Бездарь. Пять шансов из тысячи

Глава 6 Максим Вересаев

…Домой я вернулся далеко за полночь, усталый, но довольный. Кивнул охраннику, неслышной тенью возникшему из темноты, поднялся на крыльцо, открыл дверь и поморщился – вместо ожидаемой тишины меня встречал голос Селин Дион. Впрочем, через пару секунд после того, как под моей ногой скрипнула первая ступенька лестницы, песня прервалась на полуслове, а в коридоре второго этажа вспыхнули светильники. Что меня особенно порадовало, не ярко, а приглушенно, так, чтобы свет не резал глаза.

Порадовавшись расторопности и предусмотрительности прислуги, я легко взбежал на второй этаж и порадовался еще раз: в самом центре верхней площадки стоял тяжеленный табурет. И если бы я поднимался в темноте, то обязательно наткнулся на него.

«Не дуры…» – мысленно буркнул я, отодвинул в сторону предмет интерьера и наткнулся взглядом на не замеченные ранее войлочные тапочки. А еще через мгновение почувствовал резкое движение воздуха, увидел, как открывается дверь в спальню, и услышал голос Фроловой:

– Доброй ночи, любимый! Ты бы не мог разуться? А то девочки постелили ковер, а пылесосов тут нет.

– Какое досадное упущение… – устало буркнул я, сел на табурет, потянулся к голенищу правого сапога и слегка офигел: следом за Ольгой из спальни выскользнули все три наши служанки и, пряча зареванные лица, разбежались по боевым постам.

«Селин Дион, «My heart will go on», красные глаза…» – подумал я и насмешливо поинтересовался:

– Им че, птичку жалко? В смысле, «Титаник»?

– Ага. Приобщала к шедеврам земной киноиндустрии… – улыбнулась моя «любимая супруга». – И заодно осваивала профессию синхрониста.

– А что спать не легла? – с намеком поинтересовался я.

– Ты голодный? – проигнорировав мой вопрос, деловито спросила Фролова, подошла поближе и присела на корточки.

– Есть немного…

– Где будешь ужинать, в гостиной или в спальне?

Спускаться на первый этаж не было ни сил, ни желания. Однако сдаваться своей лени без боя я не хотел, поэтому переложил бремя ответственности на «жену»:

– Где накроют, там и поем.

– Бедненький, как же тебя умотали! – как-то уж очень правдоподобно пожалела меня Ольга. Затем подалась вперед, оперлась левой рукой на мое колено, а правой ласково потрепала по волосам. – Сходил-то хоть не зря?

– Все путем! – улыбнулся я. – Через пару-тройку дней сможешь вспомнить молодость…

Как ни странно, цепляться к двусмысленности Фролова не захотела: пропустила ее мимо ушей, дождалась, пока я переобуюсь, вскочила на ноги и повела меня переодеваться. Несмотря на поздний час, роль любящей жены она отыграла весьма правдоподобно – помогла расстегнуть ремень, стянуть пропотевшую рубашку и штаны, отнесла грязные вещи к порогу, собственноручно завернула меня в помесь простыни и полотенца, после чего отвела в ванную. Не забыла она и о звуковом фоне – практически каждое действие сопровождалось либо восторженным щебетом, либо вздохами сочувствия, либо довольным мурлыканьем. А мое решение побриться перед сном – довольно игривой шуткой.

Зато о том, что любящий муж, соскучившийся по не менее любимой жене, может ее захотеть, Ольга вспомнила только во время ужина. И, сообразив, что проводить тренировку по ножевому бою уже несколько поздновато, слегка напряглась. Наличие амулета Жизни на груди не позволяло ей озвучивать стандартные отмазки типа «дорогой, у меня сегодня раскалывается голова» или «ты знаешь, я себя так плохо чувствую», поэтому, подумав, она решила использовать в качестве алиби мою «нечеловеческую усталость» после рабочего дня. К решению проблемы подошла довольно изобретательно: сначала загрузила меня очень подробным рассказом о поведении наших служанок во время просмотра «Титаника», а потом, «вдруг» заметив, что я периодически зеваю, виновато вздохнула:

– Прости, любимый! Ты спишь с открытыми глазами, а я, дура, вместо того, чтобы дать тебе спокойно поесть, несу всякую ахинею! Давай-ка, допивай компот и пошли баиньки…

Не выполнить такой приказ было бы кощунством, поэтому, поблагодарив Кэлэйн о-Тул за вкусный ужин, я опрокинул в себя остатки напитка, выбрался из-за стола и на пару с супругой поднялся в спальню.

