Книга 3

Четверг, 14 июля 1977 г., Нью-Йорк

К тому времени, как Лаки достигла последнего лестничного пролета, она совсем выбилась из сил. Было еще только семь часов утра, но город уже начал превращаться в пекло. Она отчаянно нуждалась в душе.

Лестница привела ее в подземный гараж. Лаки сразу же направилась к своему автомобилю, маленькому, сверкающему «мерседесу» цвета бронзы и, поставив вместительную сумку на капот, начала искать ключи. Она обшарила всю сумку — безрезультатно.

Лаки пришла в ярость. Перевернув сумку вверх дном, она перебрала содержимое — ключей не было. Ни от квартиры, ни от автомобиля.

Она вспомнила, что вот так же высыпала содержимое на пол в лифте, когда искала зажигалку. Идиотка! Должно быть, связка ключей так и осталась в лифте! Это уж слишком!

— Черт побери! — Она пнула ногой колесо. Только что спустившийся Стивен на миг замер.

— В чем дело?

— Я оставила в лифте ключи. Вы можете себе такое представить?

— Ничего себе!

— «Ничего себе»! — раздраженно передразнила Лаки. — Я, конечно, сделала это нарочно, чтобы вынудить вас меня подвезти. Мы же еще недостаточно осточертели друг другу!

Стивен вздохнул.

— Будет вам…

Она затолкала вещи обратно в сумку и пошла за ним к старому «шевроле». Стивен отпер дверцы, и она плюхнулась на пассажирское сиденье.

— Включите кондиционер.

Стивен сделал вид, будто не слышит, и завел мотор.

— Включите кондиционер!

— Не могу. Только после десяти минут езды.

— Почему?

— Иначе заглохнет двигатель.

— Почему вы не купите себе новую машину?

— Потому что меня устраивает эта. Вы что-нибудь имеете против?

Он молча вывел машину из гаража. Улицы уже заполнились снующими в разные стороны пешеходами.

— Где вы живете?

Лаки зевнула, даже не удосужившись прикрыть рот.

— В самом конце Шестьдесят пятой улицы, возле Парка. Но что толку ехать туда: я осталась и без ключей от квартиры, а прислуга приходит не раньше десяти.

— Разве у привратника нет запасного ключа?

Она отрицательно покачала головой.

Стивен скривил губы. Он был сыт ею по горло.

— В таком случае, куда?

— А вы где живете?

— А что?

Лаки достала из пачки сигарету и прикурила от автомобильной зажигалки.

— Господи! Я просто подумала: может, вы позволите мне переждать у вас до десяти? Забудьте об этом. Я не собираюсь причинять вам неприятности.

— Ничего, — чопорно ответил Стивен, в то же время думая: почему она не хочет заехать к кому-нибудь из родных или знакомых?

— Спасибо.

Они молча доехали до дома, где он жил. Светофоры еще не работали, и пришлось ползти, как черепаха.

Стивен вспомнил: у него сегодня уйма дел. Просто завал. Следствие по делу Боннатти достигло кульминации. Два года он копался в жизни этого человека — Энцо Боннатти, бывшего уличного хулигана, который со временем превратился в одного из заправил преступного мира. Проституция, порнография и наркотики. Не говоря уже о подкупе, вымогательстве и убийствах.

Было непросто заставить людей давать показания. Страх был очень велик. Но, слава Богу, некоторых удалось уговорить. С помощью свидетелей они наконец-то разделаются с Боннатти. Стивен надежно спрятал этих свидетелей. Главное теперь — закончить оформление бумаг, и можно привлекать Боннатти к суду.

Он аккуратно припарковал, машину перед кирпичным зданием на углу Пятьдесят восьмой улицы и Лексингтона, где он жил. Здесь почти никогда не было свободного места, но сегодня — раз в год выпадает такая удача! — оно нашлось, и Стивен счел это добрым предзнаменованием, что было особенно приятно после такой жуткой ночи.

Лаки снова зевнула и потянулась.

— Мы почти соседи. Я смотаюсь около десяти.

Что он будет делать с ней целых три часа? И почему ему приходится разыгрывать рыцаря? Почему он не может посоветовать ей поискать другого дурака?

Он вышел из машины и не успел обойти ее кругом, как Лаки уже выбралась без посторонней помощи, потянулась и пробормотала:

— Есть хочется. А вам? Нет ли у вас чего-нибудь съедобного?

Она что, ждет, что он приготовит ей завтрак?

— Есть несколько яиц. Можете ими заняться.

Она поднялась вслед за ним на крыльцо.

— Я не умею готовить.

— Даже яичницу?

Лаки неопределенно пожала плечами.

— У меня нет хозяйственной жилки. К тому же стоит мне взглянуть на продукты, как они…

— Можете не говорить.

Дом был разделен на четыре блока. Стивен занимал квартиру на первом этаже. Кэрри уговаривала его сменить обстановку, но ему нравилось так, как есть: темное дерево, обитые кожей диваны, массивный письменный стол, полки, забитые книгами, и, главное, огромный, с высокой точностью воспроизведения проигрыватель и впечатляющая коллекция пластинок — блюзов и «соул».

Лаки огляделась. Это было не совсем то, что она ожидала.

Она терялась в догадках насчет Стивена. Он определенно красив, а красивые мужчины обычно самоуверенны и высокомерны. Этот совсем другой. Казалось, он и не подозревает о своей неотразимости. Конечно, это не меняло того факта, что он несносен.

Ей захотелось затащить его в постель. Может, там он оттает и покажет свою истинную сущность.

Она чуть не расхохоталась вслух. Какой пассаж! Обычно парни так и липли к ней, как мухи, стоило заглянуть в какой-нибудь кабак. Можно было подумать, что на земле вот-вот не останется ни одной женщины и они торопятся урвать напоследок. Ей нравилась анонимность этих кабаков. Заходишь, «снимаешь» партнера — и даже не знаешь его имени. Никакой ответственности!

— Садитесь! — неловко предложил Стивен. — Сейчас вскипячу воду для кофе.

— У вас газ или электроплита?

— Газ.

— Слава Богу!

— Да, — и он отправился на кухню.

Лаки села на обитый кожей диван и подумала: «Жалко, что я не в форме — совсем вымоталась! Столько нужно сделать!»

Она на мгновение закрыла глаза. Джино может нагрянуть в любой день… любую минуту!..

Я не хочу, чтобы со мной снова обращались, как с сопливой девчонкой! Папочка, не отнимай у меня все это! Пожалуйста!

Она резко открыла глаза. Господи! С ума я, что ли, схожу? Никто! Никто ничего у меня не отнимет!..

В комнату вошел Стивен. Он успел снять пиджак и немного успокоиться.

— Чайник вот-вот закипит. Присмотрите за ним, ладно? А я пока поставлю для вас пластинку и пойду приму душ.

Лаки кивнула. У нее отяжелели веки. Господи, поспать бы! Хоть минуточку!

Он быстро перебрал несколько альбомов и выбрал один, любимый. «Что происходит?» Мартина Гея. Классика.

Поставив пластинку, Стивен поспешил в ванную. Скорее стащить с себя одежду и встать под изумительно холодный, возвращающий энергию душ!

Лаки уже начала клевать носом, как вдруг до ее сознания дошли первые звуки песни. Мартин Гей, «Что происходит?» О Господи! Марко! Ночь их любви! Как они мечтали о будущем! Мартин Гей! Прежде чем Лаки успела их остановить, на нее нахлынули воспоминания.

Марко! Она не разрешала себе думать о нем. Эти воспоминания были заперты в самом далеком уголке: она не осмеливалась наведываться туда. Он умер… ушел навсегда…

Марко!.. Марко!.. Марко!..

Она снова услышала свои вопли. Увидела распростертое на черном асфальте тело. Вспомнила кровь, ручьями вытекающую из этого тела. Ее Марко! Ее любовь!..

А люди беспомощно толпились вокруг, глазели и переговаривались, как будто это еще один из аттракционов Лас-Вегаса. Откормленные бабы в гротескных пляжных сарафанах, их отпрыски с крысиными мордочками, их преуспевающие мужья…

Кто-то нацелил на него фотоаппарат. Лаки разъяренным зверем набросилась на него, вцепилась в камеру, вырвала из его потных рук и шмякнула об асфальт, вопя: «Мразь! Мразь! Мразь!»

Буги еле оттащил ее от ошарашенного туриста, и она рухнула на колени, приподняла голову Марко, прижала к себе.

И все это время из него вытекала кровь. Медленно… неудержимо… безвозвратно…

— Я люблю тебя, малыш! Люблю тебя! Люблю! — словно это заклинание могло вернуть его к жизни.

— Он умер, Лаки, — мрачно сказал Коста. — Умер.

— Отстань, мать твою! — заорала она с перекошенным от боли лицом. — Убирайся! Он выкарабкается! Все будет хорошо!

Полиция и «скорая помощь» прибыли одновременно.

— Нужно немедленно отвезти его в больницу! — кричала Лаки. — Прошу вас! Скорее! Дорога каждая минута!

— Он мертв, мисс, — врач «скорой помощи» положил руку ей на плечо. Лаки гневно стряхнула ее.

— Как вы можете так говорить? Вы еще ничем не попытались помочь!

Лаки видела Марко таким, каким он был с ней этой ночью. Она не воспринимала инертное тело на асфальте, не замечала, что у него разбита половина лица — только кровь да кости. Не видела лужи крови под ним.

Появился детектив в сопровождении нескольких копов. Он давал указания, взывал к толпе, чтобы расступилась, выкликал свидетелей.

— Это кто такая? — спросил он. — Оттащите ее от жертвы и разберитесь, в чем дело.

Молодой полицейский поспешил выполнить приказ. Когда он попытался оторвать Лаки от трупа, она так больно саданула его, что он отключился.

Тогда вперед выступил Буги. Несмотря на обманчивую хрупкость, он был силен и тверд, как сталь. Он полуоттащил, полуотнес ее в отель.

А потом все перемешалось. Лаки видела одно огромное, слепое пятно, в котором копошились чьи-то лица, фигуры, голоса. Она словно удалилась туда, где никто не мог ее потревожить. Удалилась в безымянный мир, где уже побывала однажды — после смерти матери.

Через сутки она очнулась в частной клинике. Открыла глаза и грубо спросила:

— Где это я? Какого черта?

С кресла вскочила клевавшая носом сиделка.

— О, мисс Сантанджело!.. Одну минуточку! — и опрометью кинулась из палаты.

Лаки села и ощупала себя всю. Ей показалось, что она попала в аварию. Память вернула ее назад, к открытию «Маджириано». Энцо. Коста. Марко. Уоррис Чартерс. Дарио. Полный зал звезд… Ей припомнился весь этот чертов банкет, а потом — провал.

В комнату вбежал врач.

— Как я здесь оказалась? — требовательно спросила Лаки. — Я что, угодила в автокатастрофу?

— У вас был нервный шок, мисс Сантанджело. Вам дали снотворное. Сейчас приедет мистер Зеннокотти, он вам все объяснит.

Приехал Коста. Объяснил…

И вот теперь, два года спустя, Мартин Гей и эта пластинка «Что происходит?» заставили ее заново пережить весь этот ужас.

Лаки разрыдалась. Тогда она жаждала мести, но месть не принесла успокоения. Что толку — все равно с ней больше не будет Марко, ее Марко, к которому она всегда могла обратиться за помощью и советом. Марко, от которого так сильно зависела. Она добилась многого, но только ему было под силу управлять двумя отелями сразу.

Конечно, Энцо Боннатти — просто чудо! Он лично подобрал двух самых лучших сотрудников на роль управляющих. Ко времени ее выписки из клиники они уже вкалывали вовсю. Это ее устраивало. Ей не хотелось задерживаться в этом городе азартных игр. Хотелось вернуться в Нью-Йорк. Лаки от всей души поблагодарила Энцо и попросила некоторое время присматривать за ходом дел.

— Какой разговор! — откликнулся он. — Делай все, что тебе нужно, Лаки. Мои ребята со всем управятся. Мы огребем кучу денег!

Он также счел своим кровным делом найти убийцу Марко. И через две недели известил ее.

— Мы вышли на убийцу — гнусного недоноска, который затаил злобу после проигрыша. Завтра увидишь в утренних газетах.

И Лаки прочла, что некий мистер Мортимер Сорис заживо сгорел в своем автомобиле — обыкновенный несчастный случай.

— Эта сволочь подохла медленной, мучительной смертью, — сообщил Энцо.

Он был неиссякаемым источником энергии. Вскоре после смерти Марко Лаки стали обуревать мрачные мысли о братьях Кассари и их угрозе прибрать к рукам «Маджириано». Энцо пообещал и об этом позаботиться. И уже через несколько недель уведомил ее:

— Рудольфо Краун, оба Кассари и еще несколько пайщиков больше не являются таковыми — я выкупил весь отель.

Лаки была довольна, но все еще не испытывала интереса к делам. Особенно в Лас-Вегасе. Ей не хотелось бывать в местах, связанных с Марко.

Деньги от «Миража» продолжали регулярно поступать. Работала сеть курьеров, которые вывозили оттуда мешки денег в разные города, где эти деньги отмывались, легализировались, а затем вливались в одно из предприятий Сантанджело. Точно так же ручеек денег тек от «Маджириано», пока в один прекрасный день Энцо не вызвал Лаки в свой особняк на Лонг-Айленде.

— У меня для тебя новость. Я занялся одной сделкой, которая в будущем сулит огромные деньги. Для этого мне понадобились доходы от «Маджириано». Ты мне доверяешь, малютка Лаки?

— Вполне.

Чего нельзя было сказать о Косте. Он сразу пришел в ярость. Когда дело касалось денег, Коста был склонен подозревать всех и каждого. По его мнению, Лаки подчас проявляла безответственность. Джино никому не доверил бы свои деньги, даже такому старому, испытанному другу, как Энцо. Лаки была слишком молода и не понимала, какой соблазн таит в себе каждый доллар.

— А, брось! — отмахивалась она. — Это же Энцо! Он мне почти что отец. И ты станешь утверждать, что он способен обокрасть меня? И потом, он же не забирает эти деньги, а вкладывает. Мы сможем в любой момент получить их обратно. Без проблем!

Мартин Гей… Песни… Воспоминания… Открывшаяся рана памяти.

Господи! Она так любила Марко! Почему же запретила себе вспоминать о нем?

Вернулся Стивен — в линялых джинсах «Леви» и хлопчатобумажной рубашке. Черные волосы влажны, ноги босы.

— Вы выключили чайник? — он внимательно вгляделся в нее и забеспокоился. — Эй! Вы плохо себя чувствуете?

Лаки перестала плакать. Она вдруг почувствовала облегчение, словно тяжкая ноша свалилась с плеч.

— С какой стати? Прекрасно! — и потерла под глазами, чтобы стереть потекшую тушь. — Просто эта пластинка всколыхнула давно забытое…

— Извините. Если бы я знал…

— Дерьмо собачье! Откуда вам было знать? Вы всегда так чертовски вежливы?

Только он начинал думать, что она не так уж плоха, как она откалывала какой-нибудь номер. Минуту назад она показалась ему брошенной, заблудившейся девочкой, и вот пожалуйста — перед ним снова стерва! Разбитная нью-йоркская бабенка.

— Вы могли бы по крайней мере размяться и сварить кофе.

— Я ваша гостья.

— Непрошеная.

Ее точно ураганом смело с дивана.

— Если я причиняю лишние хлопоты…

Не обращая на нее внимания, Стивен проследовал на кухню, где уже выкипела добрая половина воды.

— Вам черный? С молоком? С сахаром?

— Черный. Без сахара. Вы не возражаете, если я воспользуюсь ванной?

Разумеется, он не возражал.

— Валяйте.

Лаки быстро нашла ванную. Здесь царил беспорядок. На полу — влажное полотенце. В раковине — волосы. Бритва, дезодорант и освежитель дыхания — вперемешку с зубной пастой и зубной щеткой. Лаки была довольна: хоть в чем-то он не Мистер Совершенство!

Она затворила дверь, исследовала содержимое шкафчика и решила принять ванну. Почему бы и нет? Ведь он разрешил ей воспользоваться ванной — разве не так?

* * *

Стивен отхлебнул глоток горячего кофе и снял телефонную трубку. Слишком рано звонить Кэрри или Эйлин. Зато Бобби — всегда пожалуйста!

— Эй, приятель! — обрадовался тот. — В чем дело? Я полночи не мог до тебя дозвониться.

— Вообрази — я застрял в лифте, когда возвращался из офиса Джерри!

