Безмолвный убийца

Глава 8

Беккер очень удивился, а затем отключился. Когда он снова вернулся в книжный магазин, то со вздохом взглянул на продавца.

— С вами все в порядке? — с беспокойством спросил тот.

У него была длинная шея и узкая голова с мелкими чертами лица, похожая на слишком большой палец, торчащий из плеч. Он наклонил ее набок, и от правой линзы очков отразился свет, горящий в магазине, придав лицу угрожающий вид, совсем как у доктора Стрейнджлава.[20]

— Со мной все в порядке, в порядке, — пробормотал Беккер, переступил с ноги на ногу и отвернулся, оглядывая магазин.

Он был пятнадцати футов в ширину и сорока в длину. За грубо сколоченными полками виниловые панели отслоились от стен; линолеум на полу потрескался и местами прохудился. В узких проходах пахло заплесневелой бумагой, рассыпающимися книжными обложками и потом. Тучный мужчина стоял у прилавка, расположенного примерно посередине, под круглым зеркалом от воров, положив на живот антологию «Спайдермена» в твердой обложке, и ел посыпанное орешками мороженое. Беккер даже не заметил, как он вошел.

Он посмотрел на книгу, которую держал в руках, ту, что унесла его в другую реальность. Беккер выкопал ее из кучи хлама в отделе «Медицина и антропология».

— Вы так долго не шевелились, что я подумал, ну, не знаю… — сказало лицо-палец, и его адамово яблоко принялось подпрыгивать вверх и вниз, точно игрушечная лодочка.

«Он пытается завязать со мной разговор», — подумал Беккер.

Это было приятно, но совсем не нужно. Он никого не подпускал к себе слишком близко. До того как копы в Миннеаполисе избили его своими пистолетами, Беккер был красивым мужчиной, но Красавец умер. И хотя он нанес на лицо толстый слой маскирующей шрамы косметики, в ярком свете они были заметны. В «Пост» напечатали его фотографии со всеми шрамами и порезами, чтобы их увидел мир.

Беккер вежливо кивнул, но ничего не сказал, только посмотрел на часы. Он улетел на пять минут. Наверное, он представлял собой странное зрелище: на целых пять минут или даже больше читатель замер на месте, стоит совершенно неподвижно и не моргает.

«Лучше уйти», — подумал Беккер.

Он подошел к прилавку, опустив голову, и положил на него книгу. Он научился говорить как можно меньше, потому что речь могла его выдать.

— Шестнадцать долларов и пятнадцать центов, включая налог, — сказал продавец и взглянул на обложку. — Неприятное чтение.

Беккер кивнул, положил на прилавок семнадцать долларов и взял сдачу.

— Приходите к нам еще, — крикнуло ему вслед лицо-палец, когда Беккер вышел на улицу.

Дверь закрылась за ним, мелодично звякнул колокольчик.

Беккер поспешил домой, увидел свое имя на первой полосе газеты и замедлил шаг. Фотография, знакомое лицо. Что такое?

Он снял половинку кирпича, которая удерживала газету.

«Дэвенпорт? Господи, это действительно он». Беккер схватил газету, бросил киоскеру доллар и поспешил уйти.

— Сдача нужна? — спросил продавец, высунувшись из окошка.

Нет. У него не было времени. Беккер мчался по улице, подошвы шуршали и скользили по тротуару, а он пытался прочитать статью на ходу в тусклом свете дня. Наконец он остановился около ярко освещенной двери магазина, торгующего электроникой, в витринах которого было полно камер, факсовых машин, магнитофонов, калькуляторов, проигрывателей дисков, телефонов, миниатюрных телевизоров и японских телескопов. Он поднес газету к самому носу.

Лжец! Подняв от газеты голову, Беккер отчаянно хотел завопить: «Лжец!» Он прикоснулся к своему лицу, скрытому под несколькими слоями косметики. Дэвенпорт изуродовал его лицо. Дэвенпорт уничтожил Красавца. Беккер замер, улетел…

Увидев, что он застыл около двери, к нему подошел бродяга и, преградив ему путь, сказал:

— Привет!

Беккер пришел в себя.

