— Нет, я не могу. Не после всего, что он сделал.

— Трей, пожалуйста. — Замерев, Трей поднимает глаза на меня. — Пойдём отсюда.

Не убирая палец со спускового крючка, он обдумывает мою просьбу. Но затем всё же медленно опускает руку.

— Надеюсь, ты истечёшь кровью, — бросает он Стилу. — Хотя ты заслуживаешь куда более страшной смерти. — После чего обращается ко мне: — Нам надо спешить, брат. Бомба уже готова.

И подмигивает мне.

— Бомба? — вскрикивает Стил. — Ты серьёзно собрался взорвать компанию отца?

Обхватив рукой меня за плечи, Трей выводит меня из кабинета.

— Отдай формулу! — орёт Стил. — Зейн!

Мы закрываем за собой дверь, крики Стила заглушает толстое стекло.

— Спасибо, брат, ты пришёл как раз вовремя, — говорю Трею.

Трей с ухмылкой отвечает:

— Всегда пожалуйста.

Пускай я потерял одного брата, но теперь обрёл нового, намного лучше.



44


ТРЕЙ

Взрыв здания «Мэтч-360» представляет собой удивительный фейерверк в небе. Мне кажется, это наша самая блестящая работа.

Мы стоим у подножия холма в пустыне, смотрим, как бомбы разрывают здание изнутри. Земля содрогается с каждым взрывом. Мне кажется, Нэш немного перестарался, но кто я, чтобы критиковать? Основная задача выполнена, и мне этого достаточно.

Меня поразило, что Зейн согласился на этот план, ведь «Мэтч-360» — это наследие его отца и всё такое. Но он ни словом не выразил своего недовольства. Я заметил, как он пару раз вытер глаза, пока здание полыхало в огне, но, возможно, это было из-за едкого дыма.

Сиенна берёт его за руку, выражая поддержку. Подождав пару секунд, я присоединяюсь к ним с другой стороны и кладу руку на его плечи.

— Теперь у тебя новая семья, братец.

Зейн кивает.

— Я как будто смотрю, как всё моё детство превращается в дым.

Сжимаю его плечо.

— Пришла пора начать новую жизнь. Ты готов?

Зейн не сводит глаз с горящего здания и подъезжающих к нему пожарных машин.

— Да, — после паузы отвечает он. — Кажется, готов.

* * *

По пути обратно в лагерь «Зенит» мы заранее предупреждаем Пейдж по радиосвязи о нашем приезде. Но нам никто не отвечает. Сиенна продолжает пытаться примерно каждые десять минут, но в ответ лишь белый шум.

— Может, они ушли на охоту и оставили рацию в лагере? — предполагает Сиенна. Но мы оба знаем, что это невозможно. Джареда или кого-то другого оставили бы ответственным за радиосвязь, тем более зная, что мы всё ещё на миссии. Я сильнее сжимаю руль и прибавляю скорость.

Зейн первым замечает дым, когда до лагеря остаётся всего несколько миль.

— Это нормально? — спрашивает он. Дым поднимается в небо, словно призрачная рука, тянущаяся вверх.

— Нет. Это ненормально, — бормочу я. Из-за дымки всё небо стало серым. Это явно не от костра.

К тому же ни зенитовцы, ни граневцы не допустили бы такого большого, яркого пламени. Наша цель — спрятаться от властей. Огромный столп дыма, видимый с расстояния в несколько миль, явно тому противоречит.

Дыма становится всё больше по мере нашего приближения к лагерю. Через вентиляцию грузовика к нам проникают запахи жжённой травы и древесины. Сиенна закашливается.

Все молчат, пока я останавливаю грузовик между холмами и выпрыгиваю из него. Грузовика, на котором Трина и Грей должны были вернуться в лагерь, нет. Как и вообще какого-либо транспорта. Меня переполняет адреналин, я бегу со всех ног по песку к лагерю. Краем уха слышу, как за мной спешит Сиенна, её дыхание тяжёлое и отрывистое.

Дым здесь очень сильный: едкий запах ударяет в нос, от него слезятся глаза.

Спустившись на равнину, я наконец-то вижу лагерь. Точнее, то, что от него осталось. Огонь, вызванный упавшими бомбами, поглощает наш палаточный городок. Тела разбросаны по всему лагерю. Это зона боевых действий — самое жуткое зрелище, которое я когда-либо видел.

Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.

За моей спиной кричит Сиенна — почти звериным воем, пронзающим небо. Слёзы текут по её щекам, она падает на колени, хватается за сердце, словно оно отказывается биться дальше. Я пытаюсь её обнять, но она отталкивает меня. Она снова закрылась от всего мира и не впускает меня.

— Твою мать, — выдыхает Чез, когда они с Зейном и Нэшем догоняют нас. Округлившимися глазами он осматривает место трагедии. — Этого не может быть, этого просто не может быть, — раз за разом повторяет он. — Где мои родители? Этого не может быть…

Кто-то издаёт длинную тираду ругательств. Оборачиваюсь. Нэш раскидывает обгоревшие столы и пинает упавшую палатку, хватает большой камень и швыряет его.

— Я убью их! — орёт он. — Я убью их всех до единого! — Он хватает с земли чуть расплавившийся пистолет, заряжает и отходит в сторону. — Мне нужно кого-то застрелить, — бормочет он сдавленным от переполняющих его эмоций голосом.

Тела так сильно обгорели, что их невозможно опознать. Но я всё равно осматриваю их. Мне нужно знать, сколько наших мы потеряли. Трина и Грей? Пейдж и Ашер? Они тоже мертвы?

Сжимая и разжимая кулаки, я прохожу мимо всё ещё горящего огня, обугленных звериных туш. От вони жжённой кожи меня тошнит.

Нахожу место, где стояли палатки Сиенны и её семьи. Остатки звериной кожи свисают с обгорелых прутьев. Вдруг я замечаю то, что заставляет меня резко остановиться. Все мысли пропадают.

Рыжие волосы и обгоревшие светлые кудряшки.

Нет. Господи, пожалуйста, только не это.

Медленно приближаюсь. Два тела: взрослый и ребёнок. Лежат лицами вниз.

Разворачиваюсь обратно. Нельзя, чтобы Сиенна их увидела.

Но она уже несётся ко мне, не сводя взгляда с палатки и тел на земле. Я успеваю поймать её, когда у неё подкашиваются колени. От её крика в моём сердце образуется дыра.

Я крепко держу её, прижимая к себе, и шепчу:

— Я здесь. Я рядом, держись.

Она всхлипывает в моих объятьях.

— Их больше нет, Трей! Их нет…

Прочищаю горло, пытаясь избавиться от кома в горле. Убираю волосы с её лба.

— Знаю, малышка. Мне очень жаль. Клянусь, я всё исправлю.

Она отскакивает от меня.

— Это невозможно исправить! — кричит она. — Ты что, не понимаешь? Они мертвы! — Она обводит руками лагерь. — Они все мертвы!

Смотрю на неё, чувствуя, как у самого щиплет глаза. Ей нужно выпустить пар. Пускай срывается на мне, если так ей станет легче.

Сиенна бьёт меня по груди, выплёскивая всю свою ярость. Я покорно принимаю. Она не успокаивается, продолжает рыдать.

— Мама… Эмили… Я больше никогда их не вижу. Я не могу… не могу…

Обхватываю её руками, чтобы остановить удары. Она дёргается ещё несколько секунд, но затем обмякает без сил. Тихо плача, она утыкается лицом в мою грудь. Я глажу её по волосам, продолжая нашёптывать успокаивающие слова, хоть и понимаю, что её утрату это не восполнит.

— Я с тобой. Я рядом. Я тебя не брошу. Обещаю.

Обнимая её одной рукой, отвожу её от сгоревших тел её матери и сестры. Ей не стоит их видеть, пусть в её памяти они останутся прежними.

В моей голове начинается тихое жужжание, постепенно нарастающее. Ветер усиливается, дым попадает в глаза. В какой-то момент я понимаю, что этот звук не в моей голове, а с неба над нами. Закашлявшись, поднимаю слезящиеся от дыма глаза.

Вертолёт.

Инстинкты кричат бежать, но это бесполезно. Здесь негде спрятаться. Отпускаю Сиенну и задвигаю её за спину, как будто это может хоть как-то её защитить. Твёрдо стою на месте, не сводя глаз с приземляющегося вертолёта.

Дверь открывается, и наружу выходит Стил. Я тут же навожу пистолет на него.

— Вижу, вы получили мой сюрприз, — с ухмылкой произносит он, направляясь к нам.

— Нужно было убить тебя в «Мэтч-360», — рычу я.

Зейн внезапно появляется рядом со мной.

— Это ты сделал? — спрашивает он. — Стил, как ты мог?

Четыре силовика выпрыгивают из вертолёта, направляя на нас автоматы.

— Опусти пистолет. Сейчас же.

Мы в меньшинстве. Один пистолет против четырёх автоматов — так себе расклад. Шанс выжить у нас есть только при одном условии: если мы будем делать то, что они говорят.

Медленно опускаю пистолет на землю. Выпрямляясь, поднимаю руки в воздух.

— Что тебе нужно, Стил?

Тот пожимает плечами и тут же морщится, ведь с моего выстрела прошло всего несколько часов, и рана ещё не зажила.

— Я ведь просил всего ничего: вернуть сыворотку и формулу, которые принадлежат мне по праву. Я предлагал Зейну просто отдать их мне, но он отказался.

— И поэтому ты взорвал наш лагерь… и убил всех этих людей?

— Я был очень зол, — произнёс Стил, словно капризный ребёнок.

Ярость клокочет в моей груди, но не успеваю я ничего ответить, как вдруг слышу нечеловеческий вой, и что-то пулей проносится мимо меня, прямиком к Стилу. У меня уходит секунда на осознание, что это Сиенна. Её рыжие волосы развеваются, когда она со всех ног бросается на врага.

— Сиенна! — ору я. — Нет!

Не знаю, что она затеяла, у неё даже нет оружия. Она замахивается рукой, чтобы ударить его, но Стил ловит её кулак и выворачивает, разворачивая её спиной к своей груди. Я уже собираюсь броситься к ним, но Стил достаёт пистолет 22 калибра и приставляет к её виску. Силовики держат пальцы на спусковых крючках, так что я замираю на месте.

— Ладно, Стил, мы тебя поняли, — говорит Зейн, с трудом выдавливая слова от злости. — Отпусти Сиенну, и я отдам тебе формулу.

Стил наклоняет голову, словно задумавшись над предложением.

— Я готов пойти с тобой на сделку. Если ты принесёшь мне формулу и сыворотку, я позволю тебе и твоей шайке неудачников убраться отсюда живыми. При условии, конечно, что вы выметаетесь к чёрту из Пасифики и никогда больше сюда не возвращаетесь.

— Я не буду этого обещать, — фыркаю.

Стил пожимает плечами.

— Ну и ладно. Мадам Нейман рассчитывает, что я прикончу вас всех, так что…

Он надавливает дулом на висок Сиенны. Обычно она бы сопротивлялась до последнего, но сейчас она обмякла, словно сдалась. Её глаза зажмурены, а плечи дрожат от едва сдерживаемых всхлипов. Я почти уверен, что она специально бросилась на Стила, чтобы кто-нибудь из силовиков её застрелил.

— Ладно! — выпаливаю я. — Но клянусь, если ты не сдержишь слово, я самолично пущу тебе пулю меж глаз.

Стил снисходительно улыбается.

— Ну что же ты, Трей? Разве так разговаривают с братом? Как жаль, что ты вырос отступником, хотя был создан для большего.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы не схватить с земли пистолет и не застрелить Стила на месте. Я знаю, что не промахнусь, но Стил может убить Сиенну быстрее, да и силовики готовы нажать спусковой крючок в любой момент. Не хочу ещё одной кровавой бойни на территории лагеря.

— Я принесу тебе формулу, — обещает Зейн. — Я закопал её у сортира.

Стил даёт команду одному из силовиков:

— Ты, пойди с ним.

Зейн, к спине которого силовик прижал выходное отверстие автомата, направляется к окраине лагеря, где стоят туалетные кабинки (или то, что от них осталось). Несколько минут спустя он возвращается с формулой и склянками в руке. Мне больно видеть, как мы теряем наш единственный рычаг давления на Ведомство. Но если такова цена за спасение жизни Сиенны, то это, конечно, даже не обсуждается.

Зейн поднимает сыворотку и компьютерный чип в защитной упаковке.

— Отпусти её, Стил, — говорит он. — Вот то, что ты хотел, теперь отпусти её.

Всё ещё крепко держа Сиенну, Стил убирает пистолет и протягивает руку за сывороткой и формулой. Все мои мышцы сокращаются, готовятся к рывку на случай, если Стил нарушит своё обещание. Как только Зейн опускает предметы торга в руку Стила, тот толкает Сиенну ко мне. Она так слаба и дезориентирована, что сразу же падает на землю.

— Забирай свою шлюху, — бросает мне Стил, с презрением глянув на Сиенну.

Стиснув зубы, помогаю ей встать и отвожу подальше от Стила и его приспешников. Если мне когда-нибудь не посчастливится вновь встретить Стила, я сначала выбью из него извинения за смерти всех тех, кто мне дорог, затем заставлю ползать на коленях перед Сиенной за то, что он сказал о ней, а в конце вгоню ему пулю в глотку. В каком-то смысле я даже жду эту встречу.

Стил направляется обратно к вертолёту. Силовики всё ещё держат прицелы на нас. Едва забравшись внутрь, Стил командует:

— Убейте их! Всех до единого.

Дверь вертолёта начинает закрываться. Я кричу:

— Эй, мы же договорились! Ты лживый кусок дерьма! У нас сделка!

Вертолёт начинает взлетать, зависая в трёх метрах над землёй, ветер поднимает пыль и дым. Стил, видимо, решил понаблюдать за нашей кончиной с безопасного расстояния. Чувствуя, как напрягаются мышцы моей шеи и спины, я бросаюсь вперёд, сжимая пистолет в руке. Силовики открывают огонь, я тяну Сиенну к руинам лагерного склада. Не знаю, где все остальные, но, надеюсь, они выжили. Пули бьются об металл, превращают ткань в решето.

— Чёрт, нет! — ругается Нэш. Я замечаю его, бегущего в лагерь и стреляющего на ходу. Теперь, когда у нас появилось подкрепление, я рискую выглянуть из укрытия и выстрелить в силовика. Тот падает замертво. Нэш расправляется со вторым и третьим. Я попадаю в четвёртого. И только когда Нэш подбегает ко мне со словами: «Чувак, у тебя кровь», — я замечаю, что меня тоже подстрелили.

Рана неглубокая, но кровь течёт по бедру.

Нэш открывает огонь по вертолёту. Пули рикошетят, а сам вертолёт всё ещё парит над нами. Конечно же, Стил спрятался за пуленепробиваемым стеклом. Но Нэш не унимается, продолжая стрелять до тех пор, пока вертолёт не скрывается за холмом.

Я тяжело дышу, боль в ноге таки даёт о себе знать.

— Где, чёрт побери, ты был? — спрашиваю Нэша.

— Прости, дружище. Ушёл погулять. Был у каньона, когда услышал шум лопастей.

Хлопаю его по спине.

— Ты не представляешь, как я рад, что ты это сделал.

— Я тоже, — присоединяется Чез, вылезая из-за алюминиевого корыта. Я даже не заметил, как он там спрятался. Теперь понятно, почему силовики так упорно стреляли в ту сторону.

— Зейн, — произношу я. — Где Зейн?

— Я здесь, — отзывается он и поднимается на ноги, стряхивая грязь со штанов. — Как только они начали стрельбу, я лёг на землю. Они, видимо, решили, что застрелили меня. — Он замолкает на секунду, а затем добавляет: — Сиенна в порядке?

Сиенна. Чёрт. Забыл проверить, что с ней.

Нахожу её ровно там, где и оставил, за складом. Она свернулась клубочком, обхватив руками ноги и прижавшись головой к коленям. Услышав меня, она поднимает бледное заплаканное лицо. Моё сердце сжимается.

— Все целы? — устало спрашивает она. И тут замечает моё бедро. — Трей, у тебя кровь. В тебя попали?

Опускаюсь на колени рядом с ней, несмотря на резкую боль от раны.

— Я в порядке. Все остальные тоже.

— Но твоя нога…

— Заживёт.

Она кивает и снова прячет лицо.

Поднимаю её на руки, её макушка оказывается под моим подбородком, и несу обратно к грузовику. Ей лучше не видеть этого. Ничего из этого. Самое меньшее, что я могу для неё сделать, так это унести подальше.

Когда я усаживаю её на переднее сиденье, она хватает меня за руку и отказывается отпускать. Я обхватываю ладонями её лицо и наклоняюсь, чтобы поцеловать в щёку.

— Я скоро вернусь. Нужно закончить пару дел.

— Пожалуйста… не бросай… меня… — всхлипывает она. Её глаза опухли, лицо мокрое от слёз.

Я уже собираюсь забраться внутрь и сесть рядом с ней, потому что я не могу оставить её, когда она нуждается во мне, но тут за моей спиной раздаётся голос:

— Я останусь с ней.

Разворачиваюсь и вижу Зейна. Его плечи поникли, глаза покраснели. Видимо, его запоздало накрыло осознание того, что здесь произошло. Кивнув, меняюсь с ним местами. Сиенна вцепляется в него и утыкается носом в его шею, а он заключает её в объятья. Теперь, зная, что она в надёжных руках, я ковыляю обратно в лагерь.

Нэш и Чез обходят тела. Внезапно Чез останавливается и сгибается пополам, опорожняя желудок, перед тем как возобновить поиски. Он ищет родителей, а Нэш… просто смотрит.

Я направляюсь к медицинской палатке, понимая, что кровотечение надо остановить и проверить, не застряло ли в ране кусочков пули. Медицинская палатка тоже сметена, предметы первой помощи раскиданы по земле. Я нахожу рулон не слишком грязной марли и бутылку алкоголя — не знаю, предназначалась ли она для внутреннего или наружного применения, да и без разницы уже, если честно.

Найти иголку и нить чуточку труднее, но я роюсь среди обломков и обнаруживаю перевёрнутый и почерневший от огня ящик, в котором лежат нитки и пара иголок.

Сажусь на бревно, снимаю штаны и осматриваю рану. Слава богу, пуля прошла по касательной, едва задев бедро.

Алкоголь обжигает, когда я выливаю его на рану. Жидкость смывает кровь. Минуту спустя худо-бедно начинаю зашивать порез. Никогда ещё мне не приходилось протыкать иголкой собственную кожу, поэтому, почувствовав головокружение, останавливаюсь и пытаюсь отдышаться. Закончив, обматываю бедро марлей, чтобы в рану не попала инфекция. Будет болеть ещё какое-то время, но уж это я вытерплю.

Поднимаюсь на ноги и снова застёгиваю штаны. Окидываю взглядом лагерь, разрушенный бомбами. Мне нужна правда. Скольких мы реально потеряли? Скольких этот ублюдок убил без капли жалости? Тел на земле явно меньше общей массы поселенцев лагеря «Зенит». Может, некоторые успели спастись?

Я расхаживаю между обугленными телами, пытаясь их опознать, но в какой-то момент это становится невыносимо. Я не могу определить, кто погиб, а кто ещё может быть жив. Закрыв глаза, даю клятву самому себе, что Стил и мадам Нейман заплатят за это.

На мою спину ложится рука. Я открываю глаза и вижу Нэша, поддерживающего меня. Я даже не замечал, что еле стою на ногах, пока он меня не подхватил.

— Спасибо, дружище, — говорю я. — Просто… спасибо.

Нэш кивает. Слёзы текут по его щекам. За всё время, что мы с ним знакомы, я ни разу не видел его плачущим. Даже когда его родители умерли.

Держась друг за друга, мы подходим к железному ящику рядом с обугленной деревянной постройкой, где мы хранили запасы продовольствия. Я достаю лопаты и молча протягиваю одну Нэшу.

Следующие два часа мы копаем. Мы копаем и копаем, пока наши спины не начинают болеть, а руки — кровоточить. Наша одежда насквозь пропитана потом. Мы прерываемся, только чтобы накачать питьевой воды из колодца, который, на наше счастье, не пострадал. Мы вырываем одну большую братскую могилу, потому что выкапывать каждому отдельную выше наших сил.

Сложив последнее тело в гигантскую яму, мы заполняем её песком. К тому времени, когда мы заканчиваем, солнце уже близится к горизонту.



45


ЗЕЙН

Сиенна всё плачет и плачет. Так и засыпает в слезах у меня на руках. Я сижу в грузовике, обнимая её и боясь пошевелиться. Только бы не разбудить. Прядка её волос щекочет мой подбородок.

Такая трагедия, это слишком жестоко. Столько людей погибло…

Эмили и Вивиан больше нет.

А Грета? Я понятия не имею, доехал ли сюда грузовик с ней и ещё десятками спасённых нами людей. Может, она лежит там среди обугленных тел… Мне хочется верить, что женщина, которая мне почти как мать, ещё жива. Что с ней всё в порядке.

Закрываю глаза и тру переносицу. Сиенна ёрзает, и я перестаю дышать. Во сне она может забыть обо всём этом кошмаре. Но как только она проснётся, реальность покажется бетонной плитой, что свалится ей на голову. Если в моей власти избавить её от боли, хотя бы ненадолго, то я это сделаю.

О! Чуть не забыл. Касаюсь кармана, проверяя, на месте ли склянка с сывороткой. Стил думает, что забрал всё, но на самом деле я успел спрятать одну. Как только увижу Трея, отдам ему. Ему сейчас нужнее, чем мне.

Спустя некоторое время Сиенна всё же просыпается. Глаза у неё опухшие и красные. Я внимательно смотрю на неё, готовясь утешать. Замечаю момент осознания, мгновение, когда она вспоминает о том, что произошло. Она только хотела улыбнуться мне, но вот уже сникает, и глаза её наполняются слезами.

— На секунду мне показалось, что это был просто страшный сон, — шепчет она.

— Мне жаль.

Она выпрямляется и проводит ладонью по лицу.

— Мне нужно их увидеть.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Я должна попрощаться.

Я понимаю её желание попрощаться с теми, кого она любила. У меня самого не было такой возможности — мама умерла, когда я только родился. Мне бы хотелось иметь возможность попрощаться.

— Хорошо, — уступаю я. — Я отведу тебя.

Помогаю ей выйти из грузовика. Её немного шатает. Взяв за руку, веду её к руинам лагеря. Когда мы проходим мимо небольшого клочка травы с полевыми цветами, Сиенна тянет меня за руку, останавливая, после чего наклоняется и собирает небольшой букетик. Затем снова берёт меня за руку, и мы молча идём дальше.

У самого лагеря она застывает и делает резкий вдох. Я чувствую, как дрожит её ладонь. Я уже думаю, что сейчас она расплачется, но ей удаётся меня удивить. Она на секунду закрывает глаза, собираясь с силами, и затем идёт туда, где Трей и Нэш накидывают землю на похороненные тела.

Она выглядит такой маленькой, такой бледной и уязвимой, когда спрашивает:

— Можно я скажу несколько слов?

В её руках потрёпанный букетик цветов, и эта сцена напоминает мне о том дне, когда я показал ей незабудки. Она тогда жила у меня, пока Трей приходил в себя после комы, и частенько гуляла в саду. Знаю, что мои слова тогда навели её на мысли о Трее, но сам я в тот момент думал о ней. Я всегда думаю о ней.

— Мне кажется, это отличная идея, — говорю я.

Трей кивает, опускает лопату на землю, после чего, прихрамывая, подходит к Сиенне и касается рукой её спины. Его большая ладонь накрывает всё пространство от лопатки до позвоночника.

Сиенна шмыгает носом и дрожащими руками кладёт цветы на край гигантской могилы.

— Мама очень любила цветы, особенно ромашки, а папе ещё нужно было постараться, чтобы их найти. В маме воплотилось всё хорошее, что только может быть в одном человеке… — Она замолкает и делает глубокий вдох, слёзы бегут по щекам. — Она была для меня всем. И я не могу поверить, что её больше нет.

