Без любви (ЛП)

Переводчики: pathetic_youth, Mean_67, ololo1711, Internal, RyLero4ka, TechGuy25, MarinaWanderer,

Сверщик: TechGuy25, Internal

Редактор: Limon_Fresh, Melinda01

Превью

Я ― горячая штучка.

Пьяная, с разбросанным по полу нижним бельем, штучка.

Все перевернулось с ног на голову.

Почему?

Из-за мужчины. Мужчины, пообещавшего трахнуть меня.

Мужчины, который отказывается выполнить свое обещание.

Он хочет, чтобы я любила его. Дала ему шанс.

Чертов ублюдок сошел с ума…

Глава 1 Илайджа

Мое сердце ускоренно бьется. Чувство парения ощущается между моих ног.

Губы, прижатые к моим, мягкие, влажные… изголодавшиеся.

Черт, я не могу поверить в то, что она хочет этого так же отчаянно, как и я. Как одержимая. Я сдаюсь, позволяя языку Пейдж — языку чертовой Пейдж Мадсон — чувственно скользить вдоль моего.

Облизывать.

Касаться.

Заниматься сексом.

Пейдж тянет меня за воротник, и мы, спотыкаясь, идем, останавливаясь лишь тогда, когда ее спина упирается о стену. Кажется, ей наплевать. Она отчаянно целует меня, словно готова проглотить, и издает легкие стоны. От этого мой член дергается, не в силах выдержать напряжение.

Меня все устраивает. Если ей все равно, то это хорошо. Я абсолютно уверен, что не смог бы остановиться.

Рыча, я беру ее лицо в свои руки. Ее длинные светлые волосы щекочут тыльную сторону. Коленом раздвигаю ей ноги, чтобы я мог комфортно устроиться между ними. Миг и мы уже там, где хочу ее отыметь, и я начинаю целовать губы Пейдж с удвоенной силой.

Хочу, чтобы она поняла, что именно я собираюсь сделать, как только мои губы коснутся ее киски.

Я даже не отдаю себе отчет в том, что действительно собираюсь сделать кунилингус девушке. То, чего я обычно никогда не делаю.

Она испускает стон прямо в мой рот, словно та еще штучка. Я готов получить от этой ситуации все.

Чертовски здорово.

Я нежно провожу руками по ее спине и быстро притягиваю ближе к себе, приподнимая бедра так, чтобы она могла прочувствовать готовность моего члена.

Мы двигаемся навстречу друг другу, и в знак благодарности я практически готов упасть на колени.

Она немного холодна, но я знаю, что внутри она пылает. Я чувствую это. Я мечтаю об этом.

Когда пелена рассеется, возможно, тогда я перестану, смогу перестать думать об этом.

Восемь месяцев. Вот как долго она меня изводила. И вот сейчас она в моих руках, такая же дикая… целующаяся со мной взасос, так, что мне хочется трахнуть ее прямо здесь. Разорвать ее трусики, чтобы я смог войти в нее. Так… чертовски… глубоко.

Я отстраняюсь, почти задыхаясь.

Пейдж не обращает на это внимания. Своими маленькими пальцами она сжимает волосы, откидывая мою голову назад. Ее губы находят пульс на моей шее. Она лижет шею так же, как делала это с моим языком во время поцелуя. Чувство, будто она пробует меня на вкус.

Мои бедра неудержимо двигаются, пытаясь членом войти в нее.

― Черт, Пейдж. Кажется, это будет потрясающе. Хочу быть в тебе.

Она слегка усмехается, и даже это мне кажется сексуальным. Она сильнее прижимается к стене, улыбаясь мне пьяной и очаровательной улыбкой, из-за которой я хочу съесть ее.

― Наконец-то я почувствую, каково это.

Плавно двигая бедрами, Пейдж закусывает пухлую нижнюю губу, путая все мои мысли.

Похоть застилает мои мысли настолько, что все вокруг не имеет значения. Глядя в по-детски голубые глаза, я хватаю ее обнаженные бедра в том месте, где кончается светло-розовое платье. Закидываю ее ногу на свое бедро.

― Ты думаешь о том же самом, крошка?

Другой рукой я взял ее подбородок и нежно провел большим пальцем по губе.

Губы приоткрыты, и она кивает с придыханием.

Это признание опьяняет меня. Все мысли становятся неважны.

― Я подарю тебе лучший секс в твой жизни, ― клянусь я, имея в виду каждое слово.

Она вновь усмехается.

― Надеюсь, потому что ты будешь первым.

Теплое, влажное дыхание Пейдж ласкает мой палец, когда она произносит эти слова. Боже, я хочу увидеть ее обнаженной. Я приподнимаю ее ногу выше, имитирую секс через одежду…

Стоп.

Что за херню она только что сказала?

Пейдж сильнее обвивает меня ногой, покачиваясь так, словно хочет усесться на мой член.

― Не останавливайся, Илайджа. Дай мне прочувствовать, каково это.

Ее жар передается мне. Еще чуть-чуть и взорвусь. Боже. Она, должно быть, такая мокрая, в ожидании огня в котором она окажется благодаря мне…

Нет! Я должен сконцентрироваться на том, что она мне только что сказала. Добравшись до глубины души, я пытаюсь найти в себе волю.

Это равносильно отжиманиям от пола. Тело все время сопротивляется мне.

Она здесь. Так близко. Абсолютно готова, даже немного в отчаянии… аппетитнее, чем любая другая женщина, с которой я занимался сексом. И как, черт возьми, я должен ее отпустить?

― Надеюсь, потому что ты будешь первым.

Черт. Вот почему.

Схватив ее запястья, я отстраняюсь от нее. Мой член буквально вопит на меня, когда я отхожу от Пейдж.

Надув губы, она хнычет, пытаясь притянуть меня ближе к себе.

Я сжимаю зубы и борюсь с желанием снова укусить ее. Еще несколько шагов назад — расстояние между нами увеличивается. Новый приступ страдания пронзает мое тело. У меня уже давно не было секса, а то, что сейчас происходит, верный шанс получить его. Но это все может убить меня, если произойдет.

Сосредоточься на поставленной задаче, мудак.

― Что ты имела в виду? ― спрашиваю я ее хриплым голосом.

― Что?

― Что ты имела в виду, когда сказала, что я буду первым?

Ее щеки, и без того розовые от выпивки, заалели еще ярче. Игривая, смелая девушка, которой она была еще пару секунд назад, исчезла. Она покусывает уголок губ, не отводя взгляда.

Затем она пожимает плечами и, как ни в чем не бывало, говорит:

― У меня никогда не было секса.

Что. За. Хрень?

Глава 2 Илайджа

Недоверие и похоть разрывают меня на части. Как такая сексуальная девушка до сих пор может быть девственницей? Если я правильно помню, то ей двадцать три.

Черт. Она как мифическое существо: о таких девушках говорится в книгах, но в действительности они не существуют.

Если не считать Пейдж. Я умираю от желания трахнуть ее, но она все еще невинна.

Я на полном серьезе заявляю, что ненавижу свою жизнь.

Она пытается придвинуться ко мне.

Я качаю головой, желая остановить ее ― это последнее, что я хочу сделать.

― Пейдж… остановись, ― не могу поверить, что я сказал это дерьмо. Месяцы интриг, чтобы затащить ее в постель, и сейчас мне приходится ей отказывать.

― Так нельзя.

― Но почему? ― практически плачет она.

Она меня убивает! Все, что я сейчас хочу, ― это дать ей свой член. И я вижу, как сильно этого хочет она.

― Пейдж, ты только что сказала мне, что ты девственница. Мы не можем заняться сексом.

Я отступаю. Расстояние между мной и ее соблазнительным телом уже почти метр.

Но все равно этого мало. Будь я даже во Флориде, этого расстояния было бы недостаточно.

Она бросает на меня полный раздражения взгляд; волосы, путаясь, ниспадают на ее плечи… Ее и без того пухлые губы, казалось, стали еще больше после того, что я вытворял с ними.

― Ты хочешь сказать, что не займешься со мной сексом?

― Это абсолютно не то, что я пытаюсь донести до тебя.

Я определенно трахну ее после сегодняшнего. Забыть эту страсть, что возникла между нами, ― не вариант.

Я собираюсь стать ее первым.

Понимаете, я знаток женщин. Своего рода коллекционер. Но у меня никогда не было девственницы, особенно такой недотроги, коей она была до сегодняшней ночи.

Черт возьми, да, я хочу ее в свой список. Однако не сегодня. А лишь когда мы будем в здравом уме. Я хочу, чтобы она отдавала себе отчет в том, что я трахну ее, чтобы позже она не пожалела об этом.

Я хочу, чтобы она осознала один простой факт: я не собираюсь заводить отношения.

Я понимаю, что Пейдж это уже знает. Она заявила мне это в лицо в самый первый день, когда я одарил ее улыбкой, которую она потом назвала «дешевой и кокетливой». Но я также знаю, что девственницы могут быть слишком чувствительными и быстро влюбиться в первое ощущение члена внутри них.

Я готов стать ее первым.

Хорошо, признаюсь, я умру за это.

Но это не означает, что я стану ее парнем. Я только однажды попробовал эту дрянь.

Спасибо большое, но одного раза было более чем достаточно.

― Ты скучный, ― сказала Пейдж. Надувшись, она все еще приближалась ко мне.

В итоге, она чуть было не упала ничком.

Я ловлю ее за талию, крепко прижимая к себе, и одновременно пытаюсь держать свой член подальше. Кровь несется по венам, требуя еще раз вкусить Пейдж.

― О, я не скучный, ― говорю я, ведя ее по коридору, ― просто не могу показать тебе всего прямо сейчас.

― Лжец.

Я усмехнулся, умирая от желания трахнуть ее. Тогда бы я показал, насколько я лжец.

Мы возвращаемся в главную столовую ресторана. Сегодня наша начальница, Джиллиан, забронировала один из больших частных обеденных залов. Все двадцать шесть

сотрудников «Джоуер Тек» приехали сюда, чтобы отпраздновать день рождения вице-президента, Ника. Все они ушли примерно полтора часа назад.

Мне чудом удалось уговорить Пейдж остаться, чтобы еще немного выпить. Я не думал, что она согласится, учитывая, что я испробовал многие уловки в попытках соблазнить ее.

В последний месяц наши отношения стали более дружелюбными.

Понятно, что несколько коктейлей переросли в гораздо большее количество выпивки. Похер. Она открылась мне и, как ни странно, я тоже. Когда она сказала, что пойдет в туалет, я подумал «Ну и что, черт возьми?» и тоже решил сходить.

Все поменялось после этого. Ох, кого я обманываю? Все не просто поменялось, а заскользило, укатываясь с дороги и разбившись о четырехметровую разделительную стенку.

В роли разделительной стены выступила Пейдж.

Мы вышли из ванных комнат одновременно. Я помню потрясение на лице Пейдж, когда она увидела меня в том же коридоре, ― это выражение длилось около секунды, после чего в ней словно что-то щелкнуло.

Она подошла прямо ко мне, и, схватив, поцеловала в губы, прежде чем я успел что-либо сделать.

Вот так мы закончили имитацию нашего секса у стены.

Дрожь пульсирует по моему позвоночнику. Я должен перестать думать об этом. Особенно, когда моя рука обнимает ее, и в то же время в носу стоит сладкий цитрусовый запах.

Я облизываю свои губы, мой язык отчаянно хочет попробовать что-то другое.

Мы выходим из ресторана на Корт-стрит. Пейдж постоянно спотыкается, а мне нужно много времени, чтобы протрезветь.

Она определенно пьяна. Я обязан был о ней позаботиться.

Но лишь после того как приведу ее в чувство, чтобы мы смогли обсудить некоторые важные детали.

Ни один из нас не произнес ни слова, пока мы шли к такси.

― Мне нужно убедиться, что по дороге домой с тобой ничего не случится, ― говорю я, хватаясь за ручку дверцы.

Однако мне не удается ее открыть.

Пейдж переместилась таким образом, что заблокировала дверь, прижавшись к ней спиной. На улице ночь, а у меня в мыслях только одно: как же она сексуально выглядит в огнях ночного города.

Она хватает меня за воротник и притягивает к себе.

― Пейдж, нет…

Наши губы встретились, и ее нежный язык проник в мой рот.

Мой член дергается, он возбужден. Я хватаю Пейдж за бедра. Она обвивает свои тонкие руки вокруг моей шеи и стонет мне в рот.

Черт. Она пахнет сексом.

Оторвавшись от ее губ, я рычу:

― Пейдж, нам нужно остановиться.

Она затыкает меня, засунув язык мне в рот, получая от меня то, чего ей больше всего не хватает. Ее маленькое тело дергается в сладостных конвульсиях, лаская мой член. Я закатываю глаза от удовольствия. Я хочу положить ее под себя и трахнуть.

Водитель такси нажимает на гудок.

Нажимает, не прекращая.

Я с трудом отрываюсь от самых притягательных губ на свете и открываю дверь машины. Водитель, похоже, готов уже ехать.

Твою мать, мы зажимались на виду у всех, в центре Бостона, у двери такси.

Что, черт возьми, она со мной делает?

― Вы едете или нет? ― раздраженно спрашивает таксист.

Я хватаю Пейдж за руку.

Она одаривает меня таким соблазняющим взглядом, что мой член просто жаждет ощутить на себе ее пухлые губы.

― Неважно, что я девственница. Ты же можешь научить меня всему.

Кто эта девушка, и где она пряталась? Та Пейдж, которую я знал последние восемь месяцев, казалась очень серьезной девушкой. Очень замкнутой.

И я сходил с ума от желания завладеть ею.

Это новая версия Пейдж? Нихера. Себе.

― О да, обязательно научу, ― пробормотал я низким, глухим голосом, подталкивая ее в машину и залезая следом.

Но сначала мне нужно, чтобы она протрезвела. Затем мы с ней хорошенько поговорим.

Глава 3 Пейдж

Трезвость сейчас мне ни к чему. О нет, нет, нет. Вместе с трезвостью возвращается и здравый смысл. И чем больше ко мне приходит рассудок, тем больше я осознаю, как именно прошла эта ночь.

Не моргая, я смотрю в пустоту, наверняка пугая всех в «Старбаксе».

Кусочки пазла медленно собираются воедино. Моему взгляду предстает полная картина. Это походит на фильм ужасов. Будто в замедленной съемке смотришь на крупную автокатастрофу с участием шестнадцати легковых и трех грузовых машин.

Что я натворила?

Боже. Мой. Что за херню я натворила?

Мужчина, сидящий за столиком напротив, резко отодвигает стул.

Вздрогнув, я моргаю. Вокруг меня снуют люди. Другие сидят за множеством маленьких столов и печатают на своих ноутбуках и планшетах. Еще больше людей стоят в очереди, ожидая сделать свой заказ.

Один из этих людей ― Илайджа Паркер. Он стоит так далеко, что я могу разглядеть только его волнистые черные волосы, поскольку он был самым высоким из всей толпы. Густые пряди его волос еще недавно были аккуратно и красиво зачесаны назад. Они выглядели так же безупречно, как и все остальное в его обыденном стиле.

Теперь же они взъерошены, и я знаю, кто в этом виноват.

Печальная правда моей жалкой ситуации: я напилась достаточно, чтобы сделать нечто совершенно глупое, например, поцеловать его, понежиться возле него, словно собачка на солнце, открыть ему свою правду, но я была недостаточно пьяна, чтобы забыть все эти события.

Я помню все.

Я глубоко вздыхаю. Почему я здесь с ним? По правде говоря, рассудок начал приходить ко мне еще в такси. За два квартала до моего дома Илайджа попросил остановить машину и повел меня в «Старбакс», настаивая на том, что нам нужно поговорить.

Ох… нет, не нужно. На самом деле, я могу с утра просто уволиться с работы и переехать подальше от него и его губ.

О, боже. Его губы.

Я прикусываю свою опухшую губу, наверное, в миллионный раз за сегодняшний вечер, и на меня снова накатывает возбуждение.

Без сомнения, это то, что он делает со всеми несчастными женщинами, которые попадают в его ловушку. Они влюбляются в его низкий хриплый голос, озорное мерцание его темных глаз.

Затем они пробуют на вкус его идеальные губы, которыми его наградила природа, и БАМ! Зависимость. Все мысли только о нем.

Серьезно, мне пора идти.

Я пытаюсь подняться с места.

― Нет, не смей. Оставайся здесь.

Большая белая чашка опускается на стол. Я неотрывно смотрю на зелено-белый логотип «Старбакса». Еще одна чашка опускается следом, и затем Илайджа садится напротив меня.

Я уставилась на эмблему, не смея поднять глаза.

Он протянул руку и дотронулся указательным пальцем до моего подбородка.

Рефлекторно моя голова поднялась, и вот, я уже пялюсь на его изумительную улыбку. Такая же довольная, хитрая улыбка сводила меня с ума на протяжении месяцев. Сердцебиение участилось, первобытная потребность понеслась по моим венам.

Илайджа улыбнулся шире, и, подтянув руки к столу, наклонился ближе. Он такой огромный в своей белой полосатой рубашке. Его губы слегка припухшие, немного темнее, чем обычно.

Соблазнительно.

Больше, чем соблазнительно. Кажется, мне необходимы его губы.

Я вспомнила, как лениво посасывала его нижнюю губу и то, как он рычал во время этого.

Глаза Илайджи потемнели, зрачки расширились. Неужели мое выражение лица выдает мои мысли?

― Да. ― Я становлюсь влажной от его скрипучего голоса: ― Нам определенно нужно поговорить. ― Он пододвигает одну чашку кофе ближе ко мне.

― О… о чем? ― трясущимися руками я беру кофе.

И он замечает это.

Эти черные глаза прожигают мои руки, а затем и грудь. На мне сейчас объемный бюстгальтер, но готова поклясться: он видит то, как набухли мои соски.

― Не включай дурочку, детка. ― Протянув руку, он ведет кончиками пальцев вниз по тыльной стороне моей ладони.

Я задыхаюсь и начинаю покрываться мурашками.

Он сжимает губы и говорит низким голосом, не отводя от меня взгляда.

― Чертова девчонка. Ты тоже это чувствуешь.

Господи, да. Я чувствую это уже так долго, что не знаю, как с этим справиться.

― Я против отношений, ― говорю я, надеясь, что мой ответ сдержит его.

Но я ошибалась.

― Хорошо, потому что я тоже.

Я знаю это. Очень хорошо знаю. Это одна из причин, по которой у меня возникла такая сильная неприязнь к нему. Он типичный кобель.

― Выпей. ― Илайджа двигает ко мне кофе и начинает пить свой. ― Я хочу убедиться в том, что ты абсолютно трезвая, прежде чем мы продолжим этот разговор.

― Я трезвая, ― бормочу я, но все же отпиваю глоток.

Впервые он предложил мне кофе три недели назад, после того как мы начали разговаривать. Иначе говоря, я поняла, что быть с ним грубой, с профессиональной точки зрения, не в моих интересах, и с тех пор каждое утро он приносит мне кофе.

Поэтому неудивительно, что кофе, который я держу в руке, мой любимый.

― Ты уверена, что протрезвела? ― спрашивает он.

Я киваю. Я не могу обвинять его за такой сомневающийся тон, ведь всего полчаса назад я была абсолютно пьяна. Но проблема в том, что я не знаю, насколько пьяной я была именно из-за алкоголя…

И насколько я была пьяна от него

Наверное, пятьдесят на пятьдесят.

Хотя, вероятнее всего, двадцать пять на семьдесят пять в его пользу.

Я делаю большой глоток кофе.

― Да… я протрезвела.

Он смотрит в мои глаза, стараясь изучить меня, а затем кивает, окончательно поверив мне. Он приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать.

Я качаю головой, останавливая его.

― Почему ты вообще хочешь поговорить об этом?

И вот он наклоняется ко мне, глядя так, словно собирается опрокинуть стол и овладеть мной прямо здесь.

― Потому что, Пейдж, ― говорит он медленно. Очень медленно. ― Я хочу трахнуть тебя.

Глава 4 Пейдж

У меня перехватывает горло, и я почти не могу сглотнуть. Господи, то, как он сказал, что хочет трахнуть меня…

— Да, я это уже знаю.

Конечно же, я это знаю. Это было понятно еще с моего первого рабочего дня в «Джоуер Тек».

Господи Иисусе, поэтому он на протяжении трех недель покупал мне кофе.

Так почему же эти слова, сказанные вслух, так меня поразили?

Потому что эти слова теперь были сказаны им, вот почему.

— Нет, детка. ― Илайджа садится на место. Ужасающая дерзость. — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя трахнуть.

Я сильнее скрещиваю ноги под столом.

Речь идет не просто о желании переспать с ним. Это уже не для меня. И время прошло.

Я до сих пор девственница не потому, что мне неприятна концепция секса как таковая. Напротив, мое тело жаждет этого. Просто ещë в коледже, в самый эмоциональный период моей жизни мне разбили сердце. Поэтому все мое существование стало нацеленным на реабилитацию моего умения разбираться в людях.

В результате, я бросила все силы на учебу, сфокусировалась только на карьере. Ни один мужчина не мог заинтересовать меня настолько, чтобы я свела на нет усилия, приложенные к учебе.

До Илайджи.

Он распаляет жажду в каждом темном уголочке моего тела. Все труднее становится отказывать себе.

Особенно, когда он предлагает это так откровенно.

— Ну, скажи же что-нибудь. — Илайджа смотрит на меня поверх своей чашки.

Сердце начинает биться быстрее, подавляя меня. Пульсация между бедер становится все сильнее, и все, что я могу из себя выдавить:

— Мы работаем вместе.

Его черная бровь поднимается.

— В нашей маленькой компании романы на работе еще не запрещены. Да и к тому же, никто не узнает. Мы будем осторожны… Ты же сказала, что хочешь, чтобы я научил тебя.

Черт меня побери, я не только это сказала.

Поставив кофе на стол, я еще раз прокрутила его слова в голове. Боже, я на самом деле собираюсь принять его предложение.

Не его предложение, а, как он сказал, мое.

Как я могу этого не хотеть? Эти магические губы вызвали адский огонь в моих венах. Самый опасный, запретный и увлекательный огонь.

Мне потребовались годы, чтобы освободиться от пуританского и коварного влияния моих родителей. Чтобы отпустить всю ненужную вину, которую они внушили мне. Я пообещала себе, что буду жить своей жизнью, наслаждаться тем, за что мои родители стали бы меня осуждать.

Включая секс. Сейчас не начало 1900-х годов. Я слишком молода, чтобы выходить замуж, моя карьера идеально идет в гору. И я определенно хочу заняться сексом до своего замужества.

— Женщина, ты что-то притихла, — в голосе Илайджи слышится изумление.

— Потому что я пытаюсь хорошенько подумать.

Его хриплый смешок заставляет мое тело не очень удачно и крайне неприлично для общественного места отреагировать.

— По крайней мере, я наконец-то заставил тебя задуматься.

Я разумно воздерживаюсь от признания, что я-то давно об этом думаю.

Спустя еще несколько секунд, пока мои мысли сменяют друг друга, одна половина моего мозга кричит на меня, чтобы я не делала этого, а другая настаивает на том, что я должна это сделать. Наконец, я снова встречаюсь с ним взглядом.

— Итак, давай проясним.

Пододвинув свой стул ближе к столу, я шепчу, чтобы только он мог меня слышать.

— Ты предлагаешь заняться сексом один раз, чтобы научить меня…

Меня прерывает медленное покачивание его головы.

— Полноценный секс? Да, один раз. Это будет просто. Но… — Его взгляд перемещается по верхней части моего тела, так же медленно, как он качает головой. — Ты девственница. Ты попросила меня научить тебя. Нам нужно будет начать с основ.

Его глаза смотрят неотрывно на мои губы, вспыхивая чем-то опасным.

— Не спешить.

Мое тело дрожит от этих слов. Начать с основ? Не спешить?

— Ты… ты имеешь в виду, что мы будем заниматься этим больше, чем один раз?

Илайджа улыбается своей сексуальной улыбкой.

— Секс — это не просто засовывание члена.

Я услышала все, что он мне сказал, но мой мозг сфокусировался только на последних словах, терзая меня представлениями о том, как Илайджа засовывает в меня свой член.

Сжимая бедра сильнее, я пытаюсь дышать, несмотря на безумную волну возбуждения.

— Ты понимаешь, о чем я говорю, Пейдж?

Господи. Забудь о его магических губах. Один только его треклятый голос может заставить меня кончить.

— Да, понимаю, — шепчу я. Он говорит о том, как будет меня доводить до оргазма, трахая пальцами… лаская меня языком… я еле сдерживаюсь, чтобы не застонать.

Он прикусывает губу резцом, словно чувствуя мой голод.

— И ты ведь понимаешь, что это будет только секс?

Я заерзала на месте, чувствуя, насколько мокрой стала моя киска.

— Я бы не хотела заводить отношения с таким, как ты, — говорю я честно.

Я знаю, что Илайджа не обидится на мои слова, тем более он предельно ясно разъяснил свою точку зрения касательно отношений. Однако его молчание заставляет меня задуматься. Он напрягся, его глаза с задумчивым отблеском пристально смотрят на меня.

Я не могу понять выражение его лица, но его нижняя челюсть определенно дергается.

— Ну ладно, — наконец-то говорит он, допивая кофе. — Я думаю, мы пришли к соглашению. Да?

Разве?

Боже, что за херню я творю?

При одном лишь взгляде на него мой клитор начинает пульсировать. Нервничая, я прижимаю руки к столу и переплетаю пальцы.

— Как… как долго мы собираемся это делать? Звучит лучше, чем просто спрашивать его: «Когда ты собираешься трахнуть меня?»

Он пожимает плечами, будто это пустяки, и мне приходится напомнить ему, что это совсем не так.

В конце концов, я здесь, по большей части, веду переговоры о сдаче своей девственности.

Но я же хочу лишиться ее? По крайней мере, Илайджа меня заводит. Просто нет других кандидатов в поле зрения, и если сегодня вечером что-то подтвердилось, то время ожидания уже истекло.

— Как долго? — повторяю я.

— Это имеет какое-то значение?

— Я не хочу затягивать дольше, чем необходимо.

И опять молчание, как будто мой ответ беспокоит его. Он проводит тыльной стороной ладони по губам, прежде чем ответить.

— Возможно, несколько недель? Ты же знаешь, что на этой неделе мы начинаем работать над дизайном «ДжоуерПад ― 2». Поэтому мы оба будем заняты. Однако… — Он замолкает, зная, что я пойму, к чему он клонит.

Я понимаю. Нам поручено работать над тем же, с чем мы начали работать восемь месяцев назад, — внешний дизайн планшета для детей. В прошлый раз в нашей команде было четыре человека. На этот раз только двое. Это означает, что мы будем проводить много времени вместе.

Прекрасно, теперь я не только договариваюсь о лишении своей девственности, но и планирую использовать рабочее время для «уроков секса».

Если бы только от этой мысли мое сердце не начинало биться чаще. Мои соски не твердели, а моя киска не становилась еще более мокрой.

— Ну, так что, Пейдж, мы достигли понимания? Потому что мне кажется, что это место скоро закрывается?

Он прав. Телефон показывает мне, что уже почти десять вечера.

Мне понадобилось время, чтобы кивнуть. Но когда я это сделала, то, к моему удивлению, почувствовала уверенность в своем решении.

Илайджа протягивает руку. Этот игривый блеск вернулся, хотя его глаза все еще выглядят более черными, чем коричневыми, и когда я не решаюсь взять его за руку, он ухмыляется, словно бросая мне вызов.

— Давай же, девчонка. Не стесняйся. Я же помню, как ты всасывала мой язык.

Я все прекрасно помню.

— Я не могу перестать думать об этом. Мои мысли путаются, — признается он, говоря ровным, но грустным голосом.

Я смеюсь, несмотря на то, что чувствую, как мои щеки краснеют, и протягиваю ему руку.

— Договорились.

— Договорились, — торжественно говорит Илайджа своим ртом, который хочется зацеловать. Его волнение вполне ощутимо.

И заразительно.

Спустя пять минут он предложил мне мятную жвачку, надувая пузырь из той, что он жевал. Все то время, пока мы шли по Пинкни-стрит к моему дому, я могла думать только о том, что он упомянул, как я всасывала его язык.

Илайджа провожает меня до дома, несмотря на то, что он всего в двух кварталах от Старбакса. Как только мы дошли до подъезда моего дома, я повернулась пожелать ему спокойной ночи.

Его большие руки хватают мои бедра, крепко удерживая их, в тоже время заставляя меня попятиться назад.

Я позволяю ему, находясь под влиянием его почти демонического взгляда. Спиной я прислоняюсь к стене рядом с парадной дверью дома, тонкий материал моего платья трется о кирпич.

Он наклоняется, прижимая меня, одной рукой он опирается о стену возле моей головы. Он наклоняется до тех пор, пока кончики наших носов не соприкасаются. Пока наши дыхания не начинают сливаться воедино. Он убирает другую руку с моего бедра и обхватывает мой затылок.

— Поцелуй меня снова, — бормочет он, терзая мой рот.

Меня пронзает желание, сосредотачиваясь внизу живота, и от пульсации между бедер с моих губ слетает стон.

Он отвечает рыком на мой стон, притягивая меня к себе, пока наши губы не соприкасаются.

Сначала я слегка прикусываю его язык, притягивая его руками за шею ближе к себе.

Наши тела сталкиваются, языки переплетаются. Его сердце бьется даже чаще, чем мое.

После еще одного стона он обнимает своими громадными ручищами мою стройную фигуру. И прижимает так сильно, что мои ноги отрываются от пола, и он практически держит меня. Я едва могу дышать.

И мне нравится это, черт возьми.

Наши языки снова и снова встречаются, и наш поцелуй становится все более диким с каждым обоюдным стоном.

Когда он хлопает руками по моей заднице, я еще теснее прижимаюсь к его телу.

Его упëршийся в меня член такой твердый и пульсирующий.

Я хочу этого. Боже, я хочу этого больше всего на свете.

Давление внутри меня слишком сильно, но пустота еще хуже… Я прекращаю наш поцелуй, чтобы откинуть голову назад и отдышаться.

— Нет, — рычит он, сжимая мою нижнюю челюсть, — я хочу еще.

Я не могу отказать ему. Наши губы снова встречаются, его язык скользит прямо внутрь. Пребывая в трансе, я обхватываю губами его язык, играю с ним, ласкаю, слышу собственные стоны.

— Черт. Остановись. — Илайджа внезапно отталкивает меня, его тело дрожит от едва сдерживаемой энергии.

Только не это! В этот раз, по крайней мере, я нахожу в себе силы не дуться на него и не скулить при разговоре.

— Почему?

— Потому что, если мы не остановимся, я заставлю тебя пригласить меня домой, и тогда я трахну тебя сегодня.

Его глаза остекленели при этой мысли.

Я уже хочу сказать, что это неплохая идея. Черт возьми, вот она я, готовая. Но он наклоняется ко мне и прижимает губы к моему уху.

— Кроме того, — от его шепота у меня мурашки по телу бегут. — Считай это своим первым уроком.

— Уроком?

— Уроком возбуждения.

Простите, конечно, но после сегодняшнего вечера, мне кажется, я освоила это урок.

— Я хочу, чтобы ты думала об этих поцелуях все выходные, — говорит он, прикусывая мое ухо.

— З-зачем?

— Потому что тогда ты поймешь.

Я закатываю глаза от удовольствия, когда он закусывает мочку уха.

— Пойму что?

— Как сильно ты сводила меня с ума все эти восемь месяцев.

Он отходит, оставляя меня оглушенной его признанием.

— Спокойной ночи, Пейдж. Увидимся в понедельник.

И он ушел, почти убегая, явно торопясь увеличить расстояние между нами.

Я стояла на месте, и внутри меня все трепетало, моя реальность оказалась в ловушке неопределенности.

Глава 5 Илайджа

Забудь о том, чтобы научить Пейдж чему-либо. Самый первый урок, который я усвоил за неделю? Никогда не пытайся преподать Пейдж урок, зная, что сам будешь страдать.

Я стал заложником своего собственного плана. Взвинтил себя этим последним поцелуем. Я должен был просто держаться подальше, пожелать ей спокойной ночи и уйти.

Но нет. Я мучал себя вкусом ее языка, ее стоном, когда не спеша сплетал наши языки.

Тем, как она двигалась по моему члену, дразня меня.

Боже, помоги мне, Пейдж Мэдсон просто создана для секса. Соблазнительная, поддающаяся инстинктам, горячая женщина, изголодавшаяся настолько, что голод, кажется, уже проникает в ее сущность.

И я собираюсь быть первым мужчиной, кто ее изучит. Кто ее почувствует.

Черт. Черт. Черт. Блин, все выходные мне приходилось справляться с бушующим стояком. Каждую свободную минуту я дрочил, стоило мне только подумать о ней. А когда у меня не было времени?

Моя лучшая подруга Софи не даст мне смириться с этим. Никогда. Мой член был возбужден все время, пока мы занимались скалолазанием, и на следующий день, когда мы занимались кик-боксингом.

Она выигрывала каждый спарринг. Пора бы нам поговорить о сдерживающих факторах.

Бессмысленно говорить, что эта назойливая заноза в заднице пытается выбить из меня имя.

Будто я когда-нибудь скажу ей.

Моя жизнь была бы намного проще, если бы я мог встретить кого-нибудь и сломать свою систему. К сожалению, это противоречит мне. Я не вступаю в отношения.

Но также я не занимаюсь сексом сразу с двумя женщинами. Особенно после того как моя история изжила себя. Это одно из немногих правил, которых я придерживаюсь.

И его гораздо легче придерживаться, когда женщины, с которыми я сплю, не задерживаются в моей жизни дольше одной ночи.

И остается только быть нарциссичным и подвергаться насмешкам от своей лучшей подруги.

Неудивительно, что, придя утром в понедельник, из-за необходимости увидеть Пейдж я начал работать на сорок две минуты раньше обычного. Я решил, что не буду ждать ни дня больше. Сегодня мы начнем ее «обучение».

Не то чтобы у меня был план, нет, просто я умираю от желания войти в нее.

Штаб-квартира Джоуер Тек, если можно так выразиться, расположена на втором этаже офисного здания на Арк-стрит. Успех Джоуер Тек позволил Джиллиан арендовать гораздо больший офис, чем наш первый. К тому же Джиллиан переделала весь этаж по своему вкусу.

В результате, во всех комнатах теперь есть как минимум одна стеклянная стена, не оставляющая абсолютно никакой конфиденциальности. Только туалеты и несколько архивов остались закрыты.

Я увидел Пейдж в тот момент, когда приближался к своему офису. Ее кабинет находится прямо напротив моего. Еще одна пытка. Я изо дня в день сидел с беспрепятственным видом на ее офис, фантазируя о том, как бы я посадил ее маленькую попку на свой стол и отлизал ей.

Или поставил бы ее на колени, чтобы засунуть член в ее ротик, сначала медленно, затем так быстро, как мне это нужно.

Я иду прямо к ее кабинету, не удивляясь, что она так рано пришла. Бьюсь об заклад, она каждое утро попадает в пробки. Не то чтобы я не был увлечен своей работой на сто процентов, но несколько месяцев назад я понял, что Пейдж немного трудоголик.

И под словом «немного» я подразумеваю, что у этой девушки нет жизни за пределами работы.

Положив портфель на стол, я оглядываюсь и смотрю прямо на ее офис. Еще довольно рано, так что большинство наших коллег пока не на работе. Прекрасная возможность застать ее в одиночестве.

Она слегка поворачивается в кресле, когда я приближаюсь и тянусь за ее флешкой, которая лежит на столе.

Я замираю на полпути к еë офису.

Мисс Мэдсон, которая обычно носит брючные костюмы, сегодня надела юбку.

В ту пятницу я впервые увидел ее в юбке. И я чуть не сошел с ума, увидев ее в этом милом розовом платье. Это было так по-девчачьи и невинно ― в сексуальном смысле.

Нет ничего невинного в том, что она надела сегодня. Сексуально? Да, черт возьми! Но эта черная юбка и кусочек кружев, которые я вижу под ней, ничуть не невинны.

Пейдж наклонилась, а затем вновь повернулась к экрану.

Слишком поздно.

Неужели я заметил подвязку на ее упругих бедрах?

Реакция не заставляет себя долго ждать. Чистая волна восхитительной агонии проходит сквозь меня настолько быстро, что меня накрывает следующая волна. Волна головокружения.

Во власти одной мысли я практически штурмую ее офис, мои ноги проходят дистанцию менее чем за пять шагов. Ковровое покрытие заглушает мои шаги, она не слышит, как я приближаюсь. В ее офисе я чувствую запах апельсинов ― тот самый запах, который всегда задерживается на ней. Сильнее чем когда-либо. Оргазмический аромат.

Боже, не могу дождаться того момента, когда смогу войти в нее, ощущая весь этот апельсиновый запах в носу и испробовав его во рту…

Представляю, как буду трахать ее на виду у всех сотрудников. Только мысль об этом подгоняет меня в ее офис.

На левой стороне стола есть стеклянная перегородка, такая же, как и в любом кабинете. Я подхожу сзади, опуская на нее руки.

Пейдж подносит очищенную дольку апельсина к своим губам и откусывает. Она ловит на себе мой взгляд и замирает, пухлые губы заглатывают апельсиновую дольку, ее небесно-голубые глаза расширяются.

Сегодня она накрасила свои и без того заманчивые губы в темно-вишневый цвет.

Мой стояк пульсирует неустанно, как и мое сердце. Мне понадобилось собрать все самообладание, чтобы не вонзиться в перегородку ради успокоения.

― Доброе утро, Пейдж, ― бормочу я, глядя на ее губы.

Я облизываю свои губы, не в силах сдерживаться. Все зашло так далеко, что я больше не могу скрывать ни свои чувства к ней, ни вопящий стояк.

Пейдж заглатывает дольку апельсина и кладет другую половинку на маленькое блюдце возле клавиатуры. На нем еще лежат дольки двух апельсинов, дожидаясь своей очереди попасть в ее чувственный рот.

Везет же проклятым апельсинам.

― Илайджа.

Она, похоже, сражена моим присутствием. Взбудоражена.

Очаровательное зрелище.

― Пейдж. ― Ухмыляюсь я, глядя прямо на нее.

В ее горле встает комок, ее взор обращен на мои губы. Она наблюдает за тем, как на моем лице расплывается улыбка, словно опасная хищница. Точнее, как возбужденная женщина, которая знает, как будет обращаться с моими губами, окажись они в ее власти.

Клянусь самому себе, это наступит скоро. Очень скоро.

Я как раз собираюсь пригласить ее на обед.

― Как прошли выходные? ― спрашиваю я, борясь с желанием коснуться ее.

Ее веки опустились, но я вижу вспышку гнева в этих приоткрытых глазах. Это была сексуальная неудовлетворенность.

О да. Я явно был не единственным, кто мучился все эти выходные.

― Они прошли… насыщенно. Моя кузина убедила меня отправиться на шоппинг, ― отвечает она подробно, неуклюже меняя свое положение на стуле.

Заинтересованный ее ответом я наклоняю голову, чтобы лучше рассмотреть ее наряд. Черная юбка подчеркивает ее тонкую талию. На фоне светлой рубашки ее ярко-красные губы кажутся еще более яркими.

Наклонив голову еще ниже, я замечаю черные туфли с красной подошвой.

Я удивляюсь, увидев широкую черную полосу чулок, сбегающую вниз по ее ноге.

― Оно и видно… ― с хрипотцой в голосе произношу я.

От перемены в ней и чувства неловкости, что так и исходит от нее, у меня сжимается в груди.

― Ты чертовски привлекательна, я только и думаю о том, как вновь поцелую тебя.

У нее перехватывает дыхание, она поднимает на меня глаза и краснеет.

Больше десяти лет я не приглашал женщин на ужин. Я не настолько доверяю женщинам, с которыми трахаюсь. Исходя из своего печального опыта. Именно поэтому я всегда использую презервативы.

Но эта женщина… черт бы ее побрал. Я хочу, чтобы она раскрылась предо мной, чтобы я смог вкусить всю сладость ее киски, чтобы ее чулочки были на уровне моей головы.

Я чувствую внизу живота сильное желание, которое хочу удовлетворить с ней. Несмотря на проблемы с доверием, я не откажусь от своего намерения, до тех пор пока не почувствую сладость ее соков на своем языке.

Может, еще потому что она девственница. Может, потому, фантазируя об этом, я представляю, как ласкаю ртом ее киску, вхожу в нее, касаюсь ее кожи…

― Илайджа?

Она смотрит на меня, часто дыша.

Впрочем, как и я.

Я крепко держусь рукой за верх стеклянной перегородки.

― Боже, Пейдж. Что ты делаешь в обед? Мне нужно побыть с тобой наедине…

― Илай. Пейдж. Доброе утро!

Я вмиг опешил.

И Пейдж тоже.

Наша начальница, Джиллиан, стояла у входа в кабинет с широченной улыбкой на ее милом округлом лице.

Она напоминает мне миссис Клаус, но не в плохом смысле этого слова. Она, может, и не мой типаж, но Джиллиан ― однозначно привлекательная женщина, и умело обращается со своим телом.

Софи видела ее лишь раз и сказала тогда, что Джиллиан напоминает ей певицу Адель.

Сходство и вправду поразительное.

Джиллиан протягивает нам обоим по чашке кофе, тем самым напоминая мне какой я обалдуй, что забыл сам принести кофе для Пейдж этим утром. Настолько сильно я спешил с ней увидеться.

― Ты мне нужен, Илай ― говорит Джиллиан, повернувшись к выходу.

Я тяжело вздыхаю.

― Как и любой другой женщине, верно?

― Ха-ха-ха, очень смешно, — произносит начальница, направляясь к своему кабинету.

Пейдж удивленно поднимает брови.

Я улыбаюсь и подмигиваю ей, с неохотой следуя за Джиллиан. Благодаря ее неожиданному появлению, я больше не чувствую возбуждения, по крайней мере, не беспокоюсь об этом.

― Мне нужно поговорить с тобой на счет Пейдж.

Поговорить о парне, которого сейчас хватит инфаркт, ― вот, что мне действительно нужно.

― Прости, что?

Она машет своей безупречно ухоженной рукой в сторону двери.

― Закрой дверь и присядь.

Что я и делаю, но мне не по себе.

Черт. Меня раскусили. Только начал морочить девочке голову и сразу же попался.

Джиллиан что, запретит мне быть любовником Пейдж?

Мой внутренний голос протестует. Ни за что. Я не прощу себе, если позволю кому-либо вмешиваться в наши с Пейдж отношения.

Господи, неужели я готов рискнуть своей должностью только ради того, чтобы заполучить себе эту девчонку?

Само. Блядь. Собой.

Осознание подобного ставит меня в тупик.

― Расслабься, ― говорит Джиллиан. ― Ты так побледнел, будто я прошу тебя повстречаться с этой девушкой.

― Ты ведь не… об этом? ― говорю я с облегчением, развалившись в кресле.

Она смеется под нос, поглядывая на свой монитор.

― Конечно же, нет. Мне нравится Пейдж. Она милая девушка. И мне не хотелось бы спускать на нее такого взбалмошного кобеля, как ты.

Напряжение тотчас возвращается ко мне, и я чуть было не говорю Джиллиан о том, что Пейдж сама спустила взбалмошного кобеля на себя.

Замечательно. Сначала Пейдж глаголит речь о том, что не хочет заводить отношения с таким как я, а теперь еще и это. Разумеется, это не должно меня особо волновать. Просто меня раздражает то, что никто не видит во мне приличного мужчину, только потому, что я предпочел иную стезю.

― Для этого и существует такая вещь как «свидание».

Я слышу, как мой мозг вскипает от переизбытка напряжения. Бурча под нос, я опрокидываю голову назад.

― При всем уважении, босс, перейдите ближе к сути. Мои нервы на пределе.

― Так сильно боишься обязательств?

Я поднимаю голову и смотрю на Джиллиан.

― Ладно, успокойся. «Бостон Тек» пригласил меня от лица нашей компании на ежегодный благотворительный вечер.

― Окей…

― В этот же вечер проводится мероприятие «50-on-Fire», и угадай, кого туда пригласили?

Нихрена себе. Теперь я весь внимание.

― Пригласили или номинировали?

Ее улыбка засияла.

― А сам как думаешь?

Не могу не признать, как сильно меня обрадовала эта новость. Очевидно, что «Джоуер Тек» стремительно развивалась с момента выпуска первого детского планшета, но теперь наш путь к вершине успеха расчистился еще больше.

Конечная цель любой компании в любой индустрии ― попасть в рейтинг «Fortune 500»[1]. Начинающим компаниям запредельно трудно этого добиться. Поэтому с каждым годом в бой вступает плеяда новичков, в то время как те, кто находятся в зените списка, остаются там надолго.

Приглашение Джиллиан на благотворительный вечер «Бостон Тек» и ее номинация в «50-on-Fire» [2] ― еще один шаг навстречу нашей заветной цели.

― То есть, ты хочешь, чтобы я и Пейдж представляли тебя на благотворительном вечере «Бостон Тек», чтобы ты смогла посетить мероприятие «50-on-Fire»?

― В точку.

― Когда это будет?

― Через две с половиной недели.

Это могло бы все усложнить в зависимости от того, переспали бы мы с Пейдж к тому моменту или нет.

Если это произойдет, нам придется преодолевать неловкость и решать проблемы. Скорее всего, это не последний раз, когда мы проведем время вместе из-за работы.

Но если мы не переспим…

В голове уже появляется план.

Должно быть, я жалок, раз возбуждаюсь лишь от мысли о Пейдж, и что той ночью она будет принадлежать только мне.

Она ― девственница и, как выразилась Джиллиан, милая девушка. Я не торопил события отчасти и потому, что не хотел банально лишить ее девственности и «слинять». Я не настолько засранец.

Ну да, дальше секса у нас не пойдет, но это не значит, что я не могу сделать это особенным времяпровождением. Дать ей что-то взамен за возможность быть у нее первым.

Можно пригласить Пейдж куда-нибудь и сделать все шик-блеск, как сказала бы Софи. Снять симпатичный номер в отеле после всего этого…

Черт. Мне нравится эта идея. А еще больше мне нравится осознание того, что за три недели с ней я успею добиться большего, чем за все эти годы с другими женщинами.

Возбуждение. Прелюдия. Кунилингус и секс. Она — девственница, значит, я ничем не заражусь.

У меня будет возможность поэкспериментировать.

О да, черт возьми. Я собираюсь покайфовать в следующие две с половиной недели.

Внезапно, я вспоминаю слова Пейдж. «Я не хочу затягивать все дольше, чем необходимо». Да к черту это. Она получит от меня все, что нужно, а я прослежу за тем, чтобы ей все пришлось по душе. И неважно, как скоро она захочет от меня отвязаться.

Джиллиан стучит ногтями по столу и откашливается.

― Я согласен, ― говорю я.

― Убедишь Пейдж составить тебе компанию?

― Ты же знаешь, что работа для нее ― все. И ради фирмы она пойдет на все.

Пейдж очень преданна своей работе. Я ценю это в ней больше, чем она себе представляет. Я был частью «Джоуер Тек» с момента ее становления, и я с вероятностью в тысячу процентов увижу ее триумф.

― К тому же, мы уже успели сдружиться. Если ты вдруг не заметила.

Начальница ухмыляется и отпивает из чашки.

― Да, я заметила, ты часто приносишь ей кофе.

Хорошо, решение принято. Мне нужно быть более осторожным, когда дело касается Пейдж. Джиллиан уже догадывается о моих планах.

Если я хочу сохранить наше с ней соглашение в тайне, кофе-угощения нужно прекращать.

― Я дам Пейдж знать. ― Я встаю, чтобы уйти. ― Еще что-нибудь нужно?

― Расскажи потом, как она воспримет эту новость, ― говорит Джиллиан, ухмыляясь.

Я решаю, что не в моих интересах вчитываться в скрытый смысл этой ухмылки, поэтому не обращаю на нее внимания.

― Не забудь, у нас встреча в десять.

Я делаю знак рукой, как будто забыл об этом.

Решив обсудить планы на обед с Пейдж и благотворительный вечер позже, я захожу в свой кабинет, чтобы проверить почту перед собранием.

Работа для меня превыше всего, поэтому сперва нужно подумать о собрании.

Боковым зрением я замечаю нечто, что весьма удивит меня в дальнейшем.

Хотя сейчас я этого не чувствую. Нет, все-таки, я удивлен, но не потому что мои инстинкты обострились при виде сцены в кабинете напротив моего, а из-за происходящего там и странного взрыва эмоций внутри меня.

Это злость, вот то, что я чувствую. И вместе с этим я до чертиков спокоен. И это опасное спокойствие.

Некоторых сотрудников компании я знаю не очень хорошо, но больше половины коллег стали для меня почти что семьей. Мне в некотором роде нравятся те люди, которых я не знаю. По крайней мере, до тех пор, пока у нас не возникает разногласий.

Забавно, как в одно мгновение все может резко измениться.

Зак работал в компании ровно полгода. То есть, на два месяца меньше, чем Пейдж. Я не успел сложить свое мнение о нем, поскольку не обращал на него пристального внимания.

До этого момента.

Мне он уже чертовски не нравится. Вот мое мнение.

Зак стоит справой стороны от стола Пейдж, и на его лице я вижу ту самую улыбку, плотоядную. Хищник хищника приметит издалека.

И Пейдж хватает наглости называть мою улыбку дешевой и той, что принадлежит человеку, всегда готовому к флирту?

Она сидит вполоборота и смотрит на Зака.

А Зак… этот ублюдок протягивает ей чашку кофе.

Хотя на столе уже одна стоит.

Пейдж изящным движением забирает чашку, ее пухлые темно-красные губы расплываются в улыбке.

Она адресована ему ― Заку.

Просто потому что тот предложил ей чашку сраного кофе.

Мне потребовалось полторы недели, чтобы выудить из нее улыбку посредством утренних угощений.

Зак широко улыбается, его взгляд опускается на колени Пейдж.

Нет, не на колени, на чертово кружево чулок.

Случайность ли?

Второй взрыв изнутри оглушает меня.

