Близнецы

16

Утром просыпаюсь от телефонного звонка. Сергей просит срочно приехать в офис. На работе я уже через сорок минут. Выгляжу, наверное, как сбежавшая из клиники для душевнобольных. Сергея застаю куда-то впопыхах собирающегося.

– Хорошо, что ты успела, – быстро тараторит он, одновременно накидывая пиджак, – Сегодня к нам в город приезжает Филипп Миркоров. Я сам собирался взять у него интервью, но совсем замотался и забыл об этом – он хватает свой рабочий чемоданчик и протягивает мне какую-то бумажку. – Не подведи. Я бы и сам, понимаешь, но у меня важная встреча.

– А… – таращусь на него испуганными глазами, – Но я ещё ни у кого не брала интервью, разве что у однокурсников…

– Справишься, – Сергей торопливо, но бережно выталкивает меня вон из кабинета и тут же запирает дверь на замок, – У тебя есть пару часов. Набросай приблизительные вопросы.

– Но я… – снова пытаюсь что-то промямлить.

– Я на тебя надеюсь – будто наставник произносит он, положив мне на плечо руку, – Интервью с Филиппом повысит рейтинг журнала. А если ещё найдёшь видео-оператора, который отснимет материал. Цены тебе не будет – поправляет галстук перед зеркалом, висящим аккурат перед его кабинетом. – Видеоматериал мы сможем продать Кванту – мечтательно произносит, кажется, своему отражению и оставляет меня одинёшеньки в пустом коридоре.

– Поздравляю – мимо проходит сотрудница издательства, если не ошибаюсь, Марина. И она тоже явно спешит покинуть здание, будто кто-то заложил здесь бомбу.

– Куда вы все уходите? – непонимающе вдогонку кидаю я ей.

– Сегодня мастер-класс даёт Шведский – с улыбкой поясняет она, не замедляя шаг.

– А я? Я разве могу не присутствовать? – последний вопрос адресован уже пустому коридору. Марина ушла.

Оставшись одна, с ужасом начинаю осознавать кошмар всего происходящего. Надвигается буря, и если я в ней не выживу, то позор обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Бреду к себе в кабинет. По щекам бегут слёзы, которых не замечаю. Никогда не интересовалась творчеством Филиппа Миркорого, а ведь он звезда мирового масштаба.

В своём кабинете начинаю чувствовать себя дико одинокой, словно покинутой всеми. Усаживаюсь за стол, смотрю на лист, практически чистый, только в верхнем правом углу адрес какого-то кафе.

Что я о нём знаю? Был женат на певице, двое детей. Что же ещё? Включаю допотопный компьютер. Минут десять жду пока загрузится. И только после, начинаю копаться в интернете, изучая биографию личности, у которой мне предстоит брать интервью. На листе бумаги вырисовываются, по меньшей мере, двадцать вопросов, три из которых вычёркиваю, слишком глупые, наверное.

А если ещё найдёшь видео-оператора… И где же я его должна найти, чёрт побери? Впадаю в панику. Из-за этого начинает болеть голова. Выуживаю сотовый, чтобы пройтись по старым знакомым, может хоть кто-нибудь сможет мне помочь. Но все, как назло, поразъехались в другие города. Остался всего час, а я всё ещё без коня. Звоню Юле, хотя прекрасно понимаю, что она не поедет в такую даль, да и не успеет уже, да и с работы её никто не отпустит.

– Слушай, а ты набери Мирону – воодушевлённо после пятиминутной безрезультатной болтовни предлагает Юля.

– Какому Мирону?

– Ну, помнишь, учился у нас на первом курсе, потом куда-то пропал. Оказалось, что он перевёлся на другую кафедру, как раз связанную с телевидением – поясняет Юля, но понапрасну.

– Не, не помню.

– Ну, блин, он ещё ко мне подкатывал.

Через мгновение память озаряется, и я вспоминаю, что за таинственный Мирон с первого курса.

– А! Гурьев!

– Да!

– Но у меня нет его номера…

– У меня был записан. Я тебе эсэмэской отправлю… – шепчет в трубку Юля. На заднем плане слышится голос её начальницы, которая снова орёт на неё.

Сообщение с номером приходит через несколько минут. И я сразу же звоню. Трубку снимают через несколько долгих секунд.

– Алло? – непонимающий мужской голос.

– А… Привет. Мирон?

– Да…

– Привет… Это… Тебя беспокоит Диана Горбунова. Мы учились вместе на первом курсе журналистики. Помнишь?

Собеседник молчит, но вскоре вспоминает меня.

– Ну, привет. Ты подруга Юли Орловой. Всё, вспомнил.

– Да. Слушай, мне нужен видео-оператор. Ты как вообще по профессии трудишься?

В трубке послышался смешок.

– Нет. Печатаю тексты для телеведущих.

– А, вон оно как. Ну, может у тебя есть камера, или…

– А ты, в каком городе то вообще?

– В Новокузнецке, конечно же… – как же глупо, наверняка и он свалил после окончания учёбы.

– Ну вот, а я в Мысках.

– Капец – вновь чувствую накатывающие слёзы.

– Погоди. У меня там сейчас младший брат учится. Он, конечно, не видео оператор, но у него есть камера, конечно, непрофессиональная… Ты слышала, что-нибудь о стрингерах?

– Э… Фильм смотрела – нервно хихикнув, понимаю, какую глупость несу. Естественно, я знаю, кто такой стрингер. Это журналист-фрилансер или внештатный репортер, который сотрудничает с одним или несколькими информационными и новостными агентствами в индивидуальном порядке. Стрингером может стать любой очевидец, проявивший инициативу и предоставивший фото- или видеоматериал. Короче, кто первый того и мясо.

– Ну, так вот. Он, правда, немножечко того, но…

– В каком смысле того? – снова нервный смешок.

– Да не парься, всё будет лады. Только ему надо будет заплатить.

– Хорошо.

Дальше идут обрывистые гудки, но уже через минуту сотовый звонит. На дисплее неизвестный номер, в замешательстве подношу к уху телефон.

– А.…Алло?

– Доброе утро. Мне позвонил Мирон сказал, что вам нужен видео-оператор? – голос приятного молодого человека.

– Да, точно.

– Диктуйте адрес.

На радостях говорю ему адрес и время встречи.

– Двадцать тысяч – неожиданно слышу в трубке.

– Что, простите?

– Говорю, мои услуги будут стоить двадцать тысяч. Это вместе с обработкой, монтажом…

– Погоди-погоди – буквально опешив, пытаюсь прервать собеседника. Но тот всё говорит и говорит.

– … десять я беру за работу и десять за то, чтобы не раздавать видюху другим каналам.

– Подожди, но это пол моей зарплаты!

– Мои условия вы поняли. Если вам нужен видео-оператор…

– Да, но это очень дорого!

– В любом случае, вы сказали мне адрес, и я могу заснять репортаж абсолютно бесплатно, а уж поверьте, я смогу это сделать совершенно незаметно, и вы потом будете плакаться. Никто не станет читать журнал, если можно будет посмотреть тоже самое, скажем в моём блоге. Ваше начальство и само захочет продать видеоматериал, после того как распродаст тираж, я ведь прав?

Как много слов! Я в растерянности. Никто не учил меня в институте, как договариваться с наглыми стрингерами. Но делать нечего, беру себя в руки и спокойным тоном выдаю:

– Десять тысяч и это максимум.

– Пф… смотрите в завтрашнем выпуске, как одна журналистка протупила, – смеётся он.

– Может я и протупила, но поверь мне, охрана, которая будет стоять на каждом углу, тебя к Миркорову и на километр не подпустит. И судя по тому с какой молниеносной скоростью ты мне перезвонил, с работой у тебя сейчас напряг, поэтому десять и точка – уверенно заканчиваю я, чувствуя внутреннюю победу.

На том конце висит долгая пауза.

– Миркоров? – озадаченный и одновременно удивлённый голос.

– Ага.

– Двенадцать – слышу угрюмый детский тон. И понимаю, что разговариваю с мальчиком лет восемнадцати, не старше.

– Договорились – отключаю мобильный, от радости сжимаю кулаки. Но время не терпит, пора в бой.

17

Сижу в назначенном месте уже пятнадцать минут за столиком. Юра, тот самый наглый стрингер, сидит за соседним столиком наготове с камерой. На брата он практически не похож. Шевелюра отливает ржавчиной, на лице скудные веснушки, нос прямой и губы женские. Глаза ярко-зелёные, по-моему, линзы. Как я и представляла его себе, после разговора по телефону, он не старше восемнадцати.

Чувствую, что нужно отлучиться по малой нужде. Благо туалет недалеко. Но там случается неурядица, замок на джинсах зажёвывает ткань плавок, и я трачу несколько долгих минут, чтобы с этим разобраться. Когда возвращаюсь с красным лицом, Филипп уже на месте, сидит за заказным столиком. Официанты крутятся вокруг него. У Юры походу беда с камерой, понимаю это по его испуганным глазам. Несколько здоровых амбалов в чёрном рассаживаются за соседние столики.

Филипп разговаривает с женщиной средних лет в деловом костюме и волосами пепельного цвета. Она кивает. Возможно, до этого я не замечала, но теперь понятно, ресторан (вовсе не кафе, как я предположила вначале) в полном опустошении, кроме нас.

Надеюсь, что ни Филипп, ни его спутница, кем бы она ему не приходилась, не обратят внимания на мой незапланированный поход в туалет. Когда наконец-то оказываюсь возле столика и, не прекращая кланяюсь и здороваюсь со всеми подряд, но слишком тихо, поэтому никто не обращает на меня внимания.

– Добрый день! – наконец громко произношу я и усаживаюсь за столик слишком резко. Стул предательски шатается, но не падает. Филипп всё ещё переговаривается с рядом стоящей женщиной, потом она кивает в последний раз и устраняется. Следом подбегает официант с меню, и певец делает заказ.

– Извините, просто с утра ничего не ел, – он улыбается своей фирменной обворожительной улыбкой. Официант предлагает и мне меню, я отказываюсь, и он мигом убегает прочь. Смотрю на Юру, который наконец-то совладал с волнением, и теперь лыбился до ушей снимая все, что только можно уловить объективом недорогой камеры. Тем временем достаю листик с подготовленными вопросами, телефон в котором есть встроенный диктофон. А в голове полнейший сумбур. Все вопросы, написанные два часа назад в кабинете, кажутся глупыми и неинтересными, но делать нечего. Я не могу продолжать молчать, нужно что-то говорить.

Филипп берет мою дрожащую и вспотевшую левую руку и целует тыльную стороны ладони. От неожиданности зависаю на несколько секунд.

– Очень приятно, Филипп Миркоров.

Тут появляется официант с подносом и выставляет на стол заказанные блюда. Успеваю подумать, почему так скоро? Обычные посетители вынуждены ждать минут двадцать. Официант желает приятного аппетита и собирается уносить ноги, как громкий голос Филиппа заставляет его вернуться.

– А вы не хотите сделать заказ у дамы?

Собираюсь сказать, что он уже предлагал мне меню, и я отказалась, но увидев перепуганное выражение на лице молодого официанта, прошу кофе и тот вприпрыжку убегает.

Молча наблюдаю, как Филипп готовится к трапезе. Сам себе наливает в кружку свежезаваренный чай с жасмином.

– Наверное, начнём… – дрожащим голосом произношу я. Это меня саму раздражает. Какого чёрта! Вытираю ладони о джинсы, включаю диктофон. Филипп кивает, делая глоток чая. – Вы уже были однажды в нашем городе…

Официант приносит мне горячий кофе. Говорю спасибо и продолжаю:

– Какие у вас остались впечатления после прошлого визита?

– Я сюда приезжал, кажется… – он задумывается, высоко задрав голову, – Четыре года назад. На день города. Я успел побывать в вашей церкви. Она большая, красивая и уютная.

Это слегка меня удивляет. Мне почему-то представлялось, что люди его уровня посещают совсем другие заведения.

– Сколько времени вы пробудете у нас в этот раз? – делаю глоток горячего кофе и немного обжигаю нёбо.

– Дам концерт и отправлюсь в следующий город – он принимается за еду, пользуясь столовыми приборами, как интеллигент. Замечаю, какой красивый и ухоженный у него маникюр.

Обращаюсь к списку и продолжаю задавать вопросы.

– Вы были женаты с Анной десять лет. А как сейчас на личном поприще?

– Я ищу её много лет, а в ответ… А в ответ тишина, – неожиданно театрально выдаёт он. И улыбается в точности так же, как Глеб. От этого у меня проносится по спине мороз.

– Или всё-таки остались чувства к Анне? – замечаю, как погрустнело его прежде сияющее лицо.

– Такую женщину невозможно забыть никогда.

Получив вполне исчерпывающий ответ, вновь обращаюсь к листку.

– Если бы вы не стали певцом, то кем тогда?

Филипп задумывается, откладывает вилку и нож, и почёсывает свою густую чёрную бороду.

– Ну, я думаю, моя жизнь так или иначе была бы связана с музыкой. Ведь мой отец пианист. Возможно, я бы тоже стал музыкантом. А вообще мне до жути понравилось сниматься в фильмах.

– Часто приглашают сниматься?

– Ну, ни так часто, как хотелось бы, – смеётся, и я наконец-то чувствую расслабление.

– У вас двое детей.

Кивает.

– Как вы справляетесь с воспитанием? Бывают ли трудности?

– Когда я рядом с ними, я и сам чувствую себя ребёнком. Наша любимая игра в пиратов. Иногда играем в индейцев, в прятки, в жмурки, – мечтательно рассказывает Филипп, а я-таки ощущаю его отцовскую любовь. Буквально, вижу, как он переодевается в Капитана Джека Воробья и играет со своими детьми.

– А ответственность? Кто объясняет им, что можно делать, что нельзя?

– Эту нудную и скучную работу я позволил выполнять нашей няне, – намеренно понизив голос, произносит он заговорщическим тоном. – А вообще я считаю, что детей надо баловать, любить и давать им всё самое лучшее, ведь никто не знает, как сложится их дальнейшая жизнь. Какие испытания им преподнесёт жизнь. А так я хотя бы дам им всё самое лучшее и детство они будут вспоминать с любовью и радостью.

– Это очень правильный подход, – снова делаю глоток кофе, – А почему вы выбрали именно такой метод рождения детей? Я имею в виду, не как все, не женились на женщине…

Филипп становится серьёзным, я бы даже сказала печальным. Минуту молчит и просто кушает. Неужели я затронула больную тему?

– Я уже много раз рассказывал в разных интервью об этом, но ради такой красивой девушки, поясню ещё раз.

Щёки вспыхивают жарким огнём. Мысленно корю себя за не профессиональность.

– Чем старше я становился, тем сильнее ощущал чувство одиночества. Когда расстался с Анной, вообще расклеился. Я понимал, что время уходит, и что если сейчас я не предприму никаких мер, то придётся старость доживать среди мебели и стен.

– А как же женская сторона. У детей ведь должна быть мама – возражаю я.

– С этой ролью прекрасно справляется Анна Григорьевна, наша няня. Знаете, меня ведь тоже растила няня. И я ни в коем разе не жалею, что обратился за помощью к суррогатной матери.

Понимающе киваю.

– А у вас есть детки? – неожиданно спрашивает Филипп. Удивлённо вскидываю брови и мотаю головой.

– Только с появлением детей я понял, что жизнь может быть другой.

Мы продолжали беседу практически ещё целый час. Вопросы из списка давно иссякли, и я что называется, просто импровизировала. Это оказалось несложно, тем более что собеседник оказался приятен и сговорчив.

После интервью я расплатилась с Юрой, пообещав себе мысленно больше не связываться с наглыми стрингерами, поверив ему на слово, когда вечером загляну на почту, то обнаружу в ней файл с видеозаписью. Вернулась в издательство я с чувством выполненного долга. В сумке ютится пригласительный билет на концерт Филиппа Миркорого, который он сам же мне и вручил, так сказать за приятную беседу.

Видеоролик оказывается на моей почте уже через час. Примерно в это же время возвращается и Сергей с мастер-класса.

– Всё удачно прошло? – спрашивает он, заглядывая в мой кабинет.

– Да, материал у меня.

– Интересно-интересно, – он проходит к столу. – А это тебе, – протягивает флешку и поясняет, – Мастер-класс от Шведского. Глянешь на досуге.

С благодарностью прячу флешку в сумку и целый час мы смотрим видео с интервью.

– На первую полосу! – объявляет он и радостный уносится вон из кабинета. Работаю ещё часа два. Колдую над печатной версией интервью, передаю главному редактору и только потом ухожу домой. Это был долгий и трудный день.

18

Уже дома набираю Юлин номер. Сижу на подоконнике, ем ложкой из ведёрка мороженное, смотрю во двор, прислонив телефон к уху. Юля отвечает на гудок десятый практически шепотом.

– Говори, только быстро, – слышу в трубке.

– Может я лучше вечером перезвоню? – и быстро добавляю, – И возьми на завтра отгул.

– Зачем?

– Поверь мне на слово, оно того стоит.

В трубке слышаться посторонние голоса.

– Ладно, я тебе сама перезвоню, как освобожусь, – ничего не понимая обещает подруга и сразу отключается. А я тем временем отправляюсь на виртуальные поиски второго билета на концерт Миркорого. Но оказывается, что уже всё распродано. Досадно. После недолгих раздумий, решаю отдать свой билет Юле. Она с ума сходит от его песен.

Юля перезванивает сама через несколько часов. Голос уставший, но заинтригованный. Некоторое время мы болтаем о Глебе. Я рассказала всё что случилось от начала до конца, особенно в красках пересказывая тот момент, когда врезала ему по яйцам.

– И правильно сделала! – эмоционально воскликнула Юля. – Будет знать наших.

– А что там насчёт отгула? Взяла?

– Взяла. Пришлось пообещать, что выйду в выходной день. Надеюсь, это что-то очень важное, потому что пахать в выходные это капец как не хочется…

– Вот и славненько. Завтра ты идёшь на концерт Филиппа Миркорого, – наконец-то объявляю я, ожидая восторгов, пламенных спасибо, спасибо дорогая Диана, но вместо этого в трубке висит полнейшая тишина, – Алло, Юля? Ты ещё здесь?

– Ага…

– Я же сегодня брала у него интервью, и он подарил мне билет, и я подумала…

Дальше мне приходится отвести телефон подальше от уха, потому что раздаётся невероятный визг.

– Господи! Что мне делать?!

– Я всё продумала, – понимаю, о чём беспокоится подруга, – Ты приедешь сюда, а я к тебе и побуду с твоей мамой, – уверенно произношу я.

– Ладно, – растерянно соглашается она, – А… а во сколько приезжать?

Давай к обеду. Концерт в пять.

– Окей.

Поужинав, решаю позвонить Саше и рассказать ему о том, что случилось в его отсутствие. Ну естественно про Глеба ни слово. Да и думать о нём я позабыла. Болтаем целый час. Доходит до того, что оба хотим секса. Я предлагаю заняться им прямо по телефону. Саша просит минуту. Слышу его шаги. Он успевает объяснить, что поднимается в номер гостиницы. И пока он возвращался в номер, я уже начала сладким голосом расстёгивать пуговички на его рубашке. Через двадцать минут энергичного массирования клитора кончаю. Слышу на том конце сети глубокие выдохи, что свидетельствуют о том, что и Саша дошёл до кондиции. Он обещает приехать завтрашним рейсом. Это очень хорошая новость.

19

Пятница прошла именно так, как я и планировала. В обед передала Юле билет. Сама отправилась к ней домой. Тётя Люда, которая не видела меня около двух лет, если не больше, поначалу не узнала меня. А когда наконец-то её память прояснилась, закидала меня вопросами, накормила своими фирменными булочками, решила своим долгом показать все семейные альбомы и рассказать про каждого запечатленного на фотографиях.

Юля вернулась в половине двенадцатого уставшая, но невероятно довольная. Мы немного посидели на кухне, попили чай, побеседовали о концерте. В общем, у Юли одни эмоции, селфи с кумиром и автограф на диске. Домой я приехала во втором часу ночи. Добрела до кровати. Саша уже спал и, стараясь его не разбудить, улеглась в постель. Но ночью он всё же проснулся и оттрахал меня. Именно оттрахал, что на него совсем не похоже. Но я списала всё на, хоть и недолгое, но всё же отсутствие.

20

Просыпаюсь утром. На мобильном десять часов пятнадцать минут. Спускаюсь вниз, разминая шею. Саша уже не спит, сидит за столом, пьёт кофе и смотрит утренние новости. Замечаю, что он в каких-то стрёмных старых шмотках; заношенных джинсах, прям как у автомехаников, рубашка в клеточку с разорванным рукавом в плече. Не представляю, где он только раздобыл такое старьё.

– Привет, любимый, – сажусь ему на колени. На мне только короткая сорочка. Плавки я ещё не успела надеть, после того как Саша стянул их с меня ночью. Целую мужа взасос. Когда со смачным звуком отлипаю от его губ, и собираюсь нырнуть руками ему в штаны, но останавливаюсь, замечаю удивление на лице.

– Что с тобой? И что на тебе за старьё?

Он улыбается. Большие рабочие руки ложатся на талию, будто руки не моего мужа.

– Извини… – он поднимает меня на ноги, приводя меня чуть ли не в шоковое состояние. Может он заболел?

– Что происходит?

– Я не Саша – он поднимается, проходит до холодильника, снимает какую-то записку.

– Что?.. – всё ещё туплю я. И это уже совсем не смешно.

– Вот, – он протягивает листок, – Он просил передать тебе.

Беру бумажку, автоматически поправляя сорочку, хотя она и так прозрачная, как чистая вода и начинаю читать про себя.

«Любимая. Улетел сегодня утром в Португалию. Извини, что вчера забыл тебя предупредить. Вернусь через неделю.

Люблю тебя.

Твой Саша.

P.S. Кстати, приехал мой брат Вовка. Ура. Он поживёт у нас пока не найдёт жильё? Надеюсь, ты не против.»

Таращусь в записку, словно там написано иероглифами, потом на двойника своего мужа и начинаю ощущать себя полной дурой.

– Извини, пожалуйста, – неуверенно произношу я, прикрывая руками грудь и заливаясь красной краской, – Что так вышло – спешу наверх, чтобы наконец-то переодеться в нормальную одежду.

Спускаюсь вниз спустя минут пятнадцать в шортах и футболке. Вова уже перекачивал из кухни в гостиную на диван. Он включил телевизор и смеялся над какой-то комедией. Прохожу на кухню, ощущая спиной провожающий взгляд. Беру беспроводной телефон, и пытаюсь дозвониться до Саши, но его сотовый, как назло, отключен. Выглядываю из кухни всё ещё с телефоном у уха. Вова замечает меня и поднимает большой палец вверх. Киваю, будто это обязательный древний ритуал. делаю ещё несколько тщетных попыток дозвониться мужу и тут меня пронзает ужасающая мысль. А вдруг Саша и не приезжал? Что если ночью был его брат? Задаюсь вопросом, может быть у них одинаковый почерк? Да нет. Я же вчера разговаривала с Сашей по телефону, и он обещал приехать, значит и ночью тоже был он…

Просто забыл предупредить, что снова уедет, раздался тревожный голос, каких прежде я не слышала в своей голове.

Замечаю, что Вова всё время смотрит в сторону кухни. Вешаю телефон обратно и иду в гостиную. Что ж, пора познакомиться. Чарли спит возле ног Вовы, свернувшись в клубочек.

Как только я оказываюсь рядом с диваном, Вова полностью переключается на фильм, не обращая на меня никакого внимания.

– Вова, может ты есть хочешь? – стараюсь быть вежливой и гостеприимной.

– Да, не отказался бы, – не отрываясь от просмотра телевизора, отвечает он, закидывая ноги на кофейный столик.

– Хорошо – прикусив язык, устраняюсь на кухню. И всё-таки что-то здесь не так.

Пока я готовила, а прошло, по меньшей мере, минут сорок. У меня всё время было ощущения присутствие Вовы в доме. Телевизор продолжал работать. Но когда я увидела его в окне, настороженно начала следить за ним. Он подошёл к сараю. Некоторое время тёрся возле двери, потом оглянувшись по сторонам и чуть не уловив меня взглядом (славу Богу, что я вовремя спряталась за шторку, не знаю, что бы он подумал, если бы увидел, как я слежу за ним из окна). Может он ищет туалет? Глупости, конечно, но кто знает.

Запеканка, над которой я так долго корпела, наконец-то приготовилась. Собираюсь выйти на улицу и позвать Вову. Но далеко идти не пришлось. Я застала его на крыльце парадного входа. Он курил, мечтательно оглядывая небо и лес.

– Пойдём кушать, – произношу я, отступая назад. Он докуривает сигарету и выбрасывает её куда-то на газон. – У нас на кухне есть мусорное ведро, – произношу я и тут же смеюсь, понимая, как глупо это прозвучало.

– Прости, что я не был на вашей свадьбе. Надеюсь вы не сильно на меня обиделись. – говорит он, когда мы уже оказываемся на кухне.

– Всё нормально, – говорю я, накладывая еду в тарелки. Мысленно подумав о том, что, наверное, у него не было денег приехать, раз он ходит в таком старье.

– Если вдруг решишь податься в археологи, то на большую зарплату можешь не рассчитывать, – будто прочитав мои мысли, печально изрекает он, отправляя в рот большой кусок запеканки. – Государство практически нас не финансирует.

– А в каких местах ты был? – и интересом спрашиваю я, приготовившись к рассказу. – Что раскапывали?

– Не поверишь, дальше России не выезжал, – удивляет меня он, – Но и в наших краях есть древние ещё не найденные захоронения. Но показать ничего не могу, так как все находки отправляются сразу в Институт Археологии, – мне кажется или он рассказывает, как-то поверхностно. Может просто не хочет делиться тайнами со мной. – А ты где работаешь?

Поясняю, что занята в одном журнальном издательстве. И его выражение лица мне совсем не нравится, он будто внутренне ухмыляется надо мной, хотя внешне виду не подаёт.

– Помню, когда-то в детстве мы с братом спорили, кто из нас будет больше зарабатывать. Как видишь, я проиграл, – печально смеётся. Мне даже стало жаль его.

– Ну, а как на личном фронте? Девушка-то есть? – решаю сменить тему. Вспоминаются слова Юли, сказанные ей больше года назад. Если его брат объявится, то он мой. Представляю её удивление, когда она узнает, что он беднее, чем она.

– Да, одна девушка есть, – не сразу отвечает он, опустошая тарелку, – Но она не в курсе моих чувств.

– Она тоже археолог? Вы вместе ездили на раскопки?

– Нет, – грустно отвечает он, – Не совсем.

– Если ты не хочешь об этом рассказывать, то не надо. Я знаю, что такое безответная любовь… – только из книг и фильмов, а да, ещё мальчика когда-то любила в седьмом классе, – Это всегда больно…

– Да, ты прямо попала в точку. У меня безответная любовь.

– У неё другой?

– Ага, – коротко произносит он и я почему-то начинаю ощущать укол вины.

После недолгого молчания, он закуривает сигарету, пока я мою посуду и убираю со стола. По кухне расплывается ядовитый едкий дым дешёвых сигарет.

– Э…. Вов, – я закашлялась, будто сама курнула эту гадость, пытаясь полотенцем отогнать от себя дым, – У нас в доме не курят, если хочешь курить, выходи на веранду или во двор.

– А, сори. Просто не привык жить в гостях, – он тушит окурок в моей кружке. Какое-то время удивлённо таращусь на это кощунство. Вышибленная из привычной колеи, чувствую, как начинаю постепенно закипать.

– Я пойду на веранду. – слышу в его голосе укор. Серьёзно?

Провожаю его обескураженным взглядом, и как только он уходит, открываю окна на кухне, чтобы поскорее очистить воздух. Выбрасываю окурок в мусорное ведро и поскорее отмываю кружку. Несколько минут провожу в глубоких размышлениях, никак не понимая, что за поведение у этого странного человека. Это обычная невоспитанность, неприязнь к окружающим или запоздалый подростковый протест?

21

– Три часа в моём доме, а ведёт себя, как хозяин – наблюдаю из окна своего кабинета за Вовой и одновременно разговариваю по телефону с Юлей.

– Так ты будь с ним построже. Дай понять, что хозяйка в доме ты – голос подруги немного успокаивает меня. Тем временем Вова докуривает очередную сигарету и вновь выбрасывает окурок на газон (Если так пойдёт и дальше, то через неделю газон можно будет не узнать). Зачем-то отправляется в сарай и запирает за собой дверь. – Кстати, ты не узнавала, есть ли у него девушка?

– Да. То есть, нет, но он влюблён. Хотя я не удивлена, что у него никого нет. Полная противоположность Саше – стараюсь говорить тише, будто он может меня услышать.

– Блин. Так жалко. Но может он только с виду такой, а в душе романтик, – мечтательно пропела подруга, – Как думаешь, я ему понравлюсь?

– Я пока ничего не думаю. Сегодня он затушил в моей кружке окурок. Если он и романтик, то самый невоспитанный и плохо одевающийся.

Вова выходит из сарая. И что они только нашли в этом странном месте? Саша ведь тоже пропадал там чуть ли не целыми днями, пока находился дома. Вова стоит спиной и что-то делает с ручкой от двери.

– Ладно, я потом перезвоню – отключаю телефон, усердно вглядываясь и пытаясь понять, что он такое делает с дверью нашего с Сашей сарая. И только когда он отходит, чётко вижу большой железный замок. И зачем? Это, чёрт побери, старый полусгнивший сарай, что внутри такого ценного, что нужно запирать двери на железный замок?

Спускаюсь вниз, как раз, когда Вова скидывает грязные боты прямо в прихожей. Грязь падает кусками на паркет, но сейчас меня это мало волнует.

– Зачем ты повесил замок на сарай?

Он смотрит на меня с удивлением, будто я ляпнула несусветную глупость.

– Меня Саша просил.

– Саша? И когда он успел тебя попросить? – недоверчиво скрещиваю руки на груди.

– Перед тем, как уехал. Туда… просто… всякая живность из леса забегает. Лисы, хорьки, белки…

– Впервые слышу об этом.

Мои слова он никак не комментирует, проходит на кухню и сразу заглядывает в холодильник. Решаю маленько разминуться. Если мне предстоит жить с этим человеком целую неделю, то лучше всего сократить общение до минимума. Переодеваюсь в спортивную одежду и вместе с Чарли отправляюсь на пробежку.

22

Когда сумерки окутали мир, я уже десятый раз пытаюсь дозвониться до Саши, но всё тщетно. Конечно, проблемы со связью бывали раньше, но Саша всегда находил способ со мной поговорить; по смс, по скайпу, по вайберу в конце концов. А сейчас абонент – не абонент. Решаю написать ему сообщение: «Перезвони мне, как только сможешь. Я волнуюсь».

Засыпаю в кресле перед растопленным камином (день выдался прохладным) с телефоном в руке. Вова всё время занимался какой-то ерундой; смотрел телевизор, болтал по телефону. Я обнаружила, что поболтать он любитель.

Утром в воскресение в дверь постучали. На пороге стоял курьер с огромным букетом из белых роз. В прикреплённой открытке было написано каллиграфическим почерком: «Самой приятной журналистке и просто красивой девушке. От Фила».

– У тебя, что тайный поклонник? – рядом тут же вырос Вова. На короткое мгновение я совсем позабыла о его незыблемой персоне.

– Нет… Это от певца Филиппа Миркорого. Я недавно у него брала интервью – поясняю я и почему-то начинаю краснеть.

– Это тот самый Ой-мама-шика-дам-шика-дам? – фальшиво напевает Вова.

– Ага – тащу букетище на кухню в поисках подходящей вазы. Гостиная, в которой всю последующую неделю и простоят розы, приобрела праздничный романтичный оттенок. И я ещё раз с тоской подумала о Саше.

Возможно, из-за переживаний, но на меня напала бессонница. До двух часов ночи я ворочалась в постели, мусоля в руках телефон, всё ещё надеясь, что Саша перезвонит. Так и не дождавшись, провалилась в сон. Но длился он совсем недолго. Большая волосатая лапища выдернула меня из нереального мира и вернула в наш. Первое что я поняла, так это то, что снизу доносится, какой-то жутко неприятный звук. И поначалу меня обуял страх маленькой девочки. Как-то напрочь вылетело из головы, что помимо меня в доме есть кто-то ещё. Но длилась потерянность всего несколько мгновений. Накрывшись по самый подбородок одеялом и таращась в тёмный потолок, я наконец-то осознала, в чём дело. Кто-то врубил телевизор, причём на максимальную громкость.

Недовольно встав с нагретой постели и накинув на себя халат, спускаюсь вниз, готовая наорать на Вову и плевать, что он подумает обо мне. Застаю его спящего в одних труселях, закинувшего одну ногу на спинку. Хорошо, что в доме достаточно темно, чтобы разглядеть волосатые вывалившиеся наружу яйца. Он в беспамятстве дрыхнет, и телевизор ему совсем не мешает, хотя орёт так, что наверняка слышно и на улице. Возле дивана валяются несколько пустых бутылок из-под пива, одну из которых он пролил прямо на ковёр, и теперь на нём красовалось огромное тёмное пятно. Придётся сдавать ковёр в химчистку. Но сейчас меня больше волнует, куда подевался пульт.

Долго искать не пришлось, пульт дистанционного управления оказался под рукой Владимира пьяного и бесчувственного. Пришлось прикасаться к его руке, что принесло мне ощущение мерзости, будто дотрагиваешься до чего-то сального давно немытого.

После того, как я оказалась в кровати и вновь попыталась заснуть, снизу донёсся храп.

23

Знаете, если вам когда-нибудь снились сны, которые легко можно спутать с реальность, то вы меня поймёте. Пока я находилась там, я была на все сто процентов уверена, что всё происходящее взаправду. А происходило следующее. Саша вёл меня по лесу.

– Куда мы идём, Саш? – спросила я, пытаясь поспеть за мужем. Он обернулся, загадочно улыбнувшись, не сбавляя шагу.

– В одно тайное место

Сквозь кроны деревьев пробивался золотой свет. По веткам прыгали белки, похоже, следили за нами. Саша шёл вперёд, остановившись лишь единожды, будто перед ним дорога раздваивалась, хотя никакой дороги или тропы и вовсе не было. Он обдумал, куда идти дальше и двинулся левее. Сквозь сон (какой-то частью своего подсознания я всё-таки понимала, что это сон) я вспомнила, что Саша уехал, только не помнила куда.

– Я думала ты уехал…

– Я уехал – он улыбнулся по-доброму.

Мы шли. Лес то редел, то сгущался. Саша уверенно двигался вперёд, ни разу не остановившись и не оглянувшись, шёл так, будто знал эти места как свои пять пальцев, и я полностью ему доверяла. А когда мы вышли, я сразу поняла, это то самое место. Лес резко заканчивался обрывом, а внизу расстилалась еловая чаща. Примерно несколько километров во все стороны, но она не уходила вдаль и не поднималась плавно. Создавалось ощущение, будто кто-то очень давно просто вырыл здесь огромную яму и посадил саженцы ёлок. На другой стороне был не менее крутой обрыв, чем тот на котором мы стояли. Создавалось ощущение, что ты стоишь над зелёным морем. Даже появилось желание спрыгнуть прямо вниз в эти зелёные волны.

– Ого! Это так круто! – выдохнула я с замиранием сердца. – Как ты нашёл это место?

– Здесь внизу, примерно в нескольких метрах под нами, есть пещера – очень серьёзно пояснил Саша.

– А… – я хотела было что-то спросить.

– Внизу есть дом, — он указал в еловую чащу, — Лесничий старый заброшенный дом. О нём никто не знает, и никто туда не ходит. Это место спрятано от посторонних, – быстро говорил Саша, взявшись за мои плечи обеими руками.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – его слова начали меня пугать.

– Просто знай, что в лесу есть место, которое нельзя найти, – это были его последние слова, и они отдались эхом в моей голове. Я собиралась спросить, что-то ещё, но когда обернулась, то Саши нигде не было.

24

В понедельник утром приехала Мария вместе со своими дочерями Катей и Светой. Я, совершенно не выспавшаяся, спустилась вниз, чтобы открыть дверь. Диван пустовал. Бутылок из-под пива уже не было, только тёмное пятно на ковре напоминало о вчерашней ночи. Голова гудела, глаза щипало от яркого света, поэтому я открыла дверь, поздоровалась и поспешила на кухню заварить себе кофе. Мария не задавала лишних вопросов, и я была ей только благодарна. Как по закону подлости позвонил Сергей, и попросил подготовить статью о мальчике, который спас маленькую сестричку из полыхающего дома. Отказаться я естественно не могла. Для того чтобы написать статью, мне предстоит отправиться в Центр реабилитации пострадавших при пожаре.

– Мария, – доедая бутерброд, я подошла к гувернантке, только что начавшей мыть полы. Катя и Света протирали пыль и на данный момент бережно вытирали мои коллекционные фигурки. – Мне нужно уехать в город. Но с вами останется брат Саши Вова. Они близнецы, так что не спутайте, а Саша снова в командировке. – Пояснила я, как смогла и поспешила собрать всё необходимое в сумку.

Вова так и не появился. Наверное, опять в сарае. В подтверждение этому, на ручке болтался открытый замок.

– Вов! – позвала, приоткрыв дверь. Внутри пахло соломой и машинным маслом. Я заметила, что досок, которых и так хватало, вновь прибавилось. Но Вовы в помещение не было. Ну и где он? Нужно обязательно его предупредить, что в доме Мария с девочками. Ещё ему нужно будет расписаться в квитке, когда они всё доделают. Хотя я могу сделать это прямо сейчас. Но лучше сделать всё по правилам. Я походила по сараю, заглядывая в углы, полностью убедившись, что кроме меня никого нет. Может он в гараже? И как только я собиралась выйти и направиться прямиком в гараж, как он тут же вырос передо мной, словно призрак.

– Господи! – сердце зашлось в бешеном ритме. Откуда ты взялся? Тебя же здесь не было?

– Услышал, как ты меня звала, – в его руках было несколько досок, которые он тут же отправил к остальным, – Ты что-то хотела?

– Да – пытаясь успокоить сердцебиение, вымолвила я дрожащим голосом, – Я собираюсь в город по работе. В доме прибираются гувернантка с дочерями. Распишешься в квитке, когда они закончат, хорошо?

– Я понял – он улыбнулся лишь на секунду. И мне показалось, что он хочет от меня поскорее отделаться.

Я уже собиралась уйти, но что-то заставило меня остановиться.

– А что ты делаешь? – спросила я.

– Разве не понятно?

В ответ я покачала головой.

– Прибираюсь в ваших владениях. Вы же сами не можете убрать все эти доски. А их на участке знаешь сколько разбросанно. Я думаю, раньше здесь стоял старый дом. Его разобрали и построили новый…

– Понятия не имею… – всё происходящее казалось мне странным. Может потому что я не выспалась. Уладив дела, я наконец-то добралась до гаража. И когда открыла автоматическую дверцу, заметила ещё кое-что странное. Сашиной машины не было в гараже. Обычно если он улетал в другую страну, то вызывал такси. Один единственный раз он оставил джип на платной стоянке в аэропорту, но тогда он просил меня съездить и пригнать машину к дому.

25

Центр пострадавших при пожаре оказался обычным двухэтажным зданием, напоминающий обычную больницу. Во дворе прогуливались люди в домашних халатах, кто-то курил на крыльце, кто-то разговаривал по телефону. Припарковав машину, я направилась к главному входу. В фойе сидела за столом седовласая женщина в очках. Она записала мою фамилию в толстенную тетрадь. Узнав для чего, я здесь, объяснила куда нужно идти. Следуя её указаниям, я оказалась у нужной двери уже через пару минут. Перед тем как зайти, я негромко постучала и сразу заглянула внутрь.

Комнатка, в которой ютилось трое; мама с двумя детьми оказалась совсем маленькой и тесной. Туда едва поместились две железные кровати, стоящие возле стены, друг за другом и несколько пакетов с вещами.

– Здравствуйте, – я зашла внутрь. В помещении оказалось довольно-таки тепло, – Меня зовут Диана. Я из издательства «Космос». – Пояснила я, протягивая женщине руку. Она сидела на деревянном старом стуле у окна и держала на руках кроху лет трёх не больше.

– Меня Елена. Это Феликс, – она представила своего сына. На вид ему лет восемь. Он оторвался от книги, которую читал, лёжа на животе на кровати и помахал мне рукой. Я сделала то же самое в ответ, – А это Мирра, – произнесла Елена, качая на руках дочь, прижавшуюся к маме. Похоже, Мирра начала только-только засыпать.

– Очень приятно, – кивнула я, выуживая из сумки телефон для записи разговора и блокнотик с вопросами.

– Феликс, иди к нам, – попросила Елена.

Я завидела в углу стул и принесла его к окну. Феликс неохотно поднялся с кровати и пересел ближе к матери. На короткое мгновение наши взгляды встретились, и меня поразило насколько у него проницательный и взрослый взгляд. Мальчик положил книгу на стол и устремил взгляд в окно. А меня словно током прошибло. Никогда я ещё не видела таких глаз.

Заставляя себя приняться за работу, я поправила волосы и заговорила.

– Расскажите, как всё произошло? – спокойно и уверенно начала я, предварительно настроив на телефоне диктофон.

– Феликс, расскажи, пожалуйста – Елена обратилась к сыну. Малышка на её руках мерно засопела.

– Ну, за несколько дней до того, как это произошло, мне приснился сон, как Мирру обнимает красная тень…

Поначалу до меня не дошёл смысл сказанного, и я как попугай повторила:

– Красная тень? – я нахмурилась, теребя в руках закрытый блокнот. – Извини, продолжай, пожалуйста.

Феликс, словно почувствовав моё негодование, медленно продолжил, сверля мать глазами.

– Сначала я не понял, что это. Красная тень танцевала вокруг, а потом волосы Мирры загорелись… – Феликс легонько дотронулся до белокурой косички сестры, кончики волос и впрямь были немного оплавленные. По моей коже пробежал холодок.

Елена отвернулась в сторону окна, я успела заметить, что её лицо покраснело, глаза заблестели от влаги, и она ещё крепче прижала к себе спящую дочь.

– Тогда я понял, что это огонь. Я рассказал об этом маме…

– Но я не придала этому никакого значения – с болью в голосе выдавила Елена.

Повисла пауза. Феликс продолжал смотреть на мать.

– Что ты делал, когда это случилось? – я нарушила тишину.

– Мы с мамой были в огороде, а Мирра спала в детской…

– Это моя вина, – наконец-то Елена дала волю чувствам и заплакала, Мирра лишь вздрогнула, но не проснулась. – Я не послушала тебя.

– Не надо, мам, – Феликс подскочил и обнял мать и сестру. А когда он сел обратно, я продолжила.

– И всё-таки почему? Из-за чего произошло возгорание?

– Мы не знаем, – ответила Елена, вытирая нос рукавом кофты.

– А что говорят эксперты?

– Ничего не говорят, – с упрёком вымолвила женщина, – Но я думаю, всё из-за обогревателя. По ночам холодно в доме. Дом старый. Тепла от печи не хватает до утра. И мы ставили возле кроватки Мирры электрический радиатор, – по её лицу вновь поползли слёзы. Я больше не могла просто так сидеть, приподнялась и обняла бедную женщину за плечи. – Кроватка… кроватка загорелась, понимаете? … Феликс обратил внимание на запах гари, побежал в дом, я даже сообразить-то не успела, как он выбежал с дочкой на руках.

Я успела обратить внимание, что у Феликса перебинтованы руки от кистей до самых локтей. Поверх бинтов натянуты рукава кофты. Я снова уселась на стул. Перед глазами всплыла ужасающая картина, как маленький мальчик забегает в дом, объятый пламенем, забегает в детскую, вытаскивает перепуганную сестрёнку голыми руками сквозь огненное ограждение.

– Полиция предполагает, что дерево, из которой была сделана детская кроватка, было покрыто каким-то легковоспламеняющимся лаком – договорила Елена. Я решила, что этого достаточно и нажала на остановку записи в телефоне.

– Я хочу вам, как-то помочь, если вы не против, – мобильный и блокнот я отправила в сумку, одновременно выуживая оттуда кошелёк, – У меня есть, – пришлось потратить время, чтобы пересчитать имеющиеся купюры, – Двадцать две тысячи – вытащив небольшую стопку, я протянула деньги Елене, и убрала пустой кошелёк обратно.