Бесштановый переворот (СИ)

1

Я с трудом продрал глаза. И офонарел. Обалдел. Попытался списать на сон или похмельные глюки. Не получилось. Она действительно была. И не просто была. Она была прекрасна, да так, что захватывало дух. Описывать красоту — неблагодарное занятие. Что могут простые слова? Они бессильны. Прекрасное надо видеть. Да и не мастер я словоблудством заниматься. Мне ближе цифры да символы, обозначающие переменные…

Так что, могу лишь ограничиться общими фразами: огненно рыжие вьющиеся волосы до плеч, правильные черты лица, идеальная фигура… Ни чем не прикрытая.

Голова соображала туго. И первая мысль, кое-как сформировавшаяся, была о том, что сбылась мечта идиота…

Нет, не стоит думать, будто я только и делал, что мечтал о том, как ко мне явится принцесса. И в мыслях не было. Но когда явилась, понял, что где-то там, на самой отдаленной периферии подсознания, данные грезы все ж водились.

Мечта идиота сбылась рано утром в конце июня.

Идиот — это я. Конечно, не в прямом смысле, смею надеяться. Просто использовал расхожее выражение.

Но начну все по порядку. И прежде, чем перейду непосредственно к событиям, круто изменившим мою жизнь, представлюсь.

Игорь Сергеевич, двадцати трех лет отроду. Прошу прощения за столь официальный тон, но за последний год пришлось привыкать. Как к производственной необходимости. Если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что мне, привыкшему отзываться на Игорька, Игоря, порой даже Гаррика, придется именоваться Игорем Сергеевичем, такой человек не заслужил бы ничего, кроме соболезнования. Грешно на больных обижаться.

Год назад я закончил университет по специальности прикладная математика. Считался неплохим программистом. Конечно, звезд (в смысле чужих денег) с неба (из сети) не хватал. Талантливого хакера из меня не вышло, но проблем с трудоустройством не предвиделось. Я уже почти работал, вернее подрабатывал, в одной из фирм еще будучи студентом. Контора была солидная и весьма перспективная. Получив диплом, решил отгулять последние каникулы (далее предвиделись только отпуска), после чего оформляться на ожидающее меня место.

Но, как всегда, возникли предполагаемо-располагаемые противоречия. То что я предполагал, изложено выше. А вот располагаемая часть поговорки… Хотя думаю, что бог здесь совершенно ни при чем. Появились разногласия с родиной. Она почему-то решила, что я буду ей более полезен в качестве военнослужащего. Я так не считал. Пацифизма во мне не больше, чем в любом другом среднестатистическом гражданине. Но я искренне верил, что стране буду более выгоден, оставаясь сугубо гражданским налогоплательщиком, принося хоть какую-то пользу. А будучи военным ничего кроме убытков и для себя, и для страны я принести не мог.

Но родина, в лице районного военкомата, считала иначе. Причем в очень категоричной форме. Спорить было бессмысленно, но и соглашаться я не собирался.

Существовало несколько способов избежать службы.

Во-первых, купленная медсправка о строевой непригодности по состоянию здоровья. Этот вариант отпадал сразу и по нескольким причинам. Непомерно высокая цена, отсутствие стопроцентной гарантии (военкоматы давно снизили планку, и надо было быть одноногим эпилептиком, чтобы получить полную уверенность).

Во-вторых, можно было уйти в партизаны. Пассивные. Никаких боевых действий и диверсий, только скрываться от властей. Тоже не выход.

Вариант фиктивного брака на многодетной тетеньке я даже не рассматривал.

Была и другая возможность. Официальная и вполне законная. Ей то и пришлось воспользоваться.

Все устроила моя матушка. Я, конечно, был не в восторге, но, как говорится, из двух зол…

Пришлось уехать на историческую родину, в деревню. Вернее, пригородный поселок. По официальному статусу — ПГТ. «Г» там было предостаточно, но отнюдь не городского.

Родители буквально перед моим рождением получили в городе квартиру и переквалифицировались в коренных воронежцев. А в Денисовке оставалась бабушка и дом. Будучи пацаном я каждое лето проводил там. После смерти бабули, дом приобрел статус дачи, и предки, практически каждые выходные посещали родовое гнездо.

Но для того чтобы избежать службы в рядах доблестных Вооруженных Сил, мало было сбежать в деревню типа «г», поменяв военкомат. Это могло только отсрочить неизбежное, несмотря на обширные знакомства матушки в поселке и райцентре.

В результате, я, с весьма сомнительной, но все-таки официальной бронью, стал… учителем информатики Денисовской средней школы. Игорем Сергеевичем. Прошу любить и жаловать.

Какой из меня учитель? Да никакой. Сразу же замечтавший о пенсии (данные грезы к сбывшейся мечте идиота не имеют никакого отношения).

Кстати, я очень отвлекся, углубляясь в историю вопроса.

Итак, вернемся в то раннее утро, с которого все началось. Это было не обыденное утро, а очень даже тяжелое. Утро, после первого выпускного бала, встреченного мной в качестве преподавателя.

Можно было бы бесконечно описывать всевозможные перипетии моих взаимоотношений, как внутри педагогического коллектива (почти на сто процентов женского, я и еще трое особей мужского пола по всем правилам математики округляемся до нуля), так и с учениками. Но это совсем другая история. Скажу лишь, что в поселке типа «г» я старался быть как можно менее заметным и тем более во взаимоотношениях со слабым полом.

Весь год, как мог, я сопротивлялся домогательствам со стороны коллег женского пола, ни кому ни какого повода не давал, в поселке вел целомудренный образ жизни (благо, до города полтора часа на электричке. А там многие помнили Игорюшу, Игорька, Игорюнчика).

В коллективе сложилась коалиция, состоящая из ровесниц, чуть больше, чем ровесниц и совсем не ровесниц, которая пыталась расставить все на свои места: если есть холостой мужик, то он должен (даже обязан) кому-нибудь принадлежать.

Мне было бы гораздо тяжелее, если бы члены коалиции не вели локальные конфликты промеж собой. Но каждая была уверена, что этот кто-то — именно она.

Кульминация года — выпускной. Как я понял, эти мамзели и мадамы порешили в эту ночь расставить все точки над всеми буквами, где они нужны и даже над теми, где их присутствие совсем непотребно.