Очередной шквал эмоций обрушивается на меня изнутри. Это определенно злость. Нет смысла даже отрицать. У меня есть полное право злиться.

Я хватаю планшет со стола и иду в зал заседаний. К черту почту, потом проверю. Сперва нужно успокоиться.

Но позже, когда Пейдж останется одна, я изложу ей несколько основных, но строгих правил, которые ей придется понять и соблюдать, если она хочет, чтобы наше соглашение оставалось в силе.

Я не развлекаюсь с двумя женщинами одновременно. Это обозначало бы, что я буду в распоряжении их обеих, пока наше соглашение в силе.

Дойдя до зала заседаний, я сажусь за свое обычное место.

Все внутри меня кипит.

Я оказываю Пейдж любезность, и если она желает получить меня ― мое тело, язык, мой член внутри себя ― она должна оказать такую же чертову любезность и мне.

Глава 6 Пейдж

Я захожу в зал совещаний, Илайджа не сводит с меня взгляда.

Этот пристальный взгляд не обычный.

Он невозмутим.

Я остро чувствую опасность, как будто он источник агрессии, готовый наброситься на меня.

Но за что? В чем я провинилась?

Я пару раз и раньше видела взвинченного Илайджу, но не настолько: его зубы крепко сжаты, а на щеках видны впадины. Темные брови нахмурены. Его еще более темные глаза смотрят на меня, обещая мне… Не могу понять, что именно, но определенно нечто страстное.

Глаза Илайджи становятся черными, когда он зол или возбужден.

Дрожа, я падаю на стул прямо напротив него.

Он сидит неподвижно и смотрит прямо мне в глаза, пока другие заняты документами.

Влажно. Между ног так влажно.

Его ноздри слегка раздуваются. Он не моргает и не отводит от меня взгляда. Все его внимание сосредоточено только на мне.

Сердце бьется сильнее и проваливается вниз, оставляя лишь пустоту. На какую-то долю секунды я теряю контроль, сжимая бедра и кусая нижнюю губу…

Его ноздри вновь расширяются, а злость сменяется возбуждением, которое я представляла себе все выходные. Когда я смотрю, как он сжимает ручку у себя в руке, я чувствую, что мое кружевное белье становится еще более влажным.

То самое, которое кузина Лана убедила меня купить.

Для него.

Джиллиан заходит и садится на свое место во главе стола.

Зак занимает единственный свободный стул.

Рядом со мной.

Илайджа бросает взгляд на Зака и затем переводит глаза на меня, вновь испытывая неистовую злобу. Он откидывается на спинку стула, как бы провоцируя меня предпринять что-нибудь.

Что здесь, черт возьми, происходит?

Джиллиан начинает собрание, рассказывая о том, как все это замечательно для компании, и о том, что будет значить для нас успех второго планшета. Я пытаюсь сосредоточиться. Действительно, делаю для этого все возможное.

Временами я поглядываю на Илайджу.

Он ни на секунду не отводит своего взгляда. Пока все сотрудники повернулись лицом к Джиллиан, Илайджа продолжает смотреть на меня.

Неподвижный как статуя, с немигающим взглядом.

Что с ним не так? Ведь еще недавно он нормально себя вел, когда пришел ко мне в офис.

Зак меняет позу, задевая меня рукой.

Я думаю, что это была случайность, но Зак подмигивает мне своим зеленым глазом и отворачивается.

Илайджа не меняется в своем красивом суровом лице, лишь слегка приподнимает бровь.

Опять этот вызов во взгляде. Чего он от меня хочет?

Сердце сразу замирает. Его гнев настолько явный, что меня удивляет, как другие этого не ощущают.

Боже, я это ощущаю. На меня никогда до этого не злились, я не люблю иметь дело с людьми в таком состоянии. Чувствую себя не в своей тарелке.

Но с Илайджей все иначе. Энергия, которая исходит от него, сводит меня с ума все больше и больше, а из-за жара внутри себя я не могу усидеть на месте.

Я хочу заняться с ним сексом в таком состоянии. Я хочу, чтобы его обнаженное крупное тело было между моих ног, чтобы он взял меня с этим безжалостным выражением лица.

О боже. Из-за всей моей болтовни о сексуальной свободе, независимости от родителей, моем прошлом и прочей ерунде, я никогда не испытывала оргазма. Вся моя решимость, необходимая для самоудовлетворения, исчезла. После поцелуев с Илайджей в пятницу необходимость кончить становилась все более нестерпимой и сводила меня с ума.

За эти выходные я несколько раз была готова мастурбировать.

За эти выходные я была готова написать ему и умолять, чтобы он приехал и доставил мне удовольствие.

Я готова прямо сейчас перелезть через этот проклятый стол и заставить его.

― Я не могу выразить свою признательность за всю проделанную вами нелегкую работу. В этом году нас будут ждать большие успехи, ― произносит Джиллиан, аплодируя. ― С нетерпением жду пилотную модель планшета. На этом все, не смею вас больше задерживать. Все свободны, ― говорит она с добродушной улыбкой.

Кто-то даже смеется.

И все? Собрание закончилось? Я не помню ничего из того, что было сказано, поскольку я не слушала.

Я всегда слушаю собрания. Это необходимо для хорошей работы!

Илайджа резко встает и быстро выходит из зала совещаний, обделив меня взглядом.

Хотя все собрание он свирепо смотрел на меня так, будто был готов применить силу.

Я чувствую, как ко мне возвращается сексуальная неудовлетворенность, которая становится своего рода демоном.

О, этот мужчина. Не знаю, какая муха его укусила, но я готова выбить ее из него.

Я готова притянуть его к себе за темно-красный галстук и сорвать с него светло-серую рубашку.

Черт!

Пытаясь держать свои эмоции под контролем, я беру планшет и блокнот.

Мой пустой блокнот.

Я всегда, всегда веду записи во время собраний.

Ну, все! Я готова убить этого засранца.

«Надо же, он злится…», — думаю я, бегом направляясь в свой офис. Я ему покажу злость. Этот козел совсем меня не знает. Я могу работать, будучи в гневе, как никто другой. К тому же, я привыкла прятать это чувство в вечных поисках отдушины.

Мальчик не знает, до чего докатился. Никто не смеет мешать мне вести заметки!

Я намеренно игнорирую тот факт, что на самом деле недостаток оргазма, а не отсутствие записей волнует меня в тот момент, когда я прохожу мимо его кабинета по пути в свой.

Он смотрит на меня, пока я иду. Я знаю, не потому что взглянула на него. Нет. Я знаю, потому что этот страстный пристальный взгляд проникает под мою одежду, касаясь каждой чувствительной слабой раздраженной части моего тела.

Я бросаю вещи на стол и падаю на стул.

Работа — вот что на самом деле имеет значение. И я собираюсь сосредоточиться на ней, чтобы забыть о необходимости заняться сексом.

Илайджа может удовлетворить себя сам, мне все равно.

Я почти ломаю мышку в своей сжатой руке, когда приходит осознание и показывает мне, какая я лгунья.

Меня действительно волнует, мастурбирует ли он. Очень сильно.

Я хочу быть там и смотреть, как его большая рука скользит по члену.

Боже. Черт, во что он меня превратил?

***

Илайджу вызывают сделать что-то для Джиллиан, и его не будет здесь до обеда. Не то, чтобы я ждала, что он предложит пообедать вместе.

Мне все равно. Как обычно я ем за столом, работая без перерыва. Ухожу с головой в работу, чтобы забыть о своем бессилии. И это у меня получается. Параллельно я обрабатываю прошлые эскизы Илайджи и накидываю идеи, как можно улучшить внешний вид планшета.

Хотя, не важно, как хорошо я буду справляться, ― работы недостаточно, чтобы притупить эту боль.

И я не могу перестать думать об этом засранце, несмотря на то, что целый день его нет в офисе.

Он возвращается в пятнадцать минут восьмого, до того, как закончится рабочий день.

Но не для нас. Он, Джиллиан, Ник и я обычно уходим после восьми.

Илайджа останавливается у моей двери. Я не обращаю на него внимания, чувствуя его присутствие, как горячий неприятный груз на спине.

― Пейдж, ― успевает произнести он до того, как Джиллиан зовет его.

Я не обращаю внимания, даже не смотрю в его сторону. Я не отвожу глаз от экрана.

Вздохнув, он уходит.

Ну и что? У него было несколько часов, чтобы успокоиться, забыть о том, что его волновало. А сейчас он хочет поговорить со мной?

Не поддаваясь порыву найти его и выколоть глаза стилусом, я опять возвращаюсь к работе. Я смутно слышу, как сотрудники уходят домой, желая всем спокойной ночи. Я не поднимаю головы, никому не отвечаю, но когда Джиллиан проходит мимо моего офиса, я заставляю себя попрощаться с ней.

Как только она скрывается из вида, мой взгляд падает на Илайджу. Он стоит у двери своего офиса, смотрит на меня со сдержанной силой.

Мне становится тяжело выдавить из себя прощание для Джиллиан.

Мы так и застываем после ухода Джиллиан. Я — сижу на стуле, а Илайджа — стоя, смотрит на меня с все той же сдержанной агрессией.

В ответ я удостаиваю его подобным взглядом, не скрывая своего раздражения.

Он делает шаг к моему офису.

Черт, только не это. Ерзая на стуле, я сгребаю первую попавшуюся кипу бумаг со стола в попытке сбежать из офиса.

Мы одновременно доходим до двери.

― Мне нужно в архив, отойди.

― Нам нужно поговорить, ― сурово и черство говорит он, без капли извинения.

Он ведет себя так, будто я совершила ошибку, но это, черт возьми, не так.

И знаете что хуже всего?

Все, что я хочу, это притянуть его к себе и трахать любую часть его тела, пока не кончу.

Но, разумеется, я бью его по груди кипой бумаг и отталкиваю, освобождая дорогу.

― Я не хочу с тобой ничего обсуждать.

Разумеется, я хочу его и все, что он может сделать для меня. Разумеется, я разрешила ему быть у меня первым без обязательств.

Однако наше соглашение останется в силе, только при том условии, что он хотя бы будет хорошо ко мне относиться.

Глава 7 Пейдж

‒ Почему ты злишься?

Отлично, он идет за мной следом.

Я ускоряю шаг, бегу по коридору, не зная, куда направляюсь, отчаянно пытаясь увеличить расстояние между нами.

Я хочу его. Хоть он и ведет себя по-свински со мной, желание, возникшее еще в пятницу, никуда не исчезает.

Он ничего не получит из-за своего самолюбия. До тех пор пока не прекратит вести себя как мудак.

Но если он прекратит меня избегать, я дам ему даже больше, чем он заслуживает.

‒ В чем проблема? ‒ грубо спрашивает он.

‒ Моя проблема ‒ это ты.

Я открываю первую попавшуюся дверь и захожу внутрь…

В одну из комнат отдыха для сотрудников.

Некуда бежать.

Илайджа захлопывает за собой дверь, судорожно переводя дух.

‒ Ты… ‒ Он остановился, его дыхание ускорилось еще сильнее ‒…Сейчас же объяснишь мне, что с тобой не так.

От звуков его хриплого голоса я утрачиваю остатки здравого смысла. Мощный сейсмический взрыв напрочь сносит мою логику и гордость. Я разворачиваюсь.

Вот он. Этот гнев. Этот нарастающий накал чувств во всей красе. Он предвещает за собой безумное исступление в его тяжелом взгляде.

Что со мной такое? Почему я завожусь от подобного?

На этот вопрос у меня нет ни одного гребаного ответа, но мне придется найти его.

Я швыряю стопку бумаг на круглый стол, стоящий рядом со мной, и меня абсолютно не волнует, что, в конце концов, их разнесут по всей комнате. Я направляюсь прямо к нему. Меньше чем за две секунды я преодолеваю разделяющее нас расстояние.

Он все больше выпучивает глаза, с каждым моим шагом. Гнев спадает, сменяясь изумлением.

Секундное открытие его губ оборачивается для меня целой вечностью. А я не была готова вытерпеть такое терзание.

Пылая изнутри и потеряв всю трезвость ума, я хватаю его за темно-красный галстук и занимаю его рот кое-чем интересным.

Он не сразу открывается мне, все еще не отделавшись от потрясения.

Рьяно желая заполучить его язык, я кусаю его за губу, дабы он понял мой долбанный намек.

Брюзжание эхом отдается по комнате.

Одной рукой он крепко держит меня за затылок, его пальцы впиваются мне глубоко в кожу. Очень глубоко. Вторая рука повторяет движение первой и властно опускается на мою задницу.

Мои ноги отрываются от пола. Прогибаясь в спине, я как можно теснее прижимаюсь к нему всем телом. Его бедра оказываются у меня между ног, а язык в то же время проникает мне в рот.

Скопившееся внутри нас напряжение выплескивается наружу и распространяется по комнате. Наши языки соприкасаются и совокупляются. Я издаю стон. Сплошное безумие. Я царапаю ногтями его плечи через рубашку. Илайджа поднимает меня еще выше, и я обхватываю его бедра своими ногами.

‒ Твою мать, ‒ в перерыве между поцелуями с его губ срывается ругательство, но произносит он его нежно, без злости. Обе его руки теперь лежат на моей заднице, он старается прижать ее как можно ближе к себе. Я чувствую, как его член упирается в мое тело, и я завожусь еще сильнее, становлюсь почти неуправляемой. Я прижимаюсь к его телу, пытаясь получить как можно больше удовольствия… Я почти достигаю пика…

‒ Не останавливайся.

Мои бедра дрожат, он поддерживает их руками. Затем он откидывает голову назад, прекращая целовать меня.

Я вся извиваюсь.

Пик оргазма продолжает пульсировать в моем клиторе. У меня никогда не было оргазма, но это давление ни с чем не спутать. Вопреки потере самоконтроля, я пытаюсь потереться об него, чтобы продлить это чувство.

Прижав меня к себе, он не дает мне пошевельнуться.

‒ Подожди.

Отойдя назад, он закрывает дверь в комнату на замок.

На мгновение я злюсь. Ненавижу, когда он так делает! Моя рука все еще обвита вокруг его шеи. Я хватаюсь и тяну его за галстук, да так, что запросто могу его задушить.

Но меня это не заботит. Приковав свой взгляд к его нижней губе, я накрываю ее своим ртом, слегка проведя по ней языком.

‒ О, боже.

Его стон опаливает меня. Вмиг я начинаю стонать еще громче, глаза закатываются все сильнее, и я начинаю сильнее хватать ртом воздух.

Он разворачивается и садится в темно-зеленое кресло, стоящее в другом конце комнаты отдыха. Я сажусь к нему на колени. Он позволяет мне оседлать себя, усаживает меня вплотную к своему эрегированному члену.

У нас обоих сбивается дыхание.

Наконец, его толстый и длинный орган оказывается там, где мне хочется, чтобы он был, ровно вдоль моего клитора. Я вся горю и желаю получить куда больше, это обостряет мои чувства. Я сажусь верхом на него и начинаю двигаться.

Илайджа обеими руками хватает меня за бедра, помогая мне раскачиваться. Он расставляет ноги в разные стороны, пытаясь протолкнуть его внутрь меня.

Крайняя часть застежки его брюк снова прижимается к моему набухшему клитору. От этого мне становится так хорошо, что я на мгновение теряю способность видеть.

‒ Илайджа, ‒ выдыхаю я.

Его взгляд пронзает меня, и, хотя я немного смущаюсь под таким пристальным взглядом, я не могу от него оторваться.

‒ Ты такая неистовая. Мне это чертовски нравится.

Его руки блуждают вдоль моих бедер, он задирает мою юбку вверх, обнаруживая кружевное белье телесного цвета и черный пояс для чулок.

Я и сама едва могу поверить, что согласилась купить этот комплект, но в субботу моя двоюродная сестра все-таки уговорила меня это сделать. И не только это. Еще она уговорила меня сделать эпиляцию воском. Процедура глубокой эпиляции зоны бикини оказалась куда более болезненной, чем я предполагала, но я ни сколько об этом не пожалела. Мне нравится чувствовать прикосновение кружевного белья поверх моей гладкой кожи.

На мне белье из тончайшего кружева.

Широко раскрыв глаза, он смотрит вниз между моих ног. Картина, открывшаяся его глазам, заставляет его рот слегка приоткрыться. От того с каким выражением лица он смотрит, меня в очередной раз охватывает дрожь.

Я продолжаю тереться своими бедрами о его возбужденный член, все еще скрытый под тканью черных боксеров.

‒ Ты уверена, что все еще девственница? ‒ Мои ягодицы лежат в его ладонях, и он легко массирует их.

Я киваю.

‒ Почему… ты спрашиваешь?

Господи, он так хорош. Я на грани, мое тело отдало бы все, лишь бы поиметь этот твердый как скала стояк, на котором я сейчас еложу. Но что бы я ни делала, как бы ни двигалась, я не могу кончить.

‒ Ты так сексуальна, так хороша. ‒ Илайджа садится повыше, чтобы дать мне возможность придвинуться еще ближе к нему. ‒ Ты идеальна.

Никто еще не называл меня идеальной. Как бы хорошо я ни работала и сколько бы усилий ни прилагала.

Вздрогнув, я прикасаюсь своим лбом к его лбу. Мне становится страшно от того, что хочу ему сейчас предложить. Однако, это лучше, чем признаваться, что я, будучи девственницей, не могу кончить сама. А Илайджа опытный парень, он сможет мне помочь.

Мне так сильно хочется испытать удовольствие от оргазма, и я, переборов стыдливость, начинаю:

‒ Илайджа, я… я… Я еще никогда…

‒ Никогда что? ‒ шепчет он, касаясь меня шершавыми губами.

‒ Не кончала, ‒ заканчиваю я так тихо, что еле слышно. Меня бросает в жар, щеки горят.

Он замирает. В шоке он кричит на всю комнату.

‒ Никогда? Погоди… Совсем никогда?

Видя его реакцию на мои слова, я хихикаю и пытаюсь спрятать раскрасневшееся от смущения лицо.

‒ Совсем никогда. Ни разу. Не смейся надо мной.

Он утыкается носом в мою щеку. Можно ли считать этот жест самым настоящим проявлением нежности?

‒ Я не смеюсь над тобой. Черт, Пейдж!

Он приподнимает меня еще чуть выше, и его рука тянется к своему ремню.

‒ Илайджа? ‒ Я смотрю, как быстро орудуют его пальцы, пока он расстегивает сначала свой ремень, а затем и пуговицу брюк, ‒ что ты делаешь?

‒ Для этого мне нужно, чтобы моему члену ничего не мешало.

Мое тело поражает ударной волной чистейшего желания. Он хочет заняться со мной сексом? Прямо сейчас?

Я не откажу ему. Проклятье, я просто не смогу. Что плохого в том, что я лишусь девственности сейчас? Да, абсолютно ничего плохого, господа хорошие.

Он приспускает брюки.

Я начинаю дрожать, предвкушая скорое знакомство с его членом.

Но вопреки моим ожиданиям, он снимает только брюки, а его светло-серые брифы остаются на месте.

Под ними огромный, гордо стоячий ствол.

У самого его кончика я вижу мокрое пятно.

Из моей груди вырывается стон полный страдания:

‒ Ох, боже ты мой!

‒ Иди сюда, девочка. ‒ Одной рукой он нагибает меня, второй тянется мне под юбку, затем сдвигает мои кружевные трусики в сторону.

Я вся открыта перед ним.

До этого никто кроме моего гинеколога не видел мою киску.

Вытаращив глаза он с восхищением пялится на меня.

Никогда бы не подумала, что так запросто, без всякого чувства стыда раздвину ноги перед мужчиной, предлагая ему в деталях рассмотреть свою лучшую часть тела. Но когда Илайджа так облизывает свои губы, при этом его член так пульсирует под тканью его брифов, что мне еще остается делать?

‒ Ты сделала это для меня?

Он задает вопрос, имея в виду процедуру бразильской эпиляции.

‒ Да, ‒ выдыхаю я.

‒ А это? ‒ продолжает он, указывая пальцем на кружевные чулки, что надеты на мои ноги.

И снова я шепотом подтверждаю его догадку.

‒ Твою ж мать, девочка. Ты завела меня. На самом деле.

Покачивая бедрами над его ручищей, я говорю:

‒ Коснись меня. Пожалуйста.

Мучительная борьба искажает черты его лица.

‒ Я не могу допустить телесного контакта между нами. Я просто потеряю над собой контроль.

Я и в самом деле сошла с ума. Сама не пойму, в какой момент это произошло.

‒ Все в порядке. Не стоит себя сдерживать. Боже мой, я хочу, чтобы ты это сделал.

‒ Нет.

Он сажает меня прямо на свой член. Мою киску от него отделяют только его боксеры.

Я вскрикиваю и вздрагиваю от соприкосновения с его мужским естеством.

Илайджа рычит, оскалив зубы, и словно необъезженный жеребец взбрыкивает подо мной.

Его длинный и твердый член скользит вдоль моего влажного клитора… Какое блаженство… Меня покачивает на нем как на волнах. Мое тело отвечает на каждый его толчок. Я абсолютно бессвязно выкрикиваю:

‒ Да, Илайджа. Ох, ты ж господи. Продолжай. Это так приятно.

‒ Ты чертовски горячая штучка.

В его голосе я слышу боль, после каждого толчка он негромко рычит. Он поднимает руку вверх, пытаясь расстегнуть пуговицу на моей рубашке. Мысль о том, что я оголю перед ним свою грудь, заставляет меня выгнуть спину.

Не в силах долго ждать, он одним рывком разрывает мою рубашку, при этом как минимум три верхние пуговицы отлетают в сторону.

‒ Так-то лучше, детка, ‒ стонет он, от звуков его хриплого голоса все внутри меня сжимается.

‒ Воспользуйся мной, чтобы кончить.

Он снимает с меня рубашку и опускает глаза, чтобы рассмотреть мою грудь. На мне надет подходящий к трусикам пуш-ап бюстгальтер кремового цвета.

Я чувствую, как его член пульсирует подо мной.

Боже мой, это становится чем-то большим, чем просто возбуждение. Я никогда раньше не испытывала такого желания. Я на все пойду лишь бы почувствовать его внутри себя!

Илайджа немного приспускает чашечки моего бюстгальтера так, чтобы было видно мои тугие сосочки.

У меня нет времени на сопротивление. У меня нет времени, чтобы подумать о том, как вести себя дальше.

Он сжимает мои груди в своих ладонях, прижимает их друг к другу, выгибает шею и лижет мои соски.

‒ Илайджа!

Он сосет сначала один сосок, причмокивая при этом, играя с ним как со своей собственностью, затем проделывает то же самое со вторым.

‒ Илайджа, мне кажется я сейчас… ох, боже мой… Илайджа…

‒ Да, детка. Сделай это. Запрыгивай поверх моего члена. Садись сверху. Он рычит, его губы все еще накрывают мои сосочки. Мускулы его лица становятся жестче, на нем читается страдание. Отстранившись от моей груди, он хватает меня за задницу через ткань юбки. Его глаза, такие темные и блестящие, фокусируются на мне.

‒ Смотри мне в глаза, когда станешь кончать для меня, Пейдж.

Его приказ отпечатывается у меня в голове: что-то внутри меня щелкает и скопившееся напряжение выплескивается наружу. Как же горячо. Как пульсирует. Я негромко всхлипываю и продолжаю качаться на нем, в дикой скачке пытаясь совладать с этими туманящими разум спазмами.

Илайджа откидывает голову назад, и я вижу, как вздуваются вены на его шее.

‒ Срань господня, Пейдж! Что ты творишь… Со мной… Черт, детка! Я кончаю. ‒ Он хрипит. Сквозь стон он снова произносит мое имя. Все его жесты обнаруживают, что его накрывает сплошное чистое удовольствие.

Илайджа на пике оргазма ‒ эта самая сексуальная картина, которую я когда-либо видела. Никогда прежде мне не было так хорошо.

Дернувшись всем телом, я падаю на него. Мои обнаженные груди прижимаются к его груди. Верхняя часть туловища у него до сих пор не обнажена. Я слышу, как колотятся наши сердца. Мы никак не можем отдышаться.

‒ Господи, ‒ почти что хриплю я и таю в его объятиях. Я бы даже не подумала раньше, что когда-либо смогу такое испытать. Лихорадка. Эйфория. Очнувшись от которой тебя накрывает горячей расслабляющей волной безмятежного счастья.

‒ Вот дерьмо! Ты и правда смогла довести меня до оргазма, ‒ произносит он, и я слышу нотки удивления в его голосе.

Я напряженно спрашиваю:

‒ А ты думал мне это не под силу?

‒ Да бог с тобой, конечно же я так не думал, ‒ смеется он, ‒ просто прошло слишком много времени с тех пор, когда я мог кончить от занятия петтингом.

От его слов внутри меня вспыхивает пламя. Хвала небесам я успеваю спрятать лицо в складках его рубашки. Если бы не это, он бы наверняка заметил, какая сейчас по моему лицу блуждает дурацкая улыбка.

Пальцами он проводит по моей правой ягодице и натыкается на маленький кусочек пластыря.

‒ Что это?

‒ Это противозачаточный пластырь, ‒ я лениво растягиваю слова. Никто в ближайшем времени не заставит меня слезть с его коленей. От его тела исходит такое тепло и мне так хорошо. А как он прекрасно пахнет…

‒ Ты предохраняешься от беременности, хотя ни разу не спала с мужчиной?

‒ Знаешь ли, такой пластырь помогает держать под контролем множество других проблем. Без него я бы каждый месяц попадала в переплет из-за скачки гормонов во время цикла. Дошло до того, что в какой-то момент своими силами я уже не могла с ними сладить и только поэтому моя мать согласилась на то, чтобы я в свои пятнадцать лет начала использовать такие средства.

Илайджа обхватывает меня руками, его ладони лежат низко на моей талии. Он тоже не торопится отпускать меня от себя.

‒ Меня радует, что ты пользуешься противозачаточными.

‒ Почему?

‒ Потому что я хочу, чтобы ты разделась. Я хочу, чтобы мы избавились от всего, что нас разделяет.

Я ловлю ртом воздух, пораженная его искренностью и прямотой, ‒ меня бросает в жар, языки пламени начинают лобзать мое тело.

Мускулы его тела напрягаются, словно он только сейчас о чем-то вспоминает. Он меняет положение тела.

Я издаю очередной вздох, чувствуя как вся влага, выделившаяся благодаря трению об меня, просачивается через ткань его боксеров. Его влага смешивается с моей.

Господи, какой же он сексуальный.

‒ Нам нужно поговорить, Пейдж.

Вспоминая все то, что он мне сказал, прежде чем я пулей вылетела из своего офиса, я сажусь поудобнее и смотрю на него.

‒ Ты собираешься рассказать мне, что тебя так расстроило?

Он вздыхает, и я понимаю, что это не предвещает мне ничего хорошего. Абсолютно.

‒ Ты должна кое-что усвоить… если тебе понравится другой, пусть так… любовь ‒ это прекрасное чувство. Мы в любой момент можем покончить с этим… даже если между нами будет секс. Но я не собираюсь зависать с тобой, если ты будешь встречаться еще с кем-то помимо меня в это же время.

Я чуть не падаю с его коленей.

‒ Что?

Он убирает от меня свои руки.

‒ Я говорю серьезно. Тебе запрещается трахаться с другими парнями, пока ты трахаешься со мной. Я не приемлю это.

Пора валить. Вся вселенская гравитация не смогла бы удержать меня на его коленях. Я так быстро спрыгиваю на пол, что чуть не падаю.

‒ Ты и правда говоришь это на полном серьезе? ‒ Оправляя подол юбки, я пытаюсь удержаться на ногах, но они очень ослабели. ‒ Я предлагаю тебе свою долбанную девственность, и ты думаешь, что я буду спать с кем-то еще в это же время? Верхние пуговицы моей рубашки оторваны, я не могу полностью застегнуть блузку.

Слава богу, у меня в офисе есть пиджак.

Глупый мужлан. На его счастье, мне не попалась на глаза ни одна из оторванных пуговиц, а то бы я засунула ее прямо в его глупую глотку.

Илайджа вскакивает на ноги, на ходу застегивая брюки.

Я бросаю мимолетный взгляд на его мокрые серые боксеры.

‒ Некоторые девушки встречаются с несколькими парнями одновременно.

Он что с катушек слетел?

‒ Что ты, черт тебя возьми, себе напридумал? Что я намереваюсь лишиться девственности с двумя парнями в одно и то же время?

Он тянется к молнии на своих брюках.

‒ Проклятье, женщина. Только не это. ‒ Его взгляд опускается вниз. Он смотрит на мокрое пятно на своих боксерах.

‒ К черту тебя. ‒ Я делаю разворот на своих каблуках, покидая комнату отдыха.

Уже на выходе, я могу поклясться, что слышу, как он бормочет:

‒ Господи, эта девчонка заставила меня кончить как гребаного слона.

Идиот. Как он мог испортить такой момент? Он же смог довести меня до абсолютного блаженства.

Глупый, неотразимый, восхитительный и жутко бесячий хмырь.

Илайджа нагоняет меня уже в моем кабинете. Я едва успеваю накинуть на себя пиджак.

‒ Оставь меня. ‒ Я застегиваю пиджак и тянусь за своим портфелем.

‒ Прекрати. Выслушай меня.

‒ Дай пройти.

Он поднимает руки к верху, не пуская меня дальше.

‒ Послушай меня.

‒ И не подумаю.

‒ Прости меня.

От того, каким тоном и с каким выражением лица он это говорит, я замираю.

Илайджа делает шаг мне навстречу и нежно берет меня за руки.

‒ Мне так жаль, что я обидел тебя.

Я опускаю голову, потому что не хочу смотреть ему в глаза. Я еще не готова распрощаться со своей обидой.

‒ Эй. Так не пойдет. Посмотри на меня.

Когда он прикасается к моей щеке и заставляет меня поднять голову, я уже не сопротивляюсь.

Дернув головой, я освобождаюсь от его рук.

‒ Илайджа, я тебе сейчас врежу.

‒ Пожалуйста, можешь ты просто послушать меня? Я сожалею, что мог подумать о том, что между тобой и Заком может что-то быть, но в любом случае нам нужно было это обсудить.

‒ Наглости тебе не занимать, знаешь ли. Ты пытаешься навязать мне эти свои условия, хотя сам ведешь себя как самый отчаянный бабник, которого я когда-либо знала.

Он запрокидывает голову назад, его глаза мечут молнии.

Ой, ой, малышу не нравится, когда его называют бабником. Вот невезение! Может быть, ему для начала не стоит вести себя как шлюшка с членом, трахая всех баб подряд?

‒ Может быть, в моей постели побывало и немало женщин, ‒ произносит он, растягивая слова, ‒ но я никогда не спал с двумя в одно и то же время. Если мы вместе, Пейдж, значит вместе, только я и ты. Понимаешь?

В голове у меня все перепуталось, и все, что я делаю несколько секунд, так это пялюсь на него. Наконец, я решаюсь спросить:

‒ Но почему?

‒ Что почему?

‒ Почему ты можешь менять женщин как перчатки, но не спишь с двумя одновременно?

‒ Венерические болезни, ‒ сквозь зубы произносит он.

Я моргаю и прошу его повторить.

‒ Венерические болезни, Пейдж, ЗППП. Они куда более распространены, чем люди обычно думают. И даже хотя некоторые из них излечимы, есть и такие, которые не лечатся.

‒ И ты… ты боишься подцепить такую болезнь?

Стиснув челюсть, он резко кивает.

‒ Но… с теми женщинами, с которыми, как я слышала, ты спал, как ты мог быть уверен, что не заразишься чем-нибудь от них?

‒ Презервативы. А еще я отказывал себе в удовольствии проделывать с ними многие штучки и не давал им творить многого с собой.

Получается… он сдерживал себя со своими сексуальными партнершами? Я не могу представить, что человек может быть сексуальным, если ему приходится контролировать себя таким образом.

‒ Но ты сказал, что со мной ты хочешь…

‒ Чтобы между нами не было никаких преград?

Краснея, я киваю. Мы и правда сейчас это обсуждаем?

‒ Я и правда хочу этого, а еще хочу проделать с тобой и множество других штучек. Он облизывается и проводит тыльной стороной ладони по своим губам.

Ему не нужно ничего объяснять. Мой мозг в очередной раз и сам отлично потрудится дофантазировать все то, что он не договорил.

‒ Да. Поэтому нам нужно было это обсудить.

Хорошо, что его заботит подобное. Все же…

‒ Ты мог бы и поменьше грузиться насчет всего этого.

Он смеется над моими словами, широкая улыбка полностью меняет его лицо, оно теперь кажется полностью мальчишеским.

По какой-то причине у меня перехватывает дыхание.

‒ Виноват. Я сделал слишком поспешные заключения.

«И очень сильно облажался со своими смехотворными заключениями». Подумала я, но не сказала вслух.

‒ Отлично, в другой раз просто спроси напрямую. Не веди себя как «задница».

‒ Договорились.

Не знаю почему, но мне внезапно становится неловко стоять вот так перед ним.

‒ Мне нужно идти.

‒ Мне тоже. Нужно пойти переодеться. Одна маленькая горячая детка довела меня до того, что все мое нижнее белье теперь в сперме.

Мое лицо тут же вспыхивает. Значит, мне не показалось, что он сказал это, когда я выходила из комнаты отдыха.

‒ Это и в самом деле из-за меня?

‒ О, да. Хочешь потрогать? Он сдвигает брови и смотрит на меня.

Кусая губы, я отвечаю ему улыбкой и трясу головой.

‒ Нет уж спасибо. Потрогав тебя там, я могу захотеть повторения.

‒ Ты и правда впервые сделала это… за долгое время?

‒ Сейчас, когда я думаю о том, что произошло, я понимаю, что возможно это вообще был мой первый раз. Я не могу по-настоящему вспомнить, чтобы когда-либо кончал от того, что кто-то терся об меня.

Я не горжусь этим. Тут нечем гордиться.

‒ Ты правда сегодня в первый раз кончила? ‒ Он смотрит на меня с такой нежностью.

Смущаясь, я снова киваю.

‒ Иди сюда.

Не в силах противиться его приказу, произнесенному низким голосом, я подхожу к нему.

Он заключает меня в объятия и целует в губы.

‒ Жду не дождусь, когда мы повторим это, ‒ он выдыхает и снова целует меня.

‒ О’кей, когда?

Господи, опять эта его улыбка.

Почему мое сердце так сжимается в груди?

‒ Скоро. Даже если весь мир сойдет с ума, мы обязательно что-то придумаем, чтобы устроить нашу встречу. Я обещаю тебе.

‒ Хорошо.

Мы желаем друг другу спокойной ночи. Я ухожу первая. Я проделываю довольно долгий путь до лифта, прежде чем позволяю широкой счастливой улыбке расплыться по лицу.

Оргазм это нечто безумное. Восхитительное. Можно сказать, почти что святое действо. Как я могла так долго себе в этом отказывать?

Не могу дождаться момента, чтобы рассказать об этом Лане. Я намереваюсь сдаться и пойти со своей двоюродной сестрой за вибратором. Я теперь жить без него не смогу.

Глава 8 Илайджа

‒ Илайджа, милый. По правде говоря, я бы хотела иметь внуков в будущем.

Дерьмо. И вот мы опять об этом. Может, если я буду игнорировать свою мать достаточно долго, она прекратит поднимать эту тему.

В прошлые разы такое не срабатывало, но черт, раз в год и палка стреляет.

‒ Как ты посмел играть с мечтами Саманты, Ил? ‒ сказала Софи, готовя себе омлет и параллельно одаривая меня самодовольной улыбкой. ‒ Разве тебе безразличны ее чувства?

К счастью, моя мать занята приготовлением своего собственного омлета, поэтому не видит, как я показываю Софи средний палец.

‒ Видишь? ‒ Моя мама подносит апельсиновый сок к губам, ее движения деликатны и изящны, как всегда. ‒ София понимает. В чем проблема? Пришло время осесть и создать семью.

Пару мгновений я просто привожу в порядок дыхание, пытаясь сгладить неловкость, которую всегда приносит с собой этот разговор. Также изящно, как она сама, моя мать уже доказала, что у нее нет никаких сомнений в своей правоте.

‒ Мам, мне двадцать семь.

‒ Почти двадцать восемь!

‒ Именно. Слишком рано сковывать себя подобной ношей.

‒ Дети ‒ это дар, Ил. А не ноша.

Мама права. Я больше беспокоюсь о матери этих детей.

Я пью свой кофе. Он не из «Старбакса», и все же один только вкус заставляет меня вспоминать Пейдж.

Перед моими глазами вновь возникает ее удивленное лицо в тот момент, когда она переживает свой первый в жизни оргазм… Ее дыхание сбивается… Ее губы слегка приоткрыты… Я слышу, как она стонет. Соки из ее киски насквозь промочили ткань моих боксеров. Черт, это чертовски горячо. Так сильно заставить девушку кончить? Святой боже.

То, как я чувствовал ее, какой влажной она становилась, вперемешку с клубничным запахом ее блондинистых волос, возносило меня на вершину.

И вашу мать, я и сам так чертовски сильно кончил, что у меня онемели пальцы на ногах.

Ее грудь идеальна, она прекрасна, темно-розовые соски, а ее киска? Святые угодники, она просто убивает меня. Я никогда не видел такой милой вагинки. И это восхитительно. Мягкие розовые половые губки окружают ее маленький клитор.

Я едва сдерживаюсь, чтобы меня не пробрало дрожью, когда вспоминаю, как эти половые губки вбирали в себя мой твердый член.

Моя мать глубоко вздыхает, я четко слышу разочарование, и этого звука достаточно, чтобы вырвать меня из моих сексуальных фантазий.

Софи смотрит на меня, ее темно-голубые глаза сияют.

Черт. Я знаю этот взгляд.

‒ Илайджа, неужели проблема найти женщину для серьезных отношений? ‒ спрашивает мама, в ее орехового цвета глазах читается то же разочарование, которое я слышу в ее голосе. ‒ После твоих отношений с Джоан прошло одиннадцать лет.

‒ И ты прекрасно помнишь, как дерьмово это было, ‒ бросаю я ей в ответ, раздраженный, что она подняла эту тему именно в середине нашего вечера, не позже.

Мама была тем, кто ходил со мной к доктору, когда боль стала слишком сильной, и я больше не мог позволить себе отрицать свои подозрения. Она сидела со мной, держала меня за руку, хотя мне и было семнадцать, и я считал, что уже слишком большой для подобного дерьма.

Я все еще помню ее резкий вздох, когда доктор объявил нам результаты анализов.

Гонорея. На ранней стадии, поэтому можно вылечить быстро и без последствий.

Джоан, девушка, которая заразила меня, мне изменяла. И самое худшее ‒ с двумя парнями одновременно.

У Броди, одного из ее пареньков, диагностировали гонорею за месяц до меня.

Джоан изменяла мне с одним из моих самых близких друзей, и еще посмела заразить меня этой ужасной болезнью.

Официант подходит к нам, чтобы спросить, как все проходит. Должно быть, за столом чувствуется настолько сильное напряжение, что он останавливается, неуклюже глядя на нас.

Мама тут же включает режим «безупречной дамы» и дает официанту знать, что все просто идеально.

Она поворачивается обратно ко мне, когда официант уходит.

‒ Объясни, как постоянные похождения с разными девушками для тебя безопасны? ‒ желание понять меня читается в ее глазах, завязывая что-то узлом у меня в груди.

Чертова Софи рассказала моей маме, как я провожу большую часть своего времени по ночам.

‒ Я осторожен, мам. Очень осторожен.

‒ И что более важно ‒ запела Софи, ‒ это предохраняет его от того, чтобы он «тупо влюбился вновь».

Мелкая предательница. Цитировать меня моей же матери.

‒ Я надеюсь, ты знаешь, ‒ говорю я ей, ‒ что я больше не считаю тебя своим лучшим другом. Этому конец.

Софи насмехается и отмахивается от меня.

‒ Грязная ложь.

Мама опять вздыхает, и мое внимание возвращается к ней. В свои пятьдесят она выглядит великолепно, ее морщины совсем не видны. Естественно, ей в этом помогают деньги и собственная забота о себе. Даже если у нее были седые волосы среди копны каштановых волос, она никогда бы не позволила это кому-нибудь увидеть.

Но в этот момент, пока она смотрит на меня своим печальным, молящим взглядом, я могу видеть, насколько она устала. Как все эти годы и всевозможные потери оставляют свой след.

Мой старший брат умер, когда мне был год. Итану было всего три.

Шесть месяцев спустя папа погиб в автомобильной аварии, оставив нас одних. Конечно, родственники притворялись, будто они всегда здесь, чтобы помочь, но мы не настолько близки на самом деле. Особенно когда мы уехали из Нью-Йорка в Бостон.

Маме нужна семья, и я единственный могу ей ее дать.

Слабые места в этой маленькой теории? Я совершенно не знаю, как помочь ей в этом.

‒ Можешь, по крайней мере, пообещать мне, что подумаешь над этим?

Я киваю, просто чтобы закончить разговор. Чего она не знает, так это то, что каждый день я думаю об этом, я пытаюсь обдумывать это. Реально обдумывать.

И каждый день я терплю провал.

Замужние женщины приходят ко мне каждый день. Девушки с бойфрендами, любовниками, не важно. И я даже не могу представить, скольким мужчинам изменяли со мной.

Люди уверяют, что жаждут любви и прочей чепухи, но на самом деле это все для них лишь игра. Я не очень хочу прыгать в эту пучину лжи.

Наконец, когда мы выходим из ресторана, мама обнимает Софи, а потом притягивает меня.

‒ Веди себя хорошо, пока меня не будет.

‒ Это все равно, что просить его не дышать, Саманта, ‒ говорит Софи.

Я закатываю глаза.

‒ Мам, я взрослый человек.

Мама щиплет меня по щеке на виду у всей улицы. К черту такую жизнь.

‒ Это не значит, что я не могу попросить тебя вести себя хорошо.

Софи смеется.

‒ Дааа, Ил. Слушай мамочку. Будь хорошим мальчиком хоть раз в жизни.

Она так и напрашивается, чтобы я вновь показал ей средний палец.

В этот раз моя мама все видит, вздыхает и хлопает меня по руке.

‒ Не будь грубым.

После нашего прощания я иду вместе с Софи по кварталу. Я зависаю с ней с тех пор, как согласился ходить вместе на скалолазание.

Сразу же она начинает давить на меня, не давая даже перевести дыхание.

‒ В словах твоей мамы есть смысл, знаешь ли.

Я думаю, будет ли это плохо, если я вырву ее блондинистые волосы с корнем. Эй, это было нормой, когда нам было по четыре.

Ладно, я соврал, моя мама надавала мне по заднице, но оно того стоило.

‒ Софи, без обид, но я не могу принимать любовные советы от тебя. Ты вовсе не та женщина, которая способна дать дельный совет на этот счет, ради всего святого.

Тупой жесткий комментарий, но, тем не менее, правдивый.

‒ Уже нет.

Эти слова заставили меня остановиться.

‒ Стой. Что?

Софи пожимает плечами, выглядя маленькой и уязвимой, и что хуже всего, видно, что ее это задевает.

Сколько раз мне хотелось надрать задницу тому ублюдку, который просто развлекался с ней, и уничтожить его?

Кроме всего прочего, Софи неоднократно заявляла, что у них с ее парнем нет секретов друг от друга, и она в курсе, что у него есть девушка, но она, независимо от этого, готова продолжать с ним отношения.

К величайшему сожалению, моя лучшая подруга лишь подпитывает своим поведением недоверчивость к женщинам. О чем я ей и сказал, собственно.

‒ Помнишь, что ты сказал мне несколько недель назад?

Я кивнул, поняв, что мы говорим об одном и том же.

‒ Это ранило, но я поняла, что ты прав. Человек, который действительно меня любит, выберет меня и только меня.

Грусть в ее глазах перевернула во мне все. Вздыхая, я протягиваю к ней руки.

‒ Обнимашки. Сейчас же.

Она сделала шаг вперед, и я крепко сжал ее в объятиях, положив подбородок на ее макушку.

‒ Значит, я могу начать осуществление плана «зарой ублюдка»?

Софи рассмеялась, уткнувшись в мою грудь.

‒ Остынь, лучший друг навек. Все тупые решения я приняла сама.

‒ Да, но все же, как твой лучший друг и почти приемный брат, у меня есть право вывести этого засранца в нокаут.

Одной рукой отталкивая меня, она качает головой.

‒ Нет. Особенно когда ты не готов идти на какие-либо уступки. Мы продолжаем идти вдоль улицы.

Когда ты знаешь кого-то так же долго, как я Софи… поправочка: всю свою чертову жизнь… твои чувства синхронизированы с этим человеком, сразу видна малейшая недосказанность, не важно, насколько мимолетной она была.

У меня внутри все перевернулось, и я точно знаю, к чему все идет, прежде чем открываю рот, чтобы спросить:

‒ Что?

Ох, этот расчетливый взгляд.

‒ Признай, что ты с кем-то встречаешься, и я дам тебе адрес Мартина. Я даже найму кого-нибудь, кто будет свидетельствовать твое алиби, в какую бы ночь ты не пошел к нему.

Эта женщина не играет по правилам. Никогда.

Иногда кажется, что иметь лучшего друга женщину приносит больше проблем, чем это того стоит.

А под «иногда» я имею в виду каждый чертов день.

Я не хочу, чтобы Софи знала о Пейдж и нашем уговоре. Она подумает, что там есть что-то большее, чем на самом деле, будет докапываться, пока я не буду готов ее убить.

Но восприимчивый маленький гремлин уже чует, что что-то происходит, и не успокоится, пока я что-нибудь ей не скормлю.

Вздыхая и чувствуя себя так, будто через несколько секунд выброшусь в окно, чтобы покончить жизнь самоубийством, я провожу рукой по лицу.

‒ Я не встречаюсь с ней. По крайней мере, не в этом смысле.

Она вскрикнула так, что ее могли услышать в конце квартала.

‒ Я так и знала!

Подпрыгивая, она вскидывает руки в победном жесте, делая из всего этого целый спектакль.

Я хватаю ее руку прежде, чем она снова поднимает ее в воздух. Можно было подумать, что Софи только что выиграла олимпийскую медаль.

‒ Успокойся. Это всего лишь секс.

‒ Да, но… это ведь не секс на одну ночь, верно?

‒ Разумеется, ‒ признаю я. Я нутром чую, что она собирается сделать, еще до того, как она решается.

‒ Да! ‒ пропищала она. ‒ Прогресс.

Очевидно, что мы с этой женщиной были друзьями слишком долго.

‒ Заткнись, черт тебя дери.

Конечно же, она и не думает меня слушать.

‒ Как долго эта секс-дружба длится?

Давать ей еще больше информации ‒ пункт № 1 в моем списке того, что никогда не стоит делать. Прямо перед пунктом «Влюбиться». Но она одаривает меня этим маниакальным взглядом.

Как собака с вирусом бешенства, которой предопределено прокусить мне ногу.

Она ударяет меня по груди.

‒ Ау. Что за черт?

Ее палец прикасается к моему носу.

‒ Если ты в своей голове опять сравнивал меня с собакой, я тебя прикончу.

Я определенно знаю эту женщину дольше, чем следует.

Еще один предупреждающий взгляд в мою сторону, а потом вновь возвращается навязчивый.

‒ Ну, так что?

Как жалкий кусок дерьма, в которого я превращаюсь, когда дело касается ее, я опять сдаюсь.

‒ Неделю.

Ответ напоминает мне о прошлой пятнице, потом о понедельнике. Ох, черт, я не чувствовал ее прикосновений с ночи понедельника.

Наши расписания были просто сумасшедшими в течение дня. Нет времени для перекуса. Ник и Джиллиан тоже оставались допоздна, поэтому мне не удавалось даже прокрасться к ней без мысли, что нас кто-нибудь заметит.

Не то, чтобы я не думал об этом. Я думал. И много. Мой план был детально разработан и четко продуман. Но зря, потому что у меня не было и шанса превратить свои планы в действия.

Я попытался увидеться с Пейдж прошлой ночью и написал ей. Ответ, который я получил, был неожиданный.

Пришла картинка; мое воображение пробило потолок. Я не представлял себе, что могу получить от нее интимное фото.

Ладно, скорее, я хотел этого. Очень-очень сильно.

Ладно, ладно, я, возможно, даже немного умолял об этом.

Вместо этого пришло фото маленького мальчика, не старше лет восьми, с текстом: «Прости, бро. Пейдж моя на всю ночь».

Я посмеялся. У мальчишки на голове была гигантская пара наушников и такой самоуверенный вид, что это даже вызвало во мне восхищение. Сходство с Пейдж неоспоримое. Тот же цвет волос. Цвет глаз.

Пейдж написала мне десять минут спустя, извиняясь за сообщение своего племянника. Извиняться не за что, потому что мне даже понравилось. Дети, как по мне, довольно круты, и ее племянник в том числе.

Слава богу, я написал в сообщении просто: «Ты свободна сегодня вечером?»

‒ Эм… Ил?

Я остановился на полушаге, понимая, что чуть не врезался в дверь спортзала.

Софи придержала для меня дверь, изгибая свои брови. Ей ничего не надо было говорить, по выражению ее лица все было понятно.

Я прошел мимо нее, дергая ее за платиновые блондинистые волосы.

‒ Ауч! Ты заплатишь за это, задница!

Да, но все же, ‒ это того стоило.

Глава 9 Пейдж

‒ Мне нужно имя, Пейдж. Как, черт возьми, я могу дать тебе правильные рекомендации о храме этого мужчины, даже не зная его имени?

Со смехом я подхожу к раковине и кладу туда тарелку.

‒ Лана, мужское эго велико и без того. В честь него не нужно выстраивать храм.

‒ Он приоткрыл тебе дверку в мир оргазма, детка. Он заслужил это!

Я трясу головой и приступаю к работе, начиная отмывать чашку и тарелку.

‒ Серьезно, девочка. Ты милая, одинокая и сексуальная. Мужчинам достаточно и одного из этих качеств. Я имею право порадоваться. Ты, наконец, пошла со мной за вибратором. Вибратором. Небеса разверзлись, и ангелы запели ей.

Нагнувшись, я кладу миску на подставку для посуды. Сейчас более чем когда либо, я радуюсь тому, что не дала Лане имени.