Бродяга был не слишком крупным, но выглядел так, словно его часто били и он не боится новой порции синяков. Беккер не поддался на его уловку.

— Отвали, — прорычал он и оскалился.

Бродяга отошел в сторону, неожиданно испугавшись, и Беккер прошел мимо, точно порыв ледяного арктического воздуха. Выругавшись про себя, он завернул за угол, подождал пару мгновений, затем шагнул назад, чтобы посмотреть, не пошел ли за ним бродяга. Нет. Беккер отправился в дом Лейси, бормоча под нос, рыча и плача.

Он вошел через парадную дверь, быстро спустился в подвал и повалился в кресло, сидя в котором он обычно читал.

«Дэвенпорт в городе». На мгновение Беккера охватил страх, и он вернулся назад, на судебное заседание, где коп давал показания и не сводил с него глаз, бросая ему вызов… Во время разбирательства в голове Беккера царил хаос, и лишь иногда в мыслях возникали ослепительные вспышки… Застонав, он вернулся в реальность.

Что? На коленях у него лежит какой-то предмет. Он озадаченно посмотрел на него, сбросил на пол. Книга. Он совсем забыл. «Последние разрезы: пытки на протяжении веков». В книге имелось множество иллюстраций: решетки, столбы, виселицы, «железные девы». Беккера они не интересовали. Пытки для уродов, извращенцев и клоунов. Но ближе к концу…

Да. Фотография, сделанная в восьмидесятых годах девятнадцатого века. В подписи под ней говорилось, что некий китаец убил принца и был приговорен к смерти через тысячу резаных ран. Снимок сделали в тот момент, когда палачи кромсали его тело на куски.

Лицо умирающего сияло.

Вот чего Беккер добивался в своей работе, и он нашел это на снимке столетней давности. Лицо китайца испускало свет, озарение смерти. Боль здесь была ни при чем, Беккер на собственном опыте узнал, что боль искажает, уродует черты человека. Он и сам фотографировал свои эксперименты, но ему ни разу не удалось добиться ничего похожего. Возможно, дело в том, что тогда снимали на старую черно-белую пленку, обладавшую какими-то особыми качествами.

Беккер сидел и грыз большой палец, забыв про Дэвенпорта. Важность сделанного им открытия заслонила все. Откуда взялась эта аура? От понимания, что приближается смерть? Или от ее неизбежности? Может быть, именно поэтому про стариков, уходящих в мир иной, говорят, что у них сияют лица? Все потому, что они знают — конец близок, они в состоянии его увидеть и осознают, что спасения нет? А если дело именно в таком понимании? Возможно ли это? Возможно ли, что в каком-то смысле это интеллектуальная функция или высвобождение чувств, а вовсе не независимая реакция?

Беккер пришел в такое возбуждение, что не смог усидеть на месте, бросил книгу и пробежался по комнате. Спичечный коробок лежал на месте, в кармане; там три таблетки. Он схватил их и посмотрел на опустевший коробок. Вот настоящая критическая ситуация! Придется снова выйти из дома. Он откладывал эту необходимость, но теперь…

Беккер взглянул на часы. Да. Уайтчерч еще на работе.

Он зашел в ванную комнату, неловко повозившись со штанами, помочился, привел себя в порядок и подошел к телефону. Беккер знал номер наизусть и тут же принялся его набирать. Ему ответил женский голос.

— Доктора Веста, пожалуйста, — попросил Беккер.

— Подождите минутку, я его вызову.

Вскоре он услышал:

— Вест.

Холодный голос с нью-джерсийским акцентом, словно разъеденный ржавчиной. Голос торговца наркотиками.

— Мне нужно несколько «ангелов», — выдохнул Беккер.

Он всегда разговаривал с придыханием, когда звонил Уайтчерчу.

— Ммм, это сложно. У меня ничего не осталось. Зато есть много кокса и «спида». И практически нет того, что вы хотите, — ответил Уайтчерч с беспокойством в голосе.

Беккер был исключительным клиентом: белый, осторожный да еще платит наличными. Возможно, учитель из Коннектикута, который продает наркоту ученикам.

— Это плохо, — сказал Беккер. — Сколько кокса?