— Могу себе представить. Весь город поставлен на уши. Скорее позвони Эйлин, чтобы она не волновалась. Мне через каждый час приходилось ее успокаивать.

— Она в порядке? — спросил Стивен.

— Конечно. Авария застала ее в единственно подходящем месте — у себя дома. Улицы города превратились в джунгли.

— Да. Послушай, Бобби, я только что вошел. Просто хотел сказать, что заеду к тебе в десять тридцать. Тогда и потолкуем.

— Ты думаешь, сегодня подходящий день?

— У нас все шансы на успех. Если и не сегодня, так завтра уж наверняка.

— Не могу дождаться, когда мы наколем эту мразь. Мне все время кажется: его кто-нибудь предупредит, и он сбежит из города.

Стивен оглянулся на дверь.

— Боннатти никуда не денется. Решит, что его адвокаты снова, как много раз в прошлом, расшибутся в лепешку и дадут ему выйти сухим из воды. Мы возьмем его, Бобби, даже не сомневайся.

— Да-да, я знаю, но все равно нервничаю.

— Брось. Увидимся в пол-одиннадцатого.

Стивен вернул трубку на место и допил кофе. В желудке заурчало, напоминая о том, что он давно ничего не ел. Провалиться ему сквозь землю, если он пальцем шевельнет ради этой Лаки — лучше и сам останется голодным.

Да, но где же она? Сто лет прошло с тех пор, как она потопала в ванную. Черт, у него столько дел, а тут эта путается под ногами. Стивен взглянул на часы — половина восьмого. Время тащится, как черепаха. Он подошел к двери в ванную и громко постучал.

— Что вы там делаете?

— Принимаю ванну. Хотите составить компанию?

Он поспешно отступил от двери. Ну и ротик! Вот бы поймать ее на слове! Как-то она отвертится?

Стивен вошел в спальню и включил приемник. Последние новости. Последствия аварии поражают воображение. Около трех тысяч человек арестованы за мародерство. Поджигатели повеселились вовсю: в некоторых районах города пожары были столь сильны, что в Манхэттене не требовалось никакого электричества.

Лаки усмехнулась, нежась в теплой воде. К ней полностью вернулись силы, и она рвалась в бой. Вопреки ожиданиям, мысли о Марко не вызвали депрессии. Наоборот, она испытывала некую эйфорию. Эти воспоминания доказали: она была способна любить, что-то чувствовать! На протяжении двух лет она якшалась с разными однодневками — красавчиками, которых ей больше не хотелось видеть. Голый секс. Никакой привязанности. Никаких чувств. Марко хотел для нее другого.

Она начала строить планы на будущее. Джино вот-вот объявится с городе — значит, нужно спешить. Энцо по доброте душевной взвалил на себя все заботы в Вегасе, но теперь пора вернуть себе контроль над «Маджириано». Иначе Большой Папа наложит на него лапу — и с чем она останется? Соплячка. Эмоционально неуравновешенная курица.

Коста был прав. Ей не следовало выпускать отель из рук. Но какие проблемы? Энцо все поймет. Она сама теперь будет собирать деньги. Коста произвел расчеты… Но, конечно, официальные данные — это только верхушка айсберга. Даже по самым скромным прикидкам, Боннатти должен им больше миллиона. И если отдача от ее капиталовложений так хороша, как он утверждает, этот миллион должен уже удвоиться. Неплохо, особенно если учесть, что она палец о палец не ударила.

Энергия Лаки в эти два года в основном ушла на косметическую фирму. Ей нравилось изображать из себя магната, и она совершила переворот в этом деле. Пора возвращаться в Вегас.

Вода в ванне остыла. Лаки вылезла и встряхнула мокрыми кудрями, на манер дворняжки.

Единственное полотенце валялось на полу. Она приоткрыла дверь и высунула голову.

— Эй! У тебя есть чистое полотенце?

* * *

Стивен приготовил яичницу с ветчиной и горячие тосты с маслом.

Завернувшись в полотенце, Лаки голодным зверем набросилась на еду.

— Ты превосходный повар! Если останешься без работы…

— Тогда что? Возьмете в услужение?

— Фу! Ну до чего же ты упрямый! Ты всегда такой зажатый?

Лаки взглянула на Стивена, лишний раз отметила, как он красив, и вдруг подумала, что еще никогда ни с кем столько не разговаривала. Может, закрутить любовь?

Стивен поймал ее взгляд и постарался сосредоточиться на еде.

— Тебе кто-нибудь говорил… — начала она.

Зазвонил телефон. Стивен схватил трубку.

— Да?

Лаки наблюдала за ним во время разговора — очевидно, с девушкой. Прекрасный цвет лица — все равно как если бы он полтора месяца загорал на спине. Волосы даже чернее, чем у нее. Блестят и вьются. Немного удлиненные глаза. Кошачьи, цвета бутылочного стекла. Глубоко посаженные. Чувственные. Интересно, каково его происхождение? Тут явно не одна негритянская кровь.

Он прикрыл трубку рукой и прошипел:

— Почему бы вам не одеться?

Лаки кивнула, но не двинулась с места. Если Стивен думает, что она влезет обратно в свои грязные шмотки, он очень ошибается. После того как он кончит разговаривать, она попросит одолжить ей что-нибудь из его гардероба.

— Нет, дорогая, это просто радио, — заверил он незримую собеседницу. — Конечно, милая. Я перезвоню. — Он швырнул трубку на рычаг и язвительно сказал Лаки: — Спасибо за скромность!

Лаки широко распахнула глаза.

— Почему ты раньше не сказал?

— Вот не думал, что о таких вещах нужно говорить по буквам.

— Я не могу одеться. Моя одежда вся пропотела. Может, ты дашь мне что-нибудь свое, и я моментально оставлю тебя в покое. Могу посидеть около своего дома — я прекрасно понимаю, что тебе от меня одни неприятности.

Им нетрудно манипулировать! Как только она начинала прибедняться, он мгновенно оттаивал.

— Ладно, оставайтесь.

— Но я не хочу тебе мешать.

Глубокий вздох.

— Вы не мешаете.

— Отлично. — Она поднялась.

Полотенце едва прикрывало интимные места. Стивен взглянул и поспешно отвел глаза в сторону.

— Может, пошарим у тебя в шкафу? — невинным голосом осведомилась Лаки: от нее не укрылось его замешательство.

— У меня нет ничего подходящего.

— Я ведь не прошу костюм или платье. Какую-нибудь старую рубашку. Джинсы, которые можно закатать внизу, и ремень, чтобы они держались. Например, вот эта рубашка, которая сейчас на тебе, отлично подойдет. — Она усмехнулась. — Ну вот, я уже снимаю с тебя одежду.

Он не смог не улыбнуться. Есть в ней что-то этакое… Только бы она поскорее оделась. Ее голое тело под полотенцем действовало возбуждающе. Господи! О чем он только думает? С тех пор как Эйлин наконец отдалась ему, у Стивена не было других женщин. Зачем еще кто-то, если есть подруга, которая вас устраивает?

Они очутились в спальне. Он разыскал какие-то старые, севшие от стирки джинсы и шнур вместо пояса.

Жалюзи в спальне были опущены. Жарко. Даже душно. Угнетающая атмосфера.

— Теперь давай сюда рубашку, — скомандовала Лаки. — Пойду в ванную, оденусь.

Он начал расстегивать пуговицы. Вот ведь чертовка! У него еще дюжина сорочек — подавай ей эту! Лаки приблизилась, чтобы взять ее, и вдруг они начали целоваться — сначала осторожно, а затем, когда оба поняли, что хотят одного и того же, — страстно.

Стивен забыл об Эйлин. Забыл обо всем на свете, кроме этой прекрасной, непостижимой дикарки с черными опаловыми глазами. Он начал потихоньку теснить ее к кровати.

Лаки было удивительно легко; она утратила чувство реальности. Столько всего случилось — и за такое короткое время! Воспоминания о Марко… а теперь это… Интуиция подсказывала ей, что Стивен — не на одну ночь.

Она опустилась на кровать, но перед этим позволила полотенцу упасть на пол. Стивен сражался с молнией на брюках. Лаки протянула руку, чтобы помочь ему.

Зазвонил телефон. Все равно что кто-то ворвался в спальню. Стивен обратился в камень.

— Плюнь, — прошептала Лаки.

— Не могу. — Он снял трубку. — Кто это?

Полностью одетая, чтобы идти на службу в ООН, Эйлин произнесла:

— Стивен, ты, наверное, очень занят. Хочешь, я забегу по дороге и приготовлю тебе завтрак? Ты, должно быть, после пережитого голоден, как волк?

Стивену стало стыдно. Что он делает? Он вскочил с постели.

— Я совсем не голоден. Тут уйма бумаг…

— С тобой все в порядке?

— Да. Конечно. Я просто переутомился.

— Значит, сытный завтрак — как раз то, что тебе нужно. Сейчас забегу на рынок и через полчаса буду у тебя. — Она дала отбой, прежде чем он успел возразить.

Лаки поняла: на сегодня все кончено, и перевернулась на живот.

— Это твоя девушка?

— Невеста.

— Вот не думала, что еще существуют такие вещи.

— Какие?

— Ну, помолвка.

Он дернул молнию на джинсах вверх и пошел к шкафу за другой рубашкой.

— Она сейчас приедет.

— Я слышала.

— Мне очень жаль.

— Правда?

Интересно, он действительно жалеет или говорит из вежливости? Черт побери! Надо же было ей позвонить! Лаки слезла с кровати и завернулась в простыню.

— Сейчас я оденусь и уйду с твоей дороги.

— Постой, Лаки! — он подошел и обнял ее за плечи. — Не знаю, в чем тут дело, но… что-то случилось. Я хочу еще раз тебя увидеть. Можно?

— Терпеть не могу мужчин, которые спрашивают разрешения! — она выхватила свою одежду и скрылась в ванной.

Стивен нахмурился. Он не хотел осложнений в своей личной жизни и в то же время понимал, что должен увидеть ее еще раз. Может быть, потому, что терпеть не мог оставлять что-то незавершенным.

Он прошел на кухню и приготовил две чашки кофе. Лаки вышла из ванной.

— Нравится?

— Да.

— Пожалуй, я введу новую моду.

— Почему бы и нет?

— Назову ее «Большой Мешок».

Стивен серьезно смотрел на девушку, пытаясь угадать, какие чувства скрываются за легкомысленным фасадом.

— Вот. Выпей кофе.

— Нет, спасибо. Вынуждена отказаться. У меня свидание в датской кондитерской. Прежде чем я доберусь до своей квартиры, наберу лишних пять фунтов веса. — Она подняла свою вместительную сумку от Гаччи. — Может, побросать сюда свои грязные шмотки и навсегда уйти из твоей жизни? Мне было… интересно.

— Скажи мне свой номер телефона!

— Зачем?

— Хочу с тобой встретиться.

Она засмеялась.

— Боишься, что не верну твои рубашку и брюки?

— Дай мне свой телефон!

Лаки внимательно посмотрела на него.

— У меня есть твой номер, я сама позвоню. Если ответит женский голос, обещаю положить трубку.

— Как твоя фамилия?

— Чтобы найти мой номер в телефонном справочнике? Напрасные хлопоты: он там не значится. Я позвоню. Честное слово.

Стивен впился в нее многозначительным взглядом.

— Я буду ждать. Серьезно!

— Я знаю. После всего, что мы пережили вместе, — где уж тебе меня забыть?!

* * *

Когда она наконец очутилась дома, у нее разрывался телефон. Проблемы в косметической фирме. Вышел из строя запасной генератор. Возникла паника. Она едва успела принять душ и сменить одежду, как примчался один из директоров и увез ее на фабрику.

Лаки хотелось отдохнуть, позвонить Энцо, поспать… но когда она снова добралась до Дому, было уже пять часов вечера. Она совершенно вымоталась и смогла только грохнуться на неразобранную кровать и забыться сном.

Ей снился Марко — что-то хорошее, а потом Стивен… и Джино… Тут она проснулась. Джино. Он возвращается, чтобы отобрать у нее все, что ей дорого. Господи! Нужно лететь в Вегас!

Лаки взглянула на часы. Около семи. Она спала одетая. Пришлось переодеться и выпить холодного чаю. Потом она набрала номер телефона Энцо.

— Его нет, — сказала горничная. — Он вернется поздно.

Она попыталась связаться с Костой, но и его не оказалось дома. Позвонить Стивену? Слишком рано. Рано — для чего? Лаки передернула плечами и усмехнулась. Стивен — не лишь бы кто. Не хотелось бы потерять его.

Вдруг зазвонил телефон, и она схватила трубку в надежде, что вернулся Энцо. Однако это оказался Буги Паттерсон, ее бывший шофер и телохранитель. Милый, неразговорчивый Буги, которого она не взяла с собой в Нью-Йорк, потому что он слишком напоминал ей о случившемся в Лас-Вегасе. Так что он остался там и при ее поддержке открыл небольшое собственное дело. Они редко виделись, но оставались друзьями.

— Привет, Буги. Как ты? Что-нибудь случилось?

— Лаки, мне нужно с тобой поговорить.

— Ты очень кстати. Я как раз собиралась сама тебе звонить. Скоро приеду в Вегас — может быть, даже завтра. С удовольствием повидаюсь с тобой.

— Ты едешь сюда? — в его голосе не было радости.

— Конечно. Давно пора.

— Не приезжай.

— Что?

— Я сам сейчас еду в аэропорт. Ты должна кое о чем узнать. Мне самому только что открылось.

Она начала злиться.

— Ну, что еще?

— Лаки… Я знаю, ты не поверишь, но… Энцо Боннатти — совсем не такой друг, как ты считаешь.

— Буги, что с тобой? Сбрендил? Ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?

— Да, — бесстрастно ответил он. — Ты должна знать. Никакой Мортимер Сорис не убивал Марко. Боннатти сжег не того человека. И это еще не все.

— Что? — выдохнула она, и по всему телу побежали мурашки.

— Скоро увидимся. Больше я ничего не могу сказать по телефону. Приоткрылась банка с червями — жуткая вонища! Пока мы не переговорим, никому ни слова. Ни одной живой душе! Понимаешь?

— Понимаю. Телеграфируй рейс, — и она в отупении положила трубку.

Марко… Марко… Малыш, я отомщу за тебя! Кто бы это ни был, я отомщу! Обещаю тебе это!

Четверг, 14 июля 1977 г., Нью-Йорк

Взнос в Департамент государственных сборов в размере шести миллионов позволил Джино Сантанджело вернуться в Америку. На законных основаниях. Правда, это была слишком долгая история. Нескончаемая. Переговоры весьма деликатного свойства. Они сводили Джино с ума, и он орал в трубку: «Заплати им — сколько бы ни потребовали! Отдай мерзавцам! Лишь бы мне вернуться!» Потребовали немало. И если бы дело было в одних деньгах! Но, слава Богу, они все еще кое-что значат.

И вот он вернулся, и Коста ждет его в «Пьере». Двое старых друзей крепко обнялись.

— Рад тебя видеть, старина! — воскликнул Джино. — Немного облысел, но все еще держишься молодцом!

Коста расцвел.

— А ты все такой же. Ни капельки не изменился.

— С какой стати? Я еще заберу с собой на тот свет свои зубы, свои волосы… все свое.

Коста кивнул. Да, Джино не изменился. Смуглый, загорелый. Густые черные волосы. Ни малейшего намека на брюшко. Коста невольно втянул живот.

— Я бы пожевал чего-нибудь, — сказал Джино. — Закажи еду, а я пока переоденусь во что-нибудь поудобнее. — Он направился в спальню. — Пусть принесут огромный, сочный американский бифштекс и жареный картофель по-французски. Красное вино. Давай заказывай, я мигом.

Коста пошел к телефону. Джино огляделся. Неплохо. А все-таки не свой дом. Теперь, когда он вернулся на родину, ему хотелось иметь собственный дом. Хватит с него отелей. Он уже не мальчик. Джино подумал о своем друге Косте. Он покривил душой: Коста выглядит неважно. Целиком тянет на свой возраст, если не больше. Серая, нездоровая кожа, мешки под глазами, во всем облике — усталость. Уезжая, Джино оставил все на него. Должно быть, ноша оказалась слишком тяжелой. Все семь лет своей ссылки Джино намеренно не вникал в то, что делалось в Америке. Он знал, что не вынесет, если что-то пойдет не так, а он будет не в состоянии повлиять на ход дел. «Сам решай, — наставлял он Косту. — Понадобится — обратись за советом к Энцо». Пока деньги продолжали поступать, он был доволен. Специальный курьер еженедельно клал их на один из его многочисленных счетов в швейцарских банках. Все шло как по маслу. После убийства Марко поток денег иссяк. Наступили черные дни. Положение хуже некуда: он в чужой стране, связан по рукам и ногам, только и может, что беситься от ярости и от своей беспомощности. Он любил Марко, как родного сына… как родного сына! Но не смог предотвратить непоправимое. Он тотчас связался с Энцо. Потребовал отмщения. Через несколько дней поступила информация: справедливость восторжествовала. Деньги снова потекли рекой. Джино почувствовал: он в неоплатном долгу у Боннатти.

