Блистательный Париж. История. Легенды. Предания

Эмблема Парижа рождаласъ в спорах

Вот уже больше сотни лет Эйфелева башня остается эмблемой Парижа, изящно и горделиво вознося к небу свой ажурный силуэт, известный во всем мире. Но в ней можно видеть и символ новой индустриальной эпохи, ибо отважный вызов высоте, испокон веков вдохновлявший зодчих, осуществлен здесь на уровне небывалых прежде технических возможностей конца XIX века.

В ту пору ускорение технического прогресса повлекло за собой революционные изменения в архитектуре и строительстве. В различных странах мира возникают проекты грандиозных сооружений высотой в несколько сот метров. Многие из этих начинаний терпят крах, само осуществление подобных проектов ставится под сомнение. Но во Франции инженер Александр Гюстав Эйфель твердо верил в их скорое торжество. В конце 1884 года он и возглавляемая им компания разрабатывают проект строительства башни высотой около 300 метров. Большая заслуга в этом деле принадлежит и главному плановику Эйфеля, Морису Кешлину. А в 1886 году в Париже объявляется конкурс архитектурных проектов для Всемирной выставки 1889 года. Выставка должна была продемонстрировать достижения технического прогресса. Организационный комитет уведомил общественность, что среди конкурсных заданий есть и проект башни из стальных конструкций высотой в 1000 футов (304,8 метра). Возможно, уже в ту пору имелся в виду совершенно конкретный проект Гюстава Эйфеля. Всего было подано более ста проектов, но в конце концов лучшей была признана конструкция Эйфеля. Теперь — за каких-нибудь два года — ему предстояло ее возвести.

В горизонтальной проекции Эйфелева башня опирается на квадрат площадью в 1,6 гектара. Вместе с антенной ее высота составляет 320,75 метра, она весит 8600 тонн, и, как уверяют специалисты, в процессе ее постройки было заклепано 2,5 миллиона заклепок. 12 000 деталей для башни изготовлялись по точнейшим чертежам. Самая высокая по тем временам башня в мире была смонтирована 250 рабочими в поразительно короткий срок.

Эйфель до этого построил несколько железнодорожных мостов и славился своим умением находить неординарные инженерные решения сложных технических проблем.

Даже в Росии Эйфель построил несколько плотин, за что был удостоен ордена Святой Анны.

Настоящее имя инженера-конструктора — Беникхаузен. Фамилию Эйфель взял себе в XVII веке один из его предков, выходец из Восточной Германии, из лесного плато, которое до сих пор называется Эйфель.

Только благодаря его способности планировать все заранее и вести работы с максимальной точностью башня была построена очень быстро. 16 опор, на которых она держится (по четыре в каждой из четырех «ног»), были снабжены гидравлическими подъемными устройствами, дабы обеспечить абсолютно точный горизонтальный уровень первой платформы. И хотя нивелировка потребовалась незначительная, без этих домкратов поставить башню не удалось бы никогда.

Затем на первой платформе был открыт ресторан, который пользовался огромным успехом во время выставки. На второй платформе, на высоте 116 метров, газета «Фигаро» оборудовала свою редакцию.

Башня, возведенная за 26 месяцев, оставалась самым высоким сооружением в мире до 1931 года, когда в Нью-Йорк-Сити был построен небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг. За время работы Всемирной выставки ее посетили два миллиона человек. Они могли воспользоваться лифтами, чтобы подняться на первую, вторую или третью платформы или даже забирались пешком на верхушку башни.

Противников у башни оказалось больше, чем почитателей. Художественная и литературная общественность Парижа возмущенно протестовала против черной гигантской трубы. Гийом Аполлинер посчитал, что единственной функцией башни, «пастушки», по его выражению, было «пасти стада облаков».

Изобретательный Эйфель сначала устроил на башне метеорологическую, а затем аэродинамическую лаборатории. За два года до его смерти, в 1921 году, на башне была установлена первая радиостанция.

Эйфелева Башня — символ не только Парижа, но и всей Франции

Многое предвидел Эйфель. Но то, что башня явится символом не только Парижа, но и Франции, он даже мечтать не мог.

Многие историки полагают, что, в сущности, у башни одна-единственная функция. Это лестница в небо. Она и сейчас производит впечатление чего-то очень авангардного. Ее форма абсолютно уникальна и непонятно чем обусловлена, как неизвестно, чем обусловлена форма скалы или дерева. При огромном количестве наследниц, превзошедших ее по высоте, она остается неподражаемой по силе воздействия — она не вышка, которая лучше читается издали, ее хочется воспринимать целиком, от основания до вершины. Наконец, вопреки всей фрейдистской мифологии, ее женская сущность несомненна — «парижанка», — поэтому самым смелым ее ракурсом смотрится вид изнутри. Она естественна, как естественно все растущее из земли. Она зооморфна, в ее упругих линиях есть животная, хтоническая витальность («ноги как будто выпрыгивают из земли»).

Военная Академия была построена в 1751—1753 годах по проекту известного архитектора Жака Анжа Габриэля. Ее площадь занимает 440 м в длину и 260 м в ширину.

Перед ее северо-восточным фасадом раскинулось Марсово поле, где происходили военные учения воспитанников школы. Главный фасад здания, а также парадный двор обращены в противоположную сторону — к площади Фонтенуа. Выстроенная в классическом стиле, Военная Академия хорошо перекликается с торжественной архитектурой стоящего вблизи Дома Инвалидов. В самом здании особый интерес представляют парадная лестница, часовня и зал Маршалов, хорошо сохранивших благородный стиль Габриэля.

Как и всякое благое дело, строительство Академии началось не сразу и не вдруг. Идея создания этого военного учреждения принадлежит отнюдь не военным людям. Военный институт для неимущих дворян предложил создать финансист Пари-Дюверне. Его поддержала мадам де Помпадур, которая сумела получить у короля разрешение на его основание. Людовик XV этим и ограничился, мало интересуясь судьбой строящегося здания. Государственные ссуды были настолько мизерны, что мадам де Помпадур отдала на строительство собственные деньги. Но заинтересовать короля судьбой будущего института ей так и не удалось.

На помощь пришел драматург Пьер Бомарше, в то время еще не драматург, а учитель игры на арфе дочерей Людовика XV. Он убедил короля посетить строительство Военной Академии.

В поисках средств, необходимых для продолжения работ, Бомарше тактично предложил Людовику XV обложить налогом любителей карточной игры. Была устроена и лотерея, весь сбор от которой пошел на строительство.

При своем учреждении школа включала до 500 учеников, набранных не только из детей дворян, но и лучших учеников провинциальных военных училищ. С 1784 по 1785 год ее воспитанником был Наполеон Бонапарт. В церкви Военной Академии будущий император принял конфирмацию. Скромная казарменная комнатка стала первым местом пребывания Наполеона в Париже.

По окончании Военной Академии Наполеон получил аттестат с пророческими словами «Пойдет далеко, если тому буду благоприятствовать обстоятельства».

На одной оси с Военной академией и эспланадой Марсова поля находится дворец Шайо, стоящий на правом берегу Сены. Ансамбль дворца расположен на склоне холма, где когда-то стоял средневековый замок. После взятия в 1823 году испанской крепости Трокадеро холм был назван его именем.

В 1878 году здесь был выстроен дворец для Всемирной выставки: обширное, но безвкусное здание простояло почти 60 лет и было снесено для строительства нового дворца к Всемирной выставке 1937 года. Дворец Шайо, архитекторами которого были Карлю, Буало, Азема, создали характерный образец конструктивистского стиля тридцатых годов. Здание состоит из двух дугообразных крыльев длиной 195 м каждое. С террасы дворца открывается живописный вид на Эйфелеву башню, Марсово поле и Военную Академию. В помещениях дворца располагается музейный комплекс.

Наполеон Бонапарт

Восточное крыло отведено под экспозицию Музея монументального искусства Франции.

В западном крыле размещаются Морской музей, переведенный сюда из Лувра. В его экспозиции находится макет судна «Красотка», доставившего прах Наполеона с острова Святой Елены.

Обширен Музей человека, демонстрирующий этнографические и антропологические коллекции. Он известен своей антропологической коллекцией и уникальными документами о происхождении человека.

Во дворце Шайо находится также Музей кино с коллекцией экспонатов, рассказывающих об истории кинематографа. Ниже здания дворца, в глубине холма, спускающегося к Сене, оборудован подземный зал Национального театра Шайо, сцена которого расположена непосредственно под Сеной. Интерьеры театра украшены декоративной живописью Мориса Дени, Фриэза, Дюфи, Боннара и Вийяра.

Сад дворца Шайо был реконструирован после Всемирной выставки 1937 года. Территорию его украшают мощные фонтаны — самые большие в Париже. В северо-восточной части сада сооружен аквариум, в котором представлены почти все виды рыб, которые водятся во французских реках.

Между площадью Вобан и Эспланадой Инвалидов протянулся обширный комплекс зданий, который включает Дом Инвалидов, собор и церковь Святого Людовика.

Французский философ Шарль Луи Монтескье назвал Дом Инвалидов «самым почтенным местом на земле».

Людовик XIV издал эдикт о строительстве дома призрения для старых солдат-инвалидов, вынужденных нищенствовать. Король видел в этом учреждении «самый большой замысел» своего правления. В 1671 году специальное государственное учреждение для ветеранов войны строится по проекту архитектора Брюана. Впоследствии к Дому Инвалидов были добавлены церковь Святого Людовика и собор Инвалидов.

Огромная эспланада, созданная в 1704—1720 годах, длиной 487 м и шириной 250 м, явилась достойным украшением Дома Инвалидов.

Название Дома Инвалидов соответствовало своему назначению — дому призрения инвалидов войны, которые после окончания баталий часто скитались по дорогам в поисках пристанища и мало чем отличались от бродяг. Инвалиды могли найти приют в монастырях, где они обязаны были выполнять несложную работу звонарей или сторожей. Но монастыри неохотно принимали увечных солдат, так как их поведение было отнюдь не монашеским.

На строительных работах король часто появлялся инкогнито. Нередко бывал в гостях у первых пансионеров «без всякой стражи», высказывая им тем самым «свою царскую благодарность».

Не раз историки задавались вопросом: «Почему для скромного приюта строился такой величественный архитектурный ансамбль?!» Некоторые полагают, что король выражал желание быть погребенным здесь, под куполом церкви Святого Людовика, и это в какой-то степени объясняет великолепие Дома Инвалидов. По своему величию он считается одним из лучших образцов французского классицизма.

Эйфелева башня

Вид на мост Менял и башню Сен-Жак

Большая Триумфальная арка

Квадрига Триумфальной арки на площади Карузель

Арка в квартале Дефанс

Пантеон

Гробница Наполеона Бонапарта в Пантеоне

Статуя Жанны д’Арк на площади Пирамид

Новый мост

Центр Помпиду (Бобур)

Церковь Сакре-Кёр

Колонны Бюрена во дворе Пале-Рояля

Решетка у входа в музей Карнавале

Витражи Сен-Шапеля

Нотр-Дам-де-Пари

Двор Лувра

Версаль

Большая пирамида. Вид изнутри

Музей Д’Орсэ

Комеди Франсез

Кафе «У двух макак»

Успенская церковь на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа

Перед центральным фасадом выстроились в ряд бронзовые пушки, среди которых не только старинные французские, но и иностранные, трофейные: «триумфальная батарея» прусского короля Фридриха Великого и русские пушки, привезенные после окончания Крымской войны, на одной из них надпись — Херсон, 1793-й год.

В центре строгого и величественного фасада в четыре этажа, длиной 197 м, величественный портал увенчан барельефом, представляющим Людовика XIV между аллегориями Благоразумия и Справедливости.

Во время революции лицо монарха работы Кусту было разбито, но впоследствии реставрировано скульптором Картелье.

Внутренний, бывший Королевский, а теперь Почетный двор окружен с четырех сторон зданиями с галереями. Слуховые окна обильно декорированы скульптурными изображениями касок, панцирей, трофеев, знамен.

На одном из них, пятом справа на здании, расположенном слева при входе на Почетный двор, можно увидеть изображение волка, лапы которого поддерживают овальное окно; «волк наблюдающий» (по-французски — loup voit) — намек на министра. Людовика XIV Лувуа, на которого была возложена обязанность наблюдать за строительством Дома Инвалидов.

Фасад здания в глубине двора был когда-то главным фасадом церкви Святого Людовика. На нем — башенные часы работы Лепота, датированные 1784 годом.

Золотой орнамент купола церкви Дома Инвалидов сверкает на солнце и хорошо виден почти отовсюду в Париже, являясь одним из лучших его украшений. Автором был Жюль Ардуэн Мансар, внучатый племянник архитектора Франсуа Мансара. За основу Жюль Ардуэн Мансар взял его проект, предназначенный для усыпальницы Бурбонов, которую одно время планировали возвести за апсидой базилики Сен-Дени, места захоронения французских королей.

Интерьер в форме греческого креста повторяет строгую красоту наружного облика собора. Своды купола украшены изображениями четырех евангелистов, в центре небесной сферы статуя святого Людовика, протягивающего Христу меч, которым он победил неверных.

В мае 1717 года Дом Инвалидов посетил Петр I. В своем парижском дневнике Н.М. Карамзин писал, что Петр Великий, осматривая Инвалидный дом, вошел внутрь в тот момент, когда почтенные воины сидели за обедом. Руский царь налил себе рюмку вина и, сказав: «Ваше здоровье, товарищи!» — выпил до капли.

В особый восторг русский царь пришел от купола Дома Инвалидов. Полагают, что под впечатлением от этого визита царь повелел построить в Санкт-Петербурге архитектурный ансамбль, в котором сейчас размещается Военномедицинская академия.

Под золоченым куполом Дома Инвалидов в саркофаге из красного карельского порфира, созданного архитектором Луи Висконти, покоятся останки Наполеона.

Красный порфир был прислан из Санкт-Петербурга в апреле 1848 года по распоряжению императора Николая I, несмотря на разрыв дипломатических отношений между Францией и Россией, вызванный Французской революцией 1848 года.

Наполеон умер 5 мая 1821 года на острове Святой Елены, но только по прошествии семи лет французы получили разрешение от Англии перевезти прах своего императора на землю Франции. Луи-Филипп послал своего сына — принца Жуанвиля на остров Святой Елены, чтобы произвести эксгумацию тела императора. Это возвращение во Францию было последним триумфальным маршем человека, любимого своим народом, почитаемого своими солдатами, ненавидимого своими врагами.

В сентябре 1840 года французский корабль привез останки Наполеона в Гавр, а затем медленно двинулся вверх по Сене к Парижу. 15 декабря, несмотря на снежную бурю, почти весь город присутствовал на похоронах императора. Скорбный кортеж медленно начал свое шествие вдоль Больших бульваров, прошел под Триумфальной аркой, спустился по Елисейским Полям, чтобы здесь, у собора Инвалидов, великий император мог закончить свое изгнание, которое длилось много лет.

Тело Наполеона, одетого в военную форму гвардейских стрелков, покоится в шести гробах, заключенных в саркофаг. Останки императора, как и останки египетского фараона, были замурованы в шесть гробов: первый — из жести, второй — из красного дерева, третий и четвертый — из свинца, пятый — из эбенового дерева и шестой — из дуба. Гробы были помещены в большой саркофаг из красного гранита в крипте, специально созданной для этого знаменитым архитектором Луи Висконти. 12 колоссальных крылатых Побед — произведение скульптора Прадье, сторожат вечный сон императора и как бы олицетворяют весь французский народ, наконец, объединившийся со своим великим героем. Смерть воссоединила также и тех, кто был разделен при жизни.

При входе в крипту, на двери, отлитой из бронзы трофейных пушек, взятых при Аустерлице, высечено пожелание Наполеона: «Я хотел бы, чтобы мои останки покоились среди французского народа, который я так любил».

Здесь же, рядом с Наполеоном, похоронены братья Наполеона — Жозеф, король Неаполитанский; Жером, король Вестфалии, и сын Наполеона Бонапарта и Марии-Луизы Наполеон II, король Римский, Орленок, прах которого был возвращен Франции 15 декабря 1940 года Третьим Рейхом, ровно через сто лет, день в день после возвращения на французскую землю праха императора. Здесь же покоятся останки наполеоновских генералов.

Когда Наполеон вошел в Москву, он приказал снять крест с колокольни Ивана Великого с намерением установить его на куполе Дома Инвалидов. При выезде из Москвы повозка с крестом опрокинулась, и крест остался в снежных сугробах. Впоследствии он был возвращен на свое прежнее место.

Золоченые купола московских церквей поразили воображение императора. Вернувшись в Париж, он повелел позолотить купол Дома Инвалидов. Но «гордый завоеватель не подумал о том, что... позолоченный купол будет всегда напоминать Родину всякому русскому, приезжающему в Париж», — записал в своем дневнике один из офицеров русской армии, вошедшей в Париж в 1814 году.

В первый раз купол был позолочен в 1815 году, в последний — в 1989-м, во время подготовки к празднованию 200-летия Французской революции.

Часть Дома Инвалидов продолжает служить приютом для престарелых воинов, но большую часть здания занимает Военный музей.

Исторический парадокс: дворец, в котором разместилось Национальное Собрание (так официально называется французский парламент), один из главных институтов демократической власти, носит имя Бурбонов — королевской династии, свергнутой революцией более двухсот лет назад.

...Бурбонский дворец, так же как и дворец Матиньон, расположился в квартале Сен-Жермен, который в начале XVIII века был еще городским предместьем. Дворец, построенный в 1728 году, сразу же попал в число главных украшений Парижа.

По приказу герцогини Бурбонской, побочной дочери Людовика XIV и мадам де Монтеспан, в 1722 году началось строительство шикарного дворца и сада, спускающегося до самой Сены. Дворец впоследствии получил имя первой владелицы.

Все работы были завершены за шесть лет, их осуществляли самые разные архитекторы, один известнее другого: Джардини, Лассюранс, Обер и Габриель. Фасад был выполнен по подобию Большого Трианона в Версале и выходил не на набережную, как сейчас, а на Университетскую улицу.

В 1764 году имение перешло в руки внука герцогини. Он значительно расширил его и превратил в роскошный и комфортабельный дворец. Перестройка заняла много лет, и по иронии судьбы принцу де Конде пришлось не наслаждаться его красотами, а бежать из Франции от преследований революции.

Революционеры дворец конфисковали, в 1791 году он был объявлен «достоянием нации» и передан в пользование так называемого Совета Пятисот: прообраза будущего парламента. Для работы «советников» (депутатов) большие аппартаменты герцогини были переделаны в полукруглый зал заседаний. Архитектор Бернар Пуайе, чтобы придать зданию одновременно благородный и религиозный вид, спроектировал и построил новый, античный фасад, выходящий на набережную и площадь Согласия. Работы были завершены не раньше 1810 года, и конечный результат не понравился императору Наполеону. О мере его недовольства говорит оброненная им фраза: «Будь я, как раньше, лейтенантом артиллерии, приказал бы расстрелять фасад из пушек».

Таким образом, меньше чем через сто лет со времени постройки дворца грациозность Большого Трианона была заменена на тяжеловесный неоклассический портик с двенадцатью коринфскими колоннами и богато украшенный фронтон.

В результате старый фасад оказался полностью загороженным новым, а в промежутке, появившемся между ними, были построены караульное помещение и зал, в котором император мог подготовиться к выступлению перед парламентом.

Новый фасад, построенный архитектором Пуайе, создает иллюзию, будто дворец стоит перпендикулярно мосту Согласия, и в результате получается единый архитектурный ансамбль, включающий в себя Бурбонский дворец, площадь Согласия и церковь Святой Магдалины (Мадлен).

Барельефы на фронтоне дворца менялись трижды. Изначально Антуан Шоде изобразил Наполеона I на коне, дарящего законодательному корпусу знамена, добытые в битве при Аустерлице. Сменилась власть, сменились и скульптурные изображения на фронтоне. Эварист Фрагонар создал барельеф, прославляющий Бурбонов: Людовик XVIII дарует французам конституционную хартию. Последняя перемена «декораций» произошла в 1838 году, когда Корто представил Францию в античных одеждах, сопровождаемую Силой и Справедливостью и призывающую к созданию законов.

Перед фасадом стоят статуи четырех государственных сановников, олицетворяющих высоконравственность политика: Л’Опиталь — примиритель, Сюлли — реформатор, Кольбер — создатель экономики и Д’Агессо — объединитель права и правосудия.

Когда дворец окончательно был передан Палате депутатов (сегодня она называется Национальное Собрание), потребовались огромные работы по подготовке здания для его нового назначения. За пять лет работы архитектор Жюль де Жоли сильно расширил зал заседаний, построил правое крыло, создал несколько салонов и библиотеку. Одно из самых роскошных внутренних помещений получило впоследствии известность как «Зал потерянных шагов». Так во Франции называют залы, где не принято громко разговаривать, чтобы неслышно прогуливающиеся люди, в данном случае депутаты, могли беседовать друг с другом, не привлекая к себе внимания.

Сохранившаяся до сих пор роспись плафонов потолка библиотеки и салонов на сюжеты, почерпнутые из истории цивилизации, осуществил Эжен Делакруа. А известный Жан Антуан Гудон изваял для Библиотеки бюсты Дидро и Вольтера.

В двадцатом веке никаких значительных перемен в архитектуру здания внесено не было, не считая небольшого технического усовершенствования и модернизации.

В отличие от Матиньонского и Елисейского дворцов Бурбонский доступен посетителям.

Во время правления первого Бурбона Генриха IV (1589—1610) большим потрясением для монархии и единства страны стали начавшиеся в 1562 году религиозные войны — католической партии противостояли кальвинисты, очень сильные и влиятельные, несмотря на то, что гугеноты тогда составляли менее 1 % всего населения.

Лишь перешедшему в католичество бывшему протестантскому вождю, ставшему позже королем, удалось восстановить религиозный мир и единство королевства. Нантским эдиктом от 1598 года он предоставил протестантам религиозную свободу, гарантированные позиции, безопасность нрава, которых тогда не имело в Европе ни одно конфессиональное меньшинство. Гибкий, обладавший незаурядным умом, первый Бурбон Генрих IV смог укрепить центральную власть.

С 1624 года первые кардиналы Ришелье и Мазарини при Людовике XIII (1610—1643) и Людовике XIV (1643—1715) целеустремленно развивали его достижения и строили дальше абсолютную монархию. Примеру «короля-солнца», Людовика XIV подражала вся Европа; нравы его двора, этикет, даже сам французский язык пользовались неслыханной популярностью; его роскошный дворец в Версале стал недостижимым образцом для очень состоятельных людей. Он держал в своих руках нити всех политических интриг страны, Версальский двор со строго отрегулированным этикетом стал центром, откуда исходили все решения, на всю страну струились лучи великолепия и роскоши. Но и в эпоху самого Людовика XIV абсолютизм был изрядно ограничен действующим основным законом, привилегиями, особенно в провинциях и на местах, и многими другими факторами. Во внутренней политике Людовик пытался в соответствии с принципом «один король — одна религия» добиться религиозного единства подданных — конфликтуя с папой и янсенистами, преследуя гугенотов. Во внешней политике его стремление к гегемонии во время войны за Испанское наследство (1701—1714) натолкнулось на сопротивление всей Европы. Войны, в которых он искал военной славы, привели Францию к серьезным экономическим затруднениям.

Генрих IV — первый французский король из династии Бурбонов

Чтобы быть абсолютным монархом, Людовик XIV с неподражаемым искусством играл тяжелую роль «вездесущего» короля. Эта роль была под силу лишь человеку со столь крепким здоровьем, сильной самодисциплиной, мощной волей и неслыханной работоспособностью, какими обладал «король-солнце». Но и этот сильный человек однажды прибег к помощи врачей. Он мучительно страдал от геморроя. Как и многие мужчины семнадцатого века. Эту неприятную болезнь французы получали в результате постоянной верховой езды. Людовик XIV почувствовал первые признаки этого недуга еще в годы молодости. К середине жизни геморрой приобрел острый хронический характер, возникла гнойная фистула на геморроидальной шишке. Тогда Людовик, уже готовый к худшему исходу, сам попросил сделать ему иссечение гнойника. Ему произвели резекцию геморроидальной шишки. Эта одна из самых болезненных операций была произведена прямо в королевском дворце, без наркоза, которого тогдашняя медицина, естественно, не знала. Король, человек храбрый и выносливый, поразил всех своим мужеством — во время операции он не проронил ни звука. Операция прошла успешно. Таким образом, первая операция по удалению геморроя была опробована на монархе. Впоследствии хирургический метод борьбы с геморроем быстро распространился не только по Франции, но и по всему миру. После операции Людовик XIV прожил двадцать лет.

При Людовике XV (1715—1774) первому министру Флери (1726—1743) с помощью политики мира, организационной работы и стабилизации валюты удалось вновь консолидировать страну: монархия достигла наибольшего расцвета, олицетворяя величие, могущество и стабильность государства. Однако в ходе неудачных войн (война за Австрийское наследство в 1740—1748 годах и Семилетняя война в 1756—1763 годах) с Англией она опять потеряла значительные территории в Европе и за морем. К тому же непомерно вырос ее долг.

Но в последней четверти XVIII века приближение капиталистической эпохи ознаменовалось обострением всех общественных противоречий, внешним проявлением которых явился затяжной финансовый кризис государства. Людовик XVI, вступивший на престол в 1774 году, пытался поправить положение. Но непоследовательные реформы, проводившиеся им «сверху», не дали ожидаемых результатов. И тогда он был вынужден уступить общественному мнению, требовавшему проведения глубоких реформ и добивавшемуся участия в управлении государством представителей «нации». Людовик XVI решил созвать Генеральные штаты, открытие которых в мае 1789 года послужило детонатором глубокой, всеохватывающей и кровопролитной революции.

Период Великой французской революции нередко сравнивают с лабораторией, в которой опробовались различные формы устройства государственной власти: конституционная монархия, демократическая республика, революционная диктатура... Причем все режимы, основанные на демократических и республиканских принципах, быстро саморазрушались, обнаруживая свою неэффективность. К началу XIX века страна скатилась к военной диктатуре, вскоре укрывшейся за пышным фасадом империи. Принцип монархии — наследственная единоличная власть — возобладал.

То обстоятельство, что Людовик XVI умер не своей смертью, окруженный скорбящими родственниками, а был казнен по приговору революционного трибунала, наложило отпечаток трагизма на всю его судьбу и обусловило полярность мнений о нем. Для одних, склонных видеть в Людовике XVI невинно убиенного мученика, он был добрым королем, страстно увлекавшимся охотой и всякими ручными поделками, особенно слесарными, но вместе с тем обладавшим и обширными научными познаниями, главным образом в области географии. Для других, считавших его казнь заслуженной карой, Людовик XVI был прежде всего тираном, вставшим на пути прогрессивных преобразований, а потому и сброшенным с трона. Постепенно к власти пришел Наполеон Бонапарт, представитель новой династии, вошедший в историю как Наполеон I. Династия Бурбонов на время сошла с политической арены. Но в 1815 году, когда император признал свое поражение, Бурбоны снова сели на трон.

Сразу после смерти Людовика XVI в 1793 году его брат, граф Прованский, находившийся в Вестфалии, провозгласил Луи Шарля королем Людовиком XVII, а себя объявил регентом при племяннике. Новому королю присягала эмиграция, его признали европейские дворы. Но сам маленький монарх именно в это время начинает болеть, на организме ребенка начинают сказываться испытания последних лет. 8 июня 1795 года он умер в парижской тюрьме Тампль в десятилетнем возрасте.

24 июня 1795 года, когда известие о смерти племянника достигло графа Прованского, он был объявлен королем Людовиком XVIII. Он имел намного больше оснований стать политическим лидером, чем Людовик XVI. С самого начала революции граф Прованский требовал от своего старшего брата решительного отпора противникам монархии. В 1790 году он даже пытался отстранить короля от власти, чтобы самому управлять страной в качестве наместника королевства. В 1791 году он одновременно с Людовиком XVI бежал и оказался удачливее брата, благополучно добравшись до Брюсселя.

Во главе контрреволюционной эмиграции граф Прованский в 1792 году воевал против Франции на стороне интервентов, а в 1793 году срочно выехал в Тулон, занятый в то время англичанами, но опоздал — крепость сдалась в руки республиканцев. Возможно, лишь ухудшение здоровья удерживало его в дальнейшем от ратных подвигов.

Все невзгоды разом отодвинулись в прошлое после отречения Наполеона Бонапарта 5 апреля 1814 года. Около трех часов ночи в замок Хартвел прискакал гонец с долгожданным известием: «Сир, отныне Вы король!» — «Разве я и раньше не был королем?» — с этими словами Людовик XVIII отправился спать. Это был ответ человека, непоколебимо уверенного в своих династических правах на корону.

Но Людовик XVIII отдавал себе отчет, как непросто ему будет править в стране, где за четверть столетия его отсутствия выросло поколение людей, не знавших Бурбонов и не испытывавших к ним никаких добрых чувств, кроме, может быть, любопытства. Поражение монархии в 1789 — 1792 годах послужило для него серьезным уроком. Единственный из Бурбонов, он твердо придерживался мнения: или монархия будет дополнена конституцией, или ее уже не будет никогда.

24 апреля 1814 года Людовик XVIII высадился с корабля в Кале, откуда отправился в замок Сент-Уан. Здесь в ходе переговоров с делегацией Сената (одной из палат империи) и был заключен имевший большое значение для всей Европы компромисс между Капетингом и представителями новой Франции: король царствует в силу божественного права, но своим подданным он дарует Хартию (конституцию), ограничивающую его власть. Он оставлял за собой всю полноту исполнительной власти, а законодательную делил с двухпалатным парламентом. Палата депутатов формировалась на основе цензового избирательного права, палата пэров назначалась королем.

Это был важный политический прорыв к гражданскому миру и цивилизации. После долгих лет деспотизма Наполеона I Франция по своему государственному устройству приблизилась к уровню передовых государств того времени — Англии, США. Перед ней открылась возможность прекращения гражданских распрей и мирного эволюционного прогресса, обеспечивающего права и свободы граждан. И не беда, что начало царствования Людовика XVIII не было безоблачным — Сто дней Наполеона, волна белого террора, антиправительственные заговоры. После исторической эпохи внутренней и внешней войн, подавления свобод, насилия над личностью нельзя было ожидать от французов образцового правосознания. Да и сами правовые механизмы взаимоотношений граждан и государства еще только складывались.

Людовик XVIII был бездетен и лишен надежды когда-либо иметь детей. Его брак с Луизой-Марией-Жозефиной Савойской, которая умерла в 1810 году, был чистой формальностью. В этих условиях наибольшими правами на корону обладал его младший брат граф Д’Артуа. Но ко времени возвращения во Францию оба они были уже не молоды — одному исполнилось 59, другому — 57 лет. Никакой уверенности в том, что Людовик XVIII успеет передать корону брату, не могло быть. Правда, у последнего было двое сыновей.

В начале 20-х годов здоровье короля резко ухудшилось. Он не мог ходить, и отныне все время он проводил в большом кресле-каталке, за что насмешники тут же окрестили его «королем-кресло». 16 сентября 1824 года Людовик XVIII умер.

Под именем Карла X корону унаследовал граф Д’Артуа (1757—1836). Не слишком усердный в науках, легкомысленный и упрямый, склонный к мимолетным увлечениям, но и способный на серьезную привязанность, новый король во многих отношениях был противоположностью своему более основательному и благоразумному предшественнику. Летом 1789 года граф Д’Артуа в спорах с Людовиком XVI настаивал на самых решительных мерах против своевольных депутатов третьего сословия. При этом он настолько скомпрометировал себя, что немедленно после падения Бастилии был вынужден податься за границу. Вокруг него и стала группироваться контрреволюционная эмиграция. Он был непременным организатором и участником всех основных ее военных акций против революционной Франции. Поражение монархической контрреволюции заставило его умерить пыл. Он поселился в Англии, где и жил до 1814 года.

Граф Д’Артуа был женат на Марии Терезе Савойской, сестре жены Людовика XVIII, но своим вниманием ей не докучал. Исключительное место в его жизни принадлежало другой женщине — мадам де Поластрон, двоюродной сестре герцогини Полиньяк, фаворитки Марии-Антуанетты. Связь с ней определила судьбу будущего короля. Перед смертью в 1805 году мадам де Поластрон взяла с него слово, что он прекратит разгульную жизнь, которую до сих пор вел, и обратится к Богу. С этого времени граф Д’Артуа стал ревнителем нравственности и благочестия, попав под влияние аббата Латиля, духовника своей бывшей любовницы.

Граф Д’Артуа активно участвовал в восстановлении монархии. В марте 1814 года он вел переговоры с союзниками, а 12 апреля въехал в Париж и в течение нескольких дней до прибытия Людовика XVIII управлял Францией в качестве наместника королевства.

Одним из первых его шагов в области внутренней политики стала отмена цензуры печати. В следующие полтора-два года Карл X предпринял такие меры, которые ущемляли коренные интересы или убеждения широких слоев населения, в частности и значительной части правящей элиты. Из армии уволили 250 наполеоновских генералов; закон о святотатстве карал смертной казнью за осквернение Святых Даров; закон о так называемом миллиарде для эмигрантов (т.е. возмещение ущерба тем, кто в годы революции бежал из страны) оскорблял патриотические чувства большинства французов, разделивших судьбу родины во время революции... Часть консервативной партии под давлением общественного мнения перешла в оппозицию. Страна приближалась к политическому кризису.

Фактически Карл X отказался от политического наследия Людовика XVIII, который пытался соединить — и на первых порах небезуспешно — божественное право королей с конституционным правом нации. Карл X предпочитал видеть в Хартии лишь одну из традиционных «вольностей», даруемых королем своим подданным. Он избрал путь отказа от компромисса 1814 году, не представляя, что тем самым подрывает политическую основу монархии.

Людовик XVIII за десять лет своего правления так и не выбрал времени для церковной коронации, хотя до него не было случая, чтобы король уклонился от таинства миропомазания, т.к. он опасался стать королем «в большей мере», чем того хотели французы. Иначе повел себя Карл X. Стремясь подчеркнуть богоданность своей власти, он короновался 29 мая 1825 года в Реймсском соборе.

На выборах в палату депутатов 1827 и 1830 годов либеральная оппозиция дважды подряд одержала убедительную победу. Политический кризис достиг величайшего накала. И тогда Карл X своими действиями ускорил развязку. В августе 1829 года он назначил правительство во главе с герцогом Жюлем де Полиньяком, перед которым была поставлена задача — восстановить королевский абсолютизм.

Во исполнение его воли и появились ордонансы 25 июля 1830 года об отмене свободы печати, роспуске палаты депутатов, повышении избирательного ценза и назначении новых выборов в палату. Карл X подписал ордонансы.

Протест журналистов и печатников, потерявших работу на основании ордонансов, получил массовую поддержку. Спустя два дня Париж полностью оказался во власти повстанцев. Лишь спустя 5 дней Карл X наконец дал согласие на отставку правительства Полиньяка и отмену ордонансов. Но деятели либеральной оппозиции, верховодившие в Париже, попросту отмахнулись от него. Оставленный всеми, 2 августа Карл X подписал отречение от престола в пользу своего малолетнего внука.

В конце периода Реставрации Франция была страной во всех отношениях более благополучной, чем в начале. Приметы общего подъема наблюдались в промышленности, сельском хозяйстве, технике, науке, не говоря уже о литературе и искусстве, для которых Реставрация была едва ли не золотым веком. Немалая заслуга в том принадлежала Бурбонам, которые обеспечили стране максимум условий для плодотворной созидательной деятельности — мир и относительно высокий уровень гражданских и политических свобод. Но Бурбоны не сумели до конца использовать тот шанс, который предоставила им история в 1814 году. Вместо того чтобы уверенно повести страну по пути развития парламентаризма, укрепления конституционных прав и свобод граждан — пути, который единственно обещал выживание монархии в новых исторических условиях, — они, особенно в правление Карла X, своими недальновидными действиями способствовали разгоранию гражданских распрей.

Карл X, подписав отречение в пользу внука, потребовал и от своего сына поступить так же. Можно представить себе чувства герцога Ангулемского, всю сознательную жизнь готовившегося принять корону и в решающий момент вынужденного от нее отказаться. Но те несколько минут, пока он не подписал отречение, формально он считался королем. Он и вошел в историю династии под именем Людовика XIX, поставив печальный рекорд самого короткого царствования.

Политика реставрации Карла X, правившего страной с 1824 года, в 1830 году привела к революции и установлению Июльской монархии; королем стал Луи Филипп, герцог Орлеанский (1773—1850). После революции 1848 года и этому королю-буржуа пришлось отречься от престола. Когда 10 декабря 1848 года подавляющим большинством голосов президентом республики был избран Луи Наполеон Бонапарт — воодушевленный идеей во всем следовать своему знаменитому дяде, — конец республики был предрешен. Затем он был провозглашен главой государства, а потом проведенный им народный референдум 21 ноября 1852 года в законном порядке признал его императором.

Цветок лилии — источник легенд, мифов, это эмблема непорочности, цветок архангела Гавриила и династии Бурбонов.

Намного раньше, чем грекам, лилия была известна древним персам, у которых даже столица называлась Сузы, т.е. город лилий. По этой же причине и в гербе ее как символ непорочной красоты красовалось несколько этих цветов. И у древних иудеев цветок этот пользовался большой любовью и славой непорочности. По еврейским сказаниям, он рос в раю как раз во время искушения Евы дьяволом и мог оскверниться им; но и среди искушения остался он так же чист, как был, и ничья грязная рука не осмелилась коснуться его. Вследствие этого евреи украшали им не только священные алтари свои, но нередко и чело своих венценосцев, как, например, царя Соломона. А великий тирский архитектор, строивший храм Соломона, придал изящную форму лилии чудным капителям громадных колонн этого храма и украсил ее изображениями стены и потолок, разделяя с евреями мнение, что цветок этот красой своей будет способствовать усилению молитвенного настроения среди молящихся. Видимо, по этой же причине Моисей приказал изображением лилии украшать семисвечник (минору) и придавать ему форму купели, где умывался первосвященник. Существует также предание, что под лилией находилась корзина, в которой нашли Моисея, но, конечно, не под белой, а под желтой, которая обыкновенно растет среди тростников и камышей.

Лилия встречается и у египтян, у которых ее изображение то и дело попадается в иероглифах и обозначает то кратковременность жизни, то свободу и надежду. Кроме того, белыми лилиями, по-видимому, украшали тела умерших молодых египетских девушек; подобная лилия была найдена на груди мумии молодой египтянки, хранящейся теперь в Луврском музее в Париже. Из этого же цветка египтяне готовили знаменитое в древности благовонное масло — сузинон, о котором подробно говорится у Гиппократа в его трактате «О природе женщины».

Белая чудная лилия — этот символ невинности и чистоты — имеет также в мифологии свою интересную легенду. Греки приписывали ей божественное происхождение; по их словам, она выросла из молока матери богов — Геры.

Рассказывают, что фиванская царица красавица Алкмена, мать Геракла, боясь мести ревнивой Геры, чтобы укрыть рожденного ею от Зевса сына, положила его под густой кустарник; но Афина, знавшая божественное происхождение малютки, нарочно повела Геру к этому месту и показала ей бедного, покинутого своей матерью ребенка. Здоровый, прелестный мальчуган очень понравился Гере, и, как защитница и покровительница всех новорожденных, она согласилась дать томившемуся от жажды малютке пососать своего молока. Но мальчик, почувствовав в ней инстинктивно своего врага, так сильно укусил ее, что она, вскрикнув от боли, грубо оттолкнула его. Молоко брызнуло и, разлившись по небу, образовало Млечный Путь, а несколько капель его, упав на землю, превратилось в лилии. По этой-то причине цветы эти у греков носили также название и роз Геры.

Немалую роль играла лилия и у римлян, особенно в их цветочных празднествах, посвященных богине весны — Флоре.

У римлян этот цветок считался символом надежды, и изображение его помещалось даже на римских монетах как ожидание народом принятых благ от царя, и сопровождалось словами «Надежда народа, надежда царя, надежда римлян».

В Германии с лилией связано также немало сказаний о загробной жизни. Она, как и надгробная роза, служит у немцев свидетельством преданности или посмертной мести покойника. По народному поверию, ее никогда не сажают на могилу, а она сама вырастает здесь под влиянием какой-то невидимой силы, и вырастает преимущественно на могилах самоубийц и людей, погибших насильственной и вообще страшной смертью. Если она вырастает на могиле убитого, то служит знаком грозящей мести, а если на могиле грешника — то прощения и искупления им грехов.

Но нигде лилия не имела такого значения, как во Франции, где с ней связаны имена основателя французской монархии Хлодвига, королей Людовика VII, Филиппа III,

Франциска I и целая легенда о появлении ее на знамени французских королей. Об этом событии рассказывается в старинных преданиях.

Хлодвиг, будучи еще язычником, видя в сражении при Толбиаке, что алеманны, с которыми он вел войну, берут верх над его воинами, воскликнул:

«Христианский Бог, Бог, которому поклоняется моя жена Клотильда (дочь короля Хильпериха, христианка), помоги мне одержать победу, я верю в Тебя!» И тогда внезапно явился ангел Божий с ветвью лилий и сказал, чтобы отныне он сделал этот цветок своим оружием и завещал его своим потомкам. В ту же минуту солдат Хлодвига охватило необычайное мужество, с обновленными силами они устремились на врага и обратили его в бегство. В благодарность за это Хлодвиг в 496 году н.э. отправился в Реймс и со всеми своими франками, их женами и детьми принял святое крещение. И вот с этих-то пор лилия становится во Франции эмблемой королевской власти под сенью церкви.

Крещение Хлодвига

Но полученная от ангела Хлодвигом лилия, по мнению многих ученых, была не белая, а огненно-красная. Это был, по их мнению, тот самый цветок, который рос в Восточной Фландрии, в речке Ли (Lys), вливающейся в Шельду, где произошла битва Хлодвига, после которой победоносные воины его, нарвав лилий, возвратились на родину с венками из этих цветов на голове. От названия этой же речки, вероятно, произошло и французское название цветка — lis, — звучит «лис».

Обращение Хлодвига в христианство произошло, как мы видели, еще в V веке, и с этих пор проходит много столетий, а о лилии во французских хрониках больше ничего не говорится. Единственным воспоминанием о ней за это время является лишь увенчанный этим цветком скипетр первых французских королей, хранящийся в Сен-Жер-мен-де-Пре, старейшей из церквей Парижа, построенной еще в XII столетии.

Сен-Жермен-де-Пре — старейшая из церквей Парижа

В XII же столетии избирает лилию своей эмблемой и Людовик VII, когда, отправляясь во второй крестовый поход как начальник отдельного отряда, по обычаю того времени, должен был избрать себе какой-нибудь девиз для помещения на знамени. Он избирает лилию, с одной стороны, потому, что название ее, произносившееся тогда Loys (Лои), имеет некоторое сходство с его именем — Louis (Луи), а с другой, в воспоминание о том, что король Хлодвиг с ее помощью одолел врагов христианства; он также идет на борьбу с неверными. Кроме того, эти лилии должны были напоминать его воинам еще и геройский подвиг государя, который изгнал из их отечества римлян и стал основателем французской монархии. Таким образом, здесь в первый раз появляется то белое знамя с тремя золотыми лилиями, которое становится впоследствии эмблемой королевской власти и преданности папскому престолу.

Лилия встречается также на гербе Людовика IX Святого, но только вместе с маргариткой, которую он присоединил в память о любимой жене Маргарите. Три лилии красовались также и на его знаменах во время предпринятых им крестовых походов и обозначали сострадание, правосудие и милосердие — три добродетели, которыми отличалось все царствование этого добрейшего из королей. Форму лилии придавали концу скипетра, и сама Франция называлась царством лилий, а французский король — королем лилий. Про лилии говорили: «лилии не прядут», указывая тем, что на французском престоле не может быть женщина, а выражение «etre assis sur des lys» обозначало занимать высокую должность, так как лилиями были украшены не только все стены судилищ, но даже и все сиденья стульев.

Наследовавший Людовику XI Филипп III Смелый был первым из французских королей, печать которого состояла просто из трех лилий, а при Карле VII, жившем с 1422 до 1461 года, т.е. 200 лет спустя после Филиппа III Смелого, печать эта становится уже и государственным гербом. Этот же король, желая почтить память Жанны Д’Арк, не находит ничего более высокого и благородного, как возвести ее родных в дворянское достоинство под фамилией du Lys (Лилиевых) и дать им герб, представляющий собой на синем поле меч с двумя лилиями по бокам и венком из лилий наверху. При Людовике XII лилия становится главным украшением всех садов Франции и называется цветком Людовика, так как, по словам современников, ничто лучше этого чистого, безупречного цветка не могло передать чистоту нравов и души этого отца народа.

Немалую роль играла лилия еще и в изображении орденских знаков. Людовик XVIII, возвратясь на престол после стодневного царствования Наполеона I, учредил орден Белой лилии, состоявший из серебряной лилии, на белой шелковой ленте. Орден этот был роздан им в таком количестве, что сделался как бы эмблемой партии Бурбонов в противоположность приверженцам Наполеона, эмблемой которых служила фиалка.

Во времена республики 1793 года республиканское правление всячески старалось унизить эту эмблему королевской власти и даже приказало клеймить изображением лилии каторжников. На военных же знаменах знак лилий был заменен орлом с распростертыми крыльями, а в 1830— 1848 годах — галльским петухом. В эту эпоху знаменитый Тюильрийский сад в Париже был всегда переполнен чудными белыми лилиями — и вдруг они исчезли. Говорят, это случилось по приказанию короля Луи Филиппа, который велел все их срезать. Насколько это верно, неизвестно, но с 1830 года лилии в этом саду более не цвели.

Лилия вообще считалась очень почетным знаком во французских гербах и встречалась также на монетах. Людовик XIV выпустил в оборот в 1655 году монеты, носившие даже названия золотых и серебряных лилий. Золотая лилия стоила 7 ливров (фунтов серебра) и содержала в себе 23 карата золота. На одной стороне ее находилось изображение короля или украшенного лилиями и увенчанного на концах коронами креста, а на другой — герб Франции с лилиями, поддерживаемый двумя ангелами.

Серебряные лилии были трех достоинств: в 20,10 и 5 су. Они имели изображение короля с короной на лицевой стороне, а на оборотной — изображение креста из 8 переплетшихся «L», увенчанного короной и окруженного четырьмя лилиями. Монеты эти ходили очень недолго: серебряные были упразднены в следующем же году, а золотые продержались до 1679 года. Теперь они, особенно серебряные, представляют большую редкость и отсутствуют даже во многих самых больших нумизматических коллекциях.

Изображение лилии имели также еще и другие французские монеты — флорины, введенные впервые в употребление во Флоренции и носившие такое название от итальянского слова «florino» (цветок), под которым часто подразумевались лилии, красовавшиеся в гербе Флоренции. Первые флорины появились во Франции в царствование Людовика IX. На одной стороне их находилось изображение короля или Иоанна Крестителя, а на другой — окруженный лилиями крест с надписью: «Христос побеждает, Христос царствует, Христос правит».

Лилия пользовалась вообще большой любовью во Франции. Цветок этот считался искони выражением высшей степени благоволения и уважения, и потому в аристократических семьях было в обычае, чтобы жених посылал своей невесте каждое утро, вплоть до самой свадьбы, букет из живых цветов, среди которых должно было быть непременно несколько белых лилий.

Орден храмовников был основан в 1118 году в Иерусалиме рыцарем Гуго де Пайеном, который являлся вассалом графа Шампанского — одного из самых могущественных властителей Южной Франции. Граф Гуго Шампанский стал одним из первых покровителей рыцарской организации, а в 1124 году сам вступил в Орден. Графы Шампанские, Тулузские, Анжуйские и другие южнофранцузские феодалы щедро дарили тамплиерам замки и земли в своих владениях; ряды Ордена все время пополнялись выходцами из аристократических семей Прованса и Лангедока. Вскоре на юге Франции возникли целые тамплиерские династии, представители которых по праву крови наследовали титулы рыцарей и командоров Храма.

Ранним утром в пятницу, 13 октября 1307 года, в замок Тампль — парижскую резиденцию Ордена тамплиеров (храмовников), — ворвался отряд вооруженных стражников, которыми командовал королевский советник Гийом де Ногарэ. Захваченные врасплох рыцари во главе с Великом магистром Жаком де Моле были арестованы, закованы в цепи и заключены в темницу своего же замка.

Сожжение тамплиеров во главе с Жаком де Моле

В тот же день во французских провинциях были схвачены все находившиеся во Франции рыцари Ордена Храма. Орденские замки и дома оказались под надзором королевских чиновников, а все имущество тамплиеров присвоила казна. 14 октября королевские бальи зачитали на городских площадях обвинения в ереси и отступничестве от веры, которые французский король Филипп IV Красивый выдвинул против храмовников...

Начался долгий процесс над тамплиерами. В течение семи лет инквизиторы Филиппа Красивого пытками и угрозами выбивали из арестованных храмовников признания в самых страшных грехах: сатанизме, надругательстве над крестом и Святыми Дарами, содомии. Почтенный архиепископ Нарбоннский, бывший хранителем королевской печати, отказался участвовать в этом позорном фарсе. Тогда король назначил хранителем печати своего самого продажного и лживого клеврета — «рыцаря» Гийома де Ногарэ, готового на любые мерзости и преступления для того, чтобы заслужить благосклонность монарха. Ему под стать были помощники — личный духовник короля Гийом Эмбер (Гийом Парижский), ставший великим инквизитором Франции, и брат королевского первого министра Жан де Мариньи, получивший титул епископа Санского.

Назначение руководителями процесса над тамплиерами этих отъявленных мерзавцев оправдало ожидания Филиппа. «Нет такой низости, такого преступления, к которым бы ни прибегли судьи в ходе этого процесса...», — писал Морис Дрюон, автор известных хроник из серии «Проклятые короли».

Главными свидетелями обвинения стали несколько бывших храмовников, исключенных из Ордена за уголовные и сексуальные преступления. Но кроме клеветы предателей и чиновничьих сплетен, суду нужны были признания самих обвиняемых. Абсолютное большинство арестованных рыцарей, несмотря на длительное заключение и угрозы судей, с возмущением отвергли нелепые выдумки обвинителей. Тогда судьи решили прибегнуть к пыткам.

Когда рыцарь Ангерран де Мильи отказался отвечать на провокационные вопросы, палачи раздробили ему обе ноги, раздавили пальцы рук, жгли тело раскаленным железом, вздернули на дыбе...

Многие подсудимые не выдерживали истязаний. Ужасными пытками королевские инквизиторы вырвали «признания» у 136 тамплиеров. Однако на открытых процессах почти половина из подсудимых отказалась от самооговоров. Только в 1310 году и только в Париже, на поле близ монастыря Святого Антония, были заживо сожжены 54 рыцаря, которые отреклись от насильственно вырванных показаний.

Оказавшись в руках палачей Филиппа Красивого, храмовники первое время надеялись на заступничество папы римского — ведь Орден Храма несколько столетий верно служил Святому Престолу, защищая веру Христа и интересы папской курии в Палестине и на Ближнем Востоке.

Но эти надежды были тщетны! Ничтожный и трусливый папа Климент V боялся возражать могущественному королю Франции — он слишком хорошо помнил судьбу двух своих предшественников, Бонифация VIII и Бенедикта XI, которые были убиты по приказу «христианнейшего монарха». Активным участником заговора против понтификов был тот же вездесущий Гийом де Ногарэ, за убийство Бонифация VIII получивший от короля рыцарские шпоры и титул...

12 августа 1308 года Климент V специальной буллой, лицемерно названной «Творя милосердие...», утвердил постфактум репрессии французской короны против тамплиеров.

Король потребовал распустить Орден Храма, но созванный папой в октябре 1311 года во Вьенне XV Вселенский собор отказался уничтожить самый славный и могущественный союз рыцарей-крестоносцев: лишь четыре кардинала из 140 проголосовали за упразднение ордена! Кардиналы требовали беспристрастного расследования. Тогда Филипп появился на соборе во главе войска и силой заставил перетрусившего папу единолично распустить орден.

2 мая 1312 года Климент V подписал буллу «К провидению Христова наместника...», согласно которой Орден Храма был распущен, а его имущество — передано Ордену госпитальеров.

Так Святой Престол предал тамплиеров...

К весне 1314 года обвинительный приговор против тамплиеров был готов. 17 марта в Соборе Парижской Богоматери собрались судьи во главе с Гийомом де Ногарэ и епископом Санским.

В качестве главных подсудимых в собор были доставлены бывшие руководители Ордена Храма: великий магистр Жак-де-Моле, генеральный визитатор де Пайрандо, приор Нормандии Жоффруа де Шарне и командор Аквитании Жофруа де Гонвилль.

Четыре старика в грязных лохмотьях, измученные семилетним заключением, голодом, пытками и унижениями, стояли перед королевским трибуналом, блистающим яркими одеждами и драгоценностями.

Под диктовку Ногарэ королевский суд обвинил рыцарей Ордена Храма в поклонении идолам, богохульстве и ереси. В обвинительное заключение были включены все самые дикие и невероятные выдумки, пришедшие в голову инквизиторам и их добровольным помощникам — так называемым «свидетелям». Тамплиеров обвинили в том, что они отрекались от Христа, плевали на крест, предавались разврату, поклонялись демону Бафомету и неким «Говорящим Головам», которых использовали в своих колдовских ритуалах. Якобы в заседаниях Ордена участвовали черные кошки — олицетворение Сатаны, а затем рыцари Ордена Храма жарили младенцев и их жиром мазали дьявольских идолов...

Во время суда неожиданно выступили против приговора Жак де Моле и приор Нормандии Жоффруа де Шарне.

Филипп Красивый был в ярости. Семь лет потратил он и его помощники на то, чтобы уничтожить Орден Храма и присвоить богатства тамплиеров, а два старика, полностью находящиеся во власти инквизиции, осмелились возражать против королевского приговора. По требованию мстительного короля великий магистр и приор Нормандии были приговорены к сожжению на медленном огне.

18 марта 1314 года Жак де Моле и Жоффруа де Шарне были заживо сожжены в Париже, на Еврейском острове — как раз напротив королевского дворца. Филипп и его свита любовались казнью стариков из окон дворцовой галереи.

В последний момент, когда пламя уже охватило тело, великий магистр указал в сторону дворца и крикнул:

— Папа Климент! Король Филипп! Гийом де Ногарэ! Не пройдет и года, как я призову вас на Суд Божий! Проклинаю вас! Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!..

Предсмертное предсказание Жака де Моле осуществилось, и довольно скоро: через месяц после аутодафе на Еврейском острове, 20 апреля 1314 года, предатель-папа умер от внезапного приступа дизентерии — Климента V свели в могилу кровавый понос и приступы рвоты. Еще через месяц в страшных муках скончался палач — канцлер Ногарэ. А в конце того же года, 29 ноября 1314 года, неожиданно умер король Филипп, всегда отличавшийся завидным здоровьем.

Легенда гласит, что проклятие Жака де Моле пало и на потомство короля. Действительно, в течении нескольких лет умерли все наследники Филиппа Красивого: три его сына и внук. Прямая ветвь Капетингов пресеклась в 1328 году, когда погиб младший сын Филиппа — король Карл Красивый, правивший всего 6 лет. А вскоре вся Франция оказалась вовлечена в кровавые войны, смуты и междоусобицы, потрясавшие страну более ста лет.

Некоторые историки объясняют беды, обрушившиеся на французский королевский дом в XIV—XV веках, кровосмесительными браками, которые в итоге привели к вырождению Капетингов. Доктор Огюст Бланше, автор исследования «Патология королей Франции», подсчитал, что практически все французские монархи женились на своих кузинах, тетках, племянницах. А в результате на престоле оказывались явно нездоровые монархи, такие как слабоумный король Людовик X, его жена Маргарита Бургундская, осужденная за разврат, ее сестра королева Жанна Хромоножка — развратница и садистка, ее внук король-чернокнижник Карл V, его жена королева Жанна Бурбонская, страдавшая приступами буйного помешательства, и, наконец, их сын — король Карл VI, прозванный сумашедшим, и его супруга — развратница Изабелла Баварская, открыто жившая с братом короля и офицерами своей свиты.

Однако сейчас, почти через 700 лет после процесса, не все представляется столь однозначным. Многие серьезные исследователи полагают, что в ритуале Ордена существовали тайные обряды, которые пристрастное следствие могло счесть богохульными и еретическими.

В частности, французский историк Робер Амбелен, изучавший протоколы обвинительного процесса против тамплиеров, привел весьма любопытную статистику. По его данным, с 11 апреля 1309 года по 26 мая 1311 года инквизиторы допросили 225 членов Ордена. Практически все подследственные отрицали нелепые обвинение в поклонении дьявольским идолам или участии кошек в заседании орденского капитула. Однако 107 храмовников — почти половина обвиняемых, — без всяких пыток признали, что при вступлении в Орден они, согласно обряду, должны были отречься от Иисуса Христа и плюнуть в сторону распятия.

Даже высшие руководители тамплиеров признали существование в орденской традиции обряда отречения.

Сами тамплиеры объясняли столь богохульный обычай тем, что таким образом руководители Ордена испытывали твердость веры нового брата. Впрочем, другие полагали, что речь идет о проверке обета слепого подчинения старшим.

Самое могущественное и прославленное братство рыцарей-крестоносцев погубили алчность и коварство французского короля Филиппа IV, трусость и подлость папы Климента V, а также доверчивость и беспечность великого магистра Жака де Моле и других руководителей Ордена.

Гибелью Ордена Храма завершилась одна из самых славных и романтичных страниц европейской истории — время рыцарских турниров и крестовых походов, благородных героев и их прекрасных дам, золотых шпор и бескорыстных мечей...

La Legion etrangere — Французский иностранный легион был создан 9 марта 1831 года декретом короля Луи-Филиппа. Во Франции к тому моменту находилось значительное количество иностранцев, умевших хорошо обращаться с оружием — наемников прежних войн, солдаты иностранных полков Наполеона I, эмигрантов — участников восстаний в Польше и Италии. Король опасался, как бы это умение не обратилось против него — ведь страна вступала в полосу стабильности, и делать в мирной жизни этим комбатантам было решительно нечего.

В то же время вовсю разворачивалась экспансия Франции в Северной Африке. И король решил направить боевой потенциал солдат-профессионалов на расширение сферы влияния Франции. В декрете особо подчеркивалась, что новую воинскую часть запрещается использовать на территории собственно Франции. С тех пор легионеры проливали кровь на всех континентах, кроме разве что Австралии и Антарктиды, участвовали они и в подавлении Парижской коммуны. Всего, сражаясь за «ла белле Франсе», погибли 902 иностранных генерала и полковника, 3176 командиров среднего звена и более 30 000 рядовых легионеров.

В легион попасть было непросто. Вот как описывает этот процесс один из бывших легионеров: «Прежде чем пропустить, у вас спросят документы. Предъявить нужно что-то официальное — загранпаспорт, права, например. Короче говоря, документ, и желательно с фото. Даже если это фальшивка — я знал некоторых сдавшихся по фальшивым документам или подделанным паспортам, и это срабатывало. Если документы устраивают капрал-шефа, вы заходите внутрь. Там вам начинают задавать вопросы, касающиеся вашей личности и целей вашего прихода».

В чем-то Легион напоминает монастырь Средневековья — здесь можно начать новую жизнь, теоретически — «спрятаться от мира», а то и от полиции. Впрочем, сейчас, в мирное время, Легион довольно разборчив и пытается выяснить подноготную новобранцев. Каждый из поступающих проходит «гестапо» — так практически официально зовется в Легионе служба безопасности. Впрочем, проверка эта не особо серьезна, и тот, кто не разыскивается Интерполом, имеет все шансы ее избежать.

Для Легиона вор-рецидивист менее нежелательное приобретение, чем примерный семьянин с тремя детьми — в Легион берут только холостых, это правило соблюдается неукоснительно.

Вербовочные пункты Легиона находятся только во Франции, и посольства не оказывают никакой помощи в получении визы и проезде до пункта вербовки. Обычно волонтеры из бывшего Союза предпочитают сдаваться в Париже или Страсбурге (первый пункт — столица, второй — самый ближний к восточной границе). К тому же из этих пунктов отправка на центральный пункт отбора в г. Обань, недалеко от Марселя, происходит быстрее.

Девиз Легиона — «Legio Patria Nostra» переводится: «Легион — наша Родина». Новобранцу следует забыть не только прежнее отечество, но и как его звали на родине — ему присвоят новое имя, фамилию и даже имя матери — и отныне легионер будет пользоваться только ими.

Первоначальный отбор проходит один человек из 10 прибывших (это официальные данные). В дальнейшем из пятидесяти новобранцев остается только трое, кроме того, они отсеиваются на медосмотре и различных тестах — и только потом кандидаты в легионеры попадают на курсы молодого бойца.

Из рассказов легионеров можно живо представить их подготовку. На сорок восьмой неделе пребывания в Легионе начинаются 14 недель жесточайшей муштры. Разговаривать можно только на французском. Если что-то не понял или не так ответил, бьют по лицу. Все делать надо как можно быстрее, следят за малейшим движением. С каждым месяцем нагрузка все возрастает. Преодоление полосы препятствий. Кроссы до 29 км. А во время кратких передышек —зубрежка французского и песен Легиона. Много всевозможных лекций. На сон остается всего 3 часа в сутки.

Наконец последнее испытание. Отделение привозят в горы за 150 километров от базы. За 3 дня нужно вернуться обратно. Выдают компас и — все. Один из легионеров упал с горы и разбился. Двое выпили воды из реки и отравились. Этот марш-бросок носит боевой, тактический характер. Продвигаться надо очень осторожно, ни на секунду не забывая, что где-то совсем рядом может быть засада.

В последнюю ночь все сдают снаряжение, но перед этим надо вычистить его до блеска спиртом. На это уходит примерно 20 часов.

В итоге всем вручают белые кепи. Вручение «Кепи Бланк» — девственно белой фуражки легионера — происходит на торжественном построении лагеря, когда под звуки гимна Легиона произносится присяга, зеленый берет снимается, и на голову водружается фуражка, которая впоследствии будет украшена нашивками звания, должности и значками рода войск. Отныне покинуть службу и вернуться «в мир» можно лишь тремя легальными способами: либо дождаться, когда истечет срок контракта, либо получить увечье или заболеть, либо — умереть. Можно еще, конечно, пуститься в бега, но тогда неминуем трибунал и потеря всех денег, хранящихся на личном счете.

Условия жизни легионера и кандидата значительно, отличаются. Легионеры живут в благоустроенных общежитиях, не имеющих ничего общего с казармой, по 1 —2 человека в комнате. По прибытии в часть приписки с легионером углубленно занимаются конкретно его специальностью, потом лекции и экзамены.

Чтобы получить направление на службу за границу, где платят большие деньги, нужно прослужить во Франции минимум год, проявив при этом недюжинные способности.

В том, что касается увольнений, никаких ограничений нет, но желательно, чтобы начальство знало, где искать легионера в экстренных случаях.

Почти все в Легионе белые, темнокожих и арабов мало, встречаются китайцы и японцы. Неуставные же отношения между всеми — самые уважительные.

«Каждый легионер становится братом по оружию, независимо от его гражданства, национальности и вероисповедания. Ты должен демонстрировать эту непоколебимую солидарность всегда и везде» — говорит вторая статья Кодекса чести Легиона.

Легионер заключает контракт на пять лет. После его окончания можно подписать следующий — на срок от 6 месяцев до 3 лет. Рядовой может служить в легионе до 15 лет. Срок службы командного состава не ограничен.

Всеобщая воинская повинность во Франции — одно из завоеваний и символов Французской Революции, олицетворение принципа «эгалите» — равенства. Однако службу в местах по-настоящему опасных французы перепоручают добровольцам-легионерам.

Теперь уже можно с уверенностью утверждать, что это вынужденное, призванное решить сиюминутные тактические задачи, изобретение, оказалось на редкость удачным для спокойной жизни французов.

В эмигрантской литературе сохранились свидетельства о том, что многие русские, служившие в Иностранном легионе в Северной Африке, достигли достаточных успехов по службе. И среди них — генерал Зиновий Пешков.

Имя этого человека высечено на одной надгробной плите с княгиней В. Оболенской. Зиновий — старший брат Якова Свердлова — родился в еврейской семье. Отец работал сапожником в Нижнем Новгороде, куда семья переехала из Белоруссии. По законам Российской империи, лица иудейского вероисповедания были ограничены в правах. Поэтому многие из них принимали православие. В частности, Зиновий решается на перемену веры для того, чтобы иметь возможность получить высшее образование. Крестным отцом стал для Зиновия Алексей Максимович Пешков, под псевдонимом «Горький».

Отец проклял Зиновия торжественным еврейским ритуальным проклятием. Максим Горький его усыновил, и Зиновий Свердлов стал Зиновием Пешковым. Вскоре он уехал во Францию и поступил в Иностранный легион.

Когда через некоторое время пришло известие, что он потерял в боях руку, отец Свердлов страшно разволновался: «Какую руку?», и когда оказалось, что правую, торжеству его не было предела. Согласно еврейскому ритуальному проклятию, когда отец проклинает сына, тот должен потерять именно правую руку. Зиновий Пешков стал французским гражданином, продолжал служить в армии и дошел до чина полного генерала.

Большой французский энциклопедический словарь «Larousse» содержит следующие сведения: «Пешков (Зиновий), французский генерал русского происхождения». Поступил в Иностранный легион в 1914 году, в Марокко - с 1922 по 1925 год, далее в Африке с де Голлем в 1941 году.

В архивных документах А.М. Горького много записей Зиновия. Он рассказывает о русских воинах: «Они просты, они скромны, солдаты Иностранного легиона. Они не требуют вознаграждения за свою службу. Они не ищут славы. Но их энтузиазм, их усилия, вызывающие восхищение, их сердца, которые они вкладывают в свое дело, не могут остаться незамеченными теми, кто их видел в деле. Легионеры не помышляют о героическом принесении себя в жертву. Они не считают себя мучениками. Они идут вперед, и если они умирают, то умирают с умиротворением».

В 1926 году герой Зиновий уже в чине капитана, к тому времени имеет несколько боевых орденов и медалей.

Впечатления, наблюдения, переживания и личный опыт службы в Марокко Зиновий Пешков выразит в своей книге об Иностранном легионе. Первое издание выходит в свет на английском языке в США под названием «Звуки горна. Жизнь в Иностранном легионе» в 1926 году.

Французское издание появилось годом позже с несколько иным названием: «Иностранный Легион в Марокко». В предисловии, написанном Андре Моруа, говорится: «Все цивилизации имеют своих изгоев. Достоевский их называл униженными и оскорбленными. Например, русские, не принявшие большевиков, немцы, которые не могут переносить свою муштру, бельгийцы и швейцарцы, жертвы какой-нибудь личной драмы. Для всех этих людей дисциплина Иностранного легиона не оскорбительна. Автор — один из тех командиров, которые знают и умеют поднимать униженных и оскорбленных, приобщая их той задаче, которую Иностранный легион унаследовал от Римского легиона, — задаче служения цивилизации».

Накануне Второй мировой войны Зиновий Пешков продолжает службу в Северной Африке. Командование Иностранного легиона 11 августа 1938 года принимает решение о продлении срока службы 3. Пешкова в Марокко на 2 года. Франция объявляет войну фашистской Германии. Между этими странами начинаются боевые действия, затронувшие в том числе и территорию Северной Африки. Пешков участвует в боях Иностранного легиона против гитлеровцев на территории Марокко. После поражения 1940 года он отказался принять перемирие с фашистами и бежал ночью на пароходе, прибыв в Лондон одним из первых.

На кладбище маленького провинциального городка под Парижем — Сен-Женевьев дю Буа похоронены почти 10 000 русских. Когда-то здесь был дом престарелых для русских эмигрантов, и всех, кто там умирал, хоронили на местном кладбище. Со временем оно превратилось в «русское кладбище». Небольшая церковь построена в стиле новгородских церквей XV—XVI веков, русскими буквами написаны на могилах русские имена...

Могилы великих князей и княгиней, надгробия и мемориальные комплексы казачеству, кадетам, корниловцам, колчаковцам, кутеповцам, алексеевцам, врангелевцам. Здесь находятся могилы Ивана Бунина, первого русского писателя, удостоенного Нобелевской премии, и многих других — Д. Мережковского, 3. Гиппиус, В. Некрасова, В. Максимова, Н. Тэффи, А. Ремизова, художников — К. Сомова, К. Коровина, П. Ланского...

Зиновий Пешков, старший брат Якова Свердлова, человек, чья судьба может считаться одной из самых необыкновенных в XX веке, тоже нашел здесь свое последнее пристанище.