— Я могу продать три.

— Три достаточно. А сколько «спида»?

— Тридцать подойдет?

— Хорошо. Когда? Мне нужно как можно быстрее.

— Через полчаса.

— Отлично, через полчаса.

Беккер выдохнул и повесил трубку.

Когда он наводил в подвале порядок, то обнаружил кучу старого спортивного инвентаря: пару высохших бейсбольных перчаток с паутиной в кармашках; полдюжины бит, потрескавшихся и ободранных; спущенный баскетбольный мяч; бутсы, покрытые плесенью и грязью, с проржавевшими металлическими шипами; две пары сильно потрепанных теннисных туфель, шорты, майку и шапочку. Он сложил все в длинную коробку вместе с летающей тарелкой, набором для крокета и сломанными ракетками для бадминтона и поставил в темный угол. Тот, кто туда заглянет, сразу увидит сплошной хлам, ничего хорошего или такого, к чему хочется прикоснуться.

Беккер сделал в баскетбольном мяче С-образный разрез и прятал там наличные деньги. Он залез в тайник, достал из него три тысячи долларов и аккуратно убрал мяч на место.

Бросив на себя мимолетный взгляд в зеркало, он поднялся по лестнице на первый этаж и, стараясь не шуметь, направился в заднюю часть дома. Когда он подошел к двери, сверху послышался голос старухи.

— Алекс…

Он остановился, замер на пару мгновений, затем раздраженно выдохнул и прошел по темному этажу к лестнице.

— Да?

— Мне нужны особые таблетки…

Ее голос звучал едва слышно, неуверенно.

— Сейчас принесу, — пообещал Беккер.

Он вернулся к себе, нашел коричневую бутылочку с морфием, зажал в кулаке две таблетки и снова поднялся наверх, разговаривая сам с собой. Картины смертельного озарения проносились в его мозгу, и он так увлекся ими, что чудом не налетел на Бриджит Ленд, которая стояла у подножия лестницы, ведущей в комнату Эдит Лейси.

— Ах, — сказала она. — Я ухожу, Алекс… У вас есть лекарство для Эдит?

— Да-да…

Опустив голову и отворачивая лицо, Беккер попытался проскользнуть мимо нее.

— Вы даете ей незаконные препараты? Это запрещенное лекарство? — спросила Ленд.

Она встала перед ним, задрав вверх подбородок и не желая отступать, и успела схватить его за рукав, когда он проходил мимо. У нее были умные темные глаза, и она внимательно вглядывалась в его лицо.

Беккер кивнул и напряженным голосом ответил:

— Думаю, да. Мне дает их ее друг. Я боюсь спрашивать, что это такое.

— А что вы… — начала женщина, но Беккер, спеша отделаться от нее, уже начал подниматься по лестнице.

На верхней площадке он оглянулся и увидел, что Ленд повернулась к двери.

— Пожалуйста, не говорите никому, — попросил Беккер. — Она так страдает…

— Вы встретились с Бриджит? — спросила миссис Лейси.

— Да.

Беккер взял стакан с водой и отнес таблетки пожилой женщине. Она жадно схватила их дрожащей рукой и быстро проглотила, намочив губы водой.

— Бриджит спрашивала меня, разрешены ли эти препараты. Боюсь, она может позвонить в полицию, — сказал Беккер.

Миссис Лейси пришла в ужас.

— Ты имеешь в виду…

— Они действительно запрещены законом, — проговорил Беккер. — Вам ни за что не дали бы их в официальном медицинском учреждении.

— О нет, нет, нет…

Старуха принялась раскачиваться, шевеля своими узловатыми пальцами.

— Вы должны позвонить Бриджит. Дайте ей время добраться до дома и поговорите с ней, — посоветовал Беккер.

— Да, конечно…

— Ее номер записан в блокноте вместе с другими полезными телефонами, он лежит рядом с аппаратом, — добавил Беккер.

— Да-да…

Старуха посмотрела на него, и ее лицо в тусклом свете комнаты показалось ему пергаментным и слишком морщинистым.

— Не забудьте.

— Нет… Я не могу найти очки.

Он отыскал очки около раковины на кухне и молча отдал ей. Миссис Лейси кивнула в знак благодарности и шаркающей походкой направилась к телевизору.

— Мои очки, мои очки. Правда, замечательная вчера была передача? Нет, ты же не смотришь телевизор. Арнольда показывали в новостях.

Арнольда Шварценеггера. Она была уверена, что очень скоро он очистит Нью-Йорк от преступников.

— Мне нужно идти.

— Да, конечно.

Она махнула рукой, отпуская его.

— Позвоните Бриджит, — повторил Беккер.

— Да.

Сбоку ее лицо окрасилось в голубой цвет, льющийся с телевизионного экрана, и стало похоже на картину, нарисованную черными красками с проблесками света, как лицо казненного китайца.

Ультрафиолет.

Идея возникла неожиданно, но была наделена такой силой, что Беккер остановился на площадке лестницы. Может быть, свет на лице умирающего человека имеет отношение к трансформированному спектру? Феномен, который возникает в ультрафиолетовом и инфракрасном излучении? Возможно, это объясняет, почему одни люди испускают сияние, а другие — нет. Может, именно поэтому старой камере в девятнадцатом веке удалось запечатлеть этот момент на пленке широкого спектра? Беккер видел фотографии, сделанные в ультрафиолетовом и инфракрасном свете, когда учился в медицинской школе. Ультрафиолетовый мог увеличивать разрешение микроскопа и подчеркивать качества образца, невидимые при обычном освещении. А инфракрасный улавливал температурные изменения в темноте.

Но больше он не знал ничего. Сможет ли он использовать стандартный фотоаппарат? И как это проверить?

Беккер пришел в возбуждение — наука захватила его. Он поспешил вниз по лестнице, вспомнив о Бриджит Ленд только в самый последний момент. Он замедлил шаг и с опаской посмотрел вперед, но она уже ушла.

Он выскочил из задней двери, сел в «фольксваген», доехал на нем до ограды, открыл замок, выбежал наружу, проверил, нет ли бродяг, снова сел в машину и запер за собой ворота.

Он покатил на север через Принс, потом на восток через Бродвей, стараясь держаться боковых улиц с подступавшими со всех сторон зданиями, упрямо направляясь на север и восток. Вот. Первая авеню. И Беллвью, древняя куча кирпичей.

Беккер взглянул на часы. Он приехал примерно на минуту раньше, все в порядке. Время тянулось медленно, медленно… Наконец-то! Уайтчерч идет в сторону автобусной остановки. Беккер потянулся через пассажирское сиденье, открыл до половины окно и остановился у тротуара.

Уайтчерч увидел его, оглянулся по сторонам и подошел к окну.

— Три снежка, тридцать штук «спида», все техническое. И два «ангела», хорошего качества.

— Всего два? — Беккер почувствовал, что начинает терять контроль над собой, и постарался взять себя в руки. — Хорошо. Но я позвоню вам через пару дней.

— К этому времени у меня будет больше. Сколько вам нужно?

— Тридцать. Вы сможете достать для меня тридцать? И еще тридцать «спида»?

— Думаю, смогу, — ответил Уайтчерч. — Мой человек запускает новую линию. Позвоните мне. Сегодня с вас две тысячи сто.

Беккер кивнул, отсчитал двадцать одну сотенную бумажку из пачки, лежащей в кармане, и протянул дилеру. Тот знал, что у Беккера есть пистолет; собственно говоря, он сам ему продал оружие. И Беккер не опасался, что его ограбят. Уайтчерч положил деньги в карман и опустил мешок на сиденье.

— Обращайтесь, — сказал он и повернулся в сторону больницы.

Беккер закрыл окно и поехал назад, затолкав пакет под сиденье. Но он знал, что не доедет до дома, не попробовав угощение. Он заслужил это. Сегодня ночью ему в голову пришла революционная идея — фиксировать ауру человека.

Он остановился на светофоре, окинул взглядом улицы, включил свет в машине и открыл мешок. Три толстые сигары с кокаином и два маленьких полиэтиленовых пакетика. Тридцать крошечных таблеток в одном и две большие — в другом. У него дрожали руки, когда, посматривая по сторонам, он начал разворачивать одну из сигар. Как раз хватит, чтобы добраться до дома.

