Бои у Хасана - Партийно-политическая работа в боевой обстановке (Сборник)

Скаты высоты были закрыты столбами пыли, дыма. Японцы подтягивали подкрепления и открыли гранатометную стрельбу.

Вдруг замолчал наш пулемет. Пулеметчик, запрокинув голову назад, тихо вскрикнул и покатился вниз. Провалов залег за пулемет и, посылая одну за другой свинцовые очереди, продолжал командовать:

- Правее! Обходи в; тыл! Кто-то подскочил на смену.

- Товарищ капитан, я пулеметчик. Дайте я пошлю им "подарок"!

Провалов отполз. Рядом с ним небольшая группа бойцов мужественно атаковала отрог сопки. Провалов подобрал винтовку и вместе с бойцами начал стрелять. Подошло подкрепление.

Японцы отхлынули, в беспорядке рассыпавшись по скату. Провалов все забирал правее, к вершине Заозерной. Переползая от одного бойца к другому, он указывал новую цель. Когда противник был на виду, Провалов первым бросился в атаку, командуя:

- Гранатами, беглым...

Он побежал к пулеметчикам и по-отцовски, ласково обратился:

- Миленькие пулеметчики, жмите, нажимайте. Осталось немножко...

И действительно, через несколько часов на высоте был водружен советский красный флаг.

В открывающиеся то и дело двери палаты входят люди в белых халатах. Они о чем-то тихо между собой разговаривают, что-то передают друг другу. До нас доходят обрывки фраз.

- Вечер решает...

- Переливание крови...

Все закончилось хорошо. Вечер, в который делалось переливание крови, прошел благополучно. Вновь засияла улыбка на худощавом, бледном, лице Константина Ивановича. Голос его звучит уверенно, он жестикулирует руками, с увлечением рассказывая о памятных августовских днях у озера Хасан. Время от времени он делает паузу, вспоминает даты и наименования, цифры и факты и, когда рассказ подходит к концу, от всей души восклицает:

- Нога заживет, все зарастет. Зато мы им показали! Будут долго помнить японцы августовские дни у озера Хасан!

Батальонный комиссар Н. Лебедев

Инструктор политотдела

Третьего августа я прибыл в Краскино и; получил от начальника политотдела тов. Никишева задание - связаться со всеми частями, находящимися в районе Краскино, и наладить поступление от них политической информации, чтобы каждый день знать, в каком состоянии находятся части. Я лично повидал всех комиссаров, во многих частях побывал сам, установил порядок и сроки поступления информации.

Утром 5 августа получил приказание выехать в. район; действий. Это извещение еще больше подняло дух: хотелось скорее принять активное участие в непосредственном разгроме японских налетчиков.

К вечеру прибыл на командный пункт. Идет совещание политработников. Тов. Семеновский говорит о роли и месте инструктора политотдела.

- В зависимости от конкретно сложившейся обстановки, - заявил он, инструктор должен явиться организатором масс на передовой линии, а если потребуется, и возглавить атаку. Инструктор должен проверить и помочь организовать работу тыла: снабжение боеприпасами, доставку пищи на фронт и эвакуацию раненых. Он постоянно обязан держать связь с политработниками и информировать политотдел о состоянии частей и о проделанной работе.

- Бойцам, командирам и политработникам надо разъяснить, что нам поставлена почетная задача - разгромить японских налетчиков.

6 августа, утром, я выехал вместе с другими: политработниками в часть на передовые позиции. Дорогой мы попали под артиллерийский обстрел. Оставив лошадей в укрытии, мы двинулись пешком, используя складки местности. Короткими перебежками быстро дошли до командного пункта, где находился старший политрук тов. Кравченко. Решили провести в подразделениях короткие беседы с бойцами.

В окопе я встретился с политруком тов. Гусевым и его подразделением. Завязалась беседа с бойцами. Они интересовались, скоро ли будем выступать, какой план разгрома японцев и будет ли действовать наша авиация.

Бойцы брали на себя обязательство первыми: поставить красный флаг на высоте Заозерной. Семь красноармейцев заявили о своем желании вступить в комсомол. Два комсомольца подали заявления в партию. Все рвались в бой, ждали приказа о выступлении.

Беседа несколько раз прерывалась из-за артиллерийского огня. К роте подошел командир тов. Солуянов и коротко объяснил задачу.

- Приказано наступать и действовать на левом фланге.

Приготовиться!

В воздухе появились самолеты. Послышались взрывы бомб.

Рота двинулась вперед.

Японцы, заметив движение, открыли пулеметный и ружейный огонь. Японская артиллерия в это время не стреляла: очевидно, наша авиация вывела ее из строя. Мы уже перед японскими окопами. Остается взять два отрога. Нас сопровождают танки. Но вот на предпоследнем отроге получилась заминка. Японцы сосредоточили сильный пулеметный огонь. Продвигаться вперед невозможно.

Командир, комиссар и я, ориентировавшись в обстановке, решили организовать систему огня так, чтобы под прикрытием наших станковых пулеметов бойцы могли взять последний отрог перед японскими окопами. Когда установленные по-новому пулеметы открыли огонь, подразделения двинулись вперед с меньшими человеческими жертвами. Бой продолжался до вечера.

С наступлением темноты приняли решение эвакуировать в тыл раненых и убитых. Взялся за это начальник санитарной службы. Командный пункт перенесли вперед.

Японцы, очевидно, получив подкрепления, начали обстрел наших позиций, разбрасывая снаряды в разные стороны. Ружейно-пулеметная перестрелка продолжалась всю ночь. К утру наступило некоторое затишье.

Высота Заозерная была очищена от японцев. Социалистический договор мы выполнили. На высоте развевался наш, советский красный флаг.

У всех было огромное воодушевление. Утром привели в порядок свои подразделения, назначили командиров и политработников взамен выбывших.

На командный пункт прибыл капитан Пырялин из штаба соединения и поставил перед нами задачу - подготовиться к атаке, вышибить японцев с сопки Пулеметной, сбросить их в реку Туменъ-Ула. Политработники разошлись по окопам, чтобы рассказать об успехах боя 6 августа и разъяснить задачи предстоящей атаки.

Беседы проходили оживленно. Бойцы были готовы выступить в любую минуту.

Танкисты также готовились к атаке.

Провели рекогносцировку местности, и в 15.00 две группы бойцов с танками бросились на японские окопы. Слева нас поддерживали станковые пулеметы. Передние бойцы и командиры достигли японских окопов. Носильным пулеметным огнем японцы отбили атаку и открыли: артиллерийский и минометный огонь.

Ошибка наша в этой атаке заключалась в том, что мы не подготовили ее огнем, а решили взять противника ударом в лоб. Местность не способствовала этому.

Командование учло опыт и, готовя новую атаку, тщательно организовало артиллерийскую подготовку.

Дни 8-11 августа проходили в артиллерийской перестрелке и га отдельных атаках на разных участках фронта. В окопах проводились беседы и читки газет. К этому времени в часть стала поступать газета "На защиту Родины". Бойцы и командиры с жадностью прочитывали каждую ее страницу и строку. Большой интерес вызывали переговоры между товарищем Литвиновым и Сигемицу.

- Самураи запросили пощады, - говорили бойцы, прочитав газету, значит, досталось от нас здорово.

11 августа стало известно, что советское правительство согласилось на перемирие, предложенное японцами.

Мы разъяснили бойцам, что всякий выстрел с нашей стороны после начала перемирия будет рассматриваться как провокационный факт.

* * *

Вечером 11 августа я прибыл в политотдел, доложил о своей работе.

Обстановка изменилась, стрельбы больше нет, но трудности в работе не уменьшились, работа усложнилась. Пошли сильные дожди. Отсутствие дорог, остановка автомобильного транспорта создали неимоверно тяжелые условия для доставки продовольствия в действующие части. Приходилось пользоваться гужевым транспортом. Организовали караваны шаланд по извилистой узкой речушке, наполненной дождевой водой.

Несколько дней я работал по продвижению продовольствия частям, а затем получил приказ отправиться в бухту Сивуч, куда прибыл ансамбль красноармейской песни и пляски, чтобы доставить его в части. Нужно было преодолеть пять озер.

Путь предстоял трудный, но я понимал, что задача важная: участникам боев надо дать возможность культурно отдохнуть после разгрома японцев.

Комкор Г. М. Штерн и дивизионный комиссар Ф. А. Семеновский у телеграфного аппарата

Я собрал двенадцать подвод, взял двух красноармейцев-пограничников товарищей Дудниченко и Немчинова для сопровождения, и мы поехали в бухту Сивуч.

Отсюда участники ансамбля вместе с нами двинулись в тяжелый путь через долину. На пути встретили бурный разлив. Решили ехать бродом на повозках. Первая повозка прошла хорошо, а вторая на середине застряла. Колонна остановилась. Объезда не было. Пришлось пассажиров из повозки перевозить верхом на лошадях. Баяны и другие инструменты также везли верхом.

Пошел сильный дождь. Артисты, не унывая, шагали вброд или ехали верхом на лошадях.

Ансамбль доставил нам много радости. Бойцы горячо благодарили артистов.

* * *

Итак, в период боевых действий инструктору политотдела приходится быть на разных участках и выполнять разную работу. Роль его должна заключаться в том, чтобы умело, правильно оценивать обстановку, участвовать в решении задач и организовать людей на выполнение этих решений, не подменяя командование и парторганизацию.

Недостатком в, моей работе было то, что я недостаточно следил за кадрами и не всегда вовремя принимал меры к тому, чтобы заменять выбывающих из строя политруков, комсоргов, парторгов я заместителей политруков. А это имеет решающее значение в боевых условиях.

Секретарь партбюро лейтенант Ф. Маньковский

Партийное бюро

Двадцать пятого июля в часть поступила газета "Тревога" с сообщением, что японцы нарушили границу.

Политруки Алуев и Семеида провели об этом политинформацию. Боец Шумов в конце политинформации заявил политруку:

- На всякие провокации мы всегда сумеем дать сокрушительный отпор, ибо с нами вместе станет грудью на защиту родины стосемидесятимиллионный народ.

По сигналу "тревога" весь личный состав части быстро собрался. Еще раз проверив оружие и материальную часть, ждали приказа о выступлении на марш. Партийное бюро собрало коммунистов, обсудило с ними задачи предстоящего марша. На совещании выступали многие. Парторг тов. Иванников, в частности, заверил, что он, как начальник парка, берет на себя обязательство не допустить ни единой вынужденной остановки машин.

Свое слово он сдержал с честью. Машины на марше действовали безотказно.

После я отдельно собрал парторгов и конкретно рассказал им, как распределить коммунистов по взводам, какие дать им задания. Предупредил товарищей, что коммунисты должны не только проводить беседы на политические темы, но и заботиться о быстрейшем и высококачественном ремонте материальной части.

Члены партбюро товарищи Баканов и Семенда взялись помочь парторгам составить план партработы на марше, распределить партийные силы и проверить, как выполняются задания. Все коммунисты с большевистским огоньком взялись за работу.

Бойцы и командиры выражали великую ненависть к японским захватчикам.

Комсорг Сергей Котов пришел к командиру роты тов. Негрию и заявил:

- Я еще не умею водить танк, работаю на ремонте. Но обязуюсь в самый короткий срок самостоятельно отремонтировать танк, овладеть им и пойти в бой против японских собак. Отправьте меня немедленно на передовые позиции.

Командование удовлетворило просьбу тов. Котова, и он со своей мастерской выехал на передовую, позицию. Под свист пуль и разрывы японских снарядов он ремонтировал машины и не уходил, пока не кончал полностью ремонта.

Был такой случай: японцы открыли ураганный огонь по нашим артиллерийским позициям. В одной из лощин находился сборный пункт аварийных машин. Снаряды стали рваться в 1 5 метрах от танков. Нужно было вывести их в другое место и рассредоточить. Сделали это быстро. С одним танком получилась задержка, у него не работало зажигание. Комсомольцы Котов и Васильев, рискуя жизнью, взялись спасти танк. Они буквально за несколько минут восстановили; зажигание, под разрывами снарядов завели танк вручную и вывели его из опасного места.

Таких героических, самоотверженных примеров в боях мы имели сотни.

2 августа к комиссару части тов. Зазимко подходит младший командир, беспартийный большевик тов. Романенко. Со слезами на глазах он говорит:

- Товарищ комиссар, разрешите мне на одном из танков поехать и бой, разрешите молодым водителям показать искусство вождения боевых машин.

Командование просьбу его не удовлетворило. Комиссар разъяснил тов. Романенко, что перед тылом стоит не менее ответственная и почетная задача: от хорошо работающего тыла зависит успех боя.

Тов. Романенко своей преданной работой показал, на что способен патриот родины, воспитанный партией. К нему на ремонт прибыло несколько танков. Двум нужно было заменить моторы. Романенко и его бригада работали целые сутки, не отдыхая. На следующий день в мастерскую прибыл военком тов. Зазимко.

- Товарищ Романенко, вы отдохнули сегодня хоть немного? - спросил он.

- Я должен выполнить боевое задание, а потом отдохну, - не отрываясь от работы, ответил Романенко. Видя его усталость, комиссар решил вмешаться:

- Я вам предлагаю оставить за себя заместителя и пойти отдыхать.

- Что хотите со мной делайте, но я не пойду спать до тех пор, пока танки не выйдут из ремонта и не вступят в строй. Каждая боевая машина сейчас дорога, а у нас в ремонте их даже две.

- Если вы немедленно не выполните моего приказания об отдыхе, я вынужден буду вас арестовать и положить спать.

