Безрассудная династия

19

ТОБИ

Крики агонии достигают наших ушей задолго до того, как мы спускаемся по лестнице в подвал. И когда мы, наконец, сворачиваем за угол, мы обнаруживаем, что Дэмиен, Харон, Тео и Алекс наблюдают, как Деймон прижимает клеймо к коже одного из парней, которых они голыми привязали к двум стульям в центре комнаты.

Обоих едва можно узнать, их лица опухли и окровавлены от избиений и пыток, которые они уже перенесли.

Я могу только предположить, что этого было недостаточно, потому что, судя по темному облаку, окружающему Деймона, я не думаю, что у него есть какие-либо намерения останавливаться в ближайшее время.

От запаха горящей кожи у меня в животе все переворачивается, прежде чем Деймон отодвигает раскаленное клеймо, открывая свое произведение искусства.

— У меня есть вопрос, — говорю я, делая шаг вперед, чтобы встать рядом с самим темным дьяволом.

Всеобщее внимание в комнате приковано ко мне, когда я пристально смотрю в опухшие глаза наших пленников.

— Сколько итальянцы пообещали тебе за то, что ты провернешь это для них?

Они оба сидят неподвижно, и я уверен, что если бы их лица были в состоянии показать реакцию, они бы этого не сделали.

Тупые предатели, гребаные пезды.

Оба они были с нами в течение многих лет. Или, по крайней мере, мы думали, что они на нашей стороне. Оказывается, они примерно так же коррумпированы, как те засранцы-Волки, которых мы недавно уничтожили.

— Я действительно надеюсь, что вы оба все обдумали, прежде чем позволили им манипулировать вами, заставляя выполнять их грязную работу. У вас обоих есть семьи, верно? — Спрашиваю я, проведя небольшое исследование по дороге сюда благодаря информации Тео. — Жены. Дети. Было бы настоящим позором заставить их страдать из-за твоего тупого гребаного выбора.

Тем не менее, ни тот, ни другой не ломаются.

— Итак, я могу предположить, что Мариано держат ваших близких в безопасном месте. Или вы оба настолько чертовски самонадеянны, что они прямо сейчас сидят дома, даже не подозревая, что вы нас предали?

И мы с Нико знаем ответ на этот вопрос, и они тоже.

Наконец, один из них показывает ту реакцию, на которую я надеялся, когда из его горла вырывается тихое хныканье.

— Что это было? — Спрашиваю я, наклоняясь немного ближе, но сожалею об этом в ту же секунду, как в нос мне ударяет запах мочи.

Тишина.

— Я думаю, нам, вероятно, следует пойти и забрать их всех сейчас, не так ли, босс? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Дэмиена, который смотрит на меня с чем-то, что, я уверен, является гордостью в его глазах.

— Конечно. Алекс, Себ, возьмите Стеллу и Эмми с собой. Приведите их сюда мирно, — приказывает он.

— Конечно, босс, — соглашается Алекс, прежде чем крик боли наконец прорезает воздух.

— Нет, нет. Не впутывай их в это.

Бросаясь вперед, я обхватываю пальцами горло пизды достаточно сильно, чтобы перекрыть ему доступ воздуха. Его глаза расширяются в панике, но я не сдаюсь.

— Тогда тебе нужно, блядь, начать говорить, — киплю я, выплевывая ему в лицо каждое слово. — Нам не нужно читать тебе лекцию о гребаной важности семейной верности, солдат. Вы оба знаете, что вы мертвы из-за этого гребаного глупого трюка, но жизни ваших семей сейчас в значительной степени висят на волоске. Я действительно надеюсь, что они того стоили.

Тишина заполняет комнату, и моя хватка на его горле только усиливается. Но, несмотря на его более ранний протест в защиту своей семьи, ни один из них больше не возражает.

Пока Алекс, Себ и Стелла не решат уйти.

— Нет, — кричит другой. — Они обещали нам новую жизнь вдали отсюда, если мы позволим ему освободиться.

Я оскаливаю зубы, продолжая смотреть на подонка в моих лапах. Его губы начинают синеть, но он по-прежнему ничего не делает, чтобы отбиться от меня.

— Неужели жизнь с нами действительно так плоха? — спрашивает Дэмиен, подходя ко мне и, наконец, вмешиваясь.

— Нет, босс. Я просто хочу большего для своих детей.

— Тебе недостаточно жизни в богатстве, власти и защите целой семьи, солдат?

— Я в большом долгу перед своей женой, — говорит он, и его голос выдает страх, который он так старается скрыть.

— И ты думаешь, что жизнь, которая теперь будет без тебя, лучше, чем эта, когда ее муж жив?

— О-они обещали мне, что э-это будет л-легко.

— Ну, да. Я думаю, оставить дверь открытой довольно легко. Но ты, кажется, кое, о чем забываешь, — заявляет Дэмиен, его голос такой же жесткий и холодный, как всегда. — Итальянцы — тупые, жаждущие власти ублюдки. Ты действительно думал, что тебе это сойдет с рук? Вы были последними, кто видел его живым. Тоби, отпусти его, — требует Дэмиен. — Тебе нужно, чтобы они оба дышали еще немного, если мы собираемся найти твою девушку.

Парень перед Дэмиеном бледнеет.

— О, мне жаль. Ты действительно думал, что Джонас собирался ускользнуть в закат и оставить нас всех с нашей счастливой жизнью? Мне жаль, что приходится вас огорчать, но эта жизнь не такая. И мы притащили его сюда по чертовски веской причине. — Его голос становится глубже, с каждой секундой становясь все более смертоносным.

Парень, которого я чуть не задушил до смерти, тяжело дышит, пытаясь вернуть в свой организм достаточное количество кислорода. Ему лучше извлечь из этого максимум пользы, потому что, как только у нас будет вся необходимая информация, они оба будут чертовски мертвы.

— Итак, — говорит Дэмиен, поднимая глаза на своего сына и подзывая его к себе. Достав из кармана складной нож, он протягивает его Тео, глаза которого горят жаждой крови. — Мы собираемся сделать это веселым способом или легким?

Тео явно насрать на ответ на этот вопрос, потому что в ту секунду, когда он обхватывает нож пальцами, он вонзает лезвие прямо в тыльную сторону руки парня, которая привязана к ручке кресла, заставляя его выть, как дикого зверя.

— Я действительно не чувствую себя легко сегодня вечером, босс, — небрежно говорит Тео, вытаскивая оружие из его руки и вытирая его о штаны парня, пока тот хнычет.

— Достаточно справедливо. Итак… куда подевался Джонас?

— Мы не знаем, босс, — хрипит парень, которого я душил.

— Недостаточно хорошо, — рычит Дэмиен, его раскатистый голос заставляет меня вздрагивать.

— М-мы не задавали вопросов, босс.

— Тео, — Дэмиен не успевает произнести приказ, как нож вонзается в бедро парня. — Мы можем продолжать делать это в течение нескольких дней. Держать вас на краю гибели дольше, чем вы могли бы представить. И чем дольше это длится, тем ближе мы становимся к вашим детям. Думаешь, они будут кричать так же сильно, как ты?

Он стонет, когда Тео вытаскивает нож и смотрит вниз, кровь течет из раны. Этого много, но недостаточно, чтобы быть артерией.

— Он покидает страну.

— Сегодня вечером?

— Нет. Сначала он хотел заполучить свою семью.

— Ее маячок все еще не двигается, — говорю я, уставившись на штуковину, как будто она волшебным образом сдвинется и скажет нам, где она, если я буду достаточно усердно молиться.

— Расскажи нам еще раз, почему ты подумал, что было хорошей идеей не вставлять жучок в ее ожерелье? — Спрашивает меня Тео, его бровь изогнута, как будто он искренне не может понять, почему я этого не сделал.

— Потому что, придурок, я не хотел обращаться с ней как с гребаной собакой. — Я бросаю взгляд на Эмми, прекрасно зная, что он, блядь, чипировал ее не так давно.

— Мы бы знали, где она была прямо сейчас, если бы ты это сделал.

Вскакивая на ноги, я стаскиваю его с дивана за рубашку.

— Ты думаешь, я, блядь, этого не знаю? — кричу я, наши носы так близко, что они почти соприкасаются.

Моя грудь вздымается, когда чистое отчаяние разливается по моим венам.

Он мог увезти ее куда угодно. Он мог делать с ней все, что угодно.

Мой желудок переворачивается при мысли о том, что он прикасается к ней. О том, что он обращался с ней так же, как со мной.

— Тоби. — Мягкий голос мамы проникает в мои уши, и это заставляет меня расслабиться еще до того, как она кладет руку мне на плечо.

Она и Гален были здесь, в моей квартире, ожидая, когда мы зашли в тупик с двумя мудаками внизу.

Мы оставили их на ночь стонать от боли и покрывать пол их кровью, позволив им поверить, что их семьям придется не слишком приятно просыпаться утром, если они не расскажут что-нибудь, что мы могли бы использовать.

— Мы найдем ее.

Я отпускаю Тео толчком, он падает обратно на диван, когда я разворачиваюсь к маме.

— Как? — кричу я. — Как, черт возьми, мы собираемся ее найти? Он мог увезти ее куда угодно.

Мой голос громкий и смертоносный, но она даже не дрогнула.

— Он не собирается уходить тихо, — говорит она мне ровным и уверенным голосом, как будто она знает это как факт. Чего, конечно, у нее нет. Но за эти годы она достаточно натерпелась его дерьма, чтобы знать, как он работает. Черт возьми, я тоже должен это знать, но единственное, на что я сейчас способен, — это страх. Леденящий душу гребаный страх, что он собирается причинить боль моей девочке.

Я использовал ее против него. И теперь он собирается отплатить за услугу.

— Он всегда стремился к славе, к злорадству. Он не уйдет, пока не повернет тот клинок, который вонзил в наши сердца много лет назад.

Я изо всех сил пытаюсь втянуть воздух, который мне нужен, поскольку смысл ее слов поражает меня прямо в грудь.

— Если он причинит ей боль—

— Мы найдем его, Тоби. И мы убьем его, прежде чем у него появится шанс.

— Что, если мы этого не найдем? — Спрашиваю я, мой голос слабый и испуганный.

— Мы это сделаем, — говорит Стелла, подходя ко мне и обнимая меня за талию, когда Гален подходит и встает рядом с мамой.

— Мы все поддерживаем тебя, Сынок, — говорит он, не снимая неослабевающей боли у меня в груди. — Теперь он нас не победит, — обещает он мне.

Мои кулаки сжимаются по бокам. Едва сдерживаемый гнев захлестывает меня, сковывая мышцы, когда движение за маминым плечом привлекает мое внимание.

— Это мило и все такое, но Тоби нужно пойти со мной, — заявляет Нико, способный видеть то, чего не видят другие.

— Куда ты идешь? — спрашивает Стелла, совершенно оскорбленная.

— Не переживай из-за этого, принцесса. Я позабочусь о его безопасности. Позвоните нам, если что-нибудь случится, и мы сразу же вернемся, — говорит он с улыбкой. — Иди переоденься, — говорит он мне, прежде чем вытащить телефон из кармана.

В комнате воцаряется тишина, и это все, что мне нужно знать, что я не могу оставаться здесь с этим гнетущим напряжением, давящим на меня.

Делая шаг вперед, я обнимаю маму, вдыхая ее аромат и молясь, чтобы слова, которые она только что сказала мне, были правдой, и мы выясним его следующий шаг, пока не стало слишком поздно.

Через несколько минут на мне пара спортивных штанов и майка, и я бегу трусцой вниз по лестнице в наш подвальный спортзал прямо за Нико, в то время как остальные продолжают разбираться с дерьмом в моей квартире.

Дэмиен и Харон отправились на встречу с Эваном и Стефаносом, чтобы рассказать им о том, что происходит. Стефанос совместно с итальянцами собирал разведданные с тех пор, как они попытались вторгнуться на нашу территорию на их стороне города перед Рождеством. Так что, если они оставили какую-то ниточку с этим, то он должен быть в состоянии потянуть за нее и посмотреть, как она распутывается.

Неудивительно, что они за одно с Джонасом. Именно они устроили пожар в ту ночь боя, утверждая, что это был прямой приказ от нас. Или какую бы чушь они ни пытались извергнуть. В ту ночь они пытались предупредить нас, что в нашей семье завелась змея — мы и не подозревали, каким чертовски скользким он окажется.

В ту секунду, когда мы входим в двери спортзала, Нико выбирает плейлист на своем телефоне и выскакивает на ринг, вытянув руки по бокам.

— Давай, детка, — насмехается он, заставляя меня покраснеть всего от этих четырех слов.

С громким ревом, которым, я уверен, гордилось бы любое дикое животное, я бросаюсь на него, нанося удары кулаками по любой части его тела, которую он оставляет незащищенной. Его ответные удары столь же жестоки, но я использую боль, которую он мне причиняет, чтобы подпитывать свои движения. Действовать инстинктивно, используя навыки, которым меня учили с такого юного возраста, что теперь они почти так же естественны, как дыхание, позволяет мне опустошить свой разум, на короткое время вытеснить гнев и отчаяние.

Я понятия не имею, как долго мы сражаемся, но когда мелодия звонка Нико заполняет пространство вокруг нас, по моему телу струится пот, а с кулаков капает кровь, я уверен, покрывающая почти каждый дюйм моего тела.

— Перерыв, — рявкает Нико, вытирая лоб руками и ныряя под веревки, чтобы ответить на звонок.

— Да. Да. Подвал. Да. Да.

Я смотрю на него, когда он вешает трубку и идет к холодильнику, не секундой позже бросая мне бутылку воды.

— Кто это был? — спрашиваю я, откручивая крышку и сразу же выпивая половину.

— Не тот, у кого есть ответы.

Я только что опрокинул бутылку над головой, когда дверь в спортзал открывается и врывается Брианна с обезумевшим видом.

— Ты гребаная пизда, — рявкает она, бросаясь к Нико и замахиваясь на него сумочкой.

Мои глаза расширяются от ее дикости, когда то, что у нее там есть, с болезненным стуком ударяется о голову Нико.

— Какого хрена, Сирена? — лает он.

— Ты, блядь, пишешь мне смс, чтобы сообщить, что моя лучшая подруга, блядь, пропала, ты, огромная гребаная пизда.

— Ты бы предпочла не знать?

— Ты гребаный придурок. Я не знаю, почему я когда-либо думала, что проводить время с тобой было хорошей идеей.

Она отмахивается от него и поворачивается ко мне.

— Господи, ты выглядишь ужасно.

Я приподнимаю бровь, глядя на нее.

— Что происходит? Ты нашел ее? У кого она?

Мои глаза поднимаются от Бри к Нико, который только раздраженно пожимает плечами.

— Ты ей ничего не сказал? — спрашиваю я.

— Нет, он сказал мне, что Джо-Джо пропала. Это было все. Никаких других гребаных подробностей. Где она, Тоби? С ней все в порядке?

— Черт возьми, — шиплю я, запуская окровавленные пальцы в свои мокрые волосы, с которых капает. — Мы не знаем, где она, Бри. Она у Джонаса.

— Дж-Джонас? — заикается она, глубокие морщины омрачают ее лоб.

— Начинаешь понимать, почему я не выложил все это в гребаном текстовом сообщении прямо сейчас? — Нико ворчит у нее за спиной.

— Пошел ты, — бросает она через плечо, прежде чем повернуться ко мне. — Пожалуйста, продолжай.

— Джонас не мертв. Наш босс инсценировал его смерть. Мы держали его запертым в камере последние несколько месяцев.

Ее рот открывается и закрывается, как у золотой рыбки, пока она пытается осмыслить пересказ всей этой дурацкой ситуации.

— Он сбежал. Мы не можем найти ее или Джоан.

— Черт, Тоби. Это чертово безумие, — говорит она, раздраженно вскидывая руки.

— Добро пожаловать в наш мир, Сирена, — говорит Нико.

— Ты все еще, блядь, здесь? — рявкает она на него.

— Черт возьми, да, ты знаешь, я люблю, когда ты становишься такой дерзкой.

— Моя лучшая подруга, моя кузина, пропала, черт возьми. Может быть, ты перестанешь шутить?

Я качаю головой, глядя на них двоих, когда беру полотенце с вершины стопки в углу и протираю им голову и лицо. Когда я снимаю его, ярко-белый хлопок приобретает красный оттенок.

— Все наверху, в моей квартире. Пошли, — говорю я, проходя мимо Бри, более чем готовый принять душ и услышать, были ли какие-нибудь прорывы.

Все оборачиваются, чтобы посмотреть на нас, когда мы врываемся в мою квартиру. Мама ахает от ужаса при виде нас двоих, но я не уверен, почему она так удивлена. Это не первый раз, когда она помогает нам после того, как мы слишком усердствовали, сражаясь за изгнание наших демонов.

— Что-нибудь? — рявкаю я, мои глаза останавливаются на Тео.

Все по-прежнему здесь, кроме Деймона, который исчез.

— Босс и отец копаются в дерьме в офисе. Деймон отправился на базу итальянцев, чтобы посмотреть, не сможет ли он раздобыть какую-нибудь информацию, — объясняет Алекс.

— Он думает, что случайно что-то услышит?

— Черт знает, что он думает или что у них происходит, — бормочет Алекс, явно чувствуя себя немного подавленным тем, над чем работают их отец и Деймон.

— Я иду в душ, — ворчу я, направляясь через квартиру к уединению своей спальни.

С каждым моим шагом крепкая хватка, которую я сдерживал во всем, кроме своего гнева из-за этого, начинает ослабевать.

Огромный комок эмоций подступает к моему горлу, и когда я протискиваюсь в свою спальню, все, что я вижу, это Джоди, сидящую посреди моей кровати, мои простыни обернуты вокруг ее обнаженного тела. Мое сердце разбивается на миллион осколков, когда воспоминания о нашем времени вместе всплывают в моей голове.

Я пообещал ей, что всегда буду защищать ее. Что я бы никогда не позволил чему-либо или кому-либо причинить ей боль. Но теперь, блядь, посмотри. Я даже не могу ее найти.

— ЧЕЕЕРТ, — реву я, проводя рукой по верхней части комода, наблюдая, как флаконы с духами и пара фоторамок падают на пол. — ЧЕЕЕРТ.

Слезы наполняют мои глаза, пока я борюсь, чтобы просто не рассыпаться на миллион бесполезных гребаных кусочков.

Я запускаю пальцы в волосы до тех пор, пока не становится настолько больно, что я уверен, что вот-вот вырву их все начисто из головы.

Теплая ладонь касается моего плеча, и я разворачиваюсь, снова сжимая кулак, готовый сразить того, кто стоит там и наблюдает, как я ломаюсь.

— Бри, — я задерживаю дыхание на секунду, прежде чем нанести удар, который, вероятно, стал бы самым болезненным ударом в моей жизни.

— Мне жаль. Мне так ж-жаль. Мне п-просто… страшно, — шепчет она, и слезы стекают по ее ресницам.

— Черт. Мне тоже. Мне тоже страшно.

Забыв о том, что я весь в поту и крови, я притягиваю ее к себе и обнимаю, пока она плачет.

— Мы собираемся найти ее, Бри. Я, блядь, обещаю тебе, — говорю я ей в волосы, молясь всем, кто может слушать, чтобы я снова не лгал.

Черт. Я должен найти ее. Другого выбора нет.

— Я сделаю все, что ты от меня потребуешь, — честно говорит она, обнимая меня так же крепко, как я обнимаю ее. — Но я собираюсь надрать всем вам задницы, как только все это закончится, за то, что вы солгали мне о Джонасе. Какого хрена эта пизда все еще жив?

— Чертовски хороший вопрос, — бормочу я, наконец, отпуская ее. — Я буду сожалеть, что не убил его раньше, всю оставшуюся жизнь. Я знаю это точно.

Отходя от нее, я снимаю майку и бросаю ее в корзину для белья, прежде чем натянуть спортивные штаны, и боксеры на бедра и ворваться в ванную, захлопнув за собой дверь.

Я поворачиваю регулятор вниз и стою под ледяной водой, пока все не затекает, а зубы не начинают стучать.

Это наименьшее из того, чего я заслуживаю за то, что так сильно все испортил.