Кокаин подбросил его, голова откинулась назад, когда мощь наркотика наполнила мозг, точно гул товарного поезда. Через пару мгновений он начал медленно приходить в себя, чувствуя, как все вокруг приобретает сверхъестественно четкие очертания. Если бы только он мог сохранить это ощущение! Беккер потянулся к мешочку с «пи-си-пи», нащупал его — всего две штуки… Но кокаин полностью подчинил его себе, и он достал обе: «ангельская пыль» удержит кокс на месте, усилит его действие… Теперь он видел на многие мили вперед, несмотря на то что вокруг было темно. Никаких проблем. Беккер принялся шевелить губами, чтобы во рту образовалась слюна, затем раскусил таблетку. Всего одну, только попробовать, сделать себе подарок…

Красный свет. Беккер разозлился и, выругавшись, проехал через перекресток. Впереди снова загорелся запрещающий сигнал. Беккер пришел в еще большую ярость, но на сей раз сдержался и остановил машину. Немного снежка? Конечно. Он заслужил добавку. Совсем маленькую порцию.

Он уже больше недели не проводил экспериментов. Вместо этого он сидел в подвале и печатал свои научные статьи. Несделанная работа накапливалась, появились данные, которые следовало проверить и обдумать. Но сегодня ночью, когда «ангельская пыль» поет в его крови… да еще Дэвенпорт явился в город и ищет его…

Для захвата материала, с которым он проводил эксперименты, Беккер выработал собственную систему: сначала он оглушал своих будущих подопытных электрошокером, а затем использовал анестетик. И что важнее всего, он начал искать более безопасные места для охоты. Одним из них был Беллвью. Там повсюду женщины, днем и ночью, достаточно миниатюрные, чтобы он мог легко с ними справиться, и здоровые — иными словами, отличные объекты для исследований. И парковка всегда открыта… Но сейчас он не поедет в Беллвью, он ведь только что оттуда.

На самом деле ему даже думать не следовало о том, чтобы выходить сегодня на охоту. Он ничего не спланировал, не провел разведку, которая показала бы, насколько это будет безопасно. Но в его крови пели «ангелы», и все было возможно.

Он подумал о другой стоянке, не рядом с Беллвью. О парковке у какого-нибудь государственного учреждения.

Стоянки — отличное место, потому что там легко спрятаться, люди постоянно приезжают и уезжают, причем многие из них в одиночку. Да и транспортировка материала не составляет никакой проблемы…

А эта особенно хороша: на каждом уровне есть вход в правительственное здание, двери закрываются на кодовые замки. Человеку, приехавшему на машине, совсем не обязательно возвращаться мимо дежурного в кассе. Так что можно ждать внутри.

На парковке был только один лифт, который доставлял посетителей на улицу. Беккер представил себя в кабине лифта вместе с выбранным объектом. Он оглушает ее электрошокером в тот момент, когда они будут выходить, применит газ, спрячет тело между машинами, затем подъедет к нужному месту, чтобы его забрать. Все очень просто.

К тому же приглянувшаяся ему автостоянка находилась совсем рядом, на границе Чайнатауна.

Сохраняющий здравый смысл Беккер, оказавшийся в ловушке на задворках его сознания, предупреждал: «Нет, нет, нет, нет…»

Но другой Беккер, в крови которого полыхал «пи-си-пи», резко вывернул руль и направился на юг.

В Чайнатаун.

На улице было больше людей, чем ожидал Беккер, но он не обращал на них внимания. Коктейль из кокаина с «пи-си-пи» поглотил его сознание, настроив на одну цель. Он въехал прямо в парковочный гараж, потянулся через руль, взял билет и покатил по наклонной спирали наверх. Каждый этаж был освещен, но Беккер не заметил камер наблюдения. Постепенно спираль его захватила, сердце, точно молот, колотилось в груди, лицо пылало.

Он проехал на последний уровень, припарковался, открыл упаковку с кокаином, высыпал немного на руку, вдохнул его, слизнул остатки.