Конечно, даже в Израиль просачивались слухи о Лаки. Джино знал: она стала важной персоной в его деловой империи, только не знал — насколько важной.

Он моментально переоделся, сменив черный костюм на кашемировый свитер и удобные брюки. Чем скорее он войдет в курс дела, тем лучше. У него чешутся руки.

* * *

Сэл разглядывала фигуру спящего Дарио. Красавчик, ничего не скажешь: светлые волосы, правильные черты лица. Симпатичный и может сослужить ей хорошую службу. Какого черта таскать каштаны из огня для других?

С тех пор как она дала ему пару голубых капсул, гарантирующих ровно двенадцать часов беспробудного сна, Сэл трудилась не покладая рук. Первым делом освободила его квартиру от налетчика: взвалила его на плечи, словно куль с мукой, и спустилась по служебной лестнице. В подземном гараже она швырнула его на заднее сиденье своего старенького «крайслера» и накрыла одеялом. Короткое замыкание облегчило ей задачу: все были заняты своими делами. Она отъехала за пятнадцать кварталов и вывалила его на аллею. Затем вернулась за Дарио. Навела порядок в квартире и точно так же взвалила его на плечи.

У Сэл хватило бы силенок на двоих мужиков. Когда она сбросила Дарио на заднее сиденье, то только чуточку запыхалась. По дороге в «Квинз» она тихонько мурлыкала какую-то песенку.

Рут уже встала и ждала ее. Роскошная девка, бывшая шоу-герл, бывшая проститутка, которой облили кислотой половину лица, так что теперь на нее ни один мужчина не позарится. Да и нужны ли ей мужчины, когда рядом Сэл!

— Все в порядке, дорогая? — тревожно спросила Рут.

— Просто замечательно. — Сэл нежно поцеловала обожженную щеку подруги. — У нас гость. Постели ему, а я пока посвящу тебя в суть заговора.

Они вместе раздели Дарио и уложили в постель.

— Кто он такой? — прошептала Рут.

Сэл смерила спящего нежным взглядом.

— Если все пойдет, как задумано, он — наш домик в Аризоне. В противном Случае — покойник.

* * *

Наконец-то Эллиот Беркли ушел на службу.

— Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала о том, чтобы съездить куда-нибудь отдохнуть, — напомнил он жене перед уходом.

— Хорошо, — без особого энтузиазма отозвалась Кэрри.

Нет. Это невозможно. Не раньше, чем я узнаю, кто меня шантажирует, и не возьму ситуацию в свои руки.

Весь день она нервно вышагивала по квартире, подскакивая каждый раз, когда звонил телефон.

Позвонил Стивен. Она отвечала телеграфным стилем и даже не рассказала о своем приключении.

— Я позвоню завтра. — До него наконец дошло, что она не в настроении разговаривать. — Возможно, смогу сообщить неплохие новости о моем расследовании.

— Э… замечательно. До завтра, — и бросила трубку. Нельзя занимать линию.

Телефон тотчас задребезжал снова. Кэрри схватила трубку.

— Как насчет того, чтобы хорошенько подзарядиться? — пропел кто-то.

— О, Джерри! Что тебе нужно?

— Что мне нужно? Ничего себе приветствие! Мне нужно…

Кэрри не слышала. Милый Джерри. Милый, милый Джерри! Его пылкая страсть не потускнела с годами. Однако…

— Джерри, я сейчас очень занята. Можно я перезвоню тебе?

— Когда?

— Скоро.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Джерри был не лишен собственнического чувства, как настоящий любовник. Он обращался с ней, как с принцессой, кем, согласно легенде, она и являлась. Громадная разница в возрасте его ничуть не смущала.

Ей позвонили в пять часов. Из телефона-автомата. У нее бешено стучало сердце.

— Кэрри Беркли на проводе. Кто говорит?

— Завтра в полдень. На том же месте, — прошелестел приглушенный голос.

— Минуточку! — начала она, но в аппарате раздался щелчок, и Кэрри осталась стоять с безмолвной трубкой в руке.

* * *

Закадычные друзья никак не могли наговориться. Сначала Коста рассказывал не особенно охотно, но потом разошелся.

Джино не перебивал, а сидел, внимательно смотрел и слушал, вновь и вновь отмечая про себя, до чего же Коста сдал. Мало того — впал в старческий маразм. Слушаешь — и не веришь своим ушам!

А услышал он историю восхождения Лаки к вершинам власти. Просто невероятно, что маленькая дикарка, какой он ее оставил в тысяча девятьсот семидесятом году, превратилась в расчетливую, несгибаемую, умную деловую женщину, которая взяла дело в свои руки и великолепно справилась, насколько он мог судить. Послушать Косту, так она может ходить по воде, аки посуху. Коста с гордостью поведал о ее борьбе за «Маджириано». А дальше — гибель Марко, деловая и моральная поддержка Энцо Боннатти…

— Должен ли я понимать это так, — недоверчиво проговорил Джино, — что мы уже около года ничего не получаем от «Маджириано» — ни единого цента?

Коста смешался.

— Я же тебе объяснил. После убийства Марко Лаки было тяжело оставаться в Вегасе. Вот Боннатти и взял бразды правления в свои руки. Временная уступка. А тут подвернулся случай выгодно поместить капитал… Теперь, когда ты здесь…

— Да уж, я здесь, мать твою! Иисусе Христе! Коста! Я говорил тебе обращаться к Энцо в экстренных случаях за советом. Но я не просил тебя преподнести ему все на тарелочке! Ты же его знаешь — шлюхи да наркотики. На черта нам такие связи в моих отелях!

— Мы все уладим — нет проблем. Энцо в любую минуту все вернет.

— Дашь голову на отсечение? Рискнешь деньгами? Ты даже не удосужился расставить там своих людей! Не приподнял свою задницу, чтобы сохранить контроль! Ни ты, ни моя драгоценная доченька! А Дарио? Ты до сих пор ничего не сказал о нем.

Коста скорбно пожал плечами.

— Он не интересуется бизнесом.

— Это еще как понимать?

Коста вытер чистым белым платком пот со лба.

— Кажется, Дарио нуждается в помощи.

— Помощи? Что ты мелешь?

— У него… проблемы с сексом.

— Какие еще проблемы? — Джино резко расхохотался. — Слишком много трахается, да? С каких пор это стало считаться проблемой?

Коста поежился. Как он надеялся, что не ему придется открыть Джино глаза на пристрастия Дарио! Но друг должен знать правду.

— Дарио… э… ему нравятся мальчики.

— Мальчики? — Джино наморщил лоб и побагровел. — Мальчики! Ты хочешь сказать, что мой сын — гомик?

Коста с несчастным видом кивнул.

— Невероятно!

— К сожалению, это так.

Джино вскочил с кресла и заметался по комнате, яростно вбивая кулак одной руки в ладонь другой.

— Итак, ты всего-навсего сообщаешь мне, что вместо сына у меня гнусный гомик, а у дочери железные яйца между ног? И мой отель — уже не мой? Так?

— Я не говорил, что Лаки… Она способная деловая женщина, ты можешь ею гордиться. Она — вылитая твоя копия. Без нее «Маджириано» ни за что бы не построили. Теперь, когда вы снова вместе…

— Где Дарио? — ледяным голосом спросил Джино.

Коста совсем забыл о Дарио, его паническом звонке. Но к этому времени Сэл, должно быть, уже обо всем позаботилась.

— Здесь, в городе. У него квартира в доме у реки. Устроить вам встречу?

— Не надо ничего устраивать. Дай мне его адрес, я сам с ним разберусь.

Коста пожал плечами. Не хотел бы он быть на месте Дарио! Но кто-то же должен вразумить парня! Если Джино узнает о порнофильме, в котором он снялся… Слава Богу, Лаки об этом позаботилась. Это влетело в копеечку. Коста еще не видел ее в таком гневе, но она все-таки замяла дело. Сказать Джино? Все равно узнает от других… Нет, не сейчас. Он еще не готов узнать о кинематографической карьере сына.

— А где Лаки?

— У нее своя квартира. На Шестьдесят первой улице, близ Парка.

— Почему она живет не в моей квартире?

— Ее продали шесть лет тому назад. У меня есть пара агентов — на случай, если тебе понадобится подыскать жилье.

Глаза Джино помертвели.

— Но она не продала дом в Ист-Хэмптоне?

— Нет, конечно.

— Там ничего не трогали?

— Абсолютно. — Коста вспомнил жаркие баталии из-за этого с Лаки. Она собиралась продать дом, но Коста стоял насмерть.

— Может, я там и поселюсь, — неожиданно заявил Джино. — Я уже привык жить в своем доме.

— Замечательная мысль! — обрадовался Коста. Слава Богу, Джино перестал орать и возмущаться. — Конечно, необходим ремонт…

— Подумаешь! Завтра сгоняю туда, посмотрю, что да как. Дашь мне хорошего водителя?

— Самого лучшего. Он работал на самого Витторио в Чикаго. Год назад перебрался сюда. Энцо лично рекомендовал его.

— Ха!

— Он очень рад твоему возвращению.

Джино вперил задумчивый взгляд в пространство.

— Рад… Могу себе представить!

— Энцо в любой момент готов встретиться с тобой. Через две недели, через месяц — как только ты очухаешься. Он понимает, что тебе нужно прийти в себя, привыкнуть к переменам. Он…

— Да что с тобой такое? — взревел Джино. — Старческий маразм или что? Я уже вернулся. И мне не нравится, как идут дела. Настаиваю на встрече с Энцо — завтра же! А когда я пойму, что у него на уме, тогда уж я поговорю с Лаки и Дарио. Они знают, что я в городе?

Коста снова вытер пот со лба.

— Я подумал, лучше будет им не говорить, пока ты точно не приедешь. Сейчас из-за аварии в городе настоящий бардак. Я их не видел со вчерашнего дня.

— О'кей. Не говори им до поры до времени. Пусть это будет сюрпризом.

Коста растерянно кивнул. Ему еще ни разу не удалось скрыть что-нибудь от Лаки.

— Я устал, — подытожил Джино. — И хочу отоспаться.

— Конечно, конечно, — забормотал Коста, видя, как его друг мечется по комнате, точно лев в клетке.

— Договорись о встрече с Боннатти. Завтра. Никаких отговорок.

— Я уверен, он будет только рад…

— Ага. Там увидим. — Джино посмотрел в окно. — Странное чувство, когда возвращаешься домой…

— Сначала будет казаться… — начал Коста.

— Вздор! Завтра же я буду в форме, словно и не уезжал!

Коста не спорил.

— Значит, на сегодня все?

— Все. Для одного дня вполне достаточно.

Да. Теперь нужны не слова, а поступки.

— Иди домой, Коста.

— Хорошо. А то я тоже устал. Если понадобится — Руссо в соседней комнате.

— Знаю, знаю.

Руссо был телохранителем, также назначенным Энцо. Старая рать разбежалась. Кто умер, кто ушел в отставку. Руссо — не то что ребята старой закалки. Ему всего двадцать с небольшим. Умен и щеголеват. Посмотришь на него: кажется, и мухи не обидит.

Джино проводил Косту до двери.

— Не обижайся. Я знаю, ты сделал все, что мог.

Коста поспешил удалиться. Было уже полвосьмого, ему предстоял серьезный разговор с Лаки. Когда она узнает, что отец в городе… Этим двоим придется приспосабливаться друг к другу.

Джино проводил его взглядом и, закурив сигару, стал мерить комнату шагами. Почему этот идиот до сих пор не поставил его в известность о Лаки и Дарио? Какого черта ждал? Он вспомнил собственные инструкции: «Не посвящай меня ни в какие трудности. Только помоги вернуться!» Черт! Что-то не так — он это чувствует. Но что? Время покажет.

Сейчас главное — приглядеться и прислушаться. Максимум осторожности. Да, кстати… Он позвонил в справочную, а затем — по номеру, который ему там дали. Через час у него уже были свои шофер и телохранитель. Не то чтобы он не доверял Энцо. Но правило номер один гласило: окружай себя только людьми, преданными тебе лично — и никому другому.

За годы изгнания его интуиция ни чуточки не притупилась. Он был как никогда хитер и бодр. Семь лет на одном месте! Но вообще в Израиле было неплохо: прекрасный дом, море, пляж, собаки, случайные подруги — когда ему этого хотелось.

На третьем году ссылки он встретил женщину. Не молоденькую. Сорок с небольшим. Зачем мужчине в его возрасте молоденькие? Его уже тошнит от их сюсюканья и всевозможных глупостей. Эта женщина была привлекательной вдовой с зачесанными вверх светлыми волосами и ясными голубыми глазами. Узнав, что она еврейка, Джино очень удивился. Совсем не похожа! Как правило, израильтянки отличались пышными формами, но темноволосые были не в его вкусе. Джино предпочитал белокожих блондинок. Розалина Глютцман была блондинкой и, кроме того, превосходной поварихой. Она также умела слушать и была хороша в постели — находка для мужчины, который больше не горит проделывать это десять раз за ночь. Он предложил ей переехать к нему, где она и оставалась до самого его отъезда.

Он не предложил ей поехать с ним в Нью-Йорк. Она тоже не заикнулась. Расстались, как культурные люди. Он подарил ей длинную норковую шубу. Конец эпизода.

Теперь Джино жалел, что ее нет рядом. Только Розалине он мог рассказать о Лаки и Дарио. Дети! Двое незнакомцев.

Лаки — какая она теперь? Судя по тому, что говорят, она как две капли воды похожа на него. Хорошо это или плохо? Он помнил ее маленькой девочкой, упрямой дикаркой. Чертовски смышленой. Гораздо сообразительнее Дарио.

Лицо Джино потемнело от гнева. Его сын — гомосексуалист? Здесь какая-то ошибка. Что-то ввело Косту в заблуждение.

Раздевшись до трусов, он повалился на кровать. В спальне было душно, несмотря на то, что кондиционер снова начал работать.

Что задумал Боннатти? По слухам, он спутался с близнецами Кассари. А ведь Энцо знал, как он к ним относится. Ну так что? Пока Джино был далеко, ему противостояли только девчонка и старый маразматик — пардон, Коста, это сущая правда.

Завладеть «Маджириано» было как нечего делать. Особенно после гибели Марко. Подлинной проверкой его дружбы и преданности станет, насколько легко Энцо выпустит из рук контроль над двумя отелями в Вегасе. Коста думает, что все так просто. А вот Джино не уверен. Он нутром чует беду. Интуиция его еще никогда не обманывала.

Джино закрыл глаза и в мыслях вернулся к детям. Они марионетками плясали у него в мозгу до тех пор, пока его не сморил сон. Не слишком спокойный.

Пятница, 15 июля 1977 г., Нью-Йорк, утро

Лаки плохо спала, просыпаясь через каждый час, чтобы посмотреть на часы. Коста позвонил сразу после Буги, но она не стала слушать: «Завтра. Сегодня меня не беспокой». Он не настаивал: почувствовал — ей не до этого.

Проснувшись рано утром, она решила съездить в аэропорт, встретить Буги. Неизвестность сводила ее с ума. Она позвонила привратнику, чтобы вызвал такси, и отправилась туда, где вчера оставила свой «мерседес». Открывая запасным ключом дверцу, заметила на лобовом стекле записку: «Даю тебе три дня, после этого я узнаю по номеру машины твои координаты и сам позвоню. Стивен».

Лаки не могла не улыбнуться. Он специально проделал весь этот путь, чтобы оставить записку. Она позвонит… обязательно… как только узнает, что там у Буги.

* * *

Джино поднялся в шесть часов. До семи он успел одеться и позавтракать, а затем позвонил Косте.

— Ну? Во сколько встречаемся с Боннатти?

— Энцо предлагает в час. Ресторан в Бруклине — он туда часто наведывается. У них там небольшой садик — он считает, тебе понравится.

— Чем плохо у «Риккадди»?