Меня спасло то, что данное решение каждая принимала самостоятельно, и потуги соперниц воспринимались как посягательство на личную собственность. Посему соискательницы большую часть времени и энергии тратили на междусобойчики, а не на охмурение моей скромной персоны. Иначе…

Даже не знаю, что было бы иначе. Выпускной как-никак, праздник. Головой я на все сто процентов понимал, что ни в коем случае нельзя отдавать никому предпочтения. Однако, голова головой, но есть и другие части организма…

Возникла своеобразная революционная ситуация: верхи не могли, а низы — хотели.

И такой, припертый обстоятельствами (готовый вот-вот сорваться), я принял единственно правильное решение. В ответ на их настойчивое желание «сделать», то есть оприходовать, меня, «сделал» их всех… тем, что не «сделал» никого.

А учитывая ситуацию насчет верхов и низов, я мобилизовал остатки логического мышления (программист все-таки) и хорошо понимал: выпью — захочу, много выпью — сильно захочу, очень много выпью — не смогу.

После первого стакана водки они так заулыбались, что стало немного не по себе. И если потребны для съемок фильма или вообще спутницы Дракулы, то за умеренную плату могу указать точный адрес.

Когда я (с перерывом в пять минут) стеганул второй стакан, в глазах соискательниц появился оттенок тревоги (его я еще успел заметить, первая порция спиртного только собиралась начинать действовать). Третий стакан мне не дали наполнить до краев, однако помню, что в нем что-то было, и это что-то я выпил.

Потом с памятью было немного тоскливо. Каким образом я добрался до дома скорей всего навсегда останется для меня великой тайной. Но проснулся я ни где-нибудь, а в своей кровати. Проснувшись, увидел ее…

— Ты кто? — Я с трудом озвучил самую разумную мысль, родившуюся в объятой синдромом голове (признаюсь, это была и самая длинная мысль).

— Я — Пальпулькидра, — прожурчал сказочной музыкой звонкий голосок.

Пальпулькидра…Ну и имечко! Как это моя больная голова умудрилась с первого раза запомнить такое? Хотя с такой внешностью она могла называться, положим, Сколопендрой, Мымролукой или Кикиморой… Не имело ни малейшего значения.

Но кто-то, сидящий внутри меня и рвущийся постоянно наружу, тот, которого я вооружившись здравым смыслом, гоню из себя, как врага номер один, воспользовался моим непотребным состоянием, моим же голосом спросил:

— А как зовут твоего отца?

Девушка удивленно вскинула бровь, но все-таки ответила:

— Сильбульлион.

— Здравствуйте, Пальпулькидра Сильбульлионовна, — поприветствовало гостью мое «второе я», за что первое (и, надеюсь, основное) возненавидело свою составляющую.

Брови Пальпулькидры изогнулись под немыслимым углом (что ни грамма не сказалось на ее привлекательности), но, тем не менее, она чуть медленнее ответила:

— Здравствуй, Игорь Сергеевич.

Моя ехидная составляющая поспешила ретироваться, оставив меня, основного и здравомыслящего, соображать, откуда посетительница знает мое имя. Причем, школьно-официальное.

Я удивился. И тут же удивился самому себе: нашел чему удивляться! Все остальное — нормально, в порядке вещей, а, вот, то, что она знает мое имя — крайне изумительный факт.

— У нас принято по другому приветствовать принцесс крови, — воспользовавшись моим замешательством, продолжала гостья, — и если бы ты обратился ко мне подобным образом после того как я подтвержу свою принадлежность к королевскому роду, то непременно был бы скормлен Глоталке или даже Жевалке. Официально мое имя звучит: Пальпулькидра Кля дз`Сильбульлион Омлю Сизы Юпалтын. И горе тому, кто перепутает. Но на первый раз я прощаю тебе твою дерзость.

Обе мои составляющие потеряли дар речи. Зато пробудилась третья (точнее пробудилась она сразу. Еще бы, созерцать такую красоту, причем ничем не прикрытую). Так, вот, эта третья моя часть, отвечающая за вышеупомянутые «низы», решила взять бразды правления в свои руки, и мысли заработали, чего уж греха таить, в постельно-похотливом направлении.

Сразу оговорюсь, так как боюсь, что может сложиться впечатление, будто я — шизофреник, страдающий даже не раздвоением, а разтроением личности. Отнюдь. Я един и неделим. Просто каждый человек таит в себе не две и не три, а великое множество составляющих. И все наши мысли, слова и поступки зависят от того, которая из них в данный момент доминирует. Сообразно с этим подчиняемся или здравому смыслу, или сиюминутной прихоти, или настроению.

Зачастую, ляпнув какую-нибудь несуразность, тут же задумавшись, удивляемся: как я мог сказать такое?! Да это и не я вовсе! Вот я и придумал себе плотную отмазку: сам-то я хороший, но сидят во мне несколько товарищей, за слова и поступки коих не несу ни какой ответственности.

— Тебе сейчас трудно поверить, а тем более понять, — после небольшой паузы вновь заговорила гостья, — для облегчения предлагаю перенестись в мое королевство.

Она протянула руку.

Не знаю, что именно я подумал в тот момент насчет «облегчения» и «королевства», но на ноги вскочил достаточно бодро. До сих пор возлежал, как идиот на своем диване, не удосужившись подняться, как подобает при появлении посетительницы. Хотя, думаю, учитывая необычность всего происходящего, меня можно простить.

Перед тем, как взять ее за руку, краем глаза я увидел собственную лыбящуюся рожу, отраженную в зеркале за спиной девушке. Причем, именно — лыбящуюся. То что я увидел никакого отношения к понятию улыбаться не имело. Даже расхожее выражение «улыбка идиота» лишь на самую малость отражало истинную картину.

Я почувствовал нежную кожу ладошки и вознамерился уже привлечь красавицу к себе, как, вдруг…?

Не было многократно описанных мастерами фэнтези ни искажений пространства, ни виртуальных тоннелей, ни краткосрочной отключки, ни яркого света, ни абсолютной тьмы. Ничего. Картинка сменилась быстрей, чем на самом продвинутом импортном телевизоре.

Но про это я задумался гораздо позже, а в тот момент был настолько ошарашен, что мысль об ощущениях во время межмировых перемещений мне как-то в голову не пришла, да и не могла прийти. Потому как ни о каких перемещениях я не догадывался. Только что были у меня дома и тут же оказались в другом месте, причем совершенно незнакомом.

Помещение, как минимум раз в десять большее моей комнаты, уставленное вычурной, непривычной формы мебелью.

Воспользовавшись моей очумелостью, Пальпулькидра легко высвободила ладошку и, щебетнув: «Я сейчас», скрылась за перегородкой, оставив меня наедине с чопорного вида бабулей, которую, судя по всему, ни чуть не удивило наше внезапное появление.

Находясь в ступоре, я только механически отмечал происходящее вокруг, не в силах хоть как-нибудь отреагировать.

Старушенция сидела то ли на широком кресле, то ли на узком диване метрах в трех и молча рассматривала меня.

Единственно здравая и успокаивающая мысль пришла вовремя. Все это сон! Хоть и очень реальный. Чтобы удостовериться в справедливости спасительного объяснения, я себе… Нет, не ущипнул. Руки пока еще не шевелились. Легонько прикусил губу. Больно…

Хорошо, что способность соображать была сильно ослаблена похмельем. Иначе, наверняка бы свихнулся, когда осознал, что ни какой это не сон, а самая настоящая суровая действительность.

Между тем карга, закончив рассматривать мою физиономию, неспешно скользнула взглядом по телу и где-то по середине остановилась и, как мне показалось, в ее глазах промелькнула заинтересованность. В подтверждение моей догадки, старуха неизвестно откуда (показалось, что из воздуха) извлекла лорнет и уставилась в район моего пояса, даже чуть ниже.

Ко мне понемногу стала возвращаться способность двигаться, и я решил узнать, что в предмете моего туалета удостоилось столь пристального внимания (может, расстегнуто что?).

Вместе с наклоном головы я опустил взгляд и в очередной раз обомлел.

Я отлично помнил, что утром, еще не открывая глаз, на ощупь, убедился, что вернувшись с выпускного, удосужился сбросить только ботинки. Все остальное было на мне. Да и когда поднялся навстречу не поймешь откуда взявшейся обнаженной красавице, отметил в зеркале вместе с дебильной ухмылкой и мятый ворот рубашки.

Теперь на мне не было ничего. Абсолютно гол. И, смею заверить, чувствовал себя гораздо хуже сокола. У того хоть перья.

Итак, я стоял, а старушенция бесцеремонно пялилась. Оцепенение понемногу проходило. Я понял, что вновь могу двигаться. Но не пошевелился. А что было делать? Прикрыться? Если бы сразу — понятно. А теперь получалось похожим на «все, бабуль, хорошего — понемножку».

Положение спасла (или усугубила) Пальпулькидра, появившаяся из-за ширмы. Она была одета в некое подобие платья, своеобразный симбиоз сари и туники. Не знаю, когда она смотрелась лучше, в момент первой встречи или теперь. Взгляд было очень трудно оторвать.

— Ты уже познакомился с моей тетушкой? — Как ни в чем не бывало, поинтересовалась девушка. — Предлагаю без церемоний. Это — тетушка Валакала, это — Игорь.

Во время представления, длившегося всего несколько секунд, я перехватил быстрый взгляд, брошенный принцессой в то место, куда не переставала лупиться ее тетушка, и, спохватившись, потребовал одежду.

— Прости, сейчас мы находимся не в таком положении, чтобы оказать достойный прием и снабдить тебя соответствующим одеянием. Придется воспользоваться тем, что имеется. Скоро ты узнаешь причину наших несчастий.

С этими словами девушка вновь скрылась за перегородкой и вернулась с полупрозрачным куском ткани, имеющим отверстие для головы в центре.

Памятуя о тяжелых временах отсутствия горничных и рыбы, когда в ход идут дворники и раки, я поспешил облачиться в балахон, оказавшимся мягким, легким и приятным на ощупь. После чего присел на предложенный пуфик-стул. А так как мое новое одеяние почти ничего не скрывало, вдобавок закинул ногу за ногу, на что старуха неодобрительно хмыкнула (это был первый звук, услышанный мной от нее), и лорнет растворился в воздухе.

— Хоть это и не в правилах королевского дома, но я приношу извинения за причиненные неудобства. Но, согласись, в своем мире ты не поверил бы ни одному моему слову. А нам очень требуется твоя добровольная помощь…

В этом она была права. Я до сих пор не верил даже собственным глазам, а что говорить про чьи-то слова?

Перед тем как начать рассказ принцесса великодушно разрешила называть ее Палей, но предупредила, что если я позволю себе это принародно, после того, как она станет королевой — Жевалки не миновать.

Уже восемнадцать лет страной правил Кульдульперпукс, унаследовав трон от короля Сильбульлиона, который не умер собственной смертью, как полагается всем королям, а исчез при таинственных обстоятельствах. В те далекие времена ходили всевозможные слухи о причастности к этой темной истории нового правителя. За глаза новоявленного короля именовали убийцей и узурпатором. Если бы нашлись прямые доказательства преступления, то не миновать бы Кульдульперпуксу самой тяжелой кары. Потому как посягательство на трон в Юпалтыне считалось самым мерзким, подлым и неслыханным проступком. Король почитался выше всех богов вместе взятых. Оно и понятно, — богов много, а король один разъединственный. Самые отъявленные негодяи, воры и убийцы даже на мгновение в своих самых смелых фантазиях (не говоря уж о реальности) не покушались на лиц королевской крови. До Сильбульлиона все монархи умирали собственной смертью, дожив до почтенного возраста.

Периодически стали вспыхивать восстания, которые беспощадно подавлялись. Как известно, время — лучшее лекарство. Вассалы предпочли худой мир. Королевство успокоилось. Кривотолки смолкли.

Кульдульперпукс правил жестоко и беспощадно. А когда имеется сила способная и желающая проливать кровь, всегда найдутся те, кто укажет, чью именно кровь нужно пролить. Потекли бесчисленные доносы, на которые бурно реагировал король.

Все эти перипетии мало волновали обитателей удаленного поместного замка, в котором выросла и до последнего времени жила Паля в качестве падчерицы бедного барона Каласада.

Появление младенца-подкидыша стало для вдового бездетного дворянина настоящим подарком. Он сразу же удочерил девочку и относился как к родной.

Будучи подростком, Паля узнала, что не является родной дочерью Каласада и задалась вопросом, кто же на самом деле ее родители. Помочь вызвалась сестра барона, Валакала, известная (в очень ограниченном и узком кругу особо приближенных) своими магическими способностями. После неоднократных таинственных манипуляций, составлений гороскопа, гаданий колдунья пришла к однозначному выводу: Паля — законная наследница престола, особа королевской крови. А учитывая время появление девочки, а подкидыш был обнаружен через несколько дней после исчезновения короля, время, как раз необходимое для того чтобы добраться от столицы до баронства, то выходило, что она не кто иная, как дочь Сильбульлиона.

Сенсационное известие держали в строгой тайне. Не смотря на отдаленность, из столицы доходили слухи о зверствах правящего тирана. И неизвестно, чего следовало ожидать от короля, узнай он об объявившейся родственнице. Скорей всего, ничего хорошего.

Однако отношение к девочке заметно изменилось. Жители Юпалтыны вообще благоговейно относились к особам королевской крови.

Два месяца назад грянул гром. Все грешили на Бзылдюка, помощника управляющего. Больше донести на девушку никто не мог.

Бзылдюк внезапно исчез, а через некоторое время ночью появились королевские стражники во главе с самим Кирдецом, главой всей стражи, армии и тайной полиции.

Все должно было завершиться резней. Истреблением гнезда злостных бунтовщиков (такие акции частенько практиковались и были привычным занятием для солдат). Но Паля во всеуслышанье объявила себя дочерью Сильбульлиона. Кирдецу ничего не оставалось, как препроводить новоявленную принцессу в столицу. Так же были арестованы и все обитатели замка.

— Так что эти апартаменты — ни что иное, как тюремная камера, правда более роскошная, чем у моего приемного отца и слуг замка. Мы с тетушкой — пленницы. Кульдульперпукс уже давно бы покончил с нами, но слух о моем появлении быстро распространился по городу. И узурпатор не рискнул во второй раз быть заподозренным в причастности к исчезновению особы королевской крови. Он объявил меня самозванкой и посадил в эту клетку. Скорей всего он надеется, что со временем о моем существовании забудут, и он сможет без проблем ликвидировать меня и остальных свидетелей этой истории… Но, на его беду, тетушка Валакала — волшебница…

— Ведьма, — поправила воспитанницу старуха скрипучим голосом.

Я взглянул на бабулю совершенно другими глазами. Для родной тетушки прекрасной Пали она выглядела омерзительно, но для ведьмы она была вполне даже ничего…

— И, вот, тетушка изготовила два волшебных кольца, позволяющих перемещаться в параллельный мир. Кольца идеальны, за исключением небольшого недостатка — они переносят только человека, оставляя на месте его одежду, оружие, украшения и прочие предметы.

— Они созданы из звездюлявого материала, — пояснил причину недостатка скрипучий голос ведьмы, — под звездюлявым светом, при определенном положении звездюлей. А у меня со зрением плоховато стало («Я это заметил», — буркнула моя ехидная составляющая). Не все звездюля смогла разглядеть…

— Звезды?!

— Звездюля! — Безапелляционно отрезала старуха.

Я подумал, что если между нашими мирами нет сдвига часовых поясов, то, по моим расчетам, время сейчас дообеденное и пока не представляется возможности взглянуть на ночное небо. И кто знает, может у них действительно светят звездюля? По этому я больше не стал перебивать колдунью, но она и без того заткнулась, а Паля продолжила:

— Игорь, нам очень нужна твоя помощь. Мы вынуждены довериться тебе.

— Хотите смыться в наш мир? — Моя туго соображающая голова выдало первое, что в нее пришло.

— Я не могу покинуть своих подданных, — высокомерно опровергла мое предположение пленная принцесса.

— Тогда вы решили переместиться в мой мир, по его территории покинуть опасную зону, поднять восстание и свергнуть узурпатора? Обещаю всевозможную помощь. Шмотками там снабдить и до места проводить по нашему миру… так же торжественно клянусь в момент вашего перемещения плотно зажмуриться.

Последнее обещание я адресовал непосредственно старухе и заговорщически подмигнул ей. Тут же представил появляющуюся из ничего в моей комнате обнаженную каргу и понял, что зажмурился бы безо всяких торжественных клятв.

— Опять не угадал. Этот вариант также неприемлем. Междоусобицу допустить нельзя. Да ей и не будет. Все споры внутри королевской семьи испокон веков решаются при помощи волшебного Жезла Власти. Он безошибочно определяет претендента с превосходящей степенью первородства и справедливость торжествует.

— А проигравший?

— Отправляется в Глоталку… Членов королевской семьи нельзя умерщвлять через Жевалку, — нравоучительно добавила Паля.

— Значит тебе требуется покинуть темницу и при удобном случае потребовать проверку первородности. Насколько я понял, король не в праве отказаться от процедуры?

— Правильно понял. Но он сказал, что если я попытаюсь сделать это, еще неизвестно, состоится ли церемония, а, вот, то что в этом случае все близкие мне люди, да и не только люди, даже челопундрики, примут мучительную смерть, узурпатор меня клятвенно заверил. Тоже будет и при попытке побега.

— И где же выход?

— Нужно чтобы возмущенный народ во главе со знатью сам потребовал предоставить законную наследницу престола…

План был гениальным. Вскорости, где-то в середине июля по нашему, в столице состоится ежегодный праздник Кля — чествование королевской династии. Собираются основные вассалы, во главе с князьями. Все присягают действующему королю, потом три дня гуляют. Лучшего случая не представится. Если все (или хотя большинство) суверенов явятся в столицу уверенные, что Кульдульперпукс скрывает истинную наследницу престола, да еще в сопровождении не обычной охраны, а подкрепленные приличным войском, то узурпатору ничего не останется, как прибегнуть к церемонии.

План — как план. А, вот, его гениальность заключалась в том, что обеспечить его правильное и своевременное исполнение должен был я. С одной стороны, соображения принцессы не были лишены логики. Если дела в королевстве обстояли именно так, как мне рассказали, то, действительно, затея с кольцом казалась самой разумной. Потому как путешествовать по Юпалтыне без существенной охраны — равносильно самоубийству. Желающих слегка обогатиться или даже просто поразвлечься за счет одинокого странника было предостаточно. Начиная с банальных разбойников и заканчивая местными баронами, которые тоже не гнушались легкой добычи, особенно если были уверены в своей безнаказанности. Плюс ко всему — постоянные междоусобицы. Так что границы между княжествами являлись зоной постоянных вялотекущих боевых действий. Обычно разногласия возникали из-за какой-нибудь малозначительной причины. Будь то территориальные претензии на спорную полоску земли или чье-то неосторожное высказывание в адрес соседа.

Судя по всему вышеперечисленному, гораздо благоразумней было бы преодолевать расстояния по моему сравнительно абсолютно безопасному миру. И переноситься в Юпалтыну лишь в местах, которые соответствуют княжеским поместьям. Да и наличие кольца позволяло в любой момент ретироваться обратно в свой мир в случае какой-либо опасности.

Вроде бы все правильно. Только вот, с другой стороны, разработчицы гениального плана то ли упустили, то ли сочли несущественной одну весьма важную для меня деталь. При наличии четырех княжеств выходило, что мне предстоит, как минимум, восемь раз переместиться туда и обратно. И это только в том случае, если удастся сразу попасть в требуемое место, в чем я очень сильно сомневался. И каждый раз оставаясь в чем мать родила. И если в параллельном мире стесняться особенно некого, по барабану, пусть созерцают, лишь бы не убили, то в своем, родном, дела обстояли гораздо сложней.

Я предложил альтернативный вариант. Зачем посещать каждого князя и лично сообщать ему о принцессе, когда можно просто распустить слух по городу. Наверняка, у каждого высокородного вассала в столице имеются свои соглядатаи, которые непременно сообщат своему суверену о незаконно заточенной наследнице. Однако, сей план был немедленно отвергнут. Оказалось, что ныне правящий Кульдульперпукс — совсем не дурак. После пленения принцессы в Юпе почти каждый день появлялись новые слухи, один невероятней другого, на фоне которых новость о заключенной претендентке на престол покажется очередной байкой, причем неудачной, соответственно, не достойной быть доложенной тому или другому князю. Совсем другое дело, если правитель земель услышит про все собственными ушами от явившегося посланника.

Паля уговаривала меня не долго. Вернее, совсем не уговаривала. Я только чуть-чуть для приличия поотбрыкивался. На самом деле выбора у меня не было. Пока. Если бы разговор шел на моей территории, другое дело. Там бы я привел множество разумных аргументов, доказывающих абсурдность и невыполнимость этого плана. Но здесь такого позволить я себе не мог. Принцессы по определению должны быть капризными. Откуда мне знать, что Паля — исключение? Особенно, если учитывать мой пока еще мизерный опыт общения с принцессой. Возьмет, да и отправит несговорчивого помощника на встречу с какой-нибудь Глоталкой или Жевалкой. А оно мне надо?

После того, как я дал формальное согласие попробовать помочь пленницам, в дело вступила колдунья. Своим противным скрипучим голосом она огласила устную инструкцию по эксплуатации волшебного кольца.

Если все то, что она говорила — правда, то это действительно было чудесное кольцо. Было учтено практически все, хотя карга называла свое творение «сырым экземплярчиком, сляпанным на скорую руку». У меня даже промелькнула мыслишка, что нюансик с одеждой то есть отсутствие оной после перемещения, ведьма устроила преднамеренно, чтобы иметь возможность сидеть себе с лорнетиком и разглядывать перепуганных мужиков…

Она долго втолковывала мне про повысотную и материальную адаптацию. Половина слов мне была совершенно незнакома, а некоторые хорошо известные — употреблялись явно не в том значении, к которому я привык.

Но основное я уразумел. Ввиду параллельности, каждой точке этого мира соответствовала определенная координата нашего и наоборот. Однако при перемещении, например с вершины скалы Дря этого мира я не сверзнусь с трехкилометровой высоты на землю, а окажусь на твердой поверхности в точке, соответствующей вертикальной проекции. Так же, переносясь из глубокого подземелья, можно было не опасаться быть заживо похороненным под толщей земли в параллельном мире.

Кольцо следовало носить на среднем пальце левой руки, камнем внутрь ладони. Для того чтобы переместиться стоило только нажать большим пальцем на камень. А чтобы прихватить с собой еще кого-нибудь, требовалось лишь взять его за руку своей правой.

— И еще, если нечаянно нажмешь на камень — ничего не произойдет. Желание носителя кольца переместиться — главное и обязательное условие…

Ведьма задавила в зародыше только начавшую формироваться идейку ночью забраться в постель к принцессе, а в случае отсутствия взаимопонимания — сослаться на непреднамеренное нажатие на камень во сне.

Был и еще недостаток у колечка, по уверениям старухи от нее ничуть не зависящий, а только от свойств звездюлявых построений. Волшебная вещица работала аналогично аккумулятору. В один прекрасный момент, разрядившись, кольцо теряло свою силу, и требовалось некоторое время для восстановления свойств. И самое неприятное то, что магию ни описать, ни измерить при помощи вольтамперных или каких-либо еще характеристик было невозможно. Так что оставались неведомыми ни допустимое количество перемещений в единицу времени, ни общее их число до отказа, ни время «подзарядки». Все зависело только от пресловутых «звездюлявых построений».

— Ты, милок, без толку не мельтеши туда-сюда. А то ненароком, в самый ответственный момент потребуется смыться и не получится…

Почему-то сразу представилась картина: меня оборванного и окровавленного ведут к Жевалке (хоть я и понятия не имел, ни что это такое, ни как это выглядит, но представлялось что-то ужасное и мерзкое).

Наверное, невеселые мысли тенью пробежали по моему лицу, потому что Паля поспешила успокоить:

— Не бойся, у меня всего два раза так было…

Она осеклась, поняв, что сболтнула лишнего, но было поздно. Пришлось признаваться.

Оказывается, вот уже полтора месяца она почти ежедневно посещала мой дом. Она была крайне осторожна и по этому ни разу не попала в мое поле зрения. Паля созналась, что страшно было первые несколько раз. А потом, изучив мой распорядок и привычки, перемещалась в дальнюю комнату, в которую я очень редко заходил, и в то время, когда меня скорей всего не должно было быть дома.

Первый раз она «застряла» в нашем мире всего на час, но страху натерпелась, решив, что это навсегда. А следующая «разрядка» кольца произошла неделю назад. На этот раз ждать пришлось больше суток.

Наступил торжественный момент водружения кольца на мой палец. Признаюсь, когда я увидел диковинную вещицу — был немного разочарован. Уж не знаю, что рисовалось в моем воображении, но то что предстало взору…

Тоненькое, около двух миллиметров непонятного цвета колечко. Камень (скорее, песчинку) разглядел не сразу. Малюсенький мутно-белый бугорок.

Я протянул руку за кольцом, но ведьма сказала, что одеть волшебную вещь должна именно она. Я с превеликим удовольствием сунул под нос карге средний палец, естественно, остальные сжав в кулак. Понимал, что для старухи этот жест ни чего не значит, но все равно было приятно.

Ведьма еле слышно, совершая руками виртуозные пассы, пробухтела какое-то заклинание, в котором мне послышались такие словеса, что я тут же решил, что они мне точно послышались, и ничего более. После чего нанизала на оскорбляющий ее палец кольцо.

— Все! Снять его теперь смогу только я! — Торжественно (и, как мне показалось, не без ехидства) объявила старушенция.

Наконец я оценил «дизайн» изделия (украшением его назвать было нельзя). Непонятный цвет превратился в телесный. Кольцо, казалось, приросло к пальцу. Визуально его обнаружить было невозможно. А «камень» выглядел как маленький прыщик.

— Я думаю на сегодня достаточно, — вынесла вердикт принцесса, — отдохни, обдумай все, а завтра утром — милости просим… Да, чуть не забыла, не с каждой точки твоего дома можно попасть в эту комнату. Для того, чтобы не угодить туда, — она указала на стену за моей спиной, — запомни то место, где окажешься сейчас и перемещайся впредь с него. И помни, слово данное принцессе — священно. Забывать его нельзя. И поверь, я смогу напомнить. Свободен.

Царственным жестом Паля дала понять, что аудиенция закончена, и я могу уматывать восвояси.

— Целоваться не будем? — Поинтересовалось мое ехидство, притворно удивляясь.

А, вот, принцесса удивилась по-настоящему. Вновь вскинулись брови, взгляд наполнился недоумением, готовым перерасти в гнев.

— Понял, не будем. Тогда, бай-бай.

Я помахал рукой, нажал на новообретенный прыщ…?

И оказался в своей комнате. Естественно, абсолютно голый. Шальная мысль пришла практически мгновенно. Понимал, в каком виде предстану перед ними, но решил, что прятать мне нечего, они все видели… Я снова нажал на камень.?

Огромное удовольствие доставили округлившиеся глаза старухи и вновь прыгнувшие вверх брови Пали.

— Проверка работоспособности, — заявил я самым невинным тоном.

Затем увидел появляющийся из воздуха лорнет и снова переместился.?

Я пренебрег то ли советом, то ли приказанием принцессы обдумать все. Мысли лезли в голову самые наипаскуднейшие. Вплоть до собственного сумасшествия. Чтобы разогнать неутешительные выводы насчет психического состояния пришлось поступиться одним из основополагающих принципов: никогда не похмеляться. Но собственная совесть не только лучший контролер. Она и весьма понятливый собеседник. Если привести весомые аргументы, то с ней всегда можно договориться. Что я и сделал.

Так что остаток дня я провел в пьяном угаре. Если и посещали меня в это время недобрые размышления, то я их абсолютно не помнил.

Утром, вопреки хмельным прогнозам, кольцо не исчезло. Если кто-нибудь решил, что я поспешил на условленную встречу, тот плохо обо мне думает.

И не в том дело, что я испугался или больше не хотел видеть Палю. Нет. Но когда я представил, в каком виде вновь появлюсь перед высокомерной одетой принцессой и каргой, вооруженной лорнетом, то решил, что если нашей встрече суждено состояться, то она будет на моей территории. Ведь это я им требовался, а не наоборот. Хотя…

А если еще и учитывать, в каком виде Паля предстанет предо мной, то становится ясным мое решение играть на «своем поле».

Я ее не особо-то и ждал… Правда, из дома не отлучался. Почти. Только сбегал в магазин, дабы приукрасить холостяцкий стол и не ударить лицом в грязь перед гостьей благородных кровей.

Время «Ч» давно миновало, но принцесса не появилась.

Прошло еще несколько часов…

Ближе к ночи, наплевав на остатки своих принципов, я приступил к поздней трапезе. Вечер, как и день, был явно не мой. Треть бутылки шампанского, вылетев вслед за пробкой, внесла разнообразие в белую обыденность потолка (а раньше я даже гордился умением открывать игристые вина, не пролив ни капли). Оставшееся шампанское требуемого эффекта не произвело, и пришлось налечь на более крепкие напитки, то есть сначала на коньяк, а затем и на водку. Благо, закуска позволяла.

Наконец-то похорошело. Я даже чуть было не отправился «в гости», побродить по параллельному миру с целью выяснить, почему были обмануты мои ожидания. Но в последний момент одумался и улегся спать.

Проснулся я рано. Очень. Небо только едва заметно начало сереть в преддверии рассвета. Вообще, в такую рань я никогда без будильника не просыпался. Тем более, когда ни куда вставать не требовалось.

Тяжелая голова не сразу сообразила, что ничего сверх ординарного в этом пробуждении нет. В смысле, не было никакого бзика со стороны организма, вдруг решившего ни с того ни с сего еще до петухов покинуть царство Морфея. Нет. С этим было все нормально. Будильник был. Своеобразный.

Из соседней комнаты раздавались пробулькивающие раскаты храпа. Они-то и послужили причиной моего пробуждения. Попытки разогнать наваждение при помощи сотрясания головы успеха не принесли. Храп не исчез, только к клокотанью добавились легкие присвисты.

Мысленно посетовав, что у нас медленно приживаются заокеанские виды спорта, и потому под рукой нет бейсбольной колотушки, я вооружился порожней бутылкой бездарно открытого накануне шампанского и направился выяснять, что является столь неуместным источником звуков.

Его трудно было не заметить. В центре комнаты, широко раскинув руки и ноги, безмятежно спал здоровенный детина. Я, конечно, не специалист, и не могу, взглянув на комплекцию, определить вес человека. Но по моим скромным прикидкам, спящий весил, как минимум, полтора центнера. Естественно, мясник-профессионал смог бы более точно определить НЕТТО вздымающейся туши. Тем более, это действительно было НЕТТО. Мужик был абсолютно голый.

Двери моего скромного жилища заперты (надеясь на визит принцессы, я позаботился о том, чтобы какой-нибудь незваный визитер не нарушил наше уединение в самый неподходящий момент). Так что проникновение извне исключалось. Оставалось только сложить два и два, чтобы понять откуда взялась эта обнаженная гора мяса.

Ай, да, Паля! Вот что скрывалось за обещанием напомнить мне, коли забуду свои обязательства.

Срочно нужно что-то предпринимать. Не дожидаться же момента пробуждения детины…

Решение пришло почти сразу. Я на цыпочках приблизился к спящему (хотя догадываюсь, что с тем же успехом мог подмаршировать и строевым шагом, вряд ли он проснулся бы). Осторожно правой рукой взял детину за запястье и нажал на звездюлявый камень.?

Я и храпящий «привет» от принцессы оказались в тесной каморке, окутанной полумраком. Вместо мягкого паласа в моем доме под тушей теперь была груда металлических пластин вперемешку с грязным, дурно пахнущим тряпьем. Рядом лежал кривой меч, напоминающий турецкий ятаган.

По-видимому, такое ложе оказалось менее удобным, и голый мужик, не просыпаясь, заворочался, бормоча что-то бессвязное.

Я не стал дожидаться дальнейших событий, отпустил руку громилы и перенесся обратно.?

Первой мыслью было отомстить взбалмошной принцессе той же монетой. Выцепить какого-нибудь еле теплого алкаша, коими изобиловал пивбар, заманить к себе посулом халявной выпивки, а затем, дружеское рукопожатие, и в гостях у Пали голый, пьяный и бестолковый мужик денисовского разлива.

Но от этой идеи пришлось тут же отказаться. Во-первых, принцесса с такой же легкостью может отправить горемыку обратно. А перемещать несчастного мужика туда-сюда, до тех пор пока он не протрезвеет или не свихнется, казалось делом никчемным.

А, во-вторых, если избранная мной «жертва» застрянет в параллельном мире (мало ли? скормят какой-нибудь Жевалке), то обязательно отыщутся пара-тройка вездесущих старушек, которые засвидетельствуют, что видели, как безвременно исчезнувший входил во двор к молодому учителю и что с тех пор его ни кто не видел ни живым, ни мертвым.

Да и подобный поступок казался мне бесперспективным в свете дальнейших отношений с пленной принцессой.

Однако, бездействовать и дожидаться следующего сюрприза я не собирался. Требовалось немедленно серьезно поговорить с Палей.

Полный решимости я начал быстро одеваться (после транспортировки незваного гостя я остался в «костюме Адама»), тут же плюнул, поняв бессмысленность этого. Вернулся в зал, стал ровно на то место, на котором оказался после вчерашнего возвращения и нажал на камень.?

Похоже, меня ждали: не смотря на ранний час, обитательницы «темницы» были при полном параде (в отличие от меня).

Старуха в своем кресле, а справа и чуть сзади стояла принцесса. Создавалось впечатление, что «сладкая парочка» собралась позировать для фото а-ля черт знает каких древних лет. Только вместо птички появился я. Без единого перышка. И тряпочки.

— Накинь, — Паля протянула мне загодя приготовленную одежонку, в которую я облачался в прошлое посещение этого милого девичьего уголка.

Я отрицательно покачал головой, чем вызвал вспышку удивления у своих визави. И не стал дожидаться, когда колдунья и принцесса придут в себя и сразу взял быка за рога:

— Нам обязательно надо поговорить. Но разговор будет не здесь, — я жестом остановил готовые сорваться с уст возражения, — а на моей территории. Или не состоится совсем. И предупреждаю: сегодняшний фокус я воспринимаю как легкое недоразумение. Но это в последний раз. Если впредь что-нибудь подобное повторится, я предприму ответные действия. И, поверь, я смогу навредить тебе гораздо сильней, чем ты мне. У меня в моем мире, по крайней мере есть свобода передвижения.

Паля смотрела на меня ошарашено. Явно, сообразуясь со своими тайными наблюдениями за моей скромной персоной, она не ожидала от меня такой решительности и прыти. Не мудрено. Я и сам не ожидал.

Может я дальше бы продолжал свою ультимативную речь, но, вдруг, сообразил комичность своего положения. Стою, абсолютно голый перед двумя ошалевшими представительницами противоположного пола, выдвигаю условия, как ни в чем не бывало. Не хватало только покачивать чем-нибудь, для полного счастья.

— Итак, я жду у себя. Но не долго. У меня, кроме ваших государственных переворотов, дел полно.

— Но…

Я не дождался доводов, которыми Паля собиралась обосновать свои возражения, и переместился…?

Принцесса появилась секунды через три, максимум — четыре.

Невозможно точно узнать побудительные причины, заставляющие человека совершать тот или иной поступок. Почему Паля поспешила отправиться сразу вслед за мной осталось для меня загадкой. Можно было только выдвигать версии. Может, на нее так подействовала моя тирада? Или она просто решила не давать мне времени одеться, чтобы быть в равных условиях?

Было бы время, я бы смог нафантазировать совсем уж лестную и привлекательную теорию в духе: «сгорая от пылкой страсти, принцесса не задумываясь, бросилась вслед…»

Паля наметанным взглядом осмотрела комнату, сдернула со спинки стула рубашку, надела ее, не удосужившись застегнуться. Села в кресло, закинула ногу на ногу и впилась в меня пристальным взглядом.

Я также натянул шорты, благо они валялись в том самом месте, где мое тело покинуло предметы гардероба, которые я успел на себя напялить перед перемещением.

Мы долго молча смотрели друг на друга. Не могу сказать сколько. Если с пространством вытворяется такая фиготень, то почему бы и времени не последовать его примеру?

Первым не выдержал я:

— Ну и?

В свою реплику, наверно, я вложил столько смысла, что Паля не смогла его понять и ответила вопросом на вопрос:

— Что, «ну и»?

— Все.

— А-а-а!

Поговорили.

Снова воцарилось молчание, во время которого я призадумался, что же со мной происходит?

Всю жизнь слывущий балаболом, способный запудрить мозги кому угодно на любую общедоступную тему, теперь, словно мальчик, обалдевший от внимания той, о которой не мог даже и мечтать, провякал что-то нечленораздельное, не имеющее никакого смысла. А всего несколько минут назад меня чуть не разорвало от претензий, которые я намеревался высказать принцессе в самой категоричной форме. Так в чем же дело? В ее красоте? Вряд ли. Приходилось общаться с подобными красотками, и ничего подобного.

Тем временем мозги потихоньку встали на место, и я уже смотрел на Палю не взглядом зачарованного придурка, а опять-таки полного претензий и несправедливо обиженного парня. Хотя появилось какое-то ранее неведомое ощущение, которому я не мог найти логического объяснения.

А какое может быть объяснение тому, что мне хотелось наорать на принцессу, обвинив во всех смертных грехах, и, при этом (ни в коем случае!) не обидеть ее, да еще и умудриться понравиться этой своенравной девчонке?

Гнев как-то сам собой сошел на нет.

— Кто это был? — Спокойно поинтересовался я, кивнув на то место, где совсем недавно храпела голая гора плоти.

— Один из стражников, которые охраняют нас с тетушкой.

— И как он попал сюда?

— У них есть небольшая каморка, граничащая с моей спальней. Они просверлили в стене дырочку и иногда подглядывают за мной.

— Надеюсь, безрезультатно? — Я сам удивился появившейся ревности.

Паля пожала плечами.

— Они уверены, что мы с тетушкой ничего не знаем об этом увлечении. Не хотелось их разочаровывать.

Я разогнал картинки, которые стали рисоваться в моем воображении после подобного заявления и потребовал:

— Дальше.

— Пока я отвлекала подсматривающего стражника (пришлось пережить новый укол ревности), тетушка пшикнула в дырочку сонной настойкой. Он заснул. И я переместила его к тебе.

— Ты умеешь проходить сквозь стены? Или дырочка не такая уж маленькая?

— Зачем? Сначала я перенеслась к тебе. Прошла туда, — Паля показала на соседнюю комнату, — вернулась, прихватила стражника, вновь перенеслась, а затем, назад к себе, в темницу…, — девушка закончила свое объяснение горестным вздохом.

— И зачем все это?

— Я же обещала тебе напомнить о себе.

— Почему подобным образом? Могла бы просто переместиться сама. Кстати, именно на это я и надеялся.

— Но я все-таки принцесса!

Я не нашел, чем возразить против такого аргумента, хотя и не понял, зачем особе королевских кровей пускаться на такие опасные и нелогичные ухищрения.

— А если бы он проснулся?

— Исключено. Проспит до самого рассвета… Ну, так ты будешь мне помогать?

Я был очарован скоростью изменений манер поведения Пали. Только что высокомерная принцесса, задавая последний вопрос, превратилась в жалкую, обиженную девчонку.

— Уж и не знаю. После сегодняшней выходки…

— Я больше не буду, — она походила на двенадцатилетнюю школьницу, пойманную завучем за раскуриванием первой в жизни сигареты.

— Не уверен, что могу доверять тебе…, — начал я, входя в роль строгого учителя, но, кажется, перегнул палку.

Паля сменила позу. Причем так, что Шарон Стоун в «Основном инстинкте» могла отдыхать по причине целомудрия своего движения. Передо мной вновь сидела принцесса Пальпулькидра.

— Что же ты такой упертый?! Почему так держишься за свой вонючий мир? Здесь же дышать нечем!

Обаньки! И это она говорит про поселок, считающийся экологически чистым, ввиду отсутствия каких либо серьезных производств. Интересно, что бы она сказала, окажись в городе?

— Ваш мир неполноценный! — Продолжала свою проповедь принцесса. — Вообще, не понимаю, как вы здесь живете. Да у вас нету даже челопундриков!

Действительно, как мы до сих пор без них обходились?

Полная негодования речь принцессы продолжалась долго. Я не перебивал. Я любовался. В гневе она была прекрасна. Как, кстати, и в любом другом состоянии.

Выяснилось, что до омерзения скучно жить без ктотышек, чикдыкалок и еще целого моря существ и явлений, названий которых я не запомнил.

Неожиданно меня пробило на философию. И правда, какие приключения могут ожидать меня в дальнейшем, откажись я от предложения Пали? Максимум — участие в пьяной драке или посещение вытрезвителя. А тут представлялись такие возможности, а я еще кочевряжился!

Я решил непременно попутешествовать по этому своеобразному «Диснейленду» и попытаться помочь принцессе. Теперь оставалось некоторое время поломаться, чтобы у Пали не создалось впечатление, что я соглашаюсь испуганный утренним «посланием» или пристыженный ее обличительной речью. Принцесса должна быть уверена, что я пускаюсь в данную авантюру только из чувства сострадания, или из какого другого, но возвышенного.

Переговоры продолжались достаточно долго с небольшим перерывом, во время которого Паля слетала в свою темницу, дабы успокоить тетушку и бдительных стражей. А я метнулся в ближайший магазин для восполнения уничтоженных вчера атрибутов романтического ужина.

В результате я дал окончательное согласие принять участие в организации дворцового переворота. Но по моим правилам и на моих условиях. И с правом в любой момент покинуть предприятие.

А что явилось главной причиной принятия решения, даже для меня осталось загадкой. Может авантюрный склад характера и жажда приключений? Или осознание убогости жизни без челопундриков? Или тот факт, что Паля вернулась в свой мир только под утро?..