Сиенна закрывает глаза на пару секунд, а затем, когда открывает, что-то внутри меня содрогается. Её взгляд такой безжизненный, полный безысходности. Она сломлена. Даже её тело выглядит так, будто вот-вот развалится под тяжестью скорби.

Я встаю рядом с ней и беру её за руку. Мы с Треем поддерживаем её с двух сторон. Ей сейчас очень тяжело, и выразить сожаление — это меньшее, что я могу для неё сделать.

— Эмили, — произношу я, — была удивительной. Меня восхищали её острый ум, звонкий смех и то, как она всегда добивалась того, что хочет. — Сжимаю ладонь Сиенны. — Прям как её сестра. — Сиенна натянуто улыбается сквозь слёзы. — Я никогда не встречал никого, кто бы так сильно любил плавать, как она. — Поднимаю свободную руку. — У меня пальцы всё ещё морщатся после тех купаний. — Сиенна всхлипывает. — А мороженое? Она обожала мороженое.

— С посыпкой, — тихо добавляет Сиенна.

— С посыпкой, — подтверждаю я.

Сиенна выпрямляется, словно к ней вернулись силы.

— В сердце Эмили было очень много любви. Даже когда я не была идеальной старшей сестрой, она всё равно любила меня. Безусловной любовью. Мне стоило… — Она запинается, всхлипывая, и затем пытается снова: — Мне стоило…

Она не может договорить. Отпустив мою руку, она отворачивается к Трею, её плечи дрожат. Трей заключает её в объятья. Она окружена его любовью.

Когда её плач стихает, Трей просит Чеза отвести её обратно к грузовику. Прижавшись друг к дружке, они уходят из разрушенного лагеря.

Теперь, когда похороны завершены, Трей и Нэш моют лопаты. Я беру одну, чтобы отнести к железному ящику. Там уже стоит, опустившись на одно колено, Трей и держит в руках какую-то деревяшку.

— Что это? — спрашиваю я, кладя лопату в ящик.

Трей разворачивает предмет так, чтобы я мог разглядеть. Гладкий, плоский кусок дерева, на поверхности которого вырезаны слова: «Если хочешь бороться и победить, то тебе нужна ГОРДОСТЬ2. ПС»

Повторяю их вслух:

— Если хочешь бороться и победить, то тебе нужна гордость. Очень вдохновляюще.

— Мне кажется, это и есть запасной план «Зенита», — произносит Трей.

— Запасной план?

Трей выпрямляется с тихим стоном; на грязной марле, которой перевязано его бедро, видны пятна крови.

— Да. Вероятно, Пейдж заранее продумала пути отступления. Чтобы выжившие члены «Зенита» знали, куда идти, в случае нападения на лагерь.

— Полагаешь, кому-то удалось сбежать? — спрашиваю я.

К нам подходит Нэш и, заглянув через плечо Трея, читает табличку.

— Они отправились в Прайд.

— Да, — отвечает ему Трей. — Я тоже так думаю.

— В Прайд? — удивляюсь я. — В смысле в другую провинцию?

— А ты знаешь ещё какой-то Прайд? — ухмыляется Нэш.

— Нет. Я просто удивлён. Не думал, что границу можно пересечь.

Высокие стены тщательно охраняются. Говорят, там расстреливают каждого, кто пытается приблизиться к границе.

— Видимо, Пейдж нашла лазейку, — говорит Трей. — Она понимала, что это их единственный вариант. И наш тоже. — Трей переворачивает деревяшку. — Смотрите. Я так понимаю, это координаты.

Приглядываюсь. Могу сказать только, что на деревяшке действительно вырезаны цифры.

— Так какой у нас план? — спрашивает Нэш. — Отправляемся по координатам в Прайд в надежде, что хоть кому-то из них удалось добраться до туда живым? Звучит как самоубийство.

— У меня нет идей, Нэш, — говорит Трей. — Если у тебя есть варианты получше, не стесняйся, говори.

— Это может быть ловушкой, — добавляет Нэш.

— Я понимаю. И всё же хочу рискнуть. — После долгой паузы Трей спрашивает: — А вы?

Нэш пинает ком грязи.

— Наверное, да. Ты же знаешь, я за тобой — хоть на край света.

— Хорошо. Давай соберём всё, что не было уничтожено огнём. Оружие, амуницию, еду, одежду… всё, что найдём.

— Принято, — отвечает Нэш, уже заходя в деревянный сарай.

Трей собирается уйти, но я останавливаю его, коснувшись руки.

— Трей.

Он оборачивается ко мне.

— Да?

Достаю из кармана склянку с Re0Gene 2.0.

— Кажется, тебе сейчас это нужно.

Трей смотрит на сыворотку в моей руке.

— Это то, что я думаю?

— Да. Не хотел отдавать Стилу всё.

— У тебя только одна?

— Да. Поэтому ты должен выпить её.

Трей мотает головой, отступая назад.

— Лучше оставь. Пусть сохранится для кого-то, кому она по-настоящему понадобится.

Не понимаю, почему он так упрямится. Я пытаюсь помочь ему. Я же вижу, как он хромает, морщась от боли. Почему он просто не выпьет чёртову сыворотку?

— Трей, здесь больше одной дозы. Если выпьешь чуть-чуть, кому-то другому тоже хватит.

Трей сомневается, но я настаиваю, и он берёт склянку. Открывает колпачок и капает несколько капель под язык. Вернув колпачок на место, протягивает склянку обратно мне. Не проходит и тридцати секунд, как Трей начинает тереть бедро.

— Ох, как стягивает кожу.

— Значит, сыворотка действует.

— Где ты был несколько часов назад, когда я сам себе зашивал ногу? — шутит он. — Надо было сразу выпить сыворотку.

— Прости. Забыл, что она у меня, и вспомнил только, когда сидел с Сиенной, но не хотел оставлять её…

— Всё в порядке, бро, — говорит Трей, хлопая меня по плечу. — Я просто пошутил. — Он смотрит мне прямо в глаза и проникновенно добавляет: — Спасибо. Правда, спасибо.

Трей разворачивается, чтобы пойти собирать запасы в дорогу.

Я окидываю долгим взглядом разрушенный лагерь, всем сердцем надеясь, что Грета сейчас среди тех, кому удалось сбежать.



46


ТРЕЙ

Пока мы собираем припасы и загружаем грузовик, костры тлеют, оставляя лишь угли. К тому времени как мы закончили, уже стемнело, и наши желудки заурчали от голода. Уже несколько часов никто из нас даже не думал о том, чтобы поесть.

Мы быстро перекусываем сухофруктами и вяленым мясом, после чего решаем, как будем ехать: мы с Сиенной — в грузовике, Зейн и Чез — на внедорожнике. Так-то все могли бы поместиться в грузовике, учитывая багажное отделение, но Зейн и Чез не были в восторге от этой идеи. Чез даже заявил, что его укачивает. Один только Нэш согласился забраться назад. Полагаю, он просто хочет побыть один, и я его в этом прекрасно понимаю.

Моя нога полностью исцелилась благодаря чудодейственной сыворотке Зейна. Я даже представить себе не мог, что он мог пойти на хитрость — тихонько вытащить одну склянку, перед тем как отдать остальные, — но всё же я благодарен своему гениальному братцу.

Перед отъездом Сиенна ещё раз подходит к братской могиле, орошая слезами землю. Я даю ей несколько минут постоять в одиночестве. По себе знаю, как тяжело прощаться с близкими.

Когда она выплакивает все слёзы, я беру её за руку и отвожу обратно к грузовику. Койоты воют вдалеке, вызывая у неё мурашки. Вечерний воздух прохладен, поэтому я притягиваю Сиенну к себе и растираю её руки, пытаясь согреть. А она словно бы и не замечает изменения в температуре, равно как и моих ладоней на своих плечах. Перед тем как она забирается в грузовик, я разворачиваю её лицом к себе.

— Понимаю, тебе сейчас нелегко. Но обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы вернуть твою улыбку.

— Не думаю, что это возможно, — отвечает она слабым голосом, её губы дрожат.

— Когда-нибудь, — заверяю я. — Со временем боль притупится.

Она кивает. Слёзы текут по её щекам. Нежно целую её, но не давлю. Она сейчас в очень уязвимом состоянии, и я не хочу пользоваться ситуацией. Просто даю ей понять, что я очень сильно её люблю. Что я рядом. И всегда буду рядом.

Отстранившись, говорю:

— Нам надо отправляться, пока совсем не стемнело.

Помогаю ей забраться в грузовик и закрываю за ней дверь.

Заняв водительское сиденье, подаю сигнал Зейну, чтобы был готов. Он высовывает руку в окно, показывая большой палец. Завожу двигатель и нажимаю на газ. Маневрирую между колючими кустами и большими камнями. Нам нужно проехать немного по бездорожью, прежде чем мы доберёмся до трассы, что ведёт к стене. Дорога займёт максимум сутки.

Когда мы отъезжаем от территории между двумя холмами, Сиенна прижимается лбом и ладонью к стеклу. Видимо, по-своему прощается. Закончив, она снова садится прямо на сиденье и закрывает глаза.

Последние несколько часов я действую на автопилоте. У меня не было времени остановиться, чтобы подумать или погоревать. Мы потеряли так много членов «Зенита» и «Грани» — людей, которых мы знали годами и любили всем сердцем. Но теперь их лица одно за другим всплывают перед моими глазами. Я не знаю, кто умер, а кому удалось спастись, и это самое страшное.

Пока мы едем, пейзаж заметно меняется: от алых холмов к горной местности. Я внимательно высматриваю контрольно-пропускные пункты, но пока что путь свободен. Стараюсь ехать объездными путями, а не по основной трассе, потому что многие дороги и постройки были разрушены во время Переворота, да и там, скорее всего, патрулируют силовики.

Сиенна заснула некоторое время назад и сейчас тихонько сопит, словно не спала уже год. Но её сон не такой уж безмятежный. Она время от времени то мычит, то сжимает кулаки. В такие моменты я сжимаю её руку и крепко держу, после чего она успокаивается.

Не знаю, что ждёт нас на границе, разделяющей Пасифику и Прайд. Я всё ещё не решил, стоит ли нам искать брешь в стене или попытаться проехать напрямую через ворота. Не знаю, пропустят ли нас.

В какой-то момент я уже чувствую себя настолько уставшим, что не могу держать глаза открытыми, и подаю знак Зейну, что пора сделать остановку. Мы съезжаем с дороги, к деревьям, стараясь максимально скрыться из виду, и спим несколько часов до восхода солнца.

Когда до границы остаётся около часа, судя по координатам, вырезанным Пейдж, пейзаж снова преображается: открытая равнина, на которой видно всё на расстоянии нескольких миль. Здесь как будто была зона боевых действий. Перевёрнутые танки, разбомблённые укрытия — настоящее военное кладбище.

Наклонившись, мягко трясу Сиенну за плечо. Проснувшись, она не сразу осознаёт, где находится, но затем протирает глаза и выглядывает в окно.

— Что это за место? — тихо спрашивает она с неким трепетом.

— Подозреваю, здесь было одно из сражений во время Переворота.

Притормаживаю, пока мы проезжаем одну за другой танковые колонны, наполовину погребённые в песке. Некоторые перевёрнуты. Некоторые больше похожи на груды металла, чем на боевые машины. А некоторые выглядят нетронутыми, словно танкисты просто выбрались из них и убежали. Не знаю, правда, куда. Вокруг сплошная пустота.

— Трей, посмотри, — внезапно зовёт Сиенна. Она указывает на что-то в пятидесяти ярдах от нас, напоминающее гигантский булыжник с крыльями.

— Кажется, это вертолёт.

Мне хочется проверить лично, поэтому я останавливаю грузовик и выхожу. Сиенна вместе со мной. Зейн и Чез тоже вылезают из внедорожника.

— Клянусь, — ругается Чез, — если мне в лицо прилетит ещё хоть одна тварь, я заору. — Он откашливается, сплёвывая на землю. — Сиенна, твоя очередь ехать в этой штуке!

— Для этого и нужен шлем, Чез, — отмечает Зейн, снимая свой. Должно ли мне быть стыдно за это ни с чем не сравнимое удовольствие, которое я испытываю, когда вижу волосы Зейна торчащими во все стороны? Он больше не кажется таким уж идеальным.