‒ Замолчи, женщина. Это совсем не то же самое, как если бы мы вчера переспали.

‒ Согласна. Но ведь все к этому и идет?

Да, это именно так. И я до сих пор не могу в это поверить.

За неделю ничего не произошло, ну если не считать, как много раз я использовала мой новый вибратор, формой напоминавший пулю. Я пережила трудные минуты, пытаясь поверить в то, что произошло в комнате отдыха, было на самом деле. Физическая связь с другим человеком пусть и короткая, перевела мою жизнь совсем на другой уровень.

Забавно, как много человек может терять, пока не попробует это в первый раз.

‒ Не говори мне, что есть что-то, что может вам помешать продолжить начатое, ‒ говорит Лана, неверно истолковав мое молчание.

‒ Нет, ничего подобного. Все идет как надо. Просто мы немного заняты последнее время, не было возможности встретиться.

Я останавливаюсь, потому что не хочу раскрывать все подробности. Если Лана узнает, что мы с Илайджей работаем вместе, она, скорее всего, заявится в «Джоуер Тек». А уж там непременно выложит ему все свои рассуждения насчет храма мужскому эго, поминутно рассыпаясь в благодарностях. Нет. Спасибо. Вот этого. Нам не надо. Есть такие события, которые на самом деле лучше и не допускать.

‒ Да, все в процессе, как ты выражаешься, и извини, если я все-таки выжму из этого фрукта счастья весь нектар до самого конца.

Она ведет себя так, словно она единственный человек, которому знаком секс. Я снова качаю головой и начинаю собирать вещи для тренировки.

‒ В котором часу мы встречаемся в фитнес центре?

‒ Я уже почти готова. Через тридцать минут или около того? Я поведу.

‒ Я возьму такси.

Я скользнула в облегающие черные брюки для йоги.

‒ Не забудь взять наряд для выхода. После этого мы идем гулять.

‒ Я помню. Я напишу тебе, когда доберусь до центра.

‒ Отлично.

Мы заканчиваем разговор.

По дороге к шкафу я мысленно перебираю в уме все те вещи, которые мы вместе с Илайджей купили в прошлые выходные. Конечно, этим вечером мы с ним не встретимся, но и что с того? Я же не только ради него накупила всю эту одежду. Она для обновленной меня. Для той девушки, которой он помогает раскрыться.

Почему бы не выгулять новый образ этой ночью?

Я вынимаю из шкафа белое обтягивающее платье с глубоким вырезом и черные балетки, закидываю одежду в спортивную сумку, затем достаю кроссовки фирмы Nike и надеваю их.

Такси приезжает меньше, чем через десять минут. Я сажусь сзади, вынимаю телефон… и тщательно пытаюсь убедить себя, что не разочарована отсутствием сообщений от Илайджи.

Вовсе.

Последний раз я получала весточку от него вчера вечером, когда Коул решил ответить на сообщение. Я почти застонала от этого воспоминания. Мой племянник может быть слишком прямолинейным и туповатым, а также чрезмерно шумным. Обычно, я не против того, чтобы он заглядывал в мой телефон, поскольку мне нечего скрывать.

Я осознала, что проблема состояла в том, что он слишком привык к свободе действий. Это была моя ошибка, что он посчитал себя вправе читать и отвечать на сообщения Илайджи.

Однако Илайджа отреагировал на это спокойно. По крайней мере, так показалось по сообщениям. Мы не разговаривали по телефону или другим способом. Его последнее сообщение звучало так: «Не расстраивайся из-за племянника. Он прикольный. Наслаждайся вечером».

Растерявшись, я смогла ответить лишь «Спасибо».

Такси свернуло. Опустив телефон, я выглядываю из окна, рассматривая, какую улицу мы проезжаем…

Это Илайджа?

Машина едет слишком быстро, чтобы я узнала его наверняка, но я могу поклясться, что высокий мужчина на тротуаре выглядит точь-в-точь как он.

Обнимая блондинку невысокого роста.

Эти объятия были почти интимными.

Мое сердце стало колотиться в груди, я посмотрела назад в их сторону, чтобы разглядеть точнее.

Невозможно. Мы все еще едем на расстоянии одного квартала. Так уж ли это невозможно? Должно быть это он. Закатывая мысленно глаза, вытягиваю голову вперед. Я уже настолько отчаялась добиться хоть каких-нибудь действий от этого парня, что мой мозг пытается обмануть меня, ‒ я вижу его в каждом темноволосом парне, что попадается навстречу.

Кроме того, Илайджа не занимается всей этой мишурой вроде объятий с женщинами, с которыми спит.

И опять же таки, что я знаю об этом?

Да и значит ли все это? И если отбросить все лишнее, это лишь небольшая интрижка между нами, и мне вовсе нет дела насчет того, что он ходит по городу, сжимая в объятиях еще каких-то женщин.

Мой желудок делает кувырок, напоминая, что на завтрак я не ела ничего кроме хлопьев. Сейчас уже четыре часа после полудня. И я иду заниматься скалолазанием на пустой желудок.

Да и пусть. Забегу куда-нибудь перекусить после занятий.

Таксист останавливается прямо перед фитнес-центром бостонского университета. Прежде чем выйти, я отдаю ему деньги за проезд. Попав внутрь, я направляюсь прямиком к раздевалке, чтобы закинуть сумку с вещами.

Спустя десять минут я уже стою на первом этаже сразу перед входом в зал для скалолазания. В нем располагается десяти метровая стена с выступами, наряду с множеством стен поменьше. Я относительно недавно занялась таким видом спорта как скалолазание, и самая высокая отметка, до которой мне удалось добраться, была около четырех с половиной метров в высоту.

Я осматриваю зал фитнес-центра в поисках кузины, но он слишком большой, да к тому же полон народа. Я открываю журнал звонков на своем телефоне и выбираю номер Ланы.

‒ Привет детка.

Что за черт? Мне послышалось, что моя кузина готова была расплакаться.

‒ Все в порядке?

‒ Да. Ага. Абсолютно… нормально. Послушай, кое-что произошло, и я не смогу приехать. Я собиралась позвонить тебе раньше, но… Прости.

‒ Лана. ‒ Я замолчала, мое сердце разрывалось. Это было связано с Мартином. И никак иначе. Черт его побери, если этот ублюдок снова причинил боль моей кузине… ‒ Что произошло? Что он опять натворил?

‒ Я не могу говорить об этом прямо сейчас. Единственное, что я могу сказать, ‒ я устала. Я так устала, Пейдж. Лишь… Лишь дай мне сначала самой во всем разобраться, как только все доказательства будут у меня на руках, я сразу же позвоню тебе. Лана всхлипывает, и сомнений у меня совсем не остается ‒ она плачет, ‒ я обещаю, не пройдет и пары часов, как я тебе перезвоню.

‒ О господи, Лана, мне так жаль.

Я не знаю, что можно к этому добавить. Я уже больше года делаю все возможное, чтобы открыть Лане глаза на ее парня и заставить ее бросить его. За последние два года Мартин изменил ей два раза. Ни сколько не сомневаюсь, что Лана вновь поймала его на измене.

Завершив звонок, я пару мгновений стою, не говоря ни слова, медленно начиная закипать. Нет ничего хуже, чем видеть, как человека, который тебе дорог, обижают и вновь и вновь эмоционально унижают. Я не могу ничего сделать, и мне приходится сдерживать волны гнева, потому что только один человек может тут принять решение ‒ Лана.

Боже, прошу тебя, пусть в этот раз то, что говорит Лана, будет правдой, чтобы в этот раз, она на самом деле это сделала.

Расстроившись от того, чем вдруг обернулся этот день, я поворачиваю обратно к раздевалке.

Раздается звонок. Это Илайджа. Сама не ожидая того, я начинаю улыбаться. Мне как раз нужно отвлечься, и я хватаюсь за эту возможность двумя руками. Мне будет полезно сейчас обратить свои мысли на что-нибудь другое.

Ох, скажем, на возможность увидеться с ним этим вечером и желательно получить еще один оргазм. А лучше два.

‒ Привет.

‒ И тебе привет.

Я начинаю дрожать при первых звуках его ровного низкого голоса. Я стараюсь скрыть это от окружающих.

‒ Как ты?

‒ У меня все действительно хорошо. ‒ В телефонной трубке был слышен шум, много голосов, похожих на то, что окружало и меня. ‒ А у тебя как?

‒ Я в порядке. ‒ Отвечаю я, мое сердце неистово стучит. Это так странно. Мы разговаривали всего лишь пару раз по телефону, и все разговоры касались работы.

‒ Пейдж, я хочу увидеться сегодня с тобой.

Тембр его голоса меняется, это заставляет меня сделать глубокий неровный вздох. Кусая кончики губ, я смотрю под ноги, опасаясь, что кто-то может прочитать на моем лице охватившую меня радость.

‒ Окей, ‒ говорю я полностью на одном дыхании. Что ожидаемо. От возбуждения я почти не могу дышать.

‒ Ммм. Скажи еще раз это, детка. Именно таким тоном.

О мой бог! Как скоро я смогу увидеть его? Возможно ли это сейчас?

‒ Илайджа…

Один из парней, взбирающийся по стенке, не смог закрепить ногу и сорвался. Ничего такого, ведь на всех есть страховка, но, не смотря на это, он издал пронзительный крик.

Я замерла. И была полностью уверена, что услышала это не только где-то рядом.

Этот же звук был слышен и в телефоне.

‒ Пейдж? ‒ Спрашивает Илайджа, отчетливо слыша тот же звук.

Я поворачиваюсь, в полном неверии…

И да. Вот он. Стоит в трех метрах от меня в черных спортивных штанах и белой футболке, которая подчеркивает каждый мускул его груди. Прижимая телефон к уху. А его глаза широко распахнуты.

Шок быстро проходит, и когда он понимает, во что я одета, то в считанные секунды преодолевает расстояние между нами.

Я опускаю телефон, наблюдая, как он приближается, чувствуя исходящую от него решимость. Я не имею ни малейшего понятия, что он собирается сделать со мной, но я так готова к этому.

‒ Йоу! Ил! Познакомишь меня со своей знакомой?

Илайджа останавливается прямо передо мной, выражение его лица искажает гримаса раздражения, и он оборачивается.

К нам подбегает девушка.

Блондинка низкого роста.

О боже, это был он на тротуаре.

Он здесь на свидании с кем-то и позвонил мне, чтобы договориться об еще одном во время первого?

Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

Илайджа хватает меня за руку.

‒ Пейдж…

‒ Отпусти меня, ‒ говорю я себе под нос спокойно.

Что-то похожее на панику мелькает во взгляде Илайджи. Ну что ж. Его только что поймали по уши в собственном лицемерии.

Крохотная блондинка останавливается возле нас, ее темно-синие глаза светятся от волнения, когда она смотрит то на меня, то на него.

Хватка Илайджи усиливается, и он притягивает меня ближе против моей воли.

‒ Пейдж, ‒ медленно выговаривает он, еще глаза все еще широко распахнуты и полны таинственной настойчивости.

‒ Это моя лучшая подруга Софи.

Его кто?

‒ Я как приемная сестра, хоть и не официально, но да, я была проклята расти с этим назойливым бараном. Я так рада нашему знакомству! ‒ восклицает девушка Софи, ее возбуждение буквально сочится из нее.

Илайджа поворачивает голову, чтобы посмотреть на Софи, но не отпускает мою руку.

‒ Твою мать, успокойся, ладно?

Софи выставляет средний палец прямо перед его лицом, а затем протягивает мне руку для пожатия, ее улыбка такая широкая, что я почти ожидаю, как ее лицо лопнет посередине.

‒ Эм… привет.

Чувствуя себя полной дурой, что поспешила с выводами, я вырываю руку из захвата Илайджи и пожимаю руку Софи.

‒ Откуда вы знаете друг друга? ‒ спрашивает Софи.

‒ Работаем вместе, ‒ быстро отвечает Илайджа. Слишком быстро.

Софи медленно приподнимает бровь. Очень, очень медленно. Она ничего не говорит, но по ее выражению становится понятен вопрос, правда ли это и так далее.

Неужели Илайджа рассказал ей о нашей договоренности? Мое лицо заливает румянец.

Софи опять поворачивается ко мне.

‒ Ты только пришла сюда или уже уходишь?

‒ Ухожу. Собиралась позаниматься с кузиной, но она не смогла прийти, так что так.

Лучшая подруга Илайджи счастливо хлопает в ладоши.

‒ Ты можешь позаниматься с нами!

Илайджа откидывает голову назад и вздыхает.

‒ Эм… все в порядке. Я не хочу мешать. Очевидно было, что он не хотел, чтобы я провела с ними время.

Его голова резко поворачивается в мою сторону.

‒ Ты не мешаешь, ‒ говорит он низким голосом, пытаясь уверить меня в этом. Что мило с его стороны. Правда, мило. Но его реакция была однозначной.

Софи искоса уставилась на Илайджу, на ее лице царила странная, хитрая и самодовольная улыбка.

‒ Ты же слышала, что он сказал, подруга.

Она хватает меня за руку и тянет вперед, направляясь к одному из самых маленьких скальных массивов.

Илайджа следует за нами.

‒ Софи, ты хоть раз можешь быть не такой властной?

Софи останавливается перед скалой и бросает через плечо:

‒ Можешь хоть раз отсосать себе сам? А?

Я прикрываю рот рукой, пытаясь скрыть смешок от удивления.

Илайджа останавливается рядом со мной, его взгляд прикован к моим облегающим леггинсам черного цвета.

‒ О? Думаешь, она веселушка?

Угроза, которая слышна в его нежном тоне, заставляет меня перестать смеяться.

Боже, он смотрит на меня, словно представляет обнаженной. Словно готов отшлепать меня за то, что я посмеялась над ним.

И мне это нравится. Боже, помоги мне, мне правда нравится.

Сглотнув, я умудряюсь ответить, зная, что Софи наблюдает за нашим общением с очевидным интересом:

‒ Илайджа, жаль, что приходится тебя расстроить, но всякий, кто говорит отсосать себе, забавный.

Его нижняя челюсть отвисает.

Софи практически хохочет.

‒ Я уже люблю ее!

Когда мы все поворачиваемся и направляемся к стенке, Илайджа стоит прямо за мной, тепло его тела просачивается сквозь мою одежду. Он наклоняется и шепчет мне на ухо:

‒ Продолжай в том же духе, и, в конечном счете, я накажу тебя.

‒ Как именно? ‒ шепчу я в ответ, а сердце неистово бьется. Как я вообще должна куда-либо взобраться, если мои легкие уже не могут работать в нормальном режиме?

Он не отвечает, просто обходит меня и ухмыляется.

Засранец.

Он лезет первым, с легкостью находит выступы, за которые можно зацепиться, проходит пара секунд, и он уже зависает над полом.

Сексуальный, неотразимый засранец.

По телу плавно пробегает жар, направляясь к моей киске, от чего сердце колотится.

Поправка: как я должна взбираться, если мои легкие функционируют неправильно, а клитор набух и изнывает?

‒ Подруга, ты идешь? ‒ Софи улыбается мне сверху вниз, взбираясь так же легко, как и Илайджа.

Для них это была лишь разминка. Явно, они оба имели опыт в этом деле.

И очевидно, что Софи поймала меня за разглядыванием ее лучшего друга.

Покраснев, я нахожу опору и начинаю взбираться, стойко вознамерившись не фантазировать в сексуальном русле об Илайдже. Особенно рядом с его лучшей подругой. Без сомнений, Софи расскажет ему, как далеко зайдут мои гормоны, а у этого мужчины эго и так огромное, чтобы его еще поощрять.

Хотя, правда, мне следовало сдержаться от того, чтобы кончить на его боксерах в понедельник, если я действительно хотела сдержать его эго.

Мы трое взбираемся по трем разным скальным массивам, и каждый последующий больше предыдущего. Когда мы приступаем ко второму массиву, Илайджа настаивает, что я должна взбираться первой.

И именно он должен взбираться за мной, следя за тем, чтобы я не сорвалась и прочее.

Я почти обижаюсь, полагая, что он критикует мою технику скалолазания, но затем Софи кашляет в кулак, и это звучит подозрительно притворно.

Он смотрит на Софи, затем поворачивается и подмигивает мне, и этот жест странным образом находит отклик в моих сосках. Когда он жестом указывает, чтобы я начала первой, я сразу же повинуюсь.

Его пронзительный взгляд, словно горячая ласка, сопровождает мой зад вверх, и я почти срываюсь два раза.

Все ставки сходят на нет, когда мы подходим к десятиметровой стене. Нам всем одевают страховку, и Илайджа улыбается нам обеим.

‒ Надеюсь, девочки, вы знаете, что игра окончена. Вы проиграете.

‒ Да ты что? ‒ спрашиваю я.

Софи бросает на него грозный взгляд.

‒ Ты такая же обезьяна, как и я, хам. Мы доказывали это слишком много раз.

Илайджа тоже награждает ее взглядом.

‒ Слушай, шимпанзе, я позволил тебе столько раз выигрывать, поскольку мне было тебя жаль.

Мы все выстраиваемся перед стеной.

‒ Ха-ха-ха. Продолжай врать сам себе. Известно, что в этом ты хорош. Да, Пейдж?

‒ Софи приподнимает брови, поворачиваясь в мою сторону.

‒ Она недостаточно долго знает меня, и даже если и так, Софи, ты несешь полнейшую ахинею.

Я не могу сдержаться и смеюсь над их перепалкой. Это реально довольно-таки мило.

‒ Осмелюсь не согласиться, Ил. ‒ Я даже не осознаю, что использую краткую форму его имени до тех пор, пока его голова не дергается в мою сторону и выражение его лица становится полным страсти. Когда я становлюсь в позицию, мои руки дрожат, и я начинаю взбираться, словно все нормально. Словно мое тело вовсе не горит от желания.

‒ В самый первый день я поняла, что ты неадекватный.

‒ Все. Я надеру ваши задницы наверху. А после этого… ‒ он оставляет фразу незаконченной, даже не замечая, что выражение лица Софи отражает шоково-восхищенное состояние, или его не заботит, что долетело до ушей его подруги.

Мы начинаем взбираться одновременно. Эта стена более сложная, чем все предыдущие, и мне немного сложнее искать точки опоры. Тем не менее, я вынуждена не торопиться, концентрироваться, даже не смотря на то, что, скорее всего, Илайджа уже опережает меня.

Нет. Один взгляд вниз доказывает, что он следует прямо за мной.

Его взгляд устремлен на мой зад.

‒ Разве ты не хочешь выиграть? ‒ подмечаю я.

‒ Я выиграю. Не переживай. Просто сначала понаслаждаюсь видом.

Софи на одном уровне со мной, но на расстоянии полтора метра. Боковым зрением она улавливает мой пристальный взгляд, и, кивнув головой в сторону Илайджи, беззвучно произносит, что мы должны выиграть.

Ага, мы должны.

Во мне вскипает дьявольский импульс. Пытаясь сдержать смешок, я подтягиваюсь, высоко поднимая ногу и пытаясь нащупать, на что опереться.

Нашла.

Я замираю в новом положении, всего лишь на две секунды для эффекта, осознавая, что мои штаны максимально туго обтягивают зад.

Снизу я слышу резкий вдох.

Улыбаясь, я подтянулась вверх, делая так, чтобы моя спина выгнулась…

‒ Твою мать!

Испугавшись, я посмотрела вниз как раз в тот момент, когда Илайджа не смог удержаться и соскользнул со стены, его ничего не удерживало, кроме страховки, которая медленно начала опускать его вниз.

‒ Да! ‒ вскрикивает Софи, и я понимаю, что мы все еще соревнуемся.

Мы обе игриво смотрим друг на друга, прежде чем начать снова взбираться настолько быстро, насколько это возможно.

Я выиграла. Но едва. Моя рука коснулась верхушки буквально за секунду до того, как это сделала Софи.

‒ Черт!

‒ Ха! Не могу поверить, что выиграла!

Илайджа ждет нас внизу. Тот взгляд, которым он меня одаривает, эти горящие глаза, предупреждает меня. Он не позволит остаться безнаказанным тому, что я сделала.

Меня окатывает волной адреналина и голова кружится. В этом положении ‒ со скрещенными на груди руками и закинутой назад головой, чтобы наблюдать за мной, он кажется немного опасным, пока ждет, когда я спущусь вниз.

Мне следует быть на стороже.

Нужно постараться приземлиться чуть поодаль от него.

Притягиваемая к нему своим желанием, я позволяю себе приземлиться рядом с ним на мат.

Илайджа времени не теряет, схватив меня за ногу, он тянет ее на себя. Я, ахнув, падаю на мат, и вот он, нагибается надо мной, одной своей огромной рукой он хватается за переднюю часть страховки, а его пальцы располагаются так близко к моим затвердевшим соскам.

‒ Детка, думаешь, это было смешно? ‒ спрашивает он ровным тоном и оценивает меня взглядом.

Словно человек, готовый напасть.

Я едва успеваю остановиться, чтобы не выгнуться ему навстречу, напоминая себе, что мы в людном месте.

Что его лучшая подруга только что приземлилась на мат и улыбается с нашей перепалки, словно перед ее глазами происходит рождение Иисуса.

‒ Разве нет? ‒ Спрашиваю я, в надежде, что он купится на мой ответ

Его жесткие пухлые губы изгибаются в шаловливой улыбке, и он наклоняется еще ближе, аромат его одеколона обволакивает меня.

‒ Ты смухлевала, Пейдж.

‒ И… извини? ‒ Черт. Забудь о людях. Не обращай внимание. Я поднимаю руки, чтобы притянуть его к себе. Просто один небольшой поцелуй. Один глубокий небольшой поцелуй.

‒ О, детка. Так и будет. ‒ Он поднимает меня, резко потянув за страховку, заставляя подняться на дрожащие ноги.

‒ Итак… ‒ Софи подсаживается к нам, изображая саму невинность. ‒ Предполагаю, что Пейдж идет с нами после тренировки, да? Я забронировала столик на 19:30.

Кажется, что Илайджа приходит в себя, выражение его лица становится отчужденным, а все тело напрягается.

Я открываю рот, чтобы отказаться.

Софи хватает меня, опять придвигая ближе к стене.

‒ Знаешь что, Ил? В этом деле у тебя выбора нет. Она идет со мной. Если ты против, можешь валить домой.

‒ Я не собирался отказываться, дурочка!

Я смеюсь, отказываясь анализировать странное облегчение, которое ощутила, услышав его ответ.

Софи подмигивает мне.

‒ И ты, правда, готова бросить меня ради нее? Где, к чертям, твоя преданность?

Мы с Софи смеемся.

За это я заслуживаю небольшой шлепок, от которого я снова ахаю, и, принимая во внимание, что он сделал это перед Софи, то я задумываюсь: настолько ли он открыто флиртует перед своей подругой со всеми девушками, с которыми спит, или это потому, что он хочет казаться беспристрастным?

Странным образом выбитая из колеи, я отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на нем? чтобы вновь обойти его. В этот раз без жульничества.

Глава 10 Илайджа

У меня одна проблема.

Большая проблема.

Софи теперь знает не только ее имя. Но и знает, как она выглядит, возраст и место работы.

И если она продолжит в том же духе, к концу дня она будет знать всю ее биографию.

И, исходя из того, что уровень моего тестостерона достиг отметки «выше крыши», инстинкты настаивают на том, чтобы я склонился над Пейдж и доказал ей, что ей нельзя трахаться со мной. Но датчик самоконтроля разбит. Уничтожен. Мое поведение буквально кричит о желании обладать Пейдж, и Софи все это прекрасно видит, подмечая все мои слабости.

Софи теперь знает, кто мой секс-друг.

И ее речевой поток не остановить.

Учитывая скорость Софи, мама будет знать об этом к концу недели. Она будет планировать свадьбу к началу следующей недели.

Черт.

Мне следовало быть более настойчивым и не позволять Пейдж присоединятся к нам. Но еще странно то, что… Я видел ее выражение лица, когда она решила, что я пренебрегаю ею, и попросту не смог этого сделать.

Что еще более странно, я хотел побыть с ней и заняться скалолазанием. Я встречал не так уж много девушек, которые любили спорт, и было удивительно, что она действительно в этом хороша. Я давно так не веселился.

Не то чтобы я признаюсь в этом Софи. Она либо убьет меня, либо побежит к моей маме, что гораздо быстрее.

Масштаб моей проблемы я осознал, и это задевало за живое, когда обе девушки ушли в раздевалку, болтая и хихикая как две давние подружки.

Пейдж, может, и согласится мирно расстаться после того, как у нас был секс.

Но с другой стороны Софи? Она меня убьет. Теперь, когда они с Пейдж сблизились, ничто не остановит ее от дружбы с ней. А это значит, что я обречен.

Обречен на постоянные встречи с Пейдж на работе, даже когда наш роман закончится.

Обречен на то, что мне придется постоянно с ней пересекаться, а все из-за того, что мой лучший друг, подлый предатель, решила позабыть о нашей дружбе в пользу женской солидарности.

Я иду в раздевалку и душевую комнату, чтобы переодеться к вечернему выходу ‒ синие джинсы, чистую белую футболку и черные ботинки. Я одеваюсь на двадцать минут раньше девушек, и, не имея другого выбора, жду их все это время на выходе из зала.

Они вместе выходят из раздевалки, переговариваясь, словно старые знакомые.

Но не это я замечаю в первую очередь. Нет, черт возьми, не это.

Я думаю, успею ли я поднять свою челюсть с пола, прежде чем они это заметят.

На Пейдж короткое обтягивающее белое платье с глубоким треугольным вырезом. На инстинктивном уровне я понимаю, что под платьем у нее нет бюстгальтера. Она распустила волосы прежде затянутые в конский хвост, и теперь они превосходными волнами ниспадают на ее плечи. На ногах у нее пара милейших черных туфель на плоской подошве, которые в очередной раз демонстрируют насколько у нее маленькие стопы.

Ее детские голубые глаза были подведены черным карандашом, на губах была та же вишневая помада, что и в понедельник.

Черт. Меня. Побери.

Мое возбуждение достигло предела, что было заметно по оттопырившейся ширинке джинсов. Мне так и хотелось прикоснуться к ней, в самый вырез ее платья.

Хитрые глазки Софи скользят в моем направлении. Она выглядит чертовски довольной собой.

Такой гордой.

Это ее вина. Очевидно, что ее наряд не совсем подходит… Пейдж призналась, что планировала встретиться потом со своей кузиной. Должно быть, это вина Софи!

Действительно, это полностью ее вина. Целиком и полностью! Если бы не чертово вмешательство Софи, Пейдж бы здесь не было в таком наряде, такой сексуальной и недосягаемой.

‒ Илайджа, ты в порядке? Что-то ты слегка… покраснел.

А сейчас она смотрит на меня, словно и впрямь заботится о моем самочувствии.

Стиснув зубы, я придерживаю дверь открытой для обеих девушек, при этом продолжая сопротивляться тому, чтобы вновь взглянуть на Пейдж.

Кроме того, она останавливается прямо передо мной. Краем глаза я вижу, как ее пристальный взгляд скользит по моему телу снизу вверх.

Пожирая меня заживо.

И вот оно, угроза… ‒ мой член, рвущийся из оков джинсов.

Софи определенно тоже смотрит туда. Чертовка. Охая, она прикрывает рукой глаза и говорит:

‒ Я ничего не вижу!

Каким-то образом Пейдж не замечает происходящего, сейчас ее взгляд прикован к моей груди, пристально разглядывает ее, словно хочет попробовать на вкус.

Господи помилуй, эта женщина похотливо смотрит на меня прямо здесь, перед всеми.

И мне это нравится, черт возьми, и никогда не надоест.

‒ Пейдж, ‒ хриплю я, мысленно умоляя ее пощадить меня и перестать разглядывать меня с таким диким голодом, который я так яро ощущаю.

‒ Я в первый раз вижу тебя в футболке. ‒ Говорит она, опуская взгляд вниз, ее глаза готовы выпрыгнуть из орбит. ‒ И… и в джинсах… О боже…

Мой член пульсирует все сильнее и сильнее, я чувствую, как она нежно смотрит на него.

‒ Ну, приплыли, я, пожалуй, пойду, ‒ говорит Софи, прикрывая лицо руками. ‒ Вам двоим нужно уединиться. Немедленно.

У Пейдж перехватывает дыхание от услышанного, ее щеки заливаются румянцем, и я не могу сдержать улыбки, глядя на нее.

Она сексуальная и милая, не могу дождаться возможности приласкать ее. Я почти уступаю желанию последовать совету Софи, но учитывая мое состояние… Нет. Сердце бешено бьется о грудную клетку, взывая к Пейдж, лязгает зубами. Когда мы уединимся, я буду ласкать ее, этой ночи не будет конца, пока мой член не окажется в Пейдж.

Поворачиваясь и проверяя, чтобы мой возбужденный член был как можно дальше от моего лучшего друга, я позволяю двум девушкам пройти вперед.

‒ Премного благодарна, ‒ тихо произносит Софи, пытаясь сдержать смех.

Пейдж выходит следом за ней, наклонив голову, ее лицо спрятано за волосами. Сто процентов, она все еще смущена.

Мой взгляд опускается на ее задницу.

Не существует такого непристойного слова или библейской притчи, способного передать, что творится внутри меня при виде ее задницы в таком узком платье.

Эта девушка ‒ моя карма, негромко говорит мне внутренний голос. Наказание за все, что я совершил плохого в своей жизни.

Смотреть на эту задницу целый вечер без возможности вновь прикоснуться к ней руками?

Черт возьми. Вашу мать, да ни за что.

Я, может, и не могу проникнуть в нее членом прямо сейчас, но хоть какая-то часть меня до конца сегодняшней ночи все равно окажется внутри нее.

И все время, пока я буду в ней, моя ладонь будет сжимать эту сочную попку.

‒ На самом деле, я работаю здесь неподалеку, ‒ говорит Софи, отправляясь в сторону парковки. ‒ Ранее, я поставила сюда свою машину. Мы доедем на ней до «Роял».

Сумки со спортивной одеждой можно будет оставить в машине, об этом волноваться не стоит.

Пейдж деликатно благодарит Софи, но я не обращаю никакого внимания на ее слова. У меня перед глазами стоит одна картина. Я вижу склонившуюся Пейдж, сексуальная задница которой задрана кверху, пока я сосу ее клитор. Прежде чем поиметь ее членом, я планирую поиметь ее губами.

Черт. Прогуливаться со стояком та еще пытка. Женщинам этого никогда в полной мере не понять.

Ночь намечается долгая и тяжелая.

***

«Роял» ‒ наше любимое место для встреч. Весь бар ‒ это одно большое открытое пространство, расположенное на одном этаже с круглым баром по всей его задней части. Интерьер бара стилизован под театральный гламур 20-х годов с паркетными полами, золотыми диванами и греко-римскими статуями. Отделка выполнена в красных тонах с добавлением золотых элементов.

Мы с Софи приходим сюда практически каждые выходные, владельцы заведения нас хорошо знают и всегда заботятся о том, чтобы оставить для нас свободное место в дальней части бара. Это всего лишь беседка у бара, частично огороженная золотистой стеной и красной шторой. Оснащена беседка двумя золотистыми креслами, маленьким столом, также отделанным под золото, и черным барным стулом.

Я удобно устраиваюсь на диване, стоящем у стены. Если слово удобно вообще можно применить к парню, который вот-вот кончит.

Пейдж садится в кресло справа от меня, Софи располагается слева. Не теряя времени, она заказывает напитки.

Она выглядит спокойной и расслабленной и что-то весело рассказывает. Меня начинает это раздражать.

Я понимаю, что хочу, чтобы Софи ушла. Это звучит грустно, это правда. Я хочу, чтобы Пейдж принадлежала только мне. Я не хочу сдерживать дикие желания, что распирают меня изнутри.

Нам приносят напитки. Немедля я опрокидываю в себя свою порцию в надежде, что алкоголь поможет мне расслабиться.

Но он не работает.

Как, впрочем, и следующие два напитка.

Девушки продолжают переговариваться, но, хоть убейте, я не могу сосредоточиться на их словах. Я, не отрывая глаз от бара, смотрю прямо перед собой, одна рука у меня лежит на спинке кресла.

Я полностью сосредотачиваю все внимание на одной девушке.

Она так близко, я чувствую аромат ее духов. Она пахнет апельсинами. Чертовыми сладкими апельсинами.

А киска у нее такая же сладкая?

Я знаю, я зациклился на этом. Стоило мне решить, что она и есть та самая девушка, с которой я, наконец, не стану сдерживать свои чувства, я только и думаю о том, что хочу вылизать ее киску, почувствовать каков ее оргазм на вкус. Она кончит от моего языка так много раз, что сама станет умолять меня трахнуть ее еще и членом.

‒ Илай, парень, ты в порядке? ‒ спрашивает Софи.

‒ Да, ‒ вторит ей Пейдж тихим голосом, ‒ ты выглядишь рассерженным.

Она думает, что я бешусь из-за того, что она пошла с нами.

Не глядя на нее, я беру ее за руку. Непроизвольно я стараюсь приласкать.

Весь мой мир становится шатким от желания. Мои чувства скатываются до животного уровня. Ярость пульсирует в моих венах.

И еще, уверен, что не выдержу даже намека на грусть в ее голосе. Это точно сведëт меня с ума, если моя способность мыслить дойдет до крайней точки.

Но этого не случается. Одно лишь прикосновение к ее руке подкидывает моего демона высоко-высоко. Внутри меня все начинает вибрировать, и я не могу бороться с этим чувством.

‒ Эм. Скучные вы. Я лучше пойду, посмотрю здесь ли Джордан. Может он пофлиртует со мной и развлечет меня, ‒ Софи допивает свой бокал и уходит.

На самом деле, она не злится. Я знаю ее слишком хорошо. Для нее Джордан не более чем знакомый. Она ушла не потому, что рассержена на нас. И не потому, что хочет увидеться с ним.

Она ушла, чтобы мы могли побыть наедине.

Я чертовски люблю ее за это.

‒ Илайджа, ‒ Пейдж тянет меня за руку, ‒ прости, что увязалась с вами. Я не хотела тебя расстраивать.

‒ Я не хочу, чтобы ты уходила.

‒ Что?

‒ Да, ‒ отрывисто говорю я, затем медленно поворачиваю голову и, наконец, смотрю на нее. Она сидит на золотистом кресле. В узком белом платье. Ее волнистые волосы перекинуты на одно плечо. Большие голубые глаза подведены карандашом. Чертовски сексуальная и столь же беззащитная. Ее губы зовут меня.

‒ Я хочу тебя еще раз усадить к себе на колени.

‒ Что? ‒ Повторяет она. Выражение ее лица смягчается, я вижу, как голод проступает в ее глазах.

Я отодвигаю кресло, на котором сижу, широко расставляю ноги. Теперь у нее есть возможность рассмотреть, что находится у меня между ног. А именно, двадцать сантиметров боли, которая мучает меня. Я тяну ее за руку.

‒ Иди ко мне, детка.

Ее глаза фокусируются на моем стояке. Замирают. Богом клянусь, ни одна женщина еще не смотрела на мой член такими глазами. Она выглядит так, словно умрет если не получит его.

‒ Но… здесь же люди.

‒ Никто не увидит. Иди ко мне. Я не могу больше ждать, детка.

Она прикусывает губу. Я рывком поднимаю ее на ноги, помогаю пройти ко мне и усаживаю боком к себе на колено. Я кусаю ее губу и рычу, стоит только этой округлой попке приземлиться ко мне на член. Мои бедра вжимаются в нее.

Ее веки трепещут.

Я прижимаюсь к ее щеке, касаюсь губ своим языком, дохожу до мочки ее уха и прикусываю ее.

‒ Поцелуй меня, Пейдж, я целую долбаную неделю этого ждал.

Задохнувшись, она негромко всхлипывает. Это заставляет меня улыбнуться. Затем она поворачивается ко мне и накрывает своими губами мои.

Я отдаюсь поцелую, запрокидываю голову назад, открываюсь для нее, позволяю ее языку проникнуть мне в рот.

Стоит мне только почувствовать ее язык, все то напряжение, что копилось целую неделю, прорывается внутри меня.

Пейдж стонет. В ее стоне нет фальши, он полон желания. Она наклоняет голову, пытаясь еще сильнее прильнуть ко мне.

Да. Мне не терпится снова услышать, как она кончает. Это самые сексуальные звуки, которые я когда-либо слышал.

Ее рука обвивает мою шею. Она скользит по моим коленям, прижимаясь ближе, отчего мне становится еще приятнее. Она прижимается ко мне так, словно хочет также сильно, как, впрочем, и я, лишь одного, ‒ чтобы мы оба оказались без одежды. Я задыхаюсь как сумасшедший в нашем поцелуе. Я позволяю ей самой задавать темп, мне нравится, как она играет с моим языком.

‒ Ты хочешь кончить, так ведь, детка?

Она кивает и заставляет меня сильнее наклониться, и мне чертовски нравится, как она всегда контролирует меня. Она требует, не испытывая при этом чувства стыда.

Я помню, как яростно она тянула меня за галстук, чтобы опять добраться до моих губ, а вот сейчас едва ли не кончает.

Двигая бедрами, я трусь своим возбужденным членом об нее, касаясь ладонью ее задницы.

‒ Я тоже, Пейдж, ‒ говорю я, обхватывая другой рукой ее бедро и поднимаясь выше. ‒ Когда я думаю о тебе, я только и делаю, что мастурбирую, не могу остановиться, не могу перестать желать этого.

Она дрожит под моими руками, огни бара отражаются в ее глазах.

‒ Ты… ты и в самом деле?

‒ О да, детка, ‒ я поднимаю руку чуть выше и кладу между ее ног. Все это время я не отрываю от нее глаз.

Внутри меня пульсирует что-то, и это чувство находится за пределами простой похоти, оно намного сильнее.

Ноги бьет мелкая дрожь, она тянется навстречу моей руке. Она дает мне зеленый сигнал, позволяя запустить руку ей между ног.

Она так горяча, что меня начинает бить дрожь.

‒ Я тоже, ‒ застенчиво произносит она, от такого тона ее голоса у меня буквально крышу сносит.

Я останавливаюсь, убирая руку от ее киски.

‒ Что «ты тоже»?

‒ Ну… все начинается, ты понял, о чем я говорю.

Резкий звук вырывается из моего горла, моя рука проникает под ее юбку, касаясь ладонью пылающего лона. Ее трусики чертовски намокли, еще один звук, но уже полный отчаяния, воспоминания противоречат реальности и не дают мне покоя.

Моя. Эта киска принадлежит мне. Чтобы прикасаться. Наслаждаться ею и вкушать.

И чтобы трахать.

Она никогда не поймет, чего мне стоит осознавать, что я буду ее первым мужчиной. Первым мужчиной, добивающимся ее подобным образом.

‒ Что ты думаешь обо мне, черт возьми, малышка? ‒ спрашиваю я, мой голос звучит хреново, словно его посыпали гравием. Когда она кивает, двигаясь ближе к моей руке, два мои пальца скользят вверх и вниз по ее клитору, наслаждаясь его влажностью.

‒ Ил, ‒ стонет она, дрожа всем телом.

‒ Черт, ‒ рычу я, отодвигая в сторону ее трусики. ‒ Я хочу услышать этот стон еще раз. Я потираю ее клитор двумя пальцами, касаясь мягкой, горячей, скользкой кожи.

‒ О боже. О боже, Ил.

Она закатывает глаза, все больше выделяется влаги, обволакивающей мои пальцы.

Почему-то меня больше заводит слышать ее стон, чем то, как она произносит со стоном мое полное имя. Со стоном я сжимаю ее задницу, придвигая ее еще ближе к себе.

‒ Мне нужно быть внутри тебя, детка. Нужно чувствовать твою киску своими пальцами.

Она впивается ногтями в кожу на голове, дергая меня за волосы, раздвигая ноги еще шире.

Я чувствую, как она открывается, и замечаю препятствие на своем пути, мои бедра приподнимаются, когда я осознаю, что я чувствую.

‒ Охренеть, Пейдж. Я очень хочу тебя.

‒ Возьми меня. Боже, Ил, просто трахни меня.

Врезаясь своим затвердевшим членом в ее зад, я прижимаюсь к ее шее, лижу ее, кусаю, рычу ей в ухо, как дикий зверь, в которого я обратился благодаря ей. Медленно, с усилием, я начинаю проталкивать палец внутрь ее киски, стенки которой очень узкие.

Умирая от желания, я сантиметр за сантиметром продвигаю свой палец дальше вглубь нее.

Кажется, мой член сломается пополам, прежде чем это закончится.

Черт возьми, какая страшная была бы смерть! Но мне все равно. Я даже и не думаю останавливаться.

Пейдж запускает пальцы в мои волосы. Потянув за них, она заставляет меня поднять голову. Она ищет мои губы, бесцеремонно завладевает моим языком.

Боже, она просто сводит меня с ума.

Во время того, как мой палец скользит внутри нее туда и обратно, проверяя, насколько узкое ее влагалище, она сосет мой язык. Из ее груди вырывается гортанный стон.

Затем она начинает двигаться, трахая мой палец, при каждом раскачивании она старается как можно теснее прижаться задницей ко мне. Меня сотрясает от удовольствия. Все, что касается этой девушки, буквально атакует мой разум.

Я ввожу средний палец внутрь нее, большим пальцем прижимаю ее клитор.

Она тут же сжимает мой палец, запрокидывает голову, выгибает спину и кончает.

‒ Трахни меня, детка. Вот так. Возьми его. Оседлай мой палец. Представь, что это член. Давай глубже. Вот оно, ‒ я продолжаю говорить с ней, наблюдая как она теряет голову из-за меня.

Я никогда прежде не испытывал такой боли, какую чувствую сейчас, глядя на нее, но самое отвратное не в том, что у меня гудят шары. У меня болит грудь. Болит голова. Все внутри у меня содрогается от боли, стоит мне представить, что мне придется отпустить ее этим вечером, так и не проникнув в нее членом.

‒ Илайджа, ‒ она вся дрожит, последние волны оргазма заставляют ее тело извиваться.

Эта боль в моей груди лишь усиливается, глядя на нее.

Подтягивая ее к себе, я, не убирая пальца, впитываю уже прекращающуюся пульсацию, от которой вздрагивает ее тело. Я целую ее, потому что это единственное, что мне остается. Только так я могу заставить замолчать то, что творится внутри меня.

Я понятия не имею, что это такое, но чувство самосохранения подсказывает мне, что так я смогу избавить себя от всей этой хрени.

Прерывая поцелуй, я вытаскиваю свой палец из нее и беру его в рот.

Пока я посасываю палец, она смотрит на меня с приоткрытым ртом.

Меня чуть ли не подбрасывает вверх на диване, стоит мне только распробовать, какая она на вкус.

Сладко, с привкусом мускуса. Чертовски идеально.

Вытаскивая палец изо рта, я скольжу им по нижней губе Пейдж.

‒ Открой ротик, ради меня. Ощути, как ты божественна на вкус.

Шок и возбуждение одновременно вспыхивают в ее взгляде.

‒ Илайджа…

Мой палец проскальзывает внутрь.

Ее губы смыкаются вокруг него, и она начинает сосать. Втягивает в себя несколько раз.

Я притягиваю ее назад к себе. Касаюсь языком там, где еще недавно был мой палец. Я пробую ее влагу на вкус.

Она стонет, распробовав смешавшийся вкус своих соков и моего языка, я чувствую пульсацию у себя внутри, волна оргазма вот-вот прорвется наружу.

‒ Ах, черт! простите, ребята!

Дерьмо.

Пейдж соскальзывает с моих коленей и плюхается на диван.

‒ Нет. Моя вина. Не нужно было останавливаться.

Но я могу с уверенностью сказать, Пейдж уже смутилась.

Честно, я вообще сомневаюсь, что снова смогу когда-нибудь пройтись без стояка в брюках. Это невозможно, если мы собираемся тусоваться остаток ночи.

‒ Все в порядке, тупица, ‒ кричу я вслед удаляющейся Софи.

‒ Нет, простите, я просто…

‒ Закажу нам еще выпить и сразу вернусь, ‒ заканчиваю я за нее.

Она смотрит на меня, и в ее глазах я вижу незаданный вопрос. Она спрашивает, уверен ли я в том, что хочу, чтобы она присоединилась.

Я киваю ей, затем возвращаюсь на место, чтобы продолжить страдать остаток ночи.

‒ Ты в порядке? ‒ спрашиваю я Пейдж, игнорируя сильную боль в области яиц.

Я кончу позже. Сейчас важно убедиться, что у нее все хорошо.

Черт. Я сдался ей, и трахнул ее пальцем. На публике.

Ее первый раз.

‒ Говори со мной, Пейдж.

Она смотрит вверх. Ее волосы растрепались, губы припухли… Она улыбается широкой лучезарной улыбкой.

У меня дух перехватывает.

‒ Черт, да. Я к тому, это конечно пугает меня, но я в восторге. Когда повторим?

Запрокинув голову назад, я смеюсь. Так громко, как это возможно. Это безумие, потому что боль в груди становится практически невыносима.

Глава 11 Илайджа

‒ Пошли, Пейдж.

‒ Я не хочу!

С трудом сдерживая улыбку, я открываю дверцу машины Софи, пытаясь усадить в нее Пейдж.

‒ Нет. ‒ Она изрядно выпила, и теперь борется со мной, пытаясь высвободиться. ‒ Я туда не полезу.

‒ Почему это? ‒ Я отпускаю ее руки и хватаю за талию.

Обхватив меня руками за шею, она притягивает меня к себе. Без каблуков она едва достает мне до плеча, и это чертовски прелестно.

‒ Потому что ты не хочешь поцеловать меня.

Софи открывает водительскую дверь, смеясь.

Я смотрю на нее, в висках бешено пульсирует. Пусть я не настолько пьян, как Пейдж, но этого достаточно, чтобы потерять самообладание. Сопротивление ей становится невозможным.

‒ Это ты во всем виновата.

Улыбка Софи становится еще шире.

‒ Всегда пожалуйста.

‒ Что ты несешь? Благодарить тебя за то, что ты напоила ее? ‒ Не прерывая зрительный контакт, я все же пытаюсь усадить Пейдж в машину.

Пейдж легонько кусает мою ключицу.

‒ Признай, тебе ведь нравится, когда я навеселе.

Боже, помоги мне.

‒ И тебе также нравится, когда я шалю.

Серьезно, Господь Всемогущий. Помоги. Мне.

Обхватив руками мою шею, Пейдж крепко сжимает руки, по-прежнему стоя на ногах, и шепчет мне на ухо:

‒ И я не сяду в машину, пока ты меня не поцелуешь.

‒ Детка, ‒ стону я, крепче сжимая рукой ее поясницу. ‒ Я поцелую тебя, но уверен, ты хочешь большего.

Я определенно хочу.

‒ Ты прав. Мне нравится ход твоих мыслей. Давай же. ‒ Она вновь двигается в моих объятиях. ‒ Пошли домой вместе со мной, Илай.

Что это за ненормальный тест? Вся эта ночь была похожа на таран, который раз за разом с силой целил в мои яйца.

Теперь вот это.

Ворча, я поднимаю Пейдж на руки и усаживаю на заднее сидение автомобиля. Сам же поворачиваюсь, чтобы сесть на переднее.

Она хватает меня за руки и тянет к себе.

‒ Я хочу, чтобы ты сел здесь, со мной.

Софи закрывает переднюю дверь со стороны места пассажира.

‒ Ты слышал ее, здоровяк.

‒ София Линн Коллинз, ‒ со всей сладостью в голосе, на которую способен, мурлычу я.

‒ Ты ведь знаешь, что я отомщу тебе, подружка.

Она отвечает мне такой же улыбкой, но не выглядит ни капли напуганной.

Пейдж наклоняется, и, пригнув голову, смотрит на меня.

‒ Илай. Залазь же.

Я вздыхаю. Пейдж ‒ чертово ядерное оружие. И это дьявольски опасно. Я едва выдерживаю это, когда трезв, не говоря уже о том, когда навеселе.

‒ Хорошо. Подвинься, детка.

Сев на заднее сиденье, я закрываю дверь автомобиля. И даже не задумываясь, по инерции поднимаю руку вверх, чтобы она могла устроиться в моих объятиях.

Она прижимается ко мне.

Софи заводит двигатель, глядя на нас в зеркало заднего вида.

Я продолжаю хмуриться, хоть и обнимаю Пейдж.

‒ Я не шучу. Это ты виновата, что мы так много выпили.

‒ Ну, не сказала бы, что вы жаловались, ‒ парирует Софи, выезжая с парковочного места.

Не жаловался, да, потому что пытался унять постоянную ноющую боль в своем члене. И, к сожалению, не обращал должного внимания на то, сколькими напитками Софи угостила Пейдж.

‒ Меньшее, что ты могла сделать, это, по крайней мере, пить наровне с нами. Ты определенно плохо влияешь на нас.

‒ Плохо влияю? Очнись. Я же тут трезвый водитель.

Черт. Она права.

Пейдж хихикает.

‒ Мне нравится, как вы двое пререкаетесь. Задай ему, девочка! Ты классная, Софи!

‒ А как же я? ‒ не мог не задать вопрос я.

‒ Пейдж, я тоже считаю тебя клевой.

Я слышу, что Софи улыбается, когда говорит это.

Да уж, если я вновь свяжусь с этими двумя, у меня определенно будут проблемы.

‒ На счет тебя я еще не решила, ‒ бормочет Пейдж.

Я наклоняюсь к ней ближе.

‒ Это еще почему, детка?

Она смотрит на меня широко открытыми глазами, словно не может сфокусироваться.

‒ Я еще не решила на счет тебя. Учитывая твою весьма сомнительную репутацию.

Вспышка гнева разрывает мне грудь. Я уверяю себя, что ее мнение обо мне не столь важно, учитывая, что для того, чтобы составить мнение, требуется довольно долгое время.

Я просто расстроен отсутствием секса. Вот и все.

Я называю Софи адрес Пейдж.

В течение первых нескольких минут поездки Пейдж ведет себя очень тихо. Глядя на то, как она ко мне прижимается, я делаю вывод, что все-таки отношусь к разряду «клевых людей».