Готовились ко сну в противофазе: пока я раскладывал на полке у изголовья пистолет и нож, Ольга раздевалась. А когда я взялся за ремень брюк, она шлепнула на облюбованное место свой «ПСС» и быстренько юркнула под одеяло. Правда, вместо того, чтобы натянуть его до подбородка или сдвинуться к краю кровати, она дождалась, пока я лягу, пододвинулась вплотную, вжалась спиной в мой живот, перебросила мою руку через себя, накрыла ею свою правую грудь и издевательски прошептала:

– Спи, любимый, у тебя сегодня был тяжелый день…

– Завтрашний день будет еще тяжелее. И у тебя, и у меня… – уткнувшись носом в завитки волос на ее затылке, пообещал я. Потом прикоснулся губами к ее плечу, почувствовал, как оно напряглось, и ме-е-едленно повел палец по мягкой и нежной округлости к грудино-ключично-сосцевидной мышце. Пока я исследовал бюст, ямочку между ключиц и шею, Фролова лежала тихо, как мышка. Но стоило мне сдвинуть руку к вырезу ее ночнушки, как она поймала мои пальцы своей ладошкой и попыталась напомнить об утренней тренировке:

– Встаем опять на рассвете?

– Не-а… – мстительно ответил я. – Завтра тренировки не будет, поэтому подъем планируется на два часа позже обычного!

Ее ощутимо затрясло:

– А как же программа подготовки РГСН?

– Нагоним. Как-нибудь потом…

Решив, что я решил «исполнить супружеский долг», Фролова запаниковала – стремительно развернулась ко мне лицом, уперлась руками в грудь и, путаясь в английских словах, чуть слышно залепетала: – Макс, миленький, только не торопись, ладно? Я… я готова, и морально, и… физически, только… немножечко, самую чуточку… боюсь!

Я мягко, но решительно заставил ее перевернуться на спину, задрал ночнушку до шеи, «страстно» поцеловал в правый сосок, затем раздвинул коленом сжатые бедра и, коснувшись губами ушка до смерти перепуганной «супруги», насмешливо фыркнул:

– В эту игру могут играть обе стороны!

Ольга аж задохнулась сначала от возмущения, потом от облегчения, но высказать все, что она думает обо мне и моих шутках, не смогла, так как вспышку негативных эмоций я погасил самым настоящим поцелуем, а приступ желания – издевательской фразой на гелиа-ти:

– Спи, любимая, силы тебе пригодятся…

…Утро встретило меня душераздирающим щебетом какой-то пичужки, ароматом свежей сдобы и еле слышным сопением над левым ухом. Арию соловья-разбойника я проигнорировал, будить дрыхнущую «супругу» не стал из жалости, поэтому бесшумно встал, натянул джинсы и ломанулся дегустировать вкусняшки. Естественно, не сразу, а с заходом в туалет и ванную.

Видимо, явления меня народу, да еще и прямо на кухне, девицы не ожидали. Поэтому, вместо того, чтобы поздороваться или хотя бы изобразить радость, забегали, как тараканы. С соответствующим результатом: блондиночка, пытавшаяся спрятать за спину листы бумаги с какими-то рисунками, задела банку со сметаной и смахнула ее на пол. Рыжая секс-бомба, раскатывавшая тесто, приложила к скалке слишком много силы и порвала почти готовый лист. А «училка», обмазывавшая свежевыпеченную сдобу чем-то вроде меда, неудачно махнула ложкой и разлила ее содержимое по столу.

