Гринвуд Ли Безумное пари

Глава 1

Англия, март 1830 года

Замок Райхилл, Гемпшир

Большая комната тонула в полумраке. Два свечных огарка тускло освещали две неподвижные фигуры, расположившиеся друг напротив друга за массивным дубовым столом, который был завален клочками бумаги и заставлен пустыми бокалами. Стол, почерневший от времени и неопрятности хозяев, настолько довлел над комнатой, что по сравнению с ним ее обитатели казались безделушками, украшавшими обстановку.

— Мне конец, — провозгласил Мартин Вариен. В ожидании развязки он затаил дыхание. — Ты все выиграл.

Он вперил в своего противника бешеный взгляд, отражавший бурю, неистовствовавшую в его душе. Мартин сгорал от желания вскочить, вцепиться Бретту Уэстбруку в горло и душить, смяв изящно повязанный шейный платок, пока эти самоуверенные глаза не наполнятся страхом — чувством, которого Бретт никогда не испытывал.

— Тебе не следовало поднимать ставки, имея на руках плохие карты, — сухо заметил Бретт.

— Заткнись, черт подери! — выкрикнул Мартин, не в силах сдержать бушующее пламя дикой ярости. — Я не нуждаюсь в советах, как мне играть в карты.

— Полагаю, сегодняшняя игра тому доказательство? — спросил Бретт с нескрываемым презрением в черных глазах.

Мартин проглотил резкие слова, вертевшиеся у него на языке. Его отрешенный взгляд был прикован к клочку бумаги, побольше остальных, на котором были перечислены дом, земли, деньги — все его наследство! Теперь все это принадлежало Бретту Уэстбруку. Вне всяких сомнений, он должен это вернуть. Но как? Вариен мучительно искал ответ.

Мартин окинул взглядом остальных игроков, отчаянно пытаясь найти выход, но те уже давно забросили игру и разбрелись по комнате. Эдвард Ханглсби спал в кресле, не подавая никаких признаков жизни. Питер Федерс, который был слишком пьян, чтобы осознавать, что ему грозит смерть от удушья, лежал в другом кресле, свесив голову через подлокотник. Барнаби Радж растянулся на диване, наполовину свесившись с него, и храпел, втягивая в себя воздух с невообразимым свистом, который действовал на расшатанные до предела нервы Мартина. Маленький спаниель, примостившийся на засаленном коврике под стулом Вариена, поменял позу и затих.

Мартин снова уставился на своего противника сквозь прикрытые веки. Равнодушно встретив его испытующий взгляд, Бретт откинулся на спинку стула и посмотрел на Мартина в ответ с несокрушимым хладнокровием. Он уже давно потерял интерес к этой бесконечной игре, но его смоляные глаза по-прежнему подмечали каждую мелочь, а голова оставалась ясной.

Мартин несколько раз судорожно сглотнул, отчего мышцы вокруг его рта напряглись.

— Нет, — наконец со свистом вымолвил он. — Не сегодня.

— У меня сложилось иное мнение, — ледяным тоном, не терпящим возражений, заявил Бретт. Он почувствовал опасную вспышку раздражения. Уэстбрук был гордым человеком, он даже своим близким друзьям почти никогда не позволял разговаривать с собой так, как это только что сделал Мартин. — В чем ты нуждался, так это в хороших картах и удаче. Но у тебя не оказалось ни того, ни другого.

— Полагаю, ты согласишься подождать дольше положенных двух недель? — спросил Мартин, пытаясь выиграть время и оттянуть час расплаты. — За две недели мне не управиться со всеми делами.

Он залпом осушил бренди, остававшийся в бокале, затем огляделся по сторонам в поисках добавки. Не найдя ничего, кроме пустых бутылок, Мартин понял, что придется звать Неда. Он сомневался, что сможет подняться со стула, но яростным усилием воли заставил себя собраться и пересечь комнату. Пусть он в стельку пьян, но гордость не позволяла ему споткнуться на глазах у Бретта.

Мартин резко дернул за шнурок звонка.