— Ничем не плохо, — нервно ответил Коста. — Если ты предпочитаешь встретиться там, я переговорю с Энцо.

— Отлично. В два у «Риккадди». Пока!

* * *

Дарио никак не мог разлепить отяжелевшие веки.

Он услышал, как на улице сгребают мусор и переговариваются дети, идущие в школу, — значит, еще раннее утро. Это не его квартира. Где он? Он снова провалился в сон.

Внизу, на кухне, Сэл нежно поцеловала Рут в щеку и спросила:

— Так ты поняла, что нужно делать?

Та кивнула и оправила платье.

— Да, конечно.

— Хорошо. — Сэл скрестила два пальца на счастье. — Тогда действуй.

* * *

Кэрри встала раньше Эллиота — редкий случай, но за последние дни это было уже второй раз подряд. Она облачилась в будничный брючный костюм — без всяких украшений. Расчесала блестящие черные волосы и завязала узлом на затылке. В восемь она была уже готова.

— Кэрри, — остановил ее Эллиот. — Куда ты собралась?

— В новый спортивный зал — отличное местечко!

— Мы сегодня уезжаем, а ты — в спортивный зал?

Она безуспешно растягивала губы в улыбке.

— К обеду вернусь.

Муж раздраженно фыркнул.

— Не представляю, что с тобой творится. После аварии…

— Ничего не творится. Я просто забочусь о своем здоровье.

— Я забронировал два билета на Багамы. Будь готова вечером уехать.

Она покорно кивнула. Возможно. Только «возможно».

— На чем ты добираешься до спортзала? — послышался сзади голос мужа, когда она уже была у двери.

Кэрри замерла.

— Обычно хожу пешком. Тут всего несколько кварталов.

— Где это?

— О… совсем рядом, — туманно ответила она и выскользнула из квартиры.

На улице Кэрри перевела дух и заторопилась в метро. Нервы были на пределе. Чем скорее она покончит с этим делом, тем лучше.

* * *

Обычно Стивен вставал в половине седьмого. Изо дня в день повторялась одна и та же последовательность действий. Ледяной душ. Полчаса на гимнастику. Затем — свежий апельсиновый сок, пшеничные хлопья, отруби, мед, горячий кофе — и можно браться за работу.

Сегодня он готов схватиться с Энцо Боннатти. Наконец-то даст ход документам. После двух лет кропотливой, изнурительной работы он близок к кульминации — это и бодрило, и немного пугало Стивена. Бодрило потому, что вселяло надежду: такой мерзавец, как Боннатти, проведет остаток своих дней за решеткой. А пугало потому, что он чувствовал: всякое еще может случиться.

Он закончил одеваться и позволил себе одну-две мысли о своей собственной жизни. Эйлин давно стала частью этой жизни. Умная, целеустремленная, привлекательная. Из нее выйдет идеальная жена.

Одна ночь в лифте со странной девушкой по имени Лаки — и он понял, что Эйлин не для него. Он больше не хочет пройти с ней рядом весь свой жизненный путь, это ясно.

Стивен глубоко вздохнул. Как ей сказать об этом? Вот в чем загвоздка.

* * *

Энцо Боннатти проснулся с тяжелой после вчерашней попойки головой и горечью во рту; все тело ломило. Зато повеселились на полную катушку! Море красного вина и толпы сладострастных блондинок, готовых ублажать его всеми возможными способами. Бабы! Все они — шлюхи. Путаны! Он всегда это знал. Но в семидесятые они как с цепи сорвались: просто упиваются траханьем, с наслаждением сосут и все такое прочее. Он еще помнил времена — не столь давние, — когда только проститутки занимались извращениями, а теперь все бабы помешались на сексе и нисколечко этого не скрывают. Из-за этого — никакого удовольствия. В будущем, решил Энцо, он будет настаивать на том, чтобы к нему приводили более скромных, а то и вовсе девственниц — если такие еще остались.

Он снял спальную маску и, как обычно по утрам, закашлялся. Когда приступ прошел, нажал на кнопку возле кровати, вызывая Большого Виктора — тот уже тридцать пять лет был его телохранителем.

Впереди напряженный день. Вернулся Джино Сантанджело. Значит, будет невпроворот работы.

* * *

Лаки смотрела, как садится самолет с Буги. Нетерпеливо подождала, пока он сам не появился в зале ожидания.

Он совсем не изменился. Все тот же Буги — тощий, длинноволосый, в тесных джинсах и потрепанной армейской куртке. Лаки подбежала и обняла его, несказанно удивив таким порывом. Буги не привык к откровенным проявлениям чувств.

Он повел по сторонам внимательным взглядом.

— Кому еще известно о моем приезде?

— Ты же просил не распространяться. И потом — честное слово, Буги, кому до этого дело? Давай выкладывай.

Он ухватил ее за руку своей цепкой клешней.

— Чем скорее мы потолкуем, тем скорее ты поумнеешь.

— Тогда идем. Мой автомобиль ждет совсем рядышком. Можем поговорить по дороге в город.

— Я сяду за руль. Когда ты услышишь то, что я хочу сообщить, тебя хватит удар. Лаки, тебя держали за круглую идиотку.

Он попал в яблочко! В ее глазах вспыхнул мертвенный огонь; в голосе появились язвительные нотки.

— Валяй, Буги. Я умираю от нетерпения.

* * *

Утренние газеты сообщили о возвращении Джино в Америку. Однако на сей раз не было аршинных заголовков — так, небольшая заметка на какой-нибудь третьей странице.

Джино прочел и с отвращением скомкал «Нью-Йорк таймс». Теперь черта с два устроишь сюрприз Лаки и Дарио. Он позвонил Косте и велел устроить ему после обеда встречу с детьми. Дети! Ирония судьбы! Гомик и шлюха. Однако, несмотря ни на что, мысль о скором свидании с ними привела его в большее волнение, чем он смел себе признаться.

Лаки и Дарио. Плоды его брака с нежной, прекрасной Марией. Боль утраты не притупилась до сих пор. Ее смерть будет бередить душу до тех пор, пока он не соединится с ней. Добрая, деликатная Мария. Почему Лаки не пошла в мать?

Он все утро торчал на телефоне, возобновляя старые связи, сообщая, кому нужно, о своем приезде — насовсем. Слушал, жадно впитывая новости, сплетни, точную информацию. Когда пришло время отправляться на встречу с Энцо, он еще больше укрепился в подозрении, что тот не отдаст отели в Лас-Вегасе без драки.

Что ж, если он хочет драки, он ее получит. Джино принял меры для укрепления своей позиции, и если Энцо не совсем отшибло мозги, он не пойдет на открытую конфронтацию. Джино Сантанджело — прирожденный победитель. Это — непреложный закон жизни.

* * *

На этот раз Кэрри не привлекала посторонних взглядов. Обыкновенная негритянка в негритянском квартале. Никаких украшений — только солнечные очки в белой оправе стоимостью в сто долларов.

Подземка оказалась сущим адом. Грязь, вонь, скученность. Сколько лет Кэрри ею не пользовалась? Достаточно, чтобы почувствовать огромную разницу между образом жизни ее и темнокожего со средним достатком. Тебе повезло, Кэрри, сказала она себе. Для тебя осуществилась американская мечта. У тебя есть деньги, стиль, положение в обществе. Но ты — подделка. Твоя жизнь построена на лжи.

До полудня оставалось еще много времени. Чтобы скоротать время, Кэрри зашла в бар, села на табурет возле стойки, заказала кофе.

— Опять парит, — заметила костлявая барменша, почесывая у себя под мышкой. — День будет жарче, чем в пасти у Мохаммеда Али, — и она захрюкала, довольная своей шуткой. — Я от него тащусь.

Кэрри натянуто улыбнулась. Еще целых три часа ожидания.

* * *

Уоррис Чартерс разминулся с Лаки Сантанджело в аэропорту Кеннеди на каких-нибудь полчаса. Он прилетел ранним рейсом из Лос-Анджелеса в отличном настроении. Утренние газеты сообщили о возвращении Джино Сантанджело, так что момент был исключительно удачный.

Уоррис усмехнулся про себя. Он проделал грандиозную работу, но она близилась к завершению: «В яблочко!» можно запускать в производство. При этом он ничем не обязан Джино Сантанджело, хотя неохотно признавал, что Джино имеет к фильму косвенное отношение.

Перед мысленным взором Уорриса прошла вереница картин недавнего прошлого. Красавчик-блондин с ненасытным сексуальным аппетитом, который оказался абсолютно беспомощным в переговорах с отцом о сценарии. Ревнивый, ненадежный, непредсказуемый. О Господи! Уоррису хватило на своем веку баб с подобными качествами. Поселившись с ним вместе — вопреки его воле, — Дарио превратился в Мистера Собственника. На черта Уоррису такие отношения, тем более что у него не было материального интереса?! Единственным, что было в Дарио от Сантанджело, — это фамилия. Джино и Лаки — вот у кого власть и деньги. Уоррису не потребовалось много времени, чтобы убедиться в этом.

Когда Уоррис понял, что связь с Дарио не сулит никаких выгод, он заставил парня работать. Тот пришел в восторг. Дарио Сантанджело превратился в Дэвида Дирка, порнозвезду первой величины. Вот для чего он родился на свет! Единственным недостатком было то, что его не вдохновляли партнерши — подавай ему партнеров!

— Тебя трудно снимать, — сетовал Уоррис. — Главный доход — от гетеросексуальных картин.

— Тогда напиши для меня специальный сценарий, — беспечно сказал Дарио.

Неплохая мысль! Уоррис так и поступил. Он назвал фильм «Морской ковбой», и тот сразу произвел фурор среди соответствующей публики. За Дарио — улучшенный вариант Роберта Редфорда — увивались гомосексуалисты от Западного до Восточного побережья. Почта мешками таскала письма фанатов на студию в Пасадене. Дарио (Дэвид) добился своего — стал королем порно.

Но карьера внезапно оборвалась. Однажды утром в квартиру на Марина дель Рой, где обитали Уоррис с Дарио, нагрянули двое — из тех, с кем лучше не спорить. Так что, когда они сказали, что мистер Боннатти требует их к себе — и немедленно! — ни один не стал протестовать. Послушные, как два щенка только что из собачьей школы, они последовали за двумя головорезами в Лас-Вегас, где их принял небезызвестный Энцо Боннатти в своих фешенебельных апартаментах под крышей «Маджириано».

Он не тратил слов понапрасну. Дарио он сказал:

— Сейчас же уноси свою затраханную задницу в Нью-Йорк и держи ее там. Еще раз увижу твою рожу в порнухе — останешься вообще без рожи. Ясно?

Яснее некуда. Дарио как ветром сдуло — даже не попрощался.

— Эй, ты, — обратился затем Энцо к Уоррису. — Знаешь, кто я такой?

— Мистер Боннатти, — спокойно ответил Уоррис, — я всю жизнь восхищаюсь вами.

Энцо хмыкнул.

— Значит, я могу понять это так, что с тобой больше не будет проблем?

Уоррис воздел руки к потолку.

— Мистер Боннатти, если вам что-нибудь нужно, только скажите.

— Пристала ко мне сестрица этого педика. Вынь да положь ей эту ленту: и негатив, и все копии, и никаких отговорок, иначе она отправит тебя трахать кактусы в пустыне. Смекаешь?

Уоррис с серьезным видом кивнул.

— Разумеется, я потребую возмещения убытков.

Энцо захохотал.

— Ага. У тебя губа не дура. Сам поставил эту муру?

— Сам написал сценарий, сам выступил в роли режиссера. «Эта мура» служит очищению нравов, как вам известно.

— Да-да, знаю. — Энцо задумчиво поковырял в носу. — Может, ты и для меня поставишь картину? Побольше титек, задниц, призывно раздвинутых ножек… схватываешь?

Уоррис схватывал.

— Естественно, за мой счет. Сколько?

— После «Морского ковбоя» у меня нет недостатка в спонсорах.

— Сколько? — взревел Энцо. — Хватит пудрить мне мозги! Выкладывай!

У Уорриса блеснули глаза.

— Я давно хочу поставить легальную картину — сценарий называется «В яблочко!». Уверен: когда вы с ним хорошенько познакомитесь, он вас заинтересует.

Этот разговор состоялся четыре месяца назад. Все это время Уоррис вкалывал, как никогда в жизни. Мысль о том, чтобы поставить фильм-биографию Джино Сантанджело, привела Энцо в восторг. Но он настаивал на кое-каких незначительных переделках. Например, чтобы друг и учитель Джино стал супергероем, а сам Джино превратился в ничтожного уголовника.

Уоррис не возражал. Черт с ним, с Энцо Боннатти! Когда картина будет запущена в производство, он все равно сделает по-своему. Десять лет ждал!

Боннатти оплатил все предварительные расходы и согласился с четырехмиллионной сметой. Уоррис набрал первоклассную труппу и пригласил несколько еще не открытых талантов. Камнем преткновения оказалась главная женская роль. Он старался протолкнуть свою протеже. У Боннатти были другие мысли на этот счет. Уоррис как раз за тем и прибыл в Нью-Йорк, чтобы окончательно обговорить финансовую сторону и утвердить исполнительницу главной женской роли. Медлить нельзя: через десять дней съемки.

Насвистывая себе под нос какую-то мелодию, Уоррис взял такси. При нем была коробка с роликом — пробами его девушки. Пусть только Энцо ее увидит — мигом отпадут все возражения.

* * *

Рут поспешила в супермаркет. На нее оборачивались — она к этому привыкла. Сначала восхищение — прелестная фигурка! — а затем шок, ужас, замешательство. Стоило им разглядеть обезображенное лицо — и конец.

— Эй, милашка! — окликнул ее какой-то парень и смолк, едва она приблизилась.

Много он понимает! Она остановилась возле телефона-автомата и собралась с духом. Дарио Сантанджело крепко спал в ее постели. Сэл думает, они напали на золотую жилу. У Рут было свое мнение на этот счет. Никогда не связывайся с шишками — правило номер один, чтобы выжить. На Сэл иногда находит затмение.

Рут извлекла из кошелька несколько монеток и набрала номер.

— Виктор, — прошептала она в трубку, — ты должен мне помочь…

* * *

Днем улица преобразилась. Но Кэрри без труда отыскала мясной рынок и встала в сторонке недалеко от входа, вздрагивая каждый раз, когда кто-нибудь проходил в ярде от нее. Глаза метались во все стороны. Она присматривалась к лицам, походке, жестам. Кто, черт побери, поджаривает ее на медленном огне? Она убьет мерзавца! Достанет еще один пистолет и пристрелит, как собаку.

Она почему-то не ждала автомобиля, поэтому не обратила внимания на белый «эльдорадо», остановившийся у входа на рынок. Не сразу расслышала свое имя. Во второй раз оно дошло до ее сознания, и Кэрри ринулась к машине. Пассажир укрылся за затемненными стеклами.

— Кто вы? — прошипела Кэрри.

Открылась задняя дверца.

— Садись! — приказал тот же голос, который она слышала по телефону. — Скорее, пожалуйста!

* * *

Буги проговорил целый час без остановки. И это Буги, которому обычно было лень связать два предложения!

Лаки слушала, не перебивая, его монотонную речь и верила каждому слову. Буги ей никогда не лгал — не было причин. С первых же слов в ней зародилась и все разрасталась тяжелая, холодная ярость, которую было бесполезно сдерживать. Чертова кукла! Буги прав: ее и впрямь держали за дурочку. Чертова затраханная кукла! Очутившись в своей квартире, Лаки отперла ящик письменного стола и достала небольшую жестяную коробку. Ловко скрутила папироску, вдохнула и передала Буги. Снадобье помогло ей обрести душевное равновесие. Как ни странно, вместо того чтобы затуманить, марихуана прочищала ей мозги. Лаки прибегала к ней в исключительных случаях, когда особенно нужно было быть в хорошей форме.

Буги закончил свой рассказ и остановил на ней понимающий взгляд.

— Я должен был тебе это рассказать.

— Безусловно.

Он распрямил худое тело.

— Вот и я так подумал.

Они молча, думая о своем, докурили марихуану.

— Как будешь действовать? — нарушил молчание Буги.

— Как паук «черная вдова». Буду украдкой плести свою паутину — и горе тому, кто встанет на моем пути!

Пятница, 15 июля 1977 г., день

— О, — просиял Джино. — Друг мой, Энцо! Бьюсь об заклад, ты уже и не надеялся, что мы сможем, как прежде, переломить хлеб здесь, у «Риккадди», в окружении верных соратников.

