Без права голоса…

Глава 2

Утром я проснулась от тихих шагов бабушки, которая уже шуршала по дому. Взяв телефон, посмотрела на время. Семь утра. И чего ей не спится в такую рань? Прислушалась к себе. Я тоже выспалась и отдохнула, не смотря на то, что полночи провела без сна. Надо вставать и готовиться к предстоящему собеседованию. Или хотя бы договориться о нем.

Конечно, можно было бы позвонить по телефону и все быстро решить, но… Но это ж деревня. Пока сам не придешь и не попросишься, никто тебя никуда не пустит. Даже поработать.

– Ты без одежды приехала. – Заметила бабушка за завтраком. Я несчастно кивнула. Здесь у меня хранилась лишь та одежда, в которой я еще на первых курсах училась. – Я там приличное платье нашла и погладила. В нем сходи.

– Ба, ну какое приличное платье в деревне? Я же не в театр иду. – Я сморщила нос.

– Так оно и не сильно длинное. – Отмахнулась бабушка Нюра. – На столе лежит в комнате.

Платьем оказался сарафан, который я перед поступлением в университет покупала. Желтый, легкий, длиной до колена. Рядом лежал вязаный зеленый кардиган, который оставила мама в свой прошлый приезд. На улице хоть и май месяц, но было еще свежо, особенно утром. Белые балетки, которые бабушка откопала под диваном, были хорошо разношены, а оттого особенно удобны. Такое ощущение, что за четыре года у меня нога не выросла. Хотя, может быть, и не выросла, кто ж ее знает.

Из дома вышла в восемь часов, прикидывая, что получаса мне хватит на то, чтобы дойти до края деревни, где и располагалась бывшая колхозная контора. По пути мне почти никого не встретилось. Лишь парочка местных алкашей, ждущих на крыльце магазина его открытия. Я всегда удивлялась тому, откуда у этих никогда не работающих людей появляются деньги на выпивку.

Контору я даже не узнала сначала. Создалось ощущение, что ее не перестроили, а снесли и отстроили заново. Более того, чужеродный для этих мест вид здания вообще не вписывался в забитую бревенчатыми домами деревню. Кирпичное здание сейчас было облицовано плитками, крыша блестела от уложенных на нее солнечных батарей, а большие панорамные окна были непривычно затемнены.

Я тихо хмыкнула, подходя к входу. Двойная железная дверь осталась на месте, но сейчас открывалась легко и не скрипела на всевозможные лады, как раньше. Внутри было чисто и непривычно тихо и пусто. На дверях висели таблички. Нашла надпись «Директор» и, постучав, открыла дверь.

В кабинете всюду стояли коробки, а в центре возвышался стол, где стоял ноутбук, из-за которого высунулась светловолосая голова.

– Ты кто? – Спросил звонкий голос.

– Анжелика. – Представилась. – А ты кто?

Ребенок с пыхтением слез с высокого кресла и подошел ко мне. Важно протянул руку.

– Денис.

– Очень приятно. – Улыбнулась, пожимая маленькую ладошку. – А где все взрослые?

– Мне пять лет уже. – Насупился мальчик. – Я тоже большой и тут за всем присматриваю. А все скучные люди где-то на улице, ушли, чтобы не мешать мне играть на компьютере. – Он четко выговаривал буквы, стараясь ни одну не пропустить.

– Ясно. – Я выпрямилась.

– Сейчас кого-нибудь позову. – Денис поднял руку с квадратными часами на ней, и, нажав пару кнопок, проговорил. – Дядь Толь. Тут Анжелика пришла, и ей нужны взрослые дяди.

У меня тут же покраснели щеки от такой постановки вопроса. Ладно, никуда не пойду. Подожду здесь «взрослых дядь».

Громкие шаги послышались за дверью через минуту, и в кабинет вошел высокий парень. Иссиня-черная челка падала на синие глаза. Майка, заляпанная какими-то красками, обтягивала мощный торс. Длинные ноги обтянуты потертыми джинсами. Не мужчина, а влажная мечта всех барышень в округе.

– Эмм, – я смущенно отвела взгляд. – Здравствуйте.

