Благими намерениями (СИ)

Глава 1 Явление

Я лежал, раскинув руки, под бездной ночного неба — черного, как крылья моей сестры. В голове крутился обрывок воспоминания, что она оставила мне. Перед глазами стоял грустный взгляд фиолетовых глаз, а в голове раздавалось тихое «прости меня». Мне жаль ее.

Я коснулся амулета, что она повесила мне на шею: артефакт в виде черного вытянутого кристалла размером с палец в золотой оправе. Мне не было известно, зачем она дала его мне. Если подумать, она никогда ничего просто так не делала, а лично мне он без надобности, ведь происходящее С Той Стороны я могу видеть и без него. Это значит лишь одно: она дала его не для меня. Что ж, простенькая головоломка сложилась в понятную картину. Я в новом мире, а значит здесь есть новая цель, которую я должен защищать и которой должен подчиняться. Возможно, этому человеку предстоит пройти через большие сложности, испытать много боли, и тогда я должен буду забрать это себе, ведь моя задача — менять чужие судьбы, забирать боль из их судеб в свою. Амулет также вписывался в эту картину, его нужно будет отдать этому человеку, а когда я закончу здесь, забрать обратно и унести из этого мира. Осталось самое простое — найти этого человека. Искать цель в каждом новом мире сложно не было. Я обращался к Отцу, и он вел меня. Люди бы назвали это интуицией: я просто знал, куда идти и где свернуть, когда задавался этим вопросом.

Итак, где моя цель?.. Я ожидал осознания, но его не было. Не было ничего. В голове тихо и пусто, одиноко, словно я перестал ощущать Отца, лишился доступа к акаше. Возможно, в этом мире особые ограничения или же Отец решил, что так правильнее. Что ж, значит этот человек сам меня найдет, только нужно будет убедиться, что это точно он: Судьба должна все время сводить меня с ним.

Я приподнялся на локтях и обежал взглядом все вокруг. Подо мной была грязная и местами проржавевшая металлическая покатая крыша. По краю на небольших выступающих балкончиках гордо высились каменные изваяния четырехлапых чудовищ с крыльями — горгулий, какие обычно бывают на зданиях культуры вроде музеев и театров. Судя по окружающим зданиям, в этом мире начало двадцать первого века — полезное знание, чтобы понимать, какие приняты в обществе правила поведения и общения.

Я встал и выпрямился, наблюдая, как пыль и ржавчина привычно опадают с меня, ведь для мира я чужой, и он меня отторгает. Я потряс рукавами, встряхнул волосы, чтобы избавиться от остатков грязи, и осмотрелся. Огни города сияли в вечерней темноте: фонари, рекламные вывески, огромные телевизоры, фары машин, окна жилых домов. Здесь, на крыше, никого нет, и вряд ли будет кто-то лишний, а значит, судьба приведет сюда только мою цель. Что ж, это место ничуть не хуже других. Я подошел к балкону без перил и сел на край, оперевшись спиной на лапу горульи. Оставалось только ждать.

Я шла по вечерней улице в чудесном настроении в окружении друзей. В небольшом рюкзачке за спиной, помимо кучи всякой всячины, болтались ключи от крыши, на которую я, будучи руфером, всегда так хотела попасть. И вот теперь, благодаря счастливой случайности, я наконец смогу это сделать. Моя крестная Эмма, заботившаяся обо мне после смерти родителей, работала в театре заведующей всяким инвентарем, костюмами и прочей хозяйственной дребеденью, благодаря чему имела доступ к ключам от всех помещений театра. И вот несколько дней назад, уезжая к своим родственникам в другой город, она случайно забыла всю связку ключей от дома у себя на работе, после чего позвонила мне и попросила забрать. Служащие театра, включая уборщиц, меня знали в лицо, и потому спокойно допустили до ее маленького кабинетика с ключами. Этим-то я и воспользовалась, чтобы сделать копию всех ключей, включая выход на крышу. Остальные мне в общем были не нужны, но я совершенно не представляла, какой именно из них тот самый.

— А что если нас застукают? — моя подруга нервно озиралась по сторонам и постоянно теребила свои светлые локоны, словно мы уже делали что-то запретное, хотя всего лишь шли по улице.

Лена, которую мы все звали по нику Амели, всегда не слишком любила подобные ситуации, когда приходилось прятаться или нервничать, и предпочитала ходить с нами только тогда, когда мы не совершали таких вещей. Но в конце концов она решила, что надо бороться со своими страхами и по принципу «клин клином вышибают» на этот раз согласилась пойти с нами. Наверное, в ее голове это приключение выглядело страшным и опасным, а для меня оно было похоже на увеселительную прогулку, которая лишь слегка приятно будоражит.

— Максимум, что нам светит, это статья «за хулиганство», - «успокоил» ее Спайк, по паспорту имеющий имя Женя.

Она перевела свой испуганный взгляд на него, заставив меня и Дарка-Мишу весело хмыкнуть.

— А, кстати, — Амели повеселела, найдя повод отвлечься, — у меня родичи на выходные дачу освобождают. Может соберемся там вчетвером? Риша, ты как, будешь?

Все покосились на меня, ведь на самом деле вопрос заключался в том, приеду я одна или со своим парнем Сидом, он же Вадим. Он не вращался в нашей компании из-за Дарка, с которым они были знакомы уже давно и так же давно не ладили. После одного из инцидентов с дракой на совершенно пустой, как всем тогда показалось, почве, подобные приглашения стали подразумевать приезд меня одной, ибо если я не могла одна, то лучше бы и не приезжала вовсе, чтобы не портить день всем остальным. Впрочем, проблемой это обычно не было, Сид с тех пор и сам не напрашивался к нам, хотя каждый раз недовольно ворчал, что лучше б я дома осталась, и вообще, нечего мне с Дарком общаться, но под угрозой скандала на тему того, что я — свободный человек, все-таки отпускал. Будучи жутким собственником, он все же верил, что я не изменяю ему, и это одна из черт характера, которые мне в нем нравились.

— Да, я буду, — с улыбкой ответила я.

Сид часто бывал в командировках, вот как сейчас. Он работал помощником женщины по имени Магдалина, которая на пару с мужем Денисом занималась бизнесом и довольно часто ездила по всему миру. Что-то вроде секретаря и правой руки в одном лице, бумажная работа, но к моему сожалению, Вадиму приходилось ездить с ней и ее мужем, подвозить, договариваться о встречах и заниматься прочими далекими от меня делами. Я даже пару раз видела ее издалека. Красивая ухоженная женщина лет тридцати с выкрашенными в белый волосами и выражением лица, говорящим «я стерва». Мужа ее я тоже видела, этот выглядел более смирным, и вообще, у них в паре явно лидирует она.

— Мы пришли, — сообщила я, покосившись на белые громады колонн, подпирающих крышу над входом. — Стойте здесь, а я проверю нашего сторожа, и если все в порядке, выйду к вам и проведу вас внутрь.

— Это ты «пьян в стельку» так аккуратно заменила на «все в порядке»? — хохотнул Спайк.

— Тише ты, — шикнула на него Амели, — вдруг нас отсюда слышно.

— Ай да брось, — Спайк отмахнулся. — Здесь же вон какие двери огромные, и стены наверняка толстые. Не дрейфь.

Я тем временем поправила рюкзачок и, с трудом открыв тяжелую крупную дверь белой громады театра, вошла внутрь. Вокруг стояла темнота и тишина, и только в дальней части, где находилась небольшая комнатка, выделенная для сторожа, мерцал свет от включенного переносного черно-белого телевизора. Я, не прячясь, но и стараясь не шуметь, прошла туда и заглянула в приоткрытую дверь. В телевизоре диктор тихо сообщала какие-то новости, а сторож спал, обнявшись с полупустым стаканом. На столе стояла пара пустых бутылей водки и еще одна ополовиненная, распространяющая вокруг запах спиртного. Интересно, когда его уже уволят?

Убедившись, что он спит, я провела друзей внутрь. Спайк буквально тащил молча паникующую Амели за руку по лестнице следом за нами с Дарком. Я покосилась на него и с усмешкой спросила шепотом:

— По-моему, они неплохо смотрятся вместе, как думаешь?

— Согласен. Замечательная пара, — Дарк расплылся в улыбке, заглядывая мне в глаза, хотя в темноте разглядеть что-то было сложно.

— Ну на каждом шагу спотыкаешься! — в полушутку возмутился Спайк позади нас и подхватил подругу на руки.

— Ты что делаешь! — Амели попыталась брыкаться, но была остановлена возмущенным шепотом Спайка.

— Да успокойся, упадем же.

И подруга благоразумно решила притихнуть. Так он ее и донес до верхней площадки, откуда были выходы на крышу и к крупным трубам системы отопления. Немного порывшись в связке ключей, я подобрала подходящий к замку и открыла небольшую дверцу. Протискиваться сюда можно было исключительно по одному, и конечно же я как организатор всего этого втиснулась туда первая да так и застыла в проеме. Там, на крыше, держась за каменное крыло горгульи, стоял высокий парень, одетый в темно-синий плащ длиной до колен, кажущийся в ночи черным. Его волосы тоже показались на первый взгляд черными, но отблески света от прожекторов, освещающих здание, позволили заметить в них синий оттенок. В то время как я шокированно пялилась на него, он разглядывал меня с интересом.

— Риша, ну что ты стоишь! — возмутилась позади меня Амели и слегка подтолкнула вперед.

Парень, услышав ее голос, бросил быстрый взгляд в сторону края, у которого стоял, а затем просто шагнул туда и скрылся из поля зрения к тому моменту, как Амели ввалилась на крышу. Да там же высота этажей в пять! Я бросилась к краю крыши и, ухватившись за рог горульи, чтобы не упасть, посмотрела вниз. Парень, уже на земле, преспокойно удалялся от театра, накинув капюшон и сунув руки в карманы плаща. Рядом со мной возник Дарк и посмотрев туда же, куда смотрю я, обеспокоенно спросил:

— Что случилось?

— Этот парень, — я озадаченно ткнула пальцем вслед уходящему, — спрыгнул с крыши и ничего себе даже не вывихнул. Ты видишь, какая тут высота?! Да и как он мог бы сюда забраться? Никаких подъемов сюда нет, даже противопожарную лестницу сняли, потому что проржавела. Что за бред!

Дарк задумчиво покосился в сторону парня, потом положил мне руку на плечо.

— Я думаю, тебе показалось. Такого быть не могло. Может тебе лучше домой? Отдохнешь…

Я взбешенно сбросила его руку со своего плеча:

— Я знаю, что я видела, — я выделила голосом слово «что». — Не надо считать меня сумасшедшей.

Дарк убрал руки и примирительно поднял ладони.

— Я не имел в виду ничего такого. Но сама себя послушай. Какой-то парень по твоим словам уже был здесь, когда ты пришла, и потом спрыгнул вниз с такой высоты.

Нас прервал грохот крыши и хихиканье с другой стороны от двери. Спайк повалил Амели и щекотал ее, а та смеялась и отбивалась, пытаясь выбраться.

— Риша… Дарк… помогите… засранцы… — стонала она в перерывах между смешками.

— Не надо мне помогать, я и сам справляюсь! — весело отозвался Спайк.

— Не свалитесь! — крикнула им я.

— Сама-то отойди от края, — Дарк перехватил меня за пояс, оттаскивая от балкончика. — А то полетишь вслед за своим воображаемым другом.

— Балбес, — хмыкнула я и отошла, однако мысли о странной встрече меня не покидали.

Глава 2 На даче

С тех пор прошло несколько дней. К подруге я выехала утренним автобусом и прибыла к полудню. Она уже была на месте, ее на машине подбросили родители, так что когда я к ней завалилась, подготовка к выходным уже была начата.

— Я так сдохну до вечера! — открыв дверь, пожаловалась мне Амели с порога без предисловий и приветствий.

Свой ник она взяла из одноименного фильма. Ей так понравилась непосредственность главной героини и звучание ее имени, что недолго думая, она выбрала его себе в качестве ника в нашей тусовке, да и в интернете тоже часто им представлялась. Моя подруга была блондинкой, и обычно носила волосы распущенными, но сейчас они были неряшливо заплетены в косичку, чтобы не мешаться во время уборки. На ее ногах сидели отрезанные до колен старые коричневые джинсы, на плечах, почти не скрывая лямок лифчика, болталась выцветшая некогда рыжая футболка, а в руке висела влажная тряпка.

— Здесь столько пыли, ты себе не представляешь! Но ничего, еще одна тряпка для тебя у меня найдется.

И действительно, нашлась, и не одна. Дом был отличным, новеньким, здесь до сих пор пахло деревом, из которого были сделаны помещения. Дача находилась вне черты города, поэтому пыли здесь летом наваливало немерено. К середине дня мы исползали весь дом, кроме разве что чердака и подвала, и в конце концов устало свалились на диване в гостиной на первом этаже, но зато если бы дерево могло сиять чистотой, мы бы купались в лучах света. Убрать два этажа, в числе которых шесть разных помещений и кухня, это почти как длительный кросс пробежать. Поодаль перед диваном стоял телевизор, тихо, но очень навязчиво рекламирующий очередную зубную пасту.

— Сид так и не захотел в нашу компашку? — спросила подруга, лежа вдоль спинки дивана головой ко мне и свесив ноги с ручки. — Повлияй на него, а то я давно уже его не видела, соскучилась. Так ему и передай.

— Ага, — я валялась вверх ногами, закинув их на спинку дивана, и тыкала кнопки пульта, переключая каналы в поисках чего-нибудь интересного. — Ведет себя, как бука. У него опять командировка, так что передам когда вернётся.

— Ну где эти болваны с нашей едой? — заскулила она, поворачиваясь на бок, в сторону телевизора, и поджимая под себя ноги. — Десять минут назад, когда я звонила Дарку, он сказал, что уже вот-вот будет. Я так не дождусь и с голоду помру.

— У меня идея, — я в очередной раз лениво ткнула новый канал, начинало казаться, что везде идет только реклама, — а давай в следующий раз поменяемся с ними местами?

— В каком смысле? — Амели снова откинулась на спину, свесив ноги, и закинула руку себе на глаза, закрывая их сгибом локтя.

— Ну, пусть они убирают дом, а мы потом еду привезем и приготовим.

— Точно, так и сделаем, а то приезжают на готовую халяву… — она задумалась, села, опираясь ладонями на диван, и повернулась через плечо на меня. — Риш, признайся честно, ты ведь все еще спишь с Сидом, да?

— Да, — я ткнула на пульте полное выключение звука телевизора, — хотя у меня и не все с ним гладко.

— Проблемы? — участливо поинтересовалась она. — Что, в постели не то, чего ты ожидала?

Вопрос показался мне странным, но я не стала обращать внимание.

— Нет, с этим все в порядке. Но мне словно чего-то не хватает… — я перевернулась в нормальное положение и села ровно на диване, глядя на нее. — Я понимаю, как это сейчас прозвучало, мол, сама не знаю, чего хочу, но… Как будто мы с ним не подходим друг другу. Это сложно объяснить словами. Смутное чувство… Забудь.

— Знаешь… — она уселась рядом и продолжила доверительным тоном. — я думаю, тебе просто надо расслабиться. Вот с Дарком, например.

— Что ты несёшь? — я хмыкнула. — Предлагаешь изменить Сиду? Да и я с трудом представляю себе, как буду соблазнять Дарка, он мой друг.

— Да ладно, Сид не узнает, — она отмахнулась. — А Дарк — вообще последний, с кем у тебя будут проблемы, он сам не знает, как к тебе в постель прыгнуть. Только не говори, что ты слепа, как курица, и не замечала всех его сигналов.

Мы обе задумчиво помолчали. Она во многом права, конечно я замечала, но так не хотелось терять в его лице друга. Вадим слишком много от меня хотел, слишком много его было в моей жизни. Он буквально жаждал постоянно находиться рядом со мной, причем так, чтобы я обращала на него внимание. Это безумно раздражало. Он словно неосознанно пытался давить на меня, а я так же неосознанно сопротивлялась. Что до постели — мне с ним было хорошо, но всегда оставалось непонятное мне чувство лёгкой неудовлетворённости, и я не знала, откуда оно, ибо физически в череде оргазмов порой выматывалась так, что ноги не держали.

— В общем так, Риша. Помнишь ту комнату, большую такую, которую мы первую вычищали, на первом этаже?

— Ага.

— Сегодня ночуешь там. Она большая. Вдруг Дарк пожелает к тебе заявиться или ты сама его туда затащишь. Повеселитесь, — она расплылась в хитрой улыбке.

Я хмыкнула, развернулась, схватила с пола маленькую подушку, ранее убранную нами с дивана для удобства, и заехала подруге в плечо. Та с хохотом прикрылась руками.

— Даже и не думай! Я — с Сидом, и изменять ему не стану, заруби себе на носу!

Пока я разглагольствовала, она схватила вторую такую же и набросилась на меня. Так мы и дрались подушками со смехом, когда в дом вошел Дарк. Дверь мы оставляли незапертой специально для него. К этому моменту я уже сидела сверху на подруге, все-таки физически я была более тренированной, а она прикрывала своей подушкой лицо, защищаясь.

— Ого, да вы тут уже вовсю развлекаетесь, — хмыкнул друг.

Я замерла, подняв над головой импровизированное мягкое оружие и повернувшись на вошедшего, и сразу получила подушечный удар от подруги.

— Не отвлекайся во время боя!

— Эй! — возмутилась я, снова ударив своей подушкой по ее.

— Кто-то из вас прислал мне с десяток СМС о том, как он голоден, — Дарк покосился на мою подругу и его губы тронула улыбка. — Налетай, Амели, я привез слона тебе на съедение.

Пришлось позволить ей встать, и подруга направилась к нему, а я осталась сидеть и приводить в порядок взлохмаченные волосы. Задумчивый взгляд Дарка на секунду замер на мне, а мой — на нем. То, что сказала о нем Амели, не было новостью, я и сама замечала его взгляды и сдержанные стремления быть мне ближе, но обычно просто отмахивалась от подобных мыслей, да и как с другом мне с ним очень даже уютно. Но вот сейчас посмотрела на него как будто в первый раз, заново оценивая, но уже зная о нем все то, что успела узнать за два прошедших с момента нашего знакомства года.

Сегодня он был одет в свободные темные джинсы, светлую футболку и темную джинсовую легкую куртку поверх — ничего необычного. Мой взгляд снова зацепился за его волосы. Они были густыми и не слишком длинными: если отрастить еще немного, можно будет собрать их в малюсенький хвостик. Свой ник Дарк, что означает «темный», он, как я полагала, взял как раз из-за волос: они имели темно-каштановый цвет, почти черный. Помнится, при первой нашей встрече два года назад меня невероятно тянуло запустить в них пальцы, однако я до сих пор так этого ни разу и не сделала. Дело в том, что прикосновения для меня — важная часть общения, и так было всегда, а прикосновения подобного рода казались мне слишком интимными, и давать Дарку лишних надежд не хотелось.

Конечно, повисшую тишину подруга не смогла не заметить и находясь за его спиной она сгримасничала со смыслом «а я тебе говорила». В это же время Дарк решил эту тишину нарушить:

— Риша, звякни Спайку и узнай, где его носит и когда он будет, а я пока отнесу еду, — скомандовал друг и обратился к Амели, направляясь с крупными пакетами в сторону кухни. — Что тут у нас уже готово?

В этом весь он. Он довольно часто выступал в роли организатора, порой даже там, где это не требовалось, и мне это в нем нравилось.

— Ничего, вся еда у вас. Мы весь день убирались. Не самая легкая часть работы, чтоб ты знал! — Амели направилась следом за Дарком, и я, памятуя о желании подруги начать с ним отношения, решила им не мешать, и осталась в ожидании Спайка.

До вечера мы готовили еду и отдыхали, оставив на парней шашлыки и заставив их нарезать овощи для салата, а потом все результаты собрали вместе и поужинали в ближайшем подлеске у реки, откуда до дачи Амели было совсем недалеко. Жаль только, искупаться не вышло, вода была еще холодной, лето только начиналось.

По возвращении в дом Спайк улучил момент и вытащил меня на личное общение в одну из пустующих комнат. Вообще-то его звали Женей, но ник ему подходил как нельзя кстати, и потому его иногда так называли даже вне тусовки. Он взял его из аниме, которое очень любил, тем более, что даже по телосложению он был похож на того героя, чьим именем назывался. Вытянутый, с короткими темными волосами, немного растрепанными, прямо сейчас он был одет в бежевую рубашку и темные штаны. Спайк так торопился меня отловить, что до сих пор не снял свою любимую темную куртку с завернутыми рукавами, несмотря на царившее в доме тепло.

— Слушай, Риша, у меня к тебе просьба, — заговорщически зашептал он, стягивая верхнюю одежду. — Кое-кто очень хочет сегодня ночью навестить Амели и попросил меня поговорить с тобой. Нам надо, чтоб она ночевала в той офигенной комнате с большой кроватью на первом этаже. Понимаешь меня?

О как, значит, подруга не права была насчет меня и Дарка. Или у него изменились предпочтения? Ведь как обычно, мужчины хотят то, что видят каждый день. Что ж, тем лучше, я рада за нее. Да и за него тоже. Надеюсь, Дарк не перестанет появляться в нашей компании, его общество мне приятно.

— Вроде понимаю. Хочешь, чтобы я ее уговорила?

— Не. Это будет слишком явно. Давай просто ты займешь одну из верхних спален, вторую оставь на нас с Дарком, и тогда ей ничего не останется, кроме как лечь спать куда надо. Лады?

— Ага, договорились, — и я разулыбалась.

Похоже, у подруги будет отличная ночь! В общем, когда она прибежала ко мне с вопросом, не хочу ли я лечь в ту комнату, я отказалась и отправилась наверх.

Ночью меня разбудило тихое постукивание в окно. Я спросонья решила, что это деревья от ветра ветками задевают стекло, а потом сообразила, что рядом с дачей Амели деревьев нет. К этому моменту постукивания в очередной раз стихли. Я сползла с кровати, подошла к окну и отодвинула край занавески, выглядывая наружу одним глазом. Сверху со стороны крыши прямо на моих глазах опустилась рука и костяшками пальцев снова начала тихо постукивать. Я пару раз стукнула в ответ, и рука сразу сбежала назад, а сверху свесилось довольное лицо Дарка. Я схватилась за занавеску, чтобы она не распахнулась, и прижала к себе, ведь на мне сейчас были одни только трусики. Что он здесь делает? Разве он не с Ленкой? А хотя кто знает, сколько сейчас времени, может они уже закончили.

Дарк махнул мне рукой, приглашая к себе. Не знаю, что он задумал, но я всегда была легка на подъем, а сейчас мне предлагали оказаться наверху, на этой крыше, ночью. И это захватывающе!

Я бросилась к стулу, где была разложена одежда, натянула топик и джинсы, затем снова метнулась к окну, распахнула занавески и тихо открыла створки. Дарк, держась одной рукой за край крыши, протянул мне вторую.

— Хватайся, — негромко сказал он с полуулыбкой.

Этот знакомый жест заставил меня улыбнуться. На вылазках он всегда так делал, когда помогал подняться вверх. Сам он был на удивление ловок и силен, несмотря на не слишком внушительную комплекцию, по крайней мере по сравнению с Сидом. Я привычным жестом схватилась за запястье Дарка, а он обхватил мое и легко подтянул наверх, где я второй рукой уже смогла уцепиться за край крыши, хотя это и не требовалось, он буквально втащил меня наверх, помогая залезть. Меня всегда удивляло, как при своей худощавой комплекции он умудрялся тягать меня так легко, словно я ничего не весила, при этом не припомню, чтобы он часто посещал спортивные залы.

Здесь было не очень высоко, примерно четвертый этаж, зато никаких стен вокруг, простор, свобода и простирающиеся с одной стороны деревья, а с другой — редкие дачные домики соседей, утопающие в зелени.

— Только не вопи, а то весь дом перебудишь, — усмехнулся он, а когда я непонимающе уставилась на него, указал на небо. — Красиво же.

Я подняла голову да так и осталась стоять, раскрыв рот. Чистейшее небо, усыпанное миллиардами звезд всех размеров и оттенков. Они мерцали синими, белыми, красными, фиолетовыми цветами — всеми, кроме зеленого. Млечный путь, так хорошо различимый сейчас, простирался вдоль всего небосвода. Луна только зарождалась, и полумесяц не мешал своим светом. От восторга реально захотелось кричать во все горло, но вспомнив слова Дарка, я проглотила вопль и лишь хохотнула.

— Ты как знал. Такая красота, что только матом выразить можно. Просто восхитительно! Я ведь бываю здесь довольно часто, и почему раньше не замечала? Вот балда!

Дарк тронул меня за руку и кивнул в сторону разложенного спального мешка:

— Падай. Я его на чердаке нашел. Пока пыль выбивал, чихал так, что думал, ты проснешься, — и не дожидаясь меня, направился туда.

Я свалилась на спальник поперек, опершись головой ему на живот, а он положил руку мне под подбородок вдоль плеч. Какое-то время мы молчали, я разглядывала звезды, и мне было спокойно и уютно. Дарк всегда был моим другом, и очень близким. Говорят, между парнем и девушкой дружбы быть не может, но я в это не верю и совершенно искренне наслаждаюсь обществом своих друзей. С ними можно вместе помолчать, они поймут. С ними можно подурачиться. Спайк в нашей компании недавно, к нему я еще не успела так привыкнуть. Конечно, чтобы не раздражать Сида, при нем я не стала бы так вольготно себя вести с Дарком. Ему не понять. Да и вообще общественная мораль бы не одобрила. Но если нас обоих все устраивало и не переходило за некоторые границы, то я не видела ничего дурного в том, чтобы вести себя так, как хочется.

Если подумать, Дарк стал мне другом довольно быстро. Сначала мы дружили с Амели. Потом, два года назад, в течение буквально недели она познакомилась с Сидом, а я — с Дарком, и потом, встретившись с ней и обсудив это, мы решили встретиться вчетвером. Внезапно оказалось, что Сид и Дарк знакомы и друг друга на дух не переносят. Сид сразу положил на меня глаз и активно взялся за меня, и с тех пор мы были вместе. Мне казалось естественным в такой ситуации, что Амели останется с Дарком, но за эти два года между ними так ничего и не случилось.

— А я думала, ты с Амели останешься сегодня на ночь, — ляпнула я задумчиво.

Потом, конечно, обругала себя, нехорошо такие вещи спрашивать, но уже было поздно. А с другой стороны, друг он мне или нет? У друга можно спросить и такое.

— Я? — Дарк покосился на меня с искренним удивлением на лице. — С чего вдруг?

— Спайк сказал… — я растерянно скосила взгляд на него, отвлекшись от неба. — То есть намекнул.

Дарк хмыкнул и снова уставился на небо.

— Это он про себя говорил. Нравится она ему. Только она его развернула и вышвырнула из своей комнаты, так что у него ничего не вышло.

— Жаль, — сказала я и вернула взгляд назад к небу.

— Интересно, где тот метеорит, о котором сейчас в новостях говорят?..

— Какой?

— Ты разве не слышала? Это какое-то небесное тело из пояса Юпитера, летит к солнцу и пройдет очень близко к Земле. Говорят, может и попадет в нас.

— Я не верю в это. Все эти космические куски мимо Земли летают всю нашу жизнь, и ничего не происходит, — я помолчала, а затем с улыбкой добавила. — Ну, динозавры не в счёт.

Дарк помолчал, а затем зашевелился:

— Ирин, я тут сказать хотел… — начал он и замолчал.

Не дождавшись продолжения фразы да и из-за его движений потеряв опору, я приподнялась на локтях и повернулась к нему. Он лежал на боку, подперев ладонью щеку, и очень серьезно смотрел мне в глаза. Ох черт, неужели Амели права, и он сейчас мне в любви признается? Я постаралась успокоить волнение и говорить спокойно:

— Слушаю тебя.

— Не могу больше на это смотреть. Мне не стоило бы влезать в ваши с Сидонаем отношения, но это перешло все границы.

Не совсем то, чего я ожидала… Мои брови поднялись в удивлении.

— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать.

— Сидонай изменяет тебе уже полтора года, причем последние полгода — с Ленкой.

— Прости, что? — лучше бы я ослышалась.

— Да ублюдок он, вот что! — Дарк сжал правый кулак. — Пока он не начал крутить свои шашни с Леной, я не был уверен. Это были лишь слухи, ничем не подтвержденные. Но с ней я его видел сам.

— Какой Леной? — тупо переспросила я, потому что на ум приходила только одна. — Амели?

Он кивнул, внимательно вглядываясь мне в глаза. Нет, ну такого быть не может. Они же не могут за моей спиной… Ленка не способна на такое. Неужели до сих пор считает, что я его у нее увела, хотя нашла его она? Да и Сид так бы не поступил, он ведь меня любит… Но Дарк не из тех, кто стал бы врать. Я продолжала растерянно пялиться на него. Нет, минуточку, Амели говорила, что Дарк имеет на меня виды, может решить таким образом рассорить нас с Сидом? Нет, он не стал бы врать даже ради такого. Ну и кому мне верить?

— Сид не стал бы… Я бы заметила… — только и смогла сказать я. — Я с ним два года, а ты говоришь, что полтора из них он с другими!

— Прости. Мне не нравится быть гонцом с дурными вестями, но кто-то должен был тебе сказать. Ты мне дорога, и мне не нравится смотреть, как он обманывает тебя.

Я внезапно разозлилась и села, опираясь ладонями о крышу и глядя на друга сверху вниз:

— Как так можно! То, что ты не выносишь Сида, не значит, что можно на него клеветать. На него и на мою подругу. Ясно тебе?! — я отвесила ему пощечину, не очень сильную, скорее для вида, потому что в последний момент рука дрогнула с предательской мыслью «а что если не врет?»

Я встала с нашей лежанки и быстро пошла к тому месту, где вылезала на крышу. Дарк поднялся и последовал за мной.

— Ирин, ну прости, я как лучше хотел… Осторожно! — он чертыхнулся, заметив, что я стала спускаться и от волнения оступилась, на секунду потеряв равновесие. — Давай руку, я помогу.

Он попытался схватить меня, но я ударила его по руке:

— Отвали от меня! — и затем осторожно сползла вниз и ступила на подоконник.

Пока я спускалась, он напряженно следил за мной, чтобы броситься на помощь, если что-то случится, но не случилось ничего, да и не могло, я и не такие места преодолевала. За мной он не пошел. Я закрыла створки окна и прямо в джинсах плюхнулась на кровать. В голове роилось множество мыслей, и я не знала, за какую хвататься. Я верила Сиду. Верила. Но в мыслях крутилось гаденькое «а вдруг?» Чтобы успокоиться, я развернулась, схватила свою подушку и врезала по ней. Потом еще и еще. Я поняла, что теперь потеряю кого-то из друзей: либо Амели, либо Дарка. И это не говоря уже о Сиде. Я издевалась над несчастной подушкой, пока горло не сдавили рыдания, заставив меня уткнуться в нее, чтобы выплакаться. Такой способ всегда помогал успокоиться, помог и сейчас. Стало легче, сон сморил меня, и в полусонном сознании появилась идея. Я спрошу у Сида об этом, когда он вернется. Просто спрошу и все. С этой мыслью я и выключилась.

Следующее утро сразу не заладилось. Когда я, сонно протирая глаза, попыталась спуститься по лестнице, на самом краю споткнулась и полетела вниз. Хорошо, что здесь было невысоко. Адреналин сразу шарахнул в голову, и привычка спасать свою задницу дала о себе знать, так что падая, я схватилась за поручни. Они, конечно, из-за инерции падения сразу выскользнули из пальцев, но это помогло мне ничего не вывихнуть, отделалась лишь парой синяков. На шум из кухни выскочила Амели и бросилась ко мне, поднимающейся с последних ступенек.

— Упала? Ударилась? Где болит?

— Нигде. Я в порядке, — я моргнула, приходя в себя.

— Это ты пока в порядке. Сейчас тебя отпустит, и все заболит, что должно. Сиди, — сказала она и принялась меня ощупывать и осматривать.

Амели не врач, но совсем беспомощной ее не назовешь, уж вывих точно сможет распознать, она тоже когда-то была сталкером, как и я. На объектах всякое могло случиться, поэтому мы старались соблюдать правила безопасности, да и Дарк как наиболее частый организатор вылазок обычно настаивал на этом для всех, кого брал с собой.

— Вроде и правда в порядке, одни синяки. Я рада. Тогда не разлеживайся, идем, у меня там кофе молотый есть, будешь?

— Ага, — я помотала головой, чтобы окончательно ее прояснить, и проследовала за подругой.

Небольшая и уютная кухня была залита солнечным светом из распахнутого окна. На столе стоял кофейный аппарат, и Амели, возясь с ним, начала сообщать мне последние новости.

— Представляешь, вчера уже спать ложусь, а ко мне Спайк заваливается. Чуть ли не «пожар» кричал, прикинь? Ну я перепугалась, впустила, думала, мало ли что случилось, а сама в одном лифчике и трусиках. Он залетел в комнату, дверь закрыл и… — она сделала пару шагов в сторону выхода, выглянула из кухни, не подслушивает ли кто, но никого не увидела и продолжила чуть тише. — Схватил меня и поцеловал.

Я меланхолично взяла соленую соломку из вазочки и стала пожевывать ее.

— М-м-м… И чем все кончилось? Бурной ночью? — ответ я и так знала, но рассказывать о ночном разговоре с Дарком не хотелось, поэтому на лице я даже попыталась изобразить интерес.

— Не, я врезала ему пощечину и выпихнула из комнаты.

Она поставила передо мной чашку с кофе, и стала себе делать вторую, а я смотрела на подругу и думала. Интересно, вот если Дарк прав, то ты за моей спиной спишь с Вадимом. Может, именно поэтому ты спрашивала про него вчера? А когда поняла, что у нас все хорошо, стала подбивать меня изменить ему. Ну и стерва же ты в таком случае… А может, Дарк соврал, и тогда я сейчас тебя обвиняю несправедливо.

— Риша? Ты меня слышишь? Иринка! — она тряхнула меня за плечо, и только тогда я обратила на нее внимание. — Ты какая-то задумчивая и молчаливая, что с тобой?

Она села рядом, поставила перед собой вторую чашку с кофе, закинула в нее пару кусочков сахара и тоже взяла соломку.

— Я не выспалась, — соврала я.

— А-а, понятно. Видимо, и с лестницы чуть не свалилась по той же причине. Ничего, Риш, держись…

На этих словах в кухню вошел Дарк. Мы с ним встретились взглядами, но свой я сразу отвела.

— Доброе утро, — произнес он.

— Доброе. Прикинь, Риша чуть не полетела с лестницы. Но ничего, цела осталась.

— Мда, — только и ответил он, покосился на меня, так с ним и не поздоровавшуюся, и произнес. — Мне только что позвонили, нужно срочно уехать. Могу подбросить до города. Спайк отказался, решил остаться. Риша, ты поедешь?

— Нет, — буркнула я.

— Ладно. Тогда пока, — сказал он больше Амели, чем мне, и вышел.

У подруги удивленно округлились глаза.

— Ого-о-о, да у вас ночью тоже что-то приключилось. А ну рассказывай, — она подвинула свой стул ко мне поближе.

Я вздохнула. Не хотелось мне ничего ей сейчас говорить.

— Мы с ним поссорились.

— Он тебя домогался, и ты его отшила, я угадала?

Нет, но лучше думай так, решила я и, сунув в рот очередную соломку, соврала:

— Угу…

— Не вешай нос. И я даже знаю, как тебя развеселить!

Я покосилась на нее. Она сидела и сияла идеей. Ну нет, все-таки соврал Дарк, не она. Не может такого она сделать, что он наговорил.

— Как?

— У меня есть знакомая, а у нее сестра. И подруга той сестры рассказала вот что. Она работает официанткой в одной кафешке на Минской. И с прошлой недели к ним стал парень приходить. Вот ты сейчас наверняка думаешь, ну что там, постоянный посетитель, подумаешь, пффф! А вот нет! Он, говорят, жуткий. Но очень-очень симпатичный.

— Как это «жуткий, но симпатичный»?

— Он все время сидит неподвижно и в окно смотрит. Вообще не встает. Совсем. Он просто приходит с открытием кафе, сидит там до закрытия и уходит. Молча. Ничего не заказывает. Ни с кем не общается.

— Может, у него случилось что-то в жизни, вот он и сидит грустит?

— Не-не, я его лично видела. Он совершенно спокоен, — в ответ на мои удивленно поднятые брови она затараторила быстрее. — Я ходила туда, ну, знаешь, типа кофе попить, а сама посмотрела на него. Он реальный красавчик! Пойдем, сходим туда вдвоем? Поглазеем, а потом поболтаем о нем, перемоем косточки. Ты ни с кем его не спутаешь, у него волосы в темно-синий крашены, в глазах линзы синие, яркие такие. И он реально не шевелится. Сидит и все. Я сначала вообще думала, он манекен.

— Синие волосы? — я насторожилась, первый и последний человек с такими волосами и глазами мне встретился как раз неделю назад.

— Ага, и одежда у него тоже темно-синяя, включая плащ.

— Да, я хочу на него посмотреть, — я решила это даже не задумываясь.

Ну, вот ты и попался, таинственный незнакомец!

Глава 3 Снова он

Уже на следующий день мы вдвоем сидели в кафе за столиком и тихо общались, попивая молочные коктейли. Я не собиралась ругаться с ней, пока не выясню всю правду, так что пока делала вид, что все в порядке. Синеволосый парень сидел в дальнем углу кафе, около окна. Я не ошиблась в своих догадках о том, кто он. Да и много ли синеволосых вокруг? Я сразу вспомнила его шевелюру и одежду. Надо сказать, он так и не сменил ее за эти дни. Хотя, может, это какой-то его личный стиль? Мужчина сидел неподвижно, подперев подбородок ладонью в беспалых черных перчатках, и задумчиво смотрел в окно, глубоко уйдя в свои мысли. Гладко выбритый подбородок, приятный профиль. От лучей солнца, падающих из окна ему на лицо, оно казалось слегка светящимся. Столик его был пуст. Кроме него, здесь были и другие посетители, заполнявшие примерно половину столиков в этом вытянутом прямоугольном помещении. Мы с Амели расположились так, чтобы сидеть к нему боком и иметь возможность незаметно поглядывать в его сторону. Но кажется, меры предосторожности были излишни, он и так не смотрел никуда, кроме окна, и за все то время, что мы здесь, ни разу не повернулся.

— Ну как тебе, симпатяжка, да? — шепнула мне подруга, склонившись поближе.

— Угу.

Я согласно кивнула, обдумывая, как бы к нему подойти, а в идеале поговорить наедине. И ровно в этот момент у нее зазвонил телефон. Она взяла трубку.

— Алло… Да… Да… Хорошо, я скоро буду, — она сбросила вызов и виновато посмотрела на меня. — Риш, мне нужно идти. Родители чего-то хотят, просят срочно к ним приехать.

— Иди, — я отмахнулась от нее провожающим жестом и возблагодарила судьбу за удачное стечение обстоятельств.

— А, хочешь еще посидеть… — она понимающе покосилась на синеволосого и заговорщически хихикнула. — Ну, удачи тогда.

Я в ответ показала ей язык, на что она с улыбкой прощально помахала рукой и покинула кафе. Ну что ж, не упущу же я такой шанс. Я встала, прихватила свой коктейль и направилась к нему. Синеволосый заметил меня не сразу, а может, просто не подал виду. Когда я начала усаживаться напротив него за столиком, он повернулся в мою сторону и перестал подпирать подбородок, спокойно сложив руки одну на другую, словно примерный школьник. Все его внимание в данный момент сосредоточилось на мне, он будто отключился от всего остального мира, кроме меня, отчего стало немного неуютно.

— Привет, — ничего более оригинального для начала разговора я не придумала.

Я попыталась натянуть улыбку на лицо, хотя охватило жутковатое ощущение чего-то неправильного в нем, так же неправильно считать куклу, пусть и очень хорошо сделанную, человеком, впрочем, это ощущение быстро прошло.

Сейчас, вблизи, я смогла рассмотреть своего собеседника получше. Неприлично красив на мой лично взгляд, хотя я никогда не считала себя знатоком мужской красоты. Темно-синий, почти черный, цвет волос ему шел, и одежда неплохо их дополняла. Густые, хорошо расчесанные, они были настолько идеальны, что казались искусственными, а там, где их касались лучи солнца, синий цвет становился значительно более заметным и ярким, очень похожим на его глаза. Ого! А вот сейчас я действительно их рассмотрела. Такого не бывает в природе, это точно линзы. Они имели сапфировый глубокий темно-синий цвет со светлыми вкраплениями. Или бывает?.. На секунду показалось, что я вижу в них отблеск далекой ледяной звезды. Конечно, никакой звезды там не было, просто радужка глаз, но именно такое чувство меня охватило. Он не отводил глаз, не шевелился и сидел молча, позволяя рассматривать его и изучая меня в ответ. Взгляд скользнул на его одежду. Темно-синий плащ с пуговицами, длиной до самого пола, сейчас был распахнут, и с внутренней стороны виднелся намного более более светлый неяркий синий цвет подкладки. На плечах лежал капюшон того же светло-синего цвета с торчащими бежевыми веревочками и широкой полосой темной, внешней, ткани, которая проходила от шеи по затылку и до лба, если его надеть. Что за материал, я не знала, но явно не тот, что мог бы защитить от дождя: просто плотная ткань. Бежевая футболка, выглядывающая из-под плаща, не имела воротника и была без рисунка. Припоминая ночную встречу, я могла с уверенностью сказать, что там, под столом, сейчас на нем должны были быть темно-синие джинсы и такого же цвета полуспортивные ботинки.

Он в ответ также рассматривал меня без зазрения совести, пробежался взглядом по черно-белой клетчатой рубашке и футболке под ней, опустил взгляд ниже до темных джинс, и, не увидев из-за стола кроссовок, поднял взгляд обратно ко мне.

— Привет, — ответил он.

И вот в этот момент я очень пожалела, что парень у меня уже есть. Этот голос мне теперь сниться будет, настолько приятный он оказался. Ему с такими данными надо в дикторы или на радио, а лучше певцом стать, девчачьи визги гарантированы.

— Вот… — попытавшись начать фразу, я поняла, что от волнения охрипла, и пришлось пару раз кашлянуть в кулак, чтобы прийти в норму, только после этого я улыбнулась и начала снова, решив пошутить. — Вот мы и снова встретились. И что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Я ждал тебя, — произнес он своим чудесным ласкающим слух голосом.

— Меня? — моему удивлению не было предела.

Ого, а парень, похоже, пикапер. Впрочем, с его внешностью и голосом это неудивительно, ему даже усилий никаких прилагать для этого не нужно. Хотела бы я с ним подружиться, но если я не ошиблась в характеристике, он попытается затащить меня в постель, а когда не сможет, пойдет искать новую цель. Очень жаль.

— Тебя, — подтвердил он.

— Знаешь, разговора у нас не получится, — я решила сразу брать быка за рога, — но я не могу уйти, не спросив. Как ты оказался на крыше театра? И как смог спокойно спрыгнуть с такой высоты?

Он улыбнулся мне, и я поняла, что валить отсюда надо, и чем раньше, тем лучше, иначе я влюблюсь окончательно и бесповоротно, а у меня парень есть, и я не могу так с ним поступить. Может, конечно, он мне уже бывший, но все же никто не виновен, пока вина не доказана.

— Все дело в том, что я бог. Полагаю, не ошибусь, если предположу, что у тебя в жизни сейчас уйма проблем. Возможно даже, тебе угрожают люди или Потусторонние. Ты можешь все мне рассказать, и я помогу тебе и защищу от них всех.

Его ладонь накрыла мою руку, лежащую на столе, и я ощутила себя умиротворённо и спокойно, словно он всю жизнь был моим лучшим другом, самым близким мне человеком. Какое удивительное ощущение, не хочу, чтобы оно кончалось.

— Мой парень мне изменяет, — внезапно призналась я ему. — То есть я пока не уверена в этом и очень хочу ошибаться, но… Не знаю. Мне об этом сказал лучший друг. И теперь кто бы из них ни оказался прав, второго я потеряю. А если прав мой друг, то я еще и подругу потеряю, с которой мой парень вроде как спит.

Его пальцы, мягкие и тонкие, словно у аристократа, ласково поглаживали тыльную сторону моей ладони, а внимательный проникновенный взгляд смотрел прямо в глаза, но мне не было неуютно, наоборот, мне это нравилось. Словно натянутая струна во мне наконец стала расслабляться. Захотелось даже выплакаться, но я подавила это желание, не хватало тут еще с ничего слезы лить. Как он странно на меня влияет. А еще какую-то чушь несёт, что он бог. И поверить так хочется… Нет, надо валить. И я резко встала со стула. Он удивления не выказал, как будто ему было все равно. Впрочем почему «как будто», наверняка оно так и было.

— Ладно, пусть твои тайны остаются с тобой. Удачи, — надо было уходить, и быстрее.

Я развернулась, чтобы покинуть кафе, но не успела сделать и пары шагов, как внутрь, задыхаясь от бега и нервов, ворвалось двое мужчин. Оба были в черных масках, скрывающих лица, с наполненными купюрами мешками в руках и пистолетами, так что вопроса, кто они такие, даже не стояло. У меня в голове возникла лишь одна мысль: твою ж мать. Все разговоры в помещении смолкли.

— Всем упасть на пол, руки за голову! — рявкнул один из них и для убедительности выстрелил вверх. — Живее, а не то расстреляем всех к чертям!

Ну зашибись, влипла. Я, поднимая руки, стал опускаться на пол и покосилась на синеволосого. Он тоже начал опускаться на пол, как и все. Снаружи в громкоговоритель раздался голос:

— Выходите с поднятыми руками. Вы окружены.

Один из вошедших продолжил:

— Вы все здесь — наши заложники. Так что молитесь, чтобы полиция не вздумала чудить, — а затем обратился к сообщнику. — Хватай любого.

Когда меня дёрнули за шкирку, я поняла, что настал праздник моего невезения, и сегодня вполне может стать последним днем в жизни. Меня обхватили локтем под подбородком и, прижав к себе, приставили пистолет к виску. Адреналин ударил в голову и приятной жаждой активности растекся по телу. Я могла свернуть горы! Если б не холодный металл, упиравшийся в висок. Паники не было. Боялась, конечно, но обдумывала план действий, по которому я выживаю. Адреналин всегда так на меня действовал. Я ловила кайф и ощущала себя всемогущей. Поэтому я так любила наши сталкерские вылазки и прогулки по крышам. Поиграть с судьбой — одно удовольствие. Впрочем, похоже, на этот раз все козыри у нее. Заметив, что меня схватили, синеволосый начал вставать, продолжая держать руки за головой, но пристально глядя на моего пленителя. Твою ж мать, его так убьют… Оставалось надеяться лишь на то, что стрелять эти люди лишний раз не станут, чтобы не спровоцировать полицию на активные действия. Но сразу за этой мыслью пришла другая, о нашей прошлой встрече. Он спрыгнул с крыши с высоты в четыре этажа, и не просто остался жив, а даже ничего не сломал себе. Даже мои знакомые паркуристы так не могли. Он что, и правда бог?.. Какая-то бессмыслица. Впрочем, прямо сейчас я готова поверить во все. Так, парень, если ты бог и спасешь мою жизнь, я готова в тебя поверить. Ну или что там богам нужно, если не вера.

— Послушайте… — начал было он, но его грубо перебили.

— А ну лежать! Лежать, я сказал! Дважды повторять не стану! — взвился первый мужчина, руки которого не были заняты мной, и направил оружие на него.

— Покиньте это место… — начал синеволосый, но его фразу прервал направленный на него выстрел, похоже, эти двое действительно шутить не собирались и на полицию им было наплевать.

А дальше все происходило очень быстро. Пуля внезапно зависла в воздухе прямо перед моим неудавшимся спасителем, а в него влетела ударная волна, словно по всей поверхности его тела ударили одновременно. Неизвестным мне чудом он успел среагировать: наклониться вперед и твердо упереться ботинками в пол, чтобы устоять на ногах и не улететь назад. Так он и замер на секунду, чуть пригнувшись и перекрестив руки перед собой, будто стремясь прикрыть голову от удара. Вокруг него вихрями взметнулся ветер, всколыхнув полы плаща. На секунду грабители впали в ступор, и этого времени хватило моему новому знакомому на многое. Он рванулся с места в сторону того, кто держал меня. Не знаю, как он сделал это с такой скоростью, и в тот момент было не до того, чтобы обдумывать и удивляться. Мощный удар в челюсть заставил мужчину выронить пистолет и отлететь от меня назад на пару метров. Вот только руки он разжал не сразу, поэтому меня повалило на пол вместе с ним у его ног.

К этому времени опомнился второй и открыл огонь по моему спасителю. Тот, полностью загораживая меня собой, развернулся к нему и упал на колено, одной рукой опираясь на пол и гася инерцию разворота, а вторую подняв к голове и прикрывая ее так, словно в глаза бил яркий свет. Несмотря на то, что стрелок не промахивался, поскольку стоял буквально в паре метров от него, синеволосый не падал. Такое впечатление, что он решил стать мишенью для всей обоймы. Мне толком не было видно происходящего, поскольку я находилась за спиной, но под воздействием адреналина мой бездумный инстинкт выживания работал на всех оборотах. Я схватилась за валяющийся рядом пистолет. Предупреждать или разговаривать не было ни времени, ни желания, ни смысла, и потому я вскочила из-за спины синеволосого, направила оружие на стрелка и сделала три выстрела, надеясь, что попаду. Расстояние не было большим, тут бы и макака не промахнулась, вот только его патроны еще не кончились, и последнюю пулю, после которой раздались щелчки пустой обоймы, он выпустил в меня.

Не знаю, как рука в синем рукаве успела оказаться у нее на пути, но летевшая мне прямо в грудь смерть цели не достигла, застряв в преграде. Краем глаза я отметила окровавленные клочки рукава: рука выглядела очень хреново, это была не первая пуля, застрявшая в ней. Мелькнула и быстро скрылась мысль, что пули с такого расстояния по всей логике должны прошивать руки навылет, а не застревать в мышцах. Стрелок, в которого я все-таки попала, вскрикнув от боли, свалился на пол и взвыл, схватившись за ногу и бок. Я развернулась и выпустила несколько пуль во второго. Убивать не собиралась, но покалечила, а то еще вдруг встанет. Остальные посетители лежали вокруг тихо, как мышки.

Синеволосый в это время одним рывком поднялся на ноги, повернулся ко мне и выпрямился во весь рост, не выказывая признаков слабости от ранений. Его ладонь легла мне на щеку, а взгляд уставился в глаза:

— Не ранена? — обеспокоенно уточнил он.

Ого, а он высокий, выше меня почти на голову, а меня низкой не назовешь. Минутку, в него всю обойму выпустили, а он общается так, словно ничего не случилось. Не успев даже подумать, что делаю, я схватилась за приоткрытые полы плаща, через которые была видна кровь на его футболке, и дернула их в стороны, распахивая. В одежде были дырки, а вот кровь быстро пропадала, словно испарялась, раны продолжали кровоточить, но он будто не замечал их. Я перевела взгляд на его руку, с которой происходило то же самое, а затем мой удивленный взгляд нашел его глаза.

— В тебя же столько пуль выпустили!

Он заговорщически улыбнулся и поднес палец к губам:

— Тсс… — на фоне его голоса я услышала, как с тихим звяканьем на пол начали падать пули, ранее находившиеся в его теле.

Какой открытый чистый взгляд у этих сапфировых глаз. А когда он улыбается, становится совершенно неотразим. Я улыбнулась в ответ, совершенно забыв, где и в какой ситуации нахожусь, ощущая себя немного глупо и смущенно оттого, что такой красавец мне улыбается. И тут позади раздался топот ног и ворвались люди с оружием, в черных масках и одежде цвета хаки. Вместе с тем разбилось стекло, и они ввалились внутрь со всех сторон, включая даже задний вход. Мой синеволосый спаситель отступил на пару шагов, отпустив меня.

— Лежать! Всем лежать! — раздался голос кого-то из ворвавшихся.

Меня схватили, вырвали пистолет и заломили руки за спину, грубо бросая на пол. Ну вот, еще пара синяков. Я сопротивляться не стала, они спасатели, а не враги. А вот синеволосый с силой дернулся в сторону и вместе с одним из них сквозь разбитое стекло вылетел на улицу. Дальше я толком не видела происходящее, но судя по звукам, в него стреляли, причем долго. Интересно, сбежал ли? Ну, если он бог, то сбежал.

Дальше последовало перенаправление в участок, долгий опрос всех, кто был в заведении, допрос меня лично, но в конце концов к ночи меня домой все-таки отпустили, всунув визитную карточку и обязав временно не покидать город, а также, когда потребуется, выступить в суде против тех двоих ребят с пушками. Про синеволосого у меня, конечно, спрашивали, но наш разговор и знакомство некоторые в кафе слышали, что подтверждало, что я с ним незнакома. Да и он явно был не нападавшим, а пострадавшим, так что от него и от меня в связи с ним в конце концов отвязались.

Глава 4 Все врут

Пока я была в участке, позвонил Дарк, и когда узнал, где я и что случилось, сразу примчался. Я не стала отказываться от его помощи, в конце концов, сейчас моего благоверного в городе не было, и он не смог бы меня подвезти, а я устала, как собака. Когда меня отпустили из участка, машина Дарка уже поджидала. Я уселась на переднее сиденье, и с удовольствием откинулась на спинку, закрыв глаза. Мы молча тронулись. Дарк поглядывал на меня, но вопросов не задавал, чему я была несказанно рада, за сегодняшний день в участке я наговорилась на ближайшую неделю. Впрочем уже к середине пути я заметила, что едем мы странной дорогой.

— Эм… Дарк, мой дом в другой стороне.

— Прости, Риша. Я понимаю, у тебя сегодня был тяжелый день, но такой случай упускать нельзя.

— Куда мы едем? — я покосилась на хмурое лицо друга.

— К Амели.

— Зачем?

— Сидонай сейчас у нее.

— Ты что-то путаешь. Сид в командировке и будет только завтра, — я готова была отрицать это как угодно, верить не хотелось.

— Он вернулся сегодня утром. И теперь знаешь, куда он первым делом направился. Я везу тебя, чтобы ты во всем убедилась сама, — твердо сказал он.

Я подавленно замолчала. Вспомнилось, как Амели утром позвонили «родители». Теперь ясно, кто на самом деле звонил. Возникла трусливая мысль поверить на слово и заставить Дарка развернуть машину, но я ее отогнала. Хочу посмотреть этой стерве в лицо.

В правоте Дарка я убедилась, когда увидела машину Сида у ее подъезда. Когда мы поднялись на этаж к Амели, я решительно направилась к ее двери, но Дарк перехватил меня за пояс и оттащил на лестницу за угол так, чтобы меня не было видно из квартиры в дверной глазок.

— Стой здесь и просто слушай. Хорошо?

— Я хочу посмотреть в глаза этой стерве! — возмутилась я.

— Риша, не глупи, она не откроет тебе, — он взял меня за плечи в попытке отговорить.

— А тебе, значит, откроет? Интересно, почему?

— Тссс, тише. Не шуми, — он понизил голос. — Мне откроет. Сидонай заставит. Просто будь здесь.

— Договорились, — без зазрения совести соврала я и кивнула.

Дарк подошел к ее двери и нажал на звонок, однако с той стороны никто не отозвался. Видимо, очень не хочет прерывать общение с моим парнем. Бывшим парнем. Мой друг тем временем нажал на звонок снова и на этот раз держал так долго, что это противное «бзззь» даже мне начало надоедать, а ведь мне этот звук почти не было слышно. Дверь распахнулась довольно шумно и сразу последовал возмущенный вопль моей подруги:

— Дарк, ты чего расшумелся?! В аварию влетел и мозги последние отшибло?

— Долго открываешь.

— Да я в ванной была! Что, я должна была голой к двери прискакать?

— Позови Сида. Я знаю, что он у тебя. Дело срочное к нему есть.

— Да какого ж черта! Как вы надоели со своими делами! Оставь нас в покое, я уверена, это может подождать пару часов.

Я вышла из-за угла:

— О, не переживай, можешь не звать. Я сама подойду к нему, не гордая.

Амели стояла в домашнем халате и тапочках, и ее выражение лица говорило о том, что она совершенно не ожидала меня увидеть. Дарк недовольно повернулся, мое появление не входило в его планы, и уже хотел что-то сказать об этом, но его перебила Лена, быстро все сообразившая.

— Предатель! — выкрикнула она, ткнув в Дарка пальцем.

— Нет, предатель здесь не я, — ответил он, ухватившись за край двери, чтобы ее невозможно было закрыть.

А я сделала к бывшей подруге несколько шагов и влепила пощечину, да такую, что она отшатнулась назад внутрь квартиры.

— Дрянь! — взвизгнула Амели и бросилась на меня.

Я попятилась, подняв руки и готовясь к драке, но по пути ее перехватил Дарк и крепко сдавил поверх рук, прижав к себе.

— Тихо-тихо! Обеих касается! — последнее он рявкнул уже в мою сторону, видя, что я вознамерилась снова двинуть ей.

— Сучка! — крикнула Амели.

— Шлюха! — ответила я не меньшим визгом.

Вот и пообщались. В эту же минуту из комнаты в коридоре объявился Вадим. Он явно все слышал, но похоже, до последнего ожидал, что Амели нас выпроводит… или одевался. На нем была светлая рубашка, в данный момент полурасстегнутая, и темные брюки. Поверх этого был небрежно наброшен пиджак. Его каштановые волосы имели длину всего в несколько сантиметров и сейчас лохматились в беспорядке, будто он был взъерошенным псом.

— Отпусти ее, — угрожающе обратился он к Дарку своим грубоватым голосом и кивнул на Амели.

Мне же в тот момент вообще не думалось, мозги явно ушли в отпуск после столь тяжелого дня, потому что я бросилась на него с кулаками. Он легко перехватил меня за запястья и вжал в стену спиной, удерживая руки, прижав меня всем телом и не давая двинуться.

— Ты изменял мне! — выкрикнула я, пытаясь остановить слезы обиды, которые потекли по моим щекам. — Я ведь тебе предлагала! Хочешь спать с другими — спи, сколько влезет, но тогда и я буду! И помнишь, что ты ответил? Отказался!

— Ты ему предлагала что? — Амели в шоке подумала, что ослышалась, но ее голос потонул в ответном рыке Вадима.

— Ты — моя! Я не намерен тебя ни с кем делить, — он снизил громкость голоса, его голос чуть смягчился, а большие пальцы начали поглаживать мои запястья. — И вообще, Риша, не слушай ты их обоих. Я просто заскочил к Амели обсудить, не хочет ли она к нам в отдел на работу, у нас вакансия появилась.

— Нет! Достало! Хватит! — крикнула моя бывшая подруга, вырвалась и бросилась в нашу сторону, Дарку пришлось снова перехватить ее. — Мы уже полгода вместе с Вадимом. Полгода! Мне надоело делать вид, что ничего не происходит! Он мой, Иринка! Мой!

Лицо Сида искривилось злобой.

— Заткнись, дура тупая! — рявкнул он в ее сторону, а затем снова повернулся ко мне и смягчился. — Ирина, не слушай ее.

— Да пошел ты! — мое лицо от слез было уже совсем мокрым. — Два года держал меня за идиотку. Пусти!

Я забарахталась, и он разжал пальцы:

— Разговор не закончен, Ирина. Но так и быть, я подожду, пока у тебя пройдет истерика, — сквозь зубы процедил он и повернулся на Дарка. — А с тобой, Михаил, мы еще отдельно поговорим. И только посмей к ней прикоснуться — убью. Без шуток. Она моя. Понял?

Не дожидаясь ответа, он покинул квартиру. Амели к этому моменту уже просто ревела навзрыд, и когда Дарк отпустил ее, бросилась следом за Сидом, окликая его по имени. Впрочем, судя по ее удаляющимся по лестнице шагам, он не останавливался. Я сползла по стене спиной и осталась сидеть на корточках, скрывая лицо в ладонях и тихо плача. Уже тихо. Прилив адреналина кончился, и я ощущала себя совсем разбитой.

— Риша… — позвал Дарк.

Я лишь молча отрицательно качнула головой. В ответ он поднял меня на руки и понес к выходу из квартиры:

— Давай уйдем отсюда, лучше посидим в машине. Не стоит тут оставаться.

Почему-то это проявление заботы вызвало у меня новый приступ рыданий, я обняла друга, уткнулась носом ему в шею и позволила себе разреветься.

— Прости, — только и сказал он, крепче прижимая меня к себе.

Пусть у нас с Сидом не так уж все было хорошо, но все же мы были вместе. По крайней мере мне так казалось. Да, были сложности. Да, мы не во всем друг друга понимали. И конечно, бывало, мы ссорились, но наладить отношения без этого невозможно. И сейчас я понимала, как тщетны были эти усилия. Все попытки сойтись оказались напрасными, все усилия — лишь пыль под ногами.

Он вынес меня из квартиры с намерением нести дальше, но я, уже немного успокоившись, настояла на том, чтобы он отпустил меня. На выходе из дома мы встретили Амели, в одиночестве возвращающуюся обратно, похоже, Вадима она так и не вернула. Она покосилась в нашу сторону, бросила ругательство, которое я толком не разобрала, и ушла к себе, громко хлопнув дверью.

Дальше все происходило в молчании. Я села в машину и уставилась на бардачок перед собой, Дарк на водительском сиденье привычно положил руки на руль:

— Хочешь ко мне? Говорю без намеков и двойного смысла. Тебе не стоит сейчас оставаться одной.

Я отрицательно покачала головой.

— Риша… — уговаривающим тоном начал он, но я его прервала.

— Отвези меня домой. Просто отвези домой. Ты за сегодня и так достаточно постарался, — я не сумела сдержать сарказм в последних словах.

— Риша, я хотел как лучше. Разреши, я помогу тебе.

У меня не было ни сил, ни желания спорить, поэтому я просто открыла дверь, собираясь выйти.

— Ладно, ладно, прости, — он поймал меня за локоть, оставляя в машине. — Не ходи ночью одна. Я отвезу.

Глава 5 Телевышка

За всю дорогу Дарк больше не проронил ни слова, хотя и косился в мою сторону. Машина уже остановилась у подъезда, а я все еще молча сидела в ней, задумчиво глядя в окно.

— Я зря на тебя наехала, извини.

— Забудь. Я понимаю, — он отмахнулся.

— Стоило бы сказать спасибо, что раскрыл мне глаза на правду, но я сейчас слишком разбита для этого… Но почему ты сделал это только теперь? Почему не раньше?

— Я не был уверен. Да и доказательств не было. Мы же с ним не друзья, и слежку я за ним не веду. Просто сталкиваемся порой у Магды, я ведь заведую ее клубом. Но теперь наглость Сида стала переходить всякие границы, и даже я стал видеть его с другими девушками.

— Ясно.

Я кивнула, так и не посмотрев на него, а затем потянулась к двери, чтобы открыть ее, но Дарк взял меня за руку и крепко сжал.

— Риша, помни, что у тебя всегда есть я. Не хочу быть тебе всего лишь другом, я хочу большего. Я не требую ответа прямо сейчас, просто знай это, хорошо?

Ну охренеть… Нашел время.

— Хорошо, — я высвободила руку и вышла из машины.

Он проводил меня до квартиры и только потом уехал. Зайдя в родные застенки, я осмотрелась и поняла, что не могу сейчас сидеть дома. Слишком многое на меня свалилось, и если я сейчас просто сяду, то буду сходить с ума. Мне нужно было что-то особенное. Нечто, что заставит встряхнуться, отвлечет от очередной потери… После смерти родителей я нашла отдушину в сталкерстве и легком экстриме. Адреналин приятно будоражил кровь, и что уж говорить, не всегда я была уверена, что выживу, однако именно это помогало мне понять ценность жизни. Когда я в очередной раз успешно спасалась, то понимала, что действительно хочу жить и радоваться. Когда надоело сталкерство, занялась руферством. И тут мне в голову пришла отличная мысль. Телевышка!

Я уже несколько месяцев периодически заглядываю к ней в разное время дня и ночи и проверяю там расположение охраны, составляя график. Вообще-то не стоит идти туда одной, потому что если поймают, сложнее будет объяснить, что я там делаю. Да и вообще на некоторые объекты пробираться вдвоем проще. С другой стороны, эта вышка относится как раз к тем случаям, когда пробираться туда лучше в одиночку. Да, это меня встряхнет и позволит не думать ни о чем, а может даже понять, что не все в жизни так плохо, как мне сейчас кажется. Заберусь туда, поваляюсь наверху, а днем уже выберусь наружу. Кстати, оттуда было бы удобно спускаться на чем-нибудь вроде летающего костюма, но у меня такого не было. Надо как-нибудь купить себе такой и научиться им пользоваться, говорят, это не так просто.

Я оделась поудобнее, закинула в рюкзак предметы первой необходимости и заодно, вспомнив, что ничего с утра не ела, пожевала остатки вчерашней пиццы. На всякий случай проверила, что в рюкзаке есть веревка и фонарик — универсальные вещи, которые могут помочь в самые неожиданные минуты, а также карандаш и блокнот на случай скуки. На себя накинула теплую ветровку, там наверху может быть ветрено и холодно, натянула беспалые перчатки, чтобы лезть было удобнее. Заряда в мобильнике еще достаточно, но без переносного зарядника никуда.

Уже через полчаса, подъехав до нужного места на такси, я расположилась на крыше одного из гаражей, расположенных неподалеку, чтобы удобнее было обозревать охрану и весь нужный мне периметр. Ближайшие подступы к вышке огорожены, впрочем, без фанатизма: колючей проволоки не было. Внутри стояли домики: складские помещения, помещения охраны и для обслуживающего персонала. И почти посередине — белая металлическая громада, дополнительно отгороженная и увитая толстыми проводами. Начало лестницы находится во дворе, но через него не пройти, слишком открытая и освещенная местность. Также я уже знала, что во дворе находятся датчики движения и где расположены камеры. Еще в прошлый раз у меня был примерный план, что делать, однако я так и не привела его в исполнение, решив, что делать это в одиночку было бы неинтересно. Сегодня я сменила мнение. План состоял в том, чтобы пробраться аккуратно позади домиков, а затем от одного из них залезть на вышку по проводам, которые подступали к башне плотной связкой, толщиной в двадцать, а то и все тридцать сантиметров. Метров двадцать по проводам, а затем еще около полутора сотен по лестнице вверх, и я буду на месте.

Около часа мне потребовалось, чтобы воплотить свой план в жизнь, и все получилось! Вышка была настоящей вышкой от слова «высоко», я уже даже устала лезть, и только осознание, что цель совсем близко, подгоняло. Как только доберусь, обязательно вдохну воздух полной грудью и закричу от ликования, которое уже сейчас меня переполняло. Вряд ли перекричу ветер, но зато выпущу всю скопившуюся во мне бурю эмоций.

Я уже почти поднялась до самого верха, как заметила, что наверху, на маленькой решетчатой площадке, есть кто-то еще. В темноте незнакомца было не разглядеть, и я перебрала в голове всех знакомых руферов, но это вряд ли кто-то из них, они бы уж точно на форуме растрепали, что собираются сюда. Скорее всего, приезжий, это самая высокая точка на всю нашу область. Впрочем, делать выводы на основании силуэта на фоне ночного неба — занятие неблагодарное, и мне не оставалось ничего иного, кроме как добраться до человека и поздороваться. Он неподвижно лежал на спине, занимая больше половины площадки, и смотрел в небо, раскинув руки в разные стороны.

— Эй, привет! — громко сказала я, чтобы голос было слышно за шумом ветра, однако он не отреагировал.

Вот черт, а он вообще живой? Может, сознание потерял? Или просто не услышал? Надо проверить, вдруг ему плохо. И я с удвоенной силой полезла вверх. Но по мере приближения я все больше узнавала его: этот темно-синий распахнутый плащ, края которого трепал ветер, эти беспалые перчатки, почему-то так хорошо запомнившиеся. Да я могла поклясться, что его волосы черно-синие! А подобравшись совсем близко, я услышала, как он негромко поет, и шум ветра его голос почему-то не забивал. Язык не был мне знаком, хотя по ощущениям похож на латынь. Произношение было особенным: все слова звучали мягко. Все звуки были либо тихими и спокойными, либо задорными и звонкими, и шипящих почти не было. Очень мало в языке было сочетаний из двух согласных звуков подряд, зато гласные подряд имелись в немалом количестве. Да и само произношение, которое, я могла поклясться, у него было без акцента, как будто смягчало слова и делало речь непрерывной и плавной, текучей. В исполнении синеволосого текст звучал приятными переливами, будто ручеек журчал, а его голос словно создан был для того, чтобы петь на этом языке. Красивая песня, навевающая тихую грусть.

Заслушиваясь приятными звуками, я, стараясь не помешать, но и не скрывая своего присутствия, забралась на его площадку и осталась сидеть рядом с ним у правого бока, обхватив свои ноги. Он смолк, отчего в глубине души я расстроилась, и перевел взгляд на меня:

— Ты меня преследуешь, — сказал он, вглядываясь в мои глаза. — Хотя теперь здесь стало на две звездочки больше, поэтому оставайся. Я буду рад.

— Я не преследую тебя, а бегу подальше от всего. Видимо, в одну сторону движемся, вот и встретились, — я улыбнулась. — А еще я так и не поблагодарила за спасение.

Он закинул левую руку себе под голову, а правой взялся за полу своего плаща и отодвинул ее:

— Здесь холодно, прижмись ко мне, согреешься. Да и места мало.

Вообще-то я не мерзла, одета хорошо да и ползти вверх было нелегко, но сейчас это значения не имело. Казалось, он был другом, с которым мы очень давно не виделись. Мне нравилось это ощущение, оно было мне сейчас нужно, и я с удовольствием ему поддалась: улеглась и прильнула к нему, положив голову на плечо. Откуда это ощущение? И почему мне не страшно? Не знаю. Если бы хотел причинить вред, уже бы не раз это сделал. А с учетом того, что я уже видела, ему бы это даже труда не составило.

Он обнял меня правой рукой, накрывая плащом, насколько это было возможно, и прижал к себе. Приятное действие, с одной стороны вполне дружеское, а с другой — ненавязчивый намек на интимность, что приятно пощекотало эмоции. Память отметила, что его одежда, ранее истрепанная выстрелами, сейчас не была порвана и выглядела так, будто только что из магазина — чистая и новая.

— Я искал тебя весь день, но судьба не дала нам встретиться. Собирался переждать ночь здесь и искать тебя завтра снова.

— Почему?

Мой вопрос включал в себя очень много разных «почему». Почему именно меня? Почему, как и зачем искал? Чего хочет? При чем здесь судьба?

— Только я могу помочь тебе разрешить твои проблемы. Обычно я решаю более серьезные вопросы, нежели супружеская измена. А значит это — начало чего-то очень крупного, — он не посмотрел на меня, изучая ночное небо, но чуть крепче прижал меня рукой к себе. — От того, как быстро ты поверишь в мои слова, сколь бы невероятными они тебе ни казались, зависит твоё благополучие, а может быть и жизнь.

— Никаких более серьезных проблем у меня нет, — я пожала плечами, — но мне и имеющихся достаточно. А день прошел в общем продуктивно. То есть он, конечно, был отвратительный, но зато я сегодня узнала правду. Вот только, кажется, сегодня я потеряла не только своего парня и подругу, с которой он мне и изменял, но еще и друга. Вряд ли он захочет и дальше поддерживать со мной дружеские отношения, потому что хочет занять место моего парня.

— А чего хочешь ты?

— Кажется, ты первый за последние несколько месяцев, кто задался этим вопросом, — я грустно хмыкнула. — Если честно, я не знаю. Дарк мне всегда нравился, наверное, я приму его предложение, но не сейчас. Мне пока слишком тяжело, а с ним придется заново выстраивать отношения, заново притираться друг к другу. Сейчас мне это не по силам.

Он молча приподнялся на локтях, повернулся ко мне, навис сверху и, не давая опомниться, поцеловал. Его рука оперлась с другого бока от меня, словно он укрывал меня от всего мира, а губы мягко опустились к моим и целовали, не размыкая их, нежно касаясь и поглаживая. Никогда так не целовалась, и это определенно сводило с ума нежностью и заботой. Я в порыве удовольствия обвила его руками за шею, а он отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза:

— Пока моя задача здесь не закончена, я полностью принадлежу тебе. Можешь пользоваться мной по своему усмотрению, я буду только рад выполнить все, чего ты захочешь, и говоря «все», именно это я и имею в виду. Не воспринимай меня как человека, это будет только мешать. Я — бог; законы, правила и взгляд на мир у меня другие.

— Что это значит? — я опешила.

— Это значит, что я твой. Твои желания — мои желания. Твое удовольствие — мое удовольствие. Я буду для тебя тем, кем захочешь, какими бы ни были твои мечты. Я приму все, что ты дашь мне, и отвергну все, чего пожелаешь лишить. Не бойся ранить меня ни словом, ни делом, я — твоя вещь, и хочу ею быть.

Эти слова, да еще сказанные таким мягким голосом и этим тоном, тронули во мне что-то глубокое, будоражащее разум, что заскреблось по сердцу приятным отголоском запретного, скрытого в далеких глубинах подсознания мной от меня же самой. Испугавшись этого, я даже не стала разбираться, чего же именно я такого захотела, быстро закрыв обратно эту трещину к подсознанию, и сильно смутилась, но постаралась не показать свои душевные терзания.

— Ты буквально предлагаешь мне себя в добровольное рабство, а я даже имени твоего не знаю. Это не нормально.

— Я Свет, но можешь звать Александром. Теперь нормально?

Это он пошутил только что?

— Не очень. Но лучше, чем минуту назад.

Повисла тишина. Он ждал ответа, нависая надо мной, не отводя взгляда, а я бездумно смотрела в красивые синие глаза, желая в них утонуть. Где-то там в их глубине сияла синяя ледяная звёздочка, кажущаяся такой близкой, но на самом деле очень далёкая. Между нами не было никакой преграды или стеснения, словно я знала его с детства, словно доверие между нами давно переросло в осознание поддержки в любой ситуации, какое бывает только у самых близких людей. Словно он — неотъемлемая часть меня. Откуда это чувство, я не понимала и не хотела пытаться понять.

— Соглашайся. Прошу тебя…

В словах скользнула искренняя мольба, а интима в его голосе хватило бы и на десять таких, как я. Снова глубоко внутри меня что-то заскреблось. Он не врал, он действительно хотел этого, действительно умолял меня. Кажется, я схожу с ума, потому что мне это понравилось, и от этого осознания на миг стало страшно, но лишь на миг. Никто и никогда не делал мне подобных предложений, обычно мужчины хотели получить меня себе, и никто и никогда не говорил мне «бери меня», и я никогда в жизни не подозревала, что услышать это для меня окажется сродни афродизиаку. Мать твою… Но я не была бы той, кем являюсь, если бы спасовала, когда мне в руки само пришло такое. Эмоции стыда и вбитые мне в голову условности могут беситься и сходить с ума сколько угодно, а я свой шанс не упущу! Сомнения — прочь!

— Я согласна. Надеюсь, я верно понимаю то, о чем ты просишь.

Между нами словно изменилась атмосфера. Это сложно понять и еще сложнее объяснить, можно только почувствовать. Будто получив мое согласие, он включился в какую-то игру, в привычный ему режим, и это позволило ему отчасти расслабиться. А мне с одной стороны стало от этого легче дышать, ведь лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, а с другой появилось ощущение, что у меня теперь есть очень хрупкая драгоценная вещь. И я очень не хотела, чтобы с этой вещью случилось что-то плохое, она за секунду стала для меня самым важным в жизни, центром моей вселенной.

— Не волнуйся, — он будто ощутил мое состояние, впрочем, может так и было. — Мое предложение наверняка кажется тебе странным, но оно абсолютно добровольное. И ещё тебе нужно взять вот это.

Он вытащил из кармана амулет, черный вытянутый кристалл размером с палец на золотой цепочке:

— Эта вещь спасет тебя от пуль и прочих сильных кинетических воздействий, но лишь раз в сутки. После активации барьер будет держаться лишь несколько секунд, не забывай об этом. И ещё у этой вещи есть побочный эффект: когда наденешь, увидишь Потустороннее. Не пугайся, поначалу может быть неприятно, но придется потерпеть. Готова?

Не знаю, что это, но звучит интересно. Я кивнула и хотела сесть, но он положил ладонь мне на грудь:

— Лежи, может голова закружиться.

Возмущаться я не стала, и он надел на меня амулет, положив камень мне на грудь. В первую секунду ничего не происходило, а потом показалось, что там лежит не камень, а ледышка, что промораживает меня насквозь. Я рефлекторно чуть дернулась, издав тихий стон, но рука Света не позволила камню перестать меня касаться. В следующую секунду мир раздвоился у меня в глазах, а когда сошелся обратно, я с удивлением уставилась на своего собеседника. Вокруг него по контуру тела тонким слоем лежала тьма, похожая на рассеянный свет ночника, а глаза казались слабо светящимися, словно фосфор. Когда же я перевела взгляд в сторону, поняла, что теперь все вокруг, даже вот эти металлические поручни, имеют вторую оболочку, будто кроме самого предмета существует темная его копия, внутри которой этот предмет находится. Обычно их форма и размеры аналогичны, но не всегда, я словно стала видеть другой мир — искажённую копию нашего, и все вместе это было даже красиво. Впрочем, я легко могла не замечать этого всего, если хотела. Я потянулась пальцами к плечу Света и провела по контуру тьмы:

— Что это?

— Ты видишь один из слоев моей Сущности. Чем он толще, тем мощнее Потусторонний перед тобой.

— Раз ты бог, то это очень толстый слой?

— Нет, — он отрицательно качнул головой. — Так выглядит Сущность низкорангового ангела.

— Маскируешься? — я перевела на него взгляд с улыбкой, но он снова отрицательно качнул головой.

— Отец закрыл мне доступ к моим силам. Зачем — не знаю, но раз он так сделал, значит, так нужно. Теперь ты веришь в мои слова? Веришь, что я не человек? — он дождался кивка и только потом продолжил. — В таком случае… как твоё имя? Или, может, ты хочешь, чтобы я называл тебя иначе, например, хозяйка?

Опять что-то шевельнулось глубоко внутри меня, когда я представила себе его сводящий с ума голос, называющий меня так. Он будет произносить это спокойно, с полным осознанием, что так и есть, принимая это.

Все происходило стремительно, не давая мне подумать или опомниться, а эмоции бурлили, словно я ребенок, который никогда в жизни не ел сладкого, но всегда очень его хотел, и вот теперь ему впихнули в руки огромный торт. И он сомневается, можно ли ему этот торт взять. Ведь так нельзя. Нельзя распоряжаться другим человеком, словно собственностью. Нельзя же, да? А если он сам предлагает и более того, настаивает? И так проникновенно просит… Все равно нельзя?

— Зовут меня Ириной, но все друзья называют Ришей или Айриш. Так и зови.

— Как пожелаешь, — Свет кивнул с улыбкой.

Или все-таки можно?

— У тебя красивая улыбка. И невероятно чудесный голос.

Я улыбнулась в ответ, а вот с его улыбкой что-то случилось. Словно она осталась лишь на губах, но ушла из глаз. Или мне показалось?

— Я тебя обидела?

— Нет, — в его взгляде мелькнуло удивление тем фактом, что я заметила изменение его эмоции. — Это всего лишь воспоминания.

— Расскажи, — попросила я, обнимая его и увлекая лечь обратно рядом.

Можно, нельзя — неважно, просто попробую. Моя просьба рассказать, как я поняла уже после того, как произнесла ее, не была просьбой. Я была уверена, что он послушается. Расскажет. Я призналась самой себе в желании владеть им, и мной овладела непривычная открытость и уязвимость, как бы парадоксально это ни звучало. Я позволила себе ощущать рядом с ним то, чего мне всегда хотелось и о чем я сама раньше просто не разрешала себе думать. Я была с ним открыта как никто, разрешая себе думать и делать то, чего не могла ни с кем больше.

Уязвимость у каждого своя. Это возможность воплотить в жизнь то желание, в котором сложно признаться даже самому себе, потому что оно осуждается обществом или рамками морали. Но каждая пара сама создает свои рамки и свои традиции. И это желание может быть самым разным, но почти всегда это нечто запретное. Пройтись обнаженной по улице только потому, что Он захотел этого. Ощущать, как со свистом хлыст опускается на спину, оставляя болезненную рану, обжигающей болью очищающей вину перед тем, кого любишь. Или самой взять в руки хлыст, чтобы наказать… За всем этим следует катарсис. Когда под множеством жгучих взглядов вернешься в дом, под Его защиту, и в качестве благодарности за покорность получишь лучший секс в своей жизни, в котором он выразит всю глубину чувств. Когда упадет рядом окровавленный хлыст, и вместе со словами «я прощаю» ты, очищенная, упадешь в руки любимого, который не даст думать о боли, лаская, как никогда раньше. Когда занесешь над ним свой хлыст в очередной раз, и увидишь, как он, обессиленный, но счастливый в своей открытости, жаждет доставить ответное удовольствие и тебе, разделить с тобой всю гамму полученных эмоций — от боли, до удовольствия. Потому что так же, как и ты, следует своей тьме, исполняя свое самое глубокое желание, открывая свою уязвимость. Этот танец доверия всегда танцуют двое. И если они смогут его хотя бы начать, значит они близки так, как мало кому доступно.

— Обычно мне говорят это при не самых приятных обстоятельствах, — произнося это спокойным голосом, Свет улегся на бок и притянул меня к себе, обнимая и позволяя купаться в его заботе.

— Как так? Это же приятные слова. Если думаешь, что тебе врали, ты не прав. У тебя красивая улыбка. И глаза. И голос. Даже цвет волос хоть и необычный, но красивый. Да ты практически идеален. Любая бы желала быть рядом с тобой, бог ты там или нет.

Он накрыл меня второй полой плаща, прижимая еще ближе к себе. Наши глаза встретились, и мои мысли под его внимательным сапфировым взглядом поползли не в ту сторону. Захотелось коснуться его губ, ощутить их, обласкать. Захотелось высвободить свои руки, зажатые сейчас между нами, и коснуться его гладко выбритого идеального лица, провести по скулам, по шее. Он мой, он захотел этого, он принадлежит мне… И почему я не сопротивляюсь этому сладкому чувству? А он словно понял, о чем я думаю, его губы накрыли мои, заставив все мысли выветриться. Никакого стеснения, никаких тормозов, они мне просто отказали под его ласковыми касаниями губ, под крепкими объятиями, которыми он награждал меня. А от осознания, что он мой, у меня словно электрический ток по телу бегал, заставляя тело дрожать.

— Тебе холодно? — конечно мое состояние от него не укрылось.

— Нет, я… — я замолчала на несколько секунд, чтобы взять себя в руки. — Не каждый день получаешь себе бога в пользование. Это не навсегда, да? Ты сказал, что будешь со мной, пока твоя задача не будет выполнена, а что потом?

— Потом я уйду в другой мир, а ты постепенно забудешь обо мне.

— Не забуду, — нахмурилась я.

— Таковы законы мира, защитная реакция на меня, потому что я не принадлежу этому миру, а значит все упоминания обо мне — это баг, ошибка, которая позднее может привести к печальным последствиям и которую нужно стереть. Но если ты очень боишься терять тех, кого любишь, я могу заставить возненавидеть меня, тогда и отпустить меня будет легче.

— Звучит бредово, — я прикрыла глаза, а затем, помолчав несколько секунд, снова посмотрела на него. — Ладно, раз ты теперь как бы мой…

Я замолчала, ожидая от него возражений или подтверждения, и Свет кивнул.

— Так вот, раз ты теперь мой, то не будем терять время зря. Сколько его у нас осталось?

— Не знаю, — Свет пожал плечами. — От нескольких дней до нескольких месяцев.

— Мда, ну и разброс. Ладно, идем домой, — я выбралась из его рук и стала подниматься. — А у тебя дом есть?

— Он мне не нужен, — Свет отрицательно покачал головой и тоже поднялся, сунул руки в карманы плаща. — Я не нуждаюсь в еде, воде и сне. Я буду ждать тебя там, где ты скажешь, но с точки зрения твоей безопасности мне лучше находиться к тебе как можно ближе, если это возможно.

— Конечно. Идем.

Домой я вошла в исключительно хорошем настроении. От одного только его молчаливого присутствия рядом можно было с удовольствием потерять голову. Я даже поймала себя на мысли, что хочу его схватить и не отпускать, никуда и никогда. Хочу, чтобы он был мой и только мой, и чтобы так оставалось вечность. Хочу играть с ним, словно он — моя любимая кукла, и он сам меня к этому подталкивает своими действиями и словами. И это не оставляет меня равнодушной, играя на внутренних струнках души и желаний, таких желанных и в то же время забитых в дальний угол сознания.

— Плащ вон туда, — я указала вошедшему следом за мной Свету на шкаф в прихожей, и пока он стаскивал с себя одежду, вспомнила. — У тебя же после выстрелов весь рукав был изодран. Ты переоделся?

— Нет. Моя одежда — это часть меня, потому что я суть есть материализованный образ, если угодно. И она восстанавливается, как и мое тело, но дольше и без моего сознательного воздействия.

— Одежда — часть тебя? То есть ты сейчас как бы голенький? — я хихикнула.

— Нет, — он улыбнулся, и его голос продолжил ласкать мой слух. — Это в самом деле одежда, и ее можно снять. Но она не принадлежит этому миру, пришла сюда со мной и со мной же отсюда уйдет. Она, словно программа-хамелеон, формируется, принимая вид, наиболее подходящий к миру, при этом основы ее остаются неизменными. Обычно разница бывает лишь в материале и в некоторых незначительных визуальных отличиях, но и только.

— А переодеться ты можешь?

— Могу. Но зачем?

— Ну не знаю, постирать, например.

Он снова улыбнулся и повесил плащ в шкаф:

— К ней, как и ко мне, не прилипает грязь. Никакая. Никогда. Ничто мирское. Одежда все время стремится принять свое изначальное состояние.

— Круто! Хотела бы и я такую же одежду… Хотя в этом случае придется ходить все время в одном и том же. Это же удавиться с тоски можно, — я махнула рукой, указывая. — Вон там кухня и туалет с душевой. Там спальня и зал. Располагайся, где хочешь. Если обещаешь не распускать руки, позволю даже спать с собой в уютной кроватке, а не на разложенном диване в зале.

— Мне не требуется сон, — напомнил он. — И я не сделаю ничего, чего ты не захочешь.

Это очень двусмысленно прозвучало, а сказанное его голосом и таким тоном — и вовсе вполне однозначно.

— Ладно, будем считать, убедил, — я попыталась скрыть смущение от его последних слов. — Располагайся, в общем.

И с этими словами я сбежала в ванную. Нет, правда, именно сбежала, потому что Свет вызывал у меня строго определенные желания, и они все отнюдь не детские. Мне нужно было как минимум прийти в себя и остыть, а то стоит ему сделать всего один намек правильным голосом, как я уже чувствую себя какой-то нимфоманкой.

Я стояла под теплым душем и раздумывала, стоит ли снять с себя этот амулет, последний элемент одежды, когда незапертая дверь ванной комнаты открылась и внутрь вошёл Свет. Я видела его очертания через мутную дверь душевой кабинки. В пару шагов он достиг меня и сдвинул дверь, открывая ее. Стоял он сейчас совершенно голый, будто знал, о чем я думаю. Я ни слова не смогла сказать. Кто бы подумал, что я оробею перед мужчиной, который не так давно обещал мне покорность и послушание, а сейчас вообще стоял без одежды, но что-то в нем было такое, что буквально кричало «главный здесь я», и черт его знает, в чем это выражалось.

Он шагнул внутрь под струи воды, заставив меня отступить. Мы все это делали молча, понимая друг друга без слов, лишь шум воды, разбивающейся сейчас о его спину, создавал звуковой фон и ореол брызг. Несколько секунд мы стояли друг напротив друга молча. Я рассматривала его обнаженное тело, он — смотрел в глаза, изучая мою реакцию. Высокий и симпатичный, мышцы крепкие, но не налитые избыточным размером; их нельзя назвать накачанными, как у Сида, это естественная крепость и упругость. Но при этом в нем есть какая-то отдаленная мягкость черт, которую можно назвать женственностью. Наверное, это из-за волос, которых у него нигде, кроме головы, попросту не было, даже на лице не было щетины. Сначала мне показалось, что он просто гладко выбрит, но нет, он явно не человек, там просто ничего не растет. Будто передо мной настоящий ангел. А еще красивый, чтоб его, притягивающий. Я протянула руку и положила ладонь ему на влажную грудь, ощутила твердые мышцы под пальцами и прикрыла глаза от наслаждения. Мне всегда нравилось касаться. Увидеть или услышать — вторично, главное — прикоснуться и ощутить.

Его губы коснулись моих, но ненадолго, пока тонкие длинные пальцы снимали амулет. Вместе с этим мир покачнулся, а голова закружилась. Обдумать или испугаться Свет не дал, его рука уже подхватила меня, дезориентированную, за талию и прижала к нему, пока вторая отбрасывала амулет в сторону, а губы жадно целовали. Прикосновение обнаженных тел друг к другу — невероятное удовольствие. Я обхватила его обеими руками не менее жадно, чем он меня целовал. Кажется, я потеряла голову, дорвавшись до предмета своего вожделения, и теперь не знала, что с ним делать, а сделать хотелось все сразу. Я начала отстраняться, и он не стал мне мешать. Секунду назад казалось, он так сильно увлечен, что не отпустит меня, но стоило мне проявить инициативу, как он сразу отдал мне поводья и позволил делать, что хочу. Я заставила его отодвинуться от льющейся воды, прижала к пластиковой стенке и с удовольствием опустила губы ему на шею.

Хочу, чтобы он оставался со мной вечно. Хочу, чтобы был целиком и полностью мой. Может, сделать ему татуировку? Какое искушение. Я же с ума сойду от счастья и буду за ним хвостиком ходить и таскать его в постель при каждом удобном случае… Как заманчиво… Вот Сид отказался, когда я предложила, а второй раз предлагать или долго настаивать я постеснялась. Это одна из таких интимных вещей, которые второй раз не показывают. Я бы об этом наверное никогда бы больше не задумалась, но Свет — он такой… такой… мой. Я уверена, что он согласится и даже рад будет.

Да, однозначно, сделаю татуировку прямо вот здесь, где целую сейчас, и вот тут, и ещё вот тут. Я в поцелуях опускалась к основанию его шеи, затем к груди, и теперь мышцы ощущались не под пальцами, а под губами. Может ещё здесь? Нет, пожалуй, это будет только шея. Я отстранилась, положив ладони на его тело, прижавшись своими бедрами к его и искренне наслаждаясь прикосновениями, и повела ладонями вверх, к его шее. Он хотел меня, причем прямо сейчас, но никак не мешал моим действиям, готовый слушаться всего, что я от него попрошу. Но если честно, прямо сейчас, когда я дорвалась до него, мне не хотелось затевать с ним какие-то долгие игры.

— Возьми меня, — сама не знаю, просьба это была, утверждение или приказ.

Переспрашивать он не стал, тянуть тоже, похоже, был со мной на одной волне. Свет приподнял меня, заставив обхватить его ногами, и вошёл, удерживая так легко, словно я была невесома. Впрочем, в этом Сид ему не уступал, он тоже, помнится, меня таскал запросто, словно пёрышко. Свет развернулся вместе со мной, прижав меня спиной к мокрой пластиковой стенке, и его движения быстро подвели нас обоих к оргазму, который обрушился на меня, как шторм — неумолимый и яростный. Он закрутил меня в торнадо удовольствия оттого, что меня и мои пожелания приняли такими как есть. Мне позволили признаться самой себе в том, чего я хочу и что мне нравится на самом деле, при этом не дали утонуть в раскаянии и вспомить про мораль, а провели и показали всю полноту ощущений. И что странно, Свет вроде бы и подчинялся, но при этом не я, а он провел меня по этому новому для меня пути, именно он научил не прятать и не скрывать свои желания, какими бы они ни были. И раскрыв их, я наконец позволила себе полностью прочувствовать все, что происходит, без тени страха, чистое удовольствие. В порыве эмоций я крепко вцепилась в своего синеволосого бога пальцами, и даже когда все кончилось, отпускать не собиралась. Мои пальцы сами собой забрались ему в волосы, поглаживая.

Мы оба замерли, слушая, как шумит рядом льющаяся из душа вода, как капли разбиваются о пол и стекают дальше, и я этот момент запомнила — тот самый момент, который буду вспоминать с самыми приятными эмоциями, даже когда он уйдет.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — призналась я ему зачем-то, когда он опускал меня на ноги.

В самом деле, зачем? Что это изменит? Он все равно уйдёт, хочу я или нет. Эти слова скорее уж были выражением моих эмоций, нежели попыткой донести информацию или попросить его о чем-то. Свет ничего не ответил, однако из объятий так и не выпустил, продолжая зажимать между собой и мокрым пластиком. Впрочем, я и не вырывалась, мне просто было хорошо с ним. Мы стояли так несколько минут, прежде чем он негромко произнес мне в самое ухо:

— Я буду помнить тебя.

В первую секунду эта фраза показалась мне оскорбительной, но потом я поняла всю ее глубину. Это почти как признание в любви, но при этом настолько честное в его случае, насколько это возможно. Он уйдет, я его забуду, но он обещает помнить меня. Это как обещание все время быть рядом, но в его исполнении. Самое большее, что он может мне предложить. Стало грустно, и я чуть крепче сжала его объятиях.

— Не грусти, — он словно почуял мне настроение.

Свет отстранился, заглянул мне в глаза и подбадривающе улыбнулся, а затем дотянулся до жидкого мыла и уже через несколько секунд его пальцы опустились мне на плечи, откуда и начали свою мыльную прогулку по моему телу:

— Ты ведь сюда помыться пришла, а я помешал, — прозвучало словно извинение, но с такой лукавой улыбкой не извиняются.

Думать под расслабляющими движениями его пальцев резко расхотелось, зато захотелось улечься и заурчать от удовольствия.

— Сегодня в кафе я подумала, что если ты меня спасешь, я в тебя поверю.

— В то, что я бог? — Свет поддержал разговор.

— Нет, в тебя. Ну, знаешь, если в бога не верят, то он мертв, разве не так?

— Нет, — он улыбнулся и прижал меня к себе, заставив отодвинуться от стенки, чтобы иметь возможность намылить мне спину. — Чужая вера придает сил, но и только. Для жизнедеятельности она мне не нужна.

— Тогда что нужно? — я даже заинтересовалась.

— Я ангелоподобная сущность и собираю силы из акаши. Если быть точнее, изо всех его проявлений в физическом мире, но поскольку физический мир суть есть его проявление, то правильнее было бы сказать «отовсюду».

Слишком много слов для меня в таком расслабленном состоянии, но все же мысли в кучу я собрала.

— А демоны тоже существуют?

Свет стащил душ с крепежа и направил воду на меня:

— Есть. Но они иные сущности и не могут пользоваться акашей. Их источник — люди, из которых они пьют.

— Как вампиры? — я еле сдержалась, чтобы не зевнуть, после такого секса, а потом еще и такого приятного завершения купания, меня разморило.

— Да, похоже. Только пьют не кровь, а Сущность. Что-то вроде души. Отражение тела С Той Стороны. Хотя они могут дотянуться только до первого, ближайшего слоя… Устала?

— Угу, — спать хотелось неимоверно.

Впрочем чему тут удивляться, весь день прошел на избытке эмоций. Я обошла Света, собираясь выходить, но он подхватил меня на руки с улыбкой:

— Я могу тебе помочь и в этом.

Он понес меня к кровати, но донести не успел, я, пригревшись в ощущении заботы и спокойствия, уснула у него на руках.

Глава 6 Тату

На следующий день у нас было наиважнейшее задание — сделать ему татуировку. Возражений со стороны Света не было, он лишь предупредил, что вряд ли она останется надолго, потому что это, по сути, ранения, которые быстро зарастут, а краска через какое-то время пропадет с него так же, как случается с пылью и грязью. Но мне и этого было достаточно.

Уже через час мы входили в здание с кучей надписей у входа, одна из которых гордо гласила «тату-салон». В этом здании снимала помещение моя старая знакомая Кэнди. В миру ее звали Софьей или Соней, а прозвище свое — Кэнди, от английского одноименного слова, переводящегося как «конфетка» — она получила из-за того, что долгое время ходила с выкрашенными в ярко-розовый цвет волосами. Мы давно с ней не виделись. Лет десять назад мы много общались, а потом, когда погибли мои родители, я отстранилась ото всех, в том числе и от нее, наши пути в итоге незаметно разошлись. Но однажды одна из знакомых сталкерш затащила меня в тату-салон, расхваливая мастерство местной татуировщицы, и я с удивлением узнала в этой татуировщице с розовыми волосами Соню. Впрочем, много мы с ней не пообщались, только обменялись номерами телефонов. С тех пор стали изредка встречаться по старой дружбе, и я даже рассказала ей о своей маленькой мечте — татушке на шее парня. Оказывается, у нее была похожая мечта, только ей нравились татуировки на всю руку, от плеча до пальцев. В общем, нам нашлось о чем поговорить. Но встречались мы с ней редко, хотя каждой такой встрече я была рада. Самое главное, у нее были все нужны инструменты для того, чтобы сделать татуировку, и когда-то она меня этому уже научила.

Поднявшись по лестнице и пройдя по коридору, мы оказались перед нужным помещением. Весь тату-салон представлял собой две небольшие комнатки. Первая — условная приемная, вторая — с креслом и диваном, здесь и наносились тату. Кэнди, одетая в черные футболку и джинсы с металлическими заклепками, сидела в первой и тыкалась в планшет, но увидев меня, быстро поднялась со стула и направилась ко мне:

— Риша! — Кэнди обняла меня, крепко сдавив. — Давно не появлялась, засранка!

Моя подруга всегда творила с волосами самые странные вещи, и сегодняшняя ее прическа исключением не была. Теперь Кэнди была бритой на всю голову, кроме центральной пряди, длинные волосы которой торчали во все стороны в творческом беспорядке, а на затылке уходили в косу и были прядями выкрашены в синий, черный и фиолетовый, из которых и сплеталась коса. Я с улыбкой обняла ее в ответ.

— О, а это у нас кто такой невероятно охренительный? — ее взгляд упал на Света, и она стала с нездоровым любопытством и совершенно без стеснения его разглядывать.

— Здравствуйте, леди, — поздоровался тот с легкой ухмылкой, к которой, уверена, Кэнди равнодушной не осталась. — Мое имя Александр.

— А ник — Свет, — вмешалась я и добавила — И, Кэнди, держи при себе свои коготки и свои высказывания.

— Что, твой мальчик что ли? — она хмыкнула и приветственно подняла ладонь, обтянутую беспалыми черными с металлом перчатками. — Меня зовут Кэнди.

— Да, — стало немного грустно, она ведь не знает про Сида. — Теперь да. Я рассталась с Сидом.

— Да ладно, — она недоверчиво покосилась на Света, словно тот мог дать ей ответы на всю тысячу вопросов в ее голове. — А ты видимо ее хорошо зацепил, парень. Вот как зацепил, так и держи на крючке. Ладно, не мое это дело, да? Конечно да, по глазам вижу. Ладно, дорогие мои, чего припёрлись? Не просто же так, я уверена.

Кэнди всегда была грубовата и пряма в своих высказываниях. То есть вот как думала, так и говорила. Из-за этого можно было решить, что она всех ненавидит, но это было не так.

— Хочу сделать ему тату.

— Охренеть! — она вытаращилась на меня, как на снег летом. — Я уж думала, никогда этого не случится.

— Тише ты, хватит.

Я сильно смутилась, ведь Свет не знал, насколько это важно и интимно для меня, но теперь, судя по внимательному заинтересованному взгляду, наконец сообразил.

— Ну проходи вон туда, синеглазый, — она кивнула на комнатку и протянула мне руку. — Рисунок давай.

— Я сама, не зря же ты меня учила. С тебя только тачки.

— Ого, как все запущено… — Кэнди хмыкнула и махнула в сторону комнатки. — Все там лежит, пользуйся.

— Спасибище, — я разулыбалась, от радости чмокнула ее в щеку и быстро завалилась в комнату к Свету.

Пока мы добирались обратно домой, я от смущения не могла смотреть на своего спутника. У него на шее от основания до самого уха тянулся огненный цветок, вьющийся скругленными узорами и имеющий острые кончики только в лепестках, чтобы придать им сходство с языками пламени. Я уже давно нарисовала эту картинку, мечтая, как однажды, может быть, мой парень согласится сделать себе такую тату, и разочарованно закинула ее в дальний ящик, когда Сид отказался. И вот теперь моя мечта исполнилась. И на фоне всего этого изнутри меня грело доселе непривычное и всегда гонимое ощущение обладания. Он был моим во всех смыслах этого слова, и я боялась признаться сама себе, насколько мне это нравилось, насколько будоражило. Я думала об этом всю дорогу до дома, и поэтому сейчас, когда вошла, мои мысли были только об одном.

Бросив рюкзак у входа и не успев даже разуться, я просто повернулась к нему, вошедшему следом, и потянулась за объятиями и поцелуем. Он быстро поймал волну и прижал меня к себе, ласково обхватывая мои губы своими и ничего не говоря. По телу пробежалась приятная волна возбуждения, и я, теряя голову, скользнула губами к его шее, к рисунку. Мой. Весь мой. И ему это нравится. Непередаваемое удовольствие. Я впилась губами в основание рисунка, издав тихий стон удовольствия, словно только что испробовала амброзию, и медленно с наслаждением повела по ней языком вверх до самого уха. Руки Света тем временем уже скользнули мне на талию под рубашку и футболку, и ладонь одной стала мягко поглаживать спину, а вторая скользнула за пояс джинс до задницы. Я получала такую массу удовольствия, что наверное, если бы сейчас его у меня попытались забрать, я этому человеку в глаз бы дала, даже не задумавшись.

Оторвалась от него я с трудом, но все же прежде чем мы приступим, нужно было принять душ. На секунду я позавидовала его способности всегда оставаться чистым.

— Разденься, — я не просила и не приказывала, но знала, что он не ослушается.

Я отстранилась от него, чтобы снять с себя верхнюю одежду.

— Насколько? — уточнил он, стягивая с себя плащ.

— Полностью, — эйфория обладания, быстро и не спросив, захватывала меня. — И жди меня в зале.

— Как скажешь.

На какие-то секунды, пока я добиралась до душевой, мной овладели сомнения самого разного рода, и самый главный вопрос, который я задавала самой себе: что я творю? Но меня уже было не остановить. Что-то было в нем такое, что манило, словно он подталкивал меня ко всему происходящему сам. Да скажи он хоть слово против, я сразу прервусь, выйду из этого состояния, но сейчас меня просто несло на волне удовольствия. Словно я каждую минуту рядом с ним занимаюсь лучшим сексом в своей жизни. Даже если бы горячие струи воды, под которыми я стояла, были холодными, как лёд, они не смогли бы остудить мой пыл. Да ведь он и сам этого всего хочет — может это было лишь оправдание перед самой собой, но в его поведении я не видела ничего, что говорило бы об обратном. Создавалось ощущение, что ему все это далеко не впервой. Для меня же чувство было новым, очень сильным, сводящим с ума, и прямо сейчас, надевая короткий халат, я понимала всех тех, кто заключал сделки с дьяволом, за такое и душу продать не жалко.

Прежде чем покинуть ванную комнату, я стащила с себя выданный им амулет, и мир, как и в прошлый раз, на секунду закружился у меня перед глазами, а затем все встало на свои места, оставив лишь легкое ощущение потери. Я перестала видеть Ту Сторону, но для того, чем я собиралась заниматься, это мне было и не нужно.

Я вернулась в зал с предвкушением незабываемого вечера и сумасшедшей ночи, и там меня ждал еще больший сюрприз, чем я могла бы надеяться. Он не просто ждал меня. Он был полностью раздет и, склонив голову, стоял на коленях так, чтобы вьющуюся по его шее тату я увидела сразу на входе. Он знал правила этой игры лучше меня во много раз.

От этого зрелища перехватило дыхание, а от избытка новых, неизвестных ранее, эмоций стало слегка потряхивать, и я оперлась ладонью на дверной косяк, чтобы не свалиться из-за вмиг ослабевших ног. Не знаю, как долго длилась эта немая сцена, потому что я потеряла счет времени. Он же просто не двигался, продолжая смотреть в пол, хотя, уверена, меня он заметил. С замешательством я справилась быстро, в конце концов, я не раз попадала в самые разные ситуации, и если бы начала так тупить там, то не факт, что вообще дожила бы до этого дня.

Я прошла в его сторону, попутно бросив амулет на диван, и остановилась так, что его взгляд оказался направлен на мои босые ноги. Он молчал, все так же не шевелясь, и я еще какое-то время рассматривала его склоненную голову, словно не знала, что теперь с ним делать, но на самом деле приходя в себя. И чего я так нервничаю? Здесь и сейчас главная я, ничего не может пойти не так, потому что как оно должно идти, решаю только я. Могу делать что хочу.

Повинуясь мимолетному порыву, я коснулась его шелковых темных с синим отливом волос, запустила в них пальцы и провела по всей их длине, наслаждаясь прикосновениями, ощущением превосходства, ощущением владения и тысячей прочих эмоций, которые сейчас, собравшись вместе, наконец образовали единую синергичную систему, словно для полной ясности рассудка мне не хватало именно этого чувства, что принес Свет, когда появился в моей жизни. И вот теперь, наконец ощущая себя цельной личностью, я поняла, что я — другая, совсем не такая, какой всегда самой себе казалась. И эта новая я была может и непривычной, но уверенной в себе настолько, что казалось, стоит мне захотеть, и даже бог и дьявол встанут передо мной на колени. А впрочем… бог это уже сделал.

От этого осознания стало намного легче. Мои пальцы расслабленно соскользнули ему на щеку, и он, чуть повернув лицо, ласково обхватил подушечки пальцев губами. Он сумел в одном казалось бы простом жесте выразить покорность, от которой мне срывало крышу. Он подтвердил этим жестом, что чего бы я ни попросила сейчас, он все сделает, вот только я не знала, чего просить, хотела от него всего и сразу. И он, казалось, лучше меня знал, что делать. Этот танец всегда танцуют двое. Он коснулся губами моей руки, словно жаждал этого невероятно долго и наконец дорвался, и тихо попросил:

— Позволь коснуться тебя.

Я с трудом заставила себя кивнуть, а потом, сообразив, что он этого не видит, ответила вслух:

— Да, — прозвучало уверенно, хотя на гребне эмоций это оказалось единственным, что я смогла из себя выдавить.

— Спасибо, — благодарность в его словах зашкаливала, подливая масла в огонь моих желаний.

Его теплые пальцы мягко легли мне на икры и провели вверх до бедер под халатом так аккуратно, словно он боялся причинить мне боль. В то же время в жесте было столько нежности и ласки, столько обожания, что я с трудом заставляла себя не застонать, лишь часто и прерывисто дышала. Он касался меня с таким восхищением и преклонением, словно ему только что доверили величайшую ценность мира. Глаза на меня он так и не поднял, и когда его ладони остановились на бедрах, я снова положила ему ладонь на волосы:

— Мне нравится, как ты себя ведёшь, — я погладила его как жестом, так и словами, во мне пылала ответная нежность к нему.

— Спасибо, — его голос сводил с ума.

Пальцы сами по себе сжались в его густых волосах, собирая их в кулаке.

— Посмотри мне в глаза, — пожелала я, и он сразу поднял взгляд на меня.

Чего в нем только не было. Преданность, нежность, обожание, благодарность — все это такое искреннее, такое чистое, и я не видела больше в его взгляде ту холодную звезду, что замечала раньше. Ее вообще не было, никакой, и среди всех этих чувств мелькало нечто, что я никак не могла ухватить. Нечто очень важное. Он был открыт передо мной, и за этими эмоциями всего на мгновение я разглядела черную бездну пустоты и мощи — огромную, непостижимую. Это наваждение пропало, словно утренний туман, оставив в памяти лишь смутное ощущение чего-то очень сильного, что скрывалось в глубине этих ярких синих глаз. Но я не испугалась. Он мой, и вся эта бездна внутри него — тоже. Но все же что-то было не так, он скрывал от меня какие-то свои очень глубокие желания или чувства.

Я уже не совсем владела собой, сейчас мной управляла я-новая, и это приносило мне невероятное удовольствие, а судя по однозначным сигналам его тела, и ему тоже, мужчине возбуждение не скрыть. Я нахмурилась и положила ладонь ему под подбородок. Сначала мягко погладила, а затем обхватила нежно, но крепко и чуть подтянула к себе вверх, склонившись, но оставляя между нами расстояние, заставив его вытянуться вверх, насколько он только мог.

— Не закрывай от меня свои желания. Если отдаешь себя мне, то делай это без остатка. Я желаю знать, что тебе нравится, а что нет. Не хочу по незнанию сломать свою игрушку.

В его глазах снова мелькнуло удивление:

— Я здесь, чтобы доставить удовольствие тебе. Делай со мной, что хочешь, я приму все это и буду рад.

— Неправильный ответ, — я задумчиво провела большим пальцем по его нижней губе, не отпуская подбородок. — Я спросила о том, чего хочешь ты сам. Я чувствую, что ты знаешь это, но скрываешь от меня.

— Ты провидица, Риша?

— Обращайся на «вы», - я доверилась своей интуиции, и в моем голосе скользнула сталь, — и называй хозяйкой.

— Простите, — он на секунду прикрыл глаза, словно это ему было нужно, чтобы принять правила новой игры, а ладони ушли с моих бедер, он перестал меня касаться. — Можно задать вопрос, хозяйка?

— Умница, — я отпустила его подбородок и пальцы мягко скользнули ему в волосы на затылке, а голос смягчился. — Я не провидица, и не знаю, о чем ты. Но я чувствую, когда ты что-то не договариваешь, скрываешь или лжешь.

Я сжала пальцы в кулак, захватывая волосы и сдавливая их крепче, а голос стал более твердым:

— Повторю свой вопрос. Что ты скрываешь? Если не ответишь мне чистую и полноценную правду, я откажусь от тебя и прогоню прочь, — интуиция подсказала мне, что именно это самое важное для него.

Он молчал долго, продолжая пристально смотреть мне в глаза, и я увидела, как множество эмоций в глубине его души сменяют одна другую. Их было столько, что я просто не успевала их разбирать, однако сумела уловить сразу несколько.

Он смертельно устал. В глобальном смысле этого слова. Словно спортсмен, который бежал так долго, что у него онемели мышцы и все тело готово вот-вот отказать, но отказать оно не может, и этот бег продолжается и продолжается, кажется, целую вечность. Он устал настолько, что не может даже думать об этом факте, он просто продолжает бежать по инерции. Бежать, потому что усталость так велика, что ему уже давно все равно.

Он испугался. Совсем слабое чувство, но на фоне общего равнодушия это было громом среди ясного неба. Испугался того, что не сможет выполнить свой долг. Что он ошибся и не заметил во мне провидчества, благодаря которому я нашла в его словах неискренность, и теперь выгоню его, не позволив ему завершить свою задачу. Эта задача — единственное, что у него осталось, единственное, ради чего этот спортсмен все еще бежит.

Ему было жаль. Я понравилась ему, и он не хотел меня расстраивать. Все его слова были почти искренними, и это заставляло его сожалеть о том, что именно я попаду под удар, если он не сможет выполнить свой долг и защитить меня.

Но несмотря на все это, он не даст мне ответа. Не хочет. Это что-то очень важное для него, что-то, зарытое в него так глубоко, откуда он сам не хотел бы это никогда доставать. Однако я была уверена, что он не прав. Именно он вытащил на свет мое такое же важное и зарытое желание, позволил воплотить его в жизнь, и сейчас мне от этого невероятно хорошо. И я хотела сделать то же для него, хотела, чтобы он испытывал столько же приятных эмоций, как и я.

Я выпустила его волосы из пальцев так медленно, словно любой неосторожный жест мог причинить серьезнейшую боль, а затем отступила на шаг назад. Он проследил за мной взглядом побитого щенка:

— Не прогоняйте меня, хозяйка… — Свет неверно меня понял.

— Поднимись, — мягко произнесла я. — И хватит обращений на «вы», все кончилось.

Он встал и выпрямился. Красивый. Высокий. Стройный, но при этом крепкий. Утонченный и величественный, настоящий ангел.

— Мне уйти?

Я прочитала в его глазах решимость, он бы не ушел, следил бы за мной издалека, не показываясь на глаза, потому что кроме той цели, которую я заметила в его глазах, в его жизни ничего нет. Я сбросила с себя халат и осталась стоять перед ним обнаженная:

— Мы равны, Свет, видишь? И я не заставляю тебя делать то, чего ты не хочешь, даже если я хочу этого до умопомрачения. Я не прогоняю тебя. Ты выполнишь свой долг и потом уйдешь, пусть так. Но ты свободен, и я хочу, чтобы ты осознавал это.

Он направился ко мне с непонятным выражением лица, и на секунду меня до кончиков пальцев на ногах пронзил страх от осознания, что с его степенью равнодушия и фанатичностью стремлений с таким выражением лица он может как обнять, так и запросто свернуть шею. Однако эта мысль никак не отразилась на моем лице, я по-прежнему стояла, уверенно глядя на него, хотя и ощущала уязвимость из-за отсутствия на мне одежды. Он остановился прямо передо мной, заставив меня секунду понервничать в ожидании его дальнейших действий, а затем прижал к себе. Такое приятное прикосновение теплого тела, что я готова была стоять так всю жизнь, наслаждаясь его близостью. Его сводящий с ума голос прошелестел совсем рядом с моим ухом:

— Служить тебе и выполнять твои желания — часть моего долга. Я искренне благодарен за то, что так редко встречается мне, за заботу о моих чувствах, и поэтому буду честен, — его пальцы мягко поглаживали меня по спине и голове, и я расслабилась в его руках, обняла в ответ. — Я искренне хочу помочь тебе, Риша. Я знаю, как ценно, когда рядом есть тот, кто может поддержать, успокоить и ничего не потребует взамен. Хочу быть для тебя именно таким человеком. Обдумай все еще раз, и если захочешь, прими меня в свою жизнь на те дни, что я буду рядом, на любую роль, какую хочешь, от друга до любовника. Я доверяю тебе, и поэтому мое предложение — от всего сердца. Если ты поймешь, что я стал не нужен, можешь в любой момент сказать об этом, и я не буду тебя тревожить.

Я улыбнулась, уткнувшись носом ему в основание шеи в начало татуировки.

— Спасибо, — мои пальцы соскользнули ему по бедрам до задницы и я с удовольствием ощутила крепкие мышцы.

Он помолчал несколько секунд, а потом заговорил чуть тише:

— Когда-то нас было трое, Риша. Мне нравилось смотреть, как они играют в свою любовную игру. Мне нравилось вмешиваться в процесс, отдавать им приказы, ощущать контроль над ситуацией. Но также мне нравилось подчиняться той, которую любил. Так что не бойся саму себя. Не со мной. Я полностью принадлежу тебе, доверяю тебе, и я хочу тебя.

Он все-таки рассказал. И после услышанного я не нашла ничего удивительного в том, что он не рассказывает об этом налево и направо. Их было трое! Девушка и два парня. И он наблюдал, и участвовал, и… и… с ума сойти! Моя фантазия давала сбои в попытке это представить. Он доверился мне, а потом еще и потребовал меня таким голосом, что меня пронзило острое желание, от которого дыхание перехватило.

— Ох черт… Возьми меня. Прямо сейчас. Я приказываю.

Кажется, прозвучало жалко, ни разу не приказом, но ему этого было достаточно. Его пальцы оказались у меня между ног в попытке проверить, насколько я готова.

— Это лишнее, — выдала я и сделала несколько шагов, заставляя его отступить к дивану, а затем и вовсе упасть на него. — Лежи.

Я давно была готова, еще с тех пор, как увидела Света стоящим на коленях в ожидании меня. И теперь я, опираясь пальцами на его пресс, просто уселась сверху, с тихим стоном вбирая его в себя.

— Руки, — приказала я со смыслом «убери», и Свет раскинул их в стороны, чтобы не касаться меня.

Можно с ним так поступать или нельзя — да какая разница, если нам обоим хорошо? К черту мораль! Я сдалась, все укрепления пали. Я двигалась на нем, заглядывая в глаза, и видела, что ему со мной хорошо, и от этого сносило крышу. От этого и от чувства обладания. Пусть это ненадолго, но лучше любить и потерять, чем не любить вовсе. Потом мне будет больно, потом мое сердце обольется кровью. И вряд ли я хоть когда-то найду того, кто сможет заполнить пустоту в том месте, где сейчас этот синеглазый. Вряд ли я хоть с кем-то смогу ощутить то же самое. Но все это будет потом. А сейчас мне так хорошо, как никогда не было. И все это — только мое.

Эта сумасшедшая пляска двух страстей не длилась долго. Мы кончили одновременно, и я в экстазе даже слегка расцарапала ему пресс, после чего свалилась рядом с ним совершенно без сил, опустошенная, как никогда. Он крепко прижал меня к себе, удивительным образом догадываясь, что мне именно этого сейчас больше всего хотелось, и я в порыве эмоций не сдержалась:

— Я люблю тебя.

Несмотря на то, что знакомы мы с ним всего ничего, в тот момент я ощущала именно это. Он ничего не ответил, да я и не ожидала ответа, лишь втайне надеялась, прекрасно понимая разумом, что его не будет. Он не ответил, но все свои чувства выразил в одном лишь жесте, прижав меня к себе ближе за пояс и затылок, обняв, словно стремясь укрыть от всех проблем мира. Это максимум, что он мог мне предложить. И я оценила. И согласилась.