И как долбануто это не выглядит, как бы она ни раздражала меня, я не хотел отпускать ее.

Коль я не мог заняться с ней сексом, придется наслаждаться теплом тела, прижимающегося ко мне, верно?

‒ Я так пьяна, ‒ бормочет Пейдж.

И что же происходит, именно она меняет мое настроение, и я хихикаю, качая головой.

‒ Я не уверен наверняка, но если ты продолжишь в том же духе, думаю, все согласятся с этим.

‒ Я слишком много выпила.

‒ Отрицать не стану.

‒ Да, но Илай. Ты не понимаешь, я реально напилась.

Я улыбаюсь.

‒ Да. Мы уже обсуждали, что у тебя явно с этим проблемы.

‒ Впрочем. Мне нравится, так я свободна.

Что она хотела этим сказать?

‒ Пейдж, разве тебе не двадцать три?

‒ Почти двадцать четыре, ‒ икая, выговаривает она.

Итак, ей скоро исполнится двадцать четыре. Интересно, когда у нее день рождения, я просто обязан узнать, когда.

‒ Но, это еще не самое важное, ‒ она размахивает своей рукой по сторонам, едва задевая мое лицо. ‒ В кои-то веки рядом со мной нет того, кто бы изводил меня всякий раз, когда я хочу развлечься.

Реакция на это заявление тут же меня сражает. Лишь на мгновение. И тут же улетучивается.

Неужели какой-то ублюдок обидел ее в прошлом?

‒ Пейдж… ‒ я обхватываю ее плечико и нежно его поглаживаю, чтобы отвлечься от своих домыслов. ‒ Кто именно изводил тебя в прошлом?

Она вновь машет рукой перед моим лицом.

Я хватаю ее за руку.

И больше не в состоянии ее отпустить.

‒ Мои родители шибко религиозные фанатики, вот и все. ‒ Говорит она, икая. ‒ Они считают, что даже если ты дышишь не как положено, то в итоге ты окажешься в аду. Такие вот зануды.

У меня тотчас отлегло от сердца. Это говорит о ней многое. Мало того, что она пашет свыше меры, так еще у нее не было никакого сексуального опыта в двадцать четыре года.

Должно быть ей адски тяжело. Пейдж ‒ свободная духом. Я в ней это вижу.

Она облокачивается на меня, устраиваясь поудобнее.

‒ Я слишком много болтаю. Прости.

‒ Нет, детка. Все хорошо. Болтай, сколько хочешь.

К тому же, мне нравится узнавать о ней больше. Вопросы к ней копились у меня месяцами.

Софи поглядывает на нас. В особенности, на наши сплетенные руки.

Не могу не заметить улыбку на ее лице.

Черт с ним. Пускай делает для себя свои идиотские выводы, сколько ей заблагорассудится.

Я все равно не отпущу руку Пейдж.

***

‒ Софи, подержи ее сумку с одеждой для фитнеса.

Она забирает у меня сумку и становится немного легче. У меня и так дел невпроворот с перебравшей, крайне озабоченной девушкой и я должен успеть поговорить с этой девушкой у нее дома, пока она снова не начнет об меня тереться.

А еще лучше успеть это сделать, пока она не начнет лизать мою шею и пока пульсация в моих шарах не заставит меня окончательно потерять рассудок.

‒ Ты же поднимешься ко мне, верно?

Сжав зубы, я оставляю вопрос Пейдж без ответа, ее томную призывную улыбку, блуждающую по лицу, я тоже игнорирую. Я захлопываю дверцу автомобиля и пытаюсь довести ее до дверей дома.

Полный провал. Не пройдя и двух шагов, она запинается и, хвала небесам, я успеваю подхватить ее, прежде чем она встретится лицом с кирпичной стеной.

У этой девушки, должно быть, самые большие проблемы с координацией после алкоголя из тех, кого я знаю.

Я поднимаю ее на руки.

‒ Пейдж, г-где, ‒ Ох, боже, она развязно дышит мне в ухо, я чувствую это даже кончиком члена, ‒ ключи, ‒ шепчу я, ‒ где твои чертовы ключи?

‒ В боковом кармане. В сумке для фитнеса, ‒ она прикусывает мою мочку уха своим страстным ротиком.

‒ Софи, ‒ прошу я о помощи подругу. Мои бедра дрожат.

Моя лучшая подруга смеется так, будто у нее проблемы с дыханием, но все же она встает перед нами, держа ключи.

Мое спасение.

‒ Который из них от… черт… входной двери, Пейдж?

‒ Ммм. Голубой, ‒ шепчет она мне прямо в ухо, облизывая ушную раковину.

‒ Ты слышала, женщина, открывай эту чертову дверь! ‒ кричу я Софи. Я еле сдерживаю себя, чтобы не прижать Пейдж к стене, и, наконец, дать ей в полной мере все то, что она просит.

Она хочет мой член? Она его получит. Я не остановлюсь, пока она не кончит. Раз пять, не меньше. Я, мать ее, столько раз отымею ее, пока она не запросит пощады.

Софи распахивает дверь, наваливаясь на нее. Ее лицо становится пунцово-красным от смеха.

Я стремительно врываюсь в дом и практически бегу.

Ступеньки.

Задыхаясь, слово дикое животное, я останавливаюсь прямо перед ними.

‒ Какой. Этаж?

Маленький влажный язычок Пейдж блуждает по моему подбородку.

‒ Пейдж!

‒ Второй, ‒ стонет она в ответ, не переставая шевелиться в моих объятьях.

Девушка изнывает от желания.

Нетронутая девушка изнывает от желания и отчаянно нуждается в том, чтобы я облегчил ее муки.

Я перепрыгиваю через ступеньки.

Софи следует сразу за мной.

‒ Она просто пожирает тебя глазами, дружище.

О господи, мой пульсирующий член упирается прямо в пятую точку Пейдж, и она еще успевает поиграть с ним. Каждое движение ее языка заставляет мой член в джинсах подскакивать от эрекции.

‒ Я знаю, ‒ скрипучим голосом выдаю я, наконец, добираясь до второго этажа.

Две двери.

Бог явно меня ненавидит.

Я пододвигаю Пейдж так, чтобы получилось схватить ее волосы в кулак. Оттянув назад ее голову, я вглядываюсь в ее глаза, подернутые пеленой…

И полностью теряю контроль оттого, сколько желания светится в ее взгляде.

‒ Какая из дверей твоя?

Она указывает на ту, что слева.

‒ Софи! ‒ командую я.

Моя лучшая подруга обгоняет меня.

Я шагаю по направлению к двери, не осмеливаясь отпустить волосы Пейдж. Не тогда, когда она так смотрит на мой рот.

‒ Который ключ?

‒ Зеленый, ‒ шепчет она, пытаясь сломать мою оборону.

Но я продолжаю держаться и не потому, что не хочу ее. Черт, совсем не поэтому. Стоит мне только попробовать ее на вкус, и я ворвусь в ее квартиру, захлопну дверь перед носом лучшей подруги и отберу невинность Пейдж.

Пока девушка одурманена алкоголем.

Софи открывает дверь, впуская меня в комнату.

Оказавшись в квартире, я ставлю Пейдж на пол и делаю шаг назад.

Она крепко держит меня за футболку и тянет обратно к себе.

Упершись руками в дверной проем, я стараюсь совладать с собой прежде, чем она затянет меня в квартиру.

Ее уже не удержать, она крепко сжимает волосы на моем затылке, тянет мою голову с такой силой, что мне приходится вцепиться в дверной проем, иначе я просто ввалюсь в ее квартиру.

Мой рот накрывает ее.

Она проталкивает свой язык мне в рот.

Семенная жидкость стремительно проступает на головке моего члена.

Я делаю рывок назад, стараясь разорвать связь.

Ее пальцы находятся близко к моему члену, она накрывает его ладонью поверх джинсов. От ее прикосновения мышцы бедер становятся твердыми, как камень.

Она вновь припадает к моему уху. Сексуальный голос переходит в шепот, от которого мой член ходит ходуном.

‒ Я не могу дождаться, когда эта штука окажется внутри меня.

Она сдавливает мой член рукой.

‒ Вот… срань, ‒ усмехаюсь я, хотя все мышцы в моем теле дрожат от напряжения, и я теряю последние капли контроля, ‒ а ты упорная девушка.

‒ Я хочу тебя.

Ее стон окончательно выводит меня из равновесия.

‒ Ты еще успеешь насладиться мной, детка. Но не при таких обстоятельствах. Не этой ночью.

Кстати, говоря о дежавю. Я закрываю глаза, выдыхаю, считаю до трех, борясь со своими желаниями…

И вырываюсь из ее хватки.

Какого хрена. Если мне когда-нибудь придется попытаться снова проделать этот трюк, вряд ли получится. Я уже слишком много раз спасался бегством от нее в те моменты, когда ей так нужен был мой член.

‒ Софи, убедись, что она легла в кровать.

Я практически перепрыгиваю через ступеньки, пытаясь сбежать от Пейдж, чтобы не наброситься на нее.

Выйдя на улицу, я облокачиваюсь спиной к стене здания, тяжело переводя дух в попытках себя успокоить.

Да, все верно. По прибытии домой я буду рукоблудничать всю ночь напролет, но даже этого не хватит, чтобы унять мой пыл, который уже достиг немыслимых высот.

Подумать только, что эта девчонка со мной вытворяет.

Черт.

Спустя десять минут Софи выходит наружу.

‒ Она в порядке? ‒ спрашиваю я.

‒ Да. Но очень злится на тебя.

‒ Это нормально. Я и сам на себя злюсь.

Мы садимся в машину. К моему удивлению Софи молчит всю дорогу, оставив свое мнение при себе.

И слава богу!

***

‒ ОНА ТЕБЕ НРАВИТСЯ!

‒ Какого фига! ‒ вскакиваю я, скрючившись на кровати.

Маленькая фигура приземляется возле меня и опять продолжает подскакивать.

Все еще сбитый с толку, я опрокидываюсь назад.

Гравитация меня подводит.

Я валюсь на самый край кровати и врезаюсь головой в прикроватную тумбочку. В глазах все размыто.

Матерясь, я обхватываю рукой затылок и прищуриваюсь.

Небольшой мутный силуэт подпрыгивает на краю моей кровати.

‒ Она тебе нравится. Она тебе нравится. Она тебе чертовски нравится!

‒ Ты меня чертовски задолбала, ‒ прервав свой стон, я высвобождаюсь от покрывала и встаю на ноги. ‒ Ты можешь хотя бы притвориться, что взрослая? Я ведь знал, что ты это сделаешь.

‒ Илай, это же достижение. Она тебе действительно нравится.

Дотянувшись до одной из подушек, я кидаю ее в лицо Софи перед тем, как выйти из комнаты.

Что за херня. Из всех бредовых способов меня разбудить она выбрала именно этот.

Софи стоит прямо за мной, не дав мне и полметра свободного пространства.

‒ Я серьезно!

Я открываю холодильник и вынимаю оттуда апельсиновый сок. В голове и так сплошной гул, а теперь еще придется разбираться с этим дерьмом.

‒ Я тоже. ‒ Говорю я, поднимая бутылку сока ко рту, и делаю три глотка. ‒ Хватит устраивать шум из-за ерунды.

Одна из моих черный маек прилетает мне в лицо.

‒ Это не «ерунда», придурок. И прикройся.

Чтобы позлить ее еще больше, я специально отбрасываю майку в сторону гостиной и вливаю себе в рот еще порцию витамина С.

‒ Я не хочу пялиться на твое полуголое тело, Илай.

‒ Тогда что ты тут делаешь в такую рань? ‒ Вопрос конечно риторический. И еще, как она вошла? Неужели вчера вечером я забыл запереть дверь? ‒ Хочешь знать, что мне действительно не нужно? Ты, которая раздувает проблему на пустом месте. ‒ Боже, мне нужен кофе. У меня чувство, будто я не спал всю ночь.

Микроволновка показывает 9:47 утра.

Теперь-то все прояснилось.

Я вернулся домой в час ночи и потратил два часа на борьбу с искушением самоудовлетворения. Все для того, чтобы не поддаться изображениям Пейдж у себя в голове, как последний жалкий, беспомощный сопляк. После чего я сдался и три часа без перерыва передергивал свой затвор, пока не уснул от переутомления ближе к пяти.

Чуть меньше пяти часов сна.

Из меня вытекло достаточно семени, чтобы убедить меня в том, каким же я все-таки бываю жалким отморозком, когда так сильно хочу переспать с девушкой.

Офигеть.

Софи следует за мной до угла кухни и встает возле меня, пока я наполняю фильтр для кофе.

‒ Позволь мне кое-что у тебя спросить.

Я глотаю больше апельсинового сока в надежде, что это приведет меня в чувство.

‒ Нет. Уйди.

Она хлопает меня по оголенному плечу.

‒ Заткнись и слушай. Когда ты в последний раз называл женщину «деткой»?

Ответ прост. Настолько прост, что я даже не задумываюсь, когда открываю рот.

‒ Джоа… ‒ я затыкаюсь, осознав, к чему клонит Софи.

Триумф воспылал в ее глазах.

‒ Когда ты в последний раз зависал с женщиной и одновременно получал удовольствие?

‒Ты виновата в том, что она зависала с нами.

‒ И тебе это было по кайфу. Не отрицай!

Стараясь уйти от этого разговора, я забываю о кофе и выхожу из кухни.

‒ Я не ненавижу Пейдж, Софи. Разумеется, я хотел немного с ней повеселиться.

‒ Веселиться? Не стоит так приуменьшать происходящее, засранец.

Если есть Бог на свете, то она отстанет от меня, как только я зайду в душ. Сомневаюсь в этом, но все же начинаю идти в заданном направлении.

‒ Когда ты в последний раз так сильно сох по девушке?

‒ Я хочу ее трахнуть. Не стану отрицать. Ты ее видела?

‒ Естественно, и ежу понятно, что она хочет отыметь тебя до смерти.

‒ Не стану отрицать. А ты меня видела?

У меня едва получается увернуться от ее руки.

Раннее появление Софи безвозвратно убило мой утренний стояк.

Напоминание о том, как Пейдж вела себя со мной прошлой ночью, пробуждает мой член. Закрыв глаза, я пытаюсь понять, почему она так на меня влияет. Я и до нее видел много возбужденных женщин.

Но никогда такой, как она.

Ладно. Не время для самоанализа. Время принять душ.

Я продолжаю шагать в сторону ванной.

‒ Ты по уши втрескался в нее, Илайджа Паркер. Можешь отрицать это сколько угодно. Правду этим все равно не изменить.

‒ А не могла бы ты сейчас сброситься с крыши? Ни минутой позже. Именно сейчас.

Я захлопываю дверь в ванную перед лицом Софи, отказываясь слушать ее дальше.

Потому что она однозначно, безоговорочно, несомненно несет чушь.

Я вовсе не испытывал к Пейдж ничего подобного.

Ни капельки.

Глава 12 Пейдж

«Вчера вечером я была такой идиоткой. Я была так повернута на сексе».

«Все с тобой было в порядке. Не переживай об этом».

Это была крайняя точка в нашей последней смс переписке с Илайджей. Все воскресенье, целый день напролет я провела, борясь с самым ужасным похмельем в истории человечества. Я проснулась поздно после полудня, и бодрствовала достаточно долго, чтобы выпить немного воды и отправить ему сообщение с извинениями.

После этого я вновь погрузилась в дремоту, чтобы избежать страданий.

К тому времени, когда я уже окончательно проснулась, наступила глубокая ночь, и мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы найти что‒нибудь из еды. Также я боялась показаться назойливой и не стала писать ему в такой поздний час. Что если он был занят или уже спал?

Из‒за воскресного затяжного марафона сна, мои биологические часы сбиваются, что приводит к тому, что в понедельник я просыпаюсь позже, чем следует, и на пять минут опаздываю на работу.

Неслыханно.

Это научит меня больше столько не пить.

Илайджа уже в своем кабинете, сидит за столом, сосредоточив свое внимание на компьютере.

Он даже не смотрит в мою сторону.

Странно.

Мне стало любопытно, что его так увлекло и связано ли это как‒то с дизайном планшета.

Но когда я запускаю компьютер, то нахожу, что он выслал мне на сетевой диск обновленную версию файла. В примечаниях говорится только, что он считает необходимым добавить больше кривых в угол планшета, выгнув их сильнее, чем в предыдущей версии дизайна планшета.

Он даже хвалит меня за отлично проделанную неделей ранее работу над дополнениями.

Улыбаясь, я сразу приступаю к той работе, о которой он просил. Спустя полтора часа я слышу, как у меня урчит в желудке, и вспоминаю, что еще не завтракала.

Даже кофе не пила.

Этим утром на моем столе не оказалось кофе, которое разносит служба доставки.

Позвонив в ближайшую доставку и сделав заказ, я выхожу из кабинета.

Кабинет Илайджи пуст.

Я иду прямиком в комнату отдыха в поисках того, что мне сейчас более всего нужно: кофеина.

В дверях комнаты отдыха я сталкиваюсь с выходящим из нее Илаем, в одной руке у него чашка с кофе, во второй ‒ телефон.

Он проходит мимо меня, не поднимая головы, не отрывая глаз от телефона.

Словно не замечает моего присутствия.

И именно в этом момент я понимаю, что происходит.

Потеря контроля ‒ вот как можно описать мое поведение в тот субботний вечер. Глубоко внутри я понимаю, что со стороны выгляжу как отчаявшаяся. Озабоченная. Кто‒то может подумать, будто я навязываюсь.

Или еще хуже, что я запала на него.

Ясно, Илайджа считает, что я начинаю испытывать к нему чувства и что нам лучше закончить с этим.

Разорвать нашу договоренность.

Меня накрывает волна разочарования. Чувство оказывается тяжелым до такой степени, что мне требуется некоторое время, дабы правильно сформулировать свои мысли и понять, почему оно столь сильное.

Ну, разумеется. Я, наконец, открыла для себя источник удовольствия: узнала его истинный вкус, ‒ и потеряла шанс полностью изучить его, потому что была не в состоянии контролировать свое поведение.

Я оказалась не способной скрыть, насколько сильно этого хочу.

К разочарованию добавляется унижение, которое еще сильнее давит мне на грудь.

Боже, сколько времени еще потребуется, прежде чем я вновь смогу пережить такую же страсть, которая бывает между мужчиной и женщиной? Я не могу просто щелкнуть пальцами, чтобы передо мной тут же появился другой желанный, понимающий кандидат.

Мне придется встретиться с Илайджей лицом к лицу, я знаю это, но сейчас я понятия не имею, как это выдержу.

Я выставила себя такой дурой.

Как в тумане, я разворачиваюсь и возвращаюсь в свой кабинет, не утруждая себя приготовлением кофе. Я отвожу взгляд в сторону, когда прохожу мимо кабинета Илайджи.

Чувство разочарования не оставляет меня и совсем не важно как много времени проходит.

Теперь мне нужно будет найти кого‒то еще. Признаться ему, что я все еще девственница. Попытаться объяснить, почему у меня сейчас такой период в жизни, что я не могу ни с кем встречаться.

Или доверять другому мужчине.

Да уж, а вначале нашей договоренности, все казалось так обыденно и просто.

Ух. Я думала, что ненавижу Илайджу.

Но в большей степени ненавижу себя.

Почему я вела себя с ним, как идиотка?

***

В понедельник я до семи вечера торчу на работе, впрочем, как обычно. Утром, во вторник, приезжаю на работу на час раньше, что тоже является для меня нормой.

Заглядывая в шкаф в это утро, я останавливаю выбор на новой дизайнерской шелковой блузе синего цвета на пуговицах с красивыми короткими рукавами. Воротничок блузы высокий и переходит в V‒образный вырез, который заканчивается как раз у ложбинки.

Поддавшись внезапному импульсу, я решаю одеть в дополнение к ней узкую юбку белого цвета с высокой талией и длиной по колено, которая также была новой. Сзади на юбке от верха до низа проходит золотая молния.

Я прикупила эту одежду во время шопинга в те выходные, когда призналась Лане о своей сделке с Илаем.

Которая теперь была окончена.

Похоронив эту мысль где‒то глубоко, я одеваюсь и дополняю свой комплект туфлями бежевого цвета на высоком каблуке.

И в придачу собираю волосы в высокий хвост.

Облюбовав то, что данный наряд позволяет мне выглядеть смело, я решаю навести стрелки… яркий кошачий взгляд позволит моим глазам казаться еще более голубыми.

Заканчиваю макияж красной помадой, а весь образ ‒ золотыми серьгами‒кольцами.

Однозначно, этот лук отличается от всех тех, которые я позволяла себе носить на работу ранее, но он все еще в рамках профессионального.

Решаю отказаться от блейзера и отправляюсь на работу, готовая встретить новый день.

Выхожу из лифта с высоко поднятой головой и по какой‒то странной причине чувствую себя до абсурдности хорошо.

Илайджа стоит в своем кабинете возле стола. Резко поворачивается, когда я вхожу в офис.

Сбивает рукой чашку кофе на своем столе, разливая содержимое на столешницу.

От этого я поднимаю голову еще чуть выше.

Продолжая игнорировать его, я направляюсь в свой кабинет.

Зак ждет меня внутри.

‒ Пейдж. ‒ Он поднимается во весь рост, разглядывая меня своими зелëными глазами от макушки до пят. ‒ Вау. ‒ Он нервно сглатывает, зарывается рукой в свои каштановые волосы и протягивает мне чашку кофе. ‒ Принес тебе это.

Я осознаю две вещи, когда улыбаюсь Заку, и протягиваю руку, чтобы принять то, что он мне предлагает.

Первое: Зак хочет со мной переспать. Раньше я этого не замечала, но теперь чертовски уверена.

И второе: взгляд Илайджи прикован к моей спине. Я это чувствую.

‒ Спасибо. ‒ Польстила я ему как могла, поскольку не уверена, что хочу поощрять внимание Зака. Во‒первых, несмотря на то, что он симпатичен, меня это никак не трогает. Ни жара. Ни искры. Даже ни малейшего покалывания.

Также, я уже пыталась заключить соглашение лишь сексуального характера с тем, кто является моим коллегой. Неужели я хочу попробовать подобное еще раз?

Однозначно, нет.

И, в конце концов… и мне грустно в этом признаваться… кофе ‒ это фишка Илайджи. Было бы неплохо, если бы Зак подобрал что‒то оригинальное.

‒ Пейдж, я бы хотел пригласить тебя сегодня на обед, если ты свободна.

С моей стороны нет ни капли колебания.

‒ Извини, Зак, но я буду обедать в офисе. Слишком много работы.

Он улыбается, так грациозно принимая мой отказ, что мне сразу становится его жалко.

‒ Тогда может в другой раз?

‒ Может, ‒ отвечаю я, хотя все еще считаю, что это плохая идея.

Зак лучезарно улыбается мне, а я чувствую себя еще большей сучкой.

Почему я такая избирательная, когда дело касается мужчин? Им почти нереально зацепить меня.

Ну, не совсем нереально, один уже доказал это.

Эту мысль я не осмеливаюсь анализировать более глубоко.

Ближе к обеденному времени интерком на моем столе оживает:

‒ Пейдж, ‒ говорит Джиллиан, ‒ зайди, пожалуйста, в мой кабинет.

‒ Сейчас буду.

Взяв планшет и блокнот, я направляюсь в кабинет Джиллиан. И первое, что я слышу, открыв дверь ‒ возбужденные возгласы.

А потом… игривое рычание.

Я замираю, зайдя в кабинет от картины, что предстает передо мной.

Илайджа прижимает маленькую дочку Джиллиан к дивану и беспощадно щекочет ее.

Джойс отбивается ногами и кричит, пытаясь вырваться, не смотря на то, что ее улыбка и смех подтверждают, что ей все это нравится.

‒ Прекрати. Пожалуйста, Илай.

Он поднимает ее в воздух, еще больше щекоча.

‒ Для тебя дядя Илай. Повтори. Скажи «дядя».

Джиллиан смеется, тепло им улыбаясь.

‒ С каких это пор ты стал моим братом, Илай?

‒ Дядяяяя! ‒ Выкрикивает Джойс, ее милые пурпурные туфельки мелькают в воздухе.

Илайджа опускает пятилетнюю девчушку на пол и щедро целует в пухлую щечку.

В ответ Джойс обнимает руками его за шею, цепляясь не на жизнь, а на смерть.

Джиллиан вздыхает:

‒ Честно, я не понимаю, почему она так тебя любит.

Выражение его лица говорит «Тоже мне, новость».

‒ Ммм… возможно, потому что меня любят все дамы?

Этот ответ тот же час напоминает мне, что без сомнения он уже нашел себе кого-то мне на замену в своей постели.

Не то чтобы у меня был шанс туда попасть.

И меня это полностью устраивает. Да… полностью устраивает.

‒ Прекрати пороть чушь перед моим ребенком.

И словно в противоречие маме, Джойс еще крепче прижимается к Илайдже.

И расплывшись в злорадной усмешке, он опять нападает на нее, щекоча ей живот.

Я хмурюсь. Почему у меня в горле пересохло?

‒ О, Пейдж. Входи. Пожалуйста, не обращай внимания на это сумасшествие. Никогда не могла заставить этих двоих вести себя прилично.

Выжимая улыбку для начальницы, я закрываю дверь и направляюсь к одному из кресел перед столом Джиллиан.

Боковым зрением я замечаю, что Илайджа замирает, и его глаза блуждают по моему телу.

Дважды.

Нет, погодите, трижды.

Забудьте о сказанном выше. Его глаза беспрестанно двигаются вверх и вниз, и кажется, что в ближайшее время отдыха им не видать.

Этого достаточно, чтобы мои бедра начали дрожать. Его взгляд прилипает ко мне и вуаля! Ноги немеют.

Я присаживаюсь прежде, чем ноги успевают меня подвести.

‒ Джойс, детка, ты не забыла поздороваться с Пейдж? ‒ спрашивает Джиллиан.

Мы встречались только один раз, именно перед пятым днем рождения Джойс, но малышка отпускает мертвую хватку на шее Илайджи и бежит ко мне как к давней подруге.

‒ Пейдж!

Положив блокнот и планшет на кресло, стоящее рядом, я подхватываю мини версию Джиллиан и усаживаю себе на колени.

Джойс обнимает меня и целует в щеку.

Сердце у меня в груди вопит. Однажды я решу, как доверять мужчине снова. Даже чтобы просто создать мини версию себя.

Улыбаясь настолько широко, что щеки начинают болеть, я трижды целую Джойс и обнимаю ее.

‒ Привет. Не думала, что ты меня помнишь.

‒ Конечно, моя малышка тебя помнит. Ты подарила ей ужасно дорогую куклу, которую я поклялась никогда не покупать.

‒ Мама, моя кукла не ужасная, спасибо тебе большое. И я помню Пейдж потому, что она симпатичная. ‒ Джойс крутится в моих объятиях, чтобы посмотреть влево. ‒ Правда же, что она симпатичная, Илай?

Он усаживается в кресло рядом со мной.

‒ Нет, Джойс, она не симпатичная. Она неимоверно красивая.

Неимоверно красивая? Жар. Опаляет все мое лицо. От его взгляда. И становится все сильнее. От его слов.

Как он это делает? Никогда не встречала никого, чей взгляд был бы настолько мощным, чтобы даже моя кожа реагировала на него.

Джойс улыбается мне, рыжие кудряшки, большие зеленые глаза и простодушная наивность.

‒ Поняла? Неимоверно красивая.

‒ Хорошо. Хватит. Иди сюда и прояви немного любви к своей мамочке.

Сердце колотится. Я опускаю Джойс на пол и наблюдаю, как та оббегает мамин стол.

Илайджа не перестает пялиться на меня.

От чего же? Вчера он весь день не обращал на меня никакого внимания.

‒ Я взяла Джойс, чтобы поработать над отзывами, ‒ начинает говорить Джиллиан.

‒ Я буду работать с мамочкой.

Я улыбаюсь.

Илайджа смеется глубоким грудным хохотом.

Улыбка сходит с моего лица.

‒ Хватит, дорогая. ‒ Джиллиан ерошит кудри дочери. ‒ Джойс озвучит нам свое мнение по поводу того, какие цвета нам следует предложить для планшета девочек в…

‒ Розовый! Пурпурный! Светло-голубой!

Я хватаю блокнот и записываю каждый цвет, который выкрикивает Джойс.

‒ Фуксия, ярко-желтый, фиолетовый матовый, светло-лососевый, цвет яичного коктейля, лавандовый электрик, насыщенный зеленый с фиолетовым оттенком!

Илайджа опять смеется.

‒ Где она берет все эти цвета?

‒ Полагаю, почти все ‒ это вариации пурпурного, ‒ бормочу я.

Джиллиан зажимает рукой рот дочери.

‒ Хорошо, сладкая. Хорошо поработала. Пока хватит. ‒ И убирает свою руку от ее губ.

‒ Насыщенный фиолетовый, темно-лиловый, французский сиреневый!

‒ Джойс, сладенькая, хватит.

Джойс обижается на маму.

‒ Но я знаю их все.

‒ Да, умничка моя, но нам более чем достаточно. Правда, Пейдж?

Улыбаясь, я киваю.

‒ Да. Я поражена. Ты действительно знаешь цвета.

Джойс одаривает меня широкой горделивой улыбкой.

Слишком милой.

Джиллиан берет со стола телефон и отдает его дочери.

‒ Возьми. Иди поиграй и позволь нам обсудить выбранные тобой цвета.

Джойс стартует словно ракета, практически за секунду взлетая на диван.

‒ Итак. У нас два вопроса. Первый, нужно найти ребенка-мальчишку и спросить его мнение…

Илайджа перебивает Джиллиан:

‒ Племянник Пейдж может помочь.

Джиллиан поворачивается ко мне.

‒ Сколько ему лет?

‒ Эм… Коулу шесть. Почти семь.

‒ Правда? ‒ Вопрос Илайджи застигает меня врасплох. ‒ Он выглядит старше. Думал, ему как минимум восемь.

Заинтересованный взгляд Джиллиан переходит от меня к нему.

Не найдя, что ответить, я лишь киваю. Он ведет себя совсем иначе, чем вчера.

И то, как он на меня смотрит…

Голос Джиллиан выводит меня из задумчивости.

‒ Как думаешь, сможешь спросить его мнение сегодня?

Вопрос ‒ это такое облегчение. Именно то, что нужно, чтобы я оторвала взгляд от Илайджи.

‒ Позвоню ему сразу, как он придет со школы.

‒ Отлично. И поскольку у нас уже есть готовый перечень, передадим его в отдел маркетинга, чтобы провели соцопрос для определения, какой цвет самый востребованный. На сегодня все. Спасибо, Пейдж.

Я поднимаюсь, чтобы уйти.

Илайджа откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня.

‒ Передавай Коулу от меня привет, когда увидишься с ним.

Ладно. Он действительно ведет себя абсолютно иначе. Почти странно. У него что, биполярное расстройство?

‒ Не думаю, что это хорошая идея. Не хочешь же ты его поощрить. Поверь мне. Он как плесень. Закончится тем, что ты не сможешь от него избавиться.

Он улыбается, но эта улыбка отличается от его повседневных. Теплая. Почти заботливая. И такая, что я не могу подобрать ей название.

‒ Давай. Я люблю плесень. ‒ И он подмигивает мне.

Мои колени подгибаются от возобновившейся слабости.

‒ Фу! Дядя Илай любит плесень!

Я даже не могу засмеяться. Эта искра в его взгляде… Сбитая с толку, я просто разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Мой пульс отдается сумасшедшим ревом в ушах… ноги не что иное, как бесполезная масса в данный момент.

Сейчас, более чем когда-либо, я жалею, что разрушила шанс переспать с ним. Что-то в нем будит во мне дикую страсть. Не могу представить себе, что теряю девственность ради любви. Не в данный момент своей жизни.

Также не могу представить свой первый раз без этого внеземного голода, который будит во мне Илайджа.

А это значит, что мне нужно найти кого-то, кто заведет меня также, и нужно найти этого мужчину как можно быстрее.

Прежде чем я вернусь к старой привычке и начну бессовестно умолять Илайджу со мной переспать.

Глава 13 Пейдж

Что значил тот взгляд? Восемь часов прошло, а меня все еще распирает любопытство.

Потому что… пока что я не могу понять, что за странная теплота была в его взгляде, я точно узнала его голод.

Безусловно, это значит, что наша сделка может продолжаться? Что мне не придется искать еще кого-то, чтобы признаться.

Джиллиан уходит раньше обычного. Джойс врывается в мой кабинет, чтобы обнять на прощание, прежде чем направиться к Илайдже.

Ее матери необходимо целых десять минут, чтобы вытащить ее оттуда.

Эта малышка его обожает.

И обожание это определëнно взаимное, что подтверждает его ответная улыбка.

Я не могу оторвать от него глаз.

Словно ощущая мой взгляд, он смотрит на меня. Его улыбка меркнет. Темные брови хмурятся. В его глазах разгорается желание. Даже через расстояние я вижу, как его взгляд темнеет.

Ответная страсть сворачивается клубком внизу живота. Я попалась. Не могу двигаться. Оторвать взгляд. Отрицать мольбу, что возникает в моем теле. Я вновь хочу ощутить все те чувства внутри. Его пальцы. Его язык. Любую часть его тела.

Ник появляется из ниоткуда, попадает в мое поле зрения и загораживает Илайджу.

Облегчение. Мне нужно научиться контролировать свои эмоции. Несмотря на то, что происходит… что значит тот его беспечный голодный взгляд… я никогда снова не смогу раскрепоститься с ним.

Я умру прежде, чем позволю себе предстать перед ним в отчаянии. Как это уже было прежде.

Должно быть, он разбил сотни сердец. Глупышки. Думали, что могли изменить такого мужчину, как он. Подкармливали его и так чрезмерную самоуверенность. Я не буду в числе таких девушек. Никогда.

Ник заходит в кабинет Илайджи. Они разговаривают пару минут, а затем Ник направляется ко мне. И останавливается прямо перед моей дверью.

Меня одолевает беспокойство. Его рыжие волосы немного длиннее, чем обычно, а под ярко-голубыми глазами появились мешки.

У него что-то стряслось, но он улыбается, притворяясь, что все в порядке.

‒ Эй. Просто хотел спросить, свободна ли ты двадцать третьего числа. ‒ Выражение его лица становится напряженным, словно улыбки и вовсе не существовало. ‒ В этот день вечеринка по поводу моей помолвки, и я бы очень хотел, чтобы ты присутствовала.

Ошеломленная унылостью в его взгляде, я тянусь к телефону и смотрю на календарь.

‒ Я точно приду. Просто пришли мне детальную информацию. ‒ Я улыбаюсь ему.

Он пытается улыбнуться в ответ. Но это больше похоже на гримасу.

‒ Спасибо. ‒ Он уходит, и каждый его шаг тяжелее, чем предыдущий.

Этот мужчина не взволнован из-за приближающейся свадьбы. Фактически, кажется, что он ждет своей смерти.

Еще один холостяк, не готовый расстаться со своей свободой?

Почему-то я в этом сомневаюсь. Ник никогда не походил на типаж игрока. Опять же, что мне об этом известно? Меня одурачил мужчина, который прежде не казался игроком.

Я так погрузилась в свои мысли, что не увидела чей-то приближающийся силуэт, пока тот не остановился у моей двери.

Илайджа быстро приближался, а его взгляд был четко устремлен на цель.

Моя способность дышать дала сбой. Не было обратного отсчета. Ни привилегий. Ни предупреждения. Просто полный провал.

‒ Вставай, Пейдж.

Точно. Потому что я могу следовать приказам, пока мой мозг медленно погибает от недостатка кислорода.

Должно быть, он это понимает, поэтому продолжает двигаться в мою сторону и останавливается прямо передо мной. Хватая меня за талию, он поднимает меня на ноги и заставляет отступить на шаг к столу.

‒ Илай…

Выражение его лица жесткое и он целует меня.

‒ А! ‒ Отзвук желания вырывается из моего рта прежде, чем у меня возникает даже мысль подавить его. Предательский звук.

Илайджа вторит ему, его язык проникает мне в рот.

Внизу живота все сжимается.

Его вкус. Удовольствие. Спустя три дня без него, я почти теряю рассудок. Я пыталась приструнить его, игнорировать насколько могла, даже пыталась убедить себя, что не так уж в этом и нуждаюсь.

Но это не так. Боже, как я нуждаюсь.

Он хватает меня за ягодицы, из его горла вырывается глубокий стон, и он усаживает меня на стол.

Прямо на мою записную книжку.

Не то чтобы меня это волновало.

Расставив ноги, я позволяю ему стать ближе, притягивая его к себе.

Слишком поздно я вспоминаю. Я не могу казаться такой жаждущей. Не смотря на то, какой бы изголодавшейся не была.

В то время как его язык заигрывает с моим, мне приходится сжать всю волю в кулак, чтобы не застонать. Прекратить цепляться за его плечи и просто повиснуть на них.

Когда его поцелуй становится жестче, каждое движение его языка аккомпанирует грубый рык, я заставляю свое тело оставаться прирученным, проглатывая каждый звук, который пытается вырваться из меня.

Тяжело дыша, он заканчивает наш поцелуй, в его глазах виден вопрос.

‒ Детка?

Не в силах посмотреть ему в глаза, я рассматриваю его темно-синий галстук, соответствующий цвету рубашки.

Его прикосновение нежное, он обхватывает ладонью мой подбородок, а большим пальцем касается моей нижней губы.

‒ Что не так?

‒ Ничего, ‒ отвечаю я поспешно. Слишком быстро.

‒ Посмотри на меня.

Мне требуется минутка, чтобы взять под контроль выражение своего лица, прежде чем сделать так, как он просит:

‒ Да?

‒ Что. Не так? ‒ Его взгляд продолжает искать мой.

Что я когда-то читала о лжи? А, да, нужно вложить в нее как можно больше правдоподобия, и она станет казаться правдой.

‒ Ты просто застал меня врасплох, вот и все. Я… я думала, что это… ‒ краснея, я начинаю шевелиться. ‒ Что между нами все кончено.

Мое сердце вновь начинает бешено колотиться, когда выражение его лица смягчается.

‒ Прости меня.

Пытаясь выглядеть беззаботно, я пожимаю плечами.

‒ За что? Все в порядке.

‒ Пейдж, я был той еще занозой в заднице последние пару дней и извиняюсь за это.

Вновь я лишь пожимаю плечами. Нет смысла спрашивать, почему он вел себя как полная задница. Ответ очевиден и я за всю жизнь не заглажу то, как сильно я облажалась.

Он выпрямляется, но не отступает. То, как раздвинуты мои ноги, а он стоит между моих бедер… я словно заворожена.

Он вжимается бедрами в меня, и я ощущаю его эрекцию.

‒ Я по-прежнему хочу тебя.

Сдержав еще один стон, готовый сорваться с моих губ, я сохраняю спокойное выражение лица. Я не могу показать, насколько сильно хочу его.

‒ Ты все еще хочешь меня? ‒ спрашивает он, внедряясь в мое личное пространство, достаточно близко, чтобы наши носы соприкоснулись.

Мои бедра бьет мелкая дрожь. Я прикусываю изнутри щеку и лишь киваю.

Кажется, он мне не верит.

‒ Тогда скажи это. Вслух.

‒ Д-да. Я все еще хочу продолжать нашу договоренность.

Что-то мелькает в его глазах при упоминании о договоренности. Обхватив мои бедра, он тащит меня к краю стола.

‒ Тогда почему ты так нервничаешь?

Потому что я хочу, чтобы ты заставил меня кончить. И я не могу ему этого сказать. Он унижал меня последние два дня. С веской причиной, конечно. Его предупреждение, что он не хочет, чтобы я испытывала к нему чувства, было громким и ясным.

Не важно, что эти слова никогда не слетали с его губ.

‒ Пейдж.

Мне нужно время подумать. Пора смириться с сокрушительным сожалением о том, что я не могу быть с ним так же свободна, как раньше. Не могу раствориться в нем, поддаться удовольствию.

‒ Мы не должны делать это здесь! ‒ выпаливаю я.

Он замирает. Еще один вопросительный взгляд.

‒ Почему нет?

Хоть какая-то частичка правды все же будет в моей лжи.

‒ На той неделе ко мне приходила Мойра.

‒ Уборщица?

‒ Да. Она вернула мне ворох бумаг… ‒ должен быть способ научиться контролировать свои эмоции и перестать так краснеть.

‒ Кучу твоих бумаг?

‒ И пуговицы с блузки.

Наконец до него доходит смысл произнесенных мною слов.

‒ Вот. Черт.

‒ Ага.

‒ Как она определила, что они твои?

‒ На документах было мое имя.

Он делает шаг назад и помогает слезть со стола.

‒ Она что-нибудь говорила?

‒ Нет. И ничего не спрашивала. Просто вернула мне все это. Но я все же думаю, мы должны вести себя осторожнее, ‒ мы определенно должны. Если наш маленький договор станет последней офисной сплетней, ‒ это разрушит мою профессиональную репутацию.

‒ Ты права, ‒ он подходит ко мне ближе и… целует меня в лоб? ‒ Идем. Захвати свои вещи. Я подброшу тебя до дома.

‒ Окей, ‒ поступки этого мужчины смущают меня больше, чем поступки всех тех, кого я когда-либо встречала. Я смотрю, как он направляется в свой кабинет за плащом и портфелем.

Я все еще наблюдаю за ним, и когда он останавливается у двери, то одаривает меня игривой улыбкой.

‒ Детка, ты идешь?

***

Илайджа не дает мне открыть дверь со стороны пассажирского сиденья. Он разворачивает меня и мягко подталкивает за машину. Нет. Нет. Я до сих пор не могу взять себя в руки. Мысли путаются в голове.

Он наклоняется так, что его рот оказывается поверх моего.

Мой портфель падает на бетонный пол парковки.

Он хватает меня за волосы, затянутые в хвост, и наклоняет мою голову в сторону. Его язык чувственно касается моих губ, дразня меня.

Он наваливается на меня всем телом, чтобы обездвижить. Доминировать надо мной.

Я хочу просить его сильнее потянуть меня за волосы. Пронзить меня своей эрекцией.

Но я не могу. Годы воздержания бушуют внутри меня и восстают против моего контроля, и если я ослаблю свою защиту хотя бы на мгновение, пути к отступлению не будет.

Я отстраняюсь.

‒ Здесь камера.

Яростно проклиная все на свете, Илайджа упирается мне лбом в плечо. Его тело вибрирует от напряжения.

Если я потеряю над ним контроль, появится ощущение, будто я проиграла. Если я буду бороться, чтобы сохранить этот контроль, произойдет то же самое.

Может быть, я просто недостаточно знаю обо всем этом, чтобы сделать все правильно?

‒ Пейдж.

‒ Пожалуйста, давай пойдем?

Вздохнув, он отпирает дверь и открывает ее, чтобы я могла сесть внутрь. Он нагибается и поднимает мой портфель, передавая его мне.

Не в силах посмотреть ему в глаза, я беру портфель и концентрирую все свое внимание на том, чтобы пристегнуться ремнем безопасности. Очень медленно. Я не тороплюсь. Словно это задача из разряда самолетостроения, ни больше, ни меньше.

Естественно, Илайджа садится за руль и просто смотрит на меня, вероятно удивляясь, куда делись мои двигательные навыки. Он делает это не один раз, останавливаясь и поворачиваясь ко мне на каждом красном сигнале светофора всю дорогу до моего дома.

Поначалу он молчит и я так благодарна ему за это.

‒ Ладно. Нам нужно об этом поговорить.

Или нет.

‒ Я был придурком, Пейдж…

‒ Нет, ‒ я не могу оторвать глаз от картины за окном. Интересно, как сильно разрушится чувство моего собственного достоинства после этого разговора, ‒ это я, в ту ночь, когда мы гуляли, вела себя как идиотка.

‒ Что? Да ты самая милая пьянчужка, которую я знаю, ты же не заблевала весь дом.

Нет. Я просто наблевала на тебя. Еще один пласт чувства собственного достоинства уничтожен.

‒ Это не то, что я имею в виду, и ты знаешь об этом.

‒ Нет, Пейдж. Я действительно не понимаю, что ты имеешь в виду, ‒ он произносит эти слова медленно и от скрытого в них смысла у меня волосы дыбом встают. ‒ Почему бы тебе не объяснить мне?

Почему он так завелся?

Он поворачивает на мою улицу. Вместо того чтобы припарковать машину вторым рядом и дать мне уйти, он сдает назад и паркуется на свободное место перед моим таунхаузом.

Как трусиха, прежде чем ответить ему, я отстегиваю ремень безопасности, подхватываю свои вещи и берусь за ручку двери:

‒ Я вела себя так будто схожу с ума. По тебе…

‒ И?

‒ Послушай, у меня нет к тебе чувств. Знаю, ты волнуешься на этот счет, учитывая, как я вела себя в отношении тебя, но с самого первого дня я знала, что все это только ради секса. И для меня ничего не изменилось.

‒ Господи… ты… Боже…

Мое лицо горит.

‒ Мне правда очень жаль, что я вела себя так…

‒ А теперь погоди минутку…

‒ Знаю, что на меня нахлынула всепоглощающая потребность. И в будущем я научусь с этим справляться. Но я на сто процентов гарантирую, что у меня нет и не будет к тебе чувств. И уж тем более, я и помыслить не могла, что мы станем встречаться.

Выпучив глаза и разинув рот, он смотрит на меня.

Словно я выжила из ума.

Боже, а так оно и есть.

Так или иначе, я успеваю выкрикнуть:

‒ Спасибо, что подвез, ‒ после чего тут же выскакиваю из машины и бросаюсь к входной двери.

Хлопок дверью машины заставляет меня оглянуться.

Илайджа следует за мной, быстро сокращая расстояние между нами.

Я почти что бегу.

Он останавливается рядом. Я вижу, что он весь кипит. Выражение его лица мрачнее тучи.

‒ Открой дверь.

Из моих непослушных рук едва не падают ключи. Почему его гнев так похож на возбуждение?

Почему мое тело отказывается нормально работать, когда он в одном из этих состояний?

Протягивая руку, он берет у меня ключи. Выбрав синий ключ, он отпирает дверь и придерживает ее открытой, чтобы я могла войти.

Должно быть, в субботу, я показала ему, какой ключ для какой двери… он выбирает зеленый, и держит его в руке.

‒ Зайди внутрь, Пейдж. Сейчас же.

Несмотря на то, что у меня в голове витает тысяча и один вопрос, я все же вхожу внутрь.

Как только за ним закрывается дверь, он подхватывает меня на руки и мчится вверх по лестнице.

Мой портфель чуть не вываливается из рук.

‒ Ты что творишь?

Ответ не последовал. Он смотрит прямо перед собой, словно исполняет какую-то миссию. Опускает меня на ноги и открывает дверь моей квартиры. Вновь та же команда…

‒ Войди внутрь. ‒ То же выражение лица… агрессия.

Как только мы попадаем в мою квартиру, я просто обязана спросить.

‒ Илайджа, что за…

Зайдя внутрь, он оборачивается, медленно закрывая двери.

Ох.

Ну, это частично дает ответ на мой вопрос.

Что-то вроде этого.

Илайджа поворачивается ко мне, выражение его лица еще мрачнее, чем раньше. Он берет мой портфель и роняет его на пол позади себя. Прямо там, в моей прихожей, он прижимает меня к стене, нависая надо мной.

Медленно он снимает свой темно-серый пиджак, позволяя ему упасть на пол.

У меня во рту пересыхает.

Двигаясь так же медленно, он упирается руками в стену над моей головой, нависая надо мной.

‒ Что ты там говорила в машине? Чушь. Собачья.

Смятенье туманит мой разум. Постойте, постойте. Это не смятенье. Это его проклятый одеколон.

‒ О чем ты говоришь?

Его колено упирается у меня между ног. Он скользит им вверх, выше и выше, после чего выпрямляется почти во весь рост.

Мои ноги отрываются от пола. Охнув, я цепляюсь за его плечи, чтобы удержать равновесие.

Его рука ложится мне на бедро, двигая ею вверх и вниз, он заставляет меня ерзать по его бедру.

Я откидываюсь спиной на стену. Я стискиваю зубы, чтобы сдержать стон… Илайджа подталкивает меня, прижимает свое бедро к моему клитору, позволяя мне почувствовать его мощный огромный член.

Из моего рта вырывается пронзительное хныканье.

Что-то первобытное вспыхивает в его темных глазах.

‒ Вот так, моя девочка. Я хочу слышать, как ты стонешь для меня.

Мой разум распознает, что именно Илайджа у меня просит, но гордость крепко стоит на своем, напоминая мне о том, что я чувствовала, когда он меня игнорировал.

Он сжимает в руке мои волосы, затянутые в хвост, и тянет голову назад. Наши губы так близко, он хрипло говорит:

‒ Твой стон принадлежит мне. Ты не смеешь отказывать мне в нем, ‒ он высовывает язык и дразнит меня. Когда я делаю попытку его поцеловать, он лишь сильнее сжимает мои волосы в кулак, не давая мне пошевелиться. ‒ Я хочу, чтобы ты потеряла рассудок. Обезумела. От желания, ‒ он снова начинает тереться об меня бедром, ‒ это справедливо, потому что я схожу по тебе с ума.

Вся моя гордость меркнет, оставаясь лишь призраком в подсознании. Взгляд устремлен на его губы, но я пытаюсь сопротивляться.

И вновь, он усиливает хватку, не давая мне прикоснуться к его губам. Сукин сын… Я пристально смотрю на него, и, намотав на руку его галстук, тяну на себя.

Он не шевельнулся.

Я продолжаю тянуть, просто так, черт возьми. Чем больше он сопротивляется, тем сильнее мне хочется сопротивляться ему в ответ.

‒ Чего ты хочешь, Пейдж? ‒ спрашивает он, его голос нежнее шелка.

Не хочу тешить его ответом, но все равно отвечаю.

‒ Поцелуй меня.

Губы, которых я так жажду, выгибаются в игривую высокомерную ухмылку.

‒ Как сильно ты этого хочешь?

Гнев внутри меня кипит. И я открываю рот, чтобы отчитать его.

Свободной рукой он ныряет мне под юбку, ловким движением поднимая ее мне на талию.

