Без пяти минут взрослые

Глава пятая Большая тайна Светланы

Крупная, с широким прыщавым лицом Светлана и хрупкая, красивая Дезия — более несоответствующую пару трудно себе представить. Дезия училась легко, играючи, а Светлане учёба давалась с трудом, зато в мастерской у неё работа спорилась, только у Даце дела шли лучше.

— У тебя, детка, золотые руки, — хвалила её Кристина Яновна. Ленивая, оказавшаяся в училище не по своей воле, Дезия смекнула, что умением Светланы можно воспользоваться. Сама она чувствовала отвращение к шитью, поэтому у неё ничего не ладилось: строчки получались неровные, нитки обрывались.

— Мне подсунули плохую машину, — сердилась Дезия. Мастер заставляла её распороть сшитое и сделать всё заново.

— Дай, я сошью, — предлагала добродушная Светлана.

Почти в каждой группе найдется несчастный, над которым остальные подтрунивают. Во второй группе это была, без сомнения, Светлана. Иногда девушки пошутят без всякого умысла, а у Светы глаза уже на мокром месте.

— Однажды мы с Элитой приходим из кино, — рассказывая Инна, — смотрим, Света лежит в постели неподвижно, лицо белое как мел, и руки на груди скрестила. Ну, честное слово, покойник. «На помощь!» — кричу, что есть мочи, а она встаёт, глаза закрыты, рот открыт. Мы за дверь, а она за нами. Оказалось: кто-то научил её, как избавиться от прыщей. Лицо надо намазать тестом и лежать, пока тесто затвердеет. Света так и сделала, но, к несчастью, заснула. Тесто за это время стало, как гипсовая маска.

Девушки, столпившись, хихикали, не замечая, что виновница происшествия стоит рядом и всё слышит. Чувствуя, что вот-вот заплачет, Светлана выскочила из кабинета и бросилась к туалету. Почему они насмехаются? Рыдания подступили к горлу.

— Что случилось? — поймала её за руку в коридоре директор.

— Ничего, — девушка шмыгнула носом. Носовой платок она забыла в кармане пальто. Вия Артуровна протянула ей свой. Света уловила приятный знакомый аромат. Так пахло бельё в детском доме. Тётя Карлина клала в шкаф высушенную веточку лаванды, южного мелколистного кустика, который благодаря тщательному уходу рос в детдомовском саду.

Вия Артуровна не успела ещё как следует познакомиться со всеми первокурсниками, но Свету она запомнила: нелёгкая судьба, необыкновенный рост. Пришлось немало похлопотать, чтобы достать девушке обувь, форму, бельё подходящего размера.

— Из-за чего слёзы льёшь? Что за беда?

Из бессвязного рассказа Светланы директор поняла, что причина слёз — это прыщи на лице.

— Всего и горя-то, — старалась успокоить она девушку. — Это бывает у многих в твои годы. Сходи к косметологу. Он посоветует, что делать.

Совет был хороший, но Вия Артуровна не знала, что от летнего заработка у Светы остался один рубль с копейками. Она вспомнила, как угощала подруг шоколадными конфетами, купила так и не пригодившиеся бусы и шелковую блузку, которая оказалась ей узка. Проголодавшись, тратилась на хлеб и колбасу, Несмотря на то, что государство кормило и одевало, всё-таки пятнадцатилетнему человеку без денег приходилось трудно.

Воспитанники были заняты в училище с утра до вечера. Байба пела ансамбле. Даце и Дезия танцевали. Поскольку у Светланы не было ни хорошего голоса, ни подходящего роста, она выбрала себе кружок вышивания. В выходные дни подруги уходили в кино или в гости, а Светлана, оставаясь одна в комнате, старательно вышивала мелким крестиком. На грубом холсте появлялся роскошный букет. Его она хотела подарить самому близкому ей человеку — воспитательнице детского дома тёте Карлине.