— Это точно поднимет старого подлеца с перины, — угрюмо заявил он, но Бретт не удосужился отреагировать на его замечание, и Мартин был вынужден повернуться к Барнаби Раджу, чтобы хоть на кого-то выплеснуть свою ярость. — Адвокатам требуется целая вечность, чтобы что-то сделать, а потом они напускают таинственность, прикрывая свою нерасторопность. Черт меня дернул пригласить этого кровопийцу! — прорычал он и злобно пнул Барнаби, так что тот проснулся и испуганно заорал, изрыгая проклятия и воя от боли.

— Кто, черт подери, меня пнул?

— Я, — проворчал Мартин. — Ты храпел всю ночь.

— Это не причина для того, чтобы накидываться на спящего человека, — простонал Барнаби, — достаточно было попросить меня не храпеть.

— Попросить! — возмущенно фыркнул Мартин. — С таким же успехом я мог обратиться к этому паршивому спаниелю, — кипятился он, указывая на собаку, которая по-прежнему дремала под его стулом. — Я в жизни не слышал такого отвратительного рева. Не знаю, как ты можешь спать, издавая подобные звуки!

Он, шатаясь, побрел обратно к своему стулу, напрочь позабыв о своих стараниях скрыть нетвердую походку, и плюхнулся на сиденье, чувствуя, что холодная ярость грозит уничтожить остатки его самообладания.

Ситуация выходила из-под контроля, а теперь еще и Бретт ухмылялся, глядя на него. Будь проклят этот надменный ублюдок! Он почувствует себя отомщенным, только отобрав у него все до последнего цента, но сперва надо придумать, как вернуть свое состояние. Но, как назло, в данный момент его голова ничем не отличалась от деревянной болванки.

— Господи! — жалобно простонал Питер Федерс, поднимая голову и открывая налитые кровью глаза. — Сколько бренди я выпил? — Приложив пальцы к вискам, он сморщился и закрыл глаза. — У меня в жизни не было такой головной боли. Торговец, поставляющий вино, определенно водит тебя за нос, старина. Иначе с чего у меня такая изжога?

— Черт подери! — выругался Мартин. — Теперь он всех перебудит.

Федерс попытался сесть, это оказалось ему не под силу, и он навалился на стол. Питер был смертельно пьян. Он проиграл огромную сумму, но на это ему было наплевать. Все, о чем он мог сейчас думать, — это как раздобыть еще бренди.

— Мне надо опохмелиться, — заплетающимся языком пробормотал он. Питер поднял бутылку, которую только что опустошил Мартин, внимательно посмотрел на нее и покатал с боку на бок.

— Пустая, — сказал он голосом человека, совершившего удивительное открытие, — нужна новая. Скажи своему слуге, чтобы поторопился, нельзя заставлять гостей мучиться от жажды.

— Твою голову надо сунуть под насос в конюшне, — раздраженно бросил Бретт, смерив Питера холодным взглядом. Он не водил дружбу с желторотыми юнцами, и его раздражала необходимость терпеть общество молокососа, который давно уже должен был быть в постели.

Компания подобралась самая разношерстная. Среди гостей был всего один человек, к которому Бретт питал некую симпатию, и этот человек только что открыл глаза. Сперва Эдвард Ханглсби не двигался, в то время как его взгляд, ясный и не затуманенный сном или алкогольными парами, неторопливо исследовал комнату и ее обитателей. После этого, испустив томный вздох, свидетельствовавший о пресыщении земными радостями, он сел.

— Полагаю, вы удивляетесь, почему я не отправился спать вместо того, чтобы сидеть, развалясь в кресле, в самый разгар игры, — сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. — В сущности, я и сам не знаю. Причина явно не в картах, которые были у меня на руках. И насколько я помню, если я должен это помнить, беседа тоже к этому не располагала, — заметил он, осуждающе взглянув на Федерса, на лице которого застыло бессмысленное выражение. — Принимая во внимание, что обслуживание в этом отвратительном заведении настолько уподобило мое пребывание здесь пребыванию в чистилище, поразительно, что я не удалился в ближайший трактир, пусть даже его владелец оказался бы неотесанным деревенщиной.

От этих замечаний ярость переполнила Мартина, но Эдвард почувствовал себя настолько лучше, выплеснув свое раздражение, что даже улыбнулся хозяину.

— Могу я, с вашего позволения, позвонить, чтобы принесли воды? — вежливо поинтересовался он с невинным видом. — Сомневаюсь, что этот напиток когда-либо украшал ваш стол, будь то в бокале или в бадье для мытья столов, — сказал он, с отвращением разглядывая пятна от вина, — но когда я пью плохой бренди, у меня разыгрывается мигрень, и единственная вещь, которая, кажется, мне помогает, — это вода.

Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, чтобы подчеркнуть крайнюю степень своих страданий, и приготовился ждать, когда Мартин позовет слугу.

— Я понимаю ваше состояние, — сообщил ему Федерс, от всей души сочувствуя товарищу по несчастью. — Я и сам довольно отвратительно себя чувствую, но вы же не собираетесь в самом деле пить воду? Уверяю, вам это не понравится. Выпейте еще бренди. Или, может, вам стоит попробовать пива.

Эдвард выпрямился, открыл глаза и устремил на Федерса убийственный взгляд.

— Не знаю, с чего ты решил, что знаешь, что лучше всего подойдет моему организму, — сказал он тоном, который привел в замешательство не одного закаленного аристократа, — но смею заверить, что ты ошибаешься. — Федерс моргнул от такого выговора. — Я буду куда увереннее, что ты в целости и сохранности возвратишься в лоно своей семьи, если тоже воздержишься от бренди.

Совершив героическое усилие, чтобы взять себя в руки, Питер лучезарно улыбнулся Эдварду.

— Право, не стоит за меня беспокоиться.

— Прежде я за собой этого не замечал, — ответил Эдвард, ужаснувшись при мысли о таком нехарактерном для себя поведении.

— Вот только головная боль немного утихнет, и я буду как огурчик, — продолжил Питер. — Однако мысль о воде никогда не приходила мне в голову. Удивительно, что ты держишь у себя эту дрянь, Мартин!

— Заткнись, болван, — прорычал Вариен, после чего повернулся к Эдварду и свирепо уставился на него. — Нед с минуты на минуту принесет бренди, можешь попросить у него воды. Если кому-нибудь требуется что-то еще, пусть скажет об этом сейчас. Я не держу у себя бездельников, которые только и делают, что обжираются да наращивают себе бока, — воинственно заявил он. — И все-таки я получаю, что хочу, когда мне это необходимо.

Последние слова были обращены к Эдварду, но упомянутый джентльмен снова закрыл глаза. Он считал ниже своего достоинства препираться с Мартином.

— Пропустите рюмочку, — встрял Питер. Бурлившие вокруг страсти совершенно его не трогали. — Глупо волноваться из-за такой чепухи, как вода. — Подавив сладкий зевок, он встал и потянулся всем своим длинным, гибким телом. Его взгляд упал на карты Мартина, и в его глазах тут же вспыхнул интерес. — Что за дрянные карты! У тебя же был вполне приличный набор до того, как я заснул.

Не замечая ни тяжелого взгляда Мартина, ни того, как тот стиснул зубы, Федерс перегнулся через стол, чтобы посмотреть на карты Бретта.

— Снова ободрал его как липку, да? — весело объявил он. — Черт, удача и впрямь на твоей стороне.

— Ты не играешь, так что сядь и закрой рот, — приказал Бретт, еле сдерживая раздражение.

— Не надо кипятиться, — сказал Питер, никак не отреагировав на оскорбление и то, что глаза Мартина налились кровью и опасно заблестели. — Мартин поступил, как последний болван, сделав ставку при таких картах, но это его деньги, и он может делать с ними все, что ему заблагорассудится.

Мартин привстал, кровожадно глядя на Питера, но Эдвард опередил его.