– Ну, привет. – Послышалось откуда-то сверху. – Чего ты к нам пожаловала, Анжелика?

– Работать хочу. – Пожала я плечами.

Парень хмыкнул, обошел стол и плюхнулся в кресло.

– Подростков до шестнадцати лет на работу не берем. – И сложил руки за головой, рассматривая меня. – У нас и так народу на выгрузку мусора полно. – После такого пренебрежительного тона все очарование с него слетело враз.

– Это замечательно. – Я гаденько улыбнулась. – Но я не на выгрузку мусора, и мне больше шестнадцати. Мне сказали, что вам бухгалтер нужен.

«Дядь Толь» резко выпрямился в кресле.

– Паспорт покажи. – Не поверил он.

Впрочем, я к такой реакции давно привыкла. Достала из рюкзачка, который давно хотела выбросить, документ и протянула ему.

– Вот.

– Хмм. Лапоткова Анжелика Игнатьевна. Неполных двадцати трех лет от роду. Хорошо сохранилась, я скажу. – Он поднял на меня синие глазища. – Диплом давай. – Дала. – Хмм. Красный. И как же тебя в эту деревню то занесло, Лапоткова Анжелика?

– Я внучка Лапотковой Анны Николаевны. И выросла я здесь. А вот вас я не припомню. Конечно, если назоветесь, то может быть и откопаю в памяти. – Вернула шпильку.

Парень коротко хохотнул.

– Не откопаешь. Я сюда первый раз приехал год назад. Гарин Анатолий. Очень приятно. – Сдержанно кивнула на приветствие. – Опыт работы есть?

– Есть. Только трудовая у меня осталась на прошлой работе, а забрать сейчас не могу. – Призналась честно.

– Ладно, потом предоставишь. Пока новую заведем. Месяц испытательного срока, а там посмотрим.

Следующие полчаса мои данные вносились в ноутбук, затем распечатывались, а после того, как я прочитала условия договора и подписала документы, Анатолий ознакомил меня с распорядком.

– С понедельника приступай к работе. Кабинет мы тебе подготовим. А сейчас пойдем с шефом знакомиться. – И пошел к двери, вновь пустив за компьютер маленького геймера.

– А ты не шеф? – Я приподняла брови.

– Неа. Я больше по организационной части. Материалы поставить вовремя, людей нанять. А шефы, у нас их два, это мозг, вокруг которого все и крутится. Один сейчас в отъезде, так что знакомить буду со вторым. – Тут же было сказано мне. – А ты, небось, меня уже охмурить решила?

Определенно снабженцем здесь работает хам редкой породы самовлюбленных приматов.

– Ну, уж нет. Зачем мне парень, которому я до подмышки допрыгнуть не могу? – Я сморщила нос.

В ответ послышался легкий хмык.

На улице никого не оказалось, на что мне было приказано оставаться на месте и ждать, а сам Анатолий ушел куда-то за строение. Стоять мне было скучно, поэтому я тихонько переместилась в другую от крыльца сторону и заглянула за угол конторы, откуда слышались тихие щелчки.

Там спиной ко мне стоял парень в одних джинсах и кроссовках, склонившийся над какой-то деревяшкой, и щелкал над ней каким-то прибором, вгоняющим в дерево гвозди. Хотя я стояла крайне тихо, парень неожиданно замер, распрямился и резко обернулся, вперившись в меня немигающим взглядом.

Я тоже замерла под этим взглядом светло-карих глаз. Не потому что испугалась, нет. Потому что… Вы когда-нибудь встречали помесь известного голливудского актера с не менее известным мужчиной-моделью. Вот и я нет. А если еще и так неожиданно и из-за угла, то это и вовсе обескураживает.

Светлые, чуть вьющиеся волосы обрамляли скуластое лицо, нос прямой, губы крупные, но не пухлые бантиком, а какие-то мужественные что ли. Тяжелый подбородок с ямочкой на нем, сильная загорелая шея с двумя белыми шрамами, переходящая в широкие плечи и грудь, где покоилась какая-то абстрактная татуировка. На ней-то я и залипла.

Из транса нас вывела ворона, каркнувшая на нас с макушки ближайшей березы. Парень тоже вздрогнул и отвел взгляд.

