Князь Илья благодарно посмотрел на женщину и, глядя на огонь свечи, стал думать свою нелегкую думу.
В том, что его завтра ждет казнь, он не сомневался. Была, правда, небольшая надежда, что князю Мстиславу удастся отложить ее на два-три дня. Но в таком случае уж лучше бы сразу!
Пленник пошевелился, меняя позу. Цепи снова зазвенели, и он вдруг подумал о том, что вот даже эти цепи могут держать так, что не только небесного, а и самого дорогого земного достать не можешь…
Вспомнив о небесном, он взял Евангелие, полистал, выборочно читая, несколько страниц и вдруг застыл глазами на поразивших его строчках:
«Аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех».1
Эти слова тоже хорошо были знакомы ему. Но на этот раз в них поразило то - куда пойдет его душа, с таким множеством неразрешенных грехов?! Завтра, перед началом Божьего суда он вправе позвать игумена, исповедаться и очистить свою душу перед смертью. Ну, а если князю Борису удастся этой ночью совершить задуманное?
Князь Илья покосился на переставшего искать свой нож и сидевшего на лавке с потерянным видом охранника. А что если это вдруг сделает он, и прямо сейчас?.. Да нет, вроде, его отношение к нему тоже поменялось в лучшую сторону. А может, это притворство, чтобы никто ничего не смог заподозрить? Нет, нельзя было рисковать вечностью!
И он сказал заканчивавшей вместо освобожденного раба протапливать печь женщине:
- Ты можешь выполнить мою последнюю просьбу?
Женщина выпрямилась и вдруг с вызовом уперла в бока кулаки:
- С чего это вдруг - последнюю? Или ты уже за Бога решил вершить человеческие судьбы, будь она даже твоей собственной? – она взглянула на не знавшего, что ответить ей князя и уже мягче сказала: - Ну ладно, говори, что надобно! Все для тебя сделаю!
Князь Илья благодарно кивнул ей и, с несвойственной для него торопливостью, проговорил:
- Тогда сходи… нет, сбегай к отцу игумену. Скажи, что я прошу… нет, умоляю его поскорее прийти исповедовать и… если благословит – причастить меня!
- Ой! – радостно всплеснула руками женщина. – Да ради этого я не то, что бежать –птицей лететь готова!
Бросив печь, она, не накидывая полушубка, выскочила из поруба.
3
- Отче! – звеня цепями, рванулся Илья навстречу игумену.
Секунды казались князю Илье часами.
Игумена все не было. Он стал неотрывно глядеть на икону и, как было давным-давно, когда с отцом и дедом они после говения ходили в церковь на исповедь и причастие, стал припоминать свои грехи. Их было столько, что он даже испугался, что забудет большую часть из них, когда придет игумен. А того все не было и не было… Как будто сам Господь давал ему возможность вспомнить все свои грехи.
Наконец, со словами: «Идет!» - вбежала женщина и тут же исчезла опять…
Зато в порубе появился тот, кого уже отчаялся ждать пленник. С крестом и… как сразу со вздохом облегчения заметил Илья, с мешочком на груди – в котором находилась Дарохранительница…
- Отче! – звеня цепями, рванулся навстречу к нему Илья.
- Вижу, все вижу и… радуюсь! - ответствовал ему тот и, глазами приказав охраннику оставить поруб, дабы не мешал таинству, неспешно подошел к пленнику.
Все дальнейшее для князя Ильи происходило, словно в каком-то тумане. Главное для него было не забыть ни одного греха, который навсегда мог встать между ним и Богом. Еще он боялся, что игумен устанет и скажет: «Все, достаточно, хватит!» или, того еще хуже «Изыди от меня, разве такое прощается?!» Но тот терпеливо молчал, то ли качая, то ли кивая своей большой лохматой головой. И исповедь продолжалась…
Охранник мерз с внешней стражей за закрытой дверью поруба уже час, второй… На смену ему пришел первый охранник, а князь Илья все перечислял и перечислял все те злые дела, которые успел натворить за свои неполных двадцать лет…
Выслушав пленника до конца, игумен выждал еще немного, затем поднял над его головой епитрахиль, но тут же опустил ее и уточнил, а всех ли людей на земле простил князь Илья.
- Да! – кивнул ему тот.
- Даже… князя Бориса Давыдовича? – с небольшим сомнением в голосе уточнил игумен.
- Да, да! – искренне прощая предавшего его самого и едва не оскорбившего его невесту человека ради того, чтобы Господь отпустил и ему все то зло, которое он только что перечислил, - убежденно повторил пленник. – Он ведь и сам не ведает, что творит!
- Тогда преклони свою голову перед Богом.
Стоявший на коленях князь Илья, покорно выполнив повеление игумена, замер в томительном ожидании…
На этот раз несколько секунд показались ему уже вечностью.
Наконец, на голову долгожданно легла епитрахиль, и послышались знакомые с детства, но на этот раз вызвавшие у него невольные рыдания, слова:
- Прощаются и отпускаются…
После исповеди игумен причастил князя Илью и каким-то незнакомым, прерывающимся голосом сказал:
- Много мне довелось исповедывать за свою жизнь людей. Но лишь сегодня я первый раз вдруг почувствовал, что даже ад содрогнулся от услышанного и возопил от того, что не смог удержать уже, казалось бы, ставшую его собственностью жертву, а весь рай наоборот возликовал от того, что Господь простил такого кающегося грешника, как ты!
Князь Илья взглянул на игумена и увидел, что глаза того так переполнены слезами, что они давно уже катятся по щекам, запутываясь в густой бороде и сияя там яркими, в свете свечи бриллиантами…
И только тут понял, почему прерывался у него голос…
Бережно придерживая висевшую на груди Дарохранительницу, игумен вышел из поруба. Его тут же сменил первый охранник.
Смущенно покашливая, он сел на лавку, в готовности выслушать самые грозные и обидные слова.
Но князь Илья даже не обратил на него внимания. Не только князь Борис, но и этот, также являвшийся лишь орудием невидимых темных сил, человек был прощен им.
Умиротворенный и счастливый, он закрыл глаза, и первый раз за последнее время уснул легко и спокойно…
Глава девятая
1
В наступившей тьме что-то хрустнуло, прохрипело….
Князь Илья спал так сладко и безмятежно, как спят, наверное, только дети. И еще, как говорят, люди с чистой совестью.
Сквозь сон он слышал, как несколько раз хлопала, открываясь и закрываясь, дверь. То ли кто из людей воеводы приходил проверять, все ли в порядке, то ли сменялись охранники…
Ему вновь приснился луг, который в прошлый раз оказался болотом. Только теперь за ним не было никакой погони. И земля под ногой была твердой, надежной. Тропинка вела к пруду, в котором плавала одолень-трава. Не было здесь лишь Гориславы. Он принялся звать ее, бегать по берегу, как вдруг какая-то неподъемная, злобно сопящая тяжесть навалилась на него, и, каким крепким ни был сон, он сразу понял, что это - не во сне…
Спасла князя лишь выработанная за годы скитаний, ночевок у костров, когда в любую минуту может подкрасться враг, сидения в таких вот порубах, где не раз пытались предательским ударом оборвать ему жизнь, привычка молниеносно приходить в себя в миг опасности.
Как ни крепко он спал, тело само напряглось, а руки вытянулись, отталкивая напавшего на него врага. Но тот был гораздо сильнее и к тому же вооружен. Князь почувствовал, как что-то острое укололо его шею и стало входить под кожу. Все свои силы он направил именно туда.
«Эх… дотянуться бы до цепей!» - мелькнула вдруг мысль, но это его единственное оружие было сейчас недосягаемо для него…
Гордость никогда не позволяла князю звать на помощь, даже если против него в бою было сразу несколько человек. Зная это, около него всегда находилось несколько верных воинов. И, тем не менее, несколько раз эта привычка, характерная для многих Рюриковичей, чудом не погубила князя. Вот и сейчас, помня о внешней страже, он молча отбивался от врага, даже чувствуя, что уже уходят последние силы.
К тому же, он получил от Господа прощение всех своих грехов и прегрешений. Причастился святых Христовых Таин. И спокойно мог сейчас уйти из жизни. Но жажда узнать приговор Божьего суда вдруг оказалась выше честолюбия, и он прокричал:
- Помогите! На помощь…
Никак не ожидая этого от своей сонной жертвы, напавший принялся зажимать ему рот ладонью.
Но было уже поздно.
Князь Мстислав действительно поставил во внешней охране самых лучших дружинников.
Двое из них сразу вбежали в поруб, один начал оттаскивать князя, а второй обхватил сзади напавшего на пленника человека, ловким приемом взметнул и ударил о пол.
И без того слабый огонек свечи испуганно рванулся и погас от резких, быстрых движений.
В наступившей тьме что-то хрустнуло, прохрипело….
Воин попробовал зажечь свечу. Но другой, не выпуская спасенного князя из своих крепких рук, приказал:
- Ничего не трогать! Быстро за князем. Он приказал звать его в любое время ночи, если что здесь случилось!
- А зачем теперь звать? Ничего уже не случилось! – оставляя в покое свечу, густым басом недовольно пробормотал дружинник, но все-таки вышел из поруба.
Дверь вскоре снова распахнулась, и в темноте раздался встревоженный голос князя Мстислава Храброго:
- Ну, что тут у вас? Свечу бы зажгли, что ли…
- Сейчас, княже! – послышался густой бас и после быстрых уверенных звуков кресала, в порубе стало светло от ярко загоревшейся свечи.
Первое, что увидел пленник - это взволнованное лицо князя Мстислава. Из-за его плеча выглядывали: его сын, воевода, второй охранник…
- Живой! – увидев пленника, с облегчением выдохнул князь Мстислав и кивнул в сторону нападавшего:
- А… это – кто?
Дружинник богатырского роста ногой перевернул лежавшего лицом вниз человека, и все увидели, что это был – первый охранник.
Он злобными, немигающими глазами смотрел прямо перед собой.
- Как ты посмел?! – бросился к нему воевода, приподнял его, но голова охранника как-то неестественно и безвольно упала набок.
- Поздно… - виновато пробормотал богатырь и высвободил из пальцев убитого им воина маленький засапожный нож. – Вот чем пытался убить он князя. Хороший нож, такой не погнется даже о кольчугу, не то, что о голую грудь… И еще заговоренный, видать – вон, на нем даже сердечко есть…
- Сердечко? – бросился к нему второй охранник и растерянно посмотрел на князя Мстислава. – Так ведь это же – мой нож! Все его знают!..
- Вот именно, что все! – усмехнулся Мстислав. – На то он и рассчитывал, чтобы потом свалить на тебя вину!
- Но зачем ему понадобилось убивать князя? – с недоумением спросил воевода.
- А вот это мы сейчас и узнаем! – кивнул ему князь Мстислав и приказал: - Обыскать его!
Второй охранник, хмурясь, похлопал по бокам, по груди мертвого сменщика и вынул большой, тяжелый кожаный кошель.
- Вот! - протянул он его Мстиславу.
Князь брезгливо взял кошель и усмехнулся:
- Знакомая вещь… Такими кошелями царьградской работы у нас расплачивается один только князь Борис. Ну, и во сколько же он оценил твою жизнь, князь Илья?
Мстислав высыпал содержимое кошеля на столик, и тут все с изумлением увидели, что кроме серебряных гривен и золотых византийских монет, тут – перстни, серьги и ожерелье, которые все видели на княжне Гориславе…
- Князь, - дернулся, звеня оковами, пленник. – Горислава тут ни при чем.
- Знаю, догадывался… - мрачно кивнул ему Мстислав и покачал головой, глядя на сына: – Она все твоей княгиньюшке рассказала. Но они почему-то это в секрете решили держать. А напрасно. Иначе бы я сразу принял надлежащие меры, и не случилось всего этого. А так…
Князь минуту подумал и принял решение:
- Этого, - показал он пальцем на мертвого охранника, - как убитого во время совершения смертного греха, а, стало быть, не покаявшегося, сегодня же закопать, как собаку. За пределами кладбища. Серьги и колечки вернуть княжне. А деньги – отдать вдове и сиротам убитого. Не князю же Борису возвращать их в самом-то деле! А им они теперь, ой, как сгодятся!
Дружинники выволокли тело убитого. Следом за ними, переговариваясь, вышли воевода и княжеский сын.
В порубе остались трое: сам Мстислав, второй охранник и князь Илья.
Охранник, стоя у лавки, то и дело поглядывал на потерянный и вновь обретенный нож.
- А это у тебя что? – вдруг заметил Мстислав валявшуюся на волчьем тулупе фигурку медведя.
- Да так! – махнул на нее рукой пленник.
- И все же…
Князь поднял фигурку, оглядел ее со всех сторон и покачал головой:
- Да… не так опасен охотнику медведь, вставший перед ним на задние лапы, как идущий на него на всех четырех - словно кабан…
Не докончив, он посмотрел на стоявшего перед ним князя Илью и пожелал:
- Ну а ты отдыхай. И я от всего сердца тебе говорю - дай Бог, чтобы это была не последняя ночь в твоей жизни!
2
Вместо ответа князь Мстислав отрицательно покачал головой…
Князь Илья вышел из поруба, весь в белом, в накинутом на плечи темном тулупе, с горящей свечой в здоровой руке. Подняв лицо, он посмотрел на яркое зимнее солнце и огляделся…
В центре двора на троне сидел строгий, недоступный, не то что вчера – дорогой персидский ковер под ногами - князь Мстислав. Справа от него стоял белый конь под седлом, украшенный яркой попоной. Слева – плаха, с воткнутым в нее топором.
«Ну вот и все…» - понял князь.
Перекрестившись на маковки церкви с золочеными крестами, он отдал свечу подбежавшей женщине, которая прислуживала ему в порубе, и прошел на середину двора.
Здесь он низко поклонился князю Мстиславу, затем на все четыре стороны - честному народу. Не приметив нигде Гориславы, подумал, что правильно она сделала, что не пришла, и, одним движением сбросив с плеч полушубок, протянул обвязанную руку тиуну.
Заполнивший двор терема народ разом подался вперед.
Иностранные гости, что-то лопоча между собою, с жадным любопытством ждали, что произойдет дальше.
Тем временем тиун, тщательно проверив целостность печати, громко объявил:
- Не тронута!
И, сам сорвав печать, принялся медленно разбинтовывать руку.
Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как падает с заснеженной ели на твердый наст промерзший, сухой снег…
А тиун все не торопился…
- Да что оно там медлит? – возмутился Мстислав Мстиславович.
Наконец, тиун, высвободив ладонь, всмотрелся в нее, поднес ближе к глазам и, вместо того, чтобы во всеуслышанье сообщить приговор, вдруг пораженно прошептал:
- Чисто…
- Чисто… - эхом отозвалась ближе всех находившаяся к князю женщина с продолжавшей гореть свечой.
- Чисто! – радостно крикнул вчерашний раб, а теперь гончар, Чудин.
