Берег бесконечности

11

Пакет прибыл в середине дня. Ким и Солли достали из него тонкую пленочную перчатку, завернутую в прозрачную оболочку. Ким положила перчатку в карман не разворачивая.

День они провели, разглядывая достопримечательности и виды, хотя Ким слишком волновалась, чтобы получить от этого удовольствие. Когда солнце стало клониться к закату, они встали на движущийся воздушный тротуар, ведущий к центру Кейдона. Холодало, и поднялся ветер.

В густых сумерках здание Архивов казалось поблекшим. Уходили, кутаясь в пальто, последние посетители. Снег с каменистых дорожек и посадочных площадок был сметен. Когда Солли и Ким подошли ближе, с посадочной площадки поднялось такси, направляясь в сторону озера, покрытого блестящей корочкой льда. Солли был непривычно молчалив.

– Ты уверен, что визуального наблюдения нет? – спросила Ким в третий или четвертый раз.

– Уверен. Только в Зале Свободы, или если системе не понравится твоя ДНК.

Ким подумала, что будет значить для ее карьеры, если ее поймают. Вообще она весь этот день почти ни о чем другом не думала. И хорошо бы, если бы под рукой был флаер на случай поспешного бегства. Но парковать флаер на площадке – это может привлечь внимание. Солли настаивал, что если они попадутся, это все равно будет не важно. Они тогда не успеют выйти из здания, как уже будет известно, кто они такие.

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спросил он в очередной раз.

– А что с нами сделают, если поймают?

– Несколько месяцев работ на фермах. Может быть, еще пара дней в кубе.

Куб – это была прозрачная камера, поставленная на видном месте, чтобы каждый, кто знал осужденного преступника, мог поглядеть, как низко он пал. В таких случаях извещали родственников и друзей, и они могли прийти лично или посмотреть прямо из своего дома. Ким решила, что это для просвещенного общества очень жестокий метод наказания.

Ей уже виделись заголовки: «ПРЕДСТАВИТЕЛЬНИЦА ИНСТИТУТА АРЕСТОВАНА ЗА КРАЖУ СО ВЗЛОМОМ. ЭКСПЕРТЫ ГАДАЮТ: ПОЧЕМУ БРЭНДИВАЙН ПОШЛА НА ПРЕСТУПЛЕНИЕ?»

Они подошли к входной двери и свернули на дорожку, идущую вокруг здания.

– Нет смысла идти вдвоем, – сказала Ким. – Я знаю, что я ищу, так почему тебе не подождать на улице? Мы…

– Я уже слишком далеко зашел, – ответил Солли. – Может быть, я тебе понадоблюсь.

Они свернули к боковому входу, взошли по пандусу и остановились перед стеклянной дверью. За ней был коридор с дверями кабинетов. Датчик щелкнул, включаясь, и появилась надпись:

ПОЖАЛУЙСТА, ПРИЛОЖИТЕ ПАЛЬЦЫ К ОБЪЕКТИВУ. ДО ОКОНЧАНИЯ ПРОЦЕДУРЫ НЕ ДВИГАЙТЕСЬ.

Ким оглянулась, проверяя, что никто не наблюдает. Потом вынула из кармана пакет, вытащила перчатку, надела на руку, натянула туго и показала Солли.

– Отлично, – сказал он.

Ким приложила пальцы к обозначенному месту. Замок щелкнул, дверь открылась. Ким и Солли вошли внутрь, дверь за ними закрылась.

Коридор был длинный и темный, двери по обеим сторонам, серый потолок заждался ремонта. Двери были прозрачными. Когда Ким и Солли подходили посмотреть, что за ними, на дверях мигали номера и обозначения. Стандарты, Кадры, Техническое обслуживание, Планирование, Безопасность, Специальные операции.

Казалось, в здании больше никого нет.

– Тут даже в рабочие часы всего девять или десять сотрудников, – сказал Солли.

– Помощники комиссара.

– Верно. И несколько директоров. А еще – системные аналитики. Рутинная работа автоматизирована. Насколько я мог понять, после закрытия никого нет.

Это утверждение оказалось спорным. Они прошли еще несколько метров, и тут за спиной щелкнул замок. Открылась дверь кабинета, оттуда вышел человек в зеленом комбинезоне и посмотрел на них с любопытством.

У Ким остановилось сердце. Первым импульсом было бежать.

– Иди спокойно, – шепнул ей Солли, крепко беря за руку. Он внимательно прочел надпись на двери, кивнул, будто нашел, что искал, и пошел прямо к работнику.

Тот нахмурился. У него была оливковая кожа, широкие плечи, а по выражению лица можно было понять, что у него был трудный день.

– Привет, – сказал он. – Чем могу служить?

Солли махнул в его сторону удостоверением.

– Проверка безопасности, – сказал он. – Здесь все тихо?

– Насколько я знаю.

– Отлично. – Солли многозначительно посмотрел на одну из дверей кабинетов. – Спасибо.

Он толкнул дверь и удовлетворенно кивнул, когда она не открылась. Ким поняла намек и попробовала дверь с другой стороны коридора. Так они миновали человека в комбинезоне и пошли дальше по коридору, время от времени проверяя двери кабинетов.

Он смотрел им вслед, пока они не дошли до поперечного коридора и не скрылись из глаз.

– Как ты думаешь, Солли? – спросила Ким.

– Не знаю. Не уверен, что мы не прокололись. – Они прислушались, не послышатся ли шаги. Все было тихо. Выглянув, они увидели, что человек выходит из здания. – Кажется, все чисто.

Солли заглянул в свои записки, пошел к следующему пересечению коридоров и свернул налево. Они пришли в крыло с надписью АРХИВНЫЕ ЗАПИСИ и нашли дверь с табличкой НЕКОММЕРЧЕСКИЕ МЕЖЗВЕЗДНЫЕ ПОЛЕТЫ.

Солли достал из бумажника связку универсальных ключей. Это были пластиковые карточки, закодированные на много существующих моделей замков каждая. С четвертой или пятой замок щелкнул, и дверь открылась.

– Ты мог бы быть хорошим взломщиком, – сказала Ким.

Солли был польщен.

– Здесь нет защиты от взлома. Там, где находится Инструмент – там да. Если туда хоть комар залетит, сразу воют сирены, бегут охранники, падают щиты. А здесь совсем другое. Эти старые записи никому не нужны.

Они вошли и закрыли за собой дверь.

За дверью была каморка. Окошко выходило во внутренний двор. Ким села за единственный терминал и вызвала меню. Меньше двух минут ей понадобилось, чтобы найти файл ЭМК 4471886 «Охотник», дата прибытия 30 марта 573 года, журнал командира.

– Есть! – сказала она, вставила в компьютер дискету и дала команду переписать.

Солли поднес палец к губам. Шаги снаружи. Он отодвинулся, чтобы его не заметили через дверь. Ким спряталась за столом.

Голоса. Прошли двое, слышались голоса, потом смех. Ушли.

Ким, к своему удивлению, ощутила какой-то восторг. Она стиснула плечо Солли.

– Что такое? – спросил он.

– Надо будет еще как-нибудь такое проделать.

Шейел поправил подушки в кресле.

– Ким, рад тебя слышать. У тебя есть новости?

– Скорее всего нет. Я хотела сказать тебе спасибо, что ты выяснил размер обуви Йоши.

– Это было нетрудно. А теперь ты мне не скажешь, зачем это надо было?

– Мы нашли у Кайла на вилле захватный ботинок. По размеру подошел.

– Вот как?

– Это все, что у нас сейчас есть. И это, возможно, ничего не значит.

Он молчал.

– Мне нужна дополнительная информация.

– Конечно. Если у меня она есть.

– Что-нибудь искусственное могло быть в теле Йоши? Такое, что обнаружил бы датчик.

