Бесстрашная Игрэйн

Дурные вести

– Что случилось, Бертрам? – спросила прекрасная Мелисанда, входя с сэром Ламораком в рыцарский зал.

Альберт конечно же тоже явился, пусть Игрэйн и велела Сизифу ему передать, что хотя бы он должен остаться и дальше колдовать над её подарком. Волосы брата были покрыты серебристым блестящим порошком, и родители выглядели не лучше, но конюший всё равно низко поклонился прекрасной Мелисанде.

– Тревожные вести, ваша милость, – сказал он.

Отец Игрэйн озабоченно поднял брови:

– О нет! Неужто старая баронесса…

– Нет-нет! – Конюший опасливо огляделся, как будто картины на стенах могли подслушивать. – Она здорова, но несколько дней назад к ней нагрянули непрошеные гости – её злосчастный племянник Осмунд, которого все зовут не иначе как Алчный, и начальник его крепости, который поднимает забрало, только когда ест.

– О, он рыцарь? – Игрэйн присела на край длинного стола, на котором ещё её прадедушка Пелей выцарапал свои инициалы. – А какие у него доспехи?

– Его доспехи все – от шлема до ножных лат – покрыты железными шипами, – ответил Бертрам. – Они так же ужасны, как и человек, который их носит. Вчера утром, – продолжил он, понизив голос, – когда я как раз велел покормить лошадей, Осмунд вдруг ни свет ни заря объявил, что баронесса якобы отправилась в паломничество и вернётся не раньше чем через год. И представьте себе, он утверждает, что тётушка назначила его на это время владыкой Дюстерфельса и всех её владений.

– Баронесса отправилась в паломничество? – Сэр Ламорак нахмурился. – Она же покидает свои покои только для того, чтобы проверить, всё ли в порядке с её лошадьми.

– Или чтобы выпить медового пива, – добавила Игрэйн.

– Вот именно! – Бертрам кивнул. – Никто не видел, чтоб она уезжала, и в конюшне её не было. Думаете, она бы ушла, не попрощавшись с Ланселотом, её любимым конём? Спросите у вашей дочери. Игрэйн частенько навещала баронессу.

– Это невозможно, – подтвердила та, вытирая голубиный помёт с кольчуги. – Баронесса даже спать не ложилась, не навестив Ланселота. И каждое утро перед завтраком подливала ему немного пива в воду, хотя я ей всегда объясняла, что для него это вредно.

Альберт наморщил лоб (у него это всегда выглядело очень эффектно), а родители тревожно переглянулись.

– Это и впрямь настораживает, Бертрам, – сказала Мелисанда. – Что вы предлагаете? Сопроводить вас в Дюстерфельс? Призвать Осмунда к ответу и выяснить, куда именно отправилась вдруг баронесса?

Но конюший энергично помотал головой:

– Нет-нет, ваша милость! Я здесь не затем, чтобы просить о помощи. Я приехал предостеречь. Боюсь, что вашей крепости и вашей семье грозит опасность!

– Нам? С чего бы? – спросил Альберт, вытаскивая мышь из волос.

– Я думаю… – Бертрам снова огляделся, словно боясь быть подслушанным. – Я думаю, этот Осмунд прибыл в Дюстерфельс, чтобы завоевать Бибернель.

– В самом деле? – Сэр Ламорак поднял брови. – Ну, у вас, конечно, есть основания так предполагать.

– Осмунд жаждет заполучить ваши волшебные книги, сэр! Его слуги только об этом и говорят. С помощью ваших книг он хочет стать самым могущественным чародеем на свете. И поверьте мне, Осмунд всегда добивается того, чего хочет. Недаром его зовут Алчным.

– Да, слухи о нём и его колючем начальнике крепости дошли и до меня, – пробормотал сэр Ламорак. – Довольно неприятные слухи. Притом что его тётя, баронесса, просто очаровательная старая дама. Хотя и пьёт многовато.

– Осмунд настроен против вас, господин! – продолжал Бертрам. – Он всем говорит, что вы не заслуживаете распоряжаться такими могущественными книгами, если всё, на что вы способны, – это заставить деревья цвести зимой и наколдовать подарки для ваших детей!

– Так-так… – пробормотал сэр Ламорак. Он провёл рукой по волосам, и серебристый порошок посыпался на его ботинки.

