Бессмертный принц

Рожденный воином, но ставший монстром,

изменит судьбы порабощенных душ.

Восстанут близнецы солнца и луны,

Когда человек проживет тысячу жизней.

Золотой круг соединит две души,

И уплаченный долг исправит старые ошибки.

На святой горе земля исцелится,

Тогда мертвые оживут, и проклятие исчезнет.

1300 ЛЕТ НАЗАД

Я

подставил лицо заходящему солнцу, упиваясь его манящим теплом, пока купался в прохладном ручье. В воздухе витало лето, но его первый поцелуй еще не загорел на моей коже, долгая, темная зима все еще предъявляла свои права.

Моя деревня была достаточно далеко, чтобы я больше не мог слышать болтовню моих соплеменников, и здешний покой был бальзамом на мою душу.

— Эй, странник, почему ты снова ушел один? — окликнул меня мягкий голос.

Я обернулся и увидел прекрасную Кайлу на берегу реки, снимающую одежду, чтобы показать свою манящую обнаженную кожу, полноту груди и соблазнительный изгиб бедер.

— Я уже не один. — Я усмехнулся, когда она присоединилась ко мне в ручье, обхватив руками мою шею. Ее каштановые локоны коснулись моих плеч, когда она наклонилась для поцелуя, и я обвил руками ее бедра, привлекая ее к себе, чувствуя прикосновение ее затвердевших сосков.

— Ты же знаешь, что однажды нас поймают, — сказал я, уклоняясь от ее поцелуя с дразнящей улыбкой.

Ее глаза озорно сверкнули, и мой член затвердел в ответ. — У Ярла пять жен, он не заметит отсутствия одной.

— Но ты — его самая ценная жена. — Я перестал притворяться, что сдерживаюсь, припал ртом к шелковистой коже ее шеи и провел зубами по чувствительному местечку над ключицей.

— Не притворяйся, что тебе не все равно, — засмеялась она, и я прикусил ее кожу, когда она выгнулась мне навстречу.

Люди редко заходили в эту часть ручья. Он впадал в более крупный водоем дальше за деревьями, где мылась большая часть деревни. Несмотря на это, Кайла повела меня дальше вверх по течению за выступ скал, ее глаза метались по сторонам, как будто она действительно думала, что кто-нибудь может нас поймать.

— Ты волнуешься, — заметил я.

— Ярл Хейвер сегодня в отвратительном настроении, — сказала она, но ее руки прошлись дальше по моему телу, говоря мне, что она готова рискнуть. Как всегда.

— Ярл всегда в чертовски плохом настроении.

— Он знал, что я хочу тебя, — прошептала она, прикусив губу. — Он женился на мне назло.

Я нахмурился от ее слов. Я никогда по-настоящему не думал о том, чтобы взять невесту. В моем клане это всегда казалось чем-то, что мужчины делают ради власти. Но Кайла была бы моим первым выбором, если бы я когда-нибудь захотел остепениться. Ярл Хейвер лишил меня этого выбора, как и многих мужчин в деревне. Он забирал себе красивых женщин и убивал любого, кто бросал ему вызов.

Его сын, Фабиан, был единственным порядочным человеком в его семье. Он был мне как брат, но я никогда не нравился его отцу. Я подвергал сомнению его правила, никогда не склонялся слишком низко и не соглашался слишком легко. Если бы он не был пьяницей, я, возможно, уважал бы его больше.

Я был на грани того, чтобы раствориться в нежной коже Кайлы, когда кто-то выкрикнул мое имя: — Выходи, Эрик! Быстро!

Голос Клариссы наполнил воздух, и глаза Кайлы расширились от тревоги. Я схватил ее за руку и потащил за собой, пока мы выбирались из ручья. Кларисса сунула нам нашу одежду, наплевав на то, что видит нас голыми. Она была одним из немногих людей, которым я безоговорочно доверял, и я знал, что она никогда не выдаст наш секрет.

Сегодня она выглядела свирепо, ее золотистые волосы были заплетены в тугую косу, а темные доспехи были уже на месте. Она была одной из сильнейших воительниц в нашей деревне, и когда она была одета для боя, это обычно означало, что он грядет.

— Что происходит? — Спросил я, натягивая одежду несмотря на то, что она мгновенно промокла насквозь.

Я поднял свой меч, пока Кайла натягивала на себя последнюю одежду и доставала нож.

— Наши родители сошли с ума, — обратилась Кларисса непосредственно ко мне. — Они обыскивают деревню. Они говорят, что кто-то идет за нами. И они ищут что-то, что, по их словам, успокоит их, — сказала она, и ее красивые черты лица напряглись.

— Что? — Выпалил я в замешательстве.

— Кто идет? — Спросила Кайла, не менее озадаченная.

Кларисса покачала головой. — Они говорят о богах. И в их глазах такой страх, какого я никогда не видела. — Она ускорила шаг, перейдя на трусцу, и я поспешил за ней сквозь деревья, пока мы взбирались по крутой тропинке, а впереди слышался хаос в деревне.

Я взял инициативу на себя, когда мы оказались среди первых домов, и Кайла убежала, не желая, чтобы ее видели со мной. Впрочем, это не имело значения; Кларисса была права. В поселении царил хаос, и никто не обращал на нас внимания.

Майлз выбежал из ближайшего дома, подбегая ко мне полуодетый, с ужасом в глазах. — Эрик, мой отец сошел с ума. Все они сошли с ума.

Я сжал его плечо, мое сердце забилось сильнее. — Что ты имеешь в виду?

Он указал на другой конец деревни, и я увидел, как мой собственный отец выбрасывает вещи женщины из ее дома в грязь.

— Отец! — Закричал я, подбегая к нему и вкладывая меч в ножны.

Он был в бешенстве, бормоча что-то себе под нос, когда ломал шкатулку с драгоценностями и рылся в ее содержимом. Его длинные черные волосы выбились из своих обычных косичек, а в выражении его лица было безумие, от которого у меня участился пульс.

— Стой. — Я схватил его за руку, оттаскивая назад, но его локоть врезался мне в нос, когда он отшвырнул меня.

Я споткнулся, ярость охватила меня. — Что, черт возьми, ты делаешь!?

Он повернулся ко мне с диким блеском в глазах — глазах точно такого же стального оттенка, как у меня. — Где оно? Андвари требует его. Он нашел золото. Он знает, что мы сделали.

— Что ты наделал? — Я зарычал, хватая его за рубашку кулаками и притягивая к себе.

Он попытался оттолкнуть меня, но я не отпускал. Через его плечо я заметил Ярла Хейвера в такой же ярости, а его старшая жена Талия стояла на коленях рядом с ним, когда они разбивали деревянный сундук.

Рядом с ними стоял их сын Фабиан и в ужасе смотрел на это безумие. Его глаза встретились с моими, и я отпустил отца, решительно направляясь к нему.

Майлз и Кларисса подбежали, чтобы присоединиться ко мне, и я заметил их собственных родителей, допрашивающих группу детей у остатков костра.

— Фабиан, что происходит? — Спросил я.

— Наши родители презирали богов, — выплюнул он, ужас исказил его красивое лицо. — Они говорят, что украли золото Андвари. Спрятали его в горе на юге. Теперь он говорит, что какой-то его части не хватает.

Я покачал головой как раз в тот момент, когда в одном из домов вспыхнул огонь. В моем гребаном доме.

Я бросился к нему, услышав крик изнутри. Распахнув дверь, я прищурился от ревущего пламени и поспешил внутрь, задрав рубашку, чтобы прикрыть нос.

— Эрик! — закричала моя младшая сестра, и я перевернул стол, под которым она пряталась, и вытащил ее за руку.

Она прижалась ко мне, пока я вытаскивал ее на свежий воздух так быстро, как только мог. — Ты устроила пожар, Мередит? — Выругался я, проверяя ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.

Ее волосы были опалены, а кожа покрыта пепельными пятнами, но в остальном она была на удивление в порядке. Она посмотрела на меня снизу вверх со свирепым выражением лица. — Нет, это началось из ниоткуда, Эрик.

— Пожары сами по себе не вспыхивают. Зачем ты вообще туда полезла? — Спросил я, пытаясь сдержать резкость в голосе.

Я взглянул через ее плечо на маленькое деревянное строение, которое я долгие годы называл домом, охваченное дымом, и у меня перехватило горло от этого зрелища.

— Мама послала меня искать золото. — Она покачала головой и пожала своими маленькими плечиками.

Несколько деревенских жителей появились с ведрами воды, но я знал, что было уже слишком поздно. Крыша уже обваливалась, но меня охватило беспокойство, когда я почувствовал, что это наименьшая из моих забот.

Я держал за руку Мередит, обыскивая деревню в поисках моей матери, заметив ее стоящей на коленях и плачущей на земле, ее черные локоны в беспорядке рассыпались по плечам. — Пожалуйста, дайте нам больше времени. Я знаю, где оно.

Услышав ее слова, родители моих друзей бросились к ней, и мой отец быстро последовал за ними. Я прижал Мередит к себе, когда поспешил за ними, а моя рука обхватила ее за плечи, защищая.

Моя мать была сильной женщиной, и я никогда не видел ее такой: открыто плачущей, разговаривающей с кем-то, кого рядом не было.

— Мама, ты в порядке? — Спросил я, протискиваясь мимо отца Майлза и опускаясь на колени.

Она подняла подбородок, когда я положил руку ей на плечо. — Эрик… ты должен найти то, что он ищет. Ты должен.

— О чем ты говоришь? Кто и что ищет? — Взмолился я, желая покончить с этим безумием.

— Кольцо… — Мать забилась в конвульсиях, упав в грязь, ее глаза закатились, а мой желудок сжался от страха. Мередит взвыла, и я был вынужден отпустить ее, когда бросился к маме и схватил ее за руку.

— Проснись, — выдохнул я.

Мой отец налетел на меня, бросился к ней и, оторвав ее от меня, сжал в объятиях. — Любовь моя, Андвари близко?

— Он здесь, — прохрипела моя мать. — Остановись, пожалуйста, остановись, Андвари, — задыхалась она, снова дергаясь в руках моего отца.

— Помоги ей, — приказал я, когда Мередит начала всхлипывать.

Отец повернулся ко мне, а его глаза расширились от ужаса. — Сынок, собирай людей и седлай лошадей. Мы должны бежать.

— Ты с ума сошел? Что происходит? — Я потянулся вперед и крепко обнял маму. Она медленно переставала дергаться и, наконец, затихла, открыв глаза. — Все в порядке, я держу тебя.

— О, Эрик… — Ее взгляд переместился поверх моего плеча, и она ахнула от ужаса. — Нет… он уже здесь.

— Кто? — Прорычал я, но на мой вопрос ответил зловещий голос позади меня, который заронил семя страха в мою душу.

— Я. Ваш бог здесь. Поклонитесь мне или столкнетесь с последствиями.

Я обернулся и увидел позади себя мужчину в коричневой мантии, такой длинной, что она касалась его босых ног. Его глаза были пустыми и почти белыми; волосы — темным клубком сорняков, а лицо — свирепым и в то же время прекрасным.

Страх пронзил меня, когда я впитал в себя его вид, неземное движение его черт, то, как он, казалось, держал в кулаке силу земли. Это был не человек…

Он поднял руки, и резкий ветер, казалось, подул с кончиков его пальцев, заставив всю мою деревню упасть на колени.

Я крепче прижал маму к себе, ища Мередит и заметив ее между Майлзом и Клариссой. Появились и их собственные братья и сестры: брат Майлза Тамрин и братья Клариссы Маркус и Фронд с мечами в руках, когда их повалило на землю.

— Кто ты такой? — Я вздохнул, хотя нутром чувствовал, что он божество; его тело излучало мощную ауру, которая проникала глубоко в мои кости и окутывала суть всего, чем я был.

— Андвари, — промурлыкал он. — Ты что, даже не узнаешь меня, человек? — Его рука взметнулась, и моя мать, вырвавшись из моих рук, яростно покатилась по земле. Паника охватила меня, когда Андвари приблизился к ней, протягивая руку и заставляя ее задыхаться.

— Прекрати! — Я взревел, почему-то не в силах подняться, подойти к ней или вообще что-либо сделать, пока она корчилась на земле под ним.

Андвари повернулся ко мне с холодной улыбкой, и ужас сжал мои легкие. — Сын предателей. Твои мать и отец причинили мне глубокую обиду. Как зовут мальчика, который идет против бога?

Мое горло сжалось, когда его власть ослабла, и я поднялся на ноги, чувствуя, как мой отец подползает ближе ко мне по земле.

— Прекрати, — прохрипел отец, но я бы этого не сделал.

— Эрик Ларсен, — ответил я на вопрос бога, хотя дрожь пробрала меня до глубины души. — Что они сделали?

— Не только они, Эрик Ларсен, — прорычал Андвари, его холодный взгляд переместился на других жителей деревни. Родители Майлза, Клариссы и Фабиана стояли на коленях, и на их лицах застыло выражение вины.

— Они обокрали меня, — продолжил бог, указывая по очереди на каждого из наших родителей.

— Мы вернули тебе золото! — Воскликнул мой отец. — Нам просто нужно немного больше времени, чтобы найти последний кусочек.

— Ваше время вышло, — прорычал Андвари. — Вы причинили мне слишком много зла. Я найду его сам.

— Нет, пожалуйста! — Взмолилась мать Майлза, Нила, ее золотистые волосы в полном беспорядке свисали на спину. — Еще один день, это все, о чем мы просим!

— Ты думаешь, вернуть мне кольцо будет достаточно? — Андвари взмахнул рукой в воздухе, и голова Нилы дернулась вбок, на ее лице остался красный отпечаток ладони. От вида такой магии меня пробрала дрожь. Я поклонялся богам всю свою жизнь, и все же я никогда не был свидетелем ни их самих, ни их могущества.

Ярл Хейвер шагнул вперед с мечом в руке, а Фабиан зашагал за ним с таким же грозным видом, его взгляд переместился на меня. Я кивнул, подтверждая, что встану с ним плечом к плечу.

— Вы хотите сразиться со мной? — Насмешливо произнес Андвари, ударив кулаком по воздуху и сбивая их на землю своей силой.

Фабиан и его отец спутались в клубок конечностей, прочертив путь по сухой земле, когда их отбросило назад, а мои пальцы замешкались, не решаясь выхватить собственный меч.

Мое сердце ускорило ритм, пока я пытался решить, что делать. Как мы могли встретиться лицом к лицу с богом? Мы были всего лишь людьми, а он был всемогущим, созданным для того, чтобы обрушить хаос на наш вид, если бы он того пожелал.

Кларисса подбежала к родителям, прикрывая их своим телом в попытке защитить от гнева Андвари.

— Мы сделаем все, что ты захочешь, — сказал Майлз, утягивая за себя своего брата и мою сестру. — Просто оставь наши семьи в покое.

Андвари начал смеяться, звук был таким холодным, что высосал все тепло из воздуха. — Такие преданные дети… — Его взгляд метнулся к моему отцу, и я сделал шаг в сторону, готовый сражаться и умереть рядом с ним, если потребуется. — Я полагаю, что мы сможем прийти к какому-то соглашению.

— Да, все, что угодно, — сказал отец, с трудом поднимаясь.

Он схватил меня за руку, пытаясь оттащить за спину. Но я не хотел, чтобы меня защищали, как ребенка — я хотел ринуться в бой и жаждал крови нашего врага. Я увидел, как моя мать поднялась на ноги, и мое сердце немного воспрянуло от осознания того, что она жива, и энергия хлынула по моим венам, когда я приготовился защищать ее.

— Приведите ко мне всех своих детей, отродья викингов, — приказал Андвари, и последовало тягостное молчание.

Жители моей деревни все еще стояли на коленях, но у многих в руках было оружие. Одно слово Ярла, и я знал, что они будут сражаться с Андвари насмерть. Но это слово так и не прозвучало. Ярл Хейвер неуверенно направил Фабиана и его старших сестер к Андвари, заставив мой желудок сжаться от этого трусливого поступка.

— Отец? — Спросил Фабиан, но Хейвер не ответил, стиснув зубы и избегая взгляда сына.

Фабиан вместе со своими братьями и сестрами направился к Андвари, и постепенно Майлз, Кларисса и их братья тоже вышли вперед, подталкиваемые своими родителями.

Мередит поспешила ко мне, и я сжал ее в объятиях, переводя взгляд на свою мать, когда страх пронзил меня. Я не мог допустить, чтобы с моей семьей что-то случилось. Я скорее умру, чем увижу, как они страдают.

— Пожалуйста, не причиняй им вреда, — умоляла мама, но Андвари проигнорировал ее, приказав нам всем встать в шеренгу перед ним.

Я продолжал держать Мередит за руку, когда занял свою позицию, свирепо глядя на Андвари и проводя пальцами по мечу у бедра.

Андвари с любопытством посмотрел на меня, казалось, почувствовав мою нерешительность, но я медленно вытащил меч, направив его на него. — Мы не причинили тебе вреда. Но, я буду сражаться насмерть, если ты поднимешь руку на кого-нибудь из нас.

— Бессмысленная угроза. Ты был бы мертв еще до того, как кончик этого клинка оказался в ярде от моей груди, мальчик.

Я стиснул зубы и выпрямил спину, готовясь умереть во имя тех, кого любил.

— Я не мальчик, — выплюнул я. — У меня за плечами двадцать восемь лет жизни, и я готов пожертвовать оставшимися, чтобы покончить с тобой.

Андвари с интересом посмотрел на меня, затем тихо усмехнулся. — Ну попробуй. — Он широко раскинул руки, и я почувствовал, как Мередит тянет меня за рубашку.

— Не надо, — взмолилась она, и я повернулся, чтобы встретиться с ее темно-синими глазами, сияющими силой.

Фабиан поднял свой собственный меч и, стиснув зубы, кивнул мне.

Как один, мы двинулись вперед, молчаливое решение текло между нами, и я ринулся вперед с ревом, рвущимся из моего горла, высоко подняв меч.

Андвари покрутил пальцем в воздухе, и мои ноги задвигались сами по себе. Я потерял всякий контроль, когда повернулся и вместо этого нацелил свой меч на Фабиана, сила бога прокатилась по моему телу и захватила меня. Он вскрикнул, парируя удар в последнюю секунду, споткнувшись от моей ярости, и я выругался, отчаянно пытаясь вернуть себе власть над собственным телом.

— Он управляет мной, Фабиан, — закричал я, и глаза Фабиана расширились, прежде чем он бросился на меня, его собственный меч замахнулся, целясь мне в голову.

— Мной тоже, брат, — процедил Фабиан сквозь зубы, его мускулы напряглись в попытке сдержать удар, но я был вынужден взмахнуть мечом, чтобы блокировать удар, и звон металла разнесся по всей деревне.

Андвари двигал нами, как марионетками, поднимая руки в воздух и ударяя ими друг о друга.

Фабиан еще раз взмахнул мечом, намереваясь вонзить его мне в бок, но я отскочил назад, чтобы избежать удара, и мои руки вынудили меня ударить его снова. Фабиану едва удалось избежать смертельного удара, и моя грудь сжалась от ужаса, что я чуть не убил его.

Я сопротивлялся изо всех сил, когда Андвари заставил меня снова занести меч над головой, и когда Фабиан снова бросился на меня, я был вынужден ударить его по ногам.

Он рухнул на землю, и я опустил меч по смертельной дуге, его глаза расширились от надвигающейся волны смерти, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

— Нет! — закричал он, и я крикнул Андвари, чтобы он освободил нас от своей игры.

Мой меч был в дюйме от лица Фабиана, когда мои руки резко остановились, и я испустил тяжелый вздох облегчения.

