Белый волк

Охота

После Масленицы наступили холода, и волки трех собак загрызли, прямо у села. Совсем, видать, им голодно стало. А немец с охотой не торопится — только молодцов на улице учит, да на коне по округе ездит, места осматривает. Да и куда ему торопиться — ест он за троих, спит до полудня, а если не ест, не спит и не учит — сидит на крылечке и ружье свое длинное чистит или трубку курит.

Наконец к началу марта решил Яков Карлович с молодцами охоту устроить. Взяли они барашка живого и вечером поехали на санях в лес. Доехали до леса, лошадей с санями оставили, а дальше пешком пошли. Верстах в трех от берега полянка в лесу была, так там они барашка за ногу к кусту привязали, а сами на деревья залезли с ружьями и стали волков ждать. Яков Карлович всем молодцам сказал к деревьям веревками привязаться — чтобы не упасть, если кто заснет.

Как луна поднялась, услышали охотники вой — сперва далеко, а потом все ближе и ближе. Учуяли волки барашка. Да и баран волков тоже услышал, блеет, рвется — страшно ему. И мужикам тоже стало страшно. Только Яков Карлович сидит, ухмыляется, ружьем остальным показывает — вон, мол, смотрите, оттуда волки придут.

И точно — показались волки из чащи. Сперва один на полянку выбежал, самый старый, потом второй, помоложе, а там и два других. Шерсть на них серая, из пасти пар валит, глаза под луной светятся. Не успел первый волк к барашку подбежать, как Яков Карлович прицелился и выстрелил. Пуля волка насквозь пробила, аж шерсти клок с другой стороны вылетел. Волк замертво и повалился. Тут и другие ребята опомнились: стали с деревьев из ружей по волкам палить. Кто попал, кто промахнулся — не разобрать, только всех волков застрелили.

Еще дым от стрельбы не рассеялся, как слезли охотники на снег и стали с волков шкуры снимать. Трудятся изо всех сил — надо успеть, пока звери не окоченели. Ножи блестят, пар валит, тулупы все в крови перепачканы. Вдруг слышат — издали как будто снова волк завыл. А подальше другой ему вторит, а там и третий отвечает. Яков Карлович нож свой убрал и говорит: «Больше нам здесь делать нечего — завтра вернемся, а сейчас заряжайте ружья и пошли в село побыстрее».

Молодцы ему в ответ: «Да куда же мы пойдем, без добычи? Нешто ты волков испугался, дядя Яков?» Немец им отвечает: «Как хотите, смельчаки, только я волчий вой понимаю, а вы нет. Учуяли волки, что их кровь пролилась, вот и собирают большую стаю. Неровен час, сюда три десятка волков прибежит — что вы тогда делать будете?»

Тут снова волки завыли — и не далеко, как раньше, а совсем близко. И барашек опять заблеял. Молодцы свою храбрость сразу растеряли, схватили ружья и побежали за немцем прочь из лесу. Только успели до саней добежать, как вслед за ними на лед волки выскочили. Да не четыре, как в первый раз, а все десять, или, может, даже больше того. Яков Карлович крикнул: «Отвязывайте лошадей!» — а сам на колено присел, прицелился и выстрелил. Волк, который впереди всех бежал, на бок свалился, а остальные замешкались. Яков Карлович на сани вскочил, схватил ружье у другого охотника и снова выстрелил. Еще один волк на снег упал, а ловчий с молодцами что есть мочи на двух санях к селу помчались.

Скачут они, аж снег столбом, а волки за ними бегут, зубами щелкают. Немец в волчью стаю пулю за пулей кладет, молодцы только и успевают ему ружья перезаряжать, и каждая пуля в цель1.

Вроде отстали. Лошади-то так с перепугу понесли, поди догони. Вот уж и село на косогоре показалось, уже заулыбались молодцы, переглядываются. Только рано они обрадовались. Река перед деревней большую излучину делает: сани по Реке поехали, а волки догадались по земле путь срезать. Когда ближние сани уже совсем на тот берег поворачивать собрались, выскочил из леса волк, к правому пристяжному коню бросился и в ногу сзади ему вцепился.

Пристяжной мотнулся в сторону, на дыбы встал, а коренной споткнулся и в другую сторону дернул. Тут у саней полоз треснул, сани и перевернулись. Скатились молодцы кубарем прямо в снег. Не успели и на ноги подняться, как волки на них набросились. Один из ребят вроде вырвался и к деревне побежал, да догнали его волки и в шею вцепились. Пока грызли волки ребят, другие охотники успели за частокол въехать и ворота закрыть.

Молодцы с саней повскакали и на частокол залезли, стали по волкам палить, да только зря порох и пули потратили — далеко было, да и двух ребят не спасешь. Волки от села вроде ушли, да только никто за ограду идти не хотел — так и остались на льду лежать сани, два охотника да лошади, которых волки загрызли.

Про частокол этот надо сказать отдельно. Сейчас где такое увидишь, чтобы вся деревня забором была обнесена, а в стародавние времена это часто случалось. Недалеко еще то время было, когда крымские татары через Реку ходили к Москве. Торбеева в ту пору еще не было, а вот село Высоцкое уже стояло, как и сейчас, на откосе у Реки, как раз недалеко от переправы. Село два раза сжигали, да вокруг леса много — мужики быстро отстраивались. После того как во второй раз сожгли, воевода рязанский приказал частокол вокруг села поставить и обещался стрельцов прислать. Частокол поставили, а стрельцов никто не прислал — видать, они в Рязани были нужнее.

Со временем частокол покосился, где бревно прогнило, где вал ополз. Бабы на нем белье сушили, а мальчишки с вала зимой катались да в снежки играли. А в башне сторожевой, что над воротами стояла, ласточки завелись и летучие мыши. Как еще этот частокол на избы да на дрова не разобрали — не знаю. Наверное, чуяли мужики, что пригодится еще частокол.

Ну, вот и пригодился — не от бусурман, а от зверя обороняться. За частокол волки не пошли, восвояси вернулись. Весь день мужики да бабы на частокол лазили и на Реку смотрели. А ночью волки снова на лед вышли — свою добычу доедать. И много их в этот раз было — десятка три. Люди за частоколом ревут, кулаками грозятся, а сделать ничего не могут. Снова стали ребята по волкам из ружей палить, да только себе навредили — волки к стрельбе привыкли и бояться перестали.1

Меж тем Яков Карлович со старшими мужиками в избе совет держали, что дальше делать. Решили послать в город за подмогой, пороху еще купить. Вызвался и охотник — взял лошадь и утром из деревни выехал. День его прождали, а к следующему утру лошадь вернулась, в мыле и без наездника. Видать, и его, горемыку, волки съели.

После того случая все порешили, что за частоколом безопасно, а в поле идти, или тем паче на Реку, на ту сторону, в лес — верная смерть. Запретили всем строго-настрого после заката из деревни выходить и стражу назначили за тем берегом следить. Яков Карлович один не боялся, выходил и капканы на ночь ставил, да только все без толку: никто в них не попадался.