– Начальник крепости Осмунда сулит жителям деревни золотые горы, если они ему расскажут, какая оборона у вашей крепости, – сказал Бертрам. – Тем, кто отказывается от платы и молчит, приставляет меч к горлу. Он хочет знать всё: могут ли каменные львы ещё что-то, кроме как рычать, насколько опасны змеи в крепостном рве и действительно ли каменные рожи на стене способны глотать стрелы и изрыгать огонь. – Бертрам обеспокоенно посмотрел на сэра Ламорака. – Деревенские любят вас, сэр Ламорак. Вы добры и великодушны. Почти каждому в деревне вы хоть раз, хоть чем-то да помогли. Но начальник крепости Осмунда знает толк в устрашении!

– Бедные люди! – возмутилась Мелисанда. – Бертрам, сделай милость, когда в следующий раз будешь в деревне, скажи всем, пусть спокойно рассказывают этому начальнику крепости всё, что знают. Что уж такого он может выведать? И если он всё-таки нападёт на Бибернель, мы с сэром Ламораком покажем ему несколько волшебных сюрпризов. Не так ли, дорогой?

– Ещё бы! – ухмыльнулся сэр Ламорак.

– А он нападёт, ваша милость! – сказал конюший осипшим голосом. – Каждый день в Дюстерфельс приходят всё новые солдаты. Бог знает откуда Осмунд их берёт. Они стекаются в крепость со всех сторон, и начальник крепости снабжает их лошадьми, доспехами и оружием. Как вам известно, баронесса хранила в тюремной башне только бочки с пивом, но Осмунд снова велел устроить там темницу, и я боюсь, что вы станете первыми её насельниками. – Бертрам покачал головой. – Сдаётся мне, он очень скоро нанесёт вам визит, и отнюдь не дружеский.

– Ну что же, – сэр Ламорак вздохнул и бросил взгляд на портреты предков, – Бибернель не раз принимал непрошеных гостей, которые хотели заполучить волшебные книги заклинаний. Но книги всё ещё здесь. Я не об этом беспокоюсь. Нет! Меня намного больше волнует исчезновение баронессы. Сразу же после дня рождения Игрэйн я отправлюсь в Дюстерфельс, чтобы выяснить, действительно ли наша старая подруга в отъезде. В любом случае спасибо, что вы сообщили нам об этом, Бертрам. Не хотите ли остаться на обед?.. Бог ты мой, да мы же ещё не завтракали!

– Благодарю, сэр, – Бертрам поклонился родителям Игрэйн, а затем и самой Игрэйн и Альберту, – но мне надо вернуться, пока никто не заметил моего отсутствия. Будьте осторожны, я вас прошу, и отнеситесь к моему предостережению серьёзно!

Он развернулся и твёрдой поступью зашагал к двери.

– Погоди, Бертрам! – крикнула Игрэйн и выбежала за ним во двор.

– Подними мост, как только я уеду, Игрэйн, – сказал конюший, садясь на лошадь. – Запри ворота и держись подальше от Дюстерфельса, пока этот Осмунд изображает там господина! Никаких упражнений в фехтовании с работниками, никаких тайных выездок верхом на Ланселоте! И мы с тобой, увы, некоторое время не увидимся.

Игрэйн ничего не ответила. Она смотрела на восток, где на башнях Дюстерфельса развевался чужой флаг.

– Игрэйн! – сказал Бертрам, склоняясь к ней из седла. – Обещай мне!

– А ты не думаешь, что было бы неплохо немного пошпионить за этим Осмундом? – возразила она. – Он же не узнает, кто я!

– Не смей! – Конюший взялся за уздечку. – Я собственноручно столкну тебя в ров, если замечу возле Дюстерфельса, и никогда не возьму на турнир, как обещал! Я сообщил вам всё, что мне удалось узнать в Дюстерфельсе. Празднуй свой день рождения и молись, чтобы Осмунда хватил удар прежде, чем его жадные пальцы дотянутся до Бибернеля. Ах да! – Он сунул руку в свою подседельную сумку и достал оттуда белую уздечку. – Это для твоего пони. Маленький подарок от меня и от конюхов, чтобы ты вспоминала о нас, когда станешь знаменитым рыцарем. Вообще-то считается, что не к добру получать подарок раньше дня рождения, но кто знает, когда мы теперь увидимся.

– О, спасибо, Бертрам! – пролепетала Игрэйн, поглаживая пальцами мягкие поводья.

– До встречи! – крикнул конюший. Затем направил лошадь через мост и ускакал. Назад в Дюстерфельс.