Биография и творчество

В.С.Дуров

Биография и творчество (Децим Юний Ювенал)

Ювенал - последний классик римской сатиры. Вряд ли слова "сатира" и "сатирический" имели бы то значение, которое мы в них вкладываем, если бы не было Ювенала. В европейскую культуру, в историю литературы Ювенал вошел как обобщенный образ поэта-обличителя политического деспотизма и нравственного разложения своего времени. О жизни Ювенала почти ничего не известно, хотя мы располагаем целой дюжиной его жизнеописаний. Самое древнее из них создано, вероятно, к концу IV века, то есть более чем через 250 лет после смерти поэта. Как правило, ни одно из этих жизнеописаний не заслуживает полного доверия. На основании косвенных свидетельств можно заключить, что сатирик родился между 50 и 60 гг. н.э. Место его рождения - Аквин, небольшой город близ Рима. О происхождении Ювенала в лучшем из дошедших до нас жизнеописаний говорится весьма неопределенно: он был сыном или воспитанником состоятельного вольноотпущенника, получившим тщательное грамматическое и риторическое образование. Среди его учителей, возможно, был крупный ритор того времени Марк Фабий Квинтилиан, автор 12 книг "Образования оратора". Известно, что Ювенал почти до середины своей жизни занимался сочинением декламации, речей на вымышленные темы, причем скорее для собственного удовольствия, нежели для того, чтобы подготовиться к профессиональной деятельности. Впрочем, некоторое время он все же вел адвокатские дела, но, по всей видимости, не был удачлив на этом поприще, которое не принесло ему значительных доходов. Свою деятельность поэта-сатирика Ювенал начал только после смерти императора Домициана (96 г. н.э.), когда в Риме установилась относительная свобода слова. Насколько можно судить, Ювенал выступал с публичным чтением своих сатир и имел успех, чем, кажется, навлек на себя неприятности: уже в античности была распространена версия, что, несмотря на восьмидесятилетний возраст, он был сослан, под предлогом военного командования, не то в Египет, не то в Британию, где и умер. Однако история с изгнанием поэта производит впечатление легенды. Дата смерти его неизвестна. Несомненно одно: он умер после 127 года. Сатиры Ювенала сообщают в высшей степени скудные данные об их авторе. В отличие от своих предшественников, сатириков Луцилия и Горация, Ювенал тщательно избегает говорить о себе, и хотя его сатиры дают довольно ясное представление о личности поэта, о его мыслях и устремлениях, они почти не информируют нас о внешних обстоятельствах его жизни. Наоборот, Ювенал старается, насколько это возможно, задвинуть в тень свою фигуру, как будто боится своим присутствием ослабить впечатление своих разоблачительных инвектив. Тем не менее, по некоторым намекам в самих сатирах можно, например, заключить, что Ювенал не был богат. В одной из эпиграмм Марциала (12, 9), он изображен беспокойно снующим по улицам Рима, чтобы засвидетельствовать свое почтение богачам. На то, что Ювенал во время своего пребывания в Риме вел жизнь клиента, указывают его сатиры, в которых поэт с пониманием, сочувствием и горечью говорит о положении римских клиентов. От Ювенала дошло 16 гекзаметрических сатир в 5-ти книгах: они были опубликованы последовательно, в порядке их нумерации, приблизительно между 100 и 127 годами. Сатиры Ювенала дошли до нас в многочисленных списках. В настоящее время известно около 300 рукописей его сатир; несколько манускриптов хранятся в библиотеках России. Все они, как правило, позднего происхождения, прошли через много рук разных переписчиков и подверглись многим искажениям. Установление редакции текстов сопряжено с немалыми трудностями, так как целый ряд стихов вызывает у издателей сомнения в их подлинности. Хронологические указания в самих сатирах минимальны, однако ясно, что поэтической зрелости Ювенал достиг при императоре Траяне (годы правления 98-117) и продолжал писать сатиры во время правления Адриана (годы правления 117-138). Оба императора почти полностью отвечали представлению сенатской аристократии об идеальном правителе. Ненавидящий тиранию императорского режима, историк Тацит восторженно приветствует принципат Траяна как "зарю счастливого века", как "годы редкого счастья, когда каждый может думать, что хочет, и говорить, что думает" ("История", 1, 1). Антисенатские репрессии, ставшие обычным явлением в последние годы правления Домициана, прекратились. В Рим из ссылки возвращаются изгнанные философы. Проводятся мероприятия против доносчиков, число которых возросло при Домициане. Стираются различия между римлянами и провинциалами; последним открывается широкий доступ к государственной карьере. Между императором и сенатом устанавливается согласие. Особым покровительством императора пользуется та часть интеллигенции, которая была тесно связана с господствующим классом. Адриан лично проявляет заботу о науках и искусствах, интересуется культурной жизнью Афин, поощряет философов, поэтов и ученых. Все недовольные деспотическим правлением Домициана теперь получили возможность открыто изливать свое негодование, уверенные, что их сочинения встретят благосклонный прием. На литературной арене появляются писатели, которые при Домициане предпочитали молчать. В Риме заявляет о себе целая плеяда писателей: Тацит, Плиний, Светоний, Ювенал, сменившие ушедших из жизни Стация, Валерия Флакка, Силия Италика, Квинтилиана, уехавшего в Испанию Марциала. Хотя в период правления Траяна и Адриана многие противоречия, обострившиеся при Домициане, сглаживаются, тем не менее далеко не все социальные конфликты устраняются. Императоры все меньше руководствуются законами и все больше опираются на военную силу. Политическая активность идет на убыль. Увеличивается пропасть между богатством и бедностью неимущих слоев. В империи получают распространение восточные культы и христианство. Видимо, Ювенал был захвачен общим энтузиазмом, вызванным смертью Домициана и приходом к власти Траяна. Одушевленный ненавистью к свергнутому тирану, он создает ряд сатир в резкой, инвективной форме, принесших ему в веках славу беспощадного бичующего разоблачителя. Это сатиры его первых трех книг, которые заметно отличаются от последующих, созданных стареющим поэтом в правление Адриана и обычно называемых поздними. В сатирах двух последних книг нет прежней остроты критики и той силы негодования, которая была характерна особенно для первых девяти сатир, наиболее живых по интонации и богатых темами и сатирическими образами. В поздних произведениях Ювенал более склонен поднимать проблемы общего характера, которые касаются не столько людей определенной эпохи, сколько человеческой природы вообще. В поздних сатирах сильнее чувствуется влияние риторики. По остроумному замечанию современного исследователя, в ранних и поздних сатирах Ювенал предстает перед нами как двуликий Янус, с одним лицом, обращенным на полную жизни современную ему действительность, и с другим - обращенным на умершее прошлое. Что касается содержания его сатир, то оно, по существу, весьма ограничено. Поэт повторяет на разные лады одни и те же нападки на современные ему нравы, правда, оживляя их примерами из жизни, истории и мифологии. Хотя он и утверждает, что вся человеческая жизнь, все, что только делают люди, послужило "начинкой" его книги, за пределами его поэзии остаются многие темы, которые были характерны для его предшественников. Это было сознательное ограничение, позволившее ему сосредоточиться исключительно на разоблачении пороков. Нет в его сатирах и того многообразия форм, которое было присуще произведениям этого жанра у Луцилия и Горация. На окружающую его действительность Ювенал взирает с глубочайшим пессимизмом. Он видит одно лишь зло (по крайней мере, в своих ранних произведениях) и убежден, что оно коренится в самой природе человека. Ювенал не верит в возможность оздоровления общества. Искусный живописатель нравов, он изображает мир таким, каким он его видит, развращенным и развращающим, доходя в своем горьком озлоблении до крайнего фанатизма. Долгу, чести, порядочности предпочитают здесь одни лишь деньги, неважно, каким путем приобретенные. Ноты личной разочарованности и озлобления придают его нападкам жестокий и беспощадный характер. Бескомпромиссная сатира Ювенала не знает ни насмешливой улыбки, ни добродушной шутки, ни психологического проникновения и понимания сути явлений, как в сатирах Горация. Для Ювенала настоящее не содержит ничего хорошего, а будущее не сулит никакой надежды. Остается лишь сожалеть о прошлом, о былом образе жизни и древних установлениях, от которых теперь не осталось и следа. Тоскуя о безвозвратно прошедших временах, поэт не видит выхода из сложившегося положения. Позиция Ювенала-сатирика - это позиция яростного обличителя. Его нападки на разбогатевших выскочек и защита угнетенных рабов не исходят из убежденности в необходимости социального переустройства. Возмущение Ювенала вызывается противоречием между тем, что, по его мнению, должно быть, и реальным положением дел. Похоже, что из двух основных видов сатиры: одного - оптимистического и радостного (его развивает Гораций), другого - пессимистического и мрачного, Ювенал выбирает этот последний. Если у Горация сатира лечит и убеждает, то у Ювенала она ранит, карает и уничтожает. Мрачный пессимизм Ювенала все же несколько смягчается в поздних сатирах, в которых, наряду с пороком и злом, он готов видеть и более светлые стороны жизни. Там Ювенал часто возвращается мыслями к прошлому римского народа и идеализирует патриархальную старину. Но глубоко прочувствованного восхищения древней простотой, конечно, недостаточно, чтобы решить общественные проблемы, затронутые поэтом. Оно скорее выполняет роль фона, предназначенного еще резче оттенить убожество современной жизни. Острие своей сатиры - возможно, из художественных соображений - Ювенал обычно обращает не против настоящего, а против недавнего прошлого, против времени правления Домициана или даже Нерона, оправдывая это доводами осторожности. Конечно, это не давало ему твердой гарантии, что он избежит вражды и мести: слишком близкими являются те времена, которые он задевает. Такого рода камуфляж - скорее риторическая уловка, к которой прибегает сатирик, чтобы еще более усилить чувство отвращения, вызываемого картинами изображаемого им порока. Хотя люди, которых он называет, давно уже умерли и принадлежат прошлому, утверждает он, пороки, которые он бичует, являются пороками всех времен. Если предшественники Ювенала нередко объясняли свое обращение к сатире внутренней склонностью к этому жанру, который они предпочитали другим, то Ювенал заявляет, что писать сатиры его вынуждает всеобщее разложение нравов. Его решение взяться за сатиру как бы навязано ему извне. "Трудно сатир не писать", - заявляет поэт. Если же недостает таланта, стихи порождает само негодование, которое неизбежно возникает при виде пороков, заполонивших Рим. Весьма показательно, что приблизительно в то же время, когда Ювенал начинает писать сатиры, к созданию исторических сочинений приступает Тацит, для произведений которого характерен тот же пессимизм, что и для сатир Ювенала. Историк так же не скрывает своей горечи при виде повсеместного разложения нравов, однако он старается, по его собственному утверждению, писать "без гнева и пристрастия". В стихах же Ювенала больше чувства, чем рассудочности. Он не только не пытается сдержать свой гнев, а, наоборот, считает, что негодование - это именно та эмоция, которой поэт-сатирик должен руководствоваться в первую очередь. Риторическое образование Ювенала, его опыт декламатора и вкусы его эпохи, несомненно, оказали на его сатиры самое существенное влияние. Они же определили и некоторые его слабости. Как истому декламатору, Ювеналу порой недостает уравновешенности и отстраненности. Поэт целиком погружается в свой материал и захвачен им настолько, что ему можно вменить в вину чрезмерную субъективность и излишнюю страстность. Ювенал хочет произвести впечатление человека, целиком захваченного моральными проблемами. Действительно, многие исследователи видят в нем серьезного этического проповедника. Репутация поэта-моралиста пришла к Ювеналу во времена поздней античности и в средние века и прочно держалась вплоть до XIX века, когда многие ученые объявили поэзию Ювенала неискренней на том основании, что его наставления не являются результатом разработанной системы этического учения, что он лишь повторяет избитые моралистические истины, пользуясь при этом, причем весьма неумеренно, приемами декламаторской техники. В самом деле, отношение Ювенала к человеческим недостаткам далеко отстоит от объективности, необходимой, чтобы оценивать и различать их по степени их значительности и серьезности, как это должно быть свойственно настоящему моралисту. Ювенал ставит на одну доску простые слабости и гнусные преступления. Так, в 1-й сатире он уравнивает сводника, который и рассчитывает получить наследство от любовника жены, подделывателя завещаний, отравительницу и человека, обуреваемого страстью к лошадям. Это нарушение соразмерности является одной из причин впечатления монотонности, которое возникает при долгом чтении сатир Ювенала. Хотя поэт стремится к разнообразию в своих произведениях, но тем не менее в значительной степени пропадает под мрачными красками, которые он обильно налагает повсюду. Уравнивание всех моральных проступков происходит у Ювенала потому, что он, рисуя римское общество, несомненно испорченное и погрязшее в пороках, изображает его гораздо худшим, чем оно было в действительности. Поэт-сатирик, к тому же поэт риторической выучки, он заставляет себя, особенно в ранних сатирах, видеть в окружающей его жизни только зло и мерзости. Излагая в 1-й сатире свою поэтику, Ювенал подчеркивает, что движущей силой его сатир является негодование. Упорядоченный стиль не является главной его заботой, поэт ставит перед собой чрезвычайно трудную задачу - создать у слушателей иллюзию экспромта, иллюзию импульсивной, ничем не сдерживаемой импровизации, внезапно возникшей под влиянием гнева и возмущения. Отсюда эта выставляемая напоказ мнимая небрежность, создающая порой впечатление неестественности. После долгих занятий декламациями Ювенал создает свой особый стиль стихотворной сатиры обобщенно-безличный, драматически напряженный, величественно-высокопарный и патетический, который является отражением его эпохи с ее резким контрастом реальности и идеала. Однако не всегда удается Ювеналу сохранять этот пафос негодования и соответствующий ему тон. Случается, что подлинная, художественно оправданная напряженность заменяется напряженностью искусственной, которая достигается за счет риторических вопросов, восклицаний, чрезмерных преувеличений, усилений и других средств риторики, с помощью которых Ювенал стремится вызвать чувство отвращения и гнева. Сатиры Ювенала демонстрируют его основательное знакомство с римской литературой. Лучше других он знал сочинения поэтов Марциала, Овидия, Вергилия и Горация, стихи которых он иногда пародирует, иногда имитирует, иногда использует для простой реминисценции. Из прозаиков он читал Цицерона, Сенеку, Тацита, возможно Плиния Старшего, неплохо знал сатиры Персия. Однако ему весьма далеко до стилистической изощренности сатир Персия, хотя он также питает явную слабость к вычурным стилистическим средствам, резким контрастам, неологизмам. Похоже, что Ювенал отказался от принципа Горация - от языка, близкого к разговорному. Чаще он использует возможности, предоставленные ему риторикой. При этом он стремится найти самый точный, самый характерный штрих для создания образов, которые у него, как правило, предельно конкретны, реальны, жизненны. В сатирах Ювенала нет обилия прилагательных, как можно было бы ожидать; обычно ему вполне хватает существительного и глагола, чтобы создать образ, натуралистично описать действие или ситуацию. Блестящий бытописатель, Ювенал - большой мастер в создании реалистических сцен. Он прекрасно владеет языком эпиграмм и техникой сентенции, так что каждый частный случай в его изображении получает характер всеобщего явления. Таков ювеналовский реализм. Для достижения правдивости используются разнообразные художественные средства: от всех ухищрений риторики до употребления банальной фразеологии и грубой, часто непристойной лексики. Даже если такая внешняя реалистичность не является действительным отражением реальной жизни, сила поэтического дарования Ювенала такова, что создается иллюзия удивительной жизненности, что далеко не часто встречается в произведениях римской литературы. Видимо, секрет заключается не столько в риторической выучке Ювенала, сколько в том, что поэт прошел суровую школу жизни и запечатлел в сатирах свой личный опыт. Чувство негодования суживает, но вместе с тем и заостряет взгляд поэта. Когда Ювенал заявляет, что "начинкой его книжки" являются "желания, страх, гнев, наслаждение, радость, интриги", то уже самим этим перечислением, нагромождением слов, без видимой их логической связи, он стремится передать впечатление беспорядочности и