И, из уст в уста, по толпе понеслось:
- Чисто!
- Чисто?!
- Чисто!!!
- Как это чисто?! – перекрывая всех, раздался возмущенный голос Бориса Давыдовича.
Расталкивая всех, он грозным, тяжелым шагом направился к князю Илье, но тут перед ним встали два дружинника. Это были те самые воины, что спасли князя Илью в порубе ночью. Выставив перед собой копья, они нацелили их острия прямо на князя Бориса.
- А ну, осади! Прочь с моего пути! - проревел Борис Давыдович, хватаясь обеими руками за копья и силясь отвести их от своей груди. Лицо его побагровело от натуги. Но богатыри стояли еще тверже.
- Чисто!
- Чисто!
- Чисто! – радостно гомонили в народе.
Князь Мстислав встал с трона, не торопясь, подошел к тиуну, тоже со всех сторон осмотрел руку и негромко, но так, чтобы слышали все, сказал:
- Божий суд свершился. Князь Рюрик-Илья – неповинен!
Услышав это, люди принялись истово креститься. Многие начали вставать на колени и кричать князю Илье, что просят у него прощения за то, что думали о нем плохо…
Сам же князь растерянно смотрел на свою ладонь, действительно, чистую, без единой язвинки и следов ожога.
К нему подбежал Мстислав Мстиславович и затряс в своей руке эту ладонь, поздравляя его. Молодая княгиня бросилась в терем сообщать неслыханную радость Гориславе…
Только иностранцы были разочарованы тем, что, побывав на Руси, так и не увидели настоящей русской казни.
Да Борис Давыдович подошел к Мстиславу и недовольно сказал:
- Отдай мне его, князь… Это мой пленник!
- Не могу! – в ответ на это развел руками князь Мстислав и показал глазами на храм: - Сам Господь простил его!
- Князь! с нескрываемой угрозой не отступал князь Борис. – Отдай мне моего обидчика!
Вместо ответа Мстислав Храбрый отрицательно покачал головой и с усмешкой сказал:
- Не трать времени на уговоры, князь. Если я не ошибаюсь, ты торопишься во Владимир?
А что мне еще остается делать? - огрызнулся Борис Давыдович. – Ты сам вынуждаешь меня ехать с жалобой теперь уже на тебя к великому князю! А я ведь приехал сюда, чтобы искать дружбы с тобой!
- Для чего? – испытующе посмотрел на него Мстислав.
Привыкший к прямоте только в бою, а во всем остальном умевший лишь хитрить да обманывать, выгадывая свое, Борис Давыдович только заморгал. И князь Мстислав сам стал отвечать за него:
- Для того, чтобы заручившись поддержкой двух таких сильных дружин, как моя и моего сына, снова притеснять слабых, совершать набеги на беззащитные веси и даже сильные города, продолжая раздирать Русь?
- Но ведь так поступают все! – возразил Борис Давыдович. - Андрей Суздальский однажды так разорил даже великий Киев!
Он широко раскрыл рот, чтобы привести в пример и других князей, которые немало зла причинили русской земле.
Но князь Мстислав сурово остановил его.
- Ты князя Андрея не тронь! – предупредил он. – Тебе хорошо ведомо, что я сам не особо жаловал его. И поносил, бывало, всяческими словами. Но ты не смей! Забыл, как пресмыкался перед ним, покуда он был жив и в силе? А теперь что, смелым, гляжу, стал, когда он сделался прахом?
- Однако перед тем как ему самому стать прахом, он много кого и чего превратил в этот прах! – злобно огрызнулся Борис Давыдович.
Не то говоришь, князь! Не так! – поморщился Мстислав Храбрый. - Да, князь Андрей сделал много зла, но и добра сотворил немало! Сколько храмов построил! Обратил в христианство целый суздальский край! Ввел на Руси столь любимый теперь праздник Покрова Пресвятой Богородицы! Неужели ты думаешь, что Пречистая доверила бы это дело тому Андрею, о котором ты говоришь? Нет, князь Борис! Все то наносное, все нашептывания видимых и невидимых врагов, все худое, что он сделал в своей жизни, князь Андрей омыл собственной кровью, отстрадал насильственной смертью и с самым главным, что успел нажить в своей душе, налегке отправился к Богу! Народ, соборный разум которого обмануть невозможно, раньше нас, имевших к князю личные счеты, почувствовал это! Он еще при жизни называл его Боголюбивым, или Боголюбским, а после смерти горько оплакал его - вот о чем надобно помнить и говорить!
Борис Давыдович, нехотя выслушав эти слова, стал было вновь доказывать свое. Но князь Мстислав словно читал его потаенные мысли, и он не успевал уворачиваться от них.
Кончилось все тем, что Борис Давыдович только раздосадовано махнул рукой и велел своим дружинникам уезжать вместе с ним со двора, при этом что-то шепнув им, показывая глазами на князя Илью.
- С князем Михаилом ему меня не рассорить. – с усмешкой глядя ему вослед, уверенно сказал Мстислав своему сыну. - Скорее он сам рассорится с ним из-за этого! А вот что касается тебя, князь Илья…
3
Мстислав подошел к князю Илье и вывел из-за его спины Гориславу…
Князь Мстислав подозвал князя Илью, которого обнимали воевода, дружинники и даже простые люди, и спросил:
- Ну, а ты… Как собираешься жить дальше?
Князь Илья посмотрел на него, оглянулся на белого коня под седлом и неопределенно пожал плечами.
- Там, за воротами наверняка устроил на тебя засаду князь Борис! – напомнил ему Мстислав.
- Убегу! – уверенно ответил князь Илья.
- И что, опять возьмешься за старое? Ведь там, за воротами не только люди Бориса Давыдовича, но и твои бывшие друзья…
Князь Илья промолчал. На честный вопрос полагалось дать честный ответ. Тем более в такой чистый, спасительный для него миг. Но он не знал, что сказать, потому что не ведал своей будущей жизни, а не ведал ее, так как не знал, чем станет жить, если рядом с ним не будет Гориславы…
Князь Мстислав по-своему расценил эту заминку.
- Вот уж, как говорится, сколько волка ни корми, а тот все в лес смотрит! – огорченно развел он руками.
- Да нет, я… – решительно начал князь Илья.
Но тут из терема выбежала Горислава. Птицей спорхнув с крыльца, она подбежала к князю Илье и, задыхаясь, спросила:
- Это… правда?
И, не стесняясь народа, принялась целовать ладонь, которую вместо ответа показал ей князь. Потом подняла счастливые глаза на любимого. Тот обнял ее, беспомощно пожал плечами и немного смущенно признался:
- Вот, собственно, то, о чем я и хотел сказать тебе, князь…
- Надо же! – только и смог подивиться Мстислав Храбрый. – То, что не сумели сделать мы – сильные мужчины, могущественные князья, удалось –этой хрупкой княжне!
- Любовь! – объяснила, вставая рядом с Мстиславом Мстиславовичем, молодая княгиня. - Против ее силы ничто не устоит!
- Любовь – любовью, а что мне-то теперь делать? – неожиданно подойдя к князю Мстиславу, спросил кузнец.
- Что… Опять суд? – поморщился тот.
- Да нет! Я про железо…
- Какое еще железо?!
- Ну то, которое я отдавал на Божий суд… Ведь оно теперь, вроде, как свято!
- Ах, железо…
Мстислав Храбрый неожиданно с хитринкой посмотрел на князя Илью, на Гориславу и что-то прошептал кузнецу.
Тот понимающе кивнул и, несмотря на огромный рост и большой вес, почти бегом, заторопился к своей кузнице, откуда вскоре послышались звонкие удары молота о наковальню.
Князь Илья стоял рядом с Гориславой, которая заботливо набросив на него брошенный на снег тулуп, тесно прижималась к его плечу.
- Ты хоть подумала, на что жить мы будем? – посмотрел на нее князь Илья, и тут увидел купца, который красноречиво очерчивал руками круг, словно показывая этим большой кошель и говоря: мол, и на это хватит!
- А как же твой батюшка? – с сомнением в голосе уточнил князь Илья.
- А это уже оставь решать мне! - вместо Гориславы ответил ему Мстислав Храбрый и показал на въезжавшую в ворота дружину.
Впереди нее ехал немолодой князь с благородным лицом.
- Батюшка!.. – ахнула Горислава и испуганно юркнула за спину князя Ильи.
- Вот тебе и вся любовь! – засмеялся Мстислав Мстиславович, но молодая княгиня строго посмотрела на него:
- Не пустоши! Посмотрим, что дальше будет!
А дальше было вот что.
Звон молота в кузнице становился все тоньше и тоньше…
Князь Владимир, крепко обнявшись с князем Мстиславом, сказал, что у них нет времени даже для разговора. Дорог каждый миг. И выступать надо немедленно.
- Наши дружины уже готовы, - кивая на сына, отозвался Мстислав Храбрый и, скрывая улыбку, сказал: - Осталось решить одно только маленькое, но очень большое дело!
- Какое еще дело? – нахмурился князь Владимир.
Мстислав подошел к князю Илье и вывел из-за его спины Гориславу.
Князь Владимир одновременно с радостью и гневом взглянул на нее. А Мстислав взял руку Гориславы, вложил ее в чудом спасенную ладонь князя Ильи и вопросительно посмотрел на князя Владимира:
- Что ты на это скажешь?
- Да я… да она… он… - с возмущением начал было князь, но Мстислав, опережая его возражения, предупредил:
- Ты же сам сказал, что нужно торопиться! По дороге все узнаешь. А пока поверь на слово своему старому другу и союзнику – что они ни в чем не повинны!
- Да я что… - проворчал князь Владимир. - Мне лишь бы она была счастлива! Но разве с таким будешь? – кивнул он на князя Илью.
- Теперь будет! – ответил ему Мстислав, подозвал игумена и что-то сказал ему… Тот, покосившись на отца Гориславы, спросил:
- А родительское благословение?
- Будет! – успокоил его князь Мстислав.
- А… кольца?
- И кольца тоже принесем, иди, готовь им венцы!
Игумен отправился в церковь, а князь Мстислав поглядел на князя Илью и одному лишь ему сказал:
- После венчания поедете вместе с нами. На такое войско, как три наши дружины, как ни зол, не осмелится напасть князь Борис, И твои бывшие дружки тоже не рискнут подъехать, чтобы поговорить с тобою. Ну, а как только доедем до безопасного места, на время вам придется уехать. Может, в Царьград, может, к Галицию. Там переждете, пока все здесь уляжется и забудется. А потом… Да что загадывать – а там – как Бог подаст!
Звон в кузнице стал совсем тонким и, наконец, совсем прекратился. Во двор терема еще более быстрым шагом вернулся кузнец. Он подбежал к князю Мстиславу и протянул два обручальных кольца.
- Вот, княже, готовы! Только они еще горячие!
- Ну, князю Илье к этому не привыкать! - усмехнулся Мстислав. - А Горислава – пусть привыкает!
Князь Илья посмотрел на счастливую Гориславу, на глядевшего на него сурово, но уже без гнева, князя Владимира, на князя Мстислава, на кольца в его руке…
И тут все вдруг впервые увидели, какая красивая у него улыбка.
Последний раз он так улыбался за минуту до того, как пришла весть, после которой долгие годы ему казалось, что счастливая жизнь закончилась для него навсегда.
А оказывается – все еще только начиналось!
ДАНЬ МОНОМАХА
роман в стихах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Владимир Мономах, Переяславльский князь.
Гита, его жена.
Святослав, княжич, (10 лет) сын Мономаха.
Изяслав, княжич, (15 лет) сын Мономаха.
Ратибор, воевода.
Летописец.
Архиепископ.
Беглец из Степи.
Кидан, Итларь – половецкие ханы
Олбег, сын Ратибора.
Сын хана Итларя.
Старшие дружинники.
Младшие дружинники, гридни, охрана князя.
Охранник-певец.
Тиун.
Истцы и ответчики на суде.
Гонцы.
Народ.
Конец XI века. Тронный зал княжеского терема, по которому из угла в угол задумчиво ходит переяславльский князь Мономах. Ночь. Горящие свечи. Слева в полутьме — пустой трон. Справа, в освещенном углу, — сидящий за столиком летописец.
Л е т о п и с е ц
(Пишет, словно бы сам диктуя себе)
Шаги... безмолвные шаги...
Не спится князю Мономаху.
Враги... кругом одни враги...
И трон отца похож на плаху!
Князья — отныне не друзья
И, более того, не братья.
Вчера друзья, теперь князья,
Забывшие тепло объятья.
По вотчинным своим углам
Сидят, медведями в берлогах.
Но те хоть спят. А эти — срам! —
Как тати на больших дорогах!
Всё б им — мехов, шелков, монет,
Да чтоб казна не оскудела.
И никому заботы нет
До общего, святого дела!..
Того гляди, покатит с плеч
Глава Руси, закрывши веки,
И преломится русский меч
Под саблей половца навеки.
Огонь свечи рванулся ввысь
От ледяного дуновенья...
Мономах
Кто здесь: друг?.. недруг?.. отзовись!
(Голос воеводы Ратибора)
Я, Ратибор...
Мономах
Входи без промедленья!
Ратибор входит, молча снимает с себя шлем, крестится на большую, в золоченом окладе, икону, кладет на лавку ножны с мечом и выпивает полный ковш воды.
Мономах
Ну, что молчишь — опять набег?
Ратибор
Да нет, покуда без набега.
Но скоро будет — выпал снег.
Мономах
(с горькой усмешкой)
Так и живем: от снега и до снега!
Л е т о п и с е ц
(поднимая голову)
То было время двух невзгод:
Междоусобиц беспрестанных
И, как итог, за годом год -
Набегов половцев поганых.
Князь Всеволод, внушавший страх,
Устав от жизненной дороги,
У Мономаха на руках
Ушел в небесные чертоги.
Просили люди сына: «Стань
Великим князем нам без права!»
Но он послушно отдал дань
И честь закону Ярослава.
А тот гласил, что главный стол
По старшинству да переходит
К тем, кто летами обошел
Того, кто их да не обходит!
И старшим стал — брат Святополк.
Но правил он так неумело,
Что всюду рыскал, аки волк,
Степняк, ища добычу смело.
Горели села и поля,
Плыл дым... И покрывалась прахом
Святая русская земля,
Объятая огнем и страхом.
Плач уводимых жен в полон
Сменил былые песнопенья.
Над Русью встал великий стон —
И где... откуда ждать спасенья?..
Мономах неожиданно с силой ударяет кулаком по скамье так, что летописец роняет перо, а воевода смотрит на него с удивлением.
Мономах
Доколе это будем мы терпеть!
А, Ратибор?
Ратибор
И я о том, доколе?
Мономах
(словно не слыша его)
Того нельзя, и этого не сметь,
Русь — словно градом выбитое поле!
Ратибор
Да, только вместо града, княже, смерть!
Но все, как говорится, в Божьей воле!
Мономах
Ты Бога всуе не зови!
И страха из меня не выжать.
Когда в слезах всё и в крови,
Нам поначалу нужно выжить.
А уж потом...
Ратибор
(вопросительно, поторапливая князя)
Потом?..
Мономах
(глядя в темное, покрытое слюдой окно, мечтательно)
Потом —
Собрать всю Русь, да и всей силой
Пойти на Степь!
Р а т и б о р
Пойму с трудом...
В Степь? Сами?! Господи, помилуй...
Мономах
Дивлюсь тебе я, Ратибор:
Как бой — с тобою не сравняться:
Смел, быстр; а только разговор —
Так сразу начинаешь мяться...
Р а т и б о р
(нехотя, оправдываясь)
Да я не против, но туда
Не хаживала Русь лет двести!
Мономах
(хлопая его по плечу)
Ну, значит, будет нам тогда
Тем более с тобою чести!
Мономах подходит к иконе и с надеждой смотрит на нее.
Мономах
Но это всё, увы, пока
Мечта... И дай, Господь, нам милость,
Чтобы она не чрез века,
А... поскорей осуществилась!
Р а т и б о р
(в сторону)
Всегда невозмутим и ровен,
Вдруг лавку бьёт — и я ему дивлюсь.
Но если дело так дойдет до бревен,
Тогда за терем я не поручусь!
Но молится-то как: ни слов, ни вздоха,
А весь он там, и слышит его Бог!
И, как сейчас бы ни было нам плохо,
Не верю я, чтоб Бог нам не помог!
(Мономаху)
Да я хоть завтра, то есть нынче в бой!
В Степь — значит, в Степь, без разговоров пряных.
Я — русич и пожертвую собой,
Лишь бы скорее перебить поганых!
За дверью неожиданно слышится топот, крики: «Стой!», «Куда?!», затем шум борьбы и жалобный стон.
Мономах
С ума сошли — побудят же детей!
Нашли, когда и где повеселиться...
Р а т и б о р
(виновато)
Охрана — трое молодых людей.
(повышая тон и растирая на ходу кулак)
Сейчас у них постарше будут лица!
Ратибор выходит, и за дверью слышится его грозный голос.
Р а т и б о р
Что тут за шум? И это еще что?
1-й молодой голос
Да вот, вбежал и ну ломиться в терем!
2-й молодой голос
Мы думали, это из наших кто...
3-й молодой голос
А это раб — глазам своим не верим!
Р а т и б о р
И я не верю собственным глазам —
Какой-то раб навел на гридней страху!
А ну-ка, дайте, я займусь им сам...
Кто ты? Куда?! Зачем?!!
(слабый, сдавленный голос)
Я — к Мономаху...
Ратибор возвращается, вталкивая перед собой худого, изможденного человека. На шее у того обрывок грязной веревки, на драном половецком халате — следы запекшейся крови.
Р а т и б о р
Вот, княже, говорит, прости, к тебе!
А кто, зачем — пока не отвечает...
Прикажешь попытать его в избе?
Мономах
(пряча в бороде улыбку)
Ну кто же сразу так гостей встречает?
(оглядывает пленника)
По лику — не степняк...
Р а т и б о р
По силе тоже!
Что, князь Владимир, будем делать с ним?
Б е г л е ц
(падая на колени, радостно)
Ты князь Владимир? Слава Тебе, Боже!
Р а т и б о р
(окончательно убеждаясь)
И речью можно приравнять к своим!
Мономах
(с сочувствием пленнику)
Да, вижу, нелегка была дорога!
Переяславльский? Мой? От половца беглец?
Б е г л е ц
(путаясь в словах)
Нет, то есть да... Беглец! Но, ради Бога!
Дайте воды! Иначе мне конец...
Ратибор зачерпывает ковшом из кадки воду и подает его пленнику. Тот с жадностью припадает к нему.
Мономах
(беглецу — дождавшись, пока он напьется)
Ну, говори! Зачем тебе я нужен?
(затем — Ратибору)
А ты потом скажи, да и проверь,
Чтоб дали ему, что надеть и ужин...
Р а т и б о р
(с усмешкой кивая на окно)
Какой там ужин — завтрак уж теперь!
Б е г л е ц
(кланяясь, вздрагивает, как от резкой боли)
Великий князь...
Мономах
(строго)
Пока что не великий!
Б е г л е ц
(виновато прикладывая руки к груди и болезненно морщась)
Прости раба за это, не губя!
Что мог я знать в Степи: забитый, дикий...
Так величают половцы тебя!
Я шел сказать — эти степные тати
Идут сюда на мирный договор.
Мономах
Как... Ханы? Сами?! Это очень кстати!
Ты недоволен этим, Ратибор?
Р а т и б о р
Я понимаю с половцем сближенье,
Когда лишь звон оружия кругом.
По мне — так лучше горькое сраженье,
Чем сладкое братанье со врагом!
Мономах
(тихо, одному Ратибору)
Негоже воеводу, как мальчишку,
Учить мне, но подумай, рассуди:
Получим время мы на передышку
И силу наберем...
Р а т и б о р
Но...
Мономах
(не желая слушать возражений)
Погоди!
Нам это время — золота дороже,
Милее ласки любящей жены!
Мир, Ратибор, и никакой войны!..
Б е г л е ц
(пошатнувшись)
О, Боже...
Мономах
(с участием)
Устал, трудясь для князя и страны.
Давненько сердце не было так радо!
За весть такую — щедро награжу!
Б е г л е ц
Твоей награды мне уже не надо...
Послушай, князь, что дальше я скажу!
Позволь мне сесть...
(садится на лавку)
Мономах и Ратибор недоуменно переглядываются.
Б е г л е ц
Идут сюда два хана!
Нет — лучше лечь...
(ложится)
Кидан и с ним — Итларь!..
Р а т и б о р
(присвистнув)
Такая сила — с миром?! Очень странно...
Б е г л е ц
По их словам, за выкупом, как встарь.
Р а т и б о р
(передразнивая)
«Как встарь»! Не покраснели даже!
«За выкупом» на Русь? Два наглеца!
Да я... да мы... Ты это слышишь, княже?
Мономах
(внимательно глядя на беглеца)
Постой, дай-ка дослушать до конца!
Б е г л е ц
(через силу поднимается, и кратко, быстро, словно боясь не успеть договорить)
Я бежал, князь,
Быстро, как мог,
Через кровь, грязь...
Видит Сам Бог!
Среди гор-рек
Долго, с трудом,
Не сомкнув век,
Брел я потом.
Под волков вой,
Днем и во мгле,
Полз по чужой —
К отчей земле!
Я прошел путь,
Богом храним,
Чтоб сказать суть —
Ты не верь им!
Их слова — мёд,
А дела — яд.
Я сказал всё!
Гаснет мой взгляд...
Р а т и б о р
Ай, молодец! Хоть ты не воин справный,
И я тебя, пожалуй, отличу:
За то тебе и ужин будет славный,
И волчий полушубок по плечу!
Ратибор хлопает беглеца по плечу, и тот снова падает на лавку, уже не вставая.
Мономах
Постой хвалить! Пусть лучше скажет,
Как самым лучшим из друзей,
И еще лучше нам докажет:
А не подсыл ли он князей?
Р а т и б о р
Каких князей?
Мономах
Каких угодно!
Всем им не выгодно, чтоб мы
Могли прийти в себя свободно
За время нынешней зимы!
(обращаясь к беглецу)
Смотри, на пытку ведь отправлю!
Да так, чтоб зайцем задрожал.
Ты моему Переяславлю
Действительно принадлежал?
Я это все могу проверить,
Предупреждаю наперед!
Б е г л е ц
(с горечью усмехаясь)
В такой момент мне можно верить!
Из-под Чернигова мой род...
Мономах
Я так и знал! Земля Олега!
Узнав про мир, он тот же час
Придумал хитрый план «побега»,
Чтоб с половцем рассорить нас!
Л е т о п и с е ц
(поднимая, наконец, перо и продолжая писать)
Олег Черниговский... Красавец и герой
Был баловнем судьбы, того не зная,
Что солнце его сядет за горой,
Тепло и свет навеки отнимая.
И брат двоюродный, и самый лучший друг,
Лишившись разом и отца и права
На собственный удел, Олег стал вдруг
Изгоем, по закону Ярослава.
Немало слез и горя приведет
На Русь вслед за собою Святославич,
И потому в историю войдет
Сей Святослава сын — как Гориславич...
Мономах
(продолжая)
Олег-Олег... Никак неймется,
Как видно, брату моему.
То он разбоями займется,
То — этим, судя по всему...
Рассорив нас со степняками,
Он обессилит нас вконец,
Придет и голыми руками
Возьмет Переяславль...
Р а т и б о р
Наглец!
Б е г л е ц
(обращаясь то к Мономаху, то к Ратибору)
Князь Мономах... ты, воевода!
Всех тех, кто знал меня, спроси:
Ведь я же — для всего народа!
Для нашей матушки-Руси!..
Я не подсыл! Как волчья стая,
Когда мороз придавит снег,
Взяв дань, пойдут, стыда не зная,
Два хана все равно в набег!
Мономах
Докажешь чем, что все неложно?
Р а т и б о р
Да, чем?
Б е г л е ц
Свидетельства во мне —
Они упрятаны надежно!
Молю вас, этим ханам не...
Перекрестившись бессильными руками, пленник умирает... Мономах и воевода набожно крестятся.
Мономах
Вот и отмучился бедняга...
В храм отнести сегодня ж днем!
Р а т и б о р
Вроде бы раб, а ум, отвага —
Недюжинные были в нем!
Мономах
(задумчиво)
Кто знал, кем был он до полона:
Монахом? Смердом? Кузнецом?..
Я не расслышал из-за стона —
Что он сказал перед концом?
Р а т и б о р
(охотно)
Что все равно обманут ханы!
Мономах
(морщась)
Нет, позже — речь его была
О доказательстве...
Р а т и б о р
(склоняясь над умершим)
Есть — раны!
(показывает обломок стрелы)
И половецкая стрела!
Мономах
Гляди, уже поверил прочно!
А ведь подумать бы пора б:
Что может знать, да еще точно,
О ханских планах русский раб?
Р а т и б о р
Но ты же сам сказал, возможно,
Он был монахом, кузнецом...
Мономах
(торопливо)
Иль смердом! Верить ему сложно.
Р а т и б о р
(с надеждой)
А может быть, он был купцом?
Мономах
(машет рукой, давая понять, что разговор окончен)
А! Что теперь? Конечно, скверно
Так говорить, когда он стих,
Но, думаю, что и, наверно,
Не будет ханов никаких!
Р а т и б о р
(глядя на пленника)
Вот так живешь, ешь, пьешь, воюешь...
И вдруг — пожалуй на ответ
За то, о чем и в ус не дуешь,
Покуда мнишь, что смерти нет...
Мономах
(задумчиво)
И одинаково ведь спросят:
Будь раб ты или господин!
Иди... И пусть его уносят!
А я побуду тут один!
Мономах опять остается один, но уже не ходит, а стоит посередине
тронного зала, между троном и летописцем.
Мономах
(как бы продолжая разговор с Ратибором)
Нет, половцу не поклонясь,
Русь не спасти нам от разброда!
Ты — воевода. Я же — князь,
Ответственный за жизнь народа!
И должен я любой ценой —
Ковать мечи, латать кольчуги,
И для дружин — да не одной! —
Собрать мужчин со всей округи.
Мне нужен мир. Не после, а сейчас.
Сейчас, пока что еще можно
Объединить разъединенных нас,
Хоть это тоже невозможно...
Мой мир — это не золотой кумир,
Тельцом стоящий предо мною.
Мне нужен мир... мир...мир...мир...мир!
Любым путем! Любой ценою!
Мономах смотрит на дверь, на окно, словно опасаясь, что кто-то может
услышать самые потаенные его мысли.
Мономах
(понизив голос)
Я больше обрету, чем потеряю,
И в этот час, когда все видят сны,
Я, Мономах, монахом повторяю:
Мне нужен мир...
(после долгой паузы)
для будущей войны!
Мономах снова начинает ходить и останавливается неподалеку от быстро пишущего летописца.
Мономах
Я просто виду не давал...
Конечно, раб тот что-то ведал:
Быть может, яства подавал,
А хан сказал, когда обедал...
Или молва по той стране
Прошла тайком, а он решился
Один — один! — прийти ко мне
Сказать, чтоб я посторожился...
И, если раб тот не солгал,
Мне мир сулить те ханы станут,
Которого я так желал!
А после... все равно обманут!
Уж голова идет кругом.
Пора пойти вздремнуть бы, что ли?
Работы много нынче днем,
А завтра и того поболе!
По совести и правде суд
Вершить я людям своим буду!
Л е т о п и с е ц
(вставая и подходя к князю)
Ты звал меня?
Мономах
(оглядываясь)
Я? Нет! Кто тут?
А-а... это ты...
Л е т о п и с е ц
Да, как и всюду!
Мономах
Все пишешь, отче?
Л е т о п и с е ц
Все пишу!
Мономах
И до всего тебе есть дело —
Как я хожу, дышу, грешу?..
Признайся честно: надоело?
Л е т о п и с е ц
Да нет! Отвечу, без похвал,
Чтоб не отнять венцов небесных,
Всегда я с радостью писал
О всех делах твоих полезных!
Мономах
И что же, скажем, сделал я,
Иль сделать не успел, сегодня?
Мономах направляется к столику, но летописец преграждает ему путь.
Л е т о п и с е ц
Нельзя. То тайна не твоя.
Мономах
Как, не моя? А чья?!
Л е т о п и с е ц
Господня!
Мономах
С ума сошел! Ведь я же — князь!
Л е т о п и с е ц
(невозмутимо)
Я знаю.
Мономах
Но тогда — как смеешь?
Л е т о п и с е ц
Дана мне власть! И буквиц вязь
Моих прочесть ты не сумеешь!
Мономах
Ну, хорошо... Я не терплю
Коварства, трусости и фальши.
Но тех, кто помнит долг, — люблю!
Даю добро творить им дальше.
Ты только вот что мне скажи
Да честно, как у аналоя...
Л е т о п и с е ц
Уста мои не терпят лжи,
Глаголь, себя не беспокоя!
Мономах
Допустим, в чем-то я не прав,
Так что же, все про то пусть знают?
И в хартии твоей, средь слав
Моих былых, о том читают?
Л е т о п и с е ц
Н-не думаю... Пока что ты
Все делал право и достойно.
И, эти исписав листы,
Я чувствовал себя спокойно...
Мономах
А коль что сделаю не так,
Переписать потом ты сможешь?
Л е т о п и с е ц
Нет.
Мономах
А велю?
Л е т о п и с е ц
Нельзя никак!
Мономах
Так значит, просто уничтожишь?
Л е т о п и с е ц
Нет, княже, нет — я не могу!