— Джино, друг! Не было дня, чтобы я не мечтал об этом!

— Ну конечно. Как же иначе? Мы же вместе выбились в люди, взяли мир за яйца, во всем помогая друг другу. — Он поднял свой бокал с вином. — У нас возникали разногласия, но ничего такого, что было бы невозможно уладить. Пью за нас, Энцо, — за тебя и за меня! За двух старых боевых коней, которые с честью вышли из всех испытаний!

Они чокнулись и выпили.

— Скажи мне, — как бы между прочим произнес Джино, — что это за дело, в которое ты вложил мои доходы от «Маджириано»?

— А… — Энцо внимательно изучал свои короткие, тупые, наманикюренные ногти. — Хорошо, что ты спросил. Ты свалился как снег на голову… Такой сюрприз! Но я еще не готов… нужно показать тебе бумаги, цифры… Я сделал для тебя большое дело!

— Насколько большое?

— Увидишь. Немного позднее все покажу.

— Отлично, отлично. — Джино навертел на вилку спагетти. — Я безмерно признателен за все, что ты для меня сделал. Взял на себя заботу о двух моих отелях в Вегасе, присмотрел за Лаки… Ты стал ей вторым отцом.

Энцо улыбнулся, показывая гнилые зубы. Он до смерти боялся зубных врачей.

— Она — настоящая Сантанджело! Ты можешь ею гордиться.

— Я и горжусь, Энцо, да. Но не будем забывать, что она все-таки женщина, слабый пол. Случается, этим пользуются.

У Энцо дернулся правый глаз — предательская привычка, верный признак, что он собирается солгать.

— Кто посмел бы обмануть Лаки, когда я рядом? Никто!

— Конечно, конечно, дорогой друг. Потому что если бы кто-то попробовал, ты поступил бы так же, как я: раздавил бы гада каблуком, как клопа. Верно?

Энцо промолчал. Их взгляды встретились.

— Завтра, — с расстановкой произнес Джино, — я восстановлю в обоих отелях своих людей. — Он осторожно тронул пальцем еле заметный шрам на щеке. — Скажи своим людям, чтобы не препятствовали. Пусть все пройдет без сучка без задоринки. Я считаю, нет смысла откладывать. Ведь так?

* * *

Кэрри не узнала пожилую женщину на заднем сиденье «мерседеса», когда села рядом с ней в машину. Не за тем ли она и притащилась в Гарлем?

Кондиционер работал на всю мощь. Из-за затемненных стекол в салоне было полутемно. Зашторенная перегородка отделяла их от водителя.

Едва она села, машина рванула с места. Все тело Кэрри покрылось холодным, липким потом, особенно под мышками, в паху и ладони. Она пыталась говорить спокойно.

— Кто вы? Чего хотите?

Старуха засмеялась странным, слегка печальным смехом. Она была толста и куталась в шаль; пухлые, увитые перстнями пальцы нервно барабанили по коленям. Она водрузила на переносицу огромные солнечные очки; крашеные черные волосы зачесаны на испанский манер, губы ярко намалеваны. У нее был двойной подбородок. В воздухе стоял густой, приторный запах духов.

— Ты меня не помнишь? — проскрипела женщина.

— Я вас не знаю! — в отчаянии воскликнула Кэрри. — Ради Бога, скажите, что вам нужно? У меня не так много денег, но…

— Ха! У нее мало денег! Посмотрите на нее! Милочка, да от тебя просто разит деньгами!

— Сколько вы хотите?

Женщина смягчилась.

— Не нужны мне твои деньги. Как там беби Стивен, наверное, превратился в красавчика?

Кэрри запаниковала.

— Что вы знаете о Стивене?

— Да я его прекрасно помню, а вот ты меня забыла! — На этот раз хриплый голос женщины задел в душе Кэрри какую-то струну. В голове беспорядочно теснились мысли. Этот акцент… что-то в нем знакомое…

— Я любила его, он был и моим ребенком тоже. Когда ты сбежала, то заорала его с собой. — Женщина тяжело вздохнула. — Но я не виню тебя, Кэрри. Я тебя не виню. Ты добилась своего, стала важной шишкой.

— Сюзита! — ошеломленно прошептала Кэрри. — Сюзита?!

Женщина ухмыльнулась.

— Я, конечно, растолстела, постарела. Это для тебя время остановилось. А я всю жизнь работала.

Кэрри с трудом сдерживала рыдания. Эта старая карга — Сюзита? Молоденькая, звонкая Сюзита, из-за которой дрались мужчины: кому обладать ее обольстительным телом? Время жестоко обошлось с ней.

— Я не намерена тебя шантажировать, — быстро сказала Сюзита. — Наверное, ты поняла это именно так?

Кэрри смутилась.

— Но почему… Столько лет прошло! Как ты меня нашла?

— А я тебя и не теряла, милочка. Я всю жизнь не теряла тебя из виду: с тех пор, как увидела фото в журнале через пару лет после твоего бегства. Я очень обрадовалась, что с тобой все в порядке. Не всякому удается ускользнуть из лап Боннатти, далеко не всякому.

Боннатти! Звук этого имени вызвал страшные воспоминания. Он обращался с ней, как с мебелью, куском мяса, неодушевленным предметом… Хозяин! Все они были для него не лучше дорожной пыли.

— Сюзита, — тихо проговорила Кэрри. — За эти несколько дней ты превратила мою жизнь в кромешный ад. Я была в среду на рынке, ждала. Ты не появилась. Я подверглась нападению… аресту… Это какой-то кошмар! Прошу тебя, скажи, что тебе нужно, и позволь мне жить моей собственной жизнью.

— Конечно, конечно. У нас нет ничего общего. Ты — леди, а я — шлюха, хозяйка дома терпимости под пятой у Боннатти. С какой стати тратить на меня время?

— Ради Бога! — взмолилась Кэрри. — Скажи, чего ты хочешь?!

Сюзита поиграла кольцом на пальце.

— Я хочу предупредить тебя, вот и все.

— Предупредить меня?

— Да. Насчет расследования деятельности Боннатти.

— Какого расследования?

Сюзита подняла огромные солнечные очки и недоверчиво уставилась на Кэрри. Ее глаза казались двумя изюминками на дряблой, тусклой коже.

— Которым сейчас занимается твой сын.

Кэрри словно ударило током. «Расследование, которым занят твой сын»! Она знала: Стивен над чем-то работает, но в интересах безопасности он не позволял себе называть имена. Даже с Джерри не откровенничал.

— Так ты не знала, — утвердительным тоном произнесла Сюзита.

Кэрри, словно в прострации, покачала головой.

— Господи! — вскричала ее собеседница. — Но Боннатти знает… и ни чуточки не боится!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не только я следила за тобой все эти годы.

К горлу Кэрри подступила тошнота.

— Боннатти знает, кто такой Стивен. Скоро Энцо призовут к ответу, и когда он предстанет перед судом присяжных, то расскажет им о тебе. Можешь себе представить, что тогда будет. Стивен станет всеобщим посмешищем. Боннатти этого ждет не дождется! Это все равно что премьера спектакля. Он все рассчитал. Знает о тебе решительно все. Наркотики, фильмы, больница — он запасся документами. Даже раздобыл старые снимки, на которых маленький Стивен с девушками — помнишь, когда ему исполнилось четыре года? Хорошенький мальчик в белом шелковом костюмчике стоит на столе…

Кэрри обмякла и повалилась на сиденье.

* * *

Лаки сидела на кровати, по-восточному скрестив ноги, прижав пальцы к вискам. Энцо Боннатти. Ее крестный. Наставник. Человек, которому она верила, которого любила. Человек, заменивший ей отца.

Энцо Боннатти. Гадюка, притаившаяся в траве. Киллер. Он убил Марко, хотя и не собственноручно. Он только отдал команду: «Кончайте с Марко. Он единственный способен до всего докопаться. Девчонка с Костой не в счет. У них куриные мозги».

Он оказался прав. Как, должно быть, он злорадствовал, когда она преподнесла ему все на тарелочке! Ему и близнецам Кассари, чей отец убил ее мать!

И она ни разу ничего не заподозрила! Дура ты, Лаки Сантанджело! Задница вместо головы!

Если бы не Буги, она бы так и не прозрела. Буги случайно подслушал разговор двух чикагских головорезов, которых вез в своем лимузине десять дней назад. Жалкие обрывки — несколько имен и дат, но этого оказалось достаточно, чтобы он проявил интерес и задумался насчет Энцо Боннатти и его лояльности по отношению к Лаки. Достаточно, чтобы предпринять собственное маленькое расследование.

И сколько же он раскопал! Да как легко! У него оказался приятель в полиции, который дал ему просмотреть все папки по делу об убийстве Марко. На обложке значилось: «Исполнитель неизвестен». Зато он прочел длинный отчет о подозреваемых. Были допрошены братья Кассари, но у них оказалось железное алиби. Однако в поле зрения полиции попал их наемник. Он был задержан. Выпущен под залог и тут же сбит машиной. Мортимер Сорис оказался жалким карточным шулером, которого в то время даже не было в городе. За ним числились неоплаченные долги, поэтому он скрывался, старался вести себя тише воды, ниже травы. Однако его нашли и сделали козлом отпущения.

Следовал неоспоримый вывод: Марко убит братьями Кассари по прямому приказу Энцо Боннатти.

Лаки сильнее сжала пальцами виски. Как же она не догадалась? Ни разу не заподозрила!

Господи! Лаки резко спрыгнула с кровати. Она знает, что нужно делать!

* * *

Когда они вышли от «Риккадди», Коста тяжело дышал. Он всю жизнь стремился кончать все дела миром. Теперь, после возвращения Джино, миром и не пахло.

— Чертов сукин сын, — процедил Джино, когда они сели в лимузин. — Грязный, изолгавшийся ублюдок!

— Что случилось? — забеспокоился Коста. — Он согласился на все твои условия! Даже не спорил.

— Коста, ты что, совсем сдурел? Это я семь лет пробыл за границей, но именно ты не заметил ничего из того, что творится у тебя под носом!

— Ты считаешь, он хочет нас объегорить?

— Проснись, старина. У него не только это на уме. Он замыслил убийство. Я увидел это, заглянув ему в глаза.

Коста был потрясен.

— Ты подозреваешь Энцо? Твоего испытанного друга?

— Молчи, Коста. Ты чист, как стеклышко, аж задница блестит, но это не значит, что все такие же. Мне нужно подумать. И позаботиться о своей безопасности. Он задумал убийство, это ясно.

— Но, Джино!..

— Что, Коста? Что? По-твоему, так не бывает?

— Я просто…

— Ты договорился с Лаки и Дарио о встрече?

— Я пытался…

— Не надо пытаться. Поезжай и привези их в отель. Если Энцо хочет убрать меня с дороги, следующей может оказаться Лаки. Кто знает? Я хочу, чтобы они были при мне. Лично доставь их!

Коста кивнул. Пот ручьями струился по его лицу.

* * *

Энцо забрался на заднее сиденье своего коричневого «понтиака» с пуленепробиваемыми стеклами и стереомагнитолой, стоившей больше самого автомобиля. Он раздраженно вставил кассету с записями и под звуки «Я оставил сердце в Сан-Франциско» обратился к Большому Виктору:

— Пора. Берись за дело. И чтобы все было чисто!

— У меня идея, босс, — сказал тот, брызгая слюной.

— Да?

— Почему бы нам не использовать мальца? Этого Дарио? Если он сделает это, на вас никто не подумает. У Сантанджело полно друзей, которые могут доставить вам неприятности. А если это сделает его сын, все заткнутся.

— Замечательно! — обрадовался Энцо. — Мальчишка все еще в доме?

— Все, как вы сказали, босс. — Виктор сделал в уме зарубку: позаботиться о Рут. Она хорошая девка — понимает, что к чему. Сразу позвонила старому дядюшке и попросила совета. Большой Виктор мигом смекнул: сын Джино Сантанджело может пригодиться. «Держись подальше от дома, — велел он девушке. — Я пришлю своих ребят. Ты правильно сделала, что позвонила». — «А Сэл? Они ее не тронут?»— «Подумаешь, — чуть не вырвалось у Виктора. — На черта тебе эта дерьмовая лесбиянка?» Но он заверил Рут: «Разумеется, нет. Вечером вернешься домой. Все будет в порядке».

— Когда приедем, приведешь его ко мне, — решил Энцо. — Знаешь что, Виктор? Если мальчишка это сделает, лучшего и желать нельзя.

— Вот и я говорю, босс.

— Нет, это я говорю.

* * *

Кэрри вышла из машины Сюзиты на углу Сто девятой улицы и взяла такси. Доехав до своего дома, она отпустила служанку и заперлась в кабинете Эллиота. Там она долго сидела, созерцая застекленный шкафчик, где Эллиот хранил свою коллекцию оружия. Много ли она смыслит в пистолетах? Очень мало, однако достаточно для того, чтобы выбрать один, самый маленький, зарядить и выстрелить. Только, конечно, не в Сюзиту. Сюзита сочла своим долгом предупредить ее — Бог знает почему, ведь много лет назад Кэрри своим бегством навлекла на нее неприятности.

Энцо — вот кого она имела в виду. Энцо Боннатти, который, по словам Сюзиты, живет в хорошо охраняемом особняке на Лонг-Айленде. Именно там он плетет свои заговоры.

Кэрри остановила свой взгляд на пистолете тридцать восьмого калибра.

Она медленно поднялась, подошла к окну и вынула из вазы ключ от шкафчика.

Выбор прост: карьера Стивена или жизнь Боннатти. В сущности, никакого выбора.

* * *

Коста беспрестанно давил на кнопку звонка перед дверью квартиры, где жила Лаки. Он все утро безуспешно пытался до нее дозвониться — так же как и до Дарио. В обед повторил свою попытку. Оставлял им сообщения. Оба как сквозь землю провалились.

И вот он стоял перед дверью и молил Бога, чтобы Лаки оказалась дома. Пора ей взглянуть в лицо реальности. Джино вернулся. В этом не может быть никаких сомнений.

Наконец по ту сторону зашаркали чьи-то шаги, и кто-то приоткрыл дверь, не снимая цепочки.

— Коста?

Он испугался. Куда подевалась горничная? Кто прячется у Лаки?

— Да.

Дверь распахнулась. Его встретил Буги Паттерсон.

— Ты что здесь делаешь? — рассердился Коста.

— Он у меня в гостях. — Из спальни вышла Лаки в короткой рубашке. — Я имею право принимать гостей?

— Я весь день пытаюсь с тобой связаться, — напыщенно произнес Коста.

— Меня не было дома, а потом я отключила телефон. В чем дело?

— Ты читала сегодняшние газеты?

— Нет, а что?

Он сделал глубокий вдох.

— Твой отец вернулся. И хочет тебя видеть.

* * *

Дарио совсем запутался. Что, черт побери, случилось? Он сидел на кухне у Энцо и чашку за чашкой цедил крепкий горячий кофе, а двое громил его караулили.

— Я хочу домой, — жалобно произнес он уже в четвертый раз.

— Мы отвезем тебя домой, — сказал один из бандитов по имени Руссо. — Как только ты хорошенько поблагодаришь мистера Боннатти.

— Я понятия не имею, что происходит, — пробормотал Дарио. Он очнулся на заднем сиденье автомобиля — рядом сидел Руссо, а второй правил машиной. Последнее, что он помнил, было, как Сэл дает ему таблетки. Ни Руссо, ни второй конвоир не сочли себя вправе что-либо объяснять, а он не смел спрашивать — ни о Сэл, ни о парне, в которого он всадил нож.

Когда они приехали, Руссо сообщил:

— Это резиденция мистера Боннатти. Он тебя вызволил. Как только он разрешит, мы отвезем тебя домой. Вот и все.

Дарио выругался и сделал еще один глоток.

— Я могу позвонить?

— Не знаю.

В это мгновение вошел толстяк в мокром плаще с грязными пятнами на обшлагах.

— Дарио! — воскликнул он. — В последний раз я видел тебя в Вегасе. Помнишь?

Дарио вытаращил на него глаза. Толстяк был с Энцо, когда последний вызвал их с Уоррисом к себе. «Возвращайся в Нью-Йорк», — скомандовал Энцо. Толстяк лично посадил его в самолет.

— Послушайте, что тут такое творится? — завозмущался Дарио.

— У тебя возникла проблема. Мистер Боннатти узнал об этом… он считает тебя членом семьи… счел своим долгом прийти на помощь. Идем, он тебя ждет.

