Богиня победы

Глава 1

Ника устало бродила по кладбищу в поисках нужной могилы, останавливаясь у каждого надгробия. С эмалевых овалов на нее взирали незнакомые люди, в глазах рябило от цифр с прочерком между дат: рождение, смерть, посерединке – жизнь, уместившаяся в коротком тире… Когда стало трудно различать полустертые буквы, Ника с удивлением заметила, что уже наступили сумерки.

Кладбище опустело. Людей, скорбно стоявших у могил, прогнал зарядивший дождь. Поднимался ветер.

За спиной что-то зашуршало. Вздрогнув, Ника обернулась и увидела, как от соседней могилы отделилась невысокая фигура, завернутая в черный целлофан. Из-под острого капюшона красными слезящимися глазками на нее щурилось кладбищенское существо – из тех, что живут рядом с миром мертвых. Какое-то время существо не двигалось, словно оценивая хрупкую фигурку, стоящую перед ним.

– А у нас гости, – хихикнул бомж, обнажив темные остатки зубов.

Ладони в карманах толстовки моментально вспотели от страха. Страх надо было преодолеть. Ника судорожно сжала нагретую рукоятку ножа. Нащупала кнопку и резко вынула руку. Острое лезвие, громко щелкнув, послушно выскочило наружу. Держа нож перед собой, Ника шагнула к мужчине.

– Смерти ищешь? Она рядом! – произнесла глухо.

– Сумасшедшая! – истошно завопил бомж, отшатнулся и, споткнувшись о край могильной ограды, наступил на подол своего импровизированного плаща. Выскользнув из него, он мгновенно растворился в темноте.

Целлофан, подхваченный порывом ветра, черной птицей пролетел вдоль надгробий и шумно прибился к гранитной стеле.

Когда шаги стихли, Ника осела, прислонившись к холодному камню. Сердце стучало гулко, готовое вырваться из груди. Она была жутко напугана! Ей хотелось кричать, плакать, звать на помощь – все что угодно, но только не искать нужную могилу. Зачем она пришла на это страшное кладбище?! Здесь бродят живые мертвецы, и самое лучшее, что можно сделать, – поскорее бежать отсюда!

Дождь продолжал накрапывать. Девушка встала, на негнущихся ногах приблизилась к надгробию и сняла с него целлофан. Укрыться? А то совсем можно промокнуть…

Пытаясь справиться с непослушным трофеем, Ника мельком взглянула на соседнюю плиту. «Спиридонова Марианна Борисовна (1934–1990)», – прочла она стертые буквы с облупленной позолотой. Отшвырнув целлофан, Ника опустилась на колени, перечитывая надпись снова и снова.

– Вот она, Марианна, вот она, наконец-то! – пробормотала девушка, боясь поверить в свою удачу.

Едва справляясь с нетерпением, она начала лихорадочно ковырять ножом слежавшуюся могильную землю. В свежее углубление положила полотняный мешочек, ощетинившийся иголками. Взяла горсть земли, ссыпала в пакет и спрятала в карман. Затем тщательно закопала ямку и для верности утрамбовала кроссовками взрыхленный дерн.

Переведя дух, посмотрела в небо. Дождь усиливался. Где-то там, за тучами, плавала полная луна.

Ника сняла со стелы целлофан, отряхнула, проделав ножом дырку в середине черного полотна, надела его через голову и, став почти невидимой в сгустившейся темноте, заторопилась к выходу.

Она двигалась, ориентируясь на редкую цепочку фонарей, тускло освещавших трассу. Когда до шоссе оставалось метров триста, Ника остановилась, прошептала: «Живая земля – живым, а мертвая – мертвым», отряхнула кроссовки, перелезла через невысокий забор и припустила к тускло блестевшей впереди дороге. Поднявшись по дорожной отсыпке, энергично замахала рукой проезжающим машинам.

Дождь разошелся не на шутку. Машины мчались мимо, окатывая Нику веером брызг. Никто и не думал останавливаться, но из-за ливня водители все-таки сбрасывали скорость. Ей наконец повезло: белый «жигуль», замигав поворотником, притормозил у обочины. Подбежав к машине, девушка крикнула:

– Пожалуйста, довезите до города!

В салоне она разглядела троих: пожилую пару и мальчика лет двенадцати. «Внук, наверное», – подумал Ника.

– Вы одна? – опустив стекло, спросила с переднего сиденья седая женщина.

– Да! Да, я одна! – торопливо закивала Ника. – Я на кладбище заблудилась, а тут дождь, и стемнело быстро. Еле нашла калитку! Не оставляйте меня здесь, пожалуйста! Если вам некогда, то хотя бы до главного входа подбросьте! Может, автобус подъедет… Я к бабушке на могилу ездила, – добавила она жалостливо.

– Да какой сейчас автобус? Вон, десять часов уже. Дима, открой дверь, – повернувшись назад, сказала женщина мальчику.

Ника сорвала с себя целлофановый балахон и юркнула в теплую, сухую утробу автомобиля.

Мальчик подвинулся, давая ей место. Ника заметила, что у него не было руки до локтя. Стесняясь красивой случайной спутницы, он всячески пытался скрыть свое увечье. От неловкости Ника понесла что-то преувеличенно бодрое, стараясь не смотреть на пустую складку его рукава.

Ее о чем-то расспрашивали, она что-то говорила в ответ, а внутри все ликовало: «Получилось, получилось! Я все сделала, все! Теперь все будет так, как я задумала…»

Мимо мелькали фонари, сливаясь с огнями встречных машин. Разомлев в тепле, Ника начала клевать носом. Из блаженный дремы ее вывел голос седой спасительницы:

– Так куда тебе? Дом твой где? Заснула, что ль?

Ника сразу даже не сообразила, что обращаются к ней.

– Улица Обручева, 84, – быстро произнесла она, как будто это и впрямь был ее домашний адрес.

– Ну, это рядом. Это мы сейчас сделаем, – с облегчением ответил мужчина с водительского сиденья.

Через три минуты «жигуленок» остановился у красно-белой девятиэтажки.

– Спасибо вам огромное! Вы меня здорово выручили. Бог вам поможет за вашу доброту, – сказала она. И, взглянув на мальчика, с которым целый час ехала в машине, неожиданно для себя добавила: – И Диме тоже! – Она произнесла это так уверенно, словно что-то знала наперед.

Машина, мигнув красными огоньками, уехала. А Ника осталась стоять перед домом, который разыскивала эти долгие две недели. Дождь прекратился. Девушка шла по мокрому асфальту и, не замечая луж, вглядывалась в таблички с номерами квартир над дверями подъездов. Вот она, нужная дверь.

Кодовый замок в подъезде был сломан. Лифт доставил ее на седьмой этаж.

Вот она, та квартира, где живет несчастье их семьи. «Теперь можно сказать – жило», – мелькнула мысль.

Вытащив из сумки пакетик, Ника насыпала землю длинной дорожкой на темно-коричневый половичок перед входной дверью и, едва шевеля губами, тихо зашептала:

Для того чтобы заклятие на кладбищенской земле подействовало наверняка, надо было, чтобы входящие или выходящие из квартиры обязательно на нее наступили, – Ника хорошо это помнила. Поэтому для верности она решила не ограничиваться одной полоской и разметала землю по всему коврику.

Ну вот, теперь точно наступят….

В темных ворсинках циновки земля была почти не заметна.

– Получи то, чем сама занималась. Умри, сука! – яростно прошептала Ника в закрытую дверь.

Через секунду она уже спускалась по лестнице.

Прошедший дождь буквально залил город. В черных озерах луж плавали огни рекламы, вода гулко шумела в водостоках. Промокшие кроссовки чавкали и хлюпали на каждом шагу.

До закрытия метро оставалось несколько минут. Но Нике и тут повезло: рассыпая на ходу искры, внезапно появился троллейбус. Девушка что было сил припустила к остановке и успела вскочить на подножку.

Улица была пустой, и троллейбус домчал ее до метро, не останавливаясь.

В вагоне Ника оказалась единственной пассажиркой. И тут ее накрыло: в горле что-то сжалось, задергалось, и внезапно рекой хлынули слезы. Она глотала их, руками зажимала рот, пытаясь подавить судорожные всхлипы. «Успокойся, – говорила она себе, – успокойся. Все позади, все будет просто супер!»

Но самовнушение не помогало.

Она выскочила из поезда, рыдая уже в голос, и плач ее гулким эхом разносился под высокими сводами пустынной станции.

Прыгая через ступеньки уже остановленного эскалатора, Ника понеслась наверх. Еще немного по проспекту – и она дома. Все слезы были выплаканы, глаза высохли, вот только дыхание никак не выравнивалось – как в детстве после долгого плача.

Войдя в лифт, она сделала последнюю попытку успокоиться – нельзя же так входить в квартиру.

Открыла дверь и, стараясь не шуметь, наклонилась, чтобы снять отяжелевшие от влаги кроссовки, и в то же мгновение ее ступни оказались на мокром полу. Не успев ничего осознать, Ника решила, что кто-то пролил воду в коридоре. В темноте она двинулась туда, где, тускло отражаясь в воде на полу, блестела узкая полоска света. Свет шел из полуприкрытой ванной комнаты: горел светильник на зеркале. Шторка была задернута наполовину. За ней виднелась переполненная до краев ванна.

Как сомнамбула, Ника приблизилась и медленно-медленно стала отодвигать ткань в синенький цветочек. Над черной водой белело лицо. Глаза были закрыты. Лицо было настолько неестественно, настолько мраморно-белым, что почти сливалось с бортиком ванны и кафелем. В первое мгновение Ника не узнала собственную мать.