— Если мои уши меня не обманывают, — произнес он, приподнимая голову и устремляя взгляд на дверь, — это смерти подобная поступь добросовестного Неда.

Мартин снова опустился на стул, но его глаза по-прежнему опасно сверкали.

— Я много от тебя натерпелся, — презрительно сказал Эдвард Федерсу, — но глупого бормотания безусого юнца мне не вынести, когда этот мерзкий бренди молотом стучит у меня в голове.

Однако его слова никак не повлияли на веселое настроение Федерса по той простой причине, что он не верил, что Ханглсби говорит серьезно.

— Где тебя носило? — требовательно спросил Мартин. — Я уж было начал надеяться, что ты умер.

— Так оно и будет, если я продолжу носиться туда-сюда по этим коридорам, — ответил седой слуга, отодвинув в сторону пустые бутылки и поставив бренди и бокалы перед Мартином. — Дорога в ад и та теплее, чем этот старый замок. — Он увернулся, когда Мартин вяло замахнулся на него. — Ваша светлость желает что-нибудь еще?

— Мистер Ханглсби не прочь получить воду. И не надо на меня так смотреть, — грубо бросил Мартин, увидев, что Нед недоверчиво вытаращил глаза. — Не я собираюсь ее пить.

— Вне всяких сомнений, мое отвратительное состояние лучше всяких слов говорит о качестве вашего бренди, — вкрадчиво произнес Эдвард.

От тихого голоса, неожиданно раздавшегося у него за спиной, Нед резко обернулся и споткнулся о спаниеля Мартина. Тот взвизгнул и вцепился ему в лодыжку. Нед замахнулся на него.

— Только тронь собаку, и я пущу тебе кровь, — предупредил Мартин.

— Эта старая сука когда-нибудь оттяпает от меня кусок, — возмутился Нед.

— Это будет малой платой за ее страдания.

— Мне в высшей степени неприятно прерывать вашу непринужденную беседу, но я настоятельно умоляю побыстрее принести мне воды, — пробормотал Эдвард приторно-сладким голосом. — Это мерзкое зелье, которое мы пили, так пагубно сказалось на моей тонкой натуре, что любая минута моей жизни угрожает стать последней. — Заметив недоверчивый взгляд Неда, Эдвард растянул губы в слабой улыбке. — Не стоит беспокоиться. Я не душевнобольной, и вам не потребуется никого звать на помощь, чтобы усмирить меня.

— Вам придется чуток подождать, — сварливо пробормотал Нед. — Мы не держим воды в доме ночью.

— Тогда прекрати стенать и поди прочь, — приказал Мартин.

Нед почти подошел к двери, когда Мартин крикнул ему вдогонку звенящим от раздражения голосом:

— Скажи моей сестре, что я хочу, чтобы она оделась и сразу же спустилась сюда.

Нед резко обернулся, от удивления позабыв про свой ревматизм.

— Но она крепко спит, — пробормотал слуга. — Она уже давно легла.

— Тогда разбуди ее, — прорычал Мартин. — Я хочу, чтобы сестра была здесь через пятнадцать минут, иначе я поднимусь и сам приведу ее.

Нед был не из тех, кто рискует своей шкурой ради другого, но предпринял последнюю попытку защитить хозяйку.

— Вы же знаете, она не спустится, раз у вас гости.

— Даю тебе пятнадцать минут, чтобы привести ее сюда, а не то натравлю на тебя собаку, — пригрозил Мартин.

Мартин понял, что Кейт отказалась покинуть спальню, как только Нед просунул голову в дверь, но сам не стал входить.

— Мисс Кейт говорит, что она не спустится ни в платье, ни в какой другой одежде, — торопливо сообщил он. — Она говорит, чтобы вы послали за проститутками из таверны, если вам нужно женское общество.

Нед успел захлопнуть дверь, прежде чем в нее врезалась пустая бутылка из-под бренди и разбилась вдребезги, усеяв выложенный каменными плитами пол острыми осколками стекла.

Мартин увидел, что уголки губ Бретта дрогнули, и ярость вскипела в нем, как лава после извержения вулкана. Этот ненавистный человек унизил его за карточным столом и лишил всей собственности, а теперь он еще и насмехается. Такого его воспаленный мозг уже не мог вынести, и он поднялся на ноги, почти ничего не видя перед собой из-за красной пелены, застилавшей глаза.

— Ах ты проклятый, никчемный сукин сын! — взвыл он, обращаясь к слуге, и, шатаясь, двинулся к двери. Но дряхлая фигура Неда уже скрылась в сводчатом проходе в конце громадного коридора. — Я переломаю каждую косточку твоего червивого тела, если моя сестра не спустится через пять минут! — прокричал Мартин вслед глухому эху удаляющихся шагов Неда, после чего потопал обратно в комнату, выхватил бутылку бренди из рук Федерса, поднес ее к губам и, запрокинув голову, жадно хлебнул содержимого.

Бретт с отвращением посмотрел на него, а Питер обиженно произнес:

— Право, старина, так не делается. Я с превеликим удовольствием отдал бы тебе всю бутылку, если бы знал, что она тебе нужна. Не знал, что от воплей просыпается такая жажда.

Мартин с размаху поставил бутылку на стол, вытянул огромную ручищу и схватил Питера за шейный платок.

— Закрой рот, пустомеля! — прорычал он. — Если ты не замолчишь хоть на пять минут, то я как пить дать повешу тебя на гвозде за твой щегольской платок.

Хватая ртом воздух, Питер извивался, пытаясь высвободиться, но он был слишком пьян, а Мартин слишком силен.

— Я сочувствую тебе, — раздался ледяной, жесткий голос Бретта, — но не думаю, что существует необходимость в столь крайних мерах. — Он уставился на Мартина со все возрастающей неприязнью. — И мне не хотелось бы, чтобы ты плохо обращался с беднягой Федерсом. Он последний представитель своего рода, и его семья все еще возлагает на него кое-какие надежды.

Из глаз Бретта исчезло веселье, тело его напряглось, словно изготовившись для прыжка.

— Он и так безмозглый осел, — задохнулся Мартин, разъяренный вмешательством Бретта.

— Возможно, но это не твой осел. Уверен, ты можешь обойтись без членовредительства, пусть себе сидит в своем кресле. Не думаю, что ему там будет очень уютно, но он наверняка почувствует себя лучше, если сможет дышать.

Сопротивление Федерса становилось все неистовее, и Бретт продолжал пристально смотреть на Мартина с видом человека, привыкшего, чтобы его приказы исполнялись. Мартин заколебался и отпустил Федерса, задыхаясь от ярости, и этот смущенный джентльмен поковылял от греха подальше обратно к своему креслу.

— Я не собирался причинять вред этому молокососу, — прорычал Мартин. — Я хочу добраться до своей паршивки сестры. Шлюхи из таверны — надо же, как она заговорила! Я заставлю ее спуститься, даже если мне придется тащить ее за волосы полураздетую и слушать, как она визжит всю дорогу.

— Не представляю, как я переживу расставание с этой увлекательной мелодрамой, — нараспев произнес Эдвард полным разочарования голосом, — но пойду-ка я спать. Спрашивается: зачем я сюда пришел? Какой бы ни была причина, веской ее не назовешь. Я определенно чувствую себя так, словно вывалялся в грязи.

Последние слова были настолько пропитаны презрением, что пробили бы шкуру куда толще, чем у Мартина, и тот внутренне содрогнулся.

— Вам не следует ожидать изящных манер от Вариена, — сказал Бретт, не обращая внимания на то, что Мартина вот-вот хватит удар. — Разве вы не слышали, как он говорил, что предпочитает лошадь своей любовнице?

Мартин ударил кулаком по столу с такой силой, что бутылка с бренди подпрыгнула, а из двух стаканов выплеснулось содержимое.

— Ты не выведешь меня из себя своими оскорблениями! — прорычал он, захлебываясь от ярости, так что слова застревали у него в горле. — Мне всегда было наплевать, что ты обо мне думаешь, и настоящий момент не станет исключением.

