Божественное дитя

ЭПИЛОГ

Год спустя июльским вечером молодая женщина с лучезарным взглядом ужинала с красивым юношей на террасе ресторанчика в одном из городов Южной Италии. Она держала его за руку, поигрывала пальцами, смеялась беспричинно и взахлеб. Это была особа в теле, с роскошным бюстом, с чувственными губами. Длинная коса, блестящая словно луч черного света, спадала ей на спину. Она была едва знакома с тем, кто сидел за столом напротив нее, познакомилась с ним накануне в поезде и плевать хотела на все остальное. Юный и очаровательный, он вполне годился в герои романа: пожирал ее глазами, старался рассмешить, подтрунивал над ней, когда она не сразу откликалась на свое имя. Она ссылалась на рассеянность, смеялась еще громче, буквально искрилась весельем.

Мадлен сменила имя на Лауру, но все еще частенько забывала об этом. Для тех, кто видел се беременной, она была неузнаваема. Из тучной она сначала стала грузной, а затем просто пухленькой. Из-под обличья неподъемной матроны вновь появилось человеческое существо. Жировая подушка растаяла, обнажив спину, живот и грудь с вполне четкими контурами. Из слоновьих колонн, которые ее и не держали, вынырнули ноги - слегка полноватые, но не лишенные изящества. Заплывшее свиное рыло превратилось в миловидное лицо с любопытными глазами, чья бархатная поволока неопровержимо доказывала молодость их обладательницы. Метаморфоза была поразительной. Мадлен почти похорошела после перенесенных мук, ибо они стерли то выражение унылой забитости, что так портило ее в ранней юности. Исчез испуг, страх перед жизнью, искажавший черты. На свет явилась другая женщина, цветущая, слегка полнотелая, с очаровательными складочками и ямочками. Кожа ее обрела эластичность, и только едва заметные рубцы на груди, а также на бедрах свидетельствовали о былой толщине. Она осталась высокой, но не слишком выделялась среди скандинавок или американок. Жирная белуга, прикованная к постели, преобразилась в пикантную брюнетку.

Тогда случилось нечто удивительное - Фонтан безумно влюбился в свое творение. Она принадлежала ему в гораздо большей степени, чем некогда ее сын. Разве не вернул он ее к жизни, вырвав из царства бессильной неподвижности? Да, именно он возродил ее. И этот рядовой врач, всю жизнь питавший отвращение к подверженным гниению органам, к внутренностям и крови, возомнил, будто одержал над природой свою самую блестящую победу. Ему пришлось просить приятеля-хирурга прооперировать Мадлен, дабы освободить ее брюшную полость от микрофонов и приборов, натащенных туда Луи, - и ей вычистили все вплоть до мельчайших гаек, проводков и микросхем. Затем он приступил к дезинтоксикации организма, постепенно снижая дозу алкоголя и давая ей успокоительное, чтобы смягчить последствия абстинентного синдрома. После этого он отправил ее в горы долечиваться, предложив по возвращении выйти за него замуж. Мадлен попросила разрешения подумать. Но сама мысль о том, что придется вновь связать себя узами брака, приводила ее в ужас. К Фонтану она не испытывала никакой благодарности - он просто расплатился с ней за собственные грехи. Кроме того, с ним были связаны воспоминания о самых черных годах. От одного присутствия его вместе со слезливым призраком Марты - вот уж кого она бы охотно выжала, как половую тряпку! - могли бы возродиться былые кошмары. Когда гинеколог с сестрой приехали за ней на машине, чтобы отвезти домой, она воспользовалась остановкой в придорожном ресторане и, изъяв у них крупную сумму денег, ускользнула и села на первый же поезд, отправлявшийся в Италию. Оказавшись по другую сторону границы, она выправила себе фальшивые документы на имя Лауры Вундеркинд, уроженки эльзасского города Кольмара, лаборантки по профессии. В этом деле она поднаторела настолько, что могла без труда поддержать разговор на профессиональные темы.

Наконец-то она стала свободным человеком, без прошлого и без родных, а потому вольная влиться в общество себе подобных. Смеясь над своими былыми страхами, Мадлен поклялась целиком отдаться двум радостям, которых ее лишили, - любви и путешествиям. Она прогуливалась по улицам, с гордостью ощущая призывные взгляды, - сознание своей привлекательности искупало века вынужденного уродства. В каждом городе она отдавалась совершенно незнакомым мужчинам, и аппетиты ее удваивались при воспоминании о тех временах, когда она исполняла супружеский долг с отчаянием обреченной на заклание жертвы. Плотские радости стали ее реваншем. Она задержалась во Флоренции, съездила в Венецию, Рим обогнула стороной и обосновалась в одном из отелей Неаполя. Именно в неаполитанском поезде она встретилась с этим молодым греком, и они сумели объясниться на ломаном английском. Вечером, после легкого ужина в траттории, молодая женщина вернулась в гостиницу со своим новым другом. Им не терпелось любить друг друга, и она с лихорадочной поспешностью раздела его в жажде раскрыться навстречу ему, испить чашу наслаждения до дна.

Но внутри нее выжидала, подстерегая свой час, микроскопическая частица. Ей удалось пережить катастрофу, и теперь она, замаскировавшись под кровяной шарик, тихонько плыла по направлению к сердцу. И пока Лаура, изнемогая от страсти, нашептывала любовнику нежные непристойности, умоляя его овладеть ею еще и еще раз, пурпурная жемчужина, покачиваясь на волнах алой и темно-красной крови, продвигалась к своей цели - сердцу. И направляло ее только одно желание - погубить, только одно чувство служило ей маяком - ненависть, ненависть, ненависть.