Бессмертные

Обновление 74

— Мне нужно срочно обучиться ускоренному восстановлению импульсов, — начал я, пока мы ехали в лимузине. — Дело в том, что я потратил порядка двух тысяч импульсов на…

— Ты не мог столько потратить, так что не ври, — перебил Рэйден. Он почему-то сразу определил, что я немного преувеличиваю. — Согласен, чтобы сдерживать силы врага, приходится тратить немного больше импульсов. Точно сказать не могу, но предполагаю, что на это уходит порядка двадцати процентов. Если предположить, что якудза, которого ты убил, имел тысячу импульсов, то с твоей стороны пошли затраты на сдерживание его выплесков в размере тысячи двухсот импульсов.

— Рэйден, я уже ощущаю, что у меня в запасе меньше пяти тысяч импульсов, — не совсем радостно сказал я.

Мне действительно было не до смеха, потому что в Москве такой силы я не встречал, а здесь даже тысячники, которых необходимо сдерживать, опустошат настолько, что чувствуешь себя обманутым — так, словно никогда не ходил к цыганке, а тут сходил, вышел в трусах, и даже не понял, как это произошло.

— Вот видишь, как хорошо, когда есть возможность изучить этот мир, — улыбнулся предводитель Бессмертных. — Ты бы тоже снял маску, пока мы едем. Ещё успеешь нанюхаться углекислым газом.

— Вы тоже потратили столько же импульсов? — Я снял маску. Без неё дышалось гораздо легче.

Когда ходишь всю жизнь без маски, то не так осознаёшь всю её «прелесть». Теперь даже не представляю, как некоторые люди ходят в масках. В них же дышать невозможно. Вся эта дрянь, что выдыхается, снова вдыхается человеком через нос, да только попадает в мозг, где происходят «неблагоприятные вещи». Проверено лично за пять минут. Не хочу даже думать, что будет, если походить в маске целый день. Но да ладно.

— Нет, у нас расход вдвое меньше. Дело в том, что мы научились контролировать импульсы так, чтобы взаимодействовать с ними на уровне рычагов.

— Что ты имеешь ввиду?

— Представь, что ты тратишь одну силу, когда поднимаешь голыми руками ведро с водой из колодца с помощью верёвки, а когда крутишь катушку, своего рода, рычаг, то тратишь другую силу, гораздо меньшую. Примерно так мы научились взаимодействовать с импульсами.

— Тогда, после нашей «вылазки», я бы хотел приступить к обучению двух этих вещей — уменьшению расхода импульсов и ускорению восстановления импульсов, если можно?

— Можно. Я буду только рад, если ты составишь мне компанию и разрешишь обучить тебя лично. Главное, не умереть сегодня, и тогда всё будет замечательно.

— Ну́ ты умеешь… подбодрить в воскресный вечер.

— Мы, кстати говоря, приехали. — Рэйден надел маску.

Десять вечера. К нам подошёл белый козёл с чёрной маской, чтобы открыть дверь.

Мы вышли из «маскарадного» лимузина.

Сатанисты хоть и сатанисты, но готовятся эти ребята к пиршеству по-королевски.

Сердечко постукивало до ста двадцати ударов в минуту. Меня это сильно напрягало, ибо ни я, ни регенерация не могли успокоить его.

— У тебя нет ощущения, будто энергетика этого места слегка неприятная? — шёпотом спросил я у Рэйдена.

— У меня не только ощущения, мне самому «страшновато» находиться здесь. Но если представить, что меня уже убили, а тут Высшие Силы дали мне второй шанс, то становится гораздо легче, ведь идти на смерть гораздо приятнее, чем быть уже́ мёртвым.

Сложно поспорить с такой логикой. Не знаю как, но она сразу же нормализовала моё сердцебиение, снизив его вдвое.

Ещё один сатанист в белом одеянии и с чёрной маской рогатого козла открыл золотые двери.

Мы вошли внутрь.

— Видел?.. У них даже двери похожи на спагетти из золотых змей. От одного вида холодок по коже. Нет, я спокоен, ты не подумай, но все эти змеи на дверях, «Глаз Драконовых» в названиях, маски рогатых козлов и прочая херня изрядно влияют на психику. Если бы я пожил с этими тварями месяц, моя душа сама покинула бы тело, чтобы не видеть весь этот звездец.

