Без лишних слов

Глава № 15

На следующее утро я, как ни в чем не бывало, отправился на работу. Мне врач настоятельно рекомендовал пока повременить с нагрузками, но просто сидеть дома без дела я больше не мог. С соседями по квартире я уставал сильнее, чем даже в самые тяжелые дни на работе. Я приехал рано и первым делом зашел к механикам, чтобы поприветствовать их. Сразу же как я к ним подошел, начались шутки в мою сторону.

— Как дела телохранитель? — весело спросил меня один из них.

В ответ я с улыбкой показал ему средний палец.

— Да мы шутим! Хорошо, что все обошлось! Иди к Горелому поднимись, он рад будет тебя видеть! — добавил другой.

Я вышел через мастерскую в автомойку и стал подниматься по лестнице в комнату, где жил Горелый.

— Михаил Викторович, к вам можно? — открывая дверь, спросил я.

— О-о-о, какие люди! Давай, орел, залетай! Как здоровье? — спросил он, попутно доставая из шкафа какие-то инструменты.

— Все хорошо! Плечо почти не болит! — с улыбкой заявил я.

— Это чудно, а то у нас тут работы полно, а ни тебя, ни Сашки нет, кстати, где он опять пропадает? — поинтересовался Горелый.

— Не было пока вестей от него, но надеюсь все хорошо, он вместе с Викой — пояснил я.

— Об этом я и беспокоюсь — произнес Горелый.

— Если честно то и я тоже — добавил я.

Михаил Викторович достав из шкафа инструменты, положил их в коробку и направился навстречу мне.

— Открой дверь! Нужно в мастерскую отнести! — попросил он.

Я открыл дверь и спустился вместе с ним по лестнице. Как только мы оказалась в автомойке, то увидели, что посередине зала собрался весь рабочий персонал и что-то живо обсуждает.

— Это еще что?! — крикнул Горелый, приближаясь к толпе.

Как только его заметили, разговоры стихли, а затем и вовсе наступило молчание. Когда я подошел ближе, то разглядел в толпе дядю Вову в спортивных трико и в майке с прожженными дырками от сигарет. Его борода с нашей последней встречи заметно прибавила в объеме, но одно было неизменно, а именно сильный запах спирта, который сразу бил в нос. Рядом с ним стояла тетя Лида, комендантша из общежития. Она выглядела очень уставшей, как будто за день она постарела лет на десять, а ее глаза были красными от слез.

— Что тут происходит?! — начал Михаил Викторович.

Толпа молчала. Прошло несколько секунд, и тишину прервали рыдания тети Лиды. Она пыталась перестать плакать и выдавить из себя хоть слово, но у нее не получалось. Я подошел и обнял ее. Спустя мгновение она втянула в себя воздух.

— Сашка умер — произнесла через силу тетя Лида.

Из рук Михаила Викторовича упала коробка с инструментами. Толпа тут же оживилась, и со всех сторон начался гул. Говорили про Дмитрия, про Вику, про то, как якобы Сашка пришел с оружием в офис компании «Нефть Гранд». Но Горелый всего этого уже не слышал. Он не сказал ни слова, он просто развернулся и медленно пошел в свою комнату. Из всех чувств, которые я испытывал в ту минуту, больше всего было злости. Я злился на себя за то, что не смог быть рядом с Сашкой и узнать о его намерениях. Я злился на то, что не смог остановить его. Я злился на беспечную Викторию и Дмитрия, которые, как никто другой, были виноваты в этой страшной трагедии, но не понесут никакого наказания. Я злился на все и всех вокруг. Я злился на весь этот поганый и продажный мир!

Тем временем разговоры вокруг пошли про то, как все это ужасно, и что нужно собирать деньги на похороны. Жильцы общежития и работники автомойки обещали найти столько, сколько смогут, а если вдруг не хватит, то что-нибудь все равно придумают. Во время всего этого по сути уже пустого трепа никто, включая меня, и не заметил, что Михаил Викторович уже давно оставил нас и поднялся к себе в комнату.

— Пух! — донесся глухой выстрел из комнаты Горелого.

И на автомойке опять воцарилась мертвая тишина, которую нарушили слезы тети Лиды. Ребята поспешили наверх, но уже было поздно.

Пасмурный день. Все небо с самого утра затянуто грозовыми облаками. Два часа на скрипучем автобусе. Сорок километров от Москвы. Перепечинское кладбище. К сожалению это все, что удалось нам найти на собранные деньги. Участок два на два. Двойная могила. Приехали все ребята с работы, автомойщики, механики, тетя Лида и дядя Вова из общежития. Дядя Вова был трезв как стеклышко и от него, вместо привычного запаха спирта, пахло старыми духами, наверное, постаралась тетя Лида. Моя девушка Алена не отходила от автобуса ни на шаг, для нее это все было очень тяжело, и она не переставала рыдать. Витька тоже приехал.

— Держись — хлопнул он меня по плечу.

Началась погребальная церемония. Гробы стояли рядом, они были открытые. Михаил Викторович Горелов лежал с гордым и важным видом. На войне за сотни километров от Родины пули его не тронули, он вернулся домой без единой царапины. Смерть же ждала его у себя в комнате, спустя много лет, какая ирония. Рядом с ним в соседнем гробу лежал Сашка. Его светлые волосы трепал холодный порывистый ветер. Его глаза, те самые зеленые глаза, в которых некогда светилась искра надежды, были закрыты веками. Его мечты о светлом будущем, о лучшей жизни, о свободе, об искренней и настоящей любви ушли вместе с ним в никуда. Я могу ошибаться, но мне на мгновение почему-то показалось, что на лице Сашки, если хорошо присмотреться, то можно было увидеть еле заметную улыбку.

— Где ты сейчас? — спрашивал я.

Быть может там, где-то в другом мире. В мире, где родители не бросили его у порога детского дома. В мире, где он научился играть на фортепиано или быть может, стал бы писать стихи. В мире, где он на улице случайно встретил студентку Раменской гуманитарной академии по имени Виктория. В мире, где он не только нашел любовь своей жизни, а нашел и саму жизнь, гораздо счастливее, чем была эта. К сожалению, весь этот неведомый мир навсегда останется для меня тайной. Но я всем сердцем верю, что этот мир существует, и сейчас Сашка находиться именно там.

Священник вместе со сторожем и еще несколькими мужиками приблизились к нам. Они осторожно заколотили гробы, а затем так же осторожно спустили их вниз. После речи священника все по очереди начали кидать на могилы по горсти земли. В это время, недалеко от нас остановилось несколько машин. В печально знакомом черном «Bentley Continental» показалось лицо Дмитрия. В тот момент, когда я кинул землю на могилу Сашки, я заметил это и внутри меня все перевернулось. Я не чувствовал ни ног, ни рук и я уже не контролировал ни себя, ни свои действия. Я бросился в сторону Дмитрия, издавая бессвязные крики, которые вырывались от самого сердца. Земля была мягкая от дождя, который прошел ночью, поэтому мои ноги стали в ней вязнуть, и бег стал медленнее. Чтобы я сделал с ним, если бы все-таки добежал, я уже никогда не узнаю, так как внезапно меня крепко схватил Витька, а затем еще несколько механиков с работы стали удерживать меня. Я отчаянно бился, как рыба об лед, отталкивая их в стороны, и продолжал кричать. Краем глаза я заметил, что из глубины салона автомобиля белокурая девушка кинула робкий взгляд в нашу сторону. Это была Виктория. На улице снова начал крапать мелкий противный дождь. Судя по погоде, лето закончилось, судя по ее голубым глазам, любовь тоже. Я постепенно начал успокаиваться и, сев на холодную землю, обхватил голову руками. Я видел, как машина Дмитрия и Виктории скрылась за горизонтом. Я видел, как ребята с работы, положив цветы на могилу, постепенно начали уходить с кладбища. Я видел все, что происходило вокруг, но мысленно я был совершенно в другом месте. Мысленно я перенесся на несколько месяцев назад, когда сидел рядом с Сашкой около автомойки и дышал свежим весенним воздухом. Мы не заметили того, как блондинка села в машину и принялась уезжать. Мы увидели ее только перед самым выездом. Когда она выезжала из автомойки, то посмотрела в нашу сторону, и тут как раз и произошло то, что изменило навсегда мою жизнь и жизнь Сашки. Девушка, посмотрев на нас, вдруг улыбнулась и подмигнула. Казалось бы, всего лишь безобидная шалость, но не для нас. Кто мы и кто она? Это без сомнения произвело колоссальное впечатление на простых мойщиков, какими были мы с Сашкой. Смотря на то, как девушка уезжает, в правом верхнем углу на заднем стекле машины я заметил маленькую наклейку «Вика».

