Бесплатное космическое путешествие (СИ)

Глава двадцатая Ресторация в прифронтовой полосе

Кафе «Тормоз». Странное название не давало покоя каждому посетителю, хоть раз переступившего порог оного заведения. На что намекала надпись? Какой глубинный смысл скрывался в наименовании? Можно двояко толковать значение вывески: тормози и заходи, или, это было тайное желание владельца — затормозить весь комплекс и пустить его вспять. А сделать это предстояло клиентам, силой воспалённого воображения, подкреплённого большим количеством выпитого спиртного.

Бармен показал хозяину кафе рукой на сыр, нарезанный и аккуратно разложенный на тарелке и сказал:

— Сыр Российский, несмотря на заморозку, весь плесенью покрылся!

— Ну и что? Будем считать его Рокфором или Горгонцолой…

Пьер Тарантул слопал сыр, за милую душу и даже не догадался, о подлом обмане. Остальные предпочли воздержаться. И правильно — туалеты были платные. Проныра вспомнил памятку для туристов, путешествующих по Франции: ни в коем случае не покупать и не дегустировать сыр во франкских деревнях. Эффект может оказаться неожиданным. Французы привыкли к таким «деликатесам», а вот русские, после апробации деревенских сыров, рискуют остаток отпуска провести на унитазе. В данном случае, поговорка: «Что русскому хорошо, то немцу — смерть, трактовалась наоборот. И русского заменил франк, а немца — русский.

— Пиво есть? — спросил Фриц, нервно теребя пуговицу на потёртой куртке.

— Есть — в пачках. Сухое. Водой разбавишь и пей себе на здоровье. Фриц Мэнс всё перепутал. Вероятно, сказалось волнение последних дней. Он засыпал сухое пиво в рот и проглотил, а потом запил водой. На глазах живот начал раздуваться, от расширяющихся газов внутри брюшной полости.

— Смотрите — печень набухает! — испуганно воскликнул Клоун, в этот раз отправив накладной нос аккуратно на лоб.

— Тогда уж не набухает, а расширяется, — возразил Киномеханик. — Набухают почки.

— Да нет! — перебил их Витя Калахари. — Он скорее всего рожать собрался, в режиме ускорения времени.

В целом, кафе мало чем отличалось от привокзальных буфетов времён СССР: тот же скудный ассортимент, та же грязь. Проводник помнил, что так было не всегда и в пору его школьных лет, в буфете, размещённом прямо на перроне, водилось пиво в настоящих дубовых бочках. Вот пирожки оставались неизменными, на протяжении очень длительного времени, как и дешёвые конфеты. Ностальгия…

Сделав Фрицу правильное пиво, его привели в чувство и пошли дальше. Спешить было некуда, так как «Базарный день» только начинался. До того, когда он будет в разгаре, было ещё далеко.

Название ресторана «Чебурек» говорило само за себя. У входа нерешительно топтались знакомые личности с котомками за плечами. Это были гонцы из «Зоопарка»: снабженец Новгород-Северский и ветеринар Гарри Уильямс. Потомок русских аристократов внимательно ознакомился с меню, висевшем на двери и сказал англичанину:

— Тебе не кажется странным то, что после пропавшей на ферме овцы, на дверях ресторана появилось объявление: «Теперь в нашем меню появилась шаурма и чебуреки».

— А из наших, никто не пропадал? — спросил ветеринар.

— Нет…

— Слава Богу!

— Зато в соседнем отсеке, из «Завода синтетической и синтезированной пищи», говорят, исчез снабженец Исаак Крамер, — шёпотом поведал Виталий Борисович. — Подозрительно, всё это…

Снизу висело ещё одно объявление: «Наши пиццы стали больше по весу и вкуснее!»

— Скорее уж не вкуснее, а калорийнее, — брезгливо поморщился Гарри.

— Ну точно! — согласился сам с собой Новгород-Северский. — Я не зря подумал об толстяке Крамере…

Фриц обрадовался нежданной встрече и сразу же спросил про своего земляка:

— О-о-о! Здорово! А где Пауль?

