Белый Паук

Непогода…

Мы все шли на одной веревке. Если бы первый сорвался, и второй не смог бы удержать его, я был бы тем, кто должен попытаться предотвратить падение. И если бы они сдернули за собой и меня, то весь вес пришелся бы на Фрица.

Мы знали, что ни один человек не мог бы удержать троих на этом участке. Никто не знал этого лучше, чем Хекмайер, который быстро продвигался вперед, и, при этом, должен был двигаться, как можно более надежно. Он, как бы, пытался принести нам освобождение.

И один раз мы были в шаге от смерти. Я стоял на маленькой возвышенности, а Фриц подо мной. В 30-ти метрах выше меня стоял Фёрг, страхуя Хекмайера, который боролся с обледенелой скалой, предательскими ледовыми кулуарами, снежными обвалами высоко в тумане над нами и падающим снегом.

Мы не могли видеть ни одного, ни второго. Фриц присоединился ко мне на моей возвышенности. Команда Фёрга о том, чтобы подниматься, еще не поступила. Мы слышали голоса и короткие, приглушенные крики. Что же там не заладилось? А потом мы слышали лишь невнятное бормотание.

В этот момент пласт снега сошел на нас. Это не было чем-то особенным, и мы уже вполне к такому привыкли; но снег не был чисто белым. Снег был заляпан кровью. Определенно кровью, потому что следующей вещью, которая докатилась на нас, была упаковка из-под бинта и маленький пустой аптечный пузырек.

“Эй!” – орали мы. “Что случилось?” Никакого ответа. Мы ждали, казалось вечность, мучимые сомнениями и беспокойством. Потом, согласно графику, следующая лавина понеслась с дикой силой. Только когда она прошла, мы услышали команду, приглашающую нас идти дальше.

Фёрг выбирал веревку так напряженно, что я задыхался. Но я понимал, насколько тяжело ему было работать с обледеневшей веревкой. Не оставалось времени, чтобы лезть аккуратно, согласно правилам. Время – стало нашим девизом, если мы планировали выбраться со Стены.

И очевидно там наверху случилось что-то, что вызывало большую задержку. Что же это могло быть? Когда я достиг точки, на которой стоял Фёрг, камень упал с моей души.

Л.Фёрг на стене

Они оба были живы и пострадали не серьезно. Рука Фёрга была перевязана бинтом с пятнами крови, но Хекмайер был уже веревкой выше, на крошечной, вырубленной, хрупкой площадке.

Позже, он рассказал в своей сухой, но живописной манере, как Фёрг получил свою травму: –

Мокрый снег тяжело падал. Уже в течение долгого времени не было лавины. Поэтому быстрее, под навес! Проклятье…, лед на скале истончился, и крюки больше не держаться. При втором ударе они насквозь проходят через лед и сгибаются о скалу.

Стоять на маленьком выступе я смог, только поставив вместе ноги в кошках, потому что полоса старого льда в кулуаре была очень узкая, а натечный лед, покрывавший скалу, был слишком тверд, гладок и тонок. Острие ледового крюка, за который я держался изо всех сил, вошло на небольшую глубину, как и клюв моего ледоруба. Внезапно крюк вылетел, и одновременно выскочил мой ледоруб.

Если бы ноги были широко расставлены, я, возможно, сохранил бы равновесие. Но со сведенными ногами, надежды не было.. Я крикнул, “Держи, Вигерль!” И сорвался. Вигерль вроде стоял надежно. Он отпрянул как можно дальше, но я летел прямо на него – не по воздуху, поскольку кулуар не был отвесным, но с быстротой молнии скользил по льду.

Как только я упал, я начал зарубаться, чтобы не полететь кубарем. Вигерль отпустил веревку, и поймал меня своими руками, и один из зубьев моих кошек пробил его ладонь. Я, было, начал кувыркаться, но в доли секунды успел схватился за веревку от страховочного крюка, и это позволило мне вскочить на ноги.

Я вонзил все двенадцать зубьев моих кошек в лед – и устоял. Сила, с которой я врезался в Вигерля, сбила его с ног, но ему тоже удалось задержаться, и вот мы стояли приблизительно на метр ниже станции на крутом льду без каких-либо ступеней для ног. Один большой шаг и мы вернулись к месту страховки.

Крюки вылетели, и я немедленно перебил их снова. Все это заняло всего несколько секунд. Нас спас рефлекс; наши друзья, стоящие веревкой ниже и связанные с нами, даже не заметили, что что-то произошло. Если бы мы не остановили наше падение, то сдернули бы их со Стены вслед за собой.

Тем временем Вигерль снял свою рукавицу. Хотя кровь била струей, она была темного цвета, а значит, это не могла быть разорванная артерия. Я быстро взглянул вверх на стену; слава богу, не было пока еще очередной лавины, летящей вниз. Сняв рюкзак, достав бинт, я перевязал руку Вигерля. Он был очень бледен; фактически, если он и был какого-либо цвета вообще, то это был зеленый.

“Ты плохо себя чувствуешь?” спросил я.

“Сам не знаю ” отвечал он. Я встал так, чтобы он не смог упасть, и убеждал его немедленно собраться с силами. И вот когда пригодилась небольшая баночка сердечных капель из аптечки.

Преданная своей профессии Доктор Беларт из Гриндельвальда заставила меня взять их с собой на случай крайней необходимости, добавляя: “Если бы у Тони Курца эти капли были с собой, то он, возможно, пережил бы то суровое испытание”. И мы должны были воспользоваться ими только в случае крайней необходимости. На бутылке было написано… “десять капель”. Я просто влил половину содержимого в рот Вигерля, и сам выпил все, что осталось, поскольку хотел пить.

Мы закусили несколькими таблетками глюкозы, и вскоре пришли в норму. Было время лавины, но я не видел никаких признаков ее приближения. “Слушай, я попытаюсь пройти еще раз, ” сказал я ему. “Хорошо”, ответил он, “но, пожалуйста” – и его голос был все еще слабым – “больше не используй меня в качестве матраца”.

Я двинулся вверх, и справился со сложной стенкой, на сей раз абсолютно благополучно, пройдя участок без промежуточных крючьев, чтобы проскочить как можно быстрее этот, действительно сложный и опасный, отрезок маршрута. Я поднялся где-то на 30 метров – почти полная длина веревки, не находя места для остановки; но, по крайней мере, мне удалось забить один маленький крюк в конце.

И только когда Хекмайер дошел туда, в тот момент, когда он закрепился на изящном маленьком крюке, вниз сошла лавина, которая потрясла нас своим видом внизу, как я уже описал.

Ей не удалось унести с собой Хекмайера и Фёрга, и никого из нас, но прошло еще много времени, прежде, чем я был рядом с Фёргом и мне удалось принять Фрица. Фёрг, с помощью веревки, поспешил присоединиться к Хекмайеру.

Я внатяг выбрал Фрица. Фактически, все мы подтягивали друг друга, поскольку время ускользало, а участок, который надо было пролезть, был опасным, отвесным и трудным; и мы еще не знали, как все сложиться. Я еще не разу не был на восхождении, в котором были бы такие гонки и соревнование со временем, как на этом Айгере.

Эта завершающая стена, в кольчуге изо льда и снега – бросала вызов лидеру, который прокладывал путь сантиметр за сантиметром. Мы продвигались вперед. Снег шел без остановки. Видимость была едва ли больше длины веревки.

Вдруг, сквозь тучу и кружащиеся хлопья, мы услышали крики, доносящиеся к нам, хотя мы не могли сказать точно, откуда они звучали. Крики могли исходить от вершины, или с Западного склона. Так или иначе, они приближались. Мы договорились, сразу же, не отвечать. Кто бы ни звал нас, они были слишком далеко, чтобы разобрать точно, что мы кричим в ответ. Наш крик мог бы начать спасательную операцию, которая, придя в движение, не могла бы быть остановлена без последствий. Это мог бы быть длинный спуск для кого-то с вершины в долину, выход спасателей, начало восхождения… один наш крик мог начать весь этот процесс, если бы они неправильно поняли нас … даже если бы мы просто прокричали приветствие…

Итак, мы поднимались с Андерлем во главе. Минуты превращались в часы. Мы шли вверх, метр за метром, веревку за веревкой. И вот мы слова услышали крики, на сей раз более отчетливые и близкие. Мы смогли различить, что это были не те голоса, что прежде. И снова мы не ответили. Мы узнали позже, что первыми голосами были крики Фрайзля и Бранковски, сильно переживающих за нашу судьбу и кричащих вниз со Стены. Во второй раз это был Ханс Шлюнеггер, самый известный гид Оберланда, кричащий сверху вниз, чтобы спросить, не нужна ли нам помощь. Правда, он и два парня из Вены, были одинаково убеждены, что в настоящее время скверная погода на заваленной снегом Стене лишала всякой возможности предоставить нам какую – либо помощь; но он и наши друзья были одинаково готовы помочь нам, или спасти нас, как только погода улучшиться.