Битва за реальность

24

Возвращаться домой сразу после завтрака Брейну не хотелось, поэтому, следуя совету майора Корсака, он решил пройтись. И выбрал первую попавшуюся тропинку, выложенную красным кирпичом.

Было видно, что за ней давно никто не ухаживал – в некоторых местах кирпич совсем разрушился, и Брейну приходилось смотреть под ноги, чтобы не оступиться.

Разросшиеся со временем деревья и кустарники наступали с флангов, нависали кронами, давали неожиданную поросль в щелях между кирпичей. Воздух был влажным, прохладным и насыщенным множеством запахов. И хотя пора цветения давно миновала, на верхушках деревьев неизвестного Брейну вида были заметны крупные соцветия, возле которых вились шмели.

Дорожка то и дело раздваивалась, растраивалась, выпускала дополнительные отводы, которые убегали в стороны, а затем возвращались, соединяясь с ней снова. Временами кроны деревьев смыкались над тропинкой в несколько ярусов, отчего внизу делалось совершенно темно, и Брейну начинало казаться, что за ним кто-то следит.

Так и хотелось резко обернуться и засечь неизвестного наблюдателя, однако Брейн был опытным оперативником и не поддавался соблазну.

Здесь не было витрин, в которые можно осмотреться, здесь не было подъездов с черным ходом, ресторанов с кухнями и выходами во внутренний двор.

Это был просто запущенный парк с осыпавшейся листвой и сухими ветвями, которые выдавали каждый шаг.

Но никаких шорохов Брейн не слышал, хотя и затаивал дыхание, желая уловить приглушенный звук крадущихся шагов.

По мере того как он приближался к озеру, растительность понемногу менялась. Деревья и кустарники оставались теми же, а вот газонную траву заменило великое множество самых разных растений. Некоторые, вроде бутыльницы, имели совершенно необычный вид, и Брейн так увлекся своими ботаническими наблюдениями, что не сразу заметил, как дорогу ему пересекла змея.

Увидев чужака, двухметровая рептилия не торопилась сбежать, а, вибрируя вздыбленными шипами на холке, зашипела и продемонстрировала свои ужасные зубы, намекая, что пришелец должен отступить.

Брейн остановился. Он не собирался вступать в схватку с этим монстром, одной капли яда которого хватило бы, чтобы прожечь дыру в бронежилете.

Брейн стоял не двигаясь, однако змея возбуждалась все сильнее, и наконец он понял, что ее так бесило. Это была «алмазная крыса»! Она пламенела всеми цветами радуги, пытаясь сбить змею с толку, однако хищник стоял в пищевой цепочке куда выше, и когда крыса, вибрируя хвостом, вышла на кирпичную тропу, змея тут же атаковала.

Брейн увидел, как вспыхнул силуэт крысы. Еще не поглощенная, она была объята пламенем голода змеи. Жертва пискнула и, собравшись с силами, стала выдавливать полевую эмульсию змеи, снова закрывшись маскировочными импульсами.

Змея стала давиться и выпустила крысу, однако уйти не дала и, перестроив систему наведения, снова атаковала, и теперь ее полевая эмульсия дважды запеленала крысу, из-за чего той пришлось потратить массу энергии на разрыв этой оболочки.

Для этого крыса использовала сконцентрированные акустические сигналы, заставлявшие тело змеи содрогаться. При этом пелена, удерживающая крысу, несколько расслаблялась, обнажая то лапу, то ухо, то хвост, но сразу же восстанавливалась.

Не сдаваясь, крыса сумела извернуться и в упор выплюнула в змею кристалл, который снес хищнице треть головы вместе с полудюжиной фасеточных глаз, однако змея сумела перенести это, поскольку «алмазная крыса» была для нее слишком желанной добычей.

Когда крыса исчерпала свои возможности защиты, змея начала поглощать ее посекторно – тело крысы стало как будто терять поочередно лапы, жабры, хвост, пока не осталось совсем ничего.

Покончив с добычей, змея убралась. Дорожка освободилась, и Брейн продолжил свою ознакомительную прогулку.

Через минуту он вышел к озеру округлой формы, такому большому, что дальний его край едва угадывался. Берега частью заросли кустарником, а частью были покрыты подстриженной травкой – здесь за ней следили. Тут же на берегу располагалось несколько передвижных домиков с большим количеством антенн.

К ближайшим двум вела бетонная дорожка, переходы между остальными были едва обозначены.

Дойдя до воды, Брейн было нагнулся, чтобы зачерпнуть ее ладонью, но тут неподалеку от берега послышался всплеск. Брейн распрямился и стал приглядываться. Ничего.

Развернувшись, он пошел обратно, однако, пройдя несколько шагов, обернулся – от середины озера к берегу катился водяной вал. Солнце просвечивало толщу воды, и было видно, что гонит этот вал какое-то массивное существо, скорее всего, морской зверь.

Брейн на всякий случай прибавил шагу, продолжая оглядываться. Водяной вал не останавливался и до берега ему оставалось полсотни метров. Выглядело это угрожающе.

В конце концов Брейн вынужден был остановиться, чтобы увидеть то, что ему угрожало, но волна накатилась на берег, а под ней ничего не оказалось.

Брейн перевел дух и покачал головой.

«Надо бы расспросить майора, что тут за фокусы», – подумал он, возвращаясь к кирпичной тропе.

Теперь ему захотелось в свой необжитый коттедж. Он был готов съесть чего-нибудь горячего из мейдера и завалиться спать. Дневной сон творил с ним чудеса, когда на этот сон оставалось время.

Теперь кирпичная тропа казалась знакомой: Брейн узнавал деревья, траву, сколы на кирпичах. Он быстро запоминал даже малозаметные детали, и это также было особенностью его профессии.

Вдруг Брейн увидел силуэт и сбавил шаг. Кто-то шел в десяти шагах впереди, и как ни старался Брейн лучше разглядеть незнакомца, ничего не получалось, поскольку тот скрывался за очередной наклоненной веткой или изгибом тропы за мгновения до того, как Брейн должен был его увидеть.

Вскоре незнакомец свернул с главной тропы налево, и его шаги зашуршали по кирпичной крошке. Брейн было сунулся следом, но разросшиеся кусты сомкнулись непреодолимый стеной, и он понял, что потерял след.

Пришлось вернуться на главную тропу и по ней идти до своей улицы, тихой и какой-то бесцветной из-за десятков необитаемых коттеджей с заросшими лужайками.

Где-то робот-садовник все же выстригал небольшие участки, в других местах обрезал только кусты, но в остальном Брейн пришел к выводу, что Корсаку следовало разориться на более совершенную модель.

Впрочем, вернувшись к себе, он заметил, что лужайка перед его коттеджем подстрижена еще раз и куда лучше, чем при первой попытке. К тому же была убрана вся скошенная трава, а вот проросшие у крыльца голубоватые цветочки уцелели, и это Брейна порадовало.