Для того чтобы не расстраивать их еще больше, я проявил такт и сделал вид, что не заметил некоторой неадекватности их поведения. Соответственно, скользнул по их лицам абсолютно бесстрастным взглядом, нашел взглядом знакомый кувшин, удостоверился, что компота в нем еще предостаточно, прихватил тарелку с булочками и удалился. По-английски, не прощаясь, так как покидать этот гостеприимный дом пока не собирался.

За время моего недолгого отсутствия госпожа Фролова успела перебраться на мою половину кровати, подмять под себя мою подушку и оба одеяла. Тем не менее, пытаться восстановить справедливость или будить захватчицу мне и в голову не пришло. Скорее всего, потому, что в процессе оккупации всего вышеперечисленного она вертелась так энергично, что задрала ночнушку к самым лопаткам. В результате чего начала демонстрировать благодарным зрителям в моем лице весьма аппетитную попку в узеньких светло-голубых трусиках, разрисованных милыми белыми ромашками. Все остальное, в частности, тренированная спинка, длинные ноги и совсем небольшие стопы с розовыми пятками, смотрелось ничуть не хуже. Но я, как большой специалист именно по выдающимся достопримечательностям слабого пола, устроился так, чтобы в наивыгоднейшем ракурсе разглядывать именно их.

Увы, эстетическую радость от лицезрения столь совершенных форм мне удалось испытывать от силы минут пять-семь. Ибо, как только концентрация запаха булочек в отдельно взятом помещении превысила некую критическую отметку, ноздри Ольги забавно затрепетали, а единственная видимая мне пара ресниц переключилась в положение «Open».

– Ма-а-акс, а чем это так вкусно пахнет?

– Ну вот, а говорила, что любишь… – притворно расстроился я. – Любящие жены думают не о булочках, а о муже!

– А о чем думают любящие мужья? – перевернувшись на спину, поинтересовалась Фролова и тут же ответила сама себе: – Пффф, нашла, о чем спрашивать: они думают о сиськах!

– Ты ошибаешься! – взяв с тарелки очередную вкусняшку и сделав это, между прочим, на ощупь, возмущенно заявил я. – Меньше минуты назад я любовался твоей попкой и радовался тому, что это совершенство принадлежит мне одному!

– Что ж, намек поняла: ща победю свою лень и перевернусь на живот…

– Не стоит. Как говорит Владимир Вольфович, адназначна! Наоборот, я бы на твоем месте снял бы еще и ночнушку…

– Че это вдруг?

– Выпросишь у меня булочку – перемажешь ее медом…

– И?

– Облизывать тряпку, даже кружевную-прекружевную, я не буду. А вот твой бю…

Жужжание будильника прервало мою речь в самый неподходящий момент. И вернуло с небес на землю:

– Блин, надо одеваться. И поживее!

Почувствовав, что я перестал валять дурака, Ольга подобралась:

– В планах что-то серьезное?

– Ага. Поход по местам боевой славы.

– У нас или у тебя?

– У нас…

– Спасибо!!! А когда переход?

– Брифинг через час тридцать. Сам переход – через два…

…Одевалась, мылась и завтракала Ольга о-о-очень быстро, чуть ли не бегом. При этом старалась ни на мгновение не выпускать меня из виду – видимо, побаивалась, что я передумаю и оставлю ее на Равенстире. По дороге к дворцу та-Горена тоже старалась держаться поближе, поэтому периодически задевала меня плечом или путалась под ногами. А когда мы добрались до «банковского хранилища» и начали переодеваться в камуфляж, вдруг успокоилась и даже заулыбалась. Тем не менее, терзать меня вопросами и не подумала – дождалась, пока я соберусь, с радостью расставила в стороны руки, чтобы я проверил ее экипировку, а когда я счел ее готовой, забросила карабин за плечо и построилась у двери.

Коротенький переход от «хранилища» к портальному залу она, как полагается примерной супруге, изображала мою тень. То есть шла слева-сзади, не отсвечивая и не напоминая о себе, при виде встречных-поперечных без напоминаний повторяла мои маневры, а когда я озвучивал приветствия, склоняла голову и замирала в неподвижности. Приблизительно так же Ольга вела себя и в святая святых гильдии Ан-Мар: переступив через порог и увидев наших будущих соратников, она сначала изобразила «ку»,[39] затем вопросительно посмотрела на меня и, получив четкие инструкции, скользнула к стене. Ждать у моря погоды.