— Прости меня, — пробормотал я, и Фабиан с трудом сглотнул, убирая меч от своего лица, когда сила Андвари покинула его. Темная порча его силы отступила от моего собственного тела, и я вздрогнул, когда оно снова стало моим.

— Это был не ты, — пробормотал Фабиан, когда я наклонился и помог ему встать на ноги.

Андвари широко улыбнулся, показав слишком много зубов, его глаза сверкнули с невыразимой силой. — Возвращайтесь в строй, — прошипел он.

Фабиан бросил на меня серьезный взгляд и повернулся, чтобы присоединиться к своим братьям и сестрам, и когда я тоже двинулся, резкий толчок вырвал меч из моей руки. Меч Фабиана тоже полетел по воздуху, и Андвари поймал каждый из них в свои протянутые ладони, с легкостью обезоружив нас.

Со звонким смехом он поднял их над собой, и они начали плавиться от лезвия вниз, капая на землю в виде месива расплавленного железа.

Андвари наблюдал за нами с холодным выражением лица, бросив рукояти в жидкие остатки наших клинков. — Хватит об этом. Пришло время покаяния.

Он провел рукой по воздуху, и из ничего возникла плетеная корзина, которая повисла у него на руке, а внутри нее мерцало что-то золотое.

— Я долго и упорно думал об этом наказании, — сказал Андвари с мрачной улыбкой, которая наполнила меня ужасом. — И сегодня я решил, что не буду наказывать тех, кто причинил мне зло… поплатятся за него их дети.

Мое сердце затрепетало в груди, и я притянул Мередит ближе, желая защитить ее от любой судьбы, которая ожидала нас.

— Нет! — закричала мать.

Андвари толкнул ее в грязь рядом с моим отцом, и, хотя они пытались подняться, это было бесполезно.

У меня пересохло во рту, когда реальность обрушилась на нас со всех сторон. Андвари был невероятно силен. Не было никакого способа бороться с ним, и я вообще не видел выхода.

Длинные пальцы Андвари скользнули в корзину, и он вытащил из нее круглый предмет. Золотистое яблоко было зажато между его длинными ногтями, и я смотрел на него с беспокойством, даже когда у меня во рту скопилась слюна: фрукт был более аппетитным, чем любое блюдо, которое я когда-либо видел. Его сила взывала ко мне, не поддаваясь никакому объяснению, этот простой фрукт был настолько соблазнителен, что я знал, что в этом мире найдется мало вещей, которые я предпочту ему.

— Яблоки Идун было довольно трудно достать. Однако не все из них — плоды богини… — Его улыбка была какой-то извращенной, когда он подошел к нам с неземной грацией, затем протянул яблоко мне.

— Возьми его, — приказал он, и я неохотно потянулся за золотистым плодом, зная, что у меня нет выбора.

Казалось, что оно сияет скрытыми лучами солнца, его кожура была нетронутой и блестящей. Когда Андвари протянул следующий плод моей сестре, я рванулся вперед и попытался выбить его у него из рук, но бог щелкнул пальцами в мою сторону. Мои руки были крепко сжаты, так что я не мог дотянуться до него, только моя хватка на собственном яблоке оставалась твердой, когда Мередит взяла фрукт у монстра, стоявшего перед ней.

— Мередит, не ешь это, — приказал я себе под нос, и она слегка кивнула мне, в ее глазах заблестели слезы. У меня сдавило грудь от этого зрелища. Я был не в состоянии помочь, сделать хоть что-то, чтобы остановить это.

Когда все мы держали по яблоку, Андвари наблюдал за нами с весельем во взгляде. — Ешьте, — приказал он, но никто из нас не пошевелился, эта простая команда звучала, как смертный приговор.

Наши родители начали кричать, моля о пощаде, но взмах руки Андвари заставил их замолчать.

В деревне стало ужасающе тихо, и вокруг нас не было слышно ничего, кроме летнего ветерка, шелестящего листвой. Солнце опустилось низко над горизонтом, окрашивая небо в кроваво-красный цвет, и я подумал, что это будет последний закат, который я когда-либо увижу.

— Ешьте! — Снова потребовал Андвари, поднимая обе руки, и моя рука поднялась под его силой, а желание вгрызться в фрукт захлестнуло меня.

Я сопротивлялся изо всех сил, но моя дрожащая рука поднялась, и блестящее яблоко коснулось моих губ. Мередит впилась зубами в свое собственное, ее глаза затуманились от страха и раскаяния из-за того, что она не могла остановиться.

Нет, не ешь это.

Мне пришлось откусить кусочек, и самый сладкий сок, который я когда-либо пробовал, просочился на мой язык: сахар и энергия слились воедино, очаровывая меня. Я прожевал мягкие кусочки, внезапно потеряв способность остановиться, опьяненный вкусом и желая большего. Гораздо большего.

Когда я проглотил, сила Андвари отпустила меня, и я решительно отшвырнул яблоко на землю. Мередит кинула свое рядом с моим, но, в отличие от моего, оно стало пепельно-серым и сгнило у нас на глазах.