Мы пересекаем поле, подходя ближе к месту аварии.

— Ох, святая матрица, — присвистывает Чез. — Это ведь Sikorsky UH-60, «Чёрный Ястреб»! Их же много лет не использовали в бою! Ну, в смысле даже до Переворота.

— А ты-то откуда об этом знаешь? — спрашивает Нэш.

Чез пожимает плечами.

— Копался в правительственной базе боевых вертолётов. — Заметив, что все уставились на него, он пожимает плечами. — Что? Мне просто было скучно.

— Но как ты получил к ней доступ? К базе данных бывших Соединённых Штатов? Я думал, что все эти материалы засекречены.

Чез разворачивается ко мне с видом оскорблённой невинности.

— Сделаю вид, что не слышал этого вопроса, — бормочет он и отворачивается, начиная осматривать проржавевшие лопасти.

— Тут нужна была тяжёлая артиллерия, чтобы свалить такого монстра, — говорит Зейн, обходя разбитый вертолёт. Кабина пилота полностью ушла под землю, так что из песка торчат только хвост и часть сломанного винта.

— Всё ещё не понимаю, как и почему это произошло, — говорит Сиенна. Её голос звучит хрипло после долгих рыданий. — Как одно государство разделилось на четыре провинции?

— Боюсь, что многое о той войне мы так и не узнаем, — говорю я. — Уж точно не от правительства Пасифики. Они максимально держат в тайне события тех лет.

Зейн резко выпрямляется, меняясь в лице.

— Мы, Содружество Пасифики, смотрим только вперёд, не оглядываясь назад. Прогресс — наше будущее! — в нос говорит он, пародируя президента Шарда.

Нэш, прыснув в ответ на маленькое представление Зейна, отходит.

— Ты произнёс это в точности как он! — оживляется Сиенна. — И… фу, ты даже выглядишь как он.

Расслабив лицо, Зейн отвечает:

— Только его я умею пародировать. Хотя отцу никогда не нравилось… — Зейн внезапно замолкает и шумно сглатывает.

Я роюсь в обломках в поисках чего-нибудь полезного, но тщетно. Одно из сидений было вырвано из вертолёта. Что бы под ним ни лежало, это уже забрали.

— Мародёры уже вынесли отсюда всё стоящее, — комментирую я.

— А что насчёт этого? — спрашивает Зейн, поднимая проржавевший тёмно-зелёный металлический ящик. Зейн ставит его на землю и открывает крышку. — Похоже на аптечку.

— Бери, — говорю я. — Лишним не будет.

Закончив обыск и любование этим стальным монстром, мы возвращаемся к машинам.

Чез выбегает вперёд, придерживая штаны. Бегун из него так себе, так что зрелище выходит довольно комичным. Как раз то, что нам нужно, чтобы немного разрядить обстановку.

— Чур, я еду в грузовике! — орёт он на бегу.

Сиенна касается моей руки.

— Я поеду с Зейном. Я не против.

Я хотел было возразить и настоять, чтобы она ехала в грузовике, но она уже направляется к внедорожнику. Вздохнув, забираюсь в грузовик и прожигаю взглядом Чеза.

— Серьёзно? Обязательно было выставлять Сиенну, чтобы она ехала с Зейном? Не мог потерпеть ещё часик?

— Прости, дружище, но мне нужно было обсудить с тобой кое-что наедине. — Он достаёт планшет, который Зейн украл из подвала «Мэтч-360». — У меня не было возможности поговорить с тобой из-за… всего случившегося.

— Что там?

— Я узнал, куда готовит нападение Пасифика.

— И куда же?

— Хочешь верь, хочешь нет, но… на Прайд.

— Логично, — отвечаю я. — Прайд — прямая угроза для них. Пограничная провинция, слишком близко, чтобы её игнорировать. К тому же у Прайда больше территория, сильнее армия, крепче власть. — Хлопаю его по плечу. — Ты молодец, Чез.

— Так ты больше не злишься, что я пересел в грузовик?

Мои руки сжимают руль. Я завожу двигатель и возвращаюсь на дорогу.

— Нет, конечно, Чез.

Пока мы едем, я продолжаю оглядываться в зеркало заднего вида. Её рыжие волосы развеваются на ветру, но на лице нет улыбки. Не сегодня. Она пережила слишком большую утрату.

Мы проезжаем всего несколько миль, как вдруг большой взрыв сотрясает грузовик. Мне приходится съехать с дороги.

— Какого чёрта? — спрашиваю я, пытаясь вернуть управление. Ещё один взрыв происходит рядом с нами; в лобовое стекло прилетают камни и грязь. Третий поспевает всего через несколько секунд, уже правее, и напоминает вулкан из грязи и дыма.

— Господи, спаси, — бормочет Чез, перекрестившись.

Я увожу грузовик в сторону от очередного гигантского огненного шара.

— Кто-то нам явно не рад.

Чез стискивает дверную ручку, вжавшись спиной в сиденье.

— Это предупреждение или нападение?

— Сложно сказать, — стиснув зубы, отвечаю я. Оглядываюсь в зеркало заднего вида, проверяя, в порядке ли Сиенна и Зейн. В этот момент ещё один взрыв сотрясает землю прямо рядом с ними. Я в ужасе смотрю, как внедорожник взлетает в воздух и несколько раз переворачивается.

— О нет. Нет, нет, нет.

Съехав на обочину, выскакиваю из грузовика ещё до того, как он полностью останавливается. Я не успею добраться до внедорожника. Ещё один взрыв происходит в нескольких ярдах от меня, и я пошатываюсь. Это не обычные мины. Они взрываются не тогда, когда на них кто-то наступает. Их словно бы запускает кто-то со стороны.

С колотящимся сердцем добираюсь до машины. Множество раз перекатившись, внедорожник остановился в перевёрнутом состоянии.

Присев, заглядываю в салон. Глаза Сиенны закрыты, всё лицо в порезах. Но больше всего меня беспокоят её ноги. Они были придавлены: при переворотах приборная панель смялась, зажав нижнюю часть её тела.

Зейн в сознании, но взгляд у него затуманенный.

— Она в порядке? — с болезненным стоном спрашивает он.

Я огибаю внедорожник и помогаю ему выбраться через окно. Он вылезает, но хромает, над его коленом глубокая рана.

— Мне нужна твоя помощь, — говорю я. Моё дыхание немного сбивается, но не от усталости, а от страха. Оказывается, в определённых обстоятельствах такое случается даже с гемами. — Сможешь подойти?

Зейн кивает, хоть и пошатывается. На лбу у него порез, который я замечаю только сейчас, и кровь струйкой стекает по левой стороне лица. Зейн ковыляет к двери со стороны Сиенны.

— Надо попытаться оттолкнуть эту груду металла с её ног. Насчёт три: раз… два… три! — Мы толкаем изо всех сил, пока не удаётся сдвинуть приборную панель на несколько дюймов. — Ещё! Раз… два… три.

Мы снова надавливаем. Из моего горла вырывается громкий стон. Я стараюсь сосредоточиться на поднимающейся и опускающейся грудной клетке Сиенны, а не на перенапряжённых мышцах моих рук. Пока она дышит, её можно спасти.

Когда мы отодвигаем приборную панель достаточно, чтобы можно было вытащить Сиенну, я отстёгиваю ремень безопасности и осторожно достаю её. Сидя у внедорожника, прижимаю её к себе. Она без сознания, голова свисает с моей руки под странным углом. Я успеваю сделать всего несколько шагов к грузовику, как вдруг срабатывает ещё одна мина. Слишком близко к нам. Выругавшись, перехватываю Сиенну поудобнее. Зейн хватает меня за футболку, останавливая, и суёт руку в карман. Затем достаёт оттуда платок и начинает размахивать им над своей головой.

— Какого чёрта ты творишь? — шиплю я.

— Белый флаг. Символ мира. Ну, или капитуляции.

Он продолжает размахивать им, хоть и морщится от боли. Внезапно опускает руку, схватившись за бок. Помимо раны на ноге и пореза на лбу у него, похоже, сломаны рёбра.

Из-за дыма от взрывов сложно разглядеть что-то на расстоянии даже двадцати футов, но я слышу, как к нам подъезжает машина. Инстинкты кричат мне бежать. Я уже почти достигаю грузовика, как вдруг осознаю, что к нам подъехала не одна машина, а, как минимум, шесть. А значит, мы в меньшинстве.

К нам обращаются через громкоговоритель:

— Поднимите руки так, чтобы мы их видели.

Сквозь туман виднеются очертания военных машин. Зейн поднимает ладони, сдаваясь. Чез выбирается из грузовика и повторяет за ним. Очевидно, я не стану опускать Сиенну на землю, поэтому остаюсь стоять так, не шевелясь, даже не моргая. У меня в руках раненая девушка, а не AK-47. Хотя, честно говоря, я бы не отказался сейчас от оружия.

— Она ранена, — выкрикиваю я. — Из-за ваших мин. У вас можно получить медицинскую помощь?

Из тумана появляется молодой мужчина в ковбойской шляпе и высоких сапогах, за его спиной висит M-16, а в зубах зажата соломинка.

— Это было просто предупреждение.

— Скажите это ей, — выпаливаю я.

Он медленно жуёт соломинку, размышляя.

— С какой целью пожаловали, если не секрет?

Нэш всё ещё сидит в задней части грузовика. Надеюсь, он не планирует какую-нибудь самоубийственную выходку. Не хочу, чтобы он предпринял что-то геройское и его (если не всех нас) за это застрелили.

Зейн выходит вперёд, наш главный дипломат.

— Мы направляемся в Прайд, просить убежища.

Мужчина окидывает нас взглядом сверху вниз.

— С чего это вдруг вам понадобилось убежище?

— Правительство Пасифики убило почти всех, кто мне дорог, — рычу я. — И мы станем следующими, если не сбежим. — Перехватываю Сиенну поудобнее. — К тому же у нас есть информация, которая может быть полезна вашим властям.

Вытащив соломинку, ковбой хмыкает.

— Была тут меньше суток назад одна девушка, говорила примерно то же самое. С ней ещё была группа бродяг.

Пейдж. Это наверняка была Пейдж. Значит, всё-таки нескольким удалось спастись и добраться сюда живыми. Эта весть приносит мне огромное облегчение. Я всё ещё не знаю, кому именно удалось выжить, но это лучше, чем считать, что я потерял всех своих людей. Теперь, по крайней мере, у меня есть надежда.

— Это Пейдж. Мы с ней.

В тени шляпы парень сощуривает глаза.

— Откуда нам знать, что вы не шпионы?

От возмущения у меня перехватывает дыхание, и мой тон становится резким.

— Боюсь, вам придётся поверить нам на слово.

Зейн выходит вперёд.

— Меня зовут Зейн Райдер. Возможно, вы слышали обо мне или о моём отце, Харлоу Райдере? Поверьте, я не шпион.

Парень снова начинает жевать соломинку, разглядывая Зейна. Затем тихо переговаривается с лысым темнокожим парнем, который как раз таки не стесняется направлять на нас оружие. Тот кивает и подходит ближе к нам.

— Сдайте оружие. Сейчас же.

Я киваю Зейну, и тот вытаскивает пистолет из моих штанов и передаёт лысому. В грузовике есть ещё, но я не спешу делиться с ними этой информацией. Особенно пока там Нэш.

— Теперь откройте задний отсек грузовика, — командует их главный.

Прочищаю горло.

— Мы забыли упомянуть, что с нами ещё один человек.

Грузовой отсек открывается. Оттуда выходит Нэш с пистолетом в руке и встаёт перед нами.

— Кого мне убить первым? — рычит он. — Вы прервали мой дневной сон.

Их главный вместе с ковбоем выходят вперёд.

— Благодарю, сэр. Это мы заберём.

Он спокойно протягивает руку Нэшу, словно ждёт, что тот отдаст ему пистолет.

— Не сопротивляйся, Нэш, — настаиваю я, чувствуя, как затекают руки. Хочется верить, я не всегда такой слабак, но после нескольких часов работы лопатой, а потом и вытаскивания Сиенны из смятого внедорожника сил осталось мало.