И улетел…

Вернувшись в реальность, Беккер выбрался из машины, прихватив с заднего сиденья сумку со всем необходимым для охоты. Вокруг шахты лифта шла лестница, и он, стараясь не шуметь, начал спускаться вниз по ступенькам, где было темнее, чем на самой стоянке. Он шел на цыпочках, повесив сумку на плечо и положив руку на электрошокер.

У второй двери Беккер остановился, проверил резервуар для анестетика и маску. Мысленно повторил порядок действий: подойти сзади, оглушить током, зажать рот, чтобы не были слышны крики, спуститься вместе с добычей на лифте, использовать газ. Он вышел с лестницы, посмотрел на крошечную площадку у лифта. Великолепно.

Беккер вернулся на место засады.

Он ждал.

Ждал…

Прошло двадцать минут, напряжение нарастало. Он запустил руку в карман, нашел еще одну таблетку, прожевал ее, наслаждаясь горечью. Где-то наверху закрылась стальная дверь, и по всему пандусу прокатилось громкое эхо, а через несколько мгновений вниз покатила машина. Затем снова наступила тишина. Еще пять минут, десять.

Новый автомобиль въехал внутрь и остановился на втором этаже. Послышался стук высоких каблуков по бетонному полу… Беккер напрягся, быстро опустил руку и один раз нажал на кнопку электрошокера, проверяя его.

Потом… ничего. Стук каблуков удалялся. Женщина шла вниз по пандусу, направляясь на улицу, вместо того чтобы войти на лестницу или поехать на лифте.

Проклятье! Ничего не получается. Беккер посмотрел на часы: прошло десять минут, не больше… Он вдруг вспомнил Города-близнецы и актрису. Он обманул ее, одевшись как сотрудник газовой компании, проверяющий утечку, и убил молотком. Он вспомнил, как нанес удар, потом вспышка… Беккер улетел.

И вернулся через некоторое время, как обычно тяжело переводя дыхание. Он услышал шаги внизу и женский голос.

Двери лифта открылись этажом ниже.

Беккер схватил сумку, завернул за угол, выбежал в вестибюль у лифта и нажал на кнопку «вверх». Его захватило предвкушение, и он не слушал свой внутренний голос, который повторял: «Нет, нет, нет, нет».

Лифт подошел, двери открылись. Внутри стояла темноволосая женщина с огромной сумкой, широко раскрыв глаза и засунув руку внутрь сумки. Она не ожидала, что лифт остановится на втором этаже. Увидев Беккера, незнакомка расслабилась. Он кивнул, вошел внутрь, подождал, когда закроются двери. Женщина нажала на кнопку шестого этажа, и Беккер потянулся к той же кнопке, словно ему было нужно туда же, но опустил руку. Он встал к задней стенке кабины и стал смотреть на сменяющие друг друга цифры.

«У нее в сумке пистолет, — подумал Беккер, — пистолет или баллончик со слезоточивым газом».

Подумав об этом, он попал в круговорот одной и той же мысли, которая затянула его, точно петля, а когда очнулся, они уже приехали на шестой этаж. Беккер нащупал в сумке электрошокер.

Он искоса взглянул на женщину и, заметив, что она пристально смотрит на него, тут же отвел взгляд. Нельзя встречаться с ней глазами, они могут ей слишком многое сказать. Он снова осторожно посмотрел на нее, и ему показалось, что незнакомка старается оказаться как можно дальше от него. Прозвучал резкий сигнал, и двери начали открываться. Одно короткое мгновение ни один из них не шевелился, затем женщина вышла. Беккер последовал за ней, отставая на несколько футов, повернулся в ее сторону и тихо сбросил обувь, рассчитывая подойти к ней незаметно и застать врасплох.

Но женщина вдруг скинула туфли и побежала, оглядываясь на него. При этом она громко и пронзительно закричала.

Она поняла!

Беккер, которого ее вопль на мгновение заставил замереть на месте, помчался за ней. Она продолжала визжать, сумка покатилась по шершавому бетонному полу, и наружу высыпалось содержимое: помада, ежедневники и какая-то бутылочка. Женщина метнулась между двумя машинами, отступая к внешней стене. В руках она сжимала баллончик, продолжая кричать.