Да и что сделал ты худого,
Ты — милость даже ко врагу
Оказывавший, право слово?
Мономах
Ну, скажем, людям не помог,
Иль злом за зло воздал сторицей...
Л е т о п и с е ц
(качая головой)
То может вычеркнуть лишь Бог,
По милости Своей велицей!
Мономах
Ни изменить, ни даже сжечь,
Что в жизни сделал я беспечно...
Ну, хорошо — дела. А речь?
Мои слова?
Л е т о п и с е ц
(жестко, отрезая)
И то навечно!
Дверь, скрипнув, приотворяется.
Мономах
(с сожалением, разводя руками)
Потом продолжим разговор!
Видать, пора для дел настала —
Пришел с докладом Ратибор...
Дверь открывается, входит Гита.
Мономах
Ты? Почему не спишь?
Г и т а
(с заметным акцентом)
Уж встала!
Летописец возвращается за столик и, перебирая листы, отыскивает нужное место.
Л е т о п и с е ц
Гита — английская принцесса,
Дочь Гаральда, что пал в бою,
Когда кровавая завеса
Закрыла всё в ее краю.
Жена и друг незаменимый,
Мать сыновей и дочерей,
Пряма, умна, и муж любимый,
Бывало, всем делился с ней...
Г и т а
Всю ночь я плохо провела,
И мысли были неспокойны.
Мне снилось, я тебя ждала,
И всюду — войны, войны, войны...
А после — крики наяву... Или во сне?
Скажи на милость!
Мономах
Скажу-скажу... Иди ко мне!
(обнимая жену)
Тебе — пригрезилось, приснилось!
Видать, болела голова,
Вот и попритчилось усталой...
Г и т а
Какие трудные слова!
Но я запомню их, пожалуй...
Летописец продолжает, пользуясь тем, что супруги замолчали. — Мономах, думая о своем, а Гита, запоминая незнакомые слова, шевеля губами.
Л е т о п и с е ц
Приятных первых отношений
Им не испортили года,
И радости, и скорбь лишений
Здесь были общими всегда.
Союз с такой женой прекрасен,
И это — ясного ясней!
С одним лишь князь был не согласен —
Что был во всем согласен с ней!
Мономах
Что дети?
Г и т а
(потягиваясь и зевая)
Спят! Так сладко-сладко...
Мономах
И ты еще поспи пойди!
Г и т а
Утро! Не будет же порядка...
Мономах
Тогда скорее их буди!
Г и т а
Да пусть поспят... Совсем немножко!
Наш Святослав вчера упал —
Я это видела в окошко.
Как бы теперь не захромал!
Мономах
Не захромает, иль забыла
То, что его, как и меня,
Судьба впервые посадила
Уже в три года на коня!
Г и т а
(жалобно)
Да ведь ему одиннадцати нет!
Да и Мстислава не жалел ты тоже...
Мономах
Я князем стал в двенадцать лет!
А дед мой — и того моложе!
Г и т а
Да-да, я помню, кто твой дед!
Ты — царский внук и, Боже правый,
Наследник всех его побед,
В тебе — частица римской славы!
Мономах
Я русич! И сказал тебе сейчас
О князе — Ярославе Мудром!
Ну, чем твои ромеи лучше нас?
Г и т а
(пытаясь остановить мужа)
К чему такие речи утром?
Мономах
Что грамотны они, так что ж?
И мы читать-писать умеем.
Их град красив? И наш на их похож.
Они храбры. Мы тоже не бледнеем!
У них история? Немало лет и нам!
И если перейти к победам, —
Мы щит прибили к их вратам,
Чтоб вечно помнили об этом!
А наши русские купцы?
Они так честно всё считают,
Что с ними всей земли концы
Иметь дела предпочитают!
Г и т а
В моей далекой стороне
Я слышала про вашу честность.
Но Рим Второй, доверься мне,
Имеет большую известность!
Мономах
Я лишь отчасти согласиться рад.
Да, Рим столицей мира был, не спорю,
Но заменивший его золотой Царьград
Нас лучше разве тем, что ближе к морю!
Стоит, гордясь собою, сотни лет.
И тут, я подхожу к итогу:
Где есть гордыня — места Богу нет.
А на Руси всегда есть место Богу!
Друг друга травят ядом, жен сквернят,
Их клятвам верить невозможно,
И ведь святыми себя мнят,
Живя напыщенно и ложно!
Без жалости лишают глаз
Своих врагов, не видя сами,
Что сами-то они как раз
Слепые — с целыми глазами!
У нас же и законов нет
Против насилий, отравлений.
И знаешь почему? Ответ:
У нас нет этих преступлений!
По правде и по совести живем,
Который век, Отчизну поднимая,
Причем, не чьим-то, а — своим трудом!
Г и т а
Да-да, я разумею, понимая!
Лишь одного я не могу понять,
Хотя об этом говорить без толку...
Как без борьбы ты мог отдать
Великий стол князь-Святополку?!
Мономах
Чтоб не было меж братьями войны,
Я сделал всё, как надо, по закону,
И целовал на этом крест, икону —
Для блага и спокойствия страны!
(подбирая слова)
Как бы сказать, чтоб ты понять смогла...
Г и т а
(перебивая)
Мне говорил Олег, я не забыла:
Теперь ты — с силой без великого стола,
А у него — великий стол без силы!
Мономах
Пусть это так! Но Русь моя
Жива, хоть и полна слезами,
И больше жизни жажду я:
Пойти на половца с князьями!
(с жаром)
Покуда русский род не вымер,
Нам бы вернуть былую честь...
Г и т а
(прижимаясь к мужу)
Ох, и мечтатель ты, Владимир,
Мономах
(слегка обижаясь)
Не обессудь — каков уж есть!
Г и т а
(покрывая его лицо поцелуями)
И я люблю тебя за то,
Что, по Руси не правя тризну,
Ты любишь, как другой никто —
Ох, слово трудное — Отчизну!
Мономах
Она и для тебя теперь
Своей отныне стала тоже!
И для меня она, поверь,
С тобой роднее и дороже!
Г и т а
(качая головой)
О, сколько пролила я слез,
К ней привыкая через слезы...
Летом — жара, зимой — мороз,
И — эти странные березы...
Потом гляжу — здесь знают в моде толк,
И в книгах смыслят, буквы разбирая.
И Русь за дверью — не медведь и волк,
А красота — от края и до края!
Сначала полюбила я весну,
Потом уже скучать стала о лете,
И, наконец, березы белизну
Впервые рассмотрела на рассвете...
Мономах
(смеясь)
Вот, что писала тетушка моя
Нам из из Парижа — Анна Ярославна:
В какую глухомань попала я!
То Франция! А дальше — и подавно!
Г и т а
Да, много городов, рек, гор, полей!
Но пусть не обижаются все страны,
А Русь твоя, и правда, всех милей...
Раздается стук в дверь, и появляется взволнованный гридень.
Мономах
Что там еще?
Г р и д е н ь
Там половцы, князь! Ханы!..
Тот же зал. Только теперь освещен трон и затемнен угол с летописцем. Около трона, в ожидании выхода Мономаха, стоят: Архиепископ, Ратибор с сыном Олбегом и три вооруженных гридня. Вдоль стены — старшие дружинники и бояре.
Летописец выходит из своего угла и с деловым видом направляется к трону. В руках у него грамота — свиток, со свисающей на шнурке печатью.
Л е т о п и с е ц
(объясняя на ходу)
Наутро, в предрассветный час
К Переяславлю — не с дарами! —
Пришли две рати и тотчас
Покрыли всё вокруг шатрами.
Два знамени: одно — змея,
Другое — злая волчья морда,
Своей угрозы не тая,
Взметнулись над равниной гордо!
Сначала в град вошли послы:
Не губы — шрамы после пыток!
Дерзки, грубы, надменны, злы,
Они вручили этот свиток!
Летописец отдает грамоту Ратибору и возвращается на свое место.
Л е т о п и с е ц
(продолжая)
Не руки у послов — клешнѝ!
«Что хочешь — мира или брани?»
Князь выбрал мир, и тут они
Потребовали крупной дани.
Съедала дань всё, что с трудом
Собрали тиуны с народа!
Князь заклинал: умом, стыдом...
За меч хватался воевода...
О, дипломатии узлы:
Слова одни — иные планы!
Ушли надменные послы,
И, наконец, явились ханы...
Входят хан Кидан и хан Итларь с сыном. За ними — их слуги.
Б о я р е
— Сколько же ханов?
— Только два!
— Идут... Вот не было печали!
— Ага! Не лопнули едва,
Когда их тут провеличали!
— А молодой — сын Итларя?
— С чего ты взял?
— Больно похожи!
— Да ну тебя — болтаешь зря —
У всех одни и те же рожи!
Р а т и б о р
(сыну — показывая глазами на хана Кидана)
Гляди, какие сапоги!
Такие точно видел, вроде,
Когда разбили нас враги,
Я на погибшем воеводе!
О л б е г
(кивая, в свою очередь, на сына Итларя)
Вид — словно он непобедим!
Немало уже наших, видно,
Он погубил. Сразиться б с ним!
Р а т и б о р
Ты это брось! Нельзя!
О л б е г
Обидно...
Хан Кидан и хан Итларь с сыном идут так, словно у себя дома, и останавливаются посередине зала. Их окружение остается около двери.
Х а н К и д а н
Тепло живет великий князь!
Х а н И т л а р ь
Мне тоже нравится, не скрою.
И я, обратно возвратясь,
Себе такой дворец построю!
Сын И т л а р я
(озираясь, отцу)
А это кто? А это что?
Х а н И т л а р ь
Трон, русский поп, иконы!
Сын И т л а р я
Зачем?
И т л а р ь
(важно)
Я знаю только то —
Что перед ними бьют поклоны!
Сын И т л а р я
(показывая на большую икону)
Ай, сколько золота на ней —
На сто монет, наверно, хватит!
А украшений и камней —
На век и тем, кто много тратит!
Отец! Пусть князь ее отдаст!
Или давай скорей с ним биться!
Х а н И т л а р ь
Я знаю, ты на все горазд,
Но... погляди на эти лица!
Ты осмотрись по сторонам:
Для них иконы, крест, молитвы
Дороже жизни, ну а нам
Решить бы надо все без битвы!
(понижая голос)
Хоть Мономах и слаб сейчас,
Но если вдруг войны коснется,
Тогда немногие из нас —
Едва ли треть домой вернется!..
Входит Мономах, с ним Гита и два сына — Изяслав и Святослав. Мономах с женой садятся на троне, сыновья встают рядом.
Мономах
(с подчеркнутым участием — ханам)
Не труден ли, не долог был ваш путь?
Х а н К и д а н
(высокомерно)
Быстрей орла и легче паутины!
Мономах
Надеюсь, ветер дул не прямо в грудь?
Р а т и б о р
(сыну)
Скорей бы он подул им прямо в спины!
Мономах
Путь между нами — через три реки!
Как выдержали переправу кони?
Х а н И т л а р ь
Спасибо — кони сыты и легки,
Х а н К и д а н
И, как всегда, готовы для погони!
Р а т и б о р
(сыну)
Для бегства лучше б их приберегли!
Сын Р а т и б о р а
(продолжая глядеть на ханского сына)
Силён, привык и к почестям, и к славам!..
Мономах
Давно ль уже снега на Степь легли?
Х а н К и д а н
(с недвусмысленной угрозой)
Они и здесь уже лежат, как саван!
Л е т о п и с е ц
Вопросы и ответы без конца...
Уж так заведено, когда к особам
С Востока обращаются. С крыльца
Встречают их с участием особым!
А половцы — особенный народ:
Пришли они с далекого востока,
Но кто они, и что у них за род,
Не ведомо для слуха и для ока!
Плечами широки, в ногах кривы,
Лицом — белы, глазами чуть раскосы
И, цветом самой спелой половы,
Все, кроме стариков, русоволосы.
Кочуют с лошадями по степям.
Жилища их — одни кибитки-вежи.
Ни городов, ни книг, еда — из ям...
Одно можно сказать — пока невежи!
Беседа столь пространною была,
Что, видно, даже ханам надоела,
Они спросили князя — как дела?
И, наконец-то, все дошли до дела...
Х а н И т л а р ь
(вкрадчиво)
Мы, князь, пришли к тебе с добром.
Х а н К и д а н
(грубо)
И справедливым предложеньем!
Х а н И т л а р ь
Зачем нам разорять твой дом
И подданных по всем селеньям?
Р а т и б о р
Вот наглецы!
Мономах
(сквозь зубы — Ратибору)
Терпи, молчи...
(трем гридням)
И остальные все терпите!
Да не сжимайте так мечи!
(ханам)
И что же вы от нас хотите?
Х а н И т л а р ь
Как! Ты не понял, князь, послов,
Тебя готовивших к ответу?!
Мономах
Я только слышал много слов!
Х а н К и д а н
(теряя терпение)
И грамоту не видел?
Мономах
(беря из рук Ратибора грамоту)
Эту?
(явно иронизируя)
Читал, коль было мне дано!
Всё ясно, в некоторых смыслах,
И даже справедливо, но —
Здесь явная ошибка в числах!
Х а н И т л а р ь
Ошибка?
(притворно вздыхает)
За нее б сейчас
Казнил я казнью самой злою!
Да кто писал, сбежал от нас...
Х а н К и д а н
В спине с отравленной стрелою!
Мономах с Ратибором многозначительно переглядываются.
Мономах
(мучительно размышляя)
Дань или брань?
Р а т и б о р
И дань, и брань!
Мономах
Как меч с двумя его боками...
Брань или дань?
Р а т и б о р
И брань, и дань —
Без твердости со степняками!
Мономах
(после тяжелого молчания)
А коль не дам?
Х а н К и д а н
То не взыщи:
Тогда тебя мы одолеем,
Переяславль возьмем на щит,
И никого не пожалеем!
Х а н И т л а р ь
(примирительно)
Князь, дай нам дань, и мы уйдем!
Мономах
(не сразу, решившись)
Ну, ладно, дам... Но нужно время,
Чтоб всё собрать!
Х а н К и д а н
(нехотя)
Мы подождем!
Х а н И т л а р ь
(с радостью)
Здесь хорошо, это — не в бремя!
(потирая ладони)
Осталось мелочи решить.
Я, в удовольствии немалом,
В Переяславле буду жить,
А хан Кидан — за вашим валом!
Как тетива, нет — как канат,
Он будет ждать меня с ордою!
А с ним поедет аманат!
Вот этого
(показывает на Святослава)
возьмет с собою!
Г и т а
А что такое а-ма-нат?
Мономах
(успокаивающе)
Это обычай соблюдаем:
Когда они у нас гостят,
И мы к ним гостя посылаем!
Поверь, обычные дела!
Все делают всегда так, лада!
Г и т а
Я, кажется, все поняла.
Меня обманывать не надо!
Наш сын — заложник! Боже мой!