— Ладно, — ворчит Нэш, отдавая пистолет.

Теперь, когда мы безоружны, вперёд выходит парень в очках. Я напрягаюсь, когда он подходит почти вплотную ко мне и Сиенне, но вроде у него в руках нет оружия.

— Я врач, — говорит он. — Идём. Надо её куда-нибудь положить.

Он отводит меня к одной из военных машин, которая оказывается каретой скорой помощи. Я со стоном забираюсь внутрь, с дополнительным весом на руках это сложнее, но не невозможно. Врач указывает на койку, и я кладу туда Сиенну. Она всё ещё дышит, но тяжело.

Врач начинает осматривать её. Надевает кислородную маску, подключает к капельнице.

— Она генетически модифицирована? — спрашивает он, протягивая пакет с какой-то жидкостью через койку.

— Нет, она…

Я собирался сказать «обычная», но останавливаю себя. Сиенна уж точно не обычная. Она поразительная, невероятная. Я тяжело дышу, к глазам подступает влага. Прочищаю горло, не привыкший к таким эмоциям. Ни с кем ещё я не чувствовал себя таким слабым, таким беспомощным и… таким уязвимым.

— Пожалуйста, скажите, что с ней всё будет в порядке.

Врач натянуто улыбается.

— Точно смогу сказать, когда довезём её до базы.

— До базы?

— Да, вам нужно будет пройти детоксикацию и ответить на несколько вопросов, перед тем как вас пропустят в Прайд.

— А что с той группой, что была перед нами? Где они сейчас?

Врач пожимает плечами.

— Точно не знаю. Лучше спроси Кольта.

— Кто такой Кольт?

Врач, до этого подключавший капельницу, теперь смотрит мне в глаза.

— Тот, кто пропустил вас живыми.



47


ЗЕЙН

Как только Сиенна и Трей скрываются в заднем отсеке одной из машин, ко мне подходит невысокая худенькая женщина.

— Привет, я Сара. Давай приведём тебя в порядок.

— Погоди. Я должен кое-что забрать из внедорожника. Кое-что важное.

Сара осматривает место аварии.

— Не думаю, что там что-то уцелело.

— Пожалуйста, — прошу я. — Если Сиенне нужна медицинская помощь, у меня есть то, что может её спасти. Мне нужно к машине…

— Ладно.

Сара подхватывает меня под руку и ведёт к перевёрнутому внедорожнику.

Когда я опускаюсь на землю, рёбра протестующе ноют. Пробираюсь через окно и пытаюсь найти мешочек. Его нигде нет.

— Не это ищешь? — спрашивает Сара. С её пальца свисает на верёвочке холщовый мешочек. Рваный, грязный, словно по нему проехались несколько раз.

— Да. — Прихрамывая, спешу к ней. — Где ты его нашла?

Она указывает на землю где-то в двадцати ярдах от нас.

— Видимо, выпал из машины, когда вас несколько раз перевернуло.

— В нём что-то было?

— Нет, он пуст.

Ковыляю к тому месту, где она нашла этот мешочек, и, как обезумевший, ищу глазами сыворотку. Если мешочек вылетел из машины, может, склянка просто выпала из него.

Что-то поблёскивает на песчаной, поросшей сорняками земле. Осколки стекла. Склянка разлетелась на миллион кусочков, сыворотка впиталась в землю. Твою ж…

— Нашёл? — зовёт Сара.

Столько сил потрачено, чтобы добыть сыворотку… и всё напрасно. Сложно бороться с отчаянием, когда весь мой вклад превратился в пыль. Мы остались без чипа с формулой и без склянок с сывороткой. Воссоздать формулу сыворотки с подобными заживляющими свойствами в наших обстоятельствах практически нереально.

Выпрямившись, хромаю обратно к Саре.

— Ничего не осталось.

Следую за ней к грузовику, который напоминает целую больничную палату на колёсах: тут есть койка, кардиомонитор и кислородные маски.

— Простите за взрывы, — говорит Сара. — Это просто мера предосторожности.

— От чего?

— Люди нередко пытаются пробраться в нашу страну, не получив разрешения.

Она указывает на больничную койку, и я присаживаюсь.

Следующие несколько минут она молча зашивает рану над моим коленом, промывает порез над глазом, вытирает кровь, перевязывает мой торс… Как выяснилось, у меня сломано несколько рёбер. Теперь понятно, почему такая адская боль. Сломанные рёбра — хуже всего; их восстановит только время.

Приведя меня в порядок, Сара отводит меня к светло-коричневому военному грузовику.

Забираюсь внутрь, швы на опухшем колене слегка натягиваются. Внутри темно и пахнет ржавчиной. Пару секунд мои глаза привыкают к скудному освещению. По обе стены — длинные металлические скамьи. Чез и Нэш сидят с одной стороны. С ними рядом солдат в форме и с винтовкой на коленях. Я сажусь напротив. Боль пронзает рёбра, словно их обдало раскалённой лавой. Возможно, это странно, но я чувствую необходимость представиться.

— Привет, — киваю солдату. — Я Зейн.

Тот только ухмыляется в ответ.

— Заткнись, Райдер, — бурчит Нэш, опустив голову.

Снаружи кто-то выкрикивает:

— Поехали!

Через пару секунд грузовик трогается с места и медленно покидает место аварии. Я ничего не вижу, потому что задняя стенка грузовика закрыта.

Чез всматривается в меня обеспокоенными глазами.

— С ней ведь всё будет в порядке?

Он спрашивает о Сиенне, конечно де.

Меня тоже волнует этот вопрос. Но не успеваю я ответить что-то ободряющее, как солдат достаёт рацию и спрашивает в неё:

— Элайджа, что там сейчас с девчонкой?

В ответ раздаются помехи, и некто по имени Элайджа говорит:

— Угрозы жизни нет. Смогу сказать больше, когда вернёмся на базу.

Солдат отводит рацию от рта.

— Слышали?

Чез кивает, бормоча слова благодарности.

Узел в моём животе слегка ослабевает. Если Сиенна в порядке, всё остальное я переживу. Жаль только, что не удалось сохранить сыворотку, тогда бы я мог мигом исцелить Сиенну.

— Что за базу упомянул Элайджа? — уточняю у солдата.

Он приподымает брови, перехватывая винтовку поудобнее.

— А ты, я погляжу, любишь болтать.

— Просто любопытно.

— Закрой рот, Райдер, — повторяет Нэш, теперь уже метая в меня молнии глазами. Чез тоже бросает на меня предостерегающий взгляд. Я игнорирую обоих. Продолжая молчать, мы ничего не узнаем.

— Та что там с базой?

Солдат хмыкает.

— Это наш центр дознания.

Я буквально слышу, как шумно сглатывает Чез со своего места напротив.

— Дознания? Почему? Вы нам не верите?

Солдат ухмыляется, и я замечаю, что у него не хватает нескольких зубов.

— Это неважно. Решение принимаем не мы. — Он с ухмылкой подаётся вперёд. — Скажем так, советую хорошо продумать, что вы будете говорить.

Усмехнувшись, он достаёт карманный нож и начинает чистить им свои ногти.

Это попытка запугать нас? У меня мало опыта общения с такими ребятами. Но, похоже, его методы работают на Чезе, потому что тот выглядит так, будто вот-вот намочит штаны.

— Мы… мы сказали вам правду, — запинается он.

Солдат смеётся.

— Ага. Ты расколешься первым. Это сразу видно.

Плечи Чеза поникают. Он отворачивает голову.

— Я бы посмотрел, как вы пытаетесь расколоть меня, — заявляет Нэш, глядя на солдата сверху вниз.

Тот хрустит костяшками.

— Жду с нетерпением.

— Эй, не нужно быть таким враждебным! — вмешиваюсь я. — Мы пришли просить о помощи.

На его губах играет жестокая усмешка.

— Хочешь поучить меня манерам, мистер Большая Шишка? Серьёзно? Я понимаю, что у себя дома ты срал золотом, но тут…

— Стоп, — вскидывает голову Чез, — вы знаете Зейна?

Мужчина отвечает нарочитым фальцетом:

— Зейн Райдер, само совершенство. Первый генетически модифицированный человек, наследник компании Харлоу Райдера. — Солдат поднимает палец и дальше продолжает нормальным голосом: — Был им, до недавнего времени.

— Как много… — Голос Чеза даёт петуха, поэтому хакер замолкает и пробует заново: — Как много вам о нас известно?

— Достаточно, — вот и весь его ответ. Солдат откидывается назад, закрывая глаза. — А теперь, если не возражаете, я немного посплю. Мы наблюдали за вами несколько часов, так что я совершенно выбился из сил. — Он вытягивает ноги и скрещивает руки на груди. Винтовка так и лежит у него на коленях. — Вы ведь будете паиньками, да? Только попробуйте что-нибудь выкинуть.

Чез кивает в ответ, но солдат, конечно же, этого не видит. Спустя несколько минут он начинает тихо посапывать.

Я качаю головой, не веря своим глазам.

— Серьёзно? Он доверяет нам?

— Мы могли бы свернуть ему шею, — отвечает Нэш. — Просто покончить со всем этим.

Мотаю головой, потому что в этом я точно участвовать не собираюсь.

— Ну, — протягивает Чез, — Нэш всегда был безумен, но мы? Мы с тобой два пирожочка. Милые и снаружи, и внутри. У нас рука не поднимется убить кого-то.

Вспоминаю нашу стычку со Стилом в офисе отца. У меня был шанс убить его, но я им не воспользовался. И Трею помешал. Покончи мы с ним тогда, быть может, все эти люди из «Зенита» и «Грани» были бы живы? Или мадам Нейман поручила бы это кому-то другому?

Наверно, Чез прав. Я слишком хороший, чтобы ранить кого-то. Я всегда думал, что доброта — одно из главных моих достоинств, но она привела меня к падению.

Мои ладони скользят по пыльной скамье.

— Сделаю вид, будто это не было оскорблением.

Чез хмыкает.

— Без обид, приятель. Но твои костюмы с иголочки и уложенные гелем волосы всё же не открывают все двери в этом мире. Прямо сейчас мы с тобой далеко не в своей стихии.

Пожимаю плечами. Я понимаю, что это не мой мир — Зейн Райдер просто не вписывается во всё это. Но мне и нет больше места в «Хромо-120», Стил об этом позаботился. Так почему бы мне не освоиться в новых условиях? Люди меняются, особенно когда им приходится приспосабливаться к новым обстоятельствам. А я прекрасно умею приспосабливаться.

— Но ты же хакер, — говорю. — Я думал, тебе комфортно везде, где есть доступ к компьютеру.

Чез смотрит на меня как полнейшего идиота.

— Ни фига. Я предпочитаю оставаться за кулисами. А если точнее, то у себя дома. — Он поджимает губы. — Вот только сейчас моя квартира рассекречена, и я вынужден бежать от генетически модифицированных монстров.

— Да, это… нехорошо.

Нехорошо? — возмущённо переспрашивает Чез. — Эм, нет. Это полный отрыв башки.

Эмоциональность Чеза вызывает у меня улыбку.

— Ну да, и это тоже.

— О чём это вы, хлюпики? — включается в разговор Нэш.

Чез начинает рассказывать, как за нами гнались генетически модифицированные собаки и как мы от них отбились. Нэш явно впечатлён его рассказом.

— Жаль, меня там не было, — комментирует он.

Мы молча сидим несколько секунд. Тишину нарушает только тихое дыхание солдата. Чез наклоняется вперёд, упирая локти в колени.

— Можно тебя кое о чём спросить?

Когда я киваю, он продолжает:

— Что происходит между тобой и Сиенной? Между вами двумя столько напряжения, что можно зарядить электричеством целый город.

— О нет, в этом разговоре я участвовать не буду, — бормочет Нэш, сползая вниз по скамье и закрывая глаза.

— В смысле «что происходит»? — переспрашиваю я, пытаясь найтись с ответом. — Мы друзья. Очень хорошие друзья.

Чез сощуривает глаза.

— Вот только не надо мне врать. Что произошло в Рубексе?

Я начинаю рассматривать линии на своих ладонях, как будто в жизни ничего интереснее не видел.

— А что тут сказать? Я люблю её. Когда мы были в Рубексе, я влюбился в неё ещё сильнее. — Вскидываю голову. — Я думал, это взаимно. На какой-то момент, пускай недолгий, но я позволил себе поверить, что мы останемся вместе.

— Ты думал, что она выберет тебя вместо Трея?

— Да. Ну, я не то чтобы планировал это. Но мы были вместе, вдвоём, и… — Резко замолкаю и делаю глубокий вдох, как если бы это могло стереть часть воспоминаний. — Это было волшебно.

— Но?

— Но затем Трей заманил нас в ловушку и сдал властям. А дальше всё пошло наперекосяк.

Чез задумчиво трёт верхнюю губу.

— Вы после этого разговаривали наедине?

— Нет, — качаю я головой. — Не было времени. Да и она прекрасно знает о моих чувствах. Просто в её сердце всегда был другой.

— Ты уверен?

— На девяносто девять процентов.

Чез откидывается назад, складывая ладони на бёдрах.

— Как человек, которому часто приходится иметь дело с кодами и числами, могу заверить тебя, что есть огромная разница между девяносто девятью и ста процентами. — Он понимающе улыбается. — Один процент может изменить всё.

Ёрзаю на месте, обдумывая слова Чеза.

— Хочешь сказать, мне стоит поговорить об этом с ней?

— Перед тем как окончательно сдаться? Ну, как бы да. Я считаю это хорошей идеей. — Чез качает головой. — Бро, ты такой умный, но такой тупой.

Недоумённо поднимаю брови.

— Ну, когда дело касается девушек, — исправляется он.

Усмехаюсь.

— Я вот одного не пойму: какое тебе до этого дело? Я думал, что ты, как шестёрка Трея, предпочтёшь, чтобы я держался подальше от Сиенны.

В ответ на мои слова он фыркает.

— Шестёрка Трея? Шестёрка?! Ушам своим не верю. — Он качает головой. — Да ты издеваешься надо мной!

— Ну, ты ведь на него работаешь.

Чез отмахивается от моего довода.

— Ответ прост: мне есть дело до Сиенны. Она моя лучшая подруга, и я желаю ей лишь счастья. Если она будет счастлива с тобой — отлично. Если с Треем — прекрасно. Если ни с кем — так даже лучше. — Он кривит лицо, будто лимон проглотил. — От всего этого любовного треугольника меня уже тошнит.

Спящий солдат внезапно выпрямляется, встряхивая головой.

— Что? Кого тошнит? Только не в моём грузовике!

Мы с Чезом переглядываемся. Тот едва сдерживает улыбку.

— Всё в порядке, никого не тошнит.

* * *

Когда мы приезжаем на так называемую базу, солдат, соизволивший всё-таки представиться нам Зиком, выводит нас из грузовика. Я успеваю разглядеть белое прямоугольное здание, перед тем как мне на голову накидывают ткань. Сразу становится жарко и душно, да ещё и пахнет сырым брезентом. Ко мне приближаются шаги, и я могу только предположить, что нас окружили люди Зика. Возможно, те, что ехали в кабине грузовика.

— Чем меньше вы знаете, тем лучше, — поясняет Зик, держа меня за плечо. Полагаю, Чеза и Нэша схватили таким же образом.

Нас ведут по щебню, затем по асфальту. Двери разъезжаются в стороны, и меня обдаёт прохладным воздухом, когда мы входим внутрь. Тут полы более ровные, мои подошвы скользят по гладкой поверхности.

— Райли, отведи Чабса в первую комнату чистки, — командует Зик.

— Я Чез, — бурчит сквозь стиснутые зубы хакер.

— Да без разницы, — отвечает Зик. — Леон, отведи этого Головореза в третью комнату чистки. Там напор помощнее. Может, у него поубавится спеси.

— Это ты про меня? — уточняет Нэш. — Можешь звать меня Коммандер.

Зик фыркает.

— А, ну конечно. Тогда ты можешь называть меня богом.

— А мне куда? — спрашиваю я.

— Ты, Красавчик, идёшь со мной. Тебя ждёт вторая комната чистки.

Зик снова хватает меня за руку и ведёт совсем недолго. Когда мы останавливаемся, он снимает с меня мешок и заталкивает в комнату размером с душевую кабинку у меня дома. Стены полностью стеклянные, а значит, прозрачные. Зик — просто размытое пятно по ту сторону стены.

— Снимай одежду, — говорит он. — Время детокса.

— Прям всю одежду?

— Так точно, — отвечает Зик и отворачивается, давая мне некое подобие уединения.

Я старательно снимаю с себя вещи, хотя ноющие рёбра и опухшее колено замедляют мои действия. Ёжусь от прохладного воздуха.

Зик, не оборачиваясь, говорит:

— Положи свои вещи в мусоросжигательную печь справа от тебя.

Там действительно оказывается прямоугольный ящик, сливающийся со стеной, на котором написано «Мусор». Тяну за ручку и складываю одежду внутрь. С другой стороны раздаётся жужжание, словно я пробудил дремавшее чудовище.

Теперь Зик разворачивается и подносит руку к красной кнопке на стене.

— Держись. Сейчас станет немного прохладно.

Он хмыкает, будто это какая-то местная шутка.

Меня обдаёт потоком тёплого воздуха, от которого я отступаю на шаг. Все мои внутренности простреливает резкая боль. Хватаюсь за металлические ручки, предусмотрительно организованные на уровне плеч. За воздухом следует поток горячей воды, как будто на меня направили пожарный шланг на полной мощности. Кожу обжигает, рёбра болят ещё сильнее. Затем опять поток воздуха, словно я в аэротрубе, и снова вода. Финальный поток воздуха длится так долго, что я уже почти готов взлететь.

Вся процедура напоминает мне автомойку, и это не тот опыт, который я бы хотел повторить.

Как только оборудование глохнет (а вся чистка длилась примерно десять минут), Зик бросает мне полотенце и свёрток с чем-то белым.

— Что это?

— Твоя новая одежда, — с ухмылкой отвечает он.

Вытеревшись полотенцем, натягиваю на себя безразмерные футболку и штаны, которые по виду — и запаху — подозрительно напоминают больничную одежду. Как только я одет во всё белое, Зик выводит меня из комнаты в коридор.

Миниатюрная брюнетка с карамельным цветом кожи встречает нас на полпути.

— Мистер Райдер, меня зовут Кассандра. Пожалуйста, следуйте за мной, я провожу вас в вашу комнату.

— Прошу, зовите меня Зейн.

Кассандра приводит меня в стерильную больничную палату. Стены здесь белые, плитка на полу белая, и даже кровать с постельным бельём — всё ослепительное белое.

Кассандра просит меня лечь. Я слушаюсь. Её худые руки летают надо мной, пока она подключает меня то к одному аппарату, то к другому. Очевидно, что она давно этим занимается и ловко со всем управляется.

— Вы почувствуете лёгкий укол, — предупреждает она, находя вену на сгибе моего локтя.

— Это обязательно? — спрашиваю я. — Я думал, что к капельнице подключают, только когда пациент не ест или не пьёт. Но, как видите, я в полном порядке. Чуть перевязан, но в целом всё нормально.

Она пожимает плечами, не глядя на меня.

— Я всего лишь выполняю указания сверху.

Вздохнув, взмахиваю рукой, чтобы продолжала. Чувствую укол иглы и лёгкое жжение, когда жидкость вливается в мою кровеносную систему.

— Может немного жечься, — говорит она, поправляя пакет с жидкостью надо мной.

— Да, уже.

И пока я говорю это, язык уже кажется слишком большим, как будто не помещается во рту. А веки тяжёлые. Мне с трудом удаётся держать их открытыми.

Кассандра кладёт ладонь на моё плечо.

— Не боритесь. Просто расслабьтесь.

— Что… — Замолкаю, внезапно осознав. — Что вы мне вкололи?

— Это поможет вам отдохнуть, — шепчет она прямо над моим ухом. В её голосе ни одной злодейской нотки, но я всё же чувствую себя обманутым.

Капельница нужна не для того, чтобы снять боль, а чтобы обездвижить меня.

И я, наивный дурак, просто позволил им это сделать.



48


ТРЕЙ

Моя задница жёстко ударяется о стул. С головы срывают мешок. Я в комнате для допросов — можно догадаться, что меня сейчас ждёт. Окидываю взглядом пространство в поисках подноса с пыточными инструментами и прочих сопутствующих атрибутов, но их здесь нет. Может, эти скоты не такие суровые, какими пытаются казаться.

Едва только тип в ковбойской шляпе и с соломинкой в зубах, Кольт, входит в комнату, я спрашиваю:

— Где Сиенна?

Когда мы прибыли в их штаб (или что это за место?), нас разделили. Её унесли на носилках, а меня провели через чистку и заставили надеть эти странные белые вещи, да ещё и сверху на голову накинули мешок. Не понимаю зачем. Я уже увидел слишком много.

Кольт садится напротив меня.

— Ты про ту горячую рыжую штучку?

— Подбирай выражения, солдат, — рычу я.

Он усмехается.

— В тебе горит огонь. Мне это нравится.

— Где. Она?

— О ней заботятся мои люди. Это всё, что тебе надо знать. — Кольт с ухмылкой закинул ногу на ногу. — А теперь расскажи, что же такое важное тебе известно.

— О, я с удовольствием поделюсь этой важной информацией. Но сначала мне нужны гарантии.

— Какие?

— Что никто из моих людей не пострадает. Ни те, что приехали со мной, ни те, что приехали раньше.

— Я не говорил, что остальные тоже здесь…

— Я не договорил, — перебиваю его.

Он сощуривает глаза.

— Не забывайся, ты сейчас на моей территории. И я терпеть не могу террористов.

Невольно смеюсь.

— Я не террорист.

— Ты определённо умеешь выдвигать требования.

Наклоняюсь вперёд.

— Нет. Я просто умею защищать своих людей.

Мы вперяемся друг в друга взглядами на несколько секунд, ни один из нас не моргает. Типа битва умов, или воли, или чего там ещё. В конце концов Кольт взмахивает рукой.

— Ну, продолжай.

Выпрямившись на своём стуле, говорю:

— Как я уже сказал, мне нужны гарантии, что никто из моих не пострадает и что мы сможем получить убежище в вашей стране на тот срок, на который нам нужно. — Делаю паузу и тихий вдох. — Взамен я поделюсь с вами всем, что знаю о Пасифике и их планах.

— Их планах?

— Планах на войну.

Кольт долго сверлит меня взглядом, после чего снимает шляпу и кладёт на свои колени.

— Что ж, мистер Винчестер, должен признать, что разговор принял интересный оборот. По рукам.

Он протягивает мозолистую ладонь, но я не спешу её пожимать.

— И ещё кое-что, — добавляю я.

Он опускает ладонь.

— Что?

— Рыжеволосая девушка, которую ты упомянул. Её зовут Сиенна. Она должна получить лучшую медицинскую помощь. — В ответ на ухмылку Кольта я поясняю: — Это не обсуждается.

— Звучит так, будто ты к этой Сиенне неровно дышишь. Я прав?

Смех Кольта вызывает напряжение между моих лопаток. Не пались, Трей. Не выдавай своих чувств. Влюблённый мужчина — это слабый мужчина. Особенно если он лидер.

— У меня нет времени на эту чушь, — жёстко отвечаю я. Совесть царапает меня из-за отрицания наших отношений. Но я должен притвориться, что между мной и Сиенной ничего нет, что она ничего не значит для меня, чтобы защитить её. Она моя ахиллесова пята, и если враги прознают про это, то используют против меня. Против нас.

— Умный мальчик. От женщин одни проблемы.

— Согласен.

Кольт хмыкает, поправляя свою шляпу.

— Ты мне нравишься всё больше, Трей Винчестер. — Он протягивает руку. — Я согласен с твоими условиями.

Пожимаю его ладонь.

— Спасибо.

— А теперь что касается информации…

На протяжении следующих двух часов я в деталях рассказываю Кольту всё, что мне известно. О том, как правительство создаёт сверхсолдат, чтобы захватить Прайд, а в перспективе, возможно, и другие провинции. Описываю то, что увидела Сиенна в подвале здания ВИГ в Рубексе: десятки мужчин и женщин были похищены и перепрограммированы, равно как и в подвале здания «Мэтч-360» в Легасе. Также рассказываю ему о группе людей, которых мы спасли из больницы после издания указа.

— И какие они, эти сверхсолдаты? — спрашивает Кольт.

— Я с ними ещё не сталкивался. Но на нас нападали генетически модифицированные собаки. Если солдаты хотя бы вполовину так же сильны, как те монстры, то Прайду и другим провинциям есть чего боятся. Скорость, сила, ловкость, смелость — все черты хорошего солдата усиливаются в разы. Представь себе идеальную армию.

Кольт потирает бакенбарды, обдумывая мои слова.

— И как ты предлагаешь их остановить?

— Создав свою собственную армию, разумеется.

Кольт качает головой.

— Нам не хватит ресурсов, чтобы выступить против целой армии сверхсолдат.

— У вас есть мы. Я, Зейн, Нэш и все те, кто сумел выбраться из лагеря «Зенит» живыми. Пускай не все из нас генетически модифицированы, и мы не являемся сверхсолдатами, но мы умеем сражаться.

— А ты?

— Что я?

— Ты гем?

— Да.

Кольт расплывается в довольной улыбке.

— Я так и думал.

— Так где сейчас остальные?

— Ты имеешь в виду тех, кто приехал перед вами?

— Да. Где они?

— О, их здесь нет.

Мышцы моей шеи сжимаются.

— Что, прости?

— Их отправили в Олд-Ричмонд, столицу Прайда.

— Почему? — спрашиваю я, чувствуя, как ускоряется кровь в венах.

— Туда я отправляю всех новоприбывших.

Он произносит это так, будто люди каждый день пытаются пересечь границу.

— И где же этот Олд-Ричмонд?

Кольт широко разводит руки.

— Далеко отсюда.

— С ними всё в порядке?

Он пожимает плечами.

— Думаю, да.

Мне страшно задавать следующий вопрос.

— Сколько… их?

— Я не считал. Человек пятнадцать, наверное? — Он откидывается на стуле. — Их возглавляла девчонка с африканскими косичками…

— Пейдж.

Кольт щёлкает пальцами.

— Да, точно, Пейдж. Крепкий орешек.

Улыбаюсь.

— Да, она такая.

— Так вот. Был ещё один очень тёмный парень…

— Ашер, — говорю я. — Его ведь звали Ашер?

— Честно, не помню его имени. Он был не особо разговорчив.

Очень похоже на Ашера.

— Ладно, кто ещё?

— Рыжеволосая женщина с маленькой девочкой.

Моё сердцебиение ускоряется.

— Прости, ты сказал «рыжеволосая женщина и маленькая девочка»? Девочка была светленькой, лет пяти?

Кольт качает головой.

— Не помню.

Хотелось бы верить, что это были мама и сестра Сиенны, но я видел их обгоревшие тела. Я их хоронил собственными руками. Наверно, это женщина с дочкой, которых мы спасли из больницы.

И всё же во мне вспыхивает искра надежды. Может, некие силы свыше всё же присматривают за нами.

— Так что теперь? Я могу увидеть Сиенну?

Стараюсь, чтобы мой голос звучал не слишком заинтересованно, но судя по тому, как приподнялись уголки рта Кольта, его так просто не обманешь.

— Конечно. Уверен, это вполне можно организовать.

Он поднимается со стула и выводит меня из допросной — теперь уже без мешка на голове. Я следую за ним по узкому яркому коридору. Мы проходим мимо нескольких закрытых дверей с стеклянными прямоугольными вставками в каждой, через которые можно мельком увидеть, что происходит внутри.

Комната Сиенны оказывается самой дальней. Когда я захожу туда, клянусь, у меня ощущение, будто мы попали на тот свет. Всё ослепительно белое.

Сиенна лежит без сознания на кровати, её бледная кожа едва ли не сливается с окружающей обстановкой — белой наволочкой, белой простынёй и белым покрывалом. А вот её волосы напоминают пламя на снегу.

Я сажусь рядом с ней, умирая от желания прикоснуться. Но держу в себя руках и жду, пока Кольт не выйдет. Дверь щёлкает, и я беру Сиенну за руку.

Провожу пальцем вверх и вниз по её руке, по следам веснушек. Наклонившись, убираю прядку волос с её лба. Мои пальцы задерживаются на её тёплой коже. Прижимаюсь лбом к её лбу, глубоко вдыхая и выдыхая. Может, если я буду дышать за неё, у неё найдутся силы открыть глаза.

Мне так много хочется ей сказать, но мне кажется глупым разговаривать с ней, когда неясно, слышит ли она меня вообще или нет.

Чувствовала ли то же самое Сиенна, когда сидела у моей кровати после того взрыва в здании правительства? Ждала ли она, когда я очнусь? Переживала?

Медсестра в голубой форме входит в комнату. Она так резко выделяется на фоне всей этой белизны, что на секунду показалась мне посторонней. Я выпрямляюсь.

— Почему она ещё не пришла в себя?

— Её телу требуется отдых после аварии.

Медсестра проверяет капельницу, затем смотрит на экран аппарата, отслеживающего сердцебиение Сиенны.

— С ней что-то не так?

— У неё сильно пострадал спинной мозг. На восстановление могут уйти недели. И даже в таком случае нет никаких гарантий.

Она произносит это как профессионал, без каких-либо эмоций.

— Что это значит? — От её расплывчатых ответов я начинаю нервничать. — Она ведь сможет ходить, да? Она ведь не…

— Парализована? — Медсестра качает головой. — Нужно провести больше тестов. У нас здесь нет подходящего оборудования.

— Не понимаю.

— Олд-Ричмонд. Там вам наверняка смогут помочь. — Закончив проверку, она направляется к двери. На полпути оглядывается через плечо: — Туда увезли остальных ваших.

— Остальных? Вы их видели?

Она кивает.

— Да, у некоторых были серьёзные травмы. У некоторых — ожоги третьей степени. Мы не могли оказать им нужную помощь. У нас тут всего лишь приграничный медпункт. — Внезапно осознав, что сболтнула лишнего, она зажимает рот. — Кажется, я уже сказала слишком много.

Она спешно покидает комнату, прежде чем я успеваю её остановить.

Приграничный пункт. Интересно. Кольт вёл себя так, будто он тут главный, но, похоже, главный кукловод находится в столице. Если Олд-Ричмонд — это что-то вроде нашего Легаса, то все решения принимаются там.

Теперь я знаю, куда мне нужно.

* * *

Я даже не заметил, что заснул прямо на кровати Сиенны, держа её за руку, пока в палату не вошёл Кольт со словами:

— Кажется, тебе не помешает хорошенько выспаться.

Резко сажусь, на всякий случай вытирая рот. Лидер всегда должен быть начеку. Нельзя дрыхнуть на работе.

— Да, давно я не спал, — признаюсь.

— Принести сюда раскладушку? — предлагает Кольт. — Заверяешь меня, что не испытываешь никаких чувств к этой девчонке, но видно же, что не хочешь никуда от неё отходить.

— Я просто переживаю за неё. Только и всего. Но да, буду благодарен за раскладушку.

Кольт разворачивается, чтобы выйти, но я окликаю его:

— Кольт? А где мои друзья? Двое других, что прибыли с нами?

Кольт колеблется, перед тем как подать мне знак, чтобы я следовал за ним. На секунду сжимаю ладонь Сиенны, обещая скоро вернуться.

Мы направляемся в коридор. Кольт останавливается перед ещё одной комнатой. Я пытаюсь повернуть ручку, но дверь закрыта. Замечаю связку ключей на поясе Кольта.

Он стучит по стеклу, и я заглядываю внутрь. Зейн тоже, как и мы с Сиенной, одет во всё белое. Он мирно лежит на кровати. К нему подключена капельница и ещё несколько аппаратов.

— Что происходит? — спрашиваю я.

Кольт не отвечает, а просто проходит к следующей двери и опять стучит по стеклу. Заглядываю. В этой комнате уже Нэш, тоже подключённый к капельнице. Кольт не ведёт меня дальше, но я уже знаю, что Чез сейчас в том же состоянии.

Хватаю Кольта за воротник и толкаю к стене.

— Какого чёрта тут происходит? Говори! Сейчас же!

— Расслабься, Трей. Я обещал, что позабочусь о твоих друзьях, и держу своё слово. Они все были сильно обезвожены, им требовался отдых.

— Но почему они заперты? Выглядит не очень гостеприимно.

— Это для их же безопасности. Если они проснутся и, дезориентированные, начнут бродить, то могут зайти туда, куда не следует. И мало ли как отреагируют мои ребята.

— Почему же тогда я сейчас не подключён к капельнице? — возмущаюсь я. — М? Я тоже наверняка обезвожен и адски истощён. Стоит ли говорить, что будет с твоими людьми, если они причинят вред кому-то из моих?

Кольт отводит мои руки от своего воротника, и я не сопротивляюсь.

— Ты лидер, Трей. А значит, тебе нужно принимать тяжёлые решения. Ты не можешь позволить себе такой роскоши, как отдых. Не можешь позволить себе проснуться дезориентированным. От тебя зависят жизни твоих людей. Ты ведь наверняка уже знаешь всё это по собственному опыту.

В его словах есть правда. Я знаю, что всё зависит от меня. Но порой я чувствую себя слишком уставшим, слишком бессильным против обстоятельств. Нас всё время преследуют, уничтожают, иногда мне кажется, что мы вот-вот восстанем из пепла, как феникс на моей спине, как вдруг нас снова подавляют. Мне хочется верить, что я, как феникс, могут подниматься снова и снова, сколько бы раз меня ни пытались сломить. Но в последнее время я уже не так уверен. Я едва справляюсь. Порой мне хочется, чтобы решения принимал кто-то другой. Пусть он несёт эту ношу на своих плечах, пусть он справляется со всей этой болью.

— Но, — продолжает Кольт, — если ты хочешь спрятаться от всего мира, если хочешь отдохнуть, я могу это устроить. Всего один укол, немного раствора в организм, и ты отключишься. Только скажи.

Как бы заманчиво это ни звучало, я не могу. Мне хочется верить этим людям, но пока рано. Я ничего о них не знаю, кроме того, что они пытаются взорвать всех, кто подходит слишком близко к стене. Как только ослаблю бдительность, они получат преимущество. Я этого не допущу. Я скорее умру, чем уберу руку с пульса и потеряю контроль над ситуацией.

К тому же я не могу бросить Сиенну в таком состоянии. Когда она очнётся в незнакомом месте, нужно, чтобы рядом был кто-то знакомый.

— Спасибо за предложение, — отвечаю, — но воздержусь.

Кольт хлопает меня по спине.

— Как хочешь. Но если передумаешь — дай знать мне или кому-нибудь из медсестёр.

Он провожает меня обратно к палате Сиенны.

Увидев её, такую маленькую и хрупкую, я понимаю, что сделал правильный выбор. Время поспать ещё будет. Сейчас я именно там, где должен быть. Присматриваю за ней. Оберегаю её.

Я не оставлю её. Никогда.



49


СИЕННА

Голоса вокруг звучат невнятно, словно я нахожусь под водой, а они общаются над её поверхностью. Этот эффект искажает все слова. Я пытаюсь поднять правую ногу, чтобы оттолкнуться, но она не слушается. Тогда пробую пошевелить левой, но они обе как мёртвый груз, прицепленный к моему туловищу.

И тут я вспоминаю. Всё, что я потеряла. Близких людей, которых больше никогда не увижу. Дом, в который уже никогда не вернусь.

Заставив глаза открыться, я вижу Трея. Он разговаривает с какой-то женщиной, которую я не узнаю. Дверь качается туда-сюда, когда эта женщина выходит из комнаты. Я осматриваюсь. Моё сердцебиение учащается, достигая скорости несущегося поезда.

Где я?

Последнее, что я помню, так это как мы ехали во внедорожнике с Зейном. Вокруг ничего не было, лишь горы возвышались вдалеке. Как мы попали сюда?

И что это вообще за место?

Пытаюсь заговорить, но во рту так сухо, будто я проглотила пустыню. Издаю стон.

