Бесконечная река

ПРОЛОГ

Музей был невелик: вестибюль и два этажа. Экспонатов, чтобы заполнить даже такое скромное пространство, явно недоставало. Поэтому в темных углах стояли фигуры в настоящих скафандрах, массивные и суровые, как рыцари в доспехах. А в промежутках между витринами с образцами ценных геологических пород дремали биорепликаты самых чудовищных местных тварей, которые в живой природе если где-то и сохранились, то в самых глухих уголках этого тихого и безопасного мира.

Заслышав шаги, желто-белый маятникоух вскинулся на дыбки и глухо заворчал. Огромные уши, перед этим расстилавшиеся по мраморному полу на полметра, взметнулись над гребнистой макушкой и сплелись в неправильную восьмерку.

— Спи, Хонг, спи, — промолвила Саванна и успокаивающе простерла перед собой ладошку. — Сегодня посетителей не будет, а меня пугать нет никакого резона.

По правде говоря, посетителей не было и вчера, и не стоило ждать наплыва визитеров ни завтра, ни до конца сезона дождей.

— Я что-нибудь придумаю, чтобы тебя развлечь, — обещала Саванна, опускаясь перед маятникоухом на корточки и погружая пальцы в жесткий гребень свалявшегося грязнобелого меха. — Например, вызову сервомехаников. Давно пора поставить экспозицию на профилактику. — Она подумала и со вкусом поиграла словами: — Профилактику на экспозицию… Нет, глупо получилось. — Хонг, уже сызнова устроившийся подремать на полу, выжидательно приподнял правое ухо. — Это я не о тебе, дружок. Это я о своих лингвистических вольтижировках. Я непременно вызову сервомехаников, целую бригаду, и ты сможешь их всласть попугать. Какое-то время, пока они не привыкнут. — Саванна протяжно вздохнула. — Мне жаль тебя разочаровывать, милый, но привыкнуть можно к чему угодно.

Маятникоух не отвечал. Он был биорепликат, ненастоящий зверь. В общем-то, его создателям ничего не стоило снабдить дело рук своих интеллектом и речью. Но тогда необратимо пострадала бы аутентичность. Подлинные монстры не разговаривают. В детских центрах, что располагались в экваториальной зоне, тоже были биорепликаты, и вот они-то разговаривали с детишками. Но, конечно же, не такие страховидные, с тщательным, вплоть до биохимии, соответствием оригиналу. Всего лишь большие, безобидные, болтливые куклы.

— Я оставлю тебя, — сказала Саванна, распрямляясь. — Ненадолго, до утра. А сама отправлюсь пить чай с Сельвой. Если, конечно, она уже вернулась из города.

Хонг (полное имя которого было Хонг-Гиль-Донг; что это означало, мог разъяснить только автор биорепликата, но он был далеко и слишком занят, чтобы отвлекаться на пустяки) снова заворчал, отклячил мощный зад, а громадной мордой припал к обслюнявленному мрамору.

— Ты что, ревнуешь? — удивилась Саванна.

Сердито сдвинув брови, она обернулась.

В нескольких шагах, неудобно привалившись спиной к высокому парапету, стоял посетитель. Первый за всю декаду.

— Ага, — сказала Саванна себе под нос. — Понятно. Чаепитие отменяется.

— Отчего же, — промолвил посетитель. — С радостью составлю вам компанию.

Саванна недоуменно вздернула острый подбородок.

— Но разве здесь ничто не пробуждает в вас хотя бы тени любопытства? — спросила она.

— Если честно, — признался гость, — я все это уже видел. Правда, несколько лет назад. — Он окинул безмятежным взором Хонга, который старательно, на публику, бесновался и взрыкивал. — Это ведь, кажется, белый вислоух?

— Ошибаетесь, — строго возразила Саванна. — Это маятникоух, причем, заметьте, желто-белый. Pendulauris ochroleucus Rassert, — произнесла она со значением. — Вот здесь он белый, а здесь — желтый. Назвать этого красавца вислоухом — значит оскорбить до глубины его нежной души. — Выдержав паузу, она добавила: — Белые вислоухи, Auromisus niveus Grass, находятся на втором этаже.

— Разумеется, — легко согласился посетитель. — Рассчитываю на вашу снисходительность. Вашу и… э-э… маятникоуха. Я не силен в видовых названиях.

Он был не то чтобы немолод, а весьма зрел. Пожалуй, на вкус Саванны стоило бы считать его даже несколько перезрелым. Безыскусные походные одежды: серый свитер, серые просторные брюки, серый легкий плащ из тех, что равно отталкивают и воду, и дождь, и снег. Оптимальное решение для всех климатических поясов этого и прочих обитаемых миров Федерации. Темное, перекаленное под чужими солнцами лицо с выгоревшими бровями. Неухоженные, когда-то светлые, а теперь точно так же безнадежно выгоревшие до полной утраты естественного цвета волосы. Нездоровые мешки под глазами. Взгляд не просто спокойный: будь Саванна в сомнениях по поводу того, что перед нею вполне живое существо из плоти, такой взгляд она назвала бы потусторонним. Он мог принадлежать лишь тому, кто не единожды побывал за гранью жизни и смерти.

«Должно быть, этому мужчине есть о чем поведать любопытной девушке!» — меркантильно подумала Саванна. В своем глухом и строгом, в пол, черном платье она выглядела девочкой-подростком, которая старательно изображает из себя викторианскую учительницу. Ее пушистая соломенно-светлая макушка не доставала незнакомцу до плеча.

— Собственно, это родовые названия, — сказала Саванна. — Хотя все постоянно путают, не вы один. — Она протянула руку. — Меня зовут Саванна, я смотритель федерального музея планеты Царица Савская. Не в том смысле, что хожу и смотрю на экспонаты, распахнувши рот от изумления, а…

— Я так и понял, — засмеялся посетитель и мгновенно сбросил половину тех лет, на какие выглядел. — Я знаю, кто такие смотрители, и встречался с самыми удивительными представителями этой профессиональной касты… Так как насчет большой чашки хорошего чая?

— Не уверена, что чай достаточно хорош на сколько-нибудь взыскательный вкус, — честно уведомила Саванна. — Это листовой чай местного происхождения, по вкусу он напоминает туарегский мятный. И он зеленый.

— Не знал, что здесь растет хотя бы что-то пригодное к употреблению.

— Здесь все пригодно к употреблению, в той или иной форме. Но чайные кусты, конечно же, прибыли с Земли. Здешний климат и почва сообщают листьям ни с чем не сравнимый аромат. Хотя земные титестеры приходят в ужас от одного вида и ароматом местный чайный букет называют лишь в ироническом смысле.

— Могу вас уверить, я неприхотлив. Единственный сорт чая, который мне реально осточертел, это грузинский.

— Вот как? Но это не сорт, а всего лишь историческая локация. Впрочем, я сделала все, что в моих силах. — Саванна положила ладонь на его согнутый локоть. Незнакомец нависал над нею как башня, кисть правой руки затянута была в тонкую белую перчатку. — Долг обязывает меня предупредить вас еще об одном обстоятельстве.

— О каком же? — осведомился незнакомец.

— Я не человек. — Саванна смерила его испытующим взором. Никакой ожидаемой в подобных случаях реакции. — Вернее, не совсем человек. Генетически я человек-4.

— Мне следовало бы отшатнуться в ужасе? — спросил посетитель с веселой предупредительностью.

— Просто некоторые начинают ухаживать, но потом теряются и не знают, как себя вести.

— А как следует себя вести?

— Как обычно. Кроме индекса, во всем остальном я такой же человек, как и вы.

— Как и я… — повторил он, усмехаясь, словно бы пробуя эти слова на вкус.

— И я не расслышала вашего имени.

— Герман, — сказал он. — Герман Львович Панин. Род занятий — странствия.

— Род странствий — занятия, — эхом откликнулась Саванна. И смущенно хихикнула. — Не обращайте внимания, это я сама с собой так играю. Герман — редкое имя, особенно в сочетании с такой фамилией. Я не задену вас предположением, что вы приходитесь родственником некой известной персоне?

— Нет, — спокойно отвечал посетитель. — Не заденете. Не являюсь. Один ответ на два вопроса.

— А может быть, один вопрос на два ответа?.. Чушь какая!

Маятникоух проводил их рассеянным взглядом, затем умостил массивную башку поудобнее на передних лапах, расправил уши и сомкнул морщинистые вежды.