Она со стоном упала вперед, и я с криком страха подхватил ее, падая на колени.

Другие тоже падали, но я мог видеть только свою сестру, мое сердце разрывалось надвое, оставляя лишь боль.

— Что ты наделал!? — Я зарычал на Андвари, но в ответ раздался только его холодный смех.

Мередит дернулась в моих руках, и изо рта у нее пошла пена, в то время как боль пронзила меня изнутри и оставила опустошенным. Ее глаза закатились, и кровь смешалась с месивом вокруг губ, когда смерть пришла за ней.

— Нет, останься со мной. Я здесь, я с тобой, — пообещал я, встряхивая ее, чтобы не дать ее глазам закрыться. Но постепенно она успокоилась в моих объятиях, и ее глаза затрепетали, закрывшись, прежде чем хриплый вздох покинул ее легкие.

— Мередит, — взмолился я, мой голос надломился, горе сжало мое сердце в несгибаемом кулаке. — Не уходи.

Но она уже ушла, неподвижность ее тела едва давила на мои колени, как будто она вдруг перестала что-либо весить.

Мое горло сжалось, и боль охватила мою душу, удушье от ее потери было слишком сильным, чтобы его вынести.

Мое тело сотрясли сильные спазмы, и я был уверен, что смерть придет и за мной, горе разрывало мне горло. Я обернулся и обнаружил, что в живых остались только Кларисса, Майлз и Фабиан, их братья и сестры лежали мертвыми у их ног или содрогались у них на руках в предсмертных муках.

Кларисса закричала от боли, цепляясь за своих братьев, а Фабиан стоял в шоке, глядя на своих павших сестер с ревом сильнейшей агонии, покидающим его.

На меня обрушилась сила, подобной которой я никогда раньше не испытывал, заставив меня податься вперед так, что мои руки вжались в грязь. Электричество потекло по моим венам и пробежало по мышцам, впуская в мое тело мощную силу, которая ощущалась сродни огню, пожирающему мои кости.

Во рту у меня заболело; клыки выросли и впились в язык, затем меня сразу захлестнула сотня запахов: от костра до землистого запаха грязи подо мной. Звуки становились громче, отдаваясь в моем черепе, и крик разорвал воздух, заставив меня вздрогнуть от резкости шума.

Андвари освободил мою деревню от своих чар, и вокруг нас воцарился хаос, но я не мог повернуть голову, чтобы узнать причину.

Над всем этим раздавался медленный, замирающий стук пульса моей сестры, все еще едва цепляющейся за жизнь. Он звал меня. Окружал меня. Но когда этот звук наконец затих, я положил Мередит на землю, отползая от нее подальше, борясь с ужасающим ощущением, охватившим мое тело.

Горе отступило, захваченное в заложники растущей потребностью в основании моего горла, потребностью, которая выходила за рамки всякой логики и разума. Я отчаянно чего-то хотел. Я жаждал этого больше, чем воздуха в своих легких. Эта была настолько фундаментальная потребность, что она бросала вызов всем другим человеческим потребностям, которыми я обладал, став единственной целью моего существования.

Мое зрение дрогнуло, становясь острее, пока мир передо мной не наполнился красками, такими яркими, что показалось, что я никогда раньше не видел мир отчетливо. Но один цвет выделялся среди всех остальных. Красный.

Из шеи Нилы текла кровь. Майлз был сверху, впиваясь зубами в ее горло. В горло его собственной матери. И когда запах крови ударил в мои чувства, жгучая жажда пронзила мое горло, требуя утоления. Я потерял себя, по спирали спускаясь в темную яму внутри себя и теряя контроль над тем, кто я есть.

Люди передо мной внезапно перестали значить что-либо, просто движущиеся тела, в которых было то единственное, что мне было нужно, чтобы утолить этот голод. Я поднялся на ноги и побежал к мужчине с длинными черными волосами. Он попытался отползти в сторону, но я схватил его за горло и прижал к земле с рычанием, срывающимся с моих губ. Мои инстинкты подсказали мне, что делать, и я повернул его голову набок, впиваясь зубами в шею, пока кровь не хлынула мне в рот, и облегчение не захлестнуло мою грудь от того, что я получил этот приз.

Для меня не существовало ничего, кроме этого вкуса. Он был металлическим, сладким и заставил мой разум нестерпимо желать большего.

Я пил до тех пор, пока ничего не осталось, и мужчина перестал молить о пощаде. Когда он затих, он пробормотал мне: — Мой мальчик… Мне жаль. — На секунду я наполовину вспомнил, кто он такой, тысячи воспоминаний о моем отце витали на грани моих чувств. Сожаление и ужас охватили меня на мимолетное мгновение, моя дрожащая рука потянулась к его лицу, но в следующее мгновение все эмоции снова исчезли, оставив меня в этом ненасытном состоянии с единственной потребностью, которую я должен был удовлетворить.

Я бродил по деревне, вырывая глотки, выпивая из каждого, кого ловил, и обнаруживал, что могу двигаться со скоростью ветра. Я убивал без оглядки. И я был так быстр, что никто не мог увернуться от меня, когда я выслеживал их и позволял своим клыкам вонзаться в их мягкую, хрупкую плоть.