– Стой так. – Я даже ладонь вперед выставила, как будто могла удержать его этим на месте. Достала из рюкзака фотоаппарат, и несколько раз щелкнула опешившего от такой наглости парня. – Ты не подумай ничего. Я просто люблю красивых людей снимать. Ну и природу всякую. А ты очень красивый. Тебе можно в модели идти, тебя камера любит. Не обижаешься? – Он слегка мотнул головой. – Ну, вот и ладненько. Ты случайно не знаешь, где…

– Вот ты где! – Послышалось за моей спиной. Анатолий явно искал этого парня. – Андрей знакомься, это наш новый бухгалтер. Зовут Анжелика, двадцать два года, не замужем. – Тут же сдал меня новый знакомый. – Анжел, знакомься, это наш шеф, Догилев Андрей. Прошу жаловать, но можно и не любить.

У меня возникло желание закрыть лицо руками. Стыдно то как. А я его еще и разглядывала, а потом пофоткала и наговорила всякого. Ужас. Меня сейчас срочно уволят, и это будет мой самый короткий период работы: двадцать минут.

– Извините. – Быстро отвела глаза.

– К нему можно и на ты. – Хохотнул стоящий позади меня Толик.

– Нельзя. – Огрызнулась я. – Нам еще работать вместе. – И снова залилась краской, взглянув на своего работодателя.

У меня глаза расширились, когда я увидела едва уловимый жест пальцами: «тоже красивая». Посмотрела на Анатолия, который теперь с интересом уставился на меня, как будто пытался найти во мне хоть что-то привлекательное.

– Эмм. Вы глухонемой? – С трудом изобразила на пальцах то, что сказала. Слава богу, что был у меня период времени, когда я изучала язык глухонемых, который сейчас с трудом, но вспоминался.

Легкая усмешка и качание головой.

«Просто немой. Я тебя слышу, но не говорю».

– Как собака? – Вырвалось у меня, после чего пришлось постучать себе по губам.

Андрей кивнул.

– Ты его понимаешь? – У Толика брови под челкой затерялись.

– Ну да. Он достаточно четко жестикулирует. И еще помогает то, что артикуляция у него хорошая. – Пожала я плечами. Губы тоже красивые, но знать им об этом не обязательно. Зато теперь я смогу беспрепятственно на них смотреть, когда будем общаться.

– Ну, тогда нам повезло вдвойне. Если окажешься хорошим бухгалтером, то цены тебе не будет. – И хлопнул меня по спине так, что я пролетела три шага вперед, где меня и поймал Андрей, который возмущенно уставился на друга. – Так я ж тихонько. Хлипкая она у нас какая-то. Ее бы покормить.

– Не надо меня кормить. Я у бабушки живу, там бы от переедания не помереть. – Я с трудом выпуталась из чужих рук и спрятала фотоаппарат в рюкзак. – Я в понедельник приду. – И пятясь, сбежала от этих странных мужчин, которые растерянно смотрели на меня до тех пор, пока я не скрылась за углом.

Фух. Выдохнула и быстро пошла вдоль по улице. Странно, что местные девчонки таких парней еще к рукам не прибрали. И это за год-то. Или они женаты, но просто кольца не носят? Интуитивно чувствовала, что парни холостые, хотя всякое в жизни бывает. Ведь ребенок в кабинете не сам по себе появился. Да и на Андрея подозрительно похож: светлые волосы, карие глаза.

За такими мыслями сама не заметила, как прошла полдеревни. До пруда, что ли сходить? Свернула в нужный проулок, который спускался прямо к нужному водоему. Весной там было очень красиво, и часто прилетали настоящие белые лебеди. Правда, в купальный сезон дети распугивали этих красивых птиц, но весной они чувствовали себя здесь вольготно.

– Ой, Анжелка приехала. – Раздался удивленный голос справа.

Оглянулась. В огороде за деревянным забором стояла баба Люба, которой было глубоко за восемьдесят. Несмотря на возраст, она сейчас воинственно держала в руках вилы, которыми, судя по всему, ковырялась в земле.