Начиная с 1 августа, потоком шли докладные. Бойцы и командиры требовали послать их из тыла на передовые позиции. Красноармейцы-водители Курцевич и Калугин в своей докладной настойчиво просили послать их на передовые позиции.

"Может быть, мы плохо стреляем из танкового оружия, зато мы не подкачаем и будем хорошо действовать с винтовкой. Если этого сделать нельзя, то назначьте нас на автомашины подвозить боеприпасы на передовые линии".

Таких патриотических докладных шли десятки. Одно временно усилилась тяга в партию лучших комсомольцев и непартийных большевиков.

Коммунисты не покладая рук работали в массах. Они, не ожидая, пока можно собрать совещание или заседание, беседовали с отдельными товарищами. Темы часто всплывали в ходе разговора. Бойцы расспрашивали о порядке приема их в члены партии, об оставлении на сверхсрочную службу и интересовались вопросами текущей политики. Коммунисты стремились ответить на каждый вопрос.

Лучшие бойцы и командиры товарищи Шумов, Петренко, Соловьев, Иванов, Ахременко 3 августа подали заявления о приеме в партию. Принимали их в дни боев. Партийное собрание проходило в районе огневых позиций под гром артиллерийской канонады.

Партийных собраний было несколько. Без лишней заседательской суетни мы за короткий срок решали на них большие политические вопросы. Объявлений о собрании не писали, а извещали товарищей устно. Часть бойцов-коммунистов работала непосредственно на исходных позициях. Все они не могли присутствовать и поэтому выделяли на партийные собрания своих делегатов. Посещаемость собраний всегда была стопроцентной: на собраниях не бывали лишь товарищи, работающие в отрыве.

На одном из открытых партийных собраний во время боев на повестке дня стояли вопросы: о состоянии ремонта танков и задачах части. Собрание происходило под открытым небом, под гул артиллерийских снарядов. Присутствовало много комсомольцев. Было вынесено решение о быстрейшем восстановлении танков и о повышении качества ремонта. Для этого большинство ремонтных бригад было послано на, передовые позиции. Товарищи на работе творили поистине чудеса. Такие темпы в мирное время нам и не снились.

Оформление по приему в. партию задерживалось у нас самое большее пять дней. Если раньше у отдельных товарищей чувствовалась перестраховка о даче партийных рекомендаций, то в боевых условиях рекомендации давали смелее. Лучшие сыны родины доказали работой свою безграничную преданность партии. Коммунисты видели их отвагу и поэтому уверенно давали рекомендации.

Партийная организация за период боев приняла в партию семнадцать товарищей. Заявлений было подано двадцать два. В районе боевых действий организовалась группа сочувствующих.

В боевой обстановке у нас работали кружки по изучению программы и устава ВКП(б).

Многие из товарищей, принятых в партию во время боев, тут же включались в активную партийно-комсомольскую работу.

Тов. Петренко, красноармеец, недавно еще не значившийся в списках актива комсомольской организации, сейчас работает заместителем политрука и является членом комсомольского бюро. Шумов, выдержал экзамен на младшего политрука.

Вблизи передовых позиций партийная организация проводила с бойцами митинги, беседы, политинформации. У всех было огромное желание знать новости дня, что происходит в Китае, в Испании и в Советском Союзе. Остро ощущался недостаток в газетах. Выход из положения был найден. Комиссар товарищ Зазимко организовал прием сводок ТАСС, которые ежедневно зачитывали на политинформациях. Коммунисты и комсомольцы просиживали ночи: у радиоприемника, чтобы записать сообщения ТАСС и потом рассказать товарищам.

Короткие, горячие, содержательные выступления на митингах подымали у бойцов энтузиазм, вдохновляли их на быстрейшее выполнение поставленной задачи. Митинг в день открытия сессии Верховного Совета СССР превратился в демонстрацию преданности и любви к родине.

Рабочие, служащие и колхозники Дальнего Востока прислали на фронт подарки. Перед раздачей подарков мы провели митинг.

- Нам, товарищи, - говорил красноармеец Воробьев! - дорог не подарок, а дорога любовь народа к бойцам. Я с уверенностью заявляю, товарищи, что наша Красная Армия непобедима, ибо с ней весь свободный стосемидесятимиллионный народ.

В дни боев лучшие бойцы и младшие командиры подавали докладные с просьбой оставить их на сверхсрочную службу и пожизненно в кадрах РККА. Младший командир, бригадир Гаделынин в своей докладной пишет:

"Я сам сирота, вырос батраком. Пришел в армию малограмотным. Красная Армия воспитала меня, вывела в жизнь. Я сроднился с ней, и сейчас все мое стремление и желание остаться пожизненно в РККА и верно служить и работать во славу нашей могучей родины".

В один день с ним подал докладную младший командир тов. Колесников. В своей докладной он выражал волю и стремление работать и драться еще лучше, чем у Заозерной. Колесников - тоже сын бедняка. Долго был батраком, потом стал трактористом. В 1935 году пришел в ряды РККА, быстро овладел ремонтом боевых машин, хорошо изучил трактор.

В дни боев тов. Колесников работал на тракторе по эвакуации танков с поля боя. Он, не щадя своей жизни, вместе с помощником тов. Бычиным, непрерывно находился на поле боя. Под свист пуль и разрывы снарядов он вел свой трактор туда, куда приказывало командование. Однажды около трактора разорвался снаряд, осколки посыпались в кабину, разбили стекло, сделали пробоину в кузове и зацепили стальной шлем тов. Бычина. Но тов. Колесникова это не смутило. Он не бросил трактор, а вел его уверенно вперед. 8 августа тов. Колесников написал заявление о вступлении в кандидаты ВКП(б).

Много радости доставил нам ансамбль красноармейской песни и пляски под управлением тов. Александрова. Часть в период перемирия жила обычной будничной жизнью. Неожиданно разнеслась весть, что в район Заозерной приехал ансамбль. Бойцы с нетерпением ждали его. Прямо на дороге была устроена сцена. Ансамбль, объезжая часть за частью, показывал свое высокое мастерство. У нас концерт превратился в мощную демонстрацию любви нашего народа к большевистской партии. На митинге выступил помощник политрука тов. Труфанов, который горячо поблагодарил ансамбль за высокий класс исполнения подлинно народных и революционных песен и плясок, поблагодарил партию за то, что она заботится о бойцах.

16 августа начались дожди. Часть стояла в низменном месте, недалеко находились река и озеро. От сильных дождей вода стала быстро подниматься, грозила опасность наводнения. Партийная организация бросила клич - вывести машины на возвышенность. Буквально за несколько часов вся материальная часть была выведена в безопасное место. Бойцы в дождь и в грязь с энтузиазмом работали на благо нашей родины. За весь период боевых действий мы не имели ни одного случал, когда бы боец выражал хоть малейшее недовольство.

Отсекр бюро ВЛКСМ П. Вавилов

600 новых комсомольцев

Комсомольцы и вся молодежь нашего полка всегда с большим вниманием следили за международной обстановкой. Провокации японской военщины не застали нас врасплох.

Полк выступил по тревоге в полной боевой готовности.

С чего начал я, как секретарь комсомольского бюро, когда узнал, что мы должны выступить?

Прежде всего я наметил план работы и дал задания членам бюро, а именно: тов. Печенову поручил оказать помощь комсоргам Путимцеву и Кузину, а тов. Колчину - проинструктировать комсоргов Соколова и Федотова в отношении их работы по подготовке каждого бойца к маршу.

Сам я пошел к комсоргам Хохлову, Заволодько и Гриценко. Таким образом каждый член бюро имел конкретные задания.

Большая работа велась на марше. Марш был форсированный. В пути комсомольцы и командиры проводили занятия по изучению пулемета, гранатометанию. Комсомолец Токарев разъяснял бойцам, как действовать в различных условиях боя, и проводил беседы о героической борьбе китайского народа и провокациях японских захватчиков на наших границах.

На марше многие бойцы подали заявления о приеме в комсомол. В подразделении, где комсоргом тов. Соколов, за период марша поступило семь таких заявлений. Девять человек подали рапорты об оставлении их на пожизненную службу в РККА. Сам Соколове написал заявление в - партийную организацию:

"Моя убедительная просьба к партийной организации принять меня в Кандидаты ВКП(б), так как я хочу вместе с коммунистами идти в бой впереди и готов отдать жизнь, каплю за каплей".

Тов. Соколов, после, в боях, подтвердил свои слова делом. Участвуя в нескольких атаках, он личным примером увлекал бойцов вперед, выполняя авангардную роль коммуниста.

Перед выступлением на исходное положение было проведено комсомольское собрание. Докладчик - старший политрук Куракин - коротко информировал об итогах марша, рассказал о международном положении и особенно остановился на роли комсомольцев в бою.

Выступавшие комсомольцы единодушно, с большим подъемом дали клятву в том, что они будут драться в первых рядах и пойдут к победе с великим именем вождя и учителя - товарища Сталина.

Я на каждый день имел план работы и старался во что бы то ни стало выполнять его. Вот, например, какие задачи я ставил себе на 3 августа:

1. Проверить боевую готовность бойцов, где комсоргом тов. Федотов, и оказать ему помощь.

2. Создать комсомольскую организацию у сапер; составить план работы на марше и оказать помощь комсоргу в выполнении заданий.

3. Проследить за правильной расстановкой комсоргов, чтобы не оказалось подразделений без комсоргов.

4. Провести; в 5-й роте беседу о тридцатипятилетии партии Ленина Сталина.

Все намеченное в. этом плане мною было выполнено.

Кроме того, я составил списки комсоргов и заместителей политруков и провел совещание, на котором присутствовало сто десять комсомольцев.

В тот же день мне удалось индивидуально побеседовать с комсомольцем Фейгиным о том, чтобы он подал заявление о приеме его в кандидаты партии.

- Я давно об этом мечтал, - заявил тов. Фейгин, - но со мной никто на эту тему ее беседовал.

Такой же разговор произошел у меня и с врачом Демидовым, который после беседы со мной подал заявление о приеме в кандидаты партии.

Когда часть пришла к исходному положению, я пошел к комсоргу Хохлову и провел в роте беседу с бойцами. Все, как один, выразили твердую уверенность в том, что самураи будут с позором изгнаны с нашей священной земли. По окончании беседы младший командир Зиманин написал заявление с просьбой принять его в партию. Он попросил у меня рекомендацию. Я охотно дал ее, так как давно знал тов. Зиманина и был убежден, что он доверие оправдает. Действительно, он показал в бою замечательную отвагу и был ранен.

Там же вручил мне свое заявление боец Галимулин. Он писал:

"Я иду сейчас в бой и. если меня убьют, прошу считать, что я умирал комсомольцем. Я не пощажу жизни за дело Ленина - Сталина".

Повар Богачев после беседы обратился к своему начальнику:

"Я убедительно прошу, - сказал он, - дать мне возможность быть на передовых позициях. Я ведь отличный пулеметчик и хочу показать свое искусство на деле".

Подъем был исключительный; все рвались в бой.

К 6 августа между частями был заключен социалистический договор.

Все соревновались за великую честь первыми водрузить на высоте Заозерной красное знамя.

Когда начала боевые действия наша доблестная авиация, мы с бойцами решили выпустить стенную газету. Я взял бумагу и карандаш и пошел собирать заметки.

Кругом рвались вражеские артиллерийские снаряды. Собрав заметки, я пришел с ними к комиссару Гузанову, начали советоваться, как назвать газету. Старший политрук Куракин предложил назвать ее "Атакой".

Заметок у меня было столько, что для всех не хватило места в газете. Пришлось отобрать лучшие. Газета делалась под грохот артиллерийской канонады. Снаряды рвались от нас совсем недалеко.

Вот на выборку несколько заметок из этого номера газеты:

"Я, красноармеец Штефан, пулей врага при выполнении боевого приказа выведен из строя. Мне страшно охота - вместе с вами идти сегодня в историческую атаку на нашего классового врага. Но я, несмотря на ранение, во что бы то ни стало приму участие - держать винтовку я еще могу и буду защищать родину до последнего вздоха".

В газете приведено заявление комсомольца Лоцмана:

"Вся моя жизнь принадлежит любимой партии Ленина - Сталина и нашей родине. Я прошу парторганизацию принять меня в ее ряды".

Боец тов. Фабричкин писал о том, что он остается пожизненно в РККА.

Слово комсомольцев не расходилось с делом. Во время боя они личным примером воодушевляли бойцов.

Например, комсомолец Чернецов при ранении младшего лейтенанта Ерошенко принял командование подразделением и повел его в атаку с лозунгом: "За товарища Сталина! Вперед!"

Сейчас он выдвинут на должность заместителя политрука.

Комсомолец Давыдов - младший лейтенант - умело командовал в бою ротой, участвуя во всех атаках.

За все время боевых действий я держал самую тесную связь с комсоргами, приходя на линию огня. Не было такого случая, чтобы я сутки не виделся с тем или иным комсоргом. Комсорги информировали меня о настроении, о росте комсомольских рядов. Часто беседовал с бойцами.

Комсомолец Чернышев перед атакой подал в парторганизацию заявление:

"Прошу принять меня в партию большевиков, а если убьют, помните и: похороните как коммуниста".

Заместители политруков за короткое время завоевали огромный авторитет среди бойцов и командиров. Бойцы еще сильнее полюбили их в бою.

Тов. Кузнецов до боя был курсантом; в бою его выдвинули заместителем политрука; в комсомол он вступил в 1938 году. Он отважно дрался в нескольких атаках; взяв на поле боя снайперскую винтовку, он уничтожал из нее метким огнем самурайскую сволочь и вызывал общее восхищение среди наших бойцов своей смелостью.

Заместитель политрука Аксенов в бою был кооптирован в бюро ВЛКСМ. Работал прекрасно.