Подруги по комнате привыкли, что Светлана провожает их доброй улыбкой и с радостью ждёт возвращения. Но однажды вечером её не оказалось ни в комнате, ни в холле у телевизора, ни на кухне. Девушки забеспокоились. Света явилась после одиннадцати, хмурая, неразговорчивая, помылась и сразу же легла спать. На следующий вечер всё повторилось.

— Куда ты исчезаешь по вечерам? На свидания бегаешь? — не выдержала Инна.

Светлана молча кивнула головой.

— Да ну? — Инна загорелась любопытством. — Он красивый? И такой же длинный, как ты?

Девушка пожала плечами и отвернулась к стене. Через минуту она уже крепко спала.

Воскресенье Света провела в общежитии: листала учебники, много ела и спала. Но с понедельника всё повторилось: после занятий Светлана исчезала и появлялась после одиннадцати.

Однажды вечером девочки считали копейки на билеты в кино. Не хватало каких-то тридцати копеек. Светлана молча достала кошелёк и выложила рубль.

— Пойдём с нами, — предложила Инна.

— Колоссальный фильм. Артмане, говорят, шикарна.

— Не могу, — отказалась Светлана и ушла.

— Откуда у неё деньги? — удивилась Элита. — Я видела несколько десяток в кошельке.

Нет, так этого оставить было нельзя. Когда на следующий вечер Светлана, как обычно, оделась и вышла из комнаты, девочки последовали за ней. Не оглядываясь, она быстро перешла виадук. В гастрономе купила кусок сыра. Нина и Элита трусили следом. К великому удивлению преследовательниц, Светлана зашла в косметический кабинет. Было морозно. Прохожие, выдыхая клубы пара, спешили по до мам. Девочки переминались с ноги на ногу. От мороза коченели пальцы ног и щёки.

— Что будем делать? — не вытерпела Элита.

— Подождём ещё чуть-чуть, — не сдавалась Инна: уж очень хотелось ей раскрыть Светину тайну.

Чья-то рука поменяла надпись «открыто» на дверях косметического кабинета на «закрыто». Через несколько минут вышли, опахнув девушек волной парфюмерии, четыре одетые в шубы женщины. Светы среди них не было. Инна подёргала дверь кабинета. Она была заперта. Куда делась Светлана?

— Ты как хочешь, а я пойду домой, — не выдержала Элита. — Я совсем окоченела.

Так ничего и не узнав, девочки вернулись в общежитие. Светлана, как всегда, явилась к одиннадцати. Подруги встретили её с кружкой горячего чая.

— Ты замёрзла? Выпей чаю, — предложила Инна. Светлана достала из сумки кулёк с шоколадными конфетами.

— Ого! «Мишка косолапый»! — Инна потянула носом: без сомнения, от Светланы исходил такой же запах, как от тех женщин в шубах. — Что ты делаешь в косметическом кабинете? — пошла она в наступление.

— Вывожу прыщи на лице, — покраснев, призналась Света.

— Каждый вечер с восьми до одиннадцати?

— Нет, зачем же? Это занимает, примерно, полчаса.

— Не ври, мы тебя ждали у входа.

— Эх вы, детективы! У кабинета есть другой выход, — посмеялась Света. — Ну-ка скажите, есть результат?

— Конечно, намного лучше. Почти ничего не заметно. Совсем другое лицо.

Вручение паспортов первокурсникам проходило торжественно: с барабанным боем, с поздравлением директора и с небольшим концертом, на котором Даце читала стихи Маяковского о советском паспорте.

Красная книжка с золотым гербом. Светлана Ивановна Сермуксе. Она знает только имена отца и матери. Даже фамилия не настоящая. Сирота. Одна на всём свете. Не к кому прижаться и выплакаться, может быть, родители где-то совсем рядом? Теперь, когда она уже почти взрослая и самостоятельная, надо, наконец, всё выяснить.

В следующее же воскресенье Светлана отправилась в детдом.

Через поле извивалась протоптанная в снегу узкая тропинка. Летом здесь колыхалась рожь, сейчас ветер бил в лицо снегом. В новом форменном пальто и в сапогах было тепло. Берёзовая роща защищала от ветра. Здесь она с подругами собирала первую землянику, а осенью — подберёзовики. За рощей белели корпуса детского дома.