— Да где ему быть? — вопросом на вопрос ответил снабженец. — В родном отсеке. Валяется пьяный в ландрин и леденцы посасывает.

— Смотрите, чтобы он не подавился ими во сне! — заботливо предупредил их Фриц.

— Учтём! — заверил его Виталий и, на пару с ветеринаром, подался в ресторан.

Разведчики потянулись следом. Вначале необходимо было осмотреться, попивая чаёк, как это делалось ещё до Октябрьской революции, практически во всех приличных кабаках необъятной Российской империи. Дым коромыслом подождёт и никуда не денется. Официанты, в те времена, таких клиентов ценили особо и считали настоящими, но времена меняются… Разносчик блюдей начал с обслуживания ««Зверобоев», пытаясь навязать просроченный кефир.

— А ваш кефир бутилированный? — поинтересовался Новгород-Северский, с подозрением посматривая на официанта.

— Нет, мля — в бурдюках! — нагло ответил тот, закатив глаза к небу. — Тары в овечьих желудках не обещаю, но, сидят у нас в подвале двое пленных «Полицаев».

— Не надо! — возразил Уильямс. — Давай в стекле. Столько тащить на себе…

— Да-да! — добавил снабженец. — А на дорогах телепаты разбойничают.

— Что-то я их не видел, — усомнился работник подноса.

— Идиот! — резко осадил его Виталий Борисович. — Как ты можешь их увидеть?! Только почувствуешь облегчение. За спиной…

— И внутри, — добавил Уильямс. А главное — весь процесс происходит с большим шумом и характерным звучанием, не оставляющим сомнения в природе своего источника, являющегося следствием лёгкого расстройства желудка. С позорными последствиями… Проклятый кефир!

— Что есть ещё? — спросил Виталий Борисович, пытаясь прочитать неразборчивое меню.

— Могу предложить яйца в повидле, — ответил официант, потупив взор и ковыряя носком ботинка грязный линолеум, который, похоже, не мыли со дня основания станции.

— Что за бред? — возмутился Новгород-Северский.

— Вовсе не бред, а простая альтернатива яйцам с чёрной икрой, — возразил работник ресторана. — Или красной… Или: и той, и другой — одновременно.

— Выбирать не приходится, — угрюмо прогнусавил снабженец, смачно сплюнув официанту на ботинок.

— Но…

— Пошёл в дрищ, халдейская морда!

Ветеринар попытался возразить:

— Но… Несовместимость вкусовых ощущений…

— Никаких но! — резко оборвал его Виталий. — Пьют же сладкий чай с селёдкой… Я лично знаю одного субъекта, который пьёт сладкий чай с солёным огурцом.

Глядя на обнаглевшего официанта, которого «Зверобои» послали подальше, проныра сказал Экономисту:

— Жаль, что в кабаках нынче порку отменили, да и на мордобой мораторий…

Двери ресторана распахнулись, и на пороге появился «Зверобой» Агостино Рамирес. В грязных, бывших некогда белыми, кальсонах, с жёлто-оранжевым подбоем, мексиканец вступил на территорию общепита. Вроде бы всё выглядело, как обычно, но, торгующему люду, что-то показалось не так. Если бы пришелец заявился в смокинге, он бы вызвал меньшее беспокойство — так, лёгкое удивление… Смутили народ не просто кальсоны, а их подбой, зрелым апельсином просматривающийся через дыры на коленях.

— Помылся бы хоть, — осторожно сказал официант, у которого высказанные фразы опережали сознание, за что он был неоднократно бит.

— В прачечную меня не пустили, а в химчистке даже пригрозили…

Позади Рамиреса плёлся Пауль. Присутствующие машинально зажали носы, почуяв стойкий запах навоза, который сражал наповал даже пролетающих мух.

— Я говорил Агостино, что ему синтетические штаны надо сменить на хлопковые, во избежания повышенной потливости, — оправдывался Пауль. — Спрело всё хозяйство, вот и запашок.

— Да нет, любезные, тут другим попахивает! — возразил Спасатель.

Проводник, в свою очередь, от неожиданности поперхнулся и тихо спросил:

— Вы откуда такие красивые?

— Откуда-откуда? — нервно проворчал Рамирес, что на него было совершенно не похоже. — Из родных пенатов.

Пауль, по всей видимости простудился, потому что смачно чихнул: толком, с делом, с расстановкой:

— Ап-чхи!

— Будь здоров! — крикнул ему Диггер, неизвестно чему радуясь.

— Смотри сам не зачахни!

Новгород-Северский заподозрил худшее и, затаив дыхание, спросил:

— Что у вас случилось, пёс вас подери?!

Агостино азартно замахал руками. Бешено вращая глазами, он смог сказать немного, так как, вероятно, вся энергия ушла на обслуживание нелепых телодвижений. Он сообщил следующее:

— В «Зоопарке» Валькирию, всё-таки, сожрала личинка и выросла во взрослую особь.

— Как вы узнали? — недоверчиво спросил ветеринар. — Мы же надёжно замуровали «Секретную лабораторию»!

Немец тяжело вздохнул и, в отличии от горячего мексиканца, больше размахивающего руками, чем сообщающего суть дела, начал обстоятельный рассказ:

— «Зоопарк» подвергся нападению «Полицаев»! Несмотря на предупреждающую табличку, эти моральные уроды вскрыли дверь в лабораторию. Предводителя бандитов в голову ужалила оса, оставив рваную рану прямо во лбу. Затем начался хаос, плавно переходящий в кошмар. Помните «живых трупов», стоящих вдоль стены? Так вот — они ожили. Ну, как в кино, про зомби: те же отрешённые взгляды, такое же несвязное мычание, те же неуверенные движения. Кстати — хватка у монстров железная. Зомби убили сначала «Чёрную осу» в секретной лаборатории, а потом нападающих. Кое-кто успел смотаться, но «Полицаи» сильно недосчитались своих людей. Путь был открыт и не успели разбежавшиеся «Зверобои» вернуться на свои места, как отсек был уже во власти мертвяков. Все по-новой разбежались и где сейчас находятся остальные работники «Зоопарка», выяснить, не представляется возможным.

— А вы как уцелели? — спросил Витя Калахари, не переставая зажимать нос пальцами.

— Схоронились в навозной яме, — грустно вздохнул Пауль. — Прямо с головой нырнули.

— Как в Турции! — засмеялся Проводник, вспомнив фразу из того же фильма, что и раньше.

То ли от голода, то ли от нервов, у Агостино с Паулем проснулся зверский аппетит. Алексей знал про этот эффект и про себя отметил: «Перенервничали». Пострадавшие от рук «Полицаев» набросились на еду, как два голодных неандертальца — урча и сверкая глазами. Отрывая куски колбасы руками и зубами, рабочие «Зоопарка» запихивали их в рот и глотали, почти не жуя.

— Приятного аппетита! — сказал официант, опять нарываясь на неприятности.

Сквозь продолжительное мычание, вперемежку с нетерпеливым чавканьем, угадывались фрагменты недовольного мата. Окончания нецензурных выражений проглатывались вместе с ломтями колбасы и окончательно тонули в судорожных глотках кефира. Кусок крупного сухожилия, из колбасного кругляша сомнительного качества, в сердцах был выплюнут на пол и задан закономерный вопрос:

— Чего?!

— Чего-чего! — высокомерно передразнил их официант. — Приятного аппетита, говорю…

— И вам не подавиться!

Новгород-Северский переглянулся с Уильямсом. Идти было некуда. Так произошло историческое присоединение «Зверобоев» к разведчикам. Прежде чем покинуть идиотский ресторан, все решили, на правах посетителей, на-халяву посетить туалет. И каждый выходящий, имел задумчивый вид. Предпоследним покинул сортир Витя Калахари. Алексей, собиравшийся сменить его на «посту», заметил резкую перемену в настроении выходящих из «мыслительной камеры». Он осторожно спросил Виктора:

— Что там?

— Иди, сам посмотри…

Прокисшие огурцы лежали в пожелтевшем унитазе, как малахитовая друза — хвостиками кверху и радиально расходясь в разные стороны. Проводник только и смог, что выдавить из себя:

— Какая сволочь?!