Погода – господин та-Горен ап-Лагаррат – заглянула в портальный зал минут на пять. Сухо поздоровалась с присутствующими, проинспектировала рабочее место дежурного мага, придралась к какой-то мелочи, устроила неслабую выволочку и удалилась. Не толкнув даже коротенькую речь. Тем не менее, сразу же после ее ухода простимулированный по самое не балуйся оператор установки, посылающей далеко и надолго, развил бурную деятельность – загнал нас на портальный круг, врубил защитное поле и принялся колдовать.

Результат его «руководства» по магической клавиатуре я почувствовал довольно быстро. И даже порадовался тому, что последовал примеру остальных членов РГСН и сел на пол.

Семнадцать минут, потребовавшиеся дежурному магу, чтобы загрузить нам в память пакет информации по Иллемару, Ольга держала меня за руку и, закусив губу, героически боролась с приступами головокружения и довольно сильной головной болью. А когда пытка закончилась, смахнула со лба капельки пота, закрыла глаза и ушла в себя. Я последовал ее примеру – открыл «виртуальную» карту, нашел точку высадки, озеро Одденмар и прибрежный поселок, о котором говорил та-Горен. Затем почитал описание поляны, на которую должен был открыть портал, разобрался, какая из трех троп, начинающихся на ней, нам нужна, и уточнил разницу во времени между Лейстиваром и владением Фейлеор. Остальные разделы проглядывал по диагонали. То есть, вдумывался только в ту информацию, которая дополняла уже изученные инфоблоки, а уже проштудированные разделы «пролистывал», не читая. В результате подготовку к боевому выходу закончил одним из первых, поэтому все шесть минут, оставшиеся до открытия портала, с интересом разглядывал «пульт управления пуском ядерных ракет» и пытался понять, что и как делает его оператор.

К сожалению, отсутствие дара сказывалось не только на моих боевых возможностях, но и на объеме информации, получаемой органами чувств. Поэтому уверенно идентифицировать я смог только одно действие. То самое, после которого низкий потолок портального зала вдруг исчез, а вместо него над нашими головами возникло знакомое небо. Расстроиться – не расстроился. Просто выбросил из головы лишние мысли, оглядел сине-фиолетовую стену леса, нашел дерево, подходящее под описание, вскинул к плечу правую руку и жестом приказал начать движение.

Аттуш ап-Шевил, один из Измененных и наш единственный Нюхач остались на месте: им было поручено дождаться дежурной тройки местного Владетеля и оплатить транзитный налог. Все остальные шустренько взяли ноги в руки и рванули в указанном направлении. На ходу перестраиваясь согласно купленным билетам.

Первым на маршрут встал головной дозор – пара самых опытных Измененных, уже бывавших на Иллемаре и знающих местность. За ними, вытягиваясь в колонну по одному, пристроилась основная группа – Фрайт ап-Ивер, Арвид ап-Лагаррат, Ольга и я. Последние двое Измененных унеслись вправо и влево, чтобы взять на себя обязанности боковых дозоров.

Особо не торопились – первые минут сорок шли сравнительно спокойно, привыкая к чуть более высокой гравитации, иному составу воздуха, влажности, цветовой палитре и т. д. Потом остановились, справили нужду, перемотали портянки и еще раз подогнали снаряжение, после чего рванули дальше в нормальном темпе.

Идти в одной группе с профи, пусть даже из магического мира, было в кайф: каждый боец группы, включая магов, делал то, что надо. Не требуя ни напоминаний, ни команд, ни волшебных пенделей, оптимизирующих работу мозга. Что особенно приятно, парни без каких-либо моральных страданий «танцевали» по-моему. То есть двигались по лесу в том порядке, который определил я. И предельно добросовестно пытались модифицировать свои навыки в соответствии с требованиями к организации передвижения разведгрупп в тылу противника, принятыми в спецподразделениях Земли.