— Света пришла… Света… Светочка, — тепло укутанные и неуклюжие, как медвежата, малыши бросились навстречу, ожидая ласки.

— Тихо вы, сорванцы, — пыталась угомонить их воспитательница Карлина Андреевна Сермуксе. — Входи, дочка.

У Светы потеплело на сердце. Здесь она выросла, сюда приезжала на каникулы из школы-интерната. Другого дома у неё не было.

— Как ты выросла, похорошела, — приговаривала тётя Карлина, вешая пальто гостьи. — Пальто в училище дали?

— В училище. И сапоги тоже. И варежки, и шарф, и шапку — всё, что на мне, и даже тёплое бельё.

— Пойдём на кухню. Поешь, согреешься с дороги.

— Тётя Карлина, почему у меня ваша фамилия? — спросила Света за чаем.

— Не у тебя одной. Раньше воспитатели многим давали свои фамилии.

— Я хочу хоть что-нибудь знать о своих родителях.

Седая воспитательница задумалась, стоит ли говорить, зная, что причинит боль девушке.

— Ладно, пойдём в кабинет директора, — решила она.

В шкафах за стеклом выстроились в ряд зелёные папки. Каждая из них скрывала трагедию.

— Это всё, — Карлина Андреевна протянула Светлане пожелтевший от времени листок, вырванный из тетради в клетку. Светлана с трудом разбирала небрежно нацарапанные по-русски строчки:

«Приехала в Ригу с далёкого Севера. Хотелось устроиться в жизни получше, но этот негодяй Ивар обманул меня и бросил. С ребёнком возвращаться домой не могу: отец убьёт. Назовите девочку Светланой, как меня. Если в жизни повезёт, возьму её обратно, если нет, пусть будет счастлива». Подписи не было.

— Много раз могли отдать тебя на воспитание, но не решались: вдруг приедет родная мать.

Светлана смотрела на листок, которого шестнадцать лет назад касались руки её матери. «Где она теперь? Наверно, живёт и счастлива, воспитывает сыновей и дочерей, а обо мне и не вспоминает. Как могла она родить меня и бросить, как стоптанные туфли? Моя мать обокрала меня. Я её ненавижу, ненавижу, ненавижу». Всё, что накопилось в душе у девушки: насмешки товарищей, трудности в учёбе, недовольство своей внешностью — вылилось в потоке слёз.

— Какая я неудачница! Ни в чём не везёт! На вечерах сижу одна в углу, никто меня не приглашает, все надо мной смеются, — жаловалась, всхлипывая, Света.

Немало повидавшая в жизни, Карлина Андреевна дала девушке выплакаться.

— Глупышка моя, — сказала она, когда поток слёз иссяк, — с одной красотой в жизни далеко не уйдёшь. У тебя зато щедрое сердце и золотые руки. А о своей фигуре не горюй — всё наладится. Такая статная будешь!

Светлана сквозь слёзы улыбнулась.

— Пойдём к малышам, они тебя очень ждут. Каждый день спрашивают: «Когда наша Светочка придёт?»

Два дня в неделю вторая группа работала в мастерской. Девушки чувствовали себя здесь лучше и свободнее, чем в учебных кабинетах: не надо было бояться ни вызова к доске, ни контрольных, ни двоек.

— Заказ швейной фабрики. Работа оплачивается. Её будет проверять контролёр фабрики. Не подведите меня. Если что непонятно, спросите. Лучше два раза спросить, чем испортить, — сказала Кристина Яновна, выложив перед девушками раскроенные куски ткани.

Первое ответственное задание. Салфетки, передники — всё это теперь: казалось несерьёзным. Девушки раскладывали выкроенные детали платьев: рукава, воротнички, части юбки… Всё надо было правильна приметать, прострочить, обметать швы и тщательно разгладить. Эта вам не игра!

Двадцать восемь светлых и темноволосых голов склонились над работой. Двадцать восемь разных судеб. За три года из неумелого подростка нужно сделать настоящего мастера своего дела.

Тихо жужжала машина Даце. Девушка уже с осени успешно выполняла заказы фабрики. Двадцать лет назад в этой же мастерской сидела её мать, большая певунья и плясунья. Даце пошла в неё, такая же проворная. За эту девушку Кристина Яновна была спокойна, ничего дурного в жизни она не сделает.

По своему многолетнему опыту мастер знала, как много значило для дальнейшей работы первое самостоятельно сшитое платье. Оно должно быть безупречным. Поэтому Кристина Яновна тщательно проверяла каждую работу.

— Какие у тебя швы кривые! Распори и прострочи снова.

— Да, но… — пыталась оправдаться виновная.

— Никаких «но», делай, как велят.

У каждой свои недостатки.

— У воротничка один угол длиннее другого. Ты сама надела бы такое?

— Почему внутренние швы не обмётаны?

— Никто же их не видит.

— Кто будет носить, увидит и сразу скажет, что портниха неряха.

Кое-кто украдкой прослезился. Мастер сделала вид, что не заметила. Нечего жалеть, получили то, что заслужили.

Постепенно шкаф заполнялся готовыми платьями. Девушки уже шили по второму платью, когда, наконец, сдала своё и Дезия.

— Теперь мы можем устроить праздник «первого платья», — предложила Кристина Яновна.

— А как мы его устроим? — заинтересовались девушки.

— Как сами решите, так и будет.

— Принесём сюда бутербродики, заварим чай…

— Нет, это слишком обычно. Лучше сходим в какое-нибудь кафе.

— Да ну, там полно старых сплетниц и синюшников.

— Давайте в молодёжное кафе «Престо». Там по вечерам играют самодеятельные ансамбли, послушаем музыку, потанцуем.

Мастер не была столь наивной, чтобы думать, что девушки придут в кафе в форменных платьях с белыми передниками, но раскрашенные лица и замысловатые причёски её изумили. Даже на бледном лице Байбы губы горели, как красная роза. Только Светлана осталась сама собой.

«Почему они так стараются выглядеть старше, чем на самом деле? Надо будет разобраться», — решила Кристина Яновна.

— Пойдёмте в зал. Столики заказаны.

— О, боже, целая отара невинных овечек! Что им здесь надо?

— Заткнись, Марина. Чем плохи девочки? — взгляд Марининого кавалера, обежав всех девушек, прилип к Дезии.

— Да им место в детском саду.

— А тебе? Где тебе место? — в голосе парня появилось раздражение.

Марина пожала плечами и, устремив взгляд в потолок, стала пускать колечки дыма.

На оркестровой площадке музыканты занимали места. Байба пригляделась и испугалась.

— Света, пожалуйста, поменяемся местами.

— Зачем?

— Так надо. За широкой спиной Светланы Байба почувствовала себя уверенней.

Потягивая через соломинку коктейль, она наблюдала за приготовлениями бывших друзей. Ударник Гирт расставлял свои инструменты. Длинный Эгил колдовал над электроорганом, а тромбонист Ивар вглядывался в задымленный зал. Ровно в семь на возвышение поднялся Тагил, поддерживая под руку стройную девушку с мелко завитым обесцвеченными волосами и поблескивающими веками.

Чтобы привлечь внимание посетителей, Гирт с минуту бил по своим барабанам и тарелкам.

— Давайте познакомимся, — раздался в микрофоне голос Эгила. — Наш ансамбль называется «Прелюдия». Играем вместе два года. Руководитель — будущий композитор Тагил.

Тагил сделал шаг вперед и поклонился. На нём были чёрные бархатные брюки и блестящий серебристый пиджак. Байбе казалось, что он смотрит прямо на неё. «Только бы не заметил», — подумала она и совсем скрылась за спиной Светланы.

— Солистка Лиана, — продолжал знакомить Эгил.

В зале постепенно возобновился гул. Для будущих поэтов, музыкантов и художников этот малознакомый ансамбль ничего не значил, лишь бы не шпарил слишком громко и не мешал обсуждать свои проблемы.

Почти засунув в рот микрофон, Лиана запела неожиданно низким голосом незнакомую песню, наверное, сочиненную Тагилом. Интересно, где он нашел эту Лиану? Новичком она не выглядит, держится свободно, движения ритмичны, улыбается публике. По окончании песни те, кто сидел поближе, зааплодировали. «Браво», — прорычал кое-кто из парней.

Светлана удивленно озиралась вокруг. В таком кафе она была впервые. То, куда она забегала иногда съесть булочку, не в счёт. Публика здесь совсем иная. Девушки с длинными, покрытыми коричневым, почти чёрным лаком, ногтями. Им, наверно, не надо чистить картошку или убирать квартиру. Как изящно они выпускают колечки дыма, глядя сквозь полуприкрытые веки в глаза своим знакомым! Почти у всех парней бородки, или, по крайней мере, усы.

Байба как бы вновь переживала своё первое свидание с Тагилом год назад в этом же зале. Вспоминала каждое его слово. Какая она была дурёха! Так глупо влюбиться!

Дезия танцевала с усатым парнем, одетым в длинный и широкий свитер. Танцевать, она умела, ничего не скажешь.

«Гибкая и дёргается, как заведённая», — с завистью подумала Светлана.

— Верить ли глазам моим? Наша пропавшая душа. Идём-ка к ребятам.

— Я… — замялась Байба. — Что-то не хочется.

Гирт почти силой затащил её на возвышение.

— Ну, привет, — усики Тагила сложились в улыбку. — Я рад, что ты пришла на наш концерт. Как тебе новая солистка?

— В порядке, — Байба спокойно посмотрела Тагилу в глаза.

— Ещё надо, конечно, поработать, отшлифовать, но со временем…

— Тебе повезло. Это не «загипнотизированный кролик», как я.

— Это точно. Но если надумаешь… то в любое время, только позвони. Сам заеду за тобой.

— Нет, Тагил, мне хватает ансамбля в училище.

— Слышал уже. Поздравляю с успехом. Не споёшь что-нибудь вместе с нами?

— Не хочется. У вас совсем другой репертуар.

— Ну нет, так нет.

— Колоссально! — восторгалась Дезия. Щёки её горели. Глаза так и сияли. — Если бы у меня были деньги, ходила бы сюда каждый вечер.

— Жаль, что не пригласила Петериса. Был бы хоть один кавалер на двоих, — сказала Даце Байбе, когда та вернулась к столику.

— Девчонки, посмотрите! Вон Межлапса, восходящая звезда, вечный спутник знаменитого Павасариса.

— Где?

— Вон тот, с усиками, как щетина у зубной щетки. На семинаре молодых авторов он читал свои стихи. Павасарис хвалил, а мой бывший одноклассник сказал, что ни черта не понял.

— Может быть, до него доходит, как до жирафа?

— До кого? До Павасариса?

— Да ты что?! До твоего одноклассника.

— Я не замечала.

— Актёр Пелецис. Девочки, я падаю.

— Где?

— Вон. Идёт сюда. Я его обожаю. Поёт, играет на гитаре. Такой простой с виду, а как выйдет на сцену — преображается.

— Можно вас? — актёр пригласил Дезию на танец.

Дезия горделиво посмотрела на подруг. Никто из них не пользовался таким успехом, как она.

— Вот счастливая! Танцевать с самим Пелецисом! Ну что он тебе говорил?

— Ничего особенного. Расспрашивал, кто мы такие и ходим ли мы в театр. Я ответила, что ходим. Ещё сказала, что он мне очень понравился в спектакле «Пер Гюнт».

— Ну ты даёшь! Пелецис там и не играет вовсе, — возразила Даце.

— Правда? — выпучила глаза Дезия. — Так вот почему он так страшно смеялся.

— Всё-таки здорово, что мы пришли сюда, правда?

Девочки пили кофе, прикладывались к пирожным, а глазами стреляли во все стороны, чтобы не пропустить ещё какую-нибудь знаменитость.

— Самые известные приходят позже, к десяти. Они заказывают коньяк и прямо за столиком сочиняют стихи.

— В таком гаме и в дыму?

— Их окружает ореол. Он, как невидимая стена, отгораживает их от простых смертных.

— Всё это ерунда. А почему меня ничто не окружает? — удивлялась наивная Светлана.

— Потому что ты обычное смертное существо, а они гении. Чем гениальнее, тем ярче ореол. Его даже сфотографировали: он голубой.

— На сегодня хватит, — Кристина Яновна посмотрела на часы.

— Ещё полчасика.

— Нельзя. Завтра рабочий день.

— Вы можете идти, если хотите. А я останусь, — демонстративно сообщила Дезия. — Не маленькая уже.

— Вместе пришли, вместе и уйдём.

— Старики никогда не понимают молодых. Им бы поскорее домой и в постель, — злилась Дезия.

— Постыдись.

— За что? Когда и повеселиться, если не теперь?

Кристине Яновне было по пути с девочками из общежития.

— Ну, вы довольны нашим праздником? — спросила она.

— Необыкновенно! — восторгалась Элита. — Начну зарабатывать, буду ходить по кафе. Какие там женщины элегантные. Не то, что мы. Один парень, что танцевал со мной, назвал меня персиком.

— А мне не понравилось, — призналась Светлана. — До сих пор в ушах звенит от этого шума. Как в такой накуренной яме можно торчать целыми вечерами!

Кристина Яновна попрощалась и ушла.

— Наивная. Ты ничего не понимаешь в настоящей жизни. Тот парень сказал, что там каждый вечер собирается избранная молодежь, аристократия духа. Хотите, я вам открою тайну? Только никому ни слова.

— Считай, что похоронено.

— Он предложил мне прийти завтра.

— И ты обещала?

— Конечно.

— А как же Дидзис?

— А зачем мне этот молокосос? Он и танцевать как следует не умеет.

— Счастливая, — позавидовала Инна. — А меня никто не пригласил танцевать.

— Пойдём со мной завтра, — благородно предложила Элита. — Может, тот парень придёт с другом?

— Ты же не знаешь, кто он такой, даже как зовут, а уже собралась на свидание, — упрекнула Светлана.

— А тебе жалко?

Светлана обиделась.

— А хочешь, иди и ты с нами. Пойдём втроём. Мне одной немного страшно, — призналась Элита. — У него глаза, как шило, кажется, насквозь видят.

— Ты, Светочка, что-то похудела и побледнела, — беспокоилась Кристина Яновна. — И отметки не очень.

— У нее же нет времени ни учиться, ни выспаться, надо идти каждый вечер…

— Инна, — оборвала подругу Элита.

Светлана, поджав губы, молчала.

Девочкам так и не удалось узнать, что она делает по вечерам. У Светланы появились новая юбка, свитер и тонкое нейлоновое бельё. Она щедро угощала девочек конфетами. Так продолжалось ещё месяц. В холодную и снежную зиму в начале марта ворвалась оттепель. Улицы затопило водой. Обрадовавшись теплу, весело чирикали воробьи. Кошки по ночам устраивали душераздирающие концерты. В воздухе уже чувствовалась весна.

Вдруг неожиданно грянул мороз и в одну ночь превратил улицы в катки. В переполненных больницах лежали потерпевшие с переломами рук и ног.

Не повезло и Светлане. У самого общежития она упала на обледенелую мостовую. С трудом добралась до своей комнаты. Нога покраснела и припухла. Встревоженные Инна и Элита вызвали «скорую помощь».

— Перелома нет, — констатировал врач. — Сильное растяжение. Надо делать компрессы и недельку полежать.

— Вот везёт: целую неделю каникулы, — позавидовали девочки.

— Мне же работать надо. — Светлана почти плакала.

Так неожиданно открылась тайна Светланы: чтобы подзаработать, она по вечерам убирала косметический кабинет.

— Не пищи, — сказала Инна. — Мы поработаем за тебя, правда, Элита?