Ларёк, торгующий консервами, завлекал покупателей нестандартным подходом к рекламным ходам. Что означает название «Русские консервы»? Что бы это могло значить? Уже только это одно поднимает повышенный интерес к продукции и вызывает сильное любопытство. Ну, а дальше дело техники — втюхать продукцию, как можно быстрее, пока клиент не очухался.

— Что бы это значило? — спросил Фокусник Проводника. — Меня, на прошлых торгах, обманули. Почти таким же макаром. Меня! Я сам обманываю людей, показывая фокусы… Хорошо, что удалось добыть немного продуктов, ровно столько, чтобы протянуть до рыночного дня.

— Ну, так спроси у продавца — прямо: что это за хрень в русскоязычной упаковке? В случае чего вскроем банку и если там лажа, намылим деляге шею.

— Мораторий! — напомнил Билетёр.

— Вытащим за пределы зоны! — заверил его Алексей.

По словам продавца, банки поступили на склады из России, а там, как известно, ГМО продукты не в чести. Ещё он поведал о том, что в Европе, на кладбищах, появились свои зомби. Нет, мертвяки не встают из своих могил и не пугают беспечного обывателя, имевшего неосторожность пройтись по кладбищу ночью. Зомби просто-напросто не гниют. Они настолько пропитались ГМО дерьмом, что их и червяк не берёт. Не желает трескать погребённых жук-могильщик. Так и лежат нетленными — никакого формалина не надо! Поэтому русские консервы особенно ценятся в определённых кругах, знающих подобные тонкости. Остальные, не относящиеся к русскоязычной группе, настолько обработаны рекламой, что сами думать перестают. Раз показали по телевизору, значит это хороший продукт. Увидели рекламный плакат — поверили, без тени сомнения. Ну и хрен с ними!

Продавец потёр рука об руку и вежливо спросил:

— Ну что — берём?

— Пожалуй, — утвердительно кивнул головой Фокусник.

Витя Калахари рассматривал ряды банок, стоящих горками, как было принято в русских магазинах советской эпохи. Одна горка привлекла его внимание: на голубой этикетке неизвестный художник изобразил русалку. Калахари присмотрелся и позвал вьетнамку:

— Мио, смотри, тебя в банку закатали!

Вьетнамка недовольно посмотрела на Виктора и злобно сверкнув глазами, хотела уже залепить ему затрещину, сказав, при этом, какую-нибудь гадость, но, внезапно осеклась: с баночной этикетке на неё смотрело собственное изображение — с рыбьим хвостом. Продавец рассмеялся и сказал:

— Это сардины. А русалка — рекламный ход, как на этой банке.

На банке, указанной продавцом, красовался «Ихтиандр». Для большей убедительности, сбоку художник пририсовал акваланг.

— Здесь — хек, — пояснил торговец.

Васька Дервиш усмехнулся и посоветовал Мио брать с торгаша гонорар, за использование в рекламе её физиономии.

В «Административном корпусе», в кабинете Главного Смотрителя космической станции «Пионер», стоял макет всего комплекса. Со стороны могло показаться, что это план перспективы развития района на столе градоначальника или Главного архитектора, но, собравшиеся вокруг него люди, обсуждали совсем иные задачи. Они обсуждали план нападения на «Склады». Подкоп был почти готов — не хватало только нескольких «штрихов», для завершения операции. «Телепаты» жили предвкушением удачи и радовались тому, что могут избежать открытого столкновения. Попадать под очередь крупнокалиберного пулемёта никто не желал, как и под струю огнемёта. Лишь бы «Хранители» ничего не заподозрили, раньше времени…

Недобитая банда «Мокриц» обсуждала план нападения на «Зоопарк». Подготовка к штурму шла полным ходом, а Оратор, он же главарь бандформирования, подначивал своих подельников пламенными речами:

— Эти «Зверобои», «Скорняки» хреновы — заняли сливочные места!

— В канализации, что ли? — робко уточнил его помощник, правая рука, по кличке «Осёл».

