Бизнес-ланч у Минотавра

– Ну, смотри, ты думаешь, с семьями маньяков многие хотят общаться? А я вот хочу, потому что ты мне дорога! Потому что я тебя люблю, Лерусик!

Приступ кашля Леры усилился, и она чувствовала, что задохнется. Она только замахала рукой на Толика, мол, уходи.

И тот, разозленный и явно оскорбленный, вылетел прочь.

Лера заставила себя подняться и отправилась на кухню, где жадно припала к банке с компотом. А затем выплюнула его – он, простояв в тепле все это время, прокис.

Пришлось пить из чайника, прямо из носика, чего бабушка никогда бы не одобрила.

Но бабушка была в больнице с гипертоническим кризом, а отца арестовали по подозрению к деяниям городского маньяка.

Не по подозрению, а так как считали, что он и есть этот самый городской маньяк.

И как она могла думать об отце подобное? Словно пелена спала у нее с глаз, точнее, с ее сознания. Маньяком мог быть кто угодно, только не папа.

И уж точно не папа!

Но ей требовалась поддержка, и Лера попыталась дозвониться по мобильному до Кирилла. «Абонент временно недоступен».

Ну, где же он?

В коридоре снова послышался шум, и Лера, уверенная, что это приехал Кирилл, бросилась туда.

Но это был не Кирилл, а три человека с блокнотами и фотоаппаратами.

Заметив девушку, они ринулись на нее, как коршуны на кролика.

– Вы ведь дочь маньяка? Скажите, каково это осознавать, что ваш отец убивал ваших сверстниц? Вы были в курсе? Что вы можете сказать о его психике – он сидел в сумасшедшем доме? Правда ли, что это он убил свою жену, вашу мать?

Град мерзких вопросов обрушился на неподготовленную Леру, и она, растерявшись, попыталась внести ясность, приняв правила игры, в которой она изначально могла оказаться только в проигрыше.

– Что за чушь! Никакой мой отец не маньяк! Это страшное недоразумение. И моя мама погибла в результате трагического несчастного случая. Ее сбила машина, и водителя так и не нашли. И вообще, у моего отца нет ни машины, ни даже водительских прав. И в сумасшедшем доме он не сидел, но после трагедии, связнной со смертью мамы, находился несколько недель в специализированном санатории…

– Расскажите подробности о вашем отце-маньяке! Он применял к вам физическую силу? Наверняка ведь и сексуальную тоже? Как долго он вас истязал?

Метнувшись на кухню и сорвав с крючка над плитой массивную чугунную сковородку, в которой бабушка пекла оладьи, Лера бросилась на бесстыжих репортеров, которых как ветром сдуло, стоило ей пригрозить им скорой расправой.

Захлопнув за ними дверь, Лера убедилась, что закрыть ее не может, потому что замок был с мясом вырван, прислонилась к ней спиной и, выпустив из руки сковородку, заплакала.

Точнее, попыталась заплакать, но у нее ничего не вышло – слезы элементарно не текли.

В дверь с обратной стороны кто-то постучал, и Лера, подхватив сковородку, распахнула ее, намереваясь ударить ею промеж глаз нахальных представителей местной желтой прессы.

На пороге перед ней стоял Кирилл.

Тут слезы снова полились ручьем, и Лера, упав ему на шею, взахлеб заревела.

Кирилл, осторожно забрав у нее сковородку, подхватил девушку на руки и отнес в зал, где уложил на софу, закрыл распахнутое окно и угомонил наконец бесноватую занавеску.

Усевшись на софу рядом с ней, Кирилл произнес:

– Тебе здесь оставаться нельзя. Замок при обыске сломали, но я позабочусь, чтобы вставили новый. Квартиру вашу опечатывать не будут, это я через отца добился. Но все равно тебе здесь делать нечего.

– Почему? – спросила Лера, чувствуя неимоверную благодарность к этому красавцу, который уже так много сделал для нее, и Кирилл вздохнул, вместо этого ответив:

– Думаю, ты еще не слышала, но нашли четвертую жертву. Она была убита прошлой ночью. Как и три предыдущие, около реки, не меньше двух десятков ножевых ранений…

Лера, перед глазами которой возник ярко-изумрудный окровавленный шарфик Лариски, безразлично прошептала:

– Это ведь Лариса, ведь так?

Кирилл, внимательно посмотрев на нее, произнес:

– Да, это Лариса Пыпина, твоя одноклассница. И, как выясняется, любовница твоего отца.

Лера закрыла глаза, понимая, что Кирилл прав. Но потом вдруг распахнула их и просипела:

– Но откуда они узнали… ну, я имею в виду, что она любовница? Они ведь не могли так быстро?

Кирилл, взяв ее ладонь в свою руку и нежно водя по ней мизинцем, произнес:

– Тебе сейчас не надо об этом думать.

Лера же продолжала настаивать:

– И этот обыск у нас в семь утра… Откуда они вообще в курсе? Ведь для обыска требуется чья-то санкция? И как это кто-то мог ее дать?

Кирилл, склонившись над Лерой, поцеловал ее в лоб.

– Я обещаю, что сделаю все, что могу. Но тебе теперь надо подумать о бабушке. Извини, но отцом пока занимаются следственные органы, ты ничего поделать не сможешь. А у бабушки твоей инфаркт миокарда. Я уже был в больнице и поговорил с заведующим отделением. Он хороший друг моего отца. Он лично будет курировать ее.

Лера порывисто обняла Кирилла и сама поцеловала его в губы.

То, что последовало за этим, было феерически, волшебно – и никак не вязалось с нерадостными событиями последних часов. Но, наверное, это было именно то, что и требовалось Лере – и Кириллу тоже.

Это был первый секс Леры, и ее первым мужчиной стал Кирилл.

Когда все завершилось и Лера, все еще млея и до конца не осознавая, что только что произошло, продолжала лежать на софе, молодой человек, одеваясь, произнес:

– Думаю, тебе здесь оставаться не стоит. Более того, я не хочу, чтобы ты тут оставалась!

Лера, блаженно наблюдая за ним и благодарная Кириллу за то, что хотя бы на полчаса забыла о кошмаре, в котором вдруг оказалась, вспомнила вдруг об этом ужасе – ведь он тут и никуда не делся.

Никуда.

Странно, но даже с горлом полегчало, причем значительно – неужели целебное воздействие сеанса любви?

– Но мне некуда больше идти…

Обуваясь, Кирилл сказал:

– Как понимаю, близких родственников у тебя в городе нет?

Лера отрицательно качнула головой, и молодой человек, уже полностью одетый, бросил взгляд на свой мобильный.

– Извини, но мне пора. Ты же поедешь со мной. У нас имеется небольшая дачка, там ты сможешь переждать несколько дней, прийти в себя и, главное, избежать участи стать добычей журналюг. Они же поджидают тебя у подъезда…

Лера, понимая, что от реальности никуда не деться, ответила:

– Но мне не хочется тебя стеснять…

Кирилл, склонившись над ней, нежно ее поцеловал и сказал:

– Глупости! Значит, так, давай я помогу тебе собраться. А выйти надо будет через черный ход, потому что иначе журналюги тебе проходу не дадут. Еще бы, дочка маньяка…

Лера заплакала.

Кирилл, усевшись на софу рядом с ней, прижал девушку к себе.

– Никакой мой папа не маньяк! – прошептала сквозь слезы Лера.

– Знаю, – ответил прерывисто молодой человек, – но пока что его арестовали. Но мы что-то придумаем!

Подняв залитое слезами лицо, Лера посмотрела на Кирилла и робко спросила:

– Точно придумаем?

Снова поцеловав ее, тот ответил:

– Я тебе это обещаю!

Свой красный автомобиль Кирилл подогнал прямо к черному входу – и Лера, быстро собрав самое необходимое и запихнув это в сумку, с которой обычной ходила на пляж, причем делала это в сопровождении Лариски, напялив большую шляпу и солнцезащитные очки, прошмыгнула прямо из двери в салон авто, буквально упав на кожаное сиденье.

Кирилл тотчас рванул с места, и Лера обернулась, бросив взгляд на дом, в котором жила с бабушкой и отцом.

Неужели как раньше уже никогда больше не будет?

– А мы можем заехать к бабушке в больницу? – спросила она жалобно, а Кирилл, игнорируя трель своего мобильного, ответил:

– Заедем, но не сейчас, потому что, поверь мне, журналюги и там окопались. А вот ночью их там не будет. Я поговорю с заведующим отделением, для тебя он сделает исключение!

Лера, чувствуя, что начинает успокаиваться, спросила:

– Но ведь мой папа не маньяк? Скажи, ты в это веришь? Ответь, пожалуйста!

Ей было так важно, чтобы Кирилл, которого, как Лера вдруг поняла, она любила (причем, вероятнее всего, влюбилась в него в тот самый момент, когда впервые увидела), был на ее стороне.

Потому что, судя по всему, никого больше на ее стороне не было. Ах, ну да, Толик. И Лариска?

И тут Лера в полной мере осознала, что Лариски уже нет в живых. Что она зверски убита прошлой ночью маньяком. И что ее отца, подозревая в том, что он и есть этот самый маньяк, арестовали всего пару часов назад.

Она снова заплакала.

Кирилл, не останавливаясь и ничего не говоря, гнал дальше, и скоро они, покинув городские улицы, выехали за город.

Слезы лились долго, однако настал момент, когда они высохли. Лера смирилась с неизбежным.

Кирилл, посмотрев на нее, сказал:

– Ты задала мне вопрос, и я хочу дать тебе ответ. Дело, увы, не в том, во что веришь ты или во что верю я. И даже не в том, во что верят все жители нашего города и его окрестностей. А в уликах! А они, поверь мне, более чем весомые.

– Папе их подсунули! – заявила девушка и смолкла, вспомнив, что собственными глазами видела залитые кровью вещи отца и то, как он старательно смывал с себя следы в их ванне, и груду грязных полотенец, которые отец куда-то унес.

Они въехали в дачный поселок, замелькали высотные дома за заборами, и Кирилл, проехав еще немного, затормозил около одного из них. Открыв при помощи дистанционного пульта железные ворота, он зарулил во внутренний дворик, и Лера увидела трехэтажное импозантное здание из светлого кирпича с зеленой крышей.

– Мы на месте, – сказал молодой человек и заглушил мотор.

Ворота за их спиной тем временем с легким клацаньем закрылись.

Посмотрев на Леру, он произнес:

– Ты в самом деле думаешь, что твоему отцу их подсунули?

Лера, опустив глаза, ничего не отвечала.

Она знала, что это не так. Отцу их не подсунули. Выходит, что он причастен к смерти Лариски?

И трех других девушек?

– Но он сказал, что нашел ее уже мертвой! – запальчиво произнесла она. – А раз сказал, значит, так и было!

Это должно было быть так, просто должно.

Иначе бы это означало одно: ее отец действительно был серийным убийцей.

Вздохнув, Кирилл распахнул дверь и сказал:

– Давай я покажу тебе дом.

«Небольшая дачка» оказалась подлинным небольшим поместьем, и в иные времена Лера с большим любопытством осмотрела бы все эти дорого, но со вкусом обставленные комнаты, задала бы кучу вопросов, восторгалась бы затейливыми обоями и шикарной техникой.

Но только не в этот раз.

Кирилл проводил ее по большой деревянной лестнице на третий этаж, распахнул одну из дверей, и девушка заметила большую уютную комнату в светло-желтых тонах, окна которой выходили на цветущий сад.

– Вот здесь и будешь жить. Уверяю тебя, сюда никто не приедет, никто досаждать тебе не станет. Вот кровать, вот шкаф, здесь ванная комната…

Он открыл смежную дверь, и Лера заметила гигантскую ванную – или это джакузи?

Поставив ее сумку на застеленный ковром паркетный пол, Кирилл сказал:

– Понимаешь, могу только произнести сакраментальную фразу: следствие разберется! С учетом такого количества улик твоего отца не могли не арестовать.

Лера же, опустившись в изящное кресло и сбрасывая босоножки, задала вопрос, который уже приходил ей в голову:

– Но откуда они вообще узнали, что у отца имеются эти самые улики? За ним что, следили?

Опустившись перед ней на колени, Кирилл взял руки Леры в свои, и она ощутила, как он защекотал мизинцем внутреннюю сторону.

– Тебе не стоит волноваться. Говорю же, что следствие разберется. Я обещаю тебе, что помогу, чем могу. Конечно, я ведь мелкая сошка, только начал свою карьеру в прокуратуре. Но мой отец обладает определенным влиянием…

И он поцеловал ее: нежно, но требовательно.

Любовью они занялись на большой, застеленной разноцветным бельем кровати – на этот раз долго, умопомрачительно долго, и отрешившись ото всех проблем.

Когда все завершилось и Лера отправилась в ванную комнату, то, не разобравшись со всеми этими сверкающими шлангами и хромовыми кнопками, позвала к себе Кирилла.

И они снова занялись любовью, на этот раз в ванне, которая в самом деле оказалась джакузи.

А затем, чувствуя, что ей вдруг сделалось удивительно хорошо (с учетом всего того, что обрушилось на их семью за последние часы) и что горло почти уже не болит (неужели повлияло три сеанса любви с Кириллом?), Лера заявила:

– А перекусить у вас что-нибудь найдется?

Нашлось.

Огромный красный холодильник на первом этаже, стоявший на идеальной, словно из каталога, кухне, был под завязку забит разнообразной снедью – отыскались даже черная икра и шампанское.

Наблюдая за тем, как Кирилл сноровисто режет овощи и жарит мясо, Лера вдруг ощутила укол ревности. А та особа, которая требовала от него эротического массажа, тоже где-то тут ночевала?

Скоро очень поздний завтрак был подан, и Лера с жадностью набросилась на столь аппетитные антрекоты и овощное рагу.

И никаких мыслей о здоровом питании!

Кирилл, в который раз посмотрев на свой мобильный, сказал:

– Извини, но мне пора обратно в город. Тут ты можешь оставаться столько, сколько захочешь.

– Хоть навсегда? – иронично спросила Лера, зная, что навсегда здесь не останется, хотя этого так хотелось: этот дом походил на сказочную крепость, которая ограждала ее от всех бед, невзгод и тягостей реального, простиравшегося за забором, мира.

– Хоть навсегда, – подтвердил Кирилл. – Телефон здесь есть, доступ к Интернету тоже. Ты ведь умеешь пользоваться Интернетом?

Лера, компьютера у которой не было, отрицательно качнула головой, а Кирилл спросил:

– Добавки хочешь?

Конечно же, она хотела!

– Вечером я заеду за тобой, и мы отправимся в больницу, чтобы навестить твою бабушку. Ну, и заодно привезу свежую информацию.

Информацию? Лера вдруг едва не подавилась, потому что вспомнила: ну да, пока она тут наслаждается сладкой буржуазной жизнью, причем на чужой даче, отец сидит под следствием, бабушка в больнице, а Лариска…

Ее лучшая подруга Лариска наверняка находилась на столе судмедэксперта.

Лера снова заплакала.

Кирилл привлек ее к себе, осыпал поцелуями и сказал:

– Ну, понимаю, тебе тяжело, но это всего лишь такая полоса в жизни. Черная.

– Очень-очень-очень черная! – возразила Лера, ощущая, что в крепких объятиях Кирилла ей так спокойно и надежно.

Вот бы это длилось вечно!

– Наверное, да. Но ведь за черной, даже пусть очень-очень-очень черной полосой, непременно последует и белая. И не исключено очень-очень-очень белая.

Понимая, что Кирилл прав, вернее, изо всех сил надеясь на это, Лера обняла молодого человека, не желая его отпускать от себя.

Он ей был так нужен.

– А ты когда приедешь? – произнесла она и закашлялась.

Кирилл, осторожно высвободившись из ее объятий, взял лежавший на столе и снова завибрировавший мобильный и произнес:

– Как только смогу. Кстати, ты лекарства свои принимаешь?

Лекарств Лера не прихватила, и Кирилл, хмурясь, устроил ей подлинный допрос, узнав, что она принимает и что ему надо для нее купить.

– Ну, а теперь мне точно пора, потому что мне надо когда-то и работать. А тебе лучше всего отдохнуть!

Он уехал, а Лера, вымыв посуду (хотя на кухне имелась сверкавшая новизной посудомоечная машина, пользоваться которой она, однако, не рискнула), вышла в сад. Цвели вишни и яблони, все вокруг походило на декорации к романтическому фильму.

Только вот сама она жила в фильме ужасов. Или в остросюжетном триллере, в котором против своей воли ей выпала участь играть главную роль.

Но почему?

То ли от солнца, то ли от бокала розового вина, который она выпила за очень поздним завтраком (или ранним обедом?), то ли от усталости и стресса, то ли от всего вместе ее развезло, и Лера, чувствуя, что еле волочит ноги, вернулась в дом, с большим трудом забрела на третий этаж и, плюхнувшись на кровать в своей комнате, моментально погрузилась в небытие.

Открыв глаза, она увидела сидевшего в кресле Кирилла, который писал кому-то эсэмэску. Неужели она все еще спит и видит чудный сон?

Подняв голову, Кирилл произнес:

– Добрый вечер, соня! Ну ты и даешь! Я приехал уже около часа назад и решил тебе не мешать, думал, что ты вот-вот проснешься, а ты без задних ног дрыхнешь…

– А который час? – спросила Лера, потягиваясь, и тут ее взор упал на изящные малахитовые часы на каминной доске.

Уже был вечер. Она что, просто так проспала весь день?

Усмехнувшись, Кирилл заметил:

– Ну, я уже и отработать успел, и с нужными людьми поговорить, и даже в больницу, где твоя бабушка лежит, заехал, и в аптеку, и в супермаркет, и сюда вернулся. А ты все спишь!

Быстро поднявшись с кровати, Лера заявила:

– И… и как все?

Сформулировала вопрос она коряво, однако Кирилл понял, что она имеет в виду.

Вставая, он сказал:

– Хочешь перекусить перед поездкой?

– Я хочу увидеть бабушку!

Бабушку она увидела, потому что их в городской больнице принял сам заведующий отделением, импозантный седой мужчина, который сразу расположил к себе Леру. Не злоупотребляя ненужными медицинскими терминами, он объясним Лере, что у бабушки был диагностирован обширный инфаркт, что ситуация критическая, однако с позитивной динамикой.

Кирилл же, во время разговора не проронивший ни слова, а все возившийся со своим мобильным, ответил:

– У доктора твоя бабушка в надежных руках!

Зайти в отдельную палату, в которой лежала бабушка, можно было только на пять минут, и Лера, присев на стул рядом с кроватью, на которой та лежала, погладила пожилую женщину по руке.

Находясь под капельницей и присоединенная к мерно сверкавшим приборам, бабушка спала. Доктор говорил что-то об искусственной коме, но это все только к лучшему.

Поцеловав бабушку и поправив подушку, Лера вышла, чувствуя, что на глазах у нее наворачиваются слезы.

– А она точно справится? – спросила девушка, и заведующий отделением ответил:

– По крайней мере, мы прикладываем все усилия. Эта ночь и, не исключено, следующая, будут решающими…

Вместе с Кириллом, сама взяв его за руку, Лера вышла в заброшенный старый парк городской больницы. Воздух был пронизан золотыми лучами вечернего, но все еще высоко стоявшего над горизонтом солнца, вокруг них порхали бабочки и проносились стрекозы.

Ну да, последнее лето детства уже внезапно завершилось, нежданно-негаданно, без малейшей подготовки вытолкнув ее во взрослую жизнь.

Они просто брели по парку, держась за руки и ни о чем не говоря. Наконец, Лера спросила:

– А как папа?

Кирилл вздохнул, и этого было достаточно. Ощутив, что снова плачет, Лера постаралась взять себя в руки. Ну не может же она постоянно лить слезы?!

Вероятно, может.

Наконец, их прогулка завершилась, как завершается все хорошее в жизни (и все плохое?), и старинные деревья в заброшенном парке городской больницы начали отбрасывать длинные тени, а бабочки и стрекозы сменились назойливыми мошками, они вернулись к припаркованному автомобилю Кирилла.

Когда Лера разместилась на своем сиденье, молодой человек произнес:

– Думаю, тебе надо знать. Это завтрашний номер «Городского курьера». Уже в печати. Мне по своим каналам удалось его достать.