Трей тут же оказывается рядом со мной, касается лица, руки, волос, благодаря Господа Бога, в которого он вообще-то не верит. Я впервые вижу его настолько встревоженным. И в его взгляде столько заботы, что в ней можно утонуть. Обычно это у Зейна все чувства написаны на лице. Но сейчас эмоции Трея видны невооружённым глазом.

Когда мне всё же удаётся выдавить первое слово, я произношу единственное, о чём могу думать в этот момент.

— Во… ды… — хриплю я.

— Да, конечно, — отвечает Трей.

Он подбегает к раковине и набирает стакан воды. Вернувшись, помогает мне приподняться и подносит стакан к моим губам. Я отпиваю немного, вода течёт по подбородку. Трей вытирает излишки салфеткой.

— По крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь позаботиться обо мне, когда я стану старой и седой, — шучу я. Мой голос всё ещё сиплый.

Думала, Трей улыбнётся в ответ на мою попытку пошутить, но нет. Его глаза полны беспокойства.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он.

— Как будто меня переехал грузовик. Раз десять. — Облизываю губы. — Что произошло? Где мы?

Трей берёт меня за руку и подносит к губам.

— Мы добрались до Прайда.

Окидываю взглядом белоснежные стены.

— А почему я в больничной палате? Что-то случилось? — Паника поднимается в груди. — Чез? Зейн? Они в порядке?

Трей кивает.

— С ними всё хорошо. Случилось небольшое… происшествие. Внедорожник наехал на мину, взлетел и перевернулся. Ты сильно пострадала.

Образы мелькают в моей голове. Взрыв. Скрип металла. Громкий крик — скорее всего, мой.

Зажмуриваюсь от неприятных воспоминаний. Чуть успокоившись, открываю глаза и спрашиваю:

— Но Зейн не пострадал?

— Отделался парой царапин и синяков.

Трей отодвигает одеяло с нижней половины моего тела. На мне такая же белая одежда, как и на нём. Он нерешительно касается моих босых стоп.

— Чувствуешь?

Мотаю головой, чувствуя лишь, как страх холодной змейкой ползёт по позвоночнику.

Пальцы Трея поднимаются выше, давят на мои ноги. Я сижу, затаив дыхание, когда он касается моих коленей.

Снова качаю головой.

— Что произошло? — шёпотом спрашиваю его.

Трей накрывает меня одеялом и берёт за руки.

— Не переживай. — Его губы прижимаются к моему лбу. — Мы с этим разберёмся. В Олд-Ричмонде нам смогут сказать больше.

— В Олд-Ричмонде?

— Там уже все остальные. И там тебе смогут оказать более квалифицированную помощь.

Аппарат над моей головой пикает. Руку покалывает в том месте, куда воткнута игла капельницы.

Поднимаю глаза на Трея, а он раздваивается… нет, уже растраивается. Закрываю глаза, потому что от такого количества Треев у меня начинает болеть голова, как бы ни было приятно на них смотреть. Внезапно чувствую дикую усталость. Я слишком измотана, чтобы говорить, думать, дышать. Опрокинувшись на подушку, я позволяю разуму отключиться.

* * *

Каждый раз, когда просыпаюсь, у меня перед глазами обеспокоенное лицо Трея с ямочкой на подбородке. Я всё пребываю наполовину в реальности, наполовину во сне, так что не знаю, сколько дней прошло, когда кто-то входит в палату и говорит:

— К отправлению всё готово. Президент ждёт вашего приезда.

Трей благодарит незнакомца, а затем шепчет мне на ухо:

— Нам пора, любимая. Обещаю, что не отойду от тебя ни на шаг.

Я, продолжая лежать с закрытыми глазами, бормочу что-то бессмысленное в ответ.

В следующий момент я подскакиваю раз, другой, пока меня везут по коридору, пандусу или какой-то неровной поверхности. Слышу шум двигателя… и чувствую ветер. Сильный, сильный ветер. Он сметает с меня одеяло и шуршит простынями моей катящейся кровати. Я представляю себя кружащей в воздухе, моя юбка высоко взлетает… Стоп, на мне не юбка. А, без разницы.

Переключаюсь на другой сон. В нём рядом со мной Трей. Без рубашки. Мои пальцы скользят вниз по его обнажённой спине, обводя очертания феникса на лопатке. Трей наклоняется поцеловать меня. Его губы очень зернистые на ощупь. У меня полный рот песка.

Просыпаюсь, кашляя и отплёвываясь. Ощущение песка во рту так и не проходит.

— Ты как?

И снова эти обеспокоенные глаза. Трей нависает надо мной. Окружающее пространство изменилось. Вместо ослепительно-белых стен больничной палаты вокруг меня теперь серый металл. Так много серого металла… Мы как будто внутри летающей тарелки с арочным потолком, проводами и трубами. Я, разумеется, не сижу, а пристёгнута к своеобразной койке с катетером капельницы и всем сопутствующим. Внезапно чувствую себя крайне уязвимой, лёжа здесь в белой пижаме, или как эта одежда называется…

— Где мы? — шепчу я.

— Первый раз в самолёте? — спрашивает незнакомец, сидящий у стены. На коленях у него лежит пистолет. Очень дружелюбно (нет).

Перевожу взгляд на Трея.

— Мы в аэродайне?

Он кивает.

— Но здесь их называют самолётами.

— Мы не были представлены друг другу, — произносит молодой человек с пистолетом. Почему-то я решила, что он обращается к Трею, но, повернув голову, ловлю его взгляд на себе. — Я Кольт. — Уголок его рта приподнят скорее в усмешке, чем в улыбке. — А ты, я так понимаю, Сиенна.

Поднимаю глаза на Трея в поисках поддержки.

— Всё в порядке, — говорит он. — Кольт нас сопровождает. Он хороший парень.

— Привет, — говорю Кольту.

Зейн, Чез и Нэш присоединяются к нам. Все они одеты в очень странные вещи. Они похожи на героев вестерна: ремни с большими пряжками, синие джинсы, клетчатые рубашки. Зейн тянет за воротник, словно тот колется. Я снова разворачиваюсь к Трею. На нём тоже нечто подобное.

Нэш и Чез проходят к сиденьям. Нэш на секунду задерживается, чтобы неловко похлопать меня по плечу, а Чез останавливается и сжимает мою ладонь.

— Хаюшки. Развлекаешься тут?

— Едва ли. А ты?

— Едва ли. — Он сжимает мою ладонь ещё раз напоследок, перед тем как отойти к своему сиденью.

Зейн подходит и опускается на колени рядом со мной, в глазах тревога.

— Сиенна? Ты как?

Он переводит взгляд на мои ноги, а затем на Трея.

— Точно смогут сказать только в Олд-Ричмонде, — отвечает тот, но судя по тому, как они переглядываются, они уже обсуждали это ранее.

Зейн наклоняется ко мне, его губы касаются лба.

— Прости, что не уберёг сыворотку для тебя. Но не переживай, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы воссоздать Re0Gene 2.0.

Пытаюсь пошевелить правой ногой в знак того, что мне не нужна никакая сыворотка, но, разумеется, у меня ничего не выходит. Пытаться двигать левой также бесполезно.

— Спасибо, Зейн.

Он натянуто улыбается, не в силах скрыть своего беспокойства, и хлопает по моей ладони, перед тем как занять место рядом с Чезом.

Это странно, но я не испытываю никаких эмоций по поводу нечувствительности нижней половины моего тела. Как будто все мои чувства тоже парализовало. С чего бы мне волноваться из-за ног, когда я потеряла всю семью? Кто-то скажет, что мне повезло, что я вообще выжила. Но так ли это? Можно ли назвать это «повезло»?

Не уверена.

Кольт поднимается со своего места, касаясь двумя пальцами края шляпы.

— Передавайте привет от меня Олд-Ричмонду. Не видел его уже кучу лет.

— Олд-Ричмонд? — переспрашивает Чез с противоположной стороны аэродайна.

— Так точно, — говорит Кольт. — Столица сейчас там. В ста милях от исторической столицы.

Он гордо выпячивает грудь, и я, кажется, понимаю, почему эта провинция называется Прайдом. Похоже, это характерная черта всех её жителей.

— Исторической столицы, — повторяет Трей. — Ты имеешь в виду то время, когда ещё были штаты вместо провинций и у них было единое правительство?

— В точку. — Кольт склоняет голову, прощаясь со всеми нами. На полпути он оглядывается и говорит: — С этой минуты за вами будет присматривать Зик. Обращайтесь к нему, если что. Приятного полёта.

Мужчина с тёмными волосами и бородой выходит, и дверь автоматически закрывается за его спиной.

Как уже можно было догадаться, я ещё ни разу не летала на аэродайне, поэтому, когда мы начинаем взлетать, мой живот приклеивается к позвоночнику, а пальцы вцепляются в края койки. Уши закладывает по мере того, как мы поднимаемся всё выше и выше. Трей, сидящий рядом со мной, накрывает мою ладонь своей и крепко сжимает.

— Трей, — шепчу я, и мой голос тонет в шуме двигателя, — можешь рассказать мне что-нибудь? Какую-нибудь сказку?

Папа часто так делал, когда я была маленькой и не могла заснуть. Прямо сейчас мне отчаянно нужна эта ниточка, связывающая меня с ним, с моей семьёй, с домом. Со всем, что осталось лишь в моих воспоминаниях.

— Сказку? — хмыкает Трей. — Я не очень-то хороший рассказчик.

— Просто попробуй. Пожалуйста.

Он выпускает мою руку и медленно вздыхает.

— Хорошо, давай попробуем. — Его пальцы постукивают по колену. — Давным-давно жила-была девушка по имени… Серена. И она была влюблена в парня, которого звали… Трип.

— Мне уже нравится начало.

— Но они не могли быть вместе, потому что злая… королева… желала Трипу смерти.

Хмурюсь.

— А вот это меня уже напрягает.

Он целует меня в лоб.

— Терпение, дальше приятная часть.

— Однажды одни гуляли в лесу, и Трип признался Серене в вечной любви.

Нэш, сидевший через несколько сидений от нас, устраивает пантомиму, якобы его тошнит на пол.

— Мы всё слышим вообще-то, если вы не в курсе, — бурчит он.

Проигнорировав его, Трей продолжает:

— Но как только Трип рассказал Серене о своих чувствах, появилась злая королева и лишила его руки.

— Трей! Это ужасно.

Он пожимает плечами.

— В общем, истекающий кровью Трип схватил свой меч оставшейся рукой и сделал из королевы шашлык.

Стону.

— А Серена, у которой был большой опыт в медицине, отвела Трипа к себе домой и перевязала его руку. На следующий день они поженились. Потому что Трей знал: пускай он потерял руку, он получил нечто гораздо более важное — взаимную любовь и возможность навсегда остаться с любимой.

Уголки моих губ приподнимаются лишь слегка, но искренне.

— Это была замечательная сказка. Спасибо.

Трей убирает прядку, упавшую мне на глаза.

— У нас тоже есть своя злая королева, и мы уже давно сопротивляемся её тёмным чарам. Скажи же?

— Да, так и есть. — Я с трудом сглатываю, в памяти всплывают лица папы, мамы, сестры. — Но когда же это всё кончится? Когда это всё кончится, Трей? Я не знаю, сколько ещё я смогу…

Отстраняюсь, мои глаза полны слёз.

— Не отталкивай меня.

Разворачиваюсь спиной к нему, когда слёзы начинают стекать по щекам. Я пытаюсь их вытереть, но Трей меня опережает и большим пальцем проводит по обеим щекам, а затем касается моего подбородка.

— Мы ещё сразимся со злой королевой, — говорит он, — и победим. Это я тебе обещаю.

Мы потеряли слишком много. Было бы проще свернуться клубочком под одеялом и не высовываться. Но я оглядываюсь вокруг на близких мне людей — Трея, Зейна, Чеза… и даже Нэша, — и только сейчас понимаю. Чтобы быть одной семьёй, кровное родство необязательно. Они теперь моя семья. С ними я переживу всё.



Заметки

[

←1

]

примечание переводчика: Metro-Goldwyn-Mayer Grand — гостинично-развлекательный комплекс в Лас-Вегасе

[

←2

]

примечание переводчика: Pride — это и гордость, и львиная стая, и название провинции

Загрузка...