Я разоблачена.

Когда на мою голую задницу ложатся его ладони, мои веки тяжелеют. Я не могу удержаться и начинаю тереться о его бедро, от чего тут же всхлипываю.

Он облизывает мою нижнюю губу и отстраняется.

Легкое касание его языка… О, боже. Это все. Я больше не могу. Вращая своими бедрами, я вглядываюсь в его глаза взглядом, полным мольбы. Мне плевать, если он увидит, как сильно я по нему изголодалась.

От того, как он смотрит на меня, я теряю способность дышать. Все его внимание сосредоточено на мне, а его глаза горят от вожделения.

Он хочет меня. Его эрекция достигает пика, член стал тверже и давит на низ моего живота. Голод в выражении его лица ни с чем не спутаешь. И все же он не двигается, его тело абсолютно неподвижно, хоть грудь и распирает от неровного дыхания.

‒ Илай…

‒ Почему ты сопротивляешься? ‒ Он отпускает мой хвост и обхватывает двумя руками мою шею.

Я сопротивляюсь? О чем он вообще говорит? Я так сильно дрожу от возбуждения, что чувствую, будто меня сейчас унесет на небеса!

Я настолько этим опьянена, что даже не могу подумать перед тем, как сделать нечто глупое, как например, сказать ему правду.

‒ По… потому что ты неправильно истолковал мою реакцию, ‒ его большой палец проходит по моей шее и мне приходится сглотнуть, прежде чем продолжить говорить. ‒ Я не хочу от тебя ничего, кроме… ‒ я затихаю, увидев его выражение лица, оно искажено злобой.

‒ Я не стал тебя сторониться, поскольку думал, что у тебя есть ко мне чувства, ‒ часть его челюсти задергалась. Он хочет сказать мне что-то еще. Я это чувствую.

‒ Нет? ‒ всматриваясь в его глаза, я пытаюсь его прочесть.

‒ Тебе не могло прийти в голову, ‒ говорит он, наклоняясь ко мне, ‒ что вот это именно то, чего я хочу?

Не поняла? Мой мозг кипит, повторяя его слова раз за разом. Илайджа ведь не имел в виду, что… Но я не успеваю его об этом спросить.

Склонив голову, его рот обрушивается на мой.

Глава 14 Пейдж

Его язык скользит по моему, его стоны эхом отдаются в горле. Мои внутренние стены сотрясаются с каждым стоном. С каждым касанием его языка. Он целует меня до тех пор, пока я нахрен не одурманена, совершенно теряясь в нем.

Руки обвились вокруг его шеи, я касаюсь бедрами его бедра, отвечая на каждый его стон мягким мурлыканьем.

‒ Вот так, детка. Это то, что мне нужно. Двигайся вот так. ‒ Он тяжело дышит между поцелуями.

Обхватив его затылок обеими руками, я нежно посасываю его пухлую нижнюю губу, наслаждаясь, как он двигается напротив меня. В отместку он делает то же самое с моей верхней губой. Я выгибаюсь, все мое тело пылает из-за него. ‒ Илай, пожалуйста.

‒ Твою мать. Люблю, когда ты меня умоляешь.

У меня нет времени на смущения, ведь я и в самом деле умоляла его.

Отодвинув бедро в сторону, он скользит рукой между моих ног, обхватывая мой влажный клитор.

Сдавленный стон эхом отдается в моем горле.

Илайджа шипит, прижимая меня к себе, всей рукой накрывая мою киску.

‒ Три дня без меня и ты уже нуждаешься в этом, негодница? ‒ шепчет он, потирая мои промокшие стринги и половые губы мягкими круговыми движениями. Как только я чувствую, что мои щеки пылают от стыда, он стонет. ‒ Я чувствую то же самое. Я, мать твою, готов кончить прямо сейчас.

Мои бедра скользят вверх и вниз по его руке.

Его средний палец надавливает на мой клитор, скользя взад и вперед.

Шепча его имя, я тяну его рубашку, мои ногти впиваются в его плечи.

Он облизывает губы, зубы впиваются в нижнюю губу, выражение лица напряжено, он изголодался.

‒ Умираю, как хочу попробовать твою киску на вкус, Пейдж. Это все, о чем я могу думать. ‒ Его голос становится еще ниже. ‒ Я одержим этим.

О чем он сейчас говорит?

Илайджа отодвигается от меня и падает на колени.

Ой. Ой.

‒ Илай, погоди…

‒ Не отбирай это у меня, ‒ рычит он, глядя на мою киску.

Под этим взглядом пульсация становится сильнее.

Зацепив указательным пальцем мои стринги, он медленно стягивает их вниз по ногам.

Его рука дрожит так же сильно, как мои бедра.

Тяжело сглотнув, он отрывает глаза от моей киски и смотрит на меня.

‒ У тебя самая красивая киска, которую я когда-либо видел.

Он и раньше говорил мне грязные словечки, но от этих слов у меня перехватывает дыхание.

‒ Илай, что если мне не… ‒ Мне слишком стыдно, чтобы закончить. Я слышала, что некоторые женщины не любят оральные ласки, что подобная близость ‒ это чересчур.

На этот раз Илайджа нервно сглатывает, колеблясь.

‒ Я не вкушал женщин больше десяти лет, но обещаю сделать так, чтобы тебе понравилось.

Мое сердце замирает от его признания. Десять лет? Но он так жаждет этого! Как он мог так долго ждать? За ранимостью в его глазах я вижу потребность попробовать меня на вкус, бурлящую глубоко внутри него.

Проводя пальцами по его мягким густым волосам, я признаюсь:

‒ Я нервничаю.

Улыбаясь, он целует мое бедро близко к холмику, посылая еще одну волну похоти сквозь меня.

‒ Все в порядке. Я тоже. ‒ Его язык скользит, дразня мою кожу, приближаясь к киске.

Я пристально смотрю на него. Вид его сочного рта и скользкого языка, которые находятся так близко от местечка, которое болезненно пульсирует, заставляя мои бедра двигаться волнообразно. Предлагая себя. Я хочу, чтобы его рот был там, немедленно.

Он облизывает мою киску, кончик его языка едва касается клитора.

Надломленный звук вырывается из меня.

‒ Твою мать. ‒ Нежный выдох касается моей влажной плоти за секунду до того, как он полностью прижимается ртом к моей киске, целуя ее.

В ответ на его ласки она пульсирует, наливается. Пальцы тянут его за волосы, я хочу еще плотнее прижаться к нему.

Шепча мое имя, закрывая глаза, он прижимается губами прямо к моему холмику.

О, черт. Мой хриплый стон заглушает его громкий и голодный.

Илай сосет мой клитор, его мягкие губы ласкают его. Кончик его языка ударяет по нему.

Я снова вскрикиваю, когда удовольствие пронзает меня, жестко скручиваясь в спираль внутри меня и вызывая онемение в ногах,

Издалека я слышу, как он расстегивает ремень, а потом молнию на брюках.

Он стонет, лаская мою влажную вагину.

У меня подкашиваются ноги.

Илай ловит меня, обхватив руками за бедра.

Я открываю глаза… даже не заметила, как закрыла их. Стена поддерживает мою спину; его хватка на моих бедрах удерживает меня прямо, несмотря на отчаянную дрожь.

‒ Пожалуйста, не останавливайся. Пожалуйста.

Выражение его лица становится суровым, он заставляет мои бедра широко раскрыться, насколько это возможно, не позволяя мне потерять равновесие.

‒ Я так чертовски нуждаюсь в тебе.

Опять этот его взгляд. Эта темная голодная решимость. Я не могу понять, что она означает. Ничего не могу понять. Все мое тело горит от желания кончить.

‒ Возьми меня. Так как ты хочешь меня. Возьми меня, Илайджа.

Он вновь впивается в мою киску, его взгляд удерживает мой, когда он облизывает меня.

Мои бедра жадно двигаются, глаза прикованы к его рту, к его влажным губам, которые блуждают по моим половым губкам.

‒ Да, ‒ настаивает он хриплым голосом. ‒ Ты чертовски хороша на вкус. Двигай бедрами быстрее. Он продолжает, лаская меня языком.

Хныкая, я прижимаю его ближе к себе, буквально оседлав его рот.

Его плечо и рука двигаются, бедра извиваются.

Он сам себя дразнит? Я закатываю глаза, бедра все интенсивнее извиваются.

‒ Да, о да, ‒ задыхаясь, говорю я, близкая к тому, чтобы кончить.

‒ Черт, я сейчас кончу, ‒ ворчит Илай, впившись в мой клитор.

Я вжимаюсь спиной в стену и с силой кончаю.

Из него вырывается почти дикий рык. Его голова откидывается назад, тело напрягается подо мной.

‒ Да. О, боже. ‒ Его голос срывается, когда он «доит» свой член большим кулаком.

Я смотрю, как он выдавливает капли из головки, выгибаясь дугой, они капают на белый ковер. Мое тело снова ощущает пустоту, жаждет каждой капли.

Я хочу его. Сейчас. Глубоко внутри себя. Чтобы он отдал мне все, что только может дать женщине. Меня не волнует, насколько это будет больно, или если он решит взять меня здесь, напротив стены, но это должно произойти сейчас.

‒ Илайджа, трахни меня. Пожалуйста.

Он вскакивает на ноги и поднимает меня, обвивая мои ноги вокруг себя.

Сердце гремит, я пытаюсь насадить себя на его член.

‒ Нет. ‒ Схватив меня за задницу, чтобы удержать, он продвигается дальше в квартиру, неотрывно глядя на мои губы.

Когда я наклоняюсь вперед, целуя его, он разрешает мне это, но его хватка на моей заднице не позволяет мне двигаться.

‒ Илай, трахни меня.

‒ Нет.

Я бью его кулаками по плечам.

‒ Черт бы тебя побрал! Почему нет? Просто сделай уже это! Избавь меня от страданий!

‒ Ты так просто от меня не избавишься.

Что?

Илай сажает меня на кушетку, плотно приставленную к дивану.

Хлопая руками по дивану подо мной, я сижу, кипя от злости.

Он дергает меня за ноги, разводя их в стороны, и притягивает мои бедра, опрокинув обратно на диван.

‒ Мне нужно больше, ‒ хрипит он, падая на колени и опуская голову между моих бедер.

‒ Нет! ‒ задыхаюсь я, хотя мое тело хочет большего, я жажду прикосновений его губ.

Но еще сильнее то, что я жажду почувствовать его внутри себя.

И он продолжает отказывать мне!

‒ Ты ничего не сделаешь со мной, если не планируешь заняться со мной сексом.

Я пытаюсь сомкнуть ноги.

Он сжимает мои бедра и широко раздвигает ноги. Взгляд, которым он меня одаривает ‒ чистое предупреждение. На чужом лице эта напряженность напугала бы меня до чертиков.

Вместо страха в моих венах пульсирует багровая обжигающая похоть, заставляя пульсировать клитор и внутренние стенки влагалища.

Учитывая, что он держит мои бедра как в тисках, он ясно видит это, его глаза пожирают вид моей киски, призывающей его.

‒ Ты не отнимешь это у меня, Пейдж. Я уже говорил.

‒ Это несправедливо! ‒ хнычу я, упираясь локтями в диван и приподнимая верхнюю часть тела, насколько позволяет мое положение. ‒ Я так сильно хочу тебя.

Это что, ликование вспыхнуло в его глазах?

‒ Я тоже очень сильно хочу тебя, детка. ‒ Наклонившись, он нежно целует меня в коленку.

Будь прокляты мои предательские бедра, но они поднимаются с дивана, предлагая ему то, в чем я так стараюсь ему отказать.

‒ Тогда почему ты не трахнешь меня?

Он медленно поднимает голову, напряженно глядя на меня исподлобья, и его рука скользит к моей киске.

‒ Ты все еще планируешь избавиться от меня, как только это случится? ‒ Кончики его пальцев ласкают чувствительные складочки, где мое бедро встречается с ягодицей. Так близко к моему естеству.

Я мотаю головой, пытаясь привести мысли в порядок.

‒ Разве мы не так договаривались?

Большим пальцем он слегка касается моих складочек, словно пытается приласкать.

‒ А если я захочу большего?

Что. Черт. Побери?

Боже, я не могу думать, когда он так прикасается ко мне!

‒ О чем, черт возьми, ты говоришь? Зачем ты вообще это говоришь? ‒ Я уверена в этом. Ему нет нужды лгать. Не нужно притворяться. Я согласилась отдать ему свою девственность без всяких обязательств, так почему он чувствует, что ему нужно сказать мне эти приторные слова сейчас?

Чувство беспокойства пробивается сквозь возбуждение, заставляя меня напрягаться. Мой бывший, Сойер, преследовал меня, флиртовал, встречался со мной, и спустя все это время, я в конце концов узнала: он охотился за одной вещью.

Моей девственностью.

В чем разница между Сойером и Илайджей? Я влюбилась в Сойера, поверила в то, что у нас все было по-настоящему.

С Илайджей я с самого первого дня знала, где нахожусь, что все это значит. Я согласилась на это, зная факты и основываясь на них.

Теперь он хочет лгать мне, говоря, что хочет большего?

Он наблюдает за мной, эти расчетливые глаза впитывают мою реакцию.

Пока я не напрягаюсь от ужаса. Челюсть дергается, он тащит меня обратно к себе, наклоняясь, чтобы поцеловать мою киску.

По собственной воле мое тело реагирует на этот поцелуй, отбрасывая мысли в моей голове и фокусируясь на голоде, который он во мне вызывает.

‒ Ты заставила кончить на весь твой ковер. Вот какая ты вкусная. Мне нужно больше. ‒ Он проводит кончиком языка от входа во влагалище до клитора.

Мои глаза закрываются, бедра приподнимаются, чтобы встретиться с его ртом.

Он тащит меня вниз по дивану, поднимает и переворачивает на живот.

От этого легкого движения и шока у меня перехватывает дыхание. Я пытаюсь заставить себя оглянуться через плечо.

‒ Илай, что ты делаешь?

Молча, он толкает меня обратно на диван и поднимает мою юбку еще выше на талии. Его руки шлепают по моим ягодицам. Крепко сжимая их, он широко раскрывает мои ноги для лучшего обзора.

У меня перехватывает дыхание. Я непристойно распростерта. Моя киска и попка следуют инстинкту. Большой палец Илая скользит по моей киске, затем снова поднимается, останавливаясь, чтобы приласкать чувствительное отверстие попки.

‒ Илай! ‒ кричу я, когда моя киска мокреет из-за того, насколько хорошо это ощущается.

‒ О, да. Вот чего я хочу.

Он убирает свои руки, и я не могу поверить в то сумасшедшее желание, которое заставляет меня кричать на него, чтобы он поиграл с моей задницей еще раз. Его руки мягко ласкают мои ягодицы, прижимая их друг к другу, а затем вновь их раскрывая.

Мое лицо горит от смущения, и все же требуется вся моя сила воли, чтобы не умолять его о большем.

Раскрывая мои ягодицы, он замирает на некоторое время, чтобы просто посмотреть на мою пульсирующую попку и киску.

Я тихо мурлычу под нос, сердце стучит, как сумасшедшее.

Илай двигается позади меня. Секунду спустя я чувствую, как нечто мокрое скользит по моей открытой киске, вниз к моей вагине. Рокот вырывается из его горла, пока он ласкает меня языком.

Ноги трясутся, импульсы удовольствия пронзают меня от задницы до киски, я теряю дар речи. Мой клитор увеличился в размере до предела.

Кончик языка Илая прижимается к плотному отверстию моей задницы, и этого незначительного проникновения достаточно, чтобы почти свалить меня с дивана. Он убирает язык, оставляя меня пульсирующим куском нервов. Моя киска вся влажная от моих же соков.

Царапая диван, я качаю бедрами, пытаясь вернуть его прикосновение к клитору. Не нужно много времени, чтобы мои движения стали безумными. Мои твердые соски трутся о ткань с каждым скольжением. Илай хихикает позади меня, держа мою задницу широко открытой, не обращая внимания на негромкие, бессвязные крики, вырывающиеся из моего рта.

‒ Это завело тебя не меньше, чем меня, не так ли? ‒ спрашивает он меня тихим шепотом.

‒ Еще, ‒ шепчу я, волнообразно двигая бедрами и предлагая ему свою задницу самым бесстыдным способом. ‒ Пожалуйста.

Его пальцы впиваются в мою задницу, сжимая так сильно, что я знаю: он оставит синяки.

И мне это нравится. Я чертовски люблю все это. Грязное, безумное чувство голода, чтобы его язык снова оказался на моей заднице. То, как мой клитор и киска реагируют на каждое касание его языка. Потребность в нем, которая неожиданно появилась, я жажду, чтобы он проникнул в мою задницу и киску одновременно.

‒ Ты чертовски идеальна, ‒ рычит он, откидываясь назад и грубо лаская языком мою задницу.

‒ О боже. Боже. Я не могу… войди в меня. Прошу. Хочу ощутить тебя внутри.

Он не слушает меня, дразня мою дырочку, чередуя жесткие и мягкие полизывания.

Это ощущается просто восхитительно. Неважно, трахает он меня языком или нет. Мои соски трутся о диван. Как и мой клитор. Еще одно движение, и я кончаю. О боже, я кончаю.

Илай просовывает руку под меня, его пальцы находят мой мокрый клитор, в то же время он скользит кончиком языка в мою попку.

Крик вырывается из меня, когда самое взрывное удовольствие, которое я когда-либо чувствовала, пронзает меня. Он облизывает мое тугое отверстие кругами и трет мой клитор, пока я не распадаюсь на мелкие кусочки под ним.

Он отрывается от меня, но я не могу повернуться. Черт, я даже не могу приподняться с этого дивана.

И я все еще чертовски возбуждена. Моя киска пульсирует, она хочет почувствовать насыщение.

Илай поднимает меня, как будто я ничего не вешу, и кладет обратно на диван, на этот раз на спину лицом к нему. Высокомерная, удовлетворенная ухмылка на его лице настолько чертовски сексуальна, что мне хочется его пнуть.

‒ Трахни меня, Илай.

Он лишь качает головой. Нет.

‒ Будь ты проклят, ‒ стону я, страстно ненавидя его. ‒ Я хочу ощутить тебя внутри себя.

‒ Да? ‒ дышит он, уголки его губ изгибаются в дерзкой ухмылке.

Клянусь Богом, я собираюсь ударить его.

Он наклоняется, чтобы снова лизнуть мой клитор и скользнуть пальцем внутрь меня.

Мое тело электризуется, внутренние стенки впитывают его прикосновения.

‒ Нет, Пейдж. Борись с этим. Борись… с этим.

Нежно погружая в меня палец, он обводит мой клитор языком.

У меня сводит пальцы на ногах.

‒ Илай!

‒ Да. Как насчет этого, малышка? ‒ Его губы касаются меня, когда он говорит. ‒ Твоя киска такая тугая. Так жаждет меня.

Задыхаясь, все, что я могу сделать, это кивнуть ему, бедра двигаются в такт его толчкам.

Он двигает пальцем внутри меня, быстрее касаясь моей киски.

Ногти впиваются в диван, я всхлипываю.

‒ Боже мой.

‒ Мне необходимо почувствовать эту мягкую киску.

Когда он убирает палец, одновременно не прикасаясь губами, я почти кричу от разочарования. Затем он нависает надо мной, его член напрягается, и от переизбытка чувств, мне трудно дышать.

Его член налитый, набух… от сдерживаемого возбуждения. Это я точно могу сказать. Его контроль наконец-то разрушен?

Я раздвигаю ноги шире, готовясь принять его.

Молча, он тянется ко мне, расстегивает пуговицы на моей рубашке и освобождает мою грудь от лифчика.

Все это время я смотрю на его пульсирующую эрекцию, мои руки чешутся, чтобы потрогать его. Почувствовать его. Он такой же широкий и толстый, как я себе и представляла, с идеальными прожилками. Аппетитный. Жарче, чем я когда-либо видела в интернете. Его кончик блестит, маня меня.

Я тянусь к нему.

Он хватает меня за оба запястья своей одной огромной рукой, прижимая их над моей головой.

‒ Какого черта, Илайджа?

Его ответный смешок глубокий. Сексуальный. На долю секунды я почти забываю, что должна злиться на него.

Обхватив другой рукой свой член, он опускается между моих ног.

Я обвиваю их вокруг его бедер, ближе придвигаясь к нему.

Кончик его члена нежно, словно в поцелуе, касается моего клитора.

Еще один оргазм мгновенно зарождается во мне…

‒ Не смей снова кончить, Пейдж. Еще рано, малышка.

‒ Я не могу это сдерживать! ‒ наслаждение переполняет меня. Я ничего не могу сделать, кроме как переждать каждую волну, от которой я теряю рассудок, мои внутренние стенки содрогаются, я опустошена.

Он теряет контроль, раскачиваясь бедрами взад и вперед, заставляя меня испытывать все большее и большее удовольствие.

‒ Мокрая. Вся влажная от соков. О, черт. Да. Вот так, детка. Покрой весь мой член своим медом.

Этот его хриплый голос. Боже.

Он накрывает мое тело своим, вращая бедрами, его рот находит один из моих изнывающих сосков.

‒ Нет. Илай. Детка, я не могу!

Рыча вокруг моего соска, он смотрит на меня достаточно долго.

‒ Назови меня так еще раз, ‒ потребовал он, затем вернулся и поцеловал мой сосок.

‒ Детка, я не могу. Это чересчур.

‒ Возьми, ‒ лихорадочно стонет Илай, переключаясь на другой мой сосок и слегка прикусывая его зубами. ‒ Возьми все, Пейдж. Все, что я могу дать.

Напряженность пугает меня, но все равно я обнимаю его и сжимаю ноги, не давая ему отпрянуть.

Он отпускает мой сосок. Его губы встречаются с моими, языки переплетаются, он издает стоны, на что я могу лишь невнятно бормотать.

‒ Ты моя, Пейдж. Вся моя.

Его язык скользит в мой рот, прежде чем я могу ответить.

Я слышу, как он произносит эти слова… зачем он это делает?

Моему телу все равно. Слезы текут из уголков моих глаз, удовольствие превращается в сладкую невыносимую агонию.

Илайджа не прекращает целовать меня, его тело лишается координации, между нами вспыхивает жар. Я чувствую, как он опускается к низу моего живота и лобку.

Он опускается на меня, грудь вздымается, почти раздавливая меня.

Я опешила, не могу пошевелиться.

Что, мать вашу, только что произошло?

Что, черт побери, это было?

Он перевернул мой гребаный мир. Владел мной.

У меня даже не было возможности потрогать его член.

Илайджа целует меня в щеку, сердце колотится в груди.

‒ Твою мать, девочка.

Глядя в потолок, я пытаюсь отдышаться, я окружена им… его запахом, теплом, его телом. Кажется, он не торопится отпускать меня.

Как и я не желаю этого.

Я прокручиваю в голове его слова снова и снова. «Хочу большего. Ты моя».

Я знаю, что из-за моей прошлой драмы, когда дело доходит до секса и физической привязанности, я нахожусь в уязвимом положении. Опасном. Было бы чертовски легко пристраститься к нему. Так чертовски легко.

Если это произойдет, то вопрос времени, когда я начну слепо верить в ложь. До тех пор, пока моя зависимость от его прикосновений не превратится в привязанность с моей стороны.

Илай, вероятно, переспал с тысячами женщинами за всю свою жизнь. Что вообще может такой мужчина, как он, знать о том, как встречаться с женщиной?

И я не готова еще к отношениям с кем-либо!

Он, должно быть, чувствует мое напряжение, поэтому приподнимается, чтобы посмотреть на меня.

‒ Пейдж?

‒ Ты слишком тяжелый, ‒ вру я, отказываясь смотреть на него. ‒ Пожалуйста, встань.

‒ Прости.

Илай делает так, как я прошу, все это время не отводя от меня глаз.

Когда я отказываюсь встретиться с ним взглядом, даже после того, как я сажусь, Илайджа хватает меня за подбородок и поворачивает мою голову к себе.

‒ Что с тобой?

Ложь. Это мой самый лучший и безопасный вариант. Но мысль о том, что он может лгать мне, причиняет боль. Нет, я никогда не ожидала большего от наших с Илайджей отношений… до сих пор не жду, но я, по крайней мере, начала думать о нас как о друзьях. Друзья не должны лгать друг другу.

Поэтому я создам этот прецедент, заставив себя быть честной с ним. Как бы страшна ни была эта мысль.

‒ Ты ведь знаешь, что я права, не так ли? Типа, я добровольно согласилась трахнуть тебя.

Заправив штаны, Илайджа смотрит на меня, как на опасную змею, готовую ударить.

‒ Да.

‒ Тогда тебе не нужно лгать мне.

‒ Лгать… тебе.

Шумно вдыхаю в то время, как он смотрит на меня, что-то пугает меня в его взгляде.

‒ Да. Лгать мне. Мы оба знаем, что ты не из тех мужчин, которые хотят быть в отношениях.

‒ Ох, правда? ‒ его вкрадчивый тон еще больше нервирует меня. ‒ Тогда какой же я человек, Пейдж? Просвети меня.

Застегивая пуговицы на рубашке, я ловлю момент, чтобы собраться с мыслями.

‒ Мы оба знаем, что ты за человек, Илайджа. Ты способен лишь трахаться.

‒ Значит я ‒ кобель.

‒ Да, ‒ огрызаюсь я, не понимая, откуда все это берется. ‒ Вот кто ты такой. Тот, кем ты был всегда. И я все равно согласилась переспать с тобой, так какого черта ты ведешь себя так сейчас?

Его внезапное молчание пугает. Это правда. Как и его сдерживаемое спокойствие.

‒ Итак, по твоему мнению, я человек, который хорош только для одного. И все?

‒ Да. Черт возьми, это я и имею в виду.

Проклятие, я даже не могу отрицать этого. Но то, как он сформулировал вопрос, заставляет звучать мою реплику оскорбительно.

И да, для кого-то другого это было бы так, но я думала, что он будет гордиться своей репутацией.

Кивнув, Илай отводит взгляд и проводит руками по волосам.

Он выглядит так, будто мои слова задевают его. Я не хочу причинять ему боль. Просто пытаюсь быть с ним честной.

‒ Илайджа, прости меня. Я не пытаюсь обидеть тебя, но ты должен прекратить это.

‒ Прекратить что? ‒ резко спрашивает он, не глядя на меня.

‒ Хватит прикидываться. Мы договорились. Я не готова к отношениям, а даже если бы и была, я не заслуживаю быть чей-то игрушкой.

‒ Я бы никогда не стал играть твоими чувствами! ‒ резко отвечает он, заставляя меня подпрыгнуть на месте. Илайджа смотрит на меня несколько секунд и отворачивается, презрительно усмехаясь.

Я смотрю, как он встает на ноги, мой разум сейчас ‒ это вихрь смятения.

‒ Это то, что ты делаешь. Играешь в игры.

Уставившись на стену спиной ко мне, он молчит целую минуту. Затем, с легким кивком, поворачивает голову и смотрит на меня через плечо.

‒ Я собираюсь уйти сейчас, Пейдж, потому что это дерьмо чертовски нелегко для меня. Заслуживаю ли я подобного отношения прямо сейчас? Да, черт возьми. Готов признать это. Но ты охрененно глупа, если думаешь, что я вру об этом. О, и я не трахну тебя, пока ты не будешь готова признать этот факт. Готова признать, что между нами не просто секс.

‒ Я не готова встречаться, ‒ отвечаю тихим голосом, находясь в растерянности.

Он поворачивается лицом ко мне.

‒ Тогда это твоя проблема. Не моя. Так что не пытайся обвинить меня.

Я тебе не верю. Я не говорю этого вслух. Не хочу еще больше его злить.

Но он все равно должен прочитать это на моем лице, поэтому он снова насмехается.

‒ Да, я ухожу. Но только чтобы дать тебе время подумать. Просто знай это, Пейдж. Я не позволю тебе уйти так легко. Так что тебе лучше смириться с этой реальностью, потому что я не смогу больше ждать, не будучи внутри тебя.

И с этими словами он уходит, останавливаясь, чтобы поднять блейзер с пола, и выходит из квартиры. Не оглядываясь на меня.

Глава 15 Илайджа

Дерьмо окружает меня со всех сторон.

Я в полном дерьме.

Я в таком дерьме, что понятия не имею, как собираюсь выбираться из него.

Мне нравится Пейдж.

Она. Мне. Чертовски. Нравится.

В каком-то смысле, я не испытывал никаких чувств к женщине очень, очень давно.

Черт бы побрал Софи за то, что заставила меня это осознать!

Всю дорогу на лифте эти слова преследуют меня, насмехаются надо мной. Кобель. Хорош только для одного.

Это никогда не имело значения до нее, к черту все.

Мое разочарование никоим образом не улучшается тем фактом, что, как я сказал Пейдж, я знаю, что заслуживаю своей репутации. Я усердно трудился, чтобы заслужить ее. И я был более чем спокоен по отношению к данной ситуации, до этих нескольких дней.

Выбегая из лифта, я направляюсь прямо к двери квартиры Софи. К счастью для нее, она слегка приоткрыта.

Я был готов снести ее при необходимости.

‒ Женщина! ‒ кричу я, захлопывая дверь.

‒ О, боже правый! ‒ кричит Софи, пытаясь справиться с большой коробкой.

Я игнорирую ее, отказываясь помогать, если она не готова помочь мне.

Учитывая, в каком чертовском восторге она была от мысли о моей влюбленности в Пейдж, ей лучше бы быть готовой помочь мне.

Глаза Софи сужаются, когда я скрещиваю руки и просто стою рядом.

‒ Эм… поможешь?

‒ Нет. У нас на руках имеется более серьезная проблема.

Она смотрит на гигантскую коробку в своих руках, затем на меня, как будто я самый глупый человек на планете. Не в первый раз я получаю от нее такой взгляд.

‒ А что, скажи на милость, больше чем это?

‒ Пейдж не хочет больше быть со мной, хотя я сказал ей, что хочу большего.

‒ Ааааа!

Коробка выскальзывает из рук Софи и падает прямо на пол, громко ударяясь об деревянный пол. Она задыхается, широко раскрыв глаза.

‒ Черт! Это был мой новый плоский экран! Тебе повезло, если он не сломался, говнюк.

Бросившись к коробке, она напрягается, пытаясь снова поднять ношу на руки, ее маленькое лицо становится багровым.

Как, черт возьми, ей удалось дотащить ее до дома?

Вздохнув, я сдаюсь и иду к ней. Как только я держу коробку в руках, то нетерпеливо смотрю на Софи.

‒ Куда мне ее поставить?

‒ С тем же успехом можно поставить его на кофейный столик. Я должна открыть коробку и убедиться, что он не разбился, ‒ ворчит она.

Я делаю так, как мне сказано, наблюдая затем, как она идет на кухню и возвращается с канцелярским ножом.

‒ Ну…

Я ненавижу это слово каждый раз, когда оно слетает с уст Софи.

‒ Я думала, она тебе не нравится.

Не глядя на меня, Софи устраивает целое представление, разрезая коробку и напоминая мне о том, как ранее Пейдж намеренно долго возилась с ремнем безопасности, неторопливо пристегивая его.

Потому что она не хотела смотреть на меня.

Потому что я вел себя, как самый большой кретин в истории, почти три дня подряд.

Моя грудь сжимается, когда я вспоминаю обеспокоенное, ранимое выражение ее лица.

‒ Да, знаю, ‒ бормочу я, помогая Софи открыть крышку коробки.

Она закусывает губу, зажмуривает глаза, и самый странный звук, который я когда-либо слышал, эхом вырывается из ее горла. Делая усилие, чтобы заметно контролировать себя, держит крышку открытой, пока я тянусь внутрь за плоским экраном.

‒ Ты сказал ей это?

Признать это будет тем еще весельем.

Но мне нужна помощь, верно?

Воспоминание о том, как Пейдж выглядела, отшивая меня, вспыхивает в моей голове: смущенной, с опухшими губами, розовыми щечками от всех оргазмов, которые я ей дал.

Ее вкус все еще во рту, на моем языке. Ощущение ее мягких, скользких складочек и клитора, потирающихся об основание моего члена, похоже на фантомную боль, которая не исчезнет. Мой член снова твердеет, вспоминая, как жадные стенки обхватывали палец. Какой стала неистовой, пока я лизал ее попку.

Дерьмо. Да. Мне нужна помощь. Вся помощь, которую я могу получить. Эта женщина должна быть моей. Я понятия не имею, что собираюсь с ней делать, как только заполучу, кроме того, чтобы трахать ее снова и снова, но я хочу ее слишком сильно, чтобы все просто закончилось сексом.

‒ Да, я сказал ей. Она меня отшила.

Софи замерла.

‒ Что? Но ты ей так нравишься! Я видела в субботу, когда мы веселились!

Да поможет мне бог, я тоже это видел. И она подходит мне. Нам было так весело вместе.

‒ Это все твоя чертова вина.

‒ Как то, что она тебя отшила, делает меня виноватой?

‒ Эта часть не является твоей виной, а та, что заставила меня осознать, будто она мне нравится. Я держу монитор с плоским экраном, в то время как она убирает коробку с журнального столика.

‒ Илайджа. Ты бы осознал это в любом случае. Лучше сейчас, чем потом, когда уже будет слишком поздно.

‒ Возможно уже слишком поздно.

‒ Что, черт возьми, ты натворил? ‒ Круглые глаза Софи угрожают мне расправой. Без сомнения, она уже подозревает, насколько сильно я облажался. Надоедливая девчонка знает меня.

‒ Ты флиртовал с другой девушкой перед ней?

‒ Нет!

Тот факт, что это ее первое предположение, доказывает, насколько я облажался. Именно таким все видят меня. Включая мою лучшую подругу.

‒ Тогда что случилось, Илай?

‒ Она думает, что я тот еще кобель, чтобы воспринимать отношения всерьез.

Софи снова делает паузу, пока стягивает картонные обертки из уголков телевизора.

‒ Ну, в этом твоя вина. Не могу этого отрицать.

Я хмурюсь, глядя на нее.

‒ И я, кажется, игнорил ее в течение нескольких дней, потому что не хотел признавать, что она мне нравится, после нашей с тобой стычки.

Ее оскорбленный вздох ‒ единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем своей маленькой рукой она ударяет меня по затылку.

‒ Ты идиот!

‒ Знаю! ‒ Потирая рукой место удара, я смотрю на нее.

Вздохнув, она вновь оборачивается к телевизору.

‒ Насколько плохо все было?

‒ Довольно плохо, но это не продлилось долго, прежде чем все с треском провалилось.

‒ Определенно ты облажался.

‒ Я набросился на нее, как какое-то голодное животное.

Одна светло-каштановая бровь изгибается.

‒ Это к лучшему, поверь мне. Как она на это отреагировала?

‒ Поначалу, она пыталась сдержаться, но было очевидно, что она все еще хочет меня.

‒ Тогда у нас все хорошо. Это поправимо.

Окей. Достаточно стимула, чтобы контролировать свое разочарование в ней.

‒ Как мне это исправить, Софи?

Софи молчит, сводя меня с ума, спокойно снимает последнюю обертку с телевизора. К тому времени, как она заканчивает, я готов вытрясти из нее ответ.

‒ Мне очень нравится Пейдж. Ты ведь это знаешь, правда?

К чему это она клонит?

‒ Знаю. Она мне тоже очень нравится.

Ее губы дергаются.

‒ Все еще чертовски здорово слышать, как ты признаешь это вслух.

По какой-то причине мне кажется, будто она намекает, что я веду себя, словно киска, когда дело касается подобного.

Зная Софи, вероятно, так и есть.

‒ Ближе к делу, женщина.

‒ Я собираюсь помочь тебе. Но если ты облажаешься, и моя помощь окажется напрасной, и я лишусь дружбы с Пейдж, я должна видеть, как ты страдаешь из-за того, что такой придурок…

Ей не обязательно заканчивать. Я уловил подтекст четко и ясно. Будет полный ад в качестве расплаты. Поскольку я очень хорошо знаю своего лучшего друга, понимаю, что это не преувеличение. Она заставит меня сожалеть о случившемся всю оставшуюся жизнь.

‒ Я не собираюсь все испортить, Софи.

Я не могу. Черт возьми, это слишком важно для меня.

Оценивающий взгляд со стороны Софи.

‒ Тем не менее, я должна была тебя предупредить.

‒ В чем конкретно заключается твоя помощь?

‒ Для начала, ты дашь Пейдж несколько дней на раздумья и немного личного пространства.

Я дергаю головой так, будто она меня ударила.

‒ Что? ‒ Это последнее, что я хочу сделать!

‒ Боже мой, это очаровательно. Ты даже не допускаешь мысли о том, чтобы не видеть ее! ‒ Она театрально вздыхает, прикладывая руку ко лбу.

Я щелкаю ее по лбу.

Следующие несколько секунд я пытаюсь увернуться от каждого ее удара.

‒ Не бей меня, придурок! ‒ Лычка по лбу.

‒ Ты ударила меня первой! ‒ Очередной подзатыльник.

‒ Я девушка. Ты не должен давать сдачи!

Я едва увернулся от локтя, когда она целится мне в живот.

‒ Софи, сосредоточься! ‒ Схватив ее за руки, я держу ее неподвижно. ‒ Мне нужна твоя помощь с Пейдж!

Вздыхая, она бросает на меня злостный взгляд, но, тем не менее, перестает дергаться.

‒ Ты должен дать ей несколько дней подумать над тем, что ты сказал. Но тебе также нужно дать ей время, чтобы она соскучилась по тебе, Илайджа.

Идея граничит с отвращением. Оставить Пейдж в покое?

‒ В прошлый раз это не очень хорошо сработало.

‒ Я не прошу тебя игнорировать ее, осел. Ты должен написать ей. Флиртуй с ней на работе или где угодно. Заставь ее почувствовать себя желанной.

‒ Она желанна. Поверь мне, ‒ бормочу я. Печальная улыбка Софи заставляет меня притормозить.

‒ Что?

‒ Ничего. Просто надеюсь, что однажды я найду кого-то, кто захочет меня так же сильно.

‒ Черт, а как же иначе.

Ее улыбка становится лучезарной.

‒ Я собираюсь пригласить Пейдж повеселиться на выходные. Мы можем попасть в тот клуб в центре. ‒ Я сразу же напрягаюсь, чтобы отвергнуть эту идею, когда она продолжает: ‒ И ты волшебным образом появишься там, прерывая наш девичник. Покажи все, на что способен, парень. Проведи вечер в компании со своей девушкой и соблазни ее. Заставь ее почувствовать себя единственной женщиной в целом здании.

‒ Это не составит труда.

Софи выглядит так, будто едва сдерживает визг от моего тихого признания.

‒ Я собираюсь связаться с ней завтра. Подготовь все к вечеру пятницы.

‒ И как долго мне ждать, чтобы написать ей?

‒ Кто сказал, что ты должен ждать?

Иногда мне нравится видеть этот озорной блеск в глазах моего лучшего друга.

‒ О, подожди. Еще кое-что.

Софи возвращается к осмотру плоского экрана, который, кажется, пережил падение без каких-либо повреждений.

‒ Только если ты задержишься, чтобы помочь мне отнести это в мою комнату.

Я легко поднимаю телевизор и иду за ней по коридору.

‒ Мне нужно, чтобы ты как можно дольше скрывала эту информацию от моей матери.

‒ Но она будет в таком восторге! ‒ кричит Софи через плечо.

‒ Именно. Я только принял саму идею встречаться с девушкой. Она же не приняла подобного. Нам не нужны свадьбы, запланированные в ближайшее время.

‒ Хорошо. Хорошо. Я не расскажу твоей матери… пока ты не облажаешься. Ты разруливаешь все с Пейдж, и я рассказываю ей каждую мелочь.

Черт побери. Как будто я и так не под конкретным давлением.

‒ Ты заноза в моей заднице, ты знаешь об этом?

‒ Да. Вот почему ты меня обожаешь.

***

«Привет. У тебя есть время поговорить?».

Учитывая то, как мы расстались, я не ожидал, что Пейдж мне ответит.

«Привет. Да. Я как раз собиралась написать тебе».

Прошло около двух часов с тех пор, как я ушел из ее квартиры; недостаточно, чтобы начать скучать по ней. И, тем не менее, я скучаю. Увидев ее сообщение, мне хочется улыбнуться, как дураку.

Ее следующее сообщение приходит прежде, чем я успеваю ответить.

«Мне очень жаль, если я обидела тебя. Чувствую себя дерьмово из-за этого».

«Забудь».

Я улыбаюсь, как дурак.

«Все нормально. Сказал же, я знаю, что заслуживаю этого».

Простая переписка с ней заставляет мое сердце бешено биться. Черт, я не чувствовал себя так с тех пор, как… черт. Со времен Джоан.

Я жду, когда начнется приступ паники.

И ничего.

Черт. Вот так просто?

Еще одно сообщение от Пейдж.

«Все равно чувствую себя дерьмово».

Потому что это то, какой она и является. Милая. Заботливая.

Я помню, как влюбился в Джоан. Это произошло быстро, стремительно, разжигалось все в основном из-за гормонов в моем семнадцатилетнем теле.

С Пейдж все почти так же. Несомненно. Мой член ведет меня в этом направлении с первого дня. Но она не подпускала меня слишком близко, оставляя чересчур много времени для наблюдения. Анализирования. Месяцы, проведенные с ней, подарили мне уверенность в одном: Пейдж совсем не похожа на Джоан.

Или на большинство женщин, с которыми я сталкивался в своей жизни.

Черт, Софи сразу же прониклась к ней симпатией. Если это не звонкое одобрение, то я не знаю, что это. Эта маленькая соплячка обычно осуждает всех, с кем контактирует.

Я печатаю еще одно сообщение.

«Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, детка. Просто хочу, чтобы ты подумала над тем, что я тебе сказал».

Ответа нет. Что означает, что она думает об этом. Наверное, больше, чем она того хочет.

Откинувшись на спинку кровати, пялюсь в потолок. Отсутствие страха все еще поражает меня.

Наверняка, мой член имеет к этому отношение.

Тот самый, который в данный момент натягивает одеяло, содрогаясь в такт моему сердцебиению. Я не хочу опускать руку и дотрагиваться до себя. У меня нет выбора. Память о мягкой и скользкой киске Пейдж не дает мне покоя.

Поглаживая член поверх одеяла, снова пишу ей.

«Не могу перестать думать о тебе».

И это правда. Вот уже несколько месяцев. Конечно, я убедил себя, что все дело в моем члене, жаждущем Пейдж. Несмотря на это, я слишком долго был сосредоточен на ней.

Как же это убого; понадобилось, чтобы Софи проорала мне это, чтобы заставить меня понять, что я чувствую.

Пейдж никогда не ответит на мое сообщение. Я жду приступа раздражения, но и оно не наступает.

Она заставит меня потрудиться. Охеренно потрудиться.

Невольная улыбка появляется на моем лице.

Она создала мазохиста. Я едва могу контролировать прилив адреналина, пробегающий через меня при этой мысли. Мой член еще больше твердеет в руке. Мои яйца крепко сжимаются.

Я так чертовски взволнован, что мурашки бегут по всему телу.

Черт, да, я более чем согласен с идеей потрудиться.

И сделаю это. Я собираюсь завоевать ее.

Пейдж нуждается во мне. Настолько же, насколько и я в ней. И она, очевидно, достаточно заботится обо мне, раз ее беспокоит, задеты ли мои чувства. Это уже что-то. До сих пор я просто реагировал на нее. Не было долгих размышлений о соблазнении.

Но я могу соблазнить ее, чтобы она дала мне шанс. Нет никакого сомнения в этом.

Моя улыбка становится шире. Ах, да. Ее упрямая маленькая задница так же хороша, как моя.

***

Следующим утром Пейдж мне так и не отвечает.

Что, конечно, вместо того, чтобы сдерживать, только разжигает огонь под моей задницей.

По моим подсчетам, она обычно приходит на работу на полчаса раньше. Поэтому, в 7:45 утра я вхожу в офис, держа в руке стакан из «Starbucks».

Пятнадцать минут девятого. Идеально. Достаточно времени, чтобы…

Я останавливаюсь прямо перед кабинетом Пейдж.

Ее портфель стоит на столе.

И кто же стоит рядом с ранее упомянутым столом?

Зак.

Засранец стоит ко мне спиной.

Ожидая ее.

Черт, нет.

Повернувшись на каблуках, я топаю в свой кабинет, роняю портфель у стола и практически вылетаю оттуда с ее кофе.

Я собираюсь найти ее. Прежде, чем у нее появится шанс вернуться в свой кабинет и столкнуться с этим ослом.

Ей повезет, если я не подарю ей очень большой и очень заметный засос. Такой, что Зак и каждый придурок, который захочет ее, поймут намек.

И мне насрать, каким придурком я буду выглядеть из-за подобного.

Стискиваю челюсть, когда думаю о Заке, ожидающем Пейдж в ее офисе, подмигивающем ей в конференц-зале на прошлой неделе… пытающемся принести ей кофе этим же утром…

Впервые, со времен Джоан я ревную.

Нет. К черту ревность. Это выходит далеко за рамки. Я хочу пометить каждый дюйм тела Пейдж.

Хочу швырнуть Зака в одно из чертовых окон… а мы на двенадцатом этаже.

Определенно не ревность. Больше похоже на ярость убийцы.

Я прохожу мимо нескольких коллег в холле. Они смотрят мне вслед.

Игнорируя их, иду мимо сбитого с толку Ника. Он тоже смотрит мне вслед.

Скорее всего, все пялятся, потому что мое лицо багряно-красное, а голову посещают мысли об убийстве.

Может, мне стоит задержать дыхание и попробовать взять себя в руки.

Да пошло оно все к черту, мне надоело, что Зак пытается увести мою девушку!

Пейдж нет ни в одной из комнат отдыха. Да поможет мне Бог, если я найду ее где-нибудь рядом с офисом Джиллиан, учитывая, что я собираюсь с ней сделать.

Во мне бурлит чувство собственничества. Едва обращая внимание на то, куда иду в этот момент, я поворачиваю за угол…

Пейдж выходит из архивной.

Одной из немногих комнат без стеклянных стен.

‒ Вот ты где, ‒ почти рычу я.

Она запнулась, широко открыв глаза.

‒ Илайджа?

Схватив ее за руку, я завожу Пейдж обратно.

И закрываю дверь.

Ее резкий вдох достигает моих ушей.

Когда я оборачиваюсь, она стоит рядом с одной из низких тумб, такой, которые доходят мне лишь до талии.

То, что мне нужно.

‒ Ты знаешь, что Зак ждет тебя в твоем кабинете? ‒ тихо спрашиваю я, наступая на нее.

Она хмурится.

‒ Да. Я сказала ему, что скоро вернусь… Илайджа, что с тобой происходит?

Я снова рычу на нее.

Но она не понимает… было чертовски большой ошибкой сказать это мне.

Она делает еще шаг назад. Ее задница врезается в картотечный шкаф.

‒ Зачем он вообще пошел искать тебя, Пейдж?

Я останавливаюсь перед ней и вырываю папку, которую она держит в руке.

‒ Эм… я не знаю. Наверное, снова хочет пригласить меня на свидание.

Снова?

Никаких сомнений, она хочет, чтобы я знал, чего хочет Зак. Хотя Пейдж видела, как я отреагировал в прошлый раз.

Она видела, как сильно я ревную.

Положив папку на картотечный шкаф рядом с нами, я протягиваю ей кофе.

‒ Это твое.

Ее маленькие ручки обхватывают стаканчик. Она хлопает своими большими и чертовски голубыми глазами, глядя на меня.

‒ Хм. Спасибо?

Обхватив ее руками за талию, сажаю на тумбу позади.

‒ И это тоже твое.

Обхватив затылок, я накрываю ее рот своим.

Часть меня ждет, что она будет сопротивляться, отошьет меня, как сделала накануне.

Когда она тает в моих объятиях, сладкий, слабый стон срывается с ее губ, мой член мгновенно напрягается, желая ее. Она целует в ответ, легкие движения ее языка, которые так чертовски заводят меня. Покусывая ее губу, я наклоняюсь к ней, забывая о своем плане дать ей немного пространства. Прикасаясь к ее бедрам, я призываю распахнуть их.

Пейдж прерывает наш поцелуй, почти сводя меня с ума.

Я собираюсь заставить ее поцеловать меня снова, когда она поворачивается, чтобы поставить кофе на шкаф рядом с нами.

‒ Извини, ‒ говорит она, ее губы темно-алые, припухшие. Аппетитные. Зовущие меня.

‒ Не хотелось бы его пролить.

‒ Хорошая идея.

Зачем я вообще отдал ей кофе?

С томным взглядом она обхватывает меня рукой за шею и притягивает к себе.

Сексуальная штучка. Черт, она меня заводит.

Мой разум затмевает похоть, каждое движение ее языка затягивает меня все глубже. Она так до боли хороша.

Мне это нравится.

Ее руки ласкают мою грудь. Без предупреждения, Пейдж опускает одну и обхватывает ею мой член.

Моя голова откидывается назад, и я не могу подавить свой удивленный стон.

‒ Боже, детка. Что…

‒ Умираю, как хочу его почувствовать. ‒ У меня перехватывает дыхание от ее застенчивого ответа.

‒ Вчера ты не дал мне к нему прикоснуться.

Я не могу сформулировать ответ. Не могу… сосредоточиться…

Она сжимает меня, лаская головку через брюки. Мой член пульсирует сильнее.

Упершись кулаками с обеих сторон ее бедер, я наклоняюсь к ней. Ее красивые глаза прикованы к моему члену.

‒ Ты хочешь его, детка?

Я вращаю бедрами, прижимаясь эрекцией к ее руке.

Пейдж прикусывает губу, тяжело выдыхает и кивает мне.

‒ Он твой. Можешь прикасаться к нему, когда хочешь.

От этих слов ее глаза загораются от возбуждения. Убивая… меня… Прижавшись ртом к ее ушку, я хриплю:

‒ Все, что тебе нужно сделать, это согласиться, что ты моя. Полностью моя.

Она напрягается.

Боги. Черт. Бы. Тебя. Побрал.

‒ Илай, я же говорила тебе. Ты должен это прекратить.

Тем не менее, все время, пока она это говорит, ее рука продолжает ласкать мой член.

Я пристально смотрю ей в глаза. Она нуждается во мне. Я вижу голод в ее глазах. Близкий к отчаянию, которое является прекрасным эхом моего собственного.

А также вижу упрямство. Ее отказ сдаться мне.

Страх.

Чего она так боится?

‒ Я не обижу тебя, Пейдж.

‒ Остановись.

Она сжимает руку достаточно сильно, чтобы почти причинить боль, упрямо глядя на меня.

‒ Это секс. И ничего больше. Так, как ты предпочитаешь.

‒ Не с тобой. Я хочу большего, будь ты проклята.

‒ Нет. Ты. Не хочешь.

Вновь сжимает мой член.

Я шиплю, чувствуя, как выступает предэякулят.

‒ То, чего ты хочешь на самом деле ‒ секс, Илайджа. Это то, что я согласилась тебе дать, без всяких условий. Это то, чего я хочу. Так что, какую бы вину ты ни чувствовал, что бы ни заставляло тебя так себя вести, забудь. Я полностью согласна с тем, что все это лишь секс.

И это чертова проблема, не так ли? Я не хочу, чтобы она использовала меня только для секса.

‒ Но ты бы пошла на свидание с кем-нибудь вроде Зака.

Не вопрос, а утверждение.

‒ Я уже говорила, что не собираюсь ни с кем встречаться, пока наша договоренность в силе.

‒ Но ты будешь после. Когда закончишь со мной.

Бл*дь, она буквально держит меня за член, имеет абсолютный контроль надо мной, и ей наплевать. Не могу поверить, что это заставляет меня чувствовать, как глубоко это ранит.

‒ Когда ты закончишь использовать меня, то будешь готова дать шанс другому мужчине.

Ее рука останавливается, а в глазах мерцает мольба. Глаза, которые заставляют меня хотеть отдать ей все. Все, что угодно.

‒ Опять же, я не готова к отношениям.

Почему?

Внезапно мне пришло в голову, что кто-то, должно быть, причинил ей боль. Пейдж может и девственница, но где-то по пути какой-то мудак подобрался достаточно близко, чтобы глубоко ранить ее.

От одной этой мысли мои глаза застилает красная пелена, пробуждается дикое чувство собственности.

‒ Однажды ты будешь готова. ‒ Я обхватываю рукой ее горло.

‒ Однажды ты решишь снова встречаться, но я все равно буду недостойным кандидатом для тебя. ‒ Прежде чем она успевает ответить, я прижимаюсь губами к ее губам.

Одна ее рука сжимает мой член, а другая тянется, хватая меня за волосы и удерживая на месте.

Мое собственное упрямство ‒ единственное, что мешает мне снова раствориться в ней. Я прикусываю ее нижнюю губу, зная, что слишком груб.

К черту. Прямо сейчас, если бы я мог войти в нее, я бы так и сделал.

Но она не отпрянула, эти всхлипы, которые я люблю, вырываются из ее сочного рта прямо мне в губы.

Я посасываю ее губы, мне нужно, чтобы они опухли от моих прикосновений. Оставить на ней хоть какую-то метку.

Затем я отступаю назад, вырываясь из ее объятий.

Она бросает на меня злобный взгляд.

‒ Мне уже осточертело и надоело, что ты постоянно так поступаешь.

Пытаясь взять под контроль дыхание, я прижимаю ладонь к эрекции.

‒ Ты хочешь его? Ты знаешь, как его получить. Согласись со мной встречаться. Дай мне шанс.

Несмотря на то, что ее взгляд прикован к моему члену, Пейдж все равно отрицательно качает головой.

Единственное утешение, которое у меня есть? Любой, кто посмотрит на ее опухшие губы, поймет, что ее жестко поцеловали.

Просто хочу, чтобы всем было очевидно, что я тому виновник.

Теперь я действительно надеюсь, что Зак все еще ждет ее.

Охваченный пламенем, я разворачиваюсь и выхожу из архива, направляясь в ближайшую уборную.

Я чрезвычайно тверд. Едва могу ходить из-за этого. Если кто-то увидит меня таким…

‒ Нам нужно поговорить, ‒ говорит Ник, подходя ко мне сзади.

Черт!

‒ Не сейчас.

Смотрю прямо перед собой, мой разум в полном смятении. Все еще не могу поверить, насколько сильно причиняет боль то, что Пейдж продолжает мне отказывать.

Но что еще хуже, чем это? Не могу поверить в то, как мне это нравится. Агония заставляет меня содрогаться изнутри. Моя кровь продолжает пульсировать от возбуждения.

Она убивает меня… и я нахрен обожаю это.

‒ Илайджа, притормози. Есть вопрос.

‒ Не сейчас.

Я не останавливаюсь, продолжая идти большими шагами, стараясь оставить Ника позади, пока он не увидел…

‒ Итак, я предполагаю, что в состоянии, в котором ты находишься, виновна Пейдж, ‒ говорит Ник, догоняя меня.

Я резко останавливаюсь.

Ник видел нас? Если да, то и остальные могли. Я хотел заявить права на Пейдж, но теперь мне приходит в голову, каково это, если люди узнают о нас до того, как я заставлю ее согласиться встречаться со мной. Дерьмо. Я веду себя беспечно, позволяя своим эмоциям контролировать меня.

‒ Расслабься, Илай. Не думаю, что кто-то видел, как вы входили в архив. Кроме меня, разумеется.

Все равно безрассудно с моей стороны. О чем, черт возьми, я думал, подвергая Пейдж такому риску? Последнее, чего я хочу, так это чтобы моя девушка стала источником гадких офисных сплетен.

Удрученный, я запускаю пальцы в волосы.

‒ Проклятие. Я веду себя беспечно.

Ник засовывает руки в карманы, раскачиваясь взад и вперед на пятках.

‒ Кроме того, ты уже несколько месяцев практически трахаешь ее глазами. Было легко сложить два плюс два.

Я хмурюсь и открываю рот, пока мозг пытается придумать хоть какое-то оправдание.

‒ Илай!

Я закрываю рот, прежде чем могу вымолвить еще хоть слово.

О, боги. Нет.

‒ Привет, дружище!

Софи.

Я работал в «Джоуер Тек» в течение двух лет, и мне удалось удержать мою лучшую подругу от визита ко мне на работу, потому что… ну, личное пространство ‒ это ведь основной инстинкт человека. Моя работа ‒ это убежище, побег от махинаций моей матери и Софи.

Но вот Софи здесь, улыбаясь, мчится ко мне по коридору.

Ник оборачивается.

И каким-то образом путается в собственных ногах, как только видит ее.

У меня даже нет времени поймать его.

Ник врезается в стену, его плечо принимает на себя основную тяжесть удара.

‒ О боже, с тобой все в порядке? ‒ Софи подбегает, хватает Ника за предплечье и пытается помочь ему обрести равновесие.

Ник подпрыгивает, все его тело напрягается. Кулаки сжимаются. Нечто похожее на низкое рычание вырывается из его горла.

Мне нужно действовать. Я, к чертям собачьим, не позволю этому случиться. Ник ‒ свой парень, но он также помолвлен. Независимо от того, насколько он несчастен, я ни за что не позволю своей лучшей подруге снова стать девушкой, которая не будет для кого-то на первом месте.

На самом деле, я даже не позволю ей думать об этом.

То, как Софи смотрит на Ника: щеки покраснели, руки сжались вокруг его бицепсов, говорит мне, что опасность этого очень реальна.

‒ Убери от него свои руки, подружка. ‒ Схватив Софи за руку, я мягко отодвигаю ее от Ника в сторону. ‒ Его бы невеста не оценила, если бы ты так лапала его руки.

В глазах Софи вспыхивает разочарование, но оно проходит так же быстро, как и возникает. Ее мерцающие глаза смотрят в сторону Ника.

‒ Извини. Я просто пыталась помочь.

Притихший Ник привлекает мое внимание.

Ник просто стоит, его ярко-рыжие брови нахмурились. Обвинение затаилось в темно-синих глубинах его глаз, но это еще не все.

Он хочет Софи. Откровенный голод. Слишком сосредоточен. Практически до неприличия.

Я прочищаю горло.

‒ Все в порядке. Не волнуйся, ‒ наконец, говорит Ник, медленно произнося каждое слово. Как будто ему трудно говорить и он заставляет себя делать это. ‒ Спасибо за помощь.

Их глаза встречаются. Софи кивает Нику и судорожно сглатывает.

Окей. Пора прервать это мимолетное общение.

‒ Софи, почему ты здесь?

Она отрывает взгляд от Ника.

‒ На самом деле, я здесь не ради тебя. Я здесь, чтобы увидеться с Пейдж. Где она сейчас?

Ах, да, наш план.

‒ Наверное, она вернулась в свой кабинет. Он напротив моего.

Она бросает последний, почти мечтающий взгляд на Ника, затем отворачивается и уносится в том направлении, откуда пришла. Даже не потрудилась попрощаться.

Ничего страшного. У меня есть еще одна проблема, о которой необходимо позаботиться, и я не нуждаюсь в том, чтобы Софи ошивалась рядом, пока я ее решаю.

Когда я оглядываюсь на Ника, его взгляд устремлен в том направлении, куда ушла Софи, гнев и желание запечатлелись в суровом выражении его лица.

Поэтому, естественно, я должен напомнить ему кое-что.

‒ Она не для тебя.

Кулаки Ника сжимаются по бокам. Его взгляд остается устремленным вперед.

‒ Что? И ты имеешь право решать это, потому что ты ее друг?

Теперь моя очередь сжимать кулаки.

‒ Потому что я не позволю другому засранцу играть с ней, а ты помолвлен. Не забыл?

‒ Дерьмо. Ты прав. Раздраженный, Ник проводит рукой по волосам.

‒ Прости меня. Я… подожди. Что значит «еще один засранец»? Кто-то причинил ей боль?

Я невольно делаю шаг назад, озадаченный яростным блеском в глазах Ника. Он только что встретил Софи, и все же мысль о том, что кто-то причиняет ей боль, кажется, достаточной, чтобы заставить его причинить вред кому-то еще. Что, черт возьми, с ним происходит?

Грустная часть всего этого? Нетрудно догадаться, что происходит, и самое последнее, что им нужно. Ни Ник, ни Софи не в том положении, чтобы исследовать это мгновенное притяжение, возникшее между ними.

‒ Да, ‒ отвечаю я. ‒ Кое-какой придурок водил ее за нос. Все время клялся, что она была той единственной, кого он хотел, несмотря на то, что все это время у него уже была девушка.

Свирепый блеск его глаз меняется, становясь все опаснее… жажда защитить. Ярость.

‒ Чертов ублюдок.

Мне нравится Ник. Правда нравится. Но вопрос должен быть задан.

‒ Разве ты не думал сделать то же самое?

Губы Ника растягиваются в грустной улыбке.

‒ Ты понятия не имеешь, что я собирался сделать.

‒ Повторяю, ты помолвлен.

‒ Нет нужды мне напоминать.

Я знал, что Ник не в восторге от своей помолвки; горечь, которую я вижу в нем, все еще застает меня врасплох.

‒ Не волнуйся, ‒ говорит Ник. ‒ Я бы никогда не стал играть с чувствами твоей подруги. Она кажется милой девушкой, ‒ сказав это, он оставляет меня в одиночестве.

Ну так значит… Все под контролем. Верно?

Я тихо усмехаюсь, желая в это верить, но зная, что все не так. Все мои инстинкты подсказывают, что будет лучше держать Софи от Ника как можно дальше.

И я собираюсь прислушаться к ним. Ник не собирается разрывать помолвку. Это было предсмертным желанием его матери, чтобы он женился на своей невесте. И я ни за что не позволю Софи стать придатком ко всему этому.

Глава 16 Пейдж

‒ Жду тебя у входа, ‒ говорит мне Софи по телефону.

Я иду к входу в клуб, глядя на темные двери. Я слышала об этом месте раньше, но клубы ‒ это не мое, так что у меня не было времени проверить. Однако отказаться от предложения Софи потусоваться никогда не приходила мне в голову, независимо от места проведения.

‒ Где ты, женщина? ‒ спрашивает Софи.

‒ Подхожу. Подхожу. − Мои сандалии на каблуке пурпурного цвета затрудняют быструю ходьбу, но я все равно ускоряюсь.

‒ Дамочка, поторопись.

‒ Дамочка, ‒ передразниваю я. ‒ Когда ты увидишь эти каблуки, то поймешь.

‒ О мой бог, пожалуйста, скажи мне, что это что-то восхитительно сексуальное.

Я смеюсь.

‒ Да, именно так. Туфли, покрытые сочным, темно-пурпурным бархатом, с широкими ремешками, которые пересекаются крест-накрест и оборачиваются вокруг моей лодыжки, должно быть, одна из самых горячих пар обуви, которые у меня есть. Я надела их с парой крошечных, обрезанных джинсовых шорт и свободной майкой, которая позволяет моему фиолетовому лифчику выглядывать.

Заметив Софи, стоящую рядом с одним из вышибал, кладу трубку и машу ей.

Софи визжит, подбегая на красных каблуках.

‒ Ты выглядишь до ужаса сексуально! ‒ Она обнимает меня, крепко стискивая в своих объятиях.

‒ Как и ты. Одетая в темно-серое платье, красные каблуки, с уложенными дразнящими волнами вокруг ее головы волосами, Софи ‒ полный нокаут.

‒ Этот наряд просто сногсшибателен, Пейдж. ‒ Софи смотрит на меня восхищëнным взглядом. ‒ Пошли.

Она тащит меня прямо к входу в клуб. Высокий загорелый вышибала подмигивает ей и впускает нас внутрь.

То, что происходило внутри клуба ‒ это полная сенсорная перегрузка. Особенно для такой, как я, которая в своей жизни была только в одном клубе и то много лет назад. Я смотрю на мигающие огни, на толпу и на бьющие басы музыки. Должна признаться, мне нравится красная тематика и викторианские обои на стенах.

Мы наконец-то останавливаемся у бара. Бармен у левого конца стойки машет нам; он придержал для нас пустое место в углу.

Софи улыбается ему и говорит:

‒ Спасибо.

Очевидно, ее здесь хорошо знают.

Мы заказываем первую партию напитков, танцуя на месте под музыку. Меня это вполне устраивает. Я планирую бросить вызов обществу и потанцевать на танцполе, но сначала я должна немножко опьянеть.

Мой телефон вибрирует. Софи улыбается и указывает на свой телефон. «Слишком громко чтобы здесь разговаривать. Но я хотела спросить у тебя кое-что».

Я посылаю ей ответ. «Что случилось?»

«Что происходит между тобой и Илаем?»

Ой-ой. Неожиданный вопрос.

Вообще-то, я ожидала, что в какой-то момент подвергнусь допросу с ее стороны, но не думала, что подобное произойдет сейчас. Я подумываю прикинуться дурочкой, но я уверена, что Софи знает довольно много о том, что происходит, так как она лучшая подруга Илая. «Илай запутался. Думает, что он мне что-то должен».

«Ты уверена, что он запутался? Он не хотел чего-то большего от девушки уже десять лет».

«Абсолютно. С чего бы ему начинать сейчас».

«Может, потому что ты потрясающая?»

Я улыбаюсь в ответ. «Я не хочу, чтобы мое сердце растоптали».

«С его историей, поверь мне, он тоже».

С его историей? Что вообще это значит? Хочу спросить. Но действительно ли я хочу знать? После этого Софи ничего не говорит. Я украдкой бросаю на нее взгляд. Она залипла в свой телефон, даже не смотрит в мою сторону.

Нам принесли напитки. Софи тянется к своему, даже не отрывая глаз от телефона.

Так… разговор окончен?

Я вздыхаю с облегчением. Цель этой ночи ‒ повеселиться, а не переживать из-за того, что Илай хочет от меня. Я здесь, чтобы развеяться. Мой уровень стресса резко возрос с прошлой недели.

И я чертовски хорошо знаю почему.

Отсутствие оргазмов может убить девушку. Особенно ту, которая теперь знает, чего ей не хватает.

Машу бармену и прошу еще один напиток.

Илай больше не прикасался ко мне с того дня в архиве, и он оставил меня, не дав мне ни одного жалкого оргазма.

Один. Только один. Я что, слишком много прошу?

Но я не хочу только одного оргазма от Илая. Я хочу сотни. Может, даже тысячи. боже, помоги мне. И я хочу, чтобы каждый из них произошел с его членом, погруженным глубоко внутри меня.

Мой вибратор потерял всю власть надо мной. Я не могу заставить себя кончить с ним, независимо от того, какой бы режим не испробовала.

Это не он.

Не чувствуется, как он.

Это не звучит, не имеет его опьяняющего вкуса и запаха.

Илай отказывается дать мне то, в чем я нуждаюсь, то, в чем мы оба нуждаемся, до тех пор, пока я не сдамся и не соглашусь встречаться с ним.

Что произойдет, если я соглашусь встречаться с ним и открою ему свое сердце, а он, в конце концов, поймет, что ему нужна свобода? Что его потребность иметь множество женщин слишком велика, чтобы ее игнорировать?

Он оставит меня.

Или еще хуже: изменит мне, и тогда я буду вынуждена уйти от него, а раздробленные осколки моей самооценки будут тащиться за мной.

В любом случае, мое сердце снова будет разбито, уничтожено другим человеком, которому я доверяла.

Это не то, что я когда-либо включала в свой жизненный план. Все, что мне нужно, это чтобы Илай лишил меня девственности, чтобы мы оба могли жить дальше своими жизнями.

Итак, как убедить его трахнуть меня без каких-либо обязательств?

Соблазнить его, пока он не сдастся. Вот как.

В следующий раз, когда увижу его, именно так и поступлю.

Софи наклоняется ближе и кричит сквозь громкую музыку:

‒ Думаешь о ком-то?

Мое лицо вспыхивает красным. Я качаю головой, надеясь, что выражение лица не выражает моих мыслей.

Губы Софи изогнулись в дразнящей улыбке.

Мне нравится Софи. Уже вижу, как мы становимся очень, очень близки в будущем. Тем не менее, дать ей знать, что Илайджа занимает все мои мысли ‒ это «большое нет нет

нет». Я знаю, кому принадлежит преданность Софи, и, следовательно, понимаю, что она будет делать с информацией, которую получит от меня.

Подсказка: Если уже огромное эго Илайджи станет еще больше, то он просто взорвется. Буквально.

Я поворачиваюсь к Софи.

‒ Не хочешь зажечь на танцполе?

Софи начинает что-то говорить, потом ее глаза быстро метнулись на что-то позади меня.

Мне любопытно, я начинаю поворачиваться.

Софи хватает меня за руку.

‒ Конечно. Но сначала позволь мне сходить в туалет.

‒ Я пойду с тобой! ‒ выкрикиваю я сквозь музыку.

‒ Нет. Все нормально. Просто подожди меня здесь!

И она уходит, невероятно быстро продвигаясь сквозь толпу.

Какого черта?

Внезапно мне становится неловко, и я снова машу бармену. Это будет мой последний напиток. По крайней мере, на какое-то время. Я усвоила урок, в тот последний раз когда встретилась с Софи и Илаем.

Мысль о нем вызывает у меня еще один приступ вожделения.

Черт! Желание трахнуть этого мужчину стало проклятием моего существования. Он просто взял и поменял собственные правила игры именно на мне, переворачивая все наше соглашение с ног на голову.

Он хочет поиграть со мной. Использовать мои эмоции. Оставить все на волю случая.

Он хочет разбить мне сердце.

Но я все равно хочу трахнуть его. Больше, чем следовало бы.

Куда это меня приведет? Тупик. Всегда находиться в огне похоти для него. Неудовлетворенной. Недовольной…

Рука обвивает мое бедро.

Мой напиток чуть не выпал из рук.

Мысль о том, что какой-то случайный парень решил подкатить ко мне, проносится у меня в голове.

Другая рука поднимается, берет у меня стакан и ставит его на стойку. Рука выглядит до боли знакомой.

Мужчина позади меня наклоняется ближе, отводя мои волосы в сторону.

До меня доносится запах. Мое сердцебиение взрывается бешеным ритмом, кровь приливает к коже.

‒ Пейдж… ты опять пытаешься напиться?

Я едва могу расслышать вопрос, заглушаемый ритмом музыки, но, несмотря на это, дрожь пробегает по мне, когда осознание обрушивается на меня.

Я никогда ни с кем не спутаю человека за моей спиной.

Напиток забыт, я поворачиваюсь.

Святое… мать… твою… дерьмо.

Этот ублюдок не играет честно. Он собирается убить меня. Наказать меня за то, что я отказала ему в том, чего он хочет.

Разинув рот, я изо всех сил пытаюсь дышать.

Илай выпрямляется во весь рост. Его волосы подстрижены, у висков еще короче, чем раньше. Пряди на макушке все еще достаточно длинные, чтобы их можно было зачесать назад, но он оставил их растрепанными, как будто кто-то только что провел по ним пальцами.

Темная щетина на его челюсти подчеркивает скулы. Его плотно сжатые, идеальные губы.

Я чувствую пульсацию между ног.

Я мельком бросаю взгляд на его одежду. Темные джинсы, светло-голубую рубашку на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, часы с толстым черным ремешком, обернутые вокруг его левого запястья…

Может ли женщина умереть от того, что слишком сильно хочет мужчину? Я чувствую, что я определенно на полпути к этому.

Его руки скользят, окружая меня, они опускаются на мою задницу. Кончики его пальцев касаются моих почти открытых ягодиц. Он приближается ко мне, раздувая ноздри, и наклоняется, чтобы прижаться к моему уху. ‒ Ты так чертовски хорошо пахнешь.

Я дрожу, придвигаясь к нему еще ближе.

‒ Зачем же ты так оделась, если не знала, что я буду здесь?

Я протягиваю руку, разминая его плечи. Он такой чертовски аппетитный. Каждый дюйм его тела. Как я могу не хотеть его съесть?

Вместо того чтобы ответить на его вопрос, я провожу носом по его шее, вдыхая его запах.

Наркотик ударяет прямо в мозг.

Он издает стон мне в ухо.

Хныча, впиваюсь в его шею губами, облизывая пульсирующую вену под его кожей.

‒ Скучала по мне, детка? ‒ его язык касается моего уха.

Каверзный вопрос. Вопрос, на который я не осмелюсь ответить, не говоря уже о том, чтобы тщательно проанализировать его.

Отпустив меня, он пристально смотрит мне в глаза.

Мой взгляд опускается на его рот.

Его руки прижимаются к моей заднице, и в этот же миг он облизывает свои губы.

Судорожно произнося имя, я целую его, обожая то, что могу почувствовать его стон, вибрацией отдающийся на моих губах. Он обнимает меня так крепко, что практически теряю возможность дышать.

Именно так, как мне нравится.

Словно не видел несколько месяцев.

Как будто скучал по мне.

В это опасно верить. Выкинь это из головы, Пейдж! Я целую его настойчивее, желая, чтобы мое вожделение затмило рассудок.

Илай прерывает наш поцелуй, говоря мне на ухо:

‒ Полегче, детка.

Дерзкий ублюдок не заслуживает знать, что я готова убить, чтобы заполучить его. В то же время… могу ли я соблазнить его, потерять рассудок, забыть о его глупой просьбе встречаться со мной, и подтолкнуть его трахнуть меня сегодня вечером?

Его крепкие объятия говорят мне «да».

Я собираюсь стать смелой девчонкой. Действовать, чтобы заполучить то, чего хочу. Прижавшись губами к его уху, признаюсь:

‒ Ты мне нужен. Прямо сейчас.

‒ Твою мать.

Он отодвигается от меня, но все еще крепко держит меня за руку и начинает вести к переполненному танцполу.

Меня трясет от раздражения. Потом доходит, что у меня есть шанс потанцевать с Илайджей. Между нами не будет пространства, толпа будет давить на нас со всех сторон. Его большое тело будет двигаться напротив моего, его опьяняющий запах будет впитываться в мою кожу.

Абсолютная пытка. И все же, от волнения мое сердце бьется еще быстрее.

Илай останавливается, как только мы добираемся до центра танцпола, его рука прижимается к моей пояснице. Разноцветные клубные огни отражаются в его мрачных глазах. Илай смотрит на меня, как будто я заключила некую сделку.

Я принадлежу ему.

Поймана.

Его собственность.

Словно я нечто, чем он планирует наслаждаться на досуге, когда того пожелает.

Мое решение просто и гораздо более мощное, чем то, что я вижу в его глазах. Сегодня вечером. Я больше не буду ждать.

Именно он тот, кого поймали.

Сегодня вечером он будет принадлежать мне.

Он думает, будто он тот, кто будет устанавливать правила.

Он никогда не был так далек от истины.

С этой мыслью, я позволяю ему прижать меня к себе плотнее и трусь о его ногу.

Скривив губы в дерзкой ухмылке, он сгибает ногу в колене и высоко поднимает ее.

И снова я оказываюсь верхом на его бедре.

Мое бедро соприкасается с твердой выпуклостью его члена.

‒ Ты хочешь меня, ‒ говорю я ему в ухо.

‒ Ты нахрен убиваешь меня, детка.

Все мое тело дрожит от этих слов.

‒ Почему бы тебе не отвести меня в какое-нибудь уединенное место и не прикоснуться ко мне?

Конечно, ему не нужно знать, что я собираюсь свести его с ума, когда останусь с ним наедине, что я не остановлюсь, пока он не окажется внутри меня.

Теперь настала его очередь трепетать от моих слов.

Эта первобытная потребность в нем вырывается наружу из глубин моего существа.

Обхватив мою шею, он щипает меня за ухо.

‒ Потому что сначала я хочу чего-то другого.

Не прекращая вращать бедрами в такт музыке, я спрашиваю: ‒ Чего же?

‒ До меня дошли слухи, что ты впервые в Бостонском клубе. Я хочу хотя бы один танец.

Я отступаю, но он не позволяет мне отодвинуться даже на миллиметр.

Черт возьми, я сказала это Софи по секрету! Пометка для меня на будущее: обращать внимание на то, что говорю ей. Как я и подозревала, Софи не стесняется сливать информацию своему лучшему другу.

Он, должно быть, прочел все по выражению моего лица, потому что наклонился, чтобы произнести мне на ухо:

‒ Не сердись на нее. Она знала, что я чертовски хочу тебя увидеть.

Держись. Пейдж. Не. Вскипай. От. Его. Слов. Слишком поздно.

‒ Без сомнения, вы вдвоем все это спланировали.

Я чувствую, как он улыбается у моей щеки. Невыносимый мужчина.

Как раз в этот момент начинает играть, ремикс «Talking Body» Туве Лу.

Наши глаза встречаются в тот момент, когда мы оба узнаем песню. Губы Илая растягиваются в широкой озорной улыбке, когда Туве поет о том, что трахаться нужно всю жизнь.

Я пытаюсь скрыть свою реакцию. Тщетно. Он должно быть самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала, и он обвился вокруг меня, его руки лежали на моей заднице, которой он явно думает, что владеет. Его бедра греховно вращаются, что я почти не могу вынести этого, но все равно следую его ритму.

‒ Вот как ты будешь двигаться, когда оседлаешь меня, детка? ‒ его влажные губы касаются моего уха.

‒ Да, ‒ всхлипываю я. ‒ Сегодня. Ночью. Прямо сейчас, Илай. Я хочу, чтобы ты был подо мной. Внутри меня.

Его пальцы сжимают в кулак материал моей майки.

‒ Мать. Твою. − Рука все еще на моей заднице, сжимает ее. ‒ Ты пытаешься меня убить.

‒ Нет. Я пытаюсь трахнуть тебя. Это ты упрямишься.

‒ Когда ты кончала в последний раз?

Этот вопрос застает меня врасплох.

Проклятие, как, черт возьми, я что для него открытая книга?

‒ Пейдж, скажи мне.

Ни за что.

‒ Я даже не могу дрочить больше. Мой член знает, что это не ты. Просто не могу взять и кончить. Это сводит с ума. ‒ Слушать его стон так близко у моего уха, это продолжает путать мои мысли. ‒ Я бы так много хотел сотворить с тобой, чтобы ты кончила.

Игра окончена. Здравый смысл улетучивается. Я извиваюсь на его коленях, полностью сбиваясь с ритма звучащей музыки.

− Так дай это мне. Я безумно хочу этого.

− Разве? Забраться поглубже в твою мягкую влажную узенькую киску?

Боже.

− Да! Да! Пожалуйста.

Он тянет мою голову назад и впивается в мои губы. Он целует их так же как целовал мою киску в тот день, когда сделал мне кунилингус: безудержно, жадно.

Я прижимаюсь к нему, мои руки обвиваются вокруг его шеи. Слишком сильно, чтобы скрывать, как сильно я хочу его.

Илай хватает меня за руку и практически пролетает сквозь толпу, используя внушительные размеры своих мускул, чтобы расчистить себе дорогу.

Я понятия не имею, куда он меня ведет. Не могу остановить его, чтобы спросить об этом. Кажется, этим мужчиной овладевает идея попасть именно в то место, куда он устремлен.

Мы мчимся прочь с танцпола и поднимаемся вверх по короткой лестнице с другой стороны бара. Опять эти викторианские обои насыщенного красного цвета. Длинная зона отдыха, по обе стороны которой расположены кабинки с коричневыми кожаными диванами.

Он ведет меня мимо всего этого, туда, что кажется задней частью ресторана. Поворот налево, потом еще один несколькими шагами далее по коридору.

Внезапно он оборачивается и прижимает меня к стене.

Из динамиков звучит песня Бэнкс «Begging for Thread».

На мгновение мы оба замираем, наши глаза встречаются. Возникает осознание чувственности момента. Между нами творится неконтролируемое безумие. Чистая сумбурная похоть.

Илай подходит ближе, накрывает ладонью мое обнаженное бедро, поднимает мою ногу вверх и зажимает ее между своих ног. В том месте, где мы находимся, музыка звучит тише, поэтому я без проблем могу расслышать каждое его слово:

− Дело не только в сексе, Пейдж.

Я сжимаю губы, упрямо отказываясь признать его правоту. Потому что… Потому что где-то внутри я глубоко уязвима и начинаю верить, что он прав.

Это пугает меня до чертиков.

Он проводит пальцами по задней части моего бедра, отчего по моему телу пробегает дрожь.

− Что? Не пытаешься спорить? Мы делаем успехи.

Да ну его к дьяволу. Схватив его за волосы на затылке, я целую его.

То, как он ухмыляется во время моего поцелуя, говорит мне, что моя реакция для него равносильна ответу. Его рука скользит у меня между ног и быстрым движением он расстегивает пуговку на моих шортах. Бегунок на молнии бежит вниз, и он запускает руку

мне в шорты. Касание. Два его пальца проскальзывают мне в трусики, гладят мой влажный клитор. Я почти сползаю вниз по стене, мое тело дрожит от желания.

Я откидываю голову обратно на стену, тело выпрямляется, подстраиваясь к его телу.

− Илай! О, да…

− Чертовски горячая, − рычит он и легко вводит внутрь меня средний палец, − твоя киска намокла от желания. − Он наклоняется и проводит языком по моей шее снизу вверх: − Хочешь, чтобы я проник в тебя, детка? − Стоит ему неглубоко просунуть внутрь меня палец, как я тут же сжимаю его. Я закатываю глаза. − Хочешь, чтобы я глубоко всадил в тебя свой член?

− Да! − кричу я, кусая его за щеку. За шею. − Ох, боже, Илай. Я хочу съесть тебя. Я так сильно хочу почувствовать тебя внутри себя. − Как в тумане я понимаю, что в своих бессвязных выкриках признаю то, что не должна признавать, но не могу остановиться. − Я хочу облизать тебя. − Я облизываю мочку его уха, беру ее в рот и мягко посасываю. − Я хочу облизать тебя всего.

− Пейдж, − стонет он, растягивая слоги. Свободной рукой он берет мою правую руку и кладет ее себе на член, показывая, как сильно он возбужден, − Я не могу больше терпеть. Я хочу только тебя. Я думаю только о тебе. Я с ума схожу по тебе. Так не может больше продолжаться.

− И не надо. Хватит медлить. Возьми меня.

Он еще раз прерывисто стонет, вонзая внутрь меня пальцы и лаская круговыми движениями:

− Скажи, что будешь моей. Что дашь мне шанс. Скажи мне, и я отвезу тебя домой прямо сейчас. Я окажусь внутри тебя, черт возьми, абсолютно голый.

Я с шумом выдыхаю. Внутри меня нарастает отчаяние, страсть уничтожает остатки разума. Я так близко. Так близко к тому, чтобы поддаться ему. Дать ему то, чего он хочет.

Дрожащей рукой Илай стягивает с меня майку, выставляя напоказ мой бюстгальтер. Он тянет чашечки бюстгальтера, удерживающие мою грудь, задирая еë вверх.

Прохладный воздух касается моих упругих сосков, отчего они становятся невероятно твердыми. Он наблюдает за ними, едва сдерживая напряжение.

− Черт. Я снова хочу взять их в рот. − Он начинает сосать мои соски своим горячим ртом, двигая в это же время пальцами внутри меня.

Обхватив его голову руками, не позволяя ему оторваться от груди, я смотрю на него. Закрыв глаза, он сосет мою грудь, его щеки очерчены щетиной. Он так чертовски великолепен. Как я могу ему отказать?

‒ Ты намокла еще сильнее. − Илай трется мягкими губами о мой влажный сосок и прижимает ладонь к моему клитору. Одним движением он заталкивает палец так глубоко, как это возможно. − Скажи, что согласна стать моей девушкой.

Первый раз он признался и открыто заявил, чего хочет.

Эти слова должны напугать меня.

Внутри меня щелкает нечто дикое, когда я слышу, как он называет меня «своей» девушкой.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что да, я дам ему шанс. Что я готова быть его…

Его ладонь снова прижимается к моему клитору.

Когда внутри меня все взрывается от удовольствия, единственное, что мне остается ‒ это стараться восстановить дыхание. Я слышу низкие полные желания стоны, вырывающиеся из моего горла.

Сколько дней я ждала этого… не в силах кончить только потому, что меня касались не его руки.

‒ Проклятье, крошка. − Илай щипает меня за сосок, жадно наблюдая, как я теряю от этого голову, − в следующий раз, когда ты кончишь ‒ это будет от моего члена.

Его таинственное обещание провоцирует внутри меня новую волну.

Я опираюсь на него, пытаясь отдышаться.

Он подхватывает меня, крепко прижимая к себе, утыкаясь своим лицом в мое.

− Ты чувствуешь то же, что и я. Просто скажи мне, чтобы я мог забрать тебя домой и сделать своей.

Я не спорю с ним. Сама себе я говорю, что мной руководит только похоть, но это не меняет реальности. Он проскальзывает внутрь меня, попадая туда, где еще никто не бывал.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, давая ему понять, как я боюсь решения, которое собираюсь принять.

− Да вы, мать вашу, просто издеваетесь надо мной.

Мы отскакиваем друг от друга при звуке этого голоса, и я спешу спрятаться за Илайджу, чтобы поправить рубашку и лифчик. Все мое внимание уходит на то, чтобы прикрыть грудь, совершенно не заботясь о выпирающей части тела Илая.

‒ Только потому, что я позволила тебе трахнуть меня здесь однажды, не дает тебе права трахать других женщин в моем клубе.

У меня замирает сердце, из груди вырывается вздох. Что эта женщина только что сказала?

Я отступаю на шаг от Илайджи, наконец-то разглядывая женщину, стоящую перед нами. Высокая. Блондинка. Адски привлекательная. На ней темный деловой костюм, и к уху прикреплен наушник.

Вышибала. Или, что еще хуже, одна из менеджеров.

И одна из тех, кого Илай однажды «трахнул». Прямо здесь. Наверное, у той же стены, к которой прижимал меня ранее.

Боже, я такая дура.

Судорожно сглотнув, я бегу по коридору. Мое лицо горит от смущения из-за того, что я сделала. И от того, что я собиралась сделать.

Дать ему шанс. Ха! Только идиот на такое способен.

И очевидно, что я попадаю под эту категорию.

‒ Пейдж!

Я возвращаюсь на танцпол, пробираясь сквозь толпу, надеясь использовать кучу народа, чтобы потеряться из виду Илайджи.

Едва успеваю выйти из клуба, как он догоняет меня, преграждая путь.

‒ Пейдж…

‒ Я никогда не буду встречаться с тобой и никогда не подумаю даже быть твоей девушкой. − Да, мне надоело это дерьмо, учитывая то, что я была в миллисекунде от того, чтобы признать такую возможность, но мне действительно нужно, чтобы он поверил в это. Ни один мужчина больше не будет играть с моим сердцем.

Илай тянется ко мне, но я уклоняюсь от его руки.

‒ Пейдж, я сожалею о том, что произошло.

‒ Не важно.

Он делает глубокий вдох.

‒ Я все еще чертовски сожалею об этом. Но это ничего не меняет.

‒ Ты прав.

‒ Черт возьми, Пейдж! Ты чувствуешь то же, что и я.

Вздернув подбородок, я смотрю ему прямо в глаза и лгу.

‒ Нет, не чувствую. Я говорю себе, что боль, вспыхнувшая в его глазах, мне показалась. Просто обязано быть так.

И все же он расправляет плечи и стискивает зубы.

‒ Я не буду спать с тобой, пока ты не готова признать, что между нами что-то есть.

‒ А я никогда не признаюсь в том, что не является правдой. Так что если ты хочешь заняться со мной сексом, ты знаешь, что должен сделать. Не дожидаясь ответа, я разворачиваюсь и направляюсь в противоположную сторону в поисках такси. Странно, что он не идет за мной.

С другой стороны, у меня такое чувство, что он еще не закончил со мной. Илай, вероятно, отступает только для того, чтобы собраться с новыми силами. Пересмотреть стратегию.

Илайджа не знает, такого слово как «сдаться», когда он чего-то хочет.

Плохо дело. Я не шутила. Сегодняшний вечер был для меня настоящим пробуждением.

Он никогда не завладеет моим сердцем. Ни малейшей крупицей его.

Он может забрать мою девственность, но это все, что он когда-либо получит. Я клянусь себе в этом.

Глава 17 Пейдж

Я снова подношу бутылку к губам.

Ничего.

Она пуста.

Подожди секунду. Я ведь открыла его несколько минут назад?

Я подношу бутылку к лицу. Этикетка плывет перед глазами. Прищурившись, я вглядываюсь в бутылку белого «Zinfandel» и пытаюсь вспомнить, куда делось вино. Полтора литра, в ней было полбутылки, когда я открыла его.

Это ведь было не более пяти минут назад. Я отказываюсь верить, что выпила половину бутылки за такое короткое время.

Или все-таки выпила?

Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Все, что чувствую, все, что занимает мои мысли − это Илайджа. Он здесь, со мной, хотя на самом деле его нет, и это меня раздражает. Пустота, пульсирующая у меня между ног, убивает мой мозг по одной клетке каждый раз.

Мои ноги закинуты на диван. Я смотрю на свои лиловые босоножки на каблуках, понимая, что каким-то образом уже сняла шорты и майку, но мое нижнее белье и обувь все еще на мне.

Если бы Илай был здесь, он мог бы трахнуть меня вот так. Стянуть мой бюстгальтер как он сделал в клубе, сорвать мои стринги и заставить меня кончить, не разувая.

Бог мой.

Почему я делаю это с собой?

Потому что я не могу контролировать это, вот в чем причина моего состояния.

Пустая бутылка из-под вина с глухим стуком падает на ковер. Думаю, у меня где-то была еще одна. Заставив себя сесть, пытаюсь встать.

Ключевое слово: пытаюсь.

Как только я встаю на ноги, мои бесполезные колени подгибаются, и мои еще более жалкие лодыжки пытаются подвести меня.

А мир вокруг меня? Ох, он вращается. Кружится, кружится и кружится, пока я не повисаю на кушетке, снова на полу, с которого начала, сбитая с толку тем, как моя жизнь докатилась до такого.

Да уж, тяжелый случай.

Пьяная, одетая в кружева, еще и растянулась на полу.

Все перевернуто с ног на голову.

И почему?

Из-за мужчины. Мужчины, который обещал трахнуть меня.

Мужчины, который отказался сделать это.

Он хочет, чтобы я любила его. Дала ему шанс.

Чертов ублюдок сошел с ума.

Я не могу даже думать о нем, не теряя здравого смысла. Это иррационально, как сильно я хочу позвонить Софи, потребовать адрес Илайджи, сесть в чертово такси и поехать к нему. Представляю, как стучусь в его дверь в одном белье. Он открывает дверь с очаровательно растерянным выражением лица, бросает на меня один взгляд и облизывает губы так, что моя киска начнет течь от желания.

Я бы набросилась на него. Прямо сейчас, прямо там. Просто запрыгнула на него и заставила трахнуть у его двери.

Мой телефон на полу, в футах от меня. Как он сюда попал, навсегда останется загадкой, но краем глаза я вижу, как рука сама собой тянется к нему.

Звонок.

Софи.

Такси.

Кружевное нижнее белье.

К черту приличия.

Я готова изнасиловать Илайджу.

Только первая часть моего плана, кажется, профессионально продуманной. Даже пьяная в стельку, я могу понять, какое безумное количество минусов таится в моей импульсивной, подпитываемой гормонами идее.

Время все пересмотреть.

Кроме того, этот ублюдок, вероятно, воспользуется возможностью еще немного сексуально помучить меня. Учитывая мое душевное состояние, я не сомневаюсь, что он вытянет из меня согласие на свидание. Уже вижу, как выкрикиваю «ДА» во имя того, чтобы получить этот член.

Нет. Не позволю себе опуститься еще ниже. Мать вашу, нет. В тот день, когда заполучу его член, это будет на моих условиях, а не на его. Даже если это означает, что мне придется ждать дольше, чем уже есть сейчас.

Ненавижу его.

Вторая попытка «поднять мой пьяный зад с пола» проходит намного лучше, чем первая. Немного пошатываюсь на ногах, но, по крайней мере, на этот раз могу стоять, и, наконец, добираюсь до кухни. Вторая бутылка вина в холодильнике.

Не поймите меня неправильно. Один из голосов в моей голове предупреждает меня, что пора прекращать пить. Я слышу его.

Другой голос продолжает требовать заполучить Илайджу, и я полна решимости заткнуть эту маленькую сучку, невзирая на цену, которую придется заплатить ради моего душевного спокойствия.

Называется, ну здравствуй, похмелье.

Слава богу, бутылка уже открыта. Я не доверяю себе со штопором прямо сейчас. Откупорив пробку, возвращаюсь в гостиную, медленно делая каждый шаг. Я не против упасть, но мне хана, если не сделаю последний глоток вина перед тем, как отключусь.

Плюхнувшись на диван, пью прямо из бутылки. Да, я знаю. Невероятно изящно. Смотрю на выключенный телевизор и пытаюсь абстрагироваться.

Но все, что я вижу − это лицо Илая.

Нахер этого ублюдка!

Отказавшись от моей псевдо-попытки медитации, беру пульт и включаю телевизор. Идет повтор «LA Ink»[1]. Глядя на экране на сексуальную задницу Кэт Фон Ди, думаю о Софи. Держу пари, ей бы понравилось это шоу.

Думать о Софи − плохая идея. Не успевает мысль о ней до конца сформироваться в моей голове, как ее лучший друг врывается и встает в центре моего сознания, его образ, кажется, полон решимости истязать меня до смерти.

Клянусь Богом, я не могу перестать думать об этом мужчине. Да что со мной? Является ли возбуждение для кого-то достаточной причиной, чтобы прокручивать в голове мысли о нем снова, и снова, и снова?

Я забрасываю этот вопрос в тот же угол, что и все остальные, которые не хочу, чтобы меня волновали. Расстроенная, выпиваю еще вина и хватаю пульт, чтобы переключить канал.

Не то чтобы это помогло. Чем больше я борюсь с мыслями о нем, тем больше они, кажется, вторгаются в мой разум.

Интересно, чем, мать его, он сейчас занимается?

Наверное, пытается соблазнить другую идиотку, чтобы она дала ему все, что нужно.

Образ, который врывается в мое воображение, совершенно не укладывается в голове.

Этот ублюдок. Если я узнаю, что он там с другой женщиной…

Вау, Пейдж. Остановись.

Ужас. Я не чувствую ничего, кроме всепоглощающего ужаса. Какое мне дело, если он с кем-то другим? Он хочет нарушить наше соглашение, то самое, которое сам потребовал, когда ясно дал понять, что мы не будем встречаться с другими людьми, пока наш договор действует? Хорошо. Пусть он сделает это. Я буду свободна, чтобы найти кого-то другого и трахнуть, если Илай достаточно глуп, чтобы поступить так со мной.

Но я не хочу никого другого в своей постели. Это уже железно впечаталось в моей голове.

Я так запуталась, и это все его вина.

Может, он онлайн.

Порыв эмоций берет верх, на этот раз сумев захватить весь центр контроля. Не успеваю я опомниться, как телефон уже у меня в руке. Бутылка вина остается крепко зажатой в другой руке. Черт возьми, мне придется проглотить все это, если я увижу что-то, что мне не понравится.

Пост, например, или фотография Илайджи с другой девушкой.

Мне требуется всего четыре минуты отчаянной прокрутки его странички, чтобы осознать реальность.

Я веду себя как маньячка.

Член этого парня доводит меня до безумия, а я еще даже не опробовала его!

Я кладу телефон и ставлю вино на столик рядом с диваном и закрываю лицо руками. Это не может происходить со мной. Как, черт возьми, я могла пасть так низко? Меня настолько бесит мысль о том, что Илайджа с другой женщиной, что я начала преследовать его, как маньяк, просто чтобы убедиться, что этого не происходит на самом деле.

Я ревную.

И это полный бред. Какого хрена я должна ревновать?

Уф. Потираю виски, мой гнев нарастает. Я по уши в дерьме и нуждаюсь в помощи, в которой не могу признаться даже самой себе.

Обычно я звоню своей кузине Лане, но она переживает ад из-за своего бывшего. Последнее, что ей нужно, − это сидеть здесь и слушать мои жалкие стенания по парню, которого я хочу.

Однажды она предупредила меня, что, хоть секс — это и потрясающе, с ним связана целая драма. По ее словам, так поступают все мужчины. Они приносят с собой замешательство, страдания и переживания.

Она не лгала.

У меня нет других друзей, с которыми я настолько близка. Не к кому обратиться.

Не беря в расчет Софи.

Но она лучшая подруга Илая. Что бы я ни говорила и ни сделала, она будет на его стороне.

Находиться в этой квартире одной − еще больше сводит меня с ума. Я встаю и иду в свою комнату переодеваться. Может быть, если я выйду на улицу и подышу свежим воздухом, это поможет успокоить безумие, бурлящее внутри меня.

Я все еще пьяна, и не собираюсь напиваться еще больше. Переодевшись в штаны для йоги, футболку и кроссовки, прохожу мимо гостиной и на всякий случай беру телефон. Останавливаюсь на кухне и выпиваю стакан воды в надежде, что это выведет часть выпитого мной алкоголя быстрее.

Пить явно было ошибкой. Я не могу утопить мысли об Илайдже в алкоголе, и еще мне нужна ясная голова, чтобы понять, что, черт возьми, происходит.

Я ненавижу тот факт, что просто открытие двери, вызывает еще больше воспоминаний о нем.

Оказавшись снаружи, дважды обхожу вокруг квартала, пытаясь отогнать мысли о нем на достаточно долгое время, чтобы понять, что же я к нему чувствую.

Это не может быть ничем иным, кроме похоти. И, хорошо, возможно, я забочусь о нем как о друге, но я отказываюсь верить, что это что-то большее.

Прохожу мимо закрытого «Старбакса». Еще одно напоминание о нем, вызывающее боль. Вот что я получила за то, что подпустила своего потенциального приятеля слишком близко. Вся моя квартира напоминает мне о нем. Теперь и «Старбакс».

Черт возьми, почему я была так занята другими вещами, и не потрудилась завести больше друзей?

Вздохнув, я звоню Софи, надеясь, что она уже не в клубе. Или что я не прерываю то, что не следует.

Она берет трубку после четвертого гудка.

− Сучка, как ты посмела не позвонить мне и не сказать, что уезжаешь? Если бы Илай не сказал мне, что ты сбежала, я бы испугалась, что кто-то похитил тебя!

Я съеживаюсь.

− Прости. В тот момент я не могла ясно мыслить.

− Очевидно, что так.

− Софи, мне очень нужно… Я замолкаю, когда икота вырывается на свободу. Черт возьми, почему это всегда происходит со мной, когда я пью?

− Пейдж, ты напилась?

− Как, черт побери, ты это поняла?

Софи смеется.

− Я слышу это по твоему голосу. Плюс икота.

− Ненавижу тебя. — Отойдя от «Старбакса», неторопливо иду в сторону своего дома. − Но мне нужно с тобой поговорить.

− Окей.

− Обещай мне, что будешь настолько объективна насчет него, насколько сможешь.

− Хорошо.

− Скажи мне, что Илайджа − говнюк и что только дура может испытывать к нему чувства.

− Илайджа − говнюк, и только дура может испытывать к нему чувства.

Я чуть не споткнулась о собственные ноги.

− Что? — Не было сомнений в том, что я правильно ее расслышала. Или, может быть, все-таки неправильно, и она просто издевается надо мной.

Она снова смеется.

− Пейдж, тот факт, что я его лучшая подруга, не означает, что я слепа к тому, кем он был какое-то время. То, как он играл в эту игру все эти годы, более чем отвратительно. Не то, чтобы я была той, кто мог читать ему мораль, но все же.

Она не из тех, кто может читать мораль? Я хочу спросить ее, что это значит, но не делаю этого. Мне пришло в голову, что я тоже не очень хорошо знаю Софи. Имею в виду, я почувствовала мгновенную связь с ней с первого дня, как встретила, но я действительно не углублялась в то, что она за человек.

− Тем не менее…

Со вздохом я прерываю ее.

− Я знала, что это будет не так просто.

− Ну, у этого мужчины безумное количество хороших качеств. И…

− Не говори этого. — Я знаю, к чему она клонит. Не знаю, откуда, но нутром чую.

− Это должно быть сказано, Пейдж. Ей богу, ему было наплевать на всех женщин, с которыми он спал последние десять лет. И да, да, это особый тип облажавшихся парней, но ты, Пейдж…

− Не начинай.

− Он чувствует нечто большее к тебе, девочка. Он так увлечен тобой, что это просто отвратительно.

Я знала это.

− Я позвонила тебе, чтобы ты отговорила меня от очень глупого решения, а не для того, чтобы ты делала именно то, чего я и так от тебя ожидала. — Перехожу улицу, направляясь в свой квартал, чувствуя себя еще более разбитой, чем когда-либо.

Видишь ли ты те хорошие качества, о которых говорила Софи? Я знаю, что они существуют. Я тоже их видела. И уже несколько недель говорю себе, что они недостаточно хороши, чтобы затмить его плохие качества, и все же мне все труднее и труднее в это верить.

− А чего ты от меня ждала? − спрашивает Софи.

− Попробуешь убедить меня дать шанс своему лучшему другу, − уныло бормочу я. Достав ключи, открываю дверь и возвращаюсь в свою квартиру.

− О, это совсем не то, что я делаю. Я твердо верю, что это выбор, который ты должна сделать сама. И если он действительно хочет, чтобы ты была его девушкой, он единственный, кто может убедить тебя, что это хорошая идея.

− Это плохая идея. Без обид, но если бы я была настолько глупой, чтобы отдать свое сердце твоему лучшему другу, этот мудак, вероятно, вырвал бы его и разорвал на куски.

− Это нормально, что я слышу песню Леди Гаги, играющую в моей голове прямо сейчас? (пр. пер. имеется в виду песня Lady Gaga — «Diamond heart»).

− Софи, это не шутка. — Хотя она права. Эта проклятая песня подходит к моей ситуации как нельзя лучше.

Я захожу в квартиру и плюхаюсь на диван. Все возвращается к тому же, с чего и началось.

Во всех смыслах.

− Ты бы не была так смущена, если бы не обдумывала его предложение.

− Это только потому, что он мне нравится, и он не хочет меня трахать, − бормочу я. − Это сводит меня с ума. Очевидно, у меня не осталось здравого смысла.

− Жаль, что я не могу дать тебе больше указаний.

Я бы хотела, чтобы они были. Какая-то часть меня хочет признаться ей в том, что гложет меня глубоко внутри, страх и неконтролируемая тоска, которую я едва могу понять.

Как я могу признаться ей в том, что мне самой так трудно принять?

Илайджа хочет заполучить мое сердце, чтобы разбить его вдребезги. Может быть, это и не его намерение, но природа этого мужчины не оставляет места для альтернативы.

Так почему же мое сердце жаждет принадлежать ему?

Какое оно глупое.

− Единственное, что я могу тебе сказать, − говорит Софи, − это переждать. Посмотрим, сможет ли он убедить тебя.

− Нет. Я думаю о той женщине в клубе, о горечи на ее лице, и что-то во мне переворачивается. − Я не настолько глупа. Как только я трахну его, эта путаница исчезнет. Должна прекратиться.

− Ну, хорошо… если ты так думаешь.

− Уверена.

− Ты же понимаешь, что если отпустишь его, то однажды тебе придется либо увидеть самой, либо услышать о том, что он с другой женщиной.

Что-то похожее на желчь поднимается к горлу. Вскоре за этим следует паника. Илай с другой девушкой?

Ярость.

Я убью его. Клянусь Богом, я его уничтожу.

Стоп. Какого хрена?

Спрыгнув с дивана, я расхаживаю взад-вперед, не обращая внимания на то, что все еще прижимаю телефон к уху.

− Пейдж?

− М-мне нужно идти.

− Подожди!

Я завершаю вызов и бросаю телефон обратно на диван.

Этого не может случиться со мной. Моя киска бунтует и берет верх. Эта сучка так жаждет Илайджу, что теперь она саботирует мои эмоции, делая меня собственницей единственного мужчины на Земле, на которого у меня нет никаких прав.

Держаться за него, все равно, что пытаться удержать ветер. Невозможно.

Достаточно этого дерьма.

Ворвавшись в свою комнату, срываю с себя одежду и направляюсь прямо к ящику, где лежит вибратор. Я буду трахать себя, пока не вытрахаю мысли об Илае из себя. До сих пор это было невозможно, но должен же быть способ.

Влюбиться в него − не вариант.

Я не позволю этому случиться.

Глава 18 Илайджа

Возможно, мне следует отпустить ее, но я не могу без нее жить, не могу заставить себя отказаться от нее. Попытка поразмыслить над тем, что же меня так зацепило в ней, совсем не способствует решению проблемы.

Ее тело.

Светло-голубые глаза.

Сладкие губы.

Цвет волос.

Характер непреклонный, и в то же время очаровательный, и я постоянно сталкиваюсь с этой ее второй стороной.

А еще эта ее проклятая профессиональная этика, ради всего святого.

Да, пожалуй, нужно остановиться на этом прямо сейчас. Я не должен пытаться понять, отчего я на ней зациклился. Она родилась специально, чтобы сломить меня. Абсолютная противоположность Джоанны, единственной и неповторимой девушки, которую я когда-либо любил.

Прошло почти одиннадцать лет и вот я, наконец, снова влюблен, и это меня совсем не пугает.

Тревожит лишь, что у меня не получится убедить Пейдж всмотреться в собственные страхи, возникающие при мысли о том, что мы можем начать встречаться. Это опасение мучает меня и не оставляет ни днем ни ночью.

Вот почему ранним воскресным утром я стою у дверей ее квартиры и собираюсь постучать.

Так мы сможем увидеться.

Так я смогу провести с ней больше времени.

Получить еще удар, чтобы увидеть ее и надеяться подобрать чертов ключ, который позволит проскользнуть мимо охранников внизу ее дома.

Мне повезло. Когда я подходил к входной двери, как раз выходила из дома одна из его обитателей. Все, что мне нужно было сделать, − улыбнуться этой леди и сообщить, что я гость Пейдж.

Она пропустила меня внутрь.

Благодаря этому, Пейдж не догадывается, что я пришел. Смогу застать ее врасплох.

Хочу снова видеть ее уязвимой. Снести к чертям ее стены.

В моей руке портфель. У меня есть официальное оправдание за то, что вламываюсь к ней без предупреждения.

Работа.

Да. Я тот еще засранец. Но была не была. Отчаянные времена.

Я стучу в дверь.

− Войдите, − доносится из квартиры крик Пейдж.

При звуке ее голоса все мое тело начинает бессознательно возбуждаться.

Ей требуется еще дополнительные тридцать секунд, чтобы добраться до двери и открыть ее.

− Я… Илай?

Мои губы изгибаются в усмешка. Она становится чертовски очаровательной, когда смущается.

− Привет, − шепчу я, стараясь не показывать, насколько рад ее видеть, хоть и понимаю, что ничего у меня не выходит.

Она все еще глазеет на меня.

Очевидно, не может понять, почему я здесь.

Будет неправильно, если я просто втолкну ее внутрь, прижму к стене и оближу языком каждый дюйм ее тела прямо здесь и сейчас?

Я серьезно подумываю так поступить.

− Эй! Тетя Пейдж! Кто это?

− У тебя здесь Коул? − спрашиваю я, прежде чем войти в квартиру.

Она отходит в сторону, с изумленным выражением она следит за тем, как я вхожу в квартиру.

Я бы рассмеялся, но все мое внимание сосредоточено на поисках ее племянника. Почему я так взволнован встречей с этим парнишкой не понимаю, но мне было любопытно узнать о мальчике с того самого дня, когда мы еще только переписывались по смс.

Коул сидит… хотя скорее… лежит на диване перед телевизором Пейдж. На голове надеты игровые наушники, в руках пульт от X-box One, кажется, что ребенок вот-вот сам здесь начнет устанавливать правила.

Он так сильно похож на Пейдж, что я застываю в ступоре. Какие сильные гены. Дети Пейдж также будут похожи на нее?

И почему я вообще над этим задумываюсь?

Коул окидывает меня взглядом с ног до головы, очевидно изучая.

− Ты кто?

Я усмехаюсь от того, насколько бестактно всегда ведут себя дети.

− Илай. Рад познакомиться.

Светло голубые глаза вспыхивают, поведение сразу меняется.

− О, так ты тот парень, с которым встречается тетя!

Встречается, ха?

Подняв брови, я поворачиваюсь к Пейдж, ожидая услышать, что она на это скажет.

− Коул! Почему ты так говоришь? − Кажется, что она буквально в ужасе, ее щеки становятся ярко-розовыми.

Она такая соблазнительная в обрезанных джинсах, пару которым составляет светло-серый топ на бретелях, которые не способны скрыть темно-розовые бретели бюстгальтера, отчего мне хочется лизнуть ее плечо.

− Ох, ладно тебе, тетя Пейдж. Парни не шлют тебе смс. Никогда. Только этот парень. И он спрашивал, свободна ли ты той ночью, значит… − Коул взмахивает рукой, словно решение просто, как дважды два, − вы встречаетесь.

Пейдж открывает и тут же закрывает рот, хмурит брови, видимо пытаясь придумать, что сказать в ответ племяннику.

Твою мать. Я хочу эти губы. Подхожу к ней и кладу руку на затылок.

− Видишь? Даже ребенок догадался. Без понятия как еще заставить тебя, наконец, понять то, что и ребенку ясно.

Она закрывает рот, яркий свет заставляет ее прищуриться, она отталкивает меня.

− Заткнись.

Ее определенно нужно поцеловать. Сейчас же.

Улыбаясь, я тащу ее назад на кухню.

− Дружище! Куда собрался? Ты не выйдешь из этого дома, пока не поможешь мне выиграть смертельную битву. Мне срочно нужно обновить оружие!

Я смеюсь, хотя все мое внимание сосредоточено на губах Пейдж.

− С удовольствием помогу, − отзываюсь я, − дай мне минуту, нужно кое с чем разобраться.

− Да, да. Не тяни, поцелуй же ее.

Пейдж останавливается в дверях кухни.

− Коул!

Положив портфель на кухонный островок, я прижимаю Пейдж к себе и кладу руки ей на задницу.

− Не кричи на него за то, что он озвучил именно то, что я собираюсь с тобой сделать.

Она кладет дрожащие руки мне на грудь.

− Нам не следует это делать.

Мое тело − самый настоящий оголенный провод, по жилам которого течет желание, которое я едва могу сдержать. Оно кипит под моей кожей. Сжимая руками ее ягодицы, я прижимаю к ней свой изнывающий член.

− Хочешь его.

Осоловевшими глазами она, не отрываясь, жадно смотрит на мои губы и кивает.

− О, да.

Я целую ее, мой язык мгновенно находит ее, облизывает, переплетается с ее языком. Она льнет ко мне, ее руки блуждают в моих волосах.

Машинально я подталкиваю ее к холодильнику и прижимаю тяжестью своего тела. Она закидывает на меня ногу, елозит по мне, отвечая на каждый мой толчок, ее губы такие жадные и настойчивые.

Проклятье, я вот-вот лопну. Уже скоро. Ни единого шанса, что я могу сдержаться и не трахнуть ее.

Но сейчас не время. Пока что она не подтвердила то, что и так каждому понятно, как божий день.

Не с ребенком в другой комнате.

Как по заказу, Коул кричит нам:

− Вы же, ребята, там не облизываете друг друга?

Задыхаясь, я отпускаю Пейдж, внутри у меня все пульсирует от желания кончить. Я опять возвращаюсь к кухонному островку и забираю свой портфель.

− Вот. Посмотри на эти распечатки. Цифровой макет планшета на жестком диске внутри.

Ее грудь тяжело поднимается и опускается. Она забирает у меня портфель, ее глаза блуждают по моему телу, и я не могу не ухмыльнуться.

− И что ты собираешься делать?

Вздыхая, я поправляю стояк в своих брюках и направляюсь с кухни прочь.

− Я собираюсь заняться кое-какими пацанскими делами, конечно же… Ладно, приятель, расчехляй пульт и наушники. Кое-кому пора надрать задницу!

***

− Давай же, болван! − Коул срывает наушники и швыряет их в сторону телевизора.

Обескураженный, я смотрю то на него, то на телевизор, пытаясь понять, в чем причина этой вспышки ярости.

Да, в нашей команде есть парочка бестолковых игроков, но все наши бои заканчивались победой с минимум десятью убитыми противниками.

Пейдж ушла в свою комнату, предположительно, чтобы просмотреть документы, которые я ей принес. Услышав крик Коула, она тут же мчится в гостиную.

Когда я вижу ее, мой член дергается.

− Коул! Ты устал. Пора спать.

− Я не устал, − огрызается Коул. Он выглядит сонным, глаза его начинают закрываться.

− Конечно, устал. Я же вижу, как ты расстроен. Хватит боев. Из-за них ты становишься очень грубым, сам знаешь.

− Ах, так вот что происходит. — Парень терпеть не может ложиться спать. Я вел себя точно так же ребенком, и это сводило мою мать с ума. Спать скучно. Поэтому, я делал все, что было в моих силах, чтобы избежать этого.

В тот момент я превращался в неуправляемого демона, каждый раз без исключения, но мне было все равно.

Коул не хотел идти спать только потому, что его заставляли это сделать. Сон должен настигнуть его неожиданно.

− Не переживай насчет этого, Пейдж. Мы продолжим играть.

Она закатывает глаза и разводит руками.

− Прекрасно. Посмотришь на него в неуправляемом настроении.

− Эй! − кричит Коул.

Посмеявшись над ними обоими, я заставляю Коула взять джойстик.

− Ну ладно, давай покажем этим нубам, как нужно играть.

Уже через десять минут Коул лежит рядом со мной, чуть ли не пускает слюни мне на руку. Аккуратно я укладываю его на диван и поднимаюсь на ноги, чтобы отыскать Пейдж.

Выйдя в небольшой коридор, я вижу, что одна из дверей приоткрыта.

Я нахожу ее сидящей на кровати, по всему одеялу разложены бумаги с набросками таблиц. На ее коленях взгромоздился ноутбук. С босыми ногами, в этих джинсах и маечке, сидя по-индийски, скрестив ноги, с волосами, зачесанными за одно ухо, она кажется мне сексуальнее, чем любая из женщин, которых я когда-то видел.

Почувствовав мое присутствие, она поднимает глаза.

Мое сердце и член подскакивают в унисон, стоит мне посмотреть на нее.

Дерьмо. Я зашел слишком далеко с этой девушкой.

Я пытаюсь улыбнуться.

− Эй.

− Как там Коул?

− Уснул на диване.

Она ставит на прикроватную тумбочку ноутбук и поднимается с кровати. Не говоря ничего, она убирает всю бумагу с кровати.

Что она делает? Мое сердце начинает биться чаще. В том, как она двигается, я улавливаю намерение.

Теперь, когда на кровати не осталось больше ни листочка, она медленно подходит ко мне. В моих мыслях только ее нагие ноги. Она набрасывается на меня, своим поцелуем заставляет запрокинуть голову, я поддаюсь ей и заключаю ее в тесные объятия.

Остатком разума я понимаю, что уже слишком поздно. Мы пересекли черту.

Ее руки оказываются прямо передо мной и ласкают мне грудь.

− Илай… Ты мне нужен.

− И ты мне, детка. Ты мне тоже.

Я облизываю ее шею. Ощущение, что первобытная сущность, находящаяся внутри моего разума, отсоединилась от той, которая отвечает за высшие мыслительные процессы, начиная полностью их контролировать.

Я должен оказаться внутри нее.

Немедленно.

Мне не следует поддаваться ей, но с каждой минутой все сложнее и сложнее вспомнить, почему.

Так или иначе, мои руки противятся мыслям, я глажу ее груди, пощипываю соски через ткань бюстгальтера.

Она вскрикивает и прикусывает мою губу. Ее руки опускаются вниз и сжимают мой член.

Я едва не кончаю, в таком нахожусь отчаянии.

Пейдж касается моего агрегата и при этом куда-то меня ведет. Я не понимаю, куда, да мне и без разницы. Даже не пытаюсь открыть глаза, чтобы посмотреть. Не останавливаясь, целую ее. В этот момент я готов дать ей все, что она захочет. Позволить ей отвести меня куда угодно.

Мои ноги упираются в кровать. Пейдж перестает меня целовать, толкая на нее. Она забирается на кровать следом и ложится поверх меня. Ее волосы спадают с плеч.

− Охренеть, малышка. Ты самая сексуальная штучка из всех ныне живущих. Могу поклясться.

Закусив губу, она снова берется за мой член. Такая самоуверенная. Словно он теперь принадлежит ей.

Я издаю стон, мои бедра дрожат.

− Коул точно спит, так ведь? − Она продолжает теребить мой член через джинсовую ткань, ее глаза сосредоточены на моем лице, она следит за каждой моей эмоцией.

Не в силах бороться. Она хочет, чтобы я опять кончил в трусы. Я беззащитен, не в силах что-либо предпринять, кроме как продолжать всаживать свой член ей в руку.

− Да, да, − мой голос срывается, когда я говорю это.

− Отлично, − она берется за пряжку моего ремня.

Я напрягаюсь. Боже. Она собирается взять меня. На этом самом месте. А я бессилен ее остановить. Я растерял все свое самообладание.

Она пытается расстегнуть мои джинсы, затем тянет их вместе с бельем вниз так, чтобы освободить мой налитый, изнывающий член. С легким стоном, который добивает меня, она берет его в руку, сжимает, оттягивая кожу вниз.

Я рычу ее имя, мой стояк качается и пульсирует в агонии. Она касается меня, я чувствую, как ее мягкая кожа оказывается на моей…

− О, боже мой, Илай, − выдыхает Пейдж, ее глаза становятся огромными от удивления.

Блядь. Моей малышке нравится прикасаться ко мне.

Вцепившись в одеяло, я стискиваю зубы.

− Господи, Пейдж. Что ты со мной делаешь?

− Я хочу попробовать тебе отсосать. − Наши глаза встречаются, я вижу, какими огромными стали ее зрачки. − Позволишь?

Неужели она серьезно? У меня глаза на лоб полезли.

− Детка, я…

− Скажи, да, милый. Я хочу это услышать.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и при этом трясусь, как чертов лист.

Она гладит большим пальцем по моей мокрой головке, растирая выступивший на ее поверхности предэякулят.

− Так можно или нет, Илай?

Сломленный я издаю стон:

− Он твой.

Отпуская одеяло, я цепляюсь за изголовье кровати с такой силой, словно от этого зависит моя жизнь.

− Делай со мной все, что пожелаешь. Только не останавливайся, крошка. Черт, пожалуйста, не останавливайся.

Пейдж наклоняется, чтобы нежно поцеловать меня в губы.

Проклятье, она заставляет меня страдать.

− Давай, Пейдж. Сделай это, сейчас же.

Она отпускает мой член и тянется к рубашке, задирая вверх белую ткань ровно настолько, чтобы был виден мой пресс.

Испытывая любопытство, уже на грани безумия, я силюсь открыть глаза, чтобы посмотреть на нее.

Ее волосы спадают на нижнюю часть моего пресса и бедра. Задыхаясь, она прижимается лицом к моему торсу и обжигает своим горячим дыханием, оставляя на нем еще один нежный поцелуй.

Мои бедра снова пробивает дрожь, шары тянет от чувства близости ее рта к моему эрегированному члену. У меня вырывается сдавленный стон. Мой оголенный член пульсирует навстречу теплу ее рта.

За десять лет… ровно столько времени прошло с тех пор, когда женский рот в последний раз сомкнулся на моем члене без всякой защиты. Потому что ни одной из них я не доверял.

Потому что я не хотел ни одну из них настолько, чтобы преодолеть это недоверие.

А за эту я бы, черт возьми, умер. Убил бы за возможность обладать каждой ее частицей, да так, чтобы нас больше ничего не разделяло.

Убрав одну руку с изголовья, я кладу ее ей на затылок и легко поглаживаю волосы.

− Ты хочешь мне отсосать, малышка? − Я призывно приподнимаю бедра.

Я чувствую, как рядом с моими бедрами вырывается ее стон. Проклятье. Сексуальная штучка. Так жаждет мой член.

Ее губы опускаются ниже. Еще один влажный поцелуй. Ее язык легко скользит по моему торсу.

Она наклоняет голову, чтобы взглянуть на меня своими потрясающими глазами.

− Скажи мне, как сильно ты хочешь мой член, − прошу я охрипшим голосом и протягиваю руку к ее щеке.

Ее пальцы, едва касаясь, спускаются вниз по моему члену. Он дергается от ее прикосновения.

− Ты сам знаешь, как сильно. − Ее веки опускаются, ресницы веером ложатся на скулы. Она проводит губами по кончику моего члена.

− Проклятье! − Еще больше предсемени выступает на моем члене.

− Но ты не даешь мне им воспользоваться. − Я скриплю зубами, чувствуя ее дыхание на своем теле.

− Потому что ты не хочешь, чтобы я стал твоим, черт тебя возьми.

Мое изможденное, влажное от пота тело извивалось на кровати под ней. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы засадить ей член в рот − это понимание, что это ее первый раз. Не мог заставить ее взять его в рот, и не важно, как сильно все это сводило меня с ума.

− Почему бы тебе не сделать его своим?

− Потому что он будет не только моим, и мы оба это знаем.

− Ерунда…

Ее мягкие губы смыкаются вокруг моего члена, ее язык неуверенно касается головки.

− Пейдж. Мать твою. Пейдж. − Моя спина выгибается, приподнимаясь на кровати, я снова накрываю рукой ее затылок. Не могу торопить ее, не могу надавить на нее, чтобы добиться от нее большего… а еще я не могу удержаться от этого. − Еще. Возьми его глубже, детка. Дай мне поиметь этот сладкий горячий ротик. − Я врезаюсь в нежный, как шелк, благословенный небесами ротик.

Пейдж стонет с моим членом во рту, медленно заглатывая его глубже. Она протягивает руку и накрывает мои шары, лаская их.

Мое тело напрягается, член пульсирует и наливается внутри ее рта. Горячо. Она сосет его, крепко удерживая во рту. Губы смыкаются вокруг него. Я сжимаю в руке ее волосы и при этом рычу, словно дикое животное, мои бедра дрожат, ее голова между ними.

− Посмотри на меня, Пейдж. Смотри на своего мужчину, когда сосешь его член.

Она поднимает на меня свои прекрасные глаза…

Она втягивает щеки, еще сильнее заглатывая мой член.

− Кончаю, − выдаю я, − кончаю, черт возьми.

Она отпускает мой член с хлюпаньем, у нее измученное выражение лица, на котором читается желание.

− Нет, не сейчас. Я еще не закончила. Я хочу большего.

Еще больше минета? Ей так нравится мне сосать?

Пейдж перекидывает через меня ногу и прижимает ко мне свою горячую киску.

Вот я и получаю ответ на вопрос.

Влажно. Настолько, что я чувствую, как влага проникает сквозь ее трусики и шорты.

Черт возьми, ей и правда нравится мне сосать.

Сильнее сжимая ее волосы, я заставляю ее еще больше запрокинуть голову назад.

− Детка, продолжай сосать своим прекрасными губками. Хочу кончить тебе в рот.

Извиваясь на моей ноге, жадно постанывая, она облизывает его по всей длине.

− Пожалуйста. Я хочу его. Скажи, что ты позволишь мне поиметь его, и не запросишь ничего большего взамен.

− Я не буду, мать твою, лгать тебе. Чувствуешь, как набухла твоя киска? Как она жаждет его? Я владею ею, Пейдж. Она − моя. Как и ты.

Она хочет заставить меня поверить, что ей противна идея быть моей.

Услышав мои слова, у нее вырывается жалобный стон. Ее бедра начинают двигаться на моих ногах еще интенсивнее.

Ее влажный, розовый язычок еще раз облизывает мой член.

Закатываю глаза, и я ее больше не вижу. Мои бедра продолжают двигаться сами по себе.

Из меня выливается первая волна спермы, заливая горячей струей мой торс.

− Нет. Она моя, − совсем обезумев, Пейдж хватает мой член, снова сосет, помогая при этом себе рукой.

Я открываю рот уже готовый прореветь ее имя.

Каким-то образом у меня хватает ума прижать одну из ее подушек к своему лицу, в которую я кричу снова и снова все то время, пока она сосет мне.

Удовольствие не описать словами… А знание того, что Пейдж глотает всю мою сперму до капли лишь усиливает это чувство.

Она берет его все глубже, ее горло сужается вокруг кончика моего пениса каждый раз, когда она заглатывает его.

Я снова кричу в подушку, неистово дергаясь под ней.

Она что-то невнятно мычит, продолжая сосать, и вибрация, производимая ее связками, проходит по всей длине моего члена.

Задыхаясь, я отрываю подушку от своего лица.

− Он твой, Пейдж. Черт. Даже если ты не желаешь это признавать, этот член принадлежит тебе, сама знаешь.

Она еще раз причмокивает. Еще интенсивнее сосет.

Дерьмо. Могу поклясться, что я едва не прослезился. Дергаясь всем телом, я кладу ей руку на волосы, давая ей понять, чтобы она ослабила хватку, я практически охрип от недостатка кислорода. Она проводит языком по своим распухшим влажным губам, после чего расплывается в мягкой довольной улыбке.

Мое сердце готово выскочить из груди.

Эта девушка. Она… так нужна мне. Не просто ради физического контакта. Или встреч.

Я… Черт. Думаю, я влюбился.

Она хмурит брови и с беспокойством оглядывает меня.

− Илай, ты как?

Я качаю головой и отвечаю:

− Так себе. Я влюбился в тебя. Так сильно втрескался и хочу лишь, чтобы ты ответила мне взаимностью.

Что еще хуже, мой член снова начал оживать, сумасшедшее желание услышать ее стоны отозвалось внизу живота.

Ее губ было явно не достаточно. Что бы она ни делала, мне всегда будет мало. Больше не могу жить, пока не стану с ней единым целым, пока не засажу в нее поглубже свой болт.

Я должен обладать ею.

Здесь.

И сейчас.

Не могу больше ждать.

Она открывает рот.

Разрывая тишину, звенит дверной звонок.

− Вот дерьмо. Наверно, мой брат пришел забрать Коула. Пожалуйста, подожди меня здесь, а я разбужу и провожу его.

Я киваю, отпуская ее, хотя это последнее, что мне хочется делать.

Понимаю, что как только ее брат с племянником выйдет за порог этого дома, должен закончить с этим. Возможно, она и не готова признать то, что происходит между нами.

Прекрасно. Значит, мне придется ей это показать. С помощью моего тела. Языка. Мой член должен потеряться внутри ее тела. Там ему самое место

Глава 19 Пейдж

Коул все еще спит на диване, мертвый для всего мира.

Мой брат Колтон стоит в дверях, ждет, чтобы забрать сына.

Илайджа, вероятно, все еще лежит в моей постели… Боже помоги мне, его член наверно даже не прикрыт.

А я… ну, я собираюсь открыть дверь, впустить своего брата, встретиться с ним лицом к лицу с распухшими губами, ноющей киской и вкусом спермы Илая во рту.

Потому что только что закончила отсасывать у него.

Когда я успела стать такой шлюхой?

Хотя, может ли кто-нибудь винить меня? Учитывая, как чертовски красив этот член, не удивительно, что я вела себя как какая-то шлюшка, изголодавшаяся по члену.

Но ведь только для одного мужчины.

И когда я иду к двери, вытирая губы, чтобы убедиться, что они чистые, то в глубине души не могу сожалеть о том, что произошло. Никогда не забуду, как напрягалось большое тело Илая, как напрягался его пресс с каждой волной накрывавшего оргазма, как краснела его толстая шея и вздувались вены, когда он кричал в подушку, кончая в мой рот.

Или его вкус.

Я слышала, что некоторые девушки не любят делать минет, или же, чтобы им делали куннилингус.

Идиоты. Я умираю от желания остаться с Илайджей наедине, чтобы сделать это снова.

− Пейдж, ребята, вы там?

Остановившись у двери, я еще пару секунд собираюсь духом, делаю вдох и молюсь. Пожалуйста. Господи. Пусть не будет так очевидно, что я только что отсасывала у парня.

Ух, если бы только моя мать могла услышать эту молитву. Мгновенная аневризма.

Нервничая, я открываю дверь и делаю вид, что все в порядке.

− Привет, братишка.

Мой брат проносится мимо, едва удостоив меня взглядом.

Иисус, спасибо.

− Привет, сестренка. Где Коул?

− Вырубился в гостиной.

− Дай угадаю. «Deathmatch».[1]

Я смеюсь.

− Да. Знаешь, если бы ты научил ребенка правильно справляться с его разочарованием, ему не пришлось бы засыпать каждый раз, когда кто-то или что-то его раздражает.

− Я пытался. К сожалению, думаю, что это генетическое.

К сожалению, это правда. Каждый раз, когда мой брат расстраивается, он засыпает в мгновение ока. Я думаю, что его тело мешает ему пробудить внутреннего Халка.

С сумкой в руке Колтон направляется к сыну, чтобы слегка растормошить его.

− Просыпайся, чувак. Мы должны успеть на день рождения твоего друга.

Коул морщится, открывает глаза, чтобы сфокусироваться на отце.

− Папа?

− Да, приятель.

Колтон помогает сыну сесть.

− Вставай. Нам нужно принять душ и переодеться, чтобы мы могли пойти на вечеринку.

Мое сердце сжимается, глядя на них, как это всегда бывает. Они так похожи, и потеря матери Коула сблизила их. Это то, что очевидно, когда кто-то видит их взаимодействие.

То, как Колтон обращается с Коулом, напоминает мне о том, как Илайджа разговаривал с ним.

Мое сердце сжимается.

Я его игнорирую.

Коул сонно трет глаза и оглядывается.

− Эй. А где Илай? Неужели он ушел?

Ох. Черт.

После его невинного вопроса брови моего брата почти исчезают за линией волос.

С недоверчивым выражением лица он поворачивает голову в мою сторону.

− И… кто такой Илай?

− Мой коллега, − выпаливаю я, в то время как Коул мягко отвечает:

− Ее парень.

− Мой кто?! Ты, должно быть, хочешь смерти, а, племянничек?

Колтон кивает своему сыну, брови поднялись еще выше, если это вообще возможно, от данной новости.

− Он был здесь?

− Да, папа. Жаль, что ты с ним не познакомился. Он так чертовски крут!

О, Нет. Нет. Нет. Это не может случиться со мной. Я сопротивляюсь желанию обхватить себя обеими руками, когда кожа покрывается холодным потом.

Парень.

Парень.

Парень.

Мой брат поднимает бровь, глядя на меня.

− И как долго ты встречаешься с ним, Пейдж?

− Я ни с кем не встречаюсь! − громко кричу. Слишком громко.

Колтон, должно быть, видит панику на моем лице, потому что снова поворачивается к сыну.

− Коул, вот твоя одежда. Поторопись и прими душ, пока я поговорю с твоей тетей.

Схватив сумку, Коул направляется в сторону ванной.

− Окей. Пожалуйста. Заставь ее признать очевидное. Этот парень − потрясный.

Боже мой. Серьезно? Маленький предатель!

− Хорошо, мисс «Боязнь Обязательств». Давай поговорим, − говорит Колтон, как только Коул оказывается в ванной комнате.

Без сомнения, прижав свое маленькое ухо к двери, слушая все, что мы говорим.

Любопытный, назойливый сопляк.

− У меня нет никакой боязни, − огрызаюсь я, разворачиваясь и направляясь на кухню.

И, конечно же, мой брат следует за мной.

− Ага. Именно поэтому ты ни с кем не встречалась после того засранца в колледже.

Его допрос с пристрастием так меня раздражает, что я совершенно забываю о самоконтроле. Хлопнув ладонью по кухонной стойке, я говорю:

− Ты забыл, что он со мной сделал?

− Он встречался с тобой на спор, потому что был уверен, что сможет уломать тебя отдать ему свою девственность. Я помню, Пейдж. Также помню, что сделал с ним, когда узнал.

И он винит меня за осторожность, за то, что мало кому доверяю?

Колтон скрещивает руки на груди.

− Я все еще не понимаю, какое это имеет отношение к парню, с которым ты встречаешься.

− Я не встречаюсь с ним! Он просто друг! − С которым я планирую переспать. Которому я только что отсосала.

«Друг», который продолжает настаивать, что хочет большего.

Друг, которого я без проблем использую физически, но с кем я даже и не подумала бы встречаться.

Ужас охватывает меня.

− Поверь мне. Он не рассматривает меня как девушку, − поспешно добавляю я, оправдываясь. − На самом деле он не хочет встречаться со мной. Неважно, что он продолжает настаивать на этом.

Я не могу признаться в этом самой себе. Принять это. Потому что, если это правда, это будет означать, что… я та, у которой в самом деле с этим проблема?

− Ложь! Все ложь! Ты бы видел, как он на нее смотрел, папа! − кричит Коул из ванной.

− Прими душ! − Колтон и я кричим одновременно.

Слезы жгут мне глаза. На несколько секунд я забыла, что Илай в моей комнате. Он, наверное, слышит все, о чем мы с братом говорим.

− Он не смотрит на меня никаким взглядом, − бормочу я, но слова звучат фальшиво даже для моих собственных ушей.

− Мой сын, кажется, так не думает.

− Ему еще и семи нет. Откуда ему знать?

− Не оскорбляй его интеллект только потому, что не хочешь признаваться в том, что происходит. Ты же знаешь, что он улавливает то, чего не понимают большинство детей, к тому же, похоже, ему очень нравится этот парень.

Не зная, что сказать, я сжимаю губы и смотрю вперед.

− Пейдж, − тихо говорит Колтон. − Мне кажется, ты боишься.

Он прав.

− Но, в конце концов, ты должна кому-то открыться. Прошло пять лет, а ты все еще боишься.

Слова режут, попадая в уязвимый, не заживший шрам внутри меня.

− Ты тоже зациклился, знаешь ли. − Слишком поздно я поняла, что сказала. Задыхаясь, закрываю рот рукой. О боже, я такая стерва. Как я могла?

− Моя девушка, мать моего сына, умерла. Твое сердце разбил какой-то молодой коварный засранец, и я понимаю, насколько уязвимой ты была тогда. Он хмурится, явно задетый моими словами.

− Ты только переехала из дома мамы и папы, и после всего, через что они заставили нас пройти, практически изолировав нас, то, что сделал твой бывший, испортило тебе жизнь. Я понимаю. Но тебе нужно двигаться дальше.

Еще больше слез грозит вылиться. Я могу только стоять здесь, сражаясь, чтобы сдержать их.

Хочу извиниться перед моим братом, но не могу говорить из-за комка в горле. То, что он сказал, ранило слишком глубоко, обнажая старую боль, которая переполняет меня.

Но именно осознание, врезавшееся в меня с силой грузового поезда, убивает меня.

У меня действительно есть проблема! Не Илай. Я слишком разбита, чтобы пустить его в свою жизнь.

Бедный Илайджа. Скорее всего, он говорит правду. Он действительно хочет меня.

Мое сердце слишком повреждено, чтобы дать ему то, что он хочет.

А это значит, что я должна отпустить его. Он не заслуживает того, чтобы кто-то вроде меня так трахал его чувства.

При этой мысли к горлу подступает ком, я готова зарыдать.

Коул выходит из ванной, приняв душ и переодевшись.

Я отказываюсь смотреть ни на него, ни на его отца, слишком занята борьбой с собственным телом.

Оно не хочет отпускать Илайджу. Не попробовав его снова. Не почувствовав, его замечательный член внутри.

− Пошли, − говорит Колтон сыну. − Попрощайся со своей тетей.

Я наклоняюсь, чтобы принять поцелуй Коула в свою щеку.

− Спокойной ночи, тетя Пейдж. Не забудь подумать об этом.

Я не отвечаю.

Я уже приняла решение.

Это убьет меня, но так или иначе, я отпущу этого человека.

Я не могу ему доверять. Поэтому я не могу любить его. Такой девушке как я просто нечего дать, когда речь заходит об отношениях. Я не знаю, что это значит для моего будущего, но это то, где я нахожусь в данное время.

Мой брат тоже подходит ко мне и целует в щеку.

− Подумай об этом, Пейдж.

И снова я оставляю эти слова без ответа.

Как только они выйдут за дверь, мне придется встретиться с Илаем и сказать ему, что между нами все кончено. Наша договоренность исчерпала себя.

Он должен двигаться дальше.

Еще один спазм в груди.

Я иду за братом и племянником к двери, запирая ее за ними.

Когда я возвращаюсь в коридор, Илай стоит у двери в мою комнату, держась за верхнюю часть дверного косяка. От этой позы его бицепсы вздуваются. Его рубашка задрана вверх, обнажая нижнюю часть пресса. А эта V-образная мышца которую я с любовью облизывала…

Его джинсы расстегнуты.

Мои глаза щиплет от желания заплакать. Сглотнув, сжимаю кулаки и встречаюсь с ним взглядом.

Его глаза, кажется, горят так же сильно, как и мои, сосредоточенно глядя на меня, что это почти пугает.

Поступи правильно. Просто сделай это.

− Илай, мы должны прекратить это. Мы не можем…

− Просто заткнись, Пейдж, − прерывает он меня и вихрем приближается ко мне.

Я делаю шаг назад.

− Илай…

Он поднимает меня и перекидывает через плечо, направляясь прямо в мою комнату.

* * *

Илайджа

Как я и подозревал. Какой-то никчемный ублюдок обидел Пейдж в прошлом.

Сукин сын встречался с ней на спор, пытался украсть ее девственность. Что, если Пейдж действительно любила того парня, прежде чем узнала правду?

Должно быть, она сильно любила его, поэтому он так глубоко ранил ее. Наверно, она обожала того парня.

Эмоции бурлят в моей груди, я бросаю ее на кровать.

Пейдж подпрыгивает на ней, ее глаза затуманены.

Мне не нужно быть телепатом, чтобы понять почему. Она думает о том, чтобы оттолкнуть меня.

Поставить точку раз и навсегда.

− Ты сошла с ума, мать твою, − рычу я, стягивая с себя рубашку.

Глаза скользят по моей груди, ниже по мышцам живота, полыхая от голода.

− Илай, нет. Подожди…

Упершись коленом в кровать, швыряю свою рубашку через всю комнату и хватаю ее за бедра.

Она дрожит из-за моей близости, раздвигая ноги шире, даже когда снова пытается отрицать то, что происходит между нами.

− Поверь мне. Нам не следует.

Я тяну ее за ноги, притягивая ближе.

− Пожалуйста, Илай! Не делай этого.

− Ты умоляешь МЕНЯ остановиться только потому, что сама не в состоянии бороться с тем, что есть между нами, − рычу я. Мой голос настолько охрип, что я звучу как чертово дикое животное.

Ее зрачки расширяются, и с приоткрытых губ срывается тихий вздох.

− Так и думал.

Я тянусь к ее майке и стягиваю через голову, оставляя ее в шортах и темно-розовом лифчике.

− Ты хочешь меня. Ты даже не в силах этого скрыть.

− Ты мне нужен. − Она выглядит несчастной из-за этого факта.

Добро пожаловать в клуб, детка. Я расстегиваю молнию на своих джинсах.

− Мне было шестнадцать, почти семнадцать, когда я впервые влюбился. Я на несколько считанных секунд приподнимаюсь с кровати, достаточных, чтобы избавиться от джинсов и обуви.

Нахмурив брови, она пожирает меня взглядом. Ее бедра раздвинулись шире, когда ее взгляд остановился на моем члене, скрытом за тканью боксеров, ее бедра немного приподнялись на кровати.

Приглашение, которое заставляет меня прикусить губу.

Черт, я не могу полностью раздеться. Еще нет. Нижнее белье останется на месте. Без них я не смогу сопротивляться влажному теплу ее киски.

Забравшись обратно на кровать, встаю на колени между ее раздвинутыми ногами, дотягиваясь до ее шорт.

− Мне было семнадцать, когда один из моих друзей подхватил хламидиоз. А через две недели у меня начали проявляться те же симптомы.

Я стягиваю ее узкие шорты вниз по ногам. Губы Пейдж приоткрываются в очередном вздохе, на этот раз, словно он причиняет ей боль…

− Илай… не…

Она сложила два плюс два.

− Джоан переспала с одним из моих друзей, подцепила заразу, что у него была, и заразила меня.

Ее шорты оказываются где-то в другом конце комнаты.

− Неудивительно, что ты так осторожен с женщинами.

Как это мягкое, заботливое выражение ее лица может так сильно влиять на меня?

Потому что я знаю, что оно значит, хоть она и отказывается признать это.

Задержав дыхание, я позволил взгляду пройтись по ее почти обнаженному телу. Мимолетно. Крохи и кусочки. Это все, что я мог видеть до сих пор.

Сейчас она практически обнажена, никогда еще не видел ее в таком виде.

Лифчик прикрывает ее великолепную, сочную грудь. Темно-розовые, кружевные стринги покрывают эту красивую киску, которую я яростно желаю попробовать снова. Черт возьми, я почти готов поклясться, что чувствую в воздухе, насколько она мокрая. Дрожащими руками обхватываю ее колени и развожу в сторону.

Стринги стали еще более темного оттенка розового, полностью пропитанные ею. Ее соки блестят на внутренней стороне бедер.

Издав гортанный стон, облизываю губы.

− Я не слишком уж и осторожен с тобой, Пейдж.

Она обхватывает ладонями мое лицо, проводя пальцами по щетине на моем подбородке.

− Почему?

Не сводя глаз с застежки ее лифчика, я бормочу:

− Потому что я влюбляюсь в тебя.

Расстегиваю застежку, еще более обнажая ее грудь.

Не давая ей времени ответить или подумать, сжимаю в кулаке ее стринги и стягиваю их с нее.

Твою мать.

Я чувствую, как мои глаза расширяются при виде ее обнаженной киски.

Должно быть, она заметила дикость в моем взгляде. Выгибая свои соски цвета спелых ягод навстречу мне, она страстно выдыхает мое имя.

Она вообще слышит себя со стороны? Понимает ли, что означает этот тон?

Я понимаю. Черт побери, я отвечаю на этот звук каждой частью своего гребаного существа.

Мое тело.

Разум.

Сердце.

Этот сексуальный тон меня возбуждает. Взывает к завоевателю внутри меня.

Она бросила мне вызов, но то, как она произнесла мое имя… почти как молитву, делает очевидным… этот вызов так же хорош, как и победа.

− Раздвинь ножки, детка.

Я отказываюсь прикасаться к ней больше, чем необходимо. Еще рано.

Сначала я заставлю ее умолять об этом.

Пейдж посасывает нижнюю губу, делая то, что я просил.

− Еще шире. Покажи мне эту соблазнительную, влажную киску.

Издав стон, она подчиняется.

Хоть я вижу ее не в первый раз, но это по-новому каждый раз. Я тяжело дышу, шипящий звук вырывается из моего горла, настолько она сексуальна.

Идеальная киска. Создана для ласки. Чтобы ее облизывали. Трахали.

Немного откинувшись назад, чтобы лучше рассмотреть ее, сжимаю свой член под черными боксерами.

Черт, да. Она восхитительна. Как только мой член окажется в ней, я никогда не захочу ее покинуть.

К слову, мой член запредельно твердый. Огромный, он жаждет ее. Это причинит ей боль, как бы я ни старался.

То, насколько это закончится болезненным для нее, зависит от того, сколько терпения мне удастся проявить.

− Я не знаю, с чего начать. Хочу облизать тебя с ног до головы.

− Нет… больше никаких дразнилок.

− Считаешь, что когда я трахаю тебя языком, то просто дразню?

− Я чувствую себя такой опустошенной, мне больно. Просто хочу ощутить тебя внутри.

Мой член тянется к ней, требуя, чтобы заполнил эту пустоту.

Борясь с желанием, протягиваю руку между ее ног, чтобы ввести в нее палец.

Горячая. Влажная.

Никогда ее такой не видел.

− Черт, − рычу я, вращая пальцем в ее тугой киске.

Ее маленькие ручки сжимают одеяло, голова откидывается на подушку.

Я ударяю кулаком по кровати рядом с ее бедром, дрожа всем телом, меня охватила жажда обладать ею.

Мотая головой из стороны в сторону, Пейдж обхватывает руками свою грудь, играя с сосками, бедра тянутся к моей руке, требуя большего.

− Сильнее. Илай, быстрее. Трахни меня.

Встряхиваю головой, скрипя зубами.

− Еще нет.

Добавляю еще один палец.

Она принимает их с нетерпением, несмотря на то, насколько она узкая. Несмотря на барьер, я чувствую… ее девственную плеву.

Издаю тихий стон от одного напоминания об этом. Господи Иисусе, как это может меня так заводить?

− Все еще не могу поверить, что буду первым мужчиной внутри тебя.

Ее клитор набухает, требуя внимания, зовя меня.

− Заставь меня кончить. Боже. Заставь кончить!

Дикая. Раскованная. Она идеальна.

− Моя, Пейдж. Я буду единственным мужчиной, который когда-либо побывает в этой киске.

Она напрягается, ее тело на грани оргазма.

− П-пожалуйста. О боже, не говори такого.

Сильнее вдавливая кулак в матрас, я наклоняюсь к ней.

Глаза Пейдж замирают на моих губах, во взгляде застыл голод.

Она хочет вкусить мой рот. Мой член.

Она хочет меня, я знаю это, чувствую. И у нее хватает наглости думать, что она может этому противостоять?

− Смотри мне в глаза, − тихо шепчу я, позволяя большому пальцу коснуться ее пульсирующего клитора. Даю ей вкусить это прикосновение.

Она закатывает глаза.

Я с силой вонзил в нее пальцы.

− Посмотри на меня!

Глаза девушки наполняются слезами, но она следует моему требованию.

Обхватив ее подбородок, медленно двигаю пальцами внутри нее, усиливая давление.

Одинокая слезинка катится из глаза, стекая по виску. Втянув воздух, я наклоняюсь, чтобы слизнуть ее.

− Я не играю твоими чувствами.

Обхватив меня ногами, она всхлипывает мне в ухо.

− Как и я не играю с тобой.

Наконец-то. Триумф разливается по моим венам.

− Но я не могу быть с тобой. Я не могу быть ни с кем, − шепчет Пейдж, едва не плача.

Гнев вспыхивает во мне.

Как она может отрицать то, что мы оба чувствуем, когда я полностью поглощен этим?

Следующее, что я ощущаю − это негодование.

Она не понимает, что наше притяжение неизбежно, потому что она еще не открыта для этой связи.

Тогда я заставлю ее понять.

− Я собираюсь трахнуть тебя, буду внутри, − четко произношу, толкаясь пальцами в ее сжимающуюся киску, с каждым словом. − Мой член пульсирует для тебя. − Еще один толчок. − И когда я проникну в самую глубину твоей души, Пейдж, ты признаешь, что я твой мужчина.

Она отрицательно качает головой, хотя ее тело прижимается ко мне, ее половые губки распухли, туго обхватывая мои пальцы.

Во мне закипает гнев, переходя в ярость.

Она такая упрямая.

К несчастью для нее. Я упрямее.

Поднявшись над ней, убираю свои пальцы, игнорируя ее тихие крики протеста.

− Илайджа!

Я уклоняюсь от ее объятий, снова поднимаясь с кровати.

− Собираюсь трахнуть тебя так основательно, что ты никогда не сможешь думать о другом мужчине, кроме меня. Отныне, каждый твой вздох будет для меня. Благодаря мне.

Она вздрагивает от моего обещания.

Крепко сжав челюсти, снимаю боксеры со своего набухшего члена, наслаждаясь ее вздохом, когда они падают на пол. Обхватив член, я забираюсь обратно на кровать, устраиваясь между ее раскинутыми ногами.

Глава 20 Илайджа

Пейдж нежно обернула руки вокруг моей шеи, зарываясь пальцами в волосы.

Я направляю головку члена к ее трепещущему влагалищу… моя голова откидывается назад от ощущения ее разгоряченного тела, стон срывается с ее губ.

Ее сладкий, тихий стон распаляет меня. Наклонившись, она кусает меня за шею и успокаивает укус, касаясь места языком.

− Ой! − Мои бедра дергаются, почти проталкивая член прямо в нее.

− Тише, детка. Я не хочу причинять тебе боли больше, чем это необходимо.

Она скользит своей мокрой киской по всей моей длине.

− Трахни меня. Сейчас же. − Осыпая поцелуями мою щеку, она прокладывает путь к моим губам. − Дай мне это.

− Умоляй меня об этом, − стону я, потирая головкой своего члена о вход в ее лоно.

Она ласкает уголок моего рта, двигаясь так, что мой кончик скользит по ее клитору.

− Прошу. Пожалуйста. Пожалуйста, Илай.

− Скажи, что умрешь, если не получишь мой член.

− Я умираю от желания.

− Скажи, что ты не можешь жить без него, − говорю я, снова поддразнивая ее вход.

− Не могу… ах, черт. Илай, я не могу жить без этого.

Стиснув зубы, прижимаюсь лбом к ее лбу.

− Поцелуй меня, детка.

Наши губы сливаются воедино. Она дико извивается подо мной.

− Ах! − кричит Пейдж в мои губы. Она становится еще влажнее, покрывая мой член.

О, черт. Она снова кончает?

Пейдж все еще содрогается в оргазме, когда я толкаюсь в нее, лишая ее невинности одним сильным толчком.

Ее стоны удовольствия превращаются в тихие крики боли.

Я крепко зажмуриваюсь, стараясь не двигаться. По всему телу выступает пот.

− Мне очень жаль, Пейдж. Я знаю, что это больно. Мне так жаль.

Она прижимается лицом к моей шее, дрожа, пытаясь подавить свои болезненные всхлипы.

Каждая волна дрожи, что проходит через нее, заставляет ее стенки пульсировать вокруг моего члена. Мягкая. Скользкая. И между нами никаких преград.

− Боже. − Кусаю подушку рядом с ее головой, пытаясь удержаться от толчков, но мои бедра живут своей жизнью. − Ты такая тугая, малыш. Такая чертовски идеальная. Такая тугая, что я едва могу двигаться в ней.

Дерьмо. Все эти годы я трахал женщин с презервативами, не осознавая, каких ощущений лишаюсь…

Как эгоистичный ублюдок, которым я и являюсь, я снова толкаюсь в нее. Наслаждение проносится сквозь меня, ударяя прямо в сердце.

