Белый «мерседес»

4. Пустое поле после фестиваля. (Вечер)

Огромной свалкой выглядит сейчас все поле, покинутое буйствующими толпами. Молчат динамики на высоких мачтах. Пустынна эстрада с валяющимися на полу пюпитрами и мотками провода. Мусороуборочные машины бороздят поле, проглатывая тонны пустой посуды и рваной бумаги…

Джо и Сю лежат в траве среди неубранного мусора. Отхлебывают из одной бутылки, курят из одной завертки. Сю весела и возбуждена.

Сю. Все, Джо! Больше не могу! У меня, кажется, начинаются галлюцинации.

Джо. Это хорошо! Что может быть лучше галлюцинаций? Ты-то видишь, чего я не вижу.

Сю. Точно. Ты не видишь. Только я могу это видеть. Мою маму. Как она собирает к столу, дожидаясь меня, и все прислушивается, не еду ли я к дому.

Дж о. Где твоя мама?

Сю. А где может обитать еврейская мама? В Нью-Джерси. И Нью-Йорк рядом. И тихо, как в провинции. И евреи рядышком. Как в старой доброй Европе.

Джо. А у меня нет мамы!

Он начинает плакать, захлебываясь пьяными слезами. Сю утешает его. Гладит, целует.

Джо. Она сбежала, когда я был совсем маленьким. Я не знал ласки.

Он заваливает Сю на брошенный в траву плакат «Лучше заниматься любовью, чем воевать!». Мусороуборочная машина чуть не наехала на них в сумерках, но шофер вовремя притормозил и, привстав на сиденье, с восторгом смотрит на открывшееся его глазам зрелище.