Блоха на балу

Глава восьмая

– Людмила Ильинична рассказала, что дом на улице Барахинского предназначен для очень пожилых больных людей, чьи родственники могут обеспечить беднягам комфортное существование, но не желают селить родных в доме престарелых, пусть даже и очень комфортабельном, – начала я объяснять Марине, Семену и Гу. – Вот для них существует такой дом-санаторий. В нем покупается трехкомнатная квартира, в которой человек живет с патронажной медсестрой. На первом этаже ресторан, фитнес-клуб, библиотека. В здании круглосуточно дежурит врач. Если жилец уходит в мир иной, апартаменты продают, обладателю жилья отдают потраченную на покупку сумму. Приобрести жилье здесь возможно на определенных условиях. Вы становитесь обладателем квадратных метров, селите больного. Содержать человека в таком месте дорого. Оно предназначено для тех, кто богат. В здании восемь квартир, а желающих поместить туда человека намного больше.

– Странно! – удивился Сеня. – Зачем прописывать инвалида? Не проще ли сделать дом престарелых?

– Не знаю, – ответила я.

– Если человек не является собственником жилья, не прописан в нем, то у него и прав на дом или квартиру нет, – тихо сообщила Марина. – Он уехал, выписался, живет в другом месте. Если встает вопрос о наследстве, то никакая невесть откуда взявшаяся двоюродная, троюродная и прочая многоюродная родня, о которой семья усопшего знать не знала, не сможет претендовать на квадратные метры. Людмила Ильинична слегка покривила душой. Да, родня, подселяя больного, отдает немалые деньги, но квартира не покупается. Она находится в собственности владельца дома. Когда подопечный умирает, семье возвращают сумму. Думаю, из нее вычитают средства на последующий ремонт, за что-то сломанное, разбитое. Полагаю, так. Да, дорого. Зато после похорон никто не сумеет отнять недвижимость.

– Попов оказался на попечении докторов после тяжелого отравления, – продолжила я. – Еще не дряхлого мужчину спасли, но он начисто потерял память, не ориентируется, забыл информацию о себе. Персонал Кирилла любит. Он тихий, ласковый, никогда не гневается, не требует от своей сиделки полного подчинения себе. Чаще всего он сидит в кресле с книгой для малышей, рассматривает картинки. Разум у больного – как у трехлетнего малыша. Плохое настроение у Попова случается редко, и его легко развеселить. Следует угостить мужчину конфетой, и у него вновь появляется улыбка. Поместила Кирилла Александровича на Барахинскую жена. Поповы совсем не нищая семья, материальное благополучие они заработали сами, честным путем. Много лет назад Кирилл, скромный школьный учитель русского языка и литературы, женился на Эсфири Иосифовне, простой переводчице. У пары родился сын Евгений. Потом супруге сказочно повезло – женщину взяли на работу в МИД, где она живо сделала карьеру, начала постоянно летать в разные страны и очень хорошо зарабатывать. Поскольку Эсфирь превратилась в финансовый оплот семьи, а Женя требовал постоянного внимания, на семейном совете приняли решение: Кирилл Александрович станет няней для трехлетки. А потом, спустя несколько лет, случился новый поворот. Евгений подрос, ему уже не требовалась ежеминутная опека. Просто надо было накормить ребенка, когда тот приходил из школы, и проследить, чтобы он сел делать уроки. Кирилл заскучал и от тоски написал фантастическую повесть. Жена стала первым читателем и высоко оценила творчество мужа, восхитилась: «Великолепно! Неси в издательство». «Кому я там нужен», – смутился Попов. И тогда Эсфирь Иосифовна взяла судьбу текста в свои руки, сама привезла его в «Элефант». Рукопись понравилась, книга вышла в свет, ее живо раскупили. Кирилл расправил крылья, спросил редактора: «Что мне теперь делать?» «Писать больше, – посоветовала женщина. – Главное – не лениться, не почивать на лаврах, а работать активно». Мужчина приковал себя к письменному столу и на удивление быстро превратился в автора бестселлеров. Оказалось, что у Попова неиссякаемая фантазия. Через несколько лет он открыл книжный магазин, потом второй, третий, основал сеть «Книгоед». В семью пришел материальный достаток, Эсфирь Иосифовна стала домашней хозяйкой. Сын радовал, он выучился в институте, потом нашел хорошую работу, женился на очаровательной Варваре Некрасовой. Молодые жили в согласии, и вдруг случился развод. Но Поповы сохранили хорошие отношения с бывшей невесткой, Эсфирь до сих пор считает ее своей дочерью. Откуда Людмила Ильинична это знает? Ей все рассказала жена больного. В день, когда мужчину привезли в дом-санаторий, женщина разрыдалась. Косова часто сталкивается с такой реакцией родственников, понимает, что им очень тяжело, а пожаловаться зачастую некому. Поэтому у Людмилы все готово для утешения и поддержания того, кто потерял самообладание. Косова усаживает человека в уютной гостиной, угощает чаем, кофе и, главное, дает ему выговориться, молча выслушивает. Эсфирь Иосифовна рассказала историю. Она любит готовить, в особенности ей удаются пироги. Женщина решила испечь кулебяку из трех слоев: лосось, палтус и барракуда. Жена приготовила ужин, накрыла на стол, но сама не села, а вместе с бывшей невесткой Варварой ушла в театр. Кирилл Александрович и Евгений поужинали кулебякой. Еще за стол с ними сели домработница Агафья и ее сын Никита. Театралки вернулись поздно в самом прекрасном настроении. После спектакля они еще заглянули в кафе, выпили чаю с пирожными. Представьте себе их ужас, когда, войдя в квартиру Поповых, они обнаружили в столовой мертвых Евгения, Агафью и Никиту и едва живого Кирилла Александровича. Эсфирь едва не потеряла сознание, она не понимала, что делать. Варвара, рыдая, вызвала скорую, врачи увезли Кирилла в больницу. Потом приехала полиция. Причина кончины трех человек выявилась после вскрытия. Эсфирь купила рыбу для кулебяки на рынке. Ей предложили, кроме обычных лосося и палтуса, экзотический вариант – барракуду! Продавец заверил ее, что редкая рыбка не ядовита, готовится обычным образом. Супруга Попова, большая любительница кулинарных экспериментов, обрадовалась. Да только торговец не знал, что барракуда – хищница, и она с удовольствием ест рыбу фугу. А та очень опасна, готовят японский деликатес только специально обученные повара. Понимаете, что случилось? Барракуда, которую приобрела женщина, закусила фугу и сама стала отравой, но кто ж об этом знал? Продавец не виноват, Эсфирь ни при чем. Женщина потеряла сына, муж выжил, но превратился в малолетнего ребенка. Погибли помощница по хозяйству, которую считали членом семьи, и ее сын.

– Ужас! – прошептала Марина.

– После выхода из клиники Кирилла поместили в дом-санаторий, где, к счастью, нашлась свободная квартира, – продолжила я. – Попов в стабильном состоянии, ему не становится лучше, но и не становится хуже. Пару раз в год устраивают фотосессию, литератора сажают за письменный стол, выводят на прогулку, делают снимки, их потом размещают в соцсетях, используют для рекламы новых книг фантаста.

– Он способен работать? – удивился Семен.

– Сейчас в год стабильно выходят по четыре романа Попова, – улыбнулась я. – Новинки пользуются успехом. Издатель придумал легенду, что Кирилл живет высоко в горах, поэтому никогда не появляется на публике.

– Не понял, – остановил меня Собачкин. – Ты только что сказала, что бедняга по уровню развития – детсадовец. Каким образом он ухитряется создавать популярные фантастические произведения?

– Старый, как мир, трюк, – рассмеялась Марина. – Тебе подсказать или сам догадаешься?

Семен свел брови в одну линию и начал размышлять вслух:

– По фото не понять, что человек ку-ку. Допустим, он сидит за столом, смотрит вдаль, вроде думу думает. Наверное, Кирилл – лицо проекта, а рукописи пишет бригада, которая подделывает их под стиль фантаста. Так?

– Скорее всего, да, – подтвердила догадку Собачкина Марина. – У меня можно заказать торт на праздник. На сайте написано: «Кондитер работает лично». Но если начну сама прыгать у духовки, то как мне успеть со всеми клиентами справиться? Поэтому работают ребята, которых я сама выучила. И академик доверит операцию хирургу, которого вырастил. И у художника есть подмастерья.

– За балерину никто не спляшет, – скептически заметил Сеня, – за акробата сальто не скрутить.

– Поэтому они уходят на пенсию, когда им едва сорок исполняется, – не дрогнула Марина. – А кондитеры и художники и в сто лет работать могут.