Мономах
(успокаивающе кладя ей ладонь на руку)
Да не волнуйся, ради Бога,
Побудет он у них немного,
И сразу... тотчас же домой!
Г и т а
(высвобождая руку)
Вот следствие всего того,
Что отказался ты от трона.
Когда на голове корона —
То не боятся ничего!
Мономах
Я понимаю, мой ответ
Немилосерден и ужасен,
Но выбора иного нет...
Г и т а
(пытаясь остановить его)
Владимир!
Мономах
(обращаясь к ханам)
Ладно, я... согласен!
Х а н И т л а р ь
Давно бы так, великий князь!
А то тянули в час по капле...
Целуй на этом крест, клянясь!
А мы целуем наши сабли!
Архиепископ протягивает Мономаху крест. Тот, не спеша, прикладывается к нему. Ханы целуют свои сабли.
Мономах
Ну, вот и мир!
Р а т и б о р
(отворачиваясь)
Мир!
Сын И т л а р я
(с недоумением)
Мир?
Х а н И т л а р ь
(довольно)
Мир!
Х а н К и д а н
(ворча)
Мир...
О л б е г
(словно ненароком, толкая плечом ханского сына)
Стоит, как пень... Прошу прощенья!
Сын Итларя хочет тут же отомстить обидчику, но внимание всех привлекает Мономах.
Мономах
Теперь, пожалуйте на пир –
Вас ждет большое угощенье!
Все тот же зал. На этот раз затемнены и трон, и столик летописца. В центре столы с пирующими.
Х а н К и д а н
Светло живет великий князь!
Х а н И т л а р ь
Мне тоже нравится, не скрою.
И я, обратно возвратясь,
Такой же пир себе устрою!
Старец гусляр поет песню:
Я на небо, я на небо, я на небо посмотрю.
И увижу, и увижу в небе раннюю зарю!
А по небу, из былого,
Словно за строкой строка,
Выплывают расписные,
Выплывают облака...
Я на небо, я на небо, я на небо посмотрю.
И увижу, и увижу в небе раннюю зарю!
А на небе вспыхнул сурик —
Это мчится на рыси
Править Русью храбрый Рюрик,
Самый первый князь Руси!
Я на небо, я на небо, я на небо посмотрю.
И увижу, и увижу в небе раннюю зарю!
А на небе, из-за брега,
Солнце золотом горит,
Словно вещего Олега
На вратах Царьграда — щит!
Я на небо, я на небо, я на небо посмотрю.
И увижу, и увижу в небе раннюю зарю!
Х а н К и д а н
Ах, как живет великий князь!..
Х а н И т л а р ь
Уютно, весело, красиво!
И я, обратно возвратясь,
Сварю себе такое пиво!
Х а н К и д а н
(насмешливо)
Твой повар сварит, хан Итларь,
Такое, что скорей отравит!
И кто тебе, мой государь,
У нас такой дворец поставит?
Х а н И т л а р ь
Да те же сами мастера,
Что делают все Мономаху,
Давно их в Степь вести пора,
И там нагнать побольше страху!
Сын И т л а р я
(не переставая жевать огромный кусок мяса)
А я так думаю, отец,
Зачем нам пиво делать где-то
И строить где-нибудь дворец?..
Не проще ли забрать все это?
Х а н И т л а р ь
Ай, молодец! Умнее нас —
Остаться с теремом на месте!
(поднимая указательный палец)
То, что придумал ты сейчас,
Потом додумаем мы вместе!
Половцы смеются.
Р а т и б о р
(на ухо Мономаху)
Покуда ханы в нашей власти,
Покуда б все им есть да пить,
И войско их не ждет напасти,
Вот взять бы всех — да перебить!
Мономах
(вздрагивая)
Что — крест нарушить?.. Клятвопреступленье?!
Забыл, с кем водишь разговор!
Р а т и б о р
Кабы забыл, то б слушал пенье,
А так продолжу...
Мономах
Ратибор!
Хоть столько лет мы вместе прошагали.
Я — Мономах! И я не потерплю,
Чтобы мои друзья мне предлагали
Такую мерзость даже во хмелю!
Р а т и б о р
Я трезв, и пил одну лишь воду,
Чтоб разум был, как чистая вода.
Прошу тебя — послушай воеводу,
Как это раньше делал ты всегда!
Молю тебя, и хочешь — на колени
Я встану, только ханы не поймут!
Но если мы с тобою выйдем в сени...
Мономах
Не надо. Ладно. Говори и тут...
Р а т и б о р
(с облегчением переведя дух)
Он — не солгал... О ком я — понимаешь?
Мономах, приветливо показывая кубок пьющему Итларю, слегка наклоняет
голову.
Р а т и б о р
(кивая на ханов)
Они ж — солгут! Ты понял — я о ком?
А коли так, и сам, конечно, знаешь,
Что честно нам нельзя со степняком!
Мономах медленно выпивает полный кубок и устремляет на Ратибора отяжелевший взгляд.
Мономах
Ты знаешь, я противник лжи, наветам.
Мой меч, подобно светлому лучу,
Упрям, но прям! И ничего об этом
Я больше даже слышать не хочу!
Ратибор, пожав плечами, оставляет Мономаха в покое.
Г и т а
(наклоняясь к мужу)
Я слышала часть разговора,
Но поняла о чем тут спор.
Не слушай, лад мой, Ратибора —
Погубит сына Ратибор!
Мономах
Как ты могла так обо мне
Подумать и сказать, к тому же?!
Негоже собственной жене
Так худо помышлять о муже!
Неожиданно рядом слышатся громкие крики и начинается возня. Перегибаясь через стол, схватываются между собой сидевшие напротив ханский сын и Олбег. На пол летят кувшины и миски с блюдами.
Мономах
Что там еще за драка зря,
С такой недружественной злостью?
Р а т и б о р
Да сын мой — сына Итларя
Задел случайно, плюнув костью!
Мономах
И велика ли эта кость?
О, Господи, дай мне терпенье!..
Р а т и б о р
Да нет, от курочки! Но гость
Почел ее за оскорбленье!
Мономах
(вставая)
Конечно, богатырь не инок!
Понятно то и малышу...
(смеясь, показывает на могучего ханского сына)
Драке не быть! Но поединок —
Чтоб не до крови — разрешу!
Гридни быстро освобождают в центре место, и, обнажившись до пояса, два богатыря начинают борьбу.
Дружинники и половцы
(стараясь перекричать друг друга)
— Так! Так его!
— Бей русского под дых!
— Держись, Олбег, бывает и больнее!
— Ударь еще! Не оставляй в живых!
— Дави его сильней!
— Еще сильнее!!
— Поставь ему синяк, чтобы как днем
Он видел ночью...
— Эй, поганый!
Что делаешь — нечестный ведь прием!
— У половцев все честно!
— Окаянный!
— У вас и чести-то ведь нет в Степи!
— Жми, жми его!
— Да он неодолимый!
— Еще, еще немного потерпи!
— Вот так! Вот так!
— Хватай его, родимый!
Олбег, изловчившись, неожиданно подхватывает ханского сына и вертит у себя на плечах. Затем еще немного приподнимает и с силой бросает на пол.
Д р у ж и н н и к и
— Как он его!
— Вот сила у Олбега!
И т л а р ь
(склоняясь над сыном, подбадривая)
Все хорошо! Ты воин, ничего!...
(подзывая слугу)
Вези его скорей в дом князь-Олега.
Там — лекарь грек, он вылечит его!
Р а т и б о р
(Мономаху)
Не надо, княже, хмурить брови!
Он сделал все, как ты сказал!
Ведь на змееныше — нет крови!
Мономах
Уйди! Пока не приказал...
Слуги выносят ханского сына. Мономах хочет сказать что-то Итларю, но тот не желает даже слушать его.
Х а н И т л а р ь
Всё! Кончен пир! Мы сыты солью-хлебом!
(Мономаху)
И если ты не дашь нам завтра дань,
То я клянусь змеей, землей и небом,
Мы послезавтра — начинаем брань!
Тронный зал. Мономах, Гита и княжич Святослав. Слуги убирают столы и лавки после пира. Девушка поет:
Ах, весна, весна девичья,
Песней утренней зари
Ты придешь, и по обычаю,
Выйдут в поле косари.
Коси коса, пока роса,
Пока трава зеленая.
Терпи, краса, пока коса
Твоя не расплетенная!
Ах, ты лето, лето бабье,
Ты пришло, да вот беда —
Половчанин срезал саблей
Мое счастье навсегда.
Коси коса, пока роса,
Пока трава зеленая.
Терпи, краса, пока коса
Твоя не расплетенная!
Ах, ты осень, темны ночки,
Слезы звездные не трать:
Вырастут за зиму дочки,
И начнется все опять…
Врывается Ратибор.
Р а т и б о р
Князь, поспеши: торопит хан Кидан!
Мономах
Так дай еще вина в дорогу хану!
(сыну)
Поворотись, не стой, как истукан...
Плащ, шапка, меч, сапожки — всё по сану!
Г и т а
То — худшая из всех твоих затей!
Мономах
Ну что ты, моя лада, в слезы сразу?
Мы провожали ведь уже детей!
Г и т а
Да, как князей, но так — еще ни разу!
(поправляя на сыне одежду)
Я помню до сих пор, как уезжал
Наш первенец Мстислав в ваш Новагород.
Но разве — посмотри! — он так дрожал?
Мономах
Так то ведь летом было, а не в холод!
(сыну)
С тобой поедет десять человек.
Г и т а
Десяток гридней — против рати целой!
Мономах
(жене, но явно успокаивая сына)
Больше не надо — он же не навек,
Притом, одиннадцатый — самый смелый!
(сыну)
Ну, что в дорогу мне сказать тебе?
Крепись, мужайся, ничего не бойся
И привыкай ко княжеской судьбе...
В дверях появляется Ратибор, но Мономах резким знаком удаляет его, не давая раскрыть и рта.
Мономах
(Ратибору)
Да что же это делается? Скройся!
Г и т а
С ребенком даже не дают проститься!
(засовывая в карман сына деньги)
Вот тебе десять золотых монет —
В дороге может всякое случиться...
Ты, правда, не боишься сильно?
С в я т о с л а в
Нет...
Г и т а
(оглядываясь на недовольно кашлянувшего мужа)
Я это просто так... на всякий случай,
И на меня сердито не смотри!
Мономах
Ты понапрасну княжича не мучай,
А лучше дело... дело говори!
Г и т а
(с недоумением)
Какое еще может быть тут дело?
Мономах
Тогда я сам напутствую его!
(сыну, строго)
Веди себя достойно, твердо, смело,
А главное — не бойся ничего!
Княжич согласно и быстро кивает, незаметно кулаком утирая нос.
Мономах
(сыну)
Ну вот, я все сказал. И — Бог с тобою!
Дай я тебя теперь благословлю
Вот так... так...так... отцовскою рукою!
Мономах осеняет сына большим крестом и только после этого целует в голову.
Мономах
И вытри слезы. Знаешь — не люблю!
В дверях снова появляется Ратибор и, похлопав по рукояти меча, красноречивыми жестами показывает, что хан Кидан больше не будет ждать.
Мономах
(Гите)
Ну, что стоишь и ждешь беспечно?
Благословляй же сына, мать!
Г и т а
Что?.. А?.. Да-да, конечно!
(торопливо, вперемешку с частыми поцелуями, крестя сына)
Я плохо стала понимать...
Мономах, Гита и Святослав выходят. Как только слуги выносят последний стол, в зале появляются Ратибор и Олбег.
Р а т и б о р
(Олбегу — выгнав остававшихся слуг)
Отряд готов?
О л б е г
Да, если что — не медля!
Р а т и б о р
(хмуро)
Вот это «если что» — страшней огня!
И как он не поймет, что это не для —
Его, его детей, жены, меня?!
(после короткого раздумья)
Что наши торки?
О л б е г
Согласились тоже!
Р а т и б о р
То — хорошо. Аж отлегло в груди!
На половцев они точь-в-точь похожи...
Ты им одежду степняков найди!
О л б е г
Уже достал!
Р а т и б о р
А что изба-истобка?
О л б е г
Как ты велел, сказал я мастерам!
Р а т и б о р
Добавь, чтоб крышу сделали торопко!
(усмехнувшись)
То есть, не сделали... Скажи, проверю сам!
(опять немного подумав)
Пока что все... Как главное услышим,
По моему сигналу и начнем!
Пошли!
Ратибор с сыном уходят. Вошедшие слуги начинают гасить свечи.
Л е т о п и с е ц
И это тоже мы запишем —
Как темные дела творятся днем...
Входят расстроенные Мономах и Гита. В тронном зале темно. Горит только один канделябр с тремя зажженными свечами. Они останавливаются около него.
Мономах
Вот и уехали. Ты успокойся, лада!
Г и т а
Прошу меня не трогать! Как ты мог?
Мономах
Не буду, хорошо...Так было надо!
Г и т а
Все надо... надо... надо... О, мой Бог!
Ведь он — мой сын!
Мономах
Мой, между прочим, тоже!
Г и т а
Тем более! Так шел к моим рукам,
Так ласков был, а ты его, о Боже,
Отдал на растерзанье степнякам!
Мономах
Да ничего, поверь мне, не случится!
Г и т а
Как ничего? И как спокойно ждать?
Ты что, не видел этих ханов лица?
Я б и раба им не решилась дать!
Нельзя играть так мальчика судьбою!
Всё это, князь, сведет меня с ума...
Мономах
Ну, раз уж мы на титулы с тобою,
Княгиня, ты должна понять сама!
Во-первых, он не мальчик, а мужчина —
Ему не к лику кружевная вязь!
Он воин, и на это есть причина,
Ты видела ее сегодня...
Г и т а
Князь!
Мономах
(не давая ей говорить)
Второе есть. Он — княжич. Это значит
Вести дружину за собою в бой,
Когда охрана по бокам лишь скачет,
И только враг бывает пред тобой!
Вот почему мы сызмальства их учим
Скакать, стрелять, рубить, колоть и бить...
Ты все твердила, что напрасно мучим!
А мы — любя! Чтоб позже не сгубить...
Мономах подходит к двери, подзывает гридня и, сказав ему что-то, возвращается.
Мономах
О чем я, бишь?..
Г и т а
О гибели детей!
Мономах
Тогда о третьем, и последнем —
О половцах...
Г и т а
Что, говорят, едят живых людей?
Мономах
Не надо верить глупым бредням!
Да, половцы, чего таить греха,
Действительно, сырое мясо ели,
Но — лошади, барана, петуха!
А с нами научились — подглядели,
Как надо жарить, парить и варить,
Причем готовят так искусно...
Г и т а
Ты пробовал?!
Мономах
Да, что греха таить,
На их пирах, и это — очень вкусно!
Иное дело, что они сильны.
И, рати наши, разметав по полю,
Теперь непобедимы и вольны
Нам диктовать свою чужую волю!
Хотел я подготовиться к войне,
Да не успел — такою злою данью
Они сейчас скрутили руки мне
Так, что не пошевелишь даже дланью!
(с горечью)
Ни средств, ни сил... Я подвожу итог:
Князь Мономах — как связанная птица!
Г и т а
И кто же нам тогда поможет?
Мономах
Бог!
Г и т а
А что же делать нам теперь?
Мономах
Молиться!
Г и т а
Ты думаешь, что мало я молюсь?
Или иконы меньше почитаю?
Гита подходит к большой иконе, кладет перед ней земной поклон и с вызовом оглядывается на мужа.
Мономах
(помогая ей встать)
Гляжу я на тебя и всё дивлюсь,
А без обиды как сказать — не знаю!..
Г и т а
Скажи, как есть!
Мономах
Ну ладно, не тая,
Скажу: ты призываешь Бога,
Его, по сути, не зовя
И не пуская до порога!
Г и т а
Я? Не зовя! Как это?
О, мой Бог!
(спохватывается и прислушивается к себе)
Мономах
Вот видишь, ты опять сказала всуе!
И хочешь, чтобы Он тебе помог?
Что толку в хладном поцелуе?!
Нет — нужно пред иконой и крестом
Молиться горячо и непрестанно...
Г и т а
(задумчиво)
Ты учишь так, хоть с Господом Христом
Вы позже познакомились! Как странно...
Мономах
Ну, это как сказать! Святой Андрей
Над нашей Русью крест большой поставил,
Когда у вас, в далекости своей,
Еще и царь, наверное, не правил!
Г и т а
У нас — король! И, князь мой, о мой Бог,
Какая разница — кто раньше или позже?
Но почему у вас другой пирог,
Хотя одни и те же дрожжи?
Я помню то, как во дворце отца —
На встречах, на балах и на приемах —
Всё люди, люди, люди без конца...
И много было среди них знакомых.
И на приемах, встречах и балах
Они — и все это прекрасно знали —
О Боге говорили на словах,
А на делах — вторично распинали!
Мономах хочет что-то сказать, но теперь Гита не дает ему этого сделать.
Г и т а
Гляжу на вас и не могу понять...
Прости — в худом не ведаете меры,
И в то же время не могу объять
Умом всю силу вашей веры.
Воюете... Грызня, как князь умрет...
Мономах
Но — каемся! И в этом наша святость,
За что Господь нам, по молитвам льет
На горечь грешных ран святую сладость!
Г и т а
Да-да, про святость я, не скрою,
Уже слыхала: там и тут,
С насмешкой, Русь зовут святою,
А вас — святошами зовут!
Мономах
В том, что кому-то кажется потешным,
Я ничего смешного не нашел!
Христос, ответь мне, разве не ко грешным,
Чтоб сделать их святыми, в мир пришел?
И от Христа, хоть мы не без греха —
И спор наш не ко времени и месту —
Не оторвать нас, как от жениха
На доброй свадьбе — верную невесту!
Для нас Христос — всему Глава.
А там нас жалуй, иль не жалуй!
Г и т а
Какие важные слова!
И я запомню их, пожалуй...
Мономах
Вот я — когда бы не был Мономахом,
В иные, еще юные года,
То стал бы чернецом!
Г и т а
(глядя на него во все глаза)
Монахом?!
Мономах
И был бы рад тому!
Г и т а
(ревниво)
Сейчас?
Мономах
(успокаивающе)
Тогда!
Г и т а
(качая головой)
Такой живой и крепкой веры
Нигде, наверно, нет теперь!
Я вижу, вы — не лицемеры!
Мономах
А кто тебе мешает? Верь!
Я, князь, и дело мое — битва,
Где жизнь кладется для людей,
А матери дана молитва
Особой силы — за детей!
Она, когда беда настанет,
Хоть эта помощь не видна,
Их даже из огня достанет,
И вытащит с морского дна!
В слепой степи среди метели,
Под градом стрел, под свист мечей,
Дано вам — только б захотели —
Спасать молитвою детей!
Слуги бесшумно вносят большой стол, лавки. Один из них вопросительно смотрит на Мономаха, князь согласно кивает, и слуга начинает зажигать остальные свечи. В тронном зале постепенно становится всё светлее.
Мономах
(заканчивая разговор)
Храненье Божие — надежнее людского!
Г и т а
Я верила, что успокоишь ты меня
Словами, обещаньем, но... такого —
Поверь, никак не ожидала я...
Мономах
И что теперь, как очи ясны стали,
Про ханов, сына можешь мне сказать?
Г и т а
(послушно)
Они сейчас нам выбора не дали,
А сами мы его не можем взять!
Мой лад, ты сделал все, как надо,
Мне не в чем тебя больше упрекнуть!
Я складно говорю?
Мономах
(обнимая жену)
Ты клад мой, лада!
И сына, верь мне, я смогу вернуть!
Г и т а
Ну вот и помирилась с мужем!
А то — нельзя, нельзя, нельзя...
Мономах
(в шутку)
И нам нельзя, мы тоже — служим!
Г и т а
Ох, эти мне князья, князья!
(прижимаясь к мужу)
Ах, Рюрика варяжье семя...
Мономах
(обиженно отстраняясь)
Что ты! Он был славянский балт!
Г и т а
— А это что еще за племя?
И что это за шум и гвалт?
Дверь приоткрывается, показывается голова гридня.
Мономах
(гридню)
Что, все уже на месте?
Г р и д е н ь
Точно!
Мономах
(Гите)
Это — дружинники и Ратибор.
Он попросил собрать их срочно
На очень важный разговор.
Г и т а
Да-да, я, разумея, понимаю!
И к Божьей Матери пойду, молясь...
Она ведь тоже Мать и знаю
Поймет меня,
(целуя Мономаха)
Мой лад, мой муж, мой князь!
Тронный зал освещен в самом центре. На лавках за длинным столом сидят старшие дружинники. Ждут Мономаха.
Р а т и б о р
Такое в жизни только раз бывает!
1-й д р у ж и н н и к
Да, если всем пойти за вал...
2- й д р у ж и н н и к
С мечами, ночью...
3-й д р у ж и н н и к
Кто-то забывает,
Что князь — крест с клятвой целовал!
Мономах появляется в двери и, знаками велев гридню и тем, кто его заметил, молчать, слушает.
Р а т и б о р
Что крест?! Да будь я Мономахом,
То, позабыв про Божий страх,
Все разрешил единым махом...
Мономах кашляет, и Ратибор осекается на полуслове.
Мономах
Вот и молчи, раз ты не Мономах!
Дружинники встают и приветствуют князя. Тот проходит на свое место, не глядя на Ратибора.
Р а т и б о р
Князь!..
Мономах
Говори, но с толком!
Р а т и б о р
А без толку — что толковать?
Снестись бы нам со Святополком,
Чтобы прислал побольше рать.
(разводя руки широко в сторону и сводя их в кольцо)
Они — оттуда, мы с порога
Окружим ханов, и тогда,
Когда появится подмога...
Мономах
(перебивая)
Ты все сказал?
Р а т и б о р
(сникая)
Пока что да...
В зал входит гридень. Он передает грамоту летописцу, и тот вручает ее князю. Мономах срывает печать, разворачивает свиток и швыряет грамоту на пол. Дружинники встревоженно переглядываются.
Р а т и б о р
(снова вставая)
Покуда половец не вытер
Сапог о знамя наших слав...
Мономах
Молчи!!
Л е т о п и с е ц
(поднимая грамоту)
Ты сердишься, Юпитер?
Мономах
Да-да, я знаю — я не прав...
(уже спокойно, обводя глазами сидящих)
Ну, что еще могу сейчас сказать вам,
Мои соратники и старые друзья?
Я уж послал с гонцами письма братьям...
1-й д р у ж и н н и к
И что тебе ответили князья?
Мономах
Как сговорились все! Ответ, к несчастью,
От них, как сами видели, един.
И перед половецкою напастью —
Переяславль останется один...
(перечисляя)
Чернигов, Киев с братом Святополком,
Смоленск — не в помощь...
2-й д р у ж и н н и к
А Тмутаракань?
Р а т и б о р
Я был там воеводой, знаю с толком:
Они людей к нам не пошлют на брань!
Мономах
Итак, друзья, князья нам не подмога.
Кто в них поверил, тот весьма блажен...
3-й д р у ж и н н и к
Тогда у нас надежда лишь на Бога,
Самих себя и крепость наших стен!
Р а т и б о р
Ну, хорошо, осаду, словно вьюгу,
Мы с вами переждем, а что потом?
Ведь выместит всю злобу на округу
За это половец, и выжжет все кругом!
На люд — какими глянем мы глазами?
Как дань платить — так тут же тиуны!
А как дошло до тягостной войны,
То защищайтесь, как хотите, сами?!
(Мономаху)
Уж то-то люди вспомнят про тебя!
И про всех нас, когда их на арканах
Потащат в Степь, безжалостно губя,
Подумают не лучше, чем о ханах!
Мономах
Ты что-то нынче дерзок, воевода!
То Мономахом себя мнишь...
Дружинники смеются, пряча смех в бороды и кулаки.
Мономах
(продолжая)
То от лица всего народа
Уже, как будто, говоришь!
Р а т и б о р
Я князю Всеволоду был еще полезен!
С ним охраняя наши рубежи...
Мономах
То помню и ценю, но, будь любезен,
После всего, что молвил ты, скажи:
Мономах медленно поднимается и устремляет тяжелый взгляд на Ратибора.
Мономах
Я ль все не делал для Руси,
Опасностям идя навстречу?
Чего не делал я, спроси,
И вряд ли я тебе отвечу!
И нет ответа моего
Не потому, что мало делал,
А потому, что нет того,
Чего б я для нее не сделал!
(дружинникам)
Ни разу еще солнце на постели
Не заставало до сих пор меня.
В жару, дожди, туман, мороз, метели
Я не сходил неделями с коня!
Я Русь трудами и боями строя,
Готовя ее к будущей судьбе,
Ни днем, ни ночью не давал покоя
Ни вам...
1-й д р у ж и н н и к
То — так...
Мономах
Ни самому себе!
И, даже вам всецело доверяя,
Я верил лишь своим ушам, глазам,
Разъезды и дозоры проверяя,
В пути и перед боем — сам... сам... сам!
(кивая на икону)
Сколько я битв провел непобедимо,
Известно только Богу одному!
1-й д р у ж и н н и к
И это так!
2-й д р у ж и н н и к
Доподлинно вестимо!
3-й д р у ж и н н и к
Мы, княже, все свидетели тому!
Мономах
А сколько сёл возвёл и городов?
Названий их не перечесть, наверно!
Я жизнь за Русь был положить готов!..
3-й д р у ж и н н и к
И мы с тобой!
1-й д р у ж и н н и к
И это тоже верно!
Мономах
И что же я в итоге заслужил?
Упреки — да от имени народа!
(картинно кланяясь Ратибору)
Спасибо, воевода, удружил!..
Р а т и б о р
(тоже кланяется)
Пожалуйста, пока я воевода...
(выдержав взгляд Мономаха)
Прошу тебя, и ты меня спроси,
Зачем я так жестоко начинаю?
И я тебе отвечу: для Руси!
Иную выгоду, клянусь, не знаю!
Дай, князь, мне слово молвить до конца,
Не гневайся...
Мономах
(махнув рукой)
Да уж не негодую!
Р а т и б о р
А там, как хочешь: хоть спускай с крыльца,
Хоть прикажи рубить главу седую!
(оглаживая бороду)
Я давеча о ханах говорил...
Мономах
Как! Ты опять про то, что клятву рушить?
Я ведь тебя за это укорил!
(перехватывая взгляд Ратибора)
Ну, ладно-ладно! Обещал дослушать...
Р а т и б о р
Я, князь, дружинникам уже сказал,
Чтоб время драгоценное не тратить,
Что хоть степняк нас клятвой и связал,
А нам добром — никак нельзя с ним ладить!
И здесь, не тратя попусту речей,
Скажу лишь, да никто пусть не дивится:
Есть план — он весь готов до мелочей
И может в эту ночь осуществиться!
Осталось только получить приказ —
Тому, кому ты это, князь, поручишь...
Мономах
(разводя руками)
А вот его-то, Ратибор, как раз
Ты от меня вовеки не получишь!
Р а т и б о р
Прости, но я еще не все сказал!
(показывая рукой на икону)
Что ханы тут — не милость ли Господня?
И, если бы ты все же приказал,
Мы одолели б их уже сегодня!
Во-первых, сберегли бы этим дань,
Которая нужна нам для иного,
А во-вторых, ты только на шатры их глянь —
Мы перебили б половца так много,
Что возвратили бы былую честь,
Да и добыча бы была немалой.
И, в-третьих...
Мономах
(насмешливо вскинув бровь)
Что, еще и третье есть?!
Р а т и б о р
Да, и важнее первых двух, пожалуй!
(утерев пот со лба)
Змея Итларь и этот волк Кидан
Среди своих имеют уваженье.
За гибель их весь половецкий стан
Придет в необычайное движенье!
Все ханы, дружно в рать объединясь,
И даже, что вдали живут, кочуя,
Пойдут на Русь большой войною, князь,
Пусть не из мести, а добычу чуя!
Мономах
Вот видишь? Ты запутался вконец!
1-й д р у ж и н н и к
Довольно!
2-й д р у ж и н н и к
Хватит!
З-й д р у ж и н н и к
Слушать надоело!
Д р у ж и н н и к и
— Наш воевода высек сам себя!
— Глупец!
— Заканчивай!
Р а т и б о р
(с хитринкой во взгляде)
Да в том-то все и дело!
Когда мы этих ханов перебьем...
(перехватывая взгляд Мономаха)
Ну, если мы их перебьем, допустим,
То, не волнуйтесь, остальных в наш дом,
А дом наш — Русь, мы половцев не пустим!
Д р у ж и н н и к и
— Да нас порубят в первые же дни!
— И до чего же Ратибор упрямист!
— Ты что забыл, что мы совсем одни?
Р а т и б о р
Зачем? Я помню. Да, одни — покамест!
(значительно поднимая указательный палец)
Я утверждать, конечно, не берусь,
Но мню — что половец тогда всей силой
Пойдет, без исключенья, на всю Русь,
На все уделы!
1-й д р у ж и н н и к
Господи, помилуй!
Р а т и б о р
Орлу степному — чтО один журавль
При виде пролетающего клина?
Вот так и ханам: что Переяславль,
Что Киев, что Чернигов — все едино!
Перед такою общею судьбой,
Наши князья про распри позабудут
И, вмиг объединившись меж собой,
Пойти на Степь с тобой, князь, рады будут!
Мономах
(вздрагивая)
Как ты сказал? На Степь? Пойти?..
1-й д р у ж и н н и к
Да нам туда лет сто иль двести,
Спроси любого, нет пути!
Р а т и б о р
(тоном Мономаха)
Так, значит, будет больше чести!
Гляжу на вас я и дивлюсь:
Сильны, храбры, деретесь круто,
А как на Степь пойти за Русь,
Так стало страшно почему-то?
(снова переходя на свой тон, уговаривая)
А так, пока нас там не ждут,
Пойдем, всей Русью, да с врагом сразимся,
И — что нам еще долго думать тут?
Со славой и добычей возвратимся!
Д р у ж и н н и к и
— Вот он о чем! Я понял, наконец,
Куда он клонит так умело!
— Ну голова же у него!..
— Мудрец!
Р а т и б о р
Все, я закончил. Вот в чем суть и дело!
1-й д р у ж и н н и к
А в этом есть ведь, кажется, немалый толк!..
2-й д р у ж и н н и к
Прав всеконечно воевода!
3-й д р у ж и н н и к
Поднимется Олег и Святополк...
2-й д р у ж и н н и к
И князь смоленский много даст народа!
Д р у ж и н н и к и
— Ай, воевода!
— Эдаким устам
— Да мед бы пить!
— Хоть горько мажет —
Да сладко есть!
— Тихо вы там!
— Послушаем, что князь нам скажет...
Мономах
(решительно вставая)
Я не нарушу мирный договор!
Пока я князь, то это — в моей воле.
Всё, Ратибор, закончен разговор!
И никого я не держу здесь боле!
Тронный зал. Все освещено. Темным пятном выделяется лишь окно, за которым — ночь. Мономах продолжает сидеть за столом один.
Мономах
Как будто мои мысли прочитал,
И тайные желания проведал...
Сказал про то, о чем я не мечтал,
Что сам себе — и то всё не поведал!
Ах, Ратибор, ах, Ратибор!
Послал же Бог мне воеводу:
Затеяв этот разговор,
Он взбаламутил всё, как воду...
Мономах встает и подойдя к окну, всматривается в него...
Мономах
Вот и зима берет разбег...
А это что там так кружится?
(всматриваясь)
Последний лист на первый снег,
С березы сорванный, ложится!
(после молчания, задумчиво)
Кружит, кружит последняя листва...
А может, это не листва, а годы?
И вскоре, по законам естества,
Настанет время зимней непогоды?..
Оплачут меня горестно дожди,
Завоет вьюга, наметая замять...
И этот крест, что на моей груди,
Земля наденет — обо мне на память!..
А что потом?
Мономах смотрит на летописца, но тот делает вид, что старательно пишет.
Мономах
Меня, с одним крестом,
Что нынче, дышит, любит и страдает
Не за вчера иль завтра... что потом
За этот день навеки ожидает?
Мономах смотрит на летописца, но тот по-прежнему молчит.
Мономах
Допустим, клятву не нарушу.
Уедут ханы. А потом?
Я успокою свою душу,
Но загорится все кругом!
Нарушу клятву — загорится
Тогда уже моя душа...
Дать свято ханам удалиться,
Или своих спасать, греша?..
Мономах начинает ходить по гриднице.
Мономах
И так не хорошо, и этак худо...
Как ни крути, выходит все равно:
Нет — я убийца. Да — иуда.
И третьего ответа не дано!
Полсотни битв, а то и боле,
Провел, но нет страшней — сего!
Там все понятно в чистом поле.
А тут неясно ничего!
(размышляя вслух)
Как берега, не знающие встреч,
Как стороны различные монеты, —
Всё в жизни — обоюдоострый меч,
И все мы им безжалостно задеты!
В полной тишине слышится тихая грустная песня.
Мономах идет на звук, открывает дверь и знаком подзывает гридня.
Мономах
Поешь?
Г р и д е н ь
(виновато)
Пою! Прости, князь, иногда...
Спать хочешь — очень укрепляет!
Мономах
(желчно)
И я бы тоже пел — только всегда!
Да княжий сан не позволяет...
Г р и д е н ь
А если вслух не передать
Того, что в сердце, то, быть может,
Петь про себя?
Мономах
(делая вид, что не понимает)
О! Про меня, видать,
Теперь такие песни сложат!..
Мономах снова идет к окну, но на полпути останавливается и подзывает гридня.
Мономах
Что наши люди сообщают?
Г р и д е н ь
Что ханы, хоть и врозь...
(осекается)
Мономах
(невесело усмехаясь)
Пой, пой!
Г р и д е н ь
Но одинаково вещают...
Прости, смеются над тобой,
Занять твой терем обещают,
И наше всё забрать с собой!
Мономах
Что Ратибор?
Г р и д е н ь
Со стен не сходит —
Следит, что делает их рать!
Мономах
И что же?
Г р и д е н ь
Словно тени бродит
И, видно, скоро ляжет спать.
Мономах
Иди! Нет, стой! А... тут, что люди —
От стариков до отрочат?
Небось, весь дом, как улей — в гуде?
Хулят? Жалеют?
Г р и д е н ь
Нет. Молчат...
Мономах отпускает гридня и обращается к летописцу.
Мономах
И ты молчишь?
Л е т о п и с е ц
(не переставая писать)
Я? Никогда!
Мономах
Молчишь, и вижу — осуждаешь!
(властно, указывая на трон)
Поди сюда и сядь — туда!
Ну как? Что чувствуешь? Желаешь?
Летописец послушно откладывает перо и садится на трон.
Л е т о п и с е ц
Хороший стул — удобно и просторно...
Конечно, не чета он моему,
Но думаю, что если сесть повторно —
Привыкнуть в жизни можно ко всему!
Мономах
На этом, как ты говоришь, удобном,
Просторном «стуле» думают о том,
Что лучше бы сидеть на месте лобном,
Уже под занесенным топором!
И я сейчас, в смятении великом,
Решенье должен принимать один!
Один! Один!..
(показывая на икону Спаса Нерукотворного)
Вот перед этим ликом...
Я — князь и раб!.. Слуга и господин...
(подходя к летописцу)
А может, правда вызвать воеводу
И сделать красным этот первый снег,
Чтобы потом его всему народу
Не окропить в предательский набег?
Л е т о п и с е ц
То как еще сказать...
Мономах
Как? Только прямо!
Л е т о п и с е ц
А криво, князь мой, я и не смогу!
Мое перо, ты знаешь сам, упрямо
И пишет только ровную строку!
Мономах
Не в правилах моих, ты это знаешь,
Просить кого-то дважды, но спрошу:
Ты... вызов воеводы — понимаешь?
Скажи, я жду...
Летописец возвращается на свое место и отыскивает в рукописи нужную строку.
Л е т о п и с е ц
Сначала устрашу!
Твой внук...
Мономах
Мстислава первенец?
Л е т о п и с е ц
Неважно!
То будет много-много лет потом...
Воюя много, честно и отважно,
Однажды примирится со врагом.
Мономах
С Олегом?
Л е т о п и с е ц
Нет! Его уже не будет...
А князь тот поцелует крест тогда,
Да скоро свою клятву позабудет,
И завоюет внука города!
(показывая издалека развернутый свиток)
Твой внук посла отправил, чтоб напомнил!
И, хоть без должной чести был прием,
Посол все, как положено, исполнил,
Но князь был тверд в решении своем.
Сказал, что он не видит в том кручины —
Ведь крест, он засмеялся, был так мал...
И в тот же день, без видимой причины,
Здоровый, сильный — бездыханным пал...
(сворачивая свиток)
Вот как порой наказывает клятва
Тех, кто нарушил свой завет...
Каков посев — такая жатва!
Ну, как тебе такой ответ?
Мономах
Да, устрашил!
Л е т о п и с е ц
Теперь о добром будем.
Как говорят — кто ранил, исцелит!
Такого нет греха, который людям
Господь за покаянье не простит!
Мономах
Да, ранил и спасительным бальзамом
Помазал рану. Только зря учил:
Для самого себя ведь в главном самом
Ответа я, увы, не получил!
И есть ли он — единственный на свете,
Надежный, как удар мечом, ответ,
Который разрешит сомненья эти?
Быть может, есть. Да времени уж нет!
(отходя от летописца)
Как нитка мысль: свяжу — и тут же рвется!
И снова я вяжу ее, спеша!
О, как моя душа сейчас мятется!
Постой, я говорю — душа... Душа?!
(радостно)
Архиепископ — вот кто мне поможет!
Дана им власть вязать и разрешать
Здесь, на земле, все то, что после может
Небесному в итоге помешать!
Мономах хлопает в ладоши, и появляется гридень.
Мономах
А... ты — опять? Все не дождешься смены?
Терпи! Все нынче терпят на Руси!
Сходи к владыке...
(в ответ на встревоженный взгляд охранника)
Да не стащат стены!
И если он не спит, то пригласи!
Гридень мнется, но убегает.
Мономах
Ну вот и все... На сердце полегчало.
Я должен получить теперь ответ
И положить какое-то начало,
Пока не положил его рассвет!
Владыка — старец, знаю верно.
Ему чужда и ложь, и лесть,
И он сейчас нелицемерно
Ответит мне все так, как есть...
Дверь отворяется. Входит архиепископ. Мономах подходит к нему и, слегка склоняя голову, подставляет ладони под благословение.
Мономах
Благослови, владыко!
Архиепископ привычно начинает осенять князя крестным знамением, но вдруг рука его приостанавливается.
А р х и е п и с к о п
И на что же
Мне, князь, сейчас тебя благословлять:
Идешь ли ты еще на свое ложе
Или встаешь, чтоб дело исправлять?
Мономах
Что сон? Одно лишь времени лишенье!
Его я после смерти утолю!..
Благослови... на верное решенье!
А р х и е п и с к о п
(благословляя)
Ну что ж, на это я благословлю!
Мономах
Святый владыко, как мне быть?
Не медли, я молю, с ответом!
Душу спасти иль погубить,
Других людей сгубив при этом?
А р х и е п и с к о п
Молился я в ночной тиши,
Была тиха моя молитва...
Хотя... для мира и души
Молитва — это тоже битва!
Мономах
Да-да, конечно, но сейчас
Не время для бесед духовных.
Сейчас возможность есть у нас
Русь от врагов избавить кровных!
А р х и е п и с к о п
(показывая большую серебряную монету)
Вот, посмотри-ка на монету,
Что к нам завез купец-араб.
Когда-то тетрадрахму эту
Послушно изготовил раб.
Потом она пошла по миру:
Эллада, Персия, Тунис,
Где, поклоняясь, как кумиру,
Ей торговали и клялись...
Смотри: над профилем Афины
Коринфский шлем в те годы смял
Удар до самой середины —
Знак недоверчивых менял.
Сначала серебро блистало,
Потом стемнело, словно сад,
И, наконец, она устало
Легла в заветный чей-то клад.
Как быстротечно мир устроен!
Давно повержены во прах
Купец и царь, поэт и воин,
Ее державшие в руках.
Теперь вот я, ленив, беспечен,
Иду по тропке бытия,
Не понимая, что не вечен,
Как были все они, и я!..
Мономах
(недовольно)
К чему всё то? Прости, мне недосужно!
Скажи, пока что время есть у нас —
Как быть с врагом?
А р х и е п и с к о п
Я то к тому, что нужно
О вечности заботиться — сейчас!
Ведь после войн, болезней, моров, слухов,
Поверь мне, князь, настанет, наконец,
И — благорастворение воздУхов,
И — благосостояние сердец...
Мономах
(в сторону)
Не слышит, что ль? Я знал, что он порой
Юродствует и иногда чудачит.
Но чтобы здесь, сейчас, передо мной...
(вслух)
И что сие, владыко, это значит?
А р х и е п и с к о п
То, что тогда — не в силах и представить...
Тогда... тогда — захватывает дух...
Мы, люди, будем Бога вечно славить
За эту горсть сегодняшних укрух!
Как крошки хлебные, Он эти дни и ночи,
Любя, нам подает, чтоб мы могли
Заботиться, пока отверсты очи,
И о душе, и для родной земли.
(устало прислоняясь к стене, но бодро)
Полезно милостыню дать убогим:
Сироткам, вдовам — от щедрот своих.
(с особой значимостью)
Но выше нет заслуги перед Богом -
Как жизнь свою отдать за жизнь других!
Архиепископ блаженно закрывает глаза и умолкает.
Мономах
Да он совсем меня не слышит!
И от него не слышно слов...
Может, преставился? Нет — дышит...
Ты что, владыко, нездоров?
А п х и е п и с к о п
(открывая глаза)
Я шел к тебе — шаги считал!
Мономах
Зачем?..
А р х и е п и с к о п
Затем, что мне придется
За каждый шаг — велик иль мал —
Держать ответ...
(садясь)
Прости, устал...
(поднимая перст)
Ведь он там — в Небе отдается!
Мономах
Да это мне, хоть забываю,
И так известно самому.
Но здесь... сейчас... не понимаю, —
Ты, отче, все это к чему?
А р х и е п и с к о п
(поднимаясь, с неожиданной силой в голосе)
Над крестной клятвою твоей —
Для этого я здесь, не так ли? —
Не властен я — архиерей,
Что с бородою не из пакли!
В Царьграде я видал давно
Таких. Развяжут, не бледнея,
И крестной клятвы узы. Но —
Ответ за то еще страшнее!
Архиепископ подходит к аналою в углу, перед иконами, на котором лежат Евангелие и Крест.
Архиепископ
(глядя на крест)
Вот, князь, твой путеводный свет
В любом: большом и малом деле!
(Мономаху)
Мои слова и мой совет
Тебя обидой не задели?
Мономах
(сдержанно)
Ну, что ты... Нет!
А р х и е п и с к о п
— Тогда пойду —
Считать шаги, что были прежде
И что, даст Бог, еще пройду
В пути — ко сбыточной надежде!
Архиепископ, поддерживаемый под руку Мономахом, медленно идет к двери, где князь передает его гридню.
Л е т о п и с е ц
(ему вслед)
Один, в безмолвии ночном,
Перебирая зерна четок,
Он мог бы спутать явь со сном,
Когда б ход мыслей не был четок.
Ему не нужно ничего:
Среди дождей, морозов, зноя, —
Подобна келия его
Ковчегу праведного Ноя.
В соседней келии монах
Давно отбил свои поклоны,
А он, с молитвой на устах,
Глядит на древние иконы.
Весь мир, уставши от грехов,
Спит до рассвета, забывая
Про пенье третьих петухов...
А он, себя окаивая
И спать ресницам не веля,
Всю ночь стоит у аналоя,
Молясь, чтоб стала вся земля
Ковчегом праведного Ноя!
Мономах
(тяжело опускаясь на скамью)
Он мне сказал и все, и ничего...
В спокойный час я, как земля сухая,
Впитал бы жадно все слова его,
Ни одного из них не упуская.
Но этот час тяжел, как никогда.
Сейчас меня преследует иное:
Как о небесном думать мне тогда,
Когда зависит от меня земное?!
Вся тяжесть снова на моих плечах.
И надо... надо принимать решенье.
Ведь сила князя не в словах —
В его делах и их свершеньи.
Что я могу народу дать,
Дав ханам улететь, как птицам:
Осиротив — потом подать
Сиротам, нищим и вдовицам?!
Коварство Итларя... Кидана взгляд...
Прав беглый раб — такие не отстанут.
(вспоминая)
«Слова их мед...
Дела их яд...»
Обманут ханы нас, обманут!
(летописцу)
А если мы обманем их,
Как предлагает воевода?
(летописец отворачивается, и Мономах — сам себе)
То не от слов, а дел моих
Спасется множество народа!
Не будет литься кровь рекой,
Не содрогнется Русь от стона,
И не потянется строкой —
Позорной — в Степи нить полона!
Прав Ратибор — там выгода видна,
А тут
(стучит по груди)
Ее никто не видит.
А может... у нее здесь нет и дна?
Войти — войдет, и только в Небе выйдет?..
Пора, пора уже давать ответ...
Не льет вода под камень залежалый!
Итак — итог? Скорее — да, чем нет...
Да-да, скорее «да», пожалуй!
(после раздумья, уже более решительно)
И, если там княжь гридь уж возвратился...
Его за воеводой я пошлю...
Мономах хлопает в ладоши — раз, другой. Собирается хлопнуть в третий, как дверь отворяется, но, вместо гридня, входит Гита.
Г и т а
Ты все еще в трудах?
Мономах
Да, припозднился...
Г и т а
Идем со мной, тебя я покормлю!
Мономах отрицательно качает головой. Гита подсаживается рядом.
Г и т а
Почти не ешь, совсем не спишь...
Не отдохнешь от дел рабочих.
Мой лад, себя ты не щадишь.
Мономах
Себя-то я как раз щажу, а прочих...
Г и т а
Один, охрану отпустил!
Ну как же можно без охраны?
Мономах
А меч на что?
Г и т а
То — мало сил,
А всюду эти ханы, ханы...
(глядя на мужа)
Ты у меня совсем устал!
А я все сына вспоминаю:
Каким он был, каким он стал,
И только в мыслях обнимаю...
Я знаю, что нельзя так, но —
Ты только не изволь сердиться —
Хочу спросить уже давно:
Когда наш мальчик возвратится?
Мономах
Как только все у нас начнется...
Г и т а
(встревоженно)
Что — все?!
Мономах
Ну... скажем, дань мы соберем,
Так сразу он к нам и вернется.
Я думаю, уж скоро...
Г и т а
Днем?
Мономах
Не могут злого сделать ханы
Такому сыну моему:
Ведь на него, с рожденья, планы —
Особые!
Г и т а
Но почему?
Мономах
Он носит имя Святослава,
Который двести лет назад
Ходил на Степь. И честь, и слава
Ему покорны были...
Г и т а
Лад!
Мороз крепчает! Шубу надо
Ему бы передать туда...
Мономах
Дадим и шубу, моя лада, —
Когда вернется он сюда!
Г и т а
Я верю слову Мономаха!
Ведь ты — не ханы и князья,
Которым ничего без страха,
Все знают, доверять нельзя!
Гита уходит.
Мономах
(вслед жене)
Что с нею будет, если Святослава
Нам не удастся вызволить? Вина
Тогда на мне, и, как отрава,
Испортит нашу жизнь она!
Да и князья — пойдут ли вместе
На Степь под знаменем моим?
Или останутся на месте,
В надежде выстоять самим?
(с горькой усмешкой)
Олег с великою охотой
Напишет сразу всем о том,
Что сотворил я с клятвой-ротой,
Которую скрепил крестом!
Кто после этого со мною
Общаться станет, не боясь,
Что, с клятвой сделав так одною,
Их тоже не обманет князь?
Да, риск и здесь, причем немалый...
И, может, лучше — нет, чем да?
(смотрит на летописца, но тот молчит, и тогда — опять себе)
Да-да, скорее — нет, пожалуй...
Но если «нет» — опять беда!
Допустим, даже ханы эти,
Взяв дань, бескровно в Степь уйдут.
Так вслед за ними, словно сети,
Другие будут тут как тут!
Придут, как там им дань покажут,
И, позабыв вчерашний страх,
Назавтра явятся и скажут:
«Плати и нам, князь Мономах!»
А чем платить? Уж нечем будет —
Все, что собрали, — отдадим!
И, если так нам Бог рассудит,
Собой платить придется им...
Нет времени на размышленье,
И тут и там видна беда,
И надо принимать решенье.
Так как же быть: нет или да?
Да или нет? Два эти слова
Опять, как обоюдоострый меч!
И я в недоуменьи снова —
Которому идти навстречь?..
За дверью вновь слышится тихая, протяжная песня. Мономах неожиданно хлопает в ладоши и подзывает к себе вбежавшего гридня.
Мономах
И снова ты! Незаменимый прямо!
Устал?
Г р и д е н ь
Нет, князь!
Мономах
Поди сходи к жене!
Гридень отрицательно мотает головой.
Мономах
Ведь прикажу, коли такой упрямый!
Г р и д е н ь
А то, хоть ты и князь, не сможешь мне!
Мономах
Как это так? Мне говорить такое...
Да и, смотрю, во взоре без вины!
Г р и д е н ь
Вина, князь, есть, но то — совсем другое...
Мономах
Что именно?
Г р и д е н ь
Нет у меня жены!
Пока с тобой за ханами гонялись,
Они вошли в мою родную весь...
И там над ней сначала надругались,
(показывая на сердце)
А после... после саблею — вот здесь!
Мономах
А дети что — они, надеюсь, живы?
Г р и д е н ь
(с горечью, усмехаясь)
А это лучше половца спроси...
Он моих чад рабами, для наживы,
Угнал подальше от святой Руси...
И где они теперь: в Степи? в Царьграде?..
Небось, уже забыли, как их звать.
И мне осталось только Христа ради
Теперь за них — убогим подавать...
Мономах
А мать с отцом?
Г р и д е н ь
Сжег половец их в храме
Со всеми теми, кто не мог идти...
Что еще делать им со стариками?
Одна помеха и расход в пути!
(одним движением смахивая слезы)
Так что мне дома, при огне лучины,
Сам понимаешь, одному невмочь...
А слезы лить негоже для мужчины.
Вот и дежурю в тереме всю ночь!
Мономах
Ты вот что... Спой!
Г р и д е н ь
Как! Здесь?
Мономах
А что смущает?
(показывая на летописца и самого себя)
Ведь при народе — малом, но честном! —
Сам же сказал, что песня помогает.
И может... не в одной борьбе со сном?
Гридень поет:
От березы до березы
Шли в полон, роняя слезы,
Подгоняемы плетьми,
Жены русские с детьми.
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран...
От рябины до рябины
По полям лежат мужчины.
И не ягоды рябин
Зреют на телах мужчин...
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран...
От рябины до березы
То ли росы, то ли слезы
Бедной матушки-земли:
Снова половцы прошли...
Дым пожарищ, как туман,
Да летает черный вран...
Мономах
Вот он народ: его рыданья,
Печаль-туга и боль-беда,
Да что там — вопль до содроганья!
А я тут — да иль нет?.. Да! Да!!
(решительно)
Когда в реке не знают броду,
В нее с обрыва — и плывут!
(уже окончательно — гридню)
Зови скорее воеводу!
Одна нога чтоб там, другая...
Г р и д е н ь
(радостно)
Уже тут!
Гридень выбегает, и почти тут же в зал входит воевода.
Мономах
А говорили, ты со стен не сходишь!
Р а т и б о р
Ну, почему же? Иногда схожу.
Мономах
Как время только-то на все находишь?
Садись. И я с тобою посижу!
Р а т и б о р
Звал меня, князь?
Мономах
Да, велю — сядь!
И на слов вязь
Время не трать...
Недосуг нам
Тратить свой час:
Знаю и сам
Все без прикрас.
Половца стан
Ждет мою месть...
Что там за план
У тебя есть?
Р а т и б о р
(с готовностью)
Волка — по-волчьи надо бить:
Раз! И стрела чтоб в нем торчала!
Мономах
Но там — мой сын! Как с этим быть?
Р а т и б о р
Мы его выкрадем сначала!
Есть торки. Вид и речь у них —
Не отличишь от ханов даже!
И в половецком — за своих
Они сойдут для сонной стражи!
Мономах
На всякий случай, пусть возьмут
Для сына шубу и пусть скажут,
Коль что, мы к княжичу, мол, тут —
И эту шубу им покажут!
Р а т и б о р
Добро. Они пройдут к шатрам,
И, тихо перебив охрану,
Уходят с княжичем, а там
И мы нагрянем в гости к хану!
Затем всех прочих перебьем,
Никто, поверь, и не проснется!
Ну а потом, сегодня днем
Мой сын за Итларя возьмется.
Мономах
Да, не напрасно чин свой носишь...
Придумал много ты всего!
А много ли на подготовку просишь?
Вот-вот заря...
Р а т и б о р
Да ничего!
(торопливо)
Готовы торки, рать готова —
Нельзя, ты прав, нам ждать зари!
Ждут одного лишь только слова...
Приказа князя...
Мономах
(пожимая плечами)
Так бери!
Р а т и б о р
(немедленно поднимаясь)
Князь, ты пока что и не чаешь,
Что начинается...
Мономах
Постой!
За Святослава отвечаешь
Передо мною — головой!
Ратибор уходит быстрым, решительным шагом.
Мономах
Стрела умчалась с тетивы...
Да так, чтоб не остановили!
Ну, что Кидан? Иду на вы!
Как мои предки говорили!
Мономах смотрит на летописца, но тот отворачивается.
Мономах
Конечно, было бы достойно
В глаза сказать...
(после молчания — гридню)
Жене не говори!
Пусть хоть она поспит спокойно...
Хотя б до утренней зари!
Гридень выходит.
Мономах
(летописцу)
А ты пиши, что не жалея жизни...
Да что там жизнь, добуквенно пиши:
Князь Мономах сегодня для Отчизны
Не пожалел и собственной души!
Летописец пишет. Мономах в ожидании опускает голову на руки...
Л е т о п и с е ц
То было время и добра, и зла,
Как, впрочем, всякое другое время.
Короткий мир и войны без числа,
Тепло любви и ненависти бремя.
Всё так же, как века тому назад
И как опять спустя века, повсюду —
В одних местах был словно райский сад,
В других — несладко приходилось люду.
Все так же, жизнью дорожа своей,
Болели, торговали, покупали,
Мирились, ссорились, лелеяли детей,
Ходили, ели, бодрствовали, спали...
Как всякие другие времена,
И это время думало, что вечно.
А годы шли, как за волной волна,
За горизонтом тая быстротечно...
Мономах
(слыша стук в дверь)
Без стука заходи — велю!
Г р и д е н ь
Ух, разыгралась непогода!
Мономах
И не тяни, я не люблю!
Что сообщает воевода?
Г р и д е н ь
Всё, торки вышли из ворот
И подползают шито-крыто,
Чтобы потом, наоборот,
Среди шатров пойти открыто!
Летописец продолжает писать, Мономах — сидеть в томительном ожидании.
Л е т о п и с е ц
То было время и добра, и зла,
Как впрочем, всякое другое время,
И сеяло в потомков без числа
Оно и злое, и благое семя...
Умней живущие ли тех, кто прежде жил,
Или глупее тех, кто позже будет —
Ответа нет. И я бы не решил
Давать его — грядущее рассудит!
Оно, в себя все прошлое впитав,
Однажды даст на всё ответ конечный...
Тогда услышит, прав или не прав,
И этот век, жестокий и беспечный...
Г р и д е н ь
(с порога)
Все, княже, началась резня —
Такое там сейчас творится!..
Эх, жаль, ты не пустил меня,
Чтоб мог я местью насладиться...
(показывая на окно)
Мечи неслышные стучат,
Летит град стрел на волчью стаю...
Мономах
(обрывая)
Что Святослав?
Г р и д е н ь
Пока молчат...
Мономах
Молчат, молчат...
Г р и д е н ь
Схожу, узнаю!
Гридень выходит. Мономах распахивает окно. Свеча перед иконой гаснет. Он зажигает ее, но она гаснет опять... Снова зажигает...
Мономах
Как лик Христа сегодня строг...
И свечка что-то угасает...
А может, это жертву Бог —
Уже мою не принимает?
Дверь открывается, и свечи гаснут в третий раз. Мономах оборачивается и видит вошедшую Гиту.
Г и т а
Что был за шум? Кто приходил?
Мономах
Был Ратибор...
Г и т а
Что ему надо?
Мономах
Да так — не спится... Разбудил
Тебя, сбегая вниз, он, лада?
Г и т а
И хорошо, что топал он!
Ему я благодарна даже —
Прогнал такой ужасный сон,
Что до сих пор мне дурно...
Л е т о п и с е ц
(предостерегающе — на распахнутое окно, за которым слышен далекий шум)
Княже!..
Мономах поспешно закрывает окно.
Г и т а
(зябко передергивая плечами)
Я задремала, от всего устав,
И мне приснился, представляешь,
Не Святослав, а Изяслав,
Которого ты княжить отправляешь.
Совсем один — и поле без конца...
Одна береза рядом, как невеста.
Он отправляет к нам с тобой гонца,
А тот коня никак не сдвинет с места...
Дверь распахивается, и в зал без стука врывается гридень.
Г р и д е н ь
Князь, наши люди донесли...
Г и т а
Что донесли? Что ты скрываешь?
Мономах
(незаметно показывая гридню кулак)
Что сыну — шубу отнесли!
Сама ж просила, понимаешь...
Г р и д е н ь
(ликуя)
Что шуба, князь?! Уже идут!!!
Я лишь опередил немного,
Чтобы сказать, что он уж тут...
Г и т а
Кто он — скажите, ради Бога!
Г р и д е н ь
Да он же, он — наш Святослав!
(выбегая и тут же возвращаясь с одетым в огромную шубу княжичем)
Мономах
И правда — он!
(Гите)
Ну что, довольна?
Г и т а
(бросаясь к сыну)
Мой мальчик! Слава Богу! Слав...
(осекаясь на полуслове, принимается ощупывать княжича)
Ты цел? Здоров? Нигде не больно?
(оглядываясь на Мономаха)
— Ай, лад! Ай, князь, не обманул!
Не верила ведь — до его прихода...
Мономах
Сказал: верну — вот и вернул!
(замечая вошедшего Ратибора)
Ну что, спасибо, воевода!
Мономах сам подходит к Ратибору и крепко пожимает ему руку.
Мономах
Всё сделал?
Р а т и б о р
Всё, как говорили!
Мономах
А что ж так долго ты молчал?
Р а т и б о р
Так ведь не мед мы с ханом пили...
Молчал — зато не подкачал!
Мономах
То так! То верно!
(Гите)
Хватит, право,
С немилосердием таким
Мне портить лаской Святослава!
Иди! А мы поговорим!
Счастливая Гита с сыном уходят. Мономах с Ратибором садятся на лавку.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги