Болезнь, смерть и бальзамирование В.И. Ленина правда и мифы

Кончина

Нельзя пройти мимо эпизода, видимо, сильно повлиявшего на отношение Ленина к Сталину, которого он в свое время называл "чудесным грузином",

— эпизоде, который, к тому же, несомненно ускорил гибель Ленина. В декабре 1922 года Сталин, как уже было упомянуто, выполняя решение об изоляции Ленина, в разговоре по телефону оскорбил Н. К. Крупскую, грубо потребовав, чтобы она не говорила с Лениным о делах, иначе он "потянет" ее в ЦКК. Не исключено, что в ответ на то, что она имела разрешение от врачей и как жена Владимира Ильича лучше знает, что ему можно и что нельзя, Сталин грубо оборвал ее: "Мы еще посмотрим, какая Вы жена Ленина", — намекая на старую дружбу Ленина с И. Ф. Арманд. "Разговор этот, — вспоминает Мария Ильинична, — чрезвычайно взволновал Крупскую, нервы которой были натянуты до предела, она была не похожа на себя, рыдала". Спустя два с половиной месяца об этом эпизоде Н. К. Крупская рассказала Ленину, который пришел в страшное волнение и написал резкое письмо

Сталину. "Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и выразила согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву… Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением Ленин". Ответ Сталина поразителен по прямолинейной циничности. Он не пишет "Уважаемый" и "С уважением", как это делает Ленин. К Ленину он обращается официально сухо ("Т. Ленин!"), информируя, что он всего-то и сказал о нарушении режима со стороны Н. К. Крупской. "Впрочем, — пишет он в конце письма, — если Вы считаете, что для сохранения "отношений" я должен "взять назад" сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя "вина" и чего, собственно, от меня хотят. И. Сталин".

Инцидент этот тяжело повлиял на течение заболевания Ленина. 6 марта

1923 года наступило резкое ухудшение состояния Ленина. "Без всяких видимых к тому причин, — запишет В. В. Крамер (он не знал о конфликте), — наступил двухчасовой припадок, выразившийся в полной потере речи и полным параличом правой конечности".

10 марта 1923 года припадок повторился и привел к стойким изменениям как со стороны речи, так и правых конечностей. 14 марта начинается регулярная публикация официальных бюллетеней о состоянии здоровья Ленина. Ленин оказался прикованным к постели, без какой-либо возможности общаться с окружающими, тем более читать и писать.

Однако в середине мая 1923 года состояние здоровья начинает улучшаться, и 15 мая Ленина увозят из кремлевской квартиры в Горки. Профессор Кожевников пишет, что Ленин "окреп физически, стал проявлять интерес как к своему состоянию, так и ко всему окружающему, оправился от так называемых сенсорных явлений афазии, начал учиться говорить".

Летом 1923 года, начиная с 15–18 июля, Ленин начинает ходить, пробует писать левой рукой, в августе уже просматривает газеты. Преданная Надежда

Константиновна Крупская ухаживает за больным, учится понимать его жесты, отдельные слова, интонации, мимику. Крупская пишет в письмах И. А. Арманд (дочери И. Ф. Арманд) — другу семьи В. И. Ленина: "Живу только тем, что по утрам В. бывает мне рад, берет мою руку, да иногда говорим мы с ним без слов о разных вещах, которым все равно нет названия", и позже: "Милая моя Иночка, не писала тебе целую вечность, хотя каждодневно думала о тебе. Но дело в том, что сейчас я целые дни провожу с В., который быстро поправляется, а по вечерам я впадаю в очумение и неспособна уже на писание писем. Поправка идет здоровая — спит все время великолепно, желудок тоже, настроение ровное, ходит теперь (с помощью) много и самостоятельно, опираясь на перила, поднимается и спускается с лестницы. Руке делают ванны и массаж, и она тоже стала поправляться. С речью тоже прогресс большой — Ферстер и другие невропатологи говорят, что теперь речь восстановится наверняка, то, что достигнуто за последний месяц, обычно достигается месяцами. Настроение у него очень хорошее, теперь и он видит уже, что выздоравливает, — я уж в личные секретари к нему прошусь и собираюсь стенографию изучать. Каждый день я читаю ему газетку, каждый день мы подолгу гуляем и занимаемся…"

18 октября 1923 года Ленин просит отвезти его в Москву. Это был грустный прощальный визит в Кремль, где он зашел в свой кабинет, проехал по Сельскохозяйственной выставке, переночевал и утром уехал в Горки, где ему предстояло остаться до кончины.

Ноябрь и декабрь 1923 года Ленин провел, в сущности, в полной изоляции, его посетили только Н. И. Бухарин, Е. А. Преображенский и некоторые мало известные лица. 7 января 1924 года Ленин устраивает елку для детей совхоза и санатория. 17–18 января Крупская читает Ленину отчет о XIII партийной конференции. 19 января выезжает в лес на санях, наблюдая за охотой. 19–20 января читает принятые на XIII конференции резолюции об итогах дискуссии в партии. "Когда в субботу (19 января 1924 года), — вспоминала Н. К. Крупская, — Владимир Ильич стал, видимо, волноваться, я сказала ему, что резолюции приняты единогласно". 21 января после обеда больного осматривают профессора О. Ферстер и В. П. Осипов.

Вскоре начался последний приступ болезни. Ленину дали бульон, который он "пил с жадностью, потом успокоился немного, но вскоре заклокотало у него в груди", — вспоминала Н. К. Крупская. "Все больше и больше клокотало у него в груди. Бессознательнее становился взгляд. Владимир Александрович и Петр Петрович (медбрат и охранник) держали его почти на весу на руках, временами он глухо стонал, судорога пробегала по телу, я держала его сначала за горячую мокрую руку, потом только смотрела, как кровью окрасился платок, как печать смерти ложилась на мертвенно побледневшее лицо. Профессор Ферстер и доктор Елистратов впрыскивали камфору, старались поддержать искусственное дыхание, ничего не вышло, спасти нельзя было".

Вечером в 18 часов 50 минут 21 января 1924 года Ленин умер. Ему было 53 года.

ЧЕМ ЖЕ БОЛЕЛ ЛЕНИН?

Глава II

Я не предполагал и не мог себе представить, что старые архивные документы, относящиеся к периоду болезни и смерти Ленина, могут обладать таким сильным эмоциональным воздействием. Многое можно почувствовать, понять и прочесть между строк в пожухлых от времени немых свидетелях ушедшего времени. Вот торопливо, крупным размашистым почерком исписанный Н. А. Семашко листок отрывного блокнота. Интеллигент старой формации, близкий Ленину нарком здравоохранения, который, как утверждал позже на заседании комиссии по увековечиванию памяти Ленина К. Е. Ворошилов, был против длительного сохранения тела покойного вождя и которого поэтому "надо гнать из комиссии", этот совестливый врач, принимая близко к сердцу свою ответственность и, может быть, чувствуя даже особую личную вину за печальный исход болезни глубоко почитаемого им человека, мучая себя за бессилие сохранить жизнь Ленина, взволнованно просит патологоанатома А. И. Абрикосова обратить особое внимание на необходимость веских морфологических доказательств отсутствия у Ленина люэтических * поражений ради сохранения его светлого образа.

* Люэс — синоним сифилиса.

А вот аккуратно сброшюрованные красивые книжечки с черным коленкоровым переплетом и серебряным тиснением, содержащие огромное количество анализов мочи и длиннейших графиков динамики основных ее показателей — анализов в принципе не очень нужных и ничего не проясняющих. Но зато как аккуратна и добросовестна лечебно-санитарная служба Кремля, как красиво все оформлено!

Хранятся разные варианты (по крайней мере 3) протоколов вскрытия тела Ленина. Написанные от руки под диктовку, они несут многочисленные следы правок, поисков наиболее правильных формулировок, испещрены перечеркнутыми абзацами, вставками и т. д. Видно, что особую трудность доставило сочинение итогового документа, в котором на трех страницах убористого текста изложена история болезни, этапы лечения и причина смерти Ленина.

Здесь есть все — и оправдания лечебных действий врачей, в большинстве своем (если учесть истинный диагноз) сомнительных и даже неверных, и выдвинутые на первый план якобы успехи предпринятого лечения. К сожалению, в архивах не нашлись анализы крови, хотя известно, что их делали многократно. А вот тонкий полупрозрачный листок с анализом спинномозговой жидкости, к счастью, сохранился.

В больших папках собраны фотографии и подробное описание мозга Ленина. Как жестоко исковеркала болезнь могучий мыслительный аппарат: вмятины, рубцы, полости заняли всю левую половину мозга.

В картонных архивных папках, содержащих снимки мозга и окрашенные срезы разных тканей (мозга, аорты, сосудов, почек, печени), заключенные в прозрачные стеклышки, еще ощущаются острые запахи формалина и чего-то неуловимого, свойственного только анатомическим театрам.

Нельзя было, однако, не заметить, что подавляющая часть увиденных документов все эти долгие годы оставалась практически вне поля зрения историков, что они более 70 лет лежат невостребованными. Между тем именно эти документы, и только они, могут пролить свет на одну из самых вольно или невольно запутанных проблем биографии Ленина — на суть его болезни.

Вряд ли разумно отмахиваться от необходимости полных документальных доказательств истинного заболевания, голословно отрицая все другие версии, кроме атеросклероза, уподобляясь ученому соседу А. П. Чехова, утверждавшему, что "этого не может быть, потому что этого не может быть никогда".

История, как и природа, не терпит пустот и белых пятен. При отсутствии достоверных данных они заполняются вымыслами или похожей на правду ложью.

Вот почему автор решил дополнить уже почти законченный рассказ о болезни Ленина в первой главе новой главой с достаточно подробным описанием добытых в архивах материалов.