Несмотря на практически идеальные условия, я особо не расслаблялся – периодически контролировал сектора ответственности равенстирцев и маршрут, по которому мы шли. Вглядывался чуть ли не в каждое растение, сравнивая его с описаниями тех, которые представляют опасность, и вслушивался в звуки леса. Отслеживал ритм дыхания Фроловой и поведение идущих перед ней магов. А еще иногда позволял себе вспоминать Паоло Дзабарелла, Костю Бардина и отдельные моменты первого иллемарского анабасиса.[40]

Часа через полтора, когда нас догнал ап-Шевил, режим передвижения стал еще халявнее: Нюхач, сменивший одного из Измененных головного дозора, начал заблаговременно предупреждать о зарослях всякой пахучей дряни и близости хищников, а освободившийся боец и второй спутник стихийника прикрыли тыл.

Кстати, местность, по которой мы шли, весьма способствовала скоростному передвижению: очень густые кроны классического широколиственного леса не только создавали густую тень, но и перехватывали большую часть света Илль.[41] Соответственно, кустарниковый ярус был выражен слабее, чем в той местности, в которой мы оказались в день первого появления в этом мире. И пусть местами земля была чуть влажновата, а низины, овраги и русла мелких речушек кишмя кишели местными аналогами комаров, мы с легкостью держали заданный ритм. И, почти не петляя, оставляли позади километр за километром…

…К Одденмару вышли где-то на час раньше запланированного срока. Полюбовались на пресноводное море, простирающееся до горизонта, определились со своим местонахождением и свернули направо. Естественно, вернувшись в лес и двигаясь вдоль опушки. А уже минут через десять, поднявшись на вдающийся в озеро мыс, остановились. Лейстиварцы – чтобы вооруженный до зубов отряд никого не перепугал. А мы с Ольгой – чтобы переглянуться и обменяться отглагольными прилагательными сексуального характера.

Что нам с ней так не понравилось? Всего-навсего полтора десятка ветхих избушек без курьих ножек, хренова туча дышащих на ладан строений типа «сарай», коптильни, покосившиеся плетни и все то, что жители поселка Лайвеналь понастроили на берегу! Почему? Да потому, что строить что-либо на берегу ЭТОГО залива было кощунством!

– Это же надо было умудриться уделать такое место! – расстроенно пробормотала Фролова, не отрывая взгляда от сине-фиолетовой подковы леса, пологого берега, поросшего густой сиреневой травой, пляжа, покрытого белоснежным песком, и идеально-гладкого зеркала ярко-синей воды. – Блин, Макс, эти развалюхи смотрятся тут так же уместно, как потеки кефира на оригинале «Моны Лизы»!

– То есть на копиях этой картины кефир смотрится очень даже ничего? – пошутил я. А сам подумал, что она права. Ибо в этом месте, без всякого сомнения, имевшим полное право считаться одним из чудес этого света, неуместными были бы любые строения. Начиная от средневековых замков и заканчивая сверхсовременными отелями любых архитектурных стилей.

К сожалению, продолжить столь увлекательную дискуссию нам, истинным ценителям красоты, не дали: Фрайт ап-Ивер, нарисовавшийся за моим плечом, потребовал ценных указаний. Пришлось отвлечься, проверить, включена ли его рация, а затем послать страдальца сравнительно недалеко и ненадолго.

Услышав долгожданную команду, разумник и пара его Измененных тут же сорвались с места и, перестроившись в привычный им боевой порядок, рванули к околице. Вернее, ко второму дому с нашей стороны, в котором, согласно сопроводиловке, должен был проживать староста этого поселка. Особой необходимости страховать их я не видел, но сразу использовал эту возможность для дрессировки Фроловой: серией жестов поставил ей «боевую задачу» и принялся наблюдать за ее выполнением.

Укладываться на чуть влажную землю «супруга» не захотела. Поэтому огляделась по сторонам, нашла пару деревьев, растущих «углом», скользнула к ним и, замерев ко мне спиной секунд на десять, приняла положение для стрельбы с колена. Что особенно приятно, довольно толково скрыв силуэт за одним стволом, а вторым прикрывшись от нападения слева. С положением корпуса, конечностей и оружия все тоже было нормально, поэтому я подошел поближе и мысленно хмыкнул: для того, чтобы контролировать тыл, Ольга воспользовалась своим телефоном – поставила его на веточку, растущую чуть выше уровня плеча, и включила программу «зеркало»!