Эта история произошла со мной, когда я был моложе, намного моложе, чем сейчас. В те давние годы мне едва стукнуло восемнадцать лет, а в моей голове еще гулял ветер. Мне хотелось все попробовать, везде побывать и все увидеть. Поэтому я и отправился в Москву и относился ко всему лишь с позиции наблюдателя. Жизнь для меня была, словно кино, жанр которого я еще тогда не понял. В те годы я был наивен и впечатлителен. Я был как чистый лист, и поэтому события того рокового лета оставили нестираемый отпечаток на мне на всю оставшуюся жизнь. Тревожные воспоминания тех давно минувших дней съедали меня год за годом. Я многое перепробовал, чтобы забыть, что со мной тогда произошло в Москве, но все было тщетно.

Как же все банально и печально. Двадцатилетний парень влюбляется в чужую жену. Влюбляется по-настоящему и без остатка. Он не может в это поверить, ведь ему всю жизнь не везло, но вдруг он наконец-то вытягивает из стопки судьбы свой счастливый билет. Он так долго ждал этого момента, так отчаянно верил в его неизбежность, что так сильно сжимает свой кулак со счастливым билетом, что уже не может его опустить. Он не может разжать свой кулак, даже когда узнает, что этот счастливый билет уже давно принадлежит другому человеку. Бессмысленно отбирать любовь у человека, который никогда не знал ее, но всегда мечтал о ней.

После смерти Михаила Викторовича Горелого его автомойку выкупил совладелец мастерской, что была по соседству. Мы его никогда прежде не видели, а только лишь изредка слышали его фамилию. В мастерской он никогда не появлялся лично, а был ее совладельцем только на бумаге. Смена руководства сильно сказалась на нашей деятельности. Поскольку второй этаж автомойки теперь пустовал, то новый директор быстро нашел ему применение, разместив там уютное кафе. Далее пришла и наша очередь. Чтобы нанять новый персонал нужно уволить старый. Именно такой логики придерживался наш новоиспеченный руководитель. Из четырех команд мойщиков он оставил лишь две.

— Эти работники полностью соответствуют новой атмосфере автомойки, а вы легко найдете себе другую работу, ведь город большой! — пояснил он при увольнении.

Я этой «атмосфере» не соответствовал. Если честно, то я был рад такому раскладу и недолго думая, собрал свои вещи, взял гитару и отправился на Ярославский вокзал. Мои дотошные соседи по квартире дядя Паша и тетя Люда была искренне опечалены моим решением. Еще бы, ведь теперь им придется искать очередного лопуха, который день и ночь будет перед ними прыгать на носочках, дабы угодить столичным господам. Что ж, моя роль в этом представлении была уже сыграна. Придворный шут отправляется домой. Я возвращался домой после года отсутствия. Алена, с которой у меня все так замечательно складывалось, осталась в Москве и я не винил ее. Она, конечно, предлагала мне и остаться с ней или поехать со мной, но я знал, что из этого ничего хорошего не выйдет. Оставаться в этом ужасном городе среди этих ужасных людей я больше не мог, а брать Алену с собой в провинциальную Пермь, означало перечеркнуть ее светлое будущее. Слишком уже много судеб было сломано в последнее время, и я не мог допустить еще одной. Со слезами на глазах я расстался с ней на Воробьевых горах и, не дожидаясь ее ответа, развернулся и молча ушел, хотя мечтал остаться с ней. Москва. Белокаменная. Столица. Лучший город страны. Смысл всех этих слов теперь опустел для меня. Мы с Сашкой прошли Москву вдоль и поперек в свое время, а сейчас я был совершенно один в этом бешеном мегаполисе, который даже и не заметил моей потери. Зато теперь куда бы я ни пошел, мне все время казалось, что рядом со мной идет Сашка. Это было невыносимо, поэтому я и решил, что больше никогда не увижу этот город, и я сдержал свое слово.

Раньше, когда я был наивнее, я надеялся на то, что моя жизнь будет совершенно другой. Теперь же я продавец теле-аудио-видео техники в торговом центре «Базар» в своем родном городе. Забавно, но находится этот торговый центр на улице имени Ленина. Еще одно напоминание о печальном прошлом, которое я не в силах изменить. Музыку я забросил. Нет, не совсем конечно, на днях рождениях и других праздниках друзья иногда просят что-нибудь исполнить, но не более того. Одной гитарой сыт не будешь. Это конечно странно, что спустя десять лет, я решил написать о Сашке. Шел обычный рабочий день, покупателей как всегда не было, поэтому я достал лист бумаги и стал рисовать на нем смешные карикатуры проходящих мимо людей. Вдруг мимо моего отдела прошла влюбленная красивая пара. Девушка со светлыми волосами громко смеялась, чем и привлекла мое внимание, а рядом с ней шел парень, у которого подмышкой был планшет. Меня затрясло. По телу пробежали мурашки, а затем я остолбенел. Призраки прошлого оказались так близко от меня, что сердце чуть не остановилось. Спустя минуту, я смог взять себя в руки. Внезапно я отчетливо вспомнил все, что так старательно хотел забыть все эти годы. Я стал испытывать внутренние мучения и терзания, и был лишь один способ прекратить их. Выплеснуть на бумагу все, что у меня было на душе. Со смертью Сашки я потерял единственного настоящего друга. Мы были знакомы слишком мало, и я не успел сказать ему всего того, что хотел сказать. Эта история, что была изложена выше, стала моей своеобразной исповедью, дабы обрести наконец-то душевный покой.

Я машинально достал из ящика стола несколько листков формата А4 и начал писать. На протяжении долгих месяцев, каждый день на работе я писал в мельчайших деталях все, что мне удалось вспомнить о событиях тех давних лет. Когда же все было закончено, я тяжело выдохнул и сложил листки в папку. Во время обеденного перерыва я повесил табличку «закрыто» и вышел на улицу. Было туманно, крапал мелкий дождик, и октябрьский холодный ветер безжалостно дул мне в лицо, пока я, неторопливым шагом, спрятав голову в воротнике пальто, направлялся в сторону речного вокзала. Сам не знаю, почему я выбрал этот маршрут. Ноги словно сами пошли, и я не стал этому противиться. Через тридцать минут я уже миновал Пермский зоопарк и спустился на набережную реки Кама. Я стал вглядываться в туманную даль. Развалившаяся на глазах пустая набережная и точно такой же город за моей спиной. Серый и унылый пейзаж вокруг, а перед глазами ироничная надпись красными буквами: «Счастье не за горами». Я сбежал по ступенькам в самый низ и, достав из папки листы своей рукописи, начал в них всматриваться. Внезапно порывистый сильный ветер, вырвал их из моих рук и стал жонглировать ими из стороны в сторону. Это выглядело так, будто некий невидимый дух играл с белоснежными листами бумаги, то поднимая их над моей головой, а то, кружа, опуская их к ногам. Вдруг, все листки разом поднялись в воздух и, сделав несколько кругов возле меня, упали в воду. Течение Камы быстро подхватило их и стало относить в сторону, а через мгновение они, пропитавшись насквозь, навсегда скрылись в водной глади. В ту же секунду я почувствовал невероятно сильное облегчение. Я отпустил прошлое, и прошлое отпустило меня. По всему телу пробежал озноб, и я укутался сильнее в пальто. Перед уходом я еще раз окинул взглядом красную надпись.

— Правильно, счастье не за горами. Его вообще, нет — грустно ухмыльнулся я и отправился обратно на работу.

Все это на самом деле было бы ужасно и невыносимо, если бы все это было именно так. Но люди — эти загадочные существа опираются лишь на пять своих чувств: зрение, слух, вкус, обоняние и осязание. Однако есть и шестое чувство — это внутренний голос. Кто-то называет его интуицией, кто-то предчувствием, а кто-то душой человека. Если бы все люди слушали его, а не игнорировали, то многих неприятностей смогли бы избежать и предотвратить ужасные трагедии. Почему я говорю об этом так уверенно? Потому что я и сам стал свидетелем, как это шестое чувство спасло несколько жизней и изменило несколько судеб.