— Этот звездец начнётся после полуночи, а сейчас постарайся привыкнуть к атмосфере данного места. Этот клуб представляет из себя огромнейшее помещение, и не́людей здесь собирается не меньше. То, что произойдёт этой ночкой, может повлиять на твою психику. Однако необходимо выдержать, Кадзицу. Что бы ни случилось, не лезь спасать детей. Их всё равно нашинкуют, сварят, спалят, снимут кожу, разорвут… Ты понимаешь, что я говорю?

Я кивнул.

— Постараюсь, — неуверенно ответил я. — Но, если честно, мне уже очень плохо. Я, пожалуй, посижу в туалете.

— Что ж, тогда оставляю тебя наедине с твоими мыслями. — И Рэйден ушёл.

Я не говорю, что я там какой-то святой. Нет, я тоже могу убить ребёнка… наверное… если моя жизнь в опасности, а у меня нет импульсов, и я точно знаю, что если я не убью ребёнка, то убьют сначала меня, а потом и само дитя. Честно, я не знаю точного ответа, но так думаю. И всё же есть разница между «убить ребёнка быстро» и «убить ребёнка по-садистски». На второе я не пойду ни за что в жизни.

Полночь подкрадывалась достаточно агрессивно: десятки мощных сатанистов, от которых так и веяло садизмом, и сотни унтер-сатанистов — любителей посмотреть на зрелищную «битву кулинаров», собирались в центре огромной «арены».

Наблюдать с балкона за подготовкой к пиршеству равносильно тому, как следить с трибуны Колизея за выходом гладиаторов на арену — и волнительно, и даже страшно, но, сука, мурашки по коже от восторга, потому что понимаешь, что сейчас начнётся мясо.

Суммарно около тысячи сатанистов. Огромный круглый зал, где скоро начнётся «мероприятие». Чёрно-красные тона. Музыка, как нервная анорексия у молодой девушки, которая режет свои же руки и ноги длинными «когтями», а из чёрных глаз течёт болотная жидкость с серным запахом.

Вот уже и мой балкон «забился» чёрными красавцами в белых масках. Представляю, каково было бы спине, если бы у неё были глаза, ибо она и без глаз чувствовала дьявольское напряжение, будто кто-то хочет познакомить её с ножом для вскрытия конвертов.

— Куда же ты ушёл, Рэйден? — шепнул я себе под нос. — Твою мать, куда я попал?! Беру свои слова назад, потому что моя душа покинула бы тело уже через неделю, а не через месяц.

Не думайте, что я неженка. Если бы Вы могли почувствовать, какая здесь стояла энергетика, а ведь всё пиршество ещё впереди, Вы бы поняли, о чём я говорю. Хотя такие ощущения даже врагу не пожелаешь.

— Дети для Демонов! Дети для Демонов!

— Сук… ка! Ну началось, вашу мать! — сказал я достаточно громко, как если бы общался с другом в шумной кафешке.

— Дети умрите! Дети умрите! Демонов садизма к нам на пир призовите! — кричали все не́люди до единого как за моей спиной, так и в центре зала.

Представьте, насколько нужно быть просветлённым, чтобы в таком месте находиться в моменте «здесь и сейчас», при этом осознавать, что всё это сделано для прохождения некоего опыта души. Уверен, что и такие люди есть на планете, но уж точно не я. Мне бы отсюда живым уйти, а потом телепортироваться на вершину одного из шести гигантов, где я смогу вдохнуть свежий воздух с нотками цветущей сакуры.

Все замолчали, хотя команды никто не давал.

— Подать детей! — крикнул кто-то из тех, кто стоял в центре зала возле круглого каменного стола.

Дышать в маске и так тяжеловато, а после этих слов вообще «перекрыли доступ» к кислороду.

— Дима, только не натвори лишнего, — сказал я сам себе. — Что бы сейчас не произошло, думай о том, что говорил тебе Аш: дети сразу попадут в Высшие миры, чтобы забыть о том ужасе, который произойдёт в эту ночь.

Началось!

КРИКИ ДЕТЕЙ!

Четыре красные дорожки — юг, запад, север, восток.

Четыре огромные тележки, в которых лежат словно шпроты в масле голые дети от грудных до лет десяти.

— Кати́! Кати́!

В груди напряжение. Руки потеют. Мне хочется прямо сейчас телепортироваться к детям, которых везут к каменному столу, чтобы спасти хотя бы одного.

— Кадзицу, ты дал сам себе слово, что не будешь этого делать. Пожалуйста, поверь словам Аша… поверь своим словам. Не лезь к этим тварям. Даже если спасёшь их всех, то умрут другие. Всё, что от тебя требуется, — ждать, пока это пиршество сатанистов закончится.