Слезоточивый газ.

Потеряв по дороге свою сумку, Беккер догнал жертву и набросился на нее с голыми руками, не в силах противиться могучему желанию заставить ее замолчать.

«Она поняла, поняла, поняла»…

Женщина остановилась между машинами, выставив вперед руку с баллончиком. Она жадно хватала ртом воздух, ноздри раздувались. Добраться до нее можно было, только бросившись вперед.

Беккер метнулся к цели, пригнувшись в последний момент и подняв одну руку, чтобы защититься от слезоточивого газа. Она наставила баллончик на него и нажала на кнопку, но ничего не произошло — послышалось шипение, и в воздухе появился едва различимый запах цветущих яблонь.

Незнакомка отступила к самой стене пандуса, доходящей ей до пояса. У нее за спиной мерцали огни города, а в ушах Беккера оглушительно гремел ее жалобный, пронзительный вопль.

Он набросился на нее, схватил одной рукой за горло, а другой между ног, приподнял вверх и…

Женщина перелетела через невысокую стену.

Просто упала, как будто он швырнул вниз мешок с удобрениями.

Она рухнула на землю без единого звука.

Потрясенный Беккер, тяжело дыша, точно запыхавшийся пес, смотрел, как она падала. Она упала лицом вверх, раскинув руки, и ударилась головой.

Женщина умерла, словно погасла спичка. Стоя на шестом этаже, Беккер видел, что она мертва. Он повернулся, чтобы проверить, бежит ли кто-нибудь на ее крик.

Все было тихо, но вдалеке выла полицейская сирена. В панике он бросился назад, к лестнице, взлетел на два этажа, сел в свою машину, завел двигатель и помчался вниз по пандусу. Где они? На лестнице?

Никого.

Служащая парковки вышла из своей будочки и выглянула на улицу. Затем вернулась и вошла внутрь. Она жевала резинку и хмурилась.

— Один доллар и пятьдесят центов, — сказала она.

Беккер заплатил.

— Что происходит?

— Наверное, драка, — коротко ответила она. — Я видела, как бежали несколько парней.

Двенадцать часов спустя Беккер сидел в полутьме за пишущей машинкой «Ай-би-эм», тихонько напевал «You Light Up My Life» и стучал по клавишам негнущимися пальцами, сосредоточенно работая. В воздухе у него над головой парила стая пауков, которые висели на темной нитке, прикрепленной к решетке. Мобиль[21] из пауков.

«Пи-си-пи» очертил окружающий мир яркими четкими красками, и Беккер наслаждался хрустальной прозой, изливающейся из машинки на белую бумагу.

Это была настоящая песня, и таракан Делано, вне всякого сомнения, потеряет работу в Стэнфорде, когда мир узнает о его профессиональной небрежности…

Беккер откинулся на спинку стула, глядя вверх, на своих пауков, и рассмеялся от этой приятной мысли. Эйфория постепенно проходила. Он наклонился вперед. Беккер Мыслитель. Он сегодня допустил ошибку. Самую худшую из всех, что совершал до сих пор. Возможно, время подходит к концу. Ему необходимо работать, нужен новый объект, но следует быть очень, очень осторожным.

Хм. Он выключил пишущую машинку и отложил в сторону свою рукопись, аккуратно выровняв углы бумаги. Затем отправился в ванную комнату, снова вымыл лицо, посмотрел на шрамы. Действие наркотика ослабевало. Возможно, даже удастся поспать. Когда же он спал в последний раз? Беккер не смог вспомнить.

Он сбросил одежду на пол, взглянул на часы. Позднее утро. Может быть, пара часов, хотя…

Он лег, прислушался к биению своего сердца.

Закрыл глаза.

И почти заснул.

Но в последний момент у него в голове возникла смутная мысль. Впрочем, Беккер все понял и почувствовал, как сердце быстрее забилось в груди, а кровь наполнилась адреналином.

Он не вырезал глаза. Разумеется, у него не было возможности, но какое это имеет значение? Она его видит, та темноволосая женщина.

Она за ним придет.

Беккер засунул большой ком простыни в рот и закричал.