Энцо Боннатти сидел в мягком, покрытом узорчатым чехлом кресле и щелкал фисташки, лежавшие перед ним на хрустальном блюде.

— Садись, — скомандовал он, словно собаке.

Дарио сел. Он понял: лучше не прекословить. Энцо Боннатти только с виду — благонравный дедушка, но его голос, взгляд, манера трещать суставами — все это наводило совсем на другие мысли.

Энцо молча, критически оценивал Дарио. Наконец он заговорил:

— Не будем терять времени — никогда не имел такой привычки. Посвящу тебя в курс дела и скажу, что мне требуется.

Дарио кивнул.

Энцо вынул ядрышко из скорлупы и кинул в рот.

— Кое-кто подослал к тебе того педика, чтобы он с тобой разделался. Ты сам убил его. Молодец.

Дарио растерянно моргал. Кажется, он не может шагу ступить без того, чтобы это не стало известно Энцо Боннатти.

— Знаешь, что? Я никогда не держал тебя за умника. Но тут ты не оплошал. — Он съел еще один орешек и запил минералкой. — Ну вот. Ты кокнул педика, позвонил Косте Зеннокотти, и он прислал тебе на помощь Сэл, а что дальше?

— Это и я хотел бы знать, — пробормотал Дарио.

— Сэл тебя похитила! — торжественно возвестил Энцо. — Человек, которого Коста прислал помочь тебе, тебя похищает!

Дарио выпрямился в кресле и навострил уши.

— С какой же стати? — вдохновенно гремел Энцо. — Спроси себя: почему она это сделала? — Он сделал многозначительную паузу и немного понизил голос: — Потому что кое-кто из членов твоей семьи хочет от тебя избавиться. Улавливаешь? Они хотят, чтобы ты ушел с дороги. Оказался на десять футов под землей. Джино и Лаки… они хотят твоей смерти. Понимаешь, малыш? Смерти!

Дарио не хватало воздуха. Значит, это все-таки Лаки!

* * *

Коста испытал облегчение: Лаки согласилась увидеться с отцом. Она вела себя немного странно, но этого следовало ожидать.

— Едем со мной в отель прямо сейчас, — упрашивал он. — Джино ждет.

— Не могу, — холодно ответила она. — Мне нужно сделать несколько звонков. Но я скоро приеду. Обещаю.

Коста бросил взгляд на часы. Почти половина третьего.

— Значит, в четыре часа в «Пьере»?

— Хорошо. Я приеду. Не беспокойся, Коста, я не обману. — Она клюнула его в щеку. Бедняга, он так вымотался и еще больше постарел. А если бы он знал то, что узнала она…

Коста поспешил к себе в офис.

— О, мистер Зеннокотти! — встретила его секретарша. — Тут как раз Дарио Сантанджело на линии. Второй раз звонит.

Коста схватил трубку.

— Дарио! Ты где? Я тебя искал. Все в порядке?

— В порядке. Я был у друзей. Говорят, Джино вернулся? Хотелось бы встретиться.

— Он тоже только этого и ждет. Можешь приехать в «Пьер» к четырем?

— Конечно. — Он на мгновение замялся. — Лаки тоже будет?

— Да. Как было бы хорошо, если бы теперь, когда вернулся ваш отец, вы помирились! Я считаю…

— Потом. — Дарио повесил трубку.

Сидевший напротив него Энцо спросил:

— Ну что?

Дарио глубоко вздохнул.

— В четыре часа в «Пьере». Они оба будут там.

Энцо удовлетворенно кивнул.

— Значит, ты поступишь так, как подобает? Не правда ли, Дарио?

* * *

Джино мерил шагами комнату; мозг сверлили тяжкие мысли. Нужны ему эти осложнения, как геморроидальные шишки! Однако небольшая демонстрация силы не помешает. Боннатти должен понять: ему не уступят ни дюйма. Ни одного дюйма! Оба отеля в Вегасе принадлежат ему, Джино! Правда, у Энцо есть доля в «Мираже» — так, небольшой кусок пирога.

К несчастью, у Боннатти целая армия наемников. Джино никогда этим не увлекался. Он занимался бизнесом, а не бандитизмом. Сходился с нужными людьми, нащупывал ключевые связи, и это давало ему гораздо больше, чем войско, состоящее из воров.

Ко времени приезда Лаки он сделал несколько звонков и выяснил, что на Боннатти заведено уголовное дело. Не сегодня-завтра его призовут к ответу. Энцо много раз выходил сухим из воды, но на сей раз готовится что-то серьезное.

Он мрачно усмехнулся. Если бы Боннатти замели, это решило бы сразу множество проблем. Однако лучше бы успеть получить с него свои денежки…

Коста ввел Лаки в гостиную и скрылся в ванной. Джино уставился на дочь. Это был настоящий шок: он как будто смотрелся в зеркало. С годами она стала еще больше походить на него. Особенно глаза. Черные опаловые колодцы. Блестящие черные волосы. Линия подбородка, чувственный рот, жемчужные зубы… Прекрасна, как дикая черная орхидея!

Он сразу понял, что она уже не та взбалмошная девчонка, которую он оставил. Теперь перед ним стояла взрослая, очень уверенная в себе женщина.

Он улыбнулся и раскрыл объятия.

— Лаки!

Она отпрянула. Он что, думает, все так просто? Они обнимутся — и наступит всеобщее ликование?

Она проигнорировала его распахнутые для объятия руки и немного неестественным голосом произнесла:

— Привет, Джино. Добро пожаловать домой.

Дура! Дура! Дура! Какое, к черту, «добро пожаловать»?

Он устремил на нее проницательный взгляд и вышел из положения — широко развел руки в жесте изумления.

— Ну, ну! Вы только посмотрите на нее! Совсем взрослая!

Лаки холодно посмотрела на отца.

— Я думала, что стала взрослой в шестнадцать лет, когда ты выдал меня замуж.

Он состроил гримасу.

— Значит, из этого ничего не вышло? Но все же замужество уберегло тебя от беды, верно? Ты же не собираешься всю жизнь таить обиду, а, детка?

Она засекла на столе бутылку «скотча» и направилась к нему.

— Тебе тоже?

— Не сейчас.

Лаки наполнила бокал янтарной жидкостью до краев и нарочито долго пила. Джино не сводил с нее глаз.

— Давай-ка лучше потолкуем.

Лаки было не по себе от его напряженного взгляда.

— Хорошо, — с вызовом произнесла она. — За эти годы многое изменилось.

— Да? — чуть ли не кротко спросил Джино.

— Да. — Лаки изо всех сил старалась выдержать его взгляд, но у нее не получилось. Она отошла к окну. — Я теперь равноправный партнер.

— Я слышал.

Она повернулась к нему, глаза сверкали.

— И вот что я тебе скажу: тебе не удастся от меня отделаться. Ни в коем случае!

* * *

Поднимаясь в лифте, Дарио нервно облизывал губы. Они пересохли и потрескались. Потом он откусил заусенец и попытался взять себя в руки. Нужно рассуждать здраво. Энцо прав. Он или они. С какой стати позволять им над собой издеваться? Подослали к нему убийцу! Ужас! Как теперь жить? Никогда не знаешь, кого они еще подошлют. Каждый случайный партнер может вытащить нож. Нельзя быть уверенным в завтрашнем дне.

Энцо Боннатти прав.

И все-таки — пролить родную кровь… хладнокровно убить близкого человека…

— Почему я? — спросил он Боннатти.

— Потому что ты обретешь все и ничего не потеряешь. Кроме того, Джино подозрителен. Никто из моих парней не может близко подобраться к нему. Не волнуйся. Сделай все как следует. Возле отеля тебя будет ждать автомобиль. Билет до Рио. И миллион долларов.

— Откуда я знаю… — начал Дарио.

— Что ты можешь доверять мне? — Энцо расхохотался. — Конечно, ты рискуешь. Но у тебя есть шансы: побольше, чем если сделаешь выбор в пользу отца с сестрой. В этом ты можешь быть абсолютно уверен.

* * *

К четырем часам терпение Стивена было на пределе. Он провел целый день, сводя концы с концами, восполняя недостающие звенья и ожидая, когда после обработки принесут последние документы. Ему хотелось присутствовать при задержании Боннатти. Взглянуть ему в лицо, когда этому подонку наденут наручники, объяснят его права и препроводят в участок.

Несомненно, Боннатти будет добиваться, чтобы его отпустили под залог. Стивен предусмотрел этот ход и подготовился.

Они с Бобби пили чашку за чашкой кофе и ждали сигнала.

— Черт! — воскликнул Бобби. — Я думал, что за два года работы совсем задубел, а теперь волнуюсь, как мальчишка, не могу дождаться, чтобы только увидеть его поганую рожу.

Стивен кивнул.

— Можешь мне не рассказывать.

— Да уж. Еще чашку кофе?

Стивен покачал головой.

— Послушай. Сколько нужно времени, чтобы установить, кому принадлежит машина с таким-то номером?

— Минут пять. У меня есть приятель в департаменте. Давай свой номер.

Стивен записал номер «мерседеса» Лаки и передал другу листочек.

— Ну, теперь смотри, как нужно работать, — пошутил тот.

Через пять минут он уже знал название компании, зарегистрировавшей автомобиль.

— Кого ты ищешь? — спросил он Стивена.

— Ну… кое-кого, — пробормотал тот и подумал, что страстно хочет увидеть загадочную Лаки.

— «Кое-чей» автомобиль принадлежит одной косметической фирме. У меня есть адрес, если хочешь продолжить поиски.

— Не сейчас.

— Эйлин знает «кое о ком»?

— Заткнись, Бобби, и налей-ка еще кофе.

— Сию минуту, босс, сию минуту.

* * *

Встреча Лаки с Джино протекала не слишком гладко. Лаки вся кипела и была не способна даже подумать о примирении с отцом. Он старался быть мягким и терпимым, но чем ласковее обращался с ней, тем сильнее она подозревала, что он снисходит до нее, заговаривает зубы, как девчонке.

— Вегас мой! — выпалила она. — Я еду туда!

— После дождичка в четверг.

— Что ты имеешь в виду?

— Брось, Лаки, ты же умная девочка. Ты отдала Вегас Боннатти — с потрохами. Думаешь, он будет счастлив отдать все назад?

— Я знаю, как с ним обращаться.

Джино захлебнулся смехом.

— Я вернулся как раз вовремя. Неужели ты не понимаешь, что Энцо — больше не друг?

На щеках Лаки вспыхнули яркие пятна. Даже Джино знает!.. Но прежде чем она успела что-то сказать, постучали в дверь. Лаки открыла. На пороге стоял Дарио — стройный, светловолосый и с самым невинным видом.

— Общий привет! Рад вас видеть!

* * *

В два часа дня Кэрри взяла напрокат автомобиль в салоне Герца. Около трех она припарковала его у ворот резиденции Энцо Боннатти.

Она сидела в машине, положив рядом сумочку; в сумочке был спрятан пистолет. Кэрри ждала — сама не зная чего. Может быть, если ждать достаточно долго, она наберется сил исполнить свой приговор над этим чудовищем?

* * *

Уоррис Чартерс въехал в отель «Плаза». Почему бы и нет? Все расходы — за счет Энцо Боннатти.

Сауна, массаж, маникюр… Пару раз он звонил Боннатти, но не мог дозвониться. В три пятнадцать Энцо наконец ответил.

— Я привез ролик, хочу, чтобы вы его посмотрели, — с облегчением сказал Уоррис. В кинобизнесе ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

— Хорошо, — ответил Энцо. — Я посмотрю. Кстати, я придумал новый финал — ты упадешь!

— Приехать прямо сейчас?

— У тебя есть машина?

— Нет. Возьму напрокат.

— Не беспокойся. Я пришлю кого-нибудь из своих ребят. Руссо. Он заедет примерно в шесть. Будь готов.

Уоррис повесил трубку. На губах блуждала победная улыбка.

* * *

Лаки отнеслась к появлению Дарио без энтузиазма. Кто его звал? Предполагалось, что это будет деловая встреча, а получается воссоединение семьи. Черт! У нее столько дел! Не хватало заниматься ерундой.

Они с Дарио давно не разговаривали друг с другом: с тех пор как он снялся в порнофильме, а она подняла шум, между ними разверзлась пропасть.

Атмосфера в номере Джино была напряженной, если не сказать больше.

Дарио пытался держаться непринужденно, но ему мешал маленький пистолет в не слишком подходящей кобуре, спрятанный под мышкой. Над верхней губой выступили бисеринки пота.

— Сними пиджак, — настаивал Джино. — Чувствуй себя, как дома.

— Скоро сниму, — ответил Дарио. «Скоро я размозжу вам обоим головы. Кому первому? Если сначала убить сестру, как поведет себя Джино? И наоборот?» Боннатти всучил ему пистолет и сказал: «Убей!» Но как? С кого начать?

— Мне пора, — резко заявила Лаки.

Ее первую! Она причинила ему гораздо больше зла! Рука машинально потянулась за пистолетом. Рио. Миллион долларов. Свобода!

— Джино, — сказал, выходя из спальни, Коста. — Может, заказать ужин?

Черт побери, Коста! С троими ему не справиться. Почему Боннатти не предупредил его о Косте?

Мысли перемешались. Он это сделает в другой раз. Завтра. Послезавтра. Боннатти поймет. Обязательно поймет. Рио подождет денек-другой. Миллион долларов никуда не денется. Дарио отдернул руку. Джино смотрел на него как-то странно — как будто знал…

Он опрометью бросился к двери.

— Мне нужно идти. Я кое-что забыл!

Они, все трое, уставились на Дарио. Его липкая рука соскользнула с дверной ручки.

— Эй, — начал Джино, — что с тобой? Нужно поговорить…

Но Дарио уже ухватился за дверную ручку и выскочил из комнаты. Джино что-то кричал, но он не оборачивался, а несся к запасной лестнице, как учил Боннатти. Перепрыгивая через две ступеньки, Дарио совершенно запыхался. Чертова кобура впилась в подмышку.

Но он же ничего не сделал! Зачем он бежит?

Дарио замедлил шаги. Когда он достиг первого этажа, дыхание почти пришло в норму.

Он не спеша вышел из отеля и огляделся по сторонам. Заметив на другой стороне улицы Руссо, махнул рукой: все, мол, в порядке.

Руссо принял сигнал и незаметно махнул в ответ.

Затем произошло необъяснимое. Дарио стоял перед отелем средь бела дня и ждал, что Руссо перейдет через улицу и проводит его к машине. И вдруг что-то толкнуло его в спину. Господи! Как больно!

Он обернулся, открыл рот; оттуда тотчас хлынула кровь. На лице Дарио застыло удивленное выражение. Он пошатнулся. Кто-то кричал неподалеку. «Умираю, — подумал он. — Меня убили». И рухнул на тротуар.

* * *

Стивен прилежно склонился над письменным столом, в сотый раз проверяя заявления, отчеты, прочие документы — лишь бы убить время.

В офис ворвался Бобби.

— Эй, старина, ты чем это занимаешься?

— Просматриваю бумаги.

— Нет, я имею в виду тот автомобиль — «мерседес». Я нашел хозяина.

— Кто он?

— Имя Лаки Сантанджело тебе что-нибудь говорит?

— Лаки… Сантанджело… — с расстановкой повторил Стивен.

— Дочь небезызвестного Джино Сантанджело, который только вчера объявился в городе. Друг и соратник Энцо Боннатти, хотя на него нам ничего не удалось навесить: он не занимается наркотиками и не собирает дань с проституток. И тем не менее между ними существует тесная связь. Очень тесная. — Бобби в волнении оперся о край письменного стола. — Давай рассказывай.

С минуту Стивен молчал. Потом сказал:

— Ты уверен?

— Если Бобби Де Уолт что-то говорит, значит, уверен.

Стивен помрачнел. Почему Лаки не сказала?.. А почему она должна была что-то говорить? Он ведь тоже не рассказал ей о себе, разве не так?

Но, скорее всего, она знала, кто он такой. И все нарочно подстроила, чтобы выведать…

Подстроила общегородскую аварию на электростанции? У него слишком необузданное воображение. Нет. Это случайное совпадение, не более того.

— Классная штучка, — заметил Бобби. — Здесь, в деле, есть ее фотография. Боннатти — ее крестный. Она принимала участие в торжественном открытии отеля «Маджириано» в Вегасе. Ну, Стивен, колись — зачем она тебе понадобилась?

Тот махнул рукой.

— Ни за чем.

— Тогда с какой стати ты разыскивал автомобиль?

— Господи! Дай мне только убедиться, что она замешана в делах Боннатти, тогда все и узнаешь.

