Бесконечность + 1

5 Диаметральные противоположности

«ПОДТВЕРДИЛИСЬ СООБЩЕНИЯ О ТОМ, что Бонни Рэй Шелби видели в парикмахерской „Быстрые ножницы“. Бритни Ганнерсон, сотрудница заведения, сказала, что звезда сделала стрижку и покрасила волосы, после чего поспешно покинула салон через заднюю дверь в сопровождении белого мужчины высокого роста, примерно метр восемьдесят пять – метр девяносто, на вид около двадцати пяти лет. Он был одет в потертую джинсовую куртку, на голове – черная вязаная шапочка. По словам сотрудницы, мисс Шелби называла своего спутника Клайдом, однако установить его личность пока не представляется возможным. Ганнерсон планирует подать в суд на незнакомца, утверждая, что тот толкнул ее и ударил по лицу, когда она попросила его и певицу покинуть салон через главный вход. Бонни и Клайд? Да уж, такое нарочно не придумаешь!»

Она исчезла. Ну и ладно. Прошлой ночью, когда Финн услышал, как повернулся замок, он сразу понял, что напугал ее. Вот и прекрасно. Так будет лучше. Утром он постучался к ней на всякий случай, позвал и даже подождал, пока горничная зашла в номер, чтобы убраться. Все-таки нужно было убедиться, что Бонни ушла, а не спит в комнате, а то и что похуже. Финн не знал, чего от нее можно ждать. Вчера она не выглядела так, будто хочет покончить с собой. Но еще и двух суток не прошло с тех пор, как Бонни попыталась спрыгнуть с моста. Однако горничная спокойно зашла в номер и принялась за работу, явно не обнаружив в номере ни спящих гостей, ни трупы.

Потратив больше часа впустую, но убедившись, что Бонни действительно ушла, Финн сгреб свои сумки, злясь на себя и на нее, и направился к выходу. Он не стал вызывать лифт и спустился по лестнице. Ночью выпал снег, и по пути к парковке Финну пришлось преодолеть слякотное месиво. Он закинул сумки на плечо и бросил взгляд на свинцово-серое небо, пытаясь понять, что ждет его в дороге. Путешествовать в зимнюю погоду – удовольствие небольшое, но для февраля вся эта слякоть все равно что лучшая подружка. Никуда от этой девчонки не денешься, значит, придется потерпеть. Хорошей погоды раньше апреля не жди, а в Вегас ему нужно прямо сейчас.

Финн опустил голову и отыскал взглядом свой потрепанный «Блейзер». Что он там думал про девчонку, от которой никуда не денешься? Пока Финн сидел в номере, машины успели разъехаться. В «Мотеле № 6» останавливались в основном путешественники, которые надолго не задерживались. На всей парковке осталось только две машины, и возле его «шевроле», расстелив на бордюре пакет, чтобы не намочить пятую точку, ждала она. Его личная заноза в заднице. Бонни сидела в объемном розовом пуховике и шапочке из «Волмарта», грея руки между коленями и втянув голову в капюшон. Ее нос покраснел, цветом гармонируя с сапогами. В общем, печальное зрелище. Бонни заметила Финна раньше, чем он ее, и теперь смотрела прямо на него. Она не улыбнулась, не поздоровалась и не попыталась объясниться. Просто следила за его приближением.

Финн с трудом сдержал поток ругательств и подошел к машине со стороны водителя. Открыл ее, забросил внутрь сумки, уселся на сиденье и захлопнул дверь. Потом повернул ключ зажигания и начал решительно выворачивать с парковочного места, стараясь не обращать внимания на девушку, которая встала, придерживая сумки. Капюшон соскользнул с ее головы. Бонни не попыталась подойти поближе, не стала звать его. Просто стояла и смотрела, как Финн уезжает. Он нажал на газ и проехал метров тридцать, прежде чем бросил взгляд на ее фигурку в зеркале заднего вида.

– Невероятно, – сквозь зубы проговорил Финн и хлопнул ладонью по рулю. – Невероятно!

Ругая себя, он нажал на тормоз, распахнул дверь и выскочил из машины, не заглушив двигатель. Бонни все так же стояла с сумками в руках, но теперь она приоткрыла рот, явно пораженная тем, что Финн остановился.

Что ж, не одна она удивилась. Сам он чувствовал себя так, будто раскололся на две части. Рациональная половина мозга, та, что отвечала за здравый смысл и самосохранение, была в шоке от происходящего и требовала, чтобы Финн немедленно ехал дальше, в то время как вторая половина, связанная с сердцем и тем, что пониже, испытала облегчение, радуясь, что Бонни никуда не делась.

Она не сдвинулась с места, словно была уверена, что стоит ей пошевелиться, как Финн тут же передумает, сядет в «Блейзер» и уедет. Поэтому ему пришлось пройти эти тридцать метров, сражаясь с собой за каждый шаг. Он остановился прямо перед ней, почти вплотную. Бонни смотрела на него снизу вверх широко раскрытыми темными глазами. Финн сунул руки в карманы, сдерживая желание придушить ее, но тут же почувствовал себя так, будто на него надели наручники. Он высвободил руки, вцепился в розовый пуховик Бонни, заставив ее подняться на носочки, и потянул на себя, оказавшись с ней нос к носу. Его чувства превратились в огромный спутанный ком из желания, злости и обиды, приправленных яростью, и Финн уже не мог отделить все эти эмоции друг от друга. Поэтому он сделал единственное, на что был способен в это мгновение. Он поцеловал ее.

В этом поцелуе не было ничего мягкого и нежного. «Ты напугала меня и расстроила, я чертовски зол и в то же время рад, но как же ты меня бесишь!» – говорил этот поцелуй. Зубы задевали губы, сминали их и покусывали, а Финн все не мог остановиться, даже когда Бонни впилась в его нижнюю губу, а ее пальцы запутались у него в волосах. После этого остановиться стало еще труднее. А когда она обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом, встав на носки его ботинок, Финн решил, что месть и вправду бывает сладкой, и позволил себе просто получать удовольствие. Влажные горячие губы Бонни заставили его забыть о том, что он стоит на парковке «Мотеля № 6», в тридцати метрах рычит двигатель «Блейзера», а водительская дверь так и осталась распахнутой. Рациональная половина мозга наконец-то умолкла… на целых десять секунд.

– Я сам не знаю, что творю, Бонни Рэй, – произнес Финн, резко отстранившись.

Он вдохнул, выдохнул и мягко оттолкнул ее, высвободив носки ботинок из-под сапожек Бонни и разжав руки, державшие ее за пуховик. Тонкий нейлон у нее на груди остался мятым в тех местах, где пальцы Финна скомкали ткань. Он поспешно отвел взгляд, чтобы они оба могли прийти в себя. Клайд все еще злился, но сумел взять себя в руки.

Когда он снова заговорил, его голос прозвучал спокойно и твердо.

– Я не знаю, что творю, и что ты творишь, я тоже не понимаю. Но, если планируешь и дальше играть в игры, больше ко мне в машину не садись. Не надо. В прятки играть весело только в десять лет и при условии, что всем известны правила. Так что лучше позвони своей свите и сдайся, а меня оставь в покое.

Бонни кивнула. Ее глаза были широко раскрыты, губы припухли.

– Я просто испугалась, вдруг ты плохой человек.

– Ну, так давно пора, черт, – буркнул он.

– Что ты хочешь этим сказать, Клайд? – спросила она.

– Опять пытаешься играть в игры, Бонни?

– Нет. – Она помотала головой.

– Тогда говори все как есть.

– Зачем ты набил свастику?

Внутри у Финна что-то оборвалось. Он ожидал это услышать, но все равно в глубине души надеялся, что Бонни скажет что-то другое. Финн не был готов к этому разговору, к тому же пошел снег, слякоть просочилась в ботинки и холодила пальцы.

– Это длинная история. Я расскажу, но не сейчас. Клянусь тебе, что я не нацист. И никогда им не был. Ты можешь мне поверить? Я был пацаном и очень боялся. Вот и все. Тогда казалось, что другого выбора нет.

Бонни выдохнула и медленно кивнула, словно приняла это объяснение, а потом подняла сумки.

– Ладно, с этим можно жить. А вот с чем нельзя, так это с мокрой одеждой. А сумки у меня промокли, они стояли на снегу. И я тоже промокла, потому что сидела на нем! – бросила она через плечо, зашагав к «Блейзеру». – Поехали, Гекльберри.

Финн последовал за ней, закатив глаза, однако не смог сдержать улыбку. И в то же мгновение у него перед глазами встал Фишер – светловолосый, ухмыляющийся, хитрый, но умело скрывающий это. Брат тоже иногда называл его Гекльберри. Финна это ужасно бесило.

– Подкатишь к ней, Гекльберри? – Фиш внезапно возник рядом. Он явно заметил, как Финн и красотка Дженнифер обмениваются взглядами.

Девчонка была ничего. И постоянно на него пялилась. Финн тоже на нее посматривал, размышляя, не разонравится ли она ему, едва они закончат обжиматься. Обычно так и происходило, поэтому он не спешил к ней подходить.

– Не, – вздохнул Финн.

– Это почему? – удивился Фиш, озадаченный ответом.

– Да она мне через пять минут надоест. И вообще, она скорее в твоем вкусе.

– Правда? – Фиш слегка насупился, делая вид, что всерьез задумался, но потом помотал головой, будто отклоняя предложение. – А кто в твоем вкусе, Финн? По-моему, у тебя он пока не сформировался.

– Не знаю. Ну, у меня есть свои требования. Высокий рост, стройная фигура, интеллект. Спокойный характер. Чтобы разбиралась в математике. – Финн пожал плечами.

– Ты описываешь линейку, а не девушку.

– Нет, я описываю себя, – признался Финн, усмехнувшись.

– О, ну это, конечно, очень весело. Встречаться с самим собой. А чем тебе Либби не угодила? Очень сексуальная была, и ты ей нравился, да и целуется классно.

О да. Сексуальная, не поспоришь. И целовалась отлично. Даже научила Финна кое-чему. Он бы с радостью попробовал все это еще раз… с другой девушкой. К тому же ему не очень нравилось встречаться с теми, с кем уже переспал Фиш. В голову невольно лезли мысли о передаче права пользования, и это было мерзко. Но Либби действительно обладала впечатляющими талантами, тут Финн был согласен с братом.

– Целоваться с ней мне нравилось. Но больше ничего. Хватит изображать из себя сводника. Девушку я как-нибудь сам выберу. – Он бросил на Фиша предостерегающий взгляд.

Тот, разумеется, его проигнорировал.

– Это плохая идея, бро. Мы сами никогда не понимаем, что нам нужно. Конечно, мы воображаем, будто знаем, кого искать, но это неправда. Вот поэтому я стараюсь перепробовать как можно больше девушек. Пытаюсь выяснить, что именно мне нужно. Потому что не знаю. И ты не знаешь. Ты только думаешь, что знаешь, ты ж у нас гений.

– Если я гений, то почему главный всезнайка в семье ты?

– Думаешь, ты один что-то исследуешь? У меня своя наука. Только я изучаю девушек. Музыку. Жизнь.

Врат сделал глоток какого-то пойла, которое держал в руке. Наверное, это было пиво, но, похоже, только первый стакан, максимум второй: Фиш все еще выглядел отменно, улыбался и махал всем вокруг, пробираясь сквозь толпу и параллельно одаряя брата непрошеными советами.

– Я создал собственную теорию. Может, я и не такой умник, как вы с папой, но отвечаю, чувак, тут все четко. Если ты думаешь, что девушка тебе идеально подходит, значит, она точно тебе не подходит. А потом однажды появится такая, какую ты совсем не ждешь. И она перевернет твой мир. – Фиш произнес это с абсолютной уверенностью.

– Да неужели?

Финну хотелось поскорее уйти. Но он понимал, что не сделает этого. Будет таскаться за Фишем, пока тот не соберется домой. И кто знает, когда это произойдет.

– Ага! И точно тебе говорю, она будет не такой, как ты себе представляешь. Ты будешь сидеть, выстраивать логику и составлять списки. Но твое уравнение не сойдется.

– Это не твоя теория, Фиш. Это химия. «Противоположности притягиваются».

– Ну да. Но все не так просто. Некоторые противоположности не притянутся. Нужна подходящая противоположность. И ты даже не поймешь, как тебе повезло…

– Пока не потеряю ее? – закончил Финн избитую фразу, не слишком внимательно слушая. Он нашел взглядом Дженнифер, размышляя, не изменить ли свое решение.

– Да, малыш, пока не потеряешь. И тогда ты очнешься и станешь спрашивать себя, что это за хрень была, а я буду над тобой ржать и говорить: «Ну и кто из нас гений?»

– Бабуля закрыла свою кредитку. Точнее сказать, мою. Я попыталась снять другую комнату в мотеле, но администратор сказала, что платеж не проходит. Я испугалась, ведь ба в курсе, что кредитка у меня. – Я пожала плечами. – Видимо, так она пытается показать мне, что по-прежнему мною командует.

– Ты же понимаешь, что по кредитке тебя можно отследить? Если хочешь исчезнуть, пользоваться бабулиной карточкой – не лучшая идея.

– Да не хочу я исчезать. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Хоть ненадолго.

– Ты пыталась с ней поговорить?

– После смерти Минни – нет. Я была слишком зла… И очень устала. Мне было грустно. Я бы не нашла в себе сил заставить ее меня услышать.

Это в принципе почти невозможно. Ба слышит только то, что хочет слышать.

– Значит, ты планировала перебраться в другой номер и там дожидаться свою свиту? И нафиг этого Клайда?

– Ага. Нафиг этого белого расиста с жуткой татухой на груди.

Клайд рассмеялся:

– Да, теперь точно никаких игр. Отлично. Говори все как есть.

Я тоже засмеялась, не подавая виду, что внутри у меня все перевернулось, прямо как вчера, когда он улыбнулся мне в мотеле, еще до того, как я увидела татуировку и сбежала.

– У тебя есть девушка, Клайд? – Слова вырвались у меня раньше, чем я успела их осознать, но я не пожалела, что спросила.

– Нет.

– А что так?

– Я переезжаю в Вегас.

– То есть девушка была, но ты расстался с ней, потому что уехал?

– Нет.

– «Нет, не было» или «нет, не потому, что уехал»?

Клайд нахмурился и недовольно покосился на меня. Я лишь пожала плечами.

– Пожалуй, ты правильно сделал, что порвал с ней. Отношения на расстоянии все равно невозможны. Когда я еще жила в Грассли, у меня был один мальчик. Но потом я выиграла «Нэшвилл навсегда» и в школу больше не вернулась. Я и домой-то приехала только через год. Связь я поддерживала только с Минни – с ней мы почти каждый вечер разговаривали. А когда вернулась в Грассли, этот мальчик, Мэтт, уже встречался с другой. Я его, конечно, не виню. Когда ты подросток, год – это много, целая жизнь.

Клайд хмыкнул, явно не желая участвовать в этом разговоре. Самое время для небольшой встряски.

– В девятнадцать лет я попросила своего охранника, Медведя, заняться со мной сексом.

Финн выругался и перевел ошарашенный взгляд с дороги на меня.

– Ты вообще, что ли, не фильтруешь? Просто говоришь все, что в голову взбредет?

– Ты же сказал, никаких игр. Говори все как есть. Я и говорю.

– Одно дело – говорить прямо, другое – выкладывать все без разбору!

– Наверное, ты прав. Мне всегда… не хватало деликатности, но после того, как я разжала руки на мосту, со мной что-то случилось, – тихо объяснила я. – Во мне сломалась какая-то штука, которая сдерживала пофигизм. Теперь мне все равно. Совсем. Я ничего не боюсь. Мне не хочется умереть, мне просто на все плевать. Ты понимаешь, о чем я?

Финн кивнул:

– Да. Понимаю. У меня тоже такое было. Но, к сожалению, я как раз недавно вправил себе эту штуку. Так что прояви немного уважения и сдерживайся по возможности, хорошо?

– Ладно, – вздохнула я. – Говори все как есть, но в допустимых для Клайда дозах. Поняла.

– Спасибо, – саркастично отозвался он.

Я решила больше ничего не говорить – отомстить ему молчанием и уставилась в окно. Чтобы не свихнуться от скуки, я принялась сочинять текст для песни.

Наконец Финн вздохнул.

– Почему ты зовешь его Медведем? – спросил он, признаваясь таким образом, что последние двадцать минут провел, думая о моих словах.

– По его словам, это прозвище ему дали за то, что он большой, черный и злющий. Его даже мама звала Медведем. Сейчас ему сорок пять, он в разводе, и у него двое детей. Даже внук уже есть. Но я очень люблю его. Тогда я подумала, что если в первый раз займусь сексом с тем, кого люблю и кому доверяю, то так будет проще.

– Надеюсь, он тебе отказал.

– Да. Сказал, что ничего более мерзкого в жизни не слышал. Пообещал вымыть мне рот с мылом, чтоб не говорила больше гадостей, и сдать бабуле, которая мне, конечно, устроит взбучку. В этом можно было не сомневаться. Медведь признался, что я ему как дочь, к тому же белая и тощая. Прямо так и сказал. И попросил не расстраиваться из-за того, что я его не привлекаю. Ни капли.

– Как мило. – На лице Финна появилась улыбка.

– Ага. Поднял мне самооценку, ничего не скажешь. В общем, я, обиженная и растерянная, в итоге замутила с удачно подвернувшимся восходящим светилом поп-музыки. Он выпустил один неплохой хит и хотел почаще светиться в новостях за счет кого-нибудь более знаменитого. Внимание! На сцену выходит Бонни Рэй Отчаянная. В итоге все было ужасно. Унизительно. Тогда я кое-что поняла. Меня обманули. Я пела, мечтала и сочиняла песни о большой бессовестной лжи. Это было слишком, и я убедила себя, что со временем станет лучше, иначе почему все этим занимаются? Так что я потерпела еще пару раз. Но лучите не стало.

Финн снова напрягся. Наверное, не понимал, к чему вся эта исповедь. Когда я замолчала, он покрутил радио, но в конце концов выключил. Я выжидала. После его лекции о том, что можно говорить, а что нельзя, я предпочитала дождаться, пока Финн сам спросит.

– И с какой целью ты рассказала мне эту глубоко личную историю? – произнес он наконец.

– Когда ты поцеловал меня, Клайд… Один этот агрессивный поцелуй заставил меня почувствовать больше, чем все те три-четыре попытки заняться сексом, вместе взятые. И я поняла, что меня все-таки не обманывали. Это был лучший поцелуй в моей жизни. Все остальные даже сравнить нельзя. Так что просто скажи, что мне сделать, чтобы заслужить еще один. Как это ни позорно, именно я всегда прошу чужого внимания. И даже теперь, когда мой пофигизм ничто не сдерживает, я не знаю, как долго еще смогу унижаться.

– Этот поцелуй ни хрена не значит, Бонни Рэй. Я поцеловал тебя, потому что иначе придушил бы. Вот и все. Больше не жди. В следующий раз, когда мне захочется придушить тебя, я просто уеду один.

В другой раз меня бы ранил этот отказ, но Финн Клайд покраснел как помидор и от этого стал нравиться мне еще больше. Он был слишком зажатым для высоченного «плохого парня» с длинными волосами и татуировками. Я закинула ноги на приборную панель и засмеялась. Мне нравилось это новое ощущение. Когда тебе на все наплевать, жить становится веселее и намного проще. Финн снова врубил радио, и я начала громко подпевать, чувствуя давно забытую легкость.