Как вырос в боевой обстановке авторитет ленинско-сталинского комсомола, показывают такие факты. За весь 1937 год в нашем полку было принято в комсомол пятьдесят девять человек, а за один август 1938 года было подано двести заилений о приеме в комсомол и за сентябрь четыреста!

Так растет золотой фонд обороны нашего социалистического государства.

Бюро комсомола не успевало создавать президиумы. К моменту выхода по тревоге мы имели два, президиума, а сейчас их у нас двадцать. Мы не имели ни одного подразделения, в котором было бы пятьдесят процентов комсомольцев. А сейчас подразделение, где секретарь тов. Терешкин, на восемьдесят пять процентов комсомольское; подразделение тов. Хохлова - на девяносто процентов, Ермакова - на восемьдесят шесть процентов.

На комсомольских собраниях, проводившихся в условиях дождливой погоды, царил необычайный подъем.

Например, собрание комсомольцев подразделения, в котором комсоргом тов. Коршунинников, разбирало два заявления о приеме в комсомол. На собрании: присутствовала и несоюзная молодежь. Во время собрания поступило еще 8 заявлений.

Комсомольскому бюро приходилось оперативно разбирать заявления, не допуская огульного подхода к приему. Практически мы работали так. Шли прямо все подразделения и там разбирали заявления. Это вызывало небывалую активность молодежи. Там же заслушивали краткие доклады о политико-моральном состоянии, о подготовке к двадцатилетию ВЛКСМ и, т. д.

Вновь вступивших в комсомол мы вовлекаем в общественную работу.

Самые способные из них сейчас работают уже комсоргами.

В условиях мирной учебы у нас иногда получалось так, что молодой боец, вступив в ряды ленинско-сталинского комсомола, долгое время не получал билета из-за неповоротливости руководителей.

Во время боев в районе озера Хасан в ряды комсомола вступили лучшие представители нашей армейской молодежи, доказавшие на боевом деле свою безграничную преданность великой партии Ленина - Сталина.

Мы с комиссаром полка тов. Гузановым вручали комсомольские билеты на высоте Заозерной.

К. О. Сливков - участник боев, отважный пулеметчик, - получив билет, сказал:

- Я очень рад, что нахожусь сейчас в рядах ленинско-сталинского комсомола. Я буду высоко нести славное звание комсомольца. Мой пулемет будет стрелять по захватчикам только на "отлично".

Товарищ Черевик, замечательно работавший у пулемета, уничтожившего немало самурайской погани, в таких же простых, идущих от души словах взволнованно выразил свою готовность отдать жизнь за счастье любимой родины, за родного Сталина.

Однажды нам пришлось вручать комсомольские билеты под сильным дождем. Молодые бойцы - будущие комсомольцы, - казалось, не замечали дождя. Полные радостного чувства, они в торжественном молчании слушали краткую речь комиссара тов. Гузанова. Под шум дождя он горячо говорил им о великой ответственности, возлагаемой на них званием комсомольца. Он призывал хранить билет, как зеницу ока, чтобы он не попал в руки врага.

Тов. Гузанов достал из-под полы шинели комсомольский билет и вручил его тов. Хомякову. Тот бережно спрятал его, оберегая от дождя.

Тов. Головко, получая билет, поблагодарил за высокое доверие, оказанное ему приемом в комсомол, и дал обязательство вывести свой взвод на первое место по всем показателям боевой и политической подготовки.

Боец Касьянов заявил:

- Я обязуюсь помогать своему командиру, чтобы к двадцатилетию ВЛКСМ все подразделение овладело военным делом на "отлично". Я, как чтец-беседчик, всегда буду разъяснять решения партии и правительства и мобилизовывать бойцов на успешное выполнение этих решений.

Новые комсомольцы выполняют свои обязательства с честью. Например, тов. Касьянов сейчас один из лучших комсоргов в части, талантливый, инициативный и непрерывно растущий. Он добился того, что все его подразделение стало комсомольским.

Комсомольские организации, рожденные в бою, еще теснее сплачивают армейскую молодежь вокруг большевистской партии, воспитывая молодежь в духе мобилизационной готовности к беспощадному отпору всяческим проискам и провокациям любого врага.

Полковой комиссар Д. Дубровский

Заместители политруков в бою

Заместители политруков в боях с японцами у озера Хасан блестяще доказали правильность решения ЦК ВКП(б) о выдвижении лучших комсомольцев на политработу. Молодые сталинские кадры политработников Красной Армии показали себя в бою подлинными политическими вожаками красноармейцев, подлинными борцами за дело партии Ленина - Сталина, готовыми отдать свою жизнь за социалистическую родину.

Заместители политруков помогли нам решить ряд ответственных задач политработы в бою. В нашем соединении заместители политруков в большинстве работали за политруков и блестяще справились с задачами. Еще на марше в район озера Хасан, они, проводя беседы с бойцами, изучали их настроения, своевременно реагировали на них и принимали меры. Через них комиссары лучше всего знали политико-моральное состояние части.

Заместители политруков Полуянов и Прусаков 4 августа, перед приходом батальона к исходному положению, разъяснили бойцам международную обстановку и конкретные задачи. В подразделениях они провели короткие митинги, на которых призывали бойцов к борьбе с японскими налетчиками. Все красноармейцы батальона повторяли их слова:

"Будем драться до последней капли крови".

Накануне боя и батальоне бойцы и командиры подавали заявления о приеме в ряды партии и комсомола. К вечеру 5 августа осталось лишь несколько человек, не подавших заявлений.

6 августа тов. Полуянов, несмотря на большую усталость, взял винтовку и пошел впереди своей роты на японские окопы. Бойцы, заражаясь смелостью и храбростью политработника, ни на шаг не отставали от него. Вражеская пуля ранила тов. Полуянова, и он был вынужден оставить поле боя.

Тов. Прусаков действовал в бою также решительно и смело. Во время коротких остановок при наступлении он подползал то к одному, то к другому красноармейцу, разъясняя обстановку, указывая, какую точку надо атаковать, как действовать, маскироваться, самоокапываться, бросать гранаты. Он подкреплял это политическими лозунгами. Одновременно тов. Прусаков не забывал работу с ранеными. Он лично оказывал им первую помощь и организовывал их отправку на пункт медицинской помощи.

Заместитель политрука тов. Вышегородский, выполняя точно все указания политрука, в трудный момент для роты наладил подноску патронов. Своим личным примером он увлекал бойцов в атаку.

Так действовали десятки заместителей политруков во всех частях. В трудный момент боя, когда на одном из участков атакующим требовалась помощь, заместитель политрука тов. Богатырев отправился добровольно на передовую линию, увлек за собой еще пятнадцать добровольцев комсомольцев-связистов. Выполняя боевую задачу по восстановлению нарушенной японскими снарядами связи, они вовремя сменили свои инструменты на винтовку и вместе с пехотинцами атаковали японцев.

Заместитель политрука тов. Аксенов 5 августа, перед решающим ударом по японцам, провел беседу с красноармейцами о провокационных действиях японской военщины, разъяснил им задачи роты, расставил комсомольский актив, дал каждому задание. После первого дня боя он хорошо учел недостатки действий роты. Она разрывалась на маленькие группы, и не получалось дружной атаки. Тов. Аксенов, под пулями и снарядами сумел провести беседы с красноармейцами в одиночку и по группам и разъяснял им, почему атака получилась недружной, говорил им о зверствах японской военщины, о технике Красной Армии, о преимуществе советской винтовки перед японской. Его беседы вселяли уверенность и решимость в бойцов.

Можно показать еще десятки замечательных заместителей политруков, боевых вожаков красноармейцев, обеспечивших своей работой победу над японцами. На их опыте надо учить и воспитывать тысячи и десятки тысяч новых комсомольцев, выращивая из них таких же преданных бойцов, способных до "конца стоять за дело партии, за социалистическую родину.

Батальонный комиссар С. Глуxов

Полк на марше

В этот день бойцы, командиры и политработники, как всегда, были заняты будничной работой. Одни проводили стрельбы из ручного оружия, другие отшлифовывали работу орудийных расчетов, готовясь к выполнению боевых стрельб, третьи овладевали радиотехникой. "Наши тылы", как мы в шутку называем своих боевых подруг, с вниманием выслушали политинформацию о провокационных требованиях Сигемицу и изъявили желание, если это потребуется, пойти вместе с нами в бой против японских поджигателей войны.

Вдруг телеграмма:

"Весьма срочно. Командиры и комиссары - в штаб соединения".

Кабинет командира дивизии. За столом полковник Берзарин и военком полковой комиссар Дубровский. Оба, наклонившись над картой, что-то оживленно обсуждают.

Через 15-20 минут кабинет заполняется до отказа. Собрались все: командиры и комиссары полков, батальонов, дивизионов...

Все насторожены.

- Внимание, товарищи командиры и комиссары! - призывает полковник Берзарин. - О международной обстановке и о провокационных требованиях Сигемицу рассказывать не буду, ибо смысл событий понятен каждому из вас. Он станет еще понятнее, когда я эачту вам приказ командования.

Приказ был краток:

"В течение ближайших 2-3 дней части вашего соединения привести в полную боевую готовность, включая и выдачу необходимого имущества. Эти мероприятия проводить без особой шумихи, с полным сохранением военной тайны, не дав возможности врагам распознать наши мероприятия".

Никто из нас еще точно не знал, куда будет направлена дивизия, но предполагалось, что в связи с обострившейся обстановкой на Западе и Востоке дивизию выдвинут к границе для проверки ее мобилизационной и боевой готовности:

Надо было по-большевистски подготовиться к выступлению. Приехав с командиром в часть, мы срочно собрали командиров, политработников, начальников, а затем отдельно коммунистов и комсомольцев и провели с ними короткие беседы о том, что подразделения и часть в целом надо привести в боевую готовность.

Секретарь партийного бюро дал задания коммунистам и комсомольцам о проведении коротких бесед с красноармейцами. Следовало предупредить бойцов о необходимости, как зеницу ока, хранить в тайне подготовку частей к выполнению ответственной задачи.

Многие коммунисты и активисты-комсомольцы получили задание проверить состояние материальной части и приборов, подгонку новой подлежащей выдаче амуниции, готовность хозяйственных отделений и т. д.

На заседаниях бюро ВКП(б) и бюро ВЛКСМ были даны задания каждому члену бюро в отношении помощи парторгам и заместителям политруков (последние в большинстве выполняли обязанности политруков) три составлении планов работы на первый день марша, в расстановке партийно-комсомольских сил внутри подразделения, в изучении политико-морального состояния и т. д.

Начальник штаба полка коммунист Корчагин сказал" что расставит командный и начальствующий состав штаба по подразделениям для контроля и помощи в приведении их в боевую готовность.

Начальник связи коммунист Язев обязался проинструктировать дежурных телефонистов и контролировать их работу, не допуская ни одного случая разговоров, нарушающих военную тайну.

В этот же день мной более подробно были проинструктированы политруки (фактически заместители политруков, так как политруков было всего три) об их работе в подразделениях, о расстановке коммунистов и особенно комсомольцев внутри подразделения, о подготовке чтецов-беседчиков, книгонош, затейников и о подборе материала для их работы. Дал задание об обновлении походных ленинских уголков и вместе с политруками составил примерный план работы, на марше.

Затем был проведен инструктаж чтецов-беседчиков, редакторов стенных газет и коллектива пропагандистов. Политинформации с начсоставом и беседы с бойцами по вопросам международного положения и растущей опасности войны проходили необычайно активно.

Боевой энтузиазм в частях и подразделениях по мере подготовки к походу нарастал, как прибой. С жадным интересом читали бойцы и командиры газеты, обсуждали события и с нетерпением ждали того момента, когда им придется померяться силой оружия с японскими самураями, постоять за честь Красной Армии и великой социалистической родины.

В один из дней был проведен смотр готовности подразделений и части в целом. При осмотре на подковах лошадей были обнаружены выпуклые клейма, которые оставляли хорошо различимый след на дороге: этим мог воспользоваться враг.

Несмотря на широкую разъяснительную работу о строжайшем сохранении военной тайны, нашлись все же люди, которые не сумели удержать язык за зубами.

Лейтенант Гольдфарб, жена которого работала в леспромхозе, расположенном поблизости, рассказал ей по телефону о происходящем в части:

- Школа распущена по подразделениям. Я перехожу в первый дивизион. В 16.00 уезжаем неизвестно куда. Ключ от квартиры возьмешь у жены Суздальцева.

Этот поступок возмутил всех.

Партийное бюро исключило Гольдфарба из рядов ВКП(б). Может быть, это было сделано поспешно, но обстановка требовала самых крутых мер партийного воздействия против нарушителей государственной тайны. (Позднее Гольдфарб был в партии восстановлен с объявлением ему выговора.)

Был сухой солнечный день. Заканчивались последние приготовления.

Командир дивизиона коммунист Ефремов с политруком Семеновым и парторгом Усковым (вся их низовая парторганизация) проверял каждую деталь боевого имущества. Открыв зарядный ящик, тов. Ефремов нашел на одном из снарядов небольшие пятна ржавчины. Тут же он предложил комсомольцу Близецкому вместе с орудийным расчетом еще раз осмотреть снаряды и удалить с них малейшие пятна ржавчины. Он разъяснил бойцам, что ржавые снаряды могут постепенно вывести из строя дорого стоящую материальную часть.

