Берлинская тетрадь

Пушки бьют до центру города

В Берлине идут жестокие, стремительные уличные бои. Мы миновали его пригороды: Вернойхеэ, Зеефельд, Блюмберг. В штабе армии оперативник, склонившийся над картой — планом Берлина, рассказывает нам:

— Вчера вечером передовые полки завязали бои на северо-восточных окраинах, а сегодня дерутся уже на улицах города, клином прорубаясь к центральным кварталам. Только что получены сообщения: заняты водокачка, больница, районы Лихтенберг, Вильгельмберг, завод авиамоторов «Аргус», газовый завод, еще один авиамоторный завод, железнодорожная станция Панков — Шенегаузе. Хотя немцы и обороняются с отчаянным упорством — все улицы пересечены баррикадами, завалены каменными глыбами, кирпичные стены превращены в крепости, — наши подразделения продвигаются вперед.

Только что я вернулся из штаба генерала Н. Д. Козина, соединение которого одним из первых ворвалось на столичные улицы. Противник не выдерживает. Вот выкинут белый флаг — шестьсот солдат, из них большинство фельксштурмисты, сдались в плен.

Оперативник указывает нам маршруты, и мы, охваченные общей волной этого невиданного подъема в войсках, устремляемся к линии боя.

Все пригороды заполнены народом.

По улице проносится колонна автомашин, привозивших на огневые позиции снаряды. На головной машине транспарант: «Мы побывали в Берлине!» Все приветствуют эту колонну. Вскоре мы встречаем людей, час, полчаса, несколько минут назад дравшихся на улицах Берлина. Вот попадаем на полковой пункт медицинской помощи. Бой идет рядом, в соседних кварталах. Там наши бойцы уничтожают немецкую оборону, Раненых все расспрашивают:

— Ну, как дела? Далеко еще до рейхстага?

Лейтенант Андрей Малышко, раненный пулей, рассказывает:

— Будем и в рейхстаге, и в гитлеровской канцелярии. Уже не так далеко осталось. Моя вторая рота из первого батальона дерется геройски. Да что говорить, сами понимаете-Берлин! На перекрестке улиц немцы соорудили баррикады и стали поливать наших из пулеметов. Бились мы около часа. Ничего не выходит. Смотрю, за углом стоит наша пушечка, сорока-пятимиллиметровая. Бьет по одному дому. Я эту пушечку повернул на баррикады и под ее огнем поднял бойцов в атаку. Пробились мы за баррикады, сбили немцев, ворвались в дома, завязали рукопашную. Ну, вот, из соседнего дома через окно меня ранило пулей. Я еще около часа руководил боем, а потом ослаб, крови много потерял. А мои орлы дерутся!

Я беседовал с танкистами, саперами, связистами — с людьми, которые штурмуют столицу фашистской Германии. У всех на лицах была радость.

Боец несет какое-то знамя. Я спрашиваю:

— Где взял?

— На заводе, — отвечает он.

Подполковник — видимо, из оперативного отдела армии — просит солдата:

— Разрешите, я увезу это знамя в штаб.

Боец возражает:

Нет, уж пусть сам командир нашего полка доставит его куда положено. Наш полк взял этот завод, наше и знамя. Не всякому полку, даже из нашей армии, доведется побывать в Берлине. Так что уж извините!

Около часа я стоял на тротуаре берлинской улицы, наблюдая все, что происходило перед глазами. По мостовой на больших скоростях неслись тяжелые советские танки, облепленные десантниками — автоматчиками. Стоявшие здесь люди приветствовали колонну криками восторга. Автоматчики, сидевшие на танках, махали им руками.

В небе над нашими головами непрерывно проносились штурмовики и шумные, быстрые, верткие истребители. Из ближайших садов и огородов била по центру Берлина артиллерия. Я посмотрел на группки мирных немцев. Лица их выражали растерянность и недоумение. Один из них, пожилой, не выдержал и сказал:

— Откуда у вас такая сила? Ведь нас уверяли, что русские разбиты еще под Москвой и на Волге, что наступают они на последнем дыхании…

Величественна картина боев на улицах Берлина! Разве это забудешь!

23 апреля 1945 года.