Богиня в спортивном костюме

Глава 2

-Где ты шлялась?– я вздрогнула как от удара хлыстом, не ожидая услышать в темноте прихожей голоса любимой тетушки. Обычно, в это время она уже на работе. Несет разумное, доброе, вечное. А точнее, насильно впихивает в головы малолетних оболтусов знания, которые им никогда не пригодятся в будущем. Не всем, по крайней мере. Моя тетя преподает философию и историю в обычной школе. Хотя, вот убейте не пойму, на черта прыщавым подросткам знать Демокрита, например, или уметь рассуждать о странности бытия.

– У Дашки переночевала,– на голубом глазу соврала я, пытаясь просочиться мимо немаленькой тети Любиной фигуры в свою спальню. Я хоть и тренированная, но променад через полгорода, босиком в проститутском платье без трусов, даже меня утомил, откровенно говоря.

– А я ей первой позвонила,– хмыкнула Люба, – только ничего вразумительного не услышала. Леся, ты же знаешь, я с ума схожу. Могла бы хоть позвонить. Я же понимаю, ты взрослая, и можешь себе позволить хммм.... Вольности. Но, когда с утра и Ромка начал истерить мне в трубку. Вот, что я должна была подумать?

– Я надеюсь, ты не звонила в больницы и морги снова? – спросила я, видя на лице тети упрямую решимость. Ну конечно, меня уже все знают в последних приютах усопших. И тетю Люсю по голосу узнают.

Меня воспитала тетя. Ну да, так получилось, что собственной матери я оказалась, в общем-то не очень удобной. Она хотела строить карьеру артистки, блистать. А тут я, сопливым приложением.

– Знаешь, я наверное на время отдам Леську в интернат,– сказала как –то любящая мамуля, грызя морковку в кухне своей сестры. Сказала буднично, словно о покупке нового платья.– Мне один режиссер, очень известный роль предложил, а с ребенком, на черта я ему нужна?

– Маш, ты чего? – удивилась Люся, посмотрев на сестру распахнутыми глазами,– это же дочь твоя. Разве можно ее на мужика менять?

– Да ты посмотри на нее, – поморщилась мама, показывая глазами на меня, играющую в углу в страшную, лохматую куклу. Я делала вид, что увлечена уродкой, но уши у меня были, наверное, похожи на локаторы, улавливающие каждое слово,– девчонка не удалась. Я уж не думала, что у меня может родиться настолько уродливый ребенок. Она и толстая еще. У всех дети как дети. Бегают, смеются, а эта сидит букой и только и думает, как бы лишнюю конфету сожрать и булкой закусить. И запомни Люська, я не Маша. Меня зовут Мирослава Загорская.

– Маш, оставь ее мне,– вдруг сказала тетя, пропустив мимо ушей последние слова своей сестры,– мужа у меня нет, детей тоже. Я воспитаю девочку, а ты в гости приезжать будешь. Может проснуться материнские чувства, так бывает. Не лишай себя счастья, а девочку дома. И зря ты, она прекрасна, и эта щенячья пухлость ей очень даже идет.

Так и решилась моя судьба. Нет, я не плакала в подушку. Впервые в жизни мне было хорошо. У меня была чистая постель, теплый дом, и тетя, которая стала центром вселенной. Мы с ней пели в караоке каждый вечер, танцевали и я наконец поняла, что значит быть нужной и любимой. Вот только есть я больше не любила, как отрезало. Не очень приятно узнать в девять лет, что ты жирный урод.

– Лесь, ты меня слышишь, вообще?– выдернула меня из воспоминаний Люся.

– Ты почему не на работе?– тупо спросила я, пытаясь выровнять дыхание. Воспоминания о матери всегда сопровождаются у меня панической атакой, так уж случилось.

– У нас гости,– сказала Люся, старательно отводя взгляд. Я замерла на месте. Такое виноватое лицо у тетушки бывает тлько в двух случаях: она добавила соль в мою пищу, и у нас дома нарисовалась звезда эстрады, сиятельная Мирослава, залитая по уши ботоксом и гилауронкой. Господи, пусть это будет соль.

– Приведи себя в порядок,– тихо шепнула Люся,– мать все таки, а у тебя соски через платье торчат.

– Ну да, это конечно ужасно,– обреченно хмыкнула я, вспомнив, какие антраша мамуля выделывает в своих высокохудожественных клипах. Одетая лишь в кусок тюли, размером двадцать на двадцать сантиметров. Или поцелуй взасос на всю страну с такой же ботоксной крокодилиной. Да я в сравнении с родительницей просто монашка Урсулинка.– Какого черта она приперлась?

– Нельзя так о матери? – в тете Люсе подняла голову училка.

Я переоделась, приняла не спеша ванну, высушила феном шевелюру, надеясь оттянуть миг счастливой встречи с мамусей и наконец вышла в кухню, где Люся накрывала стол к чаю. Мирослава сидела с лицом статуи, благосклонно наблюдая за действиями сестры, потому не сразу заметила мое появление.

– Ты все равно невообразимо толстая,– вместо приветствия сказала она, наконец соизволив обратить на меня внимание. Каждая наша встреча начинается именно с этих слов.

– И тебе здравствуй мама,– спокойно ответила я, потому что объяснять ей что-либо бесполезно. Международное жюри, считающее, что мое тело идеально и жир в нем отсутствует как класс, для матушки не авторитет, потому что есть только два мнения ее и неправильное.– Как там твои кардебалеты?

– А родишь, вообще разопрет. Станешь похожей на комод,– не слушая меня, продолжила звезда сцены и экрана.

– Маш, не приставай к девочке. Она и так почти не ест. И сушится все время,– заступилась за меня тетушка, за что удостоилась такого взгляда, от которого все стоящие цветы в комнате тут же поникли.

– Я не собираюсь рожать. Зачем? Чтобы вот так же сбагрить дитяте на свою сестру? Ой, прости, забыла, у меня же нет сестры. Моя мамуля не чадолюбива, да и фигуру испортить боялась всю жизнь. А родную кровь отдать в чужие люди я не смогу. Мы с тобой все таки абсолютно разные. И это великое счастье. И знаешь, я скоро стану чемпионкой мира.

– Я приехала не собачиться с тобой, и между прочим, за свои заслуги мне должна спасибо сказать. Если бы я тебя не учила, сейчас бы была на бомбовоз похожа., – поморщилась мамуля. Наконец то я смогла до нее достучаться, – Я теперь буду жить у вас.

– в смысле? – просипела я, и если бы не звук разбившегося вдребезги чайника, выпавшего из рук побледневшей Люси, я бы наверное упала в обморок.

– Я банкрот,– всхлипнула маман,– из дома меня выгнали. А пойти мне некуда, только к вам.

Ну вот, мало мне того, что я черте чем занималась с толстым мужиком всю ночь, так еще и это. Пришла беда откуда не ждали. Денек начинается, просто супер.

– Я в зал,– не найдясь, что сказать, выкрикнула я, и схватив стоящую всегда у порога спортивную сумку позорно сбежала, оставив тетю разбираться со свалившейся на голову проблемой.

-Слушай, ты о чем все время думаешь? – спросил Кирюха, глядя, как я верчу в руках золотой Паркер. Мы знакомы с детства. Только он решил, что лучше стать королем в большом городе, а меня не манила перспектива обогащения. Мной двигали другие чувства, когда я с одной сумкой хабара уехал покорять столицу.– Я тебе дело предлагаю. Один не выдюжу финансово. Давно на этот ночной клуб облизываюсь. А сейчас цена бросовая.

– Мне не интересно это,– поморщился я. Мой дружок всегда был таким, но в детстве его напористость считалась признаком лидерства, а сейчас, откровенно говоря раздражала. Сумма, которую Кирилл озвучил и вправду была небольшой. Не огромной, по крайней мере. Просто я знал, чем в конечном итоге заканчиваются такие сделки. Друзья очень быстро становятся врагами. А плодить последних мне не хотелось.– Кирюх, у меня и без этого проблем достаточно. Я бы сроду не приехал в город, из которого едва выбрался.

– Да какие у тебя могут быть проблемы? – спокойно спросил Кирилл, нозлых искр в глазах не смог скрыть. Видно бурлит в душе. – Живешь как царь, а на счет каждый день капают тугрики. А тут крутишься как белка в колесе, а лучший друг и пальцем не хочет пошевелить. При чем, я же не в долг у тебя прошу. Предлагаю замутить совместный бизнес.

Я задумался. Терпеть не могу, когда на меня давят. С детства. Все свои проблемы и печали меня научил заедать папа. Он и сам так делал. На работе проблема – значит на ужин у нас торт. У людей вкусняшка по праздникам, а у нас тортик был предзнаменованием конца света. Мама его поддерживала. Нет, у меня была прекрасная семья, а потом, в одночасье родителей не стало. Мне тогда едва исполнилось восемнадцать, когда они погибли в дурацкой автокатастрофе, оставив меня совершенно одного. И я начал есть. Ну да, заедать стресс. А так, как деньги которые остались от родителей, таяли прямо на глазах, мне ничего не оставалось, как собрать манатки и уехать к дальней родственнице в столицу. Тем более в родном городе меня ничего н держало, а даже наоборот отталкивало. Все напоминало о безвременно ушедшем благолепии. Квартиру родителей я продал. Странно, но даже без сожаления.

– Ты где витаешь опять. Как, кстати та девка, которую ты вчера увез? Ничего так? А братишка? Ты же ведь не был лохом, и попользовал малышку?

– Кирилл, мне не нравится обсуждать личную жизнь,– поморщился я. Проклятая девчонка и вправду не шла у меня из головы с самого утра. Я даже не удержался, и заказал пиццу в номер, хотя в последнее время, стараюсь себя ограничивать.

– Ладно, не пыли, – миролюбиво хмыкнул приятель,– не прав я. Да, и что за проблема у тебя такая, о которой ты талдычишь. Ты извини, Лева, я все с клубом своим. Просто подгорает у меня, понимаешь?

– Понимаю. И помогу. Но в бизнес не полезу. Не мое,– спокойно сказал я. Нет, Киру мои проблемы не интересны. Он просто решил сменить тактику. Не нытьем, так катаньем, так сказать. Вот только мне наплевать. Давно стало абсолютно безразлично. Потому что я понимаю, что дружат со мной, делают вид, что любят, радостно улыбаются мне в лицо только по одной простой причине –я богат. А во всем остальном я толстый неудачник. И только та странная девчонка, подарила мне чувство нужности. Какая – то она была настоящая. Не фальшивая насквозь, как сидящий напротив меня, лощеный Кирка, тоже начавший полнеть, но все еще старающийся держать себя в форме.

– Давай, выкладывай, что за проблема? – поинтересовался мой друг детства.

Я промолчал. Почему-то мне совсем не хотелось делиться с Кириллом Олеговичем своими неприятностями. Да и вообще, это касается только меня.

– Через год. Вы станете полным инвалидом, если не возьмете себя в руки,– сказал мне профессор, доктор медицины и по совместительству европейское светило, всего каких то две недели назад.– Ваши суставы не выдерживают тяжести. Мы можем до бесконечности вас оперировать, делать липосакцию, и поводить различные терапии. Но это будет бездейственно, если вы не прекратите измываться над своим организмом, запихивая в него тонны вредной еды. Вашим уделом станет диабет, инвалидная коляска, и кислородный баллон, потому что сердце тоже справляется с возложенной на него миссией плохо.

– И что же мне делать? – тупо спросил я, понимая, что мои деньги для этого едкого сухого дядьки, не так уж и важны. У него своих, как у дурака махорки.

– Не жрать. Зашить рот и начать заниматься спортом. Если за три месяца вам удастся сбросить двадцать килограмм, придете, и назначу вам курс терапии. В противном случае можете заказывать себе мотоколяску. Она удобна, но дорога. Хотя. С вашими финансами вы себе сможете позволить и ее и сиделку, которая будет менять вам памперсы.

Я промолчал. Даже не обратил внимание на грубость светилы. А что тут скажешь? Зачем я вернулся в город своего детства? Это смешная история. Меня прислал сюда все тот же профессор Зиберт. Когда я услышал из его уст название населенного пункта, где мне могут помочь – расхохотался. Нет, это была не деревушка, затерянная в Альпах, не санаторий на побережье Средиземного моря. Это была шутница – судьба, возвращающая меня в прошлое. И сейчас моя цель – закрытый санаторий для худеющих.

– Лев, ты не ответил,– нетерпеливо подтолкнул меня Кирюха,– поможешь мне с мечтой.

– Через месяц,– деловито ответил я, вставая с неудобного кресла,– готовь все. Я сегодня уезжаю. Через месяц вернусь, и буду в городе несколько дней. Подпишем договор займа. Я не хочу процентов, не буду ставить сроков, отдашь – когда сможешь. Но отдашь, потому что мне не очень нравится терять близких знакомых из-за бумажек.

– Да, да, братан,– как китайский болванчик закивал головой Кирюха, и я понял, что уже мы с ним не друзья, да и не были никогда. Он же первый в школе меня дразнил бомбовозом и промсарделькой. Просто с возрастом старые обиды стираются. Жаль, что Олесю я больше не увижу. Девчонка то судя по всему открытая и честная. Даже умудрилась оскорбить меня необидно. Констатировала факт. Черт возьми, и почему я снова и снова возвращаюсь мыслями к этой чертовке?