Наряду с проверкой артиллерийского парка коммунист Васильцов сумел проверить и состояние хозяйственных отделений. Он заботился не только об оружии, но и о снабжении и питании бойцов. Выявился ряд недоделок: подтекал кран в одной кухне, недостаточно была закреплена кухонная труба. Предложив немедленно исправить эти недочеты, Васильцов тут же разъяснил, что нельзя допустить, чтобы кухонный очаг выбыл из строя: это лишит горячей пиши бойцов и командиров, которым, может быть, придется отчаянно драться с родичами Сигемицу. Короткие товарищеские беседы Ефремова, Васильцова и других вселяли в бойцов уверенность, что командиры приведут их к победе, если им рука об руку, как братьям по классу, придется драться с коварным врагом.

Ясный безоблачный день сменился холодным вечером. Поднялся ветер, крутя столбы пыли на дорогах и тропинках.

Трудовой день был на исходе. После проверки боеготовности подразделений я с командиром части зашел в штаб узнать, нет ли каких-либо новостей из штаба дивизии. Телефонисты и оперативный дежурный не отходили от аппаратов. Мы прошли в кабинет командира. Через несколько минут оперативный дежурный доложил:

- Товарищ майор! Частям гарнизона объявлена боевая тревога. Приказано немедленно выслать помощника начальника штаба по разведке в штаб дивизии за приказом.

- Поммачштаба выслать немедленно. Коммутатору включить линии всех подразделений, - распорядился командир части.

- Есть, товарищ майор! - повторил приказание оперативный дежурный.

Через минуту он доложил:

- Дежурные подразделений у телефонных аппаратов.

- Передайте: нашей части объявлена боевая тревога, выстроить подразделения вдоль шоссе в полном боевом порядке; голова штабной батареи штаб полка. Принять меры к немедленному оповещению командного и начальствующего состава.

Через 40 минут голова колонны у штаба, а вся часть растянулась по шоссе.

- Собрать командиров дивизионов, батарей и политруков, - последовал приказ оперативному дежурному.

Через 5 минут все в сборе. Зачитан приказ по соединению. Предложено задачу марша накоротке пояснить бойцам. Объекты социалистического соревнования следующие: а) ни одной потертости бойца и коня, б) ни одного случая порчи и утери имущества.

Особое указание - бесшумно выйти из гарнизона.

Несколько минут - и задача до бойца доведена, между подразделениями заключены договоры о социалистическом соревновании на образцовое проведение марша.

Часть двинулась по шоссе.

24.00. Ветреная и хмурая погода сменилась мелким дождем. Высказывались опасения, как бы дождик не превратился в ливень, что часто бывает в Дальневосточном крае, но дождь вскоре прошел, прибив пыль, освежив воздух.

Объезжая колонну, я беседовал с отсекрами, политруками, коммунистами и комсомольцами. Личный состав чувствует себя бодро, в колоннах слышатся веселые шутки. Полный порядок. Ни единого происшествия.

Командиры неустанно заботятся о бойцах. Командир батареи лейтенант Бондаренко после каждого малого привала заменяет номера, сидящие на зарядных ящиках, теми, которые до этого шли пешком. Это дает отдых уставшим, предохраняет их от возможной потертости ног.

Первый этап марша закончен. Пройдено 18 километров. Три часа. Части располагаются на ночлег.

Пока колонна сходила с дороги, в голову ее были вызваны политруки. Им было дано указание: "Подъем в 9.00, сейчас расставить людей таким образом, чтобы часть бойцов устраивала коновязи, другие бойцы косили траву; третьи разбивали палатки".

При такой организации дела на подготовку ночлега ушло немного времени. В наряд для сторожевого охранения было выделено пять смен. Этим мы обеспечили продолжительный отдых людей, стоящих в наряде. Утром они могли наравне с другими совершать дальнейший марш.

После подъема я обошел подразделения, беседовал с бойцами. Младший командир комсомолец Беляев заявил:

- Приложу все усилия, чтобы свое орудие и подчиненных мне бойцов привести в назначенное место в полной боевой готовности.

Подобные же заявления я услышал от командира орудия комсомольца Тургумбаева и других. Все горели желанием с честью выполнить боевой приказ.

Здесь же я узнал, что ездовой санитарной линейки Макаров проявил грубую недисциплинированность: он отказался надеть винтовку, находившуюся на дне санлинейки, вступив по этому поводу в пререкания с заместителем политрука. Я знал, что и в прошлом Макаров не отличался дисциплинированностью.

Подозвав Макарова, я напомнил ему о присяге и об указаниях Ленина о поддержании революционной дисциплины в армии. Я сказал ему, что мы находимся в боевой обстановке и мне, как представителю партии и советской власти, дано право применять самые строгие меры по отношению к лицам, разлагающим дисциплину Красной Армии.

Макаров, внимательно выслушав меня, дал обещание, что станет отличным бойцом. Вскоре я убедился, что свое слово он сдержал. Теперь он один из лучших бойцов и подразделении.

Перед выступлением в дальнейший путь были собраны командиры и политруки батарей. Подвели итог ночного марша. Каждому стал известен опыт тов. Бондаренко и других по сохранению сил бойцов, по сбережению коней. На этом же коротком собеседовавши было дано задание развернуть индивидуальную работу с бойцами, принимать заявления от лучших, передовых людей части, желающих вступить в ряды партии и комсомола.

В дни марша отдельные командиры, а через них и бойцы узнали, что полевые части Красной Армии уже ведут бой с нарушившими границу японцами.

Это не могло не вызвать соответствующего отклика.

Коммунисты Корчагин и Ефремов заявили:

- Наши уже дерутся. Будет до глубины души обидно, если мы запоздаем. Шагать нам еще далеко.

Командир дивизиона Васильцов, человек весьма горячего характера, участник гражданской войны, обратился "с особым ходатайством" к командованию части:

- Скажите правду: верно ли то, что мы идем в бой? Если так, убедительно прошу вас отправить мой дивизион вперед на автомашинах. Мне хочется вспомнить жаркие дни под Царицыном.

Пришлось тов. Васильцову в ходатайстве отказать, так как автотранспорт был занят переброской пехотных частей, да, кроме того, мы еще сами точно не знали, идем ли на ученья или в бой.

Настроение командиров передавалось бойцам. Красноармеец Ивлиев, прочтя сообщение о боях пограничников с нарушителями границы, возмущенно вскричал:

- Долго ли будем терпеть самураев! Не пора ли их унять! Товарищ политрук, скоро ли мы дойдем до района боевых действий?

Боевой порыв, небывалый энтузиазм - вот что было характерным для настроений в части.

Но были, конечно, и единичные отрицательные факты. Например, красноармеец Павлов обеспокоенно спросил у заместителя политрука:

- Неужели взаправду идем в бой?

Такие люди, естественно, были на учете. С ними коммунисты проводили индивидуальные беседы. Им разъясняли, что всякий трус может в бою погубить часть и будет отвечать за свое малодушие по всей строгости революционного закона как предатель.

После надлежащего разъяснения они, глубоко осознав свои ошибки, брали себя в руки и выполняли свой гражданский долг на марше, а впоследствии и в бою блестяще.

За дни марша выяснились некоторые недостатки в организации партийно-политической работы. Политруки; Семенов и Семенец сравнительно недавно пришли из запаса. Они не поняли, что особенностью политработы на марше в артиллерийских частях является работа индивидуальная или с небольшими группами бойцов (пешие номера, конные разведчики). Они пытались проводить работу со всем подразделением сразу, но это им не удавалось даже на больших привалах, не говоря уже о малых. В самом деле, каким голосом надо обладать, чтобы разговаривать с бойцами колонны, растянутой на 180-200 метров? Пришлось товарищам помочь, на примерах показать, как надо работать с бойцами.

Впоследствии тов. Семенов, делясь опытом с товарищами, заявил:

- Вначале я не понимал существа индивидуальной работы на марше, а пытался проводить ее чохом - со всем подразделением. Мне это часто не удавалось, а если и удавалось, то я не ощущал результатов. Переход на индивидуальный метод сразу дал плоды. Я задался целью вовлечь в комсомол лучших людей нашего подразделения. Поговорил с каждым из них в отдельности. За день я побеседовал с десятью товарищами, из них восемь подали заявления с просьбой принять их в ряды ленинского комсомола. Результат налицо. Необходимо теперь наверстать упущенное и учить активистов-комсомольцев этому методу работы.

Часть расположилась на большой пятичасовой привад на берегу горной реки. Здесь было организовано купанье бойцов и всего конского состава; бойцы постирали и просушили белье, промыли потники от седел и вьюков.

На привале играли патефоны. Бойцы пели песни. Труд сочетался с весельем. Шутили, смеялись, мечтали о том, как зададут перцу японцам. Некоторые, лежа на траве, читали книги и газеты.

Привал мы использовали также для обмена опытом работы чтецов-беседчиков на марше. Оказывается, читка газет, не говоря уже о коротких беседах, возможна и в процессе движения колонны (кроме вьючной). Лучше всего она удается в конных группах разведчиков. Чтец, сидя на коне, читает газету товарищам, находясь справа, между двумя рядами едущих бойцов. На ровной дороге чтец может работать и с бойцами, сидящими на передке и зарядном ящике.

Красноармеец управления 2-го дивизиона тов. Дарницын таким путем постоянно держал бойцов своего отделения в курсе текущих событий. Кроме того, он за время марша прочитал им часть книги "Поднятая целина". Красноармеец Судаков прочитал с бойцами "Как закалялась сталь". Бойцы, с которыми они работали, говорили: - Слушая чтение газеты или книги, настолько увлекаешься, что не успеешь оглянуться, как опять привал на 10 минут. Время проходит быстро и всегда знаешь, что делается в стране и за ее пределами.

Опыт работы товарищей Дарницына и Судакова был передан всему политсоставу, всем чтецам и беседчикам. Заместители политруков Форвазов, Сурков, Илюшин и др. применили у себя в подразделениях этот опыт и нашли его очень ценным. Надо отметить, что на марше люди не скучали. Веселые песни оглашали лес и горы; нежные, бодрые и призывные мелодии отдавались эхом в сопках. Чтение книг и газет заполняло оставшееся свободное время.

К концу привала стало известно, что японские войска действительно перешли границу и вступили: в бой с нашими частями.

Вскоре политсостав был информирован о положении на границе. Всем политработникам было предложено организовать перед выступлением в дальнейший поход короткие митинги с бойцами, а на марше вести индивидуальные и групповые беседы об исключительном доверии, которое оказали нам партия и правительство, посылая защищать советские рубежи.

Затем состоялось совещание членов партийного бюро и собрание комсомольского актива. Каждый был ознакомлен с обстановкой на франте, получил задание проводить беседы с бойцами и еще глубже изучать их запросы и настроения. Члены бюро, участвовавшие в гражданской войне, получили задание делиться в беседах своим боевым опытом.

Приказ командования требовал усиления марша. Суточные переходы в 30 километров сменились переходами в 50 километров. Несмотря на трудности быстрого марша, масса бойцов, увлекаемая примером коммунистов и комсомольцев, без устали шла вперед с единым желанием скорее прибыть в район действий и вступить в бой.

Но в семье, говорит старая пословица, не без урода. Нашлись все же два красноармейца, которые проявили отрицательные настроения. Красноармеец 2-й батареи Благочшшиков в беседе с политруком заявил:

- Соревноваться не буду, договора не выдержу.

Красноармеец Ефаев жаловался на тяжесть марша. Оба бойца и в прошлом были недисциплинированными.

На ближайшем малом привале красноармейцы и командиры бурно реагировали на поведение Благочинникова и Ефаева. Младший командир комсомолец Митькин сказал:

- Ефаеву нет места в наших рядах, если он: будет и дальше бузотерить. Неужели он не понимает, что наши товарищи, может быть, уже обливаются кровью, борясь с японскими самураями. Нам надо возможно скорее придти им на помощь, вступить в бой, свято выполнить боевой приказ товарища Сталина и нашего наркома товарища Ворошилова! Не забывай, Ефаев, что ты находишься в боевой обстановке!

В горячих речах бойцы резко осудили нытиков.

Ефаев и Благочинникоа дали слово, что станут примерными бойцами.

До места боя осталось 30-35 километров. Предстоял самый трудный участок пути. Узкое, но зато ровное шоссе сменилось бездорожьем, болотами.

Надо было двигаться по западному берегу бухты Экспедиции параллельно границе, в 3-4 километрах от нее.

Требовалось рассредоточить части на марше. Движение происходило подивизионно, а иногда побатарейно. Не щадя сил, бойцы, командиры и политработники буквально на собственных плечах вытаскивали из грязи коней и орудия. Успех дела решал пример коммуниста, комсомольца и командира.

5 августа наша часть вышла в район огневых позиций и получила боевую задачу - совместно с доблестными летчиками интенсивным огнем поддержать наступающие пехотные части.

Утро 6 августа началось громовой канонадой, и пошли дни неописуемой героики, дни славных боев за Сталинскую Конституцию, за нашу счастливую родину, за каждую пядь нашей священной советской земли.

Политрук Ф. Бахметьев

Политдонесение в политотдел

Перед выступлением в поход в части был проведен митинг, посвященный разъяснению предстоящей задачи.

В пути коммунисты рассказывали бойцам об "антикоминтерновском договоре" Японии с Германией и Италией.

По мере приближения к месту боев, стали поступать сведения от лиц, едущих с фронта, о ходе операций. Об этих сведениях я тотчас же информировал красноармейцев и командный состав.

Настроение у личного состава замечательное.

Прибыв в район Заречья, бойцы встретили первых раненых. После этой встречи все принялись за подготовку материальной части к бою.

По моей просьбе один из раненых рассказал о том, как японцы откатываются восвояси под ударами наших доблестных бойцов.

Рассказ раненого высоко поднял дух красноармейцев.

...Обстановка на фронте мной узнавалась через комиссара части, и личный состав информировался об обстановке через политруков и комсоргов.

В пути была создана комсомольская организация и выбран комсорг.

Перед боем всем пришлось затратить много энергии, чтобы вытащить орудия и зарядные ящики из грязи. Здесь я, помощник политрука Мотраев, комсорг Шарифулин и комсомолец Лоскутов своим примером увлекали бойцов к с работой быстро справились.

Когда мы пришли к месту боя, нас обстреляли из артиллерии. Вступая в бой, я объяснил бойцам задачу и привел отдельные примеры героизма, о которых писалось в только что выпущенной газете "На боевом посту".

При ведении огня с открытой позиции проявили героизм командир орудия тов. Руднев и его расчет: тт. Буглов, Графов, Тимохин, Валяев. Мною было организовано социалистическое соревнование между орудийными расчетами Фастовца и Руднева на лучшее отыскание целей, на меткий и интенсивный огонь.

Тов. Руднев свои обязательства выполнил на "отлично": он уничтожил шесть огневых точек противника, меткими выстрелами затопил часть японских лодок и разогнал колонну вражеской пехоты.

Весь орудийный расчет тов. Руднева стал в бою комсомольским; до боя же в нем было лишь два комсомольца.

Наши орудия вели стрельбу под сильным артиллерийским огнем противника. В этих тяжелых условиях я считал своим долгом быть вместе с красноармейцами, поддерживать в ник бодрость и решимость. По телефону с Заозерной от нас требовали огня и огня. Особо настойчивы эти требования были 10 августа - перед атакой японцами сопки.

Помощник политрука по моему заданию проводил беседы с отдельными бойцами и расчетами в целом, а также с бойцами, обслуживавшими тыл.

После боя было проведено два комсомольских собрания, на которых приняли в ВЛКСМ одиннадцать человек и дали две рекомендаций для вступления в партию. Основой политработы являлось разъяснение решений 2-й сессии Верховного Совета СССР в увязке с нашими задачами.

Боевых листков во время боя не выпускалось. После боя выпуск их возобновился. В листках популяризируем отличников боя, вскрываем недостатки и мобилизуем массу на устранение их.

Старший лейтенант А. Кулагин

Политико-моральное состояние моего полка

В один из дней, когда полк занимался обычной боевой и политической учебой, мы получили приказ: собрать всех людей, получить и выдать на руки бойцам и командирам все необходимое для боя.

Каждый отлично понимал смысл этого приказа и с полным сознанием ответственности готовился ко всяким неожиданностям.

Командиры повысили требовательность к себе и к подчиненным. Бойцы, получал приказания, старались выполнять их с особой четкостью.

За два подготовительных дня в части не было ни одного случая нарушения воинской дисциплины.

В полку широко развернулось социалистическое соревнование на лучшие показатели в боевой и политической подготовке. Хотя о предстоящем бое никто ничего не знал, но по обстановке каждый чувствовал близость серьезных событий.

Перед выступлением на марш царил необычайный подъем.

Никто не хотел оставаться на зимних квартирах для охраны казарм и хозяйства. Многие освобожденные от занятий и больные настаивали на том, чтобы их вернули в строй.

Ночью, по тревоге, полк вышел на сборный пункт для выступления в район боевых действий. После дневных занятий отдыхать не пришлось, однако бойцы выступили бодрыми и веселыми.

Марш был форсированным и совершался по тяжелой дороге под дождем. За все время марша мы не имели ни одного проступка. Бойцы строго соблюдали маршевую дисциплину. Все бойцы и командиры добросовестно несли полевую службу и добровольно вызывались на нее, несмотря на усталость. Об отдыхе никто и думать не хотел.

Физически слабым товарищам оказывалась всемерная помощь. Все были охвачены одним стремлением - как можно скорее дойти до границы и вступить в бой.

От бухты экспедиции пулеметы и боеприпасы несли на себе, и приходилось буквально сдерживать порыв бойцов и командиров, чтобы сохранить их силы для боя.

Бойцы боялись опоздать к месту боя. Приходилось разъяснять им, что мы не опоздаем и придем в район боевых действий вовремя, по приказу. Несмотря на тяжелые условия дороги, марш в двести с лишним километров был пройден в течение пяти дней, без единого отставшего, без единой аварии и без чрезвычайных происшествий.

Приближаясь к цели нашего марша, мы встретили первых раненых. Эти встречи еще сильнее зажгли у каждого из нас чувство ненависти к врагу. Бойцы, сжимая кулаки, говорили:

"За каждого нашего убитого и раненого бойца враг поплатится десятками".

На марше многие бойцы и командиры подали заявления о вступлении в партию и комсомол. В успешном выполнении марша исключительную роль сыграло социалистическое соревнование.

5 августа мы с комиссаром были вызваны к командиру соединения. Часть расположилась на отдых поздно. Но, узнав, что мы получаем задачу, бойцы и командиры немедленно все поднялись. Когда мы с комиссаром вернулись в полк, то нашли его в полном боевом снаряжении, готовым вступить в бой.

Занимая исходное положение, часть на перевале через сопку попала под артиллерийский огонь противника. Он не вызвал среди бойцов ни малейшей паники, ни тени трусости и не нанес нам никакого поражения благодаря образцовому выполнению четких распоряжений.

По прибытии в назначенное место многие командиры и бойцы обращались с просьбой послать их в разведку или боевое охранение.

Наступление было назначено на 6 августа.

В ночь с 5 на 6 августа почти никто не спал: все ждали рассвета, чтобы пойти в наступление. Боевое охранение несло службу исключительно четко и внимательно.

6-го утром бойцы осаждали командиров и политработников вопросами:

- Скоро ли пойдем в наступление?

Пришлось разъяснить, что до приказа ничего нельзя предпринимать, иначе будет нарушен общий план действий.

Наконец, был получен долгожданный приказ начать наступление. Части поднялись с возгласами: "За Сталинскую Конституцию!", "За родного Сталина!", "За счастливую жизнь!"

Под этими лозунгами прошли все атаки, закончившиеся тем, что над высотой Заозерной снова гордо зареяло красное знамя.

Разгоряченных боем людей, неудержимо рвавшихся вперед, приходилось сдерживать, чтобы не нарушить границу. И это удалось только благодаря тому, что наши части воспитаны в духе настоящей большевистской дисциплины.

В процессе всего наступления весь командно-политический состав шел впереди, увлекая за собой бойцов. В боях еще больше вырос авторитет коммунистов и комсомольцев, показывавших чудеса отваги на самых опасных участках. Не случайно в течение всего боя не прекращалась подача заявлений о приеме в партию и комсомол.

Характерный штрих. Для того чтобы послать кого-нибудь в тыл для выполнения той или иной работы, приходилось отдавать жесткий приказ, ибо никто не желал оставить фронта. Все стремились идти в атаку. Это лишний раз говорит о высоком политико-моральном состоянии наших бойцов и командиров, о их беспредельной преданности партии Ленина - Сталина.

Отсекр бюро ВЛКСМ И. Спицын

Первая встреча с врагом

День был солнечный. Стояла тишина. Все подразделения занимались нормальной учебой.

В 17.00 по плану было назначено расширенное заседание бюро, на которое приглашались комсорги, заместители политруков, члены президиумов комсомольских организаций и группорги. Заседание посвящалось подготовке к двадцатой годовщине ленинско-сталинского комсомола.

Я сделал информацию. После утверждения плана практической работы слово взял член бюро тов. Строколист. Полк наш стоял рядом с границей. На сопках последние дни стало неспокойно. Поэтому в своем выступлении Строколист подчеркнул, что наша задача быть всегда в состоянии мобилизационной готовности, чтобы по первому зову нашей партии и правительства выступить на защиту границ нашей любимой социалистической родины.

- Отдадим все свои, силы, всю энергию, а если потребуется, и жизнь за укрепление наших границ, - горячо говорил тов. Строколист, - и разгромим врага - это будет лучшим подарком матери-родине...

На заседание бюро пришел командир полка майор Соленов. В наступившей тишине раздался его спокойный энергичный голос:

- Товарищи комсомольцы! Тревога! По своим подразделениям!

Заседание было прервано. Охваченные негодованием и ненавистью к японским провокаторам, комсомольские активисты мгновенно разошлись по своим подразделениям.

В 21.00 подразделения получили задачу, куда и в каком направлении двигаться.

Я собрал комсомольцев батальона, которым командовал тов. Красавин, разъяснил им содержание переговоров товарища Литвинова с Сигемицу и показал на карте, где и куда мы будем двигаться. В 23.00 мы вышли. Темно так, что не видно даже рядом стоящего человека. Слышу далекий крик:

- Стой!

Я вернулся и увидел, что красноармеец в темноте заехал с санитарной линейкой в канаву, и там с ней возятся комсомольцы Шульгин и Позгоро. Я им помог вытащить санитарную линейку. Комсомолец Шульгин взялся вести ее сам. Двинулись дальше.

Под утро мы подошли к бухте. Командир батальона Красавин отдал приказание двигаться вперед. Младшие лейтенанты-комсомольцы товарищи Свириденко и Есиков командуют своими взводами.

- Вперед, за мной!

Бросились форсировать бухту.

В 8.00 пошел сильный дождь, но, несмотря на усталость, наши бойцы шли вперед без всякого уныния.

Мы получили приказ остановиться правее заставы Ханси.

В 11.00 дождь кончился. Бойцы разожгли костры и стали сушиться. На возвышенности у костра, в кругу бойцов сушит свои портянки лейтенант-комсомолец Муха. Вместе со своим взводом он распевает песню:

"Если завтра война, если враг нападет,

Если темная сила нагрянет,

Как один человек, весь советский народ

За свободную родину встанет!.."

Неподалеку младший командир взвода комсорг тов. Федосов проверяет оружие у бойцов:

- Товарищи, - говорит он, - чаще смотрите за своим оружием. От соленой воды оружие быстро ржавеет.

Получили приказ ночевать здесь. Бойцы быстро натянули плащ-палатки. У подошвы высоты образовался лагерь. Утомленные, не спавшие около суток бойцы легли отдыхать. В лагере наступила тишина.

На рассвете получили приказ двигаться.

В утренней тишине слышны были далекие выстрелы - шел бой между японцами и нашими частями. День был тихий, ясный. Солнечные лучи обогревали нас и сушили нам дорогу.

К 11.00 мы заняли исходное положение. Вскоре нам была поставлена боевая задача. Мы узнали, что наш один батальон уже дрался с японцами.

Я собрал всех комсомольцев в густой траве, служившей укрытием, довел до них задачу боя и рассказал, что наши товарищи уже дрались с японцами. Комсомольцы, все как один, заявили, что японцы будут уничтожены.

По разбитой дороге санитарная линейка везла раненых бойцов на заставу. Один из раненых красноармейцев крикнул нам:

- Бейте, товарищи, самураев и за меня!

- Мы будем их бить и за вас и за то, что они опоганили пядь нашей земли, - ответили мы и еще лучше стали готовиться к бою.

Бойцы приводили в порядок оружие, очищали его от воды и грязи, проверяли гранаты.

Комиссар полка тов. Бондаренко перед атакой распределил нас. Я пошел в бой с 1-м батальоном, отсекр партбюро тов. Машляк пошел со 2-м батальоном, а комиссар - с 3-м.

Перед наступлением мы с командиром роты тов. Шустровым и политруком Синицыным провели летучий митинг и призвали бойцов к беспощадному уничтожению японских самураев. После митинга пулеметчики со станками и пулеметами на плечах, неся в руках пулеметные коробки, стали продвигаться ближе к противнику через озеро.

2 августа, в 17.00, мы бросились в атаку на врага. Сплошной свист пуль, гул снарядов. Но наших бойцов ничто не страшило.

Лейтенант-комсомолец Глотов под сильным обстрелом повел свой взвод вперед. Продвигаясь ползком к противнику, я встретился с тов. Глотовым. Он шепотом сказал мне:

- Товарищ отсекр, лучшей наш подарок матери-родине - выбить японцев с Заозерной высоты.

Я ему ответил:

- Верно.

Вскоре мы продвинулись совсем близко к противнику, к самой Пулеметной сопке. Враг, боясь рукопашного боя, отступил.

Комсомолец тов. Антонов со своей ротой все время разведывал местность и. расположение противника.

Наступила темнота. Орудийная и пулеметная стрельба противника прекратилась. Я пошел в разведку. Слышу голос:

- Стой! Кто идет?

Подходит комсомолец младший лейтенант тов. Конопкин. В самые трудные минуты боя он находился со своим взводом в разведке.

- Товарищ отсекр, - говорит тов. Коиошмин, - ранен мой боевой друг тов. Свириденко...

В это время подползает тов. Свиридеико.

- Я ранен легко. Из боя не уйду.

И мы двинулись в атаку.

Впереди всех шло пулеметное подразделение, которым командовал коммунист Артем Шустров. Переходя от одного пулемета к другому, он нередко сам залегал у пулеметного расчета и посылал по врагу одну очередь за другой.

Ряды противника дрогнули. Самураи побежали, но не уйти им от меткого огня пулеметчиков! Шустров бросается вперед преследовать врага. Бойцы за ним. В этот момент всеобщего порыва вражеская пуля пронзила грудь Шустрова. Умирая, он призывал бойцов идти вперед.

Артем Шустров, скромный, жизнерадостный и беспредельно преданный коммунистической партии, пользовался большим авторитетом и уважением. Красноармейцы любили его, как родного отца, учились у него, брали с него пример.

Во время сражения на поле боя бойцы писали на клочках бумаги заявления о приеме их в ряды Ленинского комсомола. Только в" одной батарее было подано одиннадцать заявлений. Во взводе, где комсоргом тов. Беженаров, таких заявлений было девять. Все они полны негодования, гнева и ненависти к японским самураям. Тов. Истомин, например, в своем заявлении пишет:

"Я хочу бить японских самураев, проучить зарвавшихся империалистов и обязуюсь это выполнить".

А вот заявление тов. Сандакова:

"Прошу комсомольскую организацию принять меня в комсомол. Я хочу победить японцев и стать членом Ленинского комсомола".

Бои продолжались. Атаки наши становились все яростнее и закончились тем, что противник был разбит наголову.

Во время боевых операций политическая активность масс сильно поднялась. В ряды комсомола мы приняли триста семьдесят человек, тогда как за весь 1937 год было принято лишь сто двадцать семь человек.

В боях пали смертью храбрых члены нашего полкового бюро ВЛКСМ товарищи Гласов, Строколист и Перезнатков.

Батальонный комиссар И. Куракин

На передовых позициях

В первые дни августа выдались исключительно хорошие. Жаркое солнце гнало тень с пыльной дороги, пропахшей бензиновой гарью.

С каждым новым изгибом дороги перед глазами открывались один причудливее другого виды на горные долины, покрытые богатым растительным ковром с зеркальными речками и ручьями, стремительно бежавшими между каменными грядами. Живописная дорога! Хороши покрытые пышной зеленью сопки у Барабаша и Славянки! Чудесны звездные теплые ночи в прохладных, после дневного зноя, долинах. Уставшее за дневной переход тело просит отдыха, и полянка у ручья заманчиво зовет растянуться на траве и полной грудью вдыхать слегка влажный от росы чистый воздух гор.

Третий день полк совершает марш. Командиры и политработники только догадываются о цели такого спешного марша. О событиях, разыгравшихся на высоте Заозерной, официально никому ничего не известно. Я получил задание начальника политотдела дивизии работать в полку. Год тому назад я исполнял должность инструктора пропаганды этого полка и затем был выдвинут на должность инструктора политотдела. Поэтому командный состав и политработников полка я хорошо знал, да и меня там многие знали. Я был очень доволен, что попал именно в эту часть.

На берегу бухты полк расположился на дневку. Здесь задача марша была уже доведена до каждого бойца, и в ротах чувствовалось большое оживление. Несмотря да усталость, красноармейцы с большим рвением ухаживали за конями и до позднего вечера проверяли оружие, повозки, артиллерийские упряжки.

За день многое сделали и работники партполитаппарата.

Все готовились вступить в бой с японскими бандитами, все горели страстным желанием скорее столкнуться с врагом. Накануне в полку были проведены совещание начсостава и комсомольское собрание. На том и на другом собраниях командиры и бойцы необычайно горячо обсуждали вопросы, связанные с боеготовностью полка.

Весь день вместе с молодым комиссаром полка тов. Гузановым я работал в подразделениях. Побеседовал с красноармейцами в 1-м батальоне, побывал на совещании санитарных инструкторов, выступил на митинге в разведывательной роте. Всюду чувствовался невиданный подъем среди красноармейцев.

Когда над нашими головами пролетали отряды самолетов, бойцы провожали их восторженными возгласами. В беседах с красноармейцами политруки разъясняли наше преимущество в области техники. Почти в каждой роте выпускались боевые листки. Настроение у всех было приподнятое.

Вечером началось партийное собрание, но довести его до конца не удалось: последовал приказ о немедленном выступлении на погрузку для переправы через бухту.

Перед выступлением во время беседы с комиссаром к нам подошли два политрука.

- Товарищ комиссар, разрешите доложить? Клуб сдал. Разрешите работать в роте? - рапортует начальник клуба политрук тов. Гребенченко.

- Товарищ комиссар! Клуб не принял. Разрешите работать в роте? докладывает новый начальник клуба политрук тов. Колесников.

Совещаемся с Гузановым: как быть. У товарищей большое желание идти в бой. В полку не хватает нескольких политруков. Клуб тоже нужен. Сочли целесообразным послать обоих в роты. Гузанов отдает им приказание принять роты. Оба сияющие уходят. Впоследствии и Гребенченко, и Колесников со своими обязанностями в бою блестяще справились.

Так в напряженной подготовке к бою прошла последняя дневка полка возле бухты. До района боев остался всего один переход.

Ночью во время переправы и весь день во время перехода я имел достаточно времени, чтобы побеседовать с политруками, замполитруками и комсоргами. Я старался помочь партполитработникам полка держать весь личный состав в курсе событий, происходивших в районе озера Хасан. В последний раз перед боем проверял расстановку политработников, принимал меры для ликвидации некомплектности, имевшейся в некоторых подразделениях.

Сведения о происходящих событиях мне один раз удалось получить лично от комкора тов. Штерна, который проезжал мимо колонн полка, и второй раз от возвращавшегося из района боев старшего лейтенанта.

На коротких привалах я проводил небольшие беседы с бойцами, отвечая на их многочисленные вопросы. Последний этап перехода я провел в разведывательной роте. Шагая впереди роты вместе с командиром-коммунистом Суховым и политруком Катковым, я рассказывал им о беседе с тов. Штерном, расспрашивал о состоянии работы, делился опытом других подразделений. На одном из привалов я сделал информацию всему составу роты на основании сведений, полученных в беседе с тов. Штерном.

5 августа полк вышел к исходному положению для наступления. Этот день будет долго памятен в моей, жизни.

Утро было ослепительно солнечное. Замаскированные у дороги, наши батареи посылают японцам снаряд за снарядом. Четко работают артиллеристы Красноармейцы восхищенно переговариваются, проходя мимо батарей. Теперь уже ни у кого нет сомнения в том, что идет бой, и скоро нам самим придется столкнуться с врагом и показать свое умение защищать любимую родину.

Пройдя половину пути до назначенного в приказе пункта, люди, артиллерийские запряжки и пулеметные тачанки сгрудились на склонах высоты, через гребень которой необходимо было перевалить по едва наезженной дороге. За гребнем же изредка разрывались вражеские снаряды. Лишь только показались на гребне высоты первые повозки и люди, артиллерийский огонь со стороны противника усилился. Шрапнельные снаряды разрывались рядом, но красноармейцы не обращали на них внимания. Помогая коням, держась за колеса, дышла или просто упершись в задки запряжек, бойцы перекатывали их одну за другой через гребень. Полк без потерь, занял исходное положение для наступления в непосредственной близости к противнику.

Остаток дня накануне боя был использован для оборудования позиций, организации охранения, знакомства с местностью и разведки противника. После тщательной проверки охранения мы договорились с Гузановым действовать так: я должен наблюдать за действиями головного 1-го батальона. Он же и секретарь партбюро наблюдают за ходом наступления, находясь во 2-м батальоне.

Ночь с 5 на 6 августа показалась очень короткой. Спать почти совершенно не пришлось. Чуть забрезжил утренний рассвет, на высоте закипела работа. Часов в пять утра грянули первые выстрелы. Это наши пулеметчики нащупали впереди движение противника.

Часам к десяти получили приветствие политотдела по поводу боевого крещения полка. Ознакомили с приветствием красноармейцев. Решили организовать социалистическое соревнование между ротами и взводами. Создали редколлегию, чтобы перед наступлением выпустить газету. Оказалось, что бумага и все принадлежности для газеты были в клубной повозке, оставшейся в ближайшем тылу. Был единственный выход - написать стенгазету на обороте топографической карты. Немного поколебавшись, я отдал старый лист карты отсекру комсомольского бюро тов. Вавилову, который был назначен редактором газеты. Тут же придумали и название газеты - "Атака". Условились, что читать ее будет подразделение, которое первым войдет на вершину сопки Заозерной.

После этого вместе с комиссаром Гузановым наметили несколько коротких лозунгов, с которыми ознакомили политруков. Лозунги сыграли очень большую роль во время боя. Идя впереди наступающих, коммунисты, комсомольцы и беспартийные бойцы и командиры бросали короткие пламенные призывы, воодушевлявшие бойцов на героические подвиги.

Накануне выступления полка командование им принял старший лейтенант коммунист тов. Кулагин, до этого он некоторое время работал начальником штаба. Это очень энергичный и настойчивый командир, преданный делу партии большевик. Однако то обстоятельство, что он только что принял на себя командование полком и до этого никогда не командовал крупным подразделением, обеспокоило и меня, и комиссара полка Гузанова. Во время марша и боевых действий оба мы старались помогать тов. Кулагину советом, а где необходимо, и личным вмешательством е дела того или иного подразделения, но отнюдь не подменяя руководства командира. Справедливость требует отметить, что тов. Кулагин чутко прислушивался к нашим замечаниям и немедленно реагировал на них.

В одну из последних ночевок перед боем я предложил тов. Кулагину сходить и проверить службу сторожевого охранения. Охранение в эту ночь несла рота 1-го батальона, которой командовал молодой командир лейтенант Портянкин.

Ночь была темная. Луну заволокли свинцовые облака. Слегка накрапывал дождь. В кустах можно было потерять из виду человека буквально в 2-3 шагах. Мы двигались вдоль телефонного кабеля, карабкаясь по каменным глыбам и раздирая руки и лицо о колючий кустарник. Мы шли так, пока, наконец, не добрались до вершины сопки. В темноте мы подошли настолько близко к охраняющей роте, что я чуть не наступил на мирно спавшего в траве старшину. Разбудили командиров. Подняли на ноги всю роту, и оказалось, что лейтенант Портянкин организовал охранение совершенно неправильно. Не проинструктировав как следует бойцов, он выставил два поста, даже без подчасков, и всю роту положил спать. Вышло так, что охранение, по способу Портянкина, охраняло мирный сон самих себя, а не обеспечивало отдых полка.

Пришлось снимать и заново организовывать сторожевое охранение, Эта проверка показала неблагополучие в полку с караульной службой в! полевых условиях. Дневка полка на другой день была использована для тщательной отработки несения полевой караульной службы. Бойцы в, этот день говорили по адресу роты, которой командовал лейтенант Портянкин:

- Разини.

Стыдно было бойцам и командирам роты Портянкина за свою оплошность, но урок был хороший.

В одну из последующих ночей полевой караул роты Портянкина по всем правилам заставил меня и отсекра партбюро поднять руки вверх, так как мы забыли, идя из штаба в батальон, спросить у начштаба пропуск. Так накануне боев был исправлен этот досадный недостаток в боевой подготовке полка.

Таким же образом, благодаря чуткому отношению со стороны тов. Кулагина к замечаниям политработников, удалось до боев устранить ряд недостатков и в других подразделениях. Согласованные действия всех звеньев партполитаппарата полка, штаба я командиров подразделений дали возможность использовать марш для полной проверки боеготовности полка и устранения ряда больших и малых недочетов, в боевой подготовке.

Часов в 12 дня 6 августа я решил пробраться с командного пункта в 1-ю стрелковую роту и вместе с ней идти в наступление. С этого момента началась для меня подлинная школа, которая стоила всей моей предшествующей учебы.

Прежде всего я получил хороший урок военного дела. Подмявшись к перевалу, чтобы пройти в расположение батальона, я должен был преодолеть открытую площадку метров в 100-1 50. Решаю ползти. Давно, еще в 1929 году, в полковой школе мне приходилось немного ползать. Дополз до половины площадки и попал под беглый артиллерийский огонь противника. Около двадцати шрапнельных и осколочных снарядов разорвалось на площадке, где, плотно прижавшись к земле, лежали я и еще один боец. Укрыться было негде. Место ровное. Один снаряд разорвался метрах в двух-трех. Меня засыпало землей и слегка контузило. Как в тумане, почти инстинктивно, решил перекатиться в воронку. В этот момент на несколько секунд прекратился обстрел.

Боец, застигнутый вместе со мной артиллерийским шквалом, позвал меня в укрытие. Поколебавшись 2-3 секунды, отбежал вместе с ним назад шагов десять-пятнадцать. Залегли в двух рядом расположенных щелях и только успели укрыться в них, как снаряд угодил в самый край щели, где сидел красноармеец. Его засыпало землей. Я отделался незначительными царапинами.

Через 5-6 минут артиллерия противника была подавлена мощным огневым шквалом наших батарей. Откапывая бойца, который, к счастью, остался цел и невредим, я думал о своей непростительной ошибке. Как же я не догадался, что артиллерии противника легче обстрелять площадку! Кроме того, раз ты уже попал под артиллерийский огонь, надо продвигаться только вперед. Так будет и менее опасно и не произойдет задержки в, выполнении задачи.

Это было мое первое знакомство с артиллерией противника. Я побеседовал об этом случае с бойцами и высказал свои соображения о том, как надо вести себя под артиллерийским огнем противника, чтобы с меньшими потерями выполнить задачу по разгрому японских самураев.

Перед атакой была сильная артиллерийская подготовка; кроме того, авиация совершила налет на укрепленные позиции противника. По сигналу точно в назначенное время роты двинулись через болотистый перешеек на Безымянную высоту, откуда противник, засевший в окопах, вел интенсивный пулеметный огонь. Впереди наступающих с винтовкой наперевес шел политрук Гребенченко. Он оторвался от роты шагов на сто вперед с немногочисленной группой бойцов. Остальные несколько задержались, форсируя проток на пути продвижения батальона. Догоняю Гребенченко и на ходу замечаю ему, что отрываться от роты нельзя. Не знаю, слышал он меня или нет в пылу наступления под огнем противника, только рота подтянулась, и взводы дружно, один за другим, пошли на высоту.

