Болотник. Книга 5

Глава 5

Снова перевязка, а Семён в сознании. Антисептика у меня больше не осталось, если не считать спирта и йода. Я использую кипячёную воду с марганцовкой и перекись водорода, ибо даже слабый спиртовой раствор сейчас может сделать только хуже. Температура спала, но это ненадолго, я уже делаю третий укол антибиотиков и состояние Семёна немного, но улучшилось. Есть уже у меня опыт ухода за тяжелоранеными в полевых условиях и на «курсах» кое-чему обучили. Серьёзные опасения у меня вызывает сейчас нога Семёна, досталось ей крепко и рана сильно воспалена, да и попахивать дурно начала и я сейчас обратил всё своё внимание и старание как раз на неё. Тут нужна операция и как можно быстрее, так и без ноги можно остаться. Как мне быть, я до сих пор не придумал… Как и за Семёном, за мной из лагеря экспедиции так никто и не пришёл, но тут по крайней мере всё понятно, они выполняют моё распоряжение и в тайгу не сунутся, Ерастов крепко усвоил урок, о том, что меня нужно слушать беспрекословно, когда я что-то говорю. Сейчас я этому не рад. Мне нужен как минимум второй человек, крепкий мужик, который сможет нести самодельные носилки. Лагерь то не далеко по сути, я бы добежал туда за пару часов, но пока боюсь оставлять друга одного.

— Как ты брат, держишься? — Семён стойко терпит мои манипуляции с его ранами, только иногда вздрагивая от боли и скрепя зубами.

— Не тяни Кирюха! Доделывай быстрее твою мать, сил нет терпеть! — рычит Сёма на меня, и откуда только силы взялись, буквально только что он едва мог говорить. Боль и всплеск адреналина придали ему силы.

— Терпи! Без этого никак, буду промывать во время каждой перевязки, воспаление сильное, ты же не хочешь без ноги остаться? Я тебе конечно если что и железную сделаю, её медведь так просто не прокусит, вот железяку можно будет в пасть кому хочешь засовывать, а то придумал тоже, медведю нормальные ноги совать! Но я думаю до железяки дело не дойдёт, спасём твою ногу — я забалтываю раненному зубы, лишь бы он хоть немного отвлёкся — или махнем на железную не глядя? Чего молчишь, поменяем?

— Давай без твоих самоделок обойдёмся — глухо стонет Семён — а то потом заправляй её бензином, шестерёнки смазывай, да и моторчик ты какой ни будь туда точно воткнёшь, знаю я тебя, самоделкин хренов. Долго ты ещё?! Больн же блядь! Дай спирта хоть хлебнуть, изверг!

— Нельзя тебе спирт Сёма, мне самому мало! Иш придумал, с тобой делиться! Я до этого дела жадный просто жуть! Сам же знаешь — спирт я ему не дам, нечего и так загруженную переработкой токсинов печень мучить, да и антибиотики со спиртным не совместимы. Есть и дорогая причина поберечь спиртное — это мой запас антисептика на крайний случай.

— Вроде не был ты раньше жмотом Кирюха! — вздыхает сквозь зубы Семён и теряет сознание. Пусть, так даже лучше, пока я его берег стараясь причинять как можно меньше боли, но в таких делах жалость плохое чувство. Пожалеешь раненого, не сделаешь то, что нужно, и окажешь ему медвежью услугу. Очнётся Семён, когда я закончу и мне придётся с ним серьёзно поговорить, тут сидеть смысла нет — нужно идти за помощью в лагерь. Другого выхода просто нет.

Перед уходом я подготовился к тому, чтобы Семён протянул до моего возвращения. С ним останется Батон, и Сёме веселее и не так одиноко будет, да и мелкое зверьё он сможет отпугнуть, и предупредить друга если к месту лёжки кто-то поопаснее лисы придёт. Батон его не бросит, если надо — тут рядом с ним ляжет, но волка или медведя к Семёну подпустит только через своё бездыханное тело. Рядом с Семёном я положил заряженное ружьё, в пределах досягаемости стоит котелок с бульоном и фляга с водой, тут же я оставлю аптечку и нож. Перед уходом сделаю все процедуры и вколю ему жаропонижающее и очередную порции антибиотика, ну а я буду бежать со всех ног и помощь должен привести как можно быстрее. Потом тоже время терять не будем, положим Семёна на приготовленные мною носилки и не задерживаясь ни минуты, и не возвращаясь в лагерь, рванём к зенитчикам!

— Мне надо уйти Сёма. Один я тебя от сюда не вытащу — начал я разговор, ка только мой друг пришёл в чувства — тебя нужно срочно в больницу. План такой. Я тебе тут оставлю всё необходимое и Батона, а сам стартую в лагерь, нужен ещё один крепкий мужик что бы нести тебя на носилках, и сразу к ПВОшникам. Там лазарет есть, оттуда сможем тебя в больницу быстро доставить! Потерпишь один три-четыре часа?

— Куда я нахрен денусь! Несколько дней один протянул, а четыре часа должен выдержать — Семён смотрит мне в глаза, он всё понимает — если что брат, не поминай лихом. О семье моей позаботься, мы хоть с женой и не ладим особо, но я её люблю дуру. Опять же дети у меня… Ты их не бросишь, я знаю.

— Сам позаботишься! При живом и здоровом муже чего я в твою семью полезу? Всё нормально будет брат, я в лепёшку расшибусь, но тебя вытащу. Не будем время терять, ляг поспи если сможешь, а как проснёшься, я уже снова тут буду! Ну всё, не прощаюсь, скоро увидимся! Батон! Охранять Семёна! — как можно увереннее говорю я. Мой пёс вскакивает, но посмотрев на меня тут же ложится в ногах друга своего хозяина, всё, он на посту.

Снова забег по тайге и снова от того как быстро я буду действовать, зависит жизнь моих близких. Я мчусь, не замечая веток, которые хлещут по моему лицу и телу, рискуя ежеминутно упасть и сломать себе ноги. Кислород с трудом проникает в лёгкие, даже регенерация не помогла мне стать спринтером или марафонцем, но ничего, добегу и отдышусь! В лагере с собой возьму Ерастова и Изю, они более-менее целые и смогут, меняясь по очереди, тащить тяжёлый груз носилок с Семёном, мы пойдём без остановок на отдых, если надо будет, под прицелом ружья они у меня побегут! Столько неприятностей из-за этих этнографов, что жалеть я их точно не буду. Ну а если Семён умрёт… Тогда Кожевников «случайно» свалится с борта аэролодки в болото и там и останется!

Шум работающего мотора я услышал, когда мне оставалось бежать всего ничего. Вначале думал, что мне померещилось, но чем ближе я подбегал к лагерю, тем отчетливее этот звук нарастал. Этот звук я ни с чем не перепутаю, так работает немецкий мотоциклетный двигатель караката Семёна! Мишка в лагере! Тающая с каждым шагом надежда на благополучный исход дела, заиграла в моей груди с новой силой. Там мои егеря, а с ними можно сделать многое!

— Мишка! Нет времени на разговоры! — хрипя от нехватки воздуха в лёгких я вывалился на поляну прямо на моих парней, которые как я понял, только что прибыли в лагерь — Семён серьёзно ранен! Разворачивай каракат и мухой к военным! Найдёшь там особиста и передашь, что Найденову срочно нужна помощь. Мы пойдём к ним напрямик, через лес. Пусть вызывает вертолёт и готовит всё необходимое для приема тяжелораненого. Нападение медведя, раны кусанные и очень грязные, воспаление и высокая температура, скорее всего потребуется бригада реанимации! Он всё сделает, сам оставайся там и жди нас! На встречу не ходи, разминёмся точно. Всё Мишка, гони, времени нет! Юрка, за мной!

Не обращая внимание на расспросы собравшихся вокруг меня взволнованных учёных (всех за исключением Кожевникова, который испуганно смотрел на нашу суету из-за палатки), я выхватил у Ерастова флягу с водой и одним залпом осушил емкость. Мишка, не сказав мне в ответ ни слова уже мчался по своему следу назад, а второй егерь, по имени Юра, споро снаряжался в путь. Молодцы мужики, ни одного вопроса или лишнего движения, надо, значит надо!

— Ерастов! Быть здесь! На месте! За вами вернётся Михаил и выведет вас, его слушать как меня! Кожевникову передай, если Семён умрёт, я его лично, своими руками убью! Пусть молится падла за его здравие день и ночь! — больше не произнеся и слова я махнул рукой своему егерю, и мы скрылись в тайге.

