Белые и пушистые, как котята

* Мы – белые и пушистые. Как котята. И вчера нас было десять. По замерзающим снежным горам сквозь пургу, холод и мрак мы несём людям свет и тепло.

Мы – боевая группа спецназа Космических Сил, последний и самый веский аргумент цивилизации Востока в споре с цивилизацией Запада. Теперь наш черёд сделать ход в глобальной игре противостояния, ибо свои последние доводы противник уже предъявил. Пурга, холод, мрак и трёхметровые сугробы поверх двухметрового льда в середине лета – результат воздействия его климатического оружия. Если мы не ответим, мрак и холод навсегда воцарятся на нашей половине планеты. Полярные льды, прикрываясь тьмой, затянут землю и выстудят жизнь на ней на многие тысячелетия. Поганый враг наивно полагает переждать это гиблое время в комфортных условиях незатронутых стужей тропиков, злорадно наблюдая за впадающими в смертельный сон народами Восточных стран. Но злу не уйти от наказания. Свет и тепло – наш неотразимый ответ. И мы доставим его в срок.

Вчера нас было десять. Офицер и девять солдат. Но зло Запада смогло проникнуть в разум одного из нас.

...Иуда стоит на открытом пространстве, сжимая в поднятой правой руке коммуникатор. Ближе всех, в десяти шагах от него трое бойцов во главе с командиром группы. Такого удара в спину не ожидал никто.

– Опусти руку, солдат, – негромко цедит сквозь зубы Командир.

– Нет. Вы не понимаете! Для всего мира лучше, чтобы мы сейчас проиграли, – Иуда нервно дёргает щекой.

– Ты становишься предателем, солдат. Со всеми вытекающими. Лучше отдай передатчик мне, и мы временно забудем инцидент.

Заведя руку за спину, Командир медленно расстёгивает кобуру лазерного пистолета.

– Вы не понимаете. Мы можем сейчас послужить всему Человечеству, если координаты Пушки уйдут в эфир. Она наверняка будет окончательно выведена из строя, и наши генералы сразу сдадутся. И наступит мир во всём Мире. И больше никогда не будет войн.

– На нашей половине планеты скоро не останется ничего живого, солдат. Если мы не выполним приказ. А через тридцать лет ничего живого не останется и на другой её половине. Это всё, чего ты добьёшься своим предательством.

Рука Командира охватывает рифлёную рукоять пистолета и осторожно тянет его из кобуры.

– Нет! Это не правда! Наши лидеры всё нам врут! Люди запада добрее и цивилизованнее нас. Они никогда не допустят нашей гибели. Они проявят к нам милость победителя. Они...

– Мир не единожды имел возможность убедиться, чем оборачивается «милость» этих «цивилизаторов». Опусти руку пока не поздно, солдат.

– Поздно, я уже всё решил...

Я дальше всех от него и стою боком, поэтому пропускаю сам момент выстрела. Трещит раздираемый лучом лазера воздух и сейчас же дико орёт Иуда – коммуникатор вспыхивает ярким пламенем и падает в снег. Вместе со сжимающей его рукой. Командир отшвыривает лазер и, не обращая больше внимания на орущего предателя, что есть мочи кричит:

– Все врассыпную! Уходить как можно дальше! Зарыться в снег! Затаиться! Ждать...

Больше ничего сказать он не успевает. Мой мозг бессознательно фиксирует четыре(!) мощных лазерных вспышки на месте, где только что стояла наша группа. Удар с орбиты приходится как раз в точку, где произошел энергетический всплеск выстрела. Далее в памяти остаётся только короткий слайд полёта. Удар. Сознание проваливается в чёрную пустоту небытия...

* Мы – белые и пушистые. Как котята. У нас великолепные скафандры из синтетического меха. Нам не страшны ни стужа ледяных ветров, ни зоркие глаза вражеских наблюдателей. Мы – белые призраки замерзающих пространств. После лазерного удара нас осталось трое. Дэн, я и умирающий предатель.

К ночи пурга стихает, и очистившееся от непроглядной дымки небо заполняется тускло мерцающими звёздами. Мы, раскинувшись, лежим в глубоком снегу у вершины сопки и неотрывно смотрим вверх. Мы не шевелимся. Мы неподвижны.

Ветер стих, и несущийся позёмкой снег больше не скрывает наши передвижения. И не стирает за нами предательскую цепочку следов на снегу, видимую даже из ближнего космоса. Мы терпеливо лежим и ждём ухудшения погоды. Время ещё терпит. Если понадобится, мы можем так валяться бесконечно долго. У нас великолепные скафандры – в них не страшна никакая стужа. Без них мы замёрзли бы в считанные минуты. Минус восемьдесят – это не шутка.

Пока есть время можно немного отдохнуть. От нечего делать, мы считаем звёзды. Неподвижные звёзды нас интересуют мало – они не несут угрозы. Опасность исходит от медленно плывущих по небосводу сияющих точек. Сотни и сотни точек плывут в разных направлениях. И ещё десятки тысяч невидимых без усиливающей оптики. Это спутники нашей бедной планеты. Искусственные её сателлиты. Связные, научные, разведывательные, боевые...

Их чуткие радио-уши и зоркие видео-глаза не оставят без внимания ни один сантиметр поверхности земли. Точные лазеры и стремительные ракеты мгновенно поразят любую подозрительную цель. От них не уйти и не спастись – они сама смерть, разящая с небес. Пространство вокруг планеты давно пресыщено боевым металлом. И только тёплые пушистые скафандры прячут нас от быстрой и неминуемой гибели. От холода или огня.

Периодически некоторые плывущие в вышине точки ярко вспыхивают и медленно гаснут – наверху не переставая, идёт бой. Десятки лет непрерывного боя. Сотни лет непрерывных войн. Тысячелетия противостояния. Десятки, сотни лет ни одна из сторон не может достичь перевеса в этой непрерывной, непримиримой борьбе.

Когда-то ставка делалась на ядерное оружие. Но массированное его применение друг против друга равносильно самоубийству для всех обитателей планеты. Без исключения. Как только выяснилось, что в ядерном пожаре не выживет никто, оружие перестало быть оружием, а превратилось просто в фактор сдерживания. Очевидно, сейчас Запад решил, что у него, наконец, появился шанс остаться единственным выжившим в этой бесконечной войне. Что, в отличие от ядерного, климатическое оружие окажет одностороннее действие. Только на противника, у которого не будет возможности адекватно ответить. И уверенный в своей безнаказанности, враг раскачал ионосферу над нашей половиной планеты...

Мы лишим его этого заблуждения. Нам осталось идти всего пару километров. Наш ответ будет адекватным, и совсем не симметричным...

* Мы – белые и пушистые. Как котята. У нас великолепные умные скафандры. Пока есть энергия в аккумуляторах, они согревают и лечат. Именно поэтому Иуда какое-то время следует за нами и всё ещё остаётся жив. Даже с оторванной по локоть рукой. По иронии судьбы удар с орбиты его серьёзно не задел. Только слегка контузил. И сейчас он лежит недалеко от нас в снегу, смотрит в звёздное небо и медленно умирает. Всё-таки умирает. Потому, что анестезин спасает от боли, но не лечит от оторванной конечности и сильной потери крови. Скафандр может самостоятельно применить обезболивающие и лекарственные средства, но не может вырастить новую руку и новый рукав. Через порванные сосуды вышло много крови. Через отстрелянный рукав проникло достаточно холода. Наверняка культя у него уже отмёрзла по самое плечо.

– Теперь у вас нет связи... и вы не получите сигнал... на применение Пушки, – слабым голосом говорит он, ни к кому явно не обращаясь, – вы проиграли... цивилизация планеты спасена... меня щедро наградят...

Мы с Дэном не обращаем на него внимания – ему осталось жить последние мгновения и нет смысла вдумываться в то, что он бормочет.