Боже милостивый, как же я мог жить все эти годы, не находясь внутри нее? Без запаха ее волос, ее тела?

Она крепко обнимает меня, прижимаясь ко мне.

− Илай… это больно.

Потому что я только что прорвался сквозь ее девственность.

От одной только мысли об этом еще одна дрожь удовольствия прошла сквозь меня. Еще одно неконтролируемое движение бедер.

− Черт. Ты так совершенна, Пейдж. Я не могу удержаться.

Моя скользкая от пота грудь трется о ее затвердевшие соски. Я облизываю ее подбородок, шею.

− Мне так чертовски жаль, детка. Я нуждаюсь в тебе. − Я вхожу в нее не глубоко, все еще борясь с собой.

Она стонет, пульсируя вокруг меня, и смотрит, как я провожу языком от шеи до ее груди. А она не… ей больше не больно?

Я не спускаю с нее глаз, не останавливаясь, пока не достигаю ее груди. Мой член немного выскальзывает из нее от движения.

Ее киска сжимается вокруг меня, отказываясь отпустить.

Мой член пульсирует от желания кончить.

Внутрь нее.

Срань господня, я собираюсь излиться в нее. Мои яйца сжимаются, полные для нее. Ощущение змеится по моей спине, собираясь у основания позвоночника.

Я втягиваю ее сосок в рот.

Губы Пейдж раскрываются в крике, ее тело стискивает мою длину, пытаясь вернуть меня обратно.

Чувствуя себя потерявшим рассудок, облизываю ее сосок, скользя обратно в нее…

− Ах! Ах, Илай. Я никогда не знала. Это… еще раз, милый. Сделай это снова. − Она прильнула к моему телу, еще больше увлажняя мой член.

Мои мысли путаются, эмоции, которые я не понимаю, разрывают мой разум на части. Переключившись на другой сосок, я вошел в нее так медленно, как только мог.

Пейдж стонет в экстазе, поднимая свои бедра навстречу моим.

Я нависаю над ней, выпрямив руки и упершись ладонями в кровать.

− Тебе это нравится? Тебе нравится, как мой член растягивает твою киску?

Она принимает мой следующий толчок, хватая меня за плечи, чтобы заставить двигаться быстрее.

− Люблю это. Твой член идеален.

Сердцебиение стучит у меня в ушах. Глядя вниз, я вижу, как мой член входит и выходит из нее, окрашенный в розовый цвет ее кровью.

Что-то в моей груди распахивается настежь. Я двигаю бедрами быстрее, обхватив ее шею одной рукой, заставляя принять то, что я с ней делаю.

Сквозь рев моей крови и ее пронзительные стоны, я слышу свое рычание и стоны.

− Моя. Моя, черт побери. Моя, Пейдж. Я никогда никому не позволю заполучить тебя. − Собственничество снова впивается в меня когтями, разрывая изнутри. Я вхожу в нее так глубоко, как только могу, и этого недостаточно. Отчаяние душит меня.

Я обхватываю ее затылок обеими руками, приподнимая верхнюю часть ее тела с кровати.

Ее груди подпрыгивают с каждым толчком, который я делаю.

− Да, дааа. Еще, Илай.

Слишком жестко. Я слишком груб. Недостаточно. Недостаточно. Обезумев, я погружаюсь в нее, становясь все более и более неистовым, чем ближе я приближаюсь к оргазму.

− Пейдж. Пейдж. Что ты, черт возьми, со мной делаешь?

Вонзив ногти мне в плечи, она изо всех сил пытается удержаться, пока я вколачиваюсь в нее.

Оскалив зубы, я глубоко вхожу в нее и вращаю бедрами.

− Твоя киска… так идеальна, мокрая, тугая, детка. Аххх, трахай меня. Ты так сильно хочешь мою сперму, что выкачиваешь ее прямо из меня. − Я ласкаю ее губы большим пальцем.

Она открывается для меня и со стоном сосет мой большой палец.

− Ты хочешь, чтобы мой член снова оказался в твоем соблазнительном ротике?

Она кивает. Когда она сосет, на ее щеках образуются ямочки.

Красиво. Невероятно. Она создана для того, чтобы я мог ее трахать. Она подавляет мой здравый смысл, овладевает мной настолько, что я пугаюсь до чертиков. Чувствую себя так, словно умру без нее.

− Я вот-вот кончу, детка. Не могу сдерживаться. Моему члену внутри тебя слушком хорошо.

Она отпускает мой палец.

− Не останавливайся. Я в восторге, Илай.

Я сжимаю в кулаке ее волосы, собранные на затылке. Медленнее. Девственница. Не сделай ей больно. Чуть. Медленнее. Я не могу. Еще. Быстрее. Она нужна мне вся, будь она проклята.

− Я люблю тебя, Пейдж, — рычу я в промежуток между толчками, − я чертовски люблю тебя.

− Илай, − всхлипывает она, ее киска сжимается так сильно, что мне приходится применить силу, чтобы войти в нее.

Откинувшись назад, я запрокинул голову, издавая жестокий рык, когда мой мир рушится вокруг меня. Я замер, пойманный в ловушку перегрузки ощущений, мой член извергался волной за волной внутри нее.

Пейдж вращает бедрами во власти собственного оргазма, заставляя еще больше спермы выходить из меня. Пока я не становлюсь настолько бессильным, что падаю на нее, мой член все еще пульсирует в нашей смешанной влаге.

Мой разум, кажется, сам себя перезагружает… мое сердце старается поспевать за ним. Еще одна волна дрожи пробегает сквозь меня.

В слепую я нахожу ее губы своими губами, наши языки сплетаются. Она прижимает меня к себе так, словно больше никогда не отпустит.

Хорошо. Мы на одной волне. Я не собираюсь никуда уходить.

Я люблю ее.

Святое, мать твою, дерьмо. Я влюблен.

Задыхаясь, скатываюсь с нее, прижимая к себе. Поглаживая ее волосы, я смотрю в потолок, гадая, сколько времени ей понадобится на…

Я понимаю, в какой момент она напрягается.

Чувак, вот ведь дрянная девчонка.

− Пейдж… − я сглатываю, обхватив ладонями ее затылок. − Я прошу прощения за то, что просто так взял и бросил тебе все о своих чувствах… но я не шутил. Ты меня слышишь? Каждое слово − правда.

Она разражается слезами.

Потрясенный, я делаю резкое движение, пытаясь прижать к ее лицу ладонь.

Она избегает моего прикосновения, ее рыдания достаточно сильны, чтобы сотрясти все ее тело.

− Детка. Я сделал тебе больно. Черт, я такой идиот. Очень болит?

Она качает головой, снова отодвигаясь от меня.

− Я… нет. Ты… ты был потрясающим.

− Это потому, что я сказал, что люблю тебя? − недоверчиво спрашиваю я.

Подтянув колени, она обхватывает их руками и прижимает ко лбу.

Все еще. Всхлипывает.

Словно ее мир разрушен.

Все потому, что я сказал, что люблю ее.

У меня начинается настоящая паника. У меня ее не было, когда понял, что влюбляюсь в нее.

Теперь я ее чувствую. Суровую. Холодную. Пробирающую до мозга костей.

Пришло время признаться в этом самому себе. Я люблю ее, и из-за того, что другой мужчина сделал с ней много лет назад, она слишком сломлена, чтобы принять это.

Слишком сломлена, чтобы любить меня в ответ.

Эта девушка уничтожит меня, если я ей позволю. Она действительно сможет.

Я никогда не узнаю, что в мире заставляет меня открыть рот и потянуться к ней еще раз.

− Пейдж, детка…

− Думаю мне нужно какое-то время, чтобы побыть одной, Илай.

Какого хрена? Если ее целью было разрезать меня на кусочки, то она преуспела.

Пейдж отталкивает меня. После того, как я лишил ее девственности.

Мне пора перестать быть слепым идиотом. Она никогда не впустит меня в свое сердце. Глупо было думать иначе.

Прежде чем сказать что-то, о чем потом пожалею, я встаю с кровати и хватаю первый попавшийся предмет одежды, джинсы. Я почти разрываю материал, когда просовываю в них ноги.

Молча кипя от злости, надеваю туфли и нахожу свою рубашку, прежде чем повернуться к ней.

Ее красные, полные слез глаза смотрят на меня.

Я почти готов поклясться, что вижу в них тоску.

Шмыгая носом, она вытирает щеки.

− Илай. Подожди.

− Нет. − Мне больно. Я побежден. Теперь мне нужно быть подальше от нее. По крайней мере, пока, мать твою, не успокоюсь. − Ты знаешь, что я чувствую, но это не значит, что у тебя полный карт-бланш, чтобы продолжать трахаться со мной.

Из ее глаз льется еще больше слез.

Они делают мне еще больнее.

− Я люблю тебя, Пейдж. Боже, я люблю тебя. Но если ты не можешь справиться с этим, принять это… желать этого, я не могу больше спать с тобой.

Прежде чем потерять решимость, я разворачиваюсь и выхожу из ее комнаты, из ее дома, игнорируя ее, когда она зовет меня по имени.

Это самое сложное, что мне приходилось совершать в своей жизни.

***

Пейдж

Илайджа ушел от меня.

Он оставил меня.

Да, да. Я испугалась и оттолкнула его. Снова. Я знаю об этом. Никакое количество праведного гнева не может стереть тот факт, что я облажалась.

Закрыв глаза, я борюсь с новой волной ненависти к себе.

И не из-за его признания. Услышав, что он любит меня, я испугалась.

Но не потому, что я боюсь этого чувства. Больше нет.

Я боюсь саму себя. Страх задеть его своими проблемами.

Именно этого я и добилась.

Смотреть, как он уходит от меня? Это было откровением. Жестоким и болезненным.

В тот день он забрал с собой всю надежду. Показал мне одну непреложную истину: в течение нескольких недель я стала зависимой. Я больше не могу жить без этого ублюдка.

В тот день я вскочила с кровати так быстро, как только позволяло мое болезненное, измученное тело. К тому времени, как я добралась до двери, он уже исчез.

Мои эмоции были слишком разрозненны, а тело слишком болело, чтобы я могла одеться и броситься за ним.

Опустившись на пол у двери, я заплакала.

И плакала.

А потом просто истерила.

После того, как слезы кончились, я сидела там, наконец-то понимая, что произошло.

Я так и не оправилась от того, что мой бывший сделал со мной. Никогда даже не пробовала. Но это было потому, что не встретила никого, кто заставил бы меня попробовать.

Теперь этот «кто-то» есть.

То, что мой бывший сделал со мной, больше не имеет значения. Также как и моя неспособность к доверию.

Все, что имеет значение − это быть с Илайджей. Убедить его, что я действительно хочу дать нам шанс.

Почему? Потому что я, сама того не осознавая, влюбилась в этого упрямого, красивого осла.

Сначала весь мой гнев был направлен на саму себя. Вполне заслуженно. Поэтому в первый же день я попыталась связаться с Илаем, и когда он не ответил, я приняла это.

В понедельник я оказалась в офисе, готовая разыскать его, желая извиниться.

Он никогда не прогуливал работу.

По словам Джиллиан, Илай попросил неделю отпуска, чтобы поработать дома. В конце концов я позвонила Софи и попросила у нее адрес Илая.

− Он дал мне четкие инструкции не давать его тебе, если ты попросишь. Использовал козырь «мы же лучшие друзья» и все такое… ты действительно причинила ему боль, Пейдж.

Закусив губу, я изо всех сил старалась не сломаться снова.

− Это было недоразумение. Он не дал мне ничего объяснить.

− Пейдж, ты сказала ему, что тебе нужно побыть одной. После того, как ты отдала ему свою девственность, и после того, как он признался, что любит тебя. Какая девушка так делает?

Тупица, сломленная, такая, как я. Вот кто.

− Это была ошибка. Я пыталась его остановить. Софи, я люблю его.

− Наконец-то, мать твою, − сказала Софи.

− Но я хочу быть той, кто скажет ему, − поспешила добавить я. − Лично.

− Он очень зол и обижен.

− Пожалуйста, убеди его поговорить со мной, Софи. Пожалуйста.

− Я посмотрю, что можно сделать.

В тот вечер я наконец-то получила весточку от Илайджи. Обычное сообщение.

«Джиллиан хочет, чтобы мы вдвоем пошли в «Бостон Тек» на благотворительный вечер по сбору средств в пятницу от имени нашей компании. Вот адрес. В восемь вечера».

Холодно. Безлично.

Я пыталась дозвониться до него.

Но меня каждый раз перебрасывало на голосовую почту.

Последнее умоляющее сообщение от меня. «Пожалуйста, поговори со мной. Я все испортила, но могу все объяснить».

Так или иначе, его телефон не принимал звонки, но он был в состоянии ответить. Моих объяснений не требовалось. Это все кристально ясно.

Я могла бы продолжать умолять его. Могла бы сказать, что люблю его прямо тогда, когда писала то смс.

Могла бы сделать любую из этих вещей. Наверное, так бы и случилось, если бы мой гнев не воспламенился от его нежелания выслушать меня.

Четыре дня. Мне придется ждать четыре долгих несчастных дня, прежде чем я снова увижу его.

Хорошо. Мне нужно время, чтобы подготовиться, решила я. В следующий раз, когда я увижу этого разъяренного засранца, я сшибу его с ног.

После этого я бы вколотила в него немного здравого смысла, заставила бы его понять, что я чувствую к нему. Что я никогда не смогу загладить свою вину, если он, черт возьми, не простит меня.

Четыре дня спустя я оказываюсь на месте. Поднимаюсь на лифте в бальный зал, Софи рядом со мной.

− Я думаю, что убью его, Софи.

Софи грустно улыбается мне.

− Я вроде как не виню тебя за то, что ты этого хочешь. С другой стороны, я не виню его за то, что он злится на тебя. Поэтому я твердо придерживаюсь своего швейцарского нейтралитета. Не нахожусь ни на чьей стороне, но я болею за вас, ребята, чтобы вы решили свои проблемы.

Я барабаню пальцами по перилам позади себя, нетерпеливо наблюдая за тем, как пролетают этажи.

− Кстати, ты выглядишь потрясающе. Золото тебе очень идет.

Вся верхняя часть платья, которое я надела сегодня вечером, состоит из черно-золотых вертикальных линий до самого низа моей задницы. Там они перетекают в длинную, темно-бежевую кружевную юбку, дополненную большим разрезом спереди, который обнажает обе ноги.

Я надела его с черными бархатными туфлями на каблуке с открытым носом. Мои волосы снова завиты так, чтобы они волнами падали на одно плечо.

Илаю, кажется, нравится, когда я наношу темную подводку на глаза, а мои губы накрашены в темно-красную помаду.

Поэтому я нанесла и то, и то.

О, да. Сегодня я использую все уловки, чтобы соблазнить его. Он мой, и он это знает. Черт меня подери, если я позволю ему просто ускользнуть.

− Ты тоже выглядишь великолепно. Как всегда, − говорю я Софи. Это белое платье творит чудеса с телом Софи − телом, которое было в значительной степени идеальным с самого начала. − Спасибо, что помогла мне выбрать наряд.

− Всегда пожалуйста. Кроме того, как бы сильно я ни любила Илая и не жалела его, этот грандиозный кабель уже давно это переживает. А теперь, надери ему задницу, бесстыдница.

− Таков план, − бормочу я, когда лифт поднимается на нужный этаж.

Глубоко вздыхаю, делая шаг вперед…

И резко останавливаюсь прямо перед лифтом.

Илайджа стоит перед входом в бальный зал.

Он не один.

Рядом с ним стоит женщина, обняв его за плечи и глядя на него с явным интересом, пока они разговаривают.

И он улыбается женщине, той мальчишеской улыбкой, которую я так люблю.

Глава 21 Пейдж

Как будто почувствовав мое присутствие, он поворачивает голову в мою сторону, его бесстрастный взгляд останавливается на мне.

Мои руки сжимаются в кулаки. Против моей воли, мой взгляд ласкает его тело, впитывая ту картину, которую он производит в этом черном смокинге.

Поправка: в этом черном смокинге с потрясающей черноволосой женщиной, которая держит его под руку. И все это время он смотрит на меня так, словно я ничего не значу.

Как будто мы не более чем… коллеги.

Я знаю, что мой внешний вид, за исключением сжатых кулаков, спокоен. Но внутри бушуют яростные эмоции. Вопросы проносятся в моей голове.

Кто она такая?

Та, с кем ты встречаешься?

Итак, ты любишь меня, но меньше чем через неделю ты находишь себе кого-то нового, с кем можно переспать?

О боже, а что, если эта женщина не первая его связь на этой неделе? Ужасные образы того, как он трахает одну женщину за другой, атакуют меня.

Мой желудок скручивает болезненная судорога, которая прорывается сквозь мое мнимое внешнее безразличие.

К тому времени, как Илайджа отходит от женщины, я уже готова выцарапать ему глаза. Он изучает мое лицо, подходя все ближе. Что бы он ни увидел в выражении моего лица, это заставило его ускорить шаг.

Забавно, я никогда раньше не видела, чтобы человек так спешил к своей гибели.

Я смотрю на него, слишком разъяренная, чтобы скрыть свои чувства.

Как ядерное оружие, готовое поразить свою цель.

Илайджа хмурится и ловит обе мои руки в свои. Быстрый вздох срывается с его губ.

− Ты замерзла.

Невозможно. Моя кровь кипит.

Он переводит взгляд с моих рук на лицо.

− И ты дрожишь.

Этому я верю. Во мне слишком много энергии, слишком много эмоций.

Я опираюсь о его руки, мне нужно за что-то держаться. Что-нибудь, чтобы удержаться на ногах.

− Илайджа, познакомь меня со своей подругой.

Илай поворачивается. Женщина, с которой он разговаривал, стоит позади него, ее карие глаза с любопытством смотрят на нас.

Он отпускает мои руки.

Усилием воли собираю все силы, чтобы скрыть нарастающую во мне тоску.

− Лючия. Это Пейдж Мэдсон. − Илайджа указывает на меня рукой. − Она моя коллега и один из ведущих дизайнеров «Джоуер Тек». Пейдж, − это Лючия Роланд. Она член совета «Бостон Тек».

Значит, она одна из самых важных шишек на этом вечере.

Но я все еще хочу убить эту чертову суку.

О боже, во что, черт возьми, этот человек меня превращает?

Годы профессионализма − единственное, что помогает мне скрывать свое смятение. Улыбаясь, я протягиваю Лючии руку.

− Очень приятно познакомиться с вами. Большое спасибо, что пригласили нас сюда.

Лючия пожимает мне руку в ответ.

− «Джоуер Тек» делает большие успехи в этой отрасли. Я хотела бы увидеть прототип второго планшета.

− Уверена, что это можно устроить, − дружелюбно говорю я.

− Ну, − томный, ленивый взгляд Лючии падает на Илайджу. − Я говорила с Илаем о том, не мог ли он устроить мне… личную демонстрацию, так сказать. Он обещал заняться этим.

Никакая сила на Земле не смогла бы сдержать мой резкий вдох.

Мое самообладание рушится, эмоции, с которыми я борюсь, почти вырываются наружу. Стиснув зубы, молюсь богу, чтобы он дал мне возможность сбежать.

Я сейчас, нахрен, заплачу.

Илай? Серьезно? Судя по всему, он и Лючия на короткой ноге.

Ощущение руки Илая, опустившейся на мою поясницу, заставляет меня подпрыгнуть на месте.

− Прошу прощения, Лючия, нам нужно поприветствовать одного из наших коллег. − Он ведет меня прямо в бальный зал, направляясь на танцпол.

Увидев его, я вспоминаю ту ночь в клубе. Когда он потребовал, чтобы я признала то, что между нами что-то есть.

Как только убеждаюсь, что мы вне поля зрения Лючии, пытаюсь отойти от него.

Он прижимает меня к себе еще крепче, не сбиваясь с шага.

− Отпусти меня, − умоляю я вполголоса.

− Я уже сделал это, − тихо отвечает он, но не отпускает меня.

Я кусаю внутреннюю сторону щеки, слезы грозят излиться. Он уже отпустил меня. Вот почему он устраивал «личные демонстрации» для Лючии.

− Илайджа, остановись. Я не хочу быть рядом с тобой прямо сейчас.

− Поверь мне, это чувство взаимно, − тихо отвечает он мне.

Это ранит меня в самое уязвимое место. Темную, уродливую часть меня, которая шепчет о неуверенности. Часть, которая пытается убедить меня, что несмотря ни на что я никогда не была бы достаточно хороша, чтобы удержать внимание такого мужчины, как он.

Все, чего я хочу, это забиться в угол, свернуться калачиком и, наконец, излить слезы, которые я сдерживала в течение четырех дней.

Еще раз, вопреки его словам, он притягивает меня ближе, пробираясь на танцпол и заключая в свои объятия.

Я всхлипываю, мои руки прижаты к этой широкой груди. Грудь, которая терлась о мои соски с каждым мощным толчком его члена внутри меня.

Он причинил мне боль в тот день, был слишком груб со мной… и я никогда не знала, что такое удовольствие может существовать. Теперь я понятия не имею, как прожить еще хоть одну секунду без этого чувства.

− Пожалуйста. − Не в силах встретиться с ним взглядом, я сжимаю лацканы его смокинга.

Внезапно он кладет обе руки мне на поясницу и притягивает ближе.

− Пожалуйста, что? − спрашивает он нежным тоном.

Я не в состоянии ответить. От его прикосновения у меня перехватывает дыхание. Такой мужественный, горячий, грубый.

Боже, я скучаю по этому засранцу.

Его тело вибрирует, когда он издает низкий стон. Илай мягко поднимает мое лицо к себе. Его глаза расширяются при виде слез в моих глазах.

− Тебе правда… больно?

У него хватило наглости спросить меня об этом?

− Боже, я ненавижу тебя так сильно прямо сейчас, − выдыхаю я, желая врезать кулаком по его сексуальному лицу. − Ты сказал, что любишь меня, а через несколько дней трахаешься с какой-то новой девушкой. Скажи мне, как мне может быть не больно?

У него на скулах начали ходить желваки. Он смотрит на меня так, словно… словно он мне не верит!

− Я больше никого не трахал после тебя.

Мои ноги чуть не подкашиваются от облегчения. Потом я вспоминаю Лючию.

− Значит, планируешь это.

− А какая тебе разница? − спрашивает он, прикрывая темные глаза. − Ты же не хочешь меня.

− Это. Не. Правда. − Сколько еще я смогу выдержать, прежде чем потеряю контроль на глазах у всех?

− Совершенно верно. Ты действительно чего-то хочешь от меня. − Наклонившись, он проводит губами по моему подбородку, его тело покачивается напротив моего, сводя меня с ума. − Ты хочешь мой член, не так ли? Поэтому ты так расстроена? Потому что ты не хочешь делиться им, пока не закончишь с этим? Потому что ты хочешь, чтобы он снова был в тебе?

Я опускаю глаза, молясь, чтобы никто не увидел одинокую слезу, упавшую с моих ресниц.

— Т-ты засранец.

− Ах. Но разве я когда-нибудь давал тебе повод думать иначе? − хихикает он.

Когда ты сказал мне, что любишь меня, думаю я, сжимая его блейзер сильнее.

И миллион других раз.

Он снова скользит носом по моей челюсти.

− Черт. Ты так хорошо пахнешь. − Его член пульсирует напротив меня. С глубоким вздохом он прижимается своей гладкой, свежевыбритой щекой к моей, его грудь расширяется. − Черт бы тебя побрал, ты выглядишь великолепно. Пахнешь еще лучше. Я хочу съесть каждый дюйм твоего тела, хотя и твердил себе, что буду сопротивляться тебе сегодня.

− Да. Правильно. Именно поэтому ты планировал переспать с кем-то еще.

Илайджа берет мою руку и подносит ее к своему лицу. Закрыв глаза, он прижимается носом к моему запястью, тяжело вдыхая.

− Скажи, что скучала по мне, − говорит он грубым голосом.

− Да, − признаюсь я, пытаясь справиться с желанием заплакать. − Я скучала по тебе, и все, что я хотела сделать, это увидеть тебя, чтобы сказать тебе, что чувствую к тебе. А ты был занят поисками кого-то еще, с кем можно было бы переспать. И это сила твоей «любви» ко мне, да?

Его глаза распахиваются.

Моя нижняя губа дрожит, единственная слеза срывается и катится по щеке.

На его лице читается шок, за которым следует боль.

− Пейдж, − рычит он, в его голосе слышится удивление.

Я задыхаюсь, пытаясь сдержать рыдание.

− Пусти меня. Пожалуйста. Пока никто не увидел меня в таком состоянии. Пусти меня.

− Нет. Мы уйдем вместе.

Нахлынувшие рыдания, которые я пытаюсь сдержать, заставляют меня дрожать. Я качаю головой. Теперь он хочет, чтобы мы ушли вместе?

− Просто пусти меня, − я стискиваю зубы, толкая его в грудь, и в это время еще одна слеза прорывается наружу.

Шок на его лице становится все более очевидным, хватка слабеет.

Склонив голову, я срываюсь с места и бегу по танцполу, надеясь, что мои развивающиеся волосы скроют слезы.

***

Илайджа

Мне требуется на несколько секунд больше времени, чем следует, чтобы последовать за своей девочкой.

Как на зло, вот что может сотворить шок с парнем. Пришпилить его к месту, даже если его жизнь может зависеть от этого движения.

То, что я увидел в глазах Пейдж…

Я не лгал самому себе. Мысль о том, что я с другой женщиной, причиняет ей боль.

Потому что она любит…

Нет. Я не стану заканчивать эту мысль. Мне нужно услышать это из ее уст.

С этой мыслью в голове я бегу за ней, полностью осознавая, что устраиваю ей сцену.

И мне все равно.

Я здесь, чтобы представлять свою компанию. Ладно, не «свою», а компанию, которую я помогал строить с нуля.

Компанию, которую люблю.

Но я люблю ее меньше, чем эту девчонку, только что выскочившую из танцевального зала.

Значит, нахрен все.

Как только эта мысль приходит в голову, в бальный зал входит высокий рыжеволосый мужчина. Он оборачивается, чтобы посмотреть, как Пейдж проносится мимо него.

Ник? Подбегаю к нему.

− Что ты здесь делаешь?

− Я обратилась к нему в Facebook. Сказала, что возможно, ему придется вмешаться и выступить от имени компании, − Софи обходит Ника, − Но забудь об этом. Что ты, мать твою, натворил? − Похоже на то, что она едва сдерживается, чтобы не растерзать меня, затем делает знак рукой в направлении, куда убежала Пейдж. − Может эта девочка и облажалась, но она любит тебя, тупица.

При этих словах у меня голова идет кругом. Неужели Пейдж призналась в этом Софи?

− Иди, − говорит Ник, − я все устрою. Просто поспеши за своей девушкой.

Ему не нужно повторять дважды.

Я добираюсь до лифтов прямо в тот момент, когда один из них, направляясь вниз, закрывается. Пейдж нигде не видно.

Черт бы побрал эту девушку. Я могу только надеяться, что она была в нем.

Будучи слишком нетерпеливым, чтобы ждать еще один лифт, я выбегаю на лестничную клетку, спускаясь вниз так быстро, как только могу. Семнадцать этажей. Не проблема. Я справлюсь. Теперь, когда я точно знаю, что Пейдж чувствует ко мне то же самое, ничто меня не остановит.

Достав телефон, я сбавляю скорость ровно настолько, чтобы набрать ее номер. Три попытки, но она не берет трубку. На четвертой я пропускаю гудки, и меня перебрасывает на голосовую почту.

− Черт возьми, женщина. Я не собирался ни с кем спать, потому что действительно люблю тебя. Я пришел сюда сегодня вечером, уже зная, что не смогу уехать без тебя.

Я оказываюсь на первом этаже и с грохотом влетаю в вестибюль.

Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Пейдж несется к боковому коридору. К тому, где меньше всего людей.

И я знаю почему. Моя девочка плачет.

Это все из-за меня.

Я собираюсь все исправить. Сейчас.

Более решительный, чем когда-либо, следую за ней, быстро догоняя ее, но она проскакивает через пару стеклянных дверей и выскакивает наружу.

Чистая агрессия скручивается в моем желудке, выливаясь наружу. Мощный выброс импульсов, который заставляет мои зубы скрипеть. Мои ноги ударяются о гладкий камень, когда я набираю скорость.

Услышав мое приближение, она обернулась перед большим фонтаном. Ее слезы уже начинают высыхать, оставляя следы от подводки на щеках. Я никогда не видел ее такой злой, как сейчас, с жестким и неумолимым выражением лица.

Она все еще самая прекрасная женщина, которую я видел.

И она моя, только моя.

Пейдж ждет, пока я подойду на подходящее расстояние.

Затем она дает мне пощечину, в воздухе раздается треск от удара.

− Я знаю, что порой веду себя как стерва. Было жестоко с моей стороны отталкивать тебя. Но нахрен ты говоришь мне, что любишь меня и, оказавшись здесь, ищешь новые знакомства… Даже не дав мне объяснить тебе, в чем дело!

Я касаюсь ноющей челюсти и смотрю на ее вздымающуюся грудь. Интуиция подсказывает, что это первое доказательство ее ярости. Мне нужно было увидеть это, многим больше, чем слышать ее извинения. Очевидное доказательство, что она владеет мной точно так же, как и я ей.

Шагнув к ней, говорю:

− Я ничего не искал, так как знал, что, как бы мне ни было больно, я все равно уеду с тобой.

− Тогда почему… − Ее гнев ослабевает, но через секунду возвращается с новой силой. − О боже мой! Ты хотел, чтобы я поверила, что ты можешь трахнуть кого-то еще?

Я не могу сдержать судорогу от силы вины, которую чувствовал, ведь это было именно тем, чего я хотел.

Пейдж отшатывается от меня, хлопая по моим рукам, когда я пытаюсь дотянуться до нее.

− Держись от меня подальше! Я сказала: держись от меня подальше, больной ублюдок! − Она снова целится мне в лицо, и я едва успеваю вовремя увернуться. − Ооооо. Если бы я сейчас сидела за рулем машины, клянусь богом, я бы тебя переехала!

− Пейдж, подожди!

Еще один шаг, и она…

Из нее вырывается тихий вскрик, когда она, спотыкается об бордюр и падает в фонтан.

− Детка, ты в порядке? Я бросаюсь в фонтан, шагая по пояс в воде, не заботясь ни о чем, кроме как добраться до нее.

Она встает из воды, откидывая с лица мокрые волосы. Огни фонтана освещают ее, отражаясь от воды, и сверкая в ее разъяренных светло-голубых глазах.

Тяжело дыша, она стоит на коленях, глядя на поверхность воды.

Обеспокоенный, я опускаюсь на колени в воду и обхватываю ладонями ее лицо.

Она вздрагивает от моего прикосновения.

− Ты в порядке?

Мои большие пальцы скользят по ее скулам, стирая новые пятна подводки на них.

Она вырывает свое лицо из моих объятий, прежде чем снова разразиться слезами.

Я хватаю ее, притягивая ближе, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

− Мне очень жаль.

− Неужели ты действительно такой мстительный? Я всю неделю пыталась дозвониться до тебя, чтобы извиниться.

Может быть, я настолько мстителен. Черт. Борясь с чувством вины, трусь об ее нос своим.

− Мне очень жаль. Ты даже не представляешь, как много власти имеешь надо мной, какую сильную боль можешь мне причинить, я испугался. Я вел себя глупо, но мне просто нужно было какое-то доказательство того, что ты хоть что-то чувствуешь ко мне.

− Разумеется, чувствую.

Я облегченно выдыхаю.

− Слушай меня. Я люблю тебя. Не хотел никого любить, но я влюбился в тебя.

Борьба, кажется, покидает ее, оставляя только болезненную уязвимость.

− Я… − Изо всех сил стараясь сдержать свой гнев, она толкает меня в грудь; я отказываюсь сдвинуться с места. − Я тоже люблю тебя, придурок.

Прикусив губу, пытаюсь сдержать улыбку.

− Скажи это еще раз.

− А как насчет того, чтобы я ударила тебя еще раз?

− Ну же, детка.

− Нет, − Пейдж раздраженно надувает губы. − Ты должен заслужить это.

Ее очаровательное выражение лица умудряется вырвать у меня небольшой смешок.

− Я проведу остаток своей жизни, пытаясь заработать эти слова, − говорю, втягивая в рот эту надутую нижнюю губу.

Сначала Пейдж сопротивляется, толкая меня в грудь.

Погружаю руку в волосы Пейдж, скользя языком в ее рот. Этот контакт взрывоопасен; грубое удовольствие, которое прожигает себе путь через мою нервную систему. Зарычав сквозь наш поцелуй, я захватываю ее язык, как голодный, неотесанный ублюдок, которым я и являюсь.

Четыре гребаных дня.

Четыре дня я гадал, подарит ли она мне эти ощущения когда-нибудь снова.

Я отрываюсь от ее рта, и черт, она задыхается, ее трясет. Такая чертовски готовая кончить для меня.

Поднявшись из воды, я тащу ее за собой. Нагнувшись, поднимаю ее на руки, не обращая внимания на ее удивленный визг и волну воды, которую поднимает ее юбка.

− Илай, что ты делаешь?

− Ты пойдешь со мной в мою комнату, − шепчу я резким тоном. − Я собираюсь вытереть тебя насухо, а после этого ты снова промокнешь насквозь для меня.

Ее пробирает сильная дрожь.

− И… а после этого?

− Я собираюсь трахать тебя до тех пор, пока ты не поймешь, кому принадлежишь.

Глава 22 Пейдж

− Я буду трахать тебя, пока ты не поймешь, кому я принадлежу.

Я не могу перестать дрожать, и ничего не могу поделать с тем, что между ног становится так влажно.

Как только мы вошли в отель, я попросила Илая опустить меня. Он, наверное, думает, что это связано с тем, что я хочу побыть одна.

Ничего подобного. На самом деле совсем наоборот.

Я не доверяю себе. Боль, любовь, ярость, горящая во мне долгое время. Я − тайфун обнаженных эмоций, помещенный в слишком маленькое пространство, в нескольких секундах от катастрофического извержения.

Илайджа пугающе неподвижно наблюдает за мной с другой стороны кабины лифта. Воздух вокруг него, кажется, вибрирует от присущей ему энергетической силы. Силы, с которой он едва мог совладать.

Как и моя собственная.

Сможем ли мы пережить столкновение бушующих в нас стихий?

Мне уже все равно, если это произойдет. Когда я смотрю на него, мне становится кристально ясно, что заплачу любую цену, чтобы заполучить его.

Он может погубить меня. Сломать каждый кусочек меня и переделать во что-то извращенное и неузнаваемое, и это не будет иметь для меня значения. Все это будет стоить того, чтобы он просто принадлежал мне.

− Ты наконец-то поняла это, не так ли? − бормочет он в тишине лифта. − Ты, наконец, поняла, почему я не мог перестать приходить за добавкой, сколько бы раз ты не делала мне больно.

Я облизываю внезапно пересохшие губы.

− Скажи мне.

Он меняет позу, рыча, как зверь в клетке.

− Ты можешь рвать меня на куски, пока во мне ничего не останется, но я все равно вернусь к тебе за добавкой.

Его слова вторят моим мыслям. Я не в состоянии сделать нечто большее, кроме как выдохнуть его имя, страстно желая его до такой степени, что чувствую, будто схожу с ума.

Зубами он прикусывает свою губу, мускулы на руках подергиваются.

− Я… Я не могу… Пейдж, я собираюсь подойти к тебе ближе, и я не уверен, что могу быть нежным с тобой.

Мне не хватает воздуха.

Моя спина выгибается вдоль стенки лифта. Я никогда в жизни не была настолько возбуждена.

− Боже… − резко выдыхаю я. − Просто подойди ко мне.

Не уверена, что смогу заставить свои ноги функционировать достаточно долго, чтобы преодолеть те несколько футов между нами.

Его зубы сверкают в тусклом свете, придавая его лицу первобытное, почти зловещее выражение. Он начинает двигаться в мою сторону.

Лифт поднимается на двадцать пятый этаж.

− Выходи, − тон его голоса призывает меня. − Выходи, пока я не трахнул тебя прямо здесь, перед камерами.

Меня же привлекает мысль остаться там, где я сейчас.

− Выходи, Пейдж!

На дрожащих ногах выхожу из лифта.

− Я не знаю, куда идти.

− Налево. Просто продолжай идти.

Я следую его указаниям, чувствуя, как он следует позади меня, его голод − осязаемая, агрессивная материя.

− Остановись здесь. Дверь 1102.

Я останавливаюсь перед дверью.

Он подходит вплотную ко мне, протягивает руку к замку и толкает меня внутрь.

Свечи. Повсюду.

Лепестки роз. На полу. Ведущие к кровати. Рассыпанные по ней.

Это глупо, и банально, и…

Святое дерьмо, почему я не могу контролировать свои слезы?

− Скажи мне еще раз, что ты не собирался приводить сюда другую девушку.

Илайджа останавливается позади меня.

− Именно здесь я изначально планировал лишить тебя девственности. Планировал это несколько недель назад, когда Джиллиан сказала мне, что мы приедем сюда вместе. Помнишь тот день, когда я потерял голову из-за Зака? Именно в тот день.

Вместо ответа я поворачиваюсь к нему и крепко целую.

Он стонет прямо мне в рот, издавая страстный и безумный звук.

Мне это нравится.

Его мускулистые руки касаются моей спины, крепко прижимая меня к своему накаченному, напряженному торсу. Он нежно прикусывает мою нижнюю губу, от чего я издаю гортанный стон.

Немного отталкиваю всем своим телом. Кладу руки ему на плечи, пытаясь заставить сесть на кушетку у большого туалетного столика.

Он сопротивляется, нежно отталкивая.

− Подожди.

− Нет. Сядь на чертову кушетку.

От удивления он часто моргает. Нервно сглатывает и садится, запрокинув голову и глядя на меня.

Убираю преграду в виде мокрой юбки с дороги и сажусь ему на колени.

− Пейдж, постой, я помогу тебе снять одежду, она вся промокла.

− Как и я, − схватив его руку, я кладу ее себе между ног, разрешая его пальцам скользить по внутренней поверхности моих бедер.

Там все влажно.

Его губы приоткрыты, дыхание прерывистое, и его огромное тело содрогается подо мной.

Глядя ему прямо в глаза, поднимаю его руку выше, прямо к моим еще более промокшим трусикам.

Медленно, с рычанием, его верхняя губа приподнимается, обнажая зубы. Я вижу, как меняется выражение в его глазах. Чернота его зрачков пожирает коричневый пигмент его карих глаз, делая очевидным тот момент, когда он теряет контроль.

− Илайджа, − стону я покачивая бедрами на его руке.

Он сжимает в кулаке трусики у меня между ног и тянет к себе.

− Моя.

− Твоя. − Накрываю ладонью его лицо.

Илай позволяет мне поцеловать себя, кажется, ему нравится видеть меня такой неистовой. Он мычит, коснувшись кончиком своего языка моего собственного, перед тем как отстраниться, после чего он поднимает меня на ноги. Стягивая с меня платье, он практически разрывает его.

− Никуда не уходи.

Одетая только в трусики и туфли на шпильках я стою пред ним, дрожа, мое сердце изнывает от сильного желания.

Оглядывая меня, он откидывается назад, его ноги широко расставлены, он ласкает себя через брюки. Когда мои соски твердеют еще сильнее, он фокусирует на них взгляд, его губы приоткрываются, дыхание учащается.

Я сжимаю бедра и прикусываю губу. Чувствую, что между ног все становится еще мокрее.

Его тело напрягается, и я слышу, как он с шумом втягивает воздух.

Он настолько меня возбуждает, что я могу ощутить запах этого, и я знаю, что он тоже это чувствует.

Неистово лаская свой член, он говорит:

− Иди сюда, крошка.

Я хочу видеть его полностью обнаженным. Почувствовать его кожу своим телом.

Но черт, подожди. Пусть он пока на время останется в одежде.

Я взбираюсь обратно на его колени, наслаждаясь тем, как он заключает меня в свои объятия, еще сильнее прижимая к себе.

Запрокинув голову, он глубоко вдыхает мой аромат, начиная с шеи и заканчивая грудью.

− Боже, проклятье, детка. Ты и правда меня хочешь.

Все что я могу − это всхлипывать, запуская руки в его волосы, трогая шею или любую часть тела, до которой я могу дотянуться.

Он поднимает голову, снова подпуская меня к своим губам, не сдерживая на этот раз. Горячий, извивающий, скользкий бархат встречается с моим языком.

Его запах. Ощущение его присутствия. Безумный водоворот энергии, который, кажется, вырывается из наших тел, одурманивает меня. Я не могла бы быть ближе к нему. Мы максимально прижаты друг к другу, между нашими телами ни дюйма расстояния, а я все еще чудовищно хочу прижаться к нему сильнее.

− Я люблю тебя.

− Твою мать! − он хватает меня обеими руками за трусики, теряя равновесие, целуя меня.

− Повтори это.

Тррреск.

Он разрывает трусики прямо на мне!

Вскрикивая, я кусаю его губу, злясь на то, как сильно хочу его. Я становлюсь жестокой в своем стремлении овладеть им.

− Люблю тебя, черт возьми.

Нагнувшись, он пытается снять с себя белье, двигается он неуклюже.

Я дергаю за его галстук-бабочку, умудряясь каким-то образом снять ее, не задушив при этом.

Он сжимает свой член в кулак, вытаскивая его из боксеров.

Я срываю с него рубашку, обнажая его вздымающуюся грудь.

Одна его рука лежит на моей заднице, он медлит ровно настолько, чтобы взглянуть на меня глазами, полными отчаянного молчаливого напряжения, и это заставляет меня замереть.

− Я люблю тебя. Думаю, я нахрен одержим тобой.

Со мной тоже самое. Я так упорно боролась с этим чувством, но все равно заразилась им, оно неумолимо распространяется по моему организму.

− Прости, мне следует быть более нежным с тобой после того, что случилось в прошлый раз, но я не могу.

− Я не хочу нежностей. Боже, просто дай мне отыметь тебя.

И он пронзает меня своим членом. Мощно. Стремительно. Ударяя по самой глубокой точке внутри меня, по которой только мог.

Упав на него, я не могу удержаться, чтобы не начать тереться об него киской, он так наполняет меня, что я едва могу двигаться.

− Так узко, черт возьми. Господи, я просто хочу разорвать тебя. Трахать до тех пор, пока это не станет твоим наказанием. Уничтожить за то, что ты со мной сделала.

Пальцы на ногах подгибаются, когда стенки влагалища сжимаются вокруг его фаллоса. Прикусываю зубами его шею, практически до крови. Господи, я чувствую то же, что и он. Наши чувства едины… Я изнываю от ощущений, что вызывает во мне его плоть, двигаюсь по всей длине его члена, вверх и вниз.

Илай немного меняет положение, извиваясь вокруг пульсирующих стенок моей киски. Его пальцы блуждают в моих волосах.

− Твою мать. Ты почти на грани, детка.

Всхлипы вырываются наружу у его уха, когда я сжимаюсь вокруг него. Я едва дышу, меня бьют конвульсии. Еще хоть движение, и я взорвусь, меня поглотит оргазм от его чумового члена.

− Дыши, детка, − шепчет он своим томным голосом, от чего мой клитор наливается еще больше. − Не кончай, еще рано, − дернув меня за волосы, он откидывает мою голову. − Господи, как же ты прекрасна, когда мой член глубоко внутри тебя.

Мои ноги содрогаются по обе стороны от него, оргазм готов вырваться, его тугой узел крепко затянут внизу живота.

− Расскажи, каково ощущать мой член внутри тебя. Ты же знаешь, мне чертовски нравится, как ты говоришь это.

− Не могу, − бессвязно хнычу я, крепче сжимая бедра. Я пытаюсь приподняться, оседлать его, так, как того жаждет мое тело; он лишь крепче сжимает мои бедра, удерживая на месте. − Я не могу.

− О, ты можешь, детка. Скажи мне. Мне становится так хорошо, когда я слышу это от тебя.

Лишившись его плоти, мне приходится прикусить губу, последний виток здравомыслия исчезает. Это сумасшествие. Больное, бредовое, сильное сумасшествие. Я больше не ощущаю себя человеком. То, что я хочу от него получить, на грани боли. Близко к садизму. Я хочу владеть этим мужчиной, и это пугает меня.

− Ты такой огромный. Черт, такой толстый и твердый внутри меня.

Илайджа двигается внутри меня, дразнит.

− Тебе не больно, малышка?

− Да. Да! Ты такой большой. Но как же мне это нравится, Илай! О боже!

Рыча, он стаскивает меня с себя в тот момент, когда я начинаю кончать. Он соскальзывает вниз, опирается о комод, заставляет меня встать.

− Илай…

Дернув меня на себя, ртом он впивается в мою пульсирующую киску.

Я взрываюсь с криками, безудержно стараясь оседлать его язык.

Он словно хочет поглотить каждую унцию моего оргазма, продолжая издавать стоны у моей налитой плоти.

Очередная конвульсия содрогает мое тело, когда последняя волна сходит на нет, и все, что я могу ощутить, − глубочайшее чувство опустошения.

Илайджа усаживает меня к себе на колени, снова пронзая меня своим членом.

Я сжимаю мышцы по всей его длине, шок от нахлынувшего удовольствия лишает меня дара речи.

− Держись за меня, детка. Хватайся за меня. Я теряю контроль.

Я впиваюсь ногтями ему в плечи.

Он накрывает ладонями мои груди, приложившись губами к одному соску и посасывая его, играет с ним, затем проделывает то же самое с другим.

− Объезди мой член, Пейдж. Покажи, как тебе меня не хватало.

Возвышаясь над ним, несколько мгновений я удерживаю свое тело навесу, пока кончик его члена находится внутри моего сжимающегося лона.

− Черт. Черт. Ты, мать твою, такая дразнящая. − Его зубы смыкаются вокруг моего соска, легкая боль заводит меня еще сильнее.

Я скольжу вверх-вниз по его члену, и с каждым толчком из моей груди вырывается стон. Ближе. Еще ближе. Очередной оргазм накатывает волной. Он еще мощнее предыдущего. Господи, как же хорошо.

Обняв меня, он встает, переворачивает меня и бросает на туалетный столик. Моя голова ударяется о зеркало позади меня, но никто из нас не обращает на это внимание. Он прижимает свои бедра к моим, заставляя меня широко расставить ноги. Его пенис врывается в меня, он так жаждет извергнуться в меня, точно также как я жажду вобрать это.

− Кого ты любишь? − рычит он, хватая меня за шею, наши взгляды встречаются.

Впиваюсь ногтями в его задницу, удерживая и продолжая круговые движения бедрами.

Его рот приоткрыт, когда он наблюдает за мной.

− Дерьмо. Как горячо. Вот так, да. Забери то, что принадлежит тебе.

Я еще быстрее качаю бедрами, мой клитор набухает, задеваемый его членом при каждом покачивающем движении.

− Кого ты любишь, Пейдж?

− Тебя! Боже, проклятье. Тебя.

Полный удовлетворения, присущий только мужчинам, звук вырывается из его горла, и он отстраняется назад ровно настолько, чтобы врезаться в меня, задавая безжалостный ритм, намного быстрее того, что был, когда он первый раз трахнул меня. Наши тела ударяются о туалетный столик, раскачивая его.

Перед моими глазами взрываются звезды.

Чувство разливается по всему телу.

У меня настолько сильный оргазм, что я чувствую, как забрызгиваю все вокруг своими соками, с моих губ срываются бессвязные вскрики.

− Да. Черт. Твою ж мать. Ох, черт, вытащи его из меня. Не могу сдержаться.

Видя, что в тот момент, когда он начинает кончать, лицо Илайджи принимает выражение страдания, я еще сильнее сжимаюсь вокруг него, мои ноги широко раздвинуты для его неистовой скачки.

− Не останавливайся! Не останавливайся! − умоляю я, не заботясь о том, что он может покалечить меня, что когда он закончит, от меня уже ничего не останется.

Он запрокидывает голову назад, выгибается, проталкивая член еще глубже. Яростный стон вырывается из его горла, когда он неистово входит в меня, которые эхом отдаются во всем моем теле.

− Черт… − Он падает на меня, извиваясь. − Блядь. Я не могу… не могу пошевелиться.

Смешок. Это единственное, что я могу сейчас ему выдать. Мое тело слишком чувствительно. Мое сердце горит. Нервы все еще оголены, и еще я чувствую, как меня захлестывает эйфория.

− Я не позволю тебе вновь оттолкнуть меня, − хрипит Илайджа, целуя меня в лоб.

Я трясу головой, накрывая его лицо руками.

Мое сердце сжимается, ведь я так сильно люблю его, до боли.

Испуганная, потому что понимаю, что все между нами произошло слишком быстро. Мы слишком быстро влюбились друг в друга.

В конце концов, мне все это безразлично, потому что, что бы ни случилось, я доведу дело до конца.

− Я серьезно, Пейдж. − Он усаживается на лавочку, притягивая меня к себе, прижимая к своему телу, своему мокрому смокингу. − Не позволю тебе больше оттолкнуть себя.

− Я и не стану. − О боги, мой голос охрип от стонов. − Это пугает, но я тебя люблю. Мы попытаемся.

Его грудь вздымается под моими ладонями.

− И нас ждет успех.

Его самоуверенность заставлять меня хихикнуть еще раз.

− Что смешного? − спрашивает он, утыкаясь носом мне в щеку.

− Знаешь, моя кузина постоянно подшучивала надо мной, говоря, что у меня нет отношений, что я живу без любви и обхожусь без секса. Думаю, теперь я не подпадаю ни под один из этих пунктов, верно?

Илай дарит мне свою фирменную озорную улыбку. Каким-то образом, хоть его все еще бьет дрожь, он поднимает меня на руки и несет к усыпанной лепестками роз кровати.

− Дай мне пару минут, я высвобожусь из этой мокрой одежды и продолжу работать над той частью, в которой говорилось об отсутствии секса.

− Да ты просто сумасшедший изверг, − смеюсь я.

− Кто бы говорил, − он бросает меня на кровать, продолжая улыбаться, глядя на меня сверху вниз.