– Здрасьте, баб Люб. – Пришлось подойти к забору. А как не подойти? Тебя потом по всему селу прославят зазнавшейся городяшкой. – Как у вас здоровье? – Этот вопрос в деревне был основным.

Баба Люба тоже подошла к забору.

– Да какое в мои года здоровье? Представляешь, вчера не смогла ворота на поскотину закрыть, Венька, дай бог ему здоровья и жену хорошую, помог. – Посетовала пожилая женщина. Я вспомнила эти ворота и содрогнулась. Я их даже с места сдвинуть не могла никогда. – Ты, поди, к нему идешь?

– Погодите. – Я зависла слегка. – Венька здесь? Кулаев?

– А как же. – Сразу же откликнулась старушка. – Приехал больше месяца уж как. Он же в училище учился после интерната. Вот, диплом получил и приехал. Материн дом сейчас отстраивает. Так что? Ты к нему бежишь?

– Ага. Спасибо за информацию, баб Люб. – Я уже хотела сорваться с места, чтобы повидать друга детства.

– Стой, егоза. Погодь немножко. – Пригрозила мне она. – Молока счас дам. Унесешь ему. А то второй день из дома не выходит, голодный, поди.

Я послушно подождала пять минут, пока мне вынесли банку с молоком, закрытую капроновой крышкой, и с этой банкой в руках поспешила к концу проулка, где и стоял дом Веньки.

Вениамин был аутистом. Обнаружилось это почему-то лишь в первом классе, где он с легкостью щелкал задачи из программы пятого. Направив ребенка на обследование, которое запросила школа, его мать с удивлением узнала, что ее ребенок является больным. Хотя никаких признаков, кроме некоторой нелюдимости, у него не наблюдалось. Директор школы отказался принимать ребенка со справкой во второй класс, и его отправили в город. В интернат для таких же детей. Венька был лишь на три года младше меня, и когда его увезли в город, то для меня это было настоящей трагедией. Спасало лишь то, что он приезжал на каникулы, и каждое лето мы с ним проводили вместе. Так я и выучила язык глухонемых, потому что у них в классе учился глухонемой мальчик, а Венька раздобыл где-то книги и принялся учиться. Ну, и я вместе с ним.

А потом я уехала в город к дяде Жене. У Веньки умерла мама, когда ему было шестнадцать, и он остался жить в интернате. Спустя три года вернулся, получив специальность, судя по рассказам бабы Любы.

Влетела с банкой молока в руках во двор ближайшего к пруду дома.

– ВЕНЬКА!!! – Проорала во все горло.

Из сарая тут же послышался шум и из него вывалился длинный худой парень в очках. Я поставила молоко на крыльцо и подбежала к нему.

– Лика? – Он тут же сграбастал меня в объятия и уткнулся в рыжую макушку.

Я тоже обхватила его поперек живота, обнимая.

– Я приехала.

– Я понял. – Выдохнул он через некоторое время.

– Ты тут как? – Я отстранилась от него, посмотрев в темно-оливковые глаза.

Под моими руками четко проступали ребра.

– Обживаюсь вот. – Снова вымученные слова через паузу.

Я улыбнулась. С Венькой я могла беспрепятственно общаться лишь потому, что на самом деле была болтушкой и задавала конкретные наводящие вопросы.

– На кого выучился?

– Печник.

– И все?

– Кузнец.

– Не работаешь сейчас? – Он помотал головой. – А чем живешь?

– Рудниковым печку переложил. Санниковым камин сделал. – Он пожал плечами.

– Это хорошо. – Снова прижалась к нему. – А в сарае что делал?

Он молча отстранился, и, взяв за руку, повел меня внутрь. Я вошла и ахнула. Внутри стояла настоящая большая печь, вокруг стояли кузнечные инструменты, наковальня.

– Это же кузница. – Ошалело пробормотала я.

– Да.

Я прошла внутрь. На потертом деревянном столе сейчас лежала железная роза. С шипами. Даже прожилки на лепестках были видны.

– Ты настоящий художник, Вень. – Прошептала я, разглядывая коллекцию.

Он поморщился и помотал головой.

– Выдержки… не хватает.