Я вцепился в горло девушки с каштановыми волосами и белой, как жемчуг, кожей, ее аромат пробудил знакомое чувство в моей груди. Она звала меня по имени и умоляла остановиться, но я больше не знал этого имени. У меня не было желания останавливаться, да и не хотелось. Все, что имело значение, — это кровь, и это существо обладало ею.

Когда девушка безжизненно легла подо мной, я поднял голову со звериным рычанием, осматриваясь в поисках следующей добычи, и ее кровь потекла по моим губам.

Я должен удовлетворить эту потребность. Я должен выпить каждую каплю крови, которую смогу найти.

Деревня горела вокруг нас, дым валил из домов и клубился к красному небу, а Андвари шел среди этого, купаясь в кровавой бойне, когда все мужчины, женщины и дети были уничтожены вокруг него Клариссой, Фабианом, Майлзом и мной.

Вскоре мы четверо остались единственными, кто остался в живых, и я стоял над своим последним убийством, кровь пропитала мою одежду и стекала по подбородку, глядя на разруху. Дыхание не проходило через мои легкие; чувство вины не достигало моего сердца. Я был всего лишь монстром после безумной резни, и все же я жаждал большего.

Андвари подошел ко мне, и мои мысли медленно начали перестраиваться, воспоминания возвращались ко мне вместе с ясностью понимания того, кем я был. О том, что я сделал.

Эмоции захлестнули мое тело, и я моргнул, снова становясь собой. Реальность предстала перед моими глазами в таком жестоком свете, что я издал звук, полный агонии.

Я поднес дрожащую руку к губам, залитым кровью, и на языке появился металлический привкус всей моей деревни.

— Собирайтесь, — скомандовал Андвари, и мои друзья двинулись к нам, их глаза были затравленными, поскольку они также пробудились от жажды крови. Майлз и Кларисса держались друг за друга, в то время как Фабиан прижал руку к лицу и в ужасе уставился на кровь на земле.

Это были те же самые люди, которых я знал всю свою жизнь, и все же это были не они. Их красота была поразительной, черты лица улучшились, а все изъяны на коже разгладились. Это было нечто большее; теперь они излучали ауру, подобную пению птиц весенним утром, и манящее умиротворение притягивало меня к ним так, как я никогда раньше не чувствовал.

Кларисса добралась до меня первой и испуганно посмотрела на меня, прежде чем посмотреть на свою собственную окровавленную одежду. — Что с нами случилось? — прошептала она, и ее плечи затряслись.

Я хотел утешить ее, но в этом мире не было ни одного слова, которое могло бы смягчить боль от того, что мы все сделали. Сожаление и потеря зарылись в глубины меня, найдя место, где они могли мучить меня вечно.

Моя мать… мой отец… моя сестра… Кайла. Они все ушли.

— Вы — неживые создания ночи, — объявил Андвари, переводя взгляд, между нами, четверыми. — Бессмертные существа, которые питаются кровью живых и не могут выйти на солнечный свет.

— Мы не живые? — Спросил Майлз, приложив руку к сердцу, словно проверяя.

Моя собственная рука потянулась к груди, но никакого успокаивающего удара в ответ не последовало, глубокая тишина вызвала шок, скручивающий мои кости.

— Вы будете заморожены во времени, живущие, но не живые. Мертвые, но никогда не познающие покой. Все в вас создано для того, чтобы соблазнять людей, и вы всегда будете жаждать их крови. Это ваше проклятие в уплату за преступление ваших родителей против меня, — прорычал Андвари, в его глазах полыхало темное пламя, а в словах слышалось эхо силы.

Фабиан вцепился в свои длинные волосы, приходя в себя от шока, который заставил его застыть. — Нет! Нет, ты ублюдок. Забери его обратно!

Он с яростным ревом бросился на Андвари, но бог отбросил его назад одним взмахом руки. Фабиан врезался в меня, и я поддержал его: наши глаза встретились, и наша связь стала еще крепче в наших общих мучениях.

— Этого я не могу сделать, — промурлыкал Андвари. — Но я дам вам единственный способ снять проклятие.

— Какой? — Спросила Кларисса, ее руки дрожали, когда она смотрела на нашу разрушенную деревню.

Майлз посмотрел на меня, и я притянул его ближе за руку, обхватив его затылок и прижавшись своим лбом к его лбу. У меня было мало утешения, но я мог быть рядом с ним. Моим другом. Моим братом.

— Эрик, — прохрипел он. — Я этого не вынесу.

— Молчать, — прорычал Андвари, и мощная энергия оторвала Майлза и Фабиана от меня, заставив нас стоять и слушать его.

— Скажи нам, как снять проклятие, — рявкнула Кларисса, рыдание застряло у нее в горле, но даже сейчас она не позволила себе пролить ни слезинки. Или, возможно, мы больше не были созданы для того, чтобы проливать их.

Я был на грани срыва, как и мои близкие, был готов сойти с ума от ужаса того, что мы натворили, но, если был ответ, я должен был его услышать.

В вечернем небе всходила полная луна, пристально глядя на нас сверху вниз, оценивая чудовищ, сотворенных Андвари.

Бог начал произносить загадку, и воздух запульсировал от силы его слов.

— Рожденный воином, но ставший монстром,

Изменит судьбы порабощенных душ.

Восстанут близнецы солнца и луны,

Когда человек проживет тысячу жизней.

Золотой круг соединит две души,

И уплаченный долг исправит старые ошибки.

На святой горе земля исцелится,

Тогда мертвые оживут, и проклятие исчезнет. — Андвари замолчал, но слова эхом отдавались в моей голове, не имея никакого смысла вообще.

— Что это значит? — Я зарычал.

— Ответ кроется в загадке, — Андвари слегка рассмеялся, как будто все это было какой-то игрой. — Если вы расшифруете ее, вы вернетесь в свой человеческий облик.

— Как? В этом нет никакого смысла! — Фабиан закричал, его руки сжались в кулаки, его потребность сражаться была очевидна. Я тоже чувствовал его, того ревущего воина во мне, который сражался и истекал кровью на стороне моих братьев и сестры, и который страстно желал сделать это сейчас. Но это была битва, которую мы бы не смогли выиграть.

Андвари повернулся, не обращая на него внимания, и его черты исказились в демоническом оскале. — Идун! Я знаю, что ты здесь!

Из дыма, стелющегося по деревне, появилась красивая женщина с золотистой кожей и огненными глазами. Она была одета в шелковое белое платье, которое, казалось, струилось вокруг ее гибкого тела, а ее золотистые волосы развевались позади нее на ветру, которого там не было.

Идун, богиня бессмертия. Божество, которое я знал из древних сказаний, но видеть ее во плоти было чем-то совершенно иным. Ее взгляд был неестественно испытующим и скользил по всем нам, ее ярость была очевидна, и я почувствовал, как она поразила меня подобно удару молнии.

— Что ты наделал? — Тихо обратилась она к Андвари, но в ее тоне звучала сила, от которой задрожал воздух.

— Я позаимствовал твою силу, чтобы отомстить за себя, — сказал Андвари, холодность в его голосе выдавала его неприязнь к богине.

Лицо Идун исказилось от ярости. — Я преследовала тебя, Андвари, и теперь я обнаружила, что ты сотворил невыразимое с плодами моего бессмертного древа. Я никогда этого не прощу.

Ее взгляд упал на меня, и сила заскользила по моему телу, как виноградные лозы, обвивающие мое сердце. Я рухнул на колени, царапая грязь, когда мои органы сжались. Я, несомненно, был мертв, боль была слишком сильной, сдавливание моих легких уверяло меня, что они вот-вот разорвутся, и все же, несмотря на агонию, я оставался жив.

— Ты не можешь убить их, — выплюнул Андвари. — Теперь у них твой дар.

— Отмени все, — приказала Идун, и ее голос вызвал яростный порыв раскаленного воздуха, раздувающего пожары, пожирающие дома вокруг нас.

— Клянусь богами, — выдохнул Майлз, сжимая руку Клариссы.

— Эрик, — позвал Фабиан, потянувшись ко мне, хотя сила Андвари удерживала его на расстоянии.

Жестокая магия Идун отпустила меня, и я попытался сделать вдох, который никак не приходил, обнаружив, что мне вообще не нужно дышать. Я вскочил на ноги, движения мои были проворны, а боль от ее атаки уже прошла. Я был воплощением смерти, а эта кожа была не более чем тюрьмой для пойманной в ловушку души.

— Они связаны проклятием; ничто не может отменить его, кроме ответа на мое пророчество. — Андвари шагнул к Идун и поднял ладони, огонь широкой линией опалил землю между ними, предупреждая ее об опасности.

Идун открыла рот, обнажив острые зубы, портившие ее красоту. — Ты изменяешь природу ради своих игр, Андвари. Забери назад то, что ты натворил.

— Я не могу! — Андвари взревел, и дрожь сотрясла землю подо мной, земля треснула от силы, которая исходила из его существа.

Я посмотрел на остальных, и они посмотрели на меня с отчаянием. Мы должны были бежать. Мы должны были убраться подальше от этих монстров.

— Тогда я уничтожу то, что ты создал, — прошептала Идун, но она не пришла за нами, как я ожидал. Вместо этого она повернулась и исчезла в дыму, уносимая ветром, как будто ее никогда и не было.

Фигура Андвари подернулась рябью, и он снова предстал перед нами, наполовину здесь, а наполовину нет. — Если вы не разрушите проклятие, вашей платой будет кровь. Вы будете жаждать каждого встречного человека, пока солнце не испепелит землю и вы не превратитесь в пепел.

Он исчез, и все, что осталось, — это пустота в моей душе, дым, вьющийся вокруг нашего разрушенного дома, и привкус крови моей семьи на моем языке. Вкус, от которого, я знал, мне никогда не избавиться.