Три часа! Ровно столько мне понадобилось, чтобы дойти до лагеря и вернуться назад с подмогой. Юрка пёр за мной как танк не прося передышки. Парень только недавно дембельнулся и ещё не растерял свою физическую форму.

Семён спал, или был без сознания, но будить я его не стал. Носилки готовы, мы с Юркой как можно аккуратнее переложили пострадавшего на них и тут же двинули по тайге.

Шли мы без передышки, только однажды поставив носилки на землю, чтобы соорудить плечевые петли, так как рук мы уже практически не чувствовали и могли уронить раненого. Я двигался в голове, боясь обернуться на Семёна, не сладко ему приходится, он то и дело вскрикивает от боли, теряет сознание и опять не на долго приходит в себя. Идти нам тяжело обоим. Я выбираю путь и сверяясь с компасом и солнцем веду нашу бригаду эвакуации к спасению, а вот Юрка вынужден полагаться на меня, он даже не видит куда ногу ставит, поэтому то и дело спотыкается и с трудом удерживается равновесие. Молодец парень, жалоб и просьб о передышки я от него не слышу, в отличии от меня он всё время видит своего старшего егеря и понимает, что времени почти нет.

Уже темнело, когда мы, едва передвигая ноги вывалились на вырубку запретной зоны. Нас ждали. Топая сапогами десяток солдат буквально в течении минуты оказались рядом с нами и перехватили носилки, они скрылись в воротах воинской части практически мгновенно, а мы с Юркой упали там, где стояли, сил не было даже пальцем шевельнуть. Рядом с нами остался только один человек — Зинченко.

— Не можете вы без приключений Кирилл Владимирович — абсолютно без иронии произнёс особист — бригада врачей из военного госпиталя прибыла в часть на вертолёте три часа назад. Сейчас они осмотрят раненого и, если он транспортабелен, загрузят в вертолёт и немедленно вылетят.

— Спасибо! Ты не представляешь, как этот человек мне дорог. Я не забываю ничего, и хорошее, и плохое. Считай, что я тебе теперь должен! — совершенно искренне произнёс я, глядя в глаза своего недавнего врага и агента — тот наш разговор в кабинете забудь, бумагу я сожгу, но на нашу дружбу рассчитываю и знай, что ты тоже можешь в любой момент попросить меня о помощи, я не откажу!

— Ладно Кирилл Владимирович, проехали — вздохнул Зинченко, а на его лице промелькнула тень облегчения и даже радости — пойдёмте. Твой человек на КПП, там и вам сейчас ужин организуем. Извини, в часть пустить не могу, сам понимать должен.

— Ты и так много сделал, как только медики закончат с Семёном, я прошу тебя сообщить о его состоянии, и мы уйдём — то что особист зенитчиков и так сделал многое я понимал и лишнего не требовал, посидим на КПП, медикам мы только мешать будем.

Целый час мы просидели на КПП прежде чем послышался шум работающих винтов вертолёта. Принесённая солдатами гречневая каша с мясом в горло не лезла. Мы сидели с Юркой как манекены, каждое движение вызывало боль в натруженном теле, мышцы горели огнём. Рядом суетился Мишка, пытаясь кормить нас чуть ли не с ложечки, но мне было не до еды, Зинченко пока не вернулся и вестей о состоянии Семёна не было.

— Идёт кто-то кажись! — Мишка стоящие возле двери кабинета, в который нас завели военные, подобрался и отошёл за мою спину. Он рассказал, как его тут не ласково приняли и держали на губе до прихода особиста. Особист тоже поначалу вёл себя грубо и нагло, пока Мишка не упомянул, что прибыл от меня. Тут то всё кардинально и переменилось. Мой водитель был выпущен на свободу с требованием сидеть возле вездехода и никуда не уезжать, а в части поднялась суета. Теперь Мишка свято верил, что его непосредственный начальник Кирилл Найденов большой авторитет как в посёлке, так и за его приделами. Подумать только, по одному его слову вояки пригнали за Семёном транспортный вертолёт, не задавая практически ни каких вопросов!