Он прикрыл глаза.

– Не думаю.

– Любое искусственное усовершенствование. Или ремонт организма.

– Нет, – ответил он. – По крайней мере, насколько я знаю. В детстве она как-то упала. Пришлось наращивать пару зубов.

– Вряд ли это нам поможет. Ладно, Шейел, посмотрю, не найдется ли другой путь. А ты, если что-нибудь придумаешь, позвони.

Он кивнул:

– Спасибо, Ким. Спасибо за все, что ты пытаешься сделать.

Она отключила связь, посмотрела на записанный на бумажке код и набрала его.

– Да? – отозвался голос Майка Плимута.

Видео Ким не включала.

– Привет, Майк. – Голос Ким был нежнее облака.

– Привет, Кей. Я так и думал, что ты позвонишь.

– Да, но я хочу извиниться. Сегодня вечером не получится.

– А. Понятно. Ты не заболела?

– Нет, все в порядке.

– Может быть, в другой раз?

Ким выгнала Солли из комнаты, но сейчас хотела бы, чтобы он был здесь.

– Не думаю. Не вижу смысла.

– А… – Он пытался подобрать слова – понять ситуацию или хотя бы сохранить достоинство.

– Ты извини. – Ким подумала, не сочинить ли что-нибудь, чтобы поберечь его чувства. «Я уже своего добилась, а вчера я врала». – Просто я сейчас не свободна.

– Понимаю. – В комнате настала тишина. – До свидания, Кей.

Он отключился, а она все еще смотрела на коммуникатор.

– До свидания, Майк.

Они попросили доставить в номер сыр и вино и сели смотреть бортовой журнал «Охотника». Ким вставила диск, включила экран, отщипнула сыр и повернулась к Солли.

– Готов?

Он кивнул, и она запустила программу.

Пошли заголовки, идентифицирующие корабль, время и место, состав коммерческого груза («отсутствует») и указывающие общий характер рейса. Дата по времени Сибрайта была 12 февраля. Дата отлета с Сент-Джонса.

Первые визуалы, снятые с внешней станции, на которых показан «Охотник» и работающие на нем техники и инженеры. Солли объяснил, что они делают: эти проверяют систему жизнеобеспечения, а те устанавливают запасы воды.

– У нас два набора записей, – объяснил он. – В один идут данные от различных систем корабля, жизнеобеспечения, навигационных приборов, силовой установки и прочего. Во втором содержатся визуальные записи всего, что происходит в кабине пилота. Имиджеры записывают только движения. Если в кабине никого нет или пилот спит… – Солли развел руки ладонями вверх, – все пусто.

– А много у пилота работы, Солли?

– Это трудная профессия, Ким. Требует высокого уровня интеллекта, обширных знаний, быстрой реакции…

– Солли! – Ким устало закрыла глаза.

– Открыть тебе секрет?

– Давай. Мне можешь довериться.

– Пилота в любой момент можно выбросить за борт, и ничего не случится.

– Правда?

– Более чем. У пилота три работы: разговаривать с землей, говорить ИРу, куда лететь, и брать на себя управление, если ИР портится. Чего никогда не бывает.

– И это все?

– И это все. Кстати, с землей может разговаривать и ИР.

Солли пустил запись ускоренно. Техники замелькали, быстро заканчивая свою работу, и экран опустел. Время прыгнуло на два часа вперед. На следующих кадрах Маркис Кейн входил в кабину пилота.

Это был Кейн, проживший уже сорок лет после войны, но, разумеется, не было особой физической разницы между человеком, сидевшим в кабине «Охотника», и гордым портретом в экспозиции мемориального музея Могучего Третьего. Более поздний был уже не так худ, но черты лица стали чуть более резкими. А в остальном это был один и тот же человек.

Он был одет в синий тренировочный костюм с эмблемой на плече: «Охотник» на орбите у планеты с кольцами и девиз НАСТОЙЧИВОСТЬ. Кейн был коротко стрижен и чисто выбрит. В нем были естественная молодость и жизненная сила, которые к нему привлекали. Герой войны с душой художника.

