Белый ангел

Николай Кокухин

Славянская тетрадь

БЕЛЫЙ АНГЕЛ

Паломническое путешествие в Сербию и Черногорию

Николай Петрович Кокухин родился в 1938 году в Красноярском крае. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Член православной секции Союза писателей России. Совершил паломнические поездки в Святую Землю, на Кипр, в Египет, Грецию, Турцию и другие страны. Публикации во многих московских журналах - только на церковные (духовные) темы.

В нашем журнале печатался в разделе "Домашняя церковь".

О нашей группе

С чего мне начать свой рассказ о паломническом путешествии в Сербию и Черногорию? Может быть, с описания восхитительно свежего, прохладного утра в монастыре Раковица, когда солнце еще было за горой, а под ногами, на зеленой траве, словно драгоценные жемчужины, блестели капельки росы? Как приятно было дышать чистым, ядреным воздухом! А может быть, с сербских мальчиков и девочек, которые играли в мяч на горе Фрушка, как их звонкий смех разносился далеко вокруг икак им было весело? А может быть, с чудесного густого вишневого варенья, которым нас угощала молодая монахиня в монастыре Градац и которое мы запивали глотком холодной воды?

Не буду забегать вперед, а лучше начну с действующих лиц. В нашей группе было семнадцать человек, так что и перечислить всех весьма затруднительно. Возглавлял нас протоиерей Владислав Свешников. Его ближайшими помощниками являлись священник Михаил Дудко и монах Киприан. Уже в последний момент к нам присоединились школьники из православной гимназии в Ховрино, директор ее Игорь Алексеевич Бузин, преподаватель Илья Михайлович Числов и завуч Марина Владимировна Истратова.

В путешествии нас сопровождали настоятель Русского подворья протоиерей Виталий Тарасьев и профессор богословского факультета Белградского университета Предраг Миодраг.

Благословение патриарха

Нашу поездку благословил Святейший Патриарх Сербский Павел. Встреча с ним была заранее обговорена, и мы с нетерпением ее ожидали. И вот утром мы приехали в Сербскую патриархию. Нас провели в зал приемов. Не прошло, наверное, и минуты, как из левой боковой двери показался патриарх. Он невысокого, а если точнее - маленького роста (секретарь, шедший рядом с ним, казался геркулесом), худой, щуплый, с аскетическими чертами лица, в простой непарадной рясе, на голове - монашеский клобук. В нем не чувствовалось никакого величия, и нам показалось, будто мы знакомы с ним давным-давно; остатки нашего волнения исчезли совершенно.

- Я очень рад, что вы к нам приехали, - сказал патриарх, обращаясь к нам; голос у него негромкий, но отчетливый. - Мы должны знать друг друга лично, а не понаслышке. Нас объединяет православная вера, и ничто и никто нас не разъединит. Мне приятно видеть здесь детей. Если наши дети будут верующие, то будущее наших стран будет хорошее. - Он немного помолчал, а затем добавил: - Не имея возможности делать добро лично, пользуюсь случаем совершить его по должности.

Как-то (то ли на пятый, то ли на шестой день нашего путешествия) мы совершали долгий переезд из одного монастыря в другой, и я попросил Предрага рассказать что-нибудь о патриархе.

- Он очень доступен, - сказал мой собеседник. - Когда была жива его сестра, он часто ходил к ней домой пешком. Он вообще любит ходить пешком без охраны, без сопровождающих лиц. К нему может подойти любой человек и поговорить с ним. Каждый день в своей резиденции он принимает посетителей. Люди идут к нему со своими нуждами, наболевшими вопросами. И для каждого у него находится ласковое слово утешения. Он встает очень рано и служит божественную литургию, молясь обо всем сербском народе. В его небольшое сердце вмещается вся Сербия. Он мал ростом, но великан духом; у него хрупкие плечи, но на этих плечах он несет тяготы всей нации; у него тонкие пальцы, но этими пальцами, сложенными в троеперстие, он поражает легионы демонов; у него легкое нитяное облачение, но под этим облачением скрыта душа отважного гладиатора. Народ говорит: "Это наш ангел, который охраняет и защищает нас".

Московское подворье

Знакомство с Сербией началось с храма в честь Пресвятой Троицы, который является подворьем Русской Православной Церкви в Белграде. Он расположен в самом центре столицы Югославии, рядом с гигантским сербским собором святого Марка (сразу напрашивается сравнение Гулливера с лилипутом, однако, несмотря на свои скромные размеры, Русская церковь, как ее здесь называют, нисколько не теряется в насыщенном городском ландшафте). Подворье является центром религиозной жизни русских эмигрантов, которых и по сей день довольно много в Сербии.

Церковь была освящена в 1924 году. Получив разрешение правительства Королевства сербов, хорватов и словенцев (прежнее название Югославии), по благословению сербского патриарха Димитрия русские люди построили ее на старом белградском кладбище. Сейчас об этом кладбище ничто не напоминает, потому что на его месте раскинулся живописный парк Тажмайдан.

Каждый русский человек, прибывающий в Сербию (и в прежние времена, и сейчас), прежде всего стремится посетить Русскую церковь. Не перечесть диаконов, священников, монахов и архиереев, которые служили здесь. Стены храма помнят сердечные воздыхания русских людей, их сокрушенные слезы, горячие молитвы к Господу Богу о том, чтобы Он помиловал русскую землю, освободил ее из плена гордых, надменных безбожников, вразумил жестоковыйный русскийнарод и обратил его к покаянию, как это случилось с великим и славным городом Ниневией во времена пророка Ионы. Не один раз приносил бескровную жертву за престолом этой церкви митрополит Антоний (Храповицкий), первенствующий иерарх русской эмиграции; в своих проповедях он утешал соотечественников, призывал смиренно и мужественно нести свой жизненный крест, благословлял невозбранно нести слово Божие народам Европы и Америки.

Часто заходил в этот храм великий русский патриот генерал Петр Врангель. В 1928 году он скоропостижно скончался в Брюсселе. Его останки так он завещал сам - были привезены в Сербию и похоронены в Русской церкви, которую он очень любил.

