Боец невидимого фронта

Глава 22

В Генеральном штабе Российской армии играли в войну. Играли взрослые, с лампасами на штанах и генеральскими звездами на погонах, дяди.

Они продвигали вперед «фишки» дивизий, полков и батальонов, поддерживали их огнем расставленных по флангам артбригад, бросали в прорыв игрушечные «танки» сводных танковых батальонов, поднимали в воздух «самолетики» эскадрилий фронтовой и стратегической авиации, пододвигали к местам боев «кораблики» десантных эскадр, выбрасывали на территорию «синих» полки десанта, подтягивали из тылов «паровозики» железнодорожных эшелонов с боеприпасами, техникой и личным составом.

Они передвигали, переставляли и снимали с карт боевых действий уничтоженные противником фишки, которые на самом деле не были фишками, а были вполне реальными армиями, дивизиями, полками, батальонами, батареями, экипажами, эскадрильями. Были людьми. И, передвигая очередную фишку, генералы отрывали от семей сотни тысяч мужей и отцов, переодевали в камуфляж, перетаскивали в теплушках и на транспортных «АНах» через полстраны и с ходу бросали в бой. Из которого живыми выходили единицы. Выходили полумертвыми, бесполезными для войны калеками. И, оттаскивая в тылы «паровозики» санитарных поездов, генералы загоняли их на запасные пути и в тупики, чтобы пропустить спешащие на фронт эшелоны с поставленной под ружье «живой силой». Которую, рассылая повестки и милицейские наряды, ставили под ружье разбросанные по стране военкоматы, стремительно повышая мобилизационные возраста с двадцати пяти до тридцати, до тридцати пяти, до сорока, пятидесяти…

И все равно, перемалывая в мясорубке боев десятки дивизий, тысячи танков и самолетов, генералы проигрывали. Проигрывали навязавшему войну противнику.

— Все.

Передовые отряды «синих» вышли в ближние тылы, перерезав и взяв под контроль транспортные коммуникации. У седьмой гвардейской осталось треть личного состава и по два снаряда на орудие. Они обречены.

— Надо срочно перебросить туда сороковую армию.

— Чем перебросить?

— Железкой.

Генералы вбивали в память компьютеров новые данные — тысячи «единиц» личного состава, сотни «коробок» танков и бронетранспортеров и сотни разнокалиберных «огурцов», тысячи тонн снарядов и патронов, десятки тысяч литров горючки, без счета зимних рукавиц, муки, полевых кухонь, ботинок, консервов, бинтов, портянок, котелков… Которые так запросто в нужный квадрат не перебросить. Которые нужно расконсервировать, выгрузить из складов, подтащить, поднять на машины, довезти до станции, разгрузить и затащить в вагоны и на платформы, перевезти за сотни километров по забитой составами, разбомбленной железной дороге, вновь разгрузить и лишь тогда бросить в бой, где через два-три часа от всего этого — от людей и техники — ничего не останется. И, значит, к исходу третьего часа к разбитым позициям необходимо подтянуть свежий личный состав и новые танки и артиллерийские установки и новые портянки и консервы…

— Нет, не успеваем. Мы застреваем где-то здесь, под Рязанью, и дай бог, если успеваем перебросить два полноценных батальона.

— А если самолетами? Транспортниками Второй воздушной?

И снова в компьютеры, в ход войны вводятся измененные данные — заправка горючим, погрузка — разгрузка, прикрытие с воздуха и земли, подлетное время, вражеские перехватчики, пропускная способность военных, гражданских и резервных аэродромов, количество уцелевших взлетно-посадочных полос, подъездные пути, количество машин, зенитные батареи, время разгрузки транспортников…

— Не получается. У Второй воздушной к этому времени останется треть бортов.

— А Первая?

— Первая прижата к аэродромам Шестым воздушным флотом противника.

Нет, нельзя перебросить Сороковую армию. Нет такой технической возможности! И Седьмая гвардейская, и Вторая танковая, и Десятый отдельный артполк, и еще без счету полков и батальонов, оставшихся в стянутом войсками противника котле, обречены на полное уничтожение.

И все труднее засевшему в подземных бункерах в Подмосковье командованию успевать за стремительно меняющейся картиной театра военных действий, за стрелами наступлений, врубающихся в нашу оборону, раздирающих стыки армий и устремляющихся в прорыв десятками полнокровных дивизий в соответствии с генеральным планом наступления, разработанным в Генштабе противника.

И уже сданы Брянск, Псков и Смоленск, а на южном направлении две армии противника прорвались к Волгограду, отрезая центр России от Краснодарского края и Закавказья, и почти наверняка там не остановятся, а форсированным маршем пойдут дальше по ровным как стол степям, с южного подбрюшья России угрожая Поволжью и стремясь перерезать Транссиб.

И уже по всей территории России бушует война. Ив Москве, Туле, Ярославле и во всех городах европейской части, в Поволжье и на Урале, в Екатеринбурге и Челябинске догорает промышленность. Потому что выдвинутые к самым нашим границам из Польши, Чехии, Прибалтики и Турции сотни ракет средней дальности запросто накрывают пол-России. А в Балтике авианосцы, подошедшие к самому Кронштадту, утюжат Питер и весь северо-запад взлетающими с интервалом в тридцать секунд палубными штурмовиками. И утюжат Мурманск и Архангельск. А у нас нет авианосцев, и наши ракеты средней дальности не могут дотянуться до врага. Мы по их столицам можем отвечать только единичными залпами ракет стратегического назначения. А если ими отвечать, то будет термоядерная война, без побежденных и победителей. И, значит, нельзя отвечать!

И придется отступать.

— Все, тупик. Остается задействовать тактическое ядерное…

— У нас там остатки Шестой армии.

— Значит, придется бить по Шестой армии, бить по своим… Играем…

Тактические ядерные заряды взорвались в мешанине их и наших отступающих войск, накрыв всех и в том числе ни в чем не повинное местное население ядерным грибом.

И все равно, все равно это не спасло фронт, но лишь задержало наступление противника на несколько дней. А потом, подтянув по захваченной железке и воздухом из ближней Европы резервы, он пошел вперед, проламывая фронтовой авиацией и крылатыми ракетами нашу оборону, сканируя с зависших над европейской частью России спутников позиции наших войск, вычисляя и уничтожая высокоточным оружием штабы, ракетные пусковые и склады боеприпасов и горючки.

И лишь ценой двух, в мелкую крупу перемолотых армий противник был остановлен где-то на линии Ржев — Тула. Где сдерживать его дальше не стало никакой физической возможности из-за отсутствия свежих резервов, из-за нехватки военной техники и боеприпасов, потому что мобилизованная на нужды фронта промышленность не успела выйти на предусмотренные войной мощности, а стратегические, собранные на случай войны запасы были разорены еще раньше, еще в мирное время.

И никакие героические усилия остатков войск и брошенные в прорыв полки ополченцев спасти положение уже не могут, потому что современная война — это не война людей, это война оружия и технологий.

— Ну что, сдаем Москву?

— Похоже, придется… Сдаем Москву!..

А вслед за Москвой — Рязань, Ярославль и Вологду с Череповцом. И фактически Питер и весь Северо-Запад России уже отсечен от Центра и вынужден драться сам по себе, в отрыве от общей стратегии, баз снабжения и людских и промышленных ресурсов, в почти полной изоляции. А после прорыва противника к Белому морю в безнадежном, как удавка стягивающемся к Питеру, кольце.

И уже сданы Тамбов, Пенза и Нижний Новгород. И с неимоверными усилиями, за счет брошенных в огонь прямо «с колес» уральских, сибирских и дальневосточных дивизий, удается остановить фронт на рубеже Самара — Казань. Где, сбивая вражеские переправы и подрывая мосты, удается выгадать несколько дней, пополнить части башкирскими и уральскими призывниками, зарыться на правобережье в землю по самые макушки и зарыть орудия и реактивные установки. И держать оборону не щадя живота своего, уповая на матушку-Волгу как на последнюю естественную до самой Сибири преграду. Держать столько, сколько возможно, и держать, когда уже невозможно.

Но все равно, потеряв две трети личного состава, дрогнуть и попятиться и отступить, вплоть до Урала. Где, цепляясь за хребты, навязывая противнику полупартизанскую войну, заманивая его в ущелья и болота, разрушая дороги и коммуникации, поджигая леса, попытаться получить у войны передышку для перегруппировки войск и формирования новых полков и дивизий.

Но так ничего и не сформировать. Потому что уже нет возможности обеспечить армию вооружением в требуемом объеме, и дивизии уходят на фронт с «голыми руками», со стрелковым оружием, с полковой артиллерией против ракет класса «земля — земля».

И войска, остервенело огрызаясь, покатились дальше, все дальше и дальше, и были загнаны в болота Западно-Сибирской низменности, где утонули в трясине остатки тяжелого вооружения, где теснимые противником дивизии разорвали единый фронт, потеряли соседей справа и слева, утратили единое командование и перестали существовать как армия. А те немногие, оставшиеся боеспособными и еще сопротивляющиеся подразделения враг взял в кольцо и, удушив блокадой, добил ракетными ударами и залпами тяжелой артиллерии, выкаченной на прямую наводку.

Все. Война окончена. Война проиграна.

Генералы промокнули вспотевшие лысины и бросили на карты бесполезные карандаши. Они проиграли и на этот раз. Проиграли Западную кампанию. Как до того проиграли Восточную и Среднеазиатскую.

Они проиграли все возможные войны.

Из чего следовало, что Вооруженные силы России, ее оборонный комплекс, ее мобилизационный и ресурсный потенциалы не в состоянии обеспечить победу в возможной полномасштабной войне. Что ее войска будут разбиты в течение первых недель, а отмобилизовать и вооружить новые у государства не хватит сил. То есть впервые со времен татаро-монгольского ига Россия лишена возможности противостоять внешней агрессии.

Вот такие печальные выводы…

Генералы свернули и спрятали в сейфы оперативные карты, выкурили по сигарете и сели писать рапорт министру обороны, Премьер-министру и Верховному главнокомандующему Вооруженных сил России…