Стивену было тошно. Какой нелепый случай свел его с дочерью Джино Сантанджело!

Загудел внутренний телефон.

— Да? — рявкнул Стивен.

— Здесь ваша мать, мистер Беркли. И только что сообщили, что нужные вам документы готовы.

— Спасибо, Шила. Что здесь делает моя мать?

— Не знаю. Пропустить ее?

— Да, пожалуй, так будет лучше. — Он выскочил из-за стола и поднял вверх большой палец. — Все, Бобби, едем!

Тот взвизгнул от удовольствия.

В комнату вошла Кэрри. Стивен сгреб ее в объятия, как медведь.

— Ма, я тронут твоим посещением, но у меня срочное дело. Зайди завтра, а? Вместе пообедаем.

— Стивен, — полузадушенным голосом произнесла Кэрри, — мне нужно с тобой поговорить.

— Не сейчас, моя прелесть. Мне очень жаль, но как раз сейчас у меня срочный выезд. От этого зависит моя ПК.

— Персональная карьера, — подсказал Бобби.

— Стивен, это очень важно, — настаивала Кэрри. — Иначе я не пришла бы к тебе на работу.

— Давай я заеду за тобой попозже? — Он схватил свой пиджак и перебросил через плечо.

Бобби подошел к нему поближе.

— Кажется, твоей старушке плохо.

Стивен бросил на мать беспокойный взгляд. Она была сама не своя. Он нежно поцеловал ее.

— Потом. Обещаю. Поезжай домой и полежи. Ты на машине?

Кэрри кивнула.

— Дай мне ключ от твоей квартиры, сынок. Подожду тебя там.

Она изо всех сил старалась унять дрожь.

— Понял! — вскричал Стивен. — Ты поссорилась с Эллиотом!

Кэрри не ответила: боялась открыть рот.

Он выудил из кармана ключ.

— Я приеду через пару часов. Располагайся. Идем, Бобби, поставим жирную точку.

Кэрри смотрела ему вслед и в который раз спрашивала себя, правильное ли она приняла решение.

* * *

Она долго сидела в машине перед домом Энцо Боннатти и думала, думала… Как она себе это представляет? Вот сейчас она подойдет к парадной двери, спросит Боннатти и застрелит его? Так случается в кино, а в жизни все по-другому.

Слишком много вопросов.

Выдержит ли она встречу с Энцо лицом к лицу? Сумеет ли выстрелить? Способна ли она вообще убить человека? Сможет ли потом быстро добежать до машины и незамеченной ускользнуть с места происшествия?

Чем дольше Кэрри сидела в чужом, взятом напрокат автомобиле без кондиционера, тем яснее ей становилось: ее план невыполним. Решимость словно вышла из нее вместе с потом. И она стала искать другие варианты.

В сущности, вариант был только один. Сказать Стивену правду. Все ему рассказать.

После того как решение было принято, Кэрри как будто ожила. Включила зажигание и, не оглядываясь, поехала в город.

Стивен имеет право знать. Что бы ни случилось, она откроет ему всю правду.

* * *

— Какой бес вселился в мальчишку? — бушевал Джино. — У него был такой вид, словно он вот-вот выхватит пистолет. Ты заметил, Коста?

— Нет.

— Зато я заметила, — подтвердила Лаки. — С Дарио нужно всегда быть начеку.

— Не понимаю, что у вас творится. Мой сын является ко мне с пушкой! Коста, догони и приведи его обратно. Кажется, пора мне во всем разобраться.

— Слишком поздно, — отрезала Лаки, — заниматься его воспитанием. Если бы ты уделял ему больше времени, когда он был подростком…

Джино так и взвился.

— Ты с кем разговариваешь?

Лаки вспыхнула, но не отступила.

— С тобой я разговариваю, с тобой. Когда мы с Дарио были маленькими, у нас не было нормального детства. Сидели взаперти в мавзолее на Бель Эр, как прокаженные. К нам не пускали друзей. Мы не могли, как другие дети, ходить в кино. А если нужно было пойти в магазин, то в сопровождении одного из твоих громил. Ничего удивительного, что у Дарио шарики зашли за ролики.

Джино вылупился на дочь.

— Ах, у вас была тяжелая жизнь? В прекрасном доме! Среди самых лучших вещей, какие можно купить за деньги!

Лаки повысила голос:

— Вот именно — за деньги. Кому они нужны? Мне был нужен только ты! Чтобы любил… был рядом… настоящий отец…

Ее слова резали Джино, как ножом. Он прорычал:

— Я всегда старался для вас. Все, что только мог…

— Ну, так этого недостаточно!

На улице завыли полицейские сирены. Коста подошел к окну.

— Убери от меня эту дрянь и приведи Дарио, — скомандовал Джино.

Коста заторопился прочь.

Лаки глубоко вздохнула.

— Я ухожу. Мы говорим на разных языках. Так было всегда.

— Я, значит, не был образцовым папашей? Ну, а ты сама — образцовая дочь? Сбежала из школы. Трахалась с каждым встречным-поперечным. Ушла из…

— Ничего подобного! — перебила она, дрожа от ярости. — А если бы и так — что с того?

— Что с того? Что с того! — Джино поник головой. — Ты права, Лаки: у нас психологическая несовместимость. Мы существуем в разных измерениях. Что же ты не уходишь? За семь лет — ни единой вшивой открытки! Называется дочь!

— Ты сам ни разу не написал! — запальчиво выкрикнула она.

Джино почувствовал, что с него довольно. Кто-то колотил в дверь.

— Кто там? — рявкнул он.

— Коста! Скорее откройте!

Лаки хотелось плакать — неизвестно почему. Она взяла свою сумочку. Джино отпер дверь и впустил бледного, трясущегося Косту.

— Дарио застрелили. Возле отеля. Он мертв.

— Боже милосердный! — вскричал Джино. — Матерь Пресвятая Богородица!

Ужас пригвоздил Лаки к месту.

Внезапно Джино схватился за грудь и сделал неуверенный шаг к дивану. С губ сорвался стон.

— Что с тобой? — испугалась Лаки. — Что такое?

Он снова застонал; у него посинело лицо. Теперь ему точно можно было дать семьдесят один год.

— Кажется… сердце… — с трудом проговорил он. — Вызови… врача… скорее!..

Пятница, 15 июля 1977 г., вечер

Энцо щелкал переключателем дистанционного управления, переходя с одного канала на другой, задерживаясь на выпусках новостей.

— Милый, — захныкала сахарная блондинка, подпрыгивая на его королевском ложе; на ней были одни лишь шелковые французские трусики персикового цвета. — Я хочу посмотреть «Любовную игру».

— Может, ты оденешься, ради всего святого? — прорычал Энцо. — Мне твоих голых титек хватит на месяц вперед.

Девушка надула губки.

— Разве тебе не нравятся малюткины грудки?

— Одевайся, дура! Я специально пригласил парня из Голливуда, чтобы он на тебя посмотрел. Так что одевайся и заткнись.

Она недовольно сползла с кровати, полюбовалась своим отражением в зеркале и пошлепала в ванную.

Энцо выругался и продолжил переключать каналы. Чертова сука — только одно на уме. Но ему нравилось появляться с ней в ресторанах, посылая всех мужчин в нокаут. Имоджин. Восемнадцать лет. Бывшая Мисс Забойная Штучка месяца. Обладательница двух сорокадвухдюймовых базук, разивших наповал. Таких у него еще не было.

Эта идиотка мечтает о кинематографической карьере. Ну, так он сделает из нее звезду. Большое дело!

— Вик, — громко окликнул он. — Где, мать твою, сообщение о Джино и Лаки? Оно уже должно было появиться в новостях. Ведь с Дарио покончено?

Большой Виктор ввалился в комнату.

— Сам удивляюсь, босс. Может, их еще не обнаружили?

— Не городи чепухи. Они же в отеле. Там не бывает, чтобы кого-то кокнули и не сразу обнаружили. Обязательно какая-нибудь горничная или дама из соседнего номера сунет нос.

— Ума не приложу.

— Это все, что ты можешь сказать? Ты уверен, что работа выполнена?

— Конечно, ведь Дарио подал условный знак. Как договорились.

— Где Руссо?

— С минуты на минуту должен явиться. Поехал за кинопродюсером. В «Плаза», как вы приказывали.

— О'кей. — Энцо перенес свое внимание на экран. Строгая дикторша сообщила о пальбе перед отелем «Пьер». Девушка была недурна — только слишком костлява. Энцо прищурился и представил ее голой. — Вик, сделай мне одолжение, позвони в «Пьер», пусть проверят номер Сантанджело. Воспользуйся телефоном-автоматом.

Большой Виктор кивнул.

— Хорошая идея, босс.

— Моя идея. Я единственный здесь способен придумать что-то путное.

* * *

— Папочка, я тебя люблю! — шептала Лаки, наклоняясь над Джино в карете скорой помощи. — Ты выкарабкаешься, я уверена. Честное слово, все будет хорошо!

Он не мог говорить: кислородная маска закрывала нос и рот, однако их взгляды встретились, и Лаки поняла, что прощена.

Она всю дорогу держала отца за руку. Ей столько нужно было сказать ему, и она от всей души надеялась, что еще не поздно.

В больнице его сразу же отвезли в реанимацию. Скоро приехал Коста; его красные глаза сказали Лаки, что он плакал. Она сжала его руку.

— Все будет в порядке, я чувствую!

Через некоторое время ей удалось перехватить врача со строгим лошадиным лицом.

— У него закупорка сосудов.

— Это опасно?

Врач откашлялся, вежливо прикрывая рот рукой.

— Сейчас рано говорить. На медицинском языке его болезнь называется атеросклерозом. Это поражение коронарных артерий, когда они либо сужаются, либо совсем закупориваются. В случае закупорки…

Все время, пока врач объяснял, Лаки вспоминала Джино таким, каким он был во времена ее далекого детства. Как он подбрасывал ее в воздух, обнимал и целовал. Она так любила того Джино… и этого, ведущего бой со смертью!

Врач закончил свой монолог:

— Так что, вы понимаете, мисс Сантанджело, может обернуться и так, и этак. Как с сужением, так и с закупоркой сосудов можно прожить несколько лет. Мы располагаем замечательными новейшими препаратами, которые препятствуют образованию сгустков. — Он неопределенно пожал плечами. — В данном случае трудно сказать наверняка, насколько тяжело его состояние. Если ваш отец перенесет эту ночь, прогноз может оказаться обнадеживающим.

Обнадеживающим — насколько?

Она, изо всех сил скрывая ненависть, смотрела на врача. Ему-то все равно, выживет Джино или нет!

— Спасибо, доктор.

— Сейчас я бы определил его состояние как устойчивое. Если поедете домой, мы сообщим вам в случае перемен.

Можно подумать, что она собирается домой!

— Полагаю… Хотя пациенту в первую очередь необходим покой…

— Большое спасибо!

Джино лежал на жесткой больничной койке белый как простыня. К нему была подсоединена капельница. Глаза закрыты. Рядом сидела медсестра, дородная женщина, которая встретила Лаки неласковым: «Никаких посетителей! Больной находится в тяжелом состоянии!»

— Этот больной — мой отец! — отрезала Лаки. — Доктор сказал, я могу его повидать. Будьте так добры подождать за дверьми.

Сестра недовольно засопела, но подчинилась. Встала и промаршировала вон из палаты, всем своим видом демонстрируя крайнее неодобрение.

Лаки примостилась возле кровати. По лицу текли слезы, но она этого не замечала. Она взяла руку Джино в свои и прошептала:

— Мне безумно жаль, что потребовалось такое ужасное несчастье, чтобы я поняла, как сильно люблю тебя. Неправда, что мы говорим на разных языках! Мы сумеем понять друг друга, если оба этого захотим. Я оттолкнула тебя, потому что ты сам меня оттолкнул. Поспешила отвергнуть, чтобы ты первым не отверг меня. Я тебя обожаю! Ты — мой милый папочка! Ты должен жить — никогда еще я ничего так сильно не хотела!

У него дрогнули и раскрылись веки.

— Сделай мне одолжение, — пробормотал Джино. — Придержи эмоции… до лучших времен…

Его голос был очень слаб, но она все расслышала и поняла: он чувствует то же самое. Ее лицо озарила улыбка.

— Я ничего не пожалею!

— Да, детка. — Джино снова закрыл глаза, и в палате стало очень тихо.

Лаки крепко сжала руку отца. У нее возникло ощущение, будто от нее к Джино и обратно идут волны понимания и любви.

Джино что-то сказал. Она наклонилась к нему поближе, и он еле слышно пробормотал:

— Дарио… честь семьи… имя Сантанджело…

— Да?

— Ты… позаботишься об этом, да, Лаки? — Джино перевел дыхание. — Отомсти… за нас обоих… Боннатти… это он…

— Сестра! — завопила Лаки. — Сестра-а!

* * *

В предвкушении встречи Уоррис Чартерс разоделся в пух и прах. Светлые кремовые слаксы. Высший калифорнийский шик! Пиджак от Джорджио Армани. Мокасины от Гаччи. Солнечные очки фирмы «Бутик». Наконец-то! Дело близится к кульминации и счастливой развязке. Он слегка взбил чуб и спустился в вестибюль отеля «Плаза».

* * *

Лаки решительным шагом вышла из больницы. Она еще до встречи с отцом приняла решение; случившееся только убедило ее в его правильности.

Она поехала к себе домой; там дожидался Буги.

— Слушай, я искренне сожалею…

— Да, — оборвала Лаки. — Это основательно меняет дело. Прямо сейчас я не готова разделаться с Боннатти. Мне нужно прийти в себя. А ты поезжай обратно в Вегас. Через недельку-другую встретимся и все обсудим.

Он пристально смотрел на нее.

— Я думал, ты — человек действия.

— Так оно и есть. Но в данный момент мне необходимо собраться с мыслями. Буги, ты не представляешь, что я пережила. Мы с Дарио жили, как кошка с собакой, но все-таки он был моим братом.

— Кто стрелял?

— Это предстоит выяснить.

Он сделал беспомощный жест рукой.

— Что ж, если я тебе не нужен…

— Ты мне нужен, — деловито парировала она. — Устрой мне контракт на братьев Кассари. — Лаки закурила. — Найми исполнителя, лучшего из лучших. Результат оценивается в сто тысяч долларов, по пятьдесят за каждого. Наличными. Можешь провернуть это для меня? И немедленно!

— Ты доверяешь мне сто грандов?

— Я доверяла тебе свою жизнь.

Он молча кивнул.

— Я все устрою. Как насчет Боннатти?

— Это от нас не уйдет.

Сразу после его ухода Лаки переоделась в новое белое платье от Халстона. Подновила макияж, расчесала и хорошенько встряхнула черные кудри. Отперев ящичек, достала красивую золотую цепочку, на которой висел маленький украшенный бриллиантами и рубинами медальон — подарок Джино к ее пятому дню рождения. Лаки открыла медальон и посмотрела на фотографию: они с Джино вместе. Как две капли воды — уже в те далекие времена. Она улыбнулась и защелкнула медальон. Надела его. Короткая цепочка туго охватила шею.

Потом она надела бриллиантовые сережки, которые он подарил ей на шестнадцатилетие. В тот день она сидела в «Мираже» между Джино и Марко…

Марко… Сегодня я отомщу не только за Джино, но и за тебя, любимый, за тебя тоже!

Лаки посмотрела в зеркало. Да. Она готова.

* * *

Имоджин была готова. Облегающие брючки и майка, больше похожая на весьма открытый бюстгальтер…

— Сними эту пакость! — вызверился Энцо. — У тебя такой вид, словно тобой только что попользовалось целое мексиканское войско.

— Не знала, что такое существует, — огрызнулась она.

Большой Виктор облизнулся, наблюдая за тем, как она, виляя бедрами, выкатилась из комнаты. Случалось, когда они надоедали шефу…

— Ничего не понимаю! — бушевал Энцо. — Семь часов — и ничего! Ты звонил в отель?

Телохранитель кивнул.

— Должно быть, в девять часов передадут, босс.

— Да уж — иначе здесь полетят головы!

* * *

Уоррис расположился на заднем сиденье черного, экстра-класса, автомобиля Энцо Боннатти и размышлял о том, каково это — быть богатым. Не обладателем каких-нибудь одного-двух миллионов, а по-настоящему богатым — так, чтобы неограниченные возможности. Бо-оже! Какая перспектива! И если «В яблочко!» оправдает его ожидания, эта мечта может стать реальностью.

Он постучал по дымчатому стеклу, отделяющему его от водителя. Тот нажатием кнопки убрал перегородку.

— Скоро будем на месте?

На него пахнуло снадобьем, и бандюга в черном костюме, с узкими, злыми щелками вместо глаз ответил:

— Скоро.

— Ты всегда накачиваешься за рулем? — дружелюбно спросил Уоррис, ожидая, что и его угостят.

Вместо ответа водитель вернул обратно дымчатое стекло.

Уоррис откинулся на обитую дорогой кожей спинку сиденья и забарабанил пальцами по коробке с роликом. Скоро…

* * *

— Так сойдет, пупсик?

Энцо сощурил глаза и критически оглядел Имоджин. Она нацепила алую блузку, завязав ее узлом под необъятным бюстом, вышедшую из моды красную мини-юбочку и белые сапожки до колен.

— Сойдет, — словно выплюнул он.

Какая, в общем, разница? Если ему приспичит, чтобы она получила главную роль, она ее получит, что бы ни говорил Уоррис. Кто такой Уоррис? Пешка, подставное лицо. Фильм будет таким, каким его хочет видеть он, Энцо, в противном случае он не выйдет вообще.

В дверях возник Большой Виктор.

— Приехал. Где вы его примете?

* * *

Лаки гнала свой маленький «мерседес» цвета бронзы, как заправский гонщик, ловко лавируя в потоке машин. Стереодинамик ласкал ее слух серенадами Тедди Пендерграсса; она курила сигарету за сигаретой. Лаки наизусть помнила дорогу до особняка Энцо — нашла бы с закрытыми глазами. Автомобиль сам доставил бы ее по назначению. Сколько раз она сбегала туда на выходные! Ночевала в комнате для гостей. Купалась в бассейне. Делила с Энцо трапезу — и болтала с тем из его сыновей, который приезжал на уик-энд. Она заменила ему дочь, которой у него никогда не было. Энцо сам не раз говорил об этом.

Мерзкий, изолгавшийся слизняк! Она так ему верила! Как же он, должно быть, смеялся у нее за спиной!

С угрюмо поджатым ртом она подъехала к воротам.

* * *

Стивен с Бобби устроились на заднем сиденье служебного автомобиля. Место назначения — резиденция Энцо Боннатти на Лонг-Айленде.

— Как себя чувствуешь? — прокудахтал Бобби.

— Прекрасно! — ответил Стивен. — А когда мы его возьмем, будет еще лучше!

* * *

— Маленькая хочет кокаинчика! — клянчила Имоджин, вцепившись Энцо в рукав смокинга.

Он стряхнул ее с себя.

— Спятила? Сейчас здесь будет продюсер.

— Я знаю, пупсик. И хочу произвести хорошее впечатление. Пожалуйста… дай девочке!..

Он скорчил гримасу. Нынешняя молодежь глушит наркотики, все равно как его поколение — спиртное.

— Возьми у меня в бюро. Только одну понюшку. Не хватало, чтобы ты заявилась со стеклянными глазами.

— Сладенький, я буду блистать и искриться!

— С твоими титьками ничего больше и не остается. Давай, живо! — и он вышел из спальни. Новый смокинг, за который он уплатил шестьсот баксов, отчаянно жал — все равно что затянуться в корсет! Мода! Мейд ин Италия. Кому это нужно?

* * *

В библиотеке Уоррис пришел в восторг от подбора книг. Кто бы мог подумать, что Энцо настолько образован, что окружает себя шедеврами мировой литературы?

— Хотите выпить? — спросил Большой Виктор. — Мистер Боннатти сейчас придет.

— Белое вино со льдом, — ответил Уоррис, с отвращением глядя на жирного, противного телохранителя.

Тот от удивления открыл рот.

— А?

— Белое вино. Надеюсь, это не составит проблемы? И положите в бокал немного льда.

— Ага, понял. Но если я открою бутылку, кто допьет остатки?

Уоррис не верил своим ушам.

— Тогда давай водку, — и с иронией добавил: — Конечно, если есть початая бутылка.

Большой Виктор сверкнул глазами. В этот момент вошел Энцо. Уоррис чуть не схватился за живот от хохота: старик был смешон в атласном смокинге.

— Где вы достали такой смокинг?

— Нравится? — Энцо приосанился.

— На вас все будет отлично сидеть.

* * *

Стивена одолевали заботы. Арест Боннатти — это только начало. Впереди — пропасть работы! Но — приятной.

Каким-то образом в его мысли ухитрилась пролезть Лаки. Интересно, каково это — с такой девушкой, как она?

Нельзя о ней думать! Немедленно выбросить из головы! Лаки Сантанджело. Ну и что случится, если он увидится с ней еще разок?

Случится! И не надо себя обманывать. Нужно забыть о ней. Забыть черные опаловые глаза… стройное, гибкое тело… полные, чувственные губы…

— Эй, приятель! — окликнул его Бобби. — Подъезжаем!

* * *

Лаки весело помахала охранникам у ворот и проехала мимо. Она знала их всех до одного, и они хорошо знали ее. Интуиция подсказала ей, что, скорее всего, о вероломстве Энцо знают только самые близкие.

Она оставила машину перед крыльцом и как ни в чем не бывало поднялась по ступенькам. Два резких звонка — и вот уже на нее, разинув рот, вылупился Большой Виктор.

— Лаки? — он не верил своим глазам.

— Она самая. А что? Я так сильно изменилась?

— Н-нет. Просто мы тебя не ждали.

— Я приглашена на одну тусовку — здесь, поблизости. Вот и решила заскочить, проведать хозяина. Он дома?

Большой Виктор проглотил комок. Кто-то над ними подшутил. Энцо не понравится.

Она беззаботно впорхнула в дом.

— Он не слишком занят?

— Э… да… он занят.

— Я его или ее знаю?

Большой Виктор сверлил ее глазами. Свежая, как огурчик. Расфуфырилась. Может, она не приезжала в «Пьер»? Может, даже не знает о Дарио?

— Подожди в гостиной. Я скажу Энцо.

— Давай скорее, Вик. Там будет крутая тусовка, не хочу опаздывать.

Он проводил ее в гостиную, посадил и удалился, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

— Если бы вы только согласились снимать мою девушку! — сказал Уоррис. — Да вы посмотрите ролик.

— Ладно, — Энцо широко улыбнулся. — Но я тут кое-кого пригласил — у тебя слюнки потекут!

— Вот и чудненько, — вежливо бормотал Уоррис, прикидывая в уме, нельзя ли дописать крошечную роль для подружки Боннатти. — Кажется, вы говорили, что у вас есть просмотровый зал?

— Это он и есть, — торжествующим тоном заявил Энцо. — Видишь эти вонючие книги? А теперь смотри! — он надавил на пару кнопок, и в одном конце комнаты появился проектор, а в другом — экран. — Здорово, да?

— Так… эти книги не настоящие?

— Не-а. Обман зрения. Ловко придумано, как считаешь?

Уоррис кивнул и направился к проектору. В это время в комнату ввалился Большой Виктор и что-то зашептал на ухо хозяину.

— О'кей, — громко сказал тот. — Давай, Уоррис, все тут приготовь, я на минутку отлучусь. Кое-кто приехал, знаешь ли. Я мигом.

* * *

— Ох, как ты меня напугала! — пискнула Имоджин, пялясь на Лаки, бесшумно вошедшую в спальню. — Ты кто?

Лаки улыбнулась. У Энцо меняется вкус — от плохого к худшему. Она в первый раз видела эту вульгарную сучку. Новое увлечение?

— Я леди Эйвон.

Имоджин захихикала.

— Ты приехала с голливудским киношником?

— Ясное дело. Энцо сказал, чтобы ты поделилась со мной этой кокой, которой ты столь усердно услаждаешь свое обоняние.

— Услаждаю — что?

— Нюхаешь, милочка! Ну как, с тебя хватит?

Имоджин широко распахнула глаза.

— А что, Энцо теряет терпение?

— Он сказал, если ты сейчас же не поднимешь свою очаровательную задницу и не перенесешь в библиотеку, он лично тобой займется. Мы-то знаем, что это означает, не правда ли?

Имоджин уронила крохотную золотую ложечку, которой черпала наркотик.

— Можешь взять остальное.

— Как великодушно с твоей стороны!

Девушка вымелась из спальни, и Лаки без промедления рванула в ванную. Открыла шкафчик, где стояли двенадцать флаконов с разными кремами для бритья. Здесь же Энцо хранил один из своих трех пистолетов. Однажды сам похвастался: «Пусть только какая-нибудь сволочь, мать его, попробует застигнуть меня врасплох — извиняюсь за выражение!»

* * *

— Привет! — жеманно воскликнула Имоджин. — Ты и есть продюсер?

Уоррис воззрился на нее. Мощная баба! Такой он еще не встречал.

— Он самый. А ты…

— Имоджин. Я буду блистать в главной роли в твоем фильме.

* * *

— Где она? — рявкнул Энцо.

Большой Виктор изумленно повел глазами.

— Не знаю, босс. Я оставил ее здесь. Может, она уже ушла? Говорила, будто торопится на какую-то драную вечеринку.

— Как по-твоему, она что-нибудь подозревает?

— Она была абсолютно спокойна. В вечернем платье. На уме одни развлечения.

— Ты уверен?

— Точно, босс. У меня глаз — алмаз.

* * *

Времени было в обрез. Лаки проверила, заряжен ли пистолет, и энергичным движением разорвала платье на груди. Потом подошла к телефону и наорала номер ближайшего участка.

— Скорее! На помощь! На меня совершено нападение… — и она, всхлипывая, продиктовала адрес.

Расчет времени оказался безупречным. Иначе и быть не могло. Адреналин придал ей дополнительные силы.

Джино… Марко… Наконец-то!

Она выскочила на лестничную площадку и позвала:

— Энцо! Я наверху!

Тот повернулся к Большому Виктору.

— Какого… она делает у меня в спальне?

Телохранитель развел руками.

— Понятия не имею, босс. Вы же знаете Лаки: она считает этот дом своим.

— Она не могла пронести?..

— Ни в коем случае. Она в таком платье… ну, вы знаете, в облипочку… без нижнего белья. Даже без сумочки. Говорю вам, босс, ей ничего не известно.

— Гм… — Энцо нахмурился. У него все еще оставались сомнения. — Чего же она хочет?

— Идемте спросим.

— Нет-нет, — поспешил возразить Энцо. Негоже терять лицо, выказывая при Викторе страх перед какой-то соплячкой. — Я сам управлюсь. Иди, предложи Уоррису выпить и скажи, что я сейчас приду.

— Я уже давал ему выпить, босс.

— Так дай еще. Кто тебе мешает?

* * *

Джино Сантанджело пошевелился на больничной койке и открыл глаза. Боль ушла, ужасная боль, которая сдавила ему грудь.

Он попытался сесть, но что-то мешало — какое-то хитроумное приспособление держало его руку.

Заметив его старания, сиделка бросилась к нему.

— Мистер Сантанджело, прошу вас лежать тихо.

— Почему? — внятно поинтересовался он.

Сиделке сроду не задавали таких вопросов. Обычно ее пациенты беспрекословно слушались. Он с улыбкой наблюдал за ее возней.

— Эй, сестра! Вам когда-нибудь говорили, что у вас неподражаемый зад?

Она выплыла из комнаты.

* * *

Энцо медленно поднялся по лестнице. Лаки жива — значит ли это, что и Джино тоже? Неужели этот недоносок Дарио обвел их вокруг пальца? Или еще почище: неужели все рассказал?

— Лаки! — позвал он. — Ты где?

— В спальне! — пропела она. — Твоя подруга затащила меня сюда угоститься кокой.

Чертова идиотка! В чем Имоджин не откажешь, так это в непомерно больших титьках и непомерной глупости. Он вошел в спальню.

— Я в ванной! — жизнерадостно крикнула Лаки. — Иди, я тебе что-то покажу!

Он возник на пороге ванной — и только тогда понял, что у нее на уме. Слишком поздно. Она стояла и целилась в него из его собственного пистолета.

— Может, попробуем договориться?.. — начал он, но Лаки не слушала.

— Не стоит недооценивать умственные способности женщин, старина, — спокойно произнесла Лаки. — Это прощальный привет от Джино, Дарио и Марко… особенно Марко. И от меня, конечно!

Первая пуля продырявила ему живот; на золотистый ковер брызнула кровь.

Вторая ужалила в шею. Третьей он не почувствовал.

Все с Энцо Боннатти.

Снаружи завыли полицейские сирены.

— О'кей, Марко? — прошептала Лаки. — О'кей, малыш?

* * *

Когда автомобиль, в котором ехали Стивен, Бобби и еще двое офицеров, добрался до резиденции Боннатти, один из полицейских встрепенулся:

— Там что-то случилось. Кажется, нас опередили.

Стивен почувствовал холодок под ложечкой. Возле дома стояли две полицейские машины.

— Черт! — Интуиция подсказала ему, что триумфом и не пахнет.

В воротах стоял полицейский в форме. Он поднял руку, останавливая их машину.

— Что происходит? — волновался Стивен, предъявляя свой жетон.

Полисмен пожал плечами.

— В доме была пальба. Какая-то девушка застрелила Боннатти за попытку изнасилования.

Ощущение свинцовой тяжести в животе все усиливалось.

— Он мертв?

— А вы как думаете?.. Она всадила в него целых три пули.

— Господи Иисусе!

— Аминь, — вторил Бобби.

— Пошли в дом.

— Ага, — согласился напарник. — Хоть трупом полюбуемся.

* * *

Лаки сидела на кухне, закутавшись в простыню, и отвечала на вопросы детектива.

— Я так растерялась, когда он на меня напал. — В ее глазах стояли слезы. — Поймите, пожалуйста: ведь этот человек был для меня вторым отцом!

Детектив сочувственно кивнул.

— Он… совершенно озверел. Разорвал на мне платье, схватил за грудь. — Она разрыдалась. — Это было ужасно!

— Понимаю вас, мэм. Но что было дальше?

— Я знала, что он прячет в ванной пистолет: сам много раз показывал. Я побежала туда, он — за мной. А дальше… ничего не помню.

— Но вы его убили!

— В порядке самозащиты.

— Разумеется.

* * *

Стивен бросил взгляд на труп. Не осматривал тщательно, как Бобби, — ему и одного взгляда хватило.

— Где та девушка?

— На кухне, — подсказал полицейский фоторепортер. — Что за красотка!

Внизу, у основания лестницы, стояли дебелая телка с необъятными формами, какой-то толстяк, громила с щелками вместо глаз и загорелый субъект средних лет. Последний чуть не плакал.

Спутники жизни Энцо Боннатти. Обломки кораблекрушения…

— Отвезите их в участок и возьмите показания, — распорядился солидный полицейский.

— Я требую адвоката! — настаивала блондинка.

— Зачем тебе адвокат, милашка? — осклабился офицер. — Ты же ничего не сделала, разве не так?

Стивен вошел на кухню. Лаки подняла глаза. Их взгляды встретились. На мгновение ему показалось, будто она собирается поздороваться, но нет — девушка опустила голову и ничего не сказала.

— Это и есть подозреваемая?

— Здесь что, — прорычал следователь, — аэропорт Кеннеди? Ты кто такой?

Стивен показал служебное удостоверение и нарочно громко произнес:

— Стивен Беркли, Ди Эй[2].

Она безучастно покосилась на него.

— Вы там чересчур легки на подъем, — проворчал детектив.

— Я веду специальное расследование деятельности Боннатти. У меня ордер на арест.

— Малость припозднились.

— Можно вас на минуточку?

Детектив вздохнул и отошел со Стивеном к двери.

— Что тут произошло?

— Старый ублюдок пытался ее изнасиловать. Обыкновенное убийство в порядке самообороны.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Помочь! — буркнул детектив. — Когда от вас была какая-нибудь польза? — Он вернулся к столу и начал демонстративно делать какие-то записи.

И вдруг Стивен почувствовал на себе обжигающий взгляд. Он обернулся и увидел, как Лаки одними губами прошептала: «Привет, Стивен!», а потом: — «Прощай, Ди Эй!»

Ему страстно захотелось что-нибудь сказать ей. Что угодно! Но было нельзя.

Она улыбнулась уголками губ и в тот самый момент, когда он почувствовал себя совершенно уничтоженным, неожиданно подмигнула. Так, как умела только она, Лаки Сантанджело.

Черт побери! Два года работы насмарку, а она тут подмигивает!

Он почти улыбнулся в ответ.

Почти.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги