В отношении происхождения Bison bonasus европейского зубра признаются равноправными две гипотезы. Согласно первой, в плейстоценене Европы существовали две параллельные линии развития рода бизонов: 1) лесные бизоны от среднеплейстоценового Bison schoetensacki до современного Bison bonasus европейского зубра; 2) степные бизоны, относившиеся к виду Bison priscus. По второму предположению, в плейстоцене Европы имела место только одна линия развития рода бизонов и Bison bonasus европейский зубр происходит от Bison priscus, который в свою очередь является потомком Bison schoetensacki (Эволюция экосистем Европы…, 2008).
Считая достоверно подтвержденным происхождение Bison bison bison от Bison priscus, родство равнинного бизона и европейского зубра до степени свободного скрещивания (Полорогие, 2005; Gates et al., 2010), а также распространение ареала зубра в историческое время в лесостепную и степную зоны (Гептнер и др… 1961), мы придерживаемся гипотезы происхождения европейского зубра от Bison priscus.
Самые поздние достоверные находки плейстоценового Bison priscus на территории Русских степей относятся к рубежу плейстоцен-голоцен (Древние кочевники, 2007; Косинцев, Гасилин, 2008; Эволюция экосистем Европы…, 2008). В раскопках скифских городищ в слоях до VI в. н. э. встречаются останки зубра (Кириков, 1983), но реконструкцию морфологии произвести невозможно, поэтому остается загадкой: был это обычный лесной зубр или все-таки степная форма.
Разорванность ареала европейского зубра в XVIII–XX вв. дает основание предполагать существование в прошлом лесостепной или степной формы, обитавшей между европейскими лесами и Кавказом, но именно здесь она была бы наиболее уязвима в любой период. Восточнее, в менее населенных, но более суровых степных регионах, зубры могли быть постепенно уничтожены развивавшимися кочевыми культурами уже в историческое время. На это указывает Н. К. Верещагин: по его мнению, последние степные бизоны дожили в степях Русской равнины, Южной Сибири и Прибайкалья даже до позднего средневековья (Верещагин, 1979). По данным исследований, проведенных в степной зоне на Урале и в Западной Сибири, обитание зубра в голоцене, тем более его степной формы, под вопросом (Косинцев, Явшева, 2009). Один из ведущих отечественных зуброведов В. И. Перерва также приводит исторический ареал зубра, основу которого составляют европейские степи и широколиственные леса Европы (Перерва, 1992), но при этом необходимо учитывать то, что ландшафт европейских степей до их земледельческой колонизации был гораздо мозаичнее.
В. Г. Гептнер с соавторами также утверждают, что представление о беловежском зубре как об исконном жителе дремучих лесов, в том числе их влажных типов (Усов, 1865), ошибочно, ареал включал запад и юго-запад европейской части России, степную зону до Волги кроме Крыма. Погрешность возникла вследствие того, что одни из первых описаний биологии зубра делались на беловежской популяции, обитавшей в последнем крупном лесном массиве Европы, представляющем собой последнее убежище для дичи элитных охот, в том числе зубра. Как показали последующие исследования, связанные с реакклиматизацией зубра, наиболее оптимальны для него разреженные лиственные леса с обширными полянами, типичные лесостепи и даже открытая степь с урёмными и водораздельными лесами. Это подтверждается также данными истории и археологии (Гептнер и др., 1961).
Профессор А. А. Браунер в своем классическом труде «Сельскохозяйственная зоология» (1923 г.), говоря об особенностях местообитаний фауны юга Украины, отмечает, что европейские степные ландшафты были разнообразны. Целинная степная растительность дополнялась кучугурами (облесенными всхолмленными песками), лесными колками, поймами рек, камышовыми плавнями и озёрами. Большинство видов фауны проявляли и степные, и лесные черты, причем особенно это относилось к стадным копытным животным: оленям, зубрам, турам, диким лошадям (Браунер, 1923). Они осваивали все типы ландшафта, перекочевывая в зависимости от времени года и состояния пищевых ресурсов. Похожее ландшафтное разнообразие имелось и в степях Заволжско-Уральского региона.
Мы полностью согласны с А. А. Браунером в том, что по ходу аграрной колонизации степей прежде «степелесные» виды вытеснялись в леса и сначала становились «полянно-лесными», а затем и чисто лесными. Поэтому большинство современных копытных России, прежде всего косули и олени, сохранились в лесах и воспринимаются как лесные животные. Другие спасались от преследований человека путем перемещения в менее населенную полупустыню. В первую очередь это относится к сайгаку, в XX в. его уже относили к полупустынному виду. Профессор А. А. Браунер считал даже сохранившегося в заповедных лесах Беловежской Пущи и Северного Кавказа европейского зубра настоящим степняком, нашедшим там последнее убежище. При этом, соотнося жизненную стратегию зубра с жизненной стратегией американского бизона, он констатирует, что семейству быков как потребителей травяной пищи более подходит жизнь в степях, чем в лесах. Даже спустя продолжительное время зубр не превратился в чисто лесное животное хотя бы по спектру питания, он по-прежнему предпочитает траву и сено веточному корму и древесным листьям (Браунер, 1923).
В. Кобельт также считал сохранившегося европейского зубра и американского бизона не более чем голоценовыми формами одного степного вида Bison priscus. Он утверждал, что зубр — житель скорее степей или редколесий, хотя по имеющимся документам признавался чисто лесным животным и обитал в последних островках первичных лесов Европы и Кавказа (Кобельт, 1903).
Помимо того, что ареал европейского зубра в историческое время включал леса и степи Европейской России, имеются достоверные данные пока детально неописанной формы зубра в степях Кузнецкой котловины. В Забайкалье также существовала форма зубра, дожившая вместе с куланом до эпохи ранней бронзы. Сибирский зубр всего лишь тысячу лет назад (VIII–X вв.) входил в состав фауны лесостепного Предбайкалья. Такое многообразие стаций обитания зубров доказывает, что адаптация к лесному или степному образу жизни у этого рода не абсолютна (Полорогие, 2005).
В целом для Евразии комплекс известных факторов способствовал возникновению скорее лесостепных форм рода Bison.
Под давлением со стороны человека такие формы все интенсивнее вытеснялись в сохранившиеся лесные массивы. Вынужденный лесной образ жизни способствовал углублению адаптации к лесам. Таким образом, более надежное укрытие, которое давали дремучие леса, оказалось самым существенным фактором.
Сама по себе мегафауна как явление связана с пастбищами разных типов, а поздний плейстоцен — одна из самых остепненных эпох в естественной истории. В его холодные периоды на планете, особенно в Евразии, господствовали открытые пастбищные ландшафты, характеризовавшиеся мегафауной. В фазы потеплений они сменялись саванной, полному облесению которой препятствовала также процветавшая мегафауна, в первую очередь мамонт. На рубеже плейстоцена и голоцена климатические изменения были более стремительными и радикальными, чем ранее. Мегафауна не смогла в полной мере сохраниться в рефугиумах среди разросшейся тайги и болот. В свою очередь сокращение копытных обусловливало наступление лесов и болот на травянистые ландшафты.
Переживший ряд плейстоценовых потеплений и похолоданий, ставший трансконтинентальным род Bison в Северной Америке показал способность к быстрому переходу между формами, адаптированными к разным условиям, и в полной мере реализовал свой потенциал, образовав в голоцене два подвида, один из которых стал монодоминантом грассландов. В отношении Евразии остается загадкой, почему тот же исходно степной и высокопластичный род достоверно сформировал в голоцене Европы, юго-запада России и Кавказа только лесостепные формы, обитающие в лесах: беловежский, карпатский, кавказский зубры, возможно, сибирский зубр. Существование чисто степной формы зубра пока достоверно не доказано (Зубр, 1979). Одна из лесных форм — беловежский зубр — стала традиционным государственным символом Республики Беларусь.
Приведём три основные группы факторов, которые могли воспрепятствовать эволюции степной формы зубра.
Слишком быстрая утрата основных пастбищ. Насколько резкая смена ландшафтной обстановки влияла на развитие голоценовой степной формы бизонов в Евразии? Евразия гораздо крупнее Северной Америки, ее современные степные территории превосходят прерии по площади и не уступают по ландшафтному разнообразию. Однако следует учесть, что современная степная зона сформировалась не сразу, в голоцене ее границы варьировались. По имеющимся данным, примерно 11,5 тыс. лет назад криоаридный климат Северной Евразии значительно потеплел, увеличилось количество осадков. Современная территория степной зоны могла быстро и на несколько столетий превратиться в саванноид или зарасти лесом. Ареал открытых степей мог сократиться и сохраниться лишь в самых аридных регионах, например в Центральном Казахстане или Монголии. До конца не ясно, существовал ли в этот период непрерывный пояс открытых степей к югу от современной степной зоны. Тем не менее, судя по естественной истории бизонов на американском континенте, подобные изменения сами по себе не катастрофичны для этого рода.
Далее, 9,7–9 тыс. лет назад, среднегодовые температуры резко выросли более чем на 10°C. Степи вновь получили мощный импульс для развития, но уже в условиях семиаридного климата, похожего на современный. Леса или саванноиды вновь сменились травяными системами, близкими к современной степи. Несмотря на естественное восстановление обширных пастбищ, именно к этому периоду принято относить окончательную деградацию мамонтовой степной мегафауны на обоих континентах за основными исключениями для бизонов в Америке и лошадей в Евразии.
Итак, в начале голоцена криоксерофитная лёссовая степь Евразийских равнин на севере превратилась в абсолютно непригодную для бизонов заболоченную тундру. В своем широтном центре она стремительно заросла тайгой, малопригодной для бизонов. На юге и юго-западе лёссовая степь сменилась широколиственными лесами и саванноидами, более пригодными для выживания бизонов. Быстрое облесение широтного центра бывшего плейстоценового ареала бизонов могло послужить природным толчком к образованию разнообразных лесных и лесостепных форм. При этом степи в Евразии никогда не исчезали полностью, но и в период последующего расцвета так и не стали ареной бизоньей экспансии, аналогичной североамериканской.
Возможно, раннеголоценовая аридизация современной степной зоны была настолько сильной, что бизоны лишились как летних кормов, так и снега — единственного зимнего источника воды при замерзании открытых водоемов. По всему ли степному поясу складывалась катастрофическая ситуация? Сегодня можно с уверенностью сказать, что расцвета степной формы в голоцене Евразии не произошло, но она могла локально развиться в нескольких очагах, не быть массовой и не получить отражения в исторических и археологических источниках.
Прямое преследование бизонов на открытых местах. Не следует забывать, что откочевавшие в евразийские степи остатки мамонтовой фауны оказались в более плотно населенных людьми регионах, чем североамериканские прерии. Очевидно, что охота с уже усовершенствовавшимися орудиями оставляла мало шансов крупным степным животным выжить на открытой местности. Это неизбежно обусловливало реакцию поиска укрытия в труднодоступных лесах, горах или малонаселенных полупустынях. Поскольку полупустыни и тем более пустыни не пригодны для круглогодичного обитания бизонов, прямое преследование определяло эволюцию данного вида в лесах.
Развитие степного животноводства. Лишившись мегафауны, человек был вынужден быстро найти новые источники средств к существованию. В Северной Евразии практически сразу после деградации мегафауны появляется животноводство, разводятся овцы, козы, КРС. Спустя 2–3 тыс. лет начинается одомашнивание лошади. По историческим данным, даже на ранних этапах животноводства домашнее поголовье было достаточно многочисленным, а с развитием массовых перекочевок практически вся степная зона была вовлечена в пастбищное использование. У индейцев Северной Америки не было домашнего скота и, соответственно, в прерии не существовало конкуренции бизонов с домашним скотом за основные места обитания. Кроме того, деятельность степных культур, активно способствующих животноводству, а впоследствии использовавших приемы конной охоты, с самого начала могла не допустить продвижения рода Bison в степную зону. Также возможно истребление едва начавшей развиваться евразийской степной формы.
Не оспаривая значения природных условий, рискнем предположить, что негативные антропогенные факторы сыграли в евразийской судьбе рода Bison решающую роль. Они вполне могли стать критическим дополнением к природным факторам, стимулировавшим развитие в Евразии преимущественно лесостепных форм рода, стремящихся к лесным — зубрам. Об этом говорят нам многочисленные данные истории и археологии. В историческое время основной ареал зубра включал широколиственные леса Европы, лесостепи и степи юго-запада России. Именно здесь возникла весьма своеобразная лесостепная форма, отличающаяся от типичного грассифага — равнинного бизона. Европейский зубр вошел в голоценовый фаунистический комплекс, адаптировавшийся к специфическим мягким зимам голоцена Европы. Огромные степные пространства голоцена Южного Урала, Западной Сибири и Северного Казахстана с более суровыми зимами, более высоким снежным покровом, а также степи Монголии и Китая с сильными морозами и малоснежными зимами так и остались без своего горбатого грассифага, аналога равнинного бизона Америки. В этой связи ответы на вопросы: «Как же на самом деле выглядел так называемый "сибирский зубр"? На кого он больше был похож: на плейстоценового степного бизона, европейского зубра, равнинного бизона, сам на себя?» помогли бы приблизиться к разгадке тайны степного зубра Евразии.
Исследуя естественную историю рода Бизонов в голоцене Евразии, нельзя обойти вниманием современные данные исследования генома европейского зубра (Bison bonasus). Оказалось, что его митохондриальная ДНК близка к быкам (Bos taurus), а ДНК ядра — к степному плейстоценовому бизону (Bison priscus). Это означает, что на рубеже плейстоцен-голоцена произошла гибридизация с участием самцов степных бизонов и самок Bos taurus с последующим вытеснением ядерной ДНК Bos taurus (Verkaar et al., 2004). В итоге форма исходно степного рода получила от Bos taurus дополнительную возможность к быстрой адаптации к более увлажненным стациям обитания, в том числе лесам.
Таким образом, туробизоний гибрид адаптировался как к парковым лесам, так и к наиболее увлажненным разновидностям европейских степей с относительно мягким климатом. Этот гибрид, в отличие от своего степного предка, уже не стремился осваивать открытые пространства типичных степей, а тяготел к парковым лесам и лесостепям. Гены тура не позволяли окончательно оторваться от лесов.
Итак, в историческое время в Евразии тур занимал наиболее влажные биотопы, включая болота, луга, луговые степи. Зубр, принимая его гибридное происхождение, был скорее лесостепным, а на огромном пространстве типичных и сухих европейско-казахстанских степей экологическая ниша бычьих осталась незанятой. Освоить в голоцене весь спектр степей Евразии мог только прямой потомок плейстоценового степного Bison priscus, тайна отсутствия которого в степной зоне до конца не раскрыта. Доказано формирование в голоцене лишь двух подвидов Bison в Северной Америке: лесного Bison bison athabascae и равнинного Bison bison bison бизонов, а также двух евразийских: беловежского Bison bonasus bonasus и кавказского Bison bonasus caucasicus зубров.
Бизоноводство как инновационная перспективная отрасль пастбищного животноводства, имеющая серьезные конкурентные преимущества и предпосылки развития, в 1990-е гг. вышло за пределы Северной Америки. На сегодняшний день уже можно говорить о распространении бизоноводства в Европе, численность европейского поголовья оценивается в 2,5 тыс. особей, бизоноводческие фермы имеются в том числе в странах Балтии, Финляндии (Piisonifarm, 2011; Bison Ranch…, 2011; Б >on, 2013). Специфической чертой европейского бизоноводства является особо выраженный приоритет туризма, большое внимание уделяется племенной работе (Bush Farm… 2010; Bison, 2010).
Бизоноводческие стада Европы — это еще один потенциальный источник животных для распространения отрасли по всей Евразии. В этой связи не можем не упомянуть ферму Ля Ферме дес Бизоне (La Ferme des Bisons), расположенную в Бельгии в окрестностях г. Бастонь (Bison, 2010). Как нам стало известно из личных контактов, это крупнейшая в Европе бизоноводческая ферма, обладающая поголовьем до 400 бизонов, которая служит источником животных для новых европейских бизоньих стад, а также местом стажировки европейских бизоноводов.
Очевидно, что Европа не располагает территориальными возможностями для организации крупных ранчо, на которых могли бы пастись тысячные стада. Речь может идти лишь о фермах с небольшим поголовьем. Если даже крупнейшая в Европе Ля Ферме дес Бизоне делает ставку на туризм (Bison, 2013), меньшие фермы тем более не могут рассчитывать на рентабельность бизоноводства исключительно за счет продукции: мяса, шкур и прочих дериватов. Бизоноводство Европы сильнее американского зависит от туристов, приехавших посмотреть на бизонов, т. е. от желания людей платить даже не за мясо, а за одно только зрелище бизона, поэтому существует только вместе с культурой, поддерживающей это стремление.
В качестве примера европейского бизоноводства мы рассматриваем ферму Пиизонифарм (Piisonifarm) на севере Эстонии, возможность посетить которую представилась нам в августе 2011 г. В интересах наиболее полного и понятного изложения роли бизоноводства в современном обществе, которая тесно взаимосвязана с вопросами качества жизни и психологического комфорта, мы вынуждены отступить от традиционного научного стиля в пользу путевого очерка (прил. 1).
В программных документах по восстановлению зубра степной вектор его разведения не рассматривается ни в России, ни в Европе (Стратегия сохранения…, 2002; Pucek, 2004), таким образом, официальное научное и природоохранное сообщество фактически признает зубра лесным животным. В свете восстановления зубра внимание уделяется не столько исходным стациям обитания, сколько проблеме генетической чистоты вида (Перерва, 1992). Полному возрождению европейского зубра препятствует прежде всего отсутствие обширных целинных лесостепных мест обитания в европейской части России. Даже предельное насыщение зубром существующих лесостепных заповедников, включая Центральночерноземный, вряд ли способно решить проблему экологического будущего зубра.
Европейский зубр как уязвимый вид находится под пристальным вниманием ученых и особой опекой государства, что крайне затрудняет его разведение вне пределов особо охраняемых природных территорий (ООПТ). Сегодня в России нет достаточно крупных компактных чисто степных ООПТ, пригодных для полувольного обитания европейского зубра. На Южном Урале и в Сибири пока имеются большие площади, но, как правило, они не в полной мере соответствуют экологическим требованиям вольной популяции зубра. Тем не менее в Горном Алтае в Алтайском круглогодичном биологическом стационаре Института цитологии и генетики СО РАН с 1982 г. действует парк-питомник беловежских зубров. На площади 470 га полувольно содержится около 50 зубров, т. е. в условиях, похожих на европейскую лесостепь или Кавказ, разведение зубра возможно и за пределами его ареала.
Принимая во внимание, что зубр не имеет статуса охотничьего вида и проблемен в генетическом отношении из-за затянувшегося периода «бутылочного горлышка», мы согласны с рекомендациями ведущих российских охотоведов в сложившейся ситуации разводить американского бизона как перспективный фермерский, охотничий и рекреационный вид (Полорогие, 2005). Мы считаем, что для этого необходимо научное обоснование экологической ниши американских бизонов в России и целесообразности их интродукции.
Инициативы, аналогичные тем, что были во времена бизоньего бума в США, в современных условиях не могут применяться к зубру. Очевидно, что в обозримом будущем зубр останется малочисленным видом, тщательно разводимым в пределах государственных лесных ООПТ. Тем не менее нет оснований отвергать саму постановку вопроса об экспериментах по его разведению на степных участках Европейской России. Исходя из исторического ареала зубра, этот вид способен адаптироваться к условиям степей и, возможно, с течением длительного времени превратиться в степную форму, аналог равнинного бизона.
Можно поставить эксперимент и по разведению зубра в заволжско-казахстанских степях, где пока существуют условия самовосстановления достаточно крупных массивов вторичных степей, травостой которых пока мало используется и бесполезно выгорает. Но с продвижением экспериментальной площадки по степной зоне на восток риск для зубра возрастает. Поэтому, ставя вопрос о реставрации степной формы рода бизонов в заволжско-казахстанских степях, целесообразнее экспериментировать с американским равнинным бизоном, уже имеющим полный комплекс адаптаций к подобным ландшафтам и генетически близким зубру до степени свободного скрещивания.
Самый успешный и длительный на сегодняшний день опыт акклиматизации равнинного бизона в степях Европы поставлен Ф. Э. Фапьц-Фейном в Аскании-Нова более 100 лет назад. В последние годы численность бизона стабильна и поддерживается на уровне 40–70 особей, которые содержатся в Чапельском поду в загоне площадью около 800 га. Успешный опыт XXI в. — это небольшое (приблизительно 10 голов) стадо равнинного бизона в Центре редких животных Европейских степей, принадлежащем ассоциации «Живая природа степи» и располагающемся на территории, прилегающей к заповеднику «Ростовский» в пос. Маныч (Живая природа…, 2010).
Проблема равнинного бизона в России не столько экологическая, сколько политическая. Основными противниками ожидаются «зеленые» ортодоксы и леворадикальные политики. Поэтому постановка вопроса такого рода требует многосторонней аргументации: политической, морально-этической, экологической, природоохранной, агроэкологической.
Политическая. Бизон может стать еще одним поводом для нормализации отношений и нового этапа сотрудничества между Россией и США. Похожий процесс уже идет путем сотрудничества по лесному бизону между Россией и Канадой.
Морально-этическая. Во-первых, Россия как преемник Российской Империи несет часть моральной ответственности за массовое истребление американского степного бизона в 1870-е г. Во-вторых, евразийская степная форма бизона, возможно, не сформировалась под воздействием наших предков. В-третьих, лошади все-таки вернулись в Северную Америку и свободно обитают на Дальнем Западе США. Таким образом, североамериканский континент получил и Бычьих, и лошадей. Степи Евразии до сих пор не имеют диких Бычьих.
Экологическая. Современным российским степеведением поставлен вопрос о воссоздании полночленных степных экосистем на модельных территориях. Обсуждая вопрос о месте Бычьих в этих системах, за теоретическую основу принимается то, что существование травяных биомов по типу степей, прерий и саванн основано на коэволюции дерновинных злаков и крупных травоядных млекопитающих, обеспечивающих биологическую переработку 60–70 % ежегодного прироста растительной массы (Жерихин, 1994). Такую переработку обеспечивал комплекс копытных, основу которого составляли лошади и быки — взаимодополняющие потребители травы. Лошади потребляли пищу «на ходу» избирательно (быстрое прохождение травяной массы через пищеварительный тракт). Бычьи, наоборот, питались с меньшими перемещениями (стационарное переваривание). Таким образом, полночленная степная экосистема должна включать травоядных с обоими типами питания.
По историческим сведениям, туры придерживались наиболее влажных местообитаний в лесах и степях. Зубр предпочитал разнотравно-злаковые северные степи и лесостепи с наиболее мягким климатом. В более сухих дерновинно-злаковых степях на каштановых почвах с обилием бессточных озер ниша Бычьих осталась незанятой, чисто степная форма зубра в Евразии не возникла. При этом существует аналог гипотетической степной формы — американский равнинный бизон. Его отличительные адаптации следующие: способность потреблять снег и успешно переживать длительные периоды низких температур и сильных ветров; «головное тебеневание», позволяющее пастись при глубине снегового покрова более 1,5 м; быстрое наращение массы тела на любых грубых кормах прерий; освоение пастбищ, удаленных от водоисточников; возможность питаться камышом в зимнее время (Haines, 1970; McHugh, 1972; Callenbach, 2000; Gates et al., 2007; Gates et al., 2010).
Природоохранная. Постановка вопроса об экологическом восстановлении степного зубра в Евразии зависит от уровня сохранения и возрождения степей, которые различаются по нарастанию разнообразия: участков почв и растительности степных экосистем; степной экосистемы, близкой к середине голоцена (историческое время), а также близкой к рубежу плейстоцен-голоцен (доисторическое время, мегафауна). Степная форма зубра представляет собой неотъемлемый элемент двух последних уровней.
Природоохранная актуальность усиливается ввиду некоторых прогнозов катастрофического извержения супервулкана Йеллоустон, способного уничтожить основные современные местообитания в Северной Америке. Учитывая глобальное значение рода бизонов, необходимо создать страховые резервные популяции в близких природных условиях.
Безусловно, не может говориться о свободном выпуске американского бизона в любое место евразийских степей. Для этого нет ни условий, ни предпосылок. Речь идет о научных экспериментах на территориях ОПТ инновационных пасторальных форм. В природоохранных целях американский равнинный бизон вполне может быть акклиматизирован в порядке эксперимента там, где имеются подходящие природные условия и форма землепользования. В качестве пилотного проекта наиболее перспективны территории Орловской (16,5 тыс. га) и Акжарской (14,7) степи в Оренбургской области, имеющие в том числе резерв расширения, а также вторичные степи, развившиеся в последние годы на невостребованных пока сельхозугодьях, составляющих более 1 млн га (Чибилёв и др., 2012). На протяжении последних лет нами проводятся исследования на предмет оценки природоохранного потенциала этих угодий и поиска инновационных агроэкологических объектов для их непахотного освоения.
Агроэкологическая. Евразийское степное будущее равнинного бизона как дикого вида может обсуждаться пока лишь для конкретных территорий в степной зоне. В то же время бизоноводство, уже показавшее свою состоятельность как отрасль пастбищного животноводства, может, исходя из имеющегося опыта, развиваться по всей Евразии за исключением Крайнего Севера и пустынь. На наш взгляд, наилучшие природные условия и предпосылки для создания крупных бизоноводческих ранчо имеются в степях юго-востока России, юга Украины и степной зоны Казахстана.
Для пастбищного степного животноводства бизон представляет собой уникальный агроэкологический объект XXI в. Вид известен как универсальный и исключительно эффективный потребитель степных трав. Его преимущества перед КРС следующие:
1) способность к набору массы на любых сухих степных кормах, более широкий спектр кормовых растений;
2) возможность потребления сухого камыша степных озер в зимнее время;
3) усвояемость пастбищных кормов выше на 3,7–6,1 %;
4) отсутствие необходимости в зимнем укрытии и зимнем водопое;
5) способность к добыванию корма из-под глубокого снега (до 1,6 м);
6) более высокий иммунитет;
7) не требует родовспоможения;
8) зрелищность вида как фактор привлечения туристов;
9) высокая охотничья ценность вида (Callenbach, 2000; Gates et al., 2007; Gates et al., 2010; National Bison…, 2010; Turner Ranches, 2013).
В России и Казахстане к развитию бизоноводства имеются следующие предпосылки:
1) актуальность сохранения и восстановления степных экосистем Евразии и их рационального непахотного использования;
2) для озерно-степных ландшафтов Западной Сибири и Казахстана — возможность эффективного использования огромных ресурсов озерного камыша;
3) потребность в «здоровом» мясе дикого животного;
4) решение проблемы занятости путем развития агроэкотуризма;
5) острый дефицит крупных охотничьих копытных, в первую очередь степных.
Отметим, что, по приведенным данным, равнинный бизон может органично вписаться именно в степные агроландшафты России и Казахстана, стать наиболее эффективным потребителем практически неиспользуемых в наше время огромных ресурсов грубых кормов степей, залежей, камышовых зарослей. Давая диетическую продукцию, зрелище и дорогостоящие дериваты, бизоноводство может стать реальной альтернативой как бездействию, так и заведомо убыточным и экологически несостоятельным существующим направлениям степного сельского хозяйства, особенно в подзоне сухих степей.
Растущими бизоноводческими кампаниями оценивались возможности для работы в России. Например, в 2005 г. корпорация «Голден бизон» проводила переговоры с администрацией Пензенской области о перспективах разведения бизона. Администрация поддержала проект, но влиятельная левая оппозиция выступила против (Седаков, 2005, Делегация американских…, 2005). Сведений о реализации данного проекта не имеется.
Пионером российского бизоноводства, организовавшим первую в стране бизоноводческую ферму, можно признать предпринимателе шведского происхождения Рикарда Хакберга. Ему удалось добиться для равнинного бизона официального статуса сельскохозяйственного животного России. Бизон был зарегистрирован в Государственном реестре селекционных достижений, допущенных к использованию, а фирма «Новбизон» получила статус оригинатора. В 2004–2005 гг. бизоноводческая ферма появилась в Маловишерском районе Новгородской области (Кустикова, 2009). Завезенное из бельгийской Ля Ферме дес Бизоне племенное поголовье успешно размножалось и к 2008 г., по фондовым данным, достигло более 45 голов. Создавались дополнительные рабочие места, приводились в порядок сельскохозяйственные земли.
Первая в России бизоноводческая ферма дала опыт работы в российских условиях и показала, что при сочетании материальных возможностей и стойкого желания заниматься в России бизоноводством возможно. Статус сельскохозяйственного животного, которого однажды добился для бизона Р. Хакберг, облегчит работу последующим бизоноводам. Основные проблемы сводятся к двум блокам (Кустикова, 2009).
Ветеринарные:
1) при завозе бизонов из-за границы требуется предельно внимательный ветеринарный контроль, исключающий прохождение инфицированных животных;
2) во время адаптации и карантина к бизону не применяется подход как к КРС: могут возникать травмы, сильный стресс вплоть до заболеваний и гибели. Необходимо учитывать накопленный опыт бизоноводства;
3) в отношении бизона нерационален регламент ветеринарного контроля за КРС с проверками два раза в год;
4) в период появления телят никаких манипуляций с бизонами, особенно коровами, проводить нельзя.
Социальные:
1) недоверие местных жителей, не вовлеченных в деятельность нетрадиционного сельхозпредприятия;
2) социальные противоречия, вызванные относительно высоким заработком работников фермы;
3) нарушение условий трудового договора наемными работниками;
4) высокая ликвидность земельного участка под фермой может существенно препятствовать ее развитию (Кустикова, 2009).
Социальные проблемы оказались сложнее, чем ветеринарные. Критический момент наступил во второй половине 2008 г., менеджмент компании изучал перспективы распродажи стада или его перемещения в другой регион. Наши предложения Р. Хакбергу о переносе фермы на территорию арендуемой нами «Орловской степи», к сожалению, были отклонены. Однако по данным 2011 г., ферма пережила 2008 г., часть поголовья была продана в Тюменскую область (Новгородских бизонов…, 2008).
Социальные проблемы Р. Хакберга могли осложниться организацией бизоноводческой фермы в Приильменской низменности на севере Нечерноземья, где не развиты традиции пастбищного мясного скотоводства по типу ранчо, а сельское хозяйство подверглось глубокому запустению с соответствующей деградацией социального капитала.
Первой бизоноводческой ферме не удалось получить большую поддержку природоохранного движения, политической элиты, широкого круга общественности хотя бы на местном уровне. Не было содействия маркетингу бизона в России, хотя бы отдаленно напоминающему тот, который осуществлялся в США. При том, что для американцев бизон — неоспоримый природный символ их страны, они восприняли идею бизоньей экономики только при масштабном маркетинге, не ослабевающем и в настоящее время. Было бы странно, если бы в России, природным символом которой бизон пока не является, не потребовалось маркетинга бизона. Наша работа — это попытка сделать первый шаг в данном направлении.
На основе обобщения имеющихся сведений нами составлено генетическое древо рода Bison в позднем плейстоцене и голоцене, которое показывает специфику развития голоценовых форм рода в Евразии и Северной Америке (табл. 1).
В развитие идеи реставрации многообразия голоценовых форм бизонов считаем целесообразным предложить разработку и реализацию соответствующего межконтинентального проекта. В лесах востока США, в порядке экологической реставрации пенсильванского бизона может быть акклиматизирована кавказская форма зубра как наиболее приспособленная к условиям лесов умеренных широт, предгорий и гор. Таким образом, Евразия поставит в Северную Америку форму для восточных лесов, Северная Америка — в Евразию — две формы: лесного бизона для экологической реставрации сибирского зубра и равнинного бизона для экологической реставрации степного зубра. Лесной бизон уже завезен в природный парк «Ленские столбы» в 2006 г. и успешно акклиматизировался там, в 2008 г. получен первый приплод (Ленские столбы, 2013) (табл. 2).
Считаем не менее важным приступить к реставрации степного зубра на базе американского бизона как наиболее адаптированного степного фитофага, способного освоить огромные неиспользуемые ресурсы травяных и камышовых кормов сухостепной подзоны Евразии. Для формирования первых стад перспективно применение технологии имплантирования эмбрионов бизонов коровам (Нэсбитт, Эбурдин, 1992). Этот же метод существенно облегчит генетическое обновление стад путем имплантации привозных эмбрионов непосредственно коровам бизонов. Данная биотехнологий отработана для спасения исчезающих пород скота с учетом способности женских особей давать гораздо большее количество эмбрионов, чем выношенных телят. Такая возможность особенно важна для создания коллекций редких пород скота, например, в целях музеефикации пастбищного степного животноводства.