Блуждающая Земля

Глава 1 Там, где есть гора

– Сегодня тот день, когда я наконец-то заставлю вас рассказать мне, почему вы никогда не сходите на берег, – заявил Капитан и выгнул дугой бровь. – Прошло уже пять лет, и «Блувотер» швартовалась в бог знает скольких портах, в таком количестве стран, что и не сосчитать, но вы никогда не сходили на берег. Даже когда мы возвращались в Китай. И даже в прошлом году, в Циндао, где мы делали капитальный ремонт. Уж вам-то мне не нужно рассказывать, какой хаос царил на корабле и как было шумно, но все равно вы остались на борту и два месяца просидели в своей каюте, – продолжал Капитан, пристально глядя на Фэн Фаня.

– Я напоминаю вам того парня, Тима Рота, который играл в фильме «Легенда-1900»? – вместо ответа спросил Фань.

– Вы хотите нам внушить, что, если мы когда-нибудь потопим «Блувотер», вы планируете утонуть вместе с судном, как он? – парировал Капитан, не понимая, шутит Фань или нет.

– Я перейду на другой корабль. На океанографических судах всегда найдется место для инженера-геолога, который никогда не покидает корабль, – ответил Фань.

Капитан вернулся к прежней теме:

– Тогда, естественно, возникает вопрос: на суше есть нечто такое, что не дает вам сойти на берег?

– Напротив, – ответил Фань. – Там есть нечто такое, по чему я стосковался.

– И что это? – спросил Капитан с любопытством, но не проявляя нетерпения.

– Горы, – произнес Фань, и его взгляд устремился куда-то в бесконечную даль.

Они стояли у левого борта на океанографическом и геологическом научном судне «Блувотер», глядя на экваториальные воды Тихого океана. Корабль пересек экватор в первый раз всего год назад. Тогда они поддались капризу и отметили это событие, устроив древний ритуал пересечения линии экватора. Однако потом они открыли месторождения марганца на морском дне, и это привело к тому, что им пришлось пересекать экватор много раз, никто из них и вспомнить не мог, сколько именно. К этому моменту они уже почти забыли о существовании этой невидимой разделительной линии.

Когда солнце медленно опустилось в море на западе, Фань заметил, что океан необычно спокоен. Собственно говоря, он еще никогда не видел его таким спокойным. Он напоминал ему озера в Гималаях, идеально неподвижные, черные, похожие на глаза Земли. Однажды он с двумя своими дружками подглядывал за тибетской девушкой, купающейся в одном из таких озер. Несколько пастухов заметили их и погнались за ними с кинжалами в руках. Не догнав их, пастухи начали швырять камни. Невероятная точность попаданий вынудила Фаня и его сообщников сдаться. Пастухи окинули их оценивающими взглядами и в конце концов отпустили.

Фэн Фань помнил, что один из них пробормотал на тибетском языке: «Не местные, они, конечно, не могли бежать быстро здесь, в горах».

– Вы любите горы? Так вот где вы выросли? – прервал Капитан воспоминания Фаня.

– Нет, вовсе нет, – объяснил Фэн Фань. – Люди, всю жизнь живущие в окружении гор, обычно их совсем не любят. Они в конце концов начинают считать горы преградой между собой и миром. Я знал одного шерпа, который сорок один раз восходил на Эверест, но каждый раз, когда его группа приближалась к вершине, он останавливался и смотрел, как другие преодолевают последний отрезок. Он просто не давал себе труда добраться до вершины. Вы не подумайте, он мог бы легко совершить восхождение и по северному, и по южному склону всего за десять часов… Есть всего два места, где можно по-настоящему ощутить истинную магию гор: глядя на них издалека, с равнины, и стоя на вершине, – продолжал Фэн Фань. – Моим домом была обширная равнина Хэбэй. На западе я видел горы Тайханшаня, но между ними и моим домом простиралось огромное пространство абсолютно плоской земли без каких-либо препятствий или ориентиров. Вскоре после моего рождения мать в первый раз вынесла меня из дома. Моя голова едва держалась на крохотной шее, но уже тогда я повернул ее на запад и залепетал, выражая свой восторг. Как только я научился ходить, то первые неверные шаги сделал по направлению к этим горам. Когда стал немного старше, однажды рано утром пустился в путь и пошел вдоль железной дороги Шицзячжуан – Тайюань. Я шел до полудня, потом жалобы моего желудка заставили меня повернуть обратно, а горы по-прежнему казались бесконечно далекими. Когда я учился в школе, то отправился к горам на велосипеде, но как бы быстро я ни крутил педали, горы, казалось, с такой же скоростью удалялись от меня. Я никогда ни на дюйм к ним не приближался. Много лет спустя далекие горы снова стали символом моей жизни, как и очень многие вещи, которые мы ясно видим, но до которых никогда не можем дотянуться, – подобные далеким хрустальным мечтам.

– Я там однажды побывал, – заметил Капитан, качая головой. – Горы совсем голые, их покрывают лишь россыпи камней и дикие травы. Тебя бы ожидало разочарование.

– Я не разочаровался. Мы с вами по-разному чувствуем такие вещи. Я видел только гору и хотел одного – взойти на нее. Я ничего не хотел найти на той горе. Когда я впервые взобрался на эти горы и увидел расстилающуюся подо мной равнину, то почувствовал себя так, будто родился заново. – Когда Фэн Фань замолчал, то осознал, что Капитан не обращает внимания на его слова, он смотрит на небо, пристально рассматривая усеявшие его звезды.

– Вон там, – сказал Капитан и ткнул трубкой в небо. – Там не должно быть звезды.

Но звезда там была. Она была бледной, едва видимой.

– Вы уверены? – Фэн перевел взгляд с неба на Капитана. – Разве GPS не покончил с секстантами? Вы так хорошо знаете звезды?

– Конечно, знаю, – ответил Капитан. – Это основной элемент профессии мореплавателя. – Повернувшись опять к Фэну, он вернулся к прежней теме разговора: – Но вы говорили…

Фэн Фань кивнул.

– Позже, в университете, я собрал группу альпинистов, и мы поднялись на несколько семитысячников. Нашей последней целью стал Эверест.

Капитан внимательно всмотрелся в лицо Фэн Фаня, потом сказал:

– Я так и думал! Это действительно вы! Мне всегда казалось, что ваше лицо мне знакомо. Вы сменили имя?

– Да, раньше меня звали Фэн Хуабэй.

– Несколько лет назад о вас много говорили. Значит, то, что о вас говорили журналисты, правда? – спросил Капитан.

– В основном да. Во всяком случае, те четверо альпинистов, несомненно, погибли из-за меня, – мрачно ответил Фэнь.

Чиркнув спичкой, чтобы раскурить трубку, Капитан продолжал:

– Я думаю, что быть руководителем группы альпинистов почти то же самое, что быть капитаном: самое трудное – решить, когда следует продолжать бороться, а когда надо бы отступить.

– Но если бы я отступил тогда, было бы очень трудно повторить попытку, – тут же ответил Фань. – Восхождение – очень дорогостоящее мероприятие, а мы были всего лишь студентами. Нам нелегко было найти спонсоров. – Он помолчал, глубоко вздохнул. – Проводники, которых мы наняли, отказались идти дальше, и поэтому нам потребовалось гораздо больше времени, чем мы ожидали, чтобы добраться до места, где мы разбили первый базовый лагерь. Прогноз погоды предвещал бурю, но мы изучили снимки и карты и пришли к выводу, что у нас есть еще, по крайней мере, двадцать часов до ее начала. Но потом, когда мы уже разбили второй лагерь на высоте двадцать шесть тысяч футов, мы решили, что сможем подняться на вершину, если выйдем немедленно. Скажите мне, как мы могли тогда отступить? Мы даже не подумали о том, чтобы сдаться, и продолжили восхождение.

– Та звезда становится все ярче, – сказал Капитан, снова глядя вверх.

– Конечно. Небо становится темнее, – отмахнулся Фань.

– Мне кажется, причина не в этом, – заметил Капитан. – Но продолжайте.

– Вероятно, вы знаете, что произошло дальше: когда разразилась буря, мы находились около так называемой китайской лестницы, второго участка подъема по вертикальной стене горы на высоте двадцать восемь с половиной тысяч футов. До вершины было почти рукой подать, и не считая цепочки облаков, выплывающих с другой стороны пика, небо все еще оставалось идеально голубым. Я до сих пор ясно помню, как подумал, что пик Эвереста похож на лезвие ножа, вспоровшего небо, и теперь из раны хлещет светлая кровь. – Это воспоминание заставило Фаня помолчать, потом он продолжил рассказ: – Всего через несколько секунд всякая видимость пропала; буря обрушилась на нас с ясного неба, подняла тучи снега. Все окутала непроницаемая белизна, не уступающая непроглядному мраку. У меня на мгновение остановилось сердце, я почувствовал, как остальных четырех членов моей группы сдувает со скалы. Они висели на моей веревке, а я держался только на своем ледорубе, воткнутом в трещину в стене. Он просто мог не выдержать веса пятерых человек. Я действовал инстинктивно: перерезал ремень скобы, удерживающей веревку. Я позволил им упасть. – Он заколебался, с трудом сглотнул. – Останки двух из них до сих пор не нашли.

– Значит, погибли четверо, а не все пятеро, – сухо заметил Капитан.

– Да, я поступил в соответствии с правилами безопасности альпинистов. Но все равно, я до сих пор несу этот крест. – Фань снова замолчал, на этот раз его отвлекли не воспоминания, а нечто другое. – Вы правы. В этой звезде есть что-то странное. Она явно становится все ярче.

– Не важно, – сказал Капитан. – Ваше нынешнее… – он сделал паузу, поджал губы, – …скажем так – «состояние» имеет отношение к тому, что произошло тогда?

– Нужно ли мне говорить об этом? Вы должны помнить всеобщее порицание и убийственное презрение, которые обрушили на меня тогда средства информации, – напомнил ему Фань. – Они говорили, что я поступил безответственно, что я трусливый эгоист, что я пожертвовал своими четырьмя спутниками ради спасения собственной жизни. – Он явно до сих пор страдал. – Я решил, что смогу хотя бы избавить себя от этого последнего обвинения, поэтому надел снаряжение альпиниста и очки. Приготовившись, я пошел в университетскую библиотеку и залез по трубе на крышу. Я уже собрался прыгнуть вниз, когда услышал голос одного из преподавателей. Я не заметил, что он поднялся на крышу вслед за мной. Он спросил меня, неужели я действительно хочу так легко слезть с крючка, не пытаюсь ли уйти от гораздо более сурового наказания, которое меня ждет. Когда я спросил, что он имеет в виду, он сказал мне, что таким наказанием стала бы жизнь, проведенная как можно дальше от гор. Больше никогда не увидеть гор – разве это не будет гораздо более страшным наказанием? Поэтому я не стал прыгать. Конечно, я вызвал этим еще больше насмешек, но я знал, что мой преподаватель прав: для меня это было хуже смерти. Восхождение на вершины составляло смысл моей жизни. Только ради этого я изучал геологию. Прожить теперь вдали от предмета моей страсти, испытывая муки совести, показалось мне справедливым наказанием. Именно по этой причине после окончания университета я устроился работать инженером-геологом на ваше судно. В океане, – со вздохом сказал он, – я теперь так далеко от гор, как только возможно.

Капитан долго смотрел невидящими глазами вдаль, не зная, что ответить. Наконец он пришел к выводу, что, наверное, лучше больше не говорить об этом. Словно по подсказке, что-то произошло в небе у них над головой и заставило их резко сменить тему.

– Посмотрите опять на ту звезду, – напряженным голосом произнес Капитан.

– Господи! – воскликнул Фань, тоже глядя вверх. – Она во что-то превращается!

Звезда уже не была точкой, теперь она стала маленьким, но быстро растущим диском. В одно мгновение она превратилась в удивительную сферу, сияющую синим светом.

Быстро приближающиеся шаги заставили их опять посмотреть на палубу. Это был Первый помощник, он бежал прямо к ним.

Еще издалека он крикнул Капитану, задыхаясь:

– Мы только что получили сообщение! Корабль пришельцев приближается к Земле! Наше положение на экваторе позволяет нам ясно видеть его! Смотрите! Вот он!

Все трое подняли взгляд и увидели, что маленькая сфера продолжает быстро увеличиваться. Она уже раздулась до размеров Луны.

– Все станции прервали свои обычные передачи и теперь ведут о ней репортаж! – продолжал трещать Первый помощник. – Этот объект заметили раньше, но только теперь подтвердили его истинную природу. Он не отвечает на все попытки связаться с ним, но его траектория свидетельствует, что его движет какая-то огромная сила и он мчится прямо к Земле. Говорят, что он размером с Луну! – Он прижимал к голове наушник и напряженно слушал.

Корабль пришельцев уже перерос Луну; теперь он увеличился в десять раз, он грозно разрастался в небе и, казалось, был гораздо ближе, чем Луна. Крепко прижимая пальцем наушник, Первый помощник продолжал:

– Они говорят, что он остановился. Теперь он находится на геосинхронной орбите в двадцати двух тысячах миль над Землей. Он стал геостационарным спутником.

– Геостационарным спутником? Вы хотите сказать, что он собирается просто висеть над нами? – закричал Капитан.

– Собирается! Над экватором, прямо над нами! – подтвердил Первый помощник.

Фэн Фань уставился на этот громадный шар в небе; он выглядел почти прозрачным, наполненным невероятным синим светом. Пока Фань смотрел на него, у него возникало странное впечатление, будто он смотрит на сферу из морской воды. Всякий раз, когда исследовательский зонд с образцами поднимали со дня моря, его охватывало ощущение предстоящей встречи с какой-то тайной, чувство напряженного ожидания. И сейчас, глядя вверх, он чувствовал нечто очень похожее. Будто нечто давно забытое, из незапамятных времен, вернулось на поверхность.

– Смотрите, океан! – закричал Капитан, яростно тыча трубкой назад. – Что происходит с океаном? – Он первым вырвался из гипнотической власти гигантской сферы, действующей на них всех.

Там, куда он указывал, горизонт океана начал искривляться, загибаясь вверх, как синусоидальная волна. Этот громадный взлет воды быстро набирал высоту. Было похоже, что гигантская, хотя и невидимая рука тянется вниз из космоса, чтобы захватить в горсть океан.

– Это масса космического корабля! Его притяжение действует на океан! – воскликнул Фэн Фань, несколько удивленный, что у него сохранились достаточно умственных способностей, чтобы понять, что происходит.

Масса этого корабля, вероятно, равнялась массе Луны, но он находился в десять раз ближе! Им повезло, что он вышел на геосинхронную орбиту, та вода, которую он притягивает, будет оставаться на одном месте. Если бы космический корабль перемещался, он бы поднял и пустил по всей планете такую огромную приливную волну, что она бы смыла города и разрушила континенты.

Колоссальная волна к этому моменту взмыла до самого неба и приобрела форму конуса с плоской вершиной. Эта масса воды сияла синим светом, идущим от корабля в небе, а ее края горели ярко-красным огнем от заходящего солнца, которое сейчас скрылось за высокими волнами. Застывший холодный воздух у вершины конуса охлаждал пену и создавал поток туманных облаков, которые быстро таяли в ночном небе, словно кто-то проделал разрез в темных небесах. Фэн Фань почувствовал, как в его сердце проснулись воспоминания при виде всего этого. Его мысли вернулись назад, ко дню восхождения…

– Дайте мне его высоту! – крикнул Капитан, выдернув его обратно, в настоящий момент.

Через минуту кто-то крикнул:

– Почти тридцать тысяч футов!

Зрелище, которое они наблюдали, было самым устрашающим, подавляющим и великолепным из всех когда-либо открывавшихся глазам людей. Все стоящие на палубе застыли, словно завороженные.

– Должно быть, это судьба… – прошептал Фэн Фань, больше других очарованный его грандиозностью.

– Что вы сказали? – громко спросил Капитан, не отрывая глаз от вздымающейся воды.

– Я сказал, что это, должно быть, судьба, – повторил Фань.

Это и была судьба – это должно было быть судьбой. Он ушел в море, чтобы удалиться от гор, чтобы как можно большее расстояние отделяло горы от него; а теперь он стоял в тени горы, почти на тысячу футов выше самого Эвереста. Это была самая высокая гора на планете.

– Лево на борт! Полный вперед! Нам нужно убраться отсюда! – отдал приказ Капитан Старшему помощнику.

– Убраться отсюда? Это опасно? – спросил озадаченный Фэн Фань.

– Корабль пришельцев уже создал огромную область низкого давления. Сейчас формируется гигантский циклон. Я вам говорю, он может стать самым свирепым ураганом, какой когда-либо видел мир. Если он настигнет «Блувотер», нас просто оторвет от воды и понесет над ней, как лист по ветру. Я лишь молюсь, чтобы мы смогли его обогнать, – объяснил Капитан, у него на лбу явственно выступили капли пота.

В этот момент Первый помощник подал всем знак замолчать. Одной рукой прикрывая наушник, он напряженно слушал, а потом сказал:

– Капитан, ситуация гораздо хуже! Теперь они говорят, что пришельцы явились с целью уничтожить Землю! Самой своей огромной массой их корабль причиняет больше вреда, гораздо больше, чем просто рождает ураган, он вот-вот проделает дыру в атмосфере Земли!

– Дыру? Дыру куда? – спросил Капитан, широко раскрыв глаза.

Первый помощник пересказал то, что только что услышал по радио.

– Сила притяжения космического корабля пробьет верхние слои атмосферы. Из атмосферы Земли, как из проколотого воздушного шарика, вытечет воздух прямо в космос! Вся земная атмосфера исчезнет!

– Сколько у нас есть времени? – спросил Капитан, видя одну грозную опасность за другой.

– Специалисты говорят, что потребуется всего неделя, чтобы атмосферное давление упало до летального уровня. – Первый помощник рапортовал механически, но его безумный взгляд выдавал панику. – Они говорят, когда давление упадет до определенной точки, океаны вскипят, – продолжал он, его голос начал срываться. – Господи, это будет все равно что… – Слушая дальнейшие сообщения, он задрожал. – Все крупные города Земли погрузились в хаос. Человечество обезумело. Повсюду люди врываются в больницы и на заводы и расхватывают весь кислород, который могут достать. – Его глаза раскрывались все шире. – Погодите. Теперь говорят, что на Мыс Канаверал ворвалась обезумевшая толпа, которая пытается захватить жидкий кислород, использующийся в ракетном топливе. – Казалось, мужество покидает Первого помощника вместе с физическими силами. – О, все пропало!

– Неделя? Значит, мы не успеем добраться домой, – ровным голосом произнес Капитан. Казалось, к нему вернулось самообладание. Он быстро снова раскурил свою трубку.

– Да, мы не успеем добраться домой… – эхом отозвался Первый помощник, теперь его голос не выражал никаких чувств.

– Если нам это суждено, то можно с тем же успехом смириться и наилучшим образом использовать оставшееся нам время, – заметил Фэн Фань, в его голосе внезапно прозвучал энтузиазм. Все его тело готовилось к предстоящему событию, его охватило волнение.

– И что вы намереваетесь делать? – спросил Капитан.

– Подняться на гору, – с улыбкой ответил Фань.

– Подняться на гору? Подняться?.. – Лицо Первого помощника вдруг исказилось, на нем выражение изумления сменилось настоящим шоком. – На ту гору? – ахнул он, указывая на водяную гору, нависшую над ними.

– Да. Это сейчас самый высокий пик на планете. Там, где есть гора, всегда найдется тот, кто на нее поднимется, – спокойно ответил Фань.

– И как вы собираетесь на нее взобраться? – спросил Первый помощник.

– Разве не очевидно? Восхождение на гору – это нечто такое, что делают с помощью рук и ног, поэтому я поплыву, – с улыбкой сказал Фань.

– Вы сошли с ума? – закричал Первый помощник. – Как вы собираетесь вплавь подняться на склон водяной горы высотой тридцать тысяч футов? На мой взгляд, ее уклон равен сорока пяти градусам! Это совсем не то, что подниматься на гору. Вам придется плыть без остановки, а если вы остановитесь, хотя бы на секунду, вы соскользнете с нее вниз!

– Я хочу попытаться, – Фань не давал себя отговорить.

– Тогда пусть он это сделает, – решительно произнес Капитан. – Сейчас самое подходящее время, чтобы утолить свою страсть. Как далеко до подножия этой горы?

– Около дюжины миль, – ответил кто-то.

– Возьмите одну из спасательных шлюпок, – сказал Капитан Фэн Фаню. – Не забудьте взять с собой достаточный запас пищи и воды.

– Спасибо! – от всей души поблагодарил его Фань.

– Похоже, сегодня судьба вам улыбается, – произнес Капитан с лукавой улыбкой и хлопнул Фэн Фаня по плечу.

– Я тоже так думаю, – ответил Фань. – Капитан, я вам еще не сказал одну вещь: среди тех четырех альпинистов на Эвересте была моя девушка. Одна только мысль промелькнула в моей голове, когда я перерезал веревку: я не хочу умирать. Есть еще одна гора, на которую я должен взойти, – сказал он, в его глазах смешались боль и огонь энтузиазма.

Капитан кивнул:

– Вперед.

– А что нам делать? – спросил Первый помощник растерянно.

– Полный вперед, прочь от надвигающегося шторма. Еще один день жизни – это еще один день жизни, – задумчиво ответил Капитан.

Фэн Фань стоял в спасательной шлюпке и смотрел вслед уходящему вдаль судну. Вскоре корабль, который он раньше считал своим пожизненным домом, оказался воистину вне досягаемости.

У него за спиной водяная гора безмятежно возвышалась в синем сиянии инопланетного шара. Если бы он не видел, как шар появился, он мог бы подумать, что эта сфера висит там уже миллион лет. Океан был очень спокойным, его ровную поверхность не нарушала рябь волн. Однако Фэн Фань чувствовал легкий ветерок на лице; он был слабый, но дул по направлению к водяной горе. Подняв парус на спасательной шлюпке, он начал свое плавание к горе. Ветер вскоре окреп и надул парус лодки. Теперь нос спасательной шлюпки разрезал поверхность океана, словно нож, она неслась прямо к цели Фаня.

В конце концов, путешествие длиной в двенадцать миль заняло не больше сорока минут. Как только Фэн Фань начал ощущать, что корпус лодки поднимается по склону водяной горы, он прыгнул за борт в сверкающую синюю воду, освещенную сверху сиянием судна пришельцев.

Сделав несколько гребков, он стал первым человеком, который плывет вверх по горному склону.

Из своего положения он уже не видел вершины. Поднимая голову из жидкой горы, он видел лишь бесконечное пространство водяного склона. Он почти мог представить себе титана, который стоит за горизонтом и поднимает океан, будто огромное водяное одеяло.

Фэн Фань поплыл брассом, стараясь сберечь как можно больше энергии. Предостережение Первого помощника все еще было свежо в его памяти. Быстрый подсчет подсказал ему, что до вершины должно быть примерно восемь миль. На ровной поверхности воды его выносливость помогла бы ему легко проплыть это расстояние, но здесь ему приходилось иметь дело со склоном. Если он прекратит движение вверх, то соскользнет вниз. Одно это должно сделать достижение вершины почти невозможным. Но это не имело значения; сама попытка подняться на этот водяной Эверест была самым грандиозным свершением из всех, на которые он мог надеяться в своих мечтах альпиниста.

Пока эти чувства обуревали Фаня, у него были и другие, физические ощущения. Он почувствовал, как что-то тащит его тело вверх по склону. Казалось, плавание вверх не требует никаких дополнительных усилий. Оглядываясь назад, он видел спасательную шлюпку, которую оставил у подножия горы. Перед тем как покинуть ее, он спустил парус, и все же она плавала на склоне, странным образом держась на одном месте. Фань решил попробовать кое-что сделать.

Он перестал грести и начал внимательно наблюдать за окружающей его водой. Он не скользил вниз. Напротив, он держался на склоне так, будто склона вовсе не существовало! Фань хлопнул себя по лбу и выругал за глупость и себя, и Первого помощника: если океанская вода на склоне не стекает вниз, почему должен соскользнуть человек? Или лодка, если уж на то пошло?

Силу притяжения, направленную вниз по склону, нейтрализовала огромная масса сферы. Чем дальше вверх будет подниматься Фань, тем меньше будет чувствовать притяжение Земли. Это означает, что угол наклона абсолютно не играет никакой роли. С точки зрения гравитации не существует ни водяного склона, ни горы в океане. Силы, действующие на человека, не отличаются от сил, действующих на ровной поверхности океана.

Теперь он знал, что покорит эту гору.

Он продолжал плыть вверх. Чем выше он поднимался, тем меньше сил тратил, грести ему становится все легче. Причина была в том, что его тело становилось все легче, ему все проще становилось выныривать на поверхность, чтобы сделать вдох. Вокруг Фань видел еще один признак уменьшения гравитации: чем выше он поднимался, тем медленнее оседали океанские брызги. Этот же феномен отражался на формировании и движении волн. Они тоже росли тем медленнее, чем выше он поднимался. На них уже почти не оказывало влияния бурное море, волны становились более тихими и спокойными, чем при нормальной гравитации.

Тем не менее океан вовсе не был спокойным. Ветер набирал силу, и на водяном склоне начали формироваться ряды волн. Освобожденные от большей части земного притяжения, эти волны вздымались очень высоко. Однако они не катились вверх по склону, как полноценные океанские валы; они представляли собой тонкие водяные слои, которые скручивались под собственным весом и медленно опадали. Как ни странно, они напоминали Фаню изящные, тонкие стружки дерева, которые снимает с поверхности океана невидимый рубанок. Волны никак не мешали его движению вверх. Напротив, они имели обратный эффект; поднимаясь к вершине, они уносили его вместе с собой, и он продолжал плыть вверх.

По мере того как притяжение земли ослабевало, стали происходить еще более странные вещи: вместо того чтобы подталкивать Фаня, волны теперь осторожно бросали его вперед. Не успевал он и глазом моргнуть, как чувствовал, что отрывается от поверхности воды и летит над ней, а потом его подхватывала следующая волна, и он снова летел по воздуху. Нежные, но могучие руки океана быстро перебрасывали его и несли вперед и вверх. Вскоре он обнаружил, что в таких странных условиях быстрее всего плыть стилем баттерфляй, и перешел на него.

Ветер вокруг него становился все сильнее. С другой стороны, сила гравитации оказывала на Фэн Фаня все меньшее влияние. Волны здесь легко вздымались на высоту тридцати футов, а потом медленно опадали. Эти громадные валы также стали еще добрее, чем раньше, мягко переходили один в другой и совершенно беззвучно опадали. Единственным оставшимся звуком был вой нарастающего циклона.

Все больше теряющее вес тело Фаня прыгало с одного гребня волны на другой. Во время очередного прыжка он вдруг осознал, что дольше находится в воздухе, чем в воде. Здесь, наверху, он не мог понять, плывет он или парит. Снова и снова набегали тонкие волны и полностью окутывали его, затягивали в туннель, образованный медленно перекатывающейся водой. Медленно вздымающаяся крыша этих туннелей сияла синим светом. Сквозь эту тонкую водяную крышу он видел источник света – гигантский шар пришельцев, висящий в небе. Туннель из воды искажал форму космического корабля; Фэн Фаню казалось, что он видит его сквозь слезы в глазах.

Он взглянул на водонепроницаемые часы, которые носил на левом запястье. Он поднимался всего один час, и при такой превосходящей все его надежды скорости ему потребуется еще только один час, чтобы добраться до вершины.

Фань подумал о «Блувотере». Принимая во внимание нынешнюю скорость ветра, ураган должен всего через несколько секунд достичь максимальной силы. Корабль никак не смог бы обогнать надвигающийся циклон. Фаня поразила мысль, подобная молнии: Капитан совершил большую ошибку: ему следовало направить судно прямо к водяной горе. Поскольку гравитация не действовала вниз по склону, судно могло бы плыть наверх к вершине так же легко, как по ровному океану, и этот пик оказался бы в оке шторма, где безопасно и спокойно! Как только он это понял, он достал из спасательного жилета свой «воки-токи». Но его попытки связаться с кораблем были напрасными, тот не отвечал.

К этому моменту Фэн Фань овладел искусством прыгать с одного гребня волны на другой. Двадцать минут он поднимался таким образом, и уже преодолел две трети пути до вершины. С этого места казалось, что до идеально круглой вершины уже рукой подать. Она сверкала в мягком свете космического корабля пришельцев над ней. Фаню казалось, что эта вершина похожа на планету пришельцев, ожидающую его. В это мгновение свист ветра вдруг превратился в резкий вой. Этот устрашающий шум шел со всех сторон и сопровождался внезапным усилением ветра. Волны высотой в сорок футов – и даже в сто футов, – тонкие, как листы бумаги, высоко вздымались; но они не опадали, их в воздухе рвал в клочья штормовой ветер. Глядя вверх, Фэн Фань видел, что склон над ним покрыт клочьями пены, оставшейся от гребней волн, они плясали на поверхности сумасшедший танец, подгоняемые ветром. Освещенные сиянием шара пришельцев, эти хаотичные всплески сверкали ослепительно-белым светом.

Наконец, Фань совершил свой последний прыжок. Тонкая волна высотой в сто футов подняла его в воздух. Ее разорвал в клочья сильный ветер в тот момент, когда он оторвался от ее гребня, и он почувствовал, что его несет к полосе волн, медленно катящихся перед ним. Эти волны выглядели, как гигантские прозрачные крылья, медленно раскрывающиеся, готовые его обнять. Как только вытянутые руки Фаня коснулись этих волн, они рассыпались и превратились в белый туман, их сверкающую хрустальную пленку разорвал яростный ветер. Это необычайное зрелище сопровождал странный звук, пугающе похожий на смех. Именно в этот момент падение Фаня прекратилось; его тело теперь обрело легкость, позволяющую ему парить. Бушующий океан внизу начал медленно удаляться, его подбросило в воздух, как перышко во время урагана.

Почти невесомого Фаня швыряли и вертели воздушные вихри. У него закружилась голова, ему казалось, будто сияющий шар пришельцев движется по спирали вокруг него. Когда он наконец сумел побороть головокружение, то понял с испугом, что действительно кружит в воздухе над вершиной водяной горы.

Отсюда, сверху, полосы из гигантских волн, катящихся вверх по склону горы, выглядели всего лишь длинными линиями. Они по спирали поднимались к ее пику, и от этого гора казалась титаническим водяным смерчем. Фэн Фань почувствовал, что круги, которые он описывает над вершиной, становятся все меньше, а скорость движения растет. Его несло прямо в центр циклона.

Когда Фань оказался точно в оке бури, он почувствовал вдруг, что ветер ослабел. Невидимая воздушная рука, державшая его, внезапно разжалась, и он стал падать на водяную гору, прямо в слабое синее сияние вершины.

Он стремительно погрузился внутрь горы, потом почувствовал, что снова поднимается на поверхность. Его окружала темнота, и на мгновение он испугался, что утонет. Охваченный паникой, Фань вдруг осознал, что ему грозит смертельная опасность: последний глоток воздуха он сделал до падения, на высоте тридцать тысяч футов! На такой высоте ему едва ли удалось вдохнуть хоть сколько-нибудь кислорода, а при минимальной гравитации здесь он мог всплывать только очень медленно. Он боялся, что даже если будет грести вверх изо всех сил, запаса воздуха в его легких не хватит для подъема на поверхность.

Фэн Фаня охватило потустороннее ощущение «deja vu». Ему показалось, что он снова на Эвересте, в полной темноте, окутанный вихрями снежной бури, полностью во власти смертельного страха. В этот самый мрачный момент Фань увидел свет: несколько серебристых шаров плыло вверх рядом с ним. Самый крупный из шаров был примерно три фута в диаметре. Глядя на них, он вдруг понял, что это пузыри воздуха. Слабая гравитация позволяла гигантским пузырям возникать в океане. Собрав все оставшиеся силы, он ринулся к самому большому пузырю. Как только его голова проникла внутрь сквозь его серебристую оболочку, он снова смог дышать. Пока Фань медленно приходил в себя от головокружения, вызванного нехваткой кислорода, он обнаружил, что его всего поглотил этот воздушный пузырь. Он оказался в воздушной сфере, полностью окруженной водой, и, глядя вверх, видел сквозь верхнюю часть своего пузыря мерцающую рябь поверхности океана. По мере подъема к поверхности он ощутил, как внезапно уменьшилось давление воды, что вызвало быстрое увеличение его пузыря. По мере того, как пузырь рос, Фэн Фань не мог отделаться от впечатления, что застрял в праздничном прозрачном воздушном шарике, поднимающемся в небо.

Голубое мерцание волн над головой постепенно становилось все ярче, пока в конце концов оно не стало таким ослепительным, что Фаню пришлось отвести взгляд. В тот же момент пузырь лопнул с тихим треском. Фань достиг поверхности; но он продолжал движение вверх, слабая гравитация подбросила его на добрых три фута в воздух. Его падение обратно в воду не было резким, он мягко опустился на поверхность.

Во время этого спуска Фэн Фань заметил многочисленные красивые водяные сферы, падающие вместе с ним. Размеры этих сфер были очень разными, самая крупная размером примерно с футбольный мяч. Все они сияли и переливались синим светом, идущим от гигантского шара над ними. Присмотревшись, Фань увидел, что они состоят из многих слоев, и поэтому искрятся, как хрустальные. Эти сферы образовали брызги воды, вылетевшие из океана, когда он врезался в его поверхность. Низкая гравитация позволяла поверхностному натяжению этих капель свободно принять такую форму. Протянув руку, Фань дотронулся до одной из сфер. Она лопнула со странным металлическим звоном, совершенно не похожим ни на один звук воды, который он ожидал услышать. Не считая этих сфер, вершина водяной горы была совершенно спокойной, волны набегали со всех сторон и сливались с ее склонами. Несомненно, это и был глаз бури, единственное спокойное место в окружающем хаосе.

Фоном этого спокойствия был ужасный рев – завывание циклона. Глядя вдаль, Фэн Фань обнаружил, что он вместе со всей горой воды находится в огромном «колодце». Стенки этого колодца состояли из вращающихся, пенистых вод циклона. Эти непроницаемые массы воды и ветра медленно кружились вокруг водяной горы. Когда Фань взглянул вверх, ему показалось, что они уходят прямо в космос. У верхнего края колодца сиял шар пришельцев. Этот гигантский светильник, висящий в космосе, освещал все внутри колодца. Фань увидел странные облака, образующиеся вокруг него. Они напоминали нити, сплетающие свободную сеть вокруг корабля пришельцев. Эти нити облаков ярко сияли, казалось, они светятся изнутри. Фань мог только догадываться, что они состоят из кристаллов льда, образовавшихся тогда, когда земная атмосфера вырвалась в космос. Хотя казалось, что они окружают космический корабль, между их паутиной и синим шаром должно было быть не меньше двадцати тысяч миль. Если его догадка верна, то атмосфера уже начала вытекать в пространство, и отверстие этого гигантского, вращающегося колодца – не что иное, как смертоносная дыра в оболочке Земли.

«Это не имеет значения, – подумал Фань. – Я добрался до вершины».

Глава 2 Разговор на вершине

Внезапно всепроникающий свет вокруг него изменился. Его мерцание начало тускнеть. Еще раз взглянув вверх, Фэн Фань увидел, что синий свет шара пришельцев погас. Его вдруг осенило, он понял, что это был за свет. Это был фоновый свет пустого экрана; весь корпус огромной сферы пришельцев был одним гигантским экраном. И в тот же момент на этом громадном экране появилось изображение. Это был снимок, сделанный с большой высоты, изображение человека, плывущего в океане, с поднятым к небу лицом. Этим человеком был Фэн Фань. Прошло тридцать секунд, потом изображение исчезло. Фань сразу же понял его смысл; пришельцы показали, что они его видят. Это заставило Фаня почувствовать себя так, будто он действительно стоит на крыше мира.

На экране появились две строчки текста. В них содержались все знаки всех алфавитов, какие только доводилось видеть Фаню. Распознав слова «английский», «китайский» и «японский», он догадался, что это названия всех земных языков. Он также заметил темную рамку, перемещающуюся от одного слова к другому. Все это выглядело очень знакомым. Вскоре его догадка подтвердилась, так как он обнаружил, что эта рамка действительно следует за его взглядом. Он сосредоточил взгляд на иероглифах, обозначающих «китайский», и черная рамка остановилась на них. Он моргнул один раз, но ничего не произошло.

«Возможно, нужен двойной клик», – подумал Фань и моргнул дважды. Темная рамка вспыхнула, и гигантское меню языков на шаре закрылось. Вместо него появилось огромное слово на китайском языке.

– Привет!

– Привет! – крикнул Фань в небо. – Вы меня слышите?

– Мы вас слышим; нет необходимости кричать. Мы способны услышать взмах крыльев комара в любой точке Земли. Мы поймали электромагнитные волны вашей планеты и так выучили ваши языки. Мы хотим немного поболтать с вами.

– Откуда вы прилетели? – спросил Фань уже значительно тише.

На поверхности гигантского шара возник снимок, демонстрирующий плотное скопление черных точек. Эти точки соединялись сложной сеткой линий. От сложности этого изображения у Фаня закружилась голова. Это явно была какая-то карта звездного неба. Разумеется, одна из этих точек замигала серебристым светом, она становилась все ярче. К сожалению, Фэн Фань никак не мог понять, какая это звезда, но он был уверен, что она уже где-нибудь зарегистрирована. Астрономы Земли сумеют это понять. Вскоре шар снова показал изображения значков и букв, но звездная карта не исчезла. Она оставалась фоном, почти как на дисплее какого-то инопланетного компьютера.

– Мы возвели гору. Вы пришли и поднялись на нее.

– Восхождение на горы – мое страстное увлечение, – ответил Фань.

– Дело не в увлечении; мы должны подниматься на горы.

– Зачем? – спросил Фань. – На вашей планете много гор?

Он понимал, что это едва ли может быть самым необходимым занятием для человечества, но ему хотелось знать. Все, кого он знал, считали альпинизм глупым занятием, так почему не поговорить о нем с пришельцами? В конце концов, они только что утверждали, что им нравится восхождение; и, в конце концов, он забрался так далеко совершенно самостоятельно.

– Горы есть повсюду, но мы не поднимаемся на них, как это делаете вы.

Фэн Фань не мог понять, имели они в виду конкретное описание или это абстрактная аналогия. У него не было выхода, и пришлось признаться в своем невежестве.

– Значит, там, откуда вы прилетели, много гор? – Это был скорее вопрос, чем утверждение.

– Мы были окружены горой. Эта гора стала для нас тюрьмой, нам нужно было копать, чтобы подняться на нее.

Этот ответ ничего не объяснил Фаню. Он долго молчал, обдумывая то, что пытались сказать ему пришельцы.

Потом они продолжили.

Глава 3 Планета-пузырь

– Наша планета – очень простой мир. Это сферическое пространство, чуть больше 3500 миль в диаметре в ваших единицах измерения. Это пространство со всех сторон окружают каменные пласты. В каком бы направлении вы ни отправились, вы всегда упираетесь в сплошную каменную стену.

Естественно, это сформировало нашу первую модель космоса: мы предположили, что Вселенная состоит из двух частей. Первая часть – это пространство, диаметром 3500 миль, в котором мы живем; вторая – это окружающие его каменные пласты. Мы полагали, что камни бесконечно тянутся во всех направлениях. Поэтому мы представляли себе нашу планету, как полый пузырь в твердой Вселенной, и поэтому дали ей название Планета-пузырь, а такую космологию называем Теорией Твердой Вселенной. Конечно, эта теория не отрицает возможности существования других пузырей в нескончаемых пластах камней. Однако она не указывала, как близко или как далеко могут находиться эти другие пузыри. Это стало стимулом для наших исследовательских путешествий.

– Но нескончаемые каменные пласты не могут существовать; они бы рухнули под собственной силой тяжести, – возразил Фэн Фань.

– В прошлом мы ничего не знали о силах гравитации. Внутри Планеты-пузыря гравитации не было, и поэтому мы проживали жизнь, не ощущая ее воздействия. Мы узнали о существовании гравитации только много тысяч лет спустя.

– Так эти пузыри были планетами вашей твердой вселенной? Очень интересно, – сказал Фань. – Плотность в нашей Вселенной совершенно противоположная. Ваша вселенная должна быть почти точным негативом реальной Вселенной.

– Реальной Вселенной? Вы по своему невежеству считаете Вселенную только такой, какой знаете ее в данный момент. Вы понятия не имеете, какова реальная Вселенная, и мы тоже.

Получив выговор, Фань решил продолжать свои вопросы.

– На вашей планете был свет, воздух, вода?

– Нет, ничего подобного; и мы ни в чем этом не нуждались. Наш мир состоял полностью из твердых веществ. Там не было ни газов, ни жидкостей.

– Ни газов, ни жидкостей. Как же вы выживали? – спросил Фань.

– Мы – механическая форма жизни. Наши мышцы и кости сделаны из металлов, наш мозг похож на высокоинтегрированные чипы, а электричество и магнетизм – это наша кровь. Мы питались радиоактивной рудой из ядра планеты, а она обеспечивала нас энергией, необходимой для выживания. Нас не создали; мы эволюционировали естественным путем из чрезвычайно простых одноклеточных форм механической жизни, когда совершенно случайно радиоактивная энергия образовала в скалах p-n-переходы. Вместо вашего огня наши древние предки открыли использование электромагнетизма. Фактически мы так и не открыли огонь в нашем мире.

– Значит, там, должно быть, очень темно, – заметил Фань.

– Собственно говоря, там было немного света. Его создавала радиоактивность в стенах нашей планеты. Эти стены были нашим небом. Свет этого «неба» был очень слабым, и он постоянно менялся из-за колебаний радиоактивности. И все-таки это способствовало тому, что в процессе эволюции у нас появились глаза.

Поскольку в ядре нашей планеты отсутствовала гравитация, мы не строили стен. Наши города парили в тусклом, пустом пространстве, которым был наш мир. Они были примерно такой же величины, как ваши города, и издали они показались бы вам светящимися облаками.

Процесс эволюции механической жизни идет намного медленнее, чем эволюция основанной на углероде жизни, но в конце концов мы достигли той же цели другими средствами, и поэтому настал день, когда мы начали изучать нашу вселенную.

– Похоже, вы там страдали от тесноты. Вы именно так себя чувствовали? – спросил Фань, задумавшись над странными откровениями из сферы.

– «Теснота»… Это новое слово. Мы начали испытывать сильное желание увеличить наше пространство, гораздо более сильное, чем любое стремление вашего вида. Наши первые исследовательские путешествия в каменные пласты начались еще в древности. Исследовать мир для нас значило пробивать туннели в стенах в попытках найти другие пузыри в нашей твердой вселенной. Мы сложили много прекрасных, заманчивых легенд об этих далеких мирах, и почти вся наша литература рассказывала фантастические истории о других пузырях. Вскоре, однако, исследования объявили незаконными и запретили под страхом смерти от короткого замыкания.

– Объявили незаконными? Ваша церковь? – высказал предположение Фань.

– Нет, у нас нет церкви. Цивилизация, которая не видит солнца и звезд, не имеет религии. У нашего сената была очень веская причина запретить рыть туннели: в нашем распоряжении не было того почти безграничного пространства, которое есть у вас. Наше существование было ограничено этим пузырем диаметром в 3500 миль. Весь вынутый из туннелей щебень оставался внутри этого пространства. Так как мы считали, что пласты каменной породы бесконечно тянутся во все стороны, эти туннели могли стать очень длинными – такими длинными, что заполнили бы щебнем все пространство пузыря внутри нашей планеты! Другими словами, мы превратили бы полую сферу в середине нашей планеты в очень длинный туннель.

– Можно было найти решение этой проблемы: просто перемещать недавно вынутый щебень в уже образовавшееся пространство позади горнорабочих, – высказал предположение Фань. – Тогда вы бы потеряли только пространство, которое необходимо исследователям для поддержания жизни и проходки туннеля.

– Действительно, более поздние исследователи применили именно такой метод, который вы описали. Фактически исследователи использовали только маленький пузырь, в котором хватало места для них и их работы. Мы стали называть их «кораблями-пузырями». Но все равно каждое такое предприятие означало груду щебня размером с такой корабль-пузырь в нашем внутреннем пространстве, и нам надо было ждать возвращения такого корабля, чтобы потом вернуть эти камни в стену. Если такой корабль не возвращался, эта маленькая груда камней означала, что мы потеряли еще один небольшой кусочек пространства навсегда. В то время нам казалось, что корабль-пузырь похитил этот участок пространства. Поэтому мы дали нашим исследователям еще одно прозвище – «Похитители пространства».

В нашем мире клаустрофобии каждый дюйм пространства имел огромную ценность, и позже значительная часть нашей планеты была потеряна после того, как слишком много кораблей-пузырей не смогли вернуться. Именно из-за такой потери пространства исследование с помощью кораблей-пузырей было запрещено в древности. Даже при отсутствии правового запрета жизнь в кораблях-пузырях была полна невообразимых лишений и опасностей. Экипаж такого корабля обычно состоял из нескольких горнорабочих и штурмана. В то время у нас не было бурильной техники, и нам приходилось копать вручную, это можно сравнить с греблей на ваших древних судах. Этим древним шахтерам приходилось копать без устали самыми простыми орудиями, проталкивая свои корабли-пузыри сквозь пласты породы мучительно медленно. Работать подобно машинам в этих крохотных пузырях, окруженных со всех сторон сплошными скальными породами, в ужасной тесноте, в поисках ускользающей мечты – это, несомненно, демонстрация невероятной силы духа.

Поскольку корабли-пузыри должны были возвращаться тем же путем, каким они уходили, обратная дорога обычно была намного легче. Каменная порода на их пути уже была рыхлой. И все равно азарт первооткрывателей часто уводил корабли так далеко, благополучное возвращение становилось невозможным. У таких невезучих исследователей заканчивались силы и припасы, и они застревали на полпути обратно, а корабль-пузырь становился их могилой. Несмотря на все это и даже несмотря на значительно сократившийся масштаб наших исследований, наша Планета-пузырь никогда не отказывалась от мечты найти другие миры.

Глава 4 Красное смещение

– Однажды, в 33281 году Эры пузыря, выражаясь в терминах вашей хронологии, так как наше летоисчисление было бы для вас слишком чужеродным и вы бы его не поняли, крохотное отверстие начало открываться в каменном небе нашей планеты. Маленькая кучка камней выплыла из этого отверстия, их слабый радиоактивный свет сверкал, как свет звезды. Отряд солдат немедленно отправили в полет к этой трещине для ее изучения. (Не забудьте, что на нашей планете нет гравитации.) Они обнаружили исследовательский корабль-пузырь, который вернулся. Этот корабль стартовал восемь лет назад, и мы уже давно потеряли надежду на его возвращение. Этот корабль назывался «Острие иглы», и он проник на 125 миль в глубину скальной породы. Ни один другой корабль никогда не возвращался после того, как забрался так далеко.

«Острие иглы» отправился в путь с экипажем из двадцати членов, но, когда он вернулся, на нем оставался лишь один ученый. Назовем его Коперником. Он съел всех остальных членов команды, включая капитана. В древности такой способ выживания считался самым эффективным для исследователей, отправляющихся в глубокие недра каменной породы.

За нарушение строгих законов, запрещающих исследования на кораблях-пузырях, и за каннибализм Коперника приговорили к смерти в столице. В тот день, когда приговор должны были привести в исполнение, больше 760 тысяч зрителей собралось на центральной площади столицы, чтобы увидеть казнь. Когда они ждали грандиозного зрелища казни Коперника посредством короткого замыкания, сопровождающегося красивым дождем искр, группа ученых выплыла на площадь. Они были членами Академии наук планеты и явились, чтобы объявить о потрясающем открытии: изучая плотность образцов камней, доставленных «Острием иглы», исследователи обнаружили нечто странное. К их огромному удивлению, данные показали, что плотность скальной породы постоянно уменьшалась по мере продвижения корабля сквозь камни.

– На вашей планете нет гравитации. Как вы могли измерить плотность? – перебил Фань.

– Мы использовали инерцию; это несколько сложнее ваших методов. Не важно, в то далекое время наши ученые думали, что «Острие иглы» просто наткнулся на неровный слой каменной породы. Однако в следующем веке легионы кораблей-пузырей отправились во все стороны, проникли глубже, чем это удалось «Острию иглы», и тоже вернулись с образцами. То, что они обнаружили, было невероятным. Плотность уменьшалась во всех направлениях, и существенно! Теория Твердой Вселенной, господствующая на Планете-пузыре в течение двадцати тысяч лет, была потрясена до основания. Раз плотность планеты постоянно уменьшается, если копать в направлении от ее ядра, то разумно считать, что она в конце концов станет равной нулю. Используя собранные данные, наши ученные легко рассчитали, что это должно произойти примерно на расстоянии двадцати тысяч миль.

– О, это очень похоже на то, как Хаббл использовал красное смещение! – воскликнул Фань, вспомнив это понятие.

– Действительно, очень похоже. Поскольку вы не могли представить себе, что скорость красного смещения превосходит скорость света, вы пришли к выводу, что оно означает край вселенной; и нашим предкам было очень легко понять, что зона с нулевой плотностью – это открытое пространство. Так родилась новая модель вселенной. Эта модель позволяла предположить, что плотность породы уменьшается пропорционально расстоянию от Планеты-пузыря, и в конце концов образуется отверстие в пространство, которое продолжается до бесконечности. Эта теория названа Теорией Открытой Вселенной.

Теория Твердой Вселенной тем не менее глубоко укоренилась в нашей культуре, и ее сторонников было больше. Вскоре они нашли способ спасти Теорию Твердой Вселенной: они выдвинули предположение, будто уменьшение плотности означает лишь, что сферический слой более рыхлой породы окружает Планету-пузырь. Если пройти сквозь этот слой, доказывали они, то дальнейшего уменьшения не будет. По их расчетам толщина рыхлого слоя равна двум сотням миль. Проверить эту теорию было, конечно, нетрудно; нужно только прорыть насквозь двести миль скальной породы. Корабли быстро прошли это расстояние, но падение плотности продолжалось. Тогда сторонники Теории Твердой Вселенной заявили, что их прежние расчеты ошибочны и истинная толщина слоя рыхлой породы равна тремстам милям. Через десять лет один корабль покрыл это расстояние, и снова уменьшение плотности продолжалось за его пределами. Тогда приверженцы традиционных взглядов увеличили слой рыхлой породы до девятисот миль…

В конце концов, невероятное, эпохальное открытие навсегда покончило с Теорией Твердой Вселенной.

Глава 5 Гравитация

Корабль-пузырь, который пересек отметку в двести миль, назывался «Ленточная пила». Это был самый большой исследовательский корабль, когда-либо построенный нами, оборудованный мощным экскаватором и новейшей системой жизнеобеспечения. Его режущие механизмы позволяли ему двигаться быстрее всех предыдущих моделей, созданных за всю нашу историю.

Когда он миновал глубину – или можно ее назвать высотой – в двести миль, главный научный сотрудник – назовем его Ньютоном – сообщил капитану корабля о совершенно загадочном явлении: всякий раз, когда члены экипажа отходили ко сну, они парили посередине судна, но просыпались, лежа на стенке туннеля со стороны их планеты.

Капитан не придал этому значения; он пришел к выводу, что это результат тоски по дому у парящих во сне членов экипажа, только и всего. В его представлении они хотели вернуться на Планету-пузырь и поэтому всегда устремлялись во сне к дому.

Учтите, однако, что на Планете-пузыре нет воздуха, и в корабле-пузыре тоже. Это значит, что у них могло быть только два способа передвигаться: или отталкиваться от стенки – а это невозможно, когда члены экипажа парят в центре корабля, – или с силой избавляться от экскрементов, выбрасывая их из своих тел с ускорением. Однако Ньютон никогда не находил никаких следов, подтверждавших последнее.

И все равно капитан не хотел верить утверждениям Ньютона. Ему следовало бы поверить, так как именно такое безразличие вскоре привело к тому, что он оказался погребенным заживо. В тот день, когда это произошло, члены команды были совершенно измучены после завершения последней экскавации грунта и поэтому не убрали образовавшийся за день щебень в хвостовую часть корабля. Они планировали перенести камни на следующее утро, после отдыха. Капитан корабля присоединился к горнорабочим, и они все уснули в центре корабля. И все внезапно проснулись, будучи погребенными заживо! Во сне все они, вместе с камнями, переместились в хвостовую часть корабля-пузыря, ближе к Планете-пузырю. Ньютон очень быстро понял, что все предметы внутри корабля имеют тенденцию перемещаться в сторону планеты. Это движение было очень постепенным и едва заметным при обычных обстоятельствах.

– Значит, ваш Ньютон не нуждался в яблоке, чтобы открыть гравитацию, – пошутил Фань.

– Вы действительно думаете, что это было так просто? Для нас открытие гравитации – гораздо более сложный процесс, чем для подобных вам рас; так и должно было быть, учитывая среду, в которой мы обитали. Когда наш Ньютон открыл направленность притяжения, он невольно решил, что причиной его является пустое пространство Планеты-пузыря диаметром 3500 миль; и поэтому наша первоначальная теория гравитации пострадала от довольно глупого предположения. Мы пришли к выводу, что именно вакуум создает гравитацию, а не масса.

– Я понимаю, как это произошло. В такой сложной среде, как ваша, разумеется, вашему Ньютону было гораздо труднее понять происходящее, чем нашему, – ответил Фань, кивая.

– Так и есть. Нашим ученым потребовалось полвека, пока они подошли к разгадке этой тайны. Только тогда они начали понимать природу гравитации, и вскоре мы получили возможность – используя приборы, похожие на ваши, – измерить гравитационную постоянную. И все равно процесс шел мучительно медленно, и прошло много времени, прежде чем теория гравитации нашла широкое признание в нашем мире. Однако когда это случилось, был вбит последний гвоздь в гроб Теории Твердой Вселенной.

Гравитация не позволяла допустить существования бесконечной, твердой вселенной вокруг нашего пузыря. Теория Открытой Вселенной наконец восторжествовала, и космос, который она описывала, вскоре стал могучей притягательной силой для обитателей нашего мира.

Кроме сохранения энергии и массы, физика Планеты-пузыря также подчинялась закону сохранения пространства. Пространство в Планете-пузыре представляло собой сферу диаметром 3500 миль. Прорытые в слоях скальной породы туннели не увеличили объем доступного пространства; они лишь изменили форму и местонахождение существующего пространства. Более того, мы жили в среде с нулевой гравитацией, и наша цивилизация парила в пространстве в ядре планеты. Мы ничего не прикрепили к стенам нашей планеты, и это можно было бы сравнить с тем, как вы живете на своей планете. Поэтому пространство было самым драгоценным предметом потребления на Планете-пузыре. Вся история нашей цивилизации была одной долгой и кровавой борьбой за пространство.

Теперь мы неожиданно узнали, что пространство, вполне возможно, бесконечно. Как это могло не свести нас с ума? Мы послали беспрецедентное количество исследователей, отправляли одну волну кораблей-пузырей за другой, и они копали все дальше, прочь от планеты. Они делали все от них зависящее, чтобы достичь того рая нулевой плотности, который, как предсказывала Теория Открытой Вселенной, можно найти за пределами 19 900 миль камня.

Глава 6 Ядро планеты

– На основании всего сказанного, если вы все поняли, вы теперь сумеете сделать вывод об истинной природе нашего мира.

– Ваш мир был полым ядром планеты? – высказал догадку Фань.

– Вы правы. Наша планета имеет приблизительно такой же размер, как Земля; ее радиус примерно равен пяти тысячам миль. Ядро нашей планеты, однако, полое. Это пространство в центре имеет диаметр примерно 3500 миль. Мы – это жизнь внутри этого ядра.

Даже после открытия гравитации все равно прошло еще много столетий, пока мы наконец поняли истинную природу нашей планеты.

Глава 7 Война пластов

После того как Теория Открытой Вселенной полностью утвердилась, нашей реальной целью стало проникнуть в бесконечное пространство за пределами планеты. Нас больше не волновал расход пространства внутри Планеты-пузыря. Массивные груды камней, выкопанные нашими многочисленными кораблями, вскоре заполнили пространство ядра. Эти обломки теперь плавали вокруг городов в виде огромных, плотных облаков. Положение стало настолько опасным, что просто проплыть вокруг города было так же сложно, как пройти по маршруту c препятствиями. И так как сами города тоже двигались в пространстве, на обитателей ядра обрушивались сокрушительные ливни из камней. Только половину пространства, украденного этими камнями, удалось вернуть.

В то время Правительство планеты решило сместить наш сенат. Его политики взяли на себя обязанность следить за пространством ядра и охранять его. Они попытались жестоко наказывать неистовых исследователей, но это почти ничего не дало. Корабли-пузыри большинства ученых уже проникли в глубокие слои нашей планеты.

Вскоре Правительство планеты осознало, что лучшим способом остановить корабли-пузыри было бы использование таких же кораблей-пузырей. Следуя этой логике, правительство начало строить армаду гигантских кораблей для перехвата, нападения и уничтожения кораблей ученых в глубоких слоях скальной породы. Правительственные корабли тогда смогли бы вернуть украденное пространство. Этот план, естественно, встретил сопротивление исследователей, и разразилась длительная Война пластов, которую вели на огромном поле боя в пластах скальных пород.

– Очень интересный способ вести войну! – воскликнул заинтригованный Фань, обращаясь к сфере.

– И очень жестокий, хотя сначала темп боя был вялым, мягко выражаясь. Бурильная техника в то время позволяла кораблям-пузырям двигаться в каменных пластах со скоростью меньше двух миль в час.

Большие корабли ценились больше всего обеими сторонами во время Войны пластов. Опять-таки причина была простой: чем больше корабль-пузырь, тем дольше он может действовать без дозаправки топливом; и также боеспособность корабля прямо пропорциональна его размеру.

Какими бы корабли времен Войны пластов ни были большими, их старались строить наименее широконосыми. Опять-таки по очень простой причине: чем уже нос, тем меньший участок скальной породы приходится проходить и тем быстрее корабль продвигается вперед. В результате почти все боевые корабли были очень похожи друг на друга, если смотреть спереди. С другой стороны, корпус и длина у всех кораблей были совершенно разными. Самые большие корабли иногда напоминали очень длинные туннели.

Поле боя во время Войны пластов было, разумеется, трехмерным, и поэтому сражения велись почти так же, как их вели ваши военно-воздушные силы в воздушных боях, хотя у нас все было гораздо сложнее. Когда корабль встречался с противником, то первым делом надо было увеличить ширину его носовой части. Это делалось для того, чтобы добиться самого широкого фронта для использования вооружения; в этой новой конфигурации корабль способен был приобретать форму, напоминающую гвоздь.

При необходимости носовую часть корабля-пузыря можно было разделить на много секций, и тогда она становилась похожей на когтистую лапу, готовую нанести удар. Такая конфигурация позволяла кораблю атаковать одновременно по многим направлениям. Сложность Войны пластов проявлялась также в использовании еще одной тактики: каждый корабль мог при необходимости делиться на много кораблей меньших размеров. Корабли также могли соединяться с другими судами и быстро превращаться в один гигантский корабль. Каждый раз при встрече с боевыми соединениями противника вопрос о том, объединяться или разделяться, становился предметом глубокого тактического анализа.

Что интересно, Война пластов почти не повлияла на тягу к дальнейшим исследованиям. Фактически война подстегнула техническую революцию, которая сыграла важную роль в наших будущих достижениях. Она не только стала причиной создания очень эффективных экскаваторов, но также привела к изобретению сейсмоскопов. Эта технология могла использоваться для создания средств связи в каменных пластах и могла служить некой формой радара. Мощные сейсмические волны также применялись в качестве оружия. Самые сложные устройства сейсмической связи даже передавали изображения.

Самый большой боевой корабль, который мы построили, назывался «Линейный мир». Его постройку заказало Правительство планеты. В стандартной конфигурации длина «Линейного мира» была больше девяноста миль. Он соответствовал полученному названию: маленький, очень вытянутый в длину мир, автономный. С точки зрения его экипажа, служить на нем было все равно что для вас стоять в туннеле между Францией и Англией под Ла-Маншем; каждые несколько минут мимо проносились высокоскоростные поезда, уносящие выкопанную породу на корму корабля. Разумеется, «Линейный мир» мог сам разделиться на армаду судов, но в большинстве случаев он действовал как один боевой корабль. Естественно, он не всегда оставался в своей конфигурации «туннеля». При движении его вытянутый корпус мог сильно изгибаться, образуя замкнутую петлю, или даже пересекать свою собственную траекторию, создавая причудливые формы нанесения ударов по противнику. «Линейный мир» был оборудован новейшими экскаваторами, что позволяло ему двигаться вдвое быстрее обычных кораблей-пузырей, развивать крейсерскую скорость до четырех миль в час. В бою он мог даже маневрировать со скоростью более шести миль в час! Более того, необычайно мощный сейсмоскоп был установлен в его корпусе, что позволяло ему засекать корабли противника на расстоянии более трехсот миль. Его сейсмическое волновое вооружение имело диапазон поражения в 3300 футов, и все живое и неживое внутри корабля-пузыря оказывалось разорванным в клочья или раздавленным. Время от времени «Линейный мир» возвращался на Планету-пузырь с грузом пространства, отвоеванного у исследователей.

Именно сокрушительные удары «Линейного мира» приблизили конец движения исследователей. Казалось, эпоха исследований вот-вот завершится.

Во время Войны пластов исследователи постоянно терпели поражения. Вероятно, еще важнее было то, что им не давали построить или сформировать корабль длиннее пяти миль. Любой более крупный корабль быстро обнаруживали сейсмоскопы, установленные на «Линейном мире» и на стенах Планеты-пузыря. А как только его обнаруживали, его быстро уничтожали. И поэтому, если они хотели продолжать серьезные исследования, было необходимо уничтожить «Линейный мир».

После длительной подготовки и планирования более ста боевых кораблей Союза Исследователей, основанного почти побежденными исследователями, окружили и атаковали «Линейный мир». Каждый из этих кораблей был не длиннее трех миль. Сражение произошло в тысяче миль от Планеты-пузыря и получило название «Тысячемильная битва».

Сначала Союз собрал двадцать кораблей и объединил их в один корабль длиной в двадцать миль на расстоянии тысячи миль от Планеты-пузыря, провоцируя «Линейный мир» на атаку. «Мир» проглотил наживку и поспешил напасть, приняв конфигурацию туннеля. Когда он мчался к своей жертве, Союз выпрыгнул из засады. Более ста кораблей ринулись вперед, одновременно атакуя «Линейный мир» со всех сторон. Могучий девяностомильный корабль был расколот на пятьдесят секций. Тем не менее каждая из этих секций могла вести бой как самостоятельный боевой корабль. Вскоре более двухсот кораблей с обеих сторон уже вели яростную битву, рыли туннели в скальной породе в хаотичной и жестокой схватке. Боевые суда непрерывно соединялись и разделялись, и в конце концов сливались в аморфное облако судов, ведущих яростное сражение. В заключительной фазе этой битвы поле боя, размером в сто пятьдесят миль, превратилось в неузнаваемые соты из рыхлой породы и пустого пространства, оставшегося после уничтоженных кораблей. Тысячемильная битва создала запутанный трехмерный лабиринт в 2250 милях ниже поверхности нашей планеты.

Яростный, непрерывный грохот сражения сотрясал это хаотичное поле боя, казалось, целую вечность. В таком отдалении от ядра планеты гравитация оказывала заметное влияние на ход сражения: исследователи были гораздо лучше знакомы с таким влиянием, чем правительственные войска. В этом колоссальном лабиринте боя именно это постепенно решило ход сражения в пользу Союза Исследователей. В результате они одержали решающую победу.

Глава 8 Под океаном

После этой битвы Союз Исследователей собрал все оставшееся после битвы пространство в одну сферу диаметром шестьдесят миль. В этом новом пространстве Союз провозгласил независимость от Планеты-пузыря. Несмотря на это заявление, Союз продолжал на расстоянии координировать свои усилия с движением исследователей Планеты. Постоянный поток их кораблей устремлялся из ядра и присоединялся к флоту Союза, унося с собой значительный объем пространства. Поэтому территория Союза Исследователей непрерывно росла, и это позволило им превратить свою территорию в полностью оснащенную всем необходимым базу для движения вперед. Правительство планеты, обессиленное многолетней войной, оказалось неспособным это остановить. В конце концов у них не осталось другого выхода, и они признали легитимность движения исследователей.

По мере проникновения во все более высокие слои исследователям стали встречаться все более пористые породы. И это было не единственное преимущество; растущая сила тяжести также намного облегчала уборку образовавшихся отходов, и эта только что обретенная среда приносила все новые успехи. На восьмой год после окончания войны первый корабль под названием «Спираль» пересек оставшиеся 2250 миль, и этим завершилось путешествие, длиной пять тысяч миль от центра планеты и 3250 миль от края Планеты-пузыря.

– Ого! Это весь путь до поверхности! Наверное, вы были очень взволнованы, когда увидели великие равнины и настоящие горы! – воскликнул Фань, захваченный рассказом пришельцев.

– Ничего интересного не было; корабль «Спираль» достиг морского дна.

Шокированный Фань уставился на сферу пришельцев.

– Когда это произошло, изображения сейсмического коммуникатора начали дрожать и внезапно совсем исчезли. Коммуникатор перестал действовать. Корабль-пузырь, который рыл туннель сквозь камень под ним, ловил на сейсмоскопе только один странный звук: шум, который в открытом пространстве звучал бы так, будто c чего-то сдирают кору. Этот звук издавали тонны воды, врывающиеся в вакуум «Спирали». Ни одна форма механической жизни, как и техника Планеты-пузыря, не была рассчитана на контакт с водой. Мощный электрический ток, возникший при коротком замыкании, которое уничтожало живые существа и оборудование, почти мгновенно превратил в пар все, к чему прикасалась вода. Под напором воды экипаж и инструменты «Спирали» взорвались подобно бомбе.

После этого происшествия Союз отправил больше десятка кораблей-пузырей во все стороны от Планеты, но всех их постигала та же судьба, когда они достигали высоты, которую, казалось, преодолеть невозможно. Ни один из экипажей не смог оправдать свою жертву, отправив сведения, которые могли бы позволить нам понять природу этого таинственного звука. Дважды на мониторах можно было увидеть странную кристаллическую волну, но мы никак не могли понять ее природу. Следующие корабли пытались просканировать то, что лежало выше, при помощи сейсмоскопов, но их приборы давали искаженные данные; отраженные сейсмические волны показывали: то, что лежит дальше, не является ни пространством, ни скальной породой.

Эти открытия до основания потрясли Теорию Открытой Вселенной, и академические круги начали обсуждать возможность новой модели. Эта новая модель предполагала, что Вселенная ограничена радиусом в пять тысяч миль. Они пришли к выводу, что погибшие корабли исследователей соприкоснулись с краем Вселенной и погибли, когда их всосало за этот край.

Движение исследователей столкнулось со своим самым большим испытанием. До инцидента с кораблем «Спираль» пространство, добытое погибшими кораблями исследователей, всегда можно было сохранить, хотя бы теоретически. Теперь же наш народ вышел на край Вселенной. То пространство, которое она жадно поглощала, казалось навсегда потерянным. Это потрясло даже самых стойких исследователей. Вспомните, что в нашем мире, находящемся в глубине пластов скальной породы, потерянное пространство невозможно было снова обрести. Помня об этом, Союз решил отправить на поиски последнюю группу из пяти кораблей-пузырей. Когда эти суда достигли высоты в три тысячи миль, они стали продвигаться дальше с максимальной осторожностью. Если бы их постигла та же судьба, что и их предшественников, это означало бы конец движения исследователей.

Два корабля погибли. Однако третий, под названием «Каменный мозг», медленно рыл туннель вверх, проходя каждый фут скальной породы с исключительной осторожностью. Когда корабль достиг морского дна, воды океана не залили весь корабль, и поэтому он не разрушился сразу весь, как это происходило раньше. Морская вода просачивалась в крохотную трещину и лилась мощной, но узкой струей под напором колоссального наружного давления. Бимсы судна «Каменный мозг» были шириной 825 футов. По стандартам исследовательских кораблей это считалось большим размером, но оказалось невероятной удачей. Из-за размеров корабля прибывающей морской воде потребовался час, пока она заполнила внутренние помещения корабля. До соприкосновения с потоком воды сейсмоскоп корабля зарегистрировал структуру океана над ним и успешно передал многочисленные данные и изображения ученым. Именно в тот день народ ядра впервые увидел жидкость.

Можно себе представить, что в Планете-пузыре могла в древности быть жидкость, но это было не что иное, как кипящая магма. Когда бурная геология в период формирования нашей планеты наконец-то успокоилась, эта магма, должно быть, полностью отвердела. В ядре нашей планеты не осталось ничего, кроме твердого вещества и пустого пространства.

Но все равно наши ученые давно предсказывали теоретическую возможность существования жидкостей, но никто реально не верил, что это легендарное вещество может действительно существовать во Вселенной. Теперь, однако, на этих переданных изображениях ученые ясно увидели его своими собственными глазами. И то, что они увидели, повергло их в шок: их шокировала белая, мощная струя, медленный подъем поверхности воды и картина того, как это дьявольское вещество принимает любую форму, льнет к любой поверхности, бросая вызов всем законам природы. Они видели, как оно просачивается даже в самые крохотные трещины, и стали свидетелями того, как оно меняет саму природу камня, делает его темным, соприкасаясь с ним, и в то же время заставляет мерцать, как металл. Однако больше всего их завораживало то, что хотя большинство вещей исчезало в этом странном веществе, некоторые обломки членов экипажа и оборудования всплывали на поверхность! Казалось, ничто не отличало то, что всплывало, от того, что тонуло. Народ ядра дал этой странной жидкости название: «аморфный камень».

С этого момента исследователи опять стали добиваться многочисленных успехов. Сначала инженеры Союза Исследователей сконструировали некое подобие дренажной трубы. По существу, это был полый бур длиной 650 футов. После того как бур проходил последние пласты породы, его верхний конец можно было открыть наподобие клапана, и вода океана текла по трубе. Второй клапан установили в нижней части дренажной трубы.

Еще один корабль-пузырь поднялся на высоту три тысячи миль. Затем он начал сверлить этой дренажной трубой последние слои перед морским дном. Задача была несложной: в конце концов, техника бурения была хорошо знакома обитателям ядра. Однако еще один кусочек головоломки нуждался в технологии, о которой мы прежде никогда и не думали: в герметизации.

Так как на Планете полностью отсутствовали жидкости и газы, мы никогда не нуждались в технике герметизации, и даже не могли себе ее представить. В результате клапан в нижней части дренажной трубы оказался далеко не водонепроницаемым. Еще до того, как его открывали, он начинал пропускать воду внутрь корабля. Тем не менее нам и здесь очень повезло; если бы клапан открыли полностью, напор воды был бы гораздо сильнее, чем та струйка, которая просочилась через трещину в камне и попала в «Каменный мозг». Вода ворвалась бы в виде сконцентрированного потока воды, такого мощного, что разрезала бы все на своем пути, как луч лазера. А теперь вода просочилась сквозь пористый клапан гораздо более управляемой струйкой. Вы можете себе представить, как завораживающе подействовал на экипаж корабля вид тонкой струйки воды, текущей внутрь у них на глазах. Эта жидкость была для них совершенно незнакомой территорией, почти как электричество для людей когда-то в прошлом.

Осторожно наполнив металлический контейнер странной жидкостью, экипаж корабля вернулся в более низкие пласты, бросив в скальной породе дренажную трубу. Когда корабль вернулся, исследователи со всеми предосторожностями хранили странный образец в контейнере, стараясь его ничем не потревожить. Внимательно наблюдая за ним, они вскоре сделали первое новое открытие: аморфный камень был прозрачным! Когда они в первый раз увидели, как морская вода ворвалась сквозь трещину в камне, она, естественно, была сильно загрязнена осадочными породами и илом. Народ ядра принял это за естественное состояние аморфного камня. После этого открытия корабль продолжил спуск, и по мере спуска температура на борту повышалась.

Исследователи вдруг очень испугались, столкнувшись с еще более ужаснувшим их открытием: аморфный камень был живым! Его поверхность взволновалась, начала кипеть от гнева, теперь он весь покрылся бесчисленными лопающимися пузырьками. Но прибывающая жизненная сила этого монстра, кажется, поглотила все его существо, его тело растворилось и превратилось в призрачную белую тень. Когда аморфный камень в контейнере преобразовался в это новое призрачное состояние, исследователи почувствовали, как их тела охватило странное чувство. За считаные секунды искры короткого замыкания вспыхнули внутри их тел, и их жизнь закончилась мучительным фейерверком.

Сейсмические волны транслировали это ужасное зрелище в Союз Исследователей до того самого момента, пока мониторы тоже не стали темными. Быстро отправленный на помощь корабль постигла такая же участь. Как только он соприкоснулся с обреченными судами, его экипаж также окутали искры фейерверка, и весь его экипаж умер в мучениях. Казалось, что аморфный камень превратился в духа смерти, нависшего над всем пространством. Однако ученые заметили, что вторая серия коротких замыканий оказалась совсем не такой интенсивной, как первые гибельные взрывы. Они пришли к выводу: по мере увеличения площади пространства плотность аморфной тени смерти уменьшается.

Произошло много ужасных смертей, и было потеряно много жизней, но в конце концов Народ ядра открыл еще одно состояние материи, с которым раньше никогда не встречался: газообразное.

Глава 9 К звездам

Эти важные открытия даже подвигли Правительство планеты на воссоединение со своими старыми врагами, Союзом Исследователей. Теперь Планета-пузырь тоже предоставила свои ресурсы для общего дела, и начался период интенсивных исследований, который быстро принес результаты. Последний прорыв был уже близок.

Несмотря на то что мы стали лучше понимать природу водяного пара, нам все еще недоставало технологии герметизации, которая позволила бы ученым ядра защитить народ и технику. Тем не менее мы узнали, что на высоте больше 2800 миль аморфный камень остается мертвым и инертным, неспособным вскипеть. Чтобы изучить это странное новое состояние, Правительство планеты и Союз Исследователей построили лабораторию на высоте 2900 миль. И оборудовали ее постоянно действующей дренажной трубой. Здесь эксперты принялись всерьез изучать аморфный камень.

– Только тогда вы смогли заняться работой Архимеда, – вставил Фань.

– Вы совершенно правы, но вы не должны забывать, что наши далекие предки уже проделали работу Фарадея.

Побочным продуктом работы наших ученых в Лаборатории по изучению камня было их открытие давления воды и плавучести. Им также удалось разработать и усовершенствовать технологию герметичности, необходимую при работе с жидкостями. Теперь мы наконец поняли, что герметичная изоляция аморфного камня должна быть невероятно простым делом, это гораздо проще, чем бурить пласты камня. Для этого потребуется лишь достаточно герметичное и устойчивое к внешнему давлению судно. При отсутствии экскаваторов такое судно способно подниматься со скоростью, которая казалась почти невероятной Народу ядра.

– Вы построили ракету Планеты-пузыря, – с улыбкой заметил Фань.

– Скорее торпеду. Эта торпеда представляла собой металлический, выдерживающий давление контейнер в форме яйца без какого-либо приводного механизма или двигателя. Ею управлял один пилот. Назовем этого пионера Гагариным. Установка для запуска этой торпеды была построена в просторном зале, вырытом на высоте три тысячи миль. За час до запуска Гагарин вошел в торпеду, и судно герметично закрыли. После проверки функционирования всех приборов и систем жизнеобеспечения автоматический экскаватор начал прокладывать дорогу сквозь оставшиеся тридцать футов каменного грунта, отделяющего зал запуска от морского дна над ним. С оглушительным ревом потолок рухнул под напором аморфного камня. Торпеда сразу же полностью погрузилась в море жидкости. Когда хаос немного успокоился, Гагарин смог наконец увидеть окружающий мир сквозь прозрачный иллюминатор из стали и камня. С изумлением он осознал, что два прожектора стартовой установки посылают лучи света сквозь аморфный камень. Внутри Планеты-пузыря, где отсутствует воздух, свет не мог рассеиваться и испускать лучи. Впервые один из нас видел свет таким образом. В тот же момент сейсмические волны передали Гагарину команду на запуск, и он потянул за спусковой рычаг.

Петли якоря, прижимающие дно торпеды к камню, открылись, и торпеда начала медленно подниматься со дна моря. Поглощаемая аморфным камнем, она поднималась, всплывая все быстрее.

Учитывая давление на уровне морского дна, нашим ученым было легко рассчитать, что океанское дно покрывает примерно шесть миль аморфного камня. Если не произойдет ничего неожиданного, торпеда всплывет на поверхность приблизительно за пятнадцать минут. Что она там встретит, никто не знал.

Торпеда взлетела вверх без помех. В свой иллюминатор Гагарин не видел ничего, кроме беспросветной тьмы. Только иногда ему удавалось заметить пылинку, проносящуюся мимо иллюминатора, и он понимал, как быстро поднимается.

Очень скоро Гагарина охватила паника. Он всю жизнь провел в твердом мире. Когда он сейчас вышел впервые в пространство, заполненное аморфным камнем, ощущение полной беспомощности и пустоты грозило захлестнуть все его существо. Пятнадцать минут показались ему бесконечностью. Гагарин изо всех сил старался сосредоточиться и думать только о ста тысячах лет исследований, которые привели к этому моменту.

И как раз в ту секунду, когда он уже готов был сломаться, его торпеда вынырнула на поверхность океана нашей планеты.

Под влиянием инерции торпеда взлетела на добрых тридцать футов над поверхностью воды, а потом рухнула обратно в море. Глядя в иллюминатор во время падения, Гагарин видел бескрайний аморфный камень, простирающийся в бесконечность, сверкающий странными искрами. Но он не успел увидеть, откуда идет этот свет; торпеда тяжело упала в океан с громким всплеском, и брызги аморфного камня разлетелись во все стороны.

Торпеда остановилась, она плавала на поверхности океана, как лодка, мягко покачиваясь на волнах.

Гагарин осторожно открыл люк торпеды и медленно приподнялся над судном. Он сразу же почувствовал порыв океанского ветра и после нескольких секунд растерянности понял, что это газ. Дрожь страха пробежала по его телу, когда он вспомнил поток водяного пара, который когда-то видел сквозь трубу из камня и стали в лаборатории. Кто мог предвидеть, что где-либо во Вселенной может быть так много газа? Вскоре Гагарин понял, что этот газ очень отличается от газа, испускаемого кипящим аморфным камнем. В отличие от последнего он не вызвал короткого замыкания в его теле.

В своих воспоминаниях он позже так описал эти события:

«Я почувствовал, как мое тело нежно погладила гигантская невидимая рука. Казалось, она протянулась вниз из огромного, бескрайнего и совершенно неизвестного места; и это место теперь было передо мной, оно превращало меня в нечто совершенно новое».

Гагарин поднял голову, и в тот момент, в том месте, он наконец получил награду за сто тысяч лет исследований нашей цивилизации: он увидел величественное, сверкающее чудо звездного неба.

Глава 10 Всеобщность гор

– Для вас это было действительно непросто. Вам пришлось вести исследования столько лет, чтобы добраться до нашей точки старта! – воскликнул Фань в восхищении.

– Вот поэтому вы должны считать себя очень счастливой цивилизацией.

Как раз в тот момент количество кристаллических облаков, образованных улетающей атмосферой, сильно возросло. Небеса сияли и искрились, расцвел блестящий радужный венок, когда сияние от корабля пришельцев растеклось по кристаллам льда. Внизу продолжал с грохотом вращаться гигантский колодец циклона. Он напоминал Фаню массивную машину, постепенно превращающую планету в пыль. Однако на вершине горы все полностью замерло. Даже крохотные волны ряби на ее поверхности исчезли. Океан застыл, как зеркало. И опять Фэн Фаню это напомнило о горных озерах в Северном Тибете…

Он с усилием заставил себя снова вернуться в реальный мир.

– Зачем вы сюда прилетели? – спросил он у сферы над своей головой.

– Мы просто пролетали мимо и хотели посмотреть, есть ли здесь разумная жизнь, с которой можно поговорить. Мы беседуем с тем, кто первым поднимется на эту гору.

– «Там, где есть гора, кто-нибудь обязательно поднимется на нее», – нараспев произнес Фань и кивнул головой.

– Действительно, разумной жизни свойственно взбираться на горы, стремиться подняться как можно выше и видеть как можно дальше. Это стремление никак не связано с требованиями выживания. Например, если бы ты стремился только выжить, ты бы бежал от этой горы со всех ног, как можно быстрее и дальше. Вместо этого ты решил подплыть к ней и взобраться на нее. Причина, по которой эволюция одаривает всякую разумную жизнь желанием подняться выше, гораздо глубже, чем простые основные потребности, хотя мы до сих пор не понимаем ее настоящую цель. Горы есть повсюду, и мы все стоим у подножия гор.

– Я сейчас на вершине горы, – перебил Фэн Фань. Он не мог стерпеть, чтобы кто-то, даже инопланетяне, усомнился в его славе человека, поднявшегося на самую высокую гору на этой планете.

– Ты стоишь у подножия горы. Мы всегда у подножия. Скорость света – это подножие горы, и три измерения пространства являются подножием горы. Вы пленники глубокого ущелья из скорости света и трехмерного пространства. Разве вы не чувствуете… тесноты?

– Мы такими родились. Это то, что нам знакомо, – задумчиво ответил Фань.

– Значит, то, о чем я расскажу тебе дальше, может показаться совершенно незнакомым. Посмотри сейчас на Вселенную. Что ты чувствуешь?

– Она обширна, безгранична, что-то вроде этого, – ответил Фань.

– Она кажется тебе маленькой?

– Как я могу так думать? Вселенная перед моим взором простирается в бесконечность; ученые могут заглянуть в космос на двадцать миллиардов световых лет, – объяснил Фань.

– Тогда я тебе скажу: это не более, чем планета-пузырь радиусом в двадцать миллиардов световых лет.

Фань не нашел слов для ответа.

– Наша Вселенная – это пустой пузырь, пузырь внутри чего-то более прочного.

– Как это возможно? Разве это твердое вещество не рухнуло бы сразу же под действием собственной гравитации? – спросил сбитый с толку Фань.

– Нет, по крайней мере, пока нет. Наш пузырь продолжает расширяться в этом суперуниверсальном твердом веществе. Гравитационный коллапс – это проблема только для ограниченного твердого пространства. Однако если окружающее твердое пространство практически безгранично, тогда гравитационный коллапс не будет проблемой. Это, конечно, всего лишь догадка. Кто может знать, имеет ли эта твердая супервселенная свои границы?.. Так много простора для рассуждений. Например, можно выдвинуть теорию, что при таком огромном масштабе гравитации противодействует какая-то другая сила, так же как электромагнетизму противодействуют силы ядра в микроскопическом масштабе. Мы не чувствуем этой силы, но, когда мы находились внутри Планеты-пузыря, мы не чувствовали гравитации. На основании собранных данных мы видим, что форма пузыря Вселенной близка к форме, которую предполагали ваши ученые. Просто вы пока не знаете, что лежит за его пределами.

– Что такое это твердое вещество? Это?.. – Фань на секунду заколебался. – Камень? – выговорил он наконец.

– Мы не знаем, но мы узнаем это через пятьдесят тысяч лет, когда доберемся до места назначения.

– Куда именно вы направляетесь? – спросил Фань.

– К краю Вселенной. Наш корабль-пузырь называется «Острие иглы». Ты помнишь это название?

– Помню, – ответил Фань. – Так назывался корабль, который первым открыл закон уменьшения плотности на Планете-пузыре.

– Правильно. Мы не знаем, что мы найдем.

– Есть ли в супервселенной другие пузыри? – спросил Фань.

– Ты уже загадываешь очень далеко вперед.

– Как можно иначе? – ответил Фань.

– Подумай о множестве маленьких пузырьков в очень большой массе камня. Они там, но их очень трудно найти. И все равно мы отправимся их искать.

– Вы поистине удивительные создания, – улыбнулся Фань, испытывая глубокое восхищение перед бесстрашными инопланетянами.

– Прекрасно, наша маленькая беседа была очень приятной, но нам надо спешить; пятьдесят тысяч лет – очень долгий срок, и мы зря тратим время, так сказать. Приятно было познакомиться: и запомни – горы есть повсюду.

Из-за плотности облаков из ледяных кристаллов последние слова прозвучали нечетко, их поглотили облака. И с этими последними словами гигантский шар тоже начал медленно тускнеть, он уменьшался в размерах и исчезал в небе. Вскоре он сжался до размеров точки, стал еще одной звездой в бескрайнем небе. Он улетал гораздо быстрее, чем прилетел, и через несколько секунд совсем пропал за западным горизонтом.

Все пространство между небом и океаном снова стало угольно-черным. Облака из ледяных кристаллов и колодец циклона поглотила тьма, остался только след от кружащегося черного хаоса, едва заметный в небе над головой. Фэн Фань слышал, как быстро стихает рев бури. Вскоре он превратился в едва слышный шепот, и даже этот шепот затих. Остался только шум волн.

Фэн Фань внезапно почувствовал, что он падает. Оглядываясь вокруг, он увидел, что океан начал постепенно меняться. Идеально округлая вершина водяной горы становилась плоской, будто раскрывался гигантский зонт. Он понимал, что водяная гора разрушается и он падает с высоты добрых тридцать футов. Через несколько минут вода, в которой он плавал, прекратила падение, достигнув уровня морского дна. Инерция падения унесла его глубоко вниз.

К счастью, он на этот раз погрузился не очень глубоко и быстро вынырнул на поверхность.

Оказавшись на поверхности, он понял, что водяная гора полностью исчезла в океане, от нее не осталось никакого следа, будто ее никогда и не было. Циклона тоже больше не существовало, хотя он до сих пор ощущал налетающие порывы ураганного ветра, поднимающего большие волны. Вскоре поверхность океана должна снова успокоиться.

Когда облака кристаллов рассеялись, величественное звездное небо снова засияло над его головой.

Фэн Фань смотрел на звезды и думал о той далекой планете, очень, очень далекой, – такой отдаленной, что даже свет того дня, наверное, выбился из сил, пока добрался до Земли. Там, в океане далекого прошлого, Гагарин с Планеты-пузыря поднял голову к звездам, как это сделал сейчас Фань; и сквозь одиночество пространства, сквозь бесплодность времени он ощутил, как прочное родство соединило их души.

Фань внезапно почувствовал приступ тошноты, его вырвало. По вкусу рвоты он понял, что это кровь. На расстоянии многих миль над уровнем моря, на вершине водяной горы, у него началась горная болезнь. Отек легких вызвал кровотечение. Он сразу же понял серьезность своего положения. Внезапное увеличение силы тяжести лишило его сил, он не мог двигаться. Только спасательный жилет держал его на плаву. Он понятия не имел о судьбе «Блувотера», но был почти уверен, что никаких судов не могло быть на расстоянии по крайней мере полумили от него.

Когда Фэн Фань находился на вершине, он чувствовал, что его жизнь пришла к завершению. Там, наверху, он мог уйти с миром. Теперь неожиданно он стал бояться умереть больше, чем любой другой житель этой планеты. Он поднимался на скалистую крышу нашей планеты, а теперь он еще и взошел на самый высокий водяной пик, когда-либо существовавший на планете.

На какую гору он мог бы еще взойти?

Ему нужно выжить; он должен это узнать. Первобытный страх перед метелью Гималаев вернулся. Когда-то этот страх заставил его перерезать веревку, соединяющую его со спутниками и возлюбленной. Он решил их судьбу. Теперь он знал, что поступил правильно. Если бы у него еще осталось нечто такое, что он мог предать, чтобы спасти свою жизнь, он бы совершил это предательство.

Он должен жить. Где-то там есть целая вселенная гор.