Бесценный опыт

Глава седьмая

Его разбудил стук в дверь спальни.

— Гаррисон? Сейчас половина девятого.

Половина девятого? Он мигом сел на кровати и протер глаза.

— Как Мэтью?

— Температура упала. Я приготовила кофе. Вам принести?

— Прекрасно. — Чуть поколебавшись, он добавил: — Подождите минутку, я натяну на себя рубашку.

— Я уже видела вас без рубашки. — Кэрри вошла с чашкой в руках. — Надеюсь, я угадала? Вы пьете черный кофе?

— Черный, пойдет. — Так можно и привыкнуть, что за тобой ухаживают!

— Я позвонила детскому врачу. Мэтью могут принять в половине десятого.

— Замечательно. Вы просто чудо.

— Только не опоздайте на прием.

Кэрри подошла к постели, и он протянул руку за чашкой.

Но Кэрри не двигалась.

Гаррисон удивленно поднял брови.

Глаза Кэрри словно остекленели. Рот приоткрылся.

— Кэрри?

Она вздрогнула, словно очнувшись, поставила чашку на столик и выбежала из комнаты.

Чувствуя, как в нем пробуждается мужская гордость, Гаррисон потянулся за чашкой. Ему было ясно — вид его, неодетого, произвел на Кэрри сильное впечатление.

Когда он, приняв душ, вошел в гостиную, Кэрри старательно избегала его взгляда.

— Я собрала Мэтью и приготовила вам пакет с пеленками. И записала, сколько и на что у меня ушло времени, — может, вам пригодится. Отзыв свой закончила и собиралась загрузить в машину детское белье, как только Натан проснется… Ой, что это я разболталась!

Гаррисон невольно улыбнулся.

Она, наконец, взглянула ему в глаза.

— А всему виной, наверное, кофе. Он у меня получился непривычно крепкий.

Кэрри, несомненно, была смущена. Гаррисон чувствовал себя польщенным.

— Кофе замечательный. И как мило с вашей стороны принести его мне в постель.

Последнее он сказал зря. Девушка зарделась.

— В кухне есть еще, — обронила она, с деланной беззаботностью.

— Спасибо. Пожалуй, налью чашечку.

Неожиданно его охватила радость. Он, несомненно, нравится Кэрри. И если уж Кэрри нравится ему, то такая взаимность приятна. К его удивлению, она оказалась интересной женщиной.

Обычно Гаррисона привлекали женщины с ежедневником, без которого они не могли обойтись. Да, да, он всегда встречался с деловыми дамами, имевшими в жизни определенную цель. Друг от друга их отличала лишь продолжительность этакого «делового романа». Затем их пути с Гаррисоном расходились.

С Кэрри все обстоит иначе. Она, напротив, нуждается в человеке, который указал бы ей, в каком направлении двигаться. Руководил бы ею.

Ведь он уже многих наставил на путь истинный. И в том его дань обществу.

Наливая себе кофе, он украдкой наблюдал, как Кэрри наводит порядок в комнате. Да, вот вернутся Стефани с Джоном, заберут от него детей, и тогда он разберется в своих чувствах к Кэрри.

Гаррисон попил кофе и вернулся в гостиную.

— Пойду, подниму Натана, — сказал он. — Спасибо за все, что вы для меня сделали, Кэрри. Одному мне бы пришлось ох как туго.

— Не будите Натана. — Кэрри нахмурилась. — Я останусь здесь, пока вы съездите на прием.

— Я и так слишком много на вас взвалил. К тому же вам надо поспать.

— Высплюсь после вашего возвращения. Не весь же день уйдет на визит к врачу.

Возможность оставить Натана дома оказалась непреодолимым искушением.

Как, впрочем, и сама Кэрри.

На прием удалось попасть лишь спустя два часа. Сидя перед дверью кабинета, Гаррисон успел пересчитать всех уток на обоях, скормить Мэтью единственную бутылочку с детским питанием, которую им положила Кэрри, и дважды перепеленать ребенка. В нем поднимался праведный гнев.

Так дела не делаются! Они назначены на половину десятого, а впереди еще целая толпа детишек. Что за отношение к пациентам — заставлять их часами сидеть в окружении больных детей, заражающих друг друга?

Гаррисон обиделся до глубины души. Его время имеет не меньшую ценность, чем время врача. Вот уж кто позарез нуждается в Ротвелловских «Советах по организации рабочего времени» — медики! Он пошел жаловаться в регистратуру, но ему ответили, что остальные дети тоже записаны на прием.

— Но почему все на одно время? — возмутился Гаррисон. — У вас что — нет расписания?

С треском захлопнувшееся окошко регистратуры дало понять, что разговор закончен.

Только после полудня дядя и племянник вышли из поликлиники. Бедная Кэрри! Небось валится с ног от усталости.

Из квартиры доносилась знакомая музыка из телефильма «Улица Сезам». Войдя, Гаррисон увидел Натана, сидящего на полу среди разбросанных резиновых игрушек.

— Больсая птица! — произнес мальчуган, ткнув пальчиком в сторону телевизора.

— Да, большая, — согласился Гаррисон, не понимая, что занятного находит его племянник в неуклюжем желтом страусе.

Бросив сумку с пеленками на пол, Гаррисон огляделся. Где же Кэрри? Он заволновался.

— Натан, где Кэрри?

Малыш ткнул пальчиком в сторону тахты:

— Кэви бай-бай.

Войдя с Мэтью на руках в гостиную, Гаррисон увидел спящую мертвым сном Кэрри.

Гаррисона охватили странные чувства, совершенно ему несвойственные. Прежде всего — чувство вины. Она потратила уйму времени, помогая ему. А уж он-то знает цену времени. Натан подбежал к Кэрри и погладил ее по голове.

— Больсая птица пьивет — пьивет.

Молодая женщина очнулась ото сна.

— «Улица Сезам» закончилась? Значит, пора приниматься за ленч. — Она приподнялась и увидела Гаррисона. — Давно вы здесь?

— Несколько минут.

Гаррисон положил спящего Мэтью в манеж.

— Что ж вы меня сразу не разбудили? Что с Мэтью?

— Да обычная простуда. Если через пару дней не станет лучше, велено привезти его снова. — Вслед за Кэрри и Натаном он прошел в кухню. — Но главное, пришлось ждать два часа. Два часа! И я был далеко не единственный.

Пока он возмущенно рассказывал о волоките в поликлинике, Кэрри надела на Натана фартук, открыла банку обожаемых мальчиком макарон и поставила разогревать в микроволновую печь. Гаррисон все стоял в дверном проеме. Но тут его осенило: ведь это ему следует готовить Натану завтрак! Но у Кэрри все получалось так быстро и хорошо…

— Гави!

Гаррисон обернулся к Натану. Мальчик, восседая на высоком стульчике, радостно улыбался дяде.

— Привет!

Не в силах противостоять этому радушию, Гаррисон расплылся в ответной улыбке. И омерзительное утро у детского врача перестало казаться таким уж омерзительным.

И почему улыбка ребенка оказывает такое магическое действие?..

Кэрри поставила перед Натаном тарелку с макаронами, и он заверещал от удовольствия. Мальчик схватил рукой несколько макаронин и запихнул в рот.

— Натан! — мягко попеняла мальчику Кэрри. — Ешь ложкой.

— Доской! — повторил он, покорно потыкал ею в горку макарон, но затем снова сгреб их пальцами.

Кэрри и Гаррисон покатились со смеху.

Кэрри налила в чашечку апельсинового сока и подала Натану. Тот жадно набросился на сок, уронив ложку на пол.

— С такими манерами, Натан, тебе не будет везти в бизнесе, — назидательно сказал Гаррисон.

— И с девочками тоже, — добавила Кэрри, делая какие-то пометки в составленном ею расписании.

Расписание! Чувство вины с новой силой нахлынуло на Гаррисона.

Она занимается еще и этим. Для него.

— Послушайте, Кэрри, вы ведь наверняка валитесь с ног от усталости, а я стою тут и спокойненько наблюдаю.

— Все в порядке, Гарри. Мы с Натаном очень хорошо провели утро. Правда, Натан?

Услышав свое имя, малыш поднял голову, демонстрируя перемазанное апельсиновым соком личико. Гаррисон смочил бумажное полотенце и вытер племянника.

— А вот тут записано все, что мы с ним делали. — Кэрри протянула лист бумаги. — Еще я составила несколько вариантов распределения времени в зависимости от числа и возраста детей. Я учла и занятость родителей. — Она вручила Гаррисону целую стопку листков. — Пришлось воспользоваться вашим принтером.

— Прекрасно, — отозвался Гаррисон, внимательно вчитываясь в ее утренние записи. — И вы помимо всего прочего успели постирать детское белье?

— С помощью Натана, — кивнула Кэрри.

Натан тем временем залил макароны апельсиновым соком.

— Натан — больсой мальчик, — сообщил он.

Гаррисон рассердился. Не обращая внимания на чарующую улыбку племянника, он отобрал у него тарелку и чашку.

Натан заревел во весь голос. Спохватившись, Гаррисон поставил отобранное на прежнее место. Натан немедленно схватил горсть пропитавшихся соком макарон.

— Мне всегда казалось, что консервированные макароны лучше идут с подливкой, — улыбнулась Кэрри. — Как вам мои расписания?

Гаррисон бегло просмотрел листы. Многое показалось ему интересным, хотя и не в полной мере отвечало Ротвелловским принципам.

— Вы поработали на славу, — заметил он.

— Эти мысли сами собой приходили мне в голову. — Она отложила в сторону три листка и указала на четвертый: — Это больше всего понравилось Фелиции.

Фелиции?! Гаррисон опешил.

— А когда вы беседовали с Фелицией?

— Она звонила два часа назад. Я как раз собиралась вам сказать.

— Сюда? Она звонила сюда?!

— Сначала, по ее словам, она позвонила в офис. Там ей дали номер вашего домашнего телефона. Мы с ней все обсудили.

Гаррисону стоило немалого труда скрыть свое недовольство.

— О чем же вы говорили?

— О расписаниях.

Он швырнул бумаги на разделочный стол.

— А вам не показалось, что для начала следовало все обсудить со мной?

— Да, но вас не было…

Гаррисон еле удержался от того, чтобы сурово не отчитать Кэрри. Он поступил бы так с любым своим служащим, нарушившим субординацию. Но Кэрри у него не работает, и чем раньше она осознает это, тем лучше.

Можно, конечно, выложить ей все, что он думает. Но можно и промолчать — ведь в пятницу Стефани вернется и заберет мальчиков. И у него больше не будет оснований обращаться за помощью к этой выскочке.

Пока Гаррисон размышлял, Кэрри не сводила с него глаз, явно ожидая похвалы. Нет, после всего, что она для него сделала, он не может так ее разочаровать!

— Первое впечатление хорошее, — осторожно сказал он. — Но я вчитаюсь внимательнее, когда заснет Натан. В любом случае спасибо.

Она улыбнулась. Гаррисон понял, что поступил правильно.

— Если я потребуюсь, не стесняйтесь, звоните.

Все так же улыбаясь, она взяла свой компьютер.

— Я перед вами в неоплатном долгу.

Гаррисон проводил девушку до двери.

— Мне было приятно посидеть с детьми.

На кухне упала миска.

— Надеюсь, она пустая, — зарычал Гаррисон.

Кэрри рассмеялась:

— Приятно сознавать, что вы тоже сможете насладиться мытьем пола.

Она ушла, а он так и не сказал ей о предстоящем заседании правления. Ничего страшного. Если все пойдет, как он предполагает, пусть остается в неведении.

Убрав в кухне и уложив Натана спать, Гаррисон отредактировал расписания, предложенные Кэрри. Не то чтобы он усомнился в их действенности, он просто стремился придать им большую эффективность. Чтобы распорядок дня предусматривал такие экстремальные ситуации, как неожиданная болезнь или отсутствие няни.

Ну и главное: в новых расписаниях должны быть отражены Ротвелловские правила. А иначе к чему огород городить?

То и дело ему вспоминалось замечание Фелиции, что он, скорее теоретик, чем практик. Да и то, что издатель вела деловую беседу с Кэрри, а не с ним, также оставило у Гаррисона в душе неприятный осадок.

То, на что ему потребовалось бы несколько дней напряженного труда, Кэрри сотворила в мгновение ока. Легко ли с этим примириться?

Гаррисон понимал, что испытываемые им чувства никак его не украшают. Но и то, что он был вынужден прибегнуть к помощи Кэрри, далеко не радовало. И как умудряются справляться с детьми родители-одиночки?

Его размышления прервал заспанный Натан:

— Кэви?

Он вопросительно уставился на дядю.

— Кэрри спит у себя дома. — Гаррисон на секунду задумался. — Кэрри пошла бай-бай.

Не удовлетворенный ответом, малыш обошел комнату, заглядывая в поисках Кэрри во все углы. Гаррисон сгреб со стола бумаги. Совершенно очевидно, что поработать ему уже не удастся. Во избежание рева Гаррисон направился в кухню:

— Хочешь сок?

Натан радостно засеменил за дядей, и тут дал о себе знать Мэтью. Очень хорошо. Самый подходящий момент для осуществления намеченного Гаррисоном плана.

Но все пошло наперекосяк. Прежде всего, из-за того, что Натан не желал оставаться один в гостиной. Гаррисону и самому хотелось вырваться из четырех стен.

Отложив все связанные с бизнесом дела на потом, он вышел с детьми погулять. Вдоль края обрыва над ручьем вилась тропинка, но Натан, ни за что не хотел идти по ней. Его как магнитом притягивал ручей, что вызывало у дяди Гаррисона сильное сердцебиение. К тому же мальчик без конца подбирал с земли камушки, веточки, листики, какой-то мусор и все это совал себе в рот.

Гаррисон попытался засадить его в коляску рядом с Мэтью, но Натан заорал «Нет! Нет!» и убежал прочь. Толкая перед собой коляску, дядя пустился вдогонку.

Мэтью эти скачки пришлись не по вкусу, и он заревел.

Наконец Гаррисону удалось поймать Натана и посадить в коляску. Вернее, он попытался это сделать. Мальчик упирался и верещал как резаный. В конце концов, Гаррисон все же запихнул племянника в коляску, но тот, недовольно лягаясь, ударил сидящего впереди Мэтью. Теперь малыши орали хором.

Гаррисон подхватил на руки извивающегося Натана и что было духу, припустил обратно к дому, толкая коляску перед собой.

Детские вопли, эхом перекатываясь от стены к стене, могли разбудить и мертвого.

Счастье еще, что крошечная квартирка Кэрри — на другом конце коридора.

Пока они ждали лифта, на площадку выглянула недовольная соседка:

— Мистер Ротвелл? Что здесь происходит?

— Прошу прощения за шум, но брат попросил меня посидеть с детьми.

— Ко мне, как обычно по средам, пришли люди играть в бридж. Но мы не в состоянии сосредоточиться!

— Прошу извинить меня, миссис Гарнер, — виновато произнес Гаррисон, перехватывая Натана поудобнее.

Соседка продолжала стоять, глядя в упор на Ротвелла.

— Можно подумать, что я нарочно это подстроил, — пробормотал Гаррисон себе под нос.

Вопреки поговорке, что дома и стены помогают, Натан продолжал реветь и в квартире.

Обед прошел ужасно. Вечернее купание — кошмарно. О том, чтобы читать вечернюю сказку, нечего было и думать. Натан, едва Гаррисон взялся за книгу, выхватил ее и швырнул в манеж.

И тут, к стыду своему, Гаррисон, потеряв терпение, отшлепал Натана.

Тот взревел, пуще прежнего.

В это время, к великой радости Гаррисона, раздался стук в дверь. Даже не стук, а грохот.

Кэрри. Гаррисон с облегчением вздохнул. Еще идя к двери, он начал:

— Я рад, что вы…

В дверях стояла разъяренная миссис Гарнер.

— Вы так и не утихомирили детей!

— Я делаю все, что в моих силах, — возразил Гаррисон.

— Ну, так сделайте же что-нибудь!

— Слушаюсь, мэм!

Гаррисон уже закипал.

Воспользовавшись тем, что дядя на него не смотрит, Натан проскользнул в открытую дверь, выбежал в коридор, но запутался в пижамных штанах и грохнулся на кафельный пол. Малыш взвыл, как пожарная сирена, и зашелся в плаче.

— Я поселилась в «Белом дубе», чтобы не слышать никакого шума.

Гаррисон поднял ревущего Натана на руки.

— Я вас понимаю, но…

— Я пожалуюсь на вас правлению.

— Я и сам член правления!

— Знаю. Вот я и жалуюсь вам.

— То есть вы хотите, чтобы я сам наложил на себя взыскание?

— Ну почему же сам? С остальными членами правления я уже говорила.

Замечательно! Похоже, завтра его ждет веселый денек.

— Простите, — резко сказал Гаррисон, — я должен заниматься детьми, — и захлопнул дверь.

Укачивая орущего Натана, Гаррисон нервно ходил из угла в угол. Спустя некоторое время малыш потихоньку успокоился и, засунув палец в рот, заснул. Гаррисон отнес его в спальню и уложил на кровать. От слез мальчика на рубашке Гаррисона остался влажный след.

Вскоре угомонился и Мэтью.

Гаррисон оглядел бедлам, царивший в его обычно аккуратной квартире, и поразился: как это Кэрри удавалось справляться со всеми делами!

Обреченно махнув рукой, утомленный дядюшка выключил свет и лег спать.