Беззвучные клавиши

II

Колтон нахмурился, не обнаружив красного валета, но улыбнулся уголками рта, когда бубновый туз проскользнул между его чувствительными пальцами и занял свое место в верхнем ряду пасьянса. Потом последовала двойка, а за ней и красный валет. Тут проблемист обернулся на звук открывшейся двери в библиотеку.

— Итак, Креветка?

— Вот театральные газеты, которые вы просили, — в комнату вошел рыжеволосый, веснушчатый, немного курносый мальчишка с большой охапкой газет и журналов, первые полосы которых пестрели фотографиями знаменитостей в полный рост. Еще не дойдя до стола, паренек остановился, его глаза округлились от волнения, и он выпалил:

— Тысяча гадюк! У вас это получилось, мистер Колтон! Вот четверка червей и пятерка пик. Не останавливайтесь!

Колтон кивнул ему.

— Хорошо, Креветка. Как ты смотришь на то, чтобы проделать для меня небольшую детективную работу?

— Я? — глаза мальчишки зажглись энтузиазмом. — Разве я не все изучил? Девятнадцать шагов от кухни до первого стула в столовой, шесть шагов…

— Я знаю, — поспешно заверил его Колтон. — Забери всю эту прессу в свою комнату и выпиши оттуда имена всех водевильных актеров — только мужчин, — которые ушли со сцены за последние два месяца. Если имеется такая информация, выпиши также, по какой причине это произошло, и чем они занимаются теперь.

— Тысяча гадюк! — мальчишка не скрывал своего разочарования. — Ник Картер никогда не занимался такой ерундой.

— Но он и никогда не считал количество шагов для слепого человека, — улыбнулся Торнли Колтон. — Когда ты сделаешь это, возможно, появится и настоящая детективная работа — слежка, маскировка и все такое.

Ответа не последовало — мальчик лишь крепче сжал пачку газет и вышел из комнаты.

Четверка червей и пятерка пик легли на свои места, когда в комнату вошел Сидни с широкой улыбкой на лице.

— Что случилось с Гонораром? — поинтересовался он. — Пробежал мимо меня, как на пожар.

Темз всегда называл Креветку Гонораром из-за того, что этот рыжий веснушчатый мальчик стал жить с ними после расследования особенно сложного дела, закончившегося радостью от поимки убийцы, которая, однако, была омрачена беспокойством Колтона из-за сломанного носа мальчишки — тот заслонил собой слепого сыщика, защищая от удара дубинкой. Креветка стал «гонораром» за это дело — его мать была убита, отец оказался убийцей, а больше у паренька не было никаких родственников.

Но Колтон не успел со смехом озвучить объяснения, так как его внимание отвлек телефонный звонок. С первых слов разговора тонкие губы слепого вытянулись в прямую линию, его голос звучал четко, как пистолетные выстрелы, мышцы под бледной кожей лица напряглись.

У проблемиста появилась проблема.

— Когда? Прошлой ночью? Хорошо. Двухпроводная сигнализация от воров на сейфе, как и раньше? Подробности расскажете потом. Мы едем.

Положив трубку, он сразу же нажал кнопку звонка в гараж — так он мог вызвать машину в любое время дня и ночи.

— Надень пальто и шляпу, Сидни, — коротко сказал он. — Мы отправляемся в «Беркли Траст Компани». Кто-то вышел оттуда с ценными бумагами стоимостью в полмиллиона!

— Полмиллиона? — выдохнул Темз.

— Так мне сказали. Не ждите от меня подробностей.

Колтон схватил свой личный блокнот с часто используемыми телефонными номерами и начал водить пальцем по тонким страницам, на которых заточенным карандашом с нажимом были выведены имена и цифры. Уже вышедший из комнаты Сидни услышал, как резкий голос Колтона называет телефонный номер оператору. Прошло добрых пять минут, прежде чем Колтон сел в машину.

Уже в машине, плавно управляемой абсолютно невозмутимым шофером-ирландцем, Сидни Темз спросил:

— Значит, прошлой ночью?

— Да, второй акт начался раньше, чем я думал, — бросил Торнли Колтон. — Я недооценил этого человека, — выражение его бледного лица не предвещало ничего хорошего.

Когда они прибыли на место, в «Беркли Траст Компани» явственно ощущалась похоронная атмосфера. В офисе третьего секретаря, прекратив хождение взад-вперед, их невнятно и нервно поприветствовал седовласый президент банка. Мрачный первый вице-президент, Симпсон, выдавил из себя приветственную улыбку. Норрис поднял голову, опущенную на руки, и, приободрившись, сделал шаг вперед с умоляющим выражением. Краснолицый человек, стоявший за ним, также шагнул вперед, оставаясь достаточно близко, чтобы в любой момент схватить Норриса.

— Боже, мистер Колтон! Они думают, что я виновен! — в голосе Норриса слышалось невыразимая мука.

— Это просто смешно, — отрезал Симпсон, его глаза с тяжелыми веками были наполовину прикрыты. — Мистер Колтон сейчас поставит этого полисмена на место.

Проблемист кивнул, выражая мрачное согласие, и пожал протянутую руку Норриса с ободряющими словами: «Меня это не обманет». Краснолицый человек что-то проворчал, и Колтон тут же повернулся к нему:

— Вы уже успели все выяснить, Джеймисон? — мягко поинтересовался он.

— Никто не говорит, что он виновен, — буркнул краснолицый полисмен, — я только допросил его, вот и все.

— И только обвиняли его каждым новым вопросом, — оборвал его Колтон. — Как и остальным вашим коллегам, вам не хватает сообразительности адаптировать свои методы ведения дела, принимая во внимание характер преступления. Что бы ни случилось, вы ведете следствие так, как если бы расследовали происшествие в трущобах — даже когда вы здесь, в современном здании на Централ-стрит.

— У нас, по меньшей мере, хватает сообразительности не делать громогласных заявлений, пока мы не узнаем всех фактов, — буркнул Джеймисон. — И мы не делаем вид, что знаем все на свете, пока не узнаем что-то наверняка.

— И то верно, — улыбнулся Колтон, но улыбка была лишь на его губах, тогда как голос оставался серьезным. На его щеках запылал лихорадочный румянец, под бледной кожей напряженно ходили желваки. — Президент Монтроуз, что вы думаете?

Седовласый президент, прервав свое хождение по комнате, погладил свою клиновидную бородку.

— Это первый подобный случай. На незапятнанной репутации «Беркли Траст Компани» в первый раз за полвека… — простонал он.

— Я знаю все это! — нетерпеливо оборвал его Колтон. — Но что произошло? Почему здесь полиция, а не служба безопасности?

— Я волновался, — вымолвил президент. — Это было первым, что пришло мне в голову. Первый раз за полвека…

— Я думаю, все мы волновались, — вставил Симпсон, криво улыбнувшись. — Я знаю, что витал в облаках — пришел сюда счастливым, как никогда прежде, хотел организовать себе небольшой отпуск, чтобы отправиться в свадебное путешествие. И тут выяснилось… Когда я пришел в себя, то сразу же позвонил вам, хочу как можно скорее разобраться с этим ограблением. Так хочется проводить свободное время с женой…

— Нехорошо, — пробормотал Колтон. — Норрис, расскажите мне о произошедшем.

Но прежде чем выслушать ответ, проблемист обернулся к Темзу, который по своему обычаю старался держаться на заднем плане, когда Колтон расследовал дело. — Проследите за тем, чтобы никто не приближался к этому сейфу, Сидни. Вероятно, я захочу изучить его.

— Все еще блефуете, будто бы вы слепы? — усмехнулся Джеймисон, который подобно сотням нью-йоркцев не верил в то, что Торнли Колтон на самом деле слеп. Проблемист не стал тратить время на объяснения того, что, оказываясь в комнате, он проверял своей тростью окружающие предметы и в мыслях составлял ее точную обстановку, которая навсегда оставалась в его натренированной памяти.

— Пятьдесят облигаций, по десять тысяч каждая, все гарантированные правительством и пригодные к свободному обращению, — начал Норрис, облизнув пересохшие губы, прежде чем говорить. — Они составляли большую часть состояния Стиллсона, с которым я работал. Мы закончили с расчетами — в мои обязанности третьего секретаря входит рассмотрение доверенностей и наследственного имущества. Все необходимо было закончить к сегодняшнему вечеру. Вчера вечером я задержался на работе, поэтому облигации и другие бумаги нельзя было вернуть в хранилище, где замок снабжен часовым механизмом — оно уже закрылось, и я оставил их на месте, чтобы поработать над ними сегодня утром до разблокировки.

— И часто ли так бывает, что ценные бумаги хранятся в маленьком сейфе этого кабинета? — спросил Колтон.

— В этом нет ничего необычного. Сейф почти столь же надежен, как и хранилище, разве что хронографа не хватает. На самом деле этот офис и сам по сути является частью хранилища — стены толщиной в четыре фута армированного бетона, окон нет. Единственный вход в комнату, дверь из листовой стали, ведет в небольшую кабинку, которая в течение дня постоянно занята Томпсоном, главой траста, а также клерками, выполняющими рутинную работу. Ночью за кабинетом присматривает один из двух наших сторожей. Они никогда не оставляют его без присмотра, так как там часто оставляют ценные документы из хранилища, чтобы мы могли работать над ними до девяти вечера — в это время главное хранилище запирается. Кроме того, чтобы добраться до стальной двери в кабинет, сначала нужно попасть во внешнюю и внутреннюю стальную кабинку, а для этого в свою очередь — в маленькую прихожую, которая запирается на стальную дверь. Также здесь оборудована сигнализация против взломов, которая вызывает охранников и передает сигнал в отдел взломов Ассоциации защиты банков, членом которой мы являемся. Не было никаких следов взлома, сейф был открыт с помощью комбинации, которую знали только я, мистер Монтроуз и мистер Симпсон.

— Сторожа имели возможность беспрепятственно пройти через дверь?

— Оба они служат банку уже сорок лет. Они совершенно вне подозрений, к тому же оба неграмотные. Хотя они и могли попасть в кабинет, они не смогли бы открыть сейф, да если бы даже им это и удалось — они бы ни за что не догадались украсть все мои рабочие заметки в отношении этого дела или облигации, но абсолютно все бумаги пропали. Впрочем, мы послали за сторожами, они будут здесь с минуты на минуту.

— Значит, сделанные вами записи также украдены?

— Да, все.

— Кто-либо из остальных служащих банка знал о том, что облигации в этом сейфе?

— Вероятно, несколько человек.

— У кого из них был доступ в этот кабинет в какое-либо время?

— Только у Томаса, главы по работе с клерками.

— Ему можно доверять?

— Он состарился на службе в этом банке.

— Вам иногда помогали другие клерки?

— Томас забирал документы из кабинета и передавал их клеркам, которые работали с ними в других частях здания. Все бумаги должны были вернуть мне до закрытия, так и произошло — я все тщательно проверил, перед тем как они разошлись по домам.

— Кто-нибудь еще заходил сюда вчера, когда вы работали с документами? Кто угодно, кто мог увидеть облигации?

Норрис умолк на мгновение, а затем ответил, практически шепотом:

— Мисс Ричмонд и ее мать заглянули сюда на пару минут…

— И я тоже заглядывал, ей-богу! — вмешался Симпсон. — Я помню, что заходил спросить, как идут дела с документами Стиллсона. Я как раз закончил свою часть работы и зашел сюда. Мне показалось, что я продержал у себя некоторые бумаги слишком долго.

— За мисс Ричмонд послали? — спросил Колтон, не обращая никакого внимания на первого вице-президента.

— Ну разумеется, — хохотнул полицейский. — Узнав о том, что эта артистка была здесь после закрытия, да еще с коробкой якобы от портного, мой напарник сразу же отправился к ней в отель.

— О Боже! Вы… — Норрис, потемнев от гнева, вскочил на ноги. Колтон опустил свою руку ему на плечо и мягко усадил его обратно. Сидни Темз, которому все женщины казались не иначе как ангелами, сжал кулаки.

— Это правда? — в голосе Колтона зазвучали новые нотки. Норрис, казалось, осознал сложившуюся угрозу, выкрикнув:

— Она невиновна, говорю я вам! Это не может быть она. Ведь она… Послушайте же, она — моя жена!

— Ваша жена! — повторили все присутствующие: полицейский произнес это с торжествующим смехом, президент Монтроуз с ужасом, Сидни Темз с удивлением, а Симпсон — с подавленным вздохом, словно задохнувшись на этих словах.

— Мы поженились два дня назад, но решили держать это в тайне до конца театрального сезона.

— И давно ли за ней послали?

— Мой напарник должен вот-вот вернуться, — ответил полицейский. — Это наша работа, так что все в порядке.

Как раз в это время из коридора до них донеслись суровый, приказной мужской голос и подавленные женские рыдания. Дверь распахнулась, и Роду Ричмонд, оперную певицу и жену Норриса, наполовину ввели, наполовину втолкнули в маленький кабинет.

— Хорошая работа, Джим! — ухмыльнулся Джеймисон. — Она начала реветь еще в отеле?

— В отеле? — насмешливо прорычал второй полицейский. — Ни в каком ни в отеле! Мне крупно повезло, иначе я не задержал бы ее никогда. Она садилась на корабль, через час отплывающий в Южную Америку.

— Это ложь! — выкрикнул Норрис и бросился к полицейскому, грубая рука которого сжимала тонкую руку девушки. Сидни Темз, подчиняясь безмолвному сигналу Колтона, вернул его обратно, хотя его собственные руки дрожали. Проблемист, не говоря ни слова, разжал пальцы полицейского и осторожно усадил девушку на стул за длинным столом.

— Да что вы… — разъяренно начал Джеймисон, но его оборвали.

— С нас достаточно ваших грубых методов! — голос Колтона был тверд подобно кремню. — Лучше мы узнаем факты, — после этих слов он обернулся к мисс Ричмонд, и вместо твердости в его голосе зазвучали мягкость и сочувствие. — Когда вы получили сообщение?

Голос Колтона, казалось, обладал утешительным эффектом, как если бы он гладил по голове обиженное дитя. Девушка с усилием подавила рыдания, и ответила так спокойно, как если бы это был самый обычный вопрос:

— Час назад… по телефону… Мне показалось, что я узнала… голос мистера Норриса. Он попросил меня встретить его на пристани, откуда отплывает корабль «Буэнос-Айрес». Он должен инкогнито посетить Южную Америку, так он сказал, и я не должна об этом никому говорить. Я поспешила к пристани, не сказав даже матери. Я ждала целый час, но он не пришел. Тогда я решила подняться на борт и посмотреть — может, мы разминулись, и он уже в своей каюте. Этот человек… рассказал об ограблении… и я подумала… — на этом месте она не выдержала и смолкла.

— Думаю, это могло плохо кончиться! — злорадно усмехнулся Джеймисон. — Через час они бы уже сбежали.

— Кажется, вас совершенно не волнует, куда в таком случае подевались облигации, — саркастично заметил Колтон.

— Украденное никогда не уходит далеко от рук того, кто его присвоил, — буркнул Джеймисон. — Когда вы закончите вашу болтовню всезнайки, мы до всего дознаемся, и все будет как надо.

— Вчера вечером у вас с собой была коробка от портного? — внезапно спросил Колтон у девушки.

— Я заходила к нему посмотреть, готов ли мой новый костюм для прогулок. Все было готово, чтобы отправить его ко мне домой, но когда я увидела бедного измотанного мальчишку-посыльного, которому предстояло его нести, я решила, что понесу его сама. Магазин портного совсем недалеко отсюда, на проспекте, поэтому мы с мамой зашли сюда.

— Конечно, — кивнул Колтон, сжав зубы, когда почувствовал, что полицейские слушают рассказ девушки с насмешливыми улыбками. — Вы можете отличить облигации от других бумаг, с которыми работал мистер Норрис?

— Да, он показывал их мне, и мы со смехом говорили о том, что могли бы сделать с полумиллионом долларов. Потом, когда он повел маму на экскурсию по банку — я устала и осталась в кабинете, — я взяла и рассмотрела одну из них.

— Рода! — вырвалось у Норриса, осознавшего, что их вчерашние сказанные в шутку слова могут быть превратно поняты.

— Ох и достанется же вам! — нахмурился Джеймисон. — Если этот парень хочет, чтобы мы применили к ней допрос с пристрастием, мы можем это легко устроить, если он будет прерывать ее.

— Да если он того и не хочет, мы это устроим, — второй полицейский вынул из кармана лист бумаги. — Вот список пассажиров «Буэнос-Айреса», и в нем фигурируют некие мистер и миссис Фрэнк Моррис, добавленные в список только вчера, записаны карандашом. Моррис вместо Норрис! Думаю, тут все вполне ясно.

Все находящиеся в комнате, за исключением Колтона, были потрясены.

— Итак, — заявил Джеймисон таким тоном, будто бы имел намерение сказать нечто особенно потрясающее, и саркастично взглянул на Колтона, в задумчивом молчании постукивавшего по полу своей тростью, — если вы не возражаете, мы задержим этих двоих и препроводим их в участок, а там выясним, где они спрятали украденное…

Тут полицейский с насмешкой умолк, видимо, дожидаясь ответа. Возражения не последовало, Колтон сделал одобрительный взмах тростью и улыбнулся — весьма учтиво и вместе с тем угрожающе.

— Что ж, если вам будет угодно, Джеймисон. Не будьте слишком мягки с ними…

— О Боже! Мистер Колтон, вы же не думаете, что… — вырвалось у шокированного Норриса.

— Я думаю, вам лучше уйти с ними, — голос проблемиста был необычайно спокоен. — У Джеймисона и его напарника репутация самых зажиточных полицейских в отделе. Никто не знает, как они этого достигли, но у каждого из них есть возможность выплатить вам с женой по двадцать тысяч долларов по иску за неправомочный арест. Не стоит ли ради этого перетерпеть некоторые неудобства всего несколько часов? Я смогу доказать вашу невиновность, когда они уйдут, а сейчас они мне только мешают.

Симпсон присвистнул и отрывисто засмеялся.

— Ей-богу, умно придумано! — воскликнул он.

— Еще как умно! — разом откликнулись полицейские, и в их голосах можно было расслышать сарказм с оттенком чего-то еще. Колтон знал способ, как заставить их остановиться и подумать.

— Вы уже уходите? — спросил он.

— Сначала мы должны поговорить со сторожами, мы их еще не видели, — проворчал Джеймисон.

Проблемист рассмеялся этому изменению планов.

— Я думаю, если вы задержитесь, то соберете тут немало людей, которых нужно будет доставить в участок. Перед тем как выехать сюда, я позвонил в отдел по вопросам сигнализации против взломов в охранном агентстве и побеседовал с человеком, ответившим сегодня рано утром на сигнал тревоги из этого офиса.

— Что еще за сигнализация? — прорычал Джеймисон и обернулся к седовласому президенту. — Почему вы нам ничего не сказали о сигнализации?

— Но ведь… — президент судорожно затеребил бородку. — Я сам не знал об этом. Мы не получаем отчеты о работе хронографа хранилища и сигналах тревоги до полудня. Эм… мистер Колтон, могу я узнать, откуда вы получили эту информацию?

— Узнал по телефону, — кратко ответил проблемист. — Если бы полицейские не были бы так поглощены желанием кого-нибудь арестовать, и ограбление не представлялось им в столь очевидном свете, возможно, они занялись бы расследованием. Но ведь они настоящие полицейские шишки, и только и делают, что производят аресты. Работа ногами делает настоящего полицейского, не работа головой. А вот и те люди, которых мы ждем, все сразу.

В кабинет медленно вошли два пожилых человека, у первого была всклокоченная седая борода, скрывавшая нижнюю часть лица вплоть до поблекших слезящихся глаз. Лицо другого походило на пергамент, покрытый сеткой морщин. В их глазах светилась честность, слабая, беспомощная честность, присущая людям их толка.

Когда Колтон пожимал руки, здороваясь с ними, то почувствовал, что они дрожат. Пожилые сторожа понимали, что что-то произошло, что-то касающееся банка, который они так долго охраняли. Также вошли двое представителей охранного агентства. Кивнув полицейским, они озадаченно пожали руку проблемиста. Они оба знали его и понимали, что сейчас происходит не какая-нибудь обычная встреча по незначительному вопросу — Торнли Колтон никогда не занимался незначительными делами. Сидни Темз придвинул к столу два стула, и старички присели. Колтон сказал:

— Сегодня утром, джентльмены, из этого маленького сейфа были украдены государственные облигации на сумму в пятьсот тысяч долларов, — тростью Колтон коснулся стула ближнего из сидящих перед ним и почувствовал невольную дрожь сторожа. Остальные смогли увидеть, как у стариков отвисли челюсти, как они беспомощно переглянулись и дрожащими пальцами затеребили протертые на коленях брюки. Колтон услышал вздох людей из охранного агентства.

— Я так и знал! — заявил седобородый охранник. — Я знал, что произойдет что-то такое, когда Мэри захворала.

— Какая Мэри? — с интересом переспросил Колтон. Остальные с интересом ждали ответа.

— Мэри — это моя жена. Она уже тридцать лет моет полы в банке, и за это время никто не сказал ни слова против нее, — старичок окинул их воинственным взглядом. — Она даже булавки, найденные во время уборки, всегда кладет в ящик на столе у кассира.

— Да, это так, — со смехом подтвердил Симпсон. — Над ней даже посмеиваются в банке.

— И этой ночью она заболела? — мягко спросил Торнли.

— Неделю назад, — пояснил второй сторож, так как первый вытирал сухие губы шишковатыми пальцами натруженной руки. — Миссис Боуден, которая живет по соседству, больна чахоткой, и…

— А где вы живете? — прервал его Колтон.

— Третья авеню, 1600. Мы живем там уже тридцать лет. Миссис Боуден подменяла Мэри. Мы никому не говорили о том, что Мэри заболела, чтобы ее не уволили. А миссис Боуден, она очень бедна… — дрожащий голос охранника стал очень высоким, как у ребенка.

— Прошлой ночью, когда миссис Боуден замещала Мэри, вы разрешили ей убраться в кабинете Норриса? — спросил Колтон.

— Я и позабыл об этом, — подскочил на ноги Норрис, но Колтон жестом попросил его молчать.

— Да, — ответил тот из охранников, который был мужем Мэри. — Джон открыл дверь и пошел пробивать свой отчет в регистраторе, а я, как всегда, оставался в приемной, наблюдая за миссис Боуден. Каким-то образом дверь захлопнулась, и миссис Боуден очень испугалась, оставшись в темноте. Она кричала, плакала и в самом деле была напугана. Но ключ был у Джона, а он как раз должен был пробить свой отчет в регистраторе, и мы побоялись разозлить мистера Монтроуза. А я не мог оставить свой пост в приемной, так что я лишь попытался успокоить ее, сказав, что Джон вернется всего через полчаса и выпустит ее. Постепенно она успокоилась и не кричала так громко, но я слышал, как она споткнулась обо что-то. Потом Джону пришлось бежать к входной двери, так как кто-то постучал, это оказались эти джентльмены из агентства. Они сказали, что сработала сигнализация на сейфе, и…

— На этом достаточно, — остановил его Колтон. — Теперь ваш рассказ продолжит один из них.

— Мы получили вызов в семь восемнадцать, — начал высокий мужчина, — сработала сигнализация сейфа. От сейфа идет провод, спрятанный под ковром, и если человек стоит достаточно близко, чтобы дотянуться до сейфа, он соединяет контакты, и у нас работает звонок. Днем, мы, конечно, выключаем звонок. Итак, мы получили вызов, прибыли сюда и обнаружили запертую дверь, за которой были слышны какие-то стенания. Тогда этот человек, — он указал на бородатого сторожа, — открыл дверь, и за ней мы обнаружили перепуганную женщину с подоткнутым подолом, лежавшую на полу и перепуганную до смерти. Увидев нас, она, вскрикнув, вскочила на ноги и пробормотала что-то вроде «слава Богу».

— Вы уверены, что она была перепугана?

— Разумеется! Но мы не позволили ей просто так уйти. Мы включили свет и осмотрели комнату, все было в порядке. Мы обыскали женщину, деликатно, конечно, но мы уверены, что она ничего с собой не прихватила. Наконец, она рассказала нам, что зацепила сейф и упала на пол, пытаясь нащупать дверь в темноте. Она не знала эту комнату и не сумела включить свет.

— Она никак не могла унести с собой полсотни облигаций, каждая по десять тысяч долларов?

Оба человека засмеялись.

— Бог с вами, мистер Колтон, — рассмеялся низенький. — Она была такой тщедушной, что почти просвечивала. Она едва ли могла бы спрятать на себе даже лист папиросной бумаги, так чтобы этого не было заметно.

— Хорошо, что было потом?

— Она взяла свое ведро — оно было наполнено грязной водой, и в нем плавал брусок желтого мыла. Джон, — он кивнул, на напарника, — провел ее за стойку кассира. Мы стояли там, разговаривали и смотрели, как она моет пол, чуть не рыдая над своим ведром. Она покончила с работой, и настало время идти домой. Но она была совсем измучена, и я подвез ее на машине.

— Хм, — Колтон в тишине выпустил изо рта сигаретный дым, затем повернулся к Джеймисону и его напарнику: — Выглядит весьма подозрительно, не так ли, Джеймисон? Я бы посоветовал вам арестовать этих четверых мужчин и женщину в придачу. Мало ли… полмиллиона могут превратить любого человека в мошенника.

— Все шутки шутите, да? — усмехнулся Джеймисон. — Я знаю Пита, и если он говорит, что все в порядке, значит, так оно и есть. Сначала мы заберем виновных и уж выясним, куда они дели облигации!

Улыбка мгновенно сошла с лица Колтона.

— Вы арестуете их, но через час мы обратимся с иском о неправомочном аресте, — предупредил он. — Отпустите Норриса и мисс Ричмонд! Все, кроме ваших людей, понимают, что они невиновны.

После этих слов он стремительно подошел к сейфу, ощупал своими чувствительными пальцами его стальную поверхность, потом присел на корточки и подцепил край тяжелого ковра. На его щеках вновь проступил румянец, ноздри подрагивали, как у собаки, идущей по следу, казалось, засветились даже глаза, скрытые за большими круглыми затемненными очками. Все молча смотрели на него. Он почти вплотную пригнулся к полу, отложив свою тросточку, и вдруг резко ударил рукой по ковру. Все заинтересованно придвинулись поближе. Одной рукой Колтон вытащил из кармана платок и протер им деревянный пол под сейфом, между краем ковра и стеной. Встав, он затушил сигарету о льняной платок, который теперь был покрыт слоем желтого порошка.

— Посмотрите сюда! Посмотрите! — вскрикнул он. — Вы не можете отрицать: он того же цвета, что и деревянный пол.

— Это порошок для полировки дерева, он используется для лакированного дерева, — усмехнулся Джеймисон, выходя вперед. — Нам не требуется…

— Тогда понюхайте это! — слепой человек сунул платок под нос полицейскому. — Ну, теперь вы узнаете запах? Это сера. Обычный порошок серы. Благодаря этому любой может узнать, как облигации исчезли из кабинета. Сходите в аптеку и узнайте, для чего используют серу.

Проблемист положил платок в карман, оправил брюки на коленях и подобрал трость.

— Идем, Сидни, — спокойно сказал он. — Мы закончили.

Прежде чем пораженные люди успели сделать хоть движение или возразить, он стремительно вышел из кабинета, автоматически подсчитывая шаги. Он сел в ожидавшую их машину, Сидни Темз следовал за ним. Когда Симпсон и Джеймисон только успели подойти к двери, Колтон сказал шоферу-ирландцу: «Домой, Джон!», после чего машина тронулась с места.

Но когда они проехали пять кварталов, он наклонился вперед и приказал:

— Третья авеню, 1600. Быстро!

— Неужели вы думаете, что виновны эти старички-сторожа? — удивился Темз.

— Нет, — резко ответил Колтон. — Я просто хочу прояснить одну мелочь.

— Вы оставили толпу народа из банка в замешательстве, — со смехом вспомнил Темз.

— Я этого и хотел — потому подкинул им все эти детали. Я оставил для них некоторые вопросы без ответов, особенно для полицейских, и теперь им придется задуматься. Никто не уйдет из банка, прежде чем мы нанесем этот визит. А сейчас я хочу все обдумать.

Сидни Темз понимал настрой слепца. Он знал, что не стоит ожидать от Колтона каких-либо разъяснений или ответов вообще, пока тот не будет готов все объяснить. Так что они молча прибыли в верхний Ист-Сайд.

Вскоре они добрались до Третьей Авеню. От шума проезжавших мимо поездов у них звенело в ушах. Улицы были переполнены разнородной толпой мужчин, женщин и детей. Ржавые пожарные лестницы шатались, словно пьяные, на грязных фасадах кирпичных многоквартирных домов.

Лицо Колтона было напряжено в попытке сконцентрироваться.

— Совсем не похоже на солидную и консервативную роскошь «Беркли Траст Компани», не так ли, Сидни? — улыбнулся Колтон, откинувшись на спинку сиденья и зажигая сигарету, будто бы его вовсе не занимали серьезные мысли. Его глаза, скрытые затемненными стеклами очков, казалось, были устремлены на узкую полоску неба над головой.

Автомобиль остановился.

— Мы приехали, Джон?

— Номер углового дома — 1594, сэр.

— Вперед, Сидни.

На бледных щеках Колтона вновь проступили два одинаковых пятна оживленного румянца, и он сошел на тротуар, нетерпеливо постукивая тростью по штанине брюк.

Темз шел рядом с ним, достаточно близко, чтобы рукав его пальто касался рукава Колтона. Благодаря этому легкому касанию проблемист мог идти тем же путем. Торнли Колтон был очень чувствителен в отношении своей слепоты, и ничто не злило его больше, чем то, что кто-то пытался вести его за руку. Сидни нашел нужный адрес между магазином подержанной одежды и лавкой ростовщика. Когда он остановился, чтобы проверить потускневший от непогоды, написанный краской номер дома, из магазина вышел его владелец, потиравший грязные руки с заискивающим покашливанием.

— На каком этаже живет миссис Боуден? — резко спросил Колтон.

— На четвертом, квартира выходит на улицу. Может, вам нужно что-нибудь из одежды?

— Ее муж работает сторожем в «Беркли Траст Компани»?

— Он помер. Вы говорите про миссис Шнайдер, ее соседку. Ее муж — сторож. Тоже здесь живет. Вам случаем не нужна элегантная юбка? Такая, к примеру…

Но Темз уже открыл дверь, и они покинули торговца на середине его речи. Сидни осторожно шел по темному коридору. Колтон сперва слегка касался своей тростью пяток впереди идущего помощника и затем смело ступал вперед. Однако восхождение по шатким ступеням было для него пыткой. Его обостренные слух и обоняние терзали малопривлекательные запахи и крики полуголодных детей, но его мозг автоматически подсчитывал количество сделанных шагов, чтобы впоследствии без труда вернуться к автомобилю.

— Сначала Шнайдер, — шепнул Колтон, когда Темз остановился на площадке четвертого этажа.

В тусклом свете Темз увидел, что они стоят между двумя дверьми.

— Я не знаю, какая из дверей нам нужна, так что попробую наугад, — сказал он и постучал в левую дверь.

Дверь немедленно открылась.

— Миссис Боуден уехала, — резко прокричала трясущаяся старушка, высунувшаяся из двери.

— Вы не могли бы сказать нам, куда она отправилась? — поинтересовался Колтон, сняв шляпу и почтительно поклонившись.

— Батюшки! — проворчала старушка, дрожащей рукой поправляя съехавшие очки. — Она поехала к сестре в Бруклин. На весь день. Мои мальчики совсем утомили ее, она вчера очень вымоталась, едва не заболела. А она так добра, что вчера поздно вечером мыла посуду на церковном собрании.

— Вы миссис Шнайдер?

Темнота скрыла улыбку, вызванную обозначением «мальчики».

— Она самая. А вы из благотворительной ассоциации? Миссис Боуден говорит, что обращалась за помощью. Она переехала сюда пару недель назад, после того как потеряла работу в универмаге из-за ее слабых легких. Ей пришлось взять работу по нечетным дням. Она свою болезнь называет астмой, но меня не проведешь в том, что касается болячек. Двое моих…

— И вы решили ей помочь, притворившись, что больны?

— Я болела два дня, — поспешила поставить его на место старушка. — Но она была так рада возможности заработать несколько центов на лекарство от астмы, хоть у нее и не астма. Брат моей сестры…

— Она, должно быть, оставила вам ключ от квартиры до своего возвращения? — поинтересовался Колтон, прервав рассказ о брате сестры.

— Да, но… — в голосе старушки появилась тень подозрения.

— Как агенты благотворительной ассоциации мы должны осмотреть ее комнату, чтобы выяснить, действительно ли она нуждается в помощи, — убедительно сказал Колтон. — Конечно, мы можем подождать ее возвращения, но сегодня последний день приема заявлений в этом месяце.

— Батюшки! Я сейчас же его принесу, — старушка метнулась обратно в комнату с удивительной проворностью и спустя мгновение вернулась с железным ключом, почему-то привязанным к вилке со сломанными зубцами.

— У нас больше нет причин беспокоить вас, миссис Шнайдер, — серьезно сказал Колтон, когда Темз взял ключ.

— Батюшки! Сейчас мне нужно управиться со стряпней, и я сразу же присоединюсь к вам. Моим мальчикам пришлось пойти в банк… — оставшуюся часть фразы никто не услышал, так как старушка отвернулась к плите, а Колтон быстро увел Темза от двери.

— Быстро! — шепнул он. Через мгновение ключ был в замке, и дверь открылась. Колтон быстро вошел внутрь, ощупывая тростью окружавшие предметы — смятую кровать и поломанный стул.

— Здесь есть какой-нибудь сундук? — спросил он, продолжая водить тростью.

— Не видно ни сундука, ни чемодана.

— Проклятье! А ящики бюро? Посмотри, что в них!

Темз открыл верхний ящик еще прежде, чем Колтон договорил, и с удивлением присвистнул.

— Здесь только пустая коробка, видимо, из-под пилюль, но без этикетки, три гусиных пера без оперения и клок ваты. Что за…

— Это то, что я искал! Спрячь в карман! — напряжение ушло из его голоса, и он стал доверительным — его чуткие уши уловили звуки, говорящие о том, что старушка спешит к ним:

— Нет никаких сомнений в том, что миссис Боуден нуждается в нашей помощи, миссис Шнайдер. Вот это, в верхнем ящике, видимо, лекарство от астмы?

Она прошмыгнула мимо него и заглянула в ящик.

— Да, сэр, здесь немного рассыпано на дне ящика. У вас хорошее зрение, мистер, — она энергично кивнула слепцу, стоявшему не более чем в пяти шагах от бюро. — Она настаивает, что ее мучает астма, но я-то знаю — у брата моей сестры…

— Не заметили ли вы в ней чего-нибудь предосудительного? — вопрос Колтона вновь оборвал рассказ о брате сестры.

— Батюшки, нет! Она так застенчива, что боится собственной тени. В этом доме она общается только со мной, да и меня держит на расстоянии. И такая скромная! Да она никогда не выглянет в коридор полуодетой, как порой это делают другие женщины. И чистюля! Батюшки! Сегодня утащила всю свою одежду к сестре в Бруклин, чтобы постирать в новой стиральной машине. Не то чтобы я…

— Спасибо вам, но у нас есть еще четыре заявки на сегодня, — с этими словами Колтон почтительно поклонился и вышел из комнаты, поспешив к лестнице, а вдогонку ему неслись визгливые панегирики женщины. Темз последовал за ним.

Они молча заняли свои места в машине, и лишь когда автомобиль свернул с шумного проспекта в один из тихих переулков, Колтон нарушил молчание.

— Что ты об этом думаешь, Сидни? — серьезно поинтересовался проблемист.

— Для меня эта история — темный лес, — признался Темз, озадаченно покачивая головой. — Когда мы прибыли в банк, дела выглядели просто ужасно для Норриса. Вся эта история с кораблем в Южную Америку… Но как вы узнали, что мисс Ричмонд получила сообщение? — вдруг спросил он.

— Я не знал. Зато я знал мисс Ричмонд, вернее, миссис Норрис. Здравый смысл подсказал бы любому, что это может быть единственной причиной ее нахождения на пристани. Увы, Джеймисон и люди вроде него не используют здравый смысл. Они используют старое полицейское правило: арестовать наиболее вероятного подозреваемого и обвинить его. С людьми вроде Норриса и его жены это сработало бы — находясь под подозрением, сомневаясь, они могли бы признаться, чтобы спасти от обвинения друг друга. Это был бы идеальный арест с точки зрения полиции.

— Да еще вы приплели к этому делу двух сторожей и людей из охранного агентства. Теперь у Джеймисона полно подозреваемых.

— Никого из них он не тронет, — ответил Колтон. — Я знаю его. Он проведет остаток дня, пытаясь разобраться в моих словах. Потом позвонит в штаб-квартиру, а они отправят людей, чтобы выяснить, кто оставил сообщение для мисс Ричмонд, и чтобы разыскать миссис Боуден.

— Эта женщина, Торн! — в волнении воскликнул Темз. — Она взяла чемодан, якобы заполненный одеждой для стирки, к своей «сестре» в Бруклин. Облигации…

— Ты забываешь, что люди из охранного агентства видели, как она вышла из кабинета с пустыми руками, они даже обыскали ее и провели до машины, — улыбнулся Колтон. — Это была полностью мужская работа, Сидни. Весьма редкое преступление — преступник все детально проработал. Очень простое преступление, но уникальное по вниманию, уделенному деталям. Этим оно меня и заинтересовало.

— Простое! — воскликнул Темз. — Простое? Вы говорите так, будто знаете, кто преступник.

— Знаю, прекрасно. Я все знаю о прошлой ночи.

— Прошлой ночи?

— Он проделал все сегодня рано утром. Я уверен.

— Но… Почему… — от удивления у Сидни Темза перехватило голос. — Почему же вы тогда не арестуете его? Зачем все это…

— Просто потому что надо мной посмеялись бы. Ведь у меня нет доказательств — пока нет. Обычному преступнику случайно подворачивается возможность провернуть дело, он действует наудачу. Но наш преступник редкий — деталист, он проявляет внимание к каждой детали. Работает над делом с проницательностью и предусмотрительностью финансового магната. Планирует его за пару месяцев вперед. Создает для себя возможность. Ты должен понимать, Сидни, полмиллиона стоят того, чтобы потрудиться несколько месяцев.

— Но под подозрение попадают только мисс Ричмонд, Норрис и эта миссис Боуден.

— Под подозрение попадают все, — поправил товарища Колтон. — Не кажется ли подозрительным, что президент Монтроуз сообщил в полицию, в то время как должен был любым способом попытаться избежать публичного скандала? Не кажется ли странным это ярое стремление полиции побыстрее арестовать Норриса и его жену? Не кажется ли немного подозрительным признание Симпсона в том, что он затянул с документами Стиллсона так, что Норрису пришлось работать с ними после закрытия хранилища? А история мисс Ричмонд о том, как она решила сама отнести костюм домой, чтобы не утруждать мальчишку-посыльного — не кажется ли это крайне неправдоподобным и несвойственным поведением для женщины? А то, что Норрис показал жене облигации? Совсем несерьезно выглядит работа банка с облигациями на полмиллиона, право. А эти двое, прибывшие рано утром по тревожному сигналу — не слишком ли быстро они убедились, что ничего не произошло? А сторожа с их историей, покрывающей якобы заболевшую миссис Шнайдер, — как они могли впустить в банк женщину, которую они знают едва две недели? А найденные коробочка из-под пилюль без этикетки, три гусиных пера без оперения и клок ваты из почти пустой комнаты женщины, умирающей от туберкулеза, — все это не странно? И наконец, завершающий штрих в этом продуманном деле — не кажется ли чем-то, что можно вменить в вину, мое признание в том, что я знал о готовящемся преступлении еще до того, как оно произошло? — широко улыбнулся проблемист.

— Силы небесные, Торн! — не найдя слов, в замешательстве присвистнул Сидни Темз. — Вы впутали в дело всех…

— О нет, — Колтон выбросил сигарету на улицу. — Еще не всех. На сцене скоро должен появиться еще незадачливый водевильный актер — как только я получу в распоряжение список, работу над которым я поручил Креветке.