Бизнес-разведка

Глава 4. ИНФОРМАЦИОННО-ПОИСКОВАЯ РАБОТА: ПРИВЛЕЧЕНИЕ К ДОВЕРИТЕЛЬНОМУ СОТРУДНИЧЕСТВУ ИНФОРМАТОРОВ СБ

Упоминания об использования негласных методов информационно-поисковой работы уводят нас в глубь веков. Причем за примерами использования негласного аппарата долго ходить не придется, достаточно для чистоты эксперимента обратиться к такому не вызывающему разночтений литературному источнику, как Библия.

Там, например, утверждается, что, осаждая Иерихон, Иисус Навин послал туда двух человек, чтобы перед предстоящим штурмом получить разведданные о состоянии сил и средств защитников города. Соглядатаи сумели незаметно проникнуть в город и найти приют в доме местной блудницы Раав. Или, говоря профессиональным языком, успешно провели первый этап своей миссии: легализовались на объекте оперативного интереса, обзавелись явочной квартирой и завербовали первого члена агентурной сети.

Однако дальнейшие действия разведчиков были крайне непрофессиональны — своей любознательностью они привлекли к себе внимание местной контрразведки. Царь Иерихонский, получив информацию о наличии на особо режимном объекте разведгруппы противника, отдал весьма справедливый и разумный приказ о ее немедленной ликвидации.

Но тут в дело вмешалась содержательница «явки» Раав, которая, во-первых, направила погоню по ложному следу (выступив в роли агента-двойника), во-вторых, порекомендовала лазутчикам после ухода из города отсидеться на горе, пока не возвратятся в город их преследователи. А затем обеспечила их уход за пределы охраняемой зоны, спустив по веревке через свое окно, так как ее дом располагался в городской стене.

Но перед этим, зная цель визита своих постояльцев и готовясь к возможным бесчинствам войск Израилевых после захвата города, Раав потребовала за свои услуги охранной грамоты для себя и своих сородичей. Условия агента были приняты безоговорочно. Для того чтобы отвратить от дома воинов иудейских, разведчики предложили Раав в дни осады Иерихона привязать к окну червленую веревку (на оперативном жаргоне «семафор», который, кстати, если вспомнить забывчивого профессора Плейшнера, может использоваться и в качестве сигнала о засветке явки).

Переждав три дня в горах, разведгруппа ускоренным маршем форсировала реку Иордан и благополучно вернулась к Иисусу Навину с отчетом о результатах разведки. И затрубили тогда трубы Иисуса, под напором воинов рухнули стены Иерихона, и истребили евреи всех жителей города, кроме Раав и ее родичей.

Правда, то было в глубокой древности. Сейчас, когда повсеместно говорят о засилье криминалитета и коррупции в органах власти, стоит вспомнить весьма актуальный положительный опыт использования агентурного аппарата в борьбе с коррупцией и организованной преступностью.

В качестве примера проведу еще одну историческую параллель. В конце 40-х — начале 50-х годов XVIII века Лондон и его окрестности захлестнула волна преступности. Уголовный элемент, сгруппировавшись в преступные сообщества, чувствовал себя в путанице слабоосвещенных улиц и переулков весьма вольготно.

Правоохранительные органы, деморализованные постоянной невыплатой заработной платы, в значительной мере были ненадежны и коррумпированы. Генри Филдинг, к тому времени известный в качестве мирового судьи не менее, чем писатель, буквально схватился за голову, увидев, что из 80 констеблей, доставшихся ему в подчинение, доверять можно только шестерым.

Тщательно проанализировав сложившуюся оперативную обстановку, летом 1753 года Филдинг разработал подробную программу ликвидации организованных преступных сообществ (ОПС). Не буду останавливаться на всех ее аспектах. Отмечу только один: основной упор было решено сделать на развал ОПС изнутри с помощью разветвленной агентурной сети. Справедливости ради стоит отметить, что негласный аппарат правоохранительными органами использовался и до Филдинга.

Но, во-первых, агентура задействовалась лишь в локальных расследованиях по факту преступления, об ее активном использовании в стратегических наступательных целях никто и не помышлял.

Во-вторых, среди информаторов была масса случайных людей типа печально известного Ваньки Каина, которые, вроде бы помогая правоохранительным органам, на самом деле сводили на нет все усилия в борьбе с преступностью. Эта часть негласного аппарата только дискредитировала в глазах населения веру в торжество закона.

На финансирование агентурной сети у герцога Ньюкасла было затребовано 600 фунтов стерлингов. С помощью этих средств все постоялые дворы и таверны были буквально нашпигованы осведомителями. Оперативно значимая информация потекла рекой. Пресса тех лет свидетельствовала: люди изумлялись неожиданному падению преступности, а криминальный мир буквально трещал по швам. Нарушать закон стало действительно опасно, ибо преступники не знали, от кого и что ждать. Более того, стало небезопасно помогать преступникам, так как на негласный аппарат одновременно были возложены функции борьбы с коррупцией в судебной системе и правоохранительных органах.

Ныне, когда коррупция в верхних эшелонах власти не является ни для кого секретом, невольно вспоминается судьба князя Матвея Гагарина. Этот шустрый поганец изрядно пограбил государство российское и когда был московским губернатором, и когда стал правителем Сибири. Прием пищи сей супостат осуществлял исключительно на золотых блюдах, колеса кареты крыл серебром, а лошадей своих ковал чистым золотом. Сынок мздоимца, путешествуя по европам, также ни в чем себе не отказывал, удивляя всех непомерной тратой денег.

В анналах истории не сохранилось имен тайных агентов обер-фискала Нестерова, сообщивших ему о злоупотреблениях князя. Но как бы там ни было, а в июле 1721 года Матвей Гагарин был торжественно повешен в Санкт-Петербурге перед окнами юстиц-коллегии в присутствии государя и всех своих знатных родственников.

Мало кто знает, что первые сотрудники «кровавой» ВЧК напрочь отвергали возможность использования в своей деятельности негласного аппарата, поскольку данные методы работы ассоциировались у них с царскими спецслужбами (охранными отделениями и корпусом жандармов) и назывались «методом провокаций». Считалось, что спецслужба нового пролетарского государства должна строить свою работу лишь на основе «чисто идейного содействия советских элементов».

Однако уже к концу первого года существования ВЧК Ф.Э.Дзержинский* и его соратники пришли к однозначному выводу, что без агентуры о какой-либо серьезной работе по пресечению деятельности подпольных белогвардейских организаций не может быть и речи. {Дзержинский Феликс Эдмундович (1877-1926). Организатор и первый руководитель советских органов государственной безопасности.}

Подобное решение пришло не сразу и не вдруг. Ему прямо способствовал опыт, накопленный ВЧК в ходе разоблачения польской агентурной сети и перевербовки на идейной основе ряда офицеров польской разведки.

Одним из них был Игнатий Добржинский* — резидент польской разведки в Москве {Добржинский (Сосновский) Игнатий Игнатьевич (1897-1937). Сотрудник советских органов госбезопасности. Комиссар госбезопасности 3 ранга. Награжден орденом Красного Знамени. Расстрелян как «враг народа». Реабилитирован посмертно.}. Начальнику Особого отдела ВЧК Артузову удалось не только перевербовать его, но и переубедить на идейной основе, сделать кадровым сотрудником ВЧК. С его помощью был ликвидирован ряд резидентур польской разведки.

Не утратили эти методы свою актуальность и сегодня. Ведь еще ни одно так называемое «цивилизованное государство с развитой демократией» не отказалось от использования негласного аппарата в интересах защиты своей безопасности. Анализ высказываний руководителей американских спецслужб в открытой прессе четко показывает то, что в последние годы из всех средств разведки, используемых прежде всего против России и государств СНГ, приоритет отдается агентурным методам.

На этот счет характерна публикация в газете «Нью-Йорк тайме». В ней, в частности, говорится: «Спутники, которые когда-то считали чудом разведки, как оказалось, были неспособны выявить военные намерения Саддама Хусейна или сфотографировать экономический крах советской системы… На деньги, которые стоит один не слишком дорогой разведывательный спутник, ЦРУ может нанять буквально тысячи агентов».

Таким образом, и международная практика, если позволительно так обобщенно выразиться, не отрицает использование негласных средств в системе обеспечения безопасности государств. Это еще раз доказывает, что спецслужбы всего мира опираются в своей деятельности на возможности агентуры. Доморощенные «правозащитники» могут спорить на эту тему до срыва голосовых связок и стучать себе в грудь до ее полного посинения, но против правды не попрешь: во всем мире нет прецедента, когда бы работа по обеспечению безопасности осуществлялась только гласными методами.

Кстати, тут есть чему поучиться у американских органов правопорядка. По сведениям печати, только на полицию Нью-Йорка работают примерно 500 негласных сотрудников. При этом отдел собственной безопасности имеет в уголовной среде своих агентов, следящих, так сказать, из вражеского тыла за чистотой рядов самих блюстителей порядка. Поскольку ведущее место в Нью-Йорке занимают преступления, связанные с наркотиками, то неудивительно, что две трети арестов наркодилеров происходят с помощью негласных сотрудников.

После трагических событий 11 сентября 2001 года американские спецслужбы усилили агентурную работу и значительно расширили свой негласный аппарат. Необходимость создания на территории страны обширной агентурной сети из числа информаторов, по роду своей профессиональной деятельности активно контактирующих с населением, обсуждалась на уровне администрации и Конгресса США.

У нас же с конца 80-х и до недавнего времени все было с точностью до наоборот. Во времена горбачевской перестройки «демократическими» СМИ на институт негласных помощников советских спецслужб и правоохранительных органов было вылито море грязи. По авторитетной оценке автора «Записок начальника МУРа», полковника милиции Ю.Г. Федосеева, за период полного отрицания негласных методов было утрачено около трети агентурной сети. И только после трагических взрывов в Москве осенью 1999 года до многих противников «осведомительства» дошло, что получить необходимую сигнальную информацию для предотвращения террористического акта можно только при наличии агентуры среди его организаторов.

Как уже отмечалось, в «свободолюбивых» США ситуация с «доносительством» прямо противоположная, так, например, еще А.Даллес в своей книге* отмечал многолетнее плодотворное сотрудничество с Федеральным бюро расследований голливудского режиссера Бориса Моррсона. {Даллес А. Искусство разведки. — М, 1992.} Не отстал от него и отец Микки Мауса Уолт Дисней, сотрудничавший как с ФБР, так и с Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. В архивах ФБР до сих пор хранится более 500 страниц агентурных сообщений знаменитого мультипликатора, который, поддерживая прекрасные отношения со своими друзьями-либералами, с завидной регулярностью информировал компетентные органы об их сомнительных высказываниях{Эрлихман В. Отец Микки Мауса — агент ФБР. //Экспресс// 2001, № 12.}. Так, например, на слушаниях Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности Дисней дал показания о том, что коварные коммунисты, заполонившие все голливудские студии, покусившись на святое, даже пытались использовать Микки Мауса для ведения коммунистической пропаганды.

Под номером Т-10 по учетам ФБР проходил и некий актер второго плана, уделявший профсоюзной деятельности не меньше времени, чем актерской игре. Эта история о семейном агентурном подряде братьев Рональда и Нила Рейганов достаточно широко известна в Штатах* {Саммерс Э. «Империя» ФБР — мифы, тайны, интриги. — Смоленск, Русич, 2001.}.

Да и наша «демократическая» интеллигенция, сегодня без конца обвиняющая органы безопасности во всех смертных грехах, в те стародавние была более сговорчивой. Пока что только актер Михаил Козаков в августе 2002 года открыто признал, что в 1957 году был завербован КГБ СССР и даже по заданию органов пытался «вступить в близкие отношения» с французской журналисткой.

В этой связи можно привести еще одну характерную историю из книги Сергея Алмазова{Алмазов С. Налоговая полиция: создать и действовать. Воспоминания первого директора налоговой полиции. М., Вече, 2000.}. Не раскрывая фамилии фигурантки, Алмазов рассказывает о том, как в памятном 1991 году председатель КГБ В.В. Крючков пригласил на неофициальную беседу одну из правозащитниц, которая громче всех кричала о необходимости раскрыть архивы Лубянки. Внимательно выслушав гневную тираду посетительницы о гнусности и коварстве чекистов, Крючков положил на стол перед ней личное дело ее отца, чьим именем она начинала и заканчивала все свои выступления на митингах и перед телекамерами. Положил и оставил в кабинете одну.

После ознакомления с документами женщина ушла с Лубянки в состоянии прострации. После этого прошло уже много лет, но больше ни разу (по крайней мере публично) она не призывала открыть спецхраны и обнародовать все материалы по репрессированным.

Причина весьма банальна: женщина своими глазами увидела и прочла агентурные сообщения своего отца на своих коллег и друзей, одиннадцать из которых пошли под расстрельные статьи.

В начале 90-х годов прошлого века небывалого размаха кампания по выявлению агентуры бывшего КГБ достигла в Прибалтике. Но что характерно, «охотники на ведьм» не отрекаются вообще от использования негласных помощников. Громя агентов КГБ, они в то же время создают в национальных спецслужбах новый, «удобный» для себя агентурный аппарат.

В начале 90-х годов прошлого века в головах некоторых доморощенных «демократов» существовала идея о заключении двухсторонних соглашений с США и странами Западной Европы об обоюдном прекращении разведдеятельности. Ха-ха-ха… Ну подписала бы Россия с ними такое соглашение, тогда против нас они стали бы работать через возможности прибалтийских и иже с ними разведок. Воистину у нас в стране все делается неспроста. Вот если бы еще не сдуру…

Бывает и такое, что усердия «охотников» обретают просто анекдотический характер. Так, например, бывшее Федеральное собрание Чехословакии 5 марта 1992 года решительно потребовало запросить у правительства России списки и материалы на чехословацких граждан, сотрудничавших с КГБ СССР. Вот только что-то подход был весьма избирательный, следовало бы запросить все спецслужбы мира о наличии в их агентурной сети чехословацких граждан.

Смех смехом, а если хорошо подумать, то России сильно повезло с тем, что прораб Бакатин, заявивший в одном из своих многочисленных интервью: «Агентурная работа — это омерзительная работа», «в органах» к этому времени уже не числился.

С Бакатиным связана одна весьма показательная история. После своего назначения Председателем КГБ СССР он снял с 4-го этажа здания на Лубянке, где находились кабинеты высшего руководства Комитета, статус особой режимной зоны, вход на территорию которой осуществлялся только по спецпропускам. Спустя несколько дней после этого исторического события один из генералов обнаружил у себя в кабинете мирно спящего на диване бомжа. Некто проник в здание КГБ и жил там два выходных дня, уютно расположившись в генеральском кабинете.

(Яровой А. «А» и «Б» служили в КГБ. «А» упало, «Б» пропало. // Национальная безопасность и геополитика России // — 2002, № 9 (38)

Крайне опасно, когда в роли «разоблачителей» выступают бывшие сотрудники «компетентных» органов. Предать человека, с которым ты работал, совместно решая вопросы обеспечения безопасности страны, которому обещал хранить тайну сотрудничества, значит не только разгласить государственные секреты, но и потерять офицерскую честь, да и просто человеческую порядочность. Ярким примером такой моральной нечистоплотности может служить новоявленный американец Олег Калугин.

А сейчас давайте попытаемся детально разобраться с задачей привлечения к доверительному сотрудничеству информаторов службы безопасности предприятия.

Для «особо конфиденциальных товарищей» отмечу: в работе спецслужб секретными являются не сами методы агентурной работы, они довольно широко известны (достаточно почитать большинство детективов), -секретны имена людей, изъявивших желание сотрудничать, а также их участие в конкретных разведывательных или контрразведывательных мероприятиях.

Как уже говорилось выше, получить актуальную, достоверную и полную информацию о состоянии дел на самом хозяйствующем субъекте и в окружающей его среде невозможно без использования конфиденциальных источников информации. Информатор (лицо, снабжающее информацией службу безопасности на условиях сохранения конфиденциальности взаимоотношений в целях обеспечения защиты его (лица) от идентификации) является главной фигурой в работе подразделений безопасности хозяйствующих субъектов. Приобретение и целенаправленное использование информаторов составляют основное содержание деятельности сотрудников СБ. Все остальные средства носят вспомогательный характер.

Негласный аппарат службы безопасности пополняется двумя путями:

1) за счет людей, инициативно предлагающих свои услуги.

2) за счет тех, кого служба безопасности находит и привлекает к сотрудничеству самостоятельно.

Если в первом случае сотруднику службы безопасности остается только обсудить условия доверительного сотрудничества, поставить задачи по сбору информации и отработать способы связи, то во втором от него требуется не только найти, изучить и проверить человека, располагающего интересующими сведениями, но и убедить его в необходимости сотрудничества, в некоторых случаях — вопреки его воле и желанию.

База для привлечения к сотрудничеству весьма широка: идеологическая близость, корысть, компрометирующие материалы, недовольство руководством в связи с длительной задержкой продвижения по службе, ущемление национального или человеческого достоинства, зависть, желание отомстить за мнимые и настоящие обиды, авантюристические наклонности, честолюбие и тщеславие, одиночество, неспособность завести семью или круг близких друзей, наличие одержимости или хобби.

2.1. Классификация информаторов по их назначению

Самую первую классификацию агентов по их назначению в одной из глав своей великой книги «Искусство войны» привел китайский мыслитель и стратег Сунь Цзы еще в 400 году до нашей эры. С небольшими дополнениями эти категории сохранились и до наших дней. Сунь Цзы отмечал пять типов агентов: туземные, внутренние, двойные, невозвратимые и живые.

Термин «туземные» и «внутренние» можно рассматривать как источники, непосредственно находящиеся на объекте оперативного интереса.

О «двойных» агентах мы поговорим несколько ниже.

«Невозвратимые» — это агенты, предназначенные для дезинформации противника, возвращение которых обратно после выполнения задания не предусмотрено планом операции. В качестве примера можно привести заброску английской разведкой перед открытием второго фронта во Франции нескольких групп французского Сопротивления по проваленным гестапо конспиративным адресам с целью дезинформирования немецкого командования о месте высадке десанта.

И, наконец, «живые» агенты — те, кто пробирается в стан противника и ухитряется вернуться с собранной информацией обратно живым.

В плане дополнения классификации института доверительных помощников следует отметить и такую специализацию, не указанную Сунь Цзы, как «агенты влияния».

Определимся с термином «агент влияния» — это гражданин одного государства, который действует в интересах другого государства, используя для этого свое высокое служебное положение в верхних эшелонах власти: руководстве страны, политической партии, парламенте, средствах массовой информации, а также науке, искусстве и культуре.

Особое звучание в СССР эта тема получила в период конца 80-х — начала 90-х годов. Сейчас уже ни для кого не секрет, что крушение Советского Союза произошло во многом благодаря трудам предателей, действовавших в самых верхних эшелонах советского руководства. Председатель КГБ В. Крючков, имея достоверную информацию от агента в ЦРУ О. Эймса, неоднократно докладывал президенту СССР М.Горбачеву об этом, но тот не желал ничего слушать в отношении верных «прорабов перестройки». Ну а те, особо не стесняясь, получали крупные гонорары за книги, которые никто не читал, за лекции, которые никто не слушал, и премии за особое рвение в разрушении собственного государства. Более подробно этот вопрос будет изложен в приложении к этой главе.

2.2. Классификация информаторов по степени доверия

По степени доверия и использования можно выделить три категории информаторов, они могут относиться как к внутреннему (контрразведывательное подразделение СБ), так и к внешнему (разведывательное подразделение СБ) кругу обеспечения безопасности хозяйствующего субъекта:

доверительные помощники (далее — ДП) — это те, кто активно негласно сотрудничает с СБ предприятия и выполняет ее задания по обеспечению безопасности хозяйствующего субъекта. В этой категории дополнительно стоит отметить следующие группы ДП:

— резиденты — доверительные помощники, осуществляющие руководство группой доверительных помощников или доверительных контактов. Важными чертами резидента являются душевная теплота, доброжелательность, умение добиваться глубокого взаимопонимания с людьми;

— содержатели конспиративных квартир — доверительные помощники, являющиеся хозяевами конспиративной (явочной) квартиры.

доверительные контакты — лица, выполняющие отдельные задания службы безопасности. Они дают лишь первичную, сигнальную информацию: кто-то где-то что-то краем уха услышал, краем глаза заметил и посчитал нужным сообщить СБ. В перспективе эти люди обычно являются объектами разработки для последующего привлечения их в качестве доверительных помощников;

другие контакты — это те, использование кого ведется «втемную» и происходит время от времени.

Под оперативными возможностями аппарата доверительных помощников понимается среда, в которой вращаются ДП и из которой имеется возможность получения интересующих службу безопасности сведений.

«В разведке нет отбросов, в разведке есть кадры», — мрачно шутил полковник Вальтер Николай* {Вальтер Николай — начальник германской военной разведки периода Первой мировой войны.}. Не будем спорить с классиком, а попытаемся с помощью оперативной психологии разобраться в том, с кем нам завтра предстоит «идти в разведку» и как, используя специальные знания, можно с максимальной эффективностью выполнить поставленную руководством информационную задачу.

Оперативная психология — не вполне наука. Это частично искусство, как и сама общая психология. Ибо все, что имеет отношение к человеческому сознанию, не может претендовать на лавры строго научной дисциплины: слишком неопределенная материя. Хотя бы потому, что невозможно соблюсти важнейший критерий точной науки — повторяемость эксперимента.

Сама вербовка — процесс весьма сложный и по большей части достаточно продолжительный. Бывает, что он весь — от первого знакомства до привлечения к сотрудничеству — осуществляется одним и тем же оперативником. Иногда в этом процессе участвуют несколько сотрудников СБ: один заводит знакомство, другой изучает, третий договаривается о сотрудничестве, четвертый работает с завербованным агентом.

Подбор информаторов является одним из наиболее деликатных моментов в работе службы безопасности. Ошибка в выборе может обернуться не только личной драмой человека, изъявившего желание сотрудничать с СБ, но и провалом тщательно спланированного разведывательного или контрразведывательного мероприятия.

Процесс привлечения к сотрудничеству доверительных помощников службы безопасности предприятия включает в себя десять этапов:

1. Выявление кандидата.

2. Оценка его способностей и мотивации.

3. Первичный контакт.

4. Период установления доверия. Создание расположения к себе.

5. Привлечение к сотрудничеству объекта вербовочной разработки.

6. Закрепление оперативного контакта.

7. Проверка доверительного помощника.

8. Обучение доверительного помощника.

9. Руководство деятельностью доверительного помощника.

10.Завершение работы (в случае, если по каким-то причинам ОВР или ДП окажется непригоден для дальнейшего использования).

3.1. Выявление кандидатов

Итак, кто же нам все-таки нужен? Сама по себе вербовочная уязвимость (возможность вербовки объекта) того или иного человека не должна являться основным критерием его привлечения к сотрудничеству. В подавляющем большинстве случаев привлечение к доверительному сотрудничеству обуславливается реальной возможностью получения объектом интересующей информации (оперативными возможностями объекта) и, кроме того, степенью надежности его как возможного партнера в силу его морально-этических качеств.

При этом вовсе не обязательно, чтобы объект обладал высоким социальным статусом — процесс поддержания контакта с ним может быть достаточно накладен в финансовом отношении, а вот успех дела далеко не гарантирован. Значительно проще разговорить «имеющий доступ» обслуживающий и технический персонал, который по своей информированности иногда не уступает и топ-менеджерам. В большинстве случаев оперативника интересует не мнение самого начальника как такового, а правильно и без искажений изложенная фактура.

Для выхода на лицо, обладающее интересующей информацией, как правило, используют так называемые «долгоиграющие» или многоходовые оперативные комбинации. На первом этапе к сотрудничеству привлекается наводчик, как правило, не имеющий прямого доступа к интересующей информации, но имеющий постоянные (деловые, родственные, интимные и т.д.) связи с такими людьми. С его помощью уточняется круг людей, располагающих нужными сведениями, собирается необходимая фактура по каждой персоналии, а в некоторых случаях допускается посредничество информатора для знакомства оперативника с объектом или даже передача через него вербовочного предложения.

В качестве примера можно привести известную «кембриджскую пятерку», которая была завербована посредством описанной выше цепочки. После успешной вербовки членов «пятерки» советская разведка неоднократно их использовала в качестве наводчиков на людей, располагающих важной информацией и благожелательно настроенных по отношению к СССР.

3.2. Оценка способностей и мотивации

При проведении мероприятий по привлечению к доверительному сотрудничеству конкретного человека первым делом необходимо исследовать его биографические данные и составить психологический портрет.

На первом этапе изучения кандидата, или, как мы его будем называть далее, объекта вербовочной разработки (сокращенно ОВР), очень полезен сбор информации из сторонних источников, например по месту жительства и работы (прежней работы) ОВР (зашифрованный опрос соседей и сослуживцев о его поведении, отношении к деньгам, пристрастии к алкоголю и наркотикам, возможных отклонениях в психическом и сексуальном поведении).

Собранная данным способом фактура хоть и представляет собой весьма распространенную форму получения первичной информации об объекте, впрямую используется очень редко. Составленный таким образом психологический портрет может показаться достаточно полным, но окончательно быть в этом уверенным нельзя, учитывая возможное сознательное искажение ОВР информации о себе.

Чтобы правильно оценить поведение объекта, необходимо выяснить -какими побуждениями и какой информацией, полученной предварительно, он руководствуется в своих поступках, т.е. провести анализ его мотивирующей среды. Так, например, во времена «железного занавеса» для ЦРУ в качестве вербовочной базы наибольший интерес представляли лица из стран Восточной Европы в возрасте от 35 до 45 лет, когда человек вне зависимости от того, хочет он того или нет, производит психологическую переоценку достигнутого им в жизни. Как раз на этом этапе жизненного цикла чувство неудовлетворенности работой и семейным положением достигает своего апогея. В этой связи оперативникам американской разведки для более плотного изучения рекомендовались лица, которые в силу тех или иных причин не могут сработаться с начальством, не находят взаимопонимания с коллегами по работе и считают себя недооцененными и лишенными перспектив на дальнейшее. Все это могло побудить этих персонажей заняться поиском каких-то необычных путей самореализации, в том числе и в форме сотрудничества с иностранной разведкой.

Особое внимание инструкция ЦРУ по вербовке граждан из стран соцлагеря обращала на работу с тщеславными, самонадеянными людьми, считающими себя личностями исключительными, нетерпимо относящимися к обычным жизненным трудностям и присваивающими себе право получить от жизни гораздо больше, что они заслужили. Наиболее характерными психологическими особенностями таких людей являются самовлюбленность и эгоцентризм. Индивидуумы, обладающие этими качествами, однозначно считают, что им уготована особая роль в жизни. Они жаждут успеха и признания. При этом не может не заслуживать внимания и присущее многим из них желание отомстить конкретным личностям или хозяйствующим субъектам, которые, по их мнению, стали препятствием на пути удовлетворения их устремлений.

В плане вербовочной уязвимости большого внимания заслуживают лица «с двойным дном», или, как говорят, с «раздвоенной либеральностью». Важным показателем этого является проявление двуличия в семейных отношениях.

Если обратиться к опыту Комитета госбезопасности СССР, то непредвзятый анализ показывает, что подавляющее большинство его негласных сотрудников работали по идейным соображениям. Вторую по значимости группу держали на компромате. И только самый мизер составляли те, кто откровенно требовал за свою работу денег (они, кстати, были самыми ненадежными партнерами).

Однако идеализировать «идейные» источники также не стоит. Доверительный помощник, который работает только из идеологических соображений, может под влиянием каких-нибудь психологических факторов изменить принятое решение о сотрудничестве. Считая себя добровольцем, он полагает, что в любой момент может от него отказаться.

Да и сами «идейные» мотивы для сотрудничества могут быть самыми разнообразными и иногда сводятся к природной склонности человека к болтливости, интригам или доносительству. Одним из побудительных мотивов к доверительному сотрудничеству может стать месть. Если обратиться к истории, то многие арабы сотрудничали с израильской разведкой «Моссад» совсем не ради денег, а ради того, чтобы разделаться со своими соседями, которые их когда-то обманули или обидели. В нашей стране в эпоху тотального обмана это направление также имеет большие перспективы.

В то же время ДП, работающий исключительно на материальной основе, чувствует себя обязанным передавать информацию в обмен на то, что ему платят, к тому же он прекрасно понимает, что за этим всегда маячит угроза шантажа. Оперативник всегда может оказать нажим на источник, демонстрируя ему документальные доказательства его финансового интереса. Однако информатор, работающий только за деньги, ненадежен, так как легко может стать «двойником», оказывая «дополнительные» услуги тому, кто заплатит больше, чем вы.

Обсуждая подобные проблемы, большинство экспертов в области разведки и контрразведки склонны высказывать мнение о необходимости комплексного подхода в работе с источниками конфиденциальной информации: плохо, если агент работает только за деньги, но и бескорыстие агента тоже должно иметь свои пределы.

В случае если получение информации невозможно без откровенной материальной основы, то психологически очень важно сразу дать деньги и разрешить их тратить. Нельзя покупать человека теоретически. «Нашему» человеку необходимо не только увидеть деньги живьем, но и пощупать, понюхать и прикинуть, как их можно потратить. «Нашему» человеку гораздо проще расстаться с самой крупной, но неосязаемой суммой, чем с самой маленькой, но удерживаемой им в руках.

Как известно, самый лучший способ расположить к себе человека, особенно зажатого в тиски нужды, — это, не тратя лишних слов, решить его материальные проблемы.

Но есть и еще одно простое, но, к сожалению, не всегда четко осознаваемое правило — не стоит грубо совать человеку деньги, даже если он сильно в них нуждается. Материальный аспект сотрудничества может расшифровываться весьма неоднозначно: дополнительный заработок, коммерция, оказание разовой услуги для приобретения крупной вещи, оплата медицинских расходов, связанных с тяжелой болезнью, бесплатный вояж за границу, финансирование предпринимательской деятельности. Так, например, в практике КГБ СССР тех, кто отказывался брать деньги, поощряли разнообразными подарками. Это могли быть шахматы, набор столярных инструментов, фотоаппарат — т.е. то, чем человек увлекался.

Уже упоминавшийся С. Алмазов в своей книге приводит следующую историю: «Однажды один из агентов дал мне очень серьезную информацию, реализация которой предотвратила утечку за рубеж совершенно секретных сведений.

В то же время я прекрасно знал, что агент категорически откажется от материального вознаграждения. Благо что уже изучил его пристрастия и понял, чем можно отблагодарить человека: он страстно увлекался домашними заготовками. А тогда страшнейшим дефицитом являлись крышки для консервирования. Что, если попробовать поискать их? Сам не справился, пришлось поднять на ноги друзей из ОБХСС: выручайте, не для себя лично надо, для дела — и в конце концов принес ему полный чемодан крышек».

(Алмазов С. Налоговая полиция: создать и действовать. Воспоминания первого директора налоговой полиции. М., «Вече», 2000.)

Как уже говорилось выше, не стоит придавать главенствующего значения материальному стимулированию, но показывать свое внимание небольшими подарками или торжественным обедом в честь знаменательных для этого человека дат и событий просто необходимо. Большинству людей прежде всего дорого внимание к своей персоне, а не цена полученного подарка.

3.3. Первичный контакт

По заранее разработанному плану организуется «случайное» знакомство, в процессе которого продолжается изучение объекта, производится его идеологическая обработка и зондаж в интересующем направлении, то есть определяется, что может быть использовано в качестве основы вербовки.

Вербовочное предложение на первой же встрече никто и никогда не делает — это грубейший непрофессионализм. На данном этапе устанавливается личный контакт с объектом разработки, что позволяет лучше почувствовать ОВР в процессе общения, организовать более глубокое изучение его как личности, проверить на объективность информацию по вопросам, ответы на которые уже хорошо известны.

За тысячелетнюю историю разведки разработано немало разнообразных способов получения интересующей информации. От самых примитивных, когда вопрос задается, что называется, в лоб, не заботясь о легендировании направления оперативного интереса и о соблюдении элементарной этики, до самых изощренных, когда ваш визави даже не догадывается, что является участником разведывательного процесса, а каждое сказанное им слово — не просто вибрация воздуха, а очень важная разведывательная информация.

В последнем случае большой практический интерес представляют проективные методики исследования личности объекта. Смысл их состоит в том, чтобы «ненавязчиво» побудить ОВР к тому, чтобы он, обсуждая, с его точки зрения, безопасные темы, высказал бы свое личное отношение к смоделированной ситуации. В большинстве случаев «Я» объекта невольно проецируется на предмет и форму его рассказа и, рассказывая об отвлеченных вещах, человек неизбежно привносит в рассказ информацию о себе самом.

В целях выявления ответов, не соответствующих действительности, задаются специально подготовленные вопросы, по ответам на которые можно судить о степени искренности отвечающего.

Алгоритм исследования ОВР с помощью проективных методик очень прост: в результате оперативного управления беседой заострить внимание исследуемого на какой-нибудь отвлеченной теме:

— применив стимулирующую коммуникацию, внимательно его выслушать;

— и, наконец, расшифровать полученную информацию, тщательно проанализировав услышанное.

Так, например, в беседах о состоянии здоровья можно выяснить подробности биографии, сильные и слабые стороны характера объекта, его политические симпатии, круг общения, связи в окружении, перспективы продвижения по службе и т.д.

Весьма информативными являются беседы по обсуждению литературных произведений, кино— и видеофильмов. Они показывают уровень развития объекта и исповедуемые им жизненные принципы.

Сильной стороной этой методики является ее комплексный подход, т.е. семантический анализ полученных данных сопровождается сопоставлением информации, полученной путем визуального контроля внешних проявлений эмоциональных переживаний объекта. Именно поведенческие ситуации, незначительные жесты, отдельные случайные реплики ОВР, соответствующим образом обработанные и сопоставленные, помогают обрести необходимую транскрипцию сказанного и составить целостную картину.

На первый взгляд кажется, что не так уж трудно составить характеристику на человека, который говорит больше, чем нужно. Однако не следует забывать, что объект может выдавать себя совсем не за того, кем он является на самом деле. Выявленная попытка ввести в заблуждение может означать очень неприятные для оперативника вещи: от дальновидности и опыта ОВР до подставы агента-двойника и попытки втянуть вас в чужую оперативную игру.

«Не слушай, что говорят, смотри, что делают», — говорили древние и были правы. Вся совокупность мелочей, наблюдаемых в обычной обстановке, должна быть обобщена для того, чтобы дополнить собой психологический портрет кандидата по тем же параметрам, что и собранная ранее информация из сторонних источников: отношение к деньгам и материальной выгоде, к женщинам и алкоголю, к хорошей кухне и путешествиям, болтливость или сдержанность, суетливость или скромность, быстрота или замедленность рефлексов, импульсивность или хладнокровие, подозрительность или доверчивость, проницательность или поверхностность. Для составления психологического портрета ОВР достаточно информативным является посещение его рабочего места и, если это удастся сделать, то и места проживания. Общеизвестно, что человек пытается выстраивать окружающую его среду по своему вкусу. Вот эти предпочтения и надо диагностировать.

В оперативном плане весьма интересно применение методик швейцарского психолога Макса Люшера. Создавая свой тест, Люшер исходил из следующих соображений: восприятие цвета у человека сформировалась в результате образа жизни и взаимодействия с окружающей средой на протяжении длительного периода исторического развития. Так, например, темно-синий цвет ассоциируется с ночным покоем, а желтый — с солнечным днем и его заботами, красный напоминает о крови, пламени, ситуациях, требующих полной мобилизации. Любое проявление жизнедеятельности всегда сопровождается тем или иным эмоциональным состоянием. Поэтому и отношение к цвету эмоционально.

Люшер считал, что его тест универсален и одинаково хорошо работает в различных странах. На самом деле это не так, существует так называемая национально-культурная специфика. Но тем не менее во многих случаях тест можно использовать как довольно эффективное диагностическое средство.

Для оперативника, по роду своей деятельности постоянно нацеленного на контакты с людьми, важно помнить, что человек в зависимости от своего эмоционального состояния расположен к одним цветам и равнодушен к другим.

Очень интересно рассмотреть цветовую палитру одежды ОВР, особенно если объект — женщина. Например, преобладание зеленого цвета тест Люшера трактует так: «деятельность направлена на достижение успеха, приобретение независимости от обстоятельств. Действия целенаправленные, инициативные, направленные на преодоление преград». Или, например, сочетание желтого с черным — «весьма негативное состояние, отчаяние, суицидальные мысли». К сожалению, объем данной главы не дает возможности детально рассмотреть эту методику, поэтому желающим более подробно познакомиться с тестом Люшера я рекомендую обратиться к первоисточнику (в последнее время было издано достаточно большое количество литературы по данному вопросу).

Также очень интересной методикой исследования личности ОВР может стать анализ его рисунков. Ни для кого не секрет, что очень часто человек, беседуя с коллегой или разговаривая по телефону, сам того не сознавая, что-то рисует. Анализ рисунков уже давно входит в инструментарий психиатров, позволяя определять не только интеллектуальные особенности, уровень умственного развития, но и характерные черты подсознания. Клинический опыт, который собирается годами, позволяет психиатрам ставить точный диагноз. В отдельных особо важных случаях есть смысл в привлечении для тестирования экспертов этого профиля.

Этот этап выполняет функцию фильтра грубой очистки: те, кто по каким-то причинам не подходит, отсеиваются, а остальные зачисляются в резерв для дальнейшей проверки.

Основной упор при подборе кандидатов следует сделать на уравновешенных людей, не стремящихся к дешевой популярности и не бравирующих своими связями со службой безопасности. Это должен быть рассудительный, выдержанный и строго организованный человек, владеющий логикой убеждения, обладающий высоким уровнем оптимизма, устойчивостью настроения и умением ждать. ОВР также должен отлично ориентироваться в окружающей обстановке и располагать широкими связями в самых разнообразных слоях общества.

Определяющими характеристиками профессиональной непригодности объекта к использованию являются следующие: богатое воображение, склонность придумывать события, не соответствующие действительности или давать собственное толкование сложившейся оперативной обстановке.

Так, например, в Приказе № 00140 Председателя КГБ СССР от 04.07.83 г. «Положение об агентурном аппарате и доверенных лицах органов государственной безопасности СССР», с выдержками из которого можно ознакомиться по адресам:

http://www.medialaw.ru/publications/books/honour/honour7 8.htmlhttp://www.internews.ru/books/honour/honour7 8.html,

говорится на эту тему следующее:

«4.12. Агент должен быть дисциплинирован в выполнении заданий и указаний оперработника, следовать выработанной ему линии поведения, в то же время проявлять находчивость, инициативу, уметь действовать самостоятельно.

…Агенту независимо от основы вербовки должны быть присущи честность, верность обязательствам, данным органам КГБ. Необходимо своевременно пресекать любые возможные попытки агентуры использовать связь с органами КГБ в корыстных, тем более в преступных, целях, для подстрекательства людей к совершению уголовно наказуемых действий».

Но все это, конечно, в идеале, и у многих специалистов данное описание сотрудника негласного аппарата скорее всего вызовет лишь ироническую усмешку. Да, к глубокому сожалению, идеальные информаторы, полностью соответствующие описанному выше эталону, встречаются (как это ни прискорбно) крайне редко.

Поэтому в повседневной агентурной работе надо четко осознавать, что все привлекаемые к доверительному сотрудничеству источники — прежде всего живые люди со всеми своими достоинствами и недостатками, и, соглашаясь на сотрудничество со службой безопасности предприятия, они в большинстве своем руководствуются далеко не самыми благородными побуждениями.

Оперативнику частенько приходится контактировать не только с добропорядочными и законопослушными гражданами, волею судьбы получившими доступ к интересующей службу безопасности информации. Существует особая категория источников, имеющих откровенно криминальное прошлое и (как ни горько это признавать) настоящее. Информация, поступающая от них, особо ценна тем, что идет непосредственно из преступной среды, от соучастника совершенного преступления или очевидца.

Да, общаться с подобными типажами порой бывает достаточно трудно и противно, но таковы законы жанра. Агентурная работа с представителями этой категории — бесконечная шахматная партия со своим дебютом — вербовкой, многоходовыми оперативными комбинациями, победами и рокировками, заканчивающаяся частенько весьма закономерным эндшпилем — переходом самого информатора в разряд фигурантов уголовного дела, его смертью при загадочных обстоятельствах или неприкрытой враждой к бывшему куратору.

Кстати, откровенный цинизм и «пофигизм» характерен не только для представителей криминальной среды. Ни для кого не секрет, что моральные устои российского общества основательно подорваны годами так называемых «демократических реформ». И сегодня в реальной жизни многими движут, как правило, довольно низменные побуждения. А поэтому достаточно часто приходится работать с контингентом из числа людей ущербных, закомплексованных, одержимых страстями или наделенных какими-то пороками, страдающих непомерным самомнением и, как им кажется, не понятых своим окружением, недополучивших причитающихся им благ и почестей за свои реальные или мнимые заслуги, корыстолюбивых и беспринципных, превыше всего ставящих личную выгоду и собственное благополучие, злобных и мстительных, не умеющих прощать нанесенные им обиды.

Естественно, все перечисленные качества сосредотачиваются не в одном человеке, хотя случается, что и в одном их набирается столько, что остается только удивляться, как его еще земля носит и почему его до сих пор не раскусили те, кто по своей близорукости доверил ему свои коммерческие секреты.

3.4. Период установления доверия. Создание расположения к себе

Только досконально изучив конкретного человека, можно подобрать к нему ключи. А для этого надо осторожно снять с него маску, которую он носит, чтобы произвести приятное впечатление на окружающих. В любом случае действовать необходимо очень деликатно, ненавязчиво, не лезть, что называется, в душу с расспросами, искать общие точки соприкосновения и общие интересы, внимательно присматриваться к объекту разработки, выявлять его жизненные ценности и приоритеты, а главное, слабые и уязвимые места, используя которые, можно на него эффективно влиять.

В агентурной работе различают две категории сотрудников: вербовщики и агентуристы. Вербовщик должен обладать многими качествами: хорошо разбираться в людях, быть тонким психологом, коммуникабельным и обаятельным человеком, способным быстро адаптироваться к людям и располагать их к себе, у него должна быть хорошая реакция, умение мгновенно переключать свое внимание, чутко улавливать перемену в настроении собеседника и в зависимости от этого вносить коррективы в тактику беседы и свое поведение.

Аналогичные качества необходимы и агентуристу — тому, кто непосредственно работает с агентом, но вербовщик помимо этого должен обладать значительно большим волевым потенциалом, в его характере должна быть определенная «агрессивность», проявляющаяся в умении воздействовать на эмоционально-волевую сферу другого человека, или, говоря простым языком, в способности в необходимом случае подавить волю объекта и заставить его принять нужное решение.

Если, как поется в детской песенке, «дружба начинается с улыбки», то вербовка — с первого прямого взгляда друг другу в глаза. Если вы оказались психологически слабее своего визави и не выдержали первый тяжелый взгляд своего собеседника, то лучше сразу расстаньтесь с надеждой на его вербовку. Стоит только однажды показать зависящему от вас человеку свою слабость, и после этого ведущее положение уже ничем не восстановишь.

В работе по привлечению к доверительному сотрудничеству всегда имеется риск неудачи, так как нет абсолютно одинаковых людей с тождественной до мелочей реакцией на происходящее.

Однако некие общие правила имеются. Оперативник, по роду своей деятельности нацеленный на постоянные контакты с людьми, должен понимать, что объект разработки формирует свое впечатление о нем в первую очередь по выражению его лица. Ничто так не расслабляет лицо, как доброжелательная улыбка, наблюдая которую объект потенциально воспринимает вас в положительном свете. Физиономии, на которых написаны высокомерие и презрение, всегда отталкивают, а, как говорят китайцы, «человеку со злым лицом нельзя открывать собственную лавку»… и работать в разведке, тихо и скромно добавим мы. При работе с женским контингентом личное обаяние (эмпатия) особенно необходимо: если по какой-то причине вы не понравились объекту, то делайте, что хотите, все бесполезно, работать она с вами не будет. Принуждением здесь добиться чего-то бесполезно. Практика показывает, что только доверие может наладить двустороннюю связь.

Каждого человека в первую очередь волнуют его собственные проблемы, а в повседневной жизни каждый человек страдает больше всего от того, что его никто не слушает. Самая большая проблема для большинства людей — найти себе тактичного и внимательного слушателя.

Главное в искусстве привлечения к сотрудничеству — это умение внимательно, не перебивая, слушать своего собеседника, и если у объекта есть желание, корректно и с уважением обсудить волнующую его тему. Никогда не стоит задавать прямых вопросов, беседу надо стараться» построить таким образом, чтобы она выглядела как обмен мнениями между двумя равноправными и уважающими друг друга людьми, стремящимися общими усилиями разобраться в интересующей их проблеме и найти ей взаимовыгодное решение.

При этом делать это нужно по возможности деликатно, не ущемляя человеческого достоинства кандидата и не напоминая ему, что отныне он находится в полной зависимости от курирующего его оперативника и подразделения безопасности, которое тот представляет.

Искреннее уважение к доверительному помощнику, даже если он того не очень заслуживает, — залог его длительной и продуктивной работы. Без такого уважения, без учета возможностей и интересов самого информатора ничего хорошего из сотрудничества с ним не получится…

Если информатор в данный момент сообщает вам сведения, не представляющие для вас интереса, его все равно необходимо выслушать с выражением крайней заинтересованности на лице и сердечно поблагодарить после встречи за полученные ценные сведения. Однако следует помнить, что неумение тактично вывести собеседника из длительного безрезультатного монолога — показатель низкой профессиональной квалификации самого оперативника.

Кстати, еще об одном очень важном моменте. Откровенная демонстрация расовых предрассудков, пренебрежение к политическим взглядам источника или приверженности его той или иной религиозной конфессии — показатель полной профессиональной непригодности. Хороший агентурист в силу своих служебных обязанностей просто обязан быть убежденным «интернационалистом».

Все это в совокупности и дает формулу успешной работы с источниками информации.

3.5. Привлечение к сотрудничеству объекта вербовочной разработки

Привлечение к доверительному сотрудничеству — дело тонкое, тут одним напором и силой голосовых связок не возьмешь. И давить на ОВР с начальственными нотками в голосе и откровенно плевать в душу, наверное, не стоит, даже если объект этого заслуживает.

Никогда не форсируйте события, очень часто в вербовочной разработке периоды активности, когда одно действие следует за другим и решения приходится принимать мгновенно, сменяются продолжительными периодами выжидания. Помните, хороший вербовщик очень похож на рыбака, а рыбалка — удел терпеливых. В разведке и контрразведке поспешные действия — непозволительная роскошь, часто заканчивающаяся звездочкой на очередном обелиске.

Большое значение в агентурной работе имеет правильный выбор момента для обращения к эмоциональной сфере объекта. Ведь когда говорят эмоции, рассудок обычно отдыхает. В качестве подтверждения этого постулата можно привести историю вербовки подполковника, (в дальнейшем генерал-лейтенанта) ГРУ Дмитрия Полякова. В 1961 году, когда Поляков начал работать в нью-йоркской резидентуре ГРУ, в США свирепствовала эпидемия гриппа. Его младший ребенок простудился, получил осложнение на сердце, и спасти его могла только срочная операция. Поляков попросил руководство резидентуры оказать материальную помощь, чтобы оперировать сына в нью-йоркской клинике, но получил отказ, и младенец умер.

Этим не преминули воспользоваться вербовщики ФБР. Буквально на следующий день после смерти ребенка они сделали озверевшему от несправедливости судьбы и своего начальства разведчику предложение о сотрудничестве. Поляков принял его безоговорочно.

Вообще работа в таком стиле — это фирменный конек американцев. Так, например, после августовских событий 1991 года, когда многие теперь уже бывшие советские граждане находились в состоянии сильной прострации, американские спецслужбы совместно со своими союзниками провели массовые вербовочные подходы к сотрудникам КГБ и ГРУ, работавшим под дипломатическим прикрытием. И, как ни горько это признавать, имели значительные успехи.

Существуют и так называемые методики привлечения к сотрудничеству под давлением. Эту категорию доверительных помощников принуждают к сотрудничеству компрометирующими материалами, угрозой привлечения к уголовной ответственности или нарушения их социального, криминального или семейного статуса. Как правило, сотрудничество с такой агентурой длится недолго. Страх постепенно притупляется, и энтузиазм информатора падает, он старается уклониться от контактов или ограничивается малозначащей информацией. Но для работы по конкретному делу на короткое время он вполне пригоден.

В данном случае очень важно помнить, что человек с сильной нервной системой, которого «сломали» на компромате, как жертва насилия будет подсознательно жаждать реванша и, что вполне возможно, однажды попытается его взять. Человек со слабой нервной системой может выдать на такой «жесткий» вербовочный подход неадекватную реакцию в виде попытки покончить жизнь самоубийством.

В качестве иллюстрации печальных последствий «жесткой» вербовки на компромате, игнорирования контроля психологического состояния агента, а также грубейшего нарушения курирующим оперативником правил агентурной работы можно привести следующую весьма поучительную историю.

В конце XIX века жандармский полковник Судеикин для создания агентурных позиций в среде народовольцев выбрал в качестве объекта вербовочной разработки некого революционера по фамилии Дегаев. Основой для привлечения объекта к сотрудничеству должна была стать его компрометация через подставу одиннадцатилетней проститутки, отличавшейся дьявольской красотой и необузданными сексуальными инстинктами.

Фотоаппаратура в специально оборудованном номере меблированных комнат купца Калашникова дотошно зафиксировала любовные утехи женатого Дегаева. В дальнейшем после демонстрации наиболее пикантных сцен Судеикин сделал пламенному революционеру деловое предложение, от которого тот ну никак не смог отказаться.

Стоит отметить, что развлечения подобного рода, тем более с лицами, не достигшими половой зрелости, в народовольческих кругах карались безжалостно и, как правило, без излишнего формализма. Ну а раз так, то пути назад у Дегаева не было.

Однако в дальнейшем сам Судеикин потерял голову от прелестей и квалификации малолетней гетеры. Нарушая все писаные и неписаные правила агентурной работы, он не только поселил свою пассию на одной из конспиративных квартир, но и содержал ее за счет фондов Охранного отделения.

Узнав об этом, Дегаев совсем потерял голову. Он покаялся в своем предательстве перед товарищами и вызвался жестоко покарать царского сатрапа. Дождавшись очередной конспиративной встречи с куратором, он явился на явочную квартиру с двумя коллегами по партии. Зная, что Судеикин всегда на случай покушения носит кольчугу, он для страховки прихватывает с собой ломик{Галвазин С.Н. Охранные структуры Российской империи. Формирование аппарата, анализ оперативной практики. — М., 2001.}.

Анализируя происшедшее, стоит выделить по меньшей мере три мотива заставивших Дегаева пойти на такое:

во-первых, личное оскорбление, вызванное грубой вербовкой, и ощущение себя униженным в отношениях с Судейкиным;

во-вторых, исполнение воли товарищей по партии, которым он покаялся после вербовки;

в-третьих, чувство марионетки, когда он убедился, что охранка в лице чиновника Судейкина претендует не только на управление его поступками и мыслями, но и на вмешательство в его личную жизнь.

Итак, еще раз повторюсь: если на стадии вербовочной разработки добровольное согласие кандидата о сотрудничестве получить невозможно, то объект привлекается на основе материалов, содержащих сведения или документы, разглашение или реализация которых может привести к потере социального статуса или экономического благосостояния ОВР.

В этом случае прежде всего надо четко определиться с тем, какие именно деяния объекта могут его скомпрометировать в глазах значимых для него персонажей, а какие нет. При анализе нужно учитывать психологические, образовательные, национальные и религиозные особенности менталитета объекта и его окружения.

В качестве примера приведу одну старую комитетовскую байку о попытке вербовки на компромате сотрудника французского посольства в Москве. Наружное наблюдение показало, что интересующий контрразведку объект является большим поклонником прелестей московских красавиц, поэтому и ловить его решили в «медовую ловушку»*{Медовая ловушка — на оперативном жаргоне мероприятие по привлечению к доверительному сотрудничеству через подставу сексуального партнера, устраивающей объект сексуальной ориентации.}.

К объекту весьма грамотно подвели «ласточку» и организовали ЭТО. Затем, потирая ладони в предвкушении звездопада званий и должностей, француза под благовидным предлогом вытащили из посольства и пригласили на закрытый просмотр в небольшой уютный ведомственный кино-зальчик. Просмотр немого варианта картины проходил в гробовой тишине, которую весьма неприятно оживляло тяжелое дыхание объекта. А когда загорелся свет и атташе, щурясь от удовольствия, с чувством глубокого восхищения стал нахваливать операторскую работу, выбор ракурса съемки и талант монтажера, зубовный скрежет контрразведчиков был слышен далеко за пределами Садового кольца.

Пределом терпения стал момент, когда француз с милой непосредственностью попросил сделать ему копию картины, заявив о том, что теперь только с ее помощью он вместе с женой будет коротать длинные зимние московские вечера, с благодарностью вспоминая этих милых русских, доставивших ему ни с чем не сравнимое эстетическое удовольствие.

Также в советские времена частенько практиковался вариант «возвращение мужа из командировки». «Ласточка» приглашала объект к себе на квартиру, куда в самый ответственный момент вваливался здоровенный детина, изображавший мужа-геолога, и с нецензурной бранью принимался гонять полуголых любовников по квартире. Представление заканчивалось прибытием наряда милиции, якобы вызванного соседями, и составлением протокола о происшествии. Кое-кого из кандидатов на вербовку после таких коллизий приходилось откачивать в реанимации. В настоящее время на хозяйствующих субъектах при привлечении доверительных помощников из среды пролетариата в основном используются различные нарушения кандидатами на привлечение к доверительному сотрудничеству действующего законодательства или внутреннего распорядка предприятия, существенную роль может сыграть тяга к спиртному на рабочем месте. Кратко этот метод можно сформулировать следующим образом: «Не хочешь стучать — будешь перестукиваться».

В данном случае основной проблемой является организация четкого взаимодействия охраны предприятия и оперативных подразделений службы безопасности. На утреннем совещании оперативный состав СБ в целях выявления возможных вербовочных ситуаций объектов оперативного интереса должен быть в обязательном порядке ознакомлен с суточной сводкой происшествий на предприятии и с фамилиями их непосредственных участников.

Ну а что же делать, если объект разработки, с которым оперативник стремится установить доверительные отношения, не хочет помогать ему в силу того, что видит в нем представителя конкретного хозяйствующего субъекта, о котором у объекта в силу каких-то эмоциональных моментов весьма нелестное мнение?

В данном случае можно порекомендовать попытаться осуществить вербовочный подход к объекту от имени другой организации, не вызывающей у объекта морально-этического отторжения. На оперативном жаргоне подобные мероприятия называются вербовка «под чужим флагом».

Под этим «флагом» может подразумеваться какая-то реально существующая или фиктивная организация, нуждающаяся в имеющейся у объекта информации. Главное, чтобы ее цели и задачи соответствовали взглядам и настроениям объекта разработки.

Но это еще не все. Иногда службе безопасности предприятия бывает необходимо иметь «своего игрока» в дружественной фирме. В этом случае также действовать нужно с предельной осторожностью. Ведь будет крайне неудобно — и это весьма отрицательно скажется на деловых отношениях, — если приобретенный в партнерской фирме источник провалится и укажет на своих реальных хозяев.

Главным приоритетом такой операции должно стать сокрытие истинных заказчиков информации, оптимальный вариант заключается в том, что информатор должен верить, что он работает на конкурентов, иначе скандала не миновать. В этом случае также должна использоваться заранее разработанная легенда о работе с объектом абсолютно сторонней структуры, никак не связанной с вами.

Не стоит забывать, что использование в целях прикрытия «флага» государственных спецслужб и правоохранительных органов чревато уголовной ответственностью.

В качестве классического примера вербовки «под чужим флагом» можно привести агентурное проникновение ПГУ КГБ СССР в Федеральную разведывательную службу (БНД) ФРГ. Эта давняя история весьма детально описана в литературе. Поэтому я ограничусь лишь ее кратким изложением.

Прямой вербовочный поход к сотруднику БНД не сулил ничего хорошего. Поэтому МГБ ГДР и КГБ СССР начали многоходовую операцию «Скорпион».

Тщательно изучив обстановку в самой ФРГ и деятельность неонацистских группировок в Латинской Америке, для «чужого флага» было решено использовать широко распространенные среди сотрудников немецкой разведки неонацистские настроения. Для этого в Латинской Америке была создана фиктивная организация «Uberlebenstager». После того как слухи о ее существовании докатились до Европы, один из ее представителей появился в ФРГ якобы с целью консолидации носителей идей нацизма, переживших трагедию поражения во Второй мировой войне. Через некоторое время европейский филиал организации уже жил полнокровной жизнью, ему верили в ФРГ и даже оказывали различную помощь.

…В 1970 году секретарша из БНД 30-летняя Хайдрун Хофер познакомилась с красавцем-мужчиной. Он представился как Ханс Пушке: родился в Кенигсберге, после войны жил в Южной Америке, где вступил в тайный союз немцев-эмигрантов — борцов за единую «великую Германию», не зависимую от США. Хайдрун, дочь капитана вермахта, согласилась ему помогать, снабжая через него «истинных арийцев» секретной информацией из БНД. Через нее были получены характеристики и психологические портреты нескольких сотрудников БНД.

После подбора подходящего кандидата с ним якобы «случайно» познакомился «нелегал» КГБ, работавший под псевдонимом «Вальтер». Действуя от имени «Uberlebenstager», в феврале 1972 года «Вальтер» свел своего молодого друга с руководителем организации «бароном фон Хоэнштайном», роль которого сыграл Юрий Дроздов (в дальнейшем генерал-майор и начальник Управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР). Именно Дроздов и завершил оперативную комбинацию, приняв у новообращенного члена присягу и заверения в желании оказать любую помощь в священной борьбе с коммунизмом.

Этот агент под номером «Д-104» активно сотрудничал с «организацией» около пяти лет и был «законсервирован» после того, как в конце 1976 года полиция арестовала Хофер по наводке перебежчика из ГДР. В 1990 году в Москву на постоянное место жительства прибыл бывший начальник контрразведки БНД Ганс Иоахим Тидге, перешедший из ФРГ в ГДР еще в 1985 году.

А теперь давайте поговорим о том, как проводится вербовочная беседа — вершина мероприятия по привлечению к доверительному сотрудничеству.

В искусстве вербовки большое значение имеет ораторское искусство, помноженное на знание психологии. Здесь, как в любви — насильно мил не будешь. Реализуя свои коммуникативные способности, вербовщик должен быть тонким мастером ведения диалога, опытным полемистом и блестящим оратором, для которого характерно стремление к достижению тесного взаимодействия с объектом разработки.

Очень важным в вербовочной беседе является так называемый эффект доступности. Обычно его рассматривают в трех аспектах: техническом, эмоциональном и смысловом.

Технический аспект. Включает в себя устранение неверной постановки ударений, «слов-паразитов», неграмотных оборотов, нечеткости произношения, а также необычной манеры говорить.

Эмоциональный аспект. В формулируемые фразы необходимо включать больше активных глаголов и меньше прилагательных и пассивных существительных. В них возникает потребность только в том случае, когда необходимо подчеркнуть какие-либо особые свойства. Речь должна быть в достаточной мере экспрессивной (эмоционально-напряженной) — не следует сидеть неподвижно, полезно использовать жестикуляцию. То же относится и к живой мимике, застывшее лицо не внушает доверия и оставляет впечатление напряженности.

Смысловой аспект. При построении фразы следует учитывать, что наилучшим образом воспринимается фраза, состоящая не более чем из 10-13 слов, хорошо — из 14-18 слов, удовлетворительно — из 19-25. Фразы, состоящие более чем из 25 слов, воспринимаются с трудом, а насчитывающие более 30 практически не воспринимается. В связи с этим предпочтение следует отдавать коротким предложениям.

Слова должны вплетаться в речь легко, а не с трудом разыскиваться в закоулках памяти. Поэтому для формирования навыка выбора правильного слова и эффективности воздействия рекомендуется хотя бы изредка брать в руки словарь синонимов.

Основные моменты проведения вербовочной беседы

1. В процессе вербовочной беседы вербовщик должен установить с объектом тесный психологический контакт. Во время беседы оперативник обязательно должен контролировать реакцию объекта по внешним проявлениям (мимика, жесты и др.), по степени восприятия им выдвигаемых тезисов (активное, пассивное), поддерживая таким образом постоянную обратную связь с объектом. Факторами проявления невербальной коммуникации являются поза, мимика, жесты, микродвижения конечностей (особенно рук), изменения тембра голоса, цвет кожных покровов и др. В диалоге с объектом очень важно использовать наблюдения за невербальными проявлениями, поддерживать так называемую «обратную связь», т.е. контролировать наличие или отсутствие контакта, наличие «эмоционального резонанса» как результата своей реплики, произнесенного тезиса и т.д. Это необходимо, в первую очередь, для контроля за состоянием объекта вербовочной разработки и в необходимых случаях — для коррекции своего поведения.

2. Держаться при проведении мероприятия нужно уверенно, демонстрируя твердую убежденность в своих словах.

3. Взгляд должен быть направлен в сторону объекта. При откровенном вызове ни в коем случае нельзя избегать взгляда объекта вам в глаза, в зрительной дуэли он первый должен опустить глаза. Но постоянно смотреть в одну точку тоже не рекомендуется.

4. Свою речь лучше всего начинать с краткого обращения к объекту, после которого должна последовать секундная (а в случае необходимости и более длительная) пауза. Пауза является особым риторическим приемом, с помощью которого фразы отделяются друг от друга. Но применять ее следует только в том случае, если у вас есть уверенность в том, что вы полностью владеете вниманием объекта. Именно в этом случае пауза бывает наиболее полезна для самостоятельного осмысления объектом полученной информации. По мнению психологов, интонирование и паузы способствуют приращению информации на 10-15%, что вытекает из особенностей восприятия.

5. Следите за четкостью своей речи, не говорите слишком быстро и ни в коем случае не монотонно.

6. С первых же слов внимательно наблюдайте за реакцией объекта. Эмоциональный компонент вашей речи должен рассматриваться с точки зрения расслабления и снятия у объекта эмоционального напряжения. Достигается это, например, с помощью уместной шутки или не слишком заумного анекдота.

7. При кульминации беседы в момент вербовочного предложения необходимо говорить убежденно, уверенно, с подчеркиванием каждого слова.

8. И, наконец, последнее: ни под каким видом не подавайте повод объекту заподозрить, что ваша речь дается вам с трудом, что вы устали или в какие-то моменты чувствуете себя неуверенно.

Кстати, работая с объектом, рассчитывайте свои силы, как эмоциональные, так и физические. В свое время при попытке завербовать советских разведчиков немало сотрудников западных спецслужб получили по голове первым же попавшимся предметом.

Еще на заре своей карьеры генерал КГБ СССР Г.П.Покровский при попытке вербовки его американскими спецслужбами так. врезал своему вербовщику, что того пришлось откачивать несколько часов. В дальнейшем боксерские навыки еще не раз пригодились Георгию Петровичу: так, например, во время его командировки, уже в должности главы токийской резидентуры, ЦРУ попыталось осуществить силовой захват генерала, но сила снова была на стороне советского разведчика.

(Чехонин Б. Журналистика и разведка. — М.: Алгоритм, 2002)

3.6. Закрепление оперативного контакта

Завершающая фаза вербовки предполагает закрепление агентурных отношений с доверительным помощником. Формой закрепления может выступать подписка о сотрудничестве, что, впрочем, не носит характер обязательного требования. Еще одной формой закрепления оперативного контакта может стать собственноручно написанное информатором первое агентурное сообщение или расписка в получении от оперработника денежных средств.

Если обратиться к истории, то, например, в спецслужбах царской России никакого документального закрепления отношений ни с «секретным сотрудником», ни с владельцем «конспиративной» квартиры не требовалось. Даже деньги лидерам черносотенных организаций, секретным сотрудникам и чиновникам Департамента полиции выдавались безотчетно, без расписок из секретных смет с пометкой «на известное Его Императорскому Величеству употребление». Расписки брались лишь у ненадежных агентов.

В качестве классического примера закрепления доверительных отношений вербовщика с агентом, работающим из идеологических побуждений, можно рассмотреть вербовку гражданского аналитика военно-морской разведки США Джонатана Полларда израильской спецслужбой «Лакам». Несмотря на то, что израильтяне были абсолютно уверены в патриотических (сионистских) побуждениях своего агента, куратор убедил Полларда принять скромный презент в виде кольца с бриллиантом и 10 тыс. долларов наличными на карманные расходы.

Если провести детальный анализ причин, толкнувших Полларда в объятия израильской разведки, то можно с уверенностью утверждать, что это было сочетание его сионистских взглядов, склонности к авантюризму и попытки преодолеть комплекс неполноценности (осознать собственную значимость).

Во-первых, Полларду для утоления своих авантюрных наклонностей хотелось новых, неизведанных острых ощущений.

Во-вторых, как человек, фанатично преданный сионистской идее, Лоллард получал большое моральное удовлетворение от сознания того, что помогает Израилю в борьбе с его врагами.

И, наконец, в-третьих, Поллард, компенсируя свой глубинный комплекс неполноценности, ощущал себя причастным к кругу немногих избранных (в данном случае — высшее руководство Израиля), причем специалисты «Лакама» на конспиративных встречах всячески подчеркивали то, что информация, исходящая от него, незамедлительно докладывается на самый верх пирамиды власти.

В процессе закрепления доверительному помощнику присваивается оперативный псевдоним и сообщается контактный телефон куратора. {Телефон, предоставляемый в качестве контактного, должен быть по возможности «чистым», то есть никак не связанным с СБ. В случае невозможности предоставления «чистого» телефона доверительный помощник должен звонить куратору только с телефона-автомата. Использование корпоративных мобильных телефонов, распечатки звонков с которых, как правило, приходят в бухгалтерию предприятия, также надо исключить. В перестроечные годы, после появления телефонов, запоминающих последние номера исходящих звонков, в одной из фирм был разоблачен агент органов госбезопасности, который регулярно названивал своему куратору на коммутатор 224-**-**.

Или еще один пример. Коррумпированные коллеги стали подозревать офицера милиции в сотрудничестве с органами госбезопасности. Для этого они устроили ему соответствующую проверку. На столе ему оставили сообщение, исходившее якобы от сотрудника 3 отдела УКГБ по Энской области, курировавшего данное подразделение УВД, в форме следующей записки: «Звонил Семенов, просил перезвонить ему на работу».} Дальнейшие встречи с ним проводятся в специально обусловленных местах на улице или на конспиративных квартирах.

3.7. Проверка доверительного помощника

Как правило, на первых порах ДП даются незначительные задания и поручения, строгое исполнение которых проверяется и корректируется. Затем уровень сложности задач повышается, но контроль за доверительным помощником не ослабевает, иначе возможно все, что только возможно. В качестве примера приведу случай, описанный в книге А.Киселева «Секретная миссия на Ближнем Востоке». Один из членов курдской общины в СССР, некто «Халед», долгое время состоял в агентурной сети КГБ Узбекской ССР, отличался дисциплинированностью и неоднократно поощрялся за предоставляемую информацию. Однако с появлением возможности возвращения в Ирак стал уклоняться от сотрудничества и даже организовал наблюдение за явочной квартирой, где ранее с ним проводились конспиративные встречи. Так ему удалось расшифровать одного из агентов КГБ в курдской диаспоре*. {Киселев А. Секретная миссия на Ближнем Востоке. — М., «ACT», 2000.}

В практике разведывательной и контрразведывательной деятельности имеют место факты подставы оппонентами ложного источника через тщательно смоделированный на него «компромат». Особенно активно «подставы» использовались в эпоху холодной войны, сломав карьеры значительному количеству весьма перспективных сотрудников, чему, если обратится к мемуарам ветеранов разведки с той и с другой стороны, можно найти массу подтверждений.

Лицо, которое преднамеренно или непреднамеренно ведет тайную деятельность для двух и более спецслужб, передавая одной службе информацию о другой или о двух службах третьей, на оперативном жаргоне именуется «агентом-двойником», или «двойным агентом».

Во-первых, при использовании оппонентами «двойника» идет «засветка» направлений и целей оперативного интереса, а также методов работы, сотрудников и оперативных возможностей службы безопасности.

Во-вторых, передав несколько относительно достоверных сообщений, такой источник начинает гнать откровенную дезинформацию, используя которую можно получить серьезные проблемы.

В качестве еще одного примера негативных последствий утраты контроля над агентом можно привести дела Александра Огородника* и Михаила Казачкова. {А.Огородник послужил прототипом агента ЦРУ «Трианон» в романе Ю.Семенова «ТАСС уполномочен заявить», по мотивам которого был снят одноименный фильм.} Оба они в свое время были агентами Второго главного управления (контрразведка) КГБ СССР, оба стали «двойниками» и сотрудничали с ЦРУ. Но если история первого достаточно известна, то о втором стоит рассказать более подробно.

Михаил Петрович Казачков был весьма неординарной личностью — молодой ученый, работавший в Физико-техническом институте им. Иоффе. Из приличной семьи, родители — кандидаты наук. Отец, Петр Петрович, работал реставратором в Русском музее, мать, Дора Аркадьевна, — преподавателем.

В поле зрения органов госбезопасности Казачков попал благодаря тому, что имел обширные контакты с американцами, как с туристами, так и с приезжавшими на несколько месяцев студентами-стажерами. При этом среди его знакомых были как агенты, так и кадровые сотрудники американских спецслужб.

Ну а как известно, в застойные времена регулярно общаться с иностранцами сотрудник секретного института мог только в том случае, если в поте лица помогал доблестным компетентным органам в их незримой битве с иностранными засланцами. Этим делом «не за страх, а за совесть» и занимался Михаил Петрович, находясь на связи у одного из сотрудников Управления КГБ по Ленинградской области. До сих пор в архиве питерского УФСБ хранится не одна сотня его боевых донесений. Правда, имел он с этого и немалую выгоду для себя лично, используя «дружбу» с органами как «крышу» при перепродаже «за бугор» предметов искусства, в основном различных дореволюционных изданий.

Поначалу абсолютно обо всем, что ему становилось известно, Казачков тут же информировал родную «контору». На его счету были и провалы агентуры ЦРУ, и даже более серьезные мероприятия. Схема была весьма проста — после сделки с Казачковым американцу на хвост садилась комитетовская «семерка» (наружное наблюдение), а затем бизнесмена-иностранца «тепленьким» брали на границе за контрабанду. Там суровые парни в штатском предлагали ему простую альтернативу: или десять лет в солнечном Магадане за вывоз национального достояния СССР, или вступление в доблестные ряды борцов с международным империализмом.

Естественно, что поначалу Казачкова проверяли и перепроверяли, но работал он на совесть, и тогда у курирующего его оперативника наступила самоуспокоенность. А тем временем сотрудник ленинградской резидентуры ЦРУ Дэнни Мак Артур Лофтин, работавший «под крышей» вице-консула США, приступил к активной разработке Казачкова. Да так, что тот «поплыл» и стал агентом-двойником.

Через некоторое время Михаил Петрович вторично привлек к себе внимание органов, но уже тем, что стал чересчур активно пытаться получить доступ к секретным сведениям, к которым не имел никакого отношения, для чего попытался завербовать своего коллегу. — То есть Казачков, прикрываясь славным именем агента органов госбезопасности, стал откровенно работать на представителей «главного противника». При этом он не только сливал секретную информацию об институте, где работал, но и сдал американцам практически всех сотрудников 2-го (контрразведывательного) отдела Ленинградского управления КГБ. Сдал достаточно квалифицированно (сказалась хорошая школа и богатый опыт предыдущей работы) — если не знал фамилию, имя, отчество, то сообщал приметы и служебное положение.

После оперативной проверки всех этих фактов руководством УКГБ было принято решение прекратить шпионскую деятельность Казачкова и взять его с поличным. Взяли «двойника» осенью 1975 при конспиративной встрече на улице с уже упоминавшимся американским разведчиком Д. Лофтином.

На суде Казачков получил на полную катушку по 59-й статье пункт 1-Б -«измена Родине в форме шпионажа». Довольно интересна его дальнейшая судьба. В лагере он стал активно «косить» под диссидента, заявляя, что эти изверги и «бериевские выкормыши» расправились с несчастным человеком, который имел неосторожность встречаться с западными студентами для того, чтобы просвещать их насчет преимуществ социалистического строя…

Чтобы не допустить подобных случаев, лояльность негласного аппарата Должна регулярно подтверждаться следующими проверочными мероприятиями:

— систематическая «подсветка» деятельности ДП через его окружение;

— перепроверка сообщений ДП через имеющиеся возможности оперсостава и негласного аппарата (так, например, агент КГБ в ФБР Р.Ханссен регулярно помогал советской разведке проверять и уточнять данные, которые передавал ей работавший в ЦРУ О.Эймс);

— постановка заданий по добыванию уже имеющейся информации с последующим анализом полученных результатов;

— провокация с подбрасыванием ДП информации, которую он бы предпочел не доводить до сведения службы безопасности;

— использование детектора лжи (полиграфа).

Но и это еще не все, для обеспечения безопасности проводимых оперативных мероприятий и конспирации действующего оперативного состава необходимо, чтобы доверительный помощник как можно меньше знал о планах и смысле проводимых СБ операций. Наиболее оптимальным является вариант, когда доверительному помощнику не сообщается о действительной цели получения информации. При невозможности полного сокрытия информации о планируемой акции, в которой участвует ДП, возможно легендирование его участия (т.е. сообщение правдоподобной, но не соответствующей действительности информации о цели и задачах данного мероприятия). Возможна также выдача нескольких заданий, среди которых имеется одно действительно необходимое, а остальные — совершенно бесполезны для дела. В этом случае исполнитель не может из ряда однотипных задач выделить приоритетную и, соответственно, не знает, что же в действительности интересует службу безопасности.

Существует еще несколько особенностей практической агентурной работы. Первая, это возможность откровенного мошенничества со стороны информатора, когда связь со службой безопасности рассматривается отдельными индивидуумами как способ необременительного набивания карманов за передачу высосанных неизвестно откуда сведений. Так, например, по различным причинам иммигрировавшие из СССР бывшие советские граждане изрядно потрясли мошну западных спецслужб, предлагая то «инфракрасные лучи, затем фальшивую информацию о ракетах… о разработке в красном Китае смертоносных лучей на базе лазеров» {Даллес А. Искусство разведки. — М., 1992.}.

Во-вторых, вплотную к мошенникам примыкают люди с явными отклонениями в психике или находящиеся в пограничных состояниях, общение с которыми может доставить не только кучу неприятных ощущений, но и поглотить массу драгоценного времени. Вспоминается история, когда некий «майор секретной внутренней контрразведки МВД» буквально затерроризировал своими визитами и сообщениями одного из сотрудников областного Управления ФСБ.

3.8. Обучение доверительного помощника

Перед тем как приступить к активному использованию доверительного помощника, необходимо обучить его правилам соблюдения конспирации, подчинению требованиям оперативной дисциплины, а также приемам и способам выполнения заданий службы безопасности.

Обязательное обучение доверительного помощника основам конспирации необходимо для того, чтобы информатор не стал жертвой собственной наивности, а иногда и целенаправленной провокации.

В этом плане весьма уместно вспомнить следующие комитетовские байки.

В мотострелковый полк приходит новый опер. Для представления его личному составу командир полка, уже изрядно принявший на грудь, строит личный состав и после представления лейтенанта грозным командирским голосом командует: «А теперь, кто на него будет работать, два шага вперед!». Никто, конечно, не вышел, но пара-тройка человек нервно дернулись, что позволило расшифровать их как агентов особого отдела. Комполка, конечно, со службы выгнали, но и оперу первое время пришлось весьма туго.

Или еще один пример. Командир полка и его начальник штаба конкретно подготовились к визиту сотрудника особого отдела, который должен был в ленинской комнате проводить собеседование с личным составом. Зная, что, как правило, у сотрудничавших с особым отделом военнослужащих отбирают подписки, они подложили под зеленое сукно стола копирку и листы бумаги. Все, что бойцы писали на столе, оставалось на листах под сукном.

Помимо готовности к возможным провокационным проверкам ДП должен обладать навыками выявления наружного наблюдения и «мягкого» отрыва от него. Для обоюдной проверки на возможное наружное наблюдение при встрече с информатором должны проводиться следующие мероприятия.

Точное место встречи не назначается, а указывается какой-нибудь неопределенный участок, на котором можно обнаружить друг друга на расстоянии прямой видимости. Например, вы на мостике, а ваш источник внизу; или вы с ним прогуливаетесь в различных углах парка; или на улице, разделенные расстоянием в два-три дома. Побродив десять-пятнадцать минут, как бы не замечая друг друга, устанавливаете визуальный контакт и подаете знак о том, что контакт установлен. Далее нужно спокойно проследовать попеременно, то обгоняя, то отставая, друг за другом, проверяя, нет ли хвоста. Такая карусель может продолжаться до получаса. Если выявлены хоть малейшие подозрения в ведении наружного наблюдения, контакт прерывается.

Более подробно с этими методиками можно будет познакомиться в следующей главе.

В повседневной работе необходимо постоянно контролировать, чтобы доверительные помощники при себе никогда не имели конфиденциальных инструкций или предписаний, которые могут идентифицировать их принадлежность к негласному аппарату.

Еще одним важным моментом является психологическая подготовка ДП к негласной деятельности. Деятельность доверительного помощника так или иначе связана с предательством человека, который ему доверяет. Пусть даже человек этот и преступает закон, но предательство есть предательство. Для поддержания устойчивого морально-психологического состояния информатора необходимо вести постоянную разъяснительную работу, убеждая информатора в правильности его выбора сотрудничества со службой безопасности.

3.9. Руководство деятельностью доверительного помощника

Для обеспечения безопасности доверительных помощников встречи с ними рекомендуется проводить на конспиративных или явочных квартирах (адреса, по которым оперативник может встретиться с информатором для откровенного разговора, на оперативном жаргоне именуемые «кукушкой», что пошло от сокращения «КК»). Данная квартира может пустовать, в ней могут проживать люди, которые по условному сигналу безоговорочно предоставят помещение так, чтобы никто не мог зафиксировать момент встречи оперативника с нужным ему человеком. В качестве «кукушки» лучше использовать квартиру, расположенную в многоквартирном доме (причем не ниже третьего этажа), где жильцы весьма смутно представляют своих соседей. Неплохим вариантом конспиративной квартиры может быть офис «левой» фирмы, расположенный таким образом, чтобы входящего или выходящего информатора трудно было идентифицировать в общей массе посетителей.

На конспиративную встречу с источником лучше выходить за час-полтора до назначенного времени. В целях конспирации, не доезжая до «кукушки» три-четыре улицы, надо расплатиться с водителем (если это такси) или оставить автомашину на стоянке (если вы сами за рулем). Далее проехать на общественном транспорте две-три остановки назад, потом три-четыре вперед. Выйти за остановку до места встречи и пройти пару кварталов пешком. Причем маршрут движения должен быть составлен так, чтобы можно было идентифицировать возможное наружное наблюдение.

При нахождении на «кукушке» верхнюю одежду доверительного помощника не следует оставлять в прихожей, так как под различными предлогами в комнату могут попытаться войти соседи или сотрудники коммунальных служб. Беседу с источником рекомендуется вести в глубине комнаты, с прикрытыми шторами окнами, подальше от зеркал. С конспиративной квартиры оперативник должен выходить первым, чтобы по возможности предотвратить возможное столкновение доверительного помощника с людьми, которые могут его расшифровать.

На место встречи с ДП (если это не моментальная передача информации из рук в руки) нужно приходить за пять-десять минут, дабы осмотреться и адаптироваться к окружающей обстановке.

Чрезвычайно важен выбор места встречи, ее легендирование и проведение. Так, например, никогда не стоит передавать при встрече в баре или кафе документы. В таких местах велика возможность привлечь к себе внимание. Лучше войти в бар, встретиться друг с другом глазами, затем по одному, со значительным временным промежутком покинуть заведение и затем встретиться в заранее обусловленном месте, подальше от него. Для передачи информации на носителях лучше использовать конспиративные квартиры, моментальные передачи или тайники.

В случае, если информатору за его работу выплачивается значительное денежное вознаграждение, необходимо предусмотреть легендирование появления этих средств у доверительного помощника (выигрыш, наследство, легитимная подработка на стороне). Самому информатору следует разъяснить, что при явном несоответствии своих доходов и расходов он может привлечь к себе пристальное внимание с непредсказуемым исходом в результате возможной расшифровки.

У самих оперативников СБ должен быть выработан четкий рефлекс на то, что даже в разговоре с коллегами не стоит раскрывать свои источники информации, а тем более называть их собственными именами. В качестве примера приведу случай, описанный в одной из книг В.Кирпиченко: «Начальник одного из подразделений ПГУ сказал своему коллеге, оказавшемуся, как выяснилось впоследствии, агентом ЦРУ: „Слушай, не мешай мне сейчас… Завтра в одну из моих стран прилетает крупная рыба из-за океана, мне сейчас не до тебя!“. В данном случае слово „завтра“ все и определило. Наш агент вскоре был арестован и получил „пожизненное вознаграждение“.{Кирпиченко В. Разведка: лица и личности. — М., Международные отношения, 2001.}

Основной принцип агентурной работы — оперативник руководит агентом, а не наоборот. Лучший способ поставить ДП в ту или иную зависимость от себя — сделать обязанным его себе, предварительно приняв во внимание его отрицательные качества, образ мышления, политические убеждения, материальное благосостояние…

Можно ли полностью полагаться на информацию, исходящую от доверительного помощника? Однозначно не стоит, так как всегда существует опасность получения «дезы».

Помимо этого очень часто достоверность сообщений ДП нивелируется субъективно сложившимся уровнем доверия между ним и курирующим его сотрудником службы безопасности. Поэтому необходимо отделять мнение самого источника по данному вопросу от имеющихся у него фактов, чтобы авторитет источника не подменял собой его реальные оперативные возможности. К тому же источник, не имеющий специальной подготовки, может стать жертвой целенаправленной дезинформации противника.

В практике работы разведки и контрразведки для минимизации субъективности в оценке полученной оперативной информации практикуется ее двойная оценка: оценивается сама полученная информация и источник ее получения. Так, например, если пациент психиатрической клиники рассказывает о своем очередном полете на Луну, понятно, что адекватность источника сомнительна, а сама информация не выдерживает никакой критики. Впрочем, в практике бывают случаи, когда достоверная информация поступает из ненадежного источника и наоборот.

Любое агентурное донесение, каким бы незначительным оно ни казалось, обязательно должно подвергаться всесторонней проверке. Только после тщательной верификации информации она считается пригодной к использованию. Причем сведения, не представляющие на данный момент оперативного интереса, могут оказаться необходимыми для разработки той или иной личности или ситуации. Ввиду этого необходимо занесение в интегрированный банк данных всех поступающих агентурных сообщений.

Отдельной строкой еще раз стоит напомнить о четком выполнении правил собственной безопасности в работе с агентурой — правил, которые очень часто пишутся кровью. В этом плане весьма показательна история сотрудника абвера, некого Гапке, в обязанности которого входила задача обеспечения переброски германской агентуры через линию фронта на советскую территорию. Проведя более сотни подобных операций, Гапке расслабился и стал слишком доверчив и беспечен со своими подопечными, хотя и был в курсе, что многие агенты из среды советских военнопленных совсем не горели желанием служить делу рейха и при первой возможности направляли свои стопы в ближайший райотдел НКВД.

Итак, во время выполнения очередного задания Гапке в который раз нарушил служебную инструкцию: во-первых, сел в автомашине на переднее сиденье, рядом с водителем, в результате чего агент оказался вне зоны его контроля. Во-вторых, заранее выдал агенту оружие и патроны, что нужно было сделать с соблюдением всех мер безопасности только на линии фронта. С комфортом подъехав к прифронтовой зоне, агент трижды выстрелил в спину своего куратора и был таков. Ряд аналогичных случаев был и в практике работы территориальных органов и разведотделов погранвойск КГБ СССР во времена советско-китайского противостояния.

По поводу нарушений азов работы с агентурным аппаратом можно привести еще несколько примеров. В 70-80-е годы прошлого века встречалось немало больших начальников, присланных «на укрепление» органов по партнабору. Некоторые из этих персонажей до самой пенсии так и не понимали сути агентурной работы. К примеру, один такой субъект решил собрать весь негласный аппарат на производственное совещание — ему, видите ли, захотелось побеседовать со всеми сразу по душам. Другой, одержимый благими намерениями, решил поощрить всех информаторов одинаковыми костюмами, чтобы, значит, каждый из них был в форме. Воистину хуже дураков могут быть только дураки с инициативой.

В этой связи вспоминается эпизод из книги уже упоминавшегося В.Кирпиченко «Записки разведчика»: в одной африканской стране социалистической ориентации советник по безопасности из СССР был приглашен на парад по поводу местного Дня независимости. После прохождения колонн армии, полиции и сотрудников местной службы безопасности явно не в ногу прошла непонятная толпа разномастно одетых людей. Когда советник поинтересовался, кто же это такие, ему с гордостью сообщили, что это, мол, наши лучшие секретные агенты.

Была в советские времена и еще одна порочная практика — оценка деятельности оперативного работника по количеству завербованной им агентуры, что порождало различные приписки и недоразумения. В те давние годы в разных интерпретациях ходила байка о том, как один особо шустрый опер вербанул… собственную тещу*. {Константинов А. Байки служилых людей. — М., Олма-пресс, 2001.}

Дело было перед проверкой из главка, оперу для отчетности как манна небесная была нужна вербовка. Отношения с тещей были теплые. Теща ведь тоже может быть человеком. Тем более, что значит такая мелочь для семейного счастья любимой дочери?

Но через некоторое время отношения в семье испортились, а теща получила в свои цепкие лапы повод для откровенного шантажа. Вот так…

А сейчас давайте поговорим о некоторых психологических аспектах работы с доверительными помощниками. Вступив в доверительные отношения со службой безопасности, человек сталкивается с серьезными психологическими проблемами. Внутри него начинает бурлить смесь из взаимоисключающих качеств. Психологи открыли феномен так называемой «компартментализации». Суть его — даже не раздвоение, а дробление подсознания индивидуума на множество сегментов. Подобная деятельность мозга формируется еще в раннем детстве и часто имеет шизоидные корни. Психология информатора может напоминать подводную лодку со множеством отсеков, каждый из которых автономен.

В 1997 году двое ученых из университета Brigham Young детально изучили 139 случаев установления агентурных отношений советской разведки с гражданами США. Они пришли к выводу, что если в пятидесятых-шестидесятых годах информаторы, сотрудничавшие со спецслужбами СССР, в основном руководствовались политическими мотивами, то с начала семидесятых превалирующими мотивами стали деньги, разочарование, отсутствие поддержки, продвижения по службе и проблемы психологического свойства, связанные с «эго» или структурой личности.

С последним фактором давайте разберемся более детально. В практике информационно-поисковой работы частенько приходится использовать так называемые человеческие комплексы. Если говорить строгим медицинским языком, то, что в быту подразумевается под комплексом, на самом деле -невроз. А неврозы есть почти у всех.

Все комплексы, которые есть у человека, формируются до пятилетнего возраста, когда ребенок растет как личность. Основы психологии «крота» в большинстве случаев определяются именно отношениями в его семье. Многие люди «шизофренического» типа в детстве чувствовали себя отвергнутыми, изолированными, нелюбимыми. Эти ощущения, как щелочь, вытравливают и выжигают позитивные личностные качества — честность, искренность, преданность. В результате дети-изгои постепенно отгораживают себя от общества непробиваемой защитной стеной.

Тем более что частенько и сами родители дают для этого повод, воспитывая свое потомство главным образом по принципу запретов и условий. «Если ты будешь делать это, я сделаю это», «Если не будешь слушаться, я тебя любить не буду». Ребенок вырастает с подсознательным ощущением, что любить можно только «за что-то». И человек всю жизнь подсознательно подавляет свою личность, стремясь стать «таким», чтобы его любили, носит маску. Но рано или поздно это может привести к невротическому комплексу, антисоциальному поведению, озлобленности или депрессии… Это компенсаторные реакции организма, чтобы «удержаться на плаву».

Став взрослыми, такие люди могут казаться уравновешенными и вполне заурядными. Но это обманчивое впечатление: в глубине души они -сверхчувствительные и самовлюбленные субъекты. А в моральном плане — непредсказуемы. Как раз эгоизмом и запредельной самовлюбленностью (нарциссизмом) психологи объясняют поведение идущих на сотрудничество людей. Как правило, нарцисс-эгоист равнодушен к окружающим. Ему нет дела до других — он занят откровенным самолюбованием. И вот человек, живущий в мире фантазий о собственном превосходстве и самодостаточности, становится лжецом и лицемером. Искаженная самооценка заставляет его отвергать традиционные ценности, которые предлагает общество.

Полное отсутствие комплексов — это тоже комплекс, только более сложный «комплекс полноценности». То, что раньше называли манией величия. Человек, который демонстрирует, что он — самый лучший, умный, сильный, красивый, удачливый и т.д., как правило, компенсирует таким образом свое глубинное чувство неполноценности. Тот, кто действительно уверен в себе, не нуждается в том, чтобы ежеминутно доказывать это. Под внешней раскованностью, подчеркнутой сексуальностью очень часто скрывается компенсация внутренней скованности, зажатости подавленного женского естества.

Также частенько встречаются люди, идущие на сотрудничество с СБ от чувства одиночества, от желания осознать свою нужность хотя бы кому-нибудь, даже таким «специфическим» способом. Для такого человека курирующий его оперативник обычно становится самым близким человеком. Ситуация, когда человек находится в контакте с оперработником, сама по себе невротическая. К тому же невротик автоматически вырабатывает в себе невротическое отношение ко всем значащим для него личностям. ДП начинает рассказывать оперативнику про себя все подряд без утайки, в этом и состоит основное сходство оперативника и психоаналитика. Такого рода отношения становятся очень значимыми. Приобретая искреннего слушателя, ДП приобретает еще один невроз. Риск тут, кстати, не так уж и велик, прибавление ко многим неврозам еще одного уже ни на что существенно не влияет. Особенно это характерно для женщин.

В повседневном общении невротика весьма просто выявить по излишнему напряжению на лице, которое при глубокой депрессии объекта превращает его в неподвижную, чаще всего страдальческую маску, на которой не отражаются никакие чувства. В первую очередь это связано со спазмами мимических мышц, которые сам объект не всегда ощущает. Эта своеобразная маска еще больше отгораживает невротика от окружающих и значительно затрудняет его общение.

Существуют три типа привязанности — безопасностью, избегающие и тревожные. Человек с безопасностным типом привязанности даже в самых острых ситуациях не осложнен внутренними проблемами и терзаниями. Он не лишен дара переживать, он скорее в недоумении подумает, что тот, кто перестал с ним общаться, «сошел с ума», чем будет сходить с ума сам.

Тип привязанности формируется в раннем детстве и зависит от того, как мать относилась к своему ребенку: бежала ли к нему по первому зову (безопасностный тип), жестко воспитывала (ребенок вырастает «избегателем»), оставляла в неуверенности в материнском чувстве и отзывчивости (тревожный тип).

Люди с тревожным типом привязанности не уверены в себе. Для них мерило собственных возможностей и перспектив — не достоинства их личности, а отношение к ним окружающих.

По американским данным, тревожных людей — 25%, «избегателей» — 19%. Но это их статистика. В нашей стране людей с тревожным типом значительно больше, что и открывает большие оперативные возможности.

Еще один существенный момент. Да, источники информации нужно беречь и физически, и психологически, и эмоционально, но ни при каких обстоятельствах отношения куратора и ДП не должны становиться слишком близкими. В этом случае возникает своеобразная эмоциональная зависимость, ну а тот, кто нарушает это «золотое» правило, расплачивается по прейскуранту в полном объеме. Особенно, если в роли доверительного помощника выступает женщина.

Запомните, интимные отношения с агентессой могут себе позволить только последние идиоты.

Приведу еще одну историю. В начале 80-х годов прошлого века молодой оперативник отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС) приглянулся бальзаковского возраста директрисе одного из продуктовых магазинов. Уж она его и так, и этак пыталась соблазнить, все бесполезно. Но тетка она была конкретная, прижала как-то мужика в своем кабинете грудью к стене и не выпускает. Ну, как тут быть, орать «Насилуют!» не станешь, засмеют потом всем УВД. Тогда опер ей и говорит: «Ладно, твоя взяла, но перед ЭТИМ ты мне напишешь подписку о сотрудничестве!» Вот дурачок, нашел, чем влюбленную женщину в годах напугать. Она быстро ему все, что он хотел настрочила, ну и далее по полной программе…

После энного раза опер понял, что еще немного, и любвеобильная мадам совсем лишит его здоровья, поэтому, решив слегка закосить, слег в госпиталь. Но вся соль не в этом.

Через неделю его отсутствия разъяренная женщина заявилась к руководству УВД и сообщила: «Я агент такая-то, где мой куратор от органов? Хочу, так сказать, верой и правдой послужить Родине!!!».

Начальник стал названивать в госпиталь: «Ты, что же это, гад, с агентурой совсем не работаешь?»

Упал тогда опер перед начальством на колени и попросил слезно о переводе в другое подразделение.

При работе со «слабым» полом следует учитывать еще одну особенность — большинство женщин способны на абсолютно нелогичный, глупый, необъяснимый поступок, продиктованный исключительно какими-нибудь сиюминутными эмоциями, и, что самое неприятное, никто не может предсказать, когда именно эти эмоции возникнут, — даже сама женщина.

Бывший комендант штаба французской армии Эмил Массар в своей книге «Шпионы и шпионки в Париже», изданной в 1936 году в Париже, писал по этому поводу: «Англичане также ввели принцип: не пользоваться услугами ни сомнительных субъектов, ни женщин. Рано или поздно, говорили они, те и другие проявят слабость. Женщины к тому же отличаются недостатком терпения и отсутствием твердости. Кроме того, женщина не умеет хранить тайны, и сердце ее часто подчиняет себе мозг… Они неспособны… предать друга или любовника».

Я не призываю отказываться от услуг доверительных помощников женского пола, но без тщательного учета особенностей женской психологии информационно-поисковая работа чревата различными осложнениями. Ведь особенности в женской и мужской логике поступков обусловлены прежде всего нашей физиологией. У большинства женщин эмоциональный тип мышления, склонный к интуиции и различным «озарениям», у мужчин же — рациональный, склонный более к формальной логике.

Работа с прекрасным полом должна строиться на установлении уважительных отношений, основанных не столько на материальной основе, сколько на моральном соучастии. Ведь, как правило, именно среди женщин чаще встречаются те, у кого по каким-то причинам не сложилась личная жизнь. Но если вы будете уважать достоинство доверительного помощника, видеть в нем человека, поддерживать советом и соучастием, трудно найти более ценный источник информации.

3.10. Завершение контакта

В случае, если по каким-то причинам сотрудничество с доверительным помощником становится, по мнению сотрудника СБ, бесперспективным, дальнейшие контакты с ним прекращаются. Это может произойти при различных обстоятельствах: консервация ДП с прицелом на дальнейшую перспективу, потеря актуальности сообщаемой ДП информации, профессиональная непригодность ДП, ведение ДП «двойной игры», при отсутствии потребности в канале дезинформации.

Прекращая доверительное сотрудничество, необходимо сохранить с теперь уже бывшим информатором нормальные человеческие отношения. Сделать это необходимо весьма учтиво, поблагодарив за плодотворную работу и выплатив выходное пособие, не ущемляющее самолюбие информатора. Даже если оперативный контакт обрывается из-за идентификации ДП как «двойного агента», целесообразным будет проинформировать его о том, что прекращение отношений дело временное и скорее всего в гамом ближайшем будущем его «бесценные услуги» будут снова востребованы.