Кабина пилота не сильно отличалась от того, что видела Ким на «Охотнике». Кресла были другие, покрытие пола светлее, стены темнее. Но расположение приборов то же самое.

Кейн сел в левое кресло и взял блокнот. Ким смотрела, как он методично проходит по списку проверки. Процедура заняла десять минут. Закончив, Кейн встал и вышел. Помня расположение помещений на «Охотнике», Ким знала, что кабина пилота выходит в верхний этаж ротонды. Имиджер прекратил запись. Часы перескочили на шестнадцать минут вперед, Кейн вернулся, сел в кресло и начал нажимать кнопки.

«Говорит „Охотник“, к вылету готов».

«Охотник», вылет разрешаю».

Кейн тронул рычажок на подлокотнике кресла.

«Тридцать секунд до старта, ребята. Пристегнитесь».

На его плечи опустились ремни и застегнулись. Кресло подвинулось вперед.

В момент вылета «Охотника» Сент-Джонс был на самом краю разведанного космоса. Это и сейчас было так. Более дальних форпостов не существовало. Много сотен экспедиций уходило за эти пределы, но для такого обширного региона это было малосущественно. Между Девятью Мирами все время шли споры, кто должен нести финансовое бремя поддержки дальней станции. Движение кораблей сокращалось, и станция уже не окупалась. Поговаривали о ее закрытии.

«Охотник» двинулся вперед. Ким видела, как отсоединялись провода и трубопроводы. Причал в окнах и потолочных экранах поплыл назад, все быстрее и быстрее, и исчез из виду. Ускорение прижало Кейна к креслу. Он переговаривался со своими людьми и сообщал журналу, что корабль вышел из порта, лег на курс и что условия полета нормальные.

Солли прокрутил запись вперед. Кейн был один в кабине, глядел на приборы, иногда переговаривался с ИРом. Примерно через четверть часа он снова заговорил в интерком:

«Через пять минут начнем предпрыжковое ускорение. Эмили и Кайл знают, что это такое. Йоши, когда оно начнется, двигаться будет нельзя. Это будет продолжаться около двадцати пяти минут. Если тебе надо что-нибудь сделать, сейчас самое время».

– Прыжковые двигатели питаются от главной установки, – пояснил Солли. – Системам нужно почти полчаса постоянного ускорения в одно g, чтобы набрать энергии для прыжка в гиперпространство.

Кейн переключился на канал, вероятно закрытый, и сообщил Кайлу Трипли, что «Охотник» следует поставить по прибытии на генеральную переборку. Ким прокрутила запись вперед, пока на консоли не загорелась группа лампочек.

«Входим в гипер», – сообщил Кейн.

Лампочки мигнули, потускнели, вспыхнули ярче, снова замигали.

Кейн поглядел на приборы, остался доволен и сообщил пассажирам, что прыжок завершен. Опросил всех и объявил, что можно ходить. Потом поднялся, потянулся и вышел из кабины. Имиджер отключился.

Часы перескочили на семь минут, и Кейн вернулся вместе с Трипли. Руководитель экспедиции успел обдумать выбор места назначения и был решительно настроен направиться туда, а не сюда. Там много старых звезд класса «G», а здесь слишком сильное излучение от расположенных рядом молодых супергигантов. Вот новый список мест, куда надо будет лететь. Сейчас они полетят к прежней серии намеченных целей, но потом надо будет внести коррективы. Может Кейн это сделать без лишних трудностей?

Капитан предложил ему оставить список.

«Не вижу проблем, Кайл, – сказал он. – Надо только рассчитать, как это скажется на длительности полета. А во всем остальном…» – Он развел руками, показывая, что готов сделать все, что хочет Кайл.

Остаток этого первого дня и еще долго после кабина пилота была почти все время пуста. Цифры таймера каждый раз прыгали на несколько часов вперед. Календарь начал отщелкивать даты. Каждый день ровно в 8:00 Кейн входил в рубку, иногда один, иногда с кем-нибудь и смотрел на приборную панель. Он разговаривал с ИРом, спрашивал, нет ли отклонений от нормы, не предвидится ли трудностей, нет ли чего-нибудь, на что он должен обратить внимание. Эти разговоры превратились в церемониал.

– Это предосторожность, требуемая правилами, – пояснил Солли. – Корабли строятся с большой избыточностью, так что трудно себе представить событие, которое вызвало бы неполадки без того, чтобы не сработали сигналы тревоги. И все же мы все выполняем эти рутинные процедуры. Я думаю, на самом деле смысл в том, чтобы создать у пилота ощущение, будто ему есть что делать.

Здесь Ким впервые увидела Йоши Амару. Она была живой, горячей и полной энтузиазма относительно целей экспедиции, абсолютно уверенной, что возвращение будет триумфальным. Красивая женщина, отметила Ким. Черные волосы, темные глаза, оттененные золотой цепью и золотым браслетом.

– Очевидно, у нее были деньги, – сказала Ким Солли.

Кайлу Трипли явно нравилось в кабине. Он здесь проводил времени больше всех, если не считать пилота. Иногда он разваливался в правом кресле, скрестив ноги, обычно читая, иногда делая какие-то заметки. В присутствии Кейна или кого-нибудь из коллег он говорил, как будет интересно увидеть кривизну новой планеты, скользнуть в ее ночь, посмотреть на светлые пятна континентов. Ким понимала, что это он говорит уже в несчетный раз, а ночь остается непроницаемой. Как в течение всей истории человечества.

«Можешь себе представить, – повторял Трипли, – что будет значить, если мы их найдем? Не просто, что они есть, а что мы их найдем?»

Ким видела то, чего явно не видел Трипли: Кейн не верит, будто они что-то найдут, будто есть что находить, а если есть, то оно так затеряно среди звезд, что надеяться на успех не приходится. Можем летать через терминаторы планет еще сотни раз, и все безрезультатно, молча говорили его глаза, пока нам не надоест и мы не найдем более полезное применение ресурсам Фонда.

Но он явно не считал нужным обескураживать своего нанимателя. Да, говорил он, в Золотой Чаше полно звезд класса «G», желтых солнц вроде Сола или Гелиоса. Время полета от одной к другой сравнительно невелико. За год можно будет облететь их много.

«Мы и облетим их много, – говорил Трипли. И добавлял: – На этот раз получится, Маркис. Я это знаю».

Кейн постоянно отвечал кивком и отсутствующим взглядом соглашаясь с Трипли, и Ким понимала, что этот разговор ведут не они первые. И никто ни разу ничего не нашел.

Она выискивала признаки напряжения между этими двоими, но не было ничего, что говорило бы, будто они не ладят. Кейн был хладнокровен, сосредоточен, скептичен и методичен. Трипли верил в свою интуицию и следовал своим эмоциям. Но инстинкты у него были хорошие, и он, в общем, был в здравом рассудке, если не считать пунктика насчет внеземного разума. У него было свое видение мира, и он не давал реальности его нарушать. Если бы он был предан религии, он был бы среди тех, кто утверждает, что Бог и небо существуют, иначе в чем же смысл жизни? Общее впечатление у Ким складывалось такое, что этот человек так по-настоящему и не стал взрослым. Но было ясно, что в нем абсолютно нет ничего злого. Возможность, что он убил Йоши, Ким отмела. Он никого не убил бы.

Позже, в разговоре с Эмили, Кейн дал более реалистичную оценку.

«Нам нужна сотня таких судов, – сказал он. – Тысяча. И направить каждое по своему маршруту. Тогда мог бы быть шанс».

Эмили тоже правильно оценивала шансы.

Здесь Ким впервые увидела сестру с близкими ей людьми. Она вошла в кабину пилота на третий день пути, и Ким наконец ее увидела. Кейн уже был в кабине, проделывая утренний ритуал. Она подошла сзади и сжала его плечо. Кейн повернулся к ней, и Ким поняла, что им мешает присутствие имиджера, регистрирующего все, что происходит. Солли глянул на нее, но ничего не сказал.

Эмили изящно села в правое кресло. На ней был полетный костюм, открытый у шеи как раз настолько, чтобы видна была линия грудей.

Кейн сообщил, что все в порядке. Это было ничего не значащее замечание, простой треп, но голос его упал на октаву.

– Они любовники, – сказала Ким больше себе, чем Солли.

Конечно, ничего такого явного не было. Кейн и Эмили глядели друг на друга с деланным безразличием, которое бывает только у влюбленных, скрывающих свое чувство.

Йоши только исполнилось двадцать. Школьные оценки обещали ей хорошую карьеру, но ее тоже захватила Мечта. Кейн при каждом удобном случае предупреждал ее, что такие экспедиции уже много раз были. Что это кажется легким, когда сотни звезд класса «G» расположены в узкой полосе. Что вопреки предположению, будто достаточно просто найти нужную звезду, нет гарантий, что эта нужная звезда существует. Нет уверенности, что хоть у одной звезды, кроме Солнца, возникла жизнь. Восприми такую возможность, говорил он. Может быть, мы одни во вселенной.

«Этого не может быть, – отвечала она. – Основной принцип науки: ничего уникального не бывает».

Ким обратила внимание, что никто из экипажа «Охотника» не говорил о том, чтобы найти амебу. Судя по разговорам о том, как провести первый контакт, какую технологию надо искать, какие опасности может представлять непомерно развитый внеземной разум, было понятно, что найти травинку – предел мечтаний для многих и многих, – было бы для этой группы резким разочарованием. Им как минимум надо было раскопать какие-нибудь развалины, свидетельство, что другой разум существовал.

«Пока мы не докажем, что разум мог зародиться и в других местах вселенной, – как-то сказал Кейн, – надо принимать и такую возможность, что человек есть божественное творение».

Йоши рассмеялась, но Кейн улыбнулся ей в ответ.

«А как еще ты его объяснишь? Молчание вселенной?»

У нее не было ответа.

Ким слушала, как они обсуждают свои планы. Прежде всего рассчитать биозону данного солнца, потом уже найти эту неуловимую травинку. Когда это будет сделано, когда будет найден живой мир, тогда надо будет искать следы разума, в прошлом или в настоящем.

Все это было слишком оптимистично. Но, в конце концов, как однажды сказал Трипли, именно потому этим стоит заниматься.

«Если бы жизнь была в любой звездной системе, это же не было бы так увлекательно?»

К четырем часам утра Ким и Солли отсмотрели первые шесть дней полета, стараясь уловить признаки враждебности между членами экипажа, признаки чего бы то ни было, что могло бы привести к убийству. Конечно, могло мешать то, что они слышали только разговоры в пилотской кабине, где каждый говорящий знал, что его записывают, и все же было ясно: экипаж отлично между собой ладит. Кейн почти всегда присутствовал при этих диалогах, и с ним редко бывало больше одного человека, разве что когда приходили Йоши и Трипли с сандвичами и пивом.

Имелись расхождения во мнениях, незначительные и неизбежные в группе людей, говорящих о политике или истории, науке или философии или увлеченных виртуальными играми. Ким и Солли никогда такими играми не увлекались, но слышали, что в них есть довольно значительный сексуальный подтекст. Однако никаких признаков трений между Кайлом и Кейном или между женщинами не было. Очевидно, существовало какое-то согласие, но Ким не могла определить его точную природу.

Солли уснул. Ким тоже вымоталась, но она хотела продержаться и узнать, что случится дальше. Если, конечно, что-нибудь вообще случится. Она проматывала разговоры, чтобы вернуться к ним потом и прослушать более внимательно. Иногда Кейн сидел в кабине один и читал или писал заметки либо набрасывал что-нибудь в блокноте. Ей показалось, что она увидела эскизы «Осени».

Ким проматывала записи вперед и вдруг впервые увидела пустую кабину пилота. Гудела сирена, мигали лампочки. Ким заметила время: 23:17, 17 февраля. Пятый день экспедиции.

Картинка на экране разделилась пополам – добавилась темная зона, в которой Ким узнала двигательный отсек.

Она разбудила Солли.

– Проблемы в прыжковых двигателях, похоже, – сказал он.

– Но ведь они в полете? В планирующем? Прыжковые двигатели в этот момент ничего не делают.

– Они все равно включены, – пояснил Солли, – и чертова уйма вещей может выйти из строя. – Он вытащил на экран поток данных и некоторое время на него смотрел. – Вспомогательные системы питания. Избыточная система для целей безопасности. Отслеживает поток антиматерии в период прыжка. Если возникает неполадка, берет управление на себя.

– То есть двигатели будут нормально работать и без этой системы?

– Будут, конечно, но лучше так не делать.

– Почему?

– Антиматерия – капризное горючее. Имеет тенденцию вырываться из-под контроля. И если не будет вспомогательной системы, а у тебя возникнет перегрузка любого рода, можешь складывать ручки и прощаться с миром.

Солли отмотал запись к тому моменту, когда Кейн вошел в двигательный отсек. За ним шла Эмили, завернувшись в халат. Кейн остановился у консоли, нажал кнопку, и сигнал тревоги затих.

«Все в порядке, – сказал он. – Опасности нет».

Он сел к монитору и стал листать схемы. Тут подошли и остальные.

«Вспомогательная система питания, – сказал Кейн. – Экспедицию придется свернуть».

«Свернуть? – пораженно произнесла Эмили. – Это настолько серьезно? Мы не сможем починить?»

Ким на ее месте спросила бы, что им грозит.

«Я могу сделать времянку. Но не стоит мотаться возле Золотой Чаши без ВСП».

«А почему нет? – спросил Трипли. – Каков риск?»

«В цифрах объяснить трудно. Это страховочная система, которая нам нужна не будет, если не будет. Ты меня понял. Но мое мнение вообще не важно. Правила требуют возвращения».

«А кто будет знать?»

«Я. Если мы здесь погибнем, ответственность будет на мне. – Он перевел дыхание. – Кайл, это еще не конец света. Будет новый день».

«Да. – Трипли поглядел на двигатель так, будто тот намеренно его подвел. – Ладно, что мы сейчас делаем?»

«Мне нужно несколько часов над ним поработать. Кое-какой временный ремонт. Мы выйдем из гипера, и я его сделаю. Когда кончу, прыгаем обратно и летим домой».

– Они должны выйти из гиперпространства, – пояснил Солли, отвечая на не заданный вопрос Ким. – На случай, если что-нибудь пойдет не по плану. Предосторожность, чтобы не остаться в гипере навеки.

– Вот оно, – сказала Ким. – Вот где будет встреча.

«Домой? – переспросил Трипли. – А почему не на Сент-Джонс? Тащиться до самого дома?»

«Работа большая. Такой на Сент-Джонсе сделать не смогут. Наложат заплату, как я сейчас сделаю. Но нам, чтобы снова получить сертификат на полеты, надо вернуться в Небесную Гавань».

Эмили подняла глаза на Трипли.

«Мне очень жаль, Кайл». – И лицо у нее было сочувственное.

«Ладно, – сказал он. – Делай, Маркис. И черт побери все».

Кейн обратился к ИРу:

«„Охотник“, прервать полет. Выйти из гипера».

– Погоди минуту, – сказала Ким. – Они возле звезды?

– Не знаю, – ответил Солли. – Зависит от того, что значит возле. Если ты имеешь в виду внутри планетной системы то очень вряд ли.

– Тогда это неправильно. Они должны были выйти посмотреть. Должны были решить выйти возле одной из семи звезд.

Солли покачал головой:

– Этого не произойдет.

Трипли вышел из кабины пилота, Эмили и Кейн пристегнулись. ИР отсчитывал минуты, потом корабль вышел из гиперпространства. Он находился в достаточно плотной зоне Ориона, и небо было полно облаками звезд. Ничего такого, что наводило бы на мысль о близком солнце, не было видно.

Они перемотали запись вперед. Кейну понадобилось два часа на ремонт. Потом он оповестил остальных, что они отправляются, и началось предпрыжковое ускорение. Через двадцать пять минут корабль без приключений вошел в гипер и начал полет к Небесной Гавани.

Небо на востоке посветлело, окна тряс резкий ветер.

– Не верю, – сказала Ким.

Солли выключил компьютер, поглядел на нее многозначительно, вернулся на диван и закрыл глаза.

– Похоже, это была ложная тревога.

Ким разбудил коммуникатор.

– Ким? – раздался голос Мэтта. – Ты где?

– В Салониках, – ответила она.

– Ты когда собираешься вернуться?

– Я думала, ты мне позвонишь, если я буду нужна. – Ким включила только звук.

– Ты мне нужна.

Она вздохнула:

– Ладно. Что мы делаем?

– Завтра прибывает делегация терапевтов и хирургов. Мы им предложили экскурсию по Институту.

– Ладно, буду. Когда?

– В десять утра.

– Уже еду.

– Будет возможность для хорошего пиара. Будут репортеры и Джонсон.

Ведущий космолог мира. Внимание прессы гарантировано.

– Мы устраиваем ланч. Я бы хотел, чтобы ты сопровождала экскурсию, а потом поговорила с ними за едой.

Ким выслушала, сказала, что займется этим, и готова была отключиться.

– Погоди, у меня еще не все.

– Что случилось, Мэтт?

Солли тихо постучал и просунул голову в дверь. Она сделала ему знак заходить.

– Ты совала нос к Саре Бейнс? Задавала вопросы?

– К Саре Бейнс? А кто это такая? – Она отчаянно поглядела на Солли.

Тот произнес одними губами: «Отрицай все».

– Это бабка Трипли, черт возьми! У нас еще одна жалоба от него. Он сказал, что кто-то взял у его бабки интервью для книги. Название она вспомнить не может. Но Трипли, кажется, не очень тебе доверяет. Он сунул ей твою фотографию.

– И?

– Она говорит «нет». Но Трипли все равно думает, что это так. Это так?

– Думаю, что да, Мэтт.

Послышался тяжелый вздох.

– Ким, что мне с тобой делать? Ты решительно настроена потерять работу? Мы это уже проходили, и больше это повторяться не должно. Ты будешь держаться подальше от Трипли. Это ясно?

– Это ясно.

– Не надо так со мной разговаривать. Ты же со своей карьерой играешь, не с моей. Если эта ерунда случится в третий раз, я должен буду выставить тебя на улицу.

– Мэтт, у меня нет выбора…

– Черта с два, Ким. Я не хочу проявлять нечуткость, но твоя сестра погибла давным-давно. Остынь, Ким. Ради блага своего и других.

Она подняла глаза на имиджер.

– Мэтт, мы, кажется, нашли туфлю Йоши на вилле Трипли. В Северине.

Долгая пауза. Потом:

– Совпала ДНК?

– Нет. Совпал только размер. Но это захватный ботинок.

Слышно было, как Мэтт это обдумывает.

– Это пахнет судебным процессом. Ким, ты копаешься в том, что было очень давно. Ты хватаешься за соломинку.

– Знаю, – сказала она. – До завтра.

– Он прав, – заметил Солли.

Она поглядела на него.

– Надо найти ее тело.

– Йоши? Как ты собираешься его искать?

– Это может быть не так уж трудно. Она носила золото.