Тороплюсь скорее достигнуть вершины высоты, оттуда можно будет увидеть, как развернулся весь полк. Добравшись до вершины, мы сразу попали в сферу действия пулеметного огня с другой сопки, на которой был отчетливо виден укрепленный окоп противника. Воздух наполнился гудением моторов: это с правого фланга двинулись к границе наши танки, а в воздухе появились десятки самолетов.

Ну, смелые летчики! Как бесстрашно устремились они на врага! Впереди послышался грохот. Высоты Заозерная и Безымянная окутались дымом.

- Вот это подарок японским самураям привезли наши самолеты! - сказал боец, лежавший неподалеку от меня.

Как только на вершине Безымянной рассеялся дым от разрыва бомб, показался наш первый танк, за ним - целая вереница танков с грозно наведенными пушками. Один танк подошел близко к окопу, развернулся в лощине и открыл на ходу убийственный огонь. Один, два, три снаряда послал танк во вражеский окоп и вдруг остановился. Замолкла пушка. Что случилось?

Японцы устремились к танку.

Кричу изо всех сил, чтобы наши пулеметы открыли по ним огонь. Боюсь, как бы японцы не зажгли застрявшую в трясине машину с подбитой башней. Сам начинаю расстреливать обойму за обоймой по самураям. Стрельба продолжалась недолго. Японцы поспешили укрыться в окопе, унеся с собою двух убитых или раненых.

При первых атаках окоп нам взять не удалось. Лишь часть подразделений упорной атакой продвинулась с флангов. Спустились в ложбину, в кукурузное поле, чтобы привести себя в порядок для новой атаки.

Позади, в 2-3 метрах, приподнявшись на руках, меня окликает лейтенант Лотарев. Он оторвался от своего пулеметного взвода.

- Товарищ старший политрук, я оторвался от взвода. Пулеметик бы мне. Где мне найти пулемет? - волнуясь, спрашивает он.

Объясняю ему, что взвод его недалеко ведет огонь со склона высоты. Предлагаю ему винтовку и патроны, сам остаюсь с пистолетом. В карманах у меня еще две гранаты. Хватит. Не успел он отползти с винтовкой и пяти шагов, как снова окликает меня. Останавливаюсь, спрашиваю, в чем дело.

- Товарищ старший политрук, я ранен в грудь. Как мне быть?

Спрашиваю:

- Сможете ли вы проползти пятьдесят метров назад?

- Смогу.

- Тогда ползите назад. За кустом санитарный инструктор. Он вам окажет первую помощь. Винтовку оставьте мне.

Все это говорилось спокойно. Ни тени страха не было на лице раненого молодого командира. Он пополз обратно. Проводив его взглядам до кустов, ползу вперед, к кукурузному полю. В голове настойчиво сверлит мысль, что я должен быть там, где основная масса бойцов. Поэтому я тороплюсь. После боя я узнал, что стало с лейтенантом Лотаревым. Оказывается, ранение было легким. Получив первую помощь, он вооружился гранатой и снова бросился вперед. В этот же день он был еще раз ранен в. плечо и только после второго ранения был эвакуирован в тыл.

Уже сумерки начали окутывать склоны сопок. Косые солнечные лучи скользили из-за гор по вершинам, ярко освещая их. На кукурузном поле сосредоточивались бойцы и командиры.

Капитан Гаврилов тут же набросал план атаки высоты, у подножия которой мы находились.

Разъяснили красноармейцам, что мы находимся на территории противника и сейчас очень удобный момент для осуществления указания наркома обороны товарища Ворошилова - разгромить врага на территории той страны, откуда он пришел. Сообщение о том, что советская граница осталась позади и часть вашей земли очищена от проникшего на нее врага, вызвало большой энтузиазм. Батальон двинулся в. атаку.

Сумерки надвигались быстро. Промелькнула мысль - с наступлением темноты можно будет без выстрела подползти к окопу, забросать японцев гранатами и дружной атакой разгромить и уничтожить их.

Некоторые бойцы находились близко от окопа и своими глазами видели, что это фундаментальное сооружение, и его простой атакой не так легко взять. Тут же командиры намечали различные планы взятия укрепления: одни предлагали разрушить его артиллерией, другие - взорвать его путем подкопа. Мешает чортов окоп!

Хочу сам убедиться, в чем дело, что за сооружение противника на горе. Кстати, два танкиста из экипажа застрявшего танка просили помочь вынести тяжело раненого водителя. Собралась группа из пяти бойцов, двух танкистов, меня и начальника штаба батальона старшего лейтенанта Трофимова. Поползли вперед, скрываясь в высокой траве и в складках местности.

Спокойно добрались до танка и организовали охрану операции по выноске раненого водителя.

За большим камнем в воронке от авиабомбы, в 8-10 метрах от окопа, мы остались со старшим лейтенантом Трофимовым. Уже стало темно. На козырьке окопа два раза показались фигуры японцев; тов. Трофимов мастерски снял их выстрелами из винтовки, израсходовав последние патроны. Гранаты были израсходованы сразу же, как только мы подошли к окопу. Остались одни пистолеты.

Танкисты уже унесли раненого, а наши все не подходят. Еще несколько минут - и в тростнике, внизу, кто-то начал выкликать меня по фамилии. Слышу голос инструктора пропаганды полка политрука Айнутдинова. На крик два "Гочкиса" японцев сразу дали очередь. Мы смолки. Когда японцы прекратили стрельбу, наступила мертвая тишина. Нигде не было слышно ни звука. На небе полная луна вышла из-за облаков и ровным светом залила вершины сопок и покатое плато, спускавшееся к спокойной глади озера Хасан.

Мы с Трофимовым несколько минут раздумывали, как поступить дальше. Решили ползти обратно и организовать людей, чтобы захватить японский окоп. Мы тщательно рассмотрели укрепление и убедились, что перед нами укрепленный глубокий окоп с козырьком из камня. Поползли обратно. Надо было постоянно наблюдать за окопом, чтобы при каждой новой пулеметной очереди быстро выбрать бугорок для укрытия. Японцы обнаружили нас и до самого оврага сопровождали пулеметным огнем.

Спустившись в глубокий овраг, мы поднялись с земли и скоро отыскали подразделения, готовившиеся к новой комбинированной атаке совместно с танками. Тут встретили полковника Васильева и начальника политотдела Климова. Я доложил о своих наблюдениях и принял участие в подготовке к ночному бою.

В полку нас считали убитыми и возвращение наше расценивали как дело простой случайности. Этой ночью я познакомился с комиссаром полка политруком Громовым, впоследствии погибшим геройской смертью. Вместе с Трофимовым мы провели танки на выгодные рубежи для ведения огня с места и вернулись в полк.

Хожу от одного окопа к другому и на ходу знакомлю бойцов и командиров с обстановкой и задачей. Бойцы порядочно устали. Кое-кто спал. Через полчаса получили приказ наступать. Недружно вылезают из своих окопов бойцы. Решительного броска не получается. Я быстро выбегаю вперед и бросаю призыв:

"Комсомольцы, верные сыны партии Ленина - Сталина, за родину, за Сталинскую Конституцию вперед!" - и сам быстро иду вперед. Оглянулся. Комсомольцы, как один, поднялись и решительно направились за мной. Все бойцы дружно пошли за ними в наступление.

Жарко было в эту ночь японским самураям от натиска пехотинцев и огня танкистов. Мы снова очутились у японского окопа на высоте Безымянной. Ночная схватка закончилась продвижением полка по берегу озера Хасан в направлении к Заозерной.

День 7 августа был таким же солнечным и жарким, как и первый день боя. Жарким был и бой. С утра шла интенсивная артиллерийская перестрелка. Чувствовалось, что артиллерия японцев во многом уступает нашим мощным батареям. Несколько раз над нами пролетали самолеты, громя японские позиции бомбами и поливая пулеметным огнем засевшего в окопах врага.

Этот день памятен мне тем, что пришлось решительно выступить против вредной партизанщины. Обстоятельства сложились следующим образом. Я случайно очутился в немногочисленной группе, бойцов, продвигавшихся по направлению к Заозерной. Присоединившись к ним, спрашиваю бойцов:

- Куда идете, товарищи?

- Приказание есть, товарищ старший политрук, идти на Заозерную, соединяться с войсками и выбивать врага со склонов.

- Кто же с вами из командного состава? Есть ли политрук?

- Там сзади младший лейтенант налаживает пулемет. Обещал догнать. Наш политрук ранен, а заместитель с нами.

Уставшие, не славшие двое суток бойцы едва передвигали: ноги, но шли вперед. Стараюсь подбодрить отстающих, а сам думаю о том, какую пользу может принести такая бессмысленная посылка людей в бой. Ведь это партизанский отряд, а не боевое подразделение Красной Армии.

Наконец, решение созрело. Остановил бойцов. Отвел их за сопку и одного послал за начальником штаба или командиром полка. Командный пункт был метрах в 500. Один из пулеметчиков обнаружил группу японцев с пулеметом на небольшой высоте в направлении Богомольной и открыл по ней огонь из своего пулемета. Я наблюдал за огнем, когда к группе бойцов подошел младший лейтенант комсомолец Давыдов. Он потребовал, чтобы группа продвигалась с ним вперед. Подхожу к нему и спрашиваю, сколько с ним бойцов. Он сообщил, что с ним 25 человек и 2 станковых пулемета.

Я говорю ему:

- Пошли за командиром полка, укомплектуем подразделение и потом двинемся на Заозерную.

Результат моего заявления получился совершенно неожиданный. Разгоряченный Давыдов принял это за измену и угрожающе схватился за пистолет. Еще один момент, и недоразумение исправить было бы нельзя.

Я потребовал созыва всех коммунистов, и тут же, в стороне, за сопкой, было созвано первое партийное собрание в бою. Оно было несколько необычно. Не было президиума. Не вели и протокола. На собрании я категорически потребовал прекратить посылку мелких отрядов да к тому же еще без достаточного числа командиров. Говорил о том, что надо сколотить подразделения, расставить командиров и политработников по своим местам и только после этого продвигаться к северо-западный скатам Заозерной. С моими доводами коммунисты согласились, с партизанскими действиями было покончено.

Не успели закончить собрание, как меня вызвал к телефону комиссар соединения тов. Дубровский. Он сообщил, что полку направлены галеты, консервы и табак, и предложил дать возможность людям привести себя в порядок. Я доложил комиссару о своих действиях, получил одобрение и снова занялся подготовкой к наступлению.

Конец этого дня вместе с секретарем комсомольского бюро полка тов. Вавиловым провел у пулеметчиков-станкистов, а ночью мы пробрались к высоте и приняли участие в атаке, во время которой геройской смертью погиб комиссар полка Громов.

Ночью я встретил комиссара-танкиста Ефимова. Ефимов рассказал, что он из подбитого танка, в котором люди пробыли целые сутки, отбиваясь от японцев, что на берегу озера, в камышах, остался раненый лейтенант-комсомолец Винокуров. Обещаю отыскать Винокурова и доставить на медицинский пункт. Ефимов пошел дальше, в тыл, а мы двинулись вперед.

Чуть забрезжил рассвет и туман стал подниматься с Хасана, разведка пошла в направлении к Заозерной. Впереди - спокойный, уравновешенный помначштаба полка лейтенант Королев.

Разведка шла по берегу озера, прикрываясь от наблюдения со стороны высоты Богомольной, принадлежащей японцам, прибрежным камышом. Первый раз в жизни я увидел такие чудесные водяные лилии; они водятся только на этом озере. Утки не улетали с озера, несмотря на то, что японские снаряды часто подымали фонтаны воды.

Взвод продвигается цепочкой вдоль берега. Впереди и по бокам дозорные. Беседую с бойцами. Они рассказывают о вчерашней ночной атаке и о героической работе пулеметчиков. Дозор замечает впереди людей. Подходим ближе.

- Лейтенант Винокуров!

Трудно передать встречу с товарищем, вырвавшимся из окружения врага. Спрашиваю:

- Куда ранен?

- Ранение опасное, в полость таза.

Коротко Винокуров рассказал, что произошло с ним. Во время его рассказа красноармейцы взвода крепко сжимали винтовки; лица дышали; решимостью отомстить врагу за страдания товарища. С нами был санинструктор. Поручив ему заботу о Винокурове, мы снова двинулись в путь.

К 10 часам взвод Королева достиг вершины Заозерной, по северному склону. На каменной глыбе гордо развевался красный флаг страны социализма. По гребню, уставив в сторону противника дула, стояло несколько станковых пулеметов. За каменной грядой два гранатометчика методически, одну за другой, посылали гранаты из ружейного гранатомета. Противник вел огонь фосфорными минами. По японским батареям, расположенным в Хомюко, била наша тяжелая артиллерия.

Чудесный вид на озеро Хасан уже не привлекает меня. Желудок властно требует пищи. Выручают бойцы. Кусок хлеба и глоток воды из фляги восстанавливают силы.

С отсекром бюро ВЛКСМ тов. Вавиловым решили спуститься вниз и найти командный пункт. Задача была ясна - очистить от японцев юго-западные скаты высоты. Телефон на берегу озера. Надо добраться до него и связаться с полком. Но как это сделать? На вершине безопасно. Тревожат только японские мины, а подступы к высоте методически обстреливает артиллерия японцев). Кроме того, в коленках такая ноющая тупая боль, что, когда спускаешься с горы, кажется, нет ног или они идут сами по себе, а туловище само по себе. Однако надо идти.

Спускаемся вниз и буквально через 100-150 метров попадаем под артиллерийский шквал противника. Почти над головой рвутся шрапнельные снаряды. Вавилов добежал до оврага и оттуда зовет меня, но поздно. Плотно прижавшись к земле, надвигаю каску так, чтобы защитить голову, и ожидаю, когда будет перенесен огонь дальше. И, действительно, снаряды стали рваться дальше. Можно перебраться в овраг. Поднимаюсь с земли, но не чувствую нот и падаю снова. "Неужели отбиты ноги?" - мелькает в голове. Ползком скатываюсь в овраг и там убеждаюсь, что ноги целы.

Пошли к телефону. Отыскиваю телефониста и связываюсь с полковником Берзариным. Докладываю ему о продвижении полка и его состоянии. Разговор наш неожиданно прерывается. Шагах в пятидесяти раздается крик: "Японцы!" и началась стрельба. Отдельные люди и санитарные двуколки устремились назад, Что за паника?

Бросаю трубку телефона. У патронного пункта много винтовок. Хватаю первую попавшуюся.

- Товарищи! Вперед! За мной!

Вырываюсь вперед из группы бойцов. Двое показывают руками на пригорок.

- Товарищ старший политрук, вот тут сейчас убили одного японца, а другой скрылся в камышах.

Подаю команду оцепить камыши. Люди бросились на поиски врагов.

Вдруг совсем близко в камышах раздался взрыв. Бегу туда. Несколько бойцов окружило японского унтера, но он взорвал себя гранатой. Второй лежит с пробитой головой на пригорке. Оказалось, что панику наделали эти два оставшиеся в тылу снайпера. Хорошо, что удалось быстро прекратить ее. Паника опаснее врага.

Тут же созрел план очистки занятого района от японских снайперов, пули которых часто пролетали в неожиданных направлениях. Предлагаю Вавилову создать из комсомольцев команды по вылавливанию снайперов. Он энергично принялся за работу, и в этот, а также в последующие дни комсомольцы выбивали из укрытий и из прибрежного камыша японских офицеров-снайперов, тревоживших наш тыл. Особенно хорошо работали два комсомольца-связиста Пожил и Клименко. Пожил был убит во время одной атаки на обратных скатах Заозерной, а Клименко остался пожизненно в радах Красной Армии.

К вечеру по командному пункту полка начала бить японская артиллерия. Снаряды в большинстве ложились рядом, в озеро. Красноармейцы шутили над японскими артиллеристами:

- Хасанским карасям сегодня основательно досталось от японцев.

Я получил приказание ночью прибыть на командный пункт соединения. В 2 часа утра 9 августа я был там. Из политотдельцев были ранены заместитель начальника тов. Смирнов и инструктор политрук тов. Бакштаев. Оба ранены неопасно, все же Смирнова пришлось эвакуировать. На следующий день начальник политотдела выехал на главный командный пункт, и мне сутки пришлось руководить работой политотдела, пока не было объявлено перемирие.

Что можно сказать в заключение о своей работе в бою?

Первое - это то, что я не был тесно связан с начальником политотдела и не знал иногда, какие частные задачи ставились полку. Это зависело только от моей неопытности: в бою я был первый раз.

Во-вторых, я мало работал с заместителями политруков и недостаточно помогал отсекру партийного бюро, хотя беседовал с ним несколько раз.

Плохо и то, что я мало бывал на командном пункте полка, куда стекались сведения от батальонов. Пользуясь ими, я безусловно мог бы быть гораздо полезнее там, где труднее задача, сложнее обстановка. Вне всякого сомнения, этот опыт мною учтен, и в следующий раз, если враг попробует снова вторгнуться на нашу землю, я постараюсь удесятерить мои усилия и вместе с бойцами нанести врагу во сто крат более сокрушительный удар.

Старший политрук П. Трофимов

Перед боем

Вечер 5 августа. Полк занял: исходные позиции для наступления. Несмолкаемо бьет японская артиллерия. Снаряды рвутся невдалеке. В небольшой лощине на одной из сопок мы проводим открытое партийное собрание. Коммунисты собрались все, за исключением находящихся в нарядах. Присутствуют и беспартийные.

На повестке дня один вопрос:

- О завтрашнем наступлении.

На партийном собрании присутствует лейтенант-пограничник тов. Быховцев. Он уже 29 июля участвовал в бою с японцами. Коммунисты просят его выступить.

Тов. Быховцев охарактеризовал японцев как трусов, рассказал, что японцы были пьяны, когда шли в наступление. Он показал на фактах, как героически сражались наши славные пограничники.

Я как комиссар части доложил собранию задачи наступления, предпринимаемого завтра. Коммунисты активно обсуждают его, рассказывают, какие настроения у бойцов. Все рвутся в бой. Идет поток заявлений о вступлении в партию и комсомол. Красноармейцы, находящиеся в обозе, просят перевести их в стрелковые роты, чтобы с винтовкой и гранатой защищать родину.

Решение партийного собрания:

- Довести задачи наступления до каждого бойца, - принято единогласно.

После собрания коммунисты разошлись по подразделениям и провели там собрания и митинги.

В 4-й роте комсорг Глухое провел общее комсомольское собрание. Он сообщил о предстоящих боях, напомнил комсомольцам священный долг каждого гражданина СССР защищать свою родину. Командир роты тов. Галимов перед комсомольцами и перед всем личным составом подразделения поставил задачу во что бы то ни стало выполнить приказ партии - уничтожить коварных налетчиков, посмевших перейти священные рубежи нашей социалистической страны.

На собрании выступил младший командир тов. Трунев:

- В ответ на наглую провокацию японской военщины я с большой радостью и гордостью вступаю в ряды ленинско-сталинского комсомола. Обязуюсь своим метким огнем уничтожить японских гадов.

Выступали и другие товарищи. Все они говорили о своей преданности родине и партии: и жгучей ненависти к врагу.

В разведывательной роте перед боем был проведен митинг, на котором была принята следующая резолюция:

"Мы, бойцы, командиры и политработники части, заверяем наше командование, что долг свой по защите родины мы выполним так, как это подобает искренним патриотам нашей прекрасной родины, Самураи не раз пытались нарушить наш мирный труд, нашу мирную жизнь. Нет больше терпенья, пришел ему конец, пришло время покончить с гадами, и на наше счастье выпало быть в том решительном бою, который раз и навсегда покончит с японскими самураями.

Мы еще раз заверяем командование, что будем героически драться за счастье нашей родины, за Социализм. Идя в бой, мы в сердце храним имя того, кто дал нам счастливую жизнь, кто ведет нас от победы к победе, это имя Сталин.

За дело социализма, за нашу родину, за партию Ленина - Сталина вперед в бой на японских самураев. Бить их до последнего гада, не щадя своих сил, а если понадобится, то и жизни не пожалеем. Да здравствует социализм! Да здравствует партия Ленина - Сталина! Да здравствует т. Сталин!"

Поздно ночью в палатку командования части явились лейтенант тов. Губанов я заместитель политрука тов. Агапов. Они доложили, что 1-я рота стала комсомольской и что общее собрание комсомольской роты просит командование части дать ей самую ответственную задачу.

Вечером и на следующий день утром коммунисты и комсомольцы вели беседы среди бойцов, посвященные героике предыдущих дней боев с японцами.

Утром артиллерийская стрельба возобновилась с новой силой. День был исключительно яркий, солнечный. От взрывов наших снарядов над высотами Заозерной и Безымянной стоял дым столбом. Японская артиллерия отвечала неуверенно; сила ее была значительно меньше.

Наш полк принимал боевое крещение. Каждый красноармеец знал, что атака должна начаться после налета нашей авиации. Все с нетерпением ждали этого момента.

После налета нашей авиации, когда на Заозерной все смешалось в одно черное облако, был дан сигнал перейти в атаку. Воя часть бросилась вперед. В атаку "шли под лозунгами: "За нашу прекрасную родину!", "За Сталинскую Конституцию!", "За счастливый советский народ!", "За великого Сталина!"

Партийно-политическая работа перед боем дала свои результаты. Коммунисты и комсомольцы возглавляли атаку, своим личным примером воодушевляли бойцов.

Отважно бился с врагами секретарь комсомольского бюро тов. Дмитриев. Когда вышел из строя пулеметчик, Дмитриев заменил его и метким огнем уничтожал японцев. Израсходовав патроны, Дмитриев стал забрасывать японские окопы гранатами. Вражеская пуля сразила этого прекрасного вожака комсомольцев, славного патриота нашей родины.

Во время боя наш комсомольский батальон глубоко врезался на территорию противника. Он действовал под лозунгом: "Громить врага на его территории!"

Батальон эту задачу выполнил с честью.

Нужно сказать, что колоссальную роль в бою играет присутствие военкома части на переднем крае. При виде комиссара бойцы и командиры воодушевляются, горят желанием во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу.

После боя политруки представили мне особо отличившихся бойцов и командиров.

Перед боем подавались сотни заявлений бойцов и командиров с просьбой принять их в комсомол и партию. Заявления подавали лучшие, отважные люди части.

"Прошу принять меня в члены партии, так как беспартийным в бой идти не могу. Хочу идти в ногу с нашей коммунистической партией Ленина Сталина", - писал старший лейтенант Холопик. Он мужественно сражался в бою, получил ранение.

Лейтенант Робук В. И. накануне боя писал в парторганизацию:

"Прошу принять метя в ряды ВКП(б). В боях я оправдаю доверие партии. Впереди всех со своим пулеметом до конца жизни буду показывать доблесть, смелость и геройство. Прошу в моей просьбе не отказать".

И тов. Робук действительно оправдал великое звание члена партии. Он пулеметным огнем беспощадно уничтожал самураев до тех пор, пока не получил нескольких ранений.

Красноармеец Жуков М. А. писал в низовую комсомольскую организацию разведывательной роты:

"Прошу принять меня в ряды Ленинского комсомола. Ввиду нарушения японскими войсками границы СССР я, боец РККА, вступаю в ряды Ленинского комсомола и обязуюсь выполнить свой долг перед трудящимися СССР. Если потребуется, не пощажу, отдам жизнь и силы на благо народа. Пусть живет и крепнет наша страна!"

В бою тов. Жуков держал себя геройски. Будучи уже тяжело раненым, он застрелил японского офицера.

После боев парторганизация полка развернула работу по оформлению партийных дел. Защитники родины желали, и вполне законно, скорее быть в рядах партии и комсомола. Границы нужно было охранять исключительно зорко. Японцы находились в каких-либо 400-500 метрах. Поэтому мы проводили не общие партийные собрания, а делегатские.

За время боев ряды комсомола в полку утроились. В партию на позициях принят тридцать один человек. Остальные заявления разбирали на зимних квартирах.

Лейтенант Я. Борисенко

В разведке

Солнце спустилось за горизонт. На голубом вечернем небе среди сопок засияла луна, отражая свой серебристый блеск в водах реки Тумень-Ула. Любоваться красотой было некогда. Мы, пять комсомольцев - Ваня Толмачев, Петя Байкалов, Саша Золотарев, Кузьма Тулин и я, - сидя в окопе, слушали рассказ капитана Шапошникова о героических эпизодах борьбы Красной Армии в. гражданскую войну и во время конфликта на КВЖД в 1929 году.

Беседа продолжалась до тех пор, пока луна не спряталась за высокие черные маньчжурские сопки.

- Теперь, товарищи, - приподымаясь, сказал капитан, - не теряя ни минуты, приступайте к выполнению боевой задачи.

Нам предстояло разведать силы противника на юго-восточных скатах высоты Заозерной и вблизи деревни Хомоко.

- Крепко надеюсь на вас, - вполголоса произнес капитан, - в пути будьте осторожны, желаю успеха.

Вместе с нами она вылез из окопа. О чем-то думая, он стоял неподвижно, а мы двинулись ползком от него в сторону врага.

Местность была открытая. Поэтому приходилось тщательно маскироваться, чтобы не выдать себя.

Увешанные гранатами, напрягая внимание, мы шли вперед так, чтобы не слышно было шелеста травы. Приходилось немного задерживаться, чтобы всем быть вместе.

Мы уже были на скатах высоты. Вдруг до вас донесся звук трения каких-то металлических предметов. На минуту остановились. Еще раз продумали план разведки. Разбились на две группы.

Я и Ваня Толмачев пошли туда, откуда доносился звук. Ползем ближе. Перед глазами мелькнул огонек. Всем телом легли на землю. Всматриваемся: в лощине мелькает уже несколько огоньков, видно движение курящих людей. Вблизи стоят волы, жуют траву. Стало ясно, что это вражеский тыл.

Мы вернулись обратно на условленное место, где должны были встретиться с другой группой. Ждем. Их нет. Ждем, 10-15 минут - не слышно даже шороха. Я волнуюсь, в голову приходят различные предположения: может быть, они попали в руки японцев, а может быть, обнаружили противника и наблюдают за ним. Начинаю нервничать. Одолевает беспокойство. Несколько раз прилегал к земле, вставал - никого не было видно. Но вдруг шорох. Метрах в пятнадцати ползут двое. Мы залегли, смотрим - это наши товарищи.

Взаимная радость. Они доложили, что противника в своем направлении не обнаружили.

- Видимо, удирают, досталось им от наших снарядов, - осязал Саша Золотарев.

- Это, конечно, верно, но мы должны помнить, что бой еще не кончился, - ответил я. - Японцы группируют силы и, очевидно, попытаются вновь броситься на Заозерную. Мы должны обнаружить, где они группируются.

Решили продлить разведку по направлению к деревне Хомоко. Здесь шли одной группой, держа интервал один от другого в 10-1 5 метров.

Наткнулись на японский окоп. Тщательно и осторожно осматриваем его. В окопе пусто. Идем дальше - еще окоп. Заходим в него - тоже никого. На земле разбросаны галеты. Осмотрев их, направились дальше.

Ночь уже подходила к концу. Гасли звезды. Из-под ног выпрыгивали кузнечики и подолгу стрекотали. Близ реки заиграл жаворонок.