— Идиот! В «Зоопарке»! На фермах! Всегда свежее мясо…

«Вот отстой!» — думал Оратор. — Тупой и, одновременно, хитрый помощник — это нонсенс. Тупой! Как он, при этом, умудряется быть хитрым? Да — лестная характеристика. И противоречия, Ослу, как-то, к лицу…

— Всё должно принадлежать лучшим людям этой станции! — надрывался выступающий.

— Кому? — спросил второй помощник, по кличке «Трупак», он же левая рука.

Оратор разразился нецензурной бранью, объясняя своим коллегам, кто на станции главнюк. После грубого пояснения, к слушателям вернулась некоторая симпатия к самим себе — «Мокрицам», а к оратору — доверие.

При полной конспирации, «Мокрицы» подошли к дверям конторы «Зоопарка».

— Отворяй — собака! — неожиданно для себя проорал Оратор, у которого на языке вертелась эта угроза из старого фильма.

Дверь поддалась на удивление легко. Точнее сказать, она вообще оказалась незапертой и, с лёгким скрипом, распахнулась настежь. Внутри помещения никого не было…

— Странно! — возбуждённо воскликнул главарь.

— Ничего странного, — равнодушно сказал Осёл, уже отвыкший думать. — Увидели нас и попрятались.

— Куда? — спросил Оратор с такой глубокой иронией в голосе, что остальные члены банды тут же бросились на поиски пропавших людей.

Через пять минут прибежал запыхавшийся помощник Трупак и с ходу заявил:

— Никого! Ни людей, ни животных! Куда они могли подеваться?

— А вот куда! — злорадно крикнул Оратор, тыча пальцем в дверь, ведущую в секретную лабораторию.

— Электронный замок, — сказал один из бандюков.

Бандиты притащили высоковольтный кабель с оголёнными концами.

— Тычь сюда! — приказал главарь одному из подельников.

— Ты уверен? — испуганно спросил электрик поневоле.

— Тычь, тебе говорю!

Один импульс вывел из строя электронику и двоих бандитов, вместе с половиной освещения, но не сам замок. К тому же, оставался ещё механический запор. Лучшие умы «Мокриц» бились над проблемой. Буржуйская техника брыкалась, не желая поддаваться аналитическому анализу и сопротивлялась попыткам проникновения человеческого разума в свои секреты.

— Ну ничего! — заверил всех Осёл. — Против лома ей не устоять.

Электронный замок разлетелся вдребезги, не привыкший к такому обращению. Механический, просто смялся в лепёшку.

— Ну что же, — удовлетворённо сказал Оратор. — Извечный принцип работает без изменений, то бишь: «сила есть, ума не надо!»

Дверь и в это помещение открылась подозрительно легко, как будто «Зверобои» не готовились ни к какой обороне. В глубине лаборатории стояла толпа зомби, образуя шеренгу. Главарь «Полицаев» стоял в углу, и не подавал признаков жизни. Зомби неспешно обсуждали нападающих, не выражая на лицах никаких эмоций. Речь отличалась невнятностью, а мыслительный процесс заторможенностью.

— Интересно — откуда этот мудак взял косу? — спросил товарищей самый страшный зомби, вероятно, входивший в число первых дегустаторов красного кефира. — Этак от них можно серпов ожидать…

— Угу, а вместо бронежилетов — наковальни, — вяло согласился другой.

Третий взглянул исподлобья на жалкие остатки банды и, удовлетворённо покачав головой, задумчиво сказал:

— Красиво наступают…

Четвёртый, с усилием преодолевая корявость движений, повернулся к нему и спросил:

— Да — ты грабли замаскировал?

— Конечно! Черенки такие шипастенькие. Кстати, и самовстающих шипов набросал.

Самый старый зомби удовлетворённо прогнусавил:

— Будет в медблоке работа.

— Если есть, чем заплатить, — возразил второй.

— Если они до него доберутся! — поправил пятый и завыл.

Что-то в этом завывании напоминало: и тоску, и боевой клич, и призыв к завтраку — одновременно.