– Умница! – ничуть не кривя душой, сказал я и, чтобы не выбиваться из легенды, ласково потрепал супругу по волосам.

– Спасибо, любимый! – так же, на русском, ответила она. Вложив в это слово столько благодарности и обещания, что стоящий неподалеку Арвид ап-Лагаррат аж сглотнул.

Следующие минут десять мы с Фроловой занимались делом – составляли карточку огня. Составляли по-взрослому, то есть на листе блокнота и с привязкой по дистанциям стрельбы. Правда, прежде чем взяться за ручку, «моя благоверная» описала сценарий снайперской работы и десяток вариантов развития событий. А уже потом, используя мой дальномер, определила расстояния до основных ориентиров, нанесла их на «карту местности», озвучила поправки на все, что можно и нельзя, после чего, основательно поломав голову, приписала рядом с каждым условным значком цифры установки прицела. Получилось пусть медленно и не без помарок, но все-таки неплохо. Поэтому, внеся в ее карточку все необходимые исправления, я решил устроить небольшой семинар по особенностям стрельбы по подвижным целям. То есть показал ей мужика, ковыряющегося у себя в огороде, и попросил представить, куда и как он побежит в случае опасности. А когда она ответила, наскоро набросал в блокноте стандартную таблицу внесения поправок в прицелы или упреждения целей, двигающихся во фланговом и фронтальном направлениях. Увы, проработать теорию не хватило времени: не успел я озвучить следующую вводную, как входная дверь дома старосты распахнулась. И выпустила на крыльцо невысокого коренастого мужичка, одетого в серую домотканую рубаху и полотняные штаны.

– Вадко-о-о!!! – зачем-то встав на цыпочки, заорал он. И, не дожидаясь ответа от «абонента», принялся костерить его на чем свет стоит.

Орал недолго, так как этот самый Вадко, здоровенная орясина лет эдак шестнадцати-семнадцати, выметнулся из-за ближайшего сарая и встал перед ним, как лист перед травой.

Ценные указания, которые староста дал парнишке, мы не слышали – до собеседников было достаточно далеко. Но этого нам, собственно, и не требовалось: выслушав короткий и весьма эмоциональный монолог, орясина сорвалась с места и, жутко косолапя, понеслась к озеру. По пути чуть не вывернув из земли столб, на котором держалась левая створка ворот.

Пока я объяснял Фроловой, какое упреждение и почему надо было брать для стрельбы по Вадко, он, выбежав на берег, издал «молодецкий» свист. Который я в далеком детстве оценил бы от силы на троечку. Ибо в нем не было ни силы, ни чистоты исполнения, ни переливов, особо ценимых в той компании уличных хулиганов, в которой я тогда тусовался. Тем не менее, несмотря на столь низкую оценку, свист все-таки привлек внимание мужиков, тусующихся рядом с лодочным сараем, а пара коротких фраз орясины, сопровождаемых ожесточенной жестикуляцией, заставили их прекратить точить лясы и заняться делом. То есть зайти в вышеупомянутый сарай, вытащить из него связку весел, затем спуститься к воде, степенно пройти по дощатым мосткам и подготовить к озерному круизу два самых вместительных плавсредства типа «лодка». Или, если отталкиваться от очень непритязательного внешнего вида последних, «лоханка».

– Ваше сиятельство! – осмотрев в бинокль оба ялика и решив, что десяток километров они как-нибудь да проплывут, начал я. – Ежели денежные затруднения окажутся единственной преградой на пути к Американскому континенту, готов буду на собственные средства приобресть две шхуны на Санкт-Петербургской верфи. И придав им, соответственно, наименования «Юнона» и «Авось»…

– Прости, что перебиваю… – каким-то уж очень напряженным голосом выдохнула Ольга, – но я вижу движение. Сектор А-дальний. Дистанция семьсот тридцать. Ветра нет. Угол места цели – минус десять градусов…