Настоятелем Русского подворья является протоиерей Виталий Тарасьев. Мы познакомились с ним по телефону, когда готовились к поездке. Он хлопотал о нас в Синоде Сербской Православной Церкви, разработал подробный маршрут нашего паломнического путешествия, входил в наши повседневные нужды - одним словом, гостеприимство его было на редкость радушным, и без его помощи у нас вообще бы ничего не получилось. Отец Виталий темноволос, выше среднего роста, одет в простую будничную рясу, говорит с едва заметным акцентом ведь он родился и вырос вне родины, хоть и в славянской, но не русскоязычной стране. Его матушка - сербка, ее зовут Иоланта, она очень хорошо говорит по-русски, и то, что не успел или не смог из-за своей занятости сделать для нас отец Виталий, очень мягко и неназойливо восполнила она.

Отец Виталий Тарасьев стал настоятелем год назад, сменив на этой должности своего отца. Митрофорный протоиерей Василий умер два года назад, в дни светлой Пасхальной седмицы. Его отпевали Святейший Патриарх Сербский Павел и архиепископ Берлинский и Германский Феофан (Московская патриархия). Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий прислал телеграмму-соболезнование.

Вся жизнь отца Василия была посвящена возлюбленному Отечеству России, хотя он и жил вне ее. Он каждый день молился о ней, духовно окормлял русских людей, которые жили в столице Югославии, благоустраивал подворье. По отзывам людей, знавших его (а знали его очень многие), это был ревностный подвижник благочестия, пастырь, душу свою полагавший за овец (Ин. 10:11). "Ему придверник отворяет (двери), и овцы слушаются голоса его, и он зовет своих овец по имени и выводит их. И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его" (Ин. 10:3-4).

Настоятельскую "эстафету" протоиерей Василий принял от своего отца Виталия Тарасьева, который (единственный из троих) родился в России и эмигрировал на чужбину, спасаясь от большевиков. Как видим, на сербской земле, в Белграде, существует целая священническая династия - явление не такое уж частое и в самой России.

- Мы можем вам только позавидовать, - сказал отцу Виталию руководитель нашей группы, когда мы беседовали в тесном кругу.

- Отчего же?

- Да оттого, что вы жили и воспитывались в нормальной, естественной христианской среде, в которой сохранились и преемственность традиций, и уклад церковной жизни, и знание святоотеческих преданий. Мы были всего этого лишены, так как церковная жизнь в России была беспощадно изуродована.

Знакомя нас с подворьем, отец Виталий остановился около двух надгробий, установленных у северной стены храма, под окном.

- Это могилы моего отца и деда, - сказал он. - Местные власти любезно разрешили похоронить их внутри храма.

Мы отслужили панихиду по усопшим. Мы, русские люди, молились о русских людях, о наших братьях во Христе, чья жизнь прошла вдали от Родины, но которые являлись (и являются!) ее частичкой, ее кровинкой, кто болел о ней каждый час, каждое мгновение своей жизни и кто делал все возможное для ее скорейшего возрождения.

Из церкви мы прошли в музей, который расположен в небольшом домике на территории подворья; он посвящен истории русской эмиграции в Югославии. Идея создания этого музея принадлежит отцу Василию. Первые экспонаты появились в нем около пятидесяти лет назад. Что они собой представляли? Например: когда умирал монах или монахиня, архиерей или священник - по просьбе отца Василия родственники приносили их облачения, нагрудные кресты, митры, камилавки, иконы, богослужебные книги, предметы личного пользования. Многие русские люди до Второй мировой войны служили в вооруженных силах Югославии. Их парадные мундиры, ордена, медали, погоны, личное оружие и другие вещи были никому не нужны, даже их родственникам. А в музее они нашли свое почетное место.

В Сербии жило (да и сейчас живет) немало русских художников. Каждый из них подарил музею одну из своих картин. Вот, например, портрет митрополита Антония (Храповицкого), вот - протоиерея Василия Тарасьева, а вот сербский пейзаж. Из подаренных картин можно было бы составить отдельную экспозицию и показывать ее не только в Белграде, но и за его пределами.

- Обратите внимание на эти изящные броши, - сказал настоятель, остановившись около одной из витрин. - Они интересны тем, что сделаны из... пуль. Скажем, во время сражения русский офицер или солдат получал ранение; его доставляли в госпиталь, и из пули, извлеченной во время хирургической операции, делали брошь.

- А сейчас экспозиция музея пополняется? - поинтересовался я.

- Да, конечно. Все русские люди, которые живут в Белграде, знают о нашем музее и постоянно приносят нам что-нибудь интересное. Жалко, что помещение, где мы находимся, стало для нас уже тесным и не вмещает экспонаты, которыми мы располагаем.

Собор Святого Саввы

Кого из сербских святых мы хорошо знали до нашей поездки? Конечно, святителя Савву. Мы читали его большое, подробное, прекрасно написанное житие, у нас есть акафист этому угоднику Божию, который мы пели самое малое один раз в год, в день его памяти. И еще мы знали, что в святцах Сербской Православной Церкви есть святой Владислав, король Сербский, это имя мы помнили только благодаря протоиерею Владиславу Свешникову, с которым связаны давними духовными узами. Мы догадывались, что в сербской земле просияло еще много угодников божиих, но кто они, где именно подвизались, какими чудесами прославились в своей стране и за ее пределами - об этом мы знали очень мало или совсем ничего не знали...

И вот в один из первых дней нашего пребывания в Белграде мы поехали знакомиться с местами, связанными с именем святителя Саввы, и прежде всего - к строящемуся в его честь собору.

Святитель Савва - небесный покровитель всей сербской земли. Любовь не выражается частичками, она изливается сразу вся - как мощный горный поток. Так вот, этот собор и есть могучий свободный горный поток.

Безбожные власти в течение многих десятилетий не позволяли строить собор, хотя Синод Сербской Православной Церкви и хлопотал об этом. Разрешение было получено только в 1985 году. Собор строится исключительно на пожертвования сербского народа, государство же не вложило ни гроша. С 1991 года строительство пошло очень быстрыми темпами, но... все круто переменилось: началась война в Боснии, возникли экономические трудности, и стройка замерла.

Как будут дальше развиваться события? Сербы смотрят в будущее оптимистично. По молитвам святителя Саввы, его племянника, святого короля Владислава, и других сербских святых Господь все устроит премудро: собор будет благополучно завершен, и в нем начнутся торжественные богослужения. Здесь смогут молиться одновременно пятнадцать тысяч человек. На четырех колокольнях будут установлены пятьдесят два колокола.

Русское кладбище

Вторник 23 сентября был для нас днем особенным, он останется в нашей жизни как великое духовное событие. В этот день мы посетили Русское кладбище в Белграде. На этом кладбище находится частичка России, России ушедшей, давней, но навсегда оставшейся с нами - в нашей памяти, в наших мыслях, в наших сердцах. Под сенью высоких, раскидистых, густолиственных деревьев, вдали от шума и суеты большого города стоит Иверская часовня, небольшая, светлая, с легкими, изящными колоннами и с двумя высокими наружными иконами - на южной и северной сторонах.

Напротив часовни, в каких-нибудь двадцати шагах, - памятник императору Николаю Второму и двум миллионам русских воинов, сложивших свои головы во время великой войны; среди них - отряд военнопленных, которые отказались грузить снаряды, отправлявшиеся на русский фронт. Памятник представляет собой артиллерийский снаряд, на его верхушке - крылатый ангел с мечом в руках, чуть ниже - герб Российской империи, а у подножия - русский офицер в энергичной позе: он взмахнул обнаженной шашкой, защищая боевое знамя.

- Часовня и памятник неразделимы, - сказал отец Виталий, - это единое целое. Идея создания этого комплекса принадлежит русскому полковнику Скородумову, автором проекта является архитектор Верховский, а строил военный инженер Сташевский. Комплекс открылся в 1935 году. Под этими крестами, которые вы видите вокруг - деревянными и железными, каменными и алебастровыми, маленькими и большими, - покоятся русские люди. Это целый город. Город вечности и покоя. Тут погребены, например, митрополит Антоний (Храповицкий), священнослужители, монахи и монахини, писатели, художники, актеры - всех не перечислишь.

Приложившись к иконе божией Матери Иверской, которая находится в часовне, мы отслужили панихиду по всем русским людям, нашедшим на этом кладбище свое последнее пристанище. После богослужения к нам подошли несколько пожилых людей. Это были потомки русских эмигрантов, которые живут сейчас в Швейцарии и Америке. Они приехали сюда, в Белград, чтобы поклониться праху своих родителей и родственников.

Сухой высокий старик, узнав, что мы из России, сказал:

- Счастлив тот человек, который умирает на родине.

Узы

Только увидев своими глазами могилы наших соотечественников и перебирая в уме многие и многие века, сквозь которые текла бурная и кровавая, созерцательная и тихая история Сербии и России, очень хорошо начинаешь понимать могучие, глубинные, сокровенные духовные узы, которые соединяют наши народы-братья.

Начнем с того, что автором жития игумена Святой Руси, великого молитвенника и собирателя русских земель преподобного и богоносного отца нашего Сергия Радонежского был серб Пахомий. Он написал, кроме того, жития святителя Алексия, митрополита Московского, и преподобного Кирилла Белозерского. А всего его перу принадлежит тридцать пять духовных произведений (церковных служб, канонов и житий).

В конце XII века в русском Пантелеимоновом монастыре на святой горе Афон принял монашество с именем Саввы младший из сыновей основателя сербского государства Стефана Немана царевич Растко. Он был первым предстоятелем Сербской Православной Церкви, которая позже прославила его в лике святых.

Россия издавна покровительствовала славянским народам-братьям, в том числе и сербам. Она давала приют тем из них, кто искал спасения от бедствий и притеснений на родине. В царствование Елизаветы Петровны, например, в Россию переселилось несколько тысяч сербов, образовав в южном крае военную колонию с названием "Новая Сербия"; при Екатерине II число переселенцев в этой колонии увеличилось, достигнув ста пятидесяти тысяч человек.

Сербская Православная Церковь во все времена пользовалась духовной, дипломатической и материальной поддержкой России и своей сестры - Русской Православной Церкви. Сербские приходы получали иконы, богослужебные книги, облачения, церковную утварь, сербы учились в наших семинариях и духовных академиях, некоторые из них рукополагались у нас и возвращались на родину в священном сане.

В городе Призрен мы посетили духовную семинарию, ректор которой рассказал много интересного про русского консула Ивана Степановича Ястребова.

- Если бы не помощь Ивана Степановича, наша школа вряд ли бы выстояла, - сказал он. - Ястребов помогал нам всем - и советом, и деньгами, а самое главное, своими дипломатическими связями. Его имя знает каждый православный житель Призрена. Мы поставили ему памятник. Своему единственному сыну он дал имя Растко - в честь святителя Саввы. Наша школа не закрывалась даже во времена турецкого ига - благодаря поистине героическим усилиям русского консула. Перед кончиной все свое имущество и большую личную библиотеку он завещал нашей школе.

В 1914 году было поставлено на карту само существование Сербии как государства. Австрия предъявила сербскому правительству ультиматум, совершенно неприемлемый для независимого государства. В этот же день, 11 июля, государь император Николай Второй получил от сербского королевича-регента Александра телеграмму. В ней говорилось: "Мы не можем защищаться. Посему молим Ваше Величество оказать нам помощь возможно скорее... Мы твердо надеемся, что этот призыв найдет отклик в Его славянском и благородном сердце".

Через три дня русский император отправил в Сербию ответ. "Пока есть малейшая надежда избежать кровопролития, - писал он, - все наши усилия должны быть направлены к этой цели. Если же, вопреки нашим искренним желаниям, мы в этом не успеем, Ваше Высочество может быть уверенным в том, что ни в коем случае Россия не останется равнодушной к участи Сербии".

В ответной телеграмме королевич Александр писал: "Тяжкие времена не могут не скрепить уз глубокой привязанности, которыми Сербия связана со святой славянской Русью, и чувства вечной благодарности за помощь и защиту Вашего Величества будут свято храниться в сердцах всех сербов".

15 июля Австрия объявила Сербии войну. Она подвергла артиллерийскому обстрелу Белград, в результате которого погибло много мирных жителей. В ответ на это Россия объявила частичную мобилизацию, а через несколько дней - всеобщую. Австрии пришлось бульшую часть своих войск перебросить на восточный фронт, и Сербия была спасена. Сербский народ называет нашего государя императора Николая Второго своим спасителем.

Минуло всего несколько лет, и пришла очередь Сербии оказать помощь русским братьям. Спасаясь от большевиков, сотни и сотни тысяч русских людей покинули родину и стали беженцами. Сербия первая из европейских стран проявила к ним милосердие. Архиереи и рядовые священнослужители, великие князья и офицеры, казаки и графы, солдаты и юнкера - все нашли приют на гостеприимной земле Сербии. Король Сербии Александр I сам лично покровительствовал русским беженцам.

В 1921 году в Сремских Карловцах состоялся церковный Собор, в котором приняли участие сто шестьдесят три человека. В обращении Собора к чадам Русской Церкви, в рассеянии и изгнании сущим, в частности, говорилось: "И ныне пусть неусыпно пламенеет молитва наша - да укажет Господь пути спасения и строительства родной земли, да даст защиту вере и Церкви и всей земле Русской и да осенит Он сердце народное; да вернет на всероссийский престол помазанника, сильного любовью народа, законного православного царя из дома Романовых".

Царь-мученик

У подножия памятника русскому государю всегда живые цветы. Их приносят не только наши соотечественники, но и сербы, которые свято почитают царя-мученика.

В 1925 году в сербской печати появилась необычная статья. В ней говорилось о видении одной пожилой сербке, которая потеряла на войне трех своих сыновей. Однажды после горячей молитвы за всех воинов, погибших в последней войне, женщина заснула и увидела во сне императора Николая Второго. "Не горюй, - сказал он, - один твой сын жив. Он находится в России, где вместе со своими двумя братьями боролся за славянское дело. Ты не умрешь, - продолжал царь-мученик, - пока не увидишь своего сына".

Прошло всего несколько месяцев, и счастливая мать обняла своего любимого сына, который вернулся из России. Об этом событии узнала вся страна. В сербский Синод потоком хлынули письма, в которых люди, чаще всего простые, сообщали о том, как горячо они любят русского государя императора.

Через некоторое время лик царя-мученика снова чудесным образом явился в этой стране. Произошло это так. Русского художника и академика живописи С. Колесникова, который жил в Сербии, пригласили в древний монастырь святого Наума, что на Охридском озере. Ему поручили расписать купол и стены храма, предоставив полную свободу в творчестве. Художник решил, в частности, написать лики пятнадцати святых, размещенных в пятнадцати овалах. Четырнадцать ликов были написаны сразу же, место для пятнадцатого долго оставалось пустым: какое-то необъяснимое чувство заставляло Колесникова повременить.

Однажды в сумерки он вошел в храм. Внизу было темно, и только купол освещали лучи заходящего солнца. Кругом была дивная игра света и теней, все казалось каким-то неземным и особенным. В этот момент художник увидел, что чистый овал ожил: из него глядел скорбный лик императора Николая Второго. Пораженный этим чудесным видением, Колесников некоторое время стоял в оцепенении. Затем, охваченный молитвенным порывом, он начал, не нанося углем контуров чудного лика, писать сразу кистью. Наступившая ночь прервала работу. Художник не мог спать, и, едва забрезжил рассвет, он был уже в храме и работал с таким вдохновением, какого у него давно не было. "Я писал без фотографии, - рассказывал позже Колесников. - В свое время я несколько раз близко видел государя, давая ему объяснения на выставках. Образ его запечатлелся в моей памяти. Портрет-икону я снабдил надписью: "Всероссийский император Николай II, принявший мученический венец за благоденствие и счастье славянства".

Вскоре в монастырь приехал командующий войсками Битольского военного округа генерал Ристич. Он долго смотрел на написанный русским художником лик царя-мученика, и по щекам его текли слезы...

Единство

Очень скоро, уже через несколько дней, общаясь с нашими братьями сербами, мы поняли, что наша поездка переросла паломнические рамки. Единство славянских народов перед лицом мирового зла - вот та главная тема, которая выросла из наших диалогов и которая руководила нашими мыслями и чувствами до конца путешествия. Впервые эта мысль прозвучала из уст настоятеля белградского храма Святого Александра Невского протоиерея Любодрага Петровича.

- Когда мы одиноки, когда каждый по себе, тогда враг может нас легко одолеть, положить на лопатки, - сказал он. - Но когда мы объединимся (и прежде всего молитвенно), когда мы будем чувствовать плечо друг друга, когда мы будем остро переживать наши боли и раны, тогда враг окажется бессильным.

Идея, высказанная нашим собратом, не нова, она волновала умы лучших представителей славянских народов и в прошлые времена. Например, известный русский мыслитель Николай Данилевский активно ратовал за создание всеславянского союза. "такой союз, по большей части родственных по духу и крови народов, получивших в Царьграде естественный центр своего нравственного и материального единства, дал бы единственно полное, разумное, а потому и единственно возможное решение Восточного вопроса, писал он. - Владея только тем, что ему по праву принадлежит, никому не угрожая и не боясь никаких угроз, он мог бы противостоять всем бурям и невзгодам и спокойно идти путем самобытного развития, в полноте своих народных сил и при самом счастливом взаимодействии разнообразных родственных стихий, его составляющих, образуя соответственно своему этнографическому составу, религиозному просвещению и историческому воспитанию особый культурно-исторический тип, укрепленный долголетней борьбой против враждебных внешних сил... Если присоединить к этому ту блистательную, величавую, миродержавную историческую роль, которую обещает такой союз всему славянству, то казалось бы, что он должен составлять если не непосредственную цель стремлений всех славян, сознающих себя славянами, то по крайней мере предмет их желаний - их политический идеал".

Белый Ангел

Монастырь Милешево, расположенный в южной части Сербии, на берегу горной речки Милешевки, наверняка знает каждый житель Югославии. Это один из самых древних монастырей страны - он сооружен в XIII веке. Люди приезжают сюда не только из Боснии и Черногории, не только из городов и сел Балканского полуострова, но и со всего мира. И есть из-за чего.

Когда с благоговением переступишь порог храма и, осторожно пройдя вперед, поднимешь голову, то на правой стене, над гробницей святого короля Владислава, увидишь изумительную по красоте фреску. Она изображает Ангела в белом одеянии. Тут мы должны вспомнить то евангельское событие, когда "по прошествии субботы, на рассвете первого дня недели, пришла Мария Магдалина и другая Мария посмотреть гроб.

И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые.

Ангел же, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь - Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам" (Мф. 28:1-7).

Чем больше смотришь на Белого Ангела (так зовут его в Югославии), тем больше им восхищаешься. Без сомнения, это шедевр средневековой фресковой живописи. Здесь все совершенно: и поворот головы Ангела, и его глаза, и асимметричный размах крыльев, и движение руки, и его легкая, изящная, как бы невесомая фигура. Вид Ангела радостен, сияющ, трепетен - да и как же может быть иначе: ведь он возвестил людям самую восхитительную, самую жгучую, самую невероятную весть из всех вестей на свете: что Христос воскрес из мертвых и Его нет больше во гробе!

Отойдешь немножко назад - взгляд Ангела с тобой, приблизишься к гробнице - он властно держит тебя, этот взгляд, и ты никак не можешь освободиться от него, ты во власти сообщенной Ангелом потрясающей неземной вести.

Таким увидел Божьего посланника средневековый безымянный мастер - и оставил его нам для восхищения и благоговейного созерцания, чтобы мы остановились, пораженные, и простояли на одном месте и час, и другой, и третий...

Белый Ангел стал духовным символом Югославии. Его изображение встретишь везде - и в гостинице, и в салоне междугородного автобуса, и в студенческой аудитории, и в келии монаха, и в кабинете министра. Югославская авиакомпания "ЮАТ" летает как бы на крыльях Белого Ангела: взяв в руки авиабилет, каждый пассажир встречается с завораживающим взглядом небесного посланника.

Почему это произошло? Почему Белый Ангел начертан в сердце каждого серба? Потому что он, Белый Ангел, возвещает воскресение Иисуса Христа, а значит, и воскресение каждого верующего серба, каждого верного последователя Христа, воскресение всей прекрасной Сербии.

Образок

Однажды, остановившись в маленьком сербском городке, мы шли по неширокой малолюдной улице. Кто-то заметил магазин церковной утвари, и мы решили посмотреть, что он собой представляет. Магазинчик был маленький, и тут было все, как у нас: церковные книги, журналы, иконы, цепочки для крестиков, ладан.

- Это образок святителя Саввы? - спросил Митя Туркин.

- Да, именно он, - ответила молодая приветливая продавщица.

- Сколько он стоит?

Продавщица, поняв, что перед нею русские люди, да еще и верующие, сказала:

- Денег не надо, я вам дарю эту иконочку.

Она вышла из-за прилавка в зал и вручила каждому из нас по образку святителя Саввы.

Косово поле

На шестой день нашего путешествия мы прибыли на Косово поле. Оно простиралось направо и налево, насколько хватал глаз, а уже там, вдали, ближе к горизонту, акварельно проступали контуры невысокого плоскогорья. Перед нами стояла высокая башня, сложенная из грубо отесанных камней, а вокруг нее - довольно большая площадка, выложенная гладкими плитами и окаймленная низеньким парапетом. Обойдя башню, мы обнаружили вход в нее, а внутри - ступеньки, ведущие наверх.

- Кто хочет увидеть сразу все Косово поле, за мной! - сказал Илья Михайлович, обращаясь к своим воспитанникам, и первым стал подниматься по ступенькам.

Мы последовали за ним.

Четыре лестничных марша - по четырем сторонам башни. Один круг, другой, третий, пятый... скоро я сбился со счета. Дети убежали далеко вперед. Я уже запыхался и поднимаюсь не так скоро, как вначале. Да, башня оказалась гораздо выше, чем я ожидал. Но вот, кажется, последний круг и последняя ступенька.

Отсюда, с вершины башни, видно все: и неровности Косова поля, и большой город с дымящимися трубами заводов, который все ближе и ближе подступает к историческому месту, и ресторан для туристов почти у самого подножия башни, построенный в виде старинного сельского дома, и стоянка для транспорта около него.

- Косово поле для сербов - то же самое, что Куликово для русских. Вид учителя настраивал на серьезный разговор. - В конце четырнадцатого века турки-османы напали на Сербию, на каждом шагу сея смерть и разрушение. За короткое время они захватили значительную территорию. Этому способствовало то, что Сербия была раздроблена на отдельные феодальные владения и князья враждовали между собой. Главное сражение произошло на Косовом поле. Там, где мы сейчас находимся, решалась судьба сербской нации. Сербское войско возглавил отважный князь Лазарь (Сербская Православная Церковь прославила его в лике святых). Широко известно заклятие вождя сербов, в котором говорится: пусть будет проклят тот, кто не выйдет на битву с турками, пусть не будет у него потомства - ни мужского, ни женского - и ничего не родится в поле его. Слова этого заклятия мы только что видели внизу, они начертаны на лицевой стороне башни. Народ Сербии создал красивую и суровую легенду, в которой повествуется о том, как старый серб (его звали Богдан Юг) отправился на битву с турками вместе со своими девятью сыновьями, и все они в грозной сече сложили свои головы.

- А как протекала сама битва? - спросил Митя Туркин.

- Ход сражения нам поможет восстановить простая и доходчивая схема, которая находится прямо перед вами, на парапете (спасибо авторам памятника, которые придумали ее). Битва началась ранним утром 28 июня 1389 года. Словно сама земля и воздух помогали сербам, и в первые часы сражения успех был явно на их стороне. Этому способствовало одно важное обстоятельство. Молодой сербский воин Милош Обилич, говорится в сербских народных песнях, горя сердцем и душою и желая скорейшей победы, проник в турецкий лагерь, выдавая себя за перебежчика. "Ведите меня к султану, - сказал он туркам, и я расскажу ему важные военные секреты". Обрадованные турки поспешили выполнить его просьбу. "Я принес тебе победу, султан!" - воскликнул Милош, войдя в шатер. Он наклонился к правителю, как будто желая ему что-то сказать, и, неожиданно выхватив кинжал, поразил его в самое сердце. В стане турок возникло замешательство. Казалось, чаша весов военного успеха окончательно склонилась в сторону сербов. Однако турки (надо отдать им должное) быстро пришли в себя. Сын султана Баязид, взяв на себя командование, бросил в бой стоявшую в резерве отборную гвардию, и та значительно потеснила сербов. Интересная деталь: верные люди Баязида сначала убили его брата, как соперника в борьбе за турецкий престол, а потом уже ринулись на противника. Наступил критический момент битвы. Сербы сражались как львы, а турки дрались, как пантеры. Первые призывали на помощь Бога, а вторые надеялись на свою храбрость и острые мечи. Трудно сказать, чем бы закончился этот исторический поединок (скорее всего, православные сербы с Божией помощью одолели бы проклятых басурман), если бы... Если бы не Вук Бранкович.

- Кто он? - спросил Ваня Бузин.

- Предатель.

- И среди сербов есть предатели?

- Увы, мой мальчик, люди везде одинаковы.

- Что же он сделал?

- Он увел с поля боя двенадцать тысяч (!) латников и полностью оголил один из флангов сербского войска. После этого исход битвы был предрешен. Сербское войско было полностью разгромлено, а многие воеводы, в том числе и князь Лазарь, взяты в плен и казнены. Сербия на несколько веков попала под иго мусульман.

Мы стояли молча, глядя на Косово поле, вновь и вновь перебирая в уме перипетии давней битвы, и легкий ветерок, прилетев с той стороны, где храбро рубился князь Лазарь и его дружина, освежал наши лица, шевелил мальчишеские вихры и косынки на плечах девочек.

- Ну а теперь кто мне скажет, почему это произошло? Где корни этой трагедии? - Илья Михайлович переводил взгляд с одного детского лица на другое. - С ответом не спешите, подумайте хорошенько. Задам наводящий вопрос: почему господь попустил это бедствие для сербов?

- Потому что они отказались от Христа, - сказал Митя.

- Совершенно верно. Это единственно правильное духовное объяснение происшедшей трагедии. Беды для народа (для любого народа - русского, сербского, болгарского) начинаются только тогда, когда он забывает бога. Вот мы только что пересекли исконно сербские земли - Косово и Метохию. Кто там живет?

- Сербы.

- Еще кто?

- Албанцы.

- А кого больше?

- Албанцев.

- Намного?

- Да сербов там почти и нет.

- Вот видите, мусульмане вытеснили православных... А как вы считаете почему мы потеряли Прибалтику, Украину, Кавказ, Среднюю Азию?

- Причина та же.

- Правильно! Но русский народ до сих пор этого не понял. Он мается, страдает, а почему мается и почему страдает - не ведает. Вот что значит жить без веры. Если так будет продолжаться и дальше, то через какой-нибудь десяток-другой лет в исконно русских землях - Ярославле, Владимире, Костроме, Ростове Великом - будут жить уже не русские, а мусульмане. Те же чеченцы, или азербайджанцы, или турки... Без веры, нашей истинной православной веры, все мы - и взрослые, и дети, и старики - пропадем, исчезнем, сгинем с лица земли, превратимся в рабов, в скот, в пыль, которую будет попирать сапог наглого завоевателя. Запомним это крепко-накрепко и навсегда...

Мы постояли еще некоторое время на вершине башни, взволнованные увиденным и услышанным, многое как бы заново понявшие и уяснившие, повзрослевшие, кажется, сразу на много лет и ставшие гораздо лучше видеть и свое прошлое, и свое настоящее, а главное, свое будущее, а потом начали медленно спускаться вниз.

Острог

Проехав почти всю Черногорию, мы прибыли в город Цетинья, где находилась еще одна духовная семинария. После богослужения мы вошли во двор семинарии, и нестройный шум (гвалт, крики, голоса, усиленные современной аппаратурой), который фоном проникал в здание, обрушился на нас шквалом.

- Что это? - поинтересовались мы.

- Политический митинг.

- Все как у нас.

- Балаганы везде одинаковы.

- Может, нам остаться у вас на ночь? - спросили мы у хозяев.

- Нет-нет, - ответили они, - вам лучше уехать: во-первых, здесь могут быть разного рода беспорядки, а во-вторых, вас уже ждут в монастыре Острог.

Большого труда стоило выбраться с автомобильной стоянки, так как она была до отказа напичкана транспортом (хорошо, что "балаган" к этому времени подошел к концу, и машины стали разъезжаться).

Уже стемнело. Мы долго петляли по узким улочкам, пока выбрались за город. Была освещена только неширокая полоска шоссе, а кругом царила темнота, и в небе одна за другой зажигались звезды. Дорога стала подниматься в горы, она была пустынна. Освещения тут не было никакого, и фары выхватывали лишь небольшой кусочек дорожного полотна. Мы ехали таким образом довольно долго. Вдруг автобус остановился: одна дорога вела прямо, другая уходила влево.

- В чем дело, Миле? - спросили мы у водителя.

- Не знаю, куда ехать, - ответил он.

Невдалеке виднелись огоньки, там, скорее всего, находилась крестьянская усадьба. Предраг быстрым шагом направился в ту сторону. Мы вышли из автобуса. Южная теплая ночь полностью вступила в свои права: звезды полыхали так, как полыхают факелы в самый разгар карнавала, воздух был недвижим, и ничто не нарушало тишины.

Появился Предраг, он шумно дышал.

- Ну как?

- Дом на замке, никого нет.

- Пойдем прямо, - предложил Игорь Анатольевич, - кого-нибудь встретим и все узнаем.

Они ушли. Прошло минут пять, а может, и больше, наши разведчики вернулись и сказали, что все в порядке и нужно ехать именно по этой дороге.

Мы проехали всего несколько километров, когда перед нами возник тоннель. Медленно, очень медленно наш автобус стал не въезжать, а, скорее, вползать в него: один метр, другой, третий... Стоп! Дальше нельзя! Как обычная рубашка бывает тесна для геркулеса, так и этот горный тоннель был явно тесен для нашего красивого городского автобуса. Миле осторожно открыл дверцу и внимательно осмотрел тоннель впереди, после этого - позади, обратив особое внимание на верхний свод и на зазор между ним и крышей машины.

- Дети, - сказал он, - если вы будете сидеть очень тихо, затаив дыхание, и не пророните ни одного слова и ни одного звука, то я попробую миновать этот тоннель. Согласны?

- Да, конечно!

Затаили дыхание не только дети, но и мы, взрослые, потому что никто не знал, пройдет ли здесь наш автобус, не застрянет ли он в скале, словно пробка в бутылке шампанского, не станем ли мы пленниками этих гор. Автобус двигался уже не метр за метром, а, скорее, сантиметр за сантиметром. Миле смотрел то в левое боковое зеркало, то в правое, шевеля рулем лишь чуть-чуть, но от этого "чуть-чуть" и зависела сейчас наша судьба. Наш Миле был похож в эту минуту на морского капитана, который с помощью чуткого руля ведет свой корабль между опасными скалами.

Еще сантиметр, еще... Миле все чаще и чаще поворачивает голову, смотря в зеркала. Господи, помоги! Вот уже конец тоннеля виден; ну еще немножечко, еще! кажется, получается; вот уже нос автобуса вышел из тоннеля - так лиса, нюхая воздух и смотря, не грозит ли ей опасность, вылезает из норы; вот уже треть автобуса миновала тоннель, половина, две трети- мы все еще сидим затаив дыхание; вот Миле уже дал газ, это значит - тоннель позади.

Узкая дорога вела нас все выше и выше; мы продвигались очень медленно, почти ощупью; в автобусе царила напряженная тишина. Вот дорога круто ушла влево; Миле, часто перебирая руками рулевое колесо, попытался преодолеть этот поворот, но у него ничего не вышло - автобус уперся лбом в каменную стену. Нет, эта дорога явно не для нашей машины!

Миле стал давать задний ход. Мы в один голос ахнули - ведь там же пропасть! Автобус качнулся - это Миле нажал на тормоз. Вовремя! Еще бы немножко - и... Наш водитель опять, быстро работая руками, двинулся вперед, еще, еще круче - и, слава Богу, миновал поворот! Мы почти все одновременно выдохнули: пронесло!

Ко второму серпантинному повороту, который вскоре последовал за первым, мы отнеслись более спокойно: ко всему привыкаешь в пути.

Неожиданно подъем кончился, впереди блеснул свет. Миле прибавил скорость - и...

Монастырь!

Наверное, с такой же радостью впередсмотрящий матрос после многомесячного скитания по бескрайним просторам океана произносит: "Земля!"

Мы поблагодарили святителя Василия Острожского за то, что он помог нам приехать сюда, и отправились в гостиницу. Это было большое двухэтажное здание (позже мы узнали, что здесь раньше располагалась школа).

- Вас долго не было, и мы очень волновались, - сказала дежурная по гостинице. - Устраивайтесь на отдых и чувствуйте себя как дома.

Рано утром мы начали подъем в гору, к тому месту, где подвизался святой Василий Острожский. Дорога идет "галсами", как бывает всегда, когда нужно преодолеть крутизну. Асфальт новый - значит, дорога проложена совсем недавно. Один галс, девятый, семнадцатый... скоро мы сбились со счета. В самом начале пути нас обогнала легковая машина. "Надо было проголосовать", - пришла запоздалая мысль. А впрочем, нет, пешком лучше: мы идем к великой святыне - значит, нужно потрудиться.

Скоро идти по бесконечной асфальтовой ленте надоело, и мы свернули на старую тропинку - более крутую, более трудную, но зато и более короткую; тропинка вьется между соснами, когда-то - в отдельных, особенно крутых местах - она была выложена камнями, но сейчас их осталось уже мало, и, сдвинутые со своих насиженных мест, они только затрудняют путь. Выйдя на асфальтовую дорогу, мы смотрим, где же продолжение старой тропинки, и, найдя ее, снова углубляемся в лес.

Еще одно усилие, лес расступился, и мы увидели гигантскую отвесную скалу серого цвета. Здесь святитель Василий отыскал глухую пещеру, чтобы в уединении, вдали от людей, предаваться аскетическим подвигам и возносить свои молитвы Господу Богу обо всем грешном мире. Поднимаемся по ступенькам. нас встречает высокий почтенный старец, отец Иоиль; у него мудрые глаза, высокий лоб; движения его неторопливы, размеренны, от него веет тишиной и спокойствием. "Вот человек, который не умеет суетиться", - подумал я.

Он приглашает нас в пещеру; она небольшая, всем нам здесь не поместиться; у дальней стены стоит рака с мощами святителя; старец открывает ее, и мы один за другим прикладываемся к великой святыне.

- Святитель Василий для нас - то же самое, что Серафим Саровский для русской земли, - говорит отец Иоиль. - Каждый день сюда прибывают сотни и сотни паломников, и все они получают духовное утешение... А теперь идем дальше, - приглашает нас хозяин. - Вот церковь Святого Креста, где я служу. А вот крест, который для нас дороже всех сокровищ мира, - в нем заключена частичка Животворящего Креста Господня. А вот еще одна великая святыня, которую даровал нам Спаситель, - в этом ковчеге находятся обе десницы мученика Станка, он пострадал от зловредных турок.

- А что это за цепи? - спросил монах Киприан.

- С этими цепями связана очень интересная история, - ответил собеседник. - как-то сюда привели одного бесноватого мужчину. Он сам, а также его родственники слезно просили мученика Станка об исцелении, и тот изгнал беса. Цепи, которыми был связан мужчина, стали не нужны, и он оставил их здесь.

- Можно мне их примерить?

- Конечно.

Цепи были тяжелые и массивные, и, когда монах Киприан надел их, они стали похожи на почетные вериги.

- Если женщина мечтает об ожерелье, - сказал он, - то монах - о цепях, так как цепи для него - наилучшее украшение.

- Каждому из нас нужны какие-то цепи, чтобы укротить наши страсти, ни к кому не обращаясь, добавил отец Иоиль.

Продолжая знакомство с монастырем, мы вышли на просторную площадку, очень похожую на балкон, а точнее, на лоджию в современной городской квартире. Отсюда открывался чудесный вид на далекие хребты, покрытые смешанным лесом, на их склоны уже лег первый нежный багрянец осени.

- Вот чудо из чудес, - сказал хозяин, показывая на виноградную лозу, росшую на небольшом возвышении. - На этом месте, стоя на коленях и творя молитву, отошел ко Господу святой Василий. Его кончина похожа на кончину преподобного Серафима Саровского. Тут выросла виноградная лоза, хотя на такой высоте (девятьсот метров над уровнем моря) виноград нигде не выращивают.

- Поведайте нам еще о каком-нибудь чуде.

- Сделать это очень легко, так как чудеса в нашей обители происходят очень часто. Однажды к нам приехала девушка, она была слепая; кроме того, она страдала тяжким неизлечимым недугом, и врачи от нее отказались. Она помолилась святому Василию, приложилась к его мощам и исцелилась.

...При спуске с горы подтвердилась старая истина: подниматься всегда легче, чем спускаться. Мы шли по старому пути, где ступенек уже не существовало, а камни лежали как попало, чаще всего острыми гранями вверх, и только по молитвам святителя Василия никто из нас не упал и не вывихнул ногу.

Ну а теперь еще дальше вниз, только уже вместе с Миле. Мы все, конечно, волновались, как пройдет спуск с этой крутизны. Эти головокружительные повороты, эти бездонные пропасти в полуметре от колес; ну а если встречная машина попадется, как мы разъедемся? Поэтому мы, как только тронулись с места, запели молебен; мы просили святителя Василия Острожского, Николая-угодника и других святых помочь нам благополучно миновать опасный отрезок пути. И они, конечно, помогли нам. Тихонько, метр за метром, не спеша мы возвращались обратно: и повороты миновали успешно, и узкий-преузкий тоннель, и со встречной машиной разминулись каким-то чудесным образом - и вот мы снова внизу, на равнине.

Автобус мчится на восток; снова хорошая гладкая дорога; слева зеленая живописная долина, а за ней стеной встает угрюмый горный кряж.

- Вон обитель Василия Острожского! - говорит Предраг, указывая на белое пятно где-то посредине кряжа.

Ого! Даже не верится, что мы там были и что наши ноги ступали по священным камням этого монастыря.

Итоги

Мы проехали по дорогам Сербии и Черногории тысячу четыреста километров. Смена ландшафтов, смена впечатлений, разные лица, разные города и села. Одно было постоянным, верным, надежным, теплым и неизменным на всем нашем пути - радушие и любовь сербов к нам, русским людям, а через нас - ко всей России.

Протоиерей Владислав Свешников на одной из встреч с нашими сербскими братьями между прочим сказал:

- Если бы мне пришлось покинуть Россию, я хотел бы жить только в Сербии!

Тут в самый раз вспомнить об одном сербе, который любил нас, русских, любовью особенно трепетной. Серб этот - святитель Николай (Велемирович), епископ Жичский (память 5/18 марта, скончался в 1956 году). Его называли Новым Златоустом за его проповеди и поучения, а также за духовные писания. Во время Второй мировой войны он был заключен в концлагере Дахау, где духовно укреплял страдальцев. В послевоенной, "титовской" Югославии святитель боролся за сохранение монастырей, но вынужден был эмигрировать в Америку, где и скончался в русском Свято-Тихоновском монастыре. В 1991 году его мощи были перенесены в Сербию, в его родную деревню.

В 30-х годах угодник Божий жил в городе Битоле, на юге Македонии, и был ректором духовной семинарии. Именно здесь он составил молитву о русском народе, которую мне хочется привести. Эта молитва излилась из сердца сострадающего и любящего, чуткого и неравнодушного.

О всемудрый Боже, Чьи суды неиспытуемы и пути неисследимы, милостию внемли и услыши молитву нашу за Твой русский православный народ. Ты попустил, чтобы вернейший слуга Твой подвергся тяжким мучениям, как попустил мучения для первых апостол Твоих, пророков и праведников. Весь обнажен и изранен, брошен слуга Твой на гноище, как некогда праведный Иов, на посмеяние сатаны и поругание соседям. Мучения лютые, а человек слаб. Господи, помози! Воздвигни раба Твоего и уврачуй раны его. Знаем, Господи Боже наш, что Ты по всемудрому Промыслу Своему попускаешь страдания избранным Твоим, дабы, как злато на огне, через огнь страданий очистились и еще ярче засияли. Но не попусти, Боже, по милости и любви Своей, чтобы сатана долго посмеивался и лицемеры долго издевались над Твоим крестоносным народом.

Знаем, что Ты попускаешь испытания на самыя светлыя души для велией славы их и на страх и трепет неправедным и злым. Знаем, что и Твое славное Воскресение, Христе, совершилось после поруганий, Крестных мук и смерти. Посему мы в свете Твоего страдания восприемлем страдание русскогонарода и чаем воскресной его славы. Как для расслабленного при Вифезде не нашлось человека, дабы помог, дондеже Ты не пришел, так и сегодня для великого русского народа нет никого в мире, кто бы помог ему без Тебя, Боже наш и Спаситель наш.

Не отложи, Господи Благий, Твою милость, Ты, скороспешный на помощь. Не отложи и не откажи, но, как милосердный самарянин, призри на народ русский, подвергнувшийся нападению от разбойников, весь изъязвленный, и подай ему руку и уврачуй ему раны, и возврати ему здравие исияние славы, да самый верный слуга Твой прославит Тя в грядущем еще более, чем славил в минувшем, - Тебя, Спасителя Своего, со Отцем и Духом Святым во веки веков. Аминь.

* * *

Россия и Сербия - это единое целое. Можно сказать так: Сербия - это маленькая Россия, а Россия - это большая Сербия.

В последние годы мировая закулиса ополчилась сначала на сербов, а потом на нас. Почему? Мировое зло всеми силами стремится приблизить приход антихриста. Он уже, можно сказать, у дверей, ему осталось только переступить порог. Однако он не сделает это до тех пор, пока сияет Православие, пока жива активная, действенная вера у наших двух народов; острие всех атак врага поэтому и направлено против Русской и Сербской Православных Церквей, а еще точнее - против Христа.

Сербия - маленький орешек, но диаволу он не по зубам. Пытаясь разгрызть его, он уже лишился многих зубов. Россия - орех покрепче и побольше, на нем супостат обломал остальные зубы. В бессильной ярости враг рода человеческого раскрывает огнедышащую, зловонную, омерзительную пасть, стремясь поглотить нас. Однако ярость его тщетна и усилия его обречены. Мы со Христом и во Христе, а это значит, что смерть не имеет над нами никакой власти.

27 марта 1998 года