бывшей Восточной Европы. Они решили разом подавить всех остальных. И разом сделать себе имя. «Мелочь, нечего вам здесь шнырять, ведь это именно мы рулим российским теневым сообществом. СМИ уже проводят работу, чтобы создать нам хорошую репутацию. Нам надо всего два дня».

Для появления их на сцене это было идеальное время.

Днём — двухчасовой ад. Это был настоящий ад для мафии. А затем часовой перерыв. Это был перерыв для собак. До самого вечера доносились звуки разрозненной пальбы, продолжалась тихая «мафиозная война». Вдруг ситуация изменилась. Были Стрелка, Белка и шесть псов, но через десять минут остались Стрелка, Белка и пятеро псов. Погибла сука под номером 114. Сестра Белки. Стрелка, Белка и пятеро псов, но через пару минут остались лишь Стрелка, Белка и трое псов. Погибли номера 46 и 113. Брат и сестра Белки. Стрелка лаяла. Старуха по-русски быстро тараторила: «Отступайте! Отступайте!» Стрелка, Белка и трое псов, но через минуту остались Стрелка, Белка и один пёс. Погибли номера 44 и 45, их убили. Стрелка продолжала лаять. Белка смотрел.

Враг изменился.

Враг узнал о восстании псов.

В этом городе псы перестали быть невидимками.

Люди вдруг стали стрелять по собакам.

Белка видел. Обмундирование группы из нескольких десятков человек, которые начали войну против них. Это была не мафия, на этих были пуленепробиваемые шлемы, камуфляж, в руках автоматы. По внешнему виду они сильно отличались от мафии. А затем Белка увидел, как подстрелили его брата, номер 48. Белка слышал, как он взвизгнул. Белка чувствовал, что должен защитить Стрелку, ведь псы больше не были невидимками, поэтому и Стрелка больше не невидимка. Враг без раздумий попытается уничтожить и её. Белка почувствовал особый запах. Это не просто живые существа, это вооружённая группа. Белка унюхал это.

И он попал в точку. Их враг был спецотрядом, принадлежащим Федеральной службе безопасности России, а Федеральная служба безопасности, секретная милиция нынешней России, стала наследницей советского КГБ. Этот отряд отвечал за поддержание порядка на территории России. Этот отряд боролся с терроризмом. Этот отряд убивал собак. Подавлял собачью революцию. То, что псы, появившиеся в этом городе, используют боевую тактику отрядов «С», заметили генералы из верхних эшелонов Федеральной службы безопасности, обладавшие реальной силой после реорганизации КГБ. Они распространили памятки среди своих бойцов. Этот отряд прошёл предварительный инструктаж и быстро уничтожал псов. Произошёл резкий поворот. После того как ситуация изменилась, всего через четырнадцать минут остались лишь Стрелка и Белка.

В этот же час бойцы спецотряда, выпрыгнув из БТР, убивали собак в другом районе города. Они проводили чистку, убивая всех подряд. Высадившись из транспорта, они вели свой бой. И тут перед цепью карателей появился человек. Выскочил, мурлыча что-то себе под нос. Опера. К животу Оперы была привязана взрывчатка. Он был живой бомбой.

Напевая высоким голосом какую-то мелодию, он щёлкнул тумблером.

Два часа назад. Старик сказал. Это переговоры.

Час назад.

Старик сделал два укола: первый — сыворотку правды, второй, как ни странно, — инъекцию вируса собачьего бешенства. Старик обстоятельно объяснил заложнику, что это биологическое оружие, разработанное в советское время.

— Из-за твоего сонного состояния мне придётся повторить тебе несколько раз, и я повторю. Взяв тебя в заложники, я наткнулся на настоящую добычу. Ведь ты, возглавляя двести двадцать человек, вошёл в этот город, думая, что наконец-то получил козырь для переговоров, что у тебя есть отряд и ты сможешь подороже продать себя. Ты в группировке сейчас третий или четвёртый и отвечаешь за кассу. Да, предсказуемый характер мафии мне помог, — сказал он заложнику. — Ты хотел добиться грандиозных успехов. Я ждал вас, вас, сцепившихся с политическими кругами, а вот и сыворотка против собачьего бешенства. Вирус может дремать в течение тридцати дней, но если вспыхнет болезнь, то тебя начнут терзать беспокойство, страхи, помутнение рассудка, галлюцинации, а затем тебя разобьёт паралич и ты умрёшь, — обстоятельно объяснил старик заложнику, а затем продолжил: — Тебе нужно просто рассказать о передвижении денежных потоков. Тех, например, которые смогут вызвать скандал в окружении президента.

Десять минут назад.

— Тем самым можно будет сместить самую влиятельную в политических кругах восьмёрку хоть завтра. Всё уже готово, чтобы передать эту информацию западным средствам информации, таким образом мы окажем давление из-за границы. Разом разрушим сложившуюся систему. Это будет настоящая революция. То, что случилось летом девяносто первого года в Москве, было совсем не то. Я совершу революцию с помощью одних собак. Однако в Москве псы не смогут спрятаться. Для того чтобы отряд собак мог спрятаться, она слишком велика, это ведь столица государства. А здесь всё иначе. Ты ведь понимаешь? Да? Я сошёл с ума.

Минуту назад.

Старик одержал верх над своей добычей в номере тринадцатиэтажной гостиницы.

Над боссом мафии, возглавлявшим двести двадцать человек. В номере на двенадцатом этаже. В комнате было окно с задёрнутыми шторами. Однако звуки доносились и сюда. Даже через толстое стекло со звукоизоляцией был слышен рокот военных вертолётов в небе над городом. Старик встал.