– Вень, ты извини, но я то, что ты изобразил в металле, даже нарисовать не смогу по причине фатальной криворукости. – И выставила свои кривые руки вперед.

– Ты замечательная. – Выдавил он из себя через минуту. – Ты – лучший друг.

Я нахмурилась и подошла к нему.

– Все еще, Вень? Ты не завел друзей? – Покачала головой, выражая свое недовольство.

– Таких нет. Лика лучший друг. – И он снова сгреб меня в объятия, своими длинными руками.

Через полчаса мы сидели на берегу пруда и смотрели на проплывающие пары лебедей, которых я предварительно сфотографировала. Они ухаживали друг за другом, искали еду и отдавали то, что нашли своим вторым половинкам. Красиво. Я рассказала, куда устроилась работать, и шепотом историю своего бегства, чем изрядно повеселила друга.

– Замуж выйдешь осенью. – Неожиданно высказался он.

– За кого, Вень? – Я поджала губы.

Я иногда так боялась этих его высказываний, а все потому что они сбывались. Всегда. Он даже у Машки Варушиной ребенка предсказал, хотя девка была самая тихоня в классе.

– Хороший парень. – Он бросил горсть сухарей в воду.

– Без детей? – спросила настороженно.

Он покачал головой.

– Сама родишь.

Домой я возвращалась уже в обеденное время. За три дома до бабушки, меня перехватила Надька.

– Лика!!! Елки-палки!!! Вернулась!!! – И все это с воплями через три улицы.

– Надька!!! – Заорала в ответ.

Подруга неожиданно шикнула.

– Надежда Ивановна, и с улыбочкой. Я ж учительница. Надо статусность держать. – Но в объятия меня сгребла не хуже Веньки.

Через десять минут я и сама не заметила, как пила чай с пирогами, которые напекла тетя Катя. Мы обменялись последними новостями. Лишь про причину приезда я наврала, сказав, что просто соскучилась, и, бросив работу, приехала сюда.

– И что теперь будешь делать? – Надежда подозрительно на меня посмотрела.

– Я к Догилевым устроилась бухгалтером. Там теперь работать буду.

Надя неожиданно отвела глаза и покраснела.

– И что, сразу взяли? – Как-то нервно спросила она.

– Ну да. – Я прищурилась. – Надь, выкладывай, что случилось.

Подруга помялась с минуту.

– Ты только никому не рассказывай. – Она покосилась на дверь, откуда минуту назад заглядывала тетя Катя. – Полгода назад я с одним из Догилевых случайно… переспала. – И спряталась за чашкой чая.

– С которым? – У меня внутри все похолодело. У-ух, бабник неговорящий!

Она подозрительно покосилась на меня.

– С Виталиком. Это который разговаривает. – Она покраснела и опустила глаза в пол.

У меня от сердца отлегло.

– А к чему такая конспирация? – Я тоже покосилась на дверь.

– Он после случившегося сказал, что с деревенскими крутить не хочет, потому что им только деньги нужны. – Она обидчиво поджала губы. – Да ежели б я за деньги…, так еще в городе могла захомутать…, а он…

И она разрыдалась. Самым натуральным образом. Пришлось отставить чашку.

– Ну чего ты расклеилась, Надь? Понравился, что ли? – Спросила приобнимая ее за плечи.

Она, всхлипнув, кивнула.

– Знаешь, что? – Я ухмыльнулась. – Я ведь в конторе работать буду, то есть все время рядом с ними. В общем, сделаем так, что он за тобой еще бегать будет и упрашивать замуж пойти.

– Это как? – Она закинула толстую светло-русую косу за спину.

Я ее оглядела. Так, фигура у подруги отменная. И грудь, и попа, и тонкая талия, все присутствовало. Не то, что я мелкая и щуплая.

– А найдем способы.

К бабушке я вернулась лишь к четырем часам.

– Ну что, устроилась на работу? – Она весело поглядела на меня, как будто знала, что я полдеревни обошла.

– А то. – Я сбросила кардиган, и принялась выползать из платья.

– И к Веньке, небось, заглянула?

– Заглянула.

– И с Надькой потрещала?

– Потрещала.

– Ну, тогда давай поешь и в огород. Завтра будем редиску сеять.