— Увезли! Гарантий не дают, но скорее всего жить будет, он в очень тяжёлом состоянии, возможно придётся ампутировать ногу — не стал тянуть Зинченко и сразу с порога поделился новостями — началась гангрена, но шанс её сохранить тоже есть, в операционной хирург будет решать.

— Бля… — выдохнул я, плохо это, нога охотнику ох как нужна, но главное, чтобы выжил — Спасибо тебе. Мы пойдём.

Я с трудом встал и протянул руку Зинченко, мои мужики поднялись тоже, подхватив с пола свои вещи и оружие. Пора выдвигаться, тут нам оставаться нельзя, и так особист пошёл на нарушение кучи инструкция, для того, чтобы спасти Семёна. Теперь мне надо срочно вернуться в посёлок и подключить все свои связи, что бы Семёну оказали всю возможную помощь. Вроде и медицина у нас бесплатная, и врачи есть, но и тут на авось полагаться нельзя, врач врачу рознь. Есть большая разница кто тебя будет лечить, или вчерашний выпускник института, или многоопытный старый врач, который за свою клиническую практику крым-рым прошёл. Самый быстрый способ попасть домой, это вернутся за аэролодкой, а значит мы возвращаемся в лагерь.

Распрощавшись с военными мы с Юркой сели на вездеход, предоставив Мишке возможность размять ноги. Устали мы сильно, второй в моей жизни забег по пересеченной местности с носилками и раненым дался нам не легко, хорошо хоть каракат есть под боком.

Отъехав от части несколько километров, я скомандовал привал. Не хочу в лагере ночевать, рожи Ерастова и Кожевникова сейчас мне лучше не видеть, могу и не сдержаться. В лагерь мы выдвинемся рано утром и тогда же я уеду на лодке домой, а парням предстоит ещё тащить беспокойную компанию по тайге обратно в Пригородный. Мне надо поспать, несколько бессонных ночей проведенных в дороге, а потом возле раненого друга измотали мой организм. Втроём мы быстро организовали лагерь, жарко запылал костёр.

— Мишка с тебя ужин, Юрка доставай из рюкзака мою флягу. Выпить надо, за Семёна. Большое дело сделали мужики, теперь главное, чтобы врачи не подкачали! — отдал я распоряжение парням. Хорошо быть начальником!

Две рюмочки и Юрка срубился, заснул прямо сидя возле костра. Растолкав егеря, мы уложили его спать, я же с Мишкой сижу пока. Спать хочется, но я боюсь кошмаров.

— А как ты Мишка догадался к лагерю идти, я же тебе говорил только до части ехать? — зевая спрашиваю я своего водителя.

— Так доехали мы, подождали, а тут и следов нет, что бы кто-то недавно ходил. Ну я и решил — смотаемся в лагерь, а потом назад вернёмся. Всё равно вдоль болота идти, если что встретимся по пути — опустив глаза в землю начал оправдываться Мишка, он то думает, что я его сейчас в позу зю буду ставить за нарушение моего распоряжения. Наивный, я его явление иначе как чудом и божьим проведением объяснить не могу, он появился в самый нужный момент. Сомневаюсь я, что у Ерастова хватило бы сил выдержать тот же путь, что мы прошли с Юркой — извините Кирилл Владимирович.

— Дурак ты Мишка. Всё ты правильно сделал — усмехнулся я — а я вот сглупил, надо было вам сразу туда двигать, глядишь и нашли бы Семёна на день пораньше. Ну что уж теперь, молодцы и ты Юрка! Дома придумаю как вас наградить.

— Да чего там, мы же всё понимаем, и Сёма для нас тоже самое бы сделал — засмущался Мишка — мы друг за друга горой!

— И это правильно! Мы тут только на себя и друзей рассчитывать можем, а если мы вместе, никто нам не страшен! Ты кстати сдал вступительные экзамены? Что-то я совсем твою учёбу из головы выпустил.

— Сдал Кирилл Владимирович — вздохнул Мишка — поступил на заочку как вы и велели. А вот теперь думаю, это же надо будет на сессии ездить, от работы отвлекаться, подведу я вас.

— Ну как есть дурак! Да ты мне только поможешь! Считай ты уже завгар! Ладно Миша, давай спать, завтра гонка продолжится, встаём до рассвета, я должен как можно быстрее вернуться в Приречный!