Окно взорвалось. Разлетелись горящие клочья занавески. «Как рано, — подумал старик. — Чуть раньше, чем я…». Но мысль прервалась на полпути.

Пули рвали на части уже мёртвое тело.

1990 ГОД

Псы, псы, где же вы теперь?

В начале 1990 года вы оказались на месте казни. В лужах крови. Прежде вы формировали отряд «С», однако всех вас казнили, за исключением одного. И этот оставшийся в живых пёс, подняв голову, смотрел на человека. Преданным взглядом смотрел на человека, отдававшего приказы. Человека, которого называли директором, генералом.

Этот человек был стар.

— Это всё Советы, — сказал он, обращаясь к псу. — Это приказ Советов. Они приказали нас уничтожить. Официально мы не существуем, поэтому мы обязаны исчезнуть.

Сжимая в руках пистолет, старик направил его дуло на пса.

Пёс даже не шелохнулся. Он слушал старика.

Вокруг человека и пса стояла жуткая вонь. Множество смертей, так много яркой крови.

Старик пристально посмотрел на пса.

Кличка пса, кличка этого пса, кличка этого кобеля была Белка.

— Наше управление распущено, — сказал старик. — Ты понимаешь?

На вопрос Белка ответил лаем.

В этот момент глаза старика наполнились слезами. Правая рука, в которой он сжимал пистолет, дрожала. «Я, — сказал он, — я, я, я».

Старик с возгласом, похожим на лай, сказал Белке:

— Я сойду с ума. А ты будешь жить.

БЕЛКА, ГОЛОС!

Псы, псы, вы находитесь здесь.

Вы вырвались из оцепления, из города. Стрелка, Белка, Старуха, Тётка Первая и Тётка Вторая и ещё десяток с лишним псов бежали. Однако к следующему утру Тётка Первая и Тётка Вторая подорвались на мине вместе с мотоциклом. Во всех крупных городах Дальнего Востока России был отдан приказ об охоте на собак, и в общей сложности были убиты четыре тысячи псов, включая и ни в чём не повинных. На третий день побега в команде Стрелки остались лишь сама Стрелка, которую, в зависимости от обстоятельств, выдавали то за русскую китайского происхождения, то за русскую корейского происхождения, то за русскую монгольского происхождения, и единственный пёс, выдаваемый за домашнего питомца Стрелки и Старухи. В каком-то смысле это облегчило им бегство. Однако у них оставался один большой груз. Глобус. В заброшенной избушке где-то между тайгой и болотистыми равнинами старуха передала глобус Стрелке. Стрелка приняла его и задумалась над смыслом этого дара. Стрелка решила, что её спрашивают: «Куда мы побежим?» Стрелка покрутила глобус.

Надо бежать из России.

Надо бежать прочь с материка Евразия.

На секунду она задержала палец на Японии, а затем подумала: «Что я, идиотка, чтобы возвращаться туда?» Потом она провела кончиком пальца по Сахалину, Охотскому морю, переместилась на полуостров Камчатка. Восток. Ещё восточнее, за пределы Евразии. Однако Америка не годится, англоязычные страны — это пошло, приняла решение Стрелка. Кончик пальца замер к востоку от полуострова Камчатка.

Острова между морем Беринга и Тихим океаном.

Старуха поняла.

Они сели на поезд. Затем пересекли море. Банковский счёт, которым пользовался старик, ещё не был закрыт, поэтому они не испытывали недостатка в финансах. С Сахалина до Камчатки они перебрались на восьмиместном чартерном самолёте.

Три недели спустя они оказались на острове, который, хоть и был российской территорией, располагался в Тихом океане. От маленькой приморской деревни, расположенной на юго-востоке Камчатки, на рыболовецкой шхуне они добрались до него всего за каких-то двадцать-тридцать минут. И там высадились на берег. Остров был безлюден, но там осталось несколько старых деревянных построек. Развалившееся здание завода. Кажется, после русско-японской войны это был японский рыбоперерабатывающий завод, на котором производили консервы из крабов и кеты. Так называемый опорный рыболовецкий пункт в северных водах. В течение трёх месяцев вы вели там подготовку.

Вы. Стрелка, это ты в первую очередь. Ты наблюдала, как действует старуха. Ты доверяла ей и наблюдала за нею. Вы получили фальшивые документы и пока могли находиться на этом безлюдном острове. Старуха закупала в деревне на материке провиант и готовилась к отплытию. Ты и Белка несколько раз плавали в деревню и знали, что там много четырёх- и пятимесячных щенков, которых разводили и обучали как ездовых собак. Старуха выбрала и купила семерых щенков.

Подготовка к выходу в море шла своим чередом.

К выходу нелегального судна.

Я спрашиваю у тебя: «Куда вы направляетесь?» Ты отвечаешь: «В не истоптанный плебеями собачий рай». «Ты кто?» — спрашиваю я. И тогда ты отвечаешь: «Это я, идиот!»

Кроме тебя есть ещё один.

Он стоит на восточном берегу острова и смотрит вдаль, в туман, на другой берег Тихого океана. С ним по-японски говорит собака: «Белка, голос!»

А затем вы переплывёте море. Убьёте двадцатый век. Построите на туманном острове рай для собак. И, наверное, объявите войну двадцать первому веку.

Фурукава, Хидэо

Белка, голос!

Перевод с японского Екатерины Рябовой

Санкт-Петербург

ГИПЕРИОН

2014

This book has been selected by the Japanese Literature Publishing Project (JLPP)

an initiative of the Agency for Cultural Affairs of Japan.