даже хаотичности, царящих в римском обществе. Главная заслуга Ювенала-сатирика, несомненно, заключается в том, что он, придав сатире характер резкой разоблачительности, навсегда закрепил за ней обличительное содержание. Ни один из римских сатириков, даже Гораций, не оказал на сатирическую литературу Европы такого влияния, как Ювенал, имя которого стало нарицательным для обозначения сатирика как такового. В России первые известия о сатирах Ювенала восходят к эпохе Петра I. Однажды царь увидел сборник сатир римского поэта у одного немца и заинтересовался их содержанием. Ему прочитали отрывок из десятой сатиры со знаменитым афоризмом "в здоровом теле здоровый дух" (mens sana in corpore sano). Эти стихи настолько понравились Петру, что он выписал себе Ювенала в голландском переводе и заставлял читать себе. Хорошо знал римского сатирика и подражал ему Антиох Кантемир, который в своих сатирах бичевал современную ему русскую действительность. Обличительные сатиры Кантемира распространялись в России только в списках и были изданы почти два десятилетия после смерти поэта. Многие стихи Кантемира звучат как очень близкий или почти дословный перевод Ювенала. О Ювенале одобрительно отзывался основоположник русского романтизма В. А. Жуковский, но он видел в нем только поэта-моралиста. Иначе смотрели на Ювенала декабристы, для которых римский сатирик - живой вдохновенный пример политического бунтаря и республиканца. В 1826 году на допросе декабристов, когда у арестованных допытывались, у кого они заимствовали свои революционные взгляды, называлось среди других имя Ювенала. Не случайно, одним из проявлений политического свободомыслия пушкинского Онегина, героя романа в стихах "Евгений Онегин", было то, что он мог "потолковать о Ювенале". Для А. С. Пушкина Ювенал - олицетворение мужественной бичующей сатиры. Первое упоминание имени Ювенала в стихах А. С. Пушкина относится к 1814 году в стихотворении "К другу стихотворцу", первом печатном стихотворении Пушкина. В стихотворении "Лицинию" (1814 год) есть такие стихи:

О муза пламенной сатиры! Приди на мои призывный клич! Не нужно мне гремящей лиры, Вручи мне Ювеналов бич.

В конце своей жизни Пушкин собрался всерьез заняться Ювеналом, он начал даже переводить его десятую сатиру, так заинтересовавшую в свое время Петра I. Из начатого Пушкиным перевода уцелели стихи 1-4 и 188-195 из десятой сатиры. Очень высоко оценил творчество Ювенала В. Г. Белинский. "Истинная латинская литература, - писал он, - то есть национальная и самобытная латинская литература, заключается в Таците и сатириках, из которых главнейший - Ювенал. Эта литература, явившаяся в эпоху крайнего разложения стихий общественной жизни римлян, имеет высокое значение высшего нравственного суда над сгнившим в разврате обществом, что и дает ей по преимуществу всемирно-историческое, а следовательно, и никогда не умирающее значение". К этому времени имя Ювенала становится нарицательным для обозначения образцового сатирика вообще. В 1856 году Н. Г. Чернышевский в рецензии на русский перевод од Горация писал о необходимости перевода на русский язык сатир Ювенала: "Ювенал, без всякого сомнения, будет у нас чрезвычайно популярен, лишь бы только был хорошо переведен". В 1859 году профессор Петербургского университета Н. М. Благовещенский прочел впервые в России две публичные лекции о Ювенале. Под влиянием этих лекций поэт Д. Минаев переложил в ямбах первую и третью сатиры Ювенала, один из учеников Благовещенского В. Модестов перевел гекзаметром восьмую сатиру. Сам Благовещенский в 1880-х годах опубликовал в научном журнале прозаический перевод III, VII, VIII и Х сатир. Наиболее полный перевод Ювенала (однако без девятой сатиры) появился только в 1885 году и принадлежал перу известного поэта-лирика А. А. Фета. В 1888 году скромный учитель одной из московских гимназий А. Адольф издал латинский текст сатир Ювенала с параллельным русским переводом в стихах. Перевод этот снабжен обширным комментарием, но некоторые части отдельных сатир не переведены, а сатира IX совсем выпущена. Полный перевод сатир Ювенала на русский язык сделан Д. С. Недовичем (сатиры I-VIII) и Ф. А. Петровским (сатиры IХ-ХVI) и вышел в 1937 году; частично перепечатан в 1957 году и переиздан в 1989 году.