Он повернулся к Эдварду и приблизил свое лицо к нему так, что их носы едва не соприкоснулись.

— А вы, мой неизменно деликатный и щепетильный джентльмен, можете снова сесть. У меня еще есть что вам сказать.

— Возможно, — ответил Эдвард, отодвигая лицо от почти пурпурной физиономии Мартина с нескрываемым отвращением, — но не вижу причины вдыхать воздух, который вы только что осквернили своим дыханием.

С нарочитым пренебрежением он прижал указательный палец правой руки с безупречным маникюром прямо к середине носа Мартина и медленно отодвинул его лицо от своего.

— Не вижу смысла продолжать эту ужасную игру, — вмешался Бретт, выведенный из терпения брюзжанием Мартина. — Предлагаю всем разойтись по своим комнатам. Утро вечера мудренее, и, может, после отдыха удача к тебе вернется.

— Мне не нужны твои советы, будь ты проклят! — крикнул Мартин; его взгляд был диким и бессмысленным. — Мне не нужны ничьи советы! Я хочу сыграть еще партию, и я не отступлюсь. Ты не можешь лишить меня возможности отыграться. — Он снова грохнул кулаком по столу. — Проклятие, дружище, ты должен продолжить игру!

Бретт бросил взгляд на груду монет и клочков бумаги, которые в беспорядке лежали перед ним на столе. Он с раздражением признал, что Мартин прав, но он выиграл так много, что не мог благородно отказаться от выигрыша.

— У меня не было намерения лишать тебя всей собственности, — презрительно бросил он. — Того, что я имею, хватает на мои нужды, а подходящее общество милосердия трудно найти.

— Не надо задирать нос только потому, что к тебе шла карта, — прорычал Мартин. — Я еще не закончил.

Бретт почувствовал раздражение от такого пренебрежения к своему карточному мастерству, но сохранил хладнокровие. Мартин снова сделал приличный глоток из бутылки и облокотился на стол.

— Борьба не закончена, — проскрипел он, но его язык уже начал заплетаться. — Я отыграюсь. — Он встал, пошатываясь, и повернулся кругом, словно ища что-то. — Где эта продажная девка, которая зовется моей сестрой? — завопил он. — Я послал за ней сто лет назад.

В его голосе прозвучали плаксивые нотки. На заплетающихся ногах он подошел к шнурку от звонка и начал дергать за него, как звонарь на колокольне.

— Вам известно, что я нахожу ваше общество поистине очаровательным, — пробормотал Эдвард бесцветным голосом, — но весьма вероятно, что ваша сестра не испытывает к вам симпатии в вашем нынешнем состоянии.

Тут Мартин так неистово дернул за шнурок звонка, что тот остался у него в руках, и он отшвырнул его, сопроводив свое действие шквалом злобных ругательств на предмет зачатия Эдварда и способа, которым он был произведен на свет. Шнурок угодил в бедро собаке, она подпрыгнула, возмущенно взвизгнув, и тут же угрожающе зарычала. В пылу дикой ярости Мартин бросился к ней и, шатаясь, пнул ее обрюзгшее стареющее тело — в ответ она укусила его за ногу. Взревев от боли, Мартин так жестоко ударил ее в нос, что она выпустила его икру и жалобно заскулила, съежившись под градом сыплющихся на нее ударов.

— Тупая сука! — бушевал Мартин, ковыляя к двери и таща за собой визжащее животное. — Я не позволю ни одному существу женского пола пренебрегать моими приказами. На свою беду она узнает, кто в этом доме хозяин. — Он распахнул дверь и вышвырнул скулящую собаку в коридор, даже не взглянув на нее. — Не вздумайте расходиться! Я вернусь с этой порочной девкой, и тогда мы посмотрим, будешь ли ты по-прежнему выигрывать.

Он так круто развернулся, что покачнулся на пятках, но быстро выровнял равновесие и, чеканя шаг, вышел из комнаты, с оглушительным треском захлопнув за собой дверь.

Эдвард поднял глаза, оторвавшись от созерцания своих безукоризненных ногтей, и с невозмутимым спокойствием обратился к собравшимся:

— Интересно, к какой из сук относилось его высказывание? Если он обращается с одной так же, как с другой, я нисколько не удивлюсь, если мы увидим, как мисс Вариен вонзит зубы в его плоть. Мне не дает покоя мысль, что это будет подходящим ответом на нежную заботу, которую он так трогательно проявил о ней. Вы умный человек, — сказал он, повернувшись к Бретту. — Неужели вы не можете найти способ случайно разрядить в него пистолет? В сущности, меч тоже сгодится для этой цели. Я убежден, что если вы тщательно протрете после этого лезвие, то это не понесет за собой никаких мучительных последствий.

На лице Бретта не дрогнул ни один мускул, но Питер наверстывал упущенное за время долгого молчания.

— Этот парень чокнутый! Однажды моя кобылка так же себя вела. Я не мог с ней сладить. Она набросилась на конюха. Даже пыталась взобраться на дерево. Пришлось пристрелить ее. Такая жалость! У нее было самое лучшее плечо среди всех моих лошадок.

— Мне жаль твою кобылку, Питер, — заметил Бретт, не в силах сохранить ровный тон голоса, — но мы в гостях у Мартина и не можем всадить в него пулю без всяких оснований.

— Напротив, — высказал свое мнение Эдвард, вынимая из кармана маленькую эмалированную табакерку, — я думаю, это великолепное предложение. Если бы мы предложили его останки спаниелю, с которым он так дурно обошелся, или той несчастной, замученной охотничьей собаке, которую он сегодня избил до полусмерти, чему я сам был свидетель, не осталось бы никаких улик нашего проступка.

— Ради всего святого, замолчите, — взмолился Бретт, — всем известно, что вы испытываете угрызения совести только по поводу неправильно подобранного жилета или салона, увешанного темно-красным бархатом.

Эдвард сморщился, словно проглотил лимон, но его глаза весело блестели.

— Неудивительно, — провозгласил как всегда доверчивый Федерс. — Это на кого угодно нагонит страху. Не то что бы я был завсегдатаем салонов, — задумчиво добавил он. — Вообще-то я их на дух не переношу. Там всегда полно уродливых девиц, норовящих заполучить колечко на палец и засунуть руку к тебе в карман.

— Если ты хоть на мгновение перестанешь молоть языком, — резко бросил Бретт, не сумев сдержаться, — то весьма вероятно, что твои глаза и уши смогут донести хоть какую-то крупицу знаний до твоей ужасающе пустой головы.

— Дорогой мой, оставьте попытки исправить все оплошности матушки природы, иначе вас ожидает чрезвычайно утомительная жизнь, — с манерной медлительностью произнес Эдвард. — Невзирая на все ее совершенство, временами старушка бывает удивительно легкомысленной. — Он поднялся на ноги и с удовольствием потянулся. — Мне действительно необходимо что-нибудь выпить. Смею предположить, что Нед вряд ли сегодня рискнет вернуться в эту комнату, и я его за это не виню, но мне жаль, что он не догадался снабдить меня указаниями, как пройти на кухню. От отчаяния я даже подумал о бренди, но после того способа, каким наш хозяин утолял жажду, я скорее предпочту насос в конюшне.

— Да прекратите вы носиться со своей водой! — приказал Бретт. — Вы становитесь таким же болтливым, как Федерс. Когда мужчина превращает свою экономку в любовницу, нечего ждать, что в его доме вас обслужат как подобает. А теперь прекратите расхаживать по комнате и сядьте. Не знаю, что задумал Мартин, но боюсь, вам понадобятся все ваши силы, прежде чем закончится эта бесконечная ночь.

— Кажется, он решительно настроен разыграть перед нами спектакль с трагическим финалом, — недовольно сказал Эдвард. — Если сестра хоть немного похожа на своего братца, развязка будет ужасной.

Покорно пожав плечами, он уселся обратно в кресло и приготовился терпеливо ждать.

Загрузка...