– Свободный мир... джин-тоник... вилла на море... мулатка в шезлонге... закат под пальмами... всё будет... я доживу... меня спасут... лёд... из этой проклятой страны мне будут... возить для коктейлей... я... ненавижу...

Стремительно летящий в пустоте выплеск солнечной бури достиг пределов земной магнитосферы, завился в тугие жгуты вдоль её невидимых силовых линий и обрушился на воздушную оболочку ледяных приполярных областей бледно-зелёным ливнем полярного сияния... Очень красиво. И очень холодно. Мы любуемся красотой мерцающих струй авроры и чувствуем холод. Даже сквозь скафандры. Наши прекрасные, тёплые скафандры.

* Мы – белые и пушистые. Как котята. Мы долго лежим в сухом, колючем снегу у вершины сопки и неотрывно смотрим на равнодушную красоту Вселенной. Говорить ни о чём не хочется. Ни друг с другом, ни со Вселенной. Мы устали, потому что скрытно передвигаться по заснеженной земле очень нелегко. Усталость догнала нас на второй день пути. Догнала и больше не отставала. Но сейчас это уже не важно – идти осталось самую малость. Мы непременно дойдём. Если ничего не помешает...

– Нас найдут? – Неожиданно спрашивает Дэн делано безразличным голосом.

– Это – вряд ли, – неохотно отвечаю я, провожая взглядом очередную затухающую искру. – Столько времени не нашли, теперь уже вряд ли что-то они смогут.

– Это хорошо, – вздыхает он задумчиво. – Значит, у нас есть шанс дойти.

– Есть, – я прикрываю глаза, но перед моим взором всё также сияет россыпь звёзд, и вспыхивают погибающие сателлиты.

– Не может не быть, – шепчу я про себя одними губами.

– Это – хорошо. Значит, ещё поживём... жить... – тоже чуть слышно шепчет Дэн, прерывисто вздыхает и, судя по всему, засыпает.

Над сопкой вновь повисает морозная тишина, прерываемая лишь иногда далёким треском лопающегося от свирепого мороза льда.

Иуда молчит. Уже давно.

Перед уходом с базы он единственный, кто спросил Полковника:

– «А что будет, если нам не удастся запустить резервный генератор?»

– «А ничего не будет, сынок, – ответил тогда Начальник Особого отдела. – Ничего для нас уже не будет. Но ты лучше не думай об этом».

Сейчас Иуда лежит мёртвой ледышкой и ни о чём не думает. Вообще. Никаких серебряников он теперь не получит. И никакая мулатка не дождётся его в своём шезлонге под пальмой...

Зато думаю я.

Я думаю не о том, что мы погибнем и не сумеем дойти. Думать об этом не имеет смысла. Мы дойдём. Я думаю о других возможных препятствиях на пути выполнения нашей задачи. Резервный генератор действительно может не запуститься. Почему-то же он не запустился дистанционно? Очевидно тот безумный удар по площадям, предпринятый Западом после запуска шести Пушек, нанёс седьмой какое-то повреждение. Несмотря на усиленную защиту.

...Метровая Сфера тяжёлого металла была выведена на точно рассчитанную орбиту в соответствии с техническим заданием Института Физики. Семь мощных протонных Пушек установлены по трассе пролёта спутника-Сферы в защищённых, замаскированных и строго засекреченных позициях с промежутком в тысячу километров. В назначенный день, час, секунду, Пушки начали накачивать Сферу чудовищной энергией протонных пучков. Импульсно. Точно при прохождении сателлитом каждой зоны действия соответствующей Пушки.

Шесть импульсов вошли в Сферу. Седьмой не состоялся...

Я не знаю устройства этого спутника и не понимаю физики процесса, но когда все семь протонных лучей передадут ему свою энергию, на его месте на миллионную долю секунды возникнет чёрная дыра. Как бездонная бочка Данаид поглотит она энергию создавших её лучей. Пресытится ею и, не выдержав внутреннего напряжения, лопнет, словно пережравший кадавр. И тогда на высоте ста километров над поверхностью возгорится рукотворная Новая Звезда и понесёт Миру свет и тепло. Даже так: Свет и Тепло. Со скоростью семь километров в секунду она прочертит небо над той стороной планеты карающей огненной дугой. В пламени её излучения сгорят или выйдут из строя все околоземные космические аппараты. И наши и чужие. На ближних и дальних орбитах. Огненный смерч пронесётся по вражеской земле, выжигая всё, что может гореть, оплавляя то, что гореть не пожелает. Вскипятит океаны и моря, испарит реки и озёра. Чудовищный ливень нейтронного излучения на многие столетия лишит почву на той стороне земли возможности поддерживать существование высших форм жизни.

Смертельная Новая Звезда пройдёт ровно половину орбиты над той стороной планеты. Умерит свой пыл, сбросив избыточную энергию, и несколько сотен оборотов будет просто светить и греть. А затем тихо-мирно потухнет. Для западной половины планеты это не будет иметь никакого значения. Для нас же это будет означать жизнь – льды растают и холод уйдёт. Таким должен был быть наш ответ.

Очевидно, враг что-то почуял, или быть может, в нашей среде отыскался ещё один Иуда, уже неважно, но по предполагаемому месту нахождения седьмой Пушки был нанесён сумасшедший ракетно-лазерный удар орбитальной группировки. И Пушка не отреагировала на команду «огонь!»

И тогда послали нас. Белых и пушистых. Как котят...

Звёзды стали ярче и замерцали сильнее – мороз усилился. Но нам мороз не страшен – наши скафандры ему не по зубам. Пока в аккумуляторах есть энергия. Нам страшны только плывущие в небесах следящие и стреляющие звёзды. Те, которые ещё не сбиты. Теоретически враги могут через них вычислить нас на стылом фоне замерзающей земли. Но это лишь теоретически. Практически же, чтобы нас смогли засечь, нам необходимо себя как-то проявить. Явно выделиться на бесконечном, безлюдном и безликом просторе льда и снега. Например, открыть стрельбу из лазерного пистолета. Как вчера. Но я не собираюсь этого делать. Стрелять из пистолета. Среди нас нет больше Иуд. И уже не будет.

Коротко и точно я бью Дэна ножом в сердце. Как учили – точно и коротко. Он даже не пошевельнулся. Только кротко вздохнул. Прости, Дэн. Прости, добрый друг. Я не могу оставить иудам даже мизерный шанс на удачу. Ты не станешь предателем своей земли. Ты не станешь новым препятствием на пути возрождения жизни. Даже если никогда об этом и не помышлял...

* Я белый и пушистый. Как котёнок...

...не могу разобраться в схеме сгоревшего управления запуском резервного генератора. Время вышло. Не до конца накачанный энергией спутник-Сфера не может существовать дольше трёх дней в таком неустойчивом состоянии. Всего три дня и он распадётся. И они сейчас истекают эти три дня.

Я вынимаю аккумулятор из своего замечательного скафандра и подключаю его напрямую в силовую цепь запуска...

И Пушка оживает. Она у нас прелесть и умничка. Она сама знает, что нужно делать. Ей не нужны никакие дополнительные команды. Кроме той, что поступила три дня тому назад. Надо только выждать недолгое время, когда Сфера окажется в зоне её ответственности...

...Через пролом в стене блока командного управления я выбираюсь наружу. Там всё ещё ночь, тишина и летящие звёзды. И немыслимый холод. Но я знаю, верю, что скоро и сюда придут свет и тепло. Я медленно ложусь на чистый снег и начинаю считать вспыхивающие звёзды. Одна... две... три... Вилла на море, Иуда, хороша, когда она есть для всех. А не только для предателей... И словно в поддержку моих мыслей на чёрных небесах разом вспыхивают мириады сияющих звёзд...

– Мы белые и пушистые, – шепчу я, – как котята...

И холодный сон смыкает мои глаза